Снежный странник

Та дверь оказалась последней по коридору. В неровном свете пламени было видно, что она замкнута на массивную железную цепь с висячим замком, а земляной пол перед ней покрыт слоем ржавой пыли, которая вот уже много лет осыпалась с цепи от постоянного отпирания и запирания двери.

Тюремщик повесил фонарь на гвоздь, снял с шеи грязную верёвку, на которой висел ключ, и вставил его в замочную скважину. Потом оглянулся.

— Ну чего смотришь, открывай! — прорычал стоящий за ним высокий незнакомец. — Я хочу посмотреть, что она там прячет!

Тюремщик усмехнулся; он давно понял, что незнакомцу страшно. Повернув ключ обеими руками, он сбросил ржавую цепь в облако пыли и толкнул дверь. Она лишь слегка приотворилась. Сквозь тёмную щель дохнуло мраком и сыростью.

Отступив подальше, тюремщик протянул незнакомцу фонарь и кивнул на дверь. У него не было языка; колдунья хорошо позаботилась о своей тайне.

Незнакомец медлил; из-за двери тянуло холодом, а он смотрел назад, вглубь коридора, словно внезапно ощутил тоску по теплу и свету. «А судя по тому, что я слышал, — подумал тюремщик, — не будет у тебя ни того ни другого».

Наконец незнакомец поднял фонарь и толкнул дверь. Тюремщик внимательно следил за его лицом и огромной рукой, крепко сжимавшей амулет. Незнакомец медленно вошёл в комнату. Дверь затворилась.

Тюремщик ждал, напряжённо прислушиваясь. Из-за двери не доносилось ни звука, а подойти ближе он не решался. Вот уже шесть лет он отпирал и запирал эту дверь для колдуньи Гудрун и старого хитрого карлика, которого она приводила с собой. Больше здесь не было никого — до сегодняшнего дня, когда появился этот рыжебородый громила.

Шесть лет тюремщик оставлял под дверью еду, а потом убирал пустые тарелки, слышал шуршание и звуки шагов, но ни разу не заглянул внутрь. Только однажды ночью, примерно год назад, отойдя от двери на порядочное расстояние, он внезапно обернулся и в сумрачном свете различил чью-то тонкую, как птичья лапа, руку, поднимавшую блюдо с едой.

Дверь неожиданно распахнулась; тюремщик застыл на месте, схватившись за нож. На пороге стоял незнакомец, держа в руках что-то тяжёлое, завёрнутое в старую медвежью шкуру. Держал очень осторожно, обеими руками; внутри шкуры кто-то шевелился. Потом оттуда раздался странный, ни на что не похожий тихий звук.

Рыжебородый был бледен, его голос звучал очень тихо.

— Скажи ей, — процедил он сквозь зубы, — что я сохраню её тайну и позабочусь о нём лучше, чем она.

Оттолкнув тюремщика плечом, он направился к выходу по тёмному коридору, на стенах которого плясали тени от фонаря.

Тюремщик ждал; ждал, пока вдали не затихли звуки отпираемых цепей и ворот. Потом осторожно просунул фонарь в дверь и заглянул в комнату.

Он увидел каморку с окошком под самым потолком, сосульки, свисавшие с подоконника, низкую кровать, солому, очаг, полный остывшего пепла. Осторожно ступая, вошёл внутрь. На полу валялись крошки еды, и больше ничего, что могло бы хоть что-нибудь ему объяснить.

И только оглянувшись, увидел он эти знаки: ряды и ряды странных спиралей, нацарапанных на влажной стене возле кровати.

Глава первая

Зал был пуст. Тихонько проскользнув внутрь, Джесса мерила его шагами, кутаясь в меховой воротник. Она пришла слишком рано.

Ночь выдалась морозная. Из-под двери намело много снега, и теперь он лежал на полу. Вино, пролитое кем-то под стол, превратилось в кусок красного льда. Джесса тронула его носком сапога — вино было твёрдым, как стекло. Даже пауки замёрзли в своих паутинах, их тонкие сети дрожали на сквозняке.

Джесса подошла к огромной колонне из дуба в центре зала. Она была густо испещрена старинными рунами и магическими знаками, поверх которых шёл новый рисунок: белая змея, кольцами обвивающая колонну сверху вниз. Джесса перчаткой стёрла с рисунка иней. Змея — это знак Гудрун. Знак колдуньи.

Джесса продолжала ждать, кроша каблуками льдинки и превращая их в снежную пыль.

Медленно начало светать. Из мрака выступили края столов и гобеленов; за окном прогрохотала телега, и крик возницы эхом отозвался под крышей.

Джесса пнула остывший очаг. Ну почему она не явилась последней — вошла бы не спеша, любезно улыбаясь, заставив ярла как следует подождать, просто чтобы показать, что ей всё равно и он не смеет ей приказывать. А теперь уже ничего не изменишь.

Прошло ещё пять томительных минут.

Но вот откинулся полог; вошёл раб и начал снимать ставни. В пустые окна посыпался снег; в зал ворвался ледяной ветер и зашевелил края гобеленов.

Раб её не заметил. Джесса рассердилась. Переступая с ноги на ногу, она с удовольствием наблюдала, как резко обернулся слуга, как побелело его лицо. Увидев её, раб сразу успокоился. Это рассердило Джессу ещё сильнее.

— Мне нужно поговорить с господином ярлом, — резко и чётко сказала она. — Я Джесса, дочь Хорольфа.

Таким голосом она всегда говорила со слугами — холодным и отстранённым. Старая Марикка, её нянька, говорила, что это голос гордости. «Что-то сейчас делает Марикка?» — подумала Джесса.

Слуга кивнул и вышел. Джесса нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Она ненавидела это место. Здесь каждый чего-то боялся. Люди ходили обвешанные амулетами и талисманами; прежде чем заговорить, они опасливо оглядывались по сторонам, словно их кто-то подслушивал. Гудрун. Странная жена ярла. Снежная странница. Говорили, что она даже умеет читать мысли того, кто стоит перед ней. Джесса поёжилась.

Раб вернулся и опустился на колени перед очагом. Увидев весёлые язычки пламени, Джесса поспешила к огню, чтобы отогреть руки. Потом принялась растирать щёки так сильно, что они заболели. Раб подбросил в огонь ещё несколько поленьев и вышел. Джесса с ним не заговорила. Ходила молва, будто все слуги ярла немые. Правда ли это была или нет, но те и в самом деле никогда не разговаривали.

Присев перед огнём на корточки, Джесса разглядывала зал. Вдоль стен на соломе валялись грубые дощатые столы и табуретки. В дальнем конце зала находилось почётное место — возвышение, где на резных деревянных стульях лежали красные подушки, а на столах ещё оставались тарелки с едой. Джесса взяла со стола оловянный кувшин. Вино в нём замёрзло. Джесса со стуком поставила кувшин обратно.

Внезапно за возвышением отдёрнулся гобелен, и в зал вошли пожилой мужчина и мальчик примерно её возраста. Мальчика она узнала сразу. Это был её кузен Торкил, сын Харальда; его привезли сюда месяца три назад. «Нарядили как куклу», — презрительно подумала Джесса. Впрочем, Торкил всегда любил красиво одеваться.

Мужчину звали ярл Рагнар. По-прежнему высокий и статный, в последнее время он начал почему-то сутулиться; его роскошная вышитая голубая мантия свободно болталась на худых плечах. Он выглядел до того больным и измученным, словно из него вытекла жизнь, но его маленькие глазки смотрели всё так же холодно.

Джесса поклонилась как можно небрежнее.

— У тебя такие же манеры, как и у твоего отца, — криво усмехнувшись, сказал ярл.

Джесса молча следила, как Торкил притащил две дощатые табуретки и резное кресло ярла. Поймав на себе её взгляд, Торкил выдавил слабую улыбку. Она подумала, что ему очень неловко, но всё же он рад её видеть. Ничего удивительного. Тюрьма есть тюрьма, пусть даже ты и расхаживаешь в одежде из драгоценных тканей.

Они сели. Ярл уставился на огонь в очаге. Наконец он заговорил, ни на кого не глядя:

— Ваши отцы были братьями. Я думал, они мне верны, но они присоединились к последнему бессмысленному походу Вулфингов, в котором объединились все мои враги. Жаль, что оба они погибли в снегах.

Джесса посмотрела ему в лицо:

— Ту снежную бурю вызвала твоя жена. Это она выиграла для тебя битву. — Ярл разозлился, но Джессе было всё равно. — Все ярлы всегда были из рода Вулфингов. Вот почему наши отцы выступили против тебя. Ты не имеешь права быть ярлом.

Она заметила, как тревожно и предостерегающе смотрит на неё Торкил, но дело было сделано. Она сказала то, что хотела сказать. Её лицо горело, руки дрожали.

Ярл угрюмо смотрел на языки пламени.

— В роду Вулфингов не осталось почти никого, — сказал он. — Те, кому удалось выжить, прячутся по хуторам, конюшням да коровникам, а их женщины и дети, презираемые, как рабы, поспешно прячутся в домах, лишь только заслышат конский топот. Гудрун всё знает. Она всё видит. Я отлавливаю их одного за другим. Их вождя, Вулфгара, схватили два дня назад; сейчас он находится в комнате прямо у тебя под ногами, его окружают лишь лёд и крысы. А теперь ко мне пожаловала и ты.

Он потёр руки, сухие, как бумага:

— Я вас не тронул. Оставил на ваших фермах, кормил и позволял жить — до недавнего времени. Но теперь вы выросли и стали для меня опасны.

Джесса смотрела прямо на ярла, а он не отводил глаз от пламени. Ей ужасно хотелось, чтобы он взглянул на неё.

— Ваши земли будут отданы верным мне людям, а вы будете жить в другом месте.

— Здесь? — спросил Торкил.

— Нет, не здесь. — На лице ярла промелькнула улыбка. — Далеко отсюда.

Джесса обрадовалась. Она провела в доме ярла два дня, и этого ей показалось вполне достаточно. Однако она ничем не выдала своей радости.

— Тогда где же?

Ярл слегка дёрнулся, словно ему вдруг стало неловко. Серебряные амулеты и молоточки Тора на его шее зазвенели.

— Вы будете жить вместе с моим сыном, — сказал он.

Они не сразу поняли, что он имеет в виду. Потом Джесса почувствовала, что ей становится нехорошо, по спине потёк холодный пот. Она медленно нащупала амулет, который когда-то ей дала Марикка.

Торкил побледнел.

— Вы не можете нас туда послать, — еле слышно выговорил он.

— Придержи язык и дай мне договорить. — Теперь Рагнар смотрел прямо на них, пристально, с издёвкой. — Ваши отцы были предателями; они хотели лишить меня власти. Многие помнят их. Неужели вы думали, что я оставлю вас жить на фермах, подарю стада оленей да ещё дам серебра в придачу?

— А почему бы и нет? — тихо сказала Джесса. — Вы же у нас всё отобрали.

Ярл засмеялся:

— Считайте, что вас отправляют в ссылку, и радуйтесь, что вам так повезло. По крайней мере, будете жить. Завтра на рассвете вы отправляетесь в Трасирсхолл. Я дам корабль и охрану, вас будут сопровождать до Тронда. А дальше… не думаю, что мои люди захотят идти с вами дальше.

Джесса видела, что Торкила бьёт дрожь. Она знала — он не может в это поверить, он в ужасе. И этот ужас выразился в его диком, отчаянном крике:

— Я не поеду! Вы не можете отослать нас туда, к этой твари!

Одним движением вскочив с кресла, ярл с такой силой ударил Торкила перчаткой по лицу, что тот с грохотом полетел на пол вместе с табуреткой. Джесса бросилась к брату, но тот отстранил её. Едва не плача от ярости, Торкил медленно встал.

— Бери пример со своей кузины, — сказал ярл. — Смотри судьбе в глаза. Я-то думал, ты сильный, но сейчас вижу, что ты всё ещё ребёнок.

Джесса крепко сжала руку Торкила. Сейчас лучше промолчать.

Ярл неотрывно смотрел на них.

— Гудрун права, — сказал он после продолжительной паузы, — от предателя может родиться только предатель. — Устало опустившись в кресло, ярл провёл рукой по лицу. — Теперь вот ещё что.

— Что? — холодно спросила Джесса.

Он вытащил что-то из складок своей одежды и протянул ей: небольшой пакет, завёрнутый в кусок тюленьей шкуры. Джесса видела голубые вены, проступившие на его руках.

— Это послание. — Рагнар неохотно посмотрел на Джессу и Торкила. — Возьмёте его с собой. Оно для Брокла, сына Гуннарса… который присматривает за этим существом. Передадите послание Броклу. Никому об этом не говорите. — Ярл устало оглядел зал. — Как бы там ни было, Кари мой сын. Берите, — сказал он после некоторого молчания и протянул им пакет.

Джесса долго не двигалась с места. Потом взяла послание. Внутри захрустел пергамент, когда она засовывала пакет в перчатку. Ярл кивнул и медленно встал. Пройдя несколько шагов, он остановился и бросил через плечо:

— После суда придёте в этот зал. Гудрун хочет поговорить с вами. Я не могу ей это запретить. — Потом оглянулся и сказал: — Сохраните мою тайну. Я больше ничего не могу сделать для Кари. Может быть, тогда, много лет назад, если бы я попытался… а сейчас уже поздно. Она обо всём узнает… — Он горько улыбнулся. — Я его никогда не видел. Я даже не знаю, как он выглядит.

Тяжело волоча ноги, ярл вышел из зала. На крыше захлопал крыльями голубь. В лучике света закружилось гладкое пёрышко.

— Зачем ты взяла это письмо? — спросил Торкил. Джесса и сама не знала.

— Тише, — буркнула она.

Торкил подошёл к грязному очагу и присел перед ним на корточки; Джесса примостилась рядом с братом.

— Нам надо бежать.

— Куда?

— На вашу ферму — Хорольфстед.

— Её забрали люди ярла. — Джесса теребила перчатку. — Три дня назад.

Торкил бросил на неё быстрый взгляд.

— Мог бы и догадаться. Ну что ж, к чему тогда разговоры? Мы уже ничего не можем сделать — с нами будут его люди.

— Только до Трасирсхолла.

— Угу. — Джесса помолчала. Потом быстро оглянулась через плечо и сказала: — Торкил…

— Что? — Он уже всё понял.

— Ты здесь дольше меня. Что говорят о Кари, сыне Рагнара?

— Ничего. О нём не осмеливаются говорить. — Торкил понизил голос. — К тому же его никто не видел, кроме одной женщины, которая присутствовала при его рождении. Через несколько дней она умерла. Говорят, её отравила Гудрун.

Джесса кивнула:

— Да, но ведь ходят слухи…

— Ты их уже слышала. — Торкил придвинулся к огню. — Она его прятала где-то здесь, в комнате без окон. Он покрыт шерстью, как тролль. Когда у него припадки, он рвёт сам себя зубами. Некоторые говорят, что глаза у него как у волка. В общем, болтают всякое. Кто знает, правда это или нет? А теперь она держит его в разрушенном замке, который называется Трасирсхолл. Я слышал, он находится на краю света, где-то далеко в снегах. Там ещё никто не бывал.

Джесса встала:

— И мы не будем. Мы убежим. Не смогут же они следить за нами постоянно.

— Гудрун сможет. Да и куда мы пойдём в этих льдах?

Внезапно Джесса зажала ему рот:

— Тихо!

Они оглянулись. Портьера на дальней стене зала слегка шевельнулась; вышитые на ней и уже полинявшие медведи и охотники, казалось, задвигались под слоем грязи.

— Там кто-то есть, — прошептала Джесса. — Нас подслушивали.

Глава вторая

Женщин любить, в обманах искусных, что по льду скакать на коне без подков.

Прошла долгая минута. Они ждали. Потом Торкил подошёл к портьере и осторожно отвёл пыльную ткань. За ней оказалась пустота.

— Здесь ничего нет, — тихо сказал он. — Нет стены.

Не услышав ни звука, он раздвинул складки портьеры и скользнул между ними; быстро оглянувшись, Джесса последовала за ним. В полумраке они увидели стену, а в ней — каменную арку, за которой виднелась винтовая лестница, ведущая вверх. По ней кто-то тихо поднимался.

— Я же говорила, — прошептала Джесса. — Кто это?

— Не знаю. Наверное… — Он замолчал.

В зал кто-то вошёл, вошёл беззвучно, принеся с собой ледяную стужу. Джесса почувствовала, как на щеках и губах образовались кристаллики льда, как под кожу начал заползать мертвящий холод. Торкил стоял не шевелясь; на его губах поблёскивал иней.

— Это Гудрун, — прошептал он.

Словно услышав его слова, тот, кто поднимался по лестнице, сразу остановился и начал спускаться.

Внезапно Джесса ощутила такой страх, какого не испытывала ещё ни разу в жизни. Сердце заколотилось, ей отчаянно захотелось убежать. Стиснув кулаки, она заставила себя замереть на месте. Шаги на лестнице приближались; позади, в зале, царил страшный холод. Схватив Торкила, Джесса потащила его за собой и втиснула в узкую грязную щель между тяжёлой портьерой и стеной. Что-то задело его, портьера заколыхалась, и в зал выскользнула сгорбленная фигурка, закутанная во множество одёжек.

— Гудрун, — услышали Джесса и Торкил, — вы двигаетесь как бесплотный дух.

— Но ты же меня услышал.

— Я вас почувствовал.

Голоса зазвучали тише. Пронизывающий холод начал потихоньку ослабевать. Джесса услышала, как прерывисто дышит Торкил, увидела, как дрожит его рука, когда он осторожно отодвинул портьеру, чтобы лучше видеть зал.

В кресле ярла кто-то сидел; на нём было столько дорогих одеяний, что невозможно было разобрать, кто это. Потом он откинул капюшон, и Джесса увидела старенького человечка, сухонького и подвижного, с седыми космами и хитренькими глазками.

— Они уезжают завтра, — сказал он, — как вы и ожидали.

Джесса удивлённо посмотрела на Торкила. Женщина засмеялась, при звуках её звучного низкого голоса сердце Джессы снова сжалось от страха. Старичок тоже захихикал:

— К тому же они, бедняги, всё знают о Трасирсхолле.

— А что они знают?

— О, они знают, что там гуляет ветер, живут тролли и духи, что Трасирсхолл находится на краю земли. Не говоря уж о том, кто там живёт.

Старичок сплюнул и ухмыльнулся.

Им были видны только белые руки женщины и рукава её платья. Торкил тихонько раздвинул портьеру пошире.

В свете, падающем из окна, стояла Гудрун. Она была высока ростом и молода, с бледной, как воск, кожей; её волосы чистого белого цвета, заплетённые в причудливые косы, падали ей на спину. Серебристо-голубое платье было оторочено мехом. На руке и шее поблёскивали серебряные украшения. Она стояла, гордо выпрямившись, лицом к Джессе и Торкилу. Даже из-за портьеры им было видно, что глаза Гудрун совершенно прозрачны и лишены цвета.

— Как они восприняли эту новость?

— Девчонка спокойно. Маленький господин Торкил визжал как резаный, но Рагнар его быстро успокоил.

Гудрун засмеялась:

— Даже ярлу нужны маленькие развлечения. Иногда я ему это позволяю.

— Да, но есть одна вещь, о которой вы, вероятно, не знаете.

Гудрун пристально посмотрела на старичка.

— Будь осторожен, — небрежно бросила она, — будь осторожен, Греттир.

Старичок заёрзал на стуле. Потом сказал:

— Рагнар дал девчонке письмо. Для Брокла, сына Гуннарса. Он его о чём-то предупреждает.

Гудрун засмеялась от удовольствия:

— И это всё? Ну и что с того? Пусть везут. — Зашуршав шелками, она присела рядом со старичком; Торкил старался не упускать её из виду. — Пусть везут что хотят. — Гудрун коснулась пальцами плеча старичка. — Всё готово. Рагнар отсылает их подальше, потому что эту мысль внушила ему я, точно так же, как внушаю ему, что говорить, что есть и когда спать.

— Но письмо?

Она пожала плечами:

— Один уголок его разума я оставила нетронутым. Что же касается этих детей, то насчёт их у меня свои планы.

Гудрун что-то зашептала старичку на ухо. Джесса уловила только: «Они будут у меня в руках». Потом женщина прошептала что-то ещё, старичок усмехнулся и покачал головой:

— Вы наделены великой силой, Гудрун. Не многие могут сравниться с вами.

Внезапно он замолчал, поняв, что совершил ошибку. Гудрун наклонилась к старичку и провела ногтем по его щеке. Джесса с ужасом увидела, как на щеке старичка появился след будто от ожога, покрытый коркой белого льда; потом лёд отвалился, оставив голубой шрам. Старичок охнул и схватился за щёку.

Гудрун улыбнулась:

— Думай, что говоришь, Греттир. Со мной никто не может сравниться, никто. — Она провела пальцами по его волосам. — Запомни это. — Потом встала и подошла к огню. — Что же касается того существа в Трасирсхолле, то мы ведь с тобой знаем, каков он.

Гудрун протянула руку к языкам пламени. Джесса увидела, как с её белых пальцев в огонь скатились прозрачные капли, словно пальцы колдуньи начали таять. От каждой капли пламя с треском и шипением вспыхивало всё ярче. По залу поплыли клубы дыма; извиваясь, как змеи, они обвили талию Гудрун, опустились к её ногам, поползли по каменному полу, погружая всё во мрак, превращая огонь очага в неясное красное свечение, а Гудрун и Греттира — в расплывчатые тени. Джесса изо всех сил пыталась разглядеть в этом тумане хоть что-то, и тут ей показалось, что она видит очертания какого-то замка, окно, ярко освещённую комнату и в ней — чью-то фигуру, которая медленно поворачивалась к ним…

Внезапно распахнулась дверь, и на пороге появился раб, которого Джесса встретила утром. Держа в руках охапку дров, он в ужасе замер.

Гудрун резко обернулась, окружённая кольцами дыма; она была в ярости.

— Вон! — прошипела она хриплым от бешенства голосом.

Слуга, казалось, прирос к месту. Джесса почувствовала, как её пронизывает страх. «Да уходи же!» — подумала она, но он так и стоял, с ужасом глядя на Гудрун, которая протянула к нему руку.

Поленья с громким стуком посыпались на пол. Слуга сжался в комок. Дрожа и всхлипывая, опустился на колени. Подойдя к нему, Гудрун некоторое время раздумывала, потом взяла раба за подбородок. По его телу прошла судорога, когда она провела длинными пальцами по его горлу.

— Вон, — повторила Гудрун.

Шатаясь, слуга поднялся на ноги и бросился за дверь. Отзвуки его удаляющихся шагов ещё долго были слышны под сводами дымного зала.

С облегчением вздохнув, Джесса отпустила край портьеры, который упал с лёгким шелестом. Торкил мгновенно отпустил свой край и прижался к стене. В зале было тихо. Сердце Джессы громко стучало.

Потом раздался голос Гудрун. Она оказалась так близко, что Джесса чуть не подпрыгнула.

— Кари никуда от меня не денется. Я и так слишком долго держала его вдалеке, потому что мне хотелось посмотреть, что из него получится. А теперь, Греттир, — её голос зазвучал тише, — я испытываю почти что пламенное желание увидеть его, почувствовать, посмотреть, на что он способен.

Гудрун взялась за край портьеры. Джесса едва не вскрикнула. Белые пальцы колдуньи оказались всего в нескольких дюймах от лица девочки.

— Вечером эти двое будут здесь. Тогда я ими и займусь.

Под Греттиром скрипнул стул.

— Я тоже приду.

— Поступай как хочешь, старик.

Откинув портьеру, Гудрун быстро прошла мимо Джессы и Торкила, миновала каменную арку и стала легко подниматься по лестнице. Вскоре её шаги затихли.

Торкил судорожно вздохнул и сжал руку Джессы. Они задыхались; им хотелось убежать, вдохнуть чистого воздуха, но в зале ещё оставался старик, который молча стоял на месте. Потом медленно подошёл к двери, ведущей во двор, и отпер её. От порыва ледяного ветра с гобеленов поднялись столбы пыли. Когда Джесса протёрла глаза, в зале никого не было.

Они бросились к двери, протиснулись наружу и затворили её за собой. Клубы дыма, вырвавшиеся за ними, растаяли на ветру. Полусонный часовой удивлённо посмотрел им вслед, когда они быстро пошли мимо домов, детей и квохчущих кур. Один раз Джесса обернулась: ей показалось, что за ними следят, но окна усадьбы Ярлсхольд были темны и пусты.

Глава третья

— Они будут у меня в руках». Она имела в виду нас. — Джесса смотрела, как Морд Сигни осторожно подкладывает в огонь куски торфа; посыпались искры, и он быстро отдёрнул руку. — Как ты думаешь, что она собирается с нами сделать?

— Не знаю, — сказал он. — Я никогда о ней не думаю. — Морд был высокого роста; его седые волосы почти касались низкого потолка под крытой дёрном крышей. Он покосился на жену, которая укладывала в кожаную сумку вещи Джессы. — Но и оставлять всё как есть я тоже не могу. Надо что-то делать.

Жена положила ему на плечо руку.

— С Рагнаром говорить бесполезно, — тихо сказала она. — С какой стати он станет нас слушать? — Потом прошептала на ухо мужу: — Не лезь ты во всё это. Лучше подумай о своих детях. — Сказано было очень тихо, но Джесса услышала.

Морд молча отвернулся. Джессе стало его жаль. Он приходился родственником её отцу; был далеко не последним человеком в Ярлсхольде. Но его жена была права. Ярла не тронули бы никакие мольбы, а просить Морда заступиться Джесса не собиралась.

Морд подошёл к большому квадратному очагу, который располагался посреди комнаты с боковушами, отделёнными от неё плотными мягкими занавесками. В очаге весело потрескивал яркий огонь, отбрасывая тени на стены комнаты, на лицо Торкила и мрачный лик Морда. За окнами начинало темнеть, из низких туч сыпал снег. Зима, как всегда, пришла в Ярлсхольд поздно. Торкил сказал:

— Морд, расскажи нам о Гудрун.

— Лучше не надо, парень. Мне что-то не хочется.

— Но мы же должны знать. — Торкил посмотрел на жену Морда, возле которой, держась за юбку матери, стояла её младшая дочка. — Нам ведь предстоит туда ехать.

Женщина отвела взгляд:

— Он прав, Морд.

Морд отложил торф, медленно встал и запер дверь. Потом подсел поближе к огню:

— Эта история чуднее саги любого скальда. Я уверен, что большую её часть вы и сами знаете. Когда Рагнар был молод, на Севере правил род Вулфингов. Рагнар был одним из многих мелких землевладельцев, как и ваши отцы. Но он был честолюбив. Он покупал землю там, где мог, и крал там, где купить было нельзя; он расправлялся со своими врагами на заседаниях альтинга — так в старину назывался наш суд — и собрал вокруг себя много безжалостных, жестоких людей. Так бы он и жил, не появись она.

Морд помолчал, потом продолжил:

— За горами и рекой Ингвир лежат вечные льды. Говорят, они простираются до самого края земли, где царит бесконечная тьма. Путешественники — те, которые вернулись назад, — рассказывают о глубоких трещинах, которые внезапно появляются под ногами, о горах, гладких, как стекло, о небе, на котором загораются огни. Там стоит такой холод, что за айсбергами замерзает даже море. Там нет зверей, даже белых медведей, но я слышал о длинном сверкающем черве, который ползает во льдах. Может, всё это выдумки. Но несомненно, что там живут тролли, эттины и какой-то дух, который завывает в пустых пещерах.

В этих льдах живёт Белый народ, Снежные странники, племя колдунов. О них мало что известно, знают только, что иногда они подходят к нашим северным границам и грабят население. Когда с ферм исчезают дети, люди говорят, что их забрал Белый народ. Они крадут скот, а иногда и собак.

Однажды Белый народ настолько досадил нам своими набегами, что старый ярл послал Рагнара и его дружинников положить этому конец. Они пересекли холмы по старой широкой дороге, которая проходит мимо Трасирсхолла, и вдруг увидели белый туман. Вот там-то их и поджидало нечто белое и твёрдое, что не склонялось даже под ветром. Пятьдесят человек попали в ловушку, из которой вышел только один.

— А что это было? — спросил Торкил.

— Колдовство. Магия рун. — Морд пожал плечами. — Кто знает? Но через три месяца в гавань Тарва вошёл корабль. Странный это был корабль: с тёмными парусами и двадцатью гребцами — высокими беловолосыми людьми, говорившими на непонятном языке. Командовал ими старик по имени Греттир — тогда он был, конечно, моложе. С корабля сошёл Рагнар и с ним — какая-то женщина, белая, как снег, и холодная, как сталь. До сих пор никто не знает, кто она и какое соглашение заключил с ней Рагнар, чтобы сохранить себе жизнь. Но мы скоро поняли, кто поселился среди нас.

Джесса посмотрела на Торкила. Он весь превратился в слух, машинально завязывая и развязывая шнурки своих сапог.

— Началось всё с того, — продолжал Морд, — что однажды ночью, в бурю, умер наш старый ярл. Когда он уходил спать, то был совершенно здоров, но вдруг среди ночи внезапно вскрикнул, а когда в комнату вбежали слуги, был уже мёртв. Говорят, на его лице остался след, словно от чьей-то руки; к утру этот след исчез.

Джесса и Торкил переглянулись. Морд этого не заметил.

— И его пальцы — они были покрыты тонким слоем льда… После этого всё пошло как по маслу. Поползли слухи, воцарился страх. У ярла не было сына — альтингу пришлось выбирать нового правителя из рода Вулфингов, где было много достойных людей, но он этого не сделал. Страх превратил их в глупцов. Они выбрали Рагнара.

Помню, что против него выступили только двое. Вскоре одного из них задрал медведь, а второй замёрз ночью в снегу. Никто из его семьи не знает, зачем он вышел в ту ночь из дому, только один маленький мальчик что-то говорил о «белой даме», которая позвала его из-за окна… Наверное, вы слышали эту историю.

Джесса пожала плечами:

— Кое-что слышали. Детям ведь всего не рассказывают. А Кари?

Морд покосился на дверь. Теперь он говорил едва слышно:

— Случилось так, что эту новость я узнал вместе с Рагнаром; мы были в лесу, смотрели, как валят деревья. «Сын», — сказал гонец, но сказал каким-то странным голосом. Рагнар это тоже заметил и спросил, что случилось. Гонец что-то забормотал об испуганном крике повивальной бабки; казалось, ему было страшно об этом говорить. Едва не сбив меня с ног, ярл бросился к лошадям. Да помогут мне боги, я никогда не видел, чтобы мужчина был так взволнован.

— А этот гонец видел ребёнка? — спросила Джесса.

— Нет, да ему это было и ни к чему. Вскоре поползли слухи — ты их знаешь. Ребёнок родился страшным уродом. Я думаю, это Верховный бог покарал Рагнара за гордыню, а её — за колдовство. Боги всегда так поступают. Гудрун немного подержала ребёнка в доме ярла, назвала его Кари, но никому не показывала, кроме Греттира. Рагнар его тоже не видел.

— Он нам так и сказал, — пробормотал Торкил.

— Она ненавидит этого ребёнка. Даже слышать не может его имени. Когда уроду исполнилось пять лет, она заставила Рагнара отослать его прочь, в разрушенный замок на Севере. Я думаю, она надеялась, что он умрёт там от холода. Тогда в тюрьме Ярлсхольда находился Брокл, сын Гуннарса. Он был одним из людей Вулфинга и что-то сказал против Гудрун, за это Рагнар отобрал у него земли, а его самого сделал стражем при ребёнке. Жестокая месть. — Морд вздохнул. — Я любил этого Брокла — хороший он человек. Наверное, давно умер. В том замке никто не бывал.

— Скоро побывает, — мрачно сказал Торкил. Все замолчали.

— Если этого Кари никто никогда не видел, — сказала Джесса, у которой вдруг мелькнула надежда, — то откуда известно, что он страшилище?

— А почему тогда она спрятала его от людей? На это никто не нашёл что ответить.

— Ну что ж, — сказал Торкил, — мы это скоро узнаем.

Морд нахмурился:

— Будь осторожен, парень. Не болтай лишнего. Говорят, она умеет подчинять себе человеческий разум.

Торкил холодно рассмеялся:

— Только не мой.

Джесса задумалась: «Наверное, Кари и Брокл уже умерли. Как они могли выжить? А как мы сможем там жить?»

— Гудрун всё знает и всё видит. Это она умеет. Вот почему у ваших отцов и рода Вулфингов не было ни единого шанса. Гудрун оказалась им не по силам.

Торкил угрюмо смотрел на огонь в очаге. Джесса рассеянно перебирала кончики своих волос. Морд поймал на себе взгляд жены.

— Ладно, хватит болтать. Давайте-ка лучше поедим.

В Ярлсхольде было принято кормить вкусно и обильно; на столе появился мясной суп, рыба и медовое печенье. Несмотря на все волнения, Джесса сильно проголодалась. Что же они будут есть там, в разрушенном замке, думала она. Ведь в тех горах ничего не растёт, и там не водятся животные. Ей ещё никогда не приходилось жить впроголодь; она родилась на богатой ферме. Каково-то придётся им в замке?

Когда с едой было покончено, Морд встал и накинул длинный меховой плащ:

— Пошли. Лучше не заставлять её ждать.

В чёрном небе мерцали светлые замёрзшие звёзды. Луна висела совсем низко и была похожа на серебристый шар, зацепившийся за вершины далёких гор и освещавший их своим зловещим голубоватым сиянием.

В Ярлсхольде стояли тишина и холод. Между притихшими домиками пробежало лишь несколько собак да один раз прошмыгнула крыса. Все дома были низкими, с покрытыми дёрном крышами и с плотными ставнями, позволявшими сохранять тепло. Над селением вился лёгкий дымок.

Зато в усадьбе ярла царило веселье; из-за дверей раздавался шум голосов. Ставни были закрыты, но в круглом окошке, расположенном высоко в стене, горел яркий свет. Доносились голоса и взрывы смеха.

У дверей сидел привратник и точил оселком меч; возле него лежал огромный волкодав, сам смахивавший на волка. Кивнув привратнику, Морд взялся за ручку двери, но потом повернулся к Джессе и Торкилу.

— Не ешьте ничего из того, что она будет вам давать, — тихо сказал он. — Ничего не пейте. Не смотрите ей в глаза. Больше я не знаю, что сказать. Если она захочет с вами расправиться, она это сделает.

И Морд отворил дверь.

Глава четвёртая

Словно некий повелитель рун взмахнул рукой и преобразил зал. В очагах ярко пылал огонь, по всем углам горели свечи и тусклые светильники, распространяя удушливый запах дыма. Ставни были завешаны узорчатыми красными и зелёными портьерами, на грубо сколоченных столах валялись объедки и кости, которые стаскивали собаки и, огрызаясь друг на друга, глодали на устланном соломой полу. В зале было жарко и пахло пряными травами.

Морд повёл детей через толпу пирующих. Перед глазами Джессы мелькали украшенные богатой вышивкой рукава, мерцало золото, искрились меха, слышался звон тяжёлых оловянных кубков. Двор ярла был богат — за счёт украденных земель. Джесса внезапно вспомнила своего отца — его широкую улыбку, вскинутую руку, когда он прощался с ней, уходя в свой последний поход. Ей тогда было шесть лет. Лицо отца постепенно изглаживалось из её памяти.

На почётном месте сидел ярл, а рядом с ним, оглядывая зал, восседала колдунья, с бледным, как у призрака, лицом и миндалевидными глазами. Рядом с ней сидел Греттир и наблюдал, как Торкил пробирается сквозь толпу.

Морд подвёл их к очагу; несколько мужчин встали, уступая им место, а некоторые из них едва заметно кивнули Джессе. Получалось, у ярла по-прежнему были враги, даже в его собственном доме. Казалось, Морда что-то тревожит; Джесса заметила, как он подаёт кому-то из гостей тайные знаки. Но вот раздался голос распорядителя пира, призывающий к тишине.

Голоса смолкли. Пирующие, держа в руках наполненные кубки, откидывались назад, желая посмотреть, что сейчас произойдёт — появится ли скальд с новой песнью или, как подумала Джесса, над кем-нибудь будет вершиться суд, просто так, ради развлечения. Тут она заметила, что на неё смотрит какой-то высокий, худой человек. Встретившись с ней взглядом, он усмехнулся, достал из сумки мешочек с травами и протянул ей перевязанный зелёной ленточкой пучок. Бродячий торговец. Джесса покачала головой, отказываясь от покупки; торговец засмеялся и подмигнул ей. И смешался с толпой, теснившейся возле очага.

Торкил подтолкнул Джессу локтем.

Два стражника ввели в зал пленника — высокого, темноволосого, статного мужчину в грязной кожаной безрукавке, на его шее поблёскивала золотая цепь. С холодным равнодушием он оглядел зал.

— Это Вулфгар, — сказал Торкил. — Его схватили на прошлой неделе в Хагафелле. Он последний из рода Вулфингов. Если кто и должен быть ярлом, так это он.

При виде пленника толпа затихла. Джесса видела, как одни отводят глаза, а другие стараются подбодрить его взглядом. «Как, должно быть, его любят, — подумала она, — если даже в этом зале, прямо перед Гудрун, не боятся выказать ему своё уважение».

— Вулфгар, сын Озрика… — начал Рагнар.

Но пленник прервал его:

— Здесь всем известно моё имя, Рагнар.

Он говорил нарочито лениво. По залу пронёсся шёпот удивления. Все обратились в слух.

— Ты устраивал заговоры и пытался пойти на меня войной, — угрюмо продолжал Рагнар, — ты посягнул на мир и покой этих владений…

— Моих собственных владений, — небрежно бросил Вулфгар.

— … и пытался лишить меня власти.

— Тебя! Сына жалкого раба из Хвинира, где нет ничего, кроме запаха серы да дыма из-под земли.

— Будь осторожен, — процедил сквозь зубы Рагнар.

— Пусть говорит! — крикнул кто-то из дальнего конца зала. — Он прав. Пусть говорит.

Его поддержали ещё несколько голосов. Ярл резко взмахнул рукой, требуя тишины:

— Он может говорить. Если ему есть что сказать.

Пленник спокойно протянул руку и, взяв со стола Рагнара яблоко, принялся его есть. К нему рванулся стражник, но ярл удержал его.

— Мне нечего сказать, — произнёс Вулфгар, медленно жуя. — Ничего уже не изменишь. Ты словно мёртвое дерево, Рагнар, задушенное белым плющом. Он отравляет тебя, высасывает из тебя жизнь, лишает воли. Избавься от неё, если ты ещё в силах это сделать.

Все посмотрели на Гудрун. Та с улыбкой пригубила из кубка вино. Вспыхнув от гнева, Рагнар сказал:

— Хватит. Мятеж означает смерть. Ты восстал против меня и потому будешь обезглавлен. Завтра.

Люди, собравшиеся в дымном зале, переглянулись. Послышался ропот, потом голоса зазвучали громче. Гудрун спокойно обводила зал глазами.

— Он не может этого сделать! — тихо сказал Торкил.

Морд положил ему руки на плечи:

— Подожди. Сиди тихо. — Потом сильнее сжал плечи Торкила. — Не привлекай к себе внимания.

Вулфгар выплюнул на пол яблочное зёрнышко. И вдруг с громким треском на пол свалился один из ставней, в зал ворвался морозный ветер и сразу задул половину свечей. В полумраке кто-то завопил; Вулфгар пригнулся и мгновенно нырнул в толпу мечущихся людей. Из очагов повалил странный голубой дым. Джесса закашлялась, дышать стало нечем, в общем шуме слышался лай собак и крики Рагнара, отдававшего приказы. Двери распахнулись, и люди бросились бежать из дома, а в зале бушевал ледяной ветер, рассекая, как нож, клубы дыма.

— Он убежал? — крикнул Торкил.

— Должен был. Если был готов.

— Значит, всё это было подстроено. И вы обо всём знали!

— Тише. Говори тише.

Джесса обернулась к возвышению. Гудрун там не было. И тут в пламени очага Джесса заметила маленький пучок травы, перевязанный зелёной ленточкой. От него поднимался удушливый голубой дым. Джесса стала оглядываться по сторонам, но торговец исчез. Быстро нагнувшись, она выхватила тлеющий пучок из пепла, загасила ногой и сунула траву в глубокий карман своей накидки, пока никто не заметил.

— Он правда убежал? — всё спрашивал Торкил.

— Если ему удастся выбраться из владений ярла, то считай, что убежал. Не многие из тех, кто помчался на поиски, захотят его поймать. Ему нужно уходить на юг, за море.

— А он туда пойдёт?

Морд слегка улыбнулся:

— Сомневаюсь. Он хочет стать ярлом. — И добавил со вздохом: — И не он один.

К тому времени зал почти опустел. Морд встал:

— А, вот он.

Один из слуг Гудрун знаком позвал их за собой. Все, кто ещё оставался в зале, смолкли. Джесса увидела, как заволновался Торкил.

Слуга провёл их через деревянную арку, на которой были вырезаны извивающиеся змеи. За аркой они увидели комнату, освещённую фонарём. Морду пришлось пригнуться и стать там, где потолок был повыше; последней вошла Джесса, крепко сжав в кулаки дрожащие пальцы.

Здесь собрались все: Рагнар, Греттир, несколько беловолосых незнакомцев с глазами, словно кусочки льда, и Гудрун. Вблизи её можно было назвать почти красавицей. Глаза её были прозрачны, как вода в мелком озерке, и совершенно бесцветны. От колдуньи исходил леденящий холод; Джесса ощутила его на своём лице.

Снаружи продолжались поиски; слышался топот бегущих людей, крики, лай собак. Обыскивали каждый уголок. Но в комнате стояла гнетущая тишина, как будто люди только что прекратили горячий спор. Увидев вошедших, Гудрун встала; Рагнар едва повернул к ним голову. «Она знает, — подумала Джесса, вдруг страшно испугавшись, — она всё знает». Гудрун улыбнулась своей любезной и холодной улыбкой.

— К вашему отъезду всё готово, — бросил Рагнар. — Корабль уйдёт рано утром, с отливом. — Он нетерпеливо побарабанил по ручке кресла, вырезанной в форме волчьей головы и уже изрядно поистёртой прикосновениями множества пальцев.

Гудрун подошла к столу, и Джесса заметила, что на её запястье что-то блестит. Это был браслет, искусно сплетённый из змеиной шкуры. Женщина взяла кувшин и наполнила какой-то красной жидкостью четыре украшенных эмалью кубка. Джесса вертела в руках перчатки; Торкил бросил в её сторону тревожный взгляд. Но они должны были отпить из этих кубков — таков обычай: осушить перед дальней дорогой прощальный кубок. Все молча подняли свои кубки. Гудрун принялась пить маленькими глотками, не сводя глаз с Джессы и Торкила. «Играет с нами», — подумала Джесса и залпом осушила свой кубок, чувствуя, как обжигает горло горячий кислый напиток. Торкил опрокинул содержимое себе в рот, потом со звоном поставил кубок на стол. Морд едва пригубил из своего кубка.

— Мы кое-что для вас приготовили. — Гудрун кивнула рабу, и тот передал ей два изящных серебряных браслета в виде тонких змеек, которые она протянула Джессе и Торкилу.

Браслеты были холодны как лёд; серебро добывалось в шахтах, принадлежащих Гудрун, где люди погибали от холода. Джессе ужасно захотелось швырнуть свой браслет в лицо колдуньи, но, встретившись глазами с Мордом, она промолчала, еле сдержав гнев.

Гудрун отвернулась:

— Уведите их.

— Подождите!

Все посмотрели на Торкила; те, кто был занят беседой, замолчали.

— Неужели вам всё равно? — спросил он, сжимая свой браслет. — Что мы всё увидим? Что мы уезжаем туда, где?.. — Он не смог договорить.

Джесса заметила какое-то движение в углу. Это был старый Греттир, который с интересом наблюдал за происходящим.

Посмотрев на Торкила, Гудрун сказала:

— Трасирсхолл — это яма, куда я выбрасываю свой мусор. — Она подошла к нему совсем близко; Торкил дрожал от исходящего от неё холода. — Я хочу, чтобы вы его увидели. Мне нравится об этом думать. Я с удовольствием понаблюдаю за вашими лицами, потому что буду за вами следить, даже находясь далеко от вас. Ничто не может от меня укрыться, ни в снегах, ни в дикой пустыне.

Она смотрела в самые глаза Торкила, и он не мог отвести от неё взгляда. Он так сильно сжал свой браслет, что в палец ему впилась пасть змейки. По ладони Торкила побежала капелька крови.

Глава пятая

Тяжёлый, низко сидящий корабль чуть покачивался на волнах. В темноте он казался чёрной громадой, а голова дракона, вырезанная на носу корабля, чётко вырисовывалась на фоне звёзд. Люди, закутанные в тяжёлые меховые плащи, швыряли на борт последние тюки.

Джесса обернулась. Отсюда Ярлсхольд казался беспорядочным скоплением низеньких домиков, среди которых высился дом ярла. Его фронтоны были украшены змеиными головами, которые словно плевали ей вслед.

— Ты спала? — зевая, спросил Торкил.

— Да. — Джесса не стала рассказывать ему о своих снах, в которых она блуждала по бесконечным коридорам, полным запертых дверей, снах о Гудрун. Или о том, как она, проснувшись среди ночи, отогнула уголок плотной занавески и выглянула в окно, за которым медленно падал снег, а младшая дочка Морда Сигни, свернувшись калачиком, наблюдала за ней.

В это время к ним подошли Морд и молодой человек по имени Хельги, капитан корабля.

— Ну что ж… — Морд неловко поцеловал Джессу и похлопал по спине Торкила. — По крайней мере, Вулфгар бежал. Теперь они его не найдут. С погодой вам повезло… — Некоторое время он смотрел на воду. Потом сказал: — Слова бесполезны, так что я не буду тратить их попусту. Я попытаюсь убедить ярла вернуть вас, но он, возможно, долго не протянет, а Гудрун своего решения не изменит. Вы должны это понимать. Мы все должны это понимать.

— Мы понимаем, — спокойно сказала Джесса. — Не волнуйся. Мы не пропадём.

Он посмотрел на неё сверху вниз:

— Я почти уверен, что не пропадёте.

Он отпустил руку Джессы, и девочка пошла на корабль. Когда один из гребцов взял её на руки, чтобы перенести через борт, она увидела, как разбиваются о берег и снова сливаются воедино клочья пены, и почувствовала, как водяные брызги замерзают на её лице. Корабль слегка качнулся, когда Торкил, закутанный в тёплую шубу, сел рядом с ней. Раздалась команда рулевого, и с каждого борта поднялось по шестнадцать вёсел, покрытых толстым слоем инея. Потом они опустились в воду. Корабль дрогнул и, заскрежетав днищем о песок, тяжело пополз с отмели. Люди, столкнувшие его в воду, вернулись на берег.

Морд закричал:

— Удачи!

— Радуется, что мы уезжаем, — пробурчал Торкил.

— Неправда. Он очень расстроен, что всё так получилось. До свидания! — закричала, вставая, Джесса, а Торкил пробрался на корму и прижался к шее деревянного дракона.

— Не забывай нас, Морд! Мы вернёмся!

Они были уже далеко, и тот, похоже, не расслышал слов Торкила. Только хмуро кивнул. И отвернулся.

Всё утро вместе с уходящим ледяным отливом корабль медленно пробирался по Тарва-фьорду в открытое море. Ветер был слаб, и гребцам приходилось трудиться изо всех сил, работая вёслами в общем молчаливом ритме. От воды поднимался пар и замерзал, оставляя хрупкие льдинки на мачте и досках палубы. Корабль двигался тяжело; он был загружен ящиками и тюками, бочонками с пивом и другими грузами для жителей отдалённых селений. Вокруг плавал густой туман, закрывая небо и землю и поглощая все звуки, кроме одного — мягкого шлёпанья вёсел о воду.

Джесса и Торкил, закутанные в накидки и одеяла, чувствовали, как их начинает пробирать холод. Казалось, им было не о чем говорить и не на что смотреть, кроме плавающего вокруг серого тумана; теперь они могли только думать и вспоминать. Пальцы ломило от холода. Джесса подумала, что Торкил с радостью согласился бы грести, но никто ему этого не предлагал. Гребцы с любопытством поглядывали на них, но ни один не попытался заговорить.

Постепенно туман поднялся вверх. К полудню стал виден берег — низкая скалистая полоса, за которой темнели лесистые холмы, где меж деревьями лежал снег. Они проплыли мимо маленькой деревушки, над которой висел дым от очагов, но из домов не вышел ни один человек. Только несколько коз разглядывали проплывавший корабль.

— Где же все люди? — спросил Торкил.

— Прячутся.

— От нас?

— От ярла. Не забывай, это его корабль.

В полдень солнце едва поднялось над вершинами холмов. Хельги велел рулевому подойти к берегу на следующем мелководье.

Корабль медленно повернулся, и вскоре под его дном заскрипела прибрежная отмель. С трудом выбравшись на берег, Джесса со стоном размяла затёкшие ноги; у неё болело всё, даже лицо. Чтобы согреться, дети принялись носиться друг за другом по берегу.

Гребцы развели костёр и стали есть хлеб и мясо, бросая крошки чайкам, чтобы понаблюдать, как те, пронзительно крича, будут драться из-за еды. Джесса заметила, что Хельги всё время держится рядом с ней и Торкилом. Значит, внезапно сорваться с места и бежать не имеет смысла.

— Сколько мы будем плыть? — растирая ноги, спросила она.

Хельги улыбнулся:

— Дня три, может больше, если погода переменится. Сегодня мы выйдем в море, завтра пойдём вдоль берега к Осту, потом по реке Ингвир поднимемся к деревушке под названием Тронд. А потом пойдём через льды.

Торкил скорчил гримасу:

— А почему нельзя идти по суше?

— Потому что холмы завалены снегом и там полно волков. Ты что, хочешь поскорее добраться?

Торкил не ответил. Джесса заметила, что на его руке что-то поблёскивает.

— Зачем ты это носишь? — спросила она. На запястье Торкила красовался браслет Гудрун.

Торкил посмотрел на браслет и потрогал гладкую голову змейки.

— Не знаю. Я не собирался его носить. Надел просто так… Это же ценная вещь. А где твой?

— Где-то в багаже, только мне ужасно хочется вышвырнуть его за борт. Он наверняка приносит несчастье. Не знаю, как ты можешь его носить.

Торкил бросил на неё сердитый взгляд:

— Захочу и буду носить. Он мой.

Джесса покачала головой.

— Он не твой, а её, — сказала она, подумав, до чего же тщеславен Торкил.

— Не выбрасывай браслет в море, — засмеялся Хельги. — Брось его лучше мне. Море и без того богато.

— Я об этом подумаю.

Торкил встрепенулся:

— А ваши люди — они что, пойдут с нами до замка?

— До самых его дверей, — мрачно сказал Хельги.

Гребцы, о чём-то говорившие между собой, сразу смолкли, словно начали прислушиваться к разговору.

В тот вечер корабль подошёл к берегу поздно. Из темноты внезапно прозвучал окрик часового Тарвы, и его голос громко прозвенел над чёрной водой. Проснувшись от толчка, Джесса услышала, как рулевой что-то крикнул в ответ, и увидела внизу огоньки селения. Корабль медленно пробирался среди низких причалов.

Они ночевали в доме купца по имени Савик, который хорошо знал Хельги. Их устроили в тёплой комнате, где возле единственной двери устроились три гребца, которые убивали время игрой в кости. Джесса не стала спрашивать, где остальные. За столом ей удалось переброситься несколькими словами с Торкилом.

— Пока невозможно.

Он посмотрел на неё с тревогой:

— Ты же слышала, что он сказал. Не только пока, мы вообще не сможем убежать.

— Да, но всё же будь начеку. Вдруг что-то подвернётся.

— Я думаю, мы всегда можем выпрыгнуть за борт, — с яростью сказал Торкил.

Ночью Джесса то и дело просыпалась. Во сне ей чудилось покачивание лодки, будто она продолжала плыть по ледяному фьорду, где из моря поднимался огромный чёрный замок, в пустых коридорах которого, словно волки, завывали ветры.

Утром они отплыли рано, с попутным ветром, и, когда вышли в открытое море, подняли парус — прямоугольное полотнище из прочной полосатой ткани. От ветра парус захлопал и надулся, словно упругая дуга; корабль вздрогнул и полетел вперёд сквозь водяные брызги. Джесса пробралась на нос и смотрела, как над головой парят белые морские птицы и, пронзительно крича, кружат над скалами и пещерами. Из воды высовывали голову тюлени и смотрели на неё своими умными тёмными глазами. В маленьких бухточках они выползали на берег, и их блестящие тела походили на большие гладкие камни, лежащие на гальке.

Джесса взглянула на гребцов, которые устроились на дне лодки, где меньше дуло; одни спали, другие играли в кости на брошки и металлические колечки. Торкил участвовал в их игре и, судя по всему, проигрывал.

Немного погодя к ней подсел Хельги:

— Как самочувствие? Не укачивает?

— Пока нет.

Он усмехнулся:

— Смотри, может и укачать. Но сегодня мы оставляем часть груза в Вормсхеде, так что вы сможете сойти на берег. Это небольшой торговый городок, он находится под Головой Червя.

— Головой Червя?

— Да. Никогда там не была? Я тебе сейчас нарисую.

Хельги достал нож и нацарапал на доске несколько чёрточек.

— Это узкая полоска суши, которая вдаётся далеко в море. Вот так. Она похожа на голову дракона, к тому же очень неровная и скалистая — и очень опасная. Здесь расположены маленькие островки, а вот здесь — шхеры. Мы называем их Языки Огня. Вокруг них очень сильное течение. Этот дракон сожрал много славных кораблей. Ты его скоро увидишь.

И утром, когда корабль летел на всех парусах, она увидела. Сначала над поверхностью моря показались какие-то серые тени; потом стало видно, что это скалы, которые постепенно приняли очертания головы и шеи дракона с оскаленной пастью, касающейся серых волн, а тёмные впадины и пещеры в скалах были словно его глаза и ноздри. Вокруг корабля, проходившего под драконьей головой, свистел ветер, волны бились в его борта и с грохотом разбивались об острые, коварные скалы.

Вормсхед находился в маленькой гавани, которая втиснулась в шею дракона. Едва увидев этот городок, Джесса поняла, что он их последний шанс. В Вормсхеде кипела бурная жизнь — шла бойкая торговля, в гавани стояло множество кораблей, городок был наводнён купцами, рыбаками, бродячими торговцами, скальдами, ворами и мошенниками всех мастей. Возле самой воды теснились лавчонки и прилавки с разнообразным товаром; в воздухе пахло рыбой, мясом и пряными травами.

Здесь вполне можно потеряться, быстро и незаметно. В подол юбки у неё зашиты монеты, помощь нетрудно купить. Джесса попыталась поймать взгляд Торкила, но он был подавлен и молчалив.

— Не получится, — сказал он.

— Что это с тобой? Попробовать всё равно стоит!

Торкил вяло кивнул.

Они медленно бродили среди прилавков, готовые бежать в любую минуту, хотя за ними по пятам ходили два человека Хельги — Транд и высокий шумный Стейнар. Джесса чувствовала, как от волнения у неё колотится сердце. Только двое. Могло быть и хуже.

Они разглядывали выложенные на продажу товары, привезённые из тёплых стран и большей частью им незнакомые: какие-то сморщенные фрукты, ткани в тюках и рулонах, шали, пояса, пряжки, прекрасные шерстяные накидки, хлопающие на морском ветру. Ряды поскрипывающих твёрдых кож; меха, разноцветные бусы, браслеты и брелоки из янтаря, китового уса и гагата. В одной лавочке продавали только кольца; она была увешана связками колец для пальцев, рук и шеи, колец из всевозможных металлов, колец с рисунком, простых или покрытых искусной инкрустацией.

Сказав что-то Стейнару, Транд смешался с толпой, протискиваясь к точильщику ножей. Джесса увидела, как он достаёт свой нож. Итак, остался один.

Купив леденцов, они принялись наблюдать, как кузнец выбивает молотом наконечник копья, а потом с шипением погружает его в ведро с водой. Торкил с завистью трогал развешанное по стенам оружие, когда Джесса неожиданно почувствовала, как кто-то легонько толкнул её в плечо.

— Тысяча извинений, — послышался низкий голос.

Возле неё стоял худой долговязый человек в грязной рваной одежде. Он хитро подмигнул. Джесса с удивлением уставилась на него, потом осторожно оглянулась по сторонам. Стейнар отошёл далеко в сторону, чтобы купить эля.

— Вы быстро идёте дорогой кита, — тихо сказал бродячий торговец, взяв с прилавка брошку и разглядывая её.

— Ты тоже, — также тихо ответила Джесса. — Где Вулфгар? Он с тобой?

— Этот беглый? — Долговязый усмехнулся. — Этот предводитель голодранцев? А мне откуда знать?

Джесса достала из кармана несколько веточек травы и стала растирать их пальцами, пока от травы не пошёл слабый запах.

— Вот откуда.

Взглянув на траву, нищий торговец едва слышно присвистнул:

— Да, у тебя острые глаза. А Вулфгар, говорят, подался на юг. Может, и правда.

— Не думаю. — Джесса посмотрела, как Торкил взвешивает в руке меч. Потом сказала: — А вот некоторым очень хочется убежать. И кажется, наступил подходящий момент.

Торговец положил брошь и взял другую; потом быстро оглядел толпу.

— Я слышал, куда вас отсылают. Но эта женщина-змея видит очень далеко.

Джесса сердито посмотрела на него:

— Если ты мне не поможешь, я всё равно попробую убежать. Я не хочу провести остаток своих дней, умирая от голода в Трасирсхолле вместе с… с тем, кто там живёт. Я могу тебе заплатить, если дело только в деньгах.

Он положил брошь:

— Я думал, ты смелее.

— Кое в чём, но не в этом.

— Тогда слушай. — Он заговорил резко и торопливо. — Ничего не предпринимай. Доверься мне. Жди от меня вестей. Терпи и жди. Только не пытайся бежать! Обещай.

— Но…

— Обещай! Положись на меня.

Джесса вздохнула, борясь с собой, потом сказала:

— Хорошо. Но мы скоро отсюда уезжаем!

— Это будет не здесь. Держись. Когда увидишь меня снова, всё поймёшь.

Тут Джесса заметила, что к ним приближается Стейнар.

— Боюсь, что нет, — громко сказала она. — Слишком дорого.

— Ах, госпожа, — сказал торговец, почёсывая щёку, — как вам угодно. В следующий раз я привезу товар получше. Вы уж поверьте.

И, подмигнув, скрылся в толпе. Торкил тронул её за руку:

— Вот ты где. Стейнар идёт. Похоже, он здорово набрался.

— Ерунда, — бросил Стейнар, который был уже у них за спиной; от него сильно несло пивом. На плечо Торкила легла тяжёлая волосатая рука. — Марш на корабль.

Хельги уже ждал их, явно беспокоясь. Он что-то резко сказал Стейнару, но тот только пожал плечами и занял своё место среди гребцов. Последним явился Транд, тут же получивший свою порцию брани.

Корабль поплыл по течению. Ветер свежел, и море уже не казалось таким мирным; на волнах появились белые барашки.

Оглянувшись, Джесса нигде не увидела долговязого торговца. Спрятав лицо в ладонях, она задумалась. Она обещала ждать и сдержит своё обещание, и всё же она понимала, что другого шанса им с Торкилом больше не представится. Теперь с каждым днём Трасирсхолл будет всё ближе. Однако в глазах торговца было что-то такое, от чего становилось спокойнее на душе, какая-то искорка уверенности и — да, смеха. Он смеялся над ней. Но почему? Потому что знал что-то такое, чего не знала она.

Глава шестая

Вечером налетел шторм. Сверху сыпался ледяной дождь, и его капли, словно маленькие сверкающие копья, вонзались в глаза и лицо. Джесса промокла насквозь, несмотря на то что они с Торкилом сидели на дне корабля, укрывшись парусиной. Когда скопившаяся вода стала доставать до щиколоток, им пришлось взяться за вёдра и вычерпывать её за борт. Корабль то взлетал вверх, то падал вниз, проваливаясь в огромные водяные ямы, борясь с волнами. Сквозь дождь и град Джесса едва различала гребцов, вцепившихся в вёсла, или Хельги, который, наполовину свесившись за борт, обдаваемый брызгами, кричал на гребцов, если корабль слишком близко подходил к скалам. Над головой нависали свинцово-серые камни, корабль трещал, с трудом продвигаясь вперёд, мачта и обшивка скрипели от напряжения. Измученная, окоченевшая Джесса молча черпала и черпала воду. Время перестало существовать; ей казалось, что она занимается этим уже целую вечность. От холода ныло всё тело, мир вокруг поднимался, опускался и кружился вместе с ней.

С наступлением сумерек капли дождя превратились в лёд, который приходилось отскребать ножом и выбрасывать за борт. Один раз Хельги издал предостерегающий крик; рулевой изо всех сил навалился на руль, и корабль, скрежеща днищем о гальку, плавно проскочил мель и вновь нырнул в водяную пропасть. С трудом распрямившись, Джесса увидела, что они миновали мыс; теперь дождь извергался с неба уже потоками.

Стало совсем темно. Щиты, багаж, бочонки с пивом были сброшены в чёрную пустоту. Глаза Джессы щипало от соли и резало от ударов градин, застывшие руки болели, и, как она ни старалась, вода всё так же хлюпала под ногами гребцов, которые цедили сквозь зубы проклятия и злобно переругивались.

Наконец, совсем выбившись из сил, Джесса ухватилась за кромку борта. Вокруг бушевал шторм; из моря слышались странные завывания, ветер доносил голоса каких-то неведомых существ, которые, визжа и шепча заклинания, крутили корабль своим дыханием. Закрывая глаза, Джесса видела Вулфгара, стоящего в зале перед ярлом; хлопали гобелены Ярлсхольда; в коридорах и запертых комнатах раздавались чьи-то странные шаги; существо с глазами Гудрун протягивало ей тонкий серебряный браслет. Она чувствовала этот браслет; кто-то достал его из сумки, где он был спрятан. Ей казалось, что она протянула к морю руки и приняла на них всю его тяжесть, всю огромную массу, хлынувшую через борт. Джесса без сил легла среди мокрых вещей. Она спала, когда Хельги увидел огни гавани Ост.

Утром она не могла вспомнить, что было сном, а что явью. Ост оказался отвратительным местом. Это было жалкое поселение, состоявшее из нищих лачуг и грязных бараков, обитатели которых избегали прямого взгляда и, судя по их виду, сильно голодали. За селением высились покрытые снегом скалы, которые вдавались во фьорд; пастбища большую часть года находились под снегом, поэтому скот бродил тощий, с ввалившимися глазами. Вождём оказался человечек небольшого роста со слащавым голосом. Называя Хельги «господин», а Джессу и Торкила «высокочтимая госпожа» и «высокочтимый господин», он не сводил жадного взгляда с их меховых накидок и серебряных амулетов. Хельги не отходил от них ни на шаг, гребцы тоже старались держаться вместе, не затевали ссор и не убирали оружие далеко. Чем дальше на север, тем слабее чувствовалась власть ярла; они вступали в дикие земли, кишащие бродягами и беглыми преступниками.

Пока ремонтировали корабль, Джесса принялась копаться в своей сумке.

— Что ты ищешь?

Она не услышала, как к ней подошёл Торкил. Он выглядел очень усталым, прекрасная вышивка на его накидке почти скрылась под слоем грязи.

Джесса закрыла сумку:

— Браслет Гудрун. Его здесь нет.

— Думаешь, его украли?

— Нет. — Джесса усмехнулась. — Думаю, я всё-таки бросила его за борт. Прошлой ночью. Наверное, я даже не соображала, что делаю.

Торкил рассердился:

— Джесса, это же серебро! Мы бы нашли ему применение!

Она пожала плечами:

— Ну и хорошо, что его нет. А вообще я не думала, что ты станешь носить её подарки. Ты что, хочешь его продать?

Торкил потрогал гладкую голову змейки:

— Нет ещё.

— Будешь хранить?

— Пока да. Кому он мешает?

— Думаю, никому, — неуверенно сказала Джесса. И решила не рассказывать Торкилу о своей встрече с бродячим торговцем, как собиралась прежде.

Они с радостью покинули Ост, но, когда корабль вошёл во фьорд, почувствовали, что встреча со зловещим Трасирсхоллом приближается. А торговец всё не появлялся. Джесса старалась о нём не думать. Что, если он был одним из прислужников Гудрун и попросту обманул их? Джесса ужасно злилась на себя.

Всё утро они плыли по спокойной воде, разглядывая отвесные острые скалы, оставленные отступающим ледником.

Торкил сидел молча, время от времени притрагиваясь к своему браслету. Гребцы тоже помрачнели и держались настороже, время от времени перебрасываясь короткими фразами. Хельги стоял на носу корабля, поглаживая шею дракона, и почти не оборачивался. Их молчаливый, угрюмый корабль тихо вошёл в гавань Тронда.

Казалось, она вымерла. На мелководье стояло несколько лодок. От маленьких домиков, крытых дёрном, поднимался лёгкий прозрачный дымок. Хельги выбрался на берег и стал ждать. Потом закричал. Никого. Джесса слышала только тихий плеск воды о борта лодок да пронзительные крики чаек и поморников.

Но вот залаяла собака, и на скале появился высокий мужчина с рыбацкой острогой в руке.

— Что вам нужно? — спросил он, разглядывая их.

— Мы посланники, — коротко ответил Хельги. — Ярла Рагнара.

— К нам?

— В Трасирсхолл, — помедлив, сказал Хельги.

Возможно, страж был поражён, но не подал виду.

— Чем докажете?

Хельги достал из кармана знак ярла — серебряное кольцо с вырезанной на нём руной и бросил его стражу. Поймав кольцо на лету, тот принялся его рассматривать. Потом посмотрел на корабль. Джесса услышала, как за её спиной кто-то тихо вынул из ножен меч.

— Не двигаться! — прошипел, не оборачиваясь, Хельги.

Страж начал спускаться со скалы, съезжая по насыпи вместе с осыпающимися камешками. Он был высокий, седовласый, с обветренным лицом.

— Я не один. Нас много, поэтому советую тебе, друг с мечом, быть поосторожнее. Ваш знак, господин.

Серебряное кольцо вернулось к Хельги. Стейнар сунул меч в ножны.

— Так что же, — спросил страж, — вам от нас нужно?

Его тон изменился, и Хельги заметил это, потому что ответил с кривой улыбкой:

— Ваше гостеприимство, вождь, на несколько ночей. Безопасную гавань для корабля и приют для моих людей. И, кроме того, сани, собак и, если у вас есть, лошадей для тех из нас, кто пойдёт дальше, в замок. Мы заплатим по возвращении.

— По возвращении! — Страж удивлённо поднял бровь. — Господин, вы заплатите до отъезда. Оттуда ещё никто не возвращался.

Повернувшись, он что-то крикнул. На скале появился отряд вооружённых людей. Среди них было несколько юношей, но в основном это были взрослые мужчины: суровые, грубые, сильные и уж конечно умеющие владеть своими топорами и копьями. Спус-тившись, они принялись разглядывать незнакомцев, особенно Джессу и Торкила. В дверях некоторых домов показались женщины.

— Идите за мной. — Высокий страж привёл Джессу, Торкила и Хельги в небольшой дом, где было тепло и темно, а в очаге горел яркий огонь. — Так вот, — сказал он, — собак и саней у нас много, но там, куда вы идёте, сани не пройдут. Вам нужны лошади. А они здесь, на Севере, стоят дорого.

— Но они у вас есть?

— Есть — за хорошую цену.

В комнату вошли несколько человек. Худощавая женщина с неприбранными волосами подала подогретого вина. Джесса с благодарностью приняла угощение.

— Меня зовут Зигмунд, а иногда называют Серый Плащ, — сказал страж.

— Ты вождь?

— Конечно нет. У нас нет вождей, господин; здесь мы все равны. Меня выбрали вести с вами переговоры. Так у нас принято.

Хельги нахмурился:

— Ярл…

— Какой ярл? Кто здесь говорит о ярле? — Зигмунд оглянулся с притворным удивлением.

Мужчины засмеялись. Хельги смутился:

— Сколько вы хотите за лошадей?

— Сначала позвольте мне исполнить долг хозяина. Ваша барышня нуждается в заботе.

Кивнув одной из девушек, он что-то ей сказал, и та подошла к Джессе.

— Идём со мной, — робко улыбнувшись, проговорила она.

Уходя, Джесса заметила, с какой тревогой смотрит на неё Хельги, и усмехнулась. Дверь за ними закрылась.

Горячая вода и чистая одежда — как это было замечательно после стольких дней пути, Джесса сразу почувствовала себя гораздо лучше. Девушка с любопытством наблюдала за ней, осторожно трогая её брошь.

— Какая красивая. Это из Ярлсхольда?

— Нет.

— А правда, что Ярлсхольд очень красивое место? А эта Снежная странница, Гудрун, в самом деле такая злая, как говорят?

— Да, — рассеянно ответила Джесса, зашнуровывая сапоги. — И ещё она очень могущественна. Так что на твоём месте я бы не болтала лишнего, даже здесь.

— О, но здесь мы защищены.

Джесса вскинула на неё глаза:

— Защищены?

— Да. — Девушка села рядом с ней на покрытую вышитой тканью скамью. Её пальцы рассеянно перебирали петельки ткани. — Мы знали, что вы едете к нам.

— Откуда вы это знали?

— Нам рассказали руны. И мой отец просил тебе кое-что передать. Если вы и в самом деле пленники людей с корабля, ты и мальчик, то скажите мне. Мы вас освободим.

Джесса напряжённо думала.

— Это предложил бродячий торговец?

Девушка удивилась:

— Какой бродячий торговец?

— Да ладно, не обращай внимания… А как вы нас освободите?

— Команда корабля будет перебита. Никто не удивится, если они не вернутся назад. Корабли часто гибнут в море. А из Трасирсхолла никогда не бывает вестей. Ярл не узнает, добрались вы или нет.

Всё это было слишком неожиданно. Торговец не мог побывать здесь до них. И если этим людям всё «рассказали руны», то, значит, дело не обошлось без колдовства.

— Откуда нам знать, что вы не заманиваете нас в ловушку? — сказала Джесса. — Зачем вы нам помогаете?

Девушка пожала плечами:

— Из-за твоего отца.

Джесса подошла к очагу. Вот оно что. Это люди Вулфинга. Она подумала об обещании, которое дала торговцу, — вот дура! — а потом о страшном чёрном замке среди снегов. Не ходить туда, прервать долгое путешествие. Но он говорил так уверенно. Да и Гудрун — можно ли её обмануть?

— А что это значит — вы здесь защищены? Что вас защищает? Колдовство?

Девушка подняла на Джессу чёрные глаза:

— Нас защищает шаманка. Когда Гудрун хочет нас увидеть, она видит лишь туман. Шаманка знала, что вы едете к нам.

— Можно мне с ней поговорить?

Немного подумав, девушка кивнула:

— Хорошо. Сегодня ночью. Я всё устрою.

— Отлично. И скажи отцу, — Джесса помедлила, — что я благодарю его, но пусть он ничего не предпринимает. Ещё не время.

Девушка снова кивнула.

— А эту брошку возьми себе, — сказала Джесса, — если хочешь.

Глава седьмая

Джесса внезапно проснулась. В темноте кто-то тряс её за плечо. — Иди за мной, — послышался над самым её ухом шёпот девушки.

Вздохнув, Джесса сбросила с себя тёплое одеяло, надела меховую накидку и кожаные сапоги и, откинув занавеску боковуши, молча последовала за девушкой.

В тёмном зале пахло пивом и мясом. Огонь в очаге почти угас, по углам громко храпели гребцы. Девушки неслышно проскользнули мимо. Одна из собак подняла голову и внимательно посмотрела им вслед. Проходя мимо боковуши Торкила, Джесса приостановилась, но девушка покачала головой:

— Только ты. Больше никто.

Подле входной двери лежали люди Хельги; с тяжёлым дыханием, они привалились к стене. Джесса сразу поняла, что их усыпили, — ни один опытный воин никогда не впал бы в такой тяжёлый сон. Джесса осторожно переступила через их тела.

Мир снаружи был чёрен. Где-то тихо плескалась вода, на холме ветер шевелил замёрзшие ветви деревьев. Ступая по лужам, девушки миновали посёлок и вышли на окраине к одиноко стоящему домику. Внезапно небо над ними осветилось. Посмотрев наверх,

Джесса увидела, как над верхушками деревьев появился какой-то зловещий свет; переливаясь зелёными, золотыми и голубыми огнями, он, словно прозрачный колышащийся занавес, затмил собой звёзды.

— Это Огни Сурта, — заметила девушка. — Поэты сказали бы, что в Доме великанов идёт праздник.

Джесса кивнула, захваченная зрелищем, от которого снег светился и мерцал разноцветными огоньками. Потом, пригнувшись, вошла в дом.

Внутри было темно и дымно; в дальнем углу возле очага скорчилась какая-то фигура. Медленно пройдя вперёд, Джесса осторожно присела на свободную табуретку. В комнате было очень душно, стены были завешаны плотной тканью, сплошь покрытой вышивкой с изображениями богов, великанов, троллей и ещё каких-то странных существ.

Напротив Джессы сидела старая женщина с жёлтым сморщенным лицом. Редкие волосы были заплетены в сложные узлы и косички; она была обвешана амулетами и талисманами, некоторые из которых были пришиты к одежде. На плечи женщины была наброшена накидка из птичьих перьев, поблёскивавших в дымном полумраке. Пока Джесса разглядывала шаманку, та протянула тонкую высохшую руку и стала перебирать лежавшие перед ней камешки, одни отодвигая, другие переворачивая, — маленькие плоские камешки, на каждом из которых была начертана чёрная руна.

— Выйди, Хана.

Девушка неслышно вышла.

Джесса ждала, наблюдая, как тонкие руки двигают камешки. И тут, не поднимая глаз, шаманка заговорила:

— У меня нет её силы. Ты должна это знать. Я не знаю, что она за существо, эта Гудрун-ничья-дочь, не знаю, каким богам она поклоняется, но она очень сильна. И всё же, — в полумраке стукнул камешек, — у меня тоже есть кое-какая сила, накопленная за много лет. Словно птица крыло, простёрла я свой разум над этим родом. И здесь мы в безопасности. Она не может нас увидеть.

— И если бы мы, я и Торкил, остались здесь…

— Она бы об этом не узнала. Но вы не могли бы отсюда уехать. Её разум словно поверхность озера — в нём отражается всё, что происходит в мире.

Джесса отодвинулась от ярко пылавшего огня:

— Да, но наше бегство… произойдёт, если будут убиты все люди с корабля?

— Люди! — Мрачно улыбнувшись, шаманка посмотрела на Джессу. — Что такое люди? Их и так много.

Джесса похолодела. Потом спокойно сказала:

— Я не хочу, чтобы их убивали. Я этого не позволю.

Камешки задвигались.

— Другого пути нет. Им нельзя возвращаться назад — она заставит их говорить.

— Что ж, значит, так тому и быть. Мы пойдём дальше. — Джесса сказала это как можно твёрже. Только её слово отводило нож от груди Хельги, и не только его одного. Нет, только не убийство.

Шаманка перевернула последний камешек:

— Так говорят руны.

Джесса склонилась к ней. В комнате, казалось, стало темнее; сзади что-то зашуршало. Амулеты шаманки зазвенели.

— Не знаешь ли ты, — прошептала Джесса, — кто живёт в Трасирсхолле? Там есть кто-нибудь живой?

— Там живёт страх. Твой. Твоего брата. Гудрун.

— Страх Гудрун?

Женщина захихикала:

— Её страх самый сильный. Она всё время смотрит туда. Девять лет назад там поселился Брокл, сын Гуннарса. И с ним был кто-то ещё, так завёрнутый в шкуры, что его и видно не было. Так они в замке и остались. Но я чувствовала, что её мысль тянется туда, словно рука, пытаясь потрогать, а потом отдёргивается назад. О да, в том замке есть кто-то живой, и она боится его так же, как боится своего зеркала.

Джесса потрогала камешек. Он был холодный и гладкий.

— Какого зеркала?

— Гудрун никогда не смотрится в зеркало. — Шаманка плюнула в огонь. — Руны сказали, что её погубит собственное отражение. В Ярлсхольде нет зеркал. — И тут, зашуршав перьями накидки, шаманка крепко схватила Джессу за руку. — Слушай внимательно. Она никогда не отпустила бы вас, если бы у неё не было с вами какой-то связи. Найди эту связь. Разорви её. Разорви, чего бы это ни стоило. Что же касается Кари, сына Рагнара… иногда, когда вокруг стояла кромешная тьма, я что-то… чувствовала. Какое-то странное, холодное прикосновение к моему разуму.

Шаманка пожала плечами и внимательно посмотрела на Джессу:

— Но я не знаю, какой он. Когда ты это выяснишь, приходи и расскажи мне.

Это была древняя дорога, построенная великанами. Сейчас ею уже никто не пользовался — через несколько миль она превратилась в узкую замёрзшую тропу, петляющую по берегу фьорда среди валунов и насыпей. Шесть лошадей и вьючный мул, осторожно ступая, шли вперёд, время от времени по щиколотку проваливаясь в топкое ледяное болото. Джесса смертельно устала от бесконечных стараний удержаться в седле.

Прошло уже четыре часа, как они оставили Тронд; в ущелье среди отвесных скал завывал ветер. Они отправились в путь ещё до рассвета, но даже сейчас едва различали дорогу, ведущую в сторону от фьорда, к холмам. Закутанные по самые глаза всадники ехали беспорядочной группой, понукая вздрагивающих, спотыкающихся лошадей. Первым ехал Хельги, за ним Джесса и Торкил. За ними — трое из тех гребцов, которым в Тронде, после шумных споров, выпало по жребию ехать дальше. Это были Торгард Бланд, его худощавый кузен Транд и огромный шумный Стейнар, по прозвищу Волосатая Рука. Джесса понимала, насколько туго приходится им сейчас; позади то и дело звучали крепкие словечки. Теперь эта недовольная и насторожённая троица держалась поближе друг к другу.

Дорога повернула вверх, к вечным снегам. Теперь лошади шли след в след, пробиваясь по ослепительно белой снежной равнине, ровную гладь которой нарушали лишь редкие узкие речушки, журчащие под ледяным панцирем. Они были невидимы и очень коварны; один раз в такую речку провалилась лошадь Торкила, едва не выкинув его из седла. Всадники старались держать направление по солнцу, однако небо вскоре заволокло тучами. К полудню они окончательно потеряли дорогу.

Хельги остановился и выругался. Узкая долина, по которой они пробирались, заканчивалась камен-ной стеной, покрытой сосульками и гладким льдом. Хельги повернулся к своим спутникам:

— Придётся вернуться. Это не та дорога. Джесса увидела, как Стейнар бросил взгляд на своих товарищей.

— А как насчёт отдыха? — проворчал он. — Лошади совсем измучились.

Хельги посмотрел на Джессу. Она потянула вниз тёплый шарф, закрывавший нос и рот:

— Я не тороплюсь.

Они расположились под нависающим уступом скалы; накормив лошадей, Хельги присоединился к своим спутникам. Они ели молча, слушая, как среди голых скал свистит ветер. Трое гребцов сидели в. сторонке, о чём-то тихо переговариваясь. Хельги внимательно наблюдал за ними; наконец они позвали его и, когда он подошёл, встали. Стейнар был гораздо выше и тяжеловеснее своего капитана. Он положил руку на плечо Хельги. Разговор начался на повышенных тонах, и вскоре перешёл в жаркий спор.

— Что-то мне всё это не нравится, — тихо сказал Торкил.

Джесса стряхнула с себя дремоту. Хельги сердито тряс головой. Наконец что-то сказал, как отрезал.

— Им страшно, — сказал Торкил. — Они не хотят идти дальше.

— Ну что ж, их можно понять.

Ребята следили, как яростно спорят их провожатые. «Они ведь солдаты, — думала Джесса, — они умеют и привыкли воевать, а здесь — что они могут сделать здесь? Не зная, что их ждёт в Трасирсхолле, они поддались страху; их можно понять».

— Как ты думаешь, он сможет заставить их идти дальше?

— Попытается. Но он один против троих.

— Нас трое против троих.

Торкил усмехнулся:

— Ты права. Только подумай, если бы… нас не было, им не нужно было бы никуда идти. Думаешь, они этого не понимают?

Сбросив с плеча руку Стейнара, Хельги пошёл назад. Пройдя мимо Джессы, он взял под уздцы лошадь.

— Держитесь возле меня, — тихо сказал он. — И молитесь, чтобы мы поскорее нашли замок.

Глава восьмая

Легко сказать, молитесь. Взобравшись на усталую лошадь, Джесса подобрала поводья. Оглянувшись, она увидела, как Стейнар и Торгард Бланд слушают худого Транда. Он что-то тихо им говорил. Наконец Стейнар рассмеялся и взглянул на Джессу. Потом вскочил в седло.

Джесса и Торкил ехали рядом. Все молчали. Дорога лежала вдоль кромки соснового бора, неподвижные ветви деревьев прогибал тяжёлый снег. В лесу было тихо и сумрачно, только кое-где тихонько попискивали птицы да один раз дорогу перебежала куница.

Теперь Хельги знал, куда ехать, это понимали все. Солнце превратилось в холодный шар, медленно опускавшийся в дымку и пар; сумерки окрашивали мир в чёрные и серые тона. Снег перестал блестеть и приобрёл голубой оттенок, на стволах деревьев образовались кристаллики льда.

Не оборачиваясь, Хельги тихо сказал:

— Торкил, ты умеешь владеть ножом?

— Каким ножом?

— Тем острым ножом, который ты прячешь под одеждой.

Торкил усмехнулся:

— Острым бывает не только нож. Да, умею.

Джесса быстро оглянулась. За деревьями мелькали три призрака на лошадях-тенях.

— Слушай, Хельги…

— Не бойся. Может, дело до этого и не дойдёт. А если дойдёт, нам уже ничто не поможет. — Он вгляделся в тёмные холмы. — Хотелось бы мне поскорее найти эту чёртову дыру, и плевать я хотел на всех её троллей.

Тишина, только тихо падает снег. Джесса высвободила клинок, вделанный в её пояс, нагревшийся под одеждой. Ночь спустилась, словно огромная птица; сквозь деревья заблестели звёзды. Джесса вспомнила бродячего торговца и его слова: «Жди от меня вестей». Но где он? Бросил их, вот и всё.

Внезапно сзади раздался голос:

— Капитан!

Хельги резко остановил лошадь. Было видно, как напряглась его спина. Потом он оглянулся.

Трое всадников, выстроившись в линию, ждали. В свете звёзд блестели их мечи. На одежде и бороде поблёскивал иней.

— Мы зашли слишком далеко, — сказал Стейнар. — Мы возвращаемся.

— Понятно, продолжай. Мне следовало выбрать кого-нибудь посмелее.

Стейнар засмеялся:

— Что толку в храбрости, если имеешь дело с троллями и чудовищами? Пошли с нами, дружище.

— А что вы скажете ярлу? — Голос Хельги звонко разносился в тишине. — И что вы скажете ей?

Стейнар покосился на Транда.

— Мой отец был поэтом, — ответил тот. — И я чувствую, что кое-что от него передалось и мне. Например, сейчас мне очень хочется сложить песню о том, как двое детишек во время шторма случайно выпали за борт.

Хельги вытащил из ножен меч:

— Пока я жив, этого не будет.

Внезапно мул шарахнулся в сторону. Среди ветвей мелькнула чёрная тень, за ней вторая. Волосы Джессы усыпал снег: на ветвях деревьев сидели два огромных блестящих ворона.

Хельги мрачно засмеялся, крепко держась за лошадиную гриву:

— Смотрите. У Верховного бога есть такие же птицы. Он посылает их в мир людей, чтобы знать всё, что там происходит. Мне поручили доставить детей в Трасирсхолл и проследить, чтобы с ними ничего не случилось. Если вы намерены следовать за мной — вперёд. Если нет — возвращайтесь. Только не надейтесь, что я никому не расскажу о вашей трусости.

Стейнар слегка наклонился вперёд:

— Мы попусту теряем время, приятель. Впрочем, я думаю, волки будут иного мнения.

Вороны закаркали. В темноте вихрем поднялся снег.

— Беги, Джесса! — рявкнул Хельги, но она и так всё поняла; пришпоренная лошадь рванулась вперёд, в небо, которое словно раскололось, образовав светящуюся арку, из которой искрами рассыпалось зелёное и алое пламя. Джесса бросилась прямо в него, чувствуя, как обжигает лицо странный огонь. Склонившись к тёплой и потной лошадиной шее, она неслась вперёд. Сзади раздавались вопли, крики Торкила, что-то просвистело мимо неё и воткнулось в снег.

Джесса всё пришпоривала и пришпоривала лошадь; они вылетели из леса, перенеслись через замёрзший ручей и помчались вверх по склону холма. С неба сыпались трескучие огни; лошадь казалась то зелёной, то золотой, потом стала красной. Позади нёсся галопом Торкил, его накидка развевалась, на лицо падали разноцветные отблески огня. Вверх, вверх по крутому склону, по глубокому снегу, пришпоривая лошадей, понукая и проклиная их, — и вот наконец вершина!

Джесса выбралась на холм, оставив позади звёзды и огненную арку. В ушах ревел ветер; из ноздрей лошади валил пар.

— Вперёд! — закричал Торкил, подъезжая к ней. — Не останавливайся!

Но Джесса не двигалась с места. Она молча сидела в седле, глядя вдаль.

— Больше ехать некуда, — мрачно сказала она. И посмотрела вниз, в долину.

На Трасирсхолл.

Даже отсюда было видно, что он огромен: гигантское нагромождение чёрных разрушенных башен, покрытых льдом. Над ним в абсолютной тишине светился холодный огонь, отражаясь в гладких стенах и тёмных узких окнах. А над холмами висела луна, освещая полуразвалившуюся крышу безмолвного замка и чётко вычерчивая его длинную чёрную тень на ровном снегу.

Нигде ни дымка, ни звука.

Джесса услышала, как рядом фыркнула лошадь Хельги, а вскоре показались и остальные. Она не двинулась с места. Прежние страхи ушли. Их забрали чёрные руины, блестевшие в лунном свете.

После долгого молчания Торкил сказал:

— Там никого нет. Смотрите, ни огней, ни следов на снегу. Наверное, все давно умерли.

— Может быть, — сказал Хельги, на лице которого играли блики Огней Сурта. — Ну что? — спокойно спросил он.

Трое мужчин смотрели на замок, их лошади беспокойно топтались на месте. Потом Стейнар решительно вложил меч в ножны и глянул на остальных; Транд пожал плечами:

— Нам нужно держаться вместе.

Казалось, они внезапно потеряли все силы; их глаза были устремлены на замок.

— Никто ничего не скажет? Так, никто. — В голосе Хельги слышалось презрение. Не говоря больше ни слова, он поехал вперёд. Сзади в лесу послышался волчий вой; ему ответил другой, уже ближе. Лошади нервно задвигали ушами.

Сбившись в кучу, всадники начали спускаться с холма. Все молчали. Сзади старался не отставать мул.

Подъехав к замку, они услышали, как в разрушенных стенах свистит ветер. Возле них намело огромные сугробы, через которые пришлось пробиваться, чтобы приблизиться к замку. Возле первой арки, свод которой нависал как-то подозрительно низко, все остановились.

— Факелы, — пробормотал Транд. — Чем больше света, тем лучше.

Хельги кивнул. Мрачные камни замка были покрыты льдом; лёд образовал на них гладкие наросты и пласты. Вокруг не раздавалось ни звука.

В дорогу они захватили с собой торфяные факелы. С большим трудом их удалось зажечь; лошади шарахнулись от удушливого дыма.

— Двух хватит, — сказал Хельги, беря один факел. — Я пойду первым. Ты, Стейнар, последним. Возьми факел.

Они прошли арку. Ворот в ней давно не было; от них остался лишь один железный столб, который торчал из снега, словно обугленный палец. Тусклый свет факелов освещал заледенелые камни и нагромождения льда, которые когда-то, вероятно, были резными украшениями. Подойдя к внутренним воротам, они увидели, что путь закрыт; вниз до самой земли свисали огромные сосульки. Хельги и Транду пришлось спешиться и рубить их мечами и жечь факелами, сосульки обрушивались с оглушительным звоном.

Одну за другой лошадей провели внутрь. Теперь они оказались в просторном дворе, покрытом нетронутым снегом. По нему гулял ветер, стеная в полуразвалившихся надворных постройках; где-то скрипела дверь, через пустые окна внутрь замка сыпался снег. Тишина давила на них, тишина и пустота. «Кари мёртв», — подумала Джесса. Кем бы он ни был.

Хельги повернулся к спутникам:

— Смотрите, там дверь. Попробуем попасть внутрь. Он слез с лошади и по колено в снегу побрёл к двери. Подняв факел, осветил вход: дверь была совсем старая, её, видно, не раз чинили. Кое-где к ней были прибиты новые железные планки, но даже они уже успели заржаветь. Хельги толкнул дверь; она не поддалась. Все ждали, стоя во тьме и тишине, но из замка не доносилось ни звука.

Хельги достал нож. В то же мгновение с неба раздались хриплые крики и мелькнула чёрная тень. Закричав от испуга, Хельги уронил факел; лошади взвились на дыбы. Сверху захлопали крылья.

Джесса взвизгнула. Кто-то схватил её за руку:

— Тихо! Эй, Хельги!

Стейнар вышел вперёд, подняв свой факел над головой. В красном отблеске пламени они увидели Хельги, который, с бледным от страха лицом, стоял на четвереньках.

— Всё в порядке.

— Что это было?

— Птицы. Две птицы.

Теперь они сидели на подоконнике: два ворона, которых они видели в лесу. Птицы внимательно следили за людьми.

Стейнар сжал в руке молоточек Тора, висевший у него на шее.

— Здесь пахнет колдовством, а может, ещё и чем похуже. Пошли отсюда, приятель. Пока есть время!

Но Хельги вырвал факел из его рук и повернулся к двери. И внезапно замер на месте.

Джесса вцепилась в поводья.

Дверь начала медленно отворяться.

Она скрипела и дёргалась, словно рассохлась и покорёжилась.

Из щели хлынул свет, осветивший лица людей и отразившийся в глазах лошадей. Упав на снег, он окрасил его в кроваво-красный цвет.

В дверях стоял мужчина. Это был настоящий великан; головой он касался наддверной планки, и хотя у него на плечи была наброшена тяжёлая меховая накидка, было видно, как он могуч. Его лицо горело от тепла очага; тёмно-рыжие волосы и борода были коротко подстрижены.

Хельги взялся за нож, сразу сделавшись каким-то маленьким и бледным. Смерив его взглядом, великан оттолкнул его плечом и подошёл к Джессе. Она почувствовала, что от него так и пышет теплом очага, когда он положил руку на гриву её лошади.

— Ты опоздала, Джесса, — сказал он. — Суп-то уже остыл.

Глава девятая

Стул был для неё слишком велик; когда-то его, видимо, украшала резьба, от которой теперь оставалось лишь несколько едва различимых деревьев да северный олень. Откинувшись на спинку, Джесса маленькими глотками пила суп, такой горячий, что он обжигал язык.

Они находились в очень маленькой и тёмной комнатке, где стоял ещё один старый стул, стол и в углу — несколько пустых полок. Возле очага была свалена охапка сырых наколотых поленьев. Окна комнатки были заколочены досками, поверх которых натянули ещё и старую зелёную тряпку, очевидно от сквозняков.

Чувствуя, как начало обжигать колени, Джесса отодвинулась от огня. С её накидки на пол натекла лужа воды.

На столе лежали две остроги и нож, воткнутый глубоко в доски. Торкил был занят тем, что тщетно пытался его вытащить.

— Интересно, — сказал он, показывая на пустые тарелки, — еды было наготовлено на шестерых. Откуда он узнал?

Джесса только покачала головой.

Снаружи зазвучали голоса, и дверь распахнулась. Вошёл великан Брокл и с ним Хельги, тревожно всматривающийся в каждую тень. Никто из них не забыл, что в замке находится это существо.

— Мы уходим, Джесса, — быстро сказал Хельги. Она удивлённо посмотрела на него:

— Прямо сейчас?

Он только рукой махнул:

— Ты же видела. Они не хотят здесь оставаться. Честно говоря, я тоже. Слишком здесь много всякого колдовства.

Джесса молча кивнула.

— Прости, мне жаль вас здесь оставлять.

— Не надо их жалеть, — сказал Брокл, заслоняя собой огонь. — Здесь они в большей безопасности, чем на земле Гудрун.

Хельги печально улыбнулся и пошёл к двери. Внезапно Джесса почувствовала, что ужасно хочет уйти вместе с ним; она резко вскочила, разлив суп, но взгляд Хельги пригвоздил её к месту.

— Удачи, — сказал он и закрыл за собой дверь.

В наступившей тишине они услышали, как зазвенели уздечки и копыта лошадей мягко затопали по снегу. Потом снова наступила тишина, и только ветер выл и свистел в пустых комнатах и коридорах замка.

Брокл сел за стол. Одним движением смахнув с него остатки ужина, он вытащил нож и сунул его за пояс. Потом положил локти на стол и сказал:

— Ну вот, я знаю, как вас зовут, а вы, как я понимаю, уже поняли, кто я. Я Брокл, сын Гуннарса из Хартфелла. Когда-то давно я знал ваших отцов. Я также знаю, что Рагнар отправил вас сюда в ссылку.

— Откуда ты знаешь? — спросила Джесса. — Как ты мог это узнать?

Брокл зажёг свечу.

— Мне сказали, — коротко бросил он. В его голосе слышались какие-то странные нотки, но она слишком устала, чтобы думать об этом.

Достав из кармана письмо, Джесса протянула его Броклу.

— А об этом тебе сказали?

Брокл поднёс письмо к глазам, потом придвинул свечу и разорвал узлы, стягивающие тюленью шкуру. Оттуда выпал пергамент; Брокл осторожно расправил его, положив на стол.

Все склонились над письмом. Тонко нацарапанные коричневые буквы едва проступали на грубом пергаменте. Брокл потрогал его пальцем.

— Короткое письмецо. — И начал читать вслух: «От Рагнара, ярла, Броклу, сыну Гуннарса, это предостережение. Когда я умру, она придёт забрать того, кто живёт с тобой. Чтобы убить или для чего-то ещё. Увези его на юг, подальше от этих мест. Я не хочу, чтобы он страдал так же, как страдал я».

Все молчали. Брокл сложил пергамент.

— Он что, думает, я ничего не понимаю? — проворчал он. Потом взял свечу. — Пошли, — сказал он. — Отложим болтовню до утра.

Брокл откинул тяжёлую толстую портьеру в углу комнаты. За ней находилась боковуша с грубыми заплатанными одеялами.

— Вторая рядом, — сказал Брокл, собираясь уходить. — Это вам, конечно, не шелка Ярлсхольда, зато тепло. Спите сколько влезет. Завтра поговорим.

— А ты где будешь спать? — спросил Торкил, с явным отвращением взирая на отсыревшие одеяла.

— Где-нибудь в другом месте. — Внезапно великан обернулся. — Дверь будет заперта, но ничего не бойтесь. Если что-нибудь услышите — голоса или шаги, — не обращайте внимания. Здесь вы в безопасности. К вам никто не войдёт.

Последовала напряжённая пауза.

— Спокойной ночи, — сказал Брокл. Портьера опустилась. В замочной скважине повернулся ключ.

— Ну что ж, — сказал Торкил, — примерно так я себе всё и представлял. Пыль, блохи, крысы.

И, почесавшись, отправился спать. Джесса опустилась на кровать и, не раздеваясь, натянула на себя грубые одеяла, пахнувшие плесенью.

— Я не ожидала, что мы встретим здесь Брокла, — тихо сказала она.

— Что?

Ответа не последовало. Когда Торкил подошёл к ней, она уже спала. Он задул свечу, и красные глаза змейки на его запястье погасли.

Джесса подбросила в огонь два куска торфа и принялась жевать чёрствую пресную лепёшку — это был завтрак. Вошёл Торкил с пустым ведром и с оглушительным грохотом швырнул его в угол.

— Вода замёрзла, едва я её достал, — сказал он, садясь рядом с ней. — Вчера нам рассказали не очень-то много. Ведь никто не мог попасть сюда раньше нас, верно?

Джесса подумала о бродячем торговце.

— Не знаю. Никто.

— А это ты видела? — сказал Торкил, показывая на кусок козьего сыра, который они нашли.

— Ну, сыр.

— Да, но откуда? Где эти козы?

Джесса тоже удивилась, вспомнив пустые постройки и нехоженый снег.

— Может, где-то на заднем дворе…

— Они бы там замёрзли. И этот Кари. Где он?

Джесса доела лепёшку.

— Не хочу этого знать. Заперт где-нибудь, — сказала она, вытирая руку о юбку.

Их прервал скрип ключа в замке; в дверях появился Брокл. На его волосах лежал снег. Он весело ухмыльнулся:

— Уже встали? Ну как спалось?

— Хорошо, спасибо.

Брокл встал возле очага, от его одежды валил пар. Торкил бросил быстрый взгляд на Джессу.

— Слушайте, — сказал он, — мы здесь живём как пленники или нет? Мы можем ходить, куда нам хочется?

Брокл засмеялся:

— Мы все здесь пленники, парень, только я вам не сторож. А смотреть здесь особенно нечего. Пустые комнаты да снег.

Они ждали, что сейчас он заговорит о Кари, объявит им, что в такую-то комнату входить ни в коем случае нельзя. Но он только сказал:

— Когда-то, много веков назад, это был дворец. Говорят, его построил из дикого камня король троллей, а заодно и дорогу, которая сюда ведёт. Наверное, мир был тогда теплее.

Он отвернулся и принялся ворошить поленья в очаге. Джесса не выдержала:

— А где Кари?

— Здесь, — ответил, не оборачиваясь, Брокл. — Но вы его не увидите.

После этого они оделись потеплее и вышли на улицу. Небо было серым, как сталь; с холмов дул резкий ветер. На белом склоне одного из них были видны следы лошадей, уходящие в лес. А вокруг, словно белая остроконечная корона, стояли горы.

Один из задних дворов замка был очищен от снега; посреди находился колодец, над которым стоял лёгкий пар. Заглянув внутрь, они ощутили тепло. Торкил бросил в него камень:

— Горячий источник. Это хорошо.

Они заглянули в конюшни, сараи и коровники. Всё было покрыто льдом и сажей, словно крыша здания когда-то горела. Никаких животных не было и в помине, но в одном амбаре они нашли несколько бочонков с сушёными яблоками, орехами, немного сыру и двух убитых зайцев, которые висели рядом с копчёной рыбой. Торкил встрепенулся:

— Рыба! А где же озеро? Где фруктовые деревья? Под снегом? Знаешь, Джесса, они давным-давно должны были умереть от голода. Поэтому она их сюда и отослала. А они живы-живёхоньки и как-то добывают пищу. — Торкил повернул на руке свой браслет. — Еду им кто-то приносит.

Потом они вернулись в замок по длинному коридору, вымощенному камнем. Повсюду висели сосульки. Лестницы вели куда-то вверх, в новые бесчисленные коридоры, проходы и пустые комнаты, где гулял ветер.

Проходя через одну из комнат, Джесса остановилась. Комната была очень маленькой и тёмной, с узким оконцем, через которое едва пробивался тонкий, как палочка, серый лучик света.

Что-то в этом оконце было не так. Торкил в это время копался в старом полусгнившем комоде, поэтому она вошла в комнату одна. Протянув руку, Джесса осторожно потрогала окно.

Стекло!

Раньше она видела его только в виде крохотных осколков, отполированных, словно драгоценные камни, но никогда вот так, целым куском. Сняв перчатку, она провела пальцами по стеклу, внутри которого застыли крошечные пузырьки воздуха.

— Джесса! — позвал Торкил.

— Я здесь.

Прижавшись к стеклу, она выглянула во двор. Какое-то движение привлекло её внимание; по двору кто-то шёл. Кто-то гораздо ниже ростом, чем Брокл. Толстое стекло искривляло эту странную фигуру, превращало её в бесформенную массу. Внезапно Джесса отпрянула от окна. А вдруг это Кари?

— Что там? — спросил Торкил.

— Смотри скорее, там кто-то есть!

Торкил посмотрел в окно.

— Видишь? — нетерпеливо спросила Джесса. Торкил пожал плечами:

— Не знаю. Мелькнуло что-то. Ты думаешь, это Кари?

— Не знаю. Кто-то маленький… скрюченный какой-то.

Они помолчали. Потом Торкил угрюмо сказал:

— По мне, так лучше его увидеть, чем вот так гадать.

В тот вечер, зашивая рукав, Джесса спросила Брокла:

— Откуда ты знал, что мы приедем?

Брокл взглянул ей в лицо.

— Это вас не касается, — спокойно ответил он, помешивая овсяную кашу.

— Перед нами кто-то здесь был? — осмелился спросить Торкил.

Брокл хмыкнул:

— Ну, если ты так считаешь… Я просто знал, вот и всё. Рагнар прислал вас сюда, чтобы отомстить вашим отцам. В ссылку, как он её себе представляет. И чтобы вы привезли его маленькое покаянное письмо.

— А тебе известно, — сказала Джесса, откусывая нитку, — что Гудрун тоже этого хотела?

Брокл изумился:

— Она хотела, чтобы вы сюда приехали?

— Мы её подслушали, — объяснила Джесса. — Гудрун не только знала, что нас отправляют в Трасирс-холл, но сказала старику, что это она заставила ярла отослать нас сюда.

— А она объяснила зачем? — спросил удивлённый Брокл.

— Я не поняла… было плохо слышно. Она сказала, что мы будем у неё в руках… Не знаю, что она имела в виду.

— Не знаешь? — Брокл помрачнел и словно постарел. — Она давала вам что-нибудь есть или пить?

— Давала, но пила вместе с нами.

Брокл покачал головой:

— Она колдунья, Джесса. Для неё это не имеет никакого значения.

Джесса посмотрела на Торкила.

— А когда мы увидим Кари? — спросила она, стараясь говорить спокойно.

Брокл принялся снова мешать кашу:

— Когда будете к этому готовы. Когда я сочту, что вы готовы. — Он бросил на них какой-то странный взгляд. — И если вы в самом деле этого хотите.

Глава десятая

В Трасирсхолле время тянулось медленно. Несмотря на таинственных поставщиков, еды было мало, и Джесса часто оставалась голодной. Впрочем, она вскоре к этому привыкла. Холода всё не прекращались; они были так далеко на севере, что снег ещё и не думал таять. Из-за постоянной непогоды Джесса и Торкил подолгу сидели в замке, но иногда взбирались на холмы и уходили побродить по безмолвному лесу. Однажды, когда в небе висело бледное солнце, они забрались на самый высокий холм и стали рассматривать безжизненную снежную равнину, которую пересекали наползающие ледники. Брокл говорил, что к северу нет ничего, кроме льдов, простирающихся до того места, где земля смыкается с небом. Там, на краю мира, обрывалась даже построенная великанами дорога.

Чтобы согреться, весь обратный путь они бежали бегом, со смехом пробиваясь сквозь глубокий снег. Джесса вбежала во двор первой и вихрем ворвалась в комнату. Она остановилась так резко, что Торкил налетел на неё со всего разбега.

Дверь напротив медленно закрывалась; из-за неё донеслись чьи-то тихие шаги, эхом замершие в отдалении. Один из стульев в их комнате был отодвинут, на столе остались нож и кусок дерева, из которого что-то вырезали.

Брокл наблюдал за ними, откинувшись на спинку стула, видимо ожидая расспросов. Джесса подошла к очагу. Она смотрела, как Торкил взял в руки деревяшку и потрогал искусную резьбу.

— Он нас боится? — спросил он наконец. Брокл забрал у него фигурку:

— Немного. Не забывай, он не видел почти никого, кроме меня. Но есть нечто иное. Вы боитесь его гораздо больше.

Да, верно. Они и сами это понимали. Всё это время они старались держаться вместе и никогда не бродили по сумрачным коридорам в одиночку. Они играли в шахматы, чинили одежду, охотились на зайцев и без конца таскали дрова и топили очаг. Брокл только наблюдал за ними, словно чего-то выжидая. Иногда он куда-то уходил и пропадал целыми часами, а потом возвращался, ничего им не объясняя, и каждую ночь запирал их на ключ.

Однажды ночью, когда они доставали из колодца воду, им показалось, что в верхнем окне одной из башен мерцает свеча. Над этой башней всё время били крыльями и каркали два ворона, когда-то так напугавшие Хельги; их тени чётко вырисовывались на фоне золотисто-зелёного света, сиявшего по ночам над башней.

В одну из таких ночей Джессе и приснился её сон.

Крепко уснув под грудой одеял, она увидела бродячего торговца, который вышел из темноты и стал трясти её за плечо. «Вставай, — сказал он, — я не предал вас. Смотри, я растопил снег».

Она встала, подошла к большому стеклянному окну и выглянула наружу. Она увидела зелень и голубое небо. Над головой кружили и кричали птицы: чайки, поморники, стрижи. Во дворе находились какие-то всадники: у каждой лошади было по восемь ног, как у лошади Верховного бога; все они были чёрными, с огненными глазами.

Она оглянулась, но торговец уже исчез, а вместо него на полу извивалась белая змея.

Потом она увидела, как отдёрнулась занавеска и в комнату кто-то вошёл. Подойдя к ней, он стал её разглядывать, и тут Джесса увидела, что это Гудрун стоит рядом и протягивает к ней свою белую руку. Один из ледяных пальцев коснулся её щеки.

Мгновенно проснувшись, Джесса села на постели.

Занавеска ещё колыхалась. В замочной скважине начал поворачиваться ключ.

Пулей вылетев из своей боковуши, Джесса изо всех сил навалилась на дверь, не давая замку защёлкнуться.

— Торкил! — завизжала она, чувствуя, что дверь всё-таки закрывается. Торкил был уже рядом и как мог помогал ей.

— Всё, закрылась, — пыхтя, сказал он, — не успели.

Она и сама это видела. Джесса прислушалась. Из-за двери не доносилось ни звука, но оба они знали, что он стоит там.

— Кари! — тихо позвала Джесса.

Тишина. В двери была маленькая дырка. Она могла бы в неё посмотреть. И увидеть его. Но не решилась.

Потом они услышали, что он уходит. И снова наступила тишина.

Немного подождав, они сели перед очагом, где ещё тлели угольки; Торкил принялся их раздувать.

— Завтра мы его найдём, — твёрдо сказала Джесса. — Мы обыщем каждый уголок замка. А Броклу ничего не скажем.

Торкил сел рядом с ней и поправил браслет, словно тот начал жать ему руку.

— Если он сумасшедший, — сказал он наконец, — то может быть опасен.

— Ну и что, по крайней мере, мы будем это знать. Мы должны его найти. — Она взглянула на брата. — Пойдёшь со мной?

Он провёл запачканной в саже рукой по волосам и слегка нахмурился:

— Конечно, пойду. Должен ведь кто-то за тобой присматривать.

Утром, сидя за шахматной доской, они ждали, когда Брокл уйдёт во двор. Наконец, когда прошло пять минут и он не вернулся, Джесса встала:

— Ты готов?

Торкил пожал плечами:

— Сейчас или никогда.

Они решили начать прямо с верхних башен и идти вниз — в замке ещё оставалась относительно прочная лестница, которая вела от его зубчатой стены до самого низа, хотя и в ней некоторые ступеньки были сломаны. Медленно спускаясь по этой лестнице, вдыхая ледяной воздух, они заглядывали в каждый коридор, в каждую комнату, каждую щель. Везде было одно и то же: тьма, холод, эхо.

— Свеча была вон в том окне, — наконец сказала Джесса. — Если это была свеча.

— Только не в этих комнатах. Здесь уже давно никто не живёт. — Торкил устало присел на ступеньки. Потом сказал: — Может быть, этого Кари держат в подземелье. Очень может быть, если подумать. Брокл всегда был так уверен, что мы его не найдём.

Джесса неохотно кивнула. Они могли идти куда вздумается. И где бы ни находился Кари, просто так его не найти.

Торкил встал:

— Пошли.

— Стой! — Джесса быстро обернулась. — Ты слышал?

В каменном коридоре было темно. Ветер нёс по полу пыль. С подоконника упала капля воды.

— Что? — тихо спросил Торкил.

— Какой-то скрип… скрежет. Не знаю. Там кто-то есть.

Губы Джессы побелели; рука в перчатке сжалась в кулак.

— Я ничего не слышал.

— А я слышала!

И тут глаза Джессы расширились.

— Смотри! — прошептала она.

В темноте коридора вдруг начала появляться дверь. Она возникла сама собой прямо в сырой стене, дверь из тёмного дерева с блестящей задвижкой. Из-под неё пробивалась полоска яркого света, словно комната за дверью была ярко освещена.

Держась поближе друг к другу, они осторожно приблизились к двери. Джесса ожидала, что дверь вот-вот исчезнет, но та словно ждала их.

Джесса положила руку на задвижку. За дверью что-то двигалось; слышались шорох, шаги и уже знакомый ей странный скрип. Задвижка была холодной и твёрдой. Подняв её, Джесса распахнула дверь.

Сначала ей показалось, будто она снова видит свой сон. Комната была залита солнечным светом, льющимся через открытое окно, сделанное из маленьких кусочков толстого пузырчатого стекла. На подоконнике таял снег; на нём сидел ворон, который, увидев вошедших, с карканьем поднялся в воздух и исчез в голубом небе. Перед окном, спиной к ним, сгорбившись на стуле, кто-то сидел. Перед ним стояло зеркало, в котором Джесса увидела себя и Торкила. Потом человек наклонился поближе к зеркалу, и его прямые серебристые волосы коснулись гладкой поверхности бронзы. Джессу охватил ужас. У него не было отражения, никакого! В зеркале она видела только себя с Торкилом и солнечный свет, заливающий комнату.

Кари обернулся и искоса взглянул на них. У Джессы перехватило дыхание; она услышала, как осёкся Торкил, который собирался что-то сказать.

У этого существа было лицо Гудрун. Мать и сын были похожи как две капли воды.

Глава одиннадцатая

Кари быстро встал. Они увидели худенького мальчика одного с ними роста, с бледной кожей и прозрачными, как стекло, глазами. Подойдя к Джессе, он стал жадно разглядывать её волосы и одежду, потрогал мех накидки, коснулся амулетов и талисманов, потом провёл рукой по дорогой красной накидке Торкила, как будто никогда раньше не видел подобного цвета. Джесса с жалостью подумала, что так оно, скорее всего, и было. Она быстро окинула комнату взглядом. Никакого страшилища не было. Чувствуя, какими дураками они оказались, Джесса ужасно смутилась.

Внезапно Кари отступил назад.

— Заходите, — сказал он, — заходите и посмотрите, где я от вас прятался.

Джесса осторожно переступила порог; Торкил старался не отходить от открытой двери. Оба держались настороже, испуганные горячностью этого странного незнакомого существа. Кари, казалось, ничего не замечал. Схватив Джессу за руку, он заставил её сесть на скамейку, налил из деревянного кувшина воды; показал вырезанные им шахматные фигурки — крошечные изящные вещицы, одна из которых — король — была вылитый Брокл, который стоял широко расставив ноги, со скрещёнными на груди руками. Не удержавшись, Джесса рассмеялась.

У Кари, казалось, внезапно переменилось настроение. Он резко отпрянул. Джесса почувствовала, что он словно потух, утратив всю свою весёлость; теперь он явно занервничал.

— Простите, — тихо сказал Кари, — я не хотел вас пугать. Я не такой, как вы думали.

— Да, не такой, — прошептала Джесса.

Кари взял со стола нож и потрогал лезвие.

Джесса встала. Взглянув вглубь комнаты, она увидела, что отовсюду на тонких верёвках свисают куски стекла; словно хрустальные паучки, они кружились и раскачивались, вспыхивая на солнце. Все стены комнаты были исписаны странными спиралями и завитками, нацарапанными какой-то тёмной краской. Кари взял в руки зеркало.

— Смотрите, — печально сказал он, — вот почему мне пришлось вас впустить. Всё началось. — Он поднял отполированный металл; Джесса увидела в нём себя, своё бледное от страха лицо, и Торкила, тенью стоящего рядом. Кари посмотрел на них.

— Видите? — спросил он. — Человека в зеркале? Джесса заметила, что Торкил дрожит. Да и её руки тоже тряслись. Когда она заговорила, то едва узнала собственный голос:

— Да, мы его видим. Очень ясно.

Конечно, это была ложь. В следующую секунду Торкил схватил её за руку и оттащил от зеркала.

К их удивлению, мальчик улыбнулся и покачал головой.

— Вы думаете, я сумасшедший, — сказал он. — Ну да, я забыл, она ведь распускала про меня всякие слухи. — Он серьёзно посмотрел Джессе в глаза. — Но тот человек виден. Смотри хорошенько, Джесса. Смотрите оба.

В зеркале отразилось солнце, больно резанувшее по глазам. Гладкая поверхность помутнела. Внезапно Джесса увидела какое-то мерцание, это была свеча — она горела в комнате, погружённой в зловещий мрак. Её стены были завешаны тяжёлыми дорогими тканями. Посреди комнаты стояла огромная кровать, на которой лежал какой-то богато одетый мужчина; его глаза были широко раскрыты, в застывших руках он крепко сжимал обнажённый меч. Джесса узнала этого мужчину.

Снова блеснуло солнце, и поверхность зеркала стала жёлтой и чистой.

Джесса хотела что-то сказать, но тут послышались шаги, и в дверях появилась огромная фигура Брокла. Увидев Джессу и Торкила, он замер, не в силах выговорить ни слова.

— Мне пришлось, — быстро сказал Кари. — Пора начинать то, что мы задумали, Брокл. Снег растает, и тогда она будет здесь.

— Гудрун? — запнувшись, спросила Джесса.

— Теперь её не остановить, — сказал Кари, проведя пальцами по поверхности зеркала. — Он умер, Брокл. Ярл умер.

Брокл молча уселся на старый сундук у двери. Потом побарабанил пальцами по дверному косяку:

— Значит, она его всё-таки прикончила. Так я и знал!

Джесса похолодела.

— Как он выглядел, когда ты видела его в последний раз? — спросил Брокл.

Она вспомнила, как ярл сидел в своём резном кресле и упрямо смотрел на огонь.

— В последний раз он показался мне больным, — сказала она. — Каким-то измождённым. Но всё же не умирающим, в нём ещё оставались силы.

— Вот именно. Так же было и с первым ярлом — он был полон сил, и тогда она его убила.

Брокл взял её за руку:

— Сядь, девочка. У тебя какой-то растерянный вид.

Джесса села рядом, и Брокл обнял её за плечи.

— Я всё понимаю, — сказал он. — Как это ужасно — увидеть такое кошмарное страшилище.

И он весело ухмыльнулся.

Улыбнувшись, Кари встал и подошёл к окну. Он был очень худ; его одежда, так же как и у Брокла, была вся в заплатах, пришитых крупными неровными стёжками. Кари уселся на подоконник и посмотрел вниз:

— Я много раз наблюдал за вами отсюда.

— Мы тебя не видели, — сказал Торкил.

— Конечно не видели. — Он бросил на Торкила пронизывающий, как у Гудрун, взгляд. — Вы и дверь не видели, хотя проходили совсем рядом.

Торкил нахмурился, вертя на руке свой браслет.

Рука Брокла была тёплой и сильной; Джесса прижалась к его плечу. Внезапно ей стало как-то хорошо и спокойно. Словно она от чего-то освободилась. Только сейчас Джесса поняла, насколько боялась встречи с Кари — насколько боялась даже в мыслях представить себе, какой он.

— Так, значит, это ты знал, что мы едем к вам, — сказала она, размышляя вслух.

Хлопая крыльями и каркая, на подоконник уселся один из воронов. Кари протянул руку, и птица нежно ущипнула его за палец.

— Я смотрел, как вы едете. Я наблюдал за вами во время шторма, а потом в деревушке под названием Тронд. Там есть какая-то сила, ею правит та старая женщина. Она часто думает обо мне. — Он погладил птицу. — Я следил за её мыслями.

— Через это зеркало? — спросил Торкил, беря его в руки. — Ты можешь в него увидеть всё, что захочешь?

Кари, казалось, не слышал. За него ответил Брокл:

— Не только в зеркале. Он может видеть через что угодно — лёд, воду, чашку. Он наделён её силой, Торкил. Вот потому она так боится и потому распускает о нём всякие мерзкие слухи. — Посмотрев на Кари, Брокл понизил голос: — Вот почему она его заперла и не позволяла никому увидеть.

Джесса заметила, что он дрожит от гнева. Кари обернулся:

— Не надо об этом говорить, если ты так расстраиваешься.

Брокл встал и, подойдя к очагу, принялся подбрасывать в него дрова. Наблюдая за ним, Кари сказал:

— Она держала меня в одной из комнат Ярлсхольда. Я не видел никого, кроме неё и старого карлика Греттира. Иногда мне кажется, что я помню лицо ещё какой-то женщины, но оно совсем неотчётливое. Много лет меня окружала лишь тьма и тишина; я видел только тени и солнечный свет, медленно скользящий по стене. Лёд и солнце и снова лёд, а в голове слышались чьи-то голоса и двигались какие-то картинки. Она приходила ко мне и что-то резко говорила, а иногда просто молча смотрела, как я ковыляю прочь, стараясь забиться в дальний угол. Потом пришёл Брокл. Я не помню, как мы путешествовали, не помню снег. Странно, правда? Просто вместо одной комнаты появилась другая, и ещё этот большой человек, который приходил, разговаривал, обнимал меня. — Он слегка улыбнулся. — Никто так не вёл себя со мной. Это было немножко странно, но мне нравилось. Он учил меня говорить, бегать и не бояться выходить из комнаты. Когда она приходила ко мне во сне и начинала мучить, он будил меня. Трасирсхолл не был для меня тюрьмой, Джесса. Он стал моей свободой.

Он замолчал и посмотрел на зеркало:

— А теперь мы должны его покинуть.

— А ты уверен, что он умер? — неожиданно спросил Торкил.

— Да.

— Может, это не она сделала, — тихо сказала Джесса.

Брокл покачал головой:

— Тут виден её знак. Она дождалась своего часа; она была готова. Вы же читали послание — ярл чего-то ожидал. Теперь она пришлёт сюда своих воинов. Может, они уже в пути. У нас есть два, самое большее, три дня. — Он посмотрел на Кари. — Он умер сегодня?

Кари кивнул. Все замолчали.

— Куда же мы пойдём? — спросила Джесса, думая о покрытых снегом холмах и болотах.

— О, у меня ещё остались друзья, — сказал Брокл, выглядывая в окно. — Мы с вами не одиноки.

— Друзья, которые привозят вам еду? — спросил Торкил.

Великан усмехнулся:

— Я знал, что вы меня об этом спросите. Небось зудело, словно комары накусали?

— А кто твои друзья?

— Погоди, увидишь.

Джесса покусывала кончики волос. Как всё это неожиданно.

— Но куда бы мы ни пошли, она везде нас увидит.

— Но и я могу увидеть её везде. — Кари с ногами забрался на стул. — Да, она будет нас преследовать, как волк, коварный и быстрый, но и я буду её видеть. Ведь она и я — это одно и то же. — Он бросил быстрый взгляд на Брокла. — К тому же выбора у нас всё равно нет, так ведь?

— Никакого, — проворчал Брокл.

Глава двенадцатая

Весь день они провели, готовясь к долгому пути.

Из кладовок достали все припасы; два зайца, найденные Броклом в силках, были зажарены и разрезаны на части. О воде можно было. не беспокоиться. По словам Брокла, повсюду ещё лежал снег, а в реках было полно талой воды. Джесса притащила из источника два ведра горячей воды и всласть помылась. Она знала, что помыться вновь ей придётся не скоро.

Понаблюдав некоторое время за сборами, Кари вышел во двор; вороны, хлопая крыльями и подпрыгивая, последовали за ним. За воронами потянулся и Торкил. Джесса закрыла за ними дверь. Сев за стол рядом с Броклом, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, она сказала:

— Ты ведь нас обманывал, правда? Нарочно обманывал.

— Я вас не обманывал. Гудрун выдумала все эти небылицы. С неё и спрашивайте.

Помолчав, Джесса сказала:

— Трудно поверить, что всё это выдумала она… Кари такой…

— Обыкновенный? — лукаво подсказал Брокл.

— Ну уж нет. Только не это.

Брокл рассмеялся:

— Точно. Он её копия, Джесса, копия. Говорят, что когда повивальная бабка его увидела, то завизжала от ужаса — ведь перед ней был ещё один Снежный странник, ещё один колдун. А Гудрун? Я часто думаю, какие мысли могли у неё возникнуть, когда она увидела, что у неё появился соперник, способный поспорить с ней могуществом. Поэтому она упрятала его подальше и стала рассказывать о нём всякие ужасы.

— А почему она его не убила? Дети часто умирают. Никто бы не удивился.

Брокл ответил не сразу. Потом сказал:

— Я и сам об этом думаю, Джесса. Думаю вот уже много лет. Он ей зачем-то нужен. А зачем, мне думать не хочется.

Потом, когда Джесса укладывала тёплую одежду, к ней подошёл Торкил, тихо затворив за собой дверь.

— Брокл говорит, чтобы мы брали с собой как можно меньше, — сказала она. — Нам ведь придётся всё тащить на себе.

Торкил что-то пробормотал и присел на скамью. Джесса повернулась к нему:

— Что случилось?

Торкил рассмеялся:

— Ничего! Мы ведь уезжаем отсюда, представляешь? Я просто счастлив.

— Правда? — сказала Джесса, затягивая на мешке узел. — Мне тоже не хотелось сюда ехать — мне кажется, я боялась этого ещё больше, чем ты, — но именно в этом замке я почувствовала себя какой-то странно счастливой. А теперь, когда мы знаем, что Кари не…

— Вот именно! — От волнения у Торкила перехватило дыхание. — Кари! Мы думали, что он какое-то страшилище, а он оказался ещё хуже. Он — это Гудрун, Джесса. Каждый раз, когда он на меня смотрит, меня бросает в дрожь.

— Нет, он не Гудрун, — сказала Джесса. — Он просто на неё похож. Но это ещё не значит, что они одно и то же.

Оба задумались.

Потом Джесса весело потрепала его по волосам:

— Ты должен быть воином, Торкил, воином. Кстати, зачем ты носишь подарок этой дамы?

Торкил пожал плечами и потрогал браслет:

— Потому что он не снимается.

Джесса с удивлением посмотрела на Торкила:

— Он же держался на руке совсем свободно, я видела!

— Немного свободней, да. Может, сжался от холода. В общем, не снимается, ну и пусть. По крайней мере, никто не украдёт.

Джесса потянула змейку за голову. Да, Торкил прав. Браслет крепко охватывал его руку.

— Наверное, змейка проглотила кончик своего хвоста, — засмеялся Торкил.

В его голосе слышались какие-то странные, незнакомые нотки; но когда она взглянула ему в лицо, он опять рассмеялся и встал, откинув назад длинные каштановые волосы.

— Не бойся, Джесса, я не стану набирать много вещей. Может, я и люблю всё красивое, да только слишком ленив, чтобы тащить это в дальний путь!

И в холодной комнате зазвенел их смех.

В тот вечер, собравшись у очага, они разрабатывали план действий.

— Мы пойдём на юг, — сказал Брокл. — В конце концов, это единственный путь из этого всеми забытого места. К северу нет ничего, кроме ледяных гор и морей да туманов. За ними лежит Гуннингагап, чёрная дыра. Там могут жить только колдуны.

Джесса бросила быстрый взгляд на Кари, сидящего на коленях у Брокла; на лицо мальчика падали тени и отсветы огня.

— А потом куда? — спросил Торкил. — Сядем на корабль?

— Нас не возьмёт ни один корабль, — коротко бросил Брокл. — Да я и проситься не буду. Становится теплее, весна идёт. Мы пойдём сушей — будет трудно, зато безопасно. К тому же я знаю одну усадьбу — одну старую охотничью усадьбу Вулфингов в горах. Вот туда мы и направимся.

— И будем там в безопасности? — спросила удивлённая Джесса.

Брокл пожал плечами:

— Не больше, чем везде. Но эта усадьба — место встречи. Так было условлено очень давно. Их соберёт смерть ярла.

Кари дёрнулся, словно обжёгся. Один из воронов хрипло закаркал; пламя в очаге затрещало и зашипело на сырых поленьях.

— А потом? — не отставал Торкил. — Что потом? У твоих таинственных друзей есть воины, лошади, оружие? Они захотят выступить против Гудрун?

— Посмотрим, — засмеялся Брокл. — А ты очень любопытен, парень.

Торкил пожал плечами:

— Предусмотрителен, только и всего.

И тут раздался тихий голос Кари:

— Мы должны уйти завтра. Бросив на него взгляд, Брокл спросил:

— А что такое?

— Корабль. — Кари смотрел на огонь; его голос был едва слышен. — Корабль, на корме вырезан дракон. Пристал к скалистому берегу.

— Можешь нам его показать? — тихо спросил Брокл.

Кари не ответил. Казалось, он смотрел куда-то в самую глубину огня; Джесса посмотрела туда же, пытаясь что-нибудь разглядеть.

И вдруг, когда шевельнулось горящее полено, в глубине очага она увидела корабль. По сходням на берег сводили лошадей; волны, крутясь и пенясь, накатывали на плоский каменистый берег. Она увидела много мужчин, некоторые держали в руках факелы, которые чадили и отбрасывали искры. Она почувствовала запах смолы и дёгтя, соли и воды, услышала далёкие крики чаек.

— Это Тронд, — раздался из темноты голос Торкила.

Джесса кивнула. Она уже узнала крутые утёсы и среди группы людей — Зигмунда Серый Плащ. Его седые волосы трепал ночной ветер.

Тех, кто сходил с корабля, она видела раньше в доме ярла; это были молчаливые, грубые люди с татуировкой на щеке — змея, знак Гудрун. Джесса насчитала больше десяти воинов. На берег полетел серый щит, потом копья и тяжёлые тюки. Но вот пламя в очаге заметалось, и видение исчезло.

Джесса посмотрела на Брокла:

— Как они могли так быстро добраться? Ведь это невозможно. Нам понадобилось три дня, чтобы доплыть до Тронда…

Ответом было его угрюмое молчание; она всё поняла.

— Значит, она послала их до этого? До того, как умер Рагнар?

Брокл молча кивнул, почёсывая бороду. Все замолчали, каждый думал о своём. Джесса вновь ощутила почти забытый приступ ужаса, который она испытала когда-то в замке ярла, почувствовала сладкий запах Гудрун, услышала шорох её одежды.

Джесса уставилась на огонь.

Оттуда на неё смотрела Гудрун.

Колдунью окружали свечи; они бросали отсвет на её губы, расплывшиеся в недоброй улыбке, отражались в глазах.

Оцепенев от ужаса, Джесса едва дышала, но тут Кари носком сапога ударил по горящему полену. Полетели искры, полено упало. Пламя взвилось вверх, осветив тёмную комнату, печальное лицо Кари и угрюмое лицо Брокла.

— Она нас видела? — прошептал Торкил.

— Нет. — Кари сжал дрожащие пальцы. — Она пытается увидеть меня, часто. Но я ей этого не позволю. Больше никогда.

В темноте раздался какой-то шорох. На спинку стула Брокла уселся ворон. В его глазах отражались красные искорки огня.

Глава тринадцатая

В полдень они отправились в путь. Брокл приготовил еду. Они ели молча, в напряжённой тишине. Джесса старалась перехватить взгляд Кари и, когда их глаза встретились, улыбнулась. Она была уверена, что он тоже улыбнулся ей в ответ.

Когда всё было готово, Брокл вылил в очаг ведро воды и взвалил на спину тяжеленный мешок, потом сунул за пояс боевой топор.

— Ну что ж, сюда я привёз очень мало, а увожу ещё меньше, — усмехнулся он. — Пойдём посмотрим, как изменился мир.

Выйдя из комнаты, они надели тёплые меховые накидки, капюшоны и толстые перчатки. С севера дул холодный ветер, неся с собой хлопья снега. Где-то высоко в небе хлопали крыльями вороны.

— Они будут скучать по тебе, — сказала Джесса. Кари посмотрел вверх:

— Они пойдут с нами. Эти вороны следуют за мной всегда и везде.

Он оглянулся на замок, на его чёрные башни, покрытые блестящим ледяным панцирем.

— Странно, — прошептал Кари, — у меня такое чувство, словно я, как змея, вылезаю из своей старой кожи.

— Пошли, — взял его за руку Брокл. — Если нас схватят её люди, мы все вылезем из своей кожи.

Кари закрыл лицо старым драным шарфом. Потом Брокл вывел их во двор, а оттуда, через низкую арку, на снежную равнину.

Весь день, ступая след в след, они поднимались по длинному склону горы. Ветер выл и свистел, словно хотел столкнуть их вниз; под тонкой ледяной коркой снег был рыхлым и мягким. Они осторожно перебрались через ледник, скользя на гладких ледяных натёках, старательно обходя трещины и расщелины и скатываясь вниз по осыпающейся гальке и камням. Миновав ледник, они полезли вверх по склону холма, двигаясь на юг, барахтаясь в пушистом подтаявшем снегу. Когда они наконец оказались на вершине холма, небо было тёмно-багряным, с редкими белёсыми звёздочками. Далеко на севере над горными пиками сиял бледный свет.

Джесса промокла насквозь и совершенно выдохлась. Она остановилась, глядя назад, на их след, который тянулся, перерезая снег, словно голубой шрам.

Брокл тоже оглянулся.

— Ни одной тучи, — пробурчал он. — Значит, завтра снег тоже не выпадет, и они увидят наши следы.

Джесса взглянула на него:

— Они будут здесь завтра?

— Скорее всего. Они едут быстро. — Брокл повернулся и устало побрёл за Кари и Торкилом. — Когда Гудрун чего-то хочет, Джесса, она это получает.

К полуночи вышли к лесу. Брокл дал им немного поспать в сосновом лесу, где деревья так густо переплелись ветвями, что под ними не было снега; все легли на толстую душистую подстилку из сосновых иголок и прелых листьев, в которой копошились какие-то крошечные жучки. Измученная долгим переходом, Джесса мгновенно уснула.

Её разбудили вороны; каркая и кружась над верхушками деревьев, они осыпали с веток сухую снежную пыль. Джесса села. Брокл и Кари, отойдя в сторонку, о чём-то говорили. Она увидела, что Брокл что-то нарисовал палочкой на земле. Торкил всё ещё спал, надвинув на лицо меховой капюшон и безмятежно откинув руку. Джесса поёжилась; начинало светать, и было очень холодно. Брокл повернулся к ней:

— Пора вставать. Иди поешь.

Она получила всё то же мясо и немного чёрствого чёрного хлеба. Медленно жуя завтрак, Джесса смотрела на раскинувшуюся перед ней безмолвную белую страну, окутанную туманами. Вверх по склонам гор и холмов, словно подчиняясь невидимому командиру, маршировала неподвижная и молчаливая армия лесов. Кари тоже смотрел по сторонам, словно не мог налюбоваться на что-то новое и невиданное. В его глазах Джесса заметила прежний живой интерес, с которым он впервые рассматривал её и Торкила; он сжал кулаки, глаза стали ещё прозрачнее и светлее. Наконец Брокл потерял терпение и швырнул в Торкила горстью прелых шишек.

— Вставай, парень. Некогда прохлаждаться. — Он обернулся к Джессе. — Бери свои вещи. Пора идти.

Торкила удалось разбудить не сразу; казалось, он так глубоко уснул, что сначала никак не мог понять, где находится и что с ним происходит. Брокл ухмыльнулся:

— Молодой господин соизволил наконец проснуться? Не желаете ли принять душистую ванну?

Торкил улыбнулся, но Джесса заметила, что он стал каким-то тихим да и выглядел измученным.

Они шли в молчании; так было легче пробираться по пустой земле, сливающейся с широким и мрачным небом.

Внезапно, примерно в полдень, Кари остановился. Потом медленно повернулся назад. Джесса тоже.

Далеко, на горизонте, в небо поднимался столб дыма — огромная чёрная колонна, озарённая снизу слабым красным отсветом. Все четверо молчали, глядя в ту сторону. Это мог быть только Трасирсхолл. «Как быстро они добрались, — подумала Джесса, — быстрее, чем мы думали». Гудрун выбрала того, кого нужно; эти люди не боялись ни замка, ни его таинственных обитателей, — возможно, она даже открыла им часть правды. Сперва они всё обыскали, а потом подожгли и сейчас, скорее всего, бросились в погоню. Джесса посмотрела Броклу в глаза. Его взгляд был мрачен.

— Да, ты права. Пошли, Кари!

Брокл быстро повёл их через лес вверх по холму. Здесь снега было меньше, а густой подлесок скрывал следы беглецов. Джесса понимала тревогу Брок-ла; он подгонял их весь день, не давая отдыха. Кари шёл легко и быстро, она тоже. Как ни странно, всех задерживал Торкил. Несколько раз Джессе приходилось останавливаться и просить, чтобы его подождали.

Когда Торкил догнал их, он тяжело дышал, держась за бок.

— Можно мне отдохнуть? — выговорил он наконец.

— Что это с тобой? — прорычал Брокл. — Заболел?

— Я не знаю! — Казалось, Торкила мучила какая-то боль. — Мне трудно дышать… наверное, это из-за холода. Дай мне несколько минут, Брокл.

Но тот был неумолим:

— У нас нет нескольких минут. Получить копьём в спину гораздо больнее, так что терпи.

Через некоторое время Торкил снова остановился. Упав на колени, он хватал ртом воздух. Джесса опустилась рядом с ним на корточки:

— Он и в самом деле плох. Придётся подождать.

Брокл разразился проклятиями. Потом повернулся и исчез за деревьями.

— Куда он пошёл? — спросила Джесса.

— Посмотреть, что сзади, — ответил Кари, садясь рядом с ней. Сняв перчатку, он коснулся плеча Торкила своей тонкой рукой.

— Посмотри на меня, — сказал Кари.

Вздрогнув, Торкил посмотрел ему в лицо. Их глаза встретились. Наступила тишина, и вдруг Торкил начал дышать легче и свободнее. В то же время Кари дёрнулся, словно его что-то напугало. Он надел перчатку и откинул со лба волосы.

— Что это с Торкилом? — спросила Джесса.

— Ничего. — Прозрачные глаза смотрели в лес. — Ничего. Он поправится.

Продираясь сквозь ветки, появился Брокл.

— Пока их не видно, — резко бросил он. — Впереди лес кончается, за ним болото. Нужно пройти его как можно быстрее. — Он посмотрел на Торкила. — Сможешь?

— Да, — ответил он, медленно вставая. — Мне уже легче… Не знаю, что это со мной было.

— Какая разница! Нужно идти.

Они пошли через лес, с ветвей на них сыпался мокрый тяжёлый снег. За лесом открылось сумрачное пространство, покрытое замёрзшими кочками и заснеженными валунами. Идти через него было опасно, но они двинулись вперёд. Над головой в небе кружили две птицы; когда Кари спотыкался, идя рядом с Джессой, они тревожно каркали и спускались пониже. Брокл и Торкил шли сзади, скользя по сыпучей гальке, присыпанной снегом. Конечно, лошадям здесь придётся туго. К счастью для беглецов.

Они прошли болото только к вечеру. Все ужасно устали; разбитые о камни ноги болели. Перед ними лежало маленькое замёрзшее озеро, по берегам которого скалы образовали нависающие над водой уступы. От резкого ветра слезились глаза. У Джессы замёрзли уши, а пальцы на ногах она почти не чувствовала.

Они пролезли за Броклом через густой кустарник и стали пробираться вдоль отвесной стены.

Найдя подходящее укрытие, все смогли наконец отдышаться. Джесса села и крепко прижалась к Броклу, чувствуя его тепло. Стянув сапоги, она принялась растирать мокрые ноги. Немного погодя ей стало чуть теплее.

— — Ну вот, — сказал Брокл, — здесь не так уж и плохо.

— Ты хочешь сказать, что мы здесь остановимся? — с сомнением спросил Торкил.

— Они всё равно нас догонят. Придётся прятаться. — Брокл посмотрел на Кари. — Птицы предупредят?

Мальчик кивнул, вытаскивая из серебристых волос сосновые иголки.

— Тогда будем спать, — сказал Брокл. — Все. Пока есть время.

— Здесь слишком холодно, — возразил Торкил. — Мы замёрзнем — сейчас или потом.

Брокл рассердился:

— Не думаю, что ты обратишь на это внимание, если уж так устал. И вообще, это ведь ты хотел сделать привал.

— Да. — У Торкила был смущённый вид. — Да, я знаю.

Они поели немного сушёного мяса, которое Брокл достал из своего мешка, но жевать его было очень трудно, да и запить нечем, кроме растопленного снега. Потом они улеглись на землю, тесно прижавшись друг к другу. Джесса увидела, как Брокл заботливо укрыл Кари своим меховым плащом, и через мгновение крепко уснула.

Когда Джесса открыла глаза, было ещё темно, небо на востоке только начинало светлеть. Она ужасно замёрзла и осторожно выбралась из-под общего одеяла. Брокл спал, даже во сне сжимая топор. Рядом с ним лежал Кари. Торкила нигде не было.

С трудом распрямив усталую спину и ноги, Джесса тихо, чтобы не разбудить остальных, выбралась из пещеры, пролезла через кусты и, присев на корточки, посмотрела вниз.

Мрачный вид — вокруг только суровая и безмолвная земля. Где-то вдалеке прокричала одинокая птичка, единственный звук на просторах бесконечной тундры. Ветер был холодным, и всё же Джесса заметила, что он стал немного теплее; иней на ветвях кустов начал понемногу подтаивать.

Но где же Торкил? Джесса почувствовала тревогу. Какой-то странный приступ боли, который быстро прошёл, — на Торкила это не похоже.

Джесса прошла немного вперёд. Внизу расстилалось озеро, из покрывшего воду льда торчал сухой тростник. Может быть, Торкил ушёл туда.

Она спустилась к озеру. Возле самой кромки лёд уже начал таять, образуя пузырьки воздуха. Джесса присела на корточки и стала пить; ледяная вода отдавала болотом.

Вдруг она замерла. Ей ясно послышался тихий стук копыт. Он шёл откуда-то слева и был совсем рядом. И сразу показался всадник — вооружённый воин, на руке которого в слабом свете зари блеснул серебряный браслет. Джесса застыла. Одно движение, и её заметят.

Всадник натянул повод. Оглядел пустынное болото, безжизненную поверхность озера. «Где же остальные? — подумала Джесса. — Наверное, где-то рядом».

Воин посмотрел в её сторону; Джесса затаила дыхание, прижавшись к мокрым камням, но он упорно смотрел и смотрел, только куда-то вдаль. Потом тронул лошадь.

И тут показался Торкил.

Он прятался за камнем на склоне холма. Джессу Торкил не видел, зато хорошо видел всадника и тут сделал такое, от чего Джесса потеряла дар речи. Он встал во весь рост и что-то крикнул!

Всадник резко обернулся; от испуга лошадь заплясала на месте. Пока всадник пытался с ней справиться, Джесса вскочила на ноги, и Торкил её заметил. Он посмотрел на неё так, словно видел впервые в жизни. Тем временем лошадь успокоилась. Всадник поднял голову, и Джесса заметила его невольный жест.

Он увидел её!

Глава четырнадцатая

Всадник уставился на Джессу. В следующую секунду он сжал бока лошади коленями и рванулся вперёд. Однако его глаза смотрели куда-то мимо Джессы; он остановил лошадь, — потом нерешительно двинулся дальше.

— Стой и не шевелись, — раздался откуда-то сзади голос Кари. — Он тебя не видит, но если ты шевельнёшься, мне будет труднее.

Джесса замерла. Всадник подъехал ближе. Она хорошо видела его лицо, голубую татуировку на коже; он был встревожен, скорее даже просто боялся. Воин окинул взглядом озеро и болото. Вокруг стояла полная тишина. Не выдержав напряжения, Джесса переступила с ноги на ногу; стукнул камешек.

Воин встрепенулся, оглядывая берег озера. Он стоял так близко, что Джесса могла дотронуться до его лошади, которая посмотрела на Джессу и легонько толкнула её в плечо.

Внезапно, словно поддавшись панике, воин круто повернул коня и погнал его вверх по склону холма, заставив взбираться по скользкой земле, и вскоре скрылся за вершиной, ни разу не оглянувшись. Стук копыт замер вдали.

Её коснулась чья-то тёплая рука.

— Всё в порядке. Он уехал. — Рядом с ней с топором в руках стоял Брокл; он был очень рассержен. — Зачем ты вылезла? Да заметь он любого из нас, и все они были бы здесь. Ты что, с ума сошла?

— Я подумала, что он увидит Торкила!

— Торкил хорошо спрятался, — фыркнул Брокл, глядя, как тот спускается с холма. — В следующий раз думай, что делаешь!

Джесса страшно разозлилась. Отойдя от Брокла, она набросилась на Торкила.

— А ты зачем вылез? — резко спросила она. Торкил посмотрел ей в лицо:

— Я хотел тебя позвать. Я не видел всадника.

— Но…

— Да ладно, теперь всё равно, — сказал он. — Я залез на холм, чтобы оглядеть окрестности. Смотрите, там видна старая дорога. Похоже, она ведёт на юг.

Пока они с Броклом обсуждали маршрут, Джесса задумалась. Она заметила, что Кари внимательно на неё смотрит. Он сидел на обломке скалы; возле его ног стояла одна из птиц, вторая клевала на снегу что-то красное. Сейчас Кари был так похож на Гудрун, что Джесса поёжилась.

— Как ты это сделал? — спросила она.

— Не знаю, — спокойно ответил он. — Это было непросто — на какое-то мгновение он тебя увидел. Мне пришлось внушить ему, что он ошибся. Что всё ему только показалось, что на самом деле никого не было.

— Как той двери в замке?

— Да.

Джесса посмотрела на солнце, бросающее свет на облака и белые горы.

— Это как те руны, та магия, которой владеет старая женщина из Тронда? Это то же самое?

Кари пожал плечами:

— Я не знаю никаких рун. Просто оно сидит во мне, я этому не учился. — Он посмотрел на озеро. — Я никогда не видел столько застывшей воды. Какая странная красота…

— Правда? — спросила Джесса. — А на вкус она отвратительна.

Они поели мяса и копчёной рыбы, запив их той самой отвратительной водой. А потом Брокл изложил свой план:

— Мы двинемся прямо на юг, пойдём вдоль дороги, только лесом. Там нас труднее выследить; мы сможем даже рискнуть и развести ночью костёр.

— А если у них собаки? — спросила Джесса.

— Нет у них собак, иначе мы бы их уже увидели. Идти будет трудно, но если мы поторопимся, то через два дня будем в Мортрафелле, где река под названием Сколка, прорезав горы, впадает в Сколка-фьорд, а оттуда — в море. — Он бросил взгляд на Кари. — Мы можем ждать в замке Вулфингов, как было условлено.

— Кого ждать? — спросил Торкил.

Не ответив, Брокл встал и взвалил на плечи мешок.

— А теперь будьте начеку. Они могут быть где-то поблизости.

Всё утро они шли через болото, осторожно ступая по его топкой, коварной поверхности. Наконец начался небольшой подъём, и они вошли в лес, спугнув стадо лосей.

Здесь снег был не такой глубокий; на тёмных ветвях поблёскивал лёд. Они легко зашагали среди редких деревьев, а когда встало солнце, то даже согрелись. Где-то далеко в лесу запели птицы.

Джессе очень хотелось поговорить с Торкилом, но он упорно держался подальше от неё, шагая рядом с Кари и поминутно задавая ему разные вопросы, на которые тот иногда отвечал. Но когда в полдень они остановились, чтобы перекусить, Джесса решительно подошла к Торкилу и, взяв его за руку, отвела в сторону.

— Ты о чём думал? — резко спросила она.

— Не понимаю.

— Всё ты понимаешь! Ты же окликнул его!

— Я окликнул тебя.

— Но ты меня ещё не видел!

Он посмотрел на неё своими чистыми голубыми глазами; его взгляд стал жёстким.

— Ошибаешься, Джесса. Я позвал тебя. Ну кого ещё я мог звать?

Джесса молчала. Ей очень захотелось сказать: «Всадника», но настаивать было бы глупо. И всё же эта мысль не выходила у неё из головы.

Торкил решительно прошёл мимо неё и присоединился к остальным. Джесса посмотрела ему вслед. Как он мог предать? Да и зачем? Он ведь ненавидит Гудрун.

Весь день они шли по бесконечному лесу, слушая свист невидимых птиц. Шли по широким и едва заметным извилистым тропинкам так, чтобы солнце светило с правой стороны. Вдруг Кари вскрикнул. Брокл бросился к нему:

— Что случилось?

Кари стоял неподвижно, с побелевшим лицом.

— Она говорила со мной. Она знает, где мы. Она крепко держит нас в своих руках.

Кари взглянул на Брокла; Джесса увидела, что они обменялись странными взглядами.

После этого все пошли более осторожно. Дважды вороны предупреждали об опасности, и путники скрывались в густых зарослях, но никто их не преследовал. Один раз Джессе показалось, будто она слышит голоса и звон уздечек, но звук был слишком далёким.

Когда стало смеркаться, они всё ещё шли среди голых холмов. Джесса ужасно устала; на каждом шагу она спотыкалась. И с тоской думала о крыше над головой и горячей пище.

Но Брокл шёл не останавливаясь. Он гнал и гнал их через холмы, резкие очертания которых чётко вырисовывались на фоне чёрного горизонта. Часть ночи они провели в пещере почти на вершине холма. Это была просто узкая щель в скале, там было настолько холодно, что они отважились развести костёр из мокрых веток. От них повалил такой дым, что все едва могли дышать. Брокл с трудом скрывал беспокойство, Торкил угрюмо молчал. У всех под рукой было оружие; у всех, кроме Кари, который тихо и крепко спал на голой земле под охраной своих огромных птиц.

Задолго до рассвета они выбрались из пещеры и полезли вверх, через острые выступы скалы, по узким горным тропинкам. И вот наконец вдали показалась необозримая зелёная долина, которую пересекал фьорд, полный чистой голубой воды.

— Сколка-фьорд, — сказал Брокл, поправляя на спине мешок. — Добрались.

В ушах Джессы свистел ветер, играя её выбившимися из-под капюшона волосами. Она наблюдала за Кари, который с явным восторгом смотрел на бесснежную землю, широкую гладь воды и сияющее вдали море. Брокл с усмешкой любовался Кари, Тор-кил же стоял в стороне и поглядывал куда-то назад.

Спускаться было легче. Скоро они уже были в знакомой Броклу долине, где росли редкие деревья, снег был мягче, а по склонам холмов сбегали быстрые журчащие ручейки. К полудню они добрались до места, которое Брокл называл усадьбой Вулфингов.

Они увидели её, как только вышли из долины. Над деревьями высились руины без крыши, окружённые разрушенными закопчёнными стенами. Обугленные брёвна были покрыты шиповником и куманикой, а дыры, которые когда-то были окнами и дверями, густо заросли переплетёнными стеблями. Торкил тронул ставень, висевший на одной петле; ставень отвалился и с грохотом полетел на землю. Этот звук разлетелся эхом по всем окрестностям.

Брокл начал прокладывать дорогу к дому, ведя всех за собой.

Даже сейчас было видно, где находился главный зал. Огромный квадратный очаг посередине был ещё полон чёрной золы, а среди камней, сохранивших следы огня, кое-где пробивались ростки сосен. Джесса сбросила свой мешок и присела на камень, потом вытащила из золы полуобгоревшую деревянную ложку, на которой ещё сохранилась зигзагообразная линия.

— Что здесь произошло?

— Это была земля Вулфингов, — сказал Брокл. — Люди ярла, видимо, сначала уничтожили всех, кто находился в усадьбе, а потом сожгли и дом.

Один из воронов с карканьем уселся на высокую щербатую стену. Торкил посмотрел на него:

— А здесь безопасно?

Брокл протянул ему лепёшку:

— Не более, чем везде. Может, об этой усадьбе давно забыли.

Джесса заметила, что при этих словах он посмотрел на Кари; мальчик слегка кивнул.

— Но колдунья, скорее всего, везде нас найдёт, — весело добавил Брокл, вытягивая ноги.

Они разыскали более или менее пригодное место возле одной из стен и постарались устроиться как можно удобнее, выдернув шиповник и утоптав землю; было решено развести костёр, только когда станет совсем темно, впрочем, и этого не стоило бы делать. Джесса и Кари отправились за водой к ближайшему ручью. Когда Кари склонился над водой, он неожиданно замер, потом медленно присел на корточки, неотрывно глядя куда-то в одну точку бурлящего ручейка. Джесса не видела там ничего, кроме коричневой воды и камней.

Через некоторое время она спросила:

— Что ты там видишь?

Кари медленно протянул руку и опустил её на бурлящую поверхность; ледяная вода стремительно потекла через его пальцы.

— Ничего.

Он рассеянно наполнил бадью, и тут Джессе показалось, что он собирается её о чём-то спросить. Так и оказалось.

— Ты ведь встречала её в Ярлсхольде, да?

— Да. — Джесса уже давно заметила, что он никогда не называет Гудрун матерью.

— Ты сказала Броклу, что она знала, что ярл отправляет вас ко мне.

— Да.

Кари бросил на неё быстрый взгляд:

— Мы что-то несём с собой, Джесса, что-то опасное для нас. Ты ведь знаешь об этом, верно?

Ей захотелось рассказать ему о Торкиле, но у неё не хватило решимости.

Ничего больше не спросив, Кари встал и поднял бадью, стараясь не расплескать ни капли. Возвращались они молча.

В ту ночь они рискнули развести костёр и уселись вокруг него. Тепло огня показалось Джессе неслыханной роскошью; она чувствовала, как оно охватывает её замёрзшие руки и лицо. Но она так устала от бесконечного копчёного мяса и чёрствых лепёшек, что тоскливо мечтала о чём-нибудь свежем и сладком. Яблоках из Хорольфстеда или медовом печенье Марикки.

Укладываясь спать, она заметила, что Торкил ложится рядом с Кари. Это показалось ей странным. Джесса решила обдумать эту важную мысль, но та начала проваливаться в какую-то чёрную дыру, откуда Джесса никак не могла её вытащить. Она попыталась пролезть в эту дыру, и тут её одолел сон.

Она проснулась от отчаянного хриплого карканья.

Джесса села. Рядом что-то зашевелилось; она увидела, как в темноте сверкнул нож, и пронзительно вскрикнула. Кари, мгновенно проснувшись и извернувшись, словно угорь, откатился в сторону, однако нож скользнул по его плечу и груди. В следующую секунду на него бросился Торкил, стараясь прижать к земле и нанести второй удар. Джесса вскочила на ноги, но не успели они с Броклом сделать и шагу, как Торкил с такой силой был отброшен назад, что они не поверили своим глазам. Бросив нож, он вопил и извивался от боли на чёрной обугленной земле.

— Перестань! — визжал он. — Остановите его! Остановите его!

Кари поднялся на ноги, со спокойным любопытством глядя на Торкила, и его глаза были такими же холодными, как у Гудрун.

Глаьа пятнадцатая

— Пусти его, — сказал Брокл.

Кари бросил на него быстрый взгляд и, казалось, ничего не сделал, но Торкил, судорожно вздохнув, затих. Он лежал посреди куманики и тихонько всхлипывал. Джесса хотела подойти к нему, но Брокл удержал её.

— Не сейчас, — хрипло сказал он. Осторожно ступая, Кари подошёл к Торкилу; на его рубашке начали проступать пятна крови. Присев перед Торкилом на корточки, он мягко коснулся его волос. Торкил не шевелился. Пальцы Кари скользнули по вздрагивающему плечу, по руке, по запястью; потом он приподнял рукав и коснулся браслета.

— Вот он.

Брокл подошёл ближе:

— Браслет?

— Похоже, что так.

Брокл с любопытством потрогал его; в темноте серебро тускло поблёскивало. Джесса схватила Брокла за рукав.

Кари вновь коснулся браслета, и металл вдруг ожил. Превратившись в тонкую гибкую ленту, он начал извиваться на руке Торкила, свиваясь кольцами, вновь распрямляясь и издавая тихое шипение.

Как заворожённые, они смотрели на оживший браслет. Торкил дёрнулся, но Кари удержал его:

— Не шевелись!

С руки Торкила медленно сполз длинный белый червь, оставив после себя след на запястье. Шипя и разевая маленькую пасть, он извивался на чёрной земле, его крошечные глазки светились, словно прозрачные бусинки. Но вот он превратился в тёмный дым, от которого вскоре осталось лишь вонючее пятно на земле, а вскоре исчезло и оно.

Джесса по очереди коснулась всех своих амулетов. Брокл потрогал ногой то место, где только что извивался червь, но там ничего не было. Тварь исчезла. Джесса бросилась к Торкилу и помогла ему сесть. Как в полубреду, озираясь по сторонам, он всё время потирал белый шрам, оставленный змейкой, словно тот чесался или невыносимо болел. На вопросы Торкил не отвечал.

В конце концов Броклу пришлось взять его на руки и завернуть в одеяло. Торкил мгновенно уснул.

— Он не виноват… — сказала Джесса.

— Я знаю, — ответил Брокл. — Это всё она.

Он вернулся к Кари и стал осматривать его рану — она была длинной и неглубокой, нож только слегка рассёк кожу.

— Мы знали, что она управляет им, — сказал Кари.

Джесса не ответила. Она протянула Броклу бадью с чистой водой.

— Ты нам не доверял. Поэтому и не показывался там, в Трасирсхолле.

— Я показался вам, когда пришло время. — Кари смотрел, как Брокл смывает кровь.

— Рана неглубокая, — сказала Джесса.

— Неглубокая, — проворчал Брокл, — а могла быть и глубокой, и тогда конец всем её переживаниям.

Джесса промолчала. Она понимала, что Брокл прав.

— Ты тоже хороша! — свирепо рявкнул на неё великан. — Ты же знала о браслете и ничего нам не сказала!

Джесса почувствовала, как от стыда у неё загорелись лицо и шея.

— Я думала, он просто от жадности, я не знала, что этот браслет так опасен…

Но она говорила неправду. Джесса была готова убить себя, ведь она прекрасно обо всём догадывалась и всё же молчала.

Кари бросил на неё пристальный взгляд.

— Их было два. Ты выбросила свой в море, — вдруг сказал он.

Она пожала плечами, не спрашивая, откуда он узнал. Ей было очень горько и стыдно.

— Этот браслет всё объясняет, — сказал Кари после некоторого молчания. — Торкил испытывал боль — она её усиливала. Когда-то она так же поступала и со мной… очень давно. Она хотела, чтобы мы шли как можно медленнее. Теперь я понимаю, откуда брались эти красные лоскутки.

— Какие лоскутки?

Кари достал из своего мешка несколько обтрёпанных лоскутков; это была дорогая красная ткань, вышитая золотыми нитями.

— Узнаёшь?

— Да это же рубашка Торкила.

— Он отрывал от неё кусочки, — сказал Брокл, выливая под куст воду из бадейки, — — и оставлял на земле, на кустах и ветках. Он вёл их за нами.

Джесса была поражена:

— Но он ненавидит её!

— Ну и что? — возразил Брокл. — Она управляла его волей; это она умеет. Теперь он будет ненавидеть её ещё сильнее.

— Брокл нашёл их случайно. После этого я велел птицам подбирать эти лоскутки. — Кари вдел руку в рукав. — Птицы любят яркое. Они подбирали их и приносили мне.

Джесса посмотрела на чёрный лес. Так вот почему Торкил спустился к озеру — чтобы встретить всадника. Она нахмурилась. Значит, всё это время колдунья держала его за руку, управляла им, словно пешкой в игре.

— Как ты думаешь, он понимал, что делает? — спросила она.

Но Кари смотрел куда-то сквозь стену.

— Брокл…

— Знаю. Я слышал. — Великан уже сжимал в руках топор; его лезвие тускло блеснуло в темноте.

Джесса тоже прислушалась, но из леса не доносилось ни звука.

И вдруг хрустнула ветка.

Брокл крепче сжал топор.

Кто-то подходил к двери, ступая по сухим листьям. Теперь Джесса ясно слышала шаги, шелест веток ольхи и терновника.

Брокл пригнулся.

— Тихо, — сказал он, — замрите.

Джесса увидела, как возле двери, ведущей в зал, мелькнула чья-то тень, чёрный силуэт среди мрака и тьмы. Возле густо переплетённых веток и кучи камней человек остановился. И вдруг, к изумлению Джессы, заговорил:

— Да убери ты свой топор, Брокл.

Этот насмешливый голос показался Джессе странно знакомым. Брокл громко расхохотался, и даже Кари улыбнулся.

— Мошенник ты этакий! — радостно воскликнул Брокл. — Иди сюда, дай на тебя посмотреть.

Из темноты выскользнула чья-то гибкая фигура, и человек подошёл к ним. Брокл отшвырнул топор и схватил его в свои объятия.

— Не так сильно, — засмеялся тот.

— Ничего, не сломаешься. А ты рано явился — мы тебя ещё не ждали.

Джесса с удивлением посмотрела на Кари:

— Да это же бродячий торговец!

— Какой бродячий торговец?

Незнакомец хмыкнул:

— В таком виде я появился перед ней в прошлый раз, мастер заклинаний. Я тогда бросил немного травки в очаг ярла. И позволил убежать одному преступнику.

— А ещё мы виделись в Вормсхеде, — напомнила ему Джесса.

— Правильно. Откуда тебе так не хотелось плыть морем, дорогой кита, домом шхер. В страшный замок, затерянный в снегах. — Он подмигнул Кари. — Она была так расстроена, что я чуть всё ей не рассказал.

— Ты поэт, — внезапно догадалась Джесса. Теперь она поняла, почему он не позволил им бежать.

Брокл засмеялся:

— Конечно, он поэт. Ты разве не слышала о Скапти, сыне Арнса? Он был скальдом у Вулфинга. Вечно говорит загадками и сыплет всякими мудрёными словечками. — Он потрепал Скапти по плечу. — Торговец, который продаёт слова!

Скапти посмотрел на Торкила, который неподвижно лежал возле стены:

— А с этим что?

— Она управляла им, — ответил Брокл. — Колдовство с помощью серебряного браслета.

Скальд присвистнул. Потом сказал:

— Мы услышали, что Рагнар умер, два дня назад. И сразу двинулись на запад, шли всё больше по ночам. В лесах ведь полно людей этой жены тролля.

— Вулфгар с вами? — спросил Кари.

— Он недалеко.

— А почему не идёт сюда?

Скальд усмехнулся:

— Ждёт сигнала. К тому же он вас немного побаивается, повелитель воронов. Я ему говорил, что вы совсем не чудовище, но знаете, слухи всё же сделали своё дело. Позвать его?

Кари кивнул, заворачиваясь в свою накидку. В темноте он казался ещё бледнее; молодая луна бросала свет на его серебристые волосы. Скальд ушёл в лес. Вскоре послышался шорох веток и приглушённые голоса. Скальд возвращался вместе с человеком, которого Джесса видела в замке ярла, — стройным и гибким темноволосым мужчиной в кожаном кафтане. Подойдя к ним, он окинул быстрым взглядом Брокла и Джессу и, увидев Кари, внезапно остановился. Так они и смотрели друг на друга, один светловолосый, другой темноволосый.

Вулфгар заговорил первым.

— Она просто последняя лгунья, — сказал он почти восхищённо, — ты же её копия.

Кари рассеянно глянул себе под ноги, потом поднял глаза на Вулфгара.

— У меня другое сердце, — сказал он.

Вулфгар задумчиво кивнул:

— А эта твоя сила, о которой мне столько рассказывал скальд, она так же велика, как у неё? Ты станешь её использовать, если мы будем с ней воевать?

Один из воронов внезапно сорвался с ветки с таким пронзительным карканьем, что все вздрогнули, даже Брокл. Птица уселась на ветку над головой Кари, поблёскивая глазами-бусинками. Кари протянул руку, и ворон тихонько клюнул его в палец.

— Я попробую. Это всё, что я могу сказать. Вулфгар посмотрел на ворона:

— Ну что ж, значит, договорились.

Глава шестнадцатая

Брокл разбудил Джессу перед рассветом. Выбравшись из-под одеяла, она увидела Торкила, который сидел и разговаривал с Вулфгаром. Увидев её, Торкил засмеялся и помахал ей — рукой.

— Кажется, он ничего не помнит, — тихо сказал Брокл. — Лучше и нам помалкивать.

— Как это не помнит?

— Не знаю как. Но ты с ним об этом не говори.

Джесса кивнула:

— А что с Кари?

— Всё нормально. У него останется шрам, только и всего.

Позже, когда Джесса сворачивала одеяло, к ней подошёл Торкил. Он весело ухмылялся, от его былого напряжения и угрюмой молчаливости не осталось и следа. Теперь он снова стал прежним Торкилом — весёлым, беззаботным и ужасно довольным собой.

— Ну как, тебе лучше? — спросила Джесса, внезапно почувствовав, что рада его видеть.

Он удивился:

— Я немного устал.

Торкил ничего не сказал о пропавшем браслете, но Джесса заметила, что вокруг его запястья так и остался белый шрам. «Теперь у них обоих останется по шраму», — подумала она.

Всё утро они шли лесом вниз по склону холма, Вулфгар впереди, а Брокл, шагая возле Кари, словно его огромная тень, охранял отряд сзади. В лесу было тихо, но приход весны уже делал своё дело: деревья начали покрываться зелёной дымкой, из почек показались кончики листьев, на тёмной хвое сосен и елей зазеленели молодые иголки.

Когда лес кончился, они увидели широкую зелёную долину, которую пересекала быстрая речка.

— Это Сколка, — сказал Брокл. — За ней, в горах, находятся Ворота Ярла, проход в край Мьорнир, где стоит Ярлсхольд.

Джесса посмотрела на остроконечные скалы:

— Я не вижу никакого прохода.

— Он очень узкий, — сказал Вулфгар. — Это просто узенькая горная тропка. Несколько недель назад она была завалена снегом.

— А как мы переправимся через реку? — спросил Торкил.

Брокл посмотрел на Вулфгара.

— Там должен быть брод…

— Его охраняют. Она же не дура.

— Что верно, то верно, — тихо сказал Скапти, усмехаясь.

— Придётся искать место, где можно переправиться, — сказал Брокл. — Остальные пока ждите и отдыхайте.

— Я с вами, — сказал Торкил.

Брокл покосился на Кари, но тот едва заметно кивнул. Теперь Торкила можно было не опасаться.

— Хорошо, — сказал Брокл, — только держись возле меня.

Когда они ушли, Джесса и Кари расположились на опушке леса, слушая рассказ Скапти о его путешествии. Солнце понемногу пригревало; в листьях послышалось жужжание первой мухи. Кари отдал воронам остатки сушёного мяса и сел, прислонившись к дереву, а птицы пристроились по обе стороны от него.

Когда скальд закончил рассказ, Джесса сказала:

— Ты мог бы мне обо всём рассказать — там, в Вормсхеде.

— Это не моя тайна. Кроме того, — тут он подмигнул Кари, — нам нужно было проверить, можно ли тебе доверять.

— А как ты сам обо всём узнал?

Скапти пожал плечами:

— Я знаю Брокла уже очень давно. Когда она отправила его в Трасирсхолл, мы сразу об этом узнали. Никто не надеялся, что мы его снова увидим. Тогда шла война… Но однажды, оказавшись недалеко от Тронда, я решил его проведать.

— Ты пошёл в Трасирсхолл по доброй воле? — удивлённо спросила Джесса.

Скальд усмехнулся:

— Конечно, мне было страшно. Когда я увидел замок, то думал, что у меня сердце остановится. Но я знал, что Брокл умрёт с голоду, если ему не принести чего-нибудь поесть. Нужно сказать, он мне ужасно обрадовался. Наверное, ему очень надоело питаться крысами.

Джесса хихикнула.

— Вот это существо я увидел не сразу. — Скапти тихонько коснулся Кари сапогом. — Мы познакомились позднее, но скальды — это такой народ, который умеет видеть людей насквозь. Не думаю, что я верил её россказням, даже тогда. Мы организовали доставку продуктов; иногда их приносили люди Вулфинга, когда могли пробиться через снега. Тайно. Потом я туда часто приходил. Помню, что было, когда этот парень впервые услышал музыку.

Кари задумчиво кивнул:

— Я тоже…

Вернулись разведчики, мокрые и голодные.

— Есть одно место, — сказал Брокл, проглотив огромный кусок лепёшки, — вверх по течению. Там полно камней, течение быстрое, а дно местами очень глубокое. — Он выплюнул кусок сыра. — Ну и гадость! Нам нужна еда.

— Тут недалеко есть какое-то жильё, — сказала Джесса, указывая рукой.

Все посмотрели в ту сторону и увидели тоненькую струйку дыма, поднимающуюся в небо.

— Слишком опасно, — пробормотал скальд.

— Мы можем что-нибудь украсть, ведь Один украл однажды Напиток Мудрости.

— Я не стану красть у своего народа, — решительно заявил Вулфгар.

Скапти засмеялся, почёсывая кончик длинного носа:

— Тогда вам остаётся просто попросить, мой господин. Когда хозяева узнают, что перед ними их новый ярл, они всё отдадут сами.

Вулфгар рассмеялся.

— Ты видишь, с какими дерзкими людьми мне приходится иметь дело? — спросил он, обращаясь к Джессе.

Место переправы, найденное Броклом, было скрыто деревьями. Берег оказался пологим, однако дно речки было усеяно острыми камнями, через которые с рёвом и грохотом перекатывалась коричневая вода.

Всё было бы просто, если бы между последним камнем и противоположным берегом не бурлило по меньшей мере шесть футов воды.

Сбросив мешок, плащ и рубашку, Брокл взял конец толстой пеньковой верёвки и обвязал его вокруг пояса. Торкил взял другой конец, закрепил его за выступ скалы и для надёжности взялся за верёвку сам. Брокл рассмеялся:

— Твоей силёнки здесь не хватит. Если я начну тонуть, вам придётся тащить меня всем вместе.

Бросив взгляд на Кари, он легко начал спускаться по камням. Несмотря на свой огромный рост, Брокл оказался очень ловким и быстрым: На последнем камне он слегка задержался. Вулфгар и Торкил крепко ухватились за верёвку. Брокл медленно вошёл в ледяную воду. Она поднялась ему до груди. Брокл двинулся вперёд, поток едва не сбил его; широко раскинув руки, Брокл удержался и не упал.

Медленно, шаг за шагом, он продвигался вперёд сквозь бурлящий поток; его кожа постепенно приобретала синеватый оттенок, словно холод наносил ему удары, оставляя на теле синяки. Наконец он выбрался на берег и смог перевести дух. Вода лилась с него ручьями.

— Славно сделано! — крикнул скальд, перебрасывая ему одежду.

Трясясь от холода, Брокл оделся, потом вытащил из воды мокрую верёвку и натянул её над речкой. Сначала они перебросили все вещи, потом на ту сторону медленно перешёл Кари, крепко держась за верёвку; его птицы с тревожными криками кружили над ним. Брокл так далеко высунулся вперёд, стараясь его подхватить, что сам чуть не свалился в воду. Когда он вытащил Кари из воды, Джесса увидела на груди мальчика свежий голубой шрам. Кари быстро оделся и, кашляя, скорчился на берегу.

За ним через речку переправился Скапти, потом Торкил. Когда он был ещё на середине реки, вороны с громким карканьем поднялись в небо. Кари посмотрел вверх:

— Они близко!

Близ леса что-то двигалось. Джесса увидела, как оттуда показался человек, в руках которого сверкнуло оружие. Он оглянулся и что-то крикнул.

— Скорее! — зарычал Брокл, вытаскивая из воды Торкила. — Джесса! Скорее!

Вытащив из ножен меч, Вулфгар повернулся к лесу; оттуда к нему быстро приближался отряд воинов. Сбросив верхнюю одежду и сапоги, Джесса швырнула их на другой берег Торкилу и прыгнула в реку.

От ледяной воды у неё перехватило дыхание. Изо всех сил вцепившись в верёвку, она повисла на ней, чувствуя, как вода заливает нос и рот. Потом начала с трудом продвигаться вперёд, ноги скользили по острым камням, одежда отяжелела от воды. Она услышала, как рядом раздался всплеск; кто-то закричал. Вулфгар уже стоял у воды. Руки Джессы занемели, она поскользнулась и крепче сжала верёвку. В это время её подхватил Брокл. Дрожа и кашляя, Джесса выбралась на берег. Кто-то набросил на неё тёплую накидку. Она откинула со лба мокрые волосы.

Два воина опередили остальных. Обнажив мечи, они бросились на Вулфгара. Уклонившись от удара, он вонзил меч в грудь первого нападавшего; тот вскрикнул и повалился назад. Вулфгар пробежал по камням и с громким всплеском бросился в воду.

Брокл обернулся к остальным:

— Бегите. Уходите по тропе вверх!

Вулфгар был уже на середине реки; крепко держась за верёвку, он боролся со стремительным течением. Воин Гудрун стоял на берегу, увёртываясь от камней, которыми в него швырял Скапти. В руках воина сверкнул нож, и в следующее мгновение Вулфгар вместе с перерезанной верёвкой скрылся под водой, которая понесла его, ударяя о камни. Брокл отчаянно рванулся к нему, вытянулся, как только мог, и крепко схватил за руку.

— Держи меня! — крикнул Вулфгар, как только его голова показалась над водой.

Торкил и Скапти, со всех ног бросившись на помощь Броклу, мёртвой хваткой вцепились в одежду Вулфгара и принялись его тащить. Камни сыпались на них градом. Из леса на помощь своим бежали остальные воины.

— Тяните! — рычал Брокл. — Тяните!

Медленно, дюйм за дюймом, они вытаскивали Вулфгара из воды. Камень ударил Торкила в грудь; тот задохнулся от боли, но рук не разжал.

Потом кто-то пронзительно вскрикнул. Посмотрев наверх, Джесса увидела, как вороны, отчаянно хлопая чёрными крыльями и каркая, бросаются на преследователей. Люди пытались защитить голову и глаза. У одного по лицу текла кровь.

Джесса ухватилась за Торкила и стала тянуть. И вот наконец из воды показался Вулфгар, синий от холода и дрожащий мелкой дрожью. Выбравшись на берег, он без сил повалился на колени, кашляя и выплёвывая воду, но Брокл поднял его на ноги:

— Кашлять будешь потом. Пошли! — Он оглянулся.

И тут Джесса поняла, почему вдруг стало так тихо.

На берегу реки стоял Кари; один из воронов сидел на скале у него над головой, другой спокойно вытирал клюв о траву. По ту сторону реки на них молча смотрели изумлённые люди Гудрун.

— Ах, — тихо сказал скальд, — вы только поглядите.

Слова Гудрун обернулись против неё.

Люди Гудрун стояли молча; один из них трогал свои амулеты. Но вот их командир резко обернулся:

— Возвращайтесь! Возьмите под охрану брод! — А беглецам он сказал угрюмо: — Уходите отсюда. И учтите: пока я охраняю подходы к усадьбе ярла, туда не проберётся ни один преступник.

Воин был высокого роста, с голубыми глазами. На его руке блестел серебряный браслет в виде змеи. Повернувшись, он последовал за своими. Вулфгар кашлянул и плюнул ему вслед.

— Нужна преступникам твоя усадьба, — заметил он.

Глава семнадцатая

Они совсем окоченели от холода, пока добирались до холмов. Кари не переставая кашлял. Брокл бросал на него тревожные взгляды. Мокрая одежда липла к телу; от ледяного ветра она покрылась ледяной коркой. Найдя укрытие под выступом скалы, они остановились, чтобы перевести дух.

— Нужно идти дальше, — сказал Торкил. — Нас будут преследовать…

— До брода ещё очень далеко. К тому же нам нужно согреться, высушить одежду и чего-нибудь поесть, — ответил Брокл.

— Тогда можно поискать тот домик, который мы видели, — сказал Скапти, вставая. — Пошли вон туда.

Осторожно пробравшись через густой подлесок, они увидели маленький домик, примостившийся у подножия скалы; это была просто покосившаяся хижина, сложенная из дёрна, с зелёной скособоченной крышей. У двери густо росли куманика и чертополох; хлев стоял пустой. Из дыры в крыше поднимался дымок.

— Дворец, ничего не скажешь, — заметил скальд. Вулфгар пожал плечами:

— Выбирать не приходится. Скальд обернулся к Броклу:

— Позволь мне пойти. Поэты — бродячий народ, мало ли куда их заносит.

— Один не ходи, — сказал Брокл. — Мы не знаем, сколько там живых людей да и кто они. Джесса, иди с ним. Вроде как ты его дочь.

Джесса бросила лукавый взгляд на рваную одежду Скапти:

— Надеюсь, я выгляжу ему под стать.

— Я польщён, — засмеялся Скапти. Брокл хлопнул его по плечу:

— А теперь слушай. Если там опасно, немедленно удирайте. Не говори о нас, пока не будешь полностью уверен.

Скальд кивнул. Высокий и худой, он зашагал к дому, за ним с почти пустым мешком на спине побежала Джесса. Они перебрались через выступ скалы и пошли, мягко ступая по мокрой траве.

Внезапно из кустов послышалось блеяние. Вздрогнув, Джесса обернулась и увидела двух коз, которые, непрерывно жуя, разглядывали незнакомцев своими выпуклыми глазами.

Подойдя к двери, Скапти подмигнул Джессе и два раза стукнул по прогнившему дереву. Он был так высок, что головой почти доставал до крыши.

Из-за двери послышалось шарканье, потом она внезапно распахнулась, и они увидели маленького человечка, ростом едва доходившего Джессе до плеча. У него было узкое лицо и маленькие глазки, прикрытые тяжёлыми веками, отчего глаза казались просто щёлочками. Подбородок закрывала короткая белая щетина. Человечек подозрительно уставился на них.

— Я скальд, незнакомец, — быстро сказал Скапти. — Это моя дочь Джесса. Нельзя ли у тебя обогреться и хоть чего-нибудь поесть?

Человечек пристально посмотрел на них сквозь щёлочки глаз. Потом, ни слова не говоря, пошёл в дом. Пожав плечами, скальд последовал за ним, Джесса тоже. Они ожидали засады, но всё было тихо. Внутри домик состоял из одной комнаты, тёмной и захламлённой; на земляном полу лежали грязные половики и циновки. Они сели у очага, наполнявшего комнату удушливым голубым дымом, но Джесса была рада и этому.

Человечек дал им по куску чёрного хлеба и немного сыра. Сыр был очень твёрдым, но Джесса проглотила его в один присест. От её мокрой одежды поднимался пар.

— Твоя дочка совсем промокла, — заметил человечек, присаживаясь на табуретку.

— Брод, — сказал Скапти, жуя хлеб.

— Ах, вот как. — Человечек помешал дрова в очаге. — Странно. Мне показалось, что вы пришли совсем с другой стороны.

Наступило молчание. Джесса думала об остальных, которые мёрзли, ожидая их сигнала, о стражниках Гудрун, которые могли появиться в любую минуту, и очень хотела, чтобы Скапти поторопился. Старик посмотрел на неё.

— Твоя дочка что-то беспокоится, — сказал он. Джесса натянуто улыбнулась.

Наконец Скапти сказал:

— Я слышал, ярл Рагнар умер.

Старик поднял на него глаза:

— Новости летят быстро.

— К тем, кто ими интересуется. Ты не назвал своего имени.

Почесав плечо, старик усмехнулся:

— Я вас не знаю. Скажи сначала ты, кто вы такие.

— Я Скапти, сын Арнса. Я был поэтом у Вулфинга.

На какое-то мгновение Джесса подумала, что не нужно было этого говорить, но время поджимало. Старик бросил на него пристальный взгляд:

— Вулфинги. Я думал, они все умерли.

— Все, кроме одного. Вулфгара. Он должен стать ярлом по праву.

Внезапно старик встал. Взяв маленькую каменную бутылку, он налил в три чашки какого-то горячего красного напитка. Они выпили, и Джесса почувствовала, как жидкость обожгла горло и согрела её изнутри. Старик со стуком поставил свою чашку на стол и вытер бороду:

— Вот чем я угощаю врагов колдуньи. А теперь давайте перестанем бродить вокруг да около. Меня зовут Асгрим, иногда называют Гном. Сколько вас и кто за вами гонится?

Скапти с удивлением уставился на него. Потом рассмеялся:

— Вот тебе раз, значит, я совсем не такой хитрый, как считалось. Там ещё четверо. Один из них Вулфгар.

— Далеко?

— Близко. Нас преследуют люди Гудрун. Нам нужно пробраться в замок, но сначала мы хотели бы согреться и поесть.

— Так зови их! Девочка, приведи их сюда.

Джесса глянула на Скапти; тот пожал плечами:

— Делай, что он говорит. — Потом усмехнулся. — Всё-таки нас будет шесть против одного — неплохо.

Джесса распахнула дверь и побежала к своим. Те, словно привидения, сразу появились из-за кустов.

— Сюда! — крикнула им Джесса.

— Сколько? — спросил у неё Брокл.

— Только один старик.

Он кивнул и шутливо дёрнул её за волосы. Старик лишь скользнул взглядом по вошедшим Торкилу и Броклу. Потом показал пальцем на Вулфгара:

— Вы и есть Вулфгар, господин?

— Да.

— Тогда вспомните об Асгриме, когда станете ярлом. А если не станете, то навсегда забудьте моё имя.

Вулфгар рассмеялся и подошёл к очагу. И тут старик увидел Кари. Джесса ещё никогда не видела, чтобы человек так замирал от удивления. После некоторого молчания Кари сказал:

— Теперь ты меня всегда узнаешь.

— Кто ты, ради богов? — прошептал старик. Брокл подтолкнул Кари к огню:

— Снимайте мокрую одежду — все! Быстрее. Развязывая тесёмки своей меховой накидки, он с усмешкой сказал Гному:

— Это Кари, сын Рагнара. Как ты уже. верно, догадался.

Асгрим сел, как заворожённый глядя на Кари.

— Он её копия, — пробормотал старик. — До последнего волоска. И глаза такие же.

Кари бросил на него быстрый взгляд.

— Ну хватит, — прервал старика Брокл, — будь любезен, дай нам чего-нибудь поесть.

Всё ещё покачивая головой, Асгрим положил на стол ещё хлеба и сыра и поставил чашки.

— Жалкая трапеза для господ, — сказал он, — но больше у меня ничего нет.

Немного согревшись, все набросились на еду. Вулфгар проглотил последнюю корку и сказал:

— Если я когда-нибудь смогу отплатить тебе за гостеприимство, хозяин, моя плата будет очень щедрой. Я дам тебе много украшений и лошадей.

Старик усмехнулся:

— Знаешь, я обещаниями не питаюсь. И согреть они тоже не могут. — Он показал на кучу мокрой одежды на полу. — Для начала я заберу вот это.

Он провёл рукой по дорогой рубашке Торкила, потом по дырявой рубашке Брокла. Великан расхохотался:

— Ты в неё два раза завернёшься!

— Всё теплее, — подмигнул им карлик, и все засмеялись.

Но тут Кари сказал:

— Тише.

Он прислушался:

— Они здесь.

— Я ничего не слышал, — начал было старик, но Брокл нетерпеливо махнул рукой.

Скапти немного отодвинул край ставня. За окном темнело. Деревья превратились в чёрные тени.

— Ничего не видно.

— Они здесь, — повторил Кари. — Их очень много.

На крыше послышалась возня и тихое карканье.

— Отошли птиц подальше, — приказал Брокл. — Они могут навести их на нас. — Он повернулся к Асгриму. — В доме есть задняя дверь?

— Вас увидят.

— Другого пути нет.

— Он мог бы нас где-нибудь спрятать, — вставил Торкил.

— И попасть за это в застенки ведьмы?

Скапти засмеялся:

— Ну ты и храбрец. Да, об Асгриме легенды слагать не будут, это уж точно.

Брокл вытащил из-за пояса свой длинный нож:

— Решай, да побыстрее.

— Нет. — Вулфгар схватил его за руку. — Нет. Пусть сам решит. Я не подниму руку на человека, приютившего нас.

Посмотрев ему в глаза, Брокл опустил нож:

— Как скажешь. Но теперь ты приговорил нас всех.

— Не думаю. — Вулфгар повернулся к старику и заговорил медленно, почти лениво: — Так где же твоя хвалёная верность Вулфингам?

Старик почесал бороду и печально рассмеялся:

— Она здесь, господин, за этой стеной.

Он провёл их в коровник, примыкающий к комнате; там пахло гнилой соломой и крысами. Одна стена была заделана досками. Когда старик отодвинул одну из них, они увидели довольно большой тайник.

— Моё тайное убежище. Я им сам недавно пользовался. Только, я думаю, вы там все не поместитесь.

Брокл молча подтолкнул вперёд Кари, за ним Джессу. Потом внутрь скользнул Скапти, за ним Торкил и Вулфгар. Последним втиснулся Брокл, и места действительно не осталось. Асгрим поспешно поставил доску на место; было слышно, как он набрасывает на неё солому.

В дверь громко постучали. Затем она распахнулась. В доме послышались голоса, громкие, с угрожающими нотками.

— Приготовьтесь, — прошептал Брокл, — может, придётся попробовать застать их врасплох.

Джесса услышала, как из ножен вытаскивают ножи. «Бесполезно, — подумала она. — Если старик предаст, нам уже ничто не поможет». Через дырочку в стене проникал свет. Брокл приник к ней глазом.

— Шесть… семь, — тихо сказал он. — Остальные снаружи.

— Преступники, — услышали они чей-то голос. — Предатели, изменившие ярлу.

— Я их не видел. — Голос Асгрима звучал где-то совсем рядом. — Зачем им сюда идти?

— Им нужна пища.

— Мне самому не хватает, хозяин, куда уж кормить всяких путников.

— Понятно. А это что такое?

Брокл резко отпрянул от глазка.

— В чём дело? — прошептала Джесса. Он медленно повернул к ней голову.

— Мы оставили одежду возле очага, — едва слышно проговорил Брокл. — И они её нашли.

Глава восемнадцатая

Асгрим не растерялся:

— А, это. Ладно, господин, не буду врать, я её украл.

— Где?

— Там, возле реки. За камнями.

— Ты мне об этом не сказал.

Карлик засмеялся:

— Я бедный человек, господин. А одежда хорошая — не вся, конечно. Эти ваши, должно быть, чего-то испугались, нацепили сухую одежду и удрали, а мокрую бросили. Сейчас они, верно, идут по проходу в горах.

Последовала пауза. «Он не верит», — подумала Джесса.

В следующую секунду Асгрим вскрикнул от боли.

— Ты жалкий лгун, — прорычал воин. — Они ведь заходили к тебе, да? Ты знаешь, что она с тобой за это сделает? На серебряных копях в Железном лесу всегда нужны люди.

— Поверьте, — задыхаясь, сказал карлик, — я себе это очень хорошо представляю. Но здесь не было ни одного преступника, истинная правда.

— Тише! — прошептал Брокл. — Сюда идут.

— Обыскать всё! — Голос командира прозвучал так близко, что Джесса чуть не подпрыгнула. — Каждую щель! Если понадобится, поджигайте.

Звук ломающегося дерева и разлетающейся во все стороны мебели заставил Вулфгара заскрежетать зубами.

— Нельзя им этого позволить.

— Я думаю, — сухо заметил скальд, — что лично я могу позволить им всё, если сделаю над собой усилие.

Шум стал ближе. Что-то глухо стукнуло по доскам их убежища. Джесса закусила губу. Все затаили дыхание. Чья-то рука скользнула по доскам, ощупывая их. Брокл поднял топор.

И вдруг снаружи поднялся шум, послышались крики. Кто-то влетел в коровник и крикнул:

— Птицы! Они кружат над проходом!

Суматоха, хлопанье дверью, убегающие шаги. Брокл пришёл в себя первым.

— Пошли, — сказал он, отбрасывая доску, и вылез наружу. За ним последовали остальные. Шорох совсем рядом заставил Вулфгара резко обернуться, но это был всего лишь старик, который заглянул к ним через дверь.

— Быстрее, — сказал он. — Они могут вернуться.

Вулфгар крепко пожал ему руку.

— Я не забываю своих обещаний, — сказал он. Старик усмехнулся:

— А может, ты погибнешь. И уж от неё-то я точно не получу никаких лошадей.

Вулфгар похлопал его по руке и вышел за дверь. Когда за ним двинулись остальные, старик остановил Кари:

— Она должна тебя бояться. Ты единственный, кто сможет её одолеть.

Кари мрачно посмотрел на него:

— А если я и сам её боюсь?

Брокл подтолкнул его к двери.

— Как же теперь ты, старик? — спросил он карлика.

— Я в большей безопасности, чем вы.

Брокл печально кивнул.

— Может, про тебя и в самом деле будут слагать песни, — сказал он и пошёл догонять остальных.

Они бежали через лес, пока дорога не пошла вверх. За кучей камней Брокл остановился. Положив руку на плечо Кари, он сказал:

— Слушайте. Идти будем неслышно и быстро. Они впереди нас и сторожат каждую тропинку. И уж конечно, охраняют проход, но у нас нет другого пути. Будьте осторожны и очень внимательны.

Они кивнули.

— Ничего с собой не тащите. Выбросьте пустые мешки сюда.

Он раздвинул кусты, и все забросили туда сумки. Кусты плотно сомкнулись.

— А теперь вперёд.

Они начали медленно подниматься, двигаясь вдоль узкого горного ручейка, впадающего в реку. Ручеёк ушёл глубоко в торфяную землю, его берега покрывали густые заросли утёсника и куманики. В сгущающихся сумерках они осторожно пробирались среди камней, иногда на четвереньках, низко опустив головы, прячась за каменной грядой, идущей вдоль перекатывающейся по камням коричневой воды. Когда ручеёк превратился просто в тоненькую струйку, им стало труднее. Здесь было открытое место, спрятаться можно было только за каким-нибудь камнем или пнём. Осторожно крались они в темноте, при каждом звуке припадая к влажной болотистой земле; вскоре Джесса снова промокла насквозь, из всех запахов она чувствовала только запах мха и каких-то крошечных ползучих растений, болотной травы и росянки, которая запуталась у неё в волосах.

Когда начались горы, они полезли вверх, пробираясь мимо неустойчивых валунов и ступая по коварно осыпающейся под ногами гальке. Один раз скальд чуть не упал, его успел поддержать Торкил. Ветер стал холодным, начал моросить дождик. Несколько раз они замечали воинов Гудрун. Вулфгар думал, что горы уже кончаются, но Брокл только что-то ворчал. Джесса знала, что его очень беспокоит проход; именно там их поджидала наибольшая опасность. Брокл оказался прав.

Когда наступила полночь и небо стало чёрным, сквозь струи дождя они увидели красные огоньки костров, вокруг которых сидели часовые.

Наконец, выглянув из-за огромного валуна, они увидели проход. Это была узенькая тропинка, зажатая между отвесными острыми скалами. Посреди тропинки горел костёр; вокруг него сидели и разговаривали люди. Огонь отбрасывал на их лица красные отблески. Далее в темноте виднелся край холма. Перевалив за этот край, тропинка уходила вниз, в болотистую низину, где начинались земли Ярлсхольда.

Брокл долго смотрел на костёр, потом сел на камень и сказал:

— Нам понадобится помощь Верховного бога, чтобы пробраться здесь.

Торкил взглянул на Кари:

— А почему ты не можешь сделать нас невидимыми, как в прошлый раз?

Кари покачал головой:

— Я этого не делал. Я просто заставил человека подумать, что он никого не видел. Здесь очень много людей. Я не могу овладеть их разумом.

Торкил пожал плечами:

— А что ты можешь? — В его голосе слышалась насмешка.

Вспомнив оживший браслет, Джесса нахмурилась. Но Торкил ничего не помнил.

— Не знаю, — сказал Кари. — Ещё не знаю.

После некоторого молчания Вулфгар провёл рукой по мокрым волосам.

— Что ж, если мы не можем проползти тайком, придётся атаковать.

— Нет, — покачал головой Брокл. — Нас изрежут на куски.

— А что ты сам можешь предложить?

— Ничего.

Все снова замолчали. Наконец Джесса сказала:

— Я придумала. — Все посмотрели на неё. — Костёр.

— Что — костёр? — спросил Вулфгар.

— Это их единственный свет. И он загораживает дорогу. Если огонь внезапно погаснет, то станет очень темно. Их глаза не сразу привыкнут к темноте. Тогда мы смогли бы воспользоваться суматохой и проскочить.

Брокл кивнул:

— А ведь верно.

— Но послушай, маленькая шаманка, — сказал скальд, легонько дёрнув её за волосы, — как мы погасим огонь? Сбросим на него кусок скалы?

Джесса пожала плечами:

— Его может погасить Кари…

Кари покачал головой:

— Я же вам говорил, я не могу…

— Я не предлагаю тебе заставлять их во что-то поверить. Ты его погасишь по-настоящему. Ты, Кари. — Джесса заговорила быстро, волнуясь. — Это могла сделать она, значит, можешь и ты. Должен. Ты должен узнать свою силу.

Кари молча смотрел на неё. Брокл положил ему на плечо руку.

— Ну как? — тихо спросил он.

— Не знаю. Я попробую, но…

— Ты сможешь, — сказала Джесса. — И прекрасно это знаешь.

Кари улыбнулся:

— Ну, если ты так считаешь…

— Если получится, — сказал Брокл, — мы проскочим за секунды. Мы с Вулфгаром будем вас прикрывать. — Он усмехнулся, глядя на темноволосого воина, в изящной позе растянувшегося на земле. — Что скажете, господин мой? Будет неплохая драка.

Вулфгар кивнул, но тут вмешался скальд:

— Я думаю, что наш новый ярл нужен нам живым. Что толку в мёртвом?

Вулфгар не обратил на него внимания.

— Теперь всё зависит от тебя, повелитель рун, — сказал он Кари.

Кари посмотрел в сторону костра:

— Нужно подойти поближе.

Тихо, как призраки, прячась за камнями, они подобрались к костру. Теперь им были слышны голоса и потрескивание огня. Мимо них прошёл часовой; слившись с камнями, они ждали. Кари, словно чёрная тень, скользнул вперёд, откуда был хорошо виден костёр. Джесса видела, как его свет озарил лицо мальчика.

Они ждали, затаив дыхание. Довольно долго ничего не происходило. Они сидели, скорчившись на высокой скале, мокрые, усталые, застывшие от ледяного ветра.

И тут Джесса почувствовала, как сгусток тьмы начал медленно наползать из ночи, заполняя собой каждую щель, каждую трещину в скале. Кари вызвал чёрный туман; она видела, как, лёжа на земле, он призывает ночь.

Пламя костра заметалось. Страж что-то пробормотал и подбросил дров; посыпались искры и сразу пропали. Над костром стала сгущаться тьма, словно чёрная паутина, обволакивая всё вокруг. Пламя сделалось ниже. Теперь костёр едва теплился. Кари сжал руку в кулак. «Давай, — шептала самой себе Джесса, — давай». Пламя костра превратилось в маленькие синие язычки. Кто-то что-то сердито крикнул; в воздух поднялся столб пепла. Кари вцепился в рукав Брокла.

— Сейчас, — сказал он, и костёр погас.

Пламя исчезло так внезапно, что Джесса растерялась. В темноте её кто-то толкнул. Вскочив на ноги, она опрометью бросилась бежать по узкой тропе, среди вопящих голосов и лязганья мечей. Кто-то схватил её. Изо всех сил ударив его в грудь, она вырвалась, перескочила через край скалы и со всех ног понеслась вниз вместе с катящимися сверху камнями; вниз, вниз, в долину. Задыхаясь от бега, она скользила, падала, снова вскакивала, цепляясь за камни, и бежала, бежала. И наконец без сил упала на колени. Кто-то сел возле неё:

— Цела?

Она узнала голос Торкила.

— Цела, — сказала Джесса, поднимаясь на ноги, — а где остальные?

Вершина горы чернела на фоне ночного неба. Там двигались какие-то фигуры, слышались крики, зловещий лязг металла.

— Это Брокл, — сказал Торкил, задыхаясь от возбуждения. — Он и Вулфгар прикрывают нас!

— Их убьют! А где Кари?

— Не знаю.

Джесса посмотрела наверх:

— Надо что-то сделать!

Вдруг небо словно раскололось. Над горой взметнулась голубая дуга, озарившая своим светом Брокла, который, размахивая топором, рубил врагов направо и налево; возле него сражался Вулфгар, его меч вспыхивал то голубым, то пурпурным светом. Потом из дуги показались лучи странного огня, сверкающие, словно золотая сеть. Воины Гудрун бросились назад, вопя от страха и боли, а проход скрылся в лучах ослепительного сияния. Вулфгар и Брокл уже бежали по тропе вниз, где их ждали Джесса и Торкил.

— Где Кари? — задыхаясь, выпалил Брокл.

— Я здесь. — Кари стоял немного в стороне, плечом к плечу со скальдом.

В свете голубого огня Брокл уставился на него.

— Это ты сделал? — хрипло спросил он. — Как это у тебя получилось?

Кари ответил не сразу:

— Я не хотел, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Брокл сунул топор за пояс. На мгновение Джессе показалось, что в его лице появилось какое-то новое выражение, какой-то страх. Но когда он вновь взглянул на Кари, его лицо было прежним.

— Пошли, — сказал он.

Глава девятнадцатая

Словно тени, спускались они по склону холма. Их никто не преследовал. В течение долгих часов, оглядываясь назад, они видели странную голубую арку, сверкающую над вершиной горы, пока не зашли в лес и голубое сияние не скрылось за ветвями деревьев. Джесса и Брокл шли позади всех.

— Что там случилось? — тихо спросила она. Тот пожал плечами:

— Что-то вспыхнуло между нами — между её людьми и нами. Огонь, сияние, искры, треск. Словно застывшая молния. Знаешь, Джесса, я испугался. Никогда не думал, что он может сотворить такое.

Джесса кивнула. Она не испугалась. Она почувствовала какую-то тайную, острую радость. «О, Гудрун, подожди, — подумала Джесса, — посмотришь, кто идёт вместе с нами!»

Они устроились на ночлег на берегу небольшой речки и мгновенно уснули, убаюканные тихим шелестом деревьев и журчанием талой воды. На следующий день снова пошли по бесконечному лесу. Наступил вечер, стало темнеть. Похолодало; вокруг деревьев начал собираться влажный туман, опускаясь всё ниже, к ногам путешественников, пока их одежда не промокла насквозь.

— Ведьмин туман, — бросил через плечо скальд. — Её приветствие.

Брокл велел всем остановиться и, как всегда, посмотрел на Кари.

— Это правда? — спросил он.

Кари прислонился к дереву. Чем ближе они подходили к замку, тем молчаливее становился сын Гудрун.

— Она следит за нами, — сказал он. — У неё белое лицо, оно окружено свечами. Теперь она выступит против нас сама.

Пока он говорил, белый туман наплывал и наплывал, заглушая все звуки, обжигая кожу своим ледяным прикосновением.

— Держитесь поближе друг к другу, — сказал Брокл. — Кто потеряется, тот погиб.

Джесса почувствовала, как он крепко взял её за пояс. Она взяла за руку Торкила:

— Где Вулфгар?

— Я здесь. — Рядом со скальдом мелькнула чёрная тень; во тьме голос прозвучал странно глухо.

— Что теперь? — спросил Торкил.

— Пойдём дальше держась за руки, если по-другому никак.

— Не получится, Брокл, — спокойно сказал Вулфгар. — Нам будет трудно определить, куда идти, и мы можем уйти на мили в сторону.

— Но и ждать тоже нельзя, — сказала Джесса. — Если только вы не расхотели стать ярлом.

Она услышала, как фыркнул Скапти.

— Остроумно, — тихо сказал он ей на ухо. Джесса повернулась к Кари:

— А как насчёт птиц? Они ведь могут подняться над туманом — мы пойдём за ними.

Кари кивнул. Раздался тихий зов, и к ним тяжело опустились две чёрные тени; один из воронов уселся на руку мальчика, вцепившись острыми когтями в его кожаную перчатку. Другой вскочил на поваленный ствол дерева и закаркал.

— Кто это? — спросил Вулфгар. — Птицы или духи?

Кари посмотрел на него:

— Говорят, что у Одина есть два ворона. Одного зовут Мысль, другого — Память. Они наблюдают за всем, что происходит в мире.

С этими словами он подбросил ворона вверх, другой полетел за ним.

Так они и пошли, держась друг за друга и слушая призывное карканье воронов, указывавших им дорогу. Туман обволакивал их лица, забивался в рот, не давая говорить; словно змея, извивался под ногами, белый и холодный. Не видя ни зги в двух шагах от себя, путники заметили, что лес закончился, только когда началось болото, поросшее густой и жёсткой травой. Ноги стали уходить в вязкую топь по щиколотку.

Карканье воронов раздавалось где-то далеко слева. Потом и вовсе стихло. Кари позвал их, но они не ответили.

Наконец все остановились. Холод и тишина сомкнулись вокруг них, словно серебряное кольцо. Джесса вспомнила рассказ Морда о белом тумане, который когда-то давно поглотил дружинников ярла, как они вошли в него и больше не вышли. Неужели и с ними будет то же самое? На перчатку Джессы опустилась снежинка, странная звёздочка с семью лучами, и быстро растаяла.

— Мы вышли из леса, — сказал Брокл, проводя рукой по волосам и бороде. — До Ярлсхольда не более нескольких миль. Там нас наверняка ждут.

— Откуда ты знаешь? — с любопытством спросил Торкил.

— Соль, парень. Я чувствую запах воды фьорда. Давненько я её не нюхал.

— Снег, — внезапно сказала Джесса. — Она насылает на нас снег. — Джесса взглянула вверх. — В нём и заблудились птицы.

Все молча смотрели, как хлопья снега тихо падают вокруг них, покрывая влажной пеленой одежду и волосы. Снег сверкал, как серебро.

— Не глотайте его, — сказал Кари, — не давайте ему попадать в рот.

Вулфгар снял с шеи шарф и обмотал его вокруг головы. Все сделали то же самое, закрыв носы и рты.

— А теперь вперёд, — решительно заявил Брокл. — Эти ведьмины штучки нас не остановят.

Он подтолкнул вперёд Торкила, и все последовали за ними, ступая по замёрзшим лужам и жидкой грязи. Поднялся ветер, снег начал бить им в лицо, залепляя глаза.

Джесса заметила, что Кари поскользнулся, и остановилась.

— Ну как ты, ничего?

Он кивнул; его глаза стали похожи на серые кусочки льда.

— Это из-за меня.

— Вот это?

— Ну да, снег. Вообще всё. А впереди самое худшее — встреча с ней. — Он остановился. — И эти дни полной тишины…

— Они остались в прошлом.

Кари покачал головой:

— Эта тишина всегда со мной. Она никогда не кончится.

Джесса кивнула, не зная, что сказать. Они с Кари медленно шли за остальными.

— Чего ты попросишь, если мы всё-таки выберемся? — спросил он.

— Чтобы Вулфгар стал ярлом. И чтобы мне вернули нашу ферму, Хорольфстед. Она недалеко от моря. А ты?

Снег облепил его лицо и волосы.

— Я не хочу быть таким, как она.

— Но ты же не такой!

— Такой. Я боюсь, что она сделает меня своей частью. — Он повернулся к Джессе. — Странно звучит, да? Но она это умеет. Она входит в тебя, проникает в самую глубь сердца…

Его прервал внезапный вопль. Джесса увидела, как из снежной пелены к ним выскакивают какие-то люди. Двое из них бросились на Брокла; тот отшвырнул их в сторону, но не успел вытащить топор и был снова схвачен и прижат к земле.

— Не двигайся, — тихо сказал Кари.

Вулфгар и скальд уже были окружены; меч Торкила тут же полетел в грязь — отчаянно ругаясь, Торкил полез было в драку, но сильный удар в грудь заставил его замолчать.

— Только шестеро, — тихо сказал Кари.

— Они нас видят?

— Нет.

Это были воины Гудрун; каждый носил на руке серебряный браслет. Один из них схватил Торкила за шиворот:

— Где сын ярла, говори! — Торкил молча затряс головой. Воин отшвырнул его к Броклу. — Нам нужно рассеяться. Она сказала, что мы можем его и не увидеть.

Воины, обнажив мечи, быстро перестроились, образовав кольцо, внутри которого оказались Кари и Джесса.

— Рубите воздух мечами. Он где-то здесь.

— Зря теряете время, — свирепо сказал Брокл, но воины, не обратив на него внимания, начали теснее сжимать кольцо. Лезвия мечей мелькали в бушующей вьюге.

Джесса шагнула назад.

— Слева, — тихо сказала она.

Но воин её услышал; его глаза расширились от ужаса.

— Здесь! — завопил он, вытянув вперёд руку, и схватил Джессу за волосы. Она взвизгнула и пнула его, и воин, зацепившись за ловко подставленную ногу Скапти, покатился по земле. Кари и Джесса рванулись в образовавшуюся брешь и скрылись за снежной пеленой.

— Бегите! — крикнул им вдогонку Брокл.

Они бежали вслепую, среди снежных вихрей, криков и воплей, постепенно затихающих вдали; бежали до тех пор, пока не повалились без сил за кучей камней, кашляя и жадно хватая ртом воздух.

— Вернуться за остальными мы не сможем, — проговорил, задыхаясь, Кари. — У нас нет времени. — Джесса увидела, как он сжал кулаки. — Слышишь? — крикнул он.

— Ветер ревёт?

— Это не ветер, это она смеётся надо мной. Она ждёт меня. Она этого хочет!

Джесса сунула за пояс нож:

— Я знаю. А мы ей в этом помогли.

— Вы?

— Даже я, — горько сказала Джесса. — Я так гордилась, я думала, что смогла её перехитрить. Я думала, что не позволю ей управлять мною, — и выбросила свой браслет в море. Но это не имело значения. Она заставила нас привести тебя; это она позволила нам преодолеть льды, туманы и снега, победить её воинов. Ты ей зачем-то нужен.

Кари бросил на неё странный взгляд:

— Ты так думаешь?

— И Брокл тоже.

Он поднял голову:

— Ну так давай не будем её разочаровывать.

Это был её снег. Они шли по живому белому коридору, и снег прилипал к их коже, словно яд. Вокруг метались какие-то тени, возникали и снова исчезали — волки, змеи, тролли, которые плясали и корчились, но Кари и Джесса упрямо шли туда, где кончался снег, и наконец вышли из снежной бури, за которой царили тишина и мгла.

Они увидели пурпурное небо со светлыми звёздами. Под ним расстилалась болотистая долина, затянутая туманами и дымами, поднимавшимися из земли, запах которых пропитал воздух долины. Недалеко с громким всплеском кто-то прыгнул в воду; этот звук прозвучал громко и странно среди полной тишины.

За болотом стоял Ярлсхольд: нагромождение чёрных крыш, чётко вырисовывающихся на фоне неба. Ни огонька, ни единого звука. Не было слышно даже лая собак.

Они молча двинулись вперёд, помогая друг другу пробираться по топкой грязи. Вода была ледяной и вонючей, резко пахнущей водорослями и гнилью. В зарослях тростника, далеко в тумане, мелькали какие-то крошечные красные, зелёные и голубые огоньки.

Намокшая юбка Джессы хлопала её по ногам; волосы слиплись от мокрой грязи. Из-за болотной вони они кашляли, и этот звук далеко разносился в неподвижном воздухе.

Постепенно почва стала суше. Продравшись через густые колючие заросли кустарника, они выбрались на узкую дорогу, вымощенную плоскими камнями.

Звуки шагов звонко разносились в тишине, когда Джесса и Кари шли мимо домов. Их никто не окликнул. Джесса сначала подумала, что все просто спят, но потом решила, что в этой тишине есть нечто странное. И ни одного дымка. Значит, в домах не горел огонь.

Они миновали дом Морда, но дверь была заперта, а постучать Джесса не решилась. Подойдя к дому ярла, они увидели, что все окна закрыты ставнями, через которые не проникало ни полоски света. На крыше, словно горгульи, сидели два ворона. Один из них закаркал.

— Где все люди? — спросила Джесса. — Что она с ними сделала?

— Ничего. Они все здесь.

— Откуда ты знаешь?

Кари, казалось, не расслышал. Взявшись за руки, они шли вдоль чёрных стен дома.

Возле входной двери стоял пустой стул привратника, не было и его собаки. Джесса взялась за щеколду. Она открылась легко, с едва слышным скрипом. Навалившись на дверь, они отворили её и вошли в дом.

Глава двадцатая

Она стояла спиной к очагу; дым от него тихо клубился по тёмным углам зала.

Никто не нарушил молчания. Кари, стиснув дрожащие пальцы, прислонился к двери, потом медленно подошёл к очагу. Джесса осталась на месте.

Кари остановился в нескольких ярдах от Гудрун; мать и сын молча рассматривали друг друга. Их сходство показалось Джессе удивительным: та же прозрачная бледность, та же хрупкость, то же ощущение скрытой силы — и даже те же прямые блестящие волосы, хотя у Кари они были грязными и свисали сосульками, а у Гудрун были заплетены в длинные красивые косы.

Но вот женщина проговорила:

— Где твои друзья?

— Их схватили твои люди. — Кари говорил тихо, его руки дрожали. — Тебе бы следовало об этом знать.

Она слегка пожала плечами:

— Возможно, я знаю.

— Нет, — медленно проговорил Кари, — ты не знаешь.

Бросив на Кари едва заметный удивлённый взгляд, Гудрун подошла к нему поближе. Она была выше своего сына. Тихонько провела рукой по его рваной одежде. На её запястье Джесса заметила полоску высушенной змеиной кожи.

— Такая одежда не годится для сына ярла.

— Я им никогда не был.

— Это поправимо.

Улыбнувшись, Гудрун коснулась его волос. Джесса увидела, как напрягся Кари.

— Слишком поздно.

Отстранившись от её руки, Кари подошёл к очагу и бросил в него горсть щепок. Затрещав, пламя рванулось вверх; этот звук эхом отозвался под крышей.

— Ты боишься меня. — Он произнёс эти слова твёрдо и всё же с некоторым усилием, глядя на пылающий огонь. — Потому что я такой же, как ты, — совсем такой же. Ты придумывала про меня всякие небылицы, чтобы об этом никто не узнал, но ведь людям стоит только взглянуть на меня. Всё, что умеешь ты, умею и я.

Она улыбнулась, расправляя складку на платье:

— Но я знаю, как использовать свою силу. Ты же — нет.

— Я этому учился.

— Ты учился фокусам, которые привели бы в восторг только дураков. Ты не умеешь творить настоящие заклинания, плести из них паутину, не умеешь подчинять себе человеческий разум, ты не знаешь, какое это удовольствие — сеять страх. — Она снова подошла к нему, потрогала кончики его волос, словно не могла от него оторваться. — Что же касается страха перед тобой, то у меня его нет. Я ничего не боюсь.

— Кроме своего отражения, — сказала Джесса.

Гудрун резко обернулась, словно заметила её только сейчас:

— Молчать!

— Это правда, — сказал Кари, взглянув на мать. — Ты прекрасно знаешь, что дело совсем не в зеркале. Твоё отражение — это я.

На мгновение Гудрун застыла. Потом сказала:

— Конечно ты. Мы с тобой одно целое.

— Нет. — Кари покачал головой. Гудрун сжала его руку:

— Посмотри на нас. Вместе мы могли бы превратить Север в такое королевство волшебства и магии, равного которому не было бы в целом мире. Именно ради этого я подарила тебе жизнь, следила за тобой, чтобы узнать, каким ты станешь. — Её холодные глаза сверкнули. — Ты стал таким же, как я.

— Нет! — Кари отступил назад. — Неправда. Я никогда не буду таким, как ты.

Гудрун выпрямилась. Её пальцы начертили в воздухе какой-то знак; это была руна. Кари судорожно вздохнул. Джесса с ужасом увидела, как он зашатался, скорчившись от боли.

— Перестаньте! Отпустите его! — закричала она.

Но Кари, бледный от боли, уже вставал во весь рост. Когда он заговорил, его голос звучал холодно и зло:

— Ты больше этого не сделаешь. А сейчас испытай то же самое.

Он не сделал ни одного движения, не произнёс ни одного слова, но колдунья внезапно согнулась, словно нагретая свеча. Её глаза расширились; шатаясь, она подошла к столу и уцепилась за него побелевшими руками.

— Это боль, — спокойно сказал Кари, подойдя к ней. — Теперь ты понимаешь, что чувствуешь, когда тебе больно? А вот это — ночные кошмары, видишь? А это — тишина. А вот страх.

Гудрун дрожала, её голова тряслась. Одной рукой она пыталась начертить какие-то знаки; это были просто резкие судорожные движения. Кари стоял рядом и смотрел. Потом дотронулся до волос Гудрун. Джесса чувствовала, как её сердце замирает от страха.

— Ты это называешь «плести паутину заклинаний»? — тихо спросил Кари. — Как видишь, я тоже это умею.

Гудрун упала на стул. Джесса видела, как дрожат её руки. В зале стояли мрак и тишина.

Кари отвернулся, и руки Гудрун перестали дрожать. Он подошёл к очагу. После некоторого молчания Кари сказал:

— Твоя власть кончилась. Теперь нас двое — наступило равновесие. Я думаю, тебе надо уйти туда, откуда ты пришла; оставь Ярлсхольд, пусть им правит его истинный хозяин.

— Ты? — презрительно спросила Гудрун, поднимая голову.

— Нет, не я. Я им не нужен. — Он устало провёл рукой по волосам. — Я слишком похож на тебя.

— Кари! — вскрикнула Джесса.

Обернувшись, он увидел, что колдунья встала, высокая и бледная. Её белые одежды сверкали, словно иней на солнце.

— Нет, ещё не всё кончено, — сказала она. — Он не рассказывал тебе о Змее, этот Брокл, которого ты так обожаешь? Змей сжимает в своих объятиях весь мир; он пожирает сам себя. Он умрёт только тогда, когда наступит конец всему миру, когда великий волк по имени Тьма разорвёт его кольца и в гавань войдёт корабль с чудовищами. Далеко отсюда стоит замок, созданный из белых змей; его двери обращены к вечным льдам.

Гудрун медленно подняла руки, потом развела их в стороны. Джесса увидела, как между ними возникло сияние. Казалось, вздрогнул весь дом; ставни заскрипели, словно кто-то пытался прорваться внутрь.

— Вот откуда я пришла, — сказала Гудрун. — Я служу этому Змею. И сейчас он нанесёт удар.

Гудрун взмахнула руками. Взвизгнув, Джесса схватила Кари за плечо и рванула к себе, и тотчас же там, где он только что стоял, сверкнул нож. Гудрун попыталась нанести удар снова; лезвие блеснуло возле самого лица Джессы, задев её волосы. Кари схватил Гудрун за руку. С трудом вырвав у неё нож, он швырнул его в огонь.

И сразу пламя с рёвом взметнулось вверх. Из него вырвались длинные языки дыма и обвили шею и руки Кари. Серые кольца крепко сжали талию Джессы, и, как она ни старалась, освободиться от них не могла. Джесса вопила и извивалась, но кольца-змеи цепко держали её, не давая дышать. Языки пламени начали подбираться к лицу Кари, прижимая его к стене; от их жара почернели камни за его спиной, в гобеленах появились дымящиеся дырки. Кари увернулся от пламени, и тогда оно побежало вверх по старым пыльным гобеленам, мгновенно поджигая ветхую ткань.

Сквозь густой дым Кари пробрался к Джессе. Как только он схватил её за руку, невыносимая тяжесть, давившая ей на грудь, сразу пропала. Джесса судорожно вздохнула, чувствуя, как болит всё тело и кружится голова.

— Где она? — крикнул он, но Джесса только мотнула головой и отскочила в сторону, когда сверху на них полетел пылающий гобелен.

— Сюда! — крикнула Джесса. Они подбежали к двери и попытались её открыть. Дверь не открывалась. Джесса заколотила по ней руками, потом крикнула Кари: — К окнам, скорее!

Но окна оказались наглухо заперты ставнями, и зал превратился в объятую пламенем западню. От дыма слезились глаза; Кари и Джесса кашляли и задыхались. С горящей крыши дождём сыпались искры.

Снаружи раздавались чьи-то крики. Потом послышались тяжёлые удары в дверь.

Джесса пнула её ногой:

— Как мы теперь выберемся?

— Никак.

Кари и Джесса бросились на пол, где ещё можно было вдохнуть немного холодного воздуха. Взглянув на Кари, Джесса с удивлением заметила, что он слегка улыбается. Это её немного успокоило.

— Что ты собираешься сделать?

— А вот что.

Встав на колени, он сжал пальцы в кулак.

И вдруг серый дым стал белым. Собравшись в большие хлопья, он начал медленно оседать на пол. Он падал с тёмного потолка; падал мягко и беспрерывно, как снег, на языки огня, на лицо и волосы Джессы. Стало холодно; на щеках Джессы заблестел иней. Копоть превратилась в чёрную глазурь, и пламя погасло. Упавшие гобелены застыли на полу бесформенной обугленной кучей.

Снег падал медленно и легко, покрывая белой пеленой пол и столы, нежным кружевом повисая на одежде Кари, Джессы и Гудрун, которая сидела в огромном кресле посреди зала и молча наблюдала за происходящим.

Она была неподвижна; её лицо ничего не выражало. На маленькой табуретке у её ног примостился мудрый старик Греттир, который теперь выглядел ещё старее, чем раньше. Его глазки внимательно следили за детьми. Джесса тоже посмотрела ему в лицо. Неужели он и Гудрун всё это время находились в зале, среди огня и дыма?

Внезапно из-за двери раздался чей-то крик. Она затрещала от ударов.

Колдунья встала и вышла вперёд. Старик, словно собачонка, поплёлся за ней. Гудрун стала как-то меньше ростом, словно из неё что-то ушло. Джесса заметила морщины на её лице, когда она опустилась на колени возле Кари.

— Видимо, ты прав, — сказала Гудрун. — Нас теперь двое. — Она улыбнулась. — Поэтому я причиню тебе самый большой вред, какой только в моих силах. Я дам тебе то, что ты хочешь.

— Что ты имеешь в виду? — тихо спросил Кари.

— Я оставляю всё тебе, — сказала она. — Вместе с моим проклятием. Никто не будет тебя любить, никто не будет тебе верить. Люди боятся той силы, которой мы наделены. Ты в этом сам убедишься. Твой новый ярл постарается избавиться от тебя как можно скорее. — Она коснулась плеча Кари. — А ты начнёшь использовать людей в своих целях, как это делала я. Так всегда поступают такие, как мы.

Гудрун встала и подошла к обгоревшей портьере. Она отдёрнула тяжёлые складки ткани, за которыми оказалась знакомая Джессе маленькая арка. Дверь снова содрогнулась под ударами. Не обращая на это внимания, Гудрун обернулась и что-то бросила на пол.

— Храни её, — сказала она. — Может, когда-нибудь я за ней вернусь.

— Ты не понимаешь, — сказал ей вслед Кари, — я не такой, как ты.

— Увидим, — ответила Гудрун.

Джессе показалось, что она улыбается. Колдунья скользнула под каменную арку и исчезла за ней вместе со своим верным стариком, который не отставал от неё ни на шаг.

Через мгновение Джесса бросилась к двери. К её удивлению, она легко отворилась. Джесса выскочила в коридор и увидела незнакомых людей, которые с изумлением уставились на неё. Потом раздался крик, и кто-то крепко схватил её за руки. Это был Брокл, а с ним — Вулфгар, Скапти и Торкил.

— Где Кари?

— Здесь.

Все бросились в зал. В коридоре в явном замешательстве топтались люди Гудрун. Не обращая на них внимания, Джесса побежала за Торкилом в зал.

— Где Гудрун? — спросил он.

Джесса только устало покачала головой.

Вулфгар что-то поднял с пола; он передал это Кари, и тот осторожно провёл пальцами по полоске змеиной кожи.

— Обыщите дом, — сказал Брокл. Но Кари покачал головой:

— Вы её не найдёте. Она ушла.

— Но куда?

— Туда, откуда пришла.

— Навсегда? — мрачно спросил Брокл.

Кари пожал плечами:

— Это всё, что я могу сказать. — Внезапно он повернулся к Вулфгару. — Ну вот. Теперь мы в вашем доме. Кажется, Вулфинги наконец-то вернулись.

Скальд пнул ногой застывшую глыбу, которая когда-то была огнём.

— И весьма вовремя, — заметил он.

Глава двадцать первая

К утру обыскали все уголки Ярлсхольда, но Гудрун и Греттира не нашли. Как ей удалось исчезнуть, когда в доме было полно людей, никто не знал, однако позже рассказывали, что один пастух с восточных холмов видел, как по снежной равнине легко и неутомимо шла женщина в белой одежде, а за ней, словно тень, семенила какая-то тёмная фигура. Пастух так испугался, что поскорее скрылся в доме, поближе к огню.

На следующее утро в доме ярла собрались все мужчины Ярлсхольда, с любопытством разглядывая путешественников. Многие из гостей не могли оторвать глаз от Кари, который сидел, спокойно разговаривая с Броклом и Вулфгаром. Джесса знала, что присутствие стольких людей его очень смущает; поймав взгляд Кари, она улыбнулась ему, и он улыбнулся ей в ответ. Под одобрительный рёв присутствующих Вулфгар был провозглашён ярлом; против него не выступил ни один человек, но потом, когда во всей усадьбе царило шумное веселье, Джесса заметила, что Кари исчез. Разыскивая его, она подошла к Торкилу:

— Ты не видел Кари?

Он покачал головой:

— Где-то здесь, наверное. Не привык ещё к людям.

Но когда она спросила о Кари у Брокла, тот на секунду задумался, а потом слегка пожал плечами:

— Кажется, я знаю, где он. Пошли.

Когда они выходили из зала, Джесса услышала, как внезапно стало тихо и в этой тишине зазвучал ясный и звучный голос скальда, запевшего старинную песнь, в которой весело и вместе с тем возвышенно рассказывалось о подвигах Вулфингов. Оглянувшись, она увидела, как Вулфгар, небрежно развалясь в резном кресле ярла, постукивает пальцами по его ручкам, как когда-то делал Рагнар. Сзади, опершись на спинку его кресла, стоял Торкил.

Брокл повёл Джессу в ту часть дома, где она ещё никогда не была: она увидела длинный тёмный коридор, заканчивающийся мрачной лестницей с влажными ступенями. Вдоль коридора шли маленькие комнатки с наглухо закрытыми окнами, откуда исходил запах затхлой плесени.

— Её темница, — сказал Брокл. — Ещё утром здесь было полно узников.

Его голос эхом разнёсся под каменными сводами.

Они прошли в самый конец вырубленного в скале коридора. Там находилась последняя комната, дверь которой была слегка приотворена. Брокл распахнул её, и они оказались в заброшенной каморке. Её стены были покрыты плесенью и сажей. Под ногами шуршала старая солома; свет проникал через крохотное оконце под потолком.

В дальнем конце каморки стоял Кари, что-то рассматривая на стене. Джесса увидела уже знакомые ей завитки и спирали, наполовину стёршиеся от времени. Чисто вымытые белые волосы Кари сверкали, на нём была новая хорошая одежда, которая нашлась в кладовых Ярлсхольда. Услышав шаги, Кари обернулся.

— Ты зачем сюда пришёл? — ворчливо спросил Брокл.

— Просто посмотреть. Проверить, всё ли я помню.

Вынув из кармана высушенную змеиную кожу, Кари провёл по ней пальцами и молча бросил в холодную золу очага. Потом вышел и захлопнул за собой дверь.

Брокл обнял его за плечи:

— Пошли. Сегодня господин ярл устраивает свой первый праздник. Увидишь, как все глаза вытаращат, когда он одарит тебя золотом, украшениями и лошадьми. Асгрим тоже приедет со дня на день, как только прослышит о нашей победе.

— Мне не нужно золота, — сказал Кари. — Я хочу, чтобы он отдал мне Трасирсхолл или то, что от него осталось.

Брокл кивнул:

— Ты его получишь! Кому он ещё нужен?

Взглянув на Джессу, он усмехнулся:

— Ну а новая хозяйка Хорольфстеда, я полагаю, предстанет перед нами во всей красе?

— В том, что мне одолжили, — засмеялась Джесса. Кари тоже рассмеялся. Потом повернулся и сделал руками едва заметное движение.

И дверь, которая только что была перед ними, медленно растворилась в воздухе.