Слуга

ПРОЛОГ, или особый интерес Мастера

   Это был ясный солнечный день, подаривший всем доброе настроение. Цены на рынке упали вдвое, поэтому в центре города толклось очень много народу. Не только из самого Ларуса, но и из соседних селений и даже крупных городов. Всё-таки не каждый день происходит такое важное событие, как выпуск Мастеров.
    Ни один житель Ларуса, да и всего Эльтана, не сказал бы иначе. Ведь Мастера – это самые уважаемые и почитаемые люди, даже более, чем Маги. Последних это не очень радует, но и они не могут не уважать Мастеров.
    Около пятидесяти лет назад [1 год = 800 суток] Маги, живущие на равнинах, где сейчас располагаются два могущественнейших государства – Эльтан и Кромедон, – разделились на два лагеря. Одни считали и продолжают считать, что магия никак и ничем не связана с воинским искусством, и что для того она и нужна, чтобы делать то, чего не может сделать простой человек. Вторая же группа утверждала, что достигнуть можно многого, если объединить магию и ратное дело. Они говорили, что нельзя одно заменить другим – мечник не сможет атаковать на большом расстоянии, лучник не выставит щит от чужих стрел. Маг отобьёт магическую атаку, но не пойдёт против сунутого ему под ребро кинжала.
    Таким образом, некогда единая Школа Магии разделилась на две: Школа Мастерства, куда ушли те, кого раньше называли отступниками, и прежняя, только немного опустевшая Школа Магии. Она так и осталась в городе Сташ, одном из крупнейших городов Кромедона, основатели же Школы Мастерства отправились в далёкий путь через Щель, в Ларус, маленький неприметный городок на территории Эльтана, который уже через пару десятилетий сделался большим и уважаемым.
    Сейчас Ларус в Эльтане называют второй столицей. Все строения Школы находятся за высокой белой стеной, которая образует правильный квадрат, если смотреть сверху. За Первые ворота пускают всех, даже обычных людей – например, если нужно нанять Мастера, или по иным важным вопросам. Ничего, кроме площади с фонтанчиком да четырёх выложенных камнем дорожек, пришедший не увидит. Одна дорожка ведёт обратно в город, одна – к Дому Просителей, та, что прямо – ко Вторым воротам, а дорога направо ведёт к Третьим. За ними-то и скрывается всё самое главное, и туда могут проходить только преподаватели Школы, Мастера, работающие в городе, или обучающиеся, которых для удобства называют Подмастерья.
Школа Мастерства между тем универсальна – здесь есть специальный отдел для тех, кто хочет учиться по-старинке. Называется он Отдел Чистой Магии, и там обучают почти так же, как по старой традиции, когда магия была ещё классической. Два специальных здания построено для таких людей, они стоят по обе стороны центральной дороги на территории третьего сектора Школы и называются узким кругом людей Чистые Дома. Там достаточно много женщин, по причине того что они не рвутся идти в воины и предпочитают привычное волшебство. Те Маги, что выходят из этого Отдела, колдуют не хуже тех, что обучаются в Сташе, и в среде волшебников их называют – М-Маги.
    Но больший интерес, конечно, представляет уникальный отдел – Отдел Боевой Магии. Здесь обучают обращению со всеми видами оружия, тренируют тело. Здесь преподают основы чистой магии. Здесь показывают, как магическим образом совершенствовать себя, свою защиту, улучшать оружие. Ни один Маг не кинется в рукопашный бой, предпочитая обмениваться с противником заклинаниями. Мастера же чаще всего как раз боем и занимаются, хотя, конечно, могут колдовать и так. Просто эффективность от смешения сил возрастает в несколько раз.
    В Школу Мастерства принимают людей не моложе шести лет (примерно в этом возрасте детишки становятся подростками). И проводят они там ровно три долгих и насыщенных событиями года. День выпуска каждый раз приходится на Середину – то самое время, когда Год висит над головами жителей ровно столько, сколько ему осталось. 
    Кто-то может не знать, почему Год висит в небе. Конечно, само это слово давно перестали писать с большой буквы, потому что им называют всего лишь отрезок времени. Но мало кто помнит, почему год называется годом. А ведь Год – это то самое огромное, сейчас занимающее полнеба и чуть вытянутое вверх светило бледно-розового цвета, которое царит в вышине всё лето, касаясь горизонта на юго-востоке. Когда светило рождается – это называют Новым Годом. Наступает восхождение. Как и захождение, оно длится недолго – девяносто суток. Потом шестьсот суток Год висит на одном месте и наконец начинает опускаться. Когда он полностью скрывается за горизонтом, наступает зима. Нет, Год – не единственное светило: каждый день встаёт и ложится солнце, каждую ночь мерцают на небе звёзды. Но на смену зимы и лета, восхождения и захождения – двух переходных коротких времён, влияет он, настоящее имя которого сейчас позабыто. Уже почти столетие Год называют Луной.
    День Середины издревле было принято отмечать как праздник. Двести десятый день лета самый длинный, Луна – самая яркая, отчего же не отметить? Вот и гуляют люди, и устраивают ярмарки. А ночью жгут костры и играют в разные игры, рассказывая друг другу страшные истории.
    Но ещё перед наступлением вечера, утром, после того как новоиспечённым Мастерам вручат дипломы, в Ларусе начинается то, чему есть несколько имён. Официальное – День открытых дверей в Школе Мастерства, и придуманное Райанстером – Балаган.
    За Третьи ворота, разумеется, никто посторонний пройти не мог. Но вот Вторые в этот праздничный день пропускали любого. За Вторыми воротами находилась площадка с кабинками размером с небольшую комнату. Это были привычные тренировочные кабинки для любого Мастера или Подмастерья, но для остальных людей являлись небывалым дивом. Как так может быть: заходишь в кабинку, надеваешь волшебный обруч – и ты уже в другом мире, где должен проходить разнообразные испытания! Можешь бороться с врагами, можешь убегать от чудовищ или даже столкнуться с демоном! И всё это сделано при помощи магии (кстати сказать, привычной, чистой). Люди изумлялись и смотрели с открытыми ртами. А посмотреть было на что! Ведь всё, происходящее в кабинках, можно было увидеть в огромных волшебных зеркалах, расставленных по кругу площади. Они возвышались на прочных столбах и назывались "экраны". В праздник Середины под ними всегда стояла толпа людей, которые, задрав головы, глядели, как чёрные фигурки без лиц спасаются от преследователей, совершают прыжки через пропасть или борются с бандой разбойников. Картинки сменялись быстро, одна безвыходная ситуация следовала за другой, ещё более безвыходной. Это было похоже на невиданную волшебную игру и поэтому завораживало.
Впрочем, для Мастеров такие штучки давно были чем-то привычным, поэтому Райанстер и не стоял в этой толпе и не стремился попасть в кабинку, чтобы показать всем своё искусство. Да даже если бы и хотел: всё равно экраны не говорят, из какой именно кабинки поступает изображение. Пусть в нижнем левом углу всегда написано какое-нибудь имя, но оно вряд ли настоящее. Ни за что не догадаешься, кто на экране – разве что по характерным жестам сможешь опознать товарища.
    Сейчас Райанстер шёл по дороге, ведущей к рынку, и обдумывал план поворота обратно. "И зачем я вообще пошёл на рынок? Я ведь не хочу", – сказал он сам себе. "Ну, Балаган я люблю ещё меньше, – резонно возразил он же. – Потому и удрал". "А что мешало мне просто посидеть в своей квартире и не идти на тренировочную площадку?" – спросил он потом. "Наверное, там просто скучно", – получил он от себя ответ.
    – А что, и я могу попробовать? – услышал он голос мальчишки лет семи. Подросток шёл рядом с отцом, тащившим на плечах какой-то мешок.
    – Да ты куда уж… прикончат на первом же Уровне, – хохотнул папаша. Райанстер про себя развёл руками. Может быть, насчёт Первого Уровня отец мальчика и погорячился, но дальше Третьего Уровня Программу не мог пройти человек без магической силы. Именно такое условие стоит перед новичками: выйти на Четвёртый  Уровень, чтобы попасть на экзамен в Школу Мастерства. Причём с первого раза.
    Сегодня попробовать себя в Программе мог любой желающий, и совершенно бесплатно. И люди подходили, пробовали. И даже не проверить себя, а словно побывать в путешествии: ведь что бы ни случилось, погибнуть никто не мог, никто даже не испытывал боли от казавшихся такими настоящими ранений. Толпа постоянно шевелилась, перетекала с места на место, зрители сменяли участников и наоборот.
    – Эй, ты что, на рынок?! – раздался полный возмущения голос. Райанстер повернул голову. Светловолосый Алкебак, его лучший друг и неизменный напарник, пихнул его в плечо. – А кто будет любоваться светилами магии, нашей надеждой на будущее?
    На самом деле Бак редко пустословил и вообще считался в среде Мастеров слишком спокойным. Казалось, его нельзя вывести из себя. Просто если ему казалось, что Рай, его самый близкий друг, в дурном настроении, он старался казаться весельчаком.
    – А что, есть на что посмотреть?
    – Ну… – Бак хитро улыбнулся. – Вообще-то, когда я уходил, было занято пять кабинок – и это из сорока восьми! Один наш, кажется, с первого года.
    – Прекрасно, – Рай кивнул. – Я благоволю только Горни с первого года, и если это он, то больше не благоволю.
    Рай не одобрял, если кто-то залезал в кабинки в день Середины. Тренировки для учеников и так проходили довольно часто, так что других причин для прохождения программы в праздник, кроме хвастовства, Мастер не видел.
    – Что, нельзя уже парню позабавиться? – Бак хмыкнул. – Не он это. Горни твой – нормальный парень и кичиться перед людьми не станет.
    – Я же говорил…
    – Отринь любимчиков, – вспомнил одну из Заповедей Учителя Бак. – Ну, или стань Учителем. Чего ты постоянно ломаешься? 
    Рай махнул рукой. И с удивлением отметил, что они идут уже в обратную сторону.
    – Эй!
    – А что? – невинно спросил Бак. – Я тебя развернул. Маленькая шутка.
    Рай вздохнул. И как-то незаметно повеселел. Ну и пойдут они на эту площадь, ну и посмотрят на этих неумех. Некоторые Мастера любят это делать, чтобы оценить общую обороноспособность города. Или просто похихикать в горсть. Или поднять свою самооценку, если с ней совсем худо.
    Толпа была видна через два проёма ворот. Друзья прошли в первый, потом миновали второй, сегодня не охраняемый, и вписались в толпу.
    – Шестнадцать экранов, – удовлетворённо отметил Бак. – О, смотри, семнадцатый открылся! А ты говорил! Есть на что посмотреть.
    И друзья стали наблюдать, встав плечом к плечу и скрестив руки на груди.
    Люди иногда косились на них с уважением. И Райанстер, и Алкебак были высокого роста, хорошо сложенные, широкоплечие. Впрочем, дело было, скорее всего, не в этом, а в их форме. Чёрные штаны и чёрные сапоги, чёрные рубашки. У Бака рубашка была без рукавов – день стоял жаркий, поэтому можно было позволить себе её даже расстегнуть. Рай же просто закатал рукава и расстегнул только один верхний крючок. Он считал, что раз уж в форме, то нужно блюсти порядок. Тем более что заклинане поддержки внутренней температуры было не таким уж сложным для Мастера его уровня.
    Все Подмастерья и Мастера носили чёрные одежды. Разумеется, не всегда – это была их рабочая форма, в которой они ходили по территории школы или отправлялись на мирное задание. У Подмастерьев на чёрной ткани были нашиты голубые ленты: две вертикальные спереди на полах кафтанов, по обе стороны от застёжек; по одной на каждом рукаве, от плеча до локтя и возле локтя двойным кругом; и точно так же по бокам каждой штанины. Примерно так всё обстояло и у Мастеров, разве что цвет отделки был красным. У Рая же и у Бака линии были серебряными – такие позволялось носить Мастерам, поднявшимся на особую ступень. Если окончившие Школу персонально обучались у Высших Мастеров, которые передавали им свои особые секреты, редкие заклинания и приёмы, такие люди по праву могли называться Высшими Мастерами сами.
    – А что, неплохо идёт тот… – Бак хрюкнул от смеха. – Ну, где написано "Барай". Ишь, машет мечом, так недолго и… ну вот, я же говорил.
    Для чего нужно было называть имя, никто и не знал, но так было положено. Может быть, Директора школы (которых всего пятеро, и четверо из них – уникальные Мастера) каким-то хитрым образом контролируют каждого, хоть настоящее имя называет примерно два человека из восьми. А может, для удобства, ведь, например, на экране под номером 6 можно было увидеть несколько десятков человек за день, а как же их обсуждать потом в харчевне с друзьями, если они выглядят одинаково? Сейчас все собравшиеся люди смогли наблюдать, как на экране с надписью внизу "Барай" происходит убийство главного персонажа.
    Конечно, всем хотелось увидеть, кто этот неудачник, чтобы посмеяться над ним. Люди с надеждой оглядывали кабинки, ожидая, что из какой-нибудь кто-нибудь выйдет. Но Мастера гарантировали всем гостям анонимность (чтобы люди не углядели намёк на что-то плохое, Мастера разъяснили: неузнаваемость), и поэтому придумали хитрость. Каждый посетитель кабинки выбывал через специально установленный телепорт и оказывался в небольшом помещении. Оно было за пару кварталов отсюда под стеной главного храма и обычно там хранились строительные материалы, но на день Середины домик освобождали для участников. Люди сменялись часто, со склада постоянно кто-то выходил, причём большей частью это были те, кто просто развлекался прохождением сквозь телепорты на Площади Королей и Площади Чистой Энергии. Это тоже были магические аттракционы, так что вычислить участвующего в Программе человека было почти невозможно. 
    – Однако, – пробормотал Бак. – Четвёртый уровень пошёл… новый претендент, как думаешь?
    – Или тот первогодка, – скривился Рай. – До сих пор не наигрался…
Было занято уже двадцать восемь экранов. Утро медленно превращалось в день, и люди подтягивались. Скоро заняты будут все кабинки.
    – Нет, – помотал головой Бак. – Помнишь, директора предупреждали? В день Середины всех Мастеров и Подмастерьев экраны будут указывать. 
    – Ну, Мастера вряд ли полезут, – скривился Рай.
    – Да. Но смотри, экран молчит. А если бы это был кто-то из Школы, высветилось бы голубым. Или красным, если у кого-то проблемы с самооценкой.
    – Или серебряным, если дело совсем плохо, да? – пошутил Рай. – И правда… у кого-то есть волшебная сила…
    – Грапиша, – прочитал Бак. – Какая-то Грапиша… посмотреть бы.
    – Идёт неплохо, – согласился Рай. – Как думаешь, когда слетит?
    – Да на Четвёртом же и слетит.
    Но он оказался неправ. Неведомая Грапиша прошла Четвёртый Уровень Программы с блеском и перескочила на Пятый.
    – Ё-моё, – сказал Бак. Он всегда так выражал сильные чувства.
    – Я в первый раз на Пятом засыпался, – вспомнил Рай. – И меня уважали и считали очень перспективным.
    – Я тоже, – кивнул Бак. – Но вообще-то было достаточно пройти всего три.
    Когда Грапиша вышла на Шестой Уровень, Бак заволновался.
    – Нужно пойти караулить на склад. Кто может так просто, с первого раза пройти пять Уровней Программы? Она даже не Подмастерье!
    – Спокойно, – Рай сделал движение рукой и вернул её в сплетённое состояние. – Седьмой точно не пройдёт. Там идёт применение стихийных сил и добавление тёмной энергии.
    Бак успокоился, но ненадолго.
    Человек, представившийся Грапишей, миновал Уровень Седьмой, словно проходил его не первый и не второй, а по крайней мере тридцатый раз. Начался Восьмой.
    – Наш, – уверенно заявил Бак. – Только очень хитрый.
    – Ты сетуешь, что этот новичок скачет лучше тебя? – усмехнулся Рай.
    – И лучше тебя, – заметил Бак.
    – Да, – Рай кивнул. Он видел не только номер уровня, который преодолевала тёмная фигурка, но и то, как она двигалась, как использовала магию. И Мастер не мог не признаться самому себе, что это было достойно уважения и в какой-то мере даже восхищения. – Знаешь, если она пройдёт Восьмой, я возьму её в Ученики.
    – Да ладно! – удивился Бак. – Отпирался целых два года! А ей ещё три года в Школе учиться.
    – Я подожду, – Рай расплылся в ухмылке.
    Грапиша миновала Восьмой Уровень и вышла на Девятый.
    – Это уже не шутки, – Рай больше не улыбался.
    – Я тебе так сразу и сказал.
    – Или, наоборот, шутки, – опровергнул свои же слова Мастер. – Единственный человек, который с первого раза прошёл Семь Уровней Программы, – Софина Фаэ, она входит в число Совершенных Мастеров.
    – Вот тебе ещё одна Софина Фаэ, – усмехнулся Бак.
    – Или та же самая, – не согласился Рай. – Она ещё вполне бодрая, чтобы такое вытворять.
    Площадка была уже заполнена народом. Все знали, что если внизу экрана не высвечивается цветной квадратик, значит, перед ними человек, не имеющий отношения к Мастерству. Почти все кабинки пустовали: люди наблюдали за Грапишей. На площадке стало больше Мастеров, пришёл кто-то из преподавателей.
    Человек прошёл Девятый Уровень и вышел на Десятый.
    – Я возьму её, – ещё раз повторил Рай. – Это невероятный дар.
    – Сейчас все побегут на склад её ловить, – заметил Бак.
    – А мы разве не побежим?
    – Ага, боишься, что твою Ученицу захапают прежде тебя?
    – Ты забываешь, что её слово значит не меньше моего. Если она не согласится, мои идеи пойдут прахом.
    Бак какое-то время смотрел на экран.
    – Если ты вообще сможешь её чему-то научить…
    И в этот самый момент наступила гибель героя.

ИСТОРИЯ, часть 1

Среди холмов и редколесья, сравнительно недалеко от Ларуса, стоит посёлок Ренби. Совершенно обычный, не отличающийся от других посёлок. Не большой и не маленький, со своей кузницей, со своей харчевней и даже с крошечным постоялым двором на пять комнат, одна из которых на чердаке.
Именно в этот номер собиралась заселиться Грапиша, посулив хозяину двора защищать его заведение от лихих людей.
– Запоздали вы, милочка, – расплылся в широкой улыбке не менее широкий мужчина с лопатообразной бородой. – Я уже на таких условиях одного постояльца принял, день назад. Защиты – хоть отбавляй, – он хмыкнул, как будто не был уверен в способностях загадочного постояльца. – Да и от кого здесь защищать? Если громят – то харчевню. А грабят другие дома, которые к воротам ближе. Так что охрана – это пустой звук.
– Где я могу найти работу в Ренби? – спросила девушка.
– Смотря что можешь, – улыбка не сходила с широкого лица.
– Всё, – не думая, что это странно звучит, ответила она.
– Что, и телеги разгружать станешь?
– Могу.
– Наверное, и кузнечным молотом работать?
– Да, – Грапиша не моргнула глазом. Хозяин расхохотался.
– Ты, милочка, коли денег нет, сидела бы дома да мужа радовала, – сказал он. – Без денег не пущу. Поищи в селе добрых людей, может, им грядки прополешь, так переживёшь одну ночь. Нет – так нет.
– Спасибо, – не изменяя вежливости, ответила та и развернулась. Поправила дорожную сумку на одном плече и вышла из дома.
Возле большого серого валуна играли дети. Гонялись друг за другом с прутиками, воображая, что это боевые клинки. Грапиша прошла мимо, глянув на мальчишек, как на товарищей, скользнула взглядом по проигравшим – по правилам они должны были сидеть возле камня, если их уже "убили". Один мальчишка жалобно посмотрел на неё огромными серыми глазами. Грапиша отвела взгляд. Почему-то ей показалось, что мальчик словно её о чём-то просит, о том, что она не сможет ему дать.
Последние деньги девушка истратила в Ларусе, пришлось заплатить за одну ночь в гостинице и за еду. Был вариант – создать чёрные кругляшки, но тот, кто был для неё важнее всех, считал это неправильным и нечестным, а значит, считала и она. И не уважала тех Магов и Мастеров, которые расплачивались созданными из воздуха драгоценными камнями. Девушка предпочитала зарабатывать деньги, прибегая к созиданию только в редких случаях. А по дороге возможность заработать не представилась.
Была очень большая проблема с её женским полом. Конечно, после прихода к власти ещё прошлого короля женщинам дали больше свободы, позволили не только ходить в брюках, но и вступать в гарнизоны и даже в эльтанскую гвардию, а также учиться в Отделе Боевой Магии Школы. Позволяли вести собственные дела – например, содержать трактир или какую-нибудь лавку. Раньше это позволялось только мужчинам. Но если таких деловых женщин ещё уважали, то женщин-воительниц – совершенно нет. Наняться телохранителем можно было, только доказав своё умение. А как его доказать – прыгать перед заказчиком и демонстрировать силу? Пфе.
Девушка прошла огороженный забором луг, на котором паслись козы, и вышла к пруду. Возле него сидели на лавочках женщины и о чём-то судачили. Увидев Грапишу, сразу принялись поглядывать в её сторону. Она направилась прямо к ним.
– День добрый вам, – поприветствовала всех она. Нестройный гул голосов затих, и Грапиша продолжила. – Я хочу остановиться в вашем селе, ненадолго, но у меня нет денег. Может быть, вы знаете, где здесь можно их заработать?
– А чем ты, девочка, промышляешь? – прищурилась самая старшая из них, с волосами, забранными в пучок.
Грапиша задумалась. Опять скажет "всем" – засмеют. Нужно помягче.
– Могу любую помощь по хозяйству оказать: грядки прополоть, перекопать, полить, могу дров нарубить, если надо. Бельё стирать…
– Тут за это никто платить не будет, – ответила всё та же активистка. – Вот коли б ты лекарем была али Мастером…
Женщины дружно завздыхали.
Показывать, что у неё есть магический дар, Грапиша не любила. Больше ей нравилось называть себя воительницей, но, будучи просто воительницей, можно сделать гораздо меньше дел…
– А что, болен у вас кто-то?
– Да муж Слашин слёг, уже четвёртый день жар, – отозвалась худая женщина со светлой косой. Её черноволосая соседка, вероятно, сама Слаша, сокрушённо помотала головой. – Лекарь прописал травы какие-то пить, да не помогает…
– Лишусь я кормильца, – тихо сказала Слаша.
– У меня есть лекарство, – сказала Грапиша. Женщины воззрились на неё с интересом. – Только…
– Да я заплачу, сколько есть, если вылечишь! – Слаша вскинула синие глаза на пепельноволосую девушку, казавшуюся совсем молоденькой, но всё равно вызывающую в отчаявшейся женщине надежду. – Правда, лекарство? Настоящее?
– Да, – кивнула Грапиша. – Я купила его в Ларусе, у Мастеров.
Конечно, эти слова возымели невероятный успех. Лекарства в пилюлях, что делали Маги-лекари из Ларуса, очень высоко ценились. Правда, Грапиша не сказала, что сама сделала их.
Дом Слаши стоял совсем недалеко от пруда, и пришли скоро. Подружки столпились у крыльца, хозяйка раскрыла дверь и пригласила девушку. Но та остановилась, только переступив порог.
– В комнату никто не должен заходить, кроме меня, – велела она. – Ждите здесь.
Испуганная женщина сначала не поняла, что к чему, но кивнула и присела на скамью. Чтобы не пугать её ещё больше, Грапиша пояснила:
– Лекарство магическое, может дать побочные эффекты. Например, заклятие какое выплюнет. Для вашего мужа совсем безопасно, а для того, кто рядом – нет. У меня есть специальный амулет.
И девушка скрылась, не дожидаясь других вопросов. На самом деле она бессовестно врала – таблетки никогда не плевались заклинаниями. Просто те лекарства, что у неё были, могли не подействовать – неизвестно же, что у мужчины за болезнь. И тогда придётся применить дар. И лучше не при всех.
На всё потребовалась лишь пара аций. Болезнь была несколько запущенной, но таблетка от заражения сделала своё дело. Жар спал, и мужчина забылся крепким и почти здоровым сном. Проснуться он должен был завтра с ясным умом, а через пару дней восстановится – и будет полон сил и готов сворачивать горы. Благо его могучая фигура это позволяла.
– Всё, – объявила Грапиша, появляясь в прихожей. – Его лучше не тревожить до завтрашнего утра, пусть спит, – она углядела лица женщин, занявших все скамьи, увидела расширенные глаза Слаши и мягче сказала. – Вы можете войти и убедиться, что ему лучше. Но не будите.
Женщина тотчас же бросилась к мужу в комнату. Старшая подруга посмотрела на Грапишу.
– Чудодейственные у Мастеров лекарства, правда?
Грапиша кивнула, выслушивая эти слова как комплимент себе.
– Спасибо, милая! – в прихожей появилась Слаша с горящими от счастья глазами. –Прямо чудо свершила! Пилюли небось денег невиданных стоят, сколько хочешь за них? Я много дать не смогу…
– Дайте мне ночлег на несколько дней, если можете, – ответила Грапиша. – Или хотя бы… накормите.
– Ой, чего ж это я! – женщина всплеснула руками. – Девочки, время-то как раз ужин готовить, детей по всему селу собирать. Гаша, увидишь моего остолопа, гони домой. Да скажи, чтоб лицо и шею хорошенько вымыл!
На ночь Грапише предоставили весь чердак. В углу его лежал старый матрас из соломы, нужно было всего лишь постелить что-нибудь поверху и взять одеяло, чтобы укрыться. Всё это Слаша выдала девушке, и Грапиша, приготовив постель ко сну, пошла гулять по окрестностям.
Она очень любила лето. Особенно вечером, когда жара спадает и становится как-то таинственно, в первые ации после заката. Летом всё казалось ей прекрасным, добрым и манящим. Тёмные поля, колышущиеся колосья. Пыльная, нагретая за день дорога. Ветер ворошит распущенные волосы. Правда, здесь было много людей: выползали на дорогу мужички, направлялись в харчевню. Судачили на скамьях кумушки. Бегали дети. Но Грапише они вовсе не мешали. Жизнь кипела, и была в этом невыразимая прелесть, которую девушка пила, как чистую воду родника. Она любила чувствовать вокруг себя людей, не вмешиваясь в их жизнь и не стремясь в неё влиться. Любила слушать, как они разговаривают, веселятся или ссорятся. Она не чувствовала себя частью всего этого, просто как будто наблюдала со стороны, зная, что всё равно уедет, и мир дальше будет жить без неё. Это как купаться в открытой воде: чувствуешь лёгкость и свободу, но сам не можешь стать водой, и всё равно потом выплывешь на берег. Или – быть кустом орешника, который никогда не будет человеком, но с удовольствием наблюдает за играющими вокруг него детьми.
Грапиша казалась себе неотделимой от одиночества. Она пребывала в нём почти всегда, за исключением дней, когда останавливалась в каком-нибудь городе или селе, чтобы заработать немного ларов. Или, если очень повезёт, получить пару драгоценных камней. Один раз ей удалось заработать целых три – за то, что доставила письмо адресату. Должно быть, оно было очень ценным. Впрочем, если письмо требуется доставить в Ларус, можно догадаться, что оно важное.
Девушка вышла за границу села. Дальше дорога вела в сторону холмов, за которыми простирались пустынные земли и Мост. Очень важное сооружение, которое должно было привести Грапишу в Кромедон. А уж там ехать следует туда, куда ей на самом деле надо. Хорошо, что она не сказала об этом Мастерам.
Все вещи у девушки всегда были с собой. Да и что тех вещей? В сумке – сменное бельё, нитка и игла, чтобы зашить единственную одежду, фляжка для воды. Запас всегда можно пополнить, ключи среди холмов встречаются часто. Но в пути вода никогда не помешает. Свёрнутый в тугой валик плащ на случай дождя. Мешочек со стягивающейся горловиной, в котором лежал только один лар – кругляшок из твёрдого чёрного металла, который называется крад. Ну и, конечно, сцепленные верёвкой листы. История. Так она её называла. И хоть знала всё наизусть, всё равно читала иногда. Ей просто нравилось проглядывать буквы, представлять всё раз за разом. Иногда казалось, что она слышит голос автора, будто он рассказывает ей историю сам.
По этой книжке Грапиша училась читать.
Она сошла с дороги в сторону перелеска, расстелила плащ на траве и уселась, обхватив руками колени. Смотрела на закат. Небо было чистым, но самый горизонт затянуло чем-то серым, и солнце уже наполовину в нём утонуло. Такой закат говорил о плохой погоде. Может быть, пойдёт дождь, или задует холодный ветер.
Рядом кто-то пошевелился. Грапиша навострила правое ухо, но головы поворачивать не стала. Маленькое существо медленно направлялось к ней. Похоже, выходило из леса. Слишком маленькое, чтобы быть опасным. Она на всякий случай положила руку на пояс, в котором крылось что-то вроде цилиндра, в диаметре не больше крупной вишни, а по длине с мужскую ладонь. Мастера Райанстер и Алкебак не разглядели его, потому решили, что у девушки нет оружия.
– Ты тоже любишь вечер? – спросил детский голос. Грапиша чуть не выдохнула облегчённо. Повернула голову.
Светлые волосы, спадающие на знакомые большие серые глаза. Мальчик лет трёх с лишним, в серых штанишках, полностью обтрепавшихся снизу, и рубашонке без рукавов с парочкой прорех. В одной руке он держал тряпичный мешочек, другой мял свою рубашку.
– Привет, – Грапиша не ответила на вопрос. – Почему ты так поздно в лесу?
– Я… гуляю вечером, – мальчик опустил голову. – И от ребят прячусь…
– От каких ребят? – она насторожилась.
– Ну, от сельских. Просто мы с ними не дружим, и боремся иногда. Днём они не лезут, даже поиграть с собой разрешили, а вечером… и я на них тренируюсь.
– Как это – тренируешься на них? – удивилась Грапиша такому неожиданному концу фразы.
– А вот так, – мальчик посмелел и подошёл чуть ближе. – Я ведь воителем буду, когда вырасту. Когда мне пять лет исполнится, я отправлюсь в далёкий Регит и там поступлю в гвардию!
Регит, столица Эльтана, находился не ближе, чем Данки – посёлок, где родилась Грапиша. А для трёхлетнего мальчика такой путь был непосильной задачей.
– И кто же тебя повезёт в Регит? – поинтересовалась девушка.
– А никто!
– Отправишься в путь один?
– А что? Я храбрый. Я никогда не боюсь, если они меня находят. Прячусь, но если нашли – тогда победили, значит.
Девушка подвинулась на плаще, выделила кусочек для мальчишки.
– Садись.
Он охотно присел, вцепился руками в кулёк. Потом посмотрел на Грапишу.
– Хочешь? У меня там ягоды. Я собирал, пока ходил…
– Сейчас ведь темно.
– Так я собирал, пока светло было. А сейчас иду и ем понемногу, – он раскрыл кулёк и доверчиво протянул Грапише. Она увидела крупные ягоды земляники, взяла одну. Поблагодарила. Мальчик довольно улыбнулся. – А меня Эник зовут!
– А меня – Грапиша.
– А ты путешественница, да? Я знаю, если тётя в брюках, то она путешественница или воин. Но у тебя нет оружия, и значит, не воин.
– Просто в брюках удобнее, – улыбнулась девушка. И подумала: ведь мог у неё быть такой вот братишка, всё-таки родной – он лучше, чем просто с кем в одном доме живёшь. Они никогда не обижали, но всё равно смотрели, как… как на гостью. Ведь все эти ребята знали, что Грапиша – не родная их сестра, а бедная тётушка хоть и старалась давать ей немного материнского тепла, но разве его хватит, когда кроме неё в доме ещё шестеро детей, своих…
– Где ты будешь жить? – поинтересовался Эник.
– У Слаши, той, у кого чёрная коса.
Мальчик быстро кивнул.
– Я слышал, ты её мужа вылечила! Ты лечить умеешь, да? Ты лекарь?
– Я не лекарь, просто у меня было нужное лекарство. А где ты живёшь?
– Вон там, – он махнул рукой в сторону села. – Там дом такой, тёмный… да ты всё равно не вспомнишь. Скажи… а откуда ты приехала?
– Из Ларуса.
– Да?! А там ведь Школа Мастеров есть, я знаю! Вот бы я туда пошёл, если б дар у меня был! И тогда никто ко мне не пристал бы, и я бы… я бы стал таким отцом, которого каждому мальчишке хочется, – тише закончил он. Грапише в голову ткнулась мысль, что у мальчика нет отца, но она не стала задавать вопрос.
– Наверное, пора уже домой, – сказала она. – Солнце зашло, и уже совсем темно. Как думаешь?
– Ага, – Эник кивнул. – Я побегу тогда. Я люблю домой лугами возвращаться, кругом – так интереснее! – он вскочил и припустил к деревне. Но не к дороге, а к большому лугу, чтобы проникнуть на свой участок сзади.
Топот мальчика затих, его фигурка исчезла во мраке. Грапиша посидела ещё немного, потом тоже поднялась. Потянулась, скатала плащ. И тут услышала тревожное ржание.
Сумка была резко закинута за спину, цилиндр привычно лёг в руку. Это было её единственное оружие, но ей не нужно было другого. Грапиша всмотрелась в темноту над дорогой, ничего не разглядела и помчалась туда со всех ног.
Когда девушка взбежала на холм, сразу стало видно, что происходит внизу. Раненый в круп конь лежал на дороге, а от него вверх по склону бежал человек, постоянно оглядываясь и сжимая в руке сумку.
Конь был ранен стрелой, вылетевшей из леса, и Грапиша сразу увидела, где находится тот, кто стрелял. Сейчас он целился в бегущего. Отвёл локоть и тетиву назад…
Девушка вытянула вперёд руку с цилиндром. На его конце сконцентрировался энергетический заряд, и почти сразу, повинуясь импульсу, ринулся вперёд. Навстречу стреле. Сбил её, и та покатилась по дороге, не достигнув беззащитной спины.
– Помогите! – крикнул спасающийся, увидев, что село близко. Припустил к забору с двойной скоростью, не заметив защитницы. Грапиша проводила его взглядом, потом посмотрела вниз. Человек перезаряжался. Он явно не понял, с кем имеет дело, и стрелять собирался уже в неё. Девушка, не таясь, побежала вниз по склону. Конь был ещё жив, и его можно было вылечить. Сейчас он уже ничей, и если у неё будет здоровая лошадь, дальнейший путь станет быстрее. Есть только помеха в виде стрелка… ну да ничего.
Ещё одна стрела просвистела мимо. Грапиша ускорила свои движения, чтобы лучник не успевал целиться. Если бы у него был массивный арбалет, пришлось бы хуже, но уклоняться от простых стрел, пущенных из лука, у неё всегда получалось.
Человек затаился. Видно, решил, что лучше сейчас уйти подобру-поздорову. Но, конечно, отпускать его было нельзя. Скорее всего, он – простой разбойник, который хотел ограбить беззащитного жителя, и его нужно сдать сельскому старосте, на общий суд. Избавить село от шастающего рядом разбойника – дело хорошее.
Но конь… если помедлить, он погибнет. Поэтому Грапиша сделала свой выбор, опустившись возле него на колени. Конь двигал ногами и тяжело дышал, но не издавал никаких звуков. Девушка положила руки возле его шеи – обездвижен. Так будет проще. Теперь достать стрелу, повернуть процесс вспять – не выдернуть орудие с мясом и кровью, а сделать так, будто оно движется в обратную сторону во времени, вылетает, не повреждая тканей ещё раз, а, напротив, возвращая им целостность.
Разбойник оказался не очень умным. Вместо того чтобы использовать подаренную ему отсрочку для побега, он решил выстрелить ещё раз. Да, это было удобно из того места, где он засел. И он выстрелил. Попал как раз под лопатку. Под правую.
Но кем была бы Грапиша, если бы открыто выходила к противнику, не уплотнив и не укрепив тело? Стрела отскочила, оставив разве что синяк и отверстие в рубашке, и упала на землю.
Разбойник призадумался. Но было уже поздно – девушка вскочила и бросилась в его сторону бегом. И двигалась она в несколько раз быстрее.
Когда Грапиша вернулась к дороге, ведя хмурого заросшего мужичка со связанными за спиной руками – той самой верёвкой, что нашла у него возле пояса, – конь уже поднялся и смотрел на спускающихся с холма людей. Там был и пострадавший человек.
– Хвала Небесам! – обрадовался человек, увидев коня. Кинулся к нему, как к родному. Потом покосился на Грапишу и стоящего рядом разбойника.
– Ваш преследователь, если не ошибаюсь, – сказала Грапиша и подтолкнула мужичка в спину. – Расскажите, что вы делали в лесу вооружённый?
– Не я это, – хмуро ответил мужичок, кося глазами на дорогу.
– Ваши стрелы, – девушка указала на валяющуюся у коня под ногами стрелу. Точно такие же были в колчане. Приблизившиеся селяне согласно загудели. Да уж, село есть село – если что происходит, притащатся всем скопом.
– Ну, мои. Так я же не убить хотел…
– Похоже, у вас под боком был разбойник, а вы и не знали, – сказала Грапиша толпе.
– Отчего же… знали, – вздохнул мужчина с красным широким кушаком. Ясно, староста. – И не один, небось. Да нанимать воителей как-то недосуг… всё равно своих не режет…
Девушка подивилась такому мнению. Подивился и приезжий. Посмотрел с недоумением на людей, которым было не жаль какого-то незнакомца, который всё равно в их селе не живёт. Но промолчал.
– Ну что, пойдём, горе-человек, раз уж ты здесь, – невесело усмехнулся староста. – А ты, девка, раз его поймала, так и пируй тогда в харчевне бесплатно.
– Это почему это в харчевне! – возмутился хозяин сего заведения, чернобородый тип в длинной рубахе.
– Только завтра, – успокоил его староста. На это мужчина, пусть и без радости, был согласен – много ли съест маленькая девушка за один день. И толпа, гомоня и пересмеиваясь, удалилась.
Грапиша поглядела на человека и его коня.
– Повезло вам.
– Да уж… спасибо, что помогли… – пробормотал незнакомец. – Не вы, так и мёртвым бы уже лежал…
– Это точно, – не стала отрицать Грапиша. – Конь-то полумёртвый был, стрелой его здорово подбило.
– Да… – он опять закивал.
– Я к тому, что за лечение полагается двадцать ларов, – говорить, что в мыслях она уже присвоила себе коня, девушка не стала.
– Как-то много, – не очень уверенно сказал мужчина. Он был молод, наверное, даже моложе Грапиши.
– Нормально. Квалифицированное лечение, в самый раз. А то я ведь обратно прибить могу… – и она потянулась к цилиндрику у пояса.
– А… нет, не надо, – парень покопался в сумке, вынул лары. Пересчитал пальцем, протянул на ладони. Девушка быстро сгребла их и не глядя высыпала в рюкзак. – Так вы воитель, наверное? Из столицы?
– Нет, я была в столице только однажды, – призналась Грапиша.
– Просто ваш разговор… "квалифицированное"… такому в сёлах не учат.
– Такому учат очень… очень умные люди, – сказала девушка, сделав паузу. Про таких людей она могла сказать много хорошего, но зачем знать этому незнакомцу? – Пойду я, пожалуй. А то устала.
– Погодите! – человек нагнал её через пару десятков шагов. Коня он вёл в поводу. – Я Старкан. Гонец. У меня… ммм… первое задание. Надо доставить свёрток для господина Кога Рибелира Младшего, в Сургун. Я бы… может, вы согласились бы сопровождать меня? До Моста. Я заплачу!
– Не надо платить, мне всё равно в ту сторону, – отказалась Грапиша. – Только, думаю, не получится. Я ведь пешком.
– Ммм… – Старкан призадумался. – Так может, вы бы коня купили?
– У меня нет других денег, кроме тех, что вы мне дали, – она невесело усмехнулась. – И где его здесь купишь? Впрочем, если вы согласитесь двигаться с моей скоростью…
– Да, да! – он тотчас же закивал, потом нервно огляделся. – Хоть бы ещё раз такого… вы правда воитель?
– Правда, – она улыбнулась, но в темноте Старкан этого не заметил. – Хорошо, завтра с утра отправимся. Но все обеды за ваш счёт.
– Хоро… а почему? У вас ведь теперь двадцать ларов?
– Их на много не хватит. Вам на постоялый двор, наверное. Вон туда, прямо по улице.
– Спасибо… – парень поблагодарил и зашагал дальше. Грапише не нужно было никуда сворачивать, просто она хотела побыть одна.