Соблазн в мегаполисе

На грани видимости

Доктор Фелисса Арден стояла у стеклянной стены ультрасовременного фитнес-центра «НейроПульс». Сотни этажей мегаполиса вздымались перед ней за панорамным окном, гудя воздушными коридорами и транспортными кольцами. В отражении стекла она видела собственное лицо – чуть уставшее, задумчивое, но в глазах горели искры любопытства. Фелисса была учёным-нейротехнологом, и именно любопытство когда-то привело её в город будущего.

На часах 07:59 – самое время для утренней пробежки. Хотя её положение и позволило бы заниматься в личной лаборатории с самыми совершенными тренажёрами, Фелисса предпочитала «НейроПульс». Этот центр славился не только передовыми технологиями, но и многопрофильными нейросканерами, изучающими эмоциональные и когнитивные показатели во время тренировки. Фелисса собирала данные для своего исследования о влиянии режима нагрузок на психику человека. И, быть может, ещё ради одного человека…

Она обвела взглядом зал: стеклянные панели, голографические стенды, десятки тренажёров с интерфейсами дополненной реальности. Люди, погружённые в бегающие дорожки, словно плыли в воздушном потоке цифр и световых маркеров. Бесшумные роботы-ассистенты перемещались между рядами, корректируя программы тренировок. Но взгляд Фелиссы всегда останавливался на одном и том же месте – на беговой дорожке, расположенной рядом с левым зеркалом под высоким сводом.

Там стоял Джек Ривера – высокий мужчина лет тридцати пяти с внимательными и в то же время отрешёнными глазами. Полгода назад он появился в «НейроПульсе» и с тех пор бегал именно у этой зеркальной стены. Он всё время был словно «на грани видимости» – не скрываясь, но и не стараясь привлечь к себе внимание; всегда спокойный, немного загадочный. Фелиссу зачаровывала в нём та сдержанная сосредоточенность, что напоминала ей о том, как чувствовали себя её коллеги, когда стояли перед важнейшим научным открытием.

Сегодня она решилась на маленький эксперимент. С помощью планшета Фелисса переключила свой трекер на тот же режим, что и у Джека – «Резонанс-скан», который не только считывал физиологические параметры (пульс, дыхание, давление), но и формировал своеобразную «карту эмоциональных волн». Впервые в истории фитнес-программ этот алгоритм умел улавливать тонкие колебания гормонального фона и активности определённых участков мозга, отвечающих за ощущение удовольствия, мотивации и… влечения.

Она сделала вид, что поправляет повязку на руке, и подошла к свободной дорожке по соседству с Джеком. Как только она активировала панель управления, нейросканер ожил короткой серебристой вспышкой. В зеркале, отражавшем их обоих, пробежала едва заметная сетка из светлых линий. Будто бы что-то в отражении прощупывало границы реальности.

– Доброе утро, – вдруг произнёс рядом чей-то негромкий голос.

Фелисса посмотрела влево и увидела, что Джек действительно к ней обращается. Улыбка коснулась его губ, хотя глаза оставались серьёзными.

– Доброе, – ответила она. – Всё сегодня как всегда?

– Как всегда, но всё же что-то иначе, – тихо добавил он и повернул лицо к зеркалу. – Смотрите, отражение дрожит. Вам не кажется?

Она перевела взгляд на стеклянную поверхность. И вправду, линии зеркала слегка искажались, как рябь на воде. Подобные искажения иногда происходили при активации экспериментальных модулей дополнительного сканирования. Вероятно, так работал их новый «Резонанс-скан».

Фелисса активировала беговую дорожку на низкой скорости и украдкой взглянула на данные о Джеке – тех, что передавались на её планшет через систему «НейроПульса». Большинство параметров были в норме, но всплески ритма сердечных сокращений совпадали с моментом взгляда в зеркало. Будто что-то возбуждало его любопытство (или чувство?) каждый раз, когда он смотрел на свою – и, возможно, на её – проекцию.

– Потрясающе. Должен сказать, иногда я чувствую странные… колебания, если так можно выразиться. Пульс и настроение скачут совсем не так, как обычно. Вроде бы я в отличной форме, но в зеркале каждый раз замечаю что-то вроде мерцания.– Вы тоже участвуете в исследовании «Резонанс»? – спросил он чуть громче, чтобы перекрыть ровный шум бегущей дорожки. – Верно. Я одна из разработчиков этого алгоритма, – призналась Фелисса. – Отслеживаем, как эмоции человека проявляются в сочетании с физической нагрузкой.

Она чуть улыбнулась, потому что понимала природу явления. По сути, зеркало здесь не простое: это многоуровневый сенсор, фиксирующий и визуализирующий электромагнитные сигнатуры. «Мерцание» – вероятно, побочный эффект контурного анализа, когда алгоритм пытается определить, что происходит с человеком на уровне нейронных колебаний.

– Обычно это может быть всё, что угодно: музыка, боль, внезапное воспоминание… или… чьё-то присутствие.– Возможен небольшой побочный эффект, – мягко пояснила она. – Искажённое отражение – это всего лишь один из признаков того, что ваш эмоциональный фон нестабилен. Но это не болезнь, а скорее гиперчувствительность к определённым стимулам. – И что это за стимулы? – поинтересовался Джек с лёгким прищуром.

Она на долю секунды осмелилась встретиться с его взглядом. В этот же миг контуры их отражений и впрямь словно дрогнули в воздухе. На планшете у Фелиссы отобразился заметный скачок сердцебиения обоих.

Взаимный резонанс? – мелькнула мысль.

Джек остановил дорожку и вгляделся в зеркало ещё пристальнее. Он был явно озадачен. Потом обернулся к Фелиссе:

– Именно так, – подтвердила она. – Мы хотим понять, можно ли «настроить» людей на синхронное состояние, при котором повышаются результаты тренировок и улучшается психоэмоциональное самочувствие.– Кстати, меня зовут Джек Ривера. Я… аналитик. Умею замечать закономерности. И вот уже пару недель думаю, что «НейроПульс» не только сканирует нас, но и как будто создаёт дополнительное взаимодействие. – Доктор Фелисса Арден, – представилась она официально. – Скажу по секрету: вы правы, в рамках эксперимента «Резонанс-скан» создаёт поле, усиленное коллективным присутствием. Люди бессознательно обмениваются эмоциональными импульсами. – Выходит, весь этот зал – словно гигантская замкнутая система, – подытожил Джек. – Где эмоции отдельных людей могут складываться и… усиливаться?

Он заглянул ей в глаза:

– А возможно ли, что синхронизация переходит в нечто более личное? Например… формируется особая связь между двумя людьми?

Фелисса почувствовала, как сердце стучит чуть быстрее. «Возможно ли?» – да, конечно. Или, точнее, так оно уже и происходит. Сама она не могла с уверенностью сказать, когда именно проявился этот интерес к Джеку: с первого ли дня, когда заметила его спокойное дыхание и уверенный взгляд, или со второго, когда он бегал совсем рядом, и их отражения в зеркале будто стремились слиться в одно.

– Сложно сказать, – проговорила она сдержанно. – Но одно могу заявить точно: если возникла сильная эмоциональная реакция, «Резонанс-скан» только усилит её.

Джек перевёл взгляд на планшет в её руках:

– Вы ведь уже фиксируете её, да?

Фелисса посмотрела на экран. Программа рисовала плавную синусоиду, которая у неё и у Джека выстраивалась почти в общую волну. Сверху сканер уже начал формировать «индекс симпатии» – это был побочный показатель, изначально не предусмотренный для показа в пользовательском интерфейсе. Но системой нельзя было управлять, она сама находила закономерности…

– Так и есть, – призналась она тихо. – У нас схожие паттерны активности, что почти наверняка говорит о… взаимном интересе.

Он улыбнулся, и в этот момент зеркало снова затрепетало. Оба подошли к нему ближе. Их тени и отражения словно стали на полшага ближе друг к другу, чем сами люди. Джек аккуратно провёл рукой по поверхности, которая была прохладной и жёсткой, хотя и казалась мерцающей волной.

– Чудесно и странно одновременно, – произнёс он. – Никогда не думал, что бег в зале может оборачиваться вот такими открытиями.

Фелисса, чувствуя непривычную дрожь внутри, сжала планшет в руке. Вся её научная подготовка твердит, что так и должно быть: эксперимент с резонансными сигналами способен побудить людей к большей эмпатии – иногда к дружбе, а иногда к чему-то более глубокому. Но от этого осознания ей становилось ещё тревожнее и приятнее одновременно.

– Конечно. Хотелось бы продолжить наблюдение, – стараясь придать голосу официальную окраску, ответила она. – И… поговорить побольше.– Может, встретимся завтра в это же время? – предложил он, отводя руку от зеркала.

Джек кивнул, и, попрощавшись, отправился в душевую зону, оставляя после себя тихую дрожь воздуха. Фелисса только сейчас заметила, что стоит неподвижно и сердце стучит так, что планшет ловит этот ритм и отмечает: «Сердечный ритм за 120… Показатель растёт. Вероятна эмоциональная реакция». Конечно, растёт! Она вышла из состояния лёгкого транса и записала для себя первый результат утренней встречи: «Субъект Дж.Р. – аномальная синхронизация ЭЭГ. Индекс симпатии повышен».

Мысль о том, что они снова увидятся, порождала приятное чувство нетерпения.Весь день прошёл в суматохе. Как ведущему специалисту «НейроПульса», Фелиссе нужно было провести рабочую встречу с коллегами: они собирались расширять тестовый проект резонансных тренажёров на всю сеть фитнес-центров. Роботы-ассистенты уже загружали обновлённые нейросети, чтобы отслеживать эмоции посетителей и корректировать нагрузки. В голове Фелиссы всплывал образ Джека: серьёзный профиль, спокойная манера говорить, а внутри – волна взаимности.

На следующее утро Фелисса поспешила в «НейроПульс» пораньше. Но в зале уже было оживлённо: в утренние часы все спешили «зарядить себя» перед рабочим днём. Роботы-сфероиды сновали вдоль дорожек, мягко покачивались в воздухе на антигравитационных движителях. Фелисса направилась к зеркалам – туда, где они встречались вчера. И застыла, увидев Джека у одной из беговых дорожек. Он что-то увлечённо изучал в консоли, склонившись к ней вполоборота. Но стоило ему заметить её приближение, как он выпрямился и улыбнулся:

– Рада вас видеть, – коротко проговорила она.– Вы пришли. И я сразу понял, что все эти показатели правдивы. – Он указал на панель, где снова была видна та же волна «резонанса», что и вчера.

Фелисса заняла соседнюю беговую дорожку, ввела свои настройки. Отражение в зеркале снова проявилось лёгкой рябью, словно приветствуя их. Секунды спустя – вспышка на экране планшета: системы «НейроПульса» зафиксировали их синхронизацию ещё быстрее, чем вчера.

– Всё совершенно новое, – кивнула Фелисса. – До конца не понимаем, как сочетание эмоциональных и нейронных импульсов людей будет влиять на их поведение.– Потрясающе, – задумчиво сказал Джек, начиная разогрев. – Я провёл ночь, изучая те статьи, которые удалось найти в открытом доступе. Технология эта – настоящее чудо. Но ведь никто не может предсказать все последствия?

Она включила дорожку, начав с лёгкого шага. Рядом Джек шёл в том же ритме, точно отражение в зеркале. И вдруг появился странный эффект: их собственные отражения сместились на миллисекунду вперёд, словно предвосхищая движение. Это была новая аномалия.

– Это похоже на обратную связь между сканером и нашими мозговыми волнами, – предположила Фелисса. – Он улавливает наш двигательный импульс на долю секунды быстрее, чем мы сами его осознаём.– Видите? – прошептал он. – Кажется, зеркала «знают», что мы собираемся сделать, чуть раньше нас самих.

Она ощутила, как поднимается волна адреналина, будто накануне большого научного открытия. Возможно, у них на глазах проявляется эффект коллективного сознания, пусть и крошечный, но реальный.

– Я думаю, эмоциональные импульсы можно скоординировать, чтобы усиливать или подавлять чувства. Даже влюблённость.– Доктор Арден, – мягко заговорил Джек, наращивая темп бега. – А что, если этот проект «Резонанс» способен менять отношения между людьми так, что мы даже не отдаём себе отчёта? – Мы стараемся отслеживать любой вред. Но что вы имеете в виду?

Сердце у Фелиссы пропустило удар. Он коснулся темы, которая не давала ей покоя вот уже несколько дней: действительно ли их взаимный интерес естественен или в нём есть вклад технологий?

– Я считала, что система лишь регистрирует и слегка поддерживает то, что уже возникает внутри, – произнесла она, стараясь не выдать в голосе волнение. – Но возможно, вы правы: мы играем с огнём, вмешиваясь в субтильные процессы мозга.

Он посмотрел на неё так, что она поняла: какова бы ни была роль технологий, есть ещё что-то их личное, неподвластное программным алгоритмам.

Джек выключил дорожку, и они вместе отошли в сторону, подальше от шумящих роботов-ассистентов. Там находилась небольшая зона отдыха, окружённая витражными панелями, где посетители обычно остывали после тренировки. Отражения в зеркальных поверхностях всё ещё танцевали, но уже чуть спокойнее.

– Я долго был один, – тихо признался он. – Ушёл в работу, замкнулся в исследованиях. И вдруг эта система, эти зеркала… и вы. Я ощущаю, что начинаю жить иначе.

Фелисса ощутила непреодолимое желание дотронуться до его руки. И когда она это сделала, небольшая синяя вспышка появилась на её планшете – «Резонанс-скан» зафиксировал резкий подъём общего индекса. Как будто технологическая версия «искорки» между людьми, подумалось ей.

– Я тоже, – сказала она. – Понимаете, хоть я и разработчик, но для меня всё новое на личном уровне. До вас никто не вызывал во мне такого… ответного импульса.

В голове загудели все формулы и схемы, которые она знала о работе человеческого мозга. А в сердце – лишь тихо и настойчиво звучал зов неизвестной, но манящей близости.

– Может, выйдем прогуляться? – предложил Джек. – Подальше от избыточного сканирования.

Фелисса улыбнулась. Ей вдруг отчаянно захотелось узнать, какие у него привычки, какие книги он читает, что любит на завтрак, и действительно ли их чувства взаимны «по-настоящему». Или технология всё же «подстегнула» эти эмоции? Но как бы то ни было, она чувствовала: неважно, с чего именно началось – важно, что всё, происходящее между ними, кажется ей правильным.

– Давайте, – согласилась она, – надо выйти за границы этого эксперимента.

Они оставили беговые дорожки, зеркало и роботов позади, спустились по плавной пандусной дорожке к лифту со стеклянной кабиной. На мгновение, в отблесках полированного металла, Фелисса увидела их совместное отражение: двое человек, которые идут рядом, почти касаясь плечами. Там не было ни ряби, ни искажений – только тёплый свет, падающий на их лица.

Когда двери лифта закрылись, и платформа мягко поплыла вниз к центральному вестибюлю, Фелисса с облегчением вздохнула. Вне диапазона сканера! При этом где-то в глубине сознания она ощутила, что «Резонанс» всё равно остался с ними. Не прибор, не система – а тот живой резонанс, который возникает, когда два человека вдруг обнаруживают, что их души настроены на одну волну.

– Бояться можно чего угодно, – откликнулась она. – Но мы рождены, чтобы познавать. Если бы мы не решились на риски, люди до сих пор сидели бы в пещерах.– Скажите, – спросил Джек, когда на табло сменился этаж, – не боитесь ли вы, что всё это лишь эффект технологии?

Он улыбнулся и чуть наклонился к ней. Словно в подтверждение её слов, внутри лифта вспыхнул слабый индикационный свет: у обоих сработали сенсорные браслеты, синхронизированные друг с другом. Они не выключили программы до конца, и приборы всё ещё улавливали импульсы, подтверждая их эмоциональное сближение.

Фелисса подняла глаза к Джеку – и понялось без слов, что сейчас их ждёт не просто научный спор и не только бег на дорожках. Их ждёт нечто гораздо более сложное и прекрасное. Губы приблизились, и лифт на миг словно застыл, хотя на самом деле он продолжал мягко скользить вниз.

И точно, подумала она: «Мы – на грани видимости, за которую обычно не заходим. Но что, если там – новая реальность?»

Они вышли из здания, окунаясь в утренний свет мегаполиса. Стоя на гранитной площадке перед «НейроПульсом», Джек и Фелисса увидели, как сверху в прозрачном куполе фитнес-центра всё ещё светился их «Резонанс-скан». Отсюда казалось, что это просто яркий узор, не несущий никакой особой тайны. Но они оба знали: таинственность и чудо скрываются как раз в незаметных деталях – в том, что ускользает от взгляда, будучи «на грани видимости».

Солнечные лучи коснулись их лиц, и они вместе двинулись по тротуару, растворяясь в человеческом потоке. Впереди у них были долгие разговоры, смелые гипотезы и новые открытия – не только научные, но и сердечные. А зеркало, которое снова увидит их завтра, наверняка покажет то же самое мерцание и тот же «индекс симпатии», что растёт в ритме их сближенных сердец.

И, возможно, в этом новом мире высоких технологий, где всё так легко поддаётся контролю, именно эти бесконтрольные чувства и есть самая живая, человеческая черта…