Снегурочка для босса

Глава 29. Убежище в снегу

Брести в глубоком снегу по самые бёдра, словно в вязком болоте, посреди зимнего леса в горах и притворяться, что ты просто играешь с детским азартом в весёлую игру «Победи снег и получи исполнение желания» — то ещё извращение! Вечерняя темнота уже сгустилась так плотно, что дальше четырех-пяти метров вперёд уже ничего толком не разглядеть.

Одно хорошо — пока мы усердно пробираемся по горному склону через тяжёлую массу нетронутого снега, на какое-то время становится даже жарко от больших физических усилий.

Но в этой разгорячённости таится и опасность.

Стоит хоть немного сбавить темп, как начинаешь замерзать вдвое быстрее и сильнее. А тонкая плёнка потной испарины на коже превращается по ощущениям в самую настоящую ледяную корку.

Увы, Морозову приходится гораздо тяжелее.

Он упрямо и напористо пробивает впереди своим телом глубокую борозду-тропу, чтобы мне было легче идти за ним. И смотреть на его спину в тонком трикотажном лонгсливе, не способном защитить его от резко понизившейся температуры, мне уже просто мучительно. Я пробовала вызваться идти первой, изнемогая от жалости к нему, но он наотрез отказался.

— Ты же понимаешь, что я сильнее тебя. Да и выше намного. Не будем терять время и тратить твои силы там, где я могу обойтись гораздо меньшей затратой энергии.

И всё же, что бы Морозов там ни говорил с присущей ему убедительностью, я вижу реальное положение дел. Они совсем плохи, потому что передвигается он с каждой минутой всё медленнее и тяжеловеснее.

Когда на нашем пути попадается толстая кривая сосна, он вдруг приваливается к ней лбом и стоит так несколько секунд. Широкие плечи в обледеневшей тонкой ткани вздымаются и опускаются от тяжёлого надрывного дыхания.

Я смотрю на него с душевной болью. И вдруг внутри поднимается тихий праведный гнев.

Ну всё, хватит уже его слушать и безропотно позволять этому невозможно упрямому мужчине героически себя гробить!

Резко стягиваю с себя куртку и накидываю ему на плечи. Морозов вздрагивает и поднимает на меня мутный от усталости взгляд.

— Что ты…

— Не смей! — сердито перебиваю его. — Не смей мне даже возражать, понял? Мы с тобой не договаривались о том, что я буду спокойно смотреть, как ты заживо себя замораживаешь!

На его побледневших губах появляется слабая усмешка.

— А знаешь, бурные эмоции тебе к лицу. Щёчки так разрумянились, глазки блестят… ты просто чудо какая прелесть, Ника.

— Господи, он ещё и заигрывает! — качаю я головой в искреннем возмущении.

— Ну, это нормально для мужчин, ты разве не знала? Опасность подстегивает тягу к продолжению рода. Особенно когда рядом красивая девушка, в которую влюблен.

Сердце приятно подпрыгивает в груди, но я делаю вид, что ничего особенного он не сказал. Не время сейчас для таких откровенных разговоров… ох, не время же, Морозов, блин!

Я быстро отвожу взгляд в сторону.

— Лучше скажи, сколько ещё нам спускаться до кемпинга.

Он тихо хмыкает и вдруг заходится в сильнейшем приступе кашля, пугая меня. А потом хрипло переходит на деловой тон:

— Вообще-то, по моим меркам, мы уже должны были прийти.

— Думаешь? — я недоуменно оглядываю окрестности пристальным взглядом.

Никаких признаков человеческого жилья поблизости не наблюдается. Вообще. Сплошные сугробы, кусты и деревья, да серые синие сумерки, переходящие в чернильную тьму.

— Подозреваю, что домик просто сильно завалило снегом, — Морозов снова прерывается на кашель и делает упрямую попытку оторваться от ствола сосны. — Надо походить… присмотреться, как следует.

С невесть откуда взявшейся решимостью я останавливаю его и бесцеремонно застёгиваю на нем молнию куртки. Жду от него неизменного сопротивления… однако на этот раз он легко позволяет это сделать. Только неотрывно наблюдает за мной со странным выражением лица.

— Ну уж нет! — заявляю ему бескомпромиссно. — Если ты уверен, что мы на месте, постой пока здесь и отдохни нормально. А ходить и присматриваться пока что буду я.

— Что-то ты совсем раскомандовалась… — усмехается Морозов и вдруг сообщает многозначительным интимным тоном: — Но мне это нравится.

Я закатываю глаза, невольно улыбаясь. Потом забираю у него фонарик и впервые за последний час погружаюсь в никем не протоптанный передо мной снег.

Даже представить себе не могла, насколько это тяжело и выматывающе!

Снежное болото на каждом шагу засасывает чуть ли не по пояс, и требуется огромное усилие, чтобы просто вытащить ногу из очередного провала и пробить впереди следующий. Как будто на ходулях по трясине гуляешь.

Зато я в который раз с глубокой благодарностью осознаю, насколько Морозов мужественный человек… и какой невероятной силы у него самоконтроль, чтобы выдерживать и холод, и бешеную физическую нагрузку столько времени.

Без куртки я замерзаю почти сразу же.

Правда, теперь, когда есть надежда совсем скоро обрести надежное убежище, это уже не так страшно. Поэтому я с терпеливым усердием продолжаю ползать по сугробам с тускнеющим фонариком в руке и бросаюсь к каждому тёмному пятну, которое хоть как-то напоминает искусственную постройку.

Судьба, как обычно, выжидает, пока я поддамся первой вспышке отчаяния. И как только сомнения, не ошибся ли Морозов, охватывают меня уже всерьёз, правая нога вдруг проваливается возле кучи камней в непонятную дыру.

— Ой! — вскрикиваю с перепугу.

Поспешно переношу вес на левую сторону. А затем, отдышавшись после сильного всплеска адреналина, направляю на это место фонарик.

И с радостным изумлением понимаю — никакие это не камни…

Это дымоход, сложенный за неимением кирпичей из камней.

Странно… Очень странно.

Неужели домик такой маленький, что его труба находится примерно на уровне моего роста? Его для туристов-лилипутов, что ли, строили?

Я взволнованно оглядываюсь на отдалённую группу деревьев с кривой сосной, где остался Морозов.

Очень хочется побежать туда к нему и немедленно обрадовать… но я безумно боюсь, что внизу под снегом нет никакого дома. Вдруг это просто развалины?

Надо проверить самой!

Приняв такое решение, я немедленно приступаю к действию.

Снег летит во все стороны под активно работающими руками и ногами. Я разгребаю себе дорогу вниз с таким пылом, что снова становится жарко. Уже минут через пять болезненно непослушные пальцы нащупывают что-то твёрдое, и это открытие немедленно придаёт мне сил.

Я атакую снег с яростью обнадёженного человека, который отчаянно боится, что его опять обманут. И в конце концов с замиранием сердца обнаруживаю в глубокой свежевырытой яме порожек…

Настоящий дверной порожек с двумя ступеньками мини-крыльца!

Только расположены они почему-то задом наперёд и ведут вниз. А сама дверь находится гораздо ниже их уровня. В том самом месте, куда изначально провалилась моя нога.

Сильно озадачившись странной конструкцией входа, я продолжаю усиленно разгребать снег. А когда наконец расчищаю странную дверь, меня начинает разбирать нервный, почти что истерический смех от собственной недогадливости.

Да это же самый настоящий домик-землянка!

Естественно, что он такой низкий. Ведь вся его основная часть находится ниже уровня земли. Зато теперь понятно, почему его так легко засыпало снегом. Жалко, что Морозов забыл предупредить об особенностях жилья, которое мы ищем. Сэкономили бы кучу времени…

Обледеневшая дверь моему напору поддаётся крайне неохотно. Изрядно попинав её ногами, я с трудом сдвигаю препятствие на несколько сантиметров и нетерпеливо протискиваюсь внутрь боком.

В лицо ударяет слегка заплесневелый запах давно нежилого помещения.

Я поднимаю руку повыше, и фонарный луч выхватывает из темноты отдельные части довольно просторного, но очень скудно обставленного помещения.

Грубо сколоченный деревянный стол, длинный и широкий, предназначен человек на десять минимум. По обе стороны от него стоят тяжёлые монолитные лавки без спинок. Всю противоположную стену занимают деревянные полки с какой-то туристической хозяйственной утварью. В дальнем углу беспорядочной грудой свалена куча походных ковриков-пенок, относительно чистых и не очень вперемешку.

Я подхожу ближе к полкам с жадным интересом. И чуть ли не подпрыгиваю от возбуждения при виде связки простых восковых свечей. Рядом с ними гостеприимно лежит абсолютно новая нераспакованная пачка сухих добротных спичек.

Кто бы их тут не оставил — спасибо ему!

Немедленно водружаю одну из свечей на стол, воткнув в грубую железную кружку, и зажигаю. Драгоценный огонек, крохотный и горячий, мгновенно разгоняет тьму.

Пару мгновений я смотрю на него с чуть ли не молитвенным благоговением… а потом опрометью бросаюсь обратно. В стужу и снежное «болото».

Надо как можно скорее привести сюда Морозова! И разморозить его наконец, пока не стало слишком поздно.