Солёная Ириска

Глава 1

— Мама! — кричу я, залетая в родительскую квартиру. — У меня первый приз!

Я так ору, потому что мама, ответив мне на звонок домофона и отперев входную дверь квартиры, скрылась на кухне. У нее там всегда что-то печется, варится, тушится. И я, самостоятельная двадцатипятилетняя женщина, живущая отдельно от родителей, порой ищу повод, чтобы нагрянуть на ужин посреди рабочей недели.

Вот и сейчас победа в конкурсе осенних фотоколлажей на страничке нашего парка, конечно, не более чем повод, приятный, но не более чем. Тоже мне важность — две сотни лайков под моим творением с неоригинальным названием «Очей очарованье».

Но в последнее время я иногда развлекаюсь такими вещами. Несколько часов за каким-нибудь нескучным занятием, симпатичный результат и, не так уж редко, приятный приз. Например, сейчас — электрический чайник, совсем для меня не лишний — по моему пошла трещина.

Мама так и не откликается на мои вопли, зато из ванной, вытирая руки полотенцем, выходит папа.

— Ириша, ты чего так орешь? — приветственно улыбается он. — Ты же мне всю рыбу распугала!

— Папа, ты уже пришел с работы? — удивляюсь я. Немножко волнуюсь: — Все в порядке? Ты здоров?

— Только что вошел. Проходи уже, руки мой.

Я бросаю взгляд на мобильник. Оказывается, почти на час больше, чем на моих внутренних часах. Но сообразить, где я упустила время не успеваю — на меня несется племянница.

— Ириска пришла! — визжит она и едва не сбивает меня с ног — здоровая стала, кобылка восьмилетняя.

Обнимаю Аленку и расцеловываю, задевая пухлые щечки рыжими пружинками своих волос. Обожаю племяшку, готова часами играть с ней в прятки, строить домики из подушек и покрывал и придумывать еще сотни разных забав. Она такая же хохотушка и вертушка, какой была я в детстве, светленькая и с конопушками на носу. Когда мы с сестрой и племянницей где-то появляемся вместе, все принимают Аленку за мою дочку.

Для нее я никогда не была тетей Ирой, только Ириской. Понятно, совсем малышкой Алена выговаривала не все буквы. Позже Р встала на свое место, а букву Ш в моем имени она не признает. Мне это прозвище нравится, подходит к моим рыжим кудряшкам. Мама как-то вспомнила, что в ее детстве была в телевизионной передаче такая клоунесса Ириска. Я погуглила, посмотрела фотографии и решила, что мне это имя идет куда больше.

Кстати, в семье я одна рыжая. Говорят, в папину маму. Вообще-то я на папу похожа: среднего роста, стройная, с зелеными глазами. А сестра в маму. Они обе кареглазые, с каштановыми волосами, у обеих склонность к полноте, с которой они борются с переменным успехом. И еще они по складу характера спокойные, серьезные, в то время, как мы с папой холерики, вечно ищем повод для шутки или прикола, а уж если нервничаем, к нам лучше не подходить.

Скидываю куртку и сапоги и с Аленкой в обнимку иду мыть руки. Потом заглядываю на кухню:

— Мама! Ну ты слышала? Первое место!

— Да, да, конечно, поздравляю! — отрывается мама от кастрюль и сковородок.

— Это надо отметить, — набиваюсь я на ужин, как будто меня из этого дома выпустят не накормив.

— Накрывай! — мама делает жест рукой, будто расстилает скатерть-самобранку.

Начинаю расставлять на столе чистые тарелки и блюда, которые мама уже приготовила. Приношу из прихожей небольшой тортик, который купила по дороге.

— Бабушка, а мы будем завтра печь блинчики? — вворачивает Аленка.

— Будем, будем, — соглашается безотказная бабушка, и племяшка с победным кличем улетает в свою комнату.

— Света опять налаживает личную жизнь? — задаю я риторический вопрос. Сестра редко сдает дочку бабушке и дедушке на несколько дней в иных случаях.

— И тебе не мешало бы, — вкрадчиво говорит папа из-за моего плеча.

Я закатываю глаза. О, нет, только не начинайте.

Замужем я уже побывала. Именно так, побывала и обратно не хочу.

Это был студенческий брак со всеми вытекающими.

Сами себе мы казались жутко взрослыми и самостоятельными. Хотелось жить отдельно от родителей, хотелось независимости. Расписались, сняли маленькую квартирку. Свобода и почти вседозволенность ударили в голову, но очень скоро мы протрезвели.

Делать уборку и ходить по магазинам оказалось не таким увлекательным занятием. Варить борщи и каши, когда не очень-то умеешь, тоже было не так весело, а готовая еда была нам не особенно по карману. Вместо домашних дел хотелось тусоваться, ходить в клубы, встречаться с друзьями.

К тому же оказалось, что аренда квартиры и ведение хозяйства требуют немалых денег. Игорь бросил все силы на финансовое обеспечение семьи. В результате из лучшего студента курса он превратился в персонажа анекдота: «Студенты, имеющие хвосты и не сдавшие языки, повешены у деканата». Я тоже хваталась за какие-то подработки. Родители с обеих сторон помогали, но ровно настолько, чтобы мы не умерли с голоду. Видимо, они решили дать нам сполна нахлебаться желанной свободы со всеми ее прелестями.

Да и от выбора своего чада обе семьи были, вероятно, не в восторге, хотя открытой неприязни не проявляли. Помню, однажды, уже после нашего с Игорем развода, случайно услышала, как папа говорил маме:

— Ну и ладно, и ничего, что развелись. Представь только, был бы у нас внук с таким ужасным отчеством — Го́ревич!

Да, детей у нас, к счастью, не случилось. Хватило ума научиться на ошибках старшей сестры.

Но все-таки считать, что быт съел нашу семью, было бы слишком примитивно. Мы были не готовы к бытовым проблемам, но, имея четкие общие цели, справились бы.

В судьбе нашего брака сыграла свою роль и притирка характеров, которая оказалась сложнее, чем мы ожидали. Пресловутый незакрытый тюбик зубной пасты вызывал бурю неконтролируемых эмоций. Меня бесила грязная посуда в раковине и разбросанные носки. Игорь взрывался, если я собиралась куда-то дольше пяти-десяти минут и дольше того же времени болтала по телефону с подружками.

Сначала мы ссорились громко, несдержанно, почти до драки. При этом мириться так же эмоционально почему-то не получалось. Позже наши ссоры все чаще стали напоминать поединки двух хомяков с раздутыми щеками. Мы могли игнорировать друг друга по нескольку часов и даже дней. Старались поменьше пересекаться, молча занимались каждый своими делами. Впрочем, оказалось, что разговаривать нам вообще особенно не о чем, что мы слишком разные люди и кроме учебы, нескольких друзей и быта в чужой нам обоим квартире, у нас нет точек соприкосновения.

Наш фактический брак продлился около года. Потом Игорь уехал на военные сборы. Я вздохнула с облегчением. Оказалось, что жить одной гораздо проще. Можно оставлять в раковине грязную посуду, даже до утра, если вечером хочется повисеть на телефоне или в соцсетях. Или посмотреть сериал тогда, когда вся страна смотрит по другому каналу финал чемпионата мира по футболу. Да что там вся страна — вся планета.

Когда Игорь вернулся со сборов, мы еще какое-то время пытались строить отношения, но довольно быстро оба пришли к выводу, что сохранять, собственно, нечего.

Игорь переехал в дом своих родителей, а я так и осталась на съемной, только со временем поменяла квартиру на более уютную. Комнату в квартире родителей, которая была нашей со Светой детской, а потом только моей, теперь частенько занимала Аленка.

Свобода, которую я вкусила, казалась все же слаще житья за родительской спиной на всем готовеньком. С финансами стало полегче — я нашла приличную подработку, а через год постоянную работу. Расходы и доходы, которые теперь проходили через один карман, уравновесить оказалось легче.

Мы с Игорем официально оформили развод и зажили новой жизнью, присылая друг другу, как и прочим своим знакомым, открытки к праздникам в мессенджере. Несмотря на накопленные обиды и недопонимания, мы расстались, по крайней мере, не врагами.

Я ни о чем не жалею. Не считаю, что впустую провела год из своей жизни. Я даже благодарна судьбе за опыт, доставшийся мне сравнительно небольшой ценой.

В подростковом возрасте есть период, когда резко прибавляешь в росте и становишься неуклюжим, неловким, не справляешься с управлением собственным телом. Тогда, пять лет назад, мы с Игорем были такими подростками — выросли, стали взрослыми, но еще не умели распорядиться этой своей взрослостью.

Папа, мама, Аленка и я рассаживаемся на кухне за большим обеденным столом.

У родителей двухкомнатная квартира в сталинке. Дом основательный, строился на века. Делать перепланировку, делить просторные комнаты на клетушки они не стали. Высокие потолки и большие окна дарят обилие воздуха и света. За толстенными стенами не слышно беспокойных соседей. Во многом поэтому в моем внутреннем мироощущении родительский дом — это крепость. А еще это место, где всегда выслушают и поддержат. Даже если сначала пожурили, отругали. Даже если сто раз не права.

А еще это мамина еда, вкуснее которой ничего нет на свете. Как бы я ни старалась, как бы дотошно ни следовала рецептам из маминой кулинарной книги, получается все не то. Праздничный стол в родительском доме всегда ломится от необычных салатиков и изысканных закусок. А самый обычный ужин превращается в праздничный, едва на пороге появляются гости.

Вот и сейчас к жаркому и овощному салату мама добавляет еще один салатик, мой любимый, быстрого приготовления, маринованные грибочки и домашнее лечо. После того, как ко всему вышеперечисленному добавляется в желудке чай с тортом, подняться из-за стола не представляется возможным. Да мы и не торопимся. Племянница рассказывает мне о своих играх с подружками. Родители интересуются, как мои дела на работе. Я менеджер по маркетингу, работаю в консалтинговой компании. Спрашивают и о «творческих планах», и я рассказываю о том, что записалась на кондитерские курсы и еще собираюсь поучаствовать в конкурсе на лучший слоган о новой модели смартфона.

Когда Аленка убегает играть в свою комнату, аккуратно интересуюсь у родителей:

— Не знаете, кто там у Светы?

Папа пожимает плечами, мама только молча машет рукой и отворачивается, отстань, мол.

Вот партизанка! Вечно шифруется, вечно устраивает детские игры в секретики. А не я ли самая близкая ее подруга, которая всю жизнь доверяет ей свои сердечные тайны?

Пару секунд дуюсь на сестру. Знаю, что напрасно. Права она на все сто. Нечего тешить наше любопытство, нечего делить шкуру неубитого медведя. А если нарисуется на горизонте принц да под алыми парусами, сама прибежит, и расскажет, и познакомит.

Света старше меня на шесть лет. Сколько себя помню, мне всегда ставили ее в пример.

Сестра с рождения была спокойной, усидчивой и ответственной девочкой. За что бы она ни бралась, делала основательно и аккуратно. Восемь лет — с третьего по десятый класс — училась в музыкальной школе по классу фортепиано, правда закончив ее, к инструменту почти не притрагивалась. Общеобразовательную школу окончила с золотой медалью, университет — с красным дипломом. Родители очень ею гордились, а знакомые пытались свести с ней своих сыновей.

Свету же мальчики совершенно не интересовали. Это я строила одноклассникам глазки и бегала на свидания с пятнадцати лет. Сестра разучивала этюды и пьесы, готовила уроки, читала книги, писала конспекты, в конце концов устроилась на хорошую работу. Она инженер-проектировщик в известной строительной компании.

И вдруг неожиданно для всех жизнь Светланы встала с ног на голову. Она забеременела от парня, которого знала всего четыре месяца. Парень хотя и не был в восторге от такого поворота событий, сделал Свете предложение.

В наш дом знакомиться с родителями Стас пришел уже в статусе жениха. Даже мне в мои шестнадцать было понятно, что будущий зять ничего из себя не представляет. Ни хорошего образования, ни перспективной работы, ни собственного жилья, одна смазливая мордашка. Семья и знакомые недоумевали, а Света вела себя так, будто выиграла в лотерею.

После свадьбы молодые поселились в маленькой однокомнатной квартире, доставшейся Свете в наследство от бабушки. Беременность протекала нелегко. У сестры поднималось давление, были проблемы с почками. На тридцать девятой неделе у Светы случился припадок, едва не стоивший ей жизни. В тот момент она уже находилась в больнице под наблюдением, поэтому провели экстренное кесарево сечение, сестру спасли.

Стас в это время был в командировке, сходили с ума только мы с родителями. Наверное, с этого момента брак сестры дал видимую трещину.

Стас оказался никудышным отцом. С ребенком он практически не помогал, а Свете нужно было восстанавливать здоровье и силы. Мама разрывалась между работой, внучкой и собственной семьей. К тому моменту, когда Света вернулась в строй, укреплять пошатнувшееся здоровье пришлось уже нашей маме.

Стас продолжал жить по принципу: принес деньги в семью, а дальше я свободен. Света терпеливо тащила все хозяйство на себе, и, очевидно, как-то оправдывала в своей душе такое поведение мужа. До поры до времени. На третьем году семейной жизни его задержки на работе и внезапные командировки стали слишком уж частыми. Сестра не рассказывала в деталях, какие именно доказательства измены она добыла и каким образом. И мы не докапывались, чтобы не причинять лишнюю боль. Но доказательства были неопровержимыми.

Света не стала затевать скандал, просто выставила вещи мужа за порог и подала на развод. Через пару месяцев она устроила Аленку в садик и вышла на работу.

Стас исчез из жизни сестры, будто его и не было. По прошествии нескольких месяцев Света собралась, встряхнулась и… начала искать нового мужчину.

Теперь к делу она подошла со всей своей обстоятельностью, умом и терпением, как будто предвидя, что процесс поисков может затянуться на годы. Ведь она искала не только мужа для себя, но и отца для дочери. И критерии к кандидатам у нее были довольно жесткие. «Чтоб не пил, не курил» — это было только началом длинного списка. Самым, пожалуй, сложным условием было, чтобы мужчина любил детей, а конкретно Аленку, но не хотел больше их иметь. Убьет ее следующая беременность, или нет, Света проверять не желала.

Поиски продолжаются по сей день, но сестра не сдается. Как опытный охотник, она меняет тактику и места засидок. Родители ее всячески поддерживают, а я, хоть меня иногда и забавляет ее матримониальная упертость, молчу в тряпочку.

Однако, родительского беспокойства за судьбу дочерей хватает на нас двоих.

Когда я уже собираюсь уходить домой, мама вдруг заводит разговор о каком-то племяннике подруги, «хорошем мальчике», с которым мне стоило бы познакомиться.

— Предложи его Светке, — отрезаю я.

— Для Светы он слишком молод, — вздыхает мама.

— Ничего, сейчас модно, когда муж моложе жены.

— Ну, Ириша…

— Мама, прекрати, мы поссоримся, — угрожаю я. Чмокаю ее в щеку и выскакиваю за дверь.