Соль под кожей. Том первый

Глава четырнадцатая: Лори

Глава четырнадцатая: Лори

Настоящее

— Очень не советую больше так делать, — говорю я, когда мы с Региной на пару минут остаемся одни на площадке перед домом.

Завольский с Андреем провожают гостей, и пока у них там чисто мужские разговоры, мы стоим в стороне и изображаем «правильных девочек», которые знают, когда вовремя не лезть под руку. Хотя в этом только моя заслуга, потому что Регина несколько раз порывалась вставить свои нафиг не нужные пять копеек в темы, совершенно ее не касающиеся. Любой другой мужик уже давно бы в крепких выражениях объяснил этой тупой овце, кто она, для чего и где ее место, но Завольский-старший сдувает с нее пылинки, предвкушая скорое отцовство. У него на этой теме какой-то бзик. Интересно, если бы он знал правду об Андрее, то так же стремился бы настрогать в этот мир еще больше своих выродков?

— Мне не нужны советы уборщицы, — фыркает Регина, и порывается снова пойти к мужчинам.

Хватаю ее за локоть и подтягиваю назад как норовистую лошадь. Она нарочито громко охает, Завольский озирается, и я машу рукой, давая понять, что у нас все в порядке и ситуация под контролем.

Регина прекрасно знает, с какой должности начиналось мое восхождение, но называет меня уборщицей нарочно, чтобы унизить. По моему мнению, эта пустышка даже ногтя любой уборщицы не стоит.

— Если ты думаешь, что сможешь вбить клин между мной и Завольскими, то мне жаль тебя разочаровывать. — Я улыбаюсь Андрею, который тоже косится в нашу сторону. Мысленно вздыхаю и, не веря, что собираюсь произнести это вслух, предлагаю мировую: — Нам не обязательно любить друг друга, но мы можем легко уживаться в рамках одной семьи.

Мне насрать на ее хорошее отношение, но, чтобы сосредоточиться на больших делах, я должна быть уверена, что никакая мелкая дрянь не воткнет иголку мне в задницу. Иногда даже у таких бестолочей, как Регина, иногда получается спонтанно организовывать неприятные проблемы.

Будь в ее голове хоть немного мозгов, она приняла бы мое предложение, но ей слишком жмет корона. Регина разворачивается ко мне всем корпусом, выпучивает глаза.

— Уживаться? Думаешь, я не в курсе твоих планов?!

Она не может быть в курсе «моих планов», но я все равно фокусирую внимание на каждом слове, которое вылетит из ее рта.

— У тебя ничего не получится, уборщица.

— Понятия не имею, о чем ты. — Ни один мускул на моем лице не дергается, и Регину это только еще больше раздражает.

— Ой, да брось! Все же прекрасно знают, зачем ты охмурила этого теленка!

В эту минуту я почти жалею, что мы стоим достаточно далеко и из дома разносится музыка. Было бы интересно увидеть реакцию окружающих на ее откровения.

— Мы с Андреем любим друг друга. О каком теленке идет речь? Или ты… — Округляю глаза, разыгрывая театральное удивление, и от возмущения прикрываю рот рукой. — Регина, как ты можешь так говорить о своем пасынке?

— Перед кем ты притворяешься, уборщица? — не в силах сказать ничего адекватного в ответ, Регина снова скатывается в банальные оскорбления. Типичная тактика людей, чей IQ болтается на уровне аквариумной рыбки. — Думаешь, если ухватила сынка, то теперь в шоколаде?

— Боишься остаться без содержания, когда овдовеешь? — интересуюсь я.

— Даже не мечтай, уборщица, — раздраженно шипит Регина, нарочно выпячивая вперед свое пока еще абсолютно невидимое пузо. — Скоро я рожу Юре сына, и вы не получите ни-че-го.

Она медленно, явно подражая героине какого-то фильма, разворачивает перед моим носом средний палец. В общем, типичное поведение для внезапно разбогатевшей хабалки. Как там говорят — можно вывезти человека из дерьма, но дерьмо из человека вывезти невозможно.

— Очень честолюбивые планы. — Я продолжаю намеренно бесить ее своим удавьим спокойствием. — Кажется, мать Андрея тоже думала, что навсегда в жизни Завольского. А потом он сменил ее на новую любовницу. И та тоже наверняка не планировала съезжать из дворца так быстро. Но потом появилась Лиля — и начался новый виток. Ты же знаешь, что случилось с бедняжкой Лилей?

Регина несколько раз моргает глазами, не в силах произнести ни звука. Хотя, должна признаться, участь Лилии (третьей почти_жены Завольского-старшего) действительно вызывает легкий шок. Я видела всего пару фотографий того, что осталось от ее лица, и точно не хотела бы увидеть их еще раз.

— Я устала от тебя, — слегка заикаясь, Регина спешно ретируется с поля боя в дом.

А я с наслаждением вдыхаю морозный ночной воздух и делаю еще одну пометку — навести справки о судьбе бедняжки Лилии, которую, после всего случившегося, Завольский просто вышвырнул из своей жизни, как слишком рано износившуюся вещь. Андрей неохотно упоминал подробности той истории, но его мать однажды распустила язык. Со свойственной всем бывшим обиженным женам злобой, она проболталась, что Завольский выбросил Лилю буквально на помойку, оставил без содержания и отказался оплатить ее пластические операции и реабилитацию, на которых настаивали хирурги. Чтобы хоть как-то поставить девушку на ноги, ее родителям пришлось продать единственное жилье, но ни о какой пластике, естественно, речь уже не шла. После этого следы Лилии затерялись. Если только она жива и в здравом уме, то захотела бы воспользоваться возможностью насолить Завольскому за то, как он с ней обошелся.

Нужно засучить рукава и поглубже засунуть руки в помойную яму этого семейства — там наверняка еще много «вкусного».

Я жду, пока Андрей с отцом, наконец попрощаются с гостями, и подойдут ко мне. Я тут же снова прилипаю к жениху, улыбаюсь на все тридцать два, потому что этот именно то, чего от меня хочет Завольский-старший. Учитывая Андрюшино поведение, он наверняка думает, что его сын — эдакий брутальный самец, а я, как положено бесхребетной влюбленной женщине, выпрашиваю у него ласку. Это именно то, что мне нужно — пока человек убежден, что нашел оправдание странному поведению другого человека, он не будет замечать очевидные сигналы, указывающие совсем на другое «отклонение».

— Может, останетесь? — неожиданно радушно предлагает папаша Андрея. Крепко хлопает Андрея по плечу и того кренит в сторону, так что приходится стать той единственной опорой, которая уберегает его от неминуемого падения. — Вспомнишь молодость, сынок, как таскал одноклассниц в свою койку, а мать ругалась на ваш визг.

Я чувствую, как напрягается спина Андрея, на которой я держу руку.

— Ты правда так делал? — изображаю каплю ревности и, в свою очередь, тоже несильно шлепаю его по груди.

Андрей нервно отстраняется, бормочет, что уже давно никого не таскает в свою постель и предлагает меня подвезти.

— Нет, дорогой, — я изображаю легкое алкогольное опьянение, хотя весь вечер только мочила губы в бокале с шампанским, — сегодня я хочу побыть школьницей.

Мы с Завольским-старшим перемигиваемся и оба смотрим вслед Андрею, который уже на полпути к машине.

— Как продвигается работа? — из голоса папаши тут же пропадает вся игривость. О шкурных делах он любит говорить тоном большого начальника.

— Хочу кое-что доделать в выходные, сделаю последнюю сверку и в понедельник буду готова предоставить вам схему на одобрение.

— Тут такое дело… — Он поглаживает один из своих подбородков, — появилась пара нюансов.

А вот хрен там. О нюансах он сообщил бы мне по телефону. Речь, скорее всего, о дополнительных участниках — сегодня я пару раз замечала, как он уединялся с гостями, и выражение их лиц красноречиво говорило, что обсуждение было напряженным.

— Кто-то еще хочет нагреть государство? — слегка понизив голос, высказываю догадку вслух.

Завольскому категорически не нравится эта формулировка, как и многим из тех, кто предпочитает рисковать, лишь бы не отдать часть прибыли. Есть в этом что-то безобразно воняющее лицемерием.

— Нужно вписать в схему еще кое-кого, — нехотя говорит папаша Андрея.

— Да без проблем, — пожимаю плечами, потому что от количества слагаемых вся схема точно не изменится и не сломается. — Будут некоторые замедления с трафиком наличности, но мы же все взрослые люди и понимаем, что несколько дней задержки стоят того, чтобы накопить на БигМак.

— Не перегибай, девочка. — Он тычет мне в лицо толстым пальцем, как будто это должно сделать угрозу более весомой.

И хоть во мне ни один нерв не ёкает, я стираю с лица улыбку, прошу прощения и повторяю, что схема готова и завтра он сможет в этом убедиться. Завольский довольно крякает, говорит, что приедет в офис в понедельник к трем часам и рассчитывает, что к этому времени все будет готово. Машет Андрею, который уже уселся за руль и поторапливающе сигналит, а мне обещает, что кто-то из его парней пригонит мою машину к моему дому рано утром.

Я не успеваю толком устроиться на переднем пассажирском сиденье, как Андрей резко стартует с места. Охранник у ворот только по чудесной случайности избегает «встречи» с задним мостом внедорожника.

— Ты совсем охренел?! — не могу сдержать эмоции, потому что сегодняшний вечер и так порядком потрепал мне нервы.

— Заткнись! — неожиданно рявкает в ответ он и я на мгновение теряю дар речи.

Жду, пока этот придурок проедет опасный перекресток, на котором он даже не пытается сбросить скорость. Мысленно делаю зарубку больше никогда и ни при каких обстоятельствах не садиться с ним в один автомобиль, и достаю телефон.

— Значит так, Андрей. — Показываю скрытую папку, в которой у меня полным-полно «интересных» фото и видео с его участием. — Либо ты сбавляешь скорость, вспоминаешь о правилах дорожного движения и ведешь себя как хороший мальчик, либо я прямо сейчас отправляю все это твоему отцу. Догадываешься, что будет дальше?

— Ты не посмеешь, — шипит он, до побелевших от натуги костяшек сжимая пальцы на руле.

— Да что ты гоовришь… — Прищелкиваю языком и прикрепляю к сообщению с номером его папаши сразу парочку фото. — У меня сегодня был очень очень ОЧЕНЬ хреновый день, который стал еще хуже из-за выходки твоей конченной мачехи и твоих фокусов. Ты выбрал не лучшее время, чтобы проверять, что я могу посметь, а что — нет.

Андрей послушно сбрасывает скорость.

Я в ответ кладу телефон в карман.

— Если ты не прекратишь вести себя как придурок, весь наш план пойдет к черту, — говорю уже спокойнее, хотя мой внутренний кровожадный кракен требует порвать этого придурка на куски. — У нас был уговор, Андрей, и я из шкуры вон лезу, чтобы соблюдать свою часть сделки. А что делаешь ты? Правильно, вытираешь ноги об все мои старания!

— Я делаю что могу, блять! — В голосе Андрея появляются уже хорошо знакомые мне истеричные нотки. Когда говорят, что мужик ведет себя как баба — значит, он ведет себя в точности как Андрей, и для полной аутентичности образа не хватает только размазанной по роже красной помады и порванных чулок. — Прости, что мне… неприятно… ты же все знаешь!

— Мне насрать, что тебе приятно или неприятно, — обрубаю его припадок, пока он снова не забыл о дороге и не отправил нас обоих на тот свет. — Изображай влюбленного мужика — и этого будет достаточно.

Хотя, я вероятно, и правда прошу невозможного, потому что лучше всех знаю, кто он на самом деле. Невозможно сделать волкодава из чихуахуа. Но даже мелкую собачонку можно разозлить посягательством на сахарную косточку в ее миске.

— Регина вцепилась в твоего отца мертвой хваткой, Андрей. — Я со вздохом отворачиваюсь к окну, изображая обеспокоенность. Пусть не думает, что я все держу под контролем, а то уже и так безобразно расслабил булки. — Ты же понимаешь, что она залетела не от непреодолимой любви к Юрию Степановичу?

— Я знаю, что она надеется заставить отца переписать завещание.

— Для человека, который в курсе ее планов, ты ведешь себя крайне странно.

— А что, по-твоему, я должен делать? Избить ее на глазах у всех?

— А ты мог бы? — В Андрее сто восемьдесят три сантиметра роста, и он неплохо физически выглядит, потому что играет в теннис, занимается плаваньем и пару раз в неделю посещает спортзал, но он точно не относится к тем мужчинам, которые могут поднять на кого-то руку. — Серьезно?

Он удостаивает меня презрительным взглядом вместо ответа.

— Если у твоего отца хоть на минуту закрадутся сомнения в том, что у нас все серьезно, то на этот раз он точно задумается, что может быть не так. Ты уже достаточно испытывал его терпение и доверие.

— Так и будешь продолжать мне угрожать?

— Буду, если это единственный способ заставить тебя быть ответственным. Я знаю твоего отца всего год, но этого достаточно, чтобы понять — он не из тех людей, которые примут свое чадо «таким, как есть». Но если ты мечтаешь о жизни в съёмной зарыганой однушке и работе в Макдональдсе за тридцать три копейки — вперед, ты на верном пути!

Он надолго закрывает рот, и я поступаю так же.

Только когда он высаживает меня около подъезда, наклоняюсь к окну рядом с водителем, как будто собираюсь поцеловать Андрея, и шепотом говорю:

— Просто выполняй свою часть сделки и твоя жизнь будет гладкой, сытой и спокойной, потому что я всегда буду рядом, чтобы прикрыть твою задницу. Но если мне хоть на минуту покажется, что ты снова страдаешь херней — я сделаю тебе очень больно, потому что в отличие от тебя, не собираюсь рисковать деньгами, которые мне платит Юрий Степанович.

По глазам вижу, что собирается снова обозвать меня сукой, но проглатывает оскорбление и сваливает с глаз.

Уже дома я быстро раздеваюсь и первым делом иду в душ. Становлюсь под теплые струи и постепенно повышаю температуру до горячей, от которой краснеет кожа. Не уверена, что это имеет прямое отношение к физиологическим процессами в организме, но этот способ всегда помогает перегрузиться. Как будто вместе с паром из меня выходит и грязь прошедшего дня.

Потом стандартный ритуал — маска для лица, крем для тела, легкий массаж. Подсушиваю волосы, наношу на кончики немного душистого масла и, накинув на плечи шелковый халат, шлепаю на кухню. Завариваю полный заварник чая с земляникой, зажигаю брусок душистого дерева и еще двадцать минут сижу вот так, просто уставившись в пустоту перед собой.

Когда стрелки на часах показывают начало двенадцатого ночи, захожу на сайт знакомств и открываю диалог с Сергеем. Кстати, он онлайн и был на моей странице полчаса назад. Что ж, самое время дать ему маленький пряник за настойчивость.

Рина: У меня был совершенно сумасшедший день.

Добавляю к сообщению короткое видео с видом на океан, в котором хорошо видны мои собственные ноги, живот и треугольник довольно открытых купальных трусиков. Сняла его чуть больше года назад, когда у Данте что-то сорвалось с очередной любовницей и он вывез меня на острова прямиком из заснеженных рабочих будней. У меня целая куча таких видео, из разных стран, на разные случаи жизни. Раз у «Рины» настолько плотный рабочий график, что она не может вернуться в страну ради развиртуализации, значит, должны быть доказательства. На первое время этого достаточно, а долго я в кошки-мышки играть и не собираюсь.

Разглядывая свои не тронутые загаром ноги на полосатом шезлонге, мысленно дорисовываю боковую часть видео, ту, на которой рядом ноги Данте — длинные, мускулистые, загорелые. Он обожал солнце и океан, и редко валялся под зонтиком — все время играл в пляжный волейбол, плавал, наплевав на правила безопасности, катался на водных лыжах. А однажды снял целую маленькую яхту, и мы два дня катались по разным бухтам и ели свежих устриц, которые продавали плавучие торговцы.

В горле образуется противный вязкий ком. Я пытаюсь его проглотить, но он издевательски быстро меня душит. Приходится влить в себя всю чашку с чаем, чтобы хоть как-то протолкнуть в легкие глоток воздуха.

Никогда до той поездки и никогда после, я не чувствовала себя такой счастливой. И даже нарочно притворилась, что отравилась морепродуктами, чтобы растянуть отпуск еще хотя бы на день.

Рука тянется проверить телефон, но я силой воли возвращаю ее обратно.

И даже с облегчением выдыхаю, когда в диалоговом окне на сайте знакомств появляется сообщение от Сергея. Вся бессмысленная меланхолия тут же улетучивается, уступая место холодной логике и расчету.

Сергей: Что у тебя за работа, что можно устать, валяясь на пляже?

Сергей: PS. Ноги просто охуеть!

Я, радуясь тому, что между нами только текст, показываю ему средний палец. Этот мудак даже не посмотрел в мою анкету. Увидел красивую губастую бабу — и встал в боевую стойку. Впрочем, типичная реакция человека, для которого женщины всегда были просто мясом.

Рина: У меня в анкете все написано.

«Рина» должна оскорбиться отсутствию интереса к ней, как к личности. А Сергей должен исправиться и заглянуть в нее поглубже, чтобы попасться на крючок. Развести его на какой-то перепихон (даже виртуальный), не составит труда — я могу за пару дней одними только сообщениями и намеками сделать так, что у него слюна изо рта будет течь без остановки. Но мне нужно, чтобы он развязал язык, раскрыл свою гадкую душу и дал то, что в будущем поможет мне держать его рот на замке.

Из всех троих он единственный, кто может меня узнать. Будет лучше, если у меня в арсенале будет парочка железобетонных аргументов, почему он должен держать рот на замке.

Сергей: Прости, малыш, да, я тупо забыл!

Он присылает смайлик с сердечком.

Мои внутренности покрываются коркой льда. Сколько раз я слышала в точности такие же слова? Сотню? Две? Он не написал мне вечером, хотя мы договаривалась? «Прости, малыш, я совсем забыл!» Не заехал за мной в университет? «Прости, малыш, я совсем забыл!» Забыл о годовщине нашего знакомства? «Прости, малыш, я забыл!» Забыл, что у меня аллергия на клубнику? «Прости, малыш…». И всегда — этот же идиотский смайлик в конце.

Нормальная женщина после второго «забыл» послала бы его на хер, забыла, как страшный сон и была бы абсолютно права. Но я любила, как ненормальная. И со свойственным всем юным идиоткам рвением верила, что он исправится ради меня. Может, не в этот раз, и не в следующий, и даже не после двух, трех, четырех десятков косяков, но когда-то — точно-точно.

Но «Рина» не дура и знает, что в ее профиль Сергей посмотрел только что, после того, того, как его ткнули носом.

Рина: Ты всем девушкам пишешь только потому что они тебя внешне зацепили?

Сергей: В смысле?

— Ты все прекрасно понял, — говорю экрану ноутбука.

Он понял, что попался и вот это «в смысле» — просто чтобы потянуть время и придумать стратегию. Это на дурочку Валерию можно было орать и матерится, потому что она уже была у него в кармане, а со зрелой и норовистой Риной такая хрень не пройдет.

Рина: Ты даже не смотрел мой профиль.

Рина: Просто увидел на фотографиях красивую телку и написал.

На этот раз он не отвечает сразу, но это даже к лучшему, потому что на часах уже за полночь, и я адски хочу спать. Впереди выходные, но я все равно встаю по будильнику ровно пять пятьдесят утра — привычка, которую я культивировала все эти годы.

Ловлю себя на мысли о том, что шесть лет назад, даже после всего, что эта тварь со мной сделала, в глубине души я все равно мечтала о встрече с ним. Это было невозможно, потому что по требованию Данте я обрубила все возможные каналы связи, а потом он запретил мне подсматривать за жизнью Сергея даже через социальные сети. Мне было так хреново, что иногда я просыпалась посреди ночи с болью в груди и мыслью о неминуемой смерти от инфаркта. Но потом, потихоньку, через боль и эндорфиновую ломку, я выкарабкалась из зависимости, которую по ошибке считала любовью. И только потом, когда мои расшатанные «эмоциональными качелями» гормоны пришли в норму, я увидела настоящее лицо человека, которого считала смыслом всей своей жизни.

— Ты уродливая, тупая, озабоченная тварь, — проговариваю вслух, разглядывая аватарку Сергея в диалоговом окне. — Ты сделал шесть ошибок в семи сообщениях, которые написал. Меня от тебя тошнит.

Я испытываю невероятное облегчение, когда захлопываю крышку ноутбука, зная, что буду все выходные мариновать его игнором.