Смерть всегда движется рядом

Евгений Кукаркин

Смерть всегда движется рядом

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЗНОЙ ПУСТЫНИ

Жара изматывает все тело. Мы сидим в танке совсем раздетые, до трусов. Бронь раскалена и притронутся к ней практически невозможно. Пот противно щиплет глаза и обволакивает тело масляным блеском. Вентиляторы не помогают, горячий воздух пустыни всасывается внутрь машины и тут же выталкивается обратно.

- А у них танки, говорят с холодильниками, - говорит мечтательно мой башнер, красный как рак от жгучего солнца здоровенный парень.

- У них в основном немецкие "Леопарды", изготовлены для войны на Севере. Они мучаются так же как и мы, - звучит снизу голос водителя.

- Не думаю. Израильтяне народ практичный, наверно уже наклепали внутри кондиционеры и чувствуют себя гораздо лучше, - поддерживаю разговор я.

Снаружи приближался вой двигателя бронетранспортера. Машина остановилась около нашего танка, двигатель чихнул и затих.

- Лейтенант, мать твою, - послышался голос начальника штаба, майора Филипенко, - высунь свою физиономию, чтоб я мог полюбоваться.

Я высовываюсь в раскрытый люк. Майор одет по форме, но жара выжала из него обильный пот и гимнастерка покрылась темными разводами грязных пятен. Пыль пустыни сразу же прилипала к влажным местам.

- Ну что у тебя за вид, лейтенант? Сопливый платок на голове. Где форма? Арабы уже смотрят на нас как на дикарей. А ну, давай сюда, да с картой.

Я, обжигаясь о броню, выползаю к майору. Вид у меня действительно, не того; в сапогах, трусах и платком на голове.

Филипенко презрительно кривиться, достает свою карту.

- Смотри, израильтяне выползли всем корпусом вот сюда, - грязный ноготь майора ткнулся в указанную точку. - Вытащи свой взвод на эту отметку. С тобой пойдет взвод Мансура и Сабира. Ты за старшего. Задача: Мы пойдем на встречный бой, ты ударишь сбоку. Хорошенько себя замаскируй, не то они за три километра прошьют твои коробки. Прицелы у них лучше наших.

Я кивнул головой. Мне ли не знать, когда я сменил уже вторую 54-ку.

- И еще, не зарывайся, они нам не раз подсовывали новинки. Вот здесь минное поле, поганое место. Лучше обходи его, израильтяне тоже сюда не сунутся. Сигнал атаки по рации. Все понял? Да, приведи себя в порядок, стыдно смотреть.

Майор пошел к бронетранспортеру и вдруг остановился.

- Скажи этим арабам, чтобы не болтали по рации, а то вас раньше нас прибьют.

Бронетранспортер взвыл и подняв тучу песка и пыли ушел в сторону канала. Я подошел к своей машине.

- Эй, Ковров, выползай.

Недовольное лицо башнера показалось в люке.

- Как что, так Ковров..., помоложе никого нет что ли, - заворчала огромная голова.

- Сейчас пойдешь к лейтенантам Мансуру и Сабиру. Вызови их сюда. Да приоденься, а то сгоришь на этом солнце.

Из машины вылетели штаны и гимнастерка. Опираясь на них, чтоб не обжечь руки о бронь огромное тело выползло наружу. Ковров вяло стал одеваться.

- Сержант Ковров, - я заговорил стальным голосом, - через десять минут лейтенанты должны быть здесь.

Башнер, пробурчал про себя ругательство и, одеваясь на ходу, исчез за холмом. Через десять минут, уже одетый по форме, я встречал гостей. Арабы совсем не потели, одетые как на парад, они вытянулись передо мной.

- Лейтенант Мансур, приказом полковника Али, вы и лейтенант Сабир подчиняетесь мне и входите в мою группу. Переведите Сабиру.

Когда Мансур кончил говорить, я продолжил.

- Через двадцать минут ваши машины подойдут сюда. Пойдете в колонне за мной.

- Но такая жара и пыль, что наши фильтры все время забиваются, возразил Мансур. - Нельзя ли нам пойти растянутым фронтом?

- Нельзя. Каждую остановившуюся машину, расстреляю.

Два офицера с испугом смотрят на меня.

- А каждого командира танка, который хоть слово скажет по рации тоже уничтожу, - подытожил разговор я. - Вам все ясно?

Они кивнули и бросились бежать за холм.

Через двадцать минут колонна танков, поднимая громадные клубы песка и пыли, двинулась на Восток. Мы вышли в указанную точку через час и, спрятавшись за холмами, стали готовиться к бою. Я сам, лично, указывал место каждому танку, его сектор обстрела и район маневрирования. Мансур и Сабир ходили как привязанные собачки и все впитывали в себя. Потом мы попытались замаскировать танки сетями и экипажи затихли в своих коробках.

Наблюдатели позвали меня заметив на горизонте, громадные облака поднятого песка. Масса израильских танков двигался к каналу. Несколько самолетов прошли над нами и очевидно заметив вдали скопление арабской техники в складках местности, сбросили туда несколько бомб и обстреляли ракетами. Танки противника развернулись на ровном месте и двинулись к месту обстрела. Из-за холмов выползли арабские танки и двинулись на встречу израильтянам. Задымили и остановились первые машины с той и другой стороны. Из-за подбитых танков из пыли выползали другие и становились либо новыми целями, либо искали свои жертвы и разделывались с ними. Бой был в разгаре и успеха ни у кого не было.

- Командир, - заорал башнер, - вас вызывают.

Я отозвался на позывные.

Майор Филипенко напрямую без шифровки, охрипшим голос сказал: "Давай парень, отвлеки их, нам немного жарковато".

Я заорал в микрофон.

- Мансур, переведи своим, пора начинать. Всем русским экипажам вперед.

Горячую машину затрясло как в лихорадке, она дернулась и поползла на холм. Я припал к прицелу. Знойное небо исчезло и появилась первая мишень. Ловлю прицельную лазерную точку под срез башни и нажимаю педаль. Машину качнуло. В оптике прицела возникла удивительная картина: без башни израильский танк машинально шел в атаку. Вот и второй. Еще выстрел. Этот остановился, сделав клевок и его затрясло как живого. Нас заметили и часть пушек развернулось, чтобы послать нам смерть.

- Назад, - рявкнул я.

Машина скатилась за холм. Я оглядываюсь и с ужасом замечаю, что Сабировские танки со своим командиром удирают за холмы.

- Сабир, стой, - ору я по русски и по английски.

Но он упрямо уходит. Разворачиваю башню и ловлю луч прицела на его башне. Нажимаю педаль. Его танк буквально разлетелся, бешено изрыгая в небо огонь и черный дым. Остальные машины остановились будь-то уперлись в стенку.

- Лейтенант, - слышу голос Мансура, - остальных не убивай. Они пойдут со мной.

Действительно, танки послушно вошли в ряд к Мансуру и стали маневрировать, выскакивая из-за холмов, стреляя и возвращаясь обратно. Опять вылетаем на холм и не успеваю прицелиться, как рикошетирующий удар по броне звоном отдается в ушах. Вот он обидчик. Получай. Мне уже некогда любоваться, танк скатывается назад. Три танка из моей группы горят на холмах. Прячась за одним из них, выскакиваю на позицию и столбенею. Танковая колонна израильтян раскололась. Одна группа шла на меня, другая дралась с основными силами. Они по всей видимости не знали сколько у арабов здесь сил и бросили сюда танков в двадцать раз больше, чем наших.

- Слушать мою команду, - ору в микрофон. - Отходим на Юг. Мансур, оттягиваем их. Понял. Поэтому старайся стрелять больше из укрытия и отходи.

Мы мотаемся по холмам, отстреливаемся и теряем друзей. Уже нет мандража, одно притупление чувств. Как автоматы выскакиваем, ловим в прицел двигающиеся коробки, выстрел и, если повезет, назад. Нас оттеснили к минному полю. Первым попал на него Мансур. Его танк вместе с грунтом приподнялся и намертво сел с разорванными гусеницами. Нас осталось четверо. Мы уходим в вязкие пески за минным полем. Израильтяне видимо поняли, что мы отвлекаем их малыми силами и повернули обратно.

Вдруг, у одного из наших танков с грохотом отрывается башня и улетает метров на десять в бок. Быстро разворачиваю башню и за минным полем, в полутора километрах, на горке замечаю бетонный бункер с узкими щелями. В одной из амбразур торчит ствол орудия. Черт, наши прицелы на это расстояние не работают. Сволочи конструкторы, не могли бы хотя украсть у них идею. Жить хочется и приподняв ствол на два градуса выше прицельного, навожу перекрестие оптики под пушку. Я должен попасть. Мы стреляем одновременно. Мой танк тряхнуло так, что я врезался глазом в резиновый набалдашник, натянутый на трубку прицела, двигатель заглох, а все снаряды вылетели из своих гнезд вдоль башни. Мы все очумевшие неподвижно сидим в уродливых позах. В ушах воет звон.

- Командир, - разрывая звон, раздался стон в наушниках, - руки, у меня руки...

Мой башнер сидит как орангутанг, упершись лбом в броню и опустив руки. Откидываю люк и выглядываю в сторону горки. Из щелей бункера ползет дым. Рядом с моим танком стоят две машины из их люков высовываются чумазые головы. Я подхватываю башнера за подмышки и с трудом выволакиваю его на раскаленную броню, потом стаскиваю на землю. Руки у него парализованы. Я знаю эту болезнь, болезнь людей прикоснувшимся к броне во время попадания снаряда. К сожалению, это может затянуться. Сержант Ковров может быть безруким навсегда. Выполз механик, он оглох и из носа у него течет кровь.

- Лейтенант, - орет он, - что с вашим глазом? Он у вас заплыл.

С этими словами он свалился у звездочки-колеса и тупо уставился в песок. Подошли другие экипажи. Один русский, другой арабский. Это все, что осталось от нашей маленькой засады.

- У вас работает рация? - спрашиваю у русских ребят.

- Да.

Подхожу к их машине и настраиваюсь на волну Филипенко. Мат и перемат несутся в эфире. Стиль руководства войсками к сожалению у нас традиционен. Докладываю ему обстановку. Майор обрадовался, что я жив и указал место сбора, а в конце добавил: "Мы этих педерастов разнесли в пух и прах".

Механик пришел в себя и сумел со второго раза завести двигатель. Башнера мы затащили на бронь и поползли к месту сбора. На дорогах творилось оживление. Удалось перехватить санитарную машину и сдать им Коврова.

От нашего батальона осталось целыми меньше половины штатных машин. Стали подходить живые с подбитых танков. Приковылял Мансур. Его механик оказался без ног, а ему самому чуть отбило ступни. Лейтенант доволен. Он все время твердит: "Мы победили" и слезы текут по его худым щекам. Действительно, есть отчего плакать, это первая серьезная победа египтян.

Меня вызвал к себе Филипенко.

Еду в "летучке" и ощущаю себя в ней как яйцо в кипятке... Несколько израильских "фантов" пролетают над нами и чувствуется, что горечь поражения они хотят отыграть на чем-то. Впереди забили зенитки. Небо облилось грязью черных пятен - разрывов. "Фанты" не стали рисковать, сделав несколько кувырков в небе они заметили наш "ЗИС".

- Гони, - кричу шоферу, высунувшись на половину из кабинки.

Сзади лопнул взрыв. Мы несемся, а за нами, приметная ото всюду, туча пыли и песка.

- Стой.

Машина затормозила и я чуть не вылетел из кабинки. Впереди ахнула и приподнялась в воздух земля и в туже минуту клубы пыли и песка, несшиеся за нами обрушились на нас. Стало темно. Минут через пять посветлело и наконец мы опять увидели дорогу. Самолетов не было.

Филипенко опять скривил губы увидел в меня таким грязным. Пыль и песок окрасили одним цветом лицо и одежду.

- Докладывайте полковнику, он здесь.

Полковник сидит за картой и с ухмылкой смотрит на меня. Я докладываю о бое, о потерях. Он монотонно кивает головой.

- Так что с ним делать, майор? - задает вопрос полковник после окончания доклада.

- Выпороть бы надо. Черт его знает, как еще отразиться эта расправа над лейтенантом Сабиром. Ну удирал бы и удирал. Они бы сами решили потом, что с ним делать.

- Ладно. Что сделано, то сделано. Будешь свою вину исправлять, пойдешь советником в батальон.

- Это что, повышаем его? - изумился Филипенко.

- Нет. Они сами попросили. Мансура ставят командиром, а его ему в помощники. А что бы не было осложнений, мы не будем поощрять его за этот бой.

- Но это все равно поощрение, - не унимался майор. - И потом, как мы будем выглядеть, если они его наградят.

- Это их дело. Идите лейтенант, принимайте батальон. По нашим меркам вы воевали отлично.

- Есть.

Мансур уже старший лейтенант и первый орден гордо сияет на груди.

- Ну как?

- Отлично. Прибыл к тебе в помощники.

- Это потом. Знаешь, меня сам военный министр принимал. Звездочку и орден там же дали. И газеты уже во... Смотри.

Мансур с какой-то женщиной улыбался объективу.

- А это кто?

- Гамиля, дочь командующего.

- Ого. Далеко пойдешь.

- Ну да, это фото. На самом деле, она меня терпеть не может.

- Обидел ее?

- Конечно нет. Характер дурной. Подумаешь, Кембридж окончила. Теперь форсит. Все не так. Ах, Шекспир, ах Байрон, ах Мерлин, ах, ах... Я ей тоже. Ах Клаузевиц, ах Гудариан, ах Ромель.

Я засмеялся.

- И что же она.

- А она и говорит: "Кстати, лейтенант, а вы знаете, что Клаузевиц был очень грамотным человеком, он часто цитировал Лукулла и Аристотеля, а фельдмаршал Ромель имел превосходную библиотеку, хоть и считался одним технарем". Ну ладно, если я об Аристотеле еще слышал, вроде филосов был, а вот Лукулл меня доканал.

- Но ты должен себя показать мужчиной.

- Это она показала себя женщиной, повернулась и ушла.

Мы еще поболтали и перешли к делам.

- Русские, тебя зовут Александр. Так?

- Да, это мое имя.

- Я тебя тоже буду звать так. Ты не против?

- Зови.

- Давай, Александр, принимай батальон. Сейчас он переформируется в Джали. Делай с ним, что хочешь, а я поеду в Каир. меня генерал вызывает.

- Поезжай Мансур, все будет хорошо.

Мне пришлось сколачивать батальон из старослужащих и нового пополнения. Мансур как укатил в Каир ,так в течении двух недель и не появлялся. За это время пришлось один раз сцепиться с израильской разведкой, когда несколько легких танков прорвалось к границе нашего лагеря. Я пинками выкидывал египтян из палаток, чтобы они заняли свои боевые места в машинах. Если бы не русские добровольцы, не знаю, что бы с нами было. Один израильский танк был подбит, остальные удрали.

Масур появился свежий, довольный и долго хлопал меня по плечу.

- У вас, говорят, была потасовка.

- Да подрались немного с разведкой.

- А я только среди недели хотел выехать к вам, как вызывает меня командующий и говорит: "Это ваш батальон вчера вступил в схватку с противником под Джали?". Ну я догадался, что это вы, так как других-то там нет, говорю: "Так точно". "За отличную выучку ваших солдат, за эту маленькую победу, награждаю вас медалью..." Я только рот разинул. Смотри, видишь... Я уже в дивизии считаюсь самым боевым офицером.

- Поздравляю. Хочу тебе сказать правду, я чуть троих твоих солдат не расстрелял за трусость.

- Так чего не расстрелял?

- Тебя ждал. Твоего решения. К тому же, может не стоит этого делать, отдать их в военную прокуратуру и все.

- Я знаю сам, что с ними делать. А ну, строй батальон.

Батальон жарился на солнце. Мансур выступил с краткой речью.

- Господа офицеры, солдаты. Трое наших единоверцев, нарушили заветы Аллаха, отказавшись ради сохранения своей ничтожной жизни, бороться против вероломных и ненавистных нам иудеев. Те захватили наши земли, сожгли наши дома, уничтожили наших соплеменников, а эти трое, вместо того чтобы бороться против них, помогали топтать нашу великую нацию. Нет им пощады. Именем Аллаха, как ваш командир я приказываю расстрелять их перед вами.

Трое измученных феллахов, одетых в военную форму, стояли связанные за нашими спинами, совсем не соображая о чем говорит Мансур, а тот продолжал:

- Господин лейтенант, командуйте взводом.

Вышел первый взвод и нестройным залпом повалил несчастных на землю. Лейтенант для верности выпустил в каждого из лежащих по пуле из нагана.

- Разойдись! - скомандовал Мансур.

Распаренные на солнце войска понуро разбрелись по своим местам.

- Тебе ни чего не будет, за этот расстрел?

- Мне? - удивился он. - А что может быть? Я считаю, что должна быть жесткая рука, чтобы всегда был порядок. Вспомни, ты расстрелял танк Сабира, когда тот удирал из боя, остальные как шелковые пошли сражаться и умирать. Вот это я считаю и есть дисциплина.

- Там в штаб пришла шифровка. Нас вызывают в штаб дивизии, - решил я прервать идиллию о сильной руке.

- Сейчас? Поехали.

В штабе дивизии, на мое удивление советником сидел Филипенко.

- Где вы, мать вашу, так долго болтались? Генерал чуть не заснул, дожидаясь вас.

- Мы наводили порядок, - скромно подал я голос.

- Порядки надо наводить в свободное от операций время, - вразумительно объяснил майор. - Идите вас ждет генерал.

Генерал ласково встретил нас. Он по европейки пожал каждому руку.

- Мансур, поздравляю с получением медали. Как Лола? Ты видел ее в Каире?

- Она уехала, господин генерал, в Александрию.

- Жаль, очень жаль. А Гамиля все шипит, как змея?

- Еще хуже, - Мансур засмеялся. - Так отбрила Магди при всем иностранном корпусе, что тот умчался с вечера.

- Это она может. Вернемся к нашим делам, господа. Господин майор, обратился он к Филипенко, - разъясните боевую задачу батальону.

- Итак, - начал майор, - по данным разведки, вот здесь сосредоточился битый уже нами танковый корпус противника. Он пополнился, окреп. После гибели самого командира корпуса, там появился умный и толковый генерал Рабин. Этот не полезет в холмистую местность и, используя тактическое превосходство своих танков, будет стараться оттянуть нас на равнину. Так вот, ваш батальон предпримет рейд и связавшись боем с танками Рабина отойдет сюда. Они должны клюнуть и выйти за вами в район за Эль-Кунтилла. Причем удобно было бы им обхватить вас в клещи и добить. Смотрите, вот отсюда с плоскогорья и из-за этой горы. Вы же отойдете сюда, за сухую реку. Здесь мы припрячем несколько орудий и постараемся задержать их. Задачи корпуса раскрывать вам не буду, но вы должны попытаться заманить противника в этот район. Задача понятна?

- Они нас перестреляют на этом голом месте, как собак, - не выдержал я.

- Да поможет вам Аллах! - сказал командир корпуса. - Вы, кажется свою задачу хорошо поняли. Выступаете завтра, утром.

Я убедил Мансура выйти ночью. Мы сделали рывок по пустыне и к утру подошли к позициям израильтян. Ветер дул в сторону Суэца и я приказал на некоторых танках укрепить дымовые шашки.

Но вот из-за края земли выполз кровавый ободок солнца и мы увидели их укрепления.

- Вперед! - скомандовал Мансур и танки рванули к колючей проволоке.

Цель появилась неожиданно, это спаренная зенитная установка, сделавшая по броне несколько выстрелов. Я ее снес снарядом. Выскочивший бронетранспортер, не успел удрать и разваленный снарядом танка Мансура, выдавил в нашу сторону черный столб дыма.

Несколько пушек запоздало сделало несколько выстрелов. Расчет первой удрал, когда мы пытались раздавить ее. Пушка стволом уперлась в машину и выкатилась из укрепления. Где-то, слева, вспыхнул арабский танк, от попадания из гранатомета.

Оборона была прорвана и мы пропылив еще пол километра, увидели вдали их... Это был гигантский вал пыли, которую подняли развернувшиеся в боевой порядок танки. Чертов ветер. Он мешал не только им, накрывая их своей же пылью, но и нам тоже, мы не видели целей.

- Отходим, - приказал Мансур.

- Все танки с дымовыми шашками прикрывать отступление, - дополнил его приказ я.

Так мы и отступали. Первый вал дыма и пыли-это наш и второй вал пыли израильтян. Стрелять было бесполезно. Все изменилось, когда мы свернули в район Эль-Кунтилла. Они и мы сразу стали видны друг другу и первые выстрелы были не в нашу пользу. Израильтяне сразу подбили первые шесть наших машин с расстояния три километра. Мы стреляли наобум, поднимая стволы, для увеличения дальности полета.

Вот и спасительные холмы, ныряем за них и с ужасом видим вторую колонну израильских танков, выходящую с правой стороны. Это была стрельба в упор друг друга. С 200-300 метров гудел, трещал металл бронированных коробок. Снаряд попал в левую гусеницу моего танка и он крутанул влево, я с трудом удержал башню и заставил замолчать командирский танк противника. Из-за сухой речки ударила артиллерия и вдруг все, за исключением подбитых, израильские танки начали отходить. Я откинул люк и вылез на башню. Более половины батальона представляло изуродованные и дымящиеся груды металла. Где-то за холмом шел бой, грохотала артиллерия. Шум уходил на Север. Ко мне подполз весь изъеденный оспинами командирский танк. Мансур высунулся из башни.

- Александр, живой?

- Как видишь.

- Ты сумеешь исправить машину?

- "Ленивец" разбит, мы сейчас кинем гусеницу на второе колесо и будем готовы. Собирай батальон.

- Хорошо. Смотри, евреи.

От подбитых израильских танков, поддерживая раненых к нам шли люди, размахивая платками и шлемами. Они молча подошли к нашим машинам и сели на землю в кружок.

- Собаки! Я их сейчас всех передавлю, - взвыл Мансур.

- Отставить! - рявкнул я, да так, что Мансура подбросило в люке.

- Ты чего?

- Собирай батальон, я сам займусь пленными.

Мансур исчез в башне и его танк взвыв пошел в сторону неподвижно стоящих машин. Из кружка сидящих, поднялся в ободранном мундире подполковник израильской армии.

- Я слышал ваш разговор. Вы русский?

- Да.

- Командир полка, подполковник Шамир.

- Советник, лейтенант Скворцов.

- Лихо вы меня отделали. Ваш танк мотнуло из-за рваной гусеницы и я не смог попасть, а вы удержались и точно влепили. Неудачная конструкция башен наших танков.

- А у наших неудачные прицелы.

- Да я это заметил. Если бы вы их имели, нашему корпусу пришелся бы сегодня конец.

- Зачем, вы ушли отсюда? Вы ведь могли добить нас до конца.

- Наш командир корпуса прохлопал засаду. Поэтому мы удрали на равнину, а ваши не пошли дальше. Я это только-что слышал по радиостанции. Но скоро войне конец и это наверно последний танковый бой.

- Как, войне конец?

- Уже три дня наши дипломаты, при посредничестве американцев, ведут переговоры о мире.

- Ну, это переговоры...

- Нет, это точно конец. Все же видят, что египтяне научились воевать и тот танковый бой, когда вы разгромили наш корпус, толкнул к быстрому решению о мире.

- Давайте решим, господин подполковник. Вы собирайте своих людей, осмотрите еще раз подбитые машины, соберите всех раненых и я помогу вам дойти до пункта сбора пленных.

От позиций артиллеристов показалось несколько машин. Стали собирать раненых, убитых. Мы натянули на второе колесо гусеницу и хромая машина пошла своим ходов к месту сбора танков.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. "МИРНЫЕ" МИНЫ

Через два дня кончилась война. Мансур получил опять повышение, стал капитаном и опять на его груди засверкал новый орденок.

- Мы поедем с тобой в Каир, праздновать победу. Я получил разрешение у командира корпуса, чтобы тебя отпустили со мной.

Перед отъездом в Каир, я зашел к Филипенко.

- Явился вояка, - ответил он на мое приветствие. - А нас вот уже торопят, чтоб убирались быстрее от сюда.

- Как так?

- Одним из условий мирного договора является быстрое расформирование команд и эвакуация иностранных специалистов из египетской армии.

- Так что, мы едем домой?

- Кто поедет, а кто и нет.

- Не понял?

- Нечего и понимать. Остаются части, которые передаются саперам для разминирования Синайского полуострова и спецчастям.

- Куда денут меня, товарищ майор?

- Тебя оставляют. Командиром сводного танкового полка назначен твой знакомый Мансур. Быстро растет мальчик. Тебя - к нему в помощники.

- То-есть на разминирование?

- Выходит, да.

- А вас куда?

- Куда, куда. Домой... Сволочи, мы им помогали, столько пролили крови, а они ради вонючих долларов выкинули нас на помойку. Веселятся, как-будто они в этой войне победили...

Каир светился по ночам огнями. Было общее ликование. Все будь-то бы забыли о первых страшных поражениях, о громадной территории отнятой по мирному договору Израилем у Египтян. Каир вопил и кричал о победе. Я получил тоже повышение в звании и скромный египетский орден. Вечером, мы с Мансуром в полной парадной форме, явились на великосветский бал.

Мансура знали все гости вечера. Со всех сторон слышались приветствия и возгласы поздравления. Сначала я был как бы привязан к нему и здороваясь с каждым, Мансур представлял меня как своего помощника. Но вот мы дошли до толстого генерала и Мансур подтянувшись, поздоровался сам и представил по всей форме меня.

- Слышал я о вас, - по английски сказал генерал, - говорят вы очень жестки со своими подчиненными. Я не ставлю это вам в вину, наоборот, я приветствую таких людей. Честно говоря, Мансур попал в хорошие руки.

- Так вот откуда у Мансура, такие кровожадные замашки.

Из-за спины генерала появилась очаровательная девушка, с черными живыми глазами в чисто европейском платье.

- Извините, господин старший лейтенант, это моя дочь - Гамиля, неразумное создание, ей обидеть человека, что раз плюнуть.

- Папа, нельзя так меня представлять незнакомым людям. Все и правда подумают, что я ужасная скандалистка. Извините, если я вас обидела, господин лейтенант.

Мансур и генерал с удивлением переглянулись.

- Но Александр не сказал ни слова. Обидела она меня, а извиняется перед ним, - заметил Мансур.

- Ты как всегда ничего не понял. В тебе не хватает наследственных генов твоего папаши. Он был очень сообразительный.

- Причем здесь мой отец? - вспыхнул Мансур.

- Твой папа был премьером и соображал, что делал, чего не скажешь о тебе.

- Это уже слишком. Извините господин генерал, но я не могу без конца слышать, как она издевается надо мной. Я покидаю вас.

Мансур откланялся и... забыл обо мне. Гамиля смело подошла ко мне, взяла под руку и повела. Мы подошли к окну.

- Вас кажется Мансур назвал Александром? Чудесное имя, всегда напоминает нашу историю.

- В вашей истории он один, а у нас, в России, вся история почти одни Александры. Это цари, поэты, художники, писатели, военные, ученые, да везде они.

- Надеюсь, вы тоже оставите след для будущих поколений.

- Как-то не задумывался об этом.

- А как же карьера? Разве вы не мечтаете стать генералом?

- Но это разные вещи. Не всякий генерал оставляет будущему поколению о себе воспоминания.

- Да это правда. Как правда и то, что память бывает разная. Посмотрите на эту девушку. Видите, статуэточка.

У стены стояла худенькая девушка с белыми распущенными волосами до пояса, в длинном розовом гипюровом платье.

- Красивая?

- Мне нравиться.

- А кавалеров сейчас у нее нет и знаете почему? Она сестра лейтенанта Сабира, которого обвинили в измене. Наше общество сразу отторгло ее.

- И она знает, как это произошло?

- Нет. Здесь этого ни кого не интересует. На ней просто поставлено клеймо сестры предателя.

- А вы разве не хотите поддержать ее?

- Я? - Гамиля вспыхнула. - Я обязательно подойду к ней, но... немного попозже.

- Может подойдем сейчас?

Гамиля смутилась.

- ...Хорошо.

- Здравствуй, Шери, - начала Гамиля по английски.

Девушка неуверенно улыбнулась нам.

- Здравствуйте.

- Этот лейтенант, русский офицер, очень хотел познакомиться с тобой.

- Со мной?

- Да. Его звать Александр. А это... - Шери.

Я приподнял руку Шери и поцеловал пальцы.

- Вы наверно были знакомы с моим братом? - робко спросила Шери, не убирая руки.

- Да. Я с ним служил.

- Его действительно... расстреляли?

- Это чушь. Он погиб, как воин, в танке.

Гамиля с удивлением смотрит на меня.

- Почему же все утверждают, что он предатель? - на глазах у Шери блеснули слезы.

- Наверно, кто-то так хочет.

- Кто?

- Я не знаю.

Шери смотрит в мои глаза, потом убирает руку.

- Я хочу вам верить. Вы простите меня. Я сейчас вернусь.

Шери пошла вдоль стены и исчезла за дверью.

- Это правда, что вы сказали?

- И да, и нет. Гамиля, не пытайте меня больше. Хорошо.

В нашу компанию вдруг ворвалась полноватая девушка с блестящими черными волосами и чуть горбатым носом.

- Гамиля, я тоже хочу, познакомь, кто это?

- Это, Александр, офицер, служит с Мансуром. А это, наша шумливая Лола.

- Представляете, я шла сюда и вдруг, меня чуть не сшибла Шери. Она плакала и удирала от сюда как ненормальная. Что произошло? Неужели я пропустила самое важное событие?

- Все в порядке. Шери плакала от счастья. Александр ей сказал, что Сабир погиб в танке, а не был расстрелян.

- Как? Значит он не предатель? А ты говоришь не было событий. Да здесь сейчас будет такое, что ты не представляешь. Полковник Кармиль, душка Магди и многие другие давно добиваются ее руки. Если бы не события с ее братом, то вокруг нее была бы вот такая толпа поклонников. Мне сегодня старая сводня Лия шепнула потрясающую новость, что Шери после смерти Сабира самая богатая невеста Каира. Вот я сейчас удивлю всех этих мужиков.

Лола как метеор врезалась в толпу гостей. От куда-то появился Мансур, ведя официанта с подносом на котором стояли рюмки с шампанским.

- Александр, вот ты где? Гамиля, давай сегодня не будем ссорится. Сегодня победа, мы выиграли тяжелую войну и давай сейчас выпьем.

- Я с тобой не ссорилась. А выпить, я выпью с удовольствием.

Мы выпили и поставили пустые рюмки на поднос.

- Здесь была Шери и Александр сказал ей, что ее брат не предатель, он погиб в танке в бою, - сказала Гамиля.

Мансур с удивлением смотрел на меня.

- Разве я сказал неправду, Мансур?

- Так... и было.

- Видишь, Гамиля, раз Мансур подтверждает. Значит все правда.

- Кстати, Мансур, - Гамиля с ухмылкой смотрела на него, - здесь была Лола и сказала, что после смерти Сабира, Шери самая богатая невеста Каира.

- Не может быть? Шутишь?

- Не представляю, как ты будешь теперь оправдываться перед ней, ты же ее первый обидел, обозвав сестрой труса. Общество тебя поддержало, а теперь надо оправдываться. Магди, Кармиль и другие уже на полных парусах атакуют ее.

- Опять ты начинаешь. Ты, несносная женщина.

Мансур повернулся и быстрым шагом ушел в шумливую толпу гостей.

- Я уверена, он сейчас пойдет искать Шери. Ее миллионы стоят извинений.

- Хотите одно пикантное пари? - я посмотрел ей в глаза.

- Говорите. Я вас слушаю.

- Сейчас в этот зал войдет Шери и... к нам не подойдет.

- Вы уверены?

- Да. Так как? Если я выиграю, то мы с вами удираем от сюда и вы покажете мне ночной Каир. У вас есть машина?

- Возьму у отца. А если Шери к нам подойдет?

- Это ваше право выбора. Какое вы условие ставите?

- Вы сегодня после вечера, придете к нам на ужин.

- Я даже не знаю какое условие лучше. Хорошо было бы их совместить.

Гамиля засмеялась. К нам подлетела Лола.

- Ой, что там твориться. Все мужики по сходили с ума. Сюда сейчас придет Шери, но вокруг нее ужас, что происходит.

В зал ввалилась шумливая толпа мужчин. В центре мелькало розовое платье Шери.

Толпа постояла и... поплыла в зал.

- Да ей просто не выбраться от туда. Ее просто мужики затолкали,возбужденно сказала Гамиля.

- Я понимаю, вам не хочется покидать бал, но придется.

Но тут заиграла музыка. В зале началось шевеленье и вдруг толпа расступилась. К нам шла Шери, за ней цепочкой двигались ее поклонники.

- Гамиля, Лола, Александр, вы сегодня должны быть у меня на ужине и не отказывайтесь, прошу вас.

Мы переглянулись.

- Заманчивое предложение, может мы пойдем? - улыбнулся я Гамиле.

- Пойдем.

- Конечно пойдем, - затрещала Лола.

- Гамиля, извини, но я хотела чтобы Александр протанцевал со мной этот тур вальса. Для меня это много значит.

- Этот вечер для многих будет что-то значить. Александр, этот первый танец, ты должен обязательно посвятить Шери.

- Пойдем Шери, - я взял ее за локоть и одной рукой расчищая толпу, повел в зал.

- Ты мне показался самым лучшим парнем в этом паршивом Каире и я очень не хочу разочароваться в этом, - говорила Шери. - Если тебя отпустят в командировку или в увольнение, обещай мне, что будешь приезжать ко мне.

- Обещаю.

- Я чувствую, что дело с моим братом не чисто, но ты освободил от позора мою семью и не знаю, как отблагодарить тебя.

- Пока я в Египте, самый лучший подарок - это дружеское отношение между нами.

- Странно, у нас такого не бывает. Всегда есть различие между мужчиной и женщиной Либо сыграешь в любовь, либо нет.

Мы помолчали, потом Шери заговорила опять.

- Я тебя буду ждать. Жалко, что танец так быстро кончится и я должна тебя вернуть своим подругам.

- У нас все может быть впереди.

- Ты прав. Я не буду тебя провожать, иди к ним.

- Наверняка, ты обещал, приезжать к ней. Так?

- Ты проницательна, Гамиля.

- А мне бы хотелось быть колдуньей.

- Это опасное занятие, оно требует много сил и к тому же твои соплеменники не поймут тебя, расправятся с тобой. Правда на костре не сожгут, но затравят точно.

На ужине у Шери набралось много народу. Мы затерялись в этой толпе и встретились с хозяйкой, когда пришли попрощаться, что бы разъехаться по домам.

- Я вас буду ждать, - прикоснувшись губами к моей щеке, сказала Шери.

- До свидания, Шери.

На улице, Гамиля спросила меня.

- Куда ты сейчас, Александр?

- В отель. Высплюсь, а завтра на попутную и на Синай.

- Может ты поедешь ко мне? - спросила Лола. - У нас дом большой.

- Нет, мне завтра перед подчиненными надо быть в форме.

- До свидания, Александр, - Гамиля тоже поцеловала меня в щеку.

Лола просто впилась в губы и я с трудом ее отодрал.

- Пока, девушки.

Мансур приехал в часть злой как черт.

- Эта баба мне не простит, своего братца. Зачем ты вылез со своим враньем?

- Мне ее стало жалко.

- Однако ее братца тебе жалко не было.

- Мне бы не жалко было никого, кто попытался бы удрать с боя. Даже если бы это сделал ты, я бы тебя расстрелял тоже.

Мансур побледнел.

- Ладно, что у нас сегодня?

- Надо кому-то поехать в Александрию за "блинами" и "лапами" для разминирования.

- Вот ты и поезжай.

- Хорошо. Эй, - крикнул я в глубину палатки, где писаря стрекотали на машинках, - Документы готовы?

Появился, кругленький, усатый старшина и протянул пачку бумаг.

- Подписывай, - я их бросил на стол Мансуру.

В Александрии полно русских. Они все уезжают домой. Мы сидим в баре с капитаном третьего ранга Симоновым и пьем разбавленный спирт, утащенный им со своего бывшего корабля.

- И знаешь, - говорит он, - они такие трусы. Я ему говорю, нажимай на кнопку. А он трясется, сам белее смерти и мотает головой.

Капитан рассказывает, как его ракетный катер утопил израильский эсминец.

- Тогда я схватил его руку, двумя своими руками, нашел два пальца и надавил ими на кнопки. Представляешь, и первой ракетой попали. А теперь что? Он национальный герой, а я в жопе. Последние доллары пропил здесь, теперь на какой-нибудь пароходишко зацеплюсь и домой. Ты остаешься здесь, не верь им. Все они трусы и подонки.

- А как их женщины?

- О, это класс. Это не вонючие мужики. Есть такие умницы. Прелесть. Если бы Египтом руководила женщина, они бы войну выиграли сходу.

К нам подходит молодой майор американской армии.

- Виктор, - говорит он моему собеседнику, - я достал список пароходов на эту неделю.

- Вот спасибо, Джим. Александр, знакомься, Джим Барт. Во парень. Мне помог во многом.

- Ладно, Виктор.

- Садись, Джим. Сейчас мы тебе нашей русской, адской смеси дадим.

Виктор наливает пол стакана спирта, чуть-чуть разбавляет соком и дает Джиму. Я с интересом смотрю на реакцию Джима, но он выпивает стакан не поморщившись, только пальцем ловко подцепляет пластинку балыка и отправляет в рот. Вот это, да. Джим поворачивается ко мне.

- Тоже домой?

- Нет, остаюсь здесь, советником.

- Как? Всех ваших выпирают, а вас нет?

- Оставили убирать последствия войны. Будем разминировать Синай.

- Но вы же, по вашим петлицам, танкист?

- Вот танками и будем давить мины.

Он смотрит на меня с сочувствием, как на смертника.

- Деньги дают большие?

- Нет, конечно. 600 долларов в месяц.

Теперь его взгляд говорит, что я дурак.

- Виктор, наливай еще адской смеси, выпьем за Александра, что бы он кончил эту войну удачно.

Мы выпиваем еще. И наконец-то начинаем пьянеть. Джим поплыл первый.

- Саша, - говорит Виктор, - оттащи потом Джима в отель, он здесь от порта недалеко.

Я киваю головой. Джим засыпает, а мы с Виктором еще долго прощаемся друг с другом.

Я принес Джима в отель перегнув его через плечо.

- Ты знаешь в каком он номере живет? - спросил я администратора.

Тот забежал за меня, посмотреть на лицо Джима.

- Его зовут Джим Барт, - продолжил я.

Тут администратор закивал головой.

- 48 номер, на втором этаже. Дверь не заперта.

В номере, куда я втащил Джима, на диване сидела женщина и курила сигарету. При моем появлении она только поморщилась, но не пошевелилась и не сказала ни слова. Я скинул Джима на кровать, стащил с него краги, после этого сел в кресло напротив женщины и расслабился. Минут десять мы молчали.

- Меня зовут Александр, - начал первым я, - а вас?

- Дорри.

- Вы американка?

- Корреспондент "Дели Ньюс". А вы сами какой национальности?

- Русский. Офицер-танкист.

Это ее заинтересовало, головка с любопытством уставилась на меня.

- Это вы накачали Джима?

- Да. У нас был повод.

- Вот как? Обычно он напивается без повода. За что же вы пили?

- За то, что бы остаться мне живым.

- Вы что, на опасном задании?

- Вроде этого.

Она оживилась совсем.

- Хотите, я вам сделаю томатный коктейль? Вам сразу будет лучше.

- Я не против, Дорри.

Теперь я ее разглядел. Чуть полновата, в длинной юбке и кофте "глухой" до ворота. Волосы вздыбились на одном плече, как на Кустодиевской "Венере". Лицо правильное, симпатичное, а глаза синие. Она подошла к шкафчику и раскрыв его, начала священно действовать. Большой бокал коричневой мякоти вскоре оказался у меня в руках. Дорри приземлилась в кресло ко мне поближе, тоже с бокалом, но с желто-прозрачной жидкостью.

- Все же, если не секрет и что же за опасное задание вдруг возникло в Египте?

- Разминировать Синайский полуостров танками.

Она замолчала, оценивая информацию.

- Возьмите меня с собой.

- Это не игрушки, Дорри. Это все равно, что бой с невидимым противником. Повезет - не повезет.

- Ладно. Вы где сегодня ночуете?

- Хотел в машине. Но думаю, лучше будет, если я высплюсь здесь.

Она кивает головой. Подходит к кровати Джима, выдирает вторую подушку и кидает на диван.

- Спокойной ночи, Александр.

Дверь за Дорри захлопывается.

Меня трясет Джим.

- Эй, соня, тебе куда сегодня?

- Сейчас в порт, загружу машины железом и поедем на Синай, в часть.

- Ты до двух часов освободишься?

- Да, наверно.

- Давай пообедаем и поедем в Каир на моей машине. Тебе ведь по пути? Колонна твоя придет в Каир позже, назначь им место встречи. Ну так как?

- Хорошо.

В два часа в ресторане за столиком рядом с Джимом я вижу Дорри.

- Садитесь, Александр, - говорит она. - Что будете заказывать?

- А что у вас?

Она засмеялась.

- У нас с Джимом разные блюда.

- Я закажу и то и другое.

Ей стало весело.

- Официант, еще один такой же заказ сюда.

Как ни странно заказ принесли мгновенно. Я принялся с аппетитом есть.

- Александр, - начал Джим, - Дорри хочет поехать с нами.

- Пусть едет, - прожевываю какой-то кусок мяса.

- Но она хочет ехать дальше, с тобой, на Синай.

- Если хочет, пусть добивается разрешения и едет на Синай.

- Что с тобой, Александр. Вчера ты мне во всем отказывал, - удивилась Дорри.

- Дорри, твоя профессия позволит тебе пролезть в любую дырку и я не уверен, что смогу запретить тебе снять репортаж у нас. Впрочем, если у нас разумное начальство, то оно не допустит тебя в такие опасные места.

- Хочешь, поспорим?

- Ты вчера мне сделала прекрасный коктейль. Надо же, у меня голова даже не болит, - стараюсь перевести разговор я.

- Теперь заболит, - подытожил Джим.

В Каир мы приехали вечером. В холле гостиницы я позвонил Гамиле. Она сказала, что сейчас собирается к Шери и через 20 минут она будет там. Договорились встретиться у нее.

- У вас уже здесь есть подружки, - ехидно спросила Дорри.

- Есть. Я сейчас к ним еду. Не желаете посмотреть настоящие арабские современные дома? Тогда поехали со мной.

- С удовольствием. Заодно посмотрю на ваш вкус.

- Возьмите меня с собой, а то я с тоски здесь помру, - влез в наш разговор Джим.

- Через пятнадцать минут, жду вас здесь в холле. Хотя бы помойтесь.

- Ой, я сейчас, - взвизгнула Дорри и помчалась к лифту.

В доме у Шери гости. Первым я встречаю Мансура.

- Александр, ты чего здесь делаешь? - удивляется он.

- Знакомься это мои друзья Дорри и Джим. А это Мансур. Машины едут сзади. Часа через три будут здесь и я дальше с ними в часть.

Он кивнул и я продолжал.

- Дорри, вот мой командир, поговори с ним. Она корреспондент. Не зевай Мансур.

Дорри тут же набрасывается на него, а я беру Джима за рукав и веду по комнатам представлять хозяйке. Но дорогу мне пересекает Лола.

- Александр, какая встреча.

Она подтягивается за мои плечи и целует в побородок.

- Лола, смотри кого я привел. Американец, офицер, зовут Джим.

- Джим Барт, - расшаркался тот.

- Барт... Барт... Вы случайно, не сын Генри Барта?

- Сын, - с удивлением говорит он.

- Я же вашего отца знаю. Мы с ним встретились во Франции два года назад. Мой папа, проводил с ним переговоры о каком-то топливе.

- О да, это может быть только мой отец.

- Александр, я беру у вас Джери и хочу показать папа. Он же сегодня здесь. Вот старик обрадуется.

- У вас что, праздник?

- Нет. Собрались друзья Шери на ужин.

Я пошел искать Шери один.

Она вместе с Гамилей стояла в окружении мужчин. Я без церемоний прорвал мужскую оборону и поцеловал руки Шери и Гамиле.

- Здравствуй, Александр, - в один голос, улыбаются они мне.

- У меня два с половиной часа свободного времени, потом я поеду дальше.

- Вы, хоть поужинайте с нами, - говорит Шери.

Я наклоняюсь к ним.

- А не удрать ли нам с этого вечера и посмотреть вечерний Каир?

Шери растеряно на меня смотрит.

- А как же гости?

- Ничего с ними не будет. Через два часа вы будете здесь и успеете к ужину.

- Я согласна, - упирается своими черными глазами в меня Гамиля. - Я ваш должник, Александр.

- Я тоже поеду, - вдруг решается Шери.

- Отлично, девочки. Шери, не могла бы ты обмануть толпу женихов и выскочить из дома через пять минут? Там стоит красный, открытый кадилак.

Та кивает головой.

- Ты разбогател? У тебя машина? - спрашивает Гамиля.

- Нет, она американца. Я у него сейчас возьму ключи. Пойдем. Не будем терять время.

Гамиля засмеялась.

Джима мы нашли уже в кругу Лолиных подружек.

- Джим, мне нужны срочно ключи от машины. Через два часа машина будет здесь.

- На. В случае чего подгони ее к гостинице.

- Пока, Джим. До встречи.

Шери вылетела из дома, как ошпаренная. Ее преследовали два красавца. Она влетела в кадилак и мы рванули в косяк несущихся машин. В европейском квартале, был чудесный ресторанчик, с изумительными эстрадными номерами и с длинными антрактами для танцев. Его показала Гамиля. Только мы там заказали столик, как к нам подошел симпатичный парень в белом костюме.

- Шери, это ты?

- Не может быть, Салим. Но ты же погиб, мне сказала это твоя мать.

- Я жив, Шери. Я был в плену у израильтян.

- Садитесь с нами, - предложил я.

- Сейчас, я скажу своим.

Салим пошел к столику, где сидела группа парней и девушек. Он что-то объяснял им и наконец подошел к нам.

- Простите, я не представился. Салим.

- Меня зовите Александр, а это, Гамиля.

- Хорошо. У нас сегодня прощание. Мы, это те ребята, кто оказался в плену, разъезжаемся по своим городам.

- Там было плохо? - тихо спросила Шери.

- Очень, но не будем об этом говорить. Ты лучше расскажи как ты, как Сабир?

- Сабир погиб, дядя умер. Теперь я одна.

- Проклятая война. Сколько она бед везде принесла.

Я заказал розовое испанское вино, мы его выпили.

- Вы, русский? - обратился Салим ко мне.

- Да, Я доброволец, участвовал в боях на Синае.

- Как, доброволец? - удивляется Шери. - Разве вас не посылают сюда? Мне говорили что вас целыми, как их, полками что-ли, посылали сюда.

- Это делается так. Окончили мы танковое училище. Собрали нас на плацу и командир части говорит: "Кто хочет выполнить интернациональный долг, помочь Египту в освобождении от захватчиков израильтян, шаг вперед." Мы все и вышли.

- Все вышли?

- Один остался. Еврей. Так было и в других частях.

- У меня создается впечатление, что Египет и не воевал, - сказала Гамиля.

- Воевал. Я сам был советником подразделений смешанных или чисто египетских. Другое дело, что опыта у египтян нет. Сначала их били, потом они научились бить.

- А я даже не разу не выстрелил ни из пистолета, ни из автомата, нас сразу окружили и взяли в плен. И это в самые первые дни войны.

Раздалась музыка и Салим пригласил Шери на танец. Я пригласил Гамилю.

- Наверно, ты все-таки колдунья. Признайся, что встречу с Салимом наколдовала ты?

- Нет. Если бы я была колдуньей, то сначала околдовала тебя.

- По-моему, для этого и не надо быть колдуньей. Еще там на балу, ты покорила меня.

Она остановилась.

- Это ты серьезно?

- Это наша вторая встреча и я опять от тебя в восхищении.

- А как же Шери?

- Ни как. Она прелестна. Когда я ее вижу, то испытываю чувство вины.

- Почему так?

- Я скажу тебе одну тайну. Это я убил Салима, расстреляв его танк.

Гамиля с ужасом на лице оттолкнула меня.

- Не может быть.

- Увы, это так.

Мы стояли столбняком среди танцующих пар. Наконец Гамиля пришла в себя.

- Мне что-то холодно. Я хочу уехать от сюда.

- Хорошо. Я сейчас все устрою.

Мы вернулись к столику. Подошла Шери с Салимом.

- Салим, ты не можешь мне помочь?

Он и остальные с недоумением смотрят на меня.

- Я скоро уйду встречать свои машины, а ты не отвезешь девушек к Шери домой. Гамиля покажет кому отдать ключи.

- Хорошо, Александр. Я все сделаю не беспокойся.

Салим и Шери пошли танцевать опять. Мы с Гамилей молчали. Вдруг она встрепенулась.

- Александр, как же ты можешь смотреть ей в глаза?

- Я пытаюсь этого не делать.

- Но ведь все равно, подходишь к ней, говоришь, целуешь руку.

- Гамиля, это все сложно. Я не призираю Сабира. Да, он удирал из боя и сестра не виновата, что брат сорвался и погиб. Я подхожу к Шери как к женщине и не пытаюсь вспоминать о Сабире.

- Это все чудовищно. Что с ней будет, когда она узнает, что это сделал ты?

- Кончиться разминирование и я уеду. Мы больше, может быть, никогда не встретимся. Пусть она меня ненавидит уже исчезнувшего.

Гамиля затихла и когда подошли Салим и Шери я сказал.

- Ну что ж. Прощайте, друзья. Вот ключи, Салим.

Нежно целую дамские руки и крепко жму руку Салиму.

Танки уже переоборудованы подвесками с тяжелыми "блинами". Мансура нет, но мне наплевать на это, я провожу инструктаж.

- Пойдете за мной елочкой, растояние между танками 10-15 метров. Идти след в след предыдущей машины. Рацию держать открытой. Остановился первый встали остальные, близко друг к другу не подходить. Сидеть только на мешках с песком, руками до брони не прикасаться, только за подвесные ручки. В форме одежды допускаю отклонения. Вопросы есть?

Все экипажи танков молчат.

- Готовность через тридцать минут. По местам.

Приехал почему-то в гражданском, оперативник, который мне должен указать районы минных полей.

- Где карты? - спросил я его.

Он пальцем постучал по своей голове.

- Здесь.

Я плюнул от злости и полез в башню танка.

- Полезайте за мной.

- Я? Но мне нужно руководить от сюда.

- Лезь сюда говорю. Иначе силой затолкаю.

- Вы не имеете права. Вы даже по званию ниже меня.

- Эй, - крикнул я, бездельничающим в этот раз, башнерам, - возьмите этого и запихните в танк.

Возмущенный оперативник, отталкивая руки солдат сам лезет в машину.

Танк качнулся и пошел громыхать "блинами" по земле. Оперативник уже молчал и в ужасе смотрел в левый триплекс.

- Куда идем?

Он мотнул рукой прямо и сглотнул слюну.

Уже тридцать минут идем по выжженной солнцем земле. В коробке нечем дышать, несмотря на воющие вентиляторы. Мы разделись до трусов, но пот течет ручьями, он застилает и щиплет глаза. Звякнули блины, танк дрогнул и сейчас же осколки забарабанили по броне. Следующий толчок, опять гудят осколки. Мы вступили на противопехотные минные поля. Оперативник успокоился, он при каждом толчке машины уже не жмурит глаза, а следит за горизонтом.

- Когда поворот? - спрашиваю я.

Он молчит и рука опять идет вперед. Прошло еще пол часа. Взрывы кончились, но я забеспокоился.

- Где другие поля? - ору я оперативнику.

Он беспомощно разводит руками.

- Нет ориентиров.

- Механик, сколько прошли?

- 4 километра 720 метров.

- Это не отправная точка?

- Нет. Нет ориентиров.

- Ну и сволочь же, ты. Механик, стой.

Мы встали.

- Ты хоть скажешь куда сворачивать?

- Нет.

- Фу, мать твою.

Я взял включил рацию на передачу и прижал ларингофоны к шее.

- Слушать всем экипажам. Мы сворачиваем вправо в обратный путь. По внешнему обводу радиуса иду я, остальные пристраиваются ступенькой, растояние держать такое же. Вперед.

"Блины" опять зацокали впереди танка. мы сворачиваем вправо.

Сильнейший удар подбрасывает машину. Грохочут по броне крупные осколки. Я ударяюсь пробкой шлемофона в какой-то кронштейн. оперативник мычит, он лежит скорчившись на мешке с песком и кровь течет у него из носа. Мотор глохнет.

- Все живы.?

- Все в порядке командир, - говорит механик.

Оперативник шевелиться на мешках с песком. Откидываю люк и высовываюсь по пояс. На "лапе" изуродованы три "блина", под ними дымящаяся яма.

- Механик двигатель работает?

Взвыл дизель.

По рации передаю: " Всем придерживаться установленного порядка".

Мы опять ползем впереди. Повернули на обратный путь. Опять минное поле. Хлопают взрывы.

Мы вернулись к своим палаткам. Оперативника вытаскивают из машины и увозят на скорой помощи. Ко мне подошел Мансур.

- Как дела, Александр?

- У вас в штабе сидят говноперы. Не могли прислать карту минных полей. Видишь как изуродовались?

- Красиво.

- Этот болван, от штаба, даже не мог ориентироваться по карте.

- Ладно, я им скажу. Тебе привет от стольких женщин, что я забыл их первоочередность.

- Спасибо.

Новый представитель штаба был одет как на парад. Он представился мне.

- Капитан Кариги.

- Карты привезли?

- Да.

- Полезайте в машину.

- Но мне приказано следить от сюда.

- Кто приказал?

- Полковник Али.

Я попросил соединить меня по рации со штабом бригады.

- Господин полковник, здравствуйте. Говорит старший лейтенант Скворцов... Мне нужны карты минных полей... Да, прибыл... Нет, с картами он мне нужен в машине, как же определять точки поворота и отклонения от азимута... Хорошо, пусть отдает карты и сидит здесь... Есть, передать микрофон.

Я передаю микрофон капитану. Он переговаривает с полковником. Потом в расстроенных чувствах подходит ко мне.

- У вас есть в чего-нибудь переодеться?

- Мы все сидим в танке голышом.

- Как голышом?

- Раздеваемся и сидим. Жара дикая, в одежде свариться можно.

Капитан нехотя лезет с портфелем в люк и мы раздевшись и поудобней устроившись, тронулись крушить минные поля. Первая мина-попрыгушка вылетела из под блина через 15 минут, выкинув букет шрапнели, который забарабанил по броне. За ней загрохотали другие взрывы. Начался будничный день. Капитан вел себя молодцом. Четко указывал повороты, но карт мне в руки не давал.

Прошло три дня. Мы только собрались протраливать очередной участок, как к палаткам подъехал джип. Из него выскочила Дорри и важно выполз Мансур.

- Здравствуйте, лейтенант Скворцов. Я добилась, что бы меня отправили к вам. Капитан Мансур любезно разрешил мне проехаться с вами и посмотреть как идет разминирование.

- Он этого не мог сказать. Правда, Мансур?

- Это разрешение командующего. Я ничего здесь сделать не могу.

- Хорошо. Раз вы получили разрешение, предупреждаю, в танке надо раздеваться до гола.

- Вы с ума сошли. Это еще зачем?

- В танке жара.

- Я и так выдержу.

- Как хотите. Одетой не пущу. Эй, по машинам.

- Хорошо, я согласна. В какую машину мне лезть.

- В эту. Капитан Кариги уступите даме место, полезайте в соседний танк.

Мы залезаем в танк. Дорри думает, что мы шутим и с удивлением смотрит как мы раздеваемся до трусов. Она неуверенно начинает раздеваться. Под рубашкой у нее нет лифчика и грудь свисает своей полнотой вниз. Дорри остается в белых трусиках.

- Вот ваш триплекс. Снимать через него можете?

- Ни разу не пробовала.

- Теперь оденьте тапочки, шлем и перчатки. Вот так. К броне не прикасайтесь. Сидите на мешках с песком и держитесь за эту висящую ручку. Механик трогай.

Машина качнулась и в такт качнулись груди Дори. Мы поползли к спрятанной в земле смерти.

Первый разрыв ошеломил Дорри. Она отпрянула от триплекса, потом профессиональное любопытство заставило ее крепко вцепиться в окуляры. Она уже ничего не замечала, ни своей наготы, ни окружающей обстановки. Через 15 минут мы все истекали потом. По коже Дори потекли ручьи. Она под тусклой лампочкой блестела, как натертая маслом.

По рации капитан Кариги дал указание на разворот. Танк плавно развернулся в право и тот час же мы увидели развороченные окопы и истлевшие, трупы в египетской форме.

- Боже, какой ужас.

Дорри оторвалась от триплекса и взглянула на меня.

- Это еще не ужас. Ужас, когда раненным птицы склевывают глаза и разрывают на части тело.

- Вы хотите сказать, что эти мертвые-раненые.

- Посмотрите, Дорри, видите костяшки рук лежат на затылке, они еще пытались себя прикрыть.

Танк идет вдоль окопов и Дорри опять вцепилась в прибор. Раздается грохот. Танк подпрыгивает и Дорри бросает на меня. Я успеваю ее поймать и наши тела вдавливаются друг в друга.

- Что это?

- Задели противотанковую мину. Кажется обошлось. Механик, как дела?

- Наехал на какой-то столб, а под ним мина. Вроде все в порядке.

Тут Дорри замечает, что лежит в моих объятьях

- Какие мы мокрые. В этой коробке можно сжариться. Ты горячее брони.

Она отталкивается и тут же возглас изумления вырывается из ее уст.

- Смотри. Стекло белое.

- Осколок попал в оптику.

Я почти облокотившись на нее пытаюсь заменить триплекс, но он не поддается. Пришлось плюнуть на это дело.

- Иди на мое командирское место.

Мы меняемся местами и я попадаю в лужу на мешке, образовавшуюся от пота Дорри.

- Механик трогай, - командую я.

В это время заработала рация и заговорила голосом капитана Кариги.

- Господин лейтенант, третий и четвертый экипажи дерутся.

- Что?

- Согласно инструкции они остановились, но затем вылезли из машин и полезли в окопы.

- Механик стой. Зачем они туда поперлись?

- Пошарить.

- Ах, сволочи.

У меня даже оружия нет. Я пулей голышом вылетаю из танка, несмотря на раскаленную бронь и противное солнце. Метрах в тридцати стоит третий танк, там шум и крики. Я побежал туда и тут же зацепившись за что-то, падаю на горячую землю. Два сцепившиеся высушенных трупа распластались на моем пути. Бегу дальше и вижу четыре голых фигуры усиленно лупцующих друг друга. Первой фигуре бью между лопаток всей массой тела, а второй падает от удара в лицо. Все национальные языки выражающие мат несутся из меня. Солдаты узнав офицера, помчались к машинам. На земле среди ножей, часов и смятых денег валяется гнилая кобура с торчащим ТТ. Я выхватываю пистолет и ищу цель в которую можно разрядить всю свою ярость.

Появляется прикрытая моей майкой Дорри. Я прекращаю рычать и развернув ее, наношу шлепок рукой.

- А тебе кто разрешил выйти? Марш на место.

Дорри оглядываясь, послушно идет к головному танку. Ярость прошла и я пригрозив пистолетом третьей и четвертой машине пошел к своему танку.

Дорри сидит притихшая на моем месте. Я забираюсь на ее место, мокрые мешки с песком и командую.

- Механик трогай.

Танк зарычал нас качнуло, но разбитый триплекс не позволил мне увидеть все прелести египетских минных полей.

Наконец наступает команда на поворот к дому и мы круша мины-попрыгунчики возвращаемся к палаткам лагеря. Я быстро одеваюсь и выскакиваю из танка. Через пять минут вылезает Дорри. Одежда сразу же прилипла к ее мокрому телу, но она не замечая это, стремиться запечатлеть на фотопленку меня, танки и экипажи машин. Потом подходит ко мне.

- Ты настоящий парень, Александр. Я уважаю таких мужчин. Понятно почему в тебя влюблено все женское население Каира.

- Ты уж преувеличиваешь, Дорри.

- Нет, тебе привет от Шери, Гамили, Лолы и других. Они просят, чтобы ты приехал быстрей. Боже, как мне нужна ванна.

- Мансура нет, его газика тоже. Дам тебе до Суэца летучку. А это возьми на память.

- Что это?

- Осколок мины, что попал в триплекс.

Она осторожно взяла кусок рваного металла.

- Он еще горячий.

Я рассмеялся.

- Здесь все горячее и металл и люди...

- И человеческие сердца, - добавила Дорри. - Пока, Александр. Я с тобой обязательно увижусь.

Как только она ушла, я пошел разбираться с двумя экипажами, которые нарушили основное правило разминирования.

Прошло еще два дня. Погиб капитан Кариги. Мы сидели в машине и крутились по минным полям, когда маленький осколочек через вентилятор проник внутрь танка и нашел шею капитана. Он умер сразу, захлебнувшись собственной кровью.

Приехал Мансур, хмурый и злой как черт.

- Ты распугал всех представителей штаба. Никто не хочет работать с тобой.

- Пусть дадут карту минных полей и катятся к черту.

- Этого никто тебе не сделает. Карты секретные.

- Да пошли они в жопу со своей секретностью.

- Чего ругаешься? Поезжай к ним и выразись там.

- И поеду.

- Вот и хорошо. Сегодня я сам буду руководить полком по разминированию.

- Не смей, Мансур. У тебя мало опыта и нет карт.

- Я был в штабе. Смотрел карты и знаю где должен работать. А опыт наберем. Ты-то набрал.

- Но я прошел хорошую подготовку в Союзе.

- А я пройду здесь. Поезжай, Александр. тебя ждет полковник Али.

Я плюнул и пошел к летучке.

Штабных идиотов ни чем не пронять. Как я их не убеждал, уговаривал, карт никто не дает. Представителем же штаба никто не хочет идти. Сам полковник Али развел эту дурацкую демократию и теперь только разводит руками.

- А что я могу сделать Война кончилась, никто умирать ни хочет.

- Тогда без карт я не пойду и не разрешу своим людям идти на смерть.

- Как хочешь. Ты за это деньги получаешь. Можешь не идти, а вот полк пойдет. Разминировать нужно. Уж больно много площадей.

В это время зазвонил телефон. Полковник взял трубку и изменился в лице.

- Не может быть. А сам капитан цел? Хорошо выезжаю.

Руки у него прыгали и он долго не мог их утихомирить.

- Там, Мансур угробил полк. Его танки случайно попали в проход между минными полями и при развороте напоролись на противотанковые мины. Едем.

У палаток было много санитарных машин. Из протраленной полосы неслись к лагерю военные грузовые машины с ранеными и убитыми. Мансур сидел на скамейке с оголенным и перевязанным плечом. Рядом санитар пыхтел и привязывал его руку к телу.

- Что ты наделал, сволочь? - с яростью спросил я.

- Александр, - губы его запрыгали, когда я начал расстегивать пустую кобуру, - я ошибся.

- Отставить, старший лейтенант.

Передо мной очутился полковник.

- Мы разберем этот случай. Сами, - подчеркнул последнее слово он.

- Черт с вами. Теперь-то вы убедились в своей глупости.

- Господин лейтенант, вы говорите со старшим по званию и я не позволю нарушать дисциплину...

- Лучше бы вы прислали карты, а не читали мне морали про нарушение дисциплины.

Я повернулся и пошел к машине которая отправлялась к месту катастрофы.

- Вы не имеете право. Стойте, лейтенант.

Но я его не слушал.

Это были противотанковые мины с затяжными взрывателями. Танки стояли хаотично разбросанные по выжженной солнцем пустыне. Мансур допустил глупость. Он повернул все танки сразу и большинство мин полопалось под днищами машин. Часть машин по инерции накатывалась на другие мины и получили дополнительные взрывы.

- Всех убрали? - спросил я сопровождающих.

- Нет, к тому танку страшно подойти. Он прямо на мине стоит. Все бояться даже качнуть машину.

Я поплелся к танку. Танк развернуло после первого взрыва и он траком зацепив за взрыватель, выволок в бок вторую мину. Гусеница лежала на корпусе, рядом с взрывателем.

Попробовал рукой взрыватель. Слава богу, зазор между траком и взрывателем есть. Обхватываю его руками и... чувствую, что взрыватель еле-еле стал отворачиваться. Когда я поднялся, несколько солдат быстро полезли в машину и вскоре две голые фигуры очутились на песке.

- Живы?

- Кажется да, господин лейтенант.

Полк отправили на переформирование. Мансура спешно перевели в штаб. Полковник Али получил выговор и что бы спасти свою шкуру написал на меня докладную, но тут вдруг в "Дели Ньюс" появилась статья Дорри "Смерть движется рядом", где она нафантазировала про меня столько, что мне впору стать маршалом или сверх человеком.

Меня вызвали в штаб корпуса, где генерал предложил стать советником полковника Али.

- Господин генерал, - ответил я, - на этой должности сидят полковники, в крайнем случае майоры, но не простые лейтенанты.

- Вы у нас не простой лейтенант, господин Скворцов, а ходатайство о вашем повышении мы уже отослали в ваше министерство. Командующий очень доволен вами и считает, что вы наведете порядки в хозяйстве дивизии. Вас решили наградить, за мужество проявленное при выполнении ответственного задания по разминированию.

- Спасибо, господин генерал.

Мы переформировывались месяц и Москва за это время отреагировала очень быстро и я получил чин капитана.

Полковник Али настороженно встретил меня.

- Господин капитан, поздравляю. Вы скоро догоните по званию меня.

- Мы с вами скоро очистим землю и я покину ваши гостеприимные земли.

- Жаль, вы так много помогаете нам. Так что вы, как советник, предлагаете сделать нам сегодня?

- Уточнить границы минных полей.

- Как это?

- Послать саперов, сверить ваши карты и установить вешки или другие предупреждающие знаки на всем нашем участке на Синае.

- Но это невозможно. Это надо столько людей.

- Мы будем наших саперов посылать с одного участка на другой, а за ними двигать технику. Так будет экономичней.

- Хорошо, разработайте план.

- Кого вы мне дадите в помощь.

Полковник хитро поглядел на меня.

- Возьмите капитана Мансура и майора Махмуда.

- Есть.

Опять эти горячие противные пески плавно качаются в оптике. Ба... да это же знакомый район. Здесь мы воевали, а вот подорванный танк Мансура. Еще одна наша машина, только без башни. Кажется от сюда я выстрелил вон туда в верх, в сторону бункера с пушкой. Серые стены бетона по-прежнему смотрят на нас темными глазницами щелей. Беру карту и ищу высотку. Вокруг нее минные поля.

- Шестой, отзовитесь, - вызываю я Махмуда.

- Шестой слушает.

- Ведите колонну тральщиков дальше, по разработанному маршруту, а я проведу разведку полей за холмом.

- Слушаюсь.

Колонна танков проходит мимо моей машины. Ориентируясь по карте, веду машину на Восток, за холм. Не может быть, что бы израильтяне не оставили здесь прохода. Вот и восточная подошва холма и вдруг я вижу слабый машинный след петляющий до самой вершины. Водитель уже заметил дорожку и танк гремя блинами ползет вверх. Мы остановились недалеко от входа в бункер и я, приказав водителю не вылезать из машины, соскочил на землю.

У металлической дверки бункера лежит труп, раздерганный птицами и высушенный жгучим солнцем. Я огибаю его и толкаю дверь, она легко подается и жуткий склеп представляется мне. В элипсовидном бункере освещенном светом через узкие окна, видны трупы восьмерых человек. У второго окна на специальном станке стоит танковая пушка, без броневого щита. Ее ствол откатился в бункер и уперся в потолок, а вокруг вместе со снарядами и гильзами лежат три человека в неестественных позах. Остальные пять скрючились под перевернутыми столами и стульями.

Снаряд моего орудия попал в окно бункера и разорвался на стене. Но что-то еще сгубило их. Что? Я обратил внимание на странные снаряды, перемешанные в повалку с обычными, противотанковыми. Их головки еле-еле торчали из светлых гильз, на каждом намалеван индекс М-735. А вот и причина чибели людей, одна гильза странного снаряда вспорота осколком. Головка снаряда разорвалась красивым венчиком железного цветка. Что же там было?

Я обшарил бункер и кроме разорваных карт и бумаг ничего не нашел. В углу лежал кожанный журнал, который был заполнен от руки на идише. Единственное что я там разобрал, это даты войны разбросанные по страницам журнала. Я взял журнал, два непонятных снаряда и загрузил все в танк.

Обратно мы ехали осторожно и вырвавшись из минного кольца, пошли по следам своих тральщиков домой.

Я утаил от полковника Али только журнал, а остальное принес к нему в кабинет. Сверкающие гильзы уютно встали у окна. Он дотошно распрашивал меня о бункере, уточнял местоположение и подходы к нему. Потом, ухмыльнувшись, вдруг задал вопрос.

- Ходят слухи, что вы рукопрекладствуете в своем полку. Говорят, два экипажа избили.

- Это не слухи. Это требование войны. Либо получай в морду, либо отправляйся под трибунал. Они выбрали первое.

- Но сейчас не война.

- Это в Каире нет войны, а здесь продолжают гибнуть люди. Разве мы уже не переформировывали полк?

- Да, да,- поспешно сказал полковник. - Наверно вы правы. Можете идти, но у меня есть пожелание. Постарайтесь больше не отклоняться от своих маршрутов.

- Мне нужно в Каир, - уставившись в пол сказал Мансур.

- Карта северного района не готова.

- Александр, клянусь тебе, завтра она будет лежать у тебя на столе.

- Чего так тебе приспичило?

- Ты же здесь уже одичал, проторчишь месяц и ничего не знаешь. У Шери сегодня помолвка.

- Кто же ее избранник?

- Ее бывший дружок детства, Салим. Кстати, она тоже тебе прислала приглашение.

- Где оно?

- В штабе, на твоем столе.

- Что же ты мне раньше не сказал?

Мансур вздыхает.

- Я думал, ты меня не простишь за полк.

- Конечно не прощу и втройне не прощу, если ты расскажешь ей правду о Сабире.

- Нет, что ты? Клянусь тебе молчать до гроба.

- Тогда валяй, а карта что бы была завтра на столе в 10 часов утра.

- Спасибо, Александр.

На моем столе действительно лежало приглашение от Шери.

Первой меня встретила Дорри. Она прижала к своему аппетитному телу и поцеловала в губы.

- Давно тебя не видела, капитан.

- Это все твоими молитвами мне приделали одну звездочку.

- Зато какой успех. Мне прислали несколько тысяч писем и отзывов. Сейчас пытаюсь организовать второй репортаж.

- А у нас убит капитан Кариги, полностью подорвался на минах полк. Погибло мног солдат и офицеров. Стоит ли опять рисковать.

- Стоит. Чтобы очутиться в твоих объятьях, стоит. Когда я рассказала редактору, как ты меня заставил раздеться, как с нас текло, как с ручья, и как осколок попал в оптику, он был в шоке.

- Дорри, ты не сошла с ума. Не женское это дело, лезть головой в омут.

- Ты мне это и раньше говорил, но я не послушалась и правильно сделала. Александр, какие у тебя сегодня планы?

- Встретиться со старыми друзьями и пережить церимонию помолвки.

- А потом?

- Там видно будет.

- Хорошо, я тебя еще сегодня увижу. Вон Джим идет. Джим...

- Дорри, Александр, привет. Ну, герой. Дорри тебя так разрисовала, что мать родная не узнает.

- Хватит тебе, Джим. Лучше скажи, где Шери. Я еще не представился.

- Она там. В гостинной.

В этот момент подлетела Лола.

- Привет всем. Александр, это класно. Наши девочки хотят с тобой познакомиться. Ты не против, если я тебя им представлю? Джим, где ты был вчера? Я ждала твоего звонка и так не дождалась.

- У меня были дела в посольстве.

- Мог бы позвонить вечером.

- Лола, я сегодня в твоем распоряжении.

- Тогда прощаю. Дорри, пойдем с нами.

- Нет, Лола, я должна здесь дождаться одного человека.

- Это Мансура, что-ли?

Дорри гневно блеснула глазами.

- Нет, не его.

Лола подхватила меня и Джима под руки и потащила через зал.

- Лола, я еще не поздравил Шери.

Она отпустила мой рукав.

- Она там в гостинной, такая вся важная. Там же Гамиля, а эта как мигера, на всех бросается. Так прокатила нескольких бывших ухажеров Шери, что тем в пору в пасть крокодилу бросаться.

- Хорошо, я пойду туда, ребята.

- Я тебя потом представлю девушкам.

Шери стояла у дверей рядом с Салимом.

- Александр, - она ласково положила свою руку мне на плечо, пока я прикасался губами к ее руке, - я тебя так давно не видела. Я так благодарна тебе, за то что ты тогда утащил меня с ужина, иначе бы я не встретила Салима.

- Я поздравляю вас. Пусть будет мир всегда в вашем доме.

- Спасибо.

Салим крепко пожал мою руку.

- Друзья Шери будут всегда моими друзьями.

Сзади подпирали поздравляющие и пройдя в гостинную я сразу же увидел Гамилю.

Она смотрела на меня своими блестящими черными глазами. Я подошел к ней и нежно поцеловал в щеку. Она молчала.

- Здравствуй, Гамиля. Что с тобой?

Она при всех гостях обняла меня и положила голову на плечо.

- Я прочла статью Дорри. Это ужасно. Там же кругом смерть. Тебя же могут убить.

- Это все фантазия.

- Нет. Папа мне рассказал все. Как погиб лейтенант Кариги и как Мансур загнал полк на минное поле.

Мне показалось, что несколько капель скатилось за воротник.

- Возьми себя в руки Гамиля. На нас смотрят.

- Ну и пускай.

- Пойдем в сад.

- Пошли. Куда хочешь пошли.

И это гордая неприступная Гамиля. Я взял ее под руку и повел на выход. В холле в кругу девиц стоял Джим и хохотал.

- Извини пожалуйста, я возьму у Джима ключи от машины.

- Не надо. Папа мне дал свою.

Мы прошли Дорри, которая с улыбкой кивнула мне головой и во дворике нашли машину Гамили. Я сел за руль.

- Шери не обидеться, что мы удрали с ее праздника.

- Мы успеем на заключительную часть. Я думаю нам стоит вернуться. В такие праздники нельзя обижать молодых.

- Хорошо. Поедем в отель?

- Нет. Ко мне домой. Дома никого нет.

Красивый дом Гамили был пуст. Она ввела меня в холл.

- У папы спрятаны отличные сорта вин. Хочешь попробовать?

- Хочу.

Гамиля залезла в шкафчик и вытащила две бутылки.

- На, открой. Я достану бокалы.

Я разлил вино по бакалам из первой попавшейся бутылки и посадив Гамилю рядом с собой, передал бокал ей.

- Выпьем за нас.

Она отпила глоточек и поставила бокал на столик. Я сделал тоже. Потом подвинулся к ней и потянулся к ее губам. Она обезумела, целуя мое лицо. И когда я ее повалил, вдруг вырвалась.

- Пойдем на верх в мою комнату. Я не хочу здесь.

Это была нежнейшая, ласковая женщина. Я раздевал ее неспеша и целовал каждую появившуюся часть тела. Когда она раздетая лежала на кровати, я еще раз прошелся губами по ее шелковой коже... Когда Гамиля вскрикнула, я закрыл ее рот губами...

Мы лежали поверх одеял и приходили в себя.

- Я не хочу, что бы ты погиб. Война кончилась. Уже мир. Неужели нельзя взорвать эти дурные поля и все кончить разом.

- Тогда меня уберут из Египта.

- Может тебе остаться. Папа нам оставит этот дом, деньги.

- Не будем загадывать. На моей родине свои сложности и длинные руки моих соплеменников могут достать меня везде. Давай лучше собираться, нам пора явиться на саму церимонию помолвки.

Мы уже молча оделись и отправились к Шери.

Нам удалось не пропустить торжественную часть и отсидеть праздничный ужин. Потом были танцы. Я не отходил от Гамили, мы танцевали и старались быть веселыми.

Вдруг в зале в разгар музыки раздался шлепок.

- Ты, негодяй, - гневно вскрикнула Дорри, влепив пощечину Мансуру.

Она, красная от гнева ринулась в дверь, а Мансур стоял разинув рот прижимая руку к покрасневшей щеке. В зале начались смешки. Мансур покачиваясь пошел к окну.

- Скажи, какого ты мнения о Мансуре? - спросила Гамиля.

- Храбрый, не трус, но изуродованный вашим обществом до основания.

- То есть?

- Позер, хитер, любит власть и немного подл.

- Помоему подл и еще как. Знаешь как он плакался здесь, что Дорри напечатала не про него, а про тебя статью. Какие пакости он рассказывал об этой ее командировке. Якобы она голышом сидела рядом с вами в танке и вам было не до разминирования.

- За это я врежу ему еще одну пощечину.

- Только не здесь. Общество будет против тебя. Хватит того, что они болтают о нас.

- Хорошо, я отдам ему должное потом.

- Меня мучает все время тот наш разговор о Сабире. Скажи его действительно нужно было убить во время боя?

- Мне трудно ответить на этот вопрос. По нашим законам военного времени - да. По вашим - я затрудняюсь что-либо ответить, но, однако, ни один египетский военный не осудил меня за это.

- Ты может в чем-то прав. Военные бы не осудили, а вот наш общество могло и осудить.

- Разве уже об этом ходят разговоры? - встревожился я.

- Нет, нет... Я ни кому ни чего не говорила.

Я прижал ее к себе чуть-чуть и она замолчала, уйдя в свой мир грез.

Утром карта северного района лежала у меня на столе. Я очень удивился, как сумел Мансур выкроить время, чтобы ее изготовить. Я приказал снять с нее две копии и вызвал майора Махмуда и Мансура.

- Господа офицеры, этот район я разделил на три части. Каждый из вас возьмет на себя одну из частей и пойдет на место представителем штаба. Я предоставляю вам право выбора места своей работы.

- Я пойду здесь, - поспешил Мансур, указав на равнинный участок.

- А я, здесь, - Махмуд выбрал место рядом.

Мне достался холмистый и неровный участок.

- Тогда получайте карты и ... Вперед.

Они вышли и тут передо мной возникла Дорри.

- Привет, Александр.

- Здравствуй, Дорри. Чего тебе не спиться? После вчерашнего, надо неделю приходить в себя.

- Но вы-то уже на работе, а я, незабывай, корреспондент. И потом, на что ты намекаешь?

- Успокойся, Дорри. Что ты хочешь?

- О... Много чего. Тебя, например. Еще, редакция просила сделать еще один репортаж и зная твой дрянной характер, я принесла тебе бумажку от командующего. На.

Она передала мне распоряжение генерала об оказании содействия корреспонденту "Дели Ньюс".

- Ладно, выбирай, к кому пойдешь в группу. К Мансуру, майору Махмуду или ко мне.

- Конечно к тебе. Мог бы других и не предлагать.

- Хорошо, поехали. Газик стоит у входа в штаб.

Дорри сразу влезла в танк и по-хозяйски стала снимать с себя одежду. Опять ее голая грудь и шикарное тело замелькало передо мной.

- Вперед, - скомандовал я и танк начал плавную раскачку, гремя тяжелыми "блинами".

Мне казалось, что в машине выше 50 градусов. Как только двигатели выдерживали. Мы истекали потом и вентиляторы совсем не помогали нам. Броня была раскалена и притронуться к ней невозможно. Здесь были другие противопехотные мины. Танк только подрагивал и гудел "блинами". Осколки стучали по броне. Через три километра, мы забрались на высокий холм и... Дорри закричала.

- Смотрите, там внизу. По моему там самолет.

- Стоп, - скомандовал я. - Всей колонне, стоп.

Внизу, в лощине, на брюхе лежал окрашенный защитной краской шестиместный самолет с оторванным крылом. Его нос уперся в крутой откос, сзади в грунте шла канава по ширине фузеляжа, проделанная при посадке с вершины соседнего холма.

- Всем, глушить двигатели, открыть люки, из машин не вылезать. Ждать моей команды, - прижав к шее лорингофоны приказал я.

Растянувшиеся танки застыли на подъеме холма.

- Механник, не торопясь, вперед, - скомандовал я своему водителю.

Танк качнулся и мы поползли вниз к самолету. Бамс... Выскочила мина-попрыгунчик и шрапнель с грохотом врезалась в броню. Опять смена минных полей. Еще одна, бамс... тра-та-та-та. Ого сколько их напичкано. Блестящая от пота Дорри сидит вцепившис в триплекс. Она уже не замечает грохочущих осколков. Все внимание ее к самолету.

- Так поближе, чуть вправо, а теперь протраль вокруг самолета.

Но танк вдруг резко остановился.

- Господин капитан, там перед нами трупы, - зашумел микрофон.

- Тогда обойди их.

Машина развернулась и, отойдя от самолета, вернулась к нему уже с хвоста.

- Стой. Глуши двигатель.

Наступила непривычная тишина. Я откидываю люк, хватаю свою одежду и набрасываю ее на бронь. Даже через одежду чуствую жаром пышащий металл.

- Ай, черт.

Все-таки задел боком о кромку люка. Теперь точно ожог. Иду в тапках по броне и чуствую ногами ее высокую температуру. Спрыгиваю на песок сзади танка на очищенную от мин дорожку.

Передо мной самолет с английскими опозновательными знаками. Метрах в семи от самолета лежат три скелета, в гражданской драной одежде. Мина-попрыгунчик удачно уложила их в ряд.

- Почему он не взорался?

Сзади меня голая, с шлемофоном на голове и фотоаппаратом в руках, стоит Дорри.

- Самолет был обстрелян, баки пробиты. Все горючее вытекло. Поэтому и цел.

- А летчик где?

- Сейчас посмотрим.

Осторожно оглядывая землю иду к открытой дверце самолета. В самолете ящики, в беспорядке наваленные на сиденья. Скелет-летчик замер за штурвалом. Спрыгиваю на землю и замираю. Дорри в азарте съемок отошла от протраленной полосы. Ее фотоаппарат щелкает в руках, а она мелькала голым телом вокруг трех трупов.

- Стой!

В несколько прыжков настигаю ее и обхватив падаю на землю.

Вовремя. Шир... раскидав песок выскочил попрыгунчик. Бам... грохнул над нами разрыв. Завизжала шрапнель.

- Дура, мать твою.

Я лежу на ее роскошном теле. Она ошеломлена настолько, что только разевает рот, не издавая звука.

- Мне больно спину, - наконец прорвался звук.

Я поднимаюсь и за руку вытягиваю ее с земли. Вся спина исцарапана и изодрана на мелких камнях. Появилась кровь.

- Марш в машину.

- Погоди, посмотри, - она указывает на трупы.

У центрального, у самой головы лежит грязный от песка чемоданчик, его ручка прикована цепочкой к белой кости бывшей руки. Я осторожно подхожу к скелетам и приподняв чемоданчик тяну его на себя. Кисть отламывается от руки и повисает на цепочке. Я вытас киваю, ее из браслета и откидываю к самолету. Чемоданчик в руках.

- Пошли. Мы завтра протралим здесь и пришлем кого-нибудь.

Дорри кончает снимать самолет и идет к танку.

- Куда, идиотка? Сбоку нельзя.

Она в недоумении. Сзади танка зацепиться не зачто. Я забрасываю чемоданчик к башне, вскорабкиваюсь на гусеницу и от туда на бронь, проклиная горячий металл.

- Давай руку.

- Ай, ай, - визжит она, обжигаясь, когда я тащил ее на верх.

Мы стоим на выхлопных решетках и Дорри чуть не плачет. Красные пятна ожогов неровно расползлись по бокам.

- Ну и поездочка. Спина изодрана, вся обожжена, да еще похудела на килограмм десять. Кто теперь меня будет любить такую.

- Не причитай. Найдешь кого-нтбудь. Прыгай в люк.

В танке, я перегибаю ее на горячих мешках с песком и начинаю йодом обрабатывать спину.

- Да поосторожней, ты медведь. Мне же очень больно.

- Вот не подумал бы. Это все пустяки. Сейчас опять пот пойдет, еще хуже щипать будет.

- Спасибо, успокоил.

Наконец она садиться на мешки и я вижу слезы на ее лице.

- Механник, заводи, поехали назад.

Загрохотал дизель, я закрыл люк и мы под дробь вылетающей из-под "блинов" шрапнели ползем к своим.

У палаток, я одеваюсь и вылезаю из люка первым, прихватив с собой чемоданчик. Дорри долго копается и наконец появляется небрежно одетая. Она спрыгивает с танка мне в руки и прижавшись долго не хочет отпускать.

- Дорри, не дури. Люди смотрят.

- Господи, негде даже к тебе поприставать.

Мы садимся в газик и я везу ее к штабу.

- Как ты думаешь, что в чемоданчике?

- Сейчас в штабе и посмотрим.

- Можно, я с тобой посмотрю?

- Нельзя. Вдруг это какие-нибудь секретные документы.

Она надулась.

- Когда мы с тобой увидимся? - спросила она через некоторое время.

- Не знаю.

- Где ты сам-то остановился?

- В Судре. Там мне в военном городке выделили штабную машину-фургон.

У штаба я ее высадил и она попращавшись ушла. Я сунул чемоданчик под сиденье и попросив часового присмотреть за машиной, вошел в штаб. В своем кабинете еще раз внимательно исследовал карты.

Пришел Мансур, грязный и потный. Докладывает о выполнении задания.

- Ну и жарища, - говорит он под конец, - у меня двое солдат получили тепловой удар, а в одном танке заклинило двигатель.

- Его вытащили с минных полей?

- Нет. Я уже доложил по рации в штаб, там сказали что бы оставил на месте, завтра из резерва новый пришлют.

- Хорошо. Мансур, я хочу тебя спросить. Что ты плел женщинам о Дорри?

- Когда? - он краснеет.

- О том как она раздевалась в танке.

- Да это... Просто вырвалось. Я потом понял, что сморозил глупость.

- А мне так хочется влепить тебе по морде. До сих пор руки чешуться.

Мансур опасливо отшатывается и молчит.

- Иди, проиведи себя в порядок. Завтра опять тяжелый день.

Мансур вылетает как пуля. Я звоню полковнику Али.

- Господин полковник, можно зайти.

Полковник устало смотрит на меня и ворчит.

- Уже конец рабочего дня. Что еще у тебя?

Я докладываю о находке самолета. Умалчиваю только о чемоданчике.

- Где это, где? - оживляется полковник-покажи по карте.

Я карандашом отмечаю точку.

- Что там в самолете? Ты видел?

- Ящики. А так же четыре человека, включая пилота, которые мертвы. По состоянию трупов, авария произошла более года назад.

- Ты кому-нибудь о находке говорил?

- Нет, но там со мной была корреспондентка "Дели Ньюс" Дорри.

- Она что, все сфотографировала?

- Да.

- Вот засранка. Теперь разнесет по всему свету. Ладно, я позвоню кой-кому, может попридержат ее материал, пока наши не обследуют самолет. Только ни кому ни слова.

- Есть.

Я свернул с шоссе на Судру к только-что восстанавливаемому поселку феллахов. Грязные разрушенные улочки, голопузые дети, копающиеся в пыли и несколько стариков степенно сидящих на ящиках из под снарядов в тени. Я подъехал к ним.

- У вас есть мастерская по ремонту машин? - спросил я по английски.

Молчание.

- Ну какая-нибудь мастерская есть?

- Да они не знают вашего языка, - слышу голос с зади.

Передо мной стоит неряшливо одетая женщина.

- Вы мне не можите помочь?

- В поселке нет мастерских.

- Но есть какие-нибудь механники, ремонтирующие трактора, ну наконец какой-нибудь инструмент у кого-либо для ремонта есть?

Она задумалась.

- Только если у Фарди.

- Садись, поехали к нему.

- Да он вон в том доме.

Я подъехал к указанному дому. Ко мне в грязном замызганном халате с черо-белой бородой вышел феллах.

- Ты Фарди?

Он закивал головой. Я вытащил чемоданчик из-под сиденья.

- Мне нужно его вскрыть.

Он смотрит на меня с недоумением. Я показываю жестами, что надо сделать. Наконец до него дошло и он пригласил меня в свой дворик. Мы вошли маленькую глинобитную пристройку. На большом столе валялись детали, гайки, болты, ржавое железо и всякий металли ческий хлам. Инструменты были свалены в беспорядке в ящике из-под снарядов. Я смахнул со стола часть хлама и положил чемоданчик, после чего жестом пригласил Фарди. Он важно подошел, повертел чемоданчик в руках, пощелкал барабанчиками шифра и ..., вытащив из инструмента настоящую воровскую клешню и фомку, начал взламывать его со стороны петель. Петли были буквально вырваны из чемоданчика. Феллах приподнял верхнюю крышку и... мы увидели еще один блестящий металлический чемоданчик. Фарди поцокал языком, осторожно вытащил его и вопросительно поглядел на меня. Я кивнул головой. Опять защелкал барабанчик шифра под пальцами египтянина, на этот раз он выудил из ящика зубило и молоток. Повернув чемоданчик к себе, старик стал вырубать металические заклепки петель. Трах... вылетела первая шляпка, потом другая и все шесть заклепок, по три на каждой петле, смешались с металлической массой на столе. Фарди поддел зубилом верхнюю крышку чемоданчика и приоткрыл его. Я сунул в щель руку. Н а свет появилась коробочка с надписью большими буквами "М-801" и толстая папка. Я сунул коробочку в карман брюк, папку под мышку и вынув из кармана несколько долларов передал феллаху. Он с удовольствием их взял и закачал головой в знак благодарности. Положив металлический чемоданчик в разодранный черный, я собрался уходить, но Фарди стал жестами просить, что бы я отдал чемоданчики ему.

- Нет, нет, - помотал рукой я, - нельзя.

Он разочаровано развел руками.

В моей машине бало полно детей. Я их шуганул и бросив все на сиденье поехал из поселка.

Дождавшись, когда на шоссе не будет машин, я остановился и раскрыл папку. В ней находилось несколько документов на английском под грифом "СС": доклад одного закрытого английского медицинского учереждения, с предлагаемыми разработками психологической войны на ближайшие десять лет; заключение комиссии по поводу препарата М-718 и рекомендации по его применению, а так же письмо в израильский аналитический центр, где англичане просили оказать содействие доктору Ламбергу, в организации лаборатории для о кончательной доработке препарата "М-801". Я раскрыл коробочку. В ней лежали, завернутые в вату десять ампул, в которыж болтались красноватые пилюли. Что же мне со всем этим добром делать? Ладно, вытряхиваю из коробочки ампулы и кладу их в карман, раздираю папку и вместе с коробочкой поджигаю на песке обочины дороги. Документы складываю и запихиваю под брюки. Теперь чемоданчик. Недалеко лежит камень. Я подхожу к нему, с трудом перекатываю и положив чемоданчик в образовавшееся углубление, накатываю камень обратно, чуть-чуть подсыпаю щебнем и вроде ничего не заметно. Недогаревший картон, раскидываю по местности. Вроде пора уезжать.

У моей припаркованной штабной машины, дверца фургона чуть-чуть приоткрыта. Я поднимаюсь по ступенькам и вижу Дорри, спящую на диване. Она лежит на боку, согнув ноги. Цветастый купальник плотно охватил выпуклости тела. Глухо воет кондиционер, разряжая аккамуляторы машины. Внутри все же прохладней чем на улице. Я вхожу и сажусь за столик.

- Александр, это я.

Дорри распахнула свои глаза и смотрит на меня.

- Вижу.

- Я так устала, что решила добраться до твоего уютного уголка и выспаться.

- Как тебя пропустил часовой?

- Просто. Он ничего не понимал по английски, а когда я ему показала подпись генерала на письме, он просто махнул рукой и я здесь.

- Ты чего-нибудь ела?

- Там на полке, консервы, хлеб и кола.

- А это ты кого ограбила?

- Тыловик молоденький попался, прямо из армейской лавки все и выдал.

- С тобой не соскучаешься.

- Естественно.

Я достаю консервы, хлеб, колу и, вскрыв банки, ножем начинаю есть. Поднимается Дорри, потягивается и тоже подходит к столику.

- Дай чего-нибудь мне.

Отрезаю ей кусок хлеба и накладываю ломоть колбасы. Вскрываю бутылку колы, передаю тоже. Дорри садиться рядом. Мы с жадностью голодных людей едим пищу. - Как твоя спина?

- Болит. Залей мне еще раз иодом.

- Потом. Я сейчас пойду в бараки помоюсь. Весь липкий от пота.

- А я уже, помылась. Как примчалась сюда, сразу же пошла искать воду.

- Убери все. Я сейчас приду.

Беру из шкафчика полотенце и выхожу из машины.

Дорри скинула купальник и лежит голышом на диванчике на животе. Вокруг некоторых царапин и разодранных ран появилась непрятная краснота. Я протираю ваткой с иодом все ее ранки. Наконец, все кончилось, но я невыдерживаю и опускаю обе руки вниз. Дорри сей час же отжимается на локтях и ее грудь влилась в мои ладони.

- Только по-осторожней, пожалуйста. У меня спина.

- Тогда вставай.

Мы меняемся местами. Дорри умеет из мужчины выжимать все. Пять часов она мучала меня...

Мы лежим в полудреме и пытамся еще что-то рассказать друг другу.

- Дорри, - встрепенулся я, - ты еще статью не отправила?

- Когда же. Я ее даже не писала. Завтра напишу.

- Полковник Али просил про чемоданчик ни чего не писать.

- А что там?

- Там переписка между двумя государствами.

Сразу оживляется Дорри.

- Кто с кем?

- Вот этого я тебе сказать не могу.

- Александр, сначала подразнишь, а потом в кусты.

- Тебя подразнишь. Сама кому хочешь голову оторвешь.

Разговор опять теряет нить и мы засыпаем.

Проснулся я от жары. Дорри лихо распласталась на половине моего тела. Кондиционер не выл, вышли из строя аккомуляторы. Я выбрался из под Дорри и открыл дверь. Ночной прохладный воздух и обильный свет луны ворвался внутрь фургона. Вдруг я похолодел, на полу небрежно валялись смятые документы из чемоданчика. Куда бы их спрятать? Раздумывать не приходиться и запихиваю их в щель кондиционера. Благо, что он теперь не работает.

Дорри развалилась на диване. Я ложусь на край и притискиваю ее к спинке дивана. От боли в спине она подпрыгивает, падает мне на грудь и тут же опять засыпает.

Утром Дорри уезжает. Она долго целует меня.

- Обратись к врачу, как приедешь в Каир, - говорю я ей.

- Проявлю пленки и сразу же обращусь, - отрывается она от моей шеи. Скажи, Маснсур твой друг?

- Уже нет.

- Опасайся его. Он предложил мне рассказать про тебя такое, от чего все общество Каира ахнет.

- И за что же?

- За постель, естественно.

- Это ты тогда влепила ему пощечину?

- Не только за это, но и за другое..

- Я буду умницей и последую твоему совету.

На глазах у нее вдруг появляются слезы.

- Я наверно дура. Мне кажется влюбилась в тебя до безумия.

- Это ужасная болезнь. Как приедешь в Каир обратись к другому врачу. Кстати, Дорри у тебя есть знакомые которые говорят на идишь и им можно доверять?

- Есть, а зачем тебе?

- Мне нужно перевести один секретный документ.

При слове "секретный" Дорри выпрямляется и слезы мгновенно исчезают с ее лица.

- Я могу с ним ознакомиться?

Я достаю кожанную тетрадь утащенную из бункера и отдаю ей. Дорри бегло ее просматривает.

- Похоже это журнал боевых действий. Знаешь, я отдам тебе его через неделю. Клянусь, без твоего разрешения журнал в чужие руки не попадет.

- Я тебе с трудом, но поверю.

Мы смеемся.

- Мне пора, - вдруг заспешила она. - Пока.

Дорри выскочила из фургона машины.

Полковник Али встречает меня у дверей штаба.

- Сегодня разминирования на твоем участке не будет.

- ???

- Приехали из Каира комиссия, по твоим следам поедут к самолету.

- Хорошо, я тогда пошлю саперов на южный участок, пусть уточняют границы полей.

- Я тебе предлагаю отпуск на два дня. Хочешь, поезжай в Каир.

- Хочу. Только дайте газик.

Полковник кивает головой.

- Документы возьми у писарей и отправляйся. Прихвати своего дружка, Мансура, а то изведет нас совсем.

- Есть.

У Мансура своя машина. Он быстро сматывается, а я уточнив задание саперному капитану, выезжаю через два часа.

В Каире я остановился в отеле и сразу стал звонить Гамиле.

Служанка сообщила, что госпожа с утра куда-то уехала и до сих пор не появлялась. Я попросил ее записать мой номер телефона и стал звонить к Шери, но ее тоже дома не оказалось. Пришлось сходить в ресторан поужинать в одиночестве и завалиться в номере на шикарную кровать.

Меня разбудил звонок.

- Але... Это я, Гамиля. Как, прямо сейчас? Хорошо, выезжаю.

Гамиля ждала меня у дверей. Она сразу же обняла и поцеловала.

- Как я соскучалась по тебе, Александр.

- Разве ты одна дома?

- Нет, отец дома, но он спит, а служанка ушла.

Я потерся своим носом о ее нос.

- Здравствуй, радость моя.

Она засмеялась. Я поднял ее на руки и понес наверх.

- Где ты была?

- Мы с Шери, Салимом, Лолой и Джимом были в ресторане. Кстати, слышал новость, Дорри в больнице. Джим сказал, что она ездила к вам на Синай, а после, когда возвратилась, здесь в Каире ей стало плохо.

- Что у нее?

- Заражение крови.

Я остановился на верхних ступеньках.

- Она жива?

- Джим говорит, откачали.

Мы опять начали шествие наверх. На кровати Гамиля резвилась как ребенок. Мы так устали от любви, что утром проспали приход служанки и отъезд генерала. Гамиля пошла заказывать завтрак, а я пошел бриться и мыться в ванну. На стенке висела аптечка и мои руки залезли рассматривать бутылочки и порошки с арабскими и английскими надписями. Бутылочка "Дарамизола" на английском языке, показалась мне самой лучшей и выкинув из нее все пилюли, засыпаю свои М-801, которые пригоршней вытащил из кармана. После этого бутылочку становлю на место и продолжаю мыться.

Гамиля дала мне телефоны Джима, но его нигде не было и только позвонив к Лоле, я узнал, что он у нее. Джим дал мне адрес частной больницы, где лежала Дорри.

- Поехали к ней? - предложил я Гамиле.

Она кивнула головой.

Нас долго не могли пропустить к Дорри, наконец переговорив с главным врачом, мы очутились в ее палате. Дорри пожелтела, но в глазах мелькнул блеск, когда она увидела меня.

- Привет, Дорри, - Гамиля подошла к ней и поцеловала в лоб.

- Здравствуйте, ребята. Вот сплоховала. Александр от мины спас, а от заразы нет.

- Что произошло? - заволновалась Гамиля.

- У них такая мина есть поганая, называется попрыгунчик. Я нечаяно задела ее, а Александр сбил меня с ног и этим спас. Мина взорвалась в воздухе и осколки прошли мимо, зато при падении ободрала о камни спину.

- Ужас-то какой.

- Ты статью написала? - спросил я.

- Да и уже отправила главному редактору.

- А негативы, тоже?

- Да, а что?

- У тебя кадр был, где трое мертвецов с чемоданчиком?

- Какие мертвецы? - ахнула Гамиля.

- Я потом тебе все раскажу. Дорри, ты не помнишь?

- Были. Ох и дура же я, ведь ты просил меня, что бы я не раскрывала этот факт. Что же теперь будет?

- Можешь позвонить редактору и попросить уничтожить эти негативы.

- Думаю уже поздно. Редактор имеет вот такой нюх, только заикнись, тут же начнет копать.

- Теперь начнуться неприятности.

- Для тебя?

- Для всех нас. Только если мы будем утверждать, что чемоданчик только видели, но его не брали и твердо будем на этом стоять, можно еще всего избежать.

- Хорошо, пусть будет по твоему, я так и буду утверждать.

В палату вошел врач.

- Господа, больной нужен отдых, она еще слаба.

- Пока, Дорри

Мы попращались.

- Ребята, заходите ко мне.

- Обязательно, - сказала Гамиля.

- Что там было? - пристала Гамиля.

- Мы наткнулись на подбитый самолет, все пассажиры и летчик погибли.

- А с этой миной, правда?

- Да.

- Я так боюсь за тебя. Побыстрей бы кончился этот кошмар.

- Я тоже так хочу.

- Поехали к Шери. Расскажем ей все о Дорри. Тебя опять неизвесно когда выпустят, а мы последим за ней вдвоем с Шери.

- Ты самая лучшая женщина на свете, дорогая.

Гамиля расцвела в улыбке. Мы поехали к Шери.

Жалко что у меня было мало времени. Днем я выехал на Синай.

Утром в штабе переполох. Полковник вызвал меня в свой кабинет.

Там ждут двое в гражданском. Они здороваются и любезно предлагают закурить. Я отказываюсь.

- Вы были в самолете? - спрашивает один.

- Да.

- А корреспондентка была?

- Нет, она снимала мертвецов на земле.

- Вы что видели в с амолете?

- Мертвого пилота и ящики, много мелких ящиков.

Оба кивают головами.

- Ничего не трогали?

- Нет.

- А где были остальные танки-тральщики?

- Они стояли за холмом.

- Вы видели кисть одного мертвеца в стороне от трупов?

- Не обратил внимания.

- Корреспондентка снимала их во всех ракурсах?

- Нет, что вы? Там же кругом мины. Мы даже не протралили полосу вокруг самолета.

- Она в какой газете работает?

- "Дели Ньюс".

- Хорошо. Мы хотим еще задать вам несколько вопросов. Это касается бункера, который вы нашли. Помните?

- Да.

- За вами там ни кто не следил?

- Нет. Я никого не видел. И потом, дорога туда одна, кругом мины и с этой высоты четко видна местность вокруг.

- Вы никому не рассказывали про то, что видели и про привезенные снаряды?

- Нет, кроме полковника Али, никому.

- Спасибо вам за помощь.

Полковник пошел провожать меня. Мы вышли из кабинета и в коридоре Али сказал.

- У тебя ЧП.

- Что произошло?

- Подорвались саперы. Двое убиты, четверо ранены. Один из оставшихся свидетелей заявил, что там очень сложные минные поля, они накладываются друг на друга и попалась смесь противотанковых и противопехотных мин. Я выслал новую команду саперов.

- Значит вашим картам верить уже нельзя?

- Выходит так, - вздыхает полковник. - Ты сейчас протраль участок с подбитым самолетом, его надо вывезти от туда и готовься к Южному району. Поступилро распоряжение все работы закончить через месяц. Сюда вводяться дополнительные силы.

- Попросите у командующего, еще саперов.

- Я уже послал письменный запрос. У меня ведь тоже неприятности. Те два снаряда которые ты мне привез -украли.

- Прямо из кабинета?

- Нет, взорвали грузовик, когда он отправлялся в штаб округа.

- То-то меня ваши разведчики все выспрашивали о снарядах.

- Спрашивали? А о бункере тоже спрашивали?

- Тоже спрашивали.

- Так вот. Бункера нет. Его взорвали, когда туда прибыли наши специалисты. Бункера уже не было. Одни развалины.

Черт знает что. Кто-то опережает египтян.

Полковник заспешил в кабинет, а я у себя в кабинете вызвал Мансура и майора Махмуда.

- Господа офицеры, - обратился я к ним, когда они явились ко мне, - нам сократили сроки разминирования, поэтому мы должны пересмотреть наше планирование. Но сейчас майору Махмуду взять команду танков-тральщиков и протралить остатки вот этого района, которы й я недокончил два дня назад.

- Говорят, вы там что-то нашли, господин капитан?

- Да, там подбитый английский самолет. Его не трогать, аккуратно вокруг него протралить и сообщить сюда в штаб, чтоб выслали охрану и транспортные средства. Вам ясно, господин майор?

- Да. Я могу идти?

- Идите. А вам, господин капитан, составить карту Южного района. Если к вам пришлют дополнительно саперов распредилите их на разведку и маркировку района. Завтра можете представить карту уже северных участков?

- Постараюсь, господин капитан.

- Тогда действуйте.

В 10 утра Мансур представил мне карту северных участков. Я решил возглавить группу для траления части земель по этой карте. Мансуру и Махмуду дал остальные земли. Все шло как обычно. Барабанили осколки, взрывающихся мин, за броней бушевала смерть. Мы уже углубились на два километра, когда страшный грохот возник под днищем танка. Меня подбросила на мешках и я ударился шлемофоном в люк. Ручка вырвалась из гнезда и я руками оперся на броню башни. Затяжные противотанковые мины-мелькнула мысль и тут же второй взрыв швырнул меня на спину. Темнота поплыла перед глазами и я провалился в нее.

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КТО ИЗ НАС БОЛЬНОЙ?

- Доктор, ничего сделать нельзя?

Голоса плыли из далека. До чего же знакомый голос.

- Не могу сказать ничего определенного. Может когда-нибудь все и восстановиться, но сейчас это невозможно.

- Значит калека?

- Не паникуйте, я же говорю, может все и выправиться со временем.

Через щелку глаз вижу Гамилю и белый халат другого человека.

- Он очнулся, - говорит халат.

- Александр, ты меня слышишь?

- Да, - четко говорю я и распахиваю глаза.

Слезы текут по щека Гамили и несколько капель сваливается мне на лицо. Ее голова падает мне на грудь, а я чуствую, что не могу поднять руки, что бы ее обнять. Неужели парализованы руки. Еще раз. Ни как. Теперь плакать хочется мне. Вспомнился башнер сержант Ковров, когда его парализованного выволакивал из танка. Что с ним? Теперь я такой же.

- Успокойся, что ты, - говорю я Гамиле.

А ноги вроде шевеляться, значит еще живем.

- Мне можно ходить, доктор?

- Пожалуй, да, - неуверенно говорит он.

- Ну вот видишь, а ты плачешь. Будешь теперь сама водить машину.

Глухие рыдания раздались на моей груди.

Уже месяц в госпитале. Руки не шевеляться и все попытки врачей, хоть что-то сделать ни к чему не приводят. Приходят друзья и гости. Первой примчалась Шери. Она чмокнула меня в щеку.

- Александр, милый, я все согласовала с Салимом, мы тебе выделим часть денег на леченье.

- Спасибо, Шери. Если бы знала, как я виноват перед тобой.

- Я все знаю, Александр. Не казни себя, ты вел себя тогда так, как велел воинский долг. Сабир бежал и заслужил смерти.

- А я боялся подойти к тебе, боялся сказать правду.

- Это я тебе хочу сказать спасибо. Во-первых, вытащил меня из тупика, создвнного нашим идиотским обществом, а во-вторых, познакомил с моим будущим мужем.

- Кто тебе сказал об этом?

Она поняла, что я хотел сказать.

- Аноним. Прислал бумагу, где раскрыл глаза на твои "подлости".

- Тебя сейчас не могут обидеть, если все узнают об этом?

- Уже нет. Тогда я была одна, теперь мне есть на кого опереться и пусть эти мигеры из общества шипят, мне уже на них наплевать.

- Анонимом может быть только Мансур. Он один видел все.

- Может быть, но теперь это не важно. Я хочу что бы у тебя было все в порядке.

Я потерся о ее голову щекой.

- Если бы я мог, Шери, то обнял бы тебя крепко-крепко. У нас у Русских есть пожелание: "Что бы вы всю жизнь спали на одной подушке". Пусть это будет мое пожелание тебе и Салиму.

Она вспыхнула, нежно обняла меня и ушла.

Пришел Джим с Лоли.

- Ты прекрасно выглядишь, - защебетала Лоли, - мы с Джимом нашли колдунью, она живет на границе с Суданом, говорят она лечит такие болезни.

- Ну если за меня взялась Лола, я точно буду здоровый.

- Она и мертвого оживит, - вступил в разговор Барт. - Тебе привет от Дорри.

- А что с ней?

- Ее перекололи антибиотиками, теперь это отразилось на печени. Похоже Дорри отправят домой на лечение.

- Она не может ходить?

- Может. Дорри вся пожелтела и врачи ее не выпускают из лечебницы.

- Господи, что на нас только не сваливается.

- Кстати, меня просил по телефону главный редактор "Дели Ньюс", уточнить у тебя и у Дорри какова судьба чемоданчика, который вы нашли у самолета. На фото, которое прислала ему Дорри, как приложение к статье, есть он.

- Не знаю. Я тогда не обратил внимания на такие вещи.

- Ну ладно поправляйся. Тебе чего-нибудь принести.

- Если можешь, притащи пива.

- Чего, чего? - удивилась Лола. - Джим, если ты можешь, достань и мне. Я тоже хочу попробовать.

- Хорошо, ребята, будет вам пиво. Из Александрии через три дня придет. Пока, Александр. Он похлопал меня по плечу и обняв Лолу, ушел из палаты.

Самым неожиданным визитером был атташе нашего посольства генерал Молчанов.

- Здравствуйте, товарищ капитан. Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, гласит восточная пословица. Вот, решил вас навестить.

- Я наверно, гора?

- Я-то точно, Магомет. Как ваше здоровье, Александр Георгиевич?

- С руками плохо. Не работают.

- Может отправим вас на родину лечиться?

- Пока не надо, товарищ генерал. Я хочу сделать сдесь еще несколько попыток вылечиться.

Генерал кивнул головой.

- Надежда есть?

- Только один процент из ста.

- Вас много раз видели в Каире и вы не разу к нам не зашли.

- Разве я вам нужен?

- Каждый советский человек работающий за границей должен поддерживать связь со своим посольством или консульством, - назидающим тоном произнес атташе.

- Уж теперь-то я приму это к сведению.

- Конечно, - хмыкнул он. -Я тут узнал, что у вас огромные связи с высшим обществом Каира. Не плохо бы было, если бы вы... сообщили мне обо всех ваших знакомых.

- Это тоже входит в мой долг?

- Естественно. И вообще, мне о многом с вами надо переговорить.

- Например?

- Например о событиях на Синае, всколыхнувшим все разведки мира. Я говорю о гибели английского самолета, который вы нашли, - пристально глядя на меня, сказал он. - Что там произошло? Вы что-нибудь нашли?

- Там ничего такого не было. Правда...

- Ну-ну...

- Корреспондентка "Дели Ньюс", которая была с нами на разминировании, запечатлела на фотографии какой-то чемоданчик прикованный к кисти мертвеца.

- Вы его сами видели?

- В том-то и дело, что я не обратил внимание на это. Я рассматривал в этот момент внутренности самолета.

- А где эти фотографии, негативы где?

- Она отправила их главному редактору газеты.

- А откуда вы узнали, что там было заснято?

- Ко мне сюда недавно приходил Джим Барт и рассказал об этом.

- Так прямо и рассказал?

- Да, но при этом он пытался выяснить, где этот чемоданчик?

- Значит вы уехали от самолета, ничего не тронув и сразу сообщили об этом, кому?

- Своему начальнику к которому прикомандирован, полковнику Али.

- А он, как он отреагировал?

- Он дал мне отпуск на два дня и пообещал выслать туда комиссию.

- Понятно...

Генерал задумался.

- А что там у вас за история с бункером?

- Я нашел бункер и в нем странные снаряды для танковых стволов. На обратном пути, прихватил две штуки в наш штаб, прямо в кабинет полковнику Али.

- И что было дальше?

- Недавно, полковник рассказал мне о странных вещах. Снаряды исчезли при перевозке их в штаб округа, а посланная в бункер комиссия нашла его в развалинах.

- Странно все это. Вам бы надо сразу доложить обо всем мне.

- Мы с вами тогда были плохо знакомы.

- Вот что, Александр Матвеевич, вы пока лечитесь здесь в Египте, а потом мы решим, что с вами делать. Я думаю, что мы с вами еще увидемся и не раз... До свидания. Поправляйтесь быстрей.

Только полы халата замелькали передо мной, так он быстро исчез.

Гамиля решила меня взять из больницы к себе домой. Мне действительно надоело в больнице, где я бесконечно унижался перед сестрами, когда мне надо было сходить в туалет. Самая настырные веселились, вытаскивая мой член и балуясь им. В доме Гамили, наняли служанку, что бы она присматривала за мной. Эта тоже хмыкала, когда я шел в туалет, но боясь госпожи выполняла свои обязанности с достоинством мученика. Однажды Гамиля ушла к Шери и в дом кто-то позвонил. Служанка открыла дверь. На пороге стоял незнакомый человек, одетый несмотря на жару, в светлый костюм.

- Господина, капитана Скворцова мне можно видеть?

Служанка махнула в мою сторону.

- Здравствуйте, Александр. Неузнаете меня?

- Нет.

- Вспомните, последний танковый бой на Синаях. Подполковник Шамир, которого вы взяли в плен.

- Теперь вспомнил. Здравствуйте, господин подполковник.

- Полковник, меня уже повысили.

- Поздравляю.

- Вот зашел навестить, узнав какя беда обрушилась на вас.

- Спасибо.

- Потом меня просили узнать некоторые мои друзья, нельзя ли вам помочь?

- Вы что можете меня вылечить?

- Можем.

- ???

- Да, да. Не удивляйтесь. Можем. Мои друзья сказали мне, что ваше выздоровление в ваших руках.

- Что это значит?

- Вы им чемоданчик, который они считают, вы припрятали, а они вам лекарство.

- Но у меня нет чемоданчика.

- Это все сказки для других. Наш аналитический центр, вычислил только вас.

- Действительно, у меня нет чемоданчика.

- А жаль, ваше спасение в нем.

- У вас наверно хорошие друзья, господин полковник. Мы могли бы купить у них лекарство. Деньги у меня есть.

- Деньги не нужны, нужен чемоданчик.

- Тогда пошли вы к черту.

- Как хотите, господин капитан. Вот моя визитка, я ее положу здесь. Когда решитесь, пусть кто-нибудь позвонит мне.

Он ушел. Этот разговор здорово запал мне в душу. Мысленно я его прокручивал десятки раз. Как он сказал: "Ваше выздоровление в ваших руках". Может оно в этих пилюлях?

Гамиля стала чаще уходить из дома, она не могла смотреть на меня такого беспомощного и искала бесконечные поводы, что бы исчезнуть. Однажды, она только нашла причину что бы удрать из дома, как раздался звонок в дверь. На пороге стояла... Дорри. Боже, до чего она похудела.

- Здравствуй Гамиля. Здравствуй Александр.

Она подошла и поцеловала нас обоих.

- Вот решила заглянуть к вам, попращаться. Меня отправляют лечиться на родину.

- Ой, Дорри, какая ты умница, что зашла, - сказала Гамиля, - Александр совсем скис, хоть немножко взбодри его.

- Да я за этим и пришла.

- Дорри, ты прелесть. Ты-то сама как, уже поправилась?

- Немножно меня починили, но врачи сказали, что нужно сменить климат, жара мне противопоказана, - она закурила сигарету, не спросив разрешения у хозяйки. - Гамиля, ты извини, но у меня к Александру очень серьезный разговор.

- Ладно, секретничайте. Я тебя долго наверно не увижу. Прощай. Звони или пиши, мы всегда будем тебе рады.

- Спасибо тебе, Гамиля. Ты самая мудрая женщина в Каире.

Гамиля, попращавшись с Дорри, ушла. Как только она исчезла, Дорри полезла в портфель, который принесла с собой и вытащила... документы которые я прятал в кондиционере.

- Ты извини меня, Александр, я тогда украла у тебя эти документы. Думала, что отгрохаю сенсационную статью, а потом внимательно изучила и поняла, не опубликуют. Но самое ужасное это то, что нас нактывается новое безумие в виде психологической войны и если мы скроем это перед людьми, мы преступники. Мир должен увидеть эти документы и я их принесла опять к тебе.

- Когда же ты их утащила?

- Ты тогда поднялся ночью, что бы открыть дверь фургона и эти документы сунул в кондиционер. Я все подсмотрела, встала пораньше и выковыряла их от туда.

- Ни чего себе. Ты хочешь, что бы я выступил перед всеми и расказал, что здесь находиться.

- Да хочу, я, например, этого не смогу. Меня просто раздаваят, а тебя нет. Ты самый крепкий мужик.

- Был им. Что же там есть такое интересное? Я тогда очень быстро перелистал и не очень-то вник в содержание. Времени не было.

- Самое интересное это доклад. Он содержит общий обзор о подготовки к этой войне в разных странах, практическую часть и переспективы на ее дальнейшее развитие.

- А теперь скажи мне, как я крепкий мужик с парализованными руками буду перелистывать и читать документы?

- Тебе помогут друзья. Гамиля, Шери, Салим, только не привлекай Джима, у меня подозрение, что он связан и работает здесь по заданию ЦРУ.

- Но это значит и их втягивать в эту историю, которая неизвестно чем кончиться.

- Я понимаю, но накого-то можно положиться. Это нужно сделать, Александр.

- И как же я выступлю?

- Вот тебе телефон одного старого газетного зубра, он тебе поможет сделать пресс-конференцию, когда ты будешь готов.

- А потом?

- Потом... Тебя вышлют из Египта.

- А друзья? Что будет с Гамилей?

- Если они друзья, то остануться ими надолго. А с Гамилей решай. Гамиля в России жить не сможет, ты ее загубишь там. Здесь тебя не оставят ни здорового, ни больного. Выступишь ты, не выступишь с разоблачением, все равно путь один-домой. Если только конечно не сбежишь и не попросишь политического убежища и будешь при этом прятаться от КГБ в подвалах или глухих дырах разных стран, - она сильно затянулась и закашлялась. - Кстати, там в докладе перечисленны многие препараты с некоторыми характеристиками. Почитай, интересно.

- Хорошо, Дорри. А где журнал? Ты его перевела?

- Прости, Александр, я тебе его тоже сейчас отдам. Это действительно журнал боевых действий, развед поста израильской армии. Но там были офицеры из спец подразделения "Мальва", которые обстреливали египетские части спец снарядами.