Соблазнить незнакомца

Шайла Блэк

"Соблазнить незнакомца"

Серия: Запретные признания (книга 3)

Автор: Шайла Блэк

Название на русском: Соблазнить незнакомца

Серия: Запретные признания

Перевод: zhenechka_poyma

Сверка : Amelie_Holman

Бета-корректор: Султана

Редактор : Amelie_Holman

Оформление: Skalapendra

Аннотация

Насколько глубоко она падет после одной ночи с горячим незнакомцем?

Я Калла. Я ответственная. Люблю планировать. Всегда осторожная. Пока я не увижу великолепного незнакомца с грубыми руками и мрачным настроением. Я хочу его. Когда он делает мне неприличное предложение, я делаю что-то безрассудное. Соглашаюсь. Я следую за незнакомым мужчиной в его гостиничный номер и отдаю свое тело. Но он может оказаться большим, чем я могу вынести. Особенно когда я узнаю шокирующую личность моего сексуального незнакомца…

Наслаждайся этим запретным признанием. Счастливый конец гарантирован!

Глава 1

Лас Вегас

4 часа дня

Калла

Высокий мужчина с темной бородой и еще более темными глазами, входящий в шикарный бар отеля, возможно, самый великолепный мужчина, которого я когда-либо видела.

О, Боже.

Я сажусь немного прямее на барном стуле и бросаю косой взгляд, когда незнакомец останавливается в шести футах от меня. Он жестом просит у бармена пива, затем хлопает руками по стойке и опускает голову. Я не могу не заметить его руки – большие и загорелые, с ярко выраженными венами, идущими от заросших волосами предплечий до костяшек пальцев. Длинные пальцы сужаются к чистым, коротким ногтям.

Я дрожу. Я охвачена вожделением. Мой фетиш – крепкие мужские руки, и его руки – это то, о чем я мечтаю.

Хотя его голова опущена, он не кажется унылым. Или убитый горем. Но он что-то чувствует… Расстроен? Раздражен?

Наконец, он поднимает голову и смотрит прямо перед собой. Я мельком вижу выражение его лица в массивном зеркале над баром. Он злится. Чрезвычайно, невероятно взбешен. Ярость в его глазах должна была напугать меня. Она могла запускать ракеты и сжигать землю.

Как ни странно, я еще больше возбуждаюсь. Или, может, это просто его общее воздействие на меня.

Как будто внезапно осознает, что не один, он переводит взгляд. Наши взгляды встречаются в зеркале. Мое сердце бешено колотится. Я должна отвести взгляд, дать ему минутку уединения, чтобы разобраться с тем, что его беспокоит. Но я, кажется, не могу оторваться от него.

Он поворачивает голову, прищурив глаза, и все его внимание падает на меня. У меня перехватывает дыхание.

Влиял ли на меня когда-нибудь так какой-то мужчина?

Простой ответ? Нет. Никогда. Ни разу.

И я наслаждаюсь каждым мгновением, проведенным под его пристальным взглядом.

– Что?

Его агрессивный окрик пугает. Его голос такой же грубый и безжалостный, как и выражение его лица.

– У тебя все в порядке?

Он долго молчит, и я убеждена, что он собирается отшить меня. Сомневаюсь, что он настроен на разговор. И я уверена, что притяжение совершенно одностороннее.

Наконец, он рычит:

– Как тебя зовут?

Я сглатываю.

– Калла.

Его взгляд опускается на мой почти пустой стакан.

– Что ты пьешь, Калла?

– Амаретто.

Как раз в этот момент бармен ставит перед великолепным незнакомцем запотевшую кружку какого-то темного импортного пива. Тогда я понимаю, что он так и не назвал своего имени.

– Принеси ей еще, – говорит он бармену.

Я должна отказаться. Я сошла с самолета из Лос-Анджелеса три часа назад и до сих пор не пообедала. Знаю не глядя, что приближается время ужина, и я должна найти чем наполнить желудок, прежде чем выпью еще. Но если этот достойный дрожи незнакомец угощает меня выпивкой, я собираюсь улыбнуться ему, принять напиток и продолжать пялиться.

– Спасибо, – бормочу я.

Когда бармен отходит, чтобы смешать мой коктейль, великолепный мужчина наклоняет голову.

– Кто-нибудь когда-нибудь приводил тебя в неописуемую ярость?

Я обдумываю его вопрос. Когда я жила с соседкой по комнате в колледже, которая однажды была близка...

– Нет.

Но разочаровывала меня? Ах, да. Все время.

– Так у тебя нет совета?

Он залпом выпивает половину пива, не подавая и намека на то, что на самом деле наслаждается им.

– Кроме как сказать, что неразумно пытаться утопить это в выпивке, нет.

Он хмыкает, прежде чем выпить еще немного.

– Я должен был догадаться, что ты никогда не была так зла. У тебя нимб.

– Что это значит?

– Верхний свет отражается от твоих блестящих светлых волос. Когда я вошел, это было первое, что я заметил. Из-за этого ты выглядишь так, будто у тебя нимб. – Его глаза снова сужаются. – У тебя такое же ангельское личико.

Это комплимент или насмешка?

Бармен ставит мой новый напиток и убирает пустой стакан. Я вижу, как на его губах появляется улыбка, прежде чем он исчезает в задней комнате, оставляя меня наедине с угрюмым незнакомцем.

– Я не ангел, – возражаю я.

Он поднимает чернильно-черную бровь и изучает меня так пристально, что мне приходится бороться, чтобы не съежиться под его взглядом.

– Тебе меньше двадцати пяти. У тебя есть постоянная работа. Твоя квартира всегда в чистоте и безупречности. У тебя, наверное, никогда не было ничего, кроме штрафа за парковку. И... – Он наклоняется, темные глаза сверлят меня, как будто он может читать мысли или заглядывать в душу. – Держу пари, у тебя было меньше пяти любовников. У тебя определенно никогда не было секса на одну ночь. Там, откуда я родом, это делает тебя ангелом.

У меня отвисает челюсть. Да, я разинула рот, но… как он так много обо мне понял?

– Что заставляет тебя так думать?

– Более пятнадцати лет в правоохранительных органах. Ты хорошо разбираешься в людях. Собираешься попытаться убедить меня, что я ошибаюсь?

– Дело не во мне. – Я прочищаю горло. – Прости, если я вмешалась. Я увидела, что ты злишься, и спросила, все ли с тобой в порядке. Если ты не хочешь, чтобы кто-то вмешивался, то я не буду.

Наконец, он садится на табурет рядом со мной и допивает пиво. Тепло его бедра рядом с моим мешает сосредоточиться на чем-либо, кроме него.

– Я этого не говорил, ангел. Я просто ищу способ справиться с гневом, так как не могу выбить из своего отца все дерьмо за то, что он упрямый мудак.

– Я вроде как понимаю это. Знаю, говорила тебе, что выпивкой не унять гнева, но я пытаюсь сделать то же самое. Моя мама... идиотка.

Он отрывисто смеется. Это сопровождается выражением, которое не совсем похоже на улыбку, но близко. И это делает его еще более ошеломляющим. Его глаза потеплели. Меня еще больше тянет к нему.

– Так что я в ярости, а ты... разочарована, полагаю. Если выпивка не помогает, каков наш следующий вариант?

– Что бы ты обычно сделал, чтобы избавиться от гнева?

– Сходил в спортзал. Но я в городе всего на тридцать шесть часов, поэтому не захватил с собой спортивную одежду. А как насчет тебя?

– Я тоже в городе только до утра воскресенья.

– Нет, я имею в виду, что ты делаешь, чтобы избавиться от своего гнева?

– Я пытаюсь медитировать.

Но у меня это не очень хорошо получается.

Он фыркает.

– Да, это не для меня.

– Иногда пью ромашковый чай или смотрю комедию.

Еще две вещи, которые не могу себе представить, чтобы он делал.

Он качает головой.

– Да... нет. Я должен выяснить, как не быть невероятно злым – по крайней мере, настолько, чтобы вести себя цивилизованно – к завтрашнему полудню.

– Ты действительно можешь так долго злиться?

– Я медленно закипаю. Требуется многое, чтобы вывести меня из себя, но как только… Я только что вернулся после встречи с отцом. Я уже знаю, что какое-то время буду злиться. – Он вздыхает. – Я даже не знаю, зачем приехал в Вегас. Он позвонил, и я подумал, что смогу спасти его. Я тупой.

– Я нахожусь в похожей ситуации. Моя мама безответственная и импульсивная. Она совершает одну и ту же ошибку снова и снова. Как сейчас.

– И ты здесь, чтобы остановить ее?

Я качаю головой.

– Для этого уже слишком поздно. Я здесь только потому, что она вынудила меня.

– И ты не сердишься из-за этого?

– Сержусь, но думаю, что просто пережидаю это в данный момент.

– Идиотизм моего отца – это что-то новое. Я не фанат. – Он постукивает большим пальцем по стойке бара. – Я должен быстро придумать, как с этим справиться. Но мы исключили выпивку, тренировки, чай и телевизор. Есть еще какие-нибудь предложения? У меня есть только один вариант, и я сомневаюсь, что ты захочешь его услышать, ангел.

От низкой ноты в его голосе у меня перехватывает дыхание. Его предложение, вероятно, то же самое, что горит огнем в моей голове.

– Скажи мне, – бормочу я.

Он смотрит на меня черными глазами. Момент кажется застывшим. Из динамиков над головой доносятся смутно знакомые звуки гитарного риффа, одновременно мягкого и провокационного.

– Секс.

Я сглатываю. Сердце бешено колотится. Я чувствую, что краснею. Буду ли я с ним? Если бы он спросил, то да. Я все еще не уверена на сто процентов, что он заинтересован. Также не уверена, что это не так. Но он мне нравится. Очень. Глубоко. Неимоверно.

Как бы ни звали этого великолепного незнакомца, он прав. У меня было несколько парней, которые совершенно не приводили меня в восторг. Я отодвинула романтику на второй план, чтобы сосредоточиться на карьере блогера о еде в последние несколько лет. У меня не было секса дольше, чем мне хотелось бы помнить. И у меня никогда не было секса на одну ночь.

Мне вдруг захотелось сделать для него исключение.

– Да.

Он пристально смотрит на меня.

– Да... Это разумное предложение? Или да, ты позволишь мне заняться с тобой сексом?

Я залпом выпиваю половину своего напитка и иду ва-банк.

– И то, и другое.

Он не сразу вскакивает на ноги и выталкивает меня из бара.

– Почему?

– Такое, – я пожимаю плечами, – чувство. Что я должна. Что я пожалею, что упустила тебя, если не сделаю этого. Но ты, возможно, совсем не имел в виду меня, так что...

– Имел.

Он наклоняется ближе, и я не могу перестать смотреть в его блестящие темные глаза или на фантастически длинные ресницы. Для мужчины он прекрасен.

– Я захотел тебя, как только вошел сюда.

У меня перехватывает дыхание в груди.

– Я тоже.

– Ты остановилась в этом отеле?

Я качаю головой.

– Моя мать остановилась здесь. Я остановилась в конце Бульвара.

– Мой номер наверху, если ты действительно готова, Калла. Но есть одна вещь.

Неужели я собираюсь сделать это, быть близкой с мужчиной, имени которого я даже не знаю?

Да, действительно собираюсь. Я, девушка, которая никогда не делала ничего импульсивного? Я собираюсь хоть раз пожить на грани.

– Что?

– Я не нежный мужчина, даже в хороший день. И, Калла, сегодня не самый лучший день. – Он берет меня за подбородок так сдержанно, что я вздрагиваю. – Я не причиню тебе вреда... Но я не буду с тобой мягок.

Он именно такой мужчина, о котором я втайне мечтала – больше, чем в жизни, ответственный, переполненный тестостероном. Основа. Альфа. Дикарь.

Со времен колледжа мои подруги настаивали на том, что их жизнь намного лучше без мужчин и брака, посещали митинги и марши и настаивали на том, что их коллеги–мальчики настолько мужественны, что это токсично. Я улыбнулась и кивнула, полностью соглашаясь с тем, что женщины должны получать равную оплату за равный труд и что женщины могут быть такими же способными, как и мужчины. Но мой образованный мозг находится в постоянном конфликте с первобытными побуждениями моего тела. Я жажду мужчину, который источает агрессию, чтобы обратить на меня все свое едва сдерживаемое сексуальное влечение.

Я ненавидела эти желания. Стыдилась. Мои подруги были бы в ужасе и потребовали бы, чтобы я немедленно переборола их. Я пыталась. Много раз. Я даже приняла их предложение купить вибратор получше.

Это не работает. Ничего не работает.

Может, этот незнакомец вылечит меня. Он либо уймет мой зуд, либо докажет, что моя фантазия смешна. Что бы ни случилось, мне будет лучше. Кроме того, если я не попытаюсь сдаться мужчине, от которого каждый дюйм моей кожи искрится, не буду ли я всегда сожалеть, что прошла мимо него?

– Я не хочу, чтобы ты был мягок, – бормочу я.

Что-то в его лице меняется. Нерешительность в его черных глазах внезапно тает во вспышке жара.

– Тогда нам больше не о чем говорить. Пойдем.

Когда он зовет бармена, я кладу пальцы ему на руку. Он такой же теплый и жесткий, как я и представляла.

– Есть. Одна вещь.

– Что?

– Ты женат или находишься в отношениях?

Я не могу с этим жить.

Он не носит обручального кольца, и я не вижу линии загара там, где когда-то было кольцо, но это не всегда что-то значит.

– Нет.

Он не колеблется и не отводит взгляда. Я совсем не знаю этого человека, но каждый внутренний инстинкт подсказывает мне, что он честен.

– Спасибо. Разве ты не хочешь знать, одинока ли я?

Он качает головой.

– Я знаю таких, как ты. Ты бы не сказала «да», если бы была не свободна.

– Не сказала бы, – соглашаюсь я, голос дрожит от предвкушения.

Он быстро расплачивается с барменом, и я обдумываю все, что когда-либо слышала о безопасном перепихоне. Я должна кому-нибудь сказать, куда иду и с кем. Я должна создать время регистрации и запасной план.

Я ничего такого не делаю. Моя интуиция подсказывает, что я буду в стопроцентной безопасности с этим сексуальным незнакомцем. Может, это глупо, и я об этом пожалею. Но на этот раз я отключаю логику и полагаюсь на инстинкт.

Он крепко сжимает мою руку и выводит меня из пустого бара сквозь дымный шум казино, прежде чем остановиться у лифтов. Внизу стоит группа бизнесменов, регистрирующихся для участия в конференции, а также семья, готовящаяся к выходным. Несмотря на то, что уже далеко за полдень, пара девушек уже пьяна и пристает к проходящему мимо служащему казино.

Когда двери лифта открываются, часть толпы вываливается наружу, затем остальные, ожидающие рядом с нами, запрыгивают внутрь. Я двигаюсь, чтобы последовать за ним, но незнакомец притягивает меня обратно к своему телу. Его эрекция касается изгиба моей задницы, когда он перекидывает мои волосы через одно плечо и шепчет в противоположное ухо.

– Мы подождем следующий.

Как только дверь закрывается, звон в нескольких футах от меня говорит о том, что ждет еще одна машина. Он подталкивает меня к лифту, почти неся меня, когда мои шпильки мешают мне соответствовать его длинноногому, пожирающему землю темпу. Как только мы оказываемся внутри, он ставит меня на пол и нажимает кнопку, чтобы закрыть дверь лифта. Затем он поворачивается с темным, горящим взглядом, сексуальное намерение нарисовано на его лице. Он собирается использовать меня в полной мере и наслаждаться каждым моментом выворачивания моего тела наизнанку.

Сердце останавливается. Мозг кричит, чтобы я проявила осторожность и отступила.

Я не слышу слов.

Он обнимает меня рукой за талию. Свободной ладонью он хватает меня за затылок, прижимая к себе, пока я не поднимаю взгляд, ловя свое отражение в его глазах.

– Последний шанс.

Чтобы отступить?

– Я сказала «да» не без причин.

– Не говори, что я тебя не предупреждал.

Он нажимает кнопку двенадцатого этажа, и лифт начинает со свистом подниматься.

Наверное, мне следует задать ему вопросы или сказать, что у меня никогда не было любовника, который подавлял бы меня. Или просто умолять его о пощаде. Но я ничего из этого не хочу. Я не знаю ни одного такого человека, как он, среди пьющих кофе, отращивающих бороду, просвещенных пресных мужчин в моем кругу знакомых. Я бы солгала, если бы сказала, что мне не было любопытно и я не возбуждена... и не готова предаваться всем своим фантазиям.

– Верно подмечено.

Его глаза становятся невероятно темными, когда он теснит меня своим большим телом. Он жесткий и подавляющий. От него пахнет деревом, кожей и феромонами. То, как он сжимает в кулаках мои длинные волосы и тянет, пока у меня не начинает покалывать кожу головы, возбуждает. Затем он прижимает меня к стене лифта и просовывает колено между моих ног, юбка-карандаш задирается к бедрам. Мое сердце бешено колотится, когда он сжимает меня в своих крепких объятиях и переносит извивающийся вес на свое бедро.

– У тебя проблемы, ангел.

Боже, я едва могу дышать от волнения.

– Что ты собираешься делать?

– Заставлю тебя кончить, прежде чем мы выйдем из этого лифта.

Когда я охаю, он проглатывает звук ртом. Он не просто прикасается твердыми губами к моим. Он врывается в мой рот, захватывая его так же основательно, как и мою волю. Он целует меня так, словно я принадлежу ему. Он делает меня своей одним движением языка. Я не могу найти в себе ни капли воли, чтобы сопротивляться.

Затем он направляет мои бедра, чтобы они покачивались на его ноге. Жар вспыхивает у меня между ног, распространяясь по всему телу и сжигая здравый смысл. Кожа грозит расплавиться от его прикосновения.

Кажется невозможным, что после одного бесконечного поцелуя и едва ли тридцати секунд прикосновения его колена к моей чувствительной плоти я буду не только страдать, но и на грани оргазма. Хотя я не могу этого отрицать. Я чувствую это, кровь и жажда скапливаются прямо у меня между ног.

Я сжимаю его большие плечи через рубашку, впиваясь ногтями, когда он снова безжалостно проникает в мой рот и усиливает давление на пульсирующую киску. Умоляющее мяуканье вырывается из меня. Я никогда не слышала, чтобы издавала такие звуки. Я не думаю, что что-либо когда-либо заставляло меня так отчаянно хныкать. Но я не могу остановиться, не больше, чем не могу перестать извиваться на его твердой ноге, чтобы достичь кульминации, до которой просто невозможно дотянуться.

– Кончай, – рычит он.

Как будто его голос открыл мои шлюзы, я внезапно не могу сдержать оргазм. Я прижимаюсь к нему, все тело трясется и дрожит, когда он проглатывает мой долгий, мучительный стон удовлетворения своим жадным ртом, удерживая меня в подвешенном состоянии во время шокирующего, непреодолимого экстаза.

Проходит много времени, прежде чем я безвольно падаю в его объятия, хватая ртом воздух.

– Как ты себя чувствуешь?

Я не могу пропустить довольную улыбку на его лице, когда он отступает и разглаживает мою юбку на бедрах, как раз вовремя, чтобы услышать звон лифта. Лифт резко останавливается.

Я моргаю, глядя на него, задаваясь вопросом, кто он, черт возьми, и что за мужчина способен довести меня – застегнутую на все пуговицы Каллу Блэр – до оргазма в публичном месте, тем более так быстро.

– Ошеломлена, – шепчу я. – Мне следовало бы бояться.

– Боишься?

– Нет.

Двери лифта стремительно распахиваются. Незнакомец берет меня за руку и ведет мимо троицы ожидающих бизнесменов, которые мгновенно прекращают свой оживленный разговор, чтобы посмотреть. Я не сомневаюсь, что моя блузка помята, щеки раскраснелись, а губы распухли. Они знают, чем мы занимались.

На этот раз мне все равно.

Незнакомец обнимает меня защитным жестом и смотрит в их сторону. Мгновенно все трое отводят взгляды и замолкают в неловком молчании, пока заходят в лифт, который мы только что покинули.

Как он оказывает такое влияние на людей? Его присутствие, кажется, просто подавляет всех вокруг. Похоже, они с одного взгляда подчиняются его безмолвной воле. Что это? И почему?

Двери лифта закрываются за нами, затем его руки снова сжимаются на мне. Он отрывает меня от земли и прижимает к своему телу. Это инстинкт самосохранения – обхватить его ногами за талию и держаться изо всех сил.

– Что ты делаешь? – требую я.

Он смотрит на меня, его черные глаза блестят.

– Господи, я уже могу сказать, что ты будешь сладкой, и мне будет трудно держать свой рот подальше от тебя.

– Ты можешь поцеловать меня, – говорю я, потому что он выглядит так, будто хочет этого.

Улыбку, которая появляется на его лице, можно назвать только грязной.

– Я не говорил о твоих губах, ангел.

Мне требуется всего секунда, чтобы понять его намек. Мои глаза расширяются.

– Ой.

– Если мокрое пятно на моем бедре что-то говорит, то твоя киска невероятно сочная. Так что, черт возьми, да, я собираюсь приложить к ней свой рот.

Как бы я ни была в ужасе от мысли, что испачкала его штаны, меня еще больше возбуждает мысль о том, что его голова окажется у меня между ног. О том, как его язык касается самой интимной части тела.

Но…

– Справедливое предупреждение. Я никогда, гм... особо не реагировала на это в прошлом.

Он фыркает.

– Тогда кто-то делал это неправильно, и я буду счастлив доказать, что он был идиотом.

Когда незнакомец останавливается перед дверью в середине коридора, он ставит меня на ноги, чтобы вытащить ключ-карту из кармана. Он больше не тратит время впустую, рассказывая мне, как хорошо он может это сделать или что я должна дать ему шанс. Он просто вставляет ключ, распахивает дверь и подталкивает меня внутрь, положив руку мне на поясницу.

В ту секунду, когда за нами с глухим стуком закрывается дверь, он начинает расстегивать пуговицы серой рубашки. Смутно я осознаю, что должна сделать что-то еще, кроме как пялиться. Но я не могу. Я просто смотрю, как он дюйм за дюймом обнажает бронзовую, стальную, мускулистую плоть.

Когда он стягивает одежду и вешает ее на спинку ближайшего стула, я сглатываю. Его торс похож на фотографию из журнала. Широкие плечи уступают место крепким рукам. Твердые грудные мышцы между ними набухают с мощной силой. Его рельефный пресс свидетельствует о здоровом образе жизни и очень чистой диете. Мой взгляд скользит вниз, вниз – и я обнаруживаю, что пялюсь на его очевидную эрекцию. Она такая же большая и жесткая, как и все остальное в нем.

Даже глядя на него, я чувствую слабость.

– Я умерла и попала в рай.

Слова вырываются прежде, чем я успеваю себя остановить.

Он смеется.

– Или я мог бы замучить тебя до смерти, ангел. И к утру ты будешь знать каждый дюйм дьявола.

О, пожалуйста, пожалуйста…

– Есть какие-нибудь возражения?

Он крадется ко мне и снимает ремешок сумочки с плеча, затем кладет ее на ближайший комод.

– Нет. – Я качаю головой. – Ни одного.

– Хорошо. Я хочу тебя обнаженной. И хочу услышать твой крик, когда ты кончишь для меня.

От его слов меня бросает в жар. Но я вздрагиваю и проглатываю утверждение, что он, вероятно, не сможет заставить меня кончить дважды за одну ночь. Ни одному мужчине это никогда не удавалось. Даже мой верный парень, работающий на батарейках, иногда испытывает трудности.

Внезапно я перестаю сомневаться в этом незнакомце. Я убеждена, что он может растопить меня, сделать мягкой в своих больших руках и манипулировать моим телом, чтобы делать все, что он хочет.

– Я собираюсь снять с тебя блузку, – бормочет он, скользя рукой по моему торсу и проводя костяшками пальцев по груди, прежде чем провести большим пальцем по тугой вершинке.

Волна проносится по моему телу. Я втягиваю воздух. Мои соски никогда не были особенно чувствительными. Но для него? Одно прикосновение, и я готова умолять.

Что еще этот незнакомец сможет сделать со мной до восхода солнца? Я не знаю, но у меня такое чувство, что это изменит все мои представления о сексе.

Глава 2

Квинт

Я не могу перестать смотреть на изящное лицо Каллы. Независимо от того, что она говорит, она ангел, и мне требуется вся моя воля, чтобы не опустошить ее там, где она стоит. Если она не откроет соблазнительные, накрашенные красным губы и не скажет что-нибудь в ближайшее время, я сотру зубы в чертову пыль. Или швырну ее на кровать, погружусь глубоко и не отпущу, пока она не заплачет.

– Калла?

– Да, – выдыхает она.

– Пожалуйста. Сними ее.

Спасибо, черт возьми.

Менее тридцати минут назад я направился в бар, чтобы выпить столь необходимую дозу алкоголя, но я остался ради нее. Смотреть на нее. Чтобы говорить с ней. Прикоснуться к ней. Я не думал, что она действительно согласится позволить мне трахнуть ее. Конечно, я сказал, что секс меня успокоит, но нахождение рядом с ней только поднимает мое либидо. Я чувствую себя бешеной собакой, рвущейся с цепи. Моя потребность съесть этот восхитительный, задыхающийся кусочек женщины граничит с опасностью.

В ней есть что-то такое, от чего я не могу уйти.

Я опускаю руки к мерцающим жемчужным пуговицам спереди ее блузки, дразнящим меня. Одну за другой я расстегиваю их, не сводя с нее глаз. Чертовски приятно слышать, как учащается ее дыхание, видеть, как краснеют щеки, и наблюдать, как бьется пульс на шее. Я не знаю, с кем она была в постели в прошлом, но я полон решимости заставить ее забыть каждого из этих ублюдков. Я не знаю, почему. Это желание совершенно иррационально. Но если я сосредоточусь на том, чтобы заставить ее кричать для меня всю ночь, может быть, я забуду, по крайней мере, на какое-то время, – что мой отец упрямо намерен завтра совершить самую большую ошибку в своей жизни.

И, может, я буду лучшим трахом, который у нее когда-либо был. Может, она никогда меня не забудет.

Я расстегиваю последнюю пуговицу ее белой блузки и стягиваю ткань с плеч. На ней практичный бюстгальтер коричневого цвета. Никаких кружев. Никаких украшений. Размер ее груди средний, и это нормально, потому что, во-первых, я любитель задниц. И во-вторых, ничто в остальном в ней вообще не кажется средним. Ее кожа похожа на бархат. Линии тела гибкие, почти изящные. Я жажду возможности исследовать ее.

– Сними туфли и юбку, – требую я.

Она кусает губу и сбрасывает каблуки, когда я направляюсь к окну от пола до потолка и задергиваю шторы. У меня неприлично прекрасный вид на Стрип, и это здорово. Но я не позволю какому-нибудь извращенцу в одной из соседних башен заглянуть и посмотреть, что сейчас принадлежит мне. С другой стороны, я хочу искупать Каллу в свете. Я хочу видеть ореол, окружающий ее, когда я трахаю ее грязно и грубо.

К тому времени, как я поворачиваюсь, она уже сняла юбку и повесила ее поверх моей рубашки на спинку стула. Ее трусики подходят к лифчику – скромные и практичные, – но ее затаивший дыхание взгляд угрожает лишить меня того небольшого самообладания, которое у меня осталось.

Я прохожу через комнату, наслаждаясь тем, как ее соски становятся тверже, чем ближе я нахожусь.

– Не смотри на меня так.

– Как?

Она хмурится.

– Как будто ты ждешь, когда я прикоснусь к тебе.

– Но я жду, – шепчет она, заставляя меня пылать. – Мне просто жаль, что я не надела что-нибудь сексуальное.

– Ты в своем теле, не так ли?

Легкая улыбка скользит по ее губам.

– Держу пари, ты действительно умеешь красиво говорить.

– Нет. – Обычно я не трачу время впустую. – Я хочу тебя обнаженной, Калла.

– А как же ты?

Может, она не понимает, что ее застенчивый, кокетливый вопрос только заводит меня. Что все в ней делает мой член жаждущим и твердым. Или что, как только я сниму штаны, я войду в нее.

Она поймет это.

– Поверь мне. Ты получишь каждый дюйм.

Я беру ее за плечи – черт, она такая мягкая – и вглядываюсь в ее лицо, глубоко в эти голубые глаза.

– Какие-нибудь жесткие ограничения? Вещи, которые ты не будешь делать в постели?

– Нет.

О, черт. С таким же успехом она могла бы просто поджечь меня.

– Ты можешь пожалеть об этом ответе, ангел.

– Ты мог бы, – возражает она. – Обычно я не очень... сексуальна.

Ее слова звенят у меня в голове. Не очень сексуальна? Кто это сказал?

– Но по какой-то причине, – продолжает она, залезая за спину и расстегивая лифчик, – я чувствую себя с тобой по-другому.

Да, я тоже чувствую себя с ней по-другому. Более погруженным. Более... связанным. Более решительно настроенным дать ей лучший опыт, чем у нее когда-либо был.

Когда она стягивает бюстгальтер, я задерживаю дыхание. Он падает на пол. Она стоит передо мной полуобнаженная, золотые локоны ниспадают на ее дрожащие плечи. Я схожу с ума.

У нее дерзкие сиськи. Круглые изгибы над грудной клеткой выглядят пышно. Ее соски-бусинки увенчаны твердыми вершинками. Я хочу, чтобы они были в моих руках, во рту, вокруг моего члена.

Я указываю на нее пальцем.

– Иди сюда.

Грациозно ступая, она подчиняется, ее взгляд сливается с моим. Когда она останавливается передо мной, поднимает мягкую руку и проводит кончиками пальцев по моему плечу. Ее свободная рука поднимается к другой, и ее прикосновение превращается в ласку. Я должен стараться не дрожать. Мне приходится работать еще усерднее, чтобы не опрокинуть ее на спину и не погрузиться в нее. Так как я планирую сделать с ней много совершенно грязных вещей сегодня, я позволяю ей принять меня и познакомится с моим телом, с ощущением моей кожи.

– Я хочу прикасаться к тебе везде, – шепчет она.

– Я не буду тебя останавливать.

Улыбка скользит по ее лицу, когда кончики пальцев скользят по моим грудным мышцам, ребрам, спускаются по прессу... и играют с поясом.

Я втягиваю воздух.

– Ангел...

– Что?

Она дергает меня за пуговицу на брюках.

– Ты играешь с огнем.

Ее улыбка становится шире.

– Неужели?

О, так она пытается подразнить меня?

– Ты знаешь, что это так.

И в эту игру могут играть двое.

– Ты мне позволишь?

Она расстегивает пуговицу и тянется к молнии.

Я хватаю ее за запястье.

– Будь поосторожней.

Она игнорирует меня и с тихим шипением расстегивает мою ширинку, затем просовывает руку внутрь, чтобы обхватить мой член.

– Мне кажется, что твои угрозы – больше слова, чем реальная опасность.

Ее прикосновение обжигает лучше всего. Я втягиваю воздух сквозь зубы, чтобы сдержать шипение.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, то скоро поймешь, насколько ты ошибаешься.

– Это звучит зловеще.

Но ее страстный взгляд из-под бахромы темных ресниц говорит об обратном. Так же, как и то, как она наклоняется, чтобы запечатлеть легкие поцелуи на моей груди и плечах.

– Калла...

– Да?

Она гладит меня мягко, ритмично, когда ее маленький розовый язычок выглядывает, чтобы поласкать мое плечо, прежде чем она прикусит его.

– Ты продолжаешь предупреждать меня. Не думаю, что ты это серьезно.

– Ты чертовски ошибаешься.

Я обхватываю ее руками за тонкую талию и поднимаю с пола. Она вскрикивает и отпускает меня, моргая и бормоча, когда я откидываю одеяло и бросаю ее спиной на простыни. Прежде чем она даже перестает подпрыгивать, я цепляю пальцами пояс ее трусиков и дергаю их вниз, срывая с ног и кидаю через комнату движением запястья.

Все мое внимание сосредоточено на ее стройных бедрах и мягкой, сладкой киске между ними. Пушок светлых волос говорит мне, что светлые локоны, которые опускаются нежными волнами чертовски близко к талии, являются настоящими. Она скользкая, складки пухлые.

– Черт, ты как шведский стол. Все выглядит так аппетитно, что я не могу решить, с чего начать.

Легкий румянец крадется по ее щекам, и я чертовски рад, что никакой другой извращенец не развратил ее. Внезапно я жалею, что у меня нет больше времени, чтобы сделать работу должным образом, но чертовски уверен, что хорошо использую сегодняшний вечер.

– Чего ты хочешь?

Ее шелковистый голос насмехается надо мной.

Чтобы ты знала, кто главный в спальне.

– Хочу отшлепать тебя по заднице.

Я не даю ей даже мгновения на ответ, просто сажусь рядом с ней и переворачиваю ее извивающееся тело лицом вниз на свои колени.

Она поднимает на меня взгляд, широко раскрыв глаза от шока.

– Ты серьезно?

– Никогда не шлепали?

– Конечно, нет. Мужчины действительно так делают?

Она такая невинная, что я не могу не рассмеяться. Но все намеки на юмор исчезают в тот момент, когда я вижу ее первоклассную задницу у себя на коленях. Подтянутую, круглую, крепкую, бледную. Целуемую. Съедобную.

Я начинаю потеть.

Я не знаю, с кем, черт возьми, она встречалась или почему ему не удалось найти свой член, но…

– О, да. Мужчины определенно делают это, ангел. Готовься.

Подтолкнув, я успокаиваю ее, положив одну руку на поясницу. Другой рукой я разглаживаю и сжимаю сочные половинки – проверяю, готовлю, ласкаю.

– Будет больно?

Поскольку я грязный, извращенный сукин сын, дрожь в ее голосе только больше заводит меня.

– Слегка. На минуту. После этого… Ну, увидишь.

– Л-ладно.

Я удивляюсь тому доверию, которое она мне оказывает. Она до сих пор даже не знает моего имени. Но по какой-то причине она готова отдать мне все.

Неужели она тоже чувствует это необъяснимое притяжение между нами?

Она должна. Это единственное объяснение.

Я бы никогда не причинил Калле боль, но заставить ее чувствовать? Довести ее до предела? Абсолютно, блять, точно.

Задержав дыхание, я поднимаю руку, затем опускаю ее с мягким шлепком по ее левой щечке. Делаю то же самое справа, затем вхожу в ритм. Каждый раз, когда я опускаю руку, удар становится немного сильнее, немного громче, пока ее половинки не начинают приятно розоветь.

Сначала она напрягается, затем – через несколько шлепков – начинает задыхаться и смягчается. За этим следует покачивание. Когда я останавливаюсь, чтобы прижать ладони к ее горячей, жгучей плоти, она стонет. Я улыбаюсь. Затем, черт возьми, да, я ускоряю темп и интенсивность каждого шлепка, пока она не начинает тяжело дышать, ее задница медленно краснеет, и она приподнимается ко мне для большего.

Я растираю и сжимаю ее измученные ягодички, она шипит.

– Если ты хочешь, чтобы я продолжал, Калла, попроси об этом.

Длинные, изумительные волосы, покачивающиеся вокруг моих ног, говорят мне, что она кивает.

– Еще, – выдыхает она. – Не знаю почему, но мне это нужно.

Она, наверняка, не знает. Я знаю. Она доказывает, что является мягкой сексуальной инь для моего грязного, как ад, янь. Даже если бы я специально заказал ее, не уверен, что смог бы найти женщину, которая так хорошо соответствовала бы моим наклонностям, как эта. Я чертовски хочу показать ей все, чего ей не хватало.

– Хорошая девочка, – хвалю я, сжимая и разминая ее чувствительный зад.

Когда она хнычет, я шлепаю ее с большей силой, чем раньше. Она снова дергается. Ее хныканье становятся громче. Я становлюсь еще чертовски жестче.

Проходят минуты. Мою ладонь жжет. Ее зад выглядит красным. И я жду. Подозреваю, что приближаюсь к пределу ее терпимости, но, возможно, я еще не совсем там. Во всяком случае, я надеюсь. Мне чертовски нравится видеть, как моя бронзовая рука соприкасается с ее бледной, гибкой попкой, слышать ее стоны и вздохи, чувствовать, как она извивается и вздрагивает. Я подозреваю, что она любит это так же сильно, как и я.

– Больше?

– Да. – Слово вырывается с слышимым выдохом. – Да.

– Тебе будет больно.

И поскольку я извращенец и не могу устоять, нежно провожу ногтями по ее раскрасневшейся коже.

Она резко втягивает воздух.

– Мне все равно.

Я улыбаюсь. Завтра, когда она попытается сесть, ей будет уже не все равно, но если она будет помнить меня немного дольше, я полностью за.

– Я предупреждал тебя...

Затем я не даю ей шанса передумать, просто наношу дюжину новых ударов по пульсирующей заднице, наслаждаясь тем, как она раскачивается и впивается ногтями в мою икру, когда ее голос срывается на сдавленные крики каждый раз, когда я опускаю ладонь на ее чувствительную плоть.

Когда я останавливаюсь, она дрожит и пытается отдышаться. Легкий блеск пота покрывает ее кожу. Ее задница почти светится. Я мог бы с радостью продолжать полночи. Но знает об этом Калла или нет, с нее хватит. И ее благополучие на первом месте.

Несмотря на это, я не могу устоять перед возможностью поцеловать ее зад, который горячо пульсирует под моим языком. Я провожу кончиком по одной покрытой мурашками ягодице, затем кусаю ее, пока она не взвизгивает и не умоляет.

– О-о-о. Боже мой. Сделай что-нибудь...

Она изо всех сил пытается сесть.

Я кладу ладонь ей на спину, чтобы удержать на месте.

– Зачем?

Я знаю причину, но хочу услышать, как она это скажет.

– Я в огне. Я умираю...

Это заставляет меня усмехнуться. Она действительно совершенна.

Я помогаю ей подняться на дрожащие ноги. Она спотыкается, чтобы обрести равновесие, кладет руки мне на бедра и смотрит на меня расширенными глазами, будто я что-то среднее между монстром и богом. Я заправляю длинную прядь ее волос за ухо, поражаясь тому, насколько она чертовски красива. Интересно, какая у нее фамилия, откуда она родом, чем зарабатывает на жизнь и как это возможно, что ни один мужчина не видел, кто и что она, а потом не взял ее себе.

– Тебе нужно кончить?

Она кивает, останавливается, хмурится и, наконец, качает головой.

– Гораздо больше мне нужно прикоснуться к тебе.

Прежде чем я успеваю понять, что у нее на уме, она опускается на колени между моих бедер, залезает мне в ширинку и обхватывает рукой член. Ее рот следует за мной, окутывая горячими глубинами, посасывая, как будто она отчаянно хочет вдохнуть меня.

Я издаю долгий, низкий рык признательности и наполняю свои кулаки ее шелковистыми волосами.

– Да. Черт, ангел. Отсоси у меня. О, это так чертовски приятно.

Она всхлипывает, голова откидывается назад в медленном, тщательном движении. Она обводит головку, затем глубоко засасывает меня обратно, ее губы обхватывают основание, прежде чем втянуть ствол на язык и повторить процесс снова и снова.

Мое сердце учащенно бьется. Вся кровь в теле приливает к члену. Вид Каллы с растрепанными волосами, когда ее голова качается у меня между ног, черт возьми, почти лишает меня самообладания. Я надеялся, что она захочет большего между нами. Я молился, чтобы она сошла с ума в моих объятиях. Я был уверен, что она сведет меня с ума. Но я не ожидал, что она поглотит меня ртом, как будто от этого зависела ее жизнь.

Меня плавит не только само удовольствие, но и то, как она дарит его мне, как будто ей этого хочется. То, как она поклоняется мне, ласкает меня везде, при каждом удобном случае. Это пьянящее и увлекательное занятие. И так чертовски легко потерять себя… Но я не просто хочу, чтобы она отсосала. Я хочу быть внутри нее, так глубоко, как только может проникнуть мужчина. Я хочу оставаться там так долго, как она мне позволит. Я хочу сплетать наши тела вместе до тех пор, пока ей больше не будет все равно, где заканчивается она и начинаюсь я.

– Ангел.

Когда она игнорирует меня, я дергаю ее за волосы ровно настолько, чтобы остановить ее поглаживание и привлечь внимание.

Она садится на пятки и поднимает голубые глаза, блестящие красные губы и умоляющее лицо.

– Я не хочу останавливаться.

– Знаю. – Я касаюсь пальцем ее пухлой нижней губы. – Но у нас впереди вся ночь. Позволь мне прикоснуться к тебе. Позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо.

Позволь мне дать тебе то, что тебе нужно.

Калла медленно кивает и опускает глаза. Она не может знать, что это значит для меня, но я все равно вознагражу ее.

Подцепив пальцем подбородок, я снова поднимаю ее взгляд и заставляю встретиться с моим.

– Встань, ангел.

Когда я протягиваю ей руку, она берет ее. Ее легкий вздох говорит мне, что она тоже чувствует что-то между нами. Это безумие не похоже ни на что, что я испытывал раньше.

Когда она поднимается на ноги, я притягиваю ее к себе. Ее груди в нескольких дюймах от моего лица. Черт возьми.

Я беру одну и подношу к губам, лаская ту языком. И когда она вздыхает, ее тело качается ко мне, я втягиваю вершинку в рот. Она одновременно мягкая и твердая. Ее сосок напрягается между моими губами. И когда я прикусываю чувствительный кончик зубами, она вскрикивает и сжимает бедра вместе, как будто едва может сдержать боль.

– О, боже мой, – бормочет она, когда ее глаза закрываются, а голова откидывается назад. – Пожалуйста.

Я обращаю внимание на вторую грудь, все еще баюкая первую в своей руке.

– Пожалуйста, еще?

Она отвечает хныканьем, обхватывая мою голову и притягивая ближе.

– Что ты со мной делаешь?

– Все, что ты мне позволишь.

Я провожу языком по груди, прежде чем снова взять сосок в рот.

Она сжимает меня сильнее. Тихие звуки, которые она издает из глубины горла, становятся громче. Она переносит свой вес и снова сжимает бедра вместе.

Удачи в облегчении этой боли, пока я не буду удовлетворен и готов покончить с ней…

На самом деле, мне не терпится добавить ей мучений.

Скользя ладонями вниз по ее телу, пока не обхватываю бедра, я поднимаю одно и ставлю ее ногу на край матраса рядом с собой. Она напрягается и сжимает мои плечи, покачиваясь, чтобы найти новый центр тяжести.

Я хватаю ее за бедра, чтобы успокоить.

– Я не позволю тебе упасть. Обещаю. Расслабься.

Как будто ей нужны были только мои слова, чтобы успокоить, она делает это, снова теряя себя в тот момент, когда я беру ее сосок обратно в рот и глубоко всасываю. Я слышу ее тихий вздох, смотрю, как закрываются глаза, как от удовольствия она хмурит брови и приоткрывает губы.

Затем я провожу большим пальцем по ее клитору и делаю два чертовски захватывающих открытия. Во-первых, она восхитительно скользкая и созрела для траха. Во-вторых, ее бутон невероятно твердый. И когда я прикасаюсь к ней, она вздрагивает, будто я прикоснулся к ней проводом под напряжением.

– Ох-х-х!

Я сделал это снова.

– О боже... – стонет она. – Да!

С улыбкой я обнаруживаю ее раскрытой и засовываю два пальца в киску, начинаю безжалостно тереться большим пальцем о клитор. Она впивается ногтями в мои плечи и прикусывает губу, но умоляющие звуки все равно вырываются.

– Ты собираешься кончить?

Я знаю ответ, но хочу услышать, как она это скажет.

К моему удивлению, она качает головой.

– Я... у меня был ... о, оргазм этой ночью. Я, наверное, не... Ах! – Она ахает. – Только не снова. Но мне кажется...

– Выглядишь как будто ты собираешься кончить? – Я погружаю пальцы глубже и концентрирую свои усилия на клиторе. – Так и есть, ангел. Ты можешь думать, что не сможешь, но я знаю лучше.

– Обычно...

– Тебе что-нибудь в этом кажется обычным?

– Нет, – признается она с легким криком.

– Мне тоже. – Я снова втягиваю ее грудь в рот и играю с соском. – В лифте ты кончила, когда я тебе сказал. Хочешь поспорить, ты сделаешь это для меня снова?

Ее ресницы распахиваются, и она смотрит на меня большими, расширенными глазами над порозовевшими щеками.

– Может, ты и прав.

Знаю, что прав. По какой-то причине она думает, что способна испытывать только один оргазм за ночь. Это что-то среднее между смехотворным и нелепым. И мне доставит огромное удовольствие доказать обратное.

С сожалением я отпускаю грудь, затем обхватываю ладонью затылок, чтобы притянуть ее к себе. Ее рот прямо там, и я не могу не попробовать его на вкус.

В тот момент, когда прикасаюсь губами к ее губам, я толкаюсь, вхожу глубоко и беру контроль. Благослови ее Господь, она позволяет мне. Она полностью уступает, позволяя мне брать по своему желанию, пока я продолжаю поглаживать клитор. И все это время она вознаграждает меня все более хриплыми, нуждающимися тихими звуками, которые сводят меня с ума.

Наконец, ее напряженное тело и прерывистое дыхание говорят мне, что она на грани. Я расслабляюсь ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза, и нажимаю там, где ее стоны и вздохи сказали мне, что ее киска наиболее чувствительна.

– Калла?

– Да, – она задыхается, глядя на меня так, будто я контролирую ее мир.

Прямо сейчас, я так и делал.

– Кончай для меня, ангел. Кончай жестко.

Еще одно движение большого пальца, еще одно потирание кончиками пальцев по ее точке G и еще одно глубокое посасывание соска – и она высвобождает свое удовольствие. Зажим ее влагалища на моих пальцах и стальное отвердение клитора говорят мне об этом как раз перед тем, как она кричит в глубоком блаженстве.

Ее тело дергается. Она изо всех сил пытается удержаться на ногах, впиваясь ногтями в мои плечи в самом восхитительном болезненном царапании. Но лучше всего то, как она беспомощно смотрит на меня, будто не понимает моего господства над ее телом и молча отдается мне.

Это просто восхитительно.

Когда матка перестает сжиматься и напряжение покидает ее, я улыбаюсь и сажаю к себе на колени. Она тает рядом со мной, ее щеки пылают, и она закрывает глаза.

– Я никогда не чувствовала чего-нибудь подобного.

– Мне нравится доставлять тебе удовольствие. – Я утыкаюсь носом в ее шею и целую в нос. – Я хочу сделать это снова.

– Если бы ты был кем-то другим, я бы сказала, что ты сумасшедший. Но наша химия...

Чертовски сильна. Я никогда не чувствовал ничего подобного.

– Знаю.

Она обхватывает мою челюсть и прижимается своими губами к моим для долгого поцелуя.

– Почему ты еще не внутри меня?

– Скоро буду, – обещаю я, потому что намерен трахнуть ее так, как ее никогда раньше не трахали.

Это звучит не романтично, но когда я закончу, то уверен, она будет чувствовать себя полностью обожаемой и одержимой.

– Я еще не закончил изучать тебя.

Калла хмурится.

– Но твои руки были повсюду на мне.

– И мой рот им завидует. – Я снимаю ее с колен и кладу на матрас. – Я собираюсь исправить это сейчас же. Ложись на спину.

Глава 3

Калла

Он что, сумасшедший? Я не могу перестать удивляться.

С моим последним парнем оргазм был чем-то средним между обязанностью и испытанием. Я часто притворялась, потому что время, которое требовалось, чтобы добраться до настоящего, было утомительным. Но с этим мужчиной? Я до сих пор даже не знаю его имени, но это не имеет значения. Все внутри меня говорит, что он важен. Может, это верно только сегодня вечером; я не знаю. Но он уже дважды раскрыл меня, и просто глядя на него сейчас, я чувствую, что третий оргазм не невозможен.

Подняться с ним наверх, возможно, было лучшим решением в моей жизни. Не только для удовольствия, хотя это удивительно. Но он устанавливает золотой стандарт для будущих парней. Если кто-то, с кем я встречаюсь, не может заставить меня чувствовать себя так, может, это мой ключ к тому, что я не принадлежу им.

При мысли о том, что я не увижу его завтра снова, все внутри меня восстает. Я не хочу его отпускать. Я назвала это притяжение между нами химией, но почему-то мне кажется, что это нечто большее.

Судьба?

– Калла?

Он приподнимает бровь, глядя на меня.

На его лице появляется намек на недовольство, и мне сразу же хочется успокоить его.

– Прости. Что?

– Я просил тебя лечь на спину. Это проблема?

Чтобы он снова заставил меня чувствовать себя потрясающе? Я качаю головой и быстро подчиняюсь, глядя на него, как я уверена, безумным, влюбленным взглядом.

Он улыбается, встает надо мной и целует внутреннюю сторону моих коленей. Мое сердце трепещет от его нежности. Он большой, сексуальный и властный, но жест такой нежный, что я не могу не поддаться его чарам еще немного.

Мне требуется пара минут, чтобы понять, что он использовал это действие, чтобы раздвинуть мои ноги, чтобы он мог встать между ними. Затем он опускается на колени у края кровати и обхватывает мои бедра, раздвигая их еще шире, прежде чем одарить меня самой грязной улыбкой, которую я когда-либо видела.

– Какая у тебя красивая киска, ангел.

Даже его слова снова разжигают мою жажду. Как будто я только что не испытала самый большой оргазм в своей жизни. Как будто я уже не испытала экстаз дважды за вечер. И когда он наклоняется, чтобы запечатлеть целомудренный поцелуй на вершине моего лобка, прежде чем посмотреть на мое тело, чтобы встретиться со мной взглядом? Клянусь, моя матка тает, а яичники взрываются. Я хочу этого мужчину. Я хочу, чтобы он был глубоко. Я хочу, чтобы он был нежным и грубым. Я хочу его так же, как он хочет меня.

– Это безумие, – бормочу я.

– Это рай. Вот почему я называю тебя своим ангелом.

Он проводит пальцами по моим влажным, чувствительным складкам, и я вижу удовлетворение в его глазах.

– Мне нужно попробовать тебя на вкус.

Я напрягаюсь. Я была честна, когда сказала, что не являюсь поклонницей орального секса. Мало того, что требуется много времени, чтобы найти удовлетворение таким образом, но это еще и обескураживающе интимно. Да, раньше я фантазировала о том, чтобы его голова была у меня между ног. Но теперь, когда он наклоняется ко мне и облизывает губы, я волнуюсь. Я слишком мокрая? Буду ли я отвечать так, как он хочет? Понравится ли ему со мной?

Он наклоняется ближе. Я замираю.

– Расслабься, – бормочет он.

Я пытаюсь... но это не так просто.

– О чем бы ты ни думала, прекрати. Все будет хорошо.

Он дышит на внутреннюю сторону моего бедра, прежде чем нежно поцеловать его, задерживая губы.

– Если тебе это не нравится, скажи мне. Я отступлю.

– Ладно.

Но развязность в его позе и ухмылка на лице говорят о том, что он абсолютно уверен, что я в конечном итоге окажусь глиной в его руках.

Я начинаю верить, что он прав. До сих пор все, что он делал, было именно тем, что мне нужно. Как будто он разгадал тайны моего тела, которые никому другому не удавалось разгадать – даже мне. Может, мне просто нужно верить, что, когда дело доходит до удовольствия, он прав.

Я раздвигаю ноги еще шире и медленно поднимаюсь к нему, предлагая себя.

– Какая хорошая девочка. – Его одобрительный взгляд противоречит его грубому рычанию возбуждения. – Я собираюсь вознаградить тебя за доверие.

Прежде чем я успеваю расшифровать смысл, он скользит языком между моими складками, задерживаясь на моем отверстии. Он стонет, обнимая меня, затем вылизывает мой ноющий бугорок. Он щелкает, играет с ним, затем медленно втягивает в рот, терзая меня жаром и трением.

Ослепляющее удовольствие приходит немедленно. Я испуганно ахнула, выгибаясь дугой, и мои бедра непроизвольно дернулись к нему. Он использует все преимущества, еще крепче сжимая пальцами мою задницу, чтобы удержать меня на месте, а затем облизывает мою киску жадными движениями, как будто он никогда не пробовал ничего слаще.

– О! – вырывается звук, испуганный и хриплый.

– О...

Его низкий ответ звучит как нечто среднее между «давай» и «я же тебе говорил», что он сопровождает улыбкой с покрытыми моими соками губами.

Затем он, кажется, прижимается всем ртом к моей ноющей киске, будто может поцеловать ее так же тщательно, как целовал мой рот. Я задыхаюсь.

Боже, что он со мной делает? Это определенно не похоже на вежливый, нерешительный оральный секс, который я испытывала в прошлом. Этот незнакомец ни капли не колеблется. Когда я смотрю вниз, мне кажется, что он вложил все свои силы в мое удовольствие, выгибая спину, плечи, собственнически сжимая руки. Быть с ним – потрясающее чувство, открывающее глаза... и немного запретное.

Вены горят. Сердце колотится. Пальцы на ногах скручиваются. Меня бросает в жар. И вдруг кульминация, в которой я была так уверена, будет невозможна, рушится на меня. Я ничего не могу с собой поделать. Я впиваюсь ногтями в его кожу головы с криком, когда мой позвоночник скручивается. Кровь начинает струиться, кипеть и скапливаться прямо у меня между ног, где, клянусь, я никогда не чувствовала такой сокрушительной или изысканной боли, как эта.

– Пожалуйста...

Мне удается взвизгнуть между прерывистыми вдохами.

– Ты даже умоляешь красиво.

Хотя говорит, он не смягчается. Ни капельки. Он просто проводит большим пальцем по чувствительному клитору в ленивом движении, от которого все мое тело напрягается.

– Пожалуйста!

– Ты раньше говорила, что тебе не очень нравится оральный секс. Передумала?

Он знает ответ и просто мучает меня. Но это делает такие моменты, когда он держит меня в подвешенном состоянии в объятиях, еще острее.

– Да. О... Да.

Он посмеивается, и вибрация этого низкого звука пробегает по моим нервам и усиливает стимуляцию там, где я уже изнываю.

– Рад слышать, что ты перестала сомневаться во мне.

Я с энтузиазмом киваю. Я даже не могу больше дышать, чтобы умолять.

– Готова снова кончить для меня?

Да. Я еще раз отрывисто киваю ему.

– Умоляй меня снова, – требует он.

Серьезно? Я хочу выкрикнуть этот вопрос, но не делаю этого. Во–первых, мой мозг слишком затуманен, чтобы сформулировать законченное предложение. Во–вторых, инстинкт подсказывает, что он не даст мне экстаза, за который я умираю, если не подчинюсь.

И то, как он подчиняет меня своей воле, потрясающе возбуждает.

– Пожалуйста, – я тяжело дышу. – Пожалуйста...

Он вознаграждает мою уступчивость еще одним прикосновением языка к клитору, а затем медленно засасывает его в рот.

Может, я сумасшедшая или просто за пределами рационального мышления, но поклялась бы, что каждое его движение рассчитано на то, чтобы лишить меня самообладания. Я никогда не испытывала ничего подобного тому экстазу, который он мне дарит. У меня нет никакого способа бороться с этим. Я не хочу. Все, чего я хочу, – это удовольствие, которое он один, кажется, способен излить на меня.

– Пожа-а-а-а-алуйста...

– Вот так, – хвалит он, снова облизывая мой центр. – Это то, чего я хотел. Кончай, ангел. Дай мне посмотреть.

Ощущений, которые он обрушил на меня, было достаточно, чтобы довести меня до крайности, но его приказ словно сжигает мою сдержанность. Зная, что он наблюдает за мной? Словно бензин.

Удовольствие, проходящее по организму, сходится у меня между ног и взрывается. Я плачу; нет другого способа описать мои рыдания, которые эхом отражаются от стен. Я корчусь. Я сопротивляюсь. Я даже больше не контролирую свое тело. Этот человек контролирует. Незнакомец. Он держит мой следующий вдох и здравомыслие в своих руках. Он балансирует ими на своем языке. Я чувствую на себе его взгляд и знаю, что он полностью осознает свою власть надо мной.

Это одновременно и опьяняюще, и пугающе.

Мое тело несется над вершиной, затем медленно опускается вниз, пока я борюсь за дыхание и связность. Я медленно открываю глаза. Он все еще между моих ног, языком опускает меня на землю, его черный пристальный взгляд все еще на мне.

Наконец, он отступает, в последний раз целуя мой лобок.

– Это, наверное, самая красивая вещь, которую я когда-либо видел.

Он заставляет меня краснеть. Я и люблю это, и ненавижу одновременно. Меня вряд ли можно назвать юной, и я не девственница. Но каким-то образом он избавляет меня от разочарования и очищает измученную совесть, оставляя меня блестящей, новой и пугающе обнаженной.

Я должна что-то сделать, чтобы уравновесить власть между нами. По крайней мере, это то, что я говорю себе. Но я осознаю, что дрожу от желания сделать так, чтобы ему тоже было хорошо.

Сев, я кладу руки ему на бедра, желая, чтобы он не был наполовину скрыт молнией.

– Это было потрясающе. Могу я закончить то, что начала, и вернуть услугу сейчас?

Он качает головой и встает, возвышаясь надо мной, будто хочет, чтобы я поняла, кто здесь главный.

– Позже. Я хочу быть внутри тебя сейчас.

Я только что испытала оргазм. Как это возможно, что его слова возродили во мне искру желания?

– Сейчас?

Он не отвечает, просто достает из кармана квадратик фольги, сбрасывает штаны и отбрасывает их в сторону ботинок.

Мои глаза округляются. Один только его скульптурный торс был ошеломляющим – сплошные мышцы, бронзовая кожа и татуировка, которую я теперь вижу, рассекающая его ребра пополам с одной стороны. Но видеть его голым с головы до ног? Я сглатываю. Он большой, твердый и готовый. И сегодня вечером он мой.

Я больше не говорю ни слова. Я просто ложусь на спину и раздвигаю ноги. Без слов я знаю, что это то, чего он хочет. Его молчаливое одобрение мгновениями позже наполняет меня удовольствием, которое явно отличается от возбуждения, которое он расточал на меня несколько минут назад.

– Такая хорошая девочка, – хвалит он, надевая презерватив и наклоняясь надо мной, положив ладони по обе стороны от моей головы.

Затем он накрывает меня своим телом и использует колени, чтобы раздвинуть мои ноги еще шире.

– Держи их широко. Я хочу наслаждаться каждой секундой, когда я внутри тебя.

Я хочу, чтобы ему это также понравилось, но не могу подобрать слов, поэтому просто киваю.

– Боже, как ты на меня смотришь...

Его глаза темнеют, когда он сжимает мои бедра и прижимает свой толстый член к моему входу. Затем он сглатывает, будто его так же вывернуло наизнанку, как и меня.

– Мы только что встретились, и в этом нет никакого смысла, но это больше, чем просто трах. – Он толкается в меня. – Правильно?

– Да.

Чувствую, как сжимаюсь на нем, пытаясь вобрать глубже.

В этом нет никакого смысла, но я не спорю. Не могу. Что-то происходит между нами. Дело не только в том, что он заставляет мое тело петь – но, черт возьми, он это делает. Как будто он смотрит мне в глаза и, проникая в мое тело, проникает в душу.

Я задыхаюсь, когда он растягивает, наполняет, кажется, завершает меня. В этом нет смысла, но я не могу избавиться от чувства, что все остальные мужчины оставили меня равнодушной, потому что я была предназначена для этого.

Он пробирается ход все глубже и глубже, наконец, вдавливаясь по самую рукоять и достигая дна.

– Вот так. Теперь ты моя.

Он тоже чувствует эту необъяснимую связь. Я вижу это по его лицу.

– Твоя.

Имена не имеют значения. Мы доберемся до них, но прямо сейчас мы движемся сердцем. С любовью, которой мы занимаемся.

– О, так хорошо...

Его улыбка освещает темный угол комнаты.

– Я сделаю так, чтобы ты почувствовала себя еще лучше, Калла, – клянется он, ослабляя нажим, от которого я чуть не хнычу.

Я верю ему.

Тогда нам не нужно разговаривать. Он ставит локти на матрас рядом со мной и хватает за руки. Я отдаю их, тая, когда он переплетает наши пальцы, проникает еще глубже в мое тело.

Снова и снова он медленно наполняет меня. Удовольствие нарастает до тех пор, пока потребность не начнет гореть снова. Я должна была бы пережить шок от того, что он может зажигать меня так быстро и так часто. Но я моргаю, глядя на него, желание разгорается. Внезапно я начинаю тяжело дышать и раскачиваться вместе с ним. Мое сердце сжимается, когда он наклоняется к моим губам и целует меня. Его язык такой же исполнительный, как и его член, исследует глубоко и полностью покоряет меня. С каждым прикосновением я чувствую, как вся моя обычная защита рассыпается в прах. Вместо этого, кажется, что моя грудь открывается. Когда все чувства, которые я обычно сдерживаю, выливаются наружу, на этот раз я приветствую это.

– Смотри на меня, – требует он.

Я широко открываю трепещущие глаза и теряюсь в черных глубинах его сверкающего взгляда.

– Это безумие. Я никогда не чувствовала...

Ему не нужно, чтобы я заканчивала мысль, чтобы понять.

– Я тоже. Не знаю, что происходит, но я не остановлюсь.

Даже предположение о том, что он может это сделать, заставляет меня сжимать его крепче.

Его толчки набирают темп. Его тело врезается в мое снова и снова. Его сила гарантирует, что, даже если бы я хотела скрыть от него свои чувства, то не смогла бы.

– Калла?

– Да.

– Ты со мной?

– Да...

Я тяжело дышу.

Он проводит губами по моей шее, прежде чем снова завладеть ртом – и мыслями. Все внутри моего тела сжимается и нагревается. Нервные окончания, о которых я и не подозревала, проснулись и затрепетали от этого мужчины. Я не могу думать. Я не могу дышать.

Все, что я могу сделать, это почувствовать – и сдаться – ему.

– Мы собираемся сделать это вместе.

– Что?

Я перешла от возбуждения к вздрагиванию. Мои пальцы сжимают его. Губы касаются его челюсти. Мои бедра приподнимаются при каждом толчке. Лоно сжимается.

– Кончим, – настаивает он, оскалив зубы. – Сейчас.

Понятия не имею, что такого в этом мужчине или в том, как он со мной разговаривает, но его требования – ключ к разгадке моего тела. Внезапно все напряжение внутри меня разрушается в первобытном освобождении, непохожем ни на что, что я когда-либо знала.

Выгибаясь дугой, я запрокидываю голову и кричу так громко, что уверена, все внизу слышат, как хорошо он заставляет меня чувствовать. Мой любимый незнакомец прижимается своими губами к моим. Я чувствую, как его тело напрягается и дрожит. Он проникает в меня еще глубже и стонет мне в рот, когда набухает и дергается, отдаваясь мне.

Мы делаем общий вдох, и наши сердца замедляются вместе. Затем он открывает глаза и убирает выбившиеся локоны с моего влажного лба и горячих щек.

– Привет.

Я глупо улыбаюсь, безумно счастливая, что встретила его.

– Привет.

– Я Квинт. Подумал, может, тебе стоит знать имя мужчины, который тебя трахает. Ну, знаешь, на будущее.

Мне приходится смеяться.

– Привет, Квинт. Приятно наконец-то узнать твое имя. И это звучит здорово. На будущее.

Мой вздох, вероятно, звучит наполовину влюбленным, и мне все равно. Если из этого дерьмового уик-энда выйдет что-то хорошее, тогда я назову его своим лучом надежды и буду благодарна. Потому что у меня нет иллюзий; завтрашний день будет отстойным.

– Эй, куда делась твоя улыбка?

– Извини. Думаю, что завтра мне предстоит сделать что-то неприятное. Я бы предпочла вообще об этом не думать.

– Я тоже.

Он прижимается своим лбом к моему и крепче обнимает меня, прежде чем поцеловать в лоб. Затем он высвобождается и выбрасывает презерватив. Прежде чем я успеваю по нему соскучиться, он возвращается и прижимает меня к своему твердому телу.

– Но я хотел бы провести остаток выходных с тобой.

Мне вообще не нужно думать.

– С удовольствием.

Его улыбка ослепляет меня.

– Где ты живешь, Калла?

– В Лос-Анджелесе.

Он морщится.

– Чем занимаешься?

– Я независимый фудблогер. Из–за чего ты так хмурился?

– Это далеко от дома, и я ненавижу Лос-Анджелес.

– На самом деле, мне тоже он больше не нравится. Движение ужасное. Стоимость жизни абсурдно высокая. Просто… Это казалось нормальным, когда я там росла. Теперь... – Я пожимаю плечами. – Не-е-ет. Где ты живешь?

– За пределами Санта-Фе. Я некоторое время жил в Денвере, но мне нравится ощущение маленького городка Санта-Фе. Я детектив отдела по расследованию убийств.

Так что мой инстинкт, что он не причинит мне вреда, независимо от того, насколько я отдам себя на его милость, был верен.

– Я могу себе это представить. Тебе нравится, не так ли?

– Это может быть ужасно и грустно, но да. Это мое призвание. Как ты узнала?

– Скажи мне, что я не единственная, кто чувствует эту странную связь...

– Как будто мы знаем друг друга целую вечность? Хотя не знаем…

Я вздохнула с облегчением.

– Именно. Это так странно. Я никогда не чувствовала такого.

– Я тоже. Обычно я совершенно счастливый одиночка.

– Ну, не совсем одиночка, – замечаю я. – Ты, очевидно, знаешь, как обращаться с женским телом.

Квинт чертовски мужественен, но самоуничижительную усмешку, которая пересекает его лицо, можно было бы назвать почти мальчишеской.

– Я сказал, что одиночка, а не монах.

Он уже великолепен и убедителен, но у него также есть чувство юмора? Успокойся, мое сердце.

– Очевидно.

Что-то в его лице меняется.

– Ты не часто встречалась, не так ли?

– Да. Что ж, я попыталась. Я просто никогда не находила никого, с кем бы совпала.

– До меня?

– Да. Звучит безумно?

– Звучит. Но я знаю, что это не так, потому что тоже это чувствую.

Я прикусываю губу.

– Что нам с этим делать?

Глава 4

Квинт

– Хороший вопрос.

Мы живем в разных городах, в разных штатах. Я не уверен, как мы справимся с этим. Но чем дольше она кусает свою пухлую розовую губу, тем меньше я способен рационально решать проблемы. Я провожу большим пальцем по ее надутым губам.

– Прекрати это.

– Почему?

Я не могу не заметить, что она задает вопрос с намеком на дерзость, за которую я с удовольствием отшлепаю ее позже, но она немедленно подчиняется. Имеет ли она хоть малейшее представление о том, насколько она идеальна для меня?

– Потому что ты выглядишь сексуально, и это чертовски отвлекает меня.

Она смеется.

– Ты не насытился?

– На данный момент, может быть. – Но ненадолго. – Ты думаешь, что ты насытилась?

Калла закатывает глаза.

– У меня никогда не было четырех оргазмов за одну ночь. Ты как Супермен в спальне. После всего этого я не смогу справиться со вторым раундом.

О, она мало верит.

– Хочешь поспорить?

Внезапно улыбка исчезает с ее лица.

– Нет. Если кто и может доказать, что я ошибаюсь, так это ты.

– Не «если», ангел. Когда. Я определенно докажу, что ты ошибаешься, но не раньше, чем у нас будет еда. Я умираю с голоду.

– Я тоже. Я не успела пообедать до того, как села на самолет.

– То же самое. – Я бросаю косой взгляд в ее сторону. – Выйдем... или останемся в номере?

– Здесь, в Вегасе, есть масса потрясающих ресторанов, и фудблогер во мне думает, что я должна посетить хотя бы один, прежде чем уеду в воскресенье утром, но... остаемся в номере.

– Боже, ты действительно идеальна для меня. – Я прижимаю ее к себе и целую в нос. – Я хочу знать о тебе все.

– И я хочу знать о тебе. Как нам втиснуть все это в несколько часов?

– Мы сделаем все, что в наших силах.

Я вскакиваю с кровати и, совершенно голый, брожу по комнате в поисках меню обслуживания номеров.

Я чувствую на себе ее взгляд. Учитывая, как она смотрит, не уверен, что ее волнует, что мы заказываем на ужин. Я тоже больше ничего не делаю.

– Ты пялишься, – указываю я.

– Ты сексуальный.

Она усмехается.

Это заставляет меня смеяться.

– Если ты продолжишь флиртовать, тебя снова трахнут.

– Я бы не возненавидела это, но ты обещал мне сначала поесть.

– Обещал. – Я вздыхаю и протягиваю ей меню, затем сажусь на кровать рядом с ней. – Что-то нравится?

Калла хмуро смотрит на страницы.

– Кто бы ни делал им фотографии, они второсортны. Это отвлекает. Почему бы тебе вместо этого не рассказать мне о своих шрамах? Похоже, ты прожил захватывающую, хотя и мучительную жизнь.

– Ты могла бы так сказать.

Вероятно, больше, чем она может себе представить.

– Напротив, все, что я когда-либо делала, – это прокладывала путь между своей кухней и компьютером, фотографируя и записывая то, что приготовила. Ты, должно быть, думаешь, что я такая защищенная. – Со вздохом она откладывает меню в сторону и проводит пальцем по круглому шраму возле моих ребер. – Расскажи мне об этом.

Я листаю меню и понимаю, что она права насчет фотографий.

– Как только ты выберешь что-нибудь на ужин. Потому что, если ты продолжишь так прикасаться ко мне, ужина не будет.

Она хихикает.

– Ладно. У них есть бургер?

– Да. Что ты хочешь к нему?

– Только кетчуп и салат.

– Звучит неплохо.

Я звоню, чувствуя на себе пристальный взгляд Каллы. Когда я заканчиваю и вешаю трубку, любопытство в ее глазах – просто еще один повод добавить к списку вещей, которые я люблю в ней.

– От сорока пяти минут до часа.

– Хорошо. Это дает тебе достаточно времени, чтобы рассказать мне о своем шраме.

Ее упорство заставляет меня смеяться.

– В меня стреляли около трех лет назад. Хочешь посмотреть остальную коллекцию?

– Поскольку это означает, что я смогу осмотреть все твое тело, да.

Я рассказываю ей о другой перестрелке, на этот раз еще более древней, о трех ножевых ранениях – все они были нанесены одним и тем же убийцей, пытавшимся избежать поимки, – и о глупой безрассудной аварии на мотоцикле в мои двадцать лет, из-за которой я на два дня впал в кому.

– А как насчет тебя?

– Шрамы? – Она морщится. – Я упала, когда была маленькой, и ударилась головой.

Она указывает на едва заметную морщинку у линии волос.

Я наклоняюсь.

– Почти не видно. И это все?

– Более или менее. У меня, наверное, есть несколько на руках, где я обожглась, пока готовила. Хочешь посмотреть мой блог?

– Черт, да.

Она выглядит нервной, когда запускает сайт со своего телефона. Появляются изображения всех созданных ею блюд, многие из которых посвящены праздникам, традициям, виртуальному отпуску или сумасшедшим кулинарным экспериментам. Я не тороплюсь, изучая, что она сделала. В конце концов, для Каллы это важно. Я читаю некоторые из ее статей и даже смотрю несколько видеороликов, которые она сняла.

Наконец, я с улыбкой выключаю ее телефон.

– Ты действительно хороша.

– Спасибо. Я продолжаю пробоваться на телешоу, чтобы увеличить свою аудиторию. Я попала на конкурс кабельного телевидения, где меня оценивали три талантливых повара. Но я проиграла другому домашнему повару, которая раньше была стриптизершей... и одевалась соответственно.

– Значит, все повара, которые судили тебя, были мужчинами?

– Двое. Другой была женщина, которая питала страсть к индийской еде, которую моя конкурентка готовила превосходно. – Она пожимает плечами. – Может, мне не суждено быть на телевидении. Все в порядке.

– Думаю, ты была бы великолепна. – Я притягиваю ее ближе и заправляю длинные пряди волос за ухо. – И думаю, что ты уже великолепна.

– Как ты все еще одинок?

Она вздыхает.

– На самом дели я никого не искал. Я всегда был женат на своей работе. И я никогда не находил никого, кто казался бы мне подходящим... до тебя.

Она кивает.

– Я тоже виню свои амбиции. Думала, что у меня куча времени.

Конечно, у нее есть время, что заставляет меня задуматься…

– Сколько тебе лет?

– Двадцать четыре. А тебе?

Я хмыкаю. Боже, неужели она подумает, что я старый развратник?

– Тридцать шесть. Тебя это беспокоит?

– На самом деле, я рада.

Это удивляет меня.

– Почему?

– Большинство парней в возрасте двадцати с небольшим все еще играют в глупые игры, на которые у меня не хватает терпения. Они не знают, чего хотят, и не готовы ни к чему реальному.

– Это не обо мне.

Она снова кивает.

– Мне это в тебе нравится. Плюс, моя мама всегда встречается с парнями, которые моложе ее. Она была хищницей еще до того, как появился этот термин. Она всегда была зациклена на внешности и сексе гораздо больше, чем на эмоциональной связи. Я не могла понять. С другой стороны, мы не очень близки. У нее не было меня, пока ей не исполнилось сорок. Я была сюрпризом. Она даже не уверена на сто процентов, кто мой отец.

И я могу сказать, что это ее беспокоит.

– Значит, ты полная противоположность, хочешь встречаться только ответственно и серьезно?

Она кивает.

– Ты – первый по-настоящему импульсивный поступок, который я совершила в своей жизни. Я начала встречаться только в восемнадцать лет. Мы с моим бывшим парнем были вместе почти два года до того, как занялись сексом.

– И я предполагаю, что это было не очень хорошо?

– Ужасно. И последние несколько парней не впечатлили меня. Я пыталась, но… А как насчет тебя?

– Никогда не был заинтересован в том, чтобы довольствоваться чем-то меньшим, чем у моих родителей. Они были женаты тридцать три года, прежде чем несколько лет назад мама умерла от рака.

Как будто чувствует боль, которую я все еще испытываю, она обнимает меня и успокаивающе гладит по спине.

– Мне жаль. Ты скучаешь по ней.

Эта женщина меня понимает.

– Все время. Она была потрясающей.

Я снова смотрю на Каллу, удивляясь тому, как хорошо чувствовать ее в моем номере, в постели.

– Ты бы ей понравилась.

Она одаривает меня теплой улыбкой.

– Уверена, что она бы мне тоже понравилась. Как думаешь, ты больше унаследовал свою индивидуальность от нее или от отца?

– От отца. Я похож на него. Я говорю, как он. Я думаю, как он. – Я смеюсь над собой. – Когда я был подростком, был полон решимости быть кем угодно, только не им.

– Бунтарь, да?

– О, боже. Я был ужасным ребенком. Полный хаоса и мятежности. – Я закатываю глаза от того, каким глупым был. – Но когда стал старше и начал смотреть на мир как взрослый, то понял, что он был прав, а я идиот. По крайней мере, до недавнего времени. Теперь я убежден, что он сошел с ума.

– Что ж, если тебе понадобится совет по обращению с родителем, дай знать. Мне всегда приходилось справляться со своей сумасшедшей мамой, которая никогда ничего не продумывает.

Мы немного смеемся, немного целуемся, немного ласкаемся. Я перехожу от сомнения, позволит ли она мне снова заняться с ней любовью, к уверенности, что да. Стук в дверь гостиничного номера кладет конец веселью.

– Черт. Я голая, – кричит она, бросаясь в ванную.

– Я никому не позволю тебя увидеть. – Я хватаю шорты из своего ближайшего чемодана, затем жестом приказываю ей закрыть дверь. – Я все подготовлю и дам тебе знать, когда будет безопасно выходить.

– Спасибо, – вздыхает она.

Калла

Я прислоняюсь к двери ванной с широкой ухмылкой. То, как Квинт защищает меня даже от мелочей, заставляет меня таять. Я вижу будущее с кем-то вроде него. Это действительно отстой, что мы живем так далеко друг от друга…

Ты могла бы переехать, подсказывает голос в голове.

Ради парня, которого я знаю всего три часа? Это заставляет все трюки, которые моя мать проделывала на протяжении многих лет, казаться совершенно рациональными. По крайней мере, она знала мужа номер три целых четыре дня, прежде чем они решили сбежать. На мой шестнадцатый день рождения. И не говори мне, куда она пропала на все выходные.

Хорошие времена…

Несколько минут спустя он тихо стучит, затем открывает дверь, ожидая меня с распростертыми объятиями.

– Все чисто, ангел.

Он такой красивый, что я едва могу удержаться, чтобы не улыбнуться ему.

– Спасибо.

Аромат гамбургеров и хрустящей картошки фри наполняет комнату. Он также заказал бутылку вина – восхитительного красного, которое полностью улучшит здешнюю еду. Он ведет меня к стульям, стоящему по бокам маленького столика в углу, и протягивает вино мне.

Я посылаю ему нахальный взгляд.

– Дикарь в спальне и джентльмен в столовой?

Он ухмыляется.

– Что-то в этом роде. Жалуешься?

– Неа.

На самом деле, мне это нравится. Я чувствую себя защищенной, будто он всегда будет заботиться обо мне, если я позволю ему. Для девочки, у которой в детстве почти не было родительских границ или чувства безопасности, я здесь ради этого.

– Хорошо. Потому что это, вероятно, не изменится, – протягивает он, снимая купола из нержавеющей стали с посуды.

Я достаю приправы, пока он наливает вино, а потом садится есть. Мы начинаем разговаривать. О друзьях. О нашей работе. О некоторых из самых неловких моментах нашей жизни. Я не могу представить его на вечеринке у приятеля, но, честно говоря, ему было пятнадцать, он был очень пьян, и ему повезло, что его не арестовали. Он делает сочувственную гримасу, когда я рассказываю о своем баллотировании на пост президента седьмого класса и о том, что мне пришлось выступить с речью перед всей школой, что закончилось тем, что меня стошнило за трибуной. Мы говорим о наших худших свиданиях и наших самых счастливых воспоминаниях.

Словно по молчаливому согласию, мы не говорим ни о чем тяжелом. И я абсолютно не упоминаю свою мать или ошибку номер пять, которую она одержима идеей сделать завтра.

Мы доедаем гамбургеры и болтаем, допивая остатки вина. Когда бутылка пуста, он заказывает еще одну. Вместе мы открываем её и пьем, прежде чем целоваться по дороге в душ, где мы оба становимся безупречно чистыми. После того, как мы вытираемся, падаем обратно в постель и снова становимся восхитительно потными.

Я тяжело дышу после еще двух оргазмов, которые полностью потрясают мой мир, когда я смотрю на него.

– Как я так долго жила без тебя?

Что-то нежное смягчает его черный взгляд.

– Я задавался тем же вопросом о тебе, ангел.

Он целует меня долго и медленно, прежде чем выключить свет, обнимает меня и прижимает мое обнаженное тело к своему. Я придвигаюсь ближе, не желая, чтобы между нами оставался хоть дюйм пространства.

Конечно, вино смягчает мое настроение и делает меня менее устойчивой к очарованию Квинта. Но он уже пробился сквозь мою защиту и начал забираться в мое сердце. Это не просто вызвано алкоголем. Это означает, что происходит одно из двух: я либо влюбляюсь, либо превращаюсь в свою импульсивную мать.

Обе возможности ужасают.

Он целует меня в плечо.

– Ты напрягаешься.

– Ты меняешь мою жизнь, – выпаливаю я.

Он не отвечает, но я чувствую, как он улыбается в темноте, прежде чем нежно поцеловать меня в губы.

– Спокойной ночи, ангел. Приятных снов.

Глава 5

Квинт

Я просыпаюсь от сладкого женского запаха. Она свернулась калачиком рядом со мной. Мгновенно я становлюсь твердым.

Когда я приоткрываю один глаз, вижу длинные светлые локоны и тонкую шею над изящным изгибом ее плеча. Ее бедро заполняет мою руку. Ее задница баюкает мою эрекцию. Ее близость наполняет меня.

Калла.

Прошлой ночью, ложась спать, я почти надеялся, что проснусь сегодня утром с совершенно другим чувством к ней. Половина меня хотела выбросить ее из своей системы, чтобы я мог вернуться в Санта-Фе холостяком к своей обычной жизни, так как я не люблю меняться.

Но эта половина меня не получила своего желания.

Осторожно перекатываю Каллу на спину, чтобы рассмотреть ее лицо. Я заворожен длинными каштановыми ресницами и гладкой кожей лица, красивым даже без макияжа.

Я мог бы счастливо просыпаться рядом с ней до конца своих дней.

Господи, это звучит нелепо. Мне нужно притормозить, черт возьми. Я знаю эту женщину едва ли больше двенадцати часов. Нет такой вещи, как любовь с первого взгляда, и ни один здравомыслящий мужчина не захочет связывать себя с женщиной навсегда меньше, чем через день.

По крайней мере, так я привык думать. Сейчас? Теперь не уверен.

Калла ворочается во сне, и простыня опускается, верхняя часть едва прикрывает красивые груди, которые я помню, как ласкал прошлой ночью. У меня слюнки текут. Все остальное находится под накрахмаленным белым бельем – ее плоский живот, гладкие бедра, тугая киска и великолепная задница. Без сомнения, она великолепна, и она физически возбуждает меня. Но на самом деле она привлекает меня еще больше, как личность. Мне нравится, как она одновременно спокойна и чопорна – пока я не разгадаю ее. Я люблю искру и намек на дерзость – пока она не уступит моей воле. И мне нравится ее честность. Она не играет в глупые игры разума. Она никогда не стала бы водить меня за нос или трахать просто ради того, чтобы переспать со мной. Когда она так открыто отдает свое тело, я могу сказать, что это что-то значит для нее.

Она не знает, что это значит для меня все.

– Перестань пялиться, – бормочет она, все еще не открывая глаз. – Я ужасно выгляжу по утрам.

Я смеюсь.

– Ты выглядишь прекрасно.

Калла усмехается и, нахмурившись, открывает один глаз.

– Конечно. Отпечатки простыни на щеках сексуальны. И кто может устоять перед изголовьем кровати? Я уверена, что мне нужна зубная щетка.

– Если ты продолжишь утверждать, что я не должен хотеть быть внутри тебя прямо сейчас, то докажу, что ты ошибаешься. И ты знаешь, что я вполне способен подтвердить, – я прижимаю эрекцию к ее бедру, – слова.

Ее ресницы трепещут, и голубые глаза словно ударяют меня в живот. Ее губы такие нежно-розовые, как первые цветы новой весны. Да, это действительно чертовски поэтично для меня, но мне этот цвет нравится намного больше, чем красный сексуальный, которым она щеголяла вчера в баре.

– Ты сумасшедший, – говорит она. – Я бледная без макияжа. Уверена, что отекла от вина. И я готова поспорить, что прошлой ночью выглядела намного лучше, чем при ярком солнечном свете этим утром.

Я перекатываю ее на бок, лицом к себе. Затем я даю ей сочный шлепок по заднице.

– Ты дерзкая сегодня. Тебе нужна порка и трах?

Легкая улыбка играет на ее губах.

– Может быть.

Затем, словно вспомнив что-то ужасное, она садится, вцепившись в простыню.

– Черт. Сколько сейчас времени?

Я смотрю на часы на тумбочке.

– Девять тридцать.

– Что? – Ее глаза расширяются. – Я никогда не сплю так долго.

– Я тоже.

Мне повезло, если я сплю больше четырех часов в сутки. Прошлой ночью? Почти девять часов.

– Во сколько тебе нужно быть в... куда бы ты ни собиралась сегодня?

– К маме? – Она морщит нос. – Я сказала ей, что встречусь с ней за ланчем в час. А как насчет тебя?

– Папа хочет выпить со мной около трех. Но я должен быть снова свободен самое позднее к семи.

Она качает головой.

– Я не останусь так надолго. Как только этот фарс закончится, я уеду.

Я не знаю, с каким дерьмовым шоу она столкнется сегодня, но мне нравится ее идея.

– Хорошая мысль. Я закажу билет оттуда сразу после ужина. Дай мне свой номер, ангел. Я позвоню тебе, как только закончится мое представление.

Я хватаю телефон, и она диктует свой номер. Я быстро отправляю ей сообщение, чтобы у нее тоже был мой номер. Когда тот звенит, она соскальзывает с кровати, вся розовая и совершенно не стесняющаяся, а затем улыбается, когда видит мое сообщение.

– Отлично.

– Еще нет. – Я отложил телефон в сторону. – Будет прекрасно, когда ты подойдешь сюда и позволишь мне доказать, насколько ты великолепна этим утром. А еще я заставлю тебя улыбнуться.

– Ты очень красноречив... – Она ухмыляется, направляясь ко мне, покачивая бедрами и излучая интригующее очарование. – Но потом ты должен будешь накормить меня. Это будет очень плохой день, если мне придется столкнуться с глупостью матери на пустой желудок.

– Я сделал предварительный заказ вчера вечером. Он прибудет в десять тридцать.

Ее улыбка становится шире.

– Ты, возможно, самый замечательный человек на планете. Пока не появится завтрак, я вся твоя.

Я хочу сделать с Каллой миллион вещей.

Сладких вещей, таких как целовать ее, пока она не упадет в обморок. Грязных вещей, таких как наклонить ее над ближайшим столом и наполнить эту соблазнительную задницу членом, пока она не закричит в мучительном блаженстве. И если я буду продолжать чувствовать к ней то, что чувствую сейчас, я переверну небо и землю, чтобы провести с ней больше, чем выходные. Я сделаю ее своей, чтобы у меня была вечность сделать с ней все романтические и грязные вещи, о которых я только могу подумать.

Прямо сейчас я просто хочу быть рядом с ней.

– Иди сюда. – Я сажусь и обхватываю пальцами ее запястье, втягивая ее между своих раздвинутых ног. – Что?

Она прикусывает губу.

Ее призывное выражение лица зажигает во мне огонь.

Я покрываю поцелуями ее грудь, затем уговариваю наклониться, чтобы провести губами по ее шее. Свободной рукой я тянусь к тумбочке за презервативом.

Калла стонет и предлагает мне изящную линию своего горла.

Мне нравится распалять ее.

– Как насчет того, чтобы ты была хорошей девочкой и оседлала меня, и я мог трахнуть тебя?

У нее перехватывает дыхание.

– Разве это не сделало бы меня плохой девочкой?

– Нет, это будет чертовски хорошо для меня. Я сделаю так, чтобы тебе тоже было хорошо.

– Ты всегда так делаешь.

Улыбаюсь, когда мой рот возвращается к ее соскам, и я беру их в рот, один за другим, долгими, затяжными прихватами, которые вскоре заставляют ее сжимать пальцы вокруг моих плеч, даже когда она тает на моих коленях. Я разрываю пакет из фольги и надеваю презерватив как раз вовремя, чтобы приподнять ее за тонкую талию и опустить на свой твердый член.

Она берет мою длину с резким, мучительным вздохом.

– Квинт!

– Тебе больно?

– Немного, но... ох, кого это волнует?

Ее ресницы распахиваются, показывая мне, что ее глаза уже широко раскрыты, а щеки раскраснелись.

Черт, она действительно самая красивая, женственная штучка, которую я когда-либо держал в руках. Она похожа на что-то из моих фантазий. Но я изо всех сил стараюсь быть благородным.

– Я не хочу причинять тебе боль.

– Ты сделаешь мне больно, только если оставишь меня.

То, как серьезно она произносит эти слова, говорит мне, что она не имеет в виду только секс. Она хочет нас. Вместе. За пределами сегодняшнего дня.

Думаю, что это то, чего я тоже хочу, ангел.

Логически рассуждая, я понимаю, что несколько часов вдали от ее сладких губ и чертовски чувственного тела было бы полезно для моего здравого смысла, но я не могу представить, что чувствую к ней иначе, чем сейчас. Я не могу представить, что не хочу видеть ее в своем будущем. Конечно, я мог бы списать это на похоть. Я уже много раз испытывал это раньше.

Это другое.

– Этого не случится, – шепчу я.

От улыбки, которая преображает ее лицо, у меня перехватывает дыхание. Затем облака расступаются, солнце пробивается сквозь щель в занавесках, и ее нимб возвращается. Это идеальный способ заняться любовью с моим ангелом. В конце концов, мне этого должно хватить до вечера. Затем… Я придумаю, как удержать ее после выходных. Потому что я не вижу никакого способа отпустить ее.

Глава 6

Калла

Я стучу в дверь номера матери в час дня, желая вернуться в комнату Квинта, и обняться с ним. После завтрака он посадил меня в такси до моего отеля. Быстро приняв душ, я нанесла макияж и сделала все возможное, чтобы скрыть засос, который он оставил на моем плече. Затем я переоделась в черное платье, которое в последний раз надевала на похороны, и направилась обратно по улице в бой.

Я буду так рада, когда этот день закончится и я снова смогу сбежать в сильные объятия Квинта.

Мама открывает дверь с яркой улыбкой, одетая в великолепное коктейльное платье розово-бежевого цвета и высоченные каблуками. Одна вещь об Айрис Блэр? Она не выглядит на шестьдесят четыре – даже близко. Она приписывает это своей жизнерадостности. Я приписываю это строгой кето-диете, волшебнику по окрашиванию волос и ботоксу.

– Детка, входи. Я скучала по тебе прошлой ночью.

– Прости, что не позвонила. Я выпила в баре после нашего разговора и...

Я ни за что не скажу ей, что встретила мужчину, который мог бы стать любовью всей моей жизни. Это действительно подорвет мои аргументы в пользу того, чтобы положить конец ее стремительной шараде.

– И?

– Я напилась.

Она разочарованно вздыхает.

– По лицу скажешь, что ты провела ночь в своей комнате.

– Что-то в этом роде, – возражаю я, потому что это не важно.

У меня есть всего несколько часов, чтобы спасти ее от еще одной потенциально колоссальной ошибки.

– Но это же Вегас! – возражает мама. – Ты моя дочь. Почему ты не знаешь, как хорошо провести время?

Я не утруждаю себя указанием на то, что это из-за нее я не могу. Когда я росла, кто-то в нашем доме должен был быть взрослым. Обычно это была я.

Вместо того чтобы спорить, я переключаю тему на ту, которая гарантированно положит конец спору.

– Ты выглядишь потрясающе.

– Тебе не нравится это платье?

Она поворачивается, чтобы показать мне все до мельчайших подробностей, включая то, как открывается татуировка на пояснице.

– Это действительно что-то. – Я киваю, но одно могу сказать честно. – Мне нравится цвет.

– Я надела нежно-зеленый комплект на свою последнюю свадьбу. Ты помнишь? Но сейчас я хотела чего-то совершенно другого. Оно напоминает мне о весенней невесте.

Конечно. Почему нет?

– Где твой жених? Я с нетерпением ждала встречи с ним.

Не то чтобы это имело значение. Учитывая послужной список моей матери с мужьями, он будет «замечательным» всю весну, «прекрасным» летом, «занозой в заднице», когда наступит осень, и ее бывшим к Рождеству. У нее есть распорядок. Я в значительной степени могу установить часы по нему.

– Он со своей семьей. Ты познакомишься с ними после церемонии. Так как насчет того, чтобы я открыла бутылку шампанского, и мы выпьем?

Есть что-то действительно заманчивое в идее присутствовать на пятой свадьбе матери, но я хочу быть трезвой и бодрой, чтобы провести время с Квинтом позже. Кроме того, я должна попытаться вразумить ее сейчас.

Я качаю головой.

– Сначала расскажи мне о мужчине, за которого ты выходишь замуж.

– Кертис Дин – всё. Это он. Он тот самый!

Я уже слышала эту речь раньше, поэтому меня она не трогает.

– Почему ты так думаешь?

Ее лицо смягчается.

– Потому что я прожила достаточно долго, чтобы знать, что важно в жизни и когда это реально. Когда я с ним, то чувствую, что наконец-то нашла мужчину, которого искала всю свою жизнь.

Ладно, значит, эта часть ее речи новая. Возможно ли, что она действительно поняла, что отношения – это не только вино, песни и хорошие времена, но и человек, с которым ты рядом?

– Это здорово, мам. Я надеюсь, что это правда, но я должна спросить… Если он тот самый – на этот раз по-настоящему, – то к чему тебе спешить? Как давно ты его знаешь?

Выражение ее лица говорит мне, что она раздражена, но сдерживается.

– Вообще-то, мы познакомились пару месяцев назад.

Вау. Как правило, она влюбляется по уши в течение нескольких дней. Пара недель – это для нее стабильные отношения. Пара месяцев с таким же успехом могли бы показаться вечностью.

– Здорово.

– Мы познакомились в Интернете.

Она кивает, как будто гордится собой за то, что использовала технологии для расширения своего круга знакомств.

– Сайт знакомств для пожилых людей. Я увидела его фотографию и написала. Он пожарный в отставке. Вдовец. Уравновешенный. Забавный. Такой очаровательный. Мы наконец встретились лицом к лицу три недели назад. Мы оба сразу это поняли. Он не такой, как другие.

Честно говоря, он не похож на обманывающих, обтирающих придурков, за которых обычно выходит замуж мама, но я все еще не теряю надежды, пока не встречу этого парня.

– Где он живет?

– Он предложил переехать в Лос-Анджелес... но я могу переехать с ним в Колорадо. Начать с чистого листа. Просто приятно, что в кои-то веки у меня есть мужчина, который хочет сделать меня счастливой. Будет верен мне. Любит меня. – Слезы щиплют ее глаза, когда она тянется к моей руке. – Знаю, ты думаешь, что я была безответственной в прошлом, и я не всегда была такой матерью, какой должна была быть. Но я не знала, что такое любовь, до Кертиса, потому что теперь я понимаю, что меня никто никогда не любил. Ну, кроме тебя. Ты всегда была рядом со мной, несмотря ни на что. Я была слишком поглощена собой и своей личной жизнью, чтобы осознать… Мне так жаль.

Вау, это совершенно другая версия матери. Я не узнаю эту чуткую женщину с водянистыми голубыми глазами, которая смотрит на меня так, словно готова на все ради моего прощения.

Я хотела бы щелкнуть пальцами и просто прогнать все плохие воспоминания и разбитое сердце. Какая-то часть меня все еще злится на нее, и я не совсем уверена, что верю в то, что эта версия мамы останется здесь навсегда. Но я бы никогда не пожелала ей ничего меньшего, чем счастья.

– Надеюсь, Кертис действительно для тебя все и что он сделает тебя счастливой на всю оставшуюся жизнь.

Я обнимаю ее.

Она шмыгает носом и обнимает меня в ответ с робкой улыбкой. Может, она приложит больше усилий в будущем. А может, она просто сентиментальна в день свадьбы. Прямо сейчас все, что имеет значение, это то, что, возможно, она начинает новую жизнь, и, надеюсь, брак с этим мужчиной не будет ошибкой.

– Я не хочу испортить макияж, – она вытирает глаза. – Может, пообедаем? Я забронировала для нас столик. – Затем она хмурится, разглядывая мое похоронное платье. – Это то, что ты наденешь на свадьбу?

Теперь я чувствую себя немного виноватой за свой молчаливый протест.

– Так как я работаю дома, у меня не так много платьев.

– Не хочешь это исправить?

Я хмурюсь.

– Я думала, мы собирались пообедать.

– Собирались Я забронировала столик в этом заведении… вертится у меня на кончике языка. О!

Она выпаливает название ресторана, принадлежащего одному из моих любимых шеф–поваров.

– Ты планировала отвезти меня туда?

Мама не разделяет моего интереса к креативной, высококлассной еде, но, возможно, это первый раз, когда она прислушивается к моим пожеланиям и ставит их выше своих собственных. Я тронута.

– Правда?

– Конечно. Я знаю, как много это значит для тебя. – Затем она машет мне рукой. – Знаешь что? Мне все равно, даже если ты одета в черное. Ты прекрасно выглядишь, и я рада, что ты пришла. Я не могу дождаться, когда ты познакомишься с Кертисом и его детьми. Они тоже придут. Я с ними не встречалась, но надеюсь, что после сегодняшнего дня мы все сможем стать одной большой семьей.

– Ты уверена? Я могу сказать, что эта свадьба важна для тебя. Мы можем пройтись по магазинам, если ты хочешь.

Мама качает головой.

– Я не знаю, сколько раз будем вместе в Вегасе, где мы вдвоем сможем сделать что-то такое особенное. Я не хочу отказываться от этого. Моя подружка невесты, одетая в черное, просто делает церемонию более элегантной.

– Подружка невесты?

Теперь я чувствую себя полностью виноватой.

– Ну, конечно. Нет ничего важнее семьи, и никто не дорог мне больше, чем ты. Кертис напомнил мне об этом. На самом деле, его старший сын будет его шафером.

Я сглатываю.

– Фантастика. Но... может, нам все-таки стоит пересмотреть платье.

– И отказаться от этой, как ее там, эффектной еды? Или хорошей возможности посветиться в социальных сетях? – Она качает головой и сжимает мою руку. – Нет. Но... поскольку мы носим обувь одного размера, может, ты могла бы поменять черные туфли на эти?

Она поднимает пару лакированных кремовых туфель с открытыми носками.

– Конечно.

Я надеваю их, затем смотрюсь в зеркало в полный рост на задней стороне ее двери. Удивительно, но туфли вместе с пресноводным жемчугом на шее и запястье тоже делают мой наряд почти весенним.

– Идеально! – восклицает мама, беря меня за руку. – А теперь пойдем обедать.

Я улыбаюсь, искренне радуясь и надеясь, что мы с мамой встречаемся посередине и вместе прокладываем новый путь. Может, Кертис все–таки был ей полезен.

– Я взволнована. Пойдем.

Квинт

Пока я жду отца в баре отеля, я не могу перестать думать о Калле. Я достаю телефон из кармана и быстро отправляю ей сообщение.

«Как у тебя дела? Скучаю.»

Я сразу же получаю ответ.

«Отлично! На удивление хорошо провожу время с мамой.»

Затем она присылает мне фотографию какой-то очень вкусной еды, которая является произведением искусства. Все на столе было сделано в виде цветов, а посреди всего этого стоит полупустая бутылка шампанского.

Затем появляется ее следующее сообщение.

«Но я тоже скучаю по тебе. Скоро?»

«Да. Жду вечер.»

Она посылает мне смайлик с поцелуем и пару сердечек, которые заставляют меня смеяться. Я бы поклялся, что она слишком практична, чтобы быть такой легкомысленной.

Внезапно я чувствую, как знакомая рука хлопает меня по спине.

– Привет, сынок. Извини, что заставил ждать.

Я поворачиваюсь. Вчера я был чертовски зол на отца. Сегодня я сдерживаю гнев. Это не моя жизнь, и мне нужно отступить.

– Привет, папа.

Мы по-мужски обнимаемся, затем я оглядываюсь.

– Где Айви и Лейси?

Мой брат Джетт заканчивает переговоры в Лондоне. Эта свадьба была так поспешна, что он не смог приехать вовремя. И после удара в спину, который он перенес в колледже, его интересуют амбиции, а не романтика.

Папа закатывает глаза.

– Твои сестры все еще наряжаются, так как им пришлось встать рано, чтобы успеть на свои утренние рейсы. Лейси выглядит как с похмелья.

– Ах, снова быть двадцатидвухлетним.

Я должен улыбнуться. Лейси, самый большой ребенок в семье, учится на последнем семестре в колледже и усердно развлекается, сохраняя при этом средний балл, так что я не могу жаловаться.

– Нет, спасибо, – протягивает папа. – И Айви говорит, что у нее есть важные новости, которыми она может поделиться после церемонии, но она выглядит такой измученной и отказалась завтракать, когда я забрал девочек и увел их. Я могу только представить, что она собирается сказать нам, что они с Дэррином наконец-то беременны.

– Это было бы здорово.

Старшей из двух моих сестер тридцать три года. Они с мужем уже много лет пытаются завести ребенка.

– Но я сделаю все возможное, чтобы изобразить удивление.

– Хорошая идея. Извини, что оставил тебя наедине с твоими мыслями прошлой ночью.

Я качаю головой.

– После того, что я сказал вчера днем, у тебя было полное право. Мне жаль. Если ты счастлив, я рад за тебя.

– Нужно быть сильным человеком, чтобы признать, когда он был неправ, и извиниться. – Он похлопывает меня по спине. – Спасибо. Но ты увидишь. Это не ошибка.

Я могу только надеяться, что он прав.

Затем у нас больше нет времени обмениваться словами, потому что появляются Айви и Лейси, обе в красивых весенних платьях. У Айви пыльно-голубое, туфли на практичных бежевых каблуках. Лейси, помоги мне Бог, одета во что-то ярко-розовое с глубоким вырезом и привлекает внимание со всех уголков бара.

После приветствий и объятий всех вокруг я догоняю сестер. Айви и Лейси до сих пор живут в Денвере, недалеко от папы. Я могу приехать к ним примерно за шесть часов в любое время, когда захочу, но это достаточно далеко, чтобы это случалось без причины. Так что я не часто их вижу. Я бы хотел, чтобы Калла была здесь и встретила их. Если бы она не была занята со своей мамой, я бы попросил ее пойти со мной сегодня и познакомиться с моей семьей.

Мы обязательно сделаем это в другой раз – в ближайшее время. Я даю себе это обещание, потому что не откажусь от нее. Моя импровизированная поездка по магазинам несколько часов назад доказала это. Теперь мне просто нужно убедить ее сказать «да».

Подумает ли она, что я такой же сумасшедший, каким себя чувствую?

– Где находится это место? – спрашивает Айви, действительно выглядя слегка зеленоватой.

– Следуйте за мной.

Папа начинает вести нас через отель, Лейси рядом с ним, улыбается.

Я поворачиваюсь к старшей из сестер.

– У тебя все в порядке?

Она бросает на меня разочарованный взгляд.

– Я прекрасно выгляжу, черт возьми.

Мне приходится подавлять улыбку.

– Ты выглядишь так, будто пытаешься выглядеть хорошо. В основном ты выглядишь болезненной. – Я наклоняюсь ближе. – Значит ли это, что ты наконец-то беременна?

Внезапно на ее лице появляется ослепительная улыбка.

– Мы с Дэррином узнали об этом вчера.

Обняв за плечи, я сжимаю ее в объятиях.

– Поздравляю. Я действительно рад за вас двоих.

В моем кармане снова вибрирует телефон. Я вытаскиваю его, чтобы увидеть еще одно сообщение от Каллы.

«Возможно, я буду немного позже, чем думала. Мне приятно быть с мамой, и этот день важен для нее. Но я буду там, как только смогу. Будешь ждать?»

Я разочарован, потому что наше время вместе было так ограничено, но…

«Понимаю. Конечно.»

Она благодарит меня большим количеством смайликов.

– Кто это? – спрашивает Айви. – Ты наконец-то встретил кого-то особенного?

Я хочу прислушаться к интуиции... но сдерживаю ответ, пока мы с Каллой не поговорим об этом. Она – все, чего я хотел. Инстинкт подсказывает мне это. Но я не знаю, что она чувствует.

Я пожимаю плечами.

– Может быть. Посмотрим.

– Расскажи мне о ней.

– Когда будет что рассказать.

Айви кивает.

– Достаточно справедливо. Что ты знаешь об этой женщине, с которой связался папа?

Ее вопрос заставляет меня поморщиться.

– Не так уж много. Он был неразговорчив.

В основном потому, что думаю, он не хочет, чтобы его дети вмешивались в его жизнь.

– Она разведена, и у нее есть взрослая дочь, которая сегодня будет ее подружкой невесты. Кажется, он сказал, что она из округа Ориндж. Он говорит, что она такая добрая и общительная – именно то, что ему нужно.

Отец всегда был мыслителем, так что у меня естественная склонность к этому. И ему нужен кто-то с таким интересом к жизни, который выведет его из пещеры.

Айви выглядит такой же растерянной, как и я.

– Как давно он ее знает?

– Он смутно выразился. Пара месяцев – это мое лучшее предположение.

Сестра качает головой.

– Я надеюсь, это не обман.

– То же самое. Но все, что мы можем сделать, это поддержать.

– Наверное.

Похоже, Айви убеждена не больше, чем я.

Путь к дальним уголкам отеля, кажется, длился вечность. Когда мы приходим, я заглядываю внутрь. Он уже готов к предстоящей свадьбе, против которой я все еще возражаю. Несколько композиций из роз выстроились сзади и по бокам рядов мягких скамеек. Белые лепестки были разбросаны по геометрической дорожке, разделяющей часовню пополам. Спереди более сложная цветочная композиция оживляет простое кремовое пространство с низким потолком.

Нас сопровождают в небольшую комнату в задней части для жениха и его свидетелей. Я смотрю на часы. Церемония начнется через тридцать минут.

– Ты уверен насчет этой женщины? – говорю я отцу, пока мои сестры слоняются вокруг, прежде чем Лейси затащит Айви делать селфи.

– Ага.

И теперь, когда я смотрю на него, я не помню, когда в последний раз видел его таким счастливым. Это определенно было до продолжительной болезни и смерти мамы. Может, мне нужно быть менее подозрительным. Папу не так-то легко обмануть. Он всегда был уравновешенным и объективным. Возможно, действительно можно быстро влюбиться.

Я знаю, потому что влюбился сейчас.

– Тогда все в порядке. Давай поженим тебя.

Папа улыбается, похлопывает себя по карману, достает коробочку с кольцом и протягивает ее мне.

– Спасибо, что поддержал меня.

– С удовольствием. – Я кладу кольцо в карман. – Мне жаль, что Джетт не может быть здесь.

Его лицо омрачается.

– Мне тоже. Но Лейси собирается подключить его по FaceTime, так что он будет здесь виртуально.

Несмотря на то, что для него будет очень поздно?

– Отлично.

Папа потирает руки.

– Я был очень поглощен собой в эти выходные. У тебя все в порядке?

Я киваю и обдумываю, разумно ли открывать рот... но мне не очень нравится, что отец скрывал от нас свой роман, пока тот не стал серьезным. Я не могу сделать то же самое, а потом жаловаться, особенно когда эта история с Каллой развивается так быстро.

– На самом деле хорошо. Возможно, я кое-кого встретил.

Он выглядит ошеломленным. Затем улыбается.

– Что-то серьезное?

– Кажется так.

– Когда я смогу с ней встретиться?

– Скоро.

– Почему ты не взял ее с собой на эти выходные?

Я одариваю его самоуничижительной улыбкой.

– На самом деле, мы встретились только вчера вечером.

Папа поднимает бровь, глядя на меня.

– Ты имеешь в виду после того, как ты запугал меня тем, что я слишком быстро влюбился?

– Да. Иронично, не правда ли?

– Карма та еще сучка. – Он смеется. – Ты думаешь, что влюблен в нее?

– Это определенно такое чувство. Ты не думаешь, что я сумасшедший?

– Несколько месяцев назад я бы так и подумал. Не сейчас. – Это снова заставляет его смеяться. – Расскажи мне о ней.

– Ее зовут...

– Извините.

Безупречно одетый мужчина лет сорока подходит со сложенными руками и осторожной улыбкой.

– Меня зовут Майкл, и я свадебный координатор. У нас есть всего несколько минут до начала церемонии. Я только что устроил невесту и ее семью в их раздевалке. Вам что-нибудь нужно?

– Я позволю тебе разобраться с этим.

Хлопаю отца по спине, оставляя его заканчивать последние детали с Майклом, и направляюсь к сестрам.

– Эй.

Лейси хватает меня и притягивает к себе, чтобы сделать селфи с братом и сестрой.

Мы болтаем несколько минут. Затем дамам пора отправляться в часовню, поэтому они выходят, чтобы занять свои места на мягких скамьях.

– Готов?

Отец кивает.

– Вполне. Но этот разговор еще не закончен. Я хочу поскорее услышать все о твоей девушке.

Я улыбаюсь.

– Ты получишь ее.

Затем Майкл жестом велит нам занять наши места у алтаря, так что я занял свое место, папа сразу за мной. Пока мы ждем, я наблюдаю за отцом. Он совсем не нервничает. Он абсолютно уверен в этой женщине. Он знает.

Так вот почему я тоже больше не нервничаю из–за Каллы? Почему я почти полностью убежден, несмотря на то что знаю ее всего двадцать четыре часа, что она для меня единственная?

Внезапно начинается музыка. Двери часовни в задней части открываются. Входит великолепная блондинка в черном платье, светлых туфлях и жемчугах в тон – и знакомыми голубыми глазами.

Калла.

Она подружка невесты? Да. И это делает ее дочерью невесты.

Ох, черт.

Я моргаю. Этого не может быть.

Но это так. Женщина, в которую я влюбляюсь, вот–вот станет моей сводной сестрой. Каковы, блять, шансы на это? И что мне теперь делать?

Один шаг за другим ведет ее по проходу. Я вижу тот самый момент, когда она перестает оценивать моего отца как потенциального мужа для своей матери, и ее взгляд останавливается на мне. Ее глаза расширяются. Ее походка запинается. Она моргает, подавляя легкий вздох рукой.

– Квинт?

Мой отец был прав: Карма та еще сучка.

– Привет, Калла.

Отец хмурится.

– Вы двое знаете друг друга?

– Да, папа. Это та девушка, о которой я тебе только что рассказывал.

При этих словах папа откидывает голову назад и заливается смехом. Я рад, что он видит в этом юмор. Калла выглядит испуганной, я понятия не имею, что делать, и нет времени выяснять отношения, потому что музыка меняется, и мать Каллы начинает идти по проходу, чтобы официально сделать нас семьей.

Калла

Неужели жизнь сыграла со мной жестокую игру?

Вопрос крутится у меня в голове, пока моя мать и Кертис начинают произносить слова, которые официально делают моего парня – ну, в некотором роде – и моим сводным братом тоже.

Это не нормально.

Два часа назад моей самой большой заботой было найти удобное положение для больного зада на жестких стульях ресторана и задаваться вопросом, когда я вернусь к Квинту. Сейчас… Я просто ошеломлена.

Каким-то образом мне удается улыбнуться и кивнуть. На протяжении всей церемонии я продолжаю украдкой поглядывать на Квинта. Он тоже пытается разобраться в этом мысленно. Очевидно, он потрясен не меньше, чем я.

Следующие пятнадцать минут кажутся вечностью, но, наконец, Кертис надевает кольцо на мамин палец, они целуются, и священник объявляет их мужем и женой. Они прошли по проходу, держась за руки, оставив нас с Квинтом у алтаря смотреть друг на друга.

Наконец, он делает шаг в мою сторону и протягивает мне локоть.

– Давай, ангел. Мы здесь ничего не можем понять.

– Ты прав.

Я обхватываю дрожащими пальцами его предплечье.

Плохо ли, что, несмотря на то что мы теперь родственники, я не могу не заметить, как потрясающе мужественно он выглядит в темно–синем костюме с накрахмаленной белой рубашкой и голубым галстуком в тон?

Я чувствую его огорчение и замешательство. Оно очень похоже на мое. Но он все еще крепок подо мной, не смотрит на меня иначе, чем до того, как понял, что наши родители собираются пожениться.

Мы только дошли до середины прохода, когда две незнакомые мне женщины набросились на меня с объятиями.

– Ты дочь Айрис?

Я кивнула.

– Калла.

– Теперь это делает нас сестрами! – говорит младшая с визгом.

– Я Лейси. Это Айви. Наш брат, Джетт, сейчас в Лондоне.

Она поворачивает телефон, чтобы показать мне привлекательного мужчину лет тридцати в гостиничном номере. Он очень похож на Квинта, но держит бокал вина и машет рукой. Хотя он улыбается, его глаза выглядят одновременно циничными и обеспокоенными.

– Приятно познакомиться.

Что еще я могу сказать?

Лейси улыбается.

– И ты не встречала моего брата, Квинта.

– Вообще-то, мы познакомились вчера вечером, – поправляет он.

– Почему бы вам двоим не позволить Джетту лечь спать, так как в Великобритании уже безбожно поздно, а потом не догнать родителей. Нам с Каллой нужно поговорить.

Его сестры обмениваются взглядами, будто наконец понимают, что между нами что-то есть.