Сохрани мою любовь, профессор

24

2 ноября, 04:00 p.m, Вашингтон, Округ Колумбия

С важной встречи её вытащила взволнованная Эмили Хант. Лилиан запаниковала: она знала, что её правая рука, так хорошо знакомая с её характером и типом работы, не станет прерывать важное совещание по пустяку.

— Что случилось? — прямо спросила её сенатор, как только они вышли из кабинета.

— Звонил Эрик, — взволнованно произнесла Хант. — Он хотел поговорить с вами, но я сказала, что вы на совещании, потом раздался звук, похожий на выстрел, и связь оборвалась.

Она обратила внимание, как бледнеет лицо сенатора.

— Я перезвонила, но трубку никто не взял. А сейчас…

— Что? Что Эмели?! Не тяни!

Хант разблокировала свой смартфон и включила прямую трансляцию CNN, убавив звук.

Глаза Лилиан расширились, как блюдца, а губы задрожали.

— Набери мне Питера Клайна, — твердо сказала она. — И пусть подготовят машину.

Женщина глубоко вздохнула, закрывая глаза, а затем вошла обратно в кабинет с каменным лицом.

— Боюсь, я вынуждена вас покинуть, — произнесла она. — Непредвиденные обстоятельства, прошу меня извинить. Мой секретарь свяжется с вами, чтобы назначить новую встречу.

По дороге в свой офис она безуспешно пыталась дозвониться сыну, который не брал трубку, одновременно прикрикивая на Клайна и давая ему новые указания.

В приёмной её офиса её уже ждали агенты ФБР и служащий госбезопасности.

— Госпожа сенатор, — обратился к ней один из агентов, — меня зовут агент Уаит, это мой напарник агент Тернер, мы из ФБР.

— Прошу проследовать в мой кабинет, господа.

— Мартин, это Эрик Фрилинг. — Он еле сдерживал дрожь в голосе. — Энди в порядке?!

— Вот скажи мне, Картер, — ответил ему тот, по голосу было слышно, что Фокс был на пределе, — зачем было усложнять? Я бы получил своё, а ты бы мог и дальше трахать свою студентку…

Эрик покосился на агентов, что слушали их разговор, но ни один мускул не дрогнул на их лицах.

— А теперь что? Мы оба проиграли. И всё потому, что твоя мамаша не захотела играть по правилам.

— Но Андреа тут не причём. Пожалуйста, отпусти её. Она и так пострадала из-за меня…

— Черта с два! Сначала, пусть твоя мамаша признается в том, что сфабриковала против меня обвинение! И сделает это на национальном телевидении, а после, я готов сотрудничать по передачи тебе твоей красотки.

Он снова посмотрел на агентов, что жестом показывали ему тянуть время.

— Если я поговорю с матерью, при тебе, на второй линии, ты дашь мне услышать Энди?

— Нет. Я сказал, что мне нужно. И пусть сенатор поторопится, если ей дорога жизнь и здоровье будущей невестки.

И бросил трубку.

— Что ж, мистер Фрилинг, — сказал ему один из агентов. — Вы держались молодцом.

— Что дальше? Как вы планируете обезвредить его?!

— Нам доложили, что он закрыл жалюзи, так что не представляется возможности его видеть. Или он сдастся, или он сам впустит нашего человека в палату. Для этого только нужно подготовить почву, убедить его, что вашей девушке необходима помощь и к ней придет медсестра — наш агент. Брать штурмом — крайняя мера. И мы сделаем все, чтобы избежать её.

Эрик побледнел и вновь посмотрел на свой телефон, на котором высвечивались несколько пропущенных вызовов от матери.

— Я поговорю с сенатором, — произнес он, и нажал на кнопку вызова, но линия оказалась занята.

Правая половина лица все еще горела от пощечины альбиноса. Энди давилась слезами, зажав себе рот — она боялась привлечь внимание своего захватчика малейшим звуком. Фокс, тем временем, сидел в самом дальнем углу комнаты и нервно грыз ногти, глядя в одну точку, покачиваясь.

Он обдумывал, что же скажет сенатору, когда та позвонит. Потребовать самолет и сто миллионов долларов, как в каком-нибудь кино, и свалить в страну, не выдающую преступников? В любом случае, тюрьма ему обеспечена, даже если мамаша Эрика и признается в том, что она его оклеветала. Не сидеть ему в Капитолии и не занимать более пост декана MIT. Сенатор раздавила его, и самое паршивое было то, что большую часть грязной работы он сделал сейчас сам, когда выстрелил в потолок и привлек всеобщее внимание.

— Твою мать. Твою мать! — заныл альбинос, хватаясь за голову.

Он посмотрел на девушку и его лицо исказилось ненавистью. Он резко подъехал к ней на стуле, отчего Энди еще больше вжалась в кровать. Он вновь приставил ей пистолет ко лбу, отчего она испуганно замычала себе в ладонь и зажмурилась.

— Все из-за тебя, маленькая дрянь, — зашипел он у самого её лица. — Думала ли сама, что когда-нибудь из-за такого ничтожества как ты, пришедшего из ниоткуда, будет столько шума? Знала ведь, с кем трахаться? За Картером, как за каменной стеной, смотри как его мамаша все устроила, лишь бы защитить тебя с ним! Из-за тебя моя жизнь разрушена!

Гневная речь Фокса, вызванная ничем иным, как отчаянием, возымела совершенно иной эффект. Энди открыла глаза и убрала руку ото рта. Взгляд девушки сейчас больше напоминал взгляд загнанного в угол зверя — полное отражение эмоций мужчины, отчего тому стало не по себе.

— Может я и ничтожество, но свою жизнь ты разрушил сам, больной ты ублюдок, — произнесла она твердым голосом, хотя всё внутри нее дрожало.

Мартин оскалился и больно надавил пистолетом в кожу девушки. Но это продлилось лишь несколько мгновений, так как его телефон вновь зазвонил. Он убрал оружие и посмотрел на входящий звонок. Звонила сенатор Гордон-Картер.