Соль под кожей. Том первый

Глава тридцать первая: Лори

Глава тридцать первая: Лори

Настоящее

Я смотрю в иллюминатор самолета и не могу поверить, что через несколько часов снова окунусь в снег после двухнедельного отдыха на солнечном теплом острове, таком крохотном, что я даже не нашла его на карте. Что, впрочем, никак не помешало всему свадебному путешествию влететь в кругленькую сумму. Формально, все оплатил Андрей, но мы оба прекрасно знаем, что это был свадебный подарок его Завольского-старшего — отчасти, чтобы в очередной раз покрасоваться перед друзьями, что его дела в полном порядке, несмотря на глобальный финансовый кризис, отчасти — чтобы на какое-то время вывести меня из игры, пока его люди будут запускать в действие мою финансовую схему.

Как будто я бы это позволила.

Поглядываю на сидящего рядом Андрея, и потехи ради, кладу ладонь поверх его расслабленно лежащей на подлокотнике руки. Он реагирует мгновенно — сначала чуть не подпрыгивает, потом одергивает ее с подчеркнутой брезгливостью и демонстративно делает погромче звук в наушниках.

Я смеюсь, и плевать, что достаточно громко, чтобы нарваться на парочку недоуменных взглядов.

Хотя, до сидящий напротив смуглый мужик лет сорока, который уже почти без стеснения пялится в мою сторону, вполне ничего. Я пару раз наградила его заинтересованным взглядом, а потом потеряла всякий интерес, потому что зачем-то снова полезла в телефон, открыла переписку с Мариной, и увидела там фотографии, которые она прислала в ответ на мои селфи с пляжа.

И снова делаю это, хотя чувствую, что красавчик гипнотизирует меня взглядом, очевидно рассчитывая на более явные сигналы к действию.

Марина: «На тебе до неприличия слишком много одежды! Если бы у меня было такое офигенное тело — я бы даже мусор выносила голой!»

Улыбаюсь, потому что в случае с Мариной я абсолютно точно уверена в искренности каждого слова. Как и в том, что никогда в жизни не сделаю ей больно. И не позволю случиться тому, что, блин, уже и так сделала.

Но все равно открываю последнее короткое видео, на котором ее дочка сладко спит под подмышкой мужчины. Его лица, как и на предыдущих фото и видео, не видно, и я уверена, что Марина нарочно его скрывает — она всегда была достаточно скрытной насчет своих амурных дел. Но эти здоровенные ручищи и хардкорные татуировки я узнала бы даже наощупь, с закрытыми глазами.

От слишком живых воспоминаний, как эти руки сжимали мою задницу и натягивали на член, волоски на руках становятся дыбом, и я на всякий случай поглубже вжимаюсь в кресло. Мы летим первым классом, я уже дважды пыталась разложить комфортное сиденье и поспать хотя бы сколько получится, но без толку. Стоило закрыть глаза — и в голове снова появлялись ужасные картины возможного будущего, где моя единственная близкая подруга внезапно узнает, что я трахалась с ее мужиком в душевой фитнес-клуба. А еще раньше тупо пыталась его снять, словно какого-то мальчика из клуба. Оглядываясь назад, закономерно возникает вопрос — а где вообще были мои глаза и мозги, когда я предлагала Вадиму секс без обязательств? Предлагала, мать его, дважды!

Сразу после свадьбы, я позвонила в риэлтерское агентство и предупредила, что не буду продлевать бронь на съемную квартиру, более того — отказываюсь от нее досрочно. Пришлось дважды подтвердить, что я в курсе невозвратного залога и что с квартирой все в порядке, просто у меня изменились жизненные обстоятельства.

Хорошо, что я всегда придерживаюсь правила не раскрывать инкогнито, и Вадим, даже если ему вдруг захочется найти девушку, которая уже дважды его кинула, все равно не сможет этого сделать. Даже если бы у него для этого будет достаточно возможностей, в чем лично я сомневаюсь. Он же не Данте, в конце концов, чтобы вырывать что угодно о ком угодно — откуда угодно.

Я ставлю музыку в своем плеере на паузу, встаю и пробираюсь в туалет, чтобы ополоснуть лицо и взбодриться. И почти сразу спиной чувствую, как смуглый красавчик идет следом. Неудивительно, что мы сталкиваемся около уборной. Он резко задергивает за собой шторку. Я в ответ только вопросительно приподнимаю бровь, на всякий случай оценивая обстановку — чем и как я, в случае чего, смогу оказать сопротивление. Хотя разумнее будет просто позвать на помощь в полную силу своих легких — на международных авиарейсах стюардессы научены использовать разные средства «утихомиривания» пассажиров.

— Привет, — по-английски, широко улыбается красавчик, немного наклоняясь вперед. Но при этом весьма деликатно не лезет в мое личное пространство.

Значит, сегодня без членовредительства и скандала.

— Привет, — с натянутой вежливостью отвечаю на том же языком. Для меня это вообще не проблема, могу разговаривать без запинок и даже почти без акцента. — Не возражаешь, если пойду первой?

Указываю взглядом на ручку двери, которую он держит. Мужчина недоуменно хмурится, но руку убирает, а я тут же запираюсь в туалете. Усаживаюсь на крышку унитаза и снова достаю телефон.

Вадим на этом видео спит рядом с дочкой. И хоть видео без звука, не трудно догадаться, что снимает их Марина. Снимает у него или у себя? Или у них есть общая квартира? Меня сотню раз подмывало прикинуться шлангом и попытаться разузнать, кто это и что вообще между ними, но каждый раз импульсы разбивались об три железобетонных аргумента. Во-первых — Марина ни разу не сунула нос в мою личную жизнь, с моей стороны будет крайне нетактично в ответ разузнать про ее отношения. Во-вторых — если вдруг когда-то случится непоправимое и она узнает о нашей с Вадимом связи — будет сложно объяснить, почему я прикидывалась чайником и расспрашивала про человека, которого, якобы ни разу даже в глаза не видела.

Но, конечно, самое главное третье — я просто не хочу знать, что между ними. Мне и так не сладко вариться во всем этом дерьме, но пока я нахожусь в счастливом неведении, все это похоже на случайный секс с незнакомцем, без обязательств и без продолжения. Совсем не то же самое, что секс с мужем лучшей подруги.

Ополоснув лицо, немного приглаживаю влажными ладонями волосы, убирая их от лица.

И еще одна проблема, о которой я запретила себе думать до возвращения — Наратов.

Он продолжает написывать «Рине», хотя в последнее время наша переписка превратилась, скорее, в формальный обмен любезностями. Я почти однотипно отвечаю, что много и усердно работаю — в холодном сыром Лондоне, откуда периодически скидываю ему обычные повседневные фото. Сергей пишет, что готовится к важным переменам в жизни, после которых «все круто изменится в лучшую сторону». Пожалуй, это основная причина хоть какой-то заинтересованности в нашем диалоге — я хочу знать, что он задумал, чтобы вписать это в свой план «триумфального возвращения». Сверх того, что я уже для него приготовила.

Но что делать дальше — ума не приложу. В нашем с Данте варианте развития событий не было плана В, в котором события разворачивались бы так, как это случилось в реальности. Поэтому, я не придумала ничего лучше, чем до возвращения держать Наратова на на орбите Рины. На всякий случай. Вдруг, меня осенит блестящим решением? Или судьба снова неожиданно раскинет карты, подкинув выход?

Еще раз оценив свой вид — с синяками под глазами после предыдущей бессонной ночи (пришлось откачивать Андрея после его очередного пьяного загула) — пощипываю щеки, возвращая румянец, и выхожу.

Смуглый красавчик никуда не делся.

Надо же, какое похвальное упорство.

— Все в порядке? — интересуется он, глядя на меня так, будто я просидела в туалете по меньшей мере час.

— Да, все окей. Я использовала освежитель и влажные салфетки. Бактериологическая угроза отменяется.

Пользуясь случаем, оцениваю его пальцы на предмет обручального кольца. Оно есть, на левой руке. И мужчина тут же понимает, что его спалили. Морщит нос, как будто собирается чихнуть.

— А в кошельке, наверное, фото парочки милых детишек, — озвучиваю другое свое предположение, пока он неловко, как бы стесняясь, прячет руку в карман брюк.

Это окончательно убивает остатки моего и без того скудного интереса.

«Всегда держи удар».

Еще одно правило жизни от Данте, которое этому загорелому Казанове даже и не снилось.

— Может… номер телефона? — спрашивает в спину, но я, ни секунды не колеблясь, показываю ему средний палец.

При виде меня, Андрей быстро гасит экран телефона.

— Сергей приглашает на осетра, — говорит он, с таким видом, как будто это какая-то диковинная рыба, которая водится исключительно личном фонтане Наратова.

— И? — подпираю щеку кулаком.

— Через неделю.

— Нас?

Он отмалчивается, и приходится повторить вопрос с нажимом.

— Да, блять! — громким шепотом плюется Андрей. — Меня с женой!

Его истерика хоть как-то разбавляет скуку и серость многочасового перелета.

— Очень хорошо. Рыбу я люблю.

— Это мой, блять, друг! — Андрей неистово тычет себя пальцем в грудь, как будто у слова «мой» могут быть какие-то другие значения. — Ты можешь не лезть хотя бы в мою личную жизнь?! Или тебе обязательно испоганить все, что мне дорого?!

— Ты привлекаешь слишком много внимания, — охлаждаю его негодование. — Ведешь себя как баба. Я понимаю, что некоторые мужчина называются мужчинами только по факту наличия члена между ног, но совсем не обязательно выставлять свою трепетную натуру на всеобщее обозрение.

Андрей нервно облизывает губы, долго возится, прежде чем устроиться в кресле. Потом еще столько же сопит, как избалованный ребенок, которому отказали в покупке сотой по счету игрушке. А потом начинает хныкать.

— Ты же можешь отказаться. Ну, блин!

— Могу, но не хочу. — Беру в руки книгу, раскрываю наугад, пытаясь вернуться к чтению.

— Просто позвони его жене, скажи, что тебе плохо после перелета, что отравилась морепродуктами и…

— Не вижу ни единой причины, почему бы я должна так поступить. — Отгораживаюсь от него книгой.

— Я не хочу… быть там… с тобой. Там же мои друзья… блять… черт.

Убираю книгу, наползаю на Андрея, почти упираясь носом в его нос.

— Заплачешь — и я останусь дома. Ну что, как тебе бартер?

Естественно, я не собираюсь держать слово даже если он обрыдается в луже собственных соплей. Андрей заслужил каждую мою издевку. А с учетом всего, что он натворил — я еще очень лояльно взымаю проценты.

— Ты серьезно? — Он отклоняется от меня, как от чумы.

— Абсолютно. Так заплачешь или нет?

Он трясет подбородком, но все-таки не сдается и в последний момент, когда я почти вижу в его глазах слезы — отворачивается и снова от души меня посылает. Ну и ладно. Что и требовалось доказать. Но справедливости ради — если бы он так отчаянно, из последних сил не сопротивлялся, я бы уже давно загнала его под плинтус.

Наш самолет приземляется в половине третьего ночи. Нас уже ждет машина, роскошный новый двухэтажный дом за чертой города и все «прелести» совместной жизни. Неудивительно, что чем ближе мы к новому дому — тем сильнее моего муженька кроет паника. Когда заезжаем за ворота, на широкий, как баскетбольное поле, двор, на Андрея жалко смотреть. Я секунду колеблюсь между желанием врезать ему парочку отрезвляющих пощечин или погладить по голове, и выбираю третье — молча выхожу из машины, отдаю водителю указания занести наши вещи в гостиную и иду в дом. А Андрей, если ему так хочется, пусть и дальше сучит ножками — в конце концов, хотя бы это у него неплохо получается.

Завольский-старший не поскупился — первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я переступаю порог роскошной гостиной, в которой еще почти нет мебели, но уже сделала вся отделка, а на столе в центре зала стоит ваза со свежими цветами, фрукты, закуски и ведерко со льдом, в который воткнута перевязанная бантом бутылка Арман де Бриньяк. Я с наслаждением вытаскиваю себя из теплой одежды, остаюсь в одном белье. Потягиваюсь до приятного хруста в суставах. Беру бутылку как раз в ту минуту, когда, наконец, заходит Андрей.

— Водителя отпустил? — на всякий случай уточняю я.

— Угу.

Он старательно отводит взгляд, как будто посмотреть на собственную жену в трусах и лифчике равносильно одновременному нарушению всех заповедей.

— Откроешь? — протягиваю ему игристое, но Андрей уже на лестнице и скрывается на втором этаже, сказав все, что обо мне думает одним единственным хлопком дверью, дополненным лязгом защелки. — Ну и хрен с тобой.

Я легко справляюсь с пробкой. Нарочно громко открываю шампанское, и наполняю бокал до краев, чтобы пена эффектно выплескивалась через край. Пью до дна, хоть на вкус это просто какой-то невыносимый «сухарь», от которого сводит зубы. Делаю фото и с припиской «Спасибо за все, Юрий Степанович!» отправляю Завольскому. Эта падкая на лесть свинья обязательно оценит подхалимаж.

А потом усаживаюсь на второй из двух единственных предметов мебели — диван, на котором с легкостью разместятся четверо человек.

У моей новой замужней жизни весьма странный вид, если судить по абсолютно пустой комнате и точно отвратительный вкус, как у этого шампанского, хотя она, так же, как и этот эксклюзивный напиток, стоит очень дорого. Не зря я не люблю алкогольные напитки — они все на вкус как «букет» последствий всех неправильно принятых решений в жизни, и от них так же обязательно будет болеть голова.

Я нахожу в сумке свой второй телефон, впервые за двое суток захожу в мессенджер, где у меня переписка с Сергеем. От него несколько сообщений, в которых он сначала хвастается, что в его грандиозных замыслах все идет по плану и первые плоды будут уже совсем скоро, а потом пишет, что, возможно, из-за этого будет не очень на связи в выходные. Закатываю глаза. Ну да, я как раз в курсе его настоящих планов на выходные, и его очередное вранье только еще больше злит. Хочется плюнуть на все, скинуть ему пару фото со свадьбы, на которых он запечатлен вместе с женой, и сказать все, что я о нем действительно думаю.

— Тварь, мразь и подлый предатель, — шепчу в экран телефона, на котором развернуто фото Наратова из нашей переписки. Это — одно из последних, присланное в ответ на селфи «Рины» на фоне кучи фотореквезита. Сергей осмелел настолько, что начала присылать мне фото из рабочего кабинета.

Ну и что мне делать с этим подарком?

Я беру шампанское, шлепаю босыми ногами до кухни и без сожаления выливаю все в раковину. Вместо этого чай на скорую руку — в тумбе над рабочей поверхностью есть несколько банок на выбор, пачка кофе и подключенная рожковая кофеварка на две чашки. Пока заваривается чай, пишу Сергею, что мой плотный рабочий график почти закончен и теперь у меня будет пара дней просто погулять по Лондону и забить одну из карт памяти фотографиями для себя. Хвалю его успехи, с припиской «еще бы я понимала, о чем идет речь». Он нарочно темнит, так что одно из двух — либо просто накидывает пуху, как делал и раньше, либо речь идет о действительно солидном куше… незаконном, скорее всего. Иначе, к чему так темнить? Я все равно ничего о нем не знаю, даже если бы была агентом налоговой под прикрытием. Сажусь на столешницу, занимаю позу, в которой акцент будет на моей груди в полупрозрачном расшитом белье, делаю пару селфи без лица, скидываю Сергею и откладываю телефон.

Я пока не знаю, как лучше воспользоваться ситуацией, но, очевидно, можно попытаться раскрутить Наратова на более пикантные подробности своей личной жизни — разузнать и про его грандиозные бизнес-планы, и про отношения с женой.

Забираю кофе, возвращаюсь в гостиную и запихиваю в себя еще пару канапе с икрой.

В доме так тихо, что на секунду ощущаю себя внезапно оглохшей. А единственное, на что можно пялиться, чтобы убить время — стена из наших с Андреем свадебных фото в рамках. Фотограф отработал на все сто, потому что у моего свежеиспеченного мужа везде цветущий и довольный вид. Как и у меня, впрочем. Эту инсталляцию можно смело озаглавить «Лучший пиздежь года!»

Я нарочно забиваю все свои мысли, чтобы не дать волю угрызениям совести.

Господи, я трахалась с мужиком своей единственной настоящей подруги!

И… господи, я продолжаю его хотеть. Так сильно, что от одной мысли о том, чтобы снова почувствовать внутри член Вадима, колени сжимаются в приятных судорогах.

Хорошо, что меня отвлекает сообщение на основной телефон.

Данте: Как семейная жизнь?

Первая весточка от него за последнюю неделю. До этого он сухо поздравил меня со свадьбой и успешным завершением первой стадии нашего грандиозного плана.

Лори: Тебя уже вернули пришельцы?

Намекаю на его затяжное исчезновение с горизонта, хотя за последний год он не впервые так пропадает — я привыкла и даже почти смирилась.

Данте: Не то, чтобы всего целиком.

Лори: Надеюсь, жизненно важные органы не пострадали и не были изъяты на опыты?

Данте: Мозг точно со мной.

Лори: Мне тебя не хватает, придурок.

Ну вот, я это написала. И в первые мгновения, пока признание еще висит со статусом «непрочитанное», борюсь с порывом тут же его удалить. Но случайно брошенный на наши с Андреем свадебные фото взгляд, заставляет убрать палец с экрана.

В моей жизни так мало действительно настоящего. А Данте — единственный, кто знает меня реальную. С кем мне быть до конца откровенной, как не с ним?

Лори: Ты реально полный придурок!

Лори: Зачем было бросать меня?!

Лори: Я ведь правда была готова… начать заново…

Я заранее знаю, что задаю вопрос в пустоту, и он, как обычно, либо проигнорирует его, либо ответит что-то формальное и сухое. Типа, мы партнеры, у нас деловые отношения, он и так сделал для меня все, что мог.

Но на этот раз мне хотя бы хватает смелости не удалять ни одного слова, оставить на местах все точки и запятые. Даже если адресат никогда не отметит то, что я хочу услышать больше всего на свете.