Сны о корейской капусте

* * *

«Крайне редко роман на стороне заканчивается свадьбой. Только тот, кто это осознал, сможет получить удовольствие от подобного рода отношений. И пусть любовь вне брака будет еще одной ступенью на пути вашего развития как личности…» — какой женский журнал ни возьми, почти наверняка наткнешься на что-нибудь похожее. Значит, скорее всего, это правда..

Мне много раз случалось читать статьи на эту тему.

Честно говоря, в то время я ни о чем таком не думала.

В редкие дни, когда я возвращалась с работы раньше обычного, я готовила на скорую руку ужин и немного смотрела телевизор. Потом принимала ванну, разбирала накопившуюся почту и уже после этого, окончательно придя в себя, лениво листала купленный по дороге домой женский журнал, то и дело натыкаясь на такого рода тексты.

«Мой дом — моя крепость». Это высказывание вполне применимо к моей комнате. В ней тепло и спокойно. Весь внутренний интерьер — от домашних тапочек до полотенца и кухонной утвари — тщательно подобран лично мной, и вы не обнаружите здесь ни одной вещи, которая бы меня раздражала. Эта комната — мое второе я. Каждый вечер все, что кажется важным на работе, отодвигается на десятый план, и мне остается только сидеть и бездумно (от усталости я не в состоянии о чем-либо думать) ждать обещанного звонка от любимого.

Вот в такие сладкие моменты наивысшего расслабления мне часто попадались на глаза статьи о любви вне брака.

Чаще всего это были советы всяких умных людей. Или заметки. Приводились разнообразные примеры из жизни, и почему-то от них всегда веяло безысходностью и удушливым отчаянием. Поедая сласти, я шелестела страницами. Это был вид времяпрепровождения, не более того. Читая рассказы чужих, незнакомых мне людей, я не раз в душе соглашалась с написанным. Однако стоило мне перевернуть страницу, как я начисто забывала то, о чем читала секунду назад. Интересно, почему так бывает…

Сейчас я вспоминаю те вечера как самое темное время в своей жизни.

Это была настоящая любовь. Я вправе себя пожалеть, так как пережила многое: рыдания, ссоры, встречи с его женой — после этих встреч я была обижена на весь мир. Не раз я бросала трубку в твердой уверенности, что на этом наши отношения закончены.

Но больше всего мне жалко ту девочку, которая так любит свою комнату. Девочку, которая под звук телевизора с умиротворенным лицом читает дурацкие женские журналы.

Мне хочется ее обнять. Я даже не знаю почему.

Именно ее. Не родителей, не любовника, не теперешнюю меня, которая в конце концов победила.

Странное чувство. Будто я, слоняясь по улице, заглянула через окно в ее комнату — в ее теплое, надежное убежище. Она сидит там, такая одинокая. Я хочу сказать ей: «Ты, конечно, молодец, но тебе же совершенно не хочется читать эти статьи. По лицу видно».

Наверное, если бы существовали ангелы, они бы испытывали похожие чувства, наблюдая за нами всеми.

Память — это вид энергии, поэтому если грустные воспоминания не рассеиваются, то грусть, заключенная в них, накапливается в теле, покуда не примет форму абсолютной грусти. Ангелы тревожатся. Они кружат подле меня — я валяюсь на кровати, перелистываю страницы — встряхивают мое тело невидимыми руками, кричат неслышимыми голосами: «Мы здесь! Не притворяйся, что ты нас не видишь!»

В итоге я вышла за него замуж.

Все было понятно с самого начала. Не надо было ни интуиции, ни силы воли — как только я его увидела в первый раз, стало ясно, что — даже если я и не предприму никаких шагов — совместной жизни нам не избежать. Не могу сказать, что я сгорала от страстного желания или что он был мечтой моей жизни. Скорее, это было само собой разумеющееся развитие событий. Врожденная предрасположенность друг к другу.

В реальности, конечно, все было не так просто. Я страдала, нервничала и, выбившись из сил, не раз махала рукой на наши отношения. Откровенно говоря, стоило возникнуть малейшей проблеме, и я сразу же начинала сетовать на ту идиотскую ситуацию, в которой мы оказались. Какой смысл страдать, если удачный исход очевиден? Мои пассивность и лень все дальше отодвигали от меня нашу совместную жизнь.

Но ничего не поделаешь — такая вот я лентяйка. Кроме того, уже тогда я всем телом ощущала неизбежное, которое осуществится потому, что не может не осуществиться. И тот факт, что мы появились на свет, что мы — плоть и кровь, является залогом нашего совместного будущего.

Вот поэтому-то, хотя наша любовь и зиждилась на его измене, в конечном счете мы поженились. Таких, как мы, — всего лишь пять процентов, так как до свадьбы чаще всего дело не доходит.

Непонятно, откуда берется эта статистика, если всем по большому счету наплевать на окружающих, если каждый сам за себя…

Сейчас я оглядываюсь назад и вижу, что этот парадокс существовал всегда, что он оказывал на меня невидимое давление, главенствовал в моей жизни: когда все в складчину пьют чай — даже и речи быть не может о том, чтобы отдельно пообедать; если ты отказываешься ехать на экскурсию от фирмы (абсолютно неинтересную, никому не нужную) — наверняка испортишь отношения с коллегами по работе.

Так в ночное время таксисты — все как один — ищут клиентов, отправляющихся как можно дальше. Одинокую женщину, стоит ей побывать в трех барах за одну ночь, объявляют потаскухой. И если я решила пообедать с молодым неженатым сотрудником, я рискую навлечь на себя гнев подружек, с которыми обычно обедаю.

Все в природе дробится и разветвляется. В каждом мелком фрагменте реальности существует бесконечное множество причудливых, но безусловных законов. Совершенно не важно, что я скажу по поводу семейной измены. Никого не волнует, хорошо это для меня или плохо, — существующий стереотип остается в силе.

Я старалась жить, не думая об этом. Старалась отгородиться, никого не замечать, укрыться в своем мирке. Но чем больше я убеждала себя, что мне наплевать, тем неизбежней — как в случае с радиоволнами, подобно хаотичному движению мельчайших частиц — в мое сознание проникало мнение окружающих меня людей.

Теперь я знаю, что я противостояла не только ему и его жене, но отчасти и современному обществу, не позволяющему нам быть самими собой. Оно, как огромная паутина, затянуло все вокруг. Мы все оказались в ее путах, и куда бы мы ни пошли, она обволакивает нас, прилипает к коже. И сколько не мойся — ощущение чего-то липкого на теле не покидает тебя. Словно воздух смешан (в таком процентном соотношении, которое невозможно игнорировать) с некоей субстанцией, больше всего напоминающей вялых, рыхлых червей — эти существа наиболее разительно отличаются от того, что принято называть красками жизни или жизненной энергией. Хоть мы и делаем вид, что их не существует, — они здесь. А покуда они здесь — мы смотрим на мир замутненным взором.

С тех пор как мы поженились, прошло два года. В прошлом году я уволилась с работы. Детей у нас пока нет. Мы купили квартиру в пятиэтажке. Вместе с нами в квартире живет кошка.

— Если мне покажется, что я не успеваю к ужину, я тебе позвоню.

Так он говорит мне утром перед выходом из дома. Потом выключает телевизор и уходит на работу. Квартира мгновенно наполняется тишиной. Утром он не завтракает, так что чаще всего в момент его ухода я, толком не проснувшись, лежу в постели. Я даже не всегда в состоянии как следует попрощаться с ним — только провожаю его сонным взглядом из спальни. При звуке защелкивающегося замка входной двери меня охватывает чувство раскаяния. Впрочем, оно тут же исчезает. На секунду я чувствую себя одинокой. Из спальни я вижу залитый солнечными лучами краешек обеденного стола. По квартире плывет кофейный запах. В комнату заходит кошка. Вспрыгивает на кровать и сворачивается калачиком у меня в ногах. Но вот меня одолевает дрема. И я решаю еще немного поспать.

Когда мы только въехали в эту квартиру, я, просыпаясь утром, не сразу соображала, где нахожусь. День начинался с моих попыток докричаться до младшей сестры:

— Кен-тян? — звала я.

Ближе к концу периода наших «незаконных» отношений (не знаю, можно ли так выразиться, но надеюсь, вы поняли, что я имею в виду) я смертельно устала от повторяющегося от раза к разу сценария: он приходил ко мне, вешал пальто в шкаф, мы ужинали, выпивали немного пива и ложились спать, а утром после его ухода я оставалась наедине с его пижамой, бельем, которое он мне оставил для стирки, и двумя подушками — одна подле другой. Поэтому я решила переехать к младшей сестре. Она очень обрадовалась, так как, живя вдвоем, мы могли позволить себе снять просторную квартиру.

Что касается моей личной жизни, то, конечно, этот вариант был не самым лучшим. Снимать на ночь номер в гостинице мне было неприятно и, кроме того, ужасно хотелось проверить, выдержат ли наши отношения этот экзамен на прочность. Нет — так нет. Тем лучше. И хотя встречаться нам стало значительно труднее, атмосфера общего будущего с легким ароматом надежды принимала нас в свои объятия при каждом свидании.

Хотя я осунулась и погрустнела (без видимых причин), жизнь с сестрой повлияла на меня благотворно. Сестра всегда была к месту: как мягкое пуховое одеяло в спальне, как холодный компресс на горячем лбу, как тушеное мясо с овощами в холодный зимний день. Вероятно сама того не замечая, до этого я жила в постоянном напряжении.

Когда утром я вставала, сестра уже хозяйничала на кухне. Кипел чайник. После завтрака она сердитым видом отправляла меня убирать в ванной. Вечером я обычно покупала конфет на двоих и рассказывала ей о том, что произошло со мной за день. Она всегда меня понимала. Не разу не извратила смысл моих слов. Наконец-то закончилась моя прежняя жалкая жизнь, когда по воскресным вечерам в полном одиночестве я смотрела «Музыкальный парад».

Вот до чего я дошла — изголодалась по таким элементарным вещам. Если бы это было возможно, я бы воздержалась от отношений с женатым мужчиной. У него-то, в отличие от меня, было место, где он мог получить свою долю тепла и ласки.

Сестра вскакивала, как только просыпалась, и сразу начинала хлопотать. По квартире разносился мягкий звук ее шагов — туда-сюда. Полусонная, я была беззащитна, как ребенок.

Я знала, что сестра не причинит мне боли.

С ней я была в безопасности.

Каждый раз, осознав это, я лежала несколько секунд с закрытыми глазами и думала: «Посплю еще чуть-чуть. Теперь я не одинока. Сестра не должна рано утром возвращаться в семью. У нее, правда, есть парень, которого она страстно любит — не так как меня. Но мне от этого ни жарко ни холодно. Совсем другое дело — мой любовник. Как он может испытывать одни и те же чувства и ко мне, и к своей жене?» — подумав так, я чаще всего снова засыпала на некоторое время. Мысли, все до единой, улетучивались, стоило мне укрыться с головой теплым одеялом.

Это были счастливые дни…

Поэтому, когда он почти сразу после развода предложил мне выйти за него замуж, я даже не удивилась. Мне кажется, что, если бы не время, проведенное с сестрой, — своего рода реабилитационный период, — его предложение раздавило бы меня в лепешку. Но в тоже время мне было ясно, что я не могу всю жизнь жить у сестры. Я поняла, что пришло время окунуться с головой в новые заботы.

Между прочим, если после определенных событий двое людей наконец-то стали жить вместе, совершенно невозможно делать вид, что эти события не происходили.

Как-то незаметно моя жизнь с ним превратилась в постоянное ожидание. Интуитивно я понимала, что, пока не пройдет эта усталость и какое-то душевное оцепенение, я буду жить, «ожидая».

Вот, например, он звонит в полвосьмого. Я как раз приготовила легкий ужин. Не бог весть что, можно сказать — вечерний завтрак. Он извиняется:

— Я сегодня задержусь. Может быть, ты поужинаешь у сестры? — В общем, проявляет заботу обо мне. И я совершенно спокойно отвечаю:

— Нет проблем. Увидимся вечером.

Но уже через полчаса я чувствую, что со мной начинает твориться что-то неладное. Напоминает химическую реакцию. Я абсолютно ничего не могу с этим поделать. Мне остается только наблюдать за происходящим. Кажется, что возникшее ощущение вместе с кровью обегает мой организм и за два часа полностью овладевает мной. Вся квартира наполняется «ожиданием». Перед глазами — пелена. Я ничего не вижу перед собой. Я не могу смотреть телевизор, не могу болтать по телефону с подругой, не могу читать. Даже душ не могу принять. В голову приходят ужасные мысли.

Я думаю: «Ах, как было здорово жить с сестрой. Я могла быть собой на сто процентов. — И тут же себе отвечаю: — Да ведь ты же сама выбрала, где тебе жить. Неужели ты собираешься возвращаться к сестре?» Умные разговоры с собой мало чем помогают.

Единственный довод, который неожиданно действует, — это извечная присказка «такова жизнь». Проговариваю ее мысленно несколько раз подряд и постепенно успокаиваюсь. Когда он возвращается домой, предпочитаю не говорить ему о своих страхах. Это не имеет смысла.

Изо дня в день одно и то же. Какое мучение…

«Извини, мне не хотелось об этом говорить, но ты не хуже меня знаешь, что тот, кто хоть раз предал, предаст еще и еще. Он именно такой человек. Он слабак», — это мне сказала его жена. Тогда я почти не обратила внимания на ее слова, скорее, приняла их за «мысли вслух». Зато теперь — какие тяжелые последствия… Тогда же мне нечего было терять. Я была сильной…

«Ну-ка, подожди, — говорю я себе, — а теперь тебе есть что терять? Ты боишься потерять его?»

Нет, нет. Мне совершенно не за кого, не за что ухватиться в этом нескончаемом потоке, который крутит и вертит мою душу посреди вечной зияющей пустоты. Все не так. Все не так.

Она написала мне множество писем: «Я ждала его каждый день. Мне было ясно, что на стороне у него кто-то есть. Я знала, что у него есть ты, но каждую ночь я ждала его и не ложилась спать». Разумеется, я понимала, что роман с женатым мужчиной не может быть безоблачным, но это не облегчало моих страданий.

Ее муж, увы, слишком соответствовал моим представлениям о том, каким должен быть мужчина. Поэтому я мгновенно оказалась в самой гуще страстей.

Когда я в последний раз встретилась с его женой, она была настолько обижена на него, что, кроме ругательств в его адрес, я ничего не услышала. И хотя мне до боли было знакомо это чувство обиды, я в сердцах сказала ей:

— Уважаемая, если он такой ужасный, то почему бы вам не оставить его в покое?

Не долго думая, она влепила мне звонкую пощечину. У меня даже слезы выступили на глазах.

С тех пор, с того самого момента, как я ощутила на своей щеке ее руку, внутри меня, как нечто инородное, поселилось и начало расти ожидание. Я чувствую, что оно крепнет с каждым днем. Оно высасывает из меня жизненные соки, и силы мои на исходе.

Наверное, с этим ничего нельзя поделать. Предположим, некто «А» в один прекрасный день пришел и лишил будущего, надежды и мечты некоего «Б». (Вообще-то я считаю, что такое невозможно. Течение, или другими словами — судьба, неподвластно ни одному человеку. И вовсе не факт, что будущее, о котором мечтает «Б», было бы благоприятно для него. Но у «Б», конечно, не возникает и тени сомнения в благоприятности своего несостоявшегося будущего.) В таком случае вся энергия, которую «Б» направлял на мысли о будущем, концентрируется на «А». И, на мой взгляд, совершенно естественно, что эта энергия будет отрицательной.

Состояние «ожидания» как клеймо. Неотвязная мысль жжет и жжет меня: «Течение, прибившее его к моему берегу, может в один прекрасный день точно так же унести его к другим берегам». Я тащу эту ношу с тех пор, как вышла замуж. От забот я даже потемнела лицом. Завтра — это всего лишь мучительное продолжение сегодня, и я не могу радоваться, думая о будущем. Должно быть, именно такого типа навязчивые идеи древние люди называли «химерами». Вот она — сила мысли. Давящая тяжесть прописной истины: «человек человеку волк».

Как бы то ни было, с этим невозможно бороться. Я совершила проступок. Попыталась повернуть Течение вспять. Внесла изменения в «краткое содержание» наших жизней. И энергия, возникшая в результате этих изменений, вернулась ко мне вечным «ожиданием».

Если рассказать кому-нибудь, он отмахнется: «Да это же просто усталость от нового образа жизни! Разве ты не знала, как трудно жить вдвоем?!» Ну, может, так оно и есть…

Теперь все вертится вокруг этой ужасной ситуации, в которой мы с ним оказались. И то, что он никак не привыкнет ко мне, и то, что в глубине души я считаю себя ни в чем не виноватой, — это лишь два из многочисленных аспектов одной, главной проблемы.

Все произошло в тот день, когда моя усталость достигла максимальной точки. Я простудилась. Голова у меня раскалывалась, предвещая грипп. Днем он позвонил и сказал, чтобы я не ждала его к ужину, однако домой вернулся относительно рано. С улыбкой он достал из сумки бесформенный сверток оранжевого цвета и протянул его мне:

— Вот. Подарок.

— Что это такое? — поинтересовалась я.

— Это кимчи — пикантная корейская капуста.

— А почему ты приносишь мне с работы корейскую капусту? — С этими словами я взяла сверток, вкусно пахнущий чем-то острым.

— Я разве тебе не говорил? Я на работу только с утра зашел и сразу же отправился к Эндо. Ты его знаешь — наша фирма ему заказывает выполнение дизайна. Так вот. Его жена сама готовит кимчи. Она вообще-то из Кореи, поэтому должно быть очень вкусно.

Я понимаю, что каждое его слово — правда. (Умей он так сложно врать, вряд ли бы мы поженились.) Но вместе с тем не исключено, что это ложь. Он, наверное, купил эту кимчи, и если я хорошенько поищу, то найду на целлофановом пакетике следы от отодранной наклейки с названием магазина.

Понятно, что я не буду искать доказательств его обмана. Это низко, а я не хочу опускаться. Однако подобные мысли не перестают терзать меня. Так что теперь меньше всего я доверяю самой себе…

— Спасибо, — слабым голосом говорю я и иду к холодильнику. Не глядя, кое-как сую в него сверток с корейской капустой.

Мои силы были на исходе. Весь день дико болела голова. Ни телефонный разговор с сестрой, ни освежающий душ — ничто не смогло улучшить мое скверное настроение.

Он вдруг спросил:

— Слушай, что-то случилось?

Я догадалась, что на моем лице ясно читается недовольство.

— Нет-нет, все в порядке. — Голос прозвучал бодро, но улыбку мне так и не удалось изобразить.

Я обесточена. Я засыхаю.

И все же мы решили выпить пива, закусывая его кимчи, и этим завершить еще один день нашей совместной жизни. По телевизору показывали какую-то чушь, разговор не клеился. Бесцветная жизнь, бесцветные речи. Он сказал, что в последнее время я выгляжу нездоровой, а я сказала, что он ошибается. Потом добавила, что, вероятно, мы оба немного устали. И именно в этот момент…

Именно в этот момент произошла метаморфоза. Почувствовав ее всем телом, я машинально посмотрела на часы. Четверть одиннадцатого.

В одно мгновение все вокруг прояснилось, стало четким. Туман, в котором я просуществовала с момента нашей свадьбы, рассеялся. Я не понимала до конца, что происходит. В голове пронеслось: «Да-а… когда-то давно мир был для меня именно таким».

Давно?

Ну конечно. В то время, когда я познакомилась с ним. Тогда меня не покидало чувство, что я распробовала наконец-то вкус жизни.

Я помню прекрасное, печальное утро. Ясное небо. Мы договариваемся о следующей встрече. Я даже помню запах ветра, который обвевал нас в тот день. Как быстро летело наше время. Каким оно было коротким. Мы спешили — улица будто плыла нам навстречу. Стекло, асфальт, почтовые ящики, уличные заграждения, мои собственные ногти. Блестящие витрины. Солнечный свет, отразившийся в окнах домов. Неведомая сила заставляла меня запоминать все до мелочей. Я была уверена в победе.

Вот оно, Течение: чтобы не забыть, чтобы выйти победителем, нужно любить каждую секунду своей жизни, нужно превращать время в информацию и хранить ее в своем теле.

Любовь одухотворила меня, мои глаза прозрели.

В этот момент все стало таким прекрасным. Ясным, четким. Вещи делали эту красоту еще более заметной — она ощущалась почти как аромат. Внутри у меня все сжалось от волнения. Я прикрыла глаза и тут же внутренним взором увидела Течение — вихревой поток энергии, похожий на следы, которые оставляют чернила, капнувшие в воду.

«Что же все-таки произошло?» — подумалось мне. Почему вдруг во мне возродилось давнее чувство?

В это время зазвонил телефон. Он взял трубку, начал что-то говорить. Я с просветлевшим взором пошла на кухню выбросить пустые пивные банки. Мне вдруг стало весело. «Надо еще немного выпить», — решила я и достала из холодильника следующую порцию пива. На меня нахлынуло ощущение счастья от того, что мне так повезло. Я почувствовала, что в завтрашнем дне нет ничего страшного, что в нашем доме, который мы так долго выбирали, прежде чем купить, приятно и светло. Сегодня ночью ляжем спать, а утром — наступит завтра. Что же мешало мне увидеть это с самого начала?

Он сидел в гостиной и поддакивал в трубку. «Да-да, да-да». Интересно, кто ему звонит? Случись это вчера, я бы уже была в глубокой депрессии, но сегодня все по-другому. «Почему бы мне не спросить напрямую, с кем это он болтает?» — подумала я. Ревность в большинстве случаев указывает не на проблемы во взаимоотношениях, а на душевную слабость того, кто ревнует.

Он взял у меня из рук банку пива и, пробормотав «ну, пока», повесил трубку. Я задала вопрос:

— Кто звонил?

Он произнес имя своей бывшей жены, которая ни разу еще не звонила нам домой. Поэтому я удивленно спросила:

— Что-то случилось?

— Да нет, ничего особенного. Она целый год твердила о том, что старость не за горами, что никто на нее даже не смотрит, и так далее и тому подобное. А теперь вот вышла замуж за молодого. Сегодня они расписались и уже нашли новую квартиру. Она вообще-то не собиралась мне говорить, но неожиданно для себя проболталась.

«Понятно, — подумала я. — Это не просто совпадение. Так случается, когда все взаимосвязано, и в этом нет ничего удивительного». Я приняла случившееся как должное. Меня простили. Освобождение от накопившейся за долгое время боли неожиданно ворвалось в ночь, и злоба моя исчезла вместе с болью. Пришло время забыть ту меня, которая достойна всяческого осуждения.

— Тебе одиноко? — Я пытливо вгляделась в него.

— Ничуть. Наконец-то я чувствую, что здесь у меня началась новая жизнь, — ответил он. — Не то чтобы раньше я чувствовал себя совсем по-другому, но мне все время казалось, что я совершил ужасный поступок.

— Я тебя понимаю.

Оказалось, что лихорадочное возбуждение, в котором я пребывала последние несколько часов, было вызвано не только тем, что закончились наши страдания, но и тем, что у меня поднялась температура. Я сделала себе ледяной компресс и легла спать.

Он лег рядом. Через некоторое время он спросил:

— Слушай, тебе не кажется, что в комнате чем-то пахнет?

— Кажется, кажется. Похоже на запах кимчи.

— Ты думаешь, это от нас?

Мы принялись обнюхивать друг друга в поисках источника запаха. Наконец он удовлетворенно произнес:

— Я знаю. Это от твоего компресса пахнет.

Я понюхала и признала его правоту:

— Точно. Это оттого, что вся морозилка теперь пропахла этой корейской капустой.

Полотенце, положенное поверх компресса не помогло — запах сочился из-под него. В конце концов я решила, что — по сравнению с головной болью — это пустяки. Можно и потерпеть. Все равно ведь засну.

По темной комнате плыл острый запах кимчи. Задремав, я увидела сон. Это было короткое, но очень отчетливое видение.

Мы идем по корейскому рынку. Моя рука — секунду назад, кажется, она была свободна — зажата в чьей-то руке. Поднимаю глаза и вижу, что это он держит меня за руку. Яркое горячее солнце. Ослепительный солнечный свет падает на разложенные на прилавках товары. Шумно. Пахнет чесноком. Всюду корейские женщины с тщательно подведенными бровями. От ярких красок у меня кружится голова.

А вот мы выбираем кимчи. Кимчи в банках, кимчи в бочках — все свежее, красное.

Он говорит:

— Я хочу «ои-кимчи» с маринованными огурцами. Это дальше — вон в ту сторону. Пойдем купим.

На этом месте я проснулась от вторжения телесной реальности — видимо, я выпила слишком много пива и мне хотелось в туалет.

Температура оставалась высокой — это стало ясно, когда я поднялась с кровати. Вернувшись обратно в комнату, я почувствовала, что он не спит, а лежит в темноте с открытыми глазами.

— Что, никак не заснуть?

Он ответил на мой вопрос заспанным голосом:

— Я видел сон про кимчи. Как мы с тобой шли в шашлычную.

— Ух ты! Я то же самое видела.

— Это потому что запах такой сильный. Он прямо в мозг попадает.

— Ага.

— Ну ладно, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Я перевернулась на живот, и горячий лоб удобно опустился на приятную холодную подушку, пропитавшуюся острым запахом капусты.

Сквозь сон я подумала: «Идентичная информация, полученная из одной и той же еды, одного и того же запаха, одной и той же комнаты, в которой мы находимся, привела к одному и тому же сну. И хотя мы представляем собой два разных тела, мы можем сосуществовать. Это наша жизнь. Это смысл нашей жизни».

Сколько боли мне пришлось вытерпеть, пока я пришла к этому моменту.

Мне вдруг стало ясно, что я терпела очень долго. С детства. С самого рождения. Осознание этого пришло ко мне мгновенно, и я почувствовала, что это знание теперь останется со мной навсегда Пусть даже мне неприятно — оно будет со мной до самой смерти. И даже после смерти.

А сейчас надо передохнуть. Такой длинный день. Я устала и хочу спать. Сегодня закончилось. Завтра будет ослепительно сиять солнце, и я, обновленная, начну новую жизнь. Буду вдыхать новый воздух только что родившегося нового дня. Когда я была ребенком, похожее чувство я испытывала вечером после трудного экзамена или после школьного праздника. Как будто свежий ветер проникал внутрь меня, и я верила, что до утра исчезнет все вчерашнее и я стану чище. Открою назавтра глаза и увижу себя, сияющую, как жемчужина, которая изначально заключена в каждом из нас. Это чувство — моя молитва. И теперь, как когда-то давно, с той же искренностью и наивностью, я смогла поверить в завтрашний день.

1993