Сон графа Обека

Из которого мы кое-что узнаем о том, как началась Эпоха Молодых Королевств и какую роль во всём этом сыграла Темная Дама, Мишелла, чья судьба позднее будет связана с судьбой Элрика Мелнибонийского.

Из незастекленного окна каменной башни было видно широкую реку между пологими коричневыми берегами, между зелеными рощицами, казавшимися единой лесной массой. Из леса поднимался утес, серый и немного зеленоватый, высокий — темная скала, поросшая мхом, сливалась с массивным каменным замком, господствовавшим над равниной. Из замка хорошо просматривались река, скала и лес. Стены замка были сложены из толстых гранитных плит.

Обек из Маладора удивлялся, как строители смогли сконструировать такой замок, если, конечно, им не помогло какое-то колдовство.

Он стоял на вершине башни, возвышавшейся неподалеку от замка. Задумчивый, таинственный замок казался вызовом природе; он находился на самом краю мира.

Низкое небо на западе отливало странным, глубоким желтым светом. Цвет этой части неба усиливала темнота другой его половины.

Широкие полосы синевы разрывали небо, состязаясь с серым цветом, и созвездия, красным облаком ползущие по этой смеси цветов, создавали еще больше всевозможных утонченных оттенков. Туман не давал разглядеть постройки замка Канелун во всех подробностях.

Граф Обек из Маладора не отвернулся от окна, пока совсем не стемнело. Лес, утесы и замок стали тенями. Воин провел тяжелой, узловатой рукой по выбритой голове и прошел к груде соломы, которая служила ему постелью.

Солома лежала кучей в нише между контрфорсом, внешней стеной и комнатой, освещенной фонарем. Но было холодно, и Обек, лежал на соломе, свернувшись клубочком и положив рядом с собой двуручный меч огромных размеров. Меч выглядел так, словно раньше принадлежал великану… широкая перекладина, тяжелая инкрустированная драгоценными камнями рукоять, лезвие длиной футов в пять, гладкое и широкое. Рядом лежали старые, тяжелые доспехи воина из Маладора и шлем, украшенный плюмажем. Воин из Маладора спал.

Его сны, как обычно, были путаны: могучие армии большими волнами выплескивались на равнины, кружились воины, носившие эмблемы сотни народов; поднимались леса сверкающих пик, моря шлемов, дико завывали боевые рога, цокали копыта, кричали солдаты. Сны о прошлом, о его молодости, о королеве Элоарде из Кланта. Он завоевал для нее все южные страны и теперь дошел до края мира. Только Канелун, лежащий на самом краю мира, он еще не захватил.

Для такого воина, как Обек, подобные сны оказались неожиданно неприятными. Он несколько раз за ночь просыпался, тряс головой, пытаясь отогнать грустные мысли.

Скорее, он готов был увидеть во сне Элоарду, хотя из-за нее-то и отправился в этот поход на юг. Но Обек никогда не видел во сне ее мягкие, черные волосы, волнами омывающие бледное лицо, ее зеленые глаза, красные губы и гордые, пренебрежительные жесты. Элоарда выбрала его для этого путешествия, хотя согласия не спрашивала, ведь она была не только его госпожой, но и королевой. Воитель королевства по традиции был ее любовником… и граф Обек не понимал, как могло быть по-другому. Он считался Воителем Кланта, повиновался приказам своей королевы и в одиночестве покинул ее дворец, отправившись на поиски замка Канелун. Он должен был захватить его и присоединить к империи своей госпожи, чтобы сказать: «Владения королевы Элоарды простираются от моря Драконов до Края Мира».

По ту сторону Края Мира ничего не было… ничего, кроме бурлящего бесформенного Хаоса, который протянулся в бесконечность от утесов Канелуна… кипящий и беспокойный Хаос, полный чудовищных, полусформировавшихся теней… только Земля оставалась стабильна и состояла из материи, подчиненной каким-то законам. Земля дрейфовала в море Хаоса.

Утром граф Обек из Маладора потушил лампу, которую оставил светиться на ночь, надел кольчугу и латы, водрузил на голову шлем с черным плюмажем, повесил на плечо клинок и вышел из каменной башни, которая по всем признакам была очень древним сооружением.

Обутые в кожу ноги воина ступили на камни, которые рассыпались при прикосновении, словно Хаос однажды плеснул разрушающее вещество на возвышающиеся на его краю утесы Канелуна.

Прошлой ночью воину показалось, что Канелун ближе, но это потому, что замок был таким огромным. Обек отправился вдоль реки: ноги тонули в жирной грязи, пышная листва прикрывала от палящего солнца. Он шел к утесам. Канелун сейчас видно не было, но он возвышался над Обеком. Часто ему приходилось использовать меч как топор, расчищая себе дорогу через густую растительность.

Несколько раз Обек останавливался, пил из реки холодную воду, смывая пот с лица. Он не торопился, не очень-то ему хотелось в Канелун.

Между ним и жизнью с Элоардой возникло препятствие. И еще он боялся суеверий, связанных с таинственным замком, в котором, как говорили, обитало лишь одно существо: Темная Дама — беспощадная волшебница, повелевавшая легионами демонов и другими созданиями Хаоса.

К полудню Обек со смешанным чувством осторожности и облегчения увидел утесы и тропинку, ведущую наверх. Значит, придется карабкаться. Однако теперь ему было трудно найти другую дорогу. Он захлестнул веревкой меч, закинул его за спину и начал восхождение.

Обросшие мхом скалы, очевидно, были древними, хотя многие философы спрашивали: почему о Канелуне узнали всего несколько поколений назад? Воин из Маладора поверил в наиболее распространенный ответ на этот вопрос: до недавнего времени путешественники просто не забирались так далеко. Посмотрев вниз, Обек увидел деревья, их листву легонько шевелил бриз. Башня, где он переночевал, тоже виднелась в отдалении, а дальше, он знал, не существовало никаких признаков цивилизации, никаких аванпостов людей на много тысяч дней пути на Север, Восток или Запад… А на Юге лежал Хаос. Раньше Обек никогда не был так близко от края мира, теперь же он думал: какой он, этот Хаос?

Забравшись на вершину утеса, он стоял, разглядывая замок Канелун, который возвышался в какой-нибудь миле от него. Его огромные башни подпирали облака. С другой стороны утесов воин Маладора увидел взбитую, клокочущую субстанцию Хаоса: серую, синюю, коричневую и желтую одновременно, хотя цвет постоянно менялся. Брызги, словно водная пыль, поднимались над замком.

Обек в восхищении замер на месте, переполненный ощущением собственной незначительности. Он окончательно уверовал, что если кто-то и живет в замке Канелун, то или обладает крепкими нервами, или уже давно сошел с ума. Наконец Обек вздохнул и снова зашагал к своей цели. У подножья замка утес был совершенно ровным, без пятен зелени и без вкраплений обсидиана, в котором могло бы отражаться танцующее вещество Хаоса. На него Обек старался не смотреть.

Множество дверей вело в Канелун: все темные и зловещие на вид. Разных размеров, они больше напоминали входы в пещеры.

Воин Маладора остановился перед тем, как сделать выбор, потом решительно направился к одному из них и шагнул в темноту, которая, казалось, поглотила его навсегда. Было холодно, пусто, и он был один.

Вскоре он заблудился в замке. Шаги не отдавались эхом. Потом темнота отступила, и впереди стали видны угловатые очертания тускло освещенных коридоров… Стены, над которыми не было крыши, стены, уходящие вверх, в бесконечность. Лабиринт. Обек остановился, оглянулся и с ужасом увидел: позади него тот же лабиринт, хотя был уверен, что двигался прямо.

Безумие угрожало поглотить его, но он отбросил сомнения и, дрожа, достал меч. Замерев на месте, Обек пытался сообразить, куда идти — вперед или назад. Отфильтрованное безумие затаилось в глубине мозга, пришел страх — и сразу замелькали тени. Быстро движущиеся, они мчались со всех сторон, невнятно бормотали… дьявольские, абсолютно ужасные тени.

Одно из существ коснулось Обека, и воин рубанул его мечом. Тень исчезла. Появилась другая. Обек забыл свой страх и рубил во все стороны, пока тени не рассеялись. Воин, задыхаясь, оперся на меч, как на посох.

Передохнув, Обек еще раз огляделся. Страхи постепенно стали возвращаться. Появилось множество существ — тварей с дикими глазами, когтями, со злорадными мордами, насмехающимися над ним; существ с необычными лицами, некоторые из них напоминали старых знакомых и родственников Обека, чьи лица как бы исказились, превратившись в ужасные пародии. Воин закричал, бросился на них, вращая огромный меч над головой, рубя с плеча, коля противников, и натиском заставил их вернуться в лабиринт. Но появились другие…

Злобный смех гнался за ним по тускло освещенным коридорам. Обек побежал, споткнулся, упал, привалился к стене. Сначала ему показалось, что стена из крепкого камня, но постепенно она размягчилась, и воин провалился сквозь нее. Получилось, что его тело наполовину лежит в одном коридоре, наполовину в другом. Он подтянулся и прополз через пролом, огляделся и увидел Элоарду, но Элоарду, чье лицо выглядело старше, чем он видел в последний раз.

«Я сошел с ума, — решил Обек. — Это реальность, фантазия или что-то другое?»

Он протянул руку и позвал:

— Элоарда!

Видение исчезло. На том самом месте, где она только что стояла, появилась толпа демонов. Обек поднялся на ноги и стал рубить мечом, но они были недосягаемы. Человек заревел от бешенства.

Пока он сражался, страх отступил. С исчезновением страха растаяли и его противники. Тогда Обек понял: появлению тварей предшествует страх, и попытался контролировать свои мысли. Страх на какой-то миг все же овладел им, и твари начали опять появляться, вылезая прямо из стен. Их крикливые голоса переполнялись злобным весельем.

В этот раз Обек не бросился на них с мечом. Он спокойно стоял на месте — и твари начали блекнуть, а потом и вовсе исчезли, а вместе с ними и стены лабиринта. И Обек оказался посреди мирной долины. Но как только он понял, что долина — такая же иллюзия, как и лабиринт, она растаяла, а он оказался в главном зале замка Канелун.

Зал оставлял впечатление пустого, хотя и был обставлен хорошей мебелью; воин не видел источника, который давал такой яркий и ровный свет. Он шагнул к столу, заваленному свитками. Шаги отдались гулким эхом. Несколько отделанных железом дверей вели из зала, но он не стал разглядывать их, решив сначала посмотреть свитки. Может, они помогут разгадать тайну Канелуна?

Прислонив меч к столу, он взял первый свиток.

Рукопись была прекрасно исполнена на тонком пергаменте, но черные буквы ничего не сказали Обеку, и это его удивило. Хотя диалекты и изменялись в зависимости от местности, на Земле в те времена существовал единый язык. На следующем свитке оказались еще более странные символы, а на третьем, даже не раскручивая его, он увидел ряды больших стилизованных картинок, которые повторялись здесь и там, словно составляли некий алфавит. С сожалением Обек положил свиток, взял меч, глубоко вдохнул и крикнул:

— Кто живет здесь? Знайте, что Обек — граф из Маладора, Воитель Кланта и завоеватель юга — требует этот замок от имени королевы Элоарды, императрицы всех южных земель!

Обычные слова. Произнеся их, Обек почувствовал себя свободнее, но не получил ответа. Закинул меч на плечо, подошел к самой большой двери.

Раньше, чем он подошел к ней вплотную, она сама открылась, и большое человекообразное существо с руками, напоминающими стальные крючья, усмехнулось ему.

Воин отступил и остановился, видя, что тварь не двигается, а стоит на месте, наблюдая за ним,

Она была на фут или около того выше Обека. Фасетчатые глаза казались пустыми от природы. Морда была уродливой и угловатой, серой и сияла, как металл. Большая часть тела и впрямь была из металла, куски которого соединялись на манер брони. На голову был надвинут колпак, обшитый медью. На вид тварь обладала невероятной силой, хотя и не двигалась.

— Голем! — воскликнул воин из Маладора. Кажется, так называли созданных людьми металлических существ в легендах. Создание колдовства!

Голем не ответил, но руки, каждая из которых имела металлические шипы, по четыре на каждой руке, начали медленно сгибаться. Чудовище снова усмехнулось.

Тварь, как понял Обек, в отличие от его предыдущих противников, аморфной не была. Голем — твердый, реальный, смертоносный — был намного сильнее воина из Маладора; он хотел сразиться с человеком, однако Обек не спешил начинать поединок. Он мог и не победить Голема… Но уже не мог отступить.

Скрипя металлическими суставами, Голем вошел в зал и вытянул руки.

Воин из Маладора мог бежать или сражаться, но вместо этого он стоял на месте. А потом выбрал: сражаться.

Сжав обеими руками огромный меч, граф рубанул по боку Голема, который показался ему уязвимым в этом месте. Голем рукой отпарировал удар, и меч Обека задрожал, наткнувшись на металл. Удар заставил содрогнуться воина из Маладора. Покачнувшись, человек отступил. Голем последовал за ним. Воин из Маладора оглянулся и обыскал взглядом зал в надежде найти какое-нибудь более весомое оружие, чем меч, но увидел лишь увитые орнаментом щиты. Он подбежал к стене, сорвал один из щитов и надел его на руку. Щит был продолговатым, очень легким и состоял из нескольких слоев прочного дерева. С ним Обек почувствовал себя немного лучше и резко повернулся к Голему.

Чудовище тем временем неторопливо шло вперед. Воину показалось, что в Големе есть что-то обыденное, как и в демонах лабиринта. «Колдовство Канелуна каким-то образом питается от моего мозга», — решил Обек.

Чудовище подняло правую руку и нанесло удар, целясь в голову воина. Обек увернулся и, защищаясь, поднял меч. Колючки заскрежетали о меч, но тут тварь резко выбросила вперед левую руку, которая врезалась в живот Обека. Щит чуть ослабил удар. Обеку удалось загнуть кончики шипов на правой руке чудовища, а потом он хлестнул мечом по его ногам.

Обек отпрыгнул в сторону и вскочил на стол, разметав свитки. Голем медленно повернулся вслед за воином и подошел к столу, словно слепец. Теперь воин обрушил меч на голову Голема. Сверкнули медные клепки, голова и колпак чудовища прогнулся. Голем зашатался, схватился за стол, оторвал его от пола, так что воин из Маладора едва успел соскочить. В этот раз Обек отступил к другой двери, но она не открылась.

Обек несколько раз рубанул ее, но лишь затупил меч. Когда Голем приблизился, Обек вынужден был прижаться спиной к двери. Металлическая рука чудовища схватилась за край щита, и тот разлетелся на куски; боль пронзила руку. Обек ударил Голема, но не смог сделать мощный замах в таком стесненном пространстве, и удар получился неуклюжим.

Воин из Маладора понимал — он обречен. Сила и умение сражаться оказались бесполезными.

От следующего удара металлического чудовища Обек ускользнул, но один из шипов все же задел его. Разорвав доспехи, он впился в тело. Несмотря на хлынувшую кровь, Обек не почувствовал боли.

Отскочив в сторону, он отшвырнул обломки щита и крепче сжал меч.

«Бездушный демон не имеет слабых мест, — подумал он. — Тварь не обладает разумом. С ним нельзя говорить… Что может испугать Голема?»

Ответ казался простым. Голем может испугаться только чего-то столь же сильного, как и он сам, или чего-то, что еще сильнее.

Надо схитрить.

Обек побежал к перевернутому столу. Голем последовал за ним. Воин прыгнул на стол, а потом соскочил с него и дернул за стол, когда чудовище ступило на него. Голем споткнулся и упал, но не так, как надеялся Обек. Однако Голем двигался очень медленно, и у воина оказалось преимущество на несколько секунд. Он стремительно бросился к двери, через которую вошел Голем. Дверь открылась. Обек очутился в тусклом коридоре, полном темных теней, но непохожем на тот лабиринт, где он очутился, когда вошел в замок. Двери закрылись, но воин не нашел засова, чтобы запереть дверь перед преследователем. Он побежал по коридору, в то время как Голем стал царапаться, пытаясь неуклюжими пальцами открыть дверь, а потом просто сорвал ее с петель и пошел следом за человеком.

Коридоры расходились во все стороны, и, хотя Обек не видел Голема, он слышал его, ощущал тошнотворный страх. Не останавливаясь, Обек бежал все дальше и дальше. Но не мог убежать. И внезапно очутился перед еще одной дверью. Открыв ее, он проскочил вперед и снова оказался в зале.

Воин почти обрадовался знакомому помещению, но слышал, как приближается Голем. Металлические части при движении страшно скрежетали. Человеку нужен был новый щит, но на той части стены, где он оказался, не было щитов… только большое, круглое зеркало из светлого, хорошо отполированного металла. Оно было слишком тяжелым, но Обек сдернул его с крюка.

Зеркало соскочило с резким металлическим звоном, воин поднял его, потащил за собой, удирая от надвигающегося Голема, который уже вошел в зал.

Используя цепочки, на которых раньше висело зеркало, Обек приподнял его и, когда Голем направился к воину, поднял перед собой.

Голем пронзительно закричал.

Воин из Маладора удивился. Чудовище застыло перед зеркалом. Обек придвинул его ближе, но тварь отвернулась и помчалась, спасаясь бегством от собственного отражения. Металлически подвывая, Голем исчез за дверью, через которую вошел в зал.

С облегчением и немного озадаченный, воин из Маладора сел на пол перед зеркалом. В нем не было ничего особенного, хотя оно было хорошего качества. Обек усмехнулся и протяжно произнес:

— Тварь испугалась чего-то… испугалась сама себя! — Он отвернулся и с облегчением раскатисто рассмеялся, потом нахмурился. — Теперь надо найти тех, кто создал Голема, что-бы отомстить им.

Обек встал, замотал цепочки зеркала вокруг руки и направился к следующей двери, опасаясь, как бы Голем, завершив круг по лабиринту, не вернулся. Дверь оказалась запертой. Он ударил по щеколде несколько раз мечом, и она открылась. Он вошел в хорошо освещенный коридор, в дальнем конце которого за незапертой дверью оказалась еще одна комната.

Обек почувствовал мускусный запах, когда шел по коридору; запах, который заставил его вспомнить Элоарду и уютные покои Кланта.

Когда он добрался до круглой комнаты, то увидел, что это спальня… женская комната, полная аромата, который он почувствовал еще в коридоре. Воина переполнили воспоминания о Кланте. Пройдя через комнату, он подошел к двери, которая вела дальше. Рывком распахнув ее, Обек обнаружил лестницу наверх. Поднимаясь, он миновал ниши, сверкающие изумрудами и рубинами, где порхали тени. Он понял, что находится в той части замка, которая выходит на Хаос.

Ступени вели все выше в башню. Наконец Обек очутился у маленькой двери. Он затаил дыхание и чуть помедлил, прежде чем войти. Потом резким пинком распахнул дверь.

Одну из стен занимало огромное окно из прозрачного стекла, за которым граф увидел зловещую субстанцию вздымающегося Хаоса.

- Ты действительно Воитель, граф Обек, — произнес женский голос.

- Откуда вы знаете мое имя?

- Не колдовством я его узнала, граф из Маладора… Ты выкрикивал его сам, когда увидел зал в истинном виде.

— Имя не колдовством — неприветливо возразил он. — Но лабиринт, демоны… долина? Разве Голем не был создан чарами? Разве по сути своей не колдовской весь этот проклятый замок?

Она пожала плечами.

— Скажем так, раз ты не знаешь правды: колдовство — в твоем мозгу. А мозг — сырой суррогат, который лишь намекает на истинные силы, существующие во Вселенной.

Обек не ответил. В этих словах таилось что-то, беспокоящее его. Он изучал философию Кланта и часто обдумывал подобные слова, обычно скрывающие банальные вещи и идеи. Обек хмуро посмотрел на незнакомку.

Она выглядела необычно: зелено-синие глаза, стройная фигура, длинные красивые одежды цвета ее глаз.

— Ты узнал Канелун? — спросила она. Обек пропустил вопрос мимо ушей.

- Достаточно болтовни… отведи меня к хозяевам замка!

— Здесь нет никого, кроме меня, — Мишелы, Темной Дамы… Я — хозяйка этого замка.

Обек был ошеломлен.

- Значит, чтобы встретить вас, мне пришлось преодолеть такие препятствия?

- Это были… более серьезные препятствия, чем ты думаешь, граф Обек. Чудовища, порожденные твоим собственным воображением!

— Не насмехайся надо мной, госпожа!

Она засмеялась.

— Я говорю немного загадочно. Замок создал чудовищ, живущих в твоей голове. Редкий человек может выстоять, оказавшись лицом к лицу с собственным воображением. Никто не мог добраться до меня уже две сотни лет. Все погибали от страха… до сегодняшнего дня.

Она тепло улыбнулась.

— И какова награда за столь великий подвиг? — грубовато спросил воин.

Волшебница засмеялась и жестом показала на окно, где лежал Хаос.

— За моим замком ничего нет. Если ты отважишься, то сможешь выстоять против существ, спрятанных в твоем воображении… еще раз. — Она с восхищением посмотрела на Обека, и он замялся от смущения. — Время от времени, — продолжала она, — в Канелун приходили люди, которые могли пройти через тяжелые испытания, и тогда появлялась возможность расширить границы нашего мира. Если человек, прошедший испытание, выходит в море Хаоса, Хаос отступает. Так рождаются, новые земли!

— Так вот какую судьбу вы приготовили мне!

Она посмотрела на Обека почти застенчиво. Ее красота, казалось, стала еще ярче. Воин схватился за рукоять меча и крепко сжал ее, когда волшебница грациозно подошла к нему и словно случайно коснулась его рукой.

- Будет и вознаграждение за твою храбрость, — Мишела посмотрела ему в глаза, но больше ничего не добавила, словно все было ясно. — А теперь выполни мой приказ. Выступи против Хаоса.

- Госпожа, разве вы не знаете, что ритуальные обязанности Воителя Кланта заключаются в том, что он является верным спутником королевы? Я не нарушу слово и оправдаю доверие своей госпожи! — Обек глухо рассмеялся. — Я пришел сюда, чтобы уничтожить опасность для владений королевы, а не для того, чтобы стать вашим любовником и лакеем.

- Мой замок никому не угрожает.

- Кажется, так…

Она шагнула назад, словно оценивая его. Для нее это было неожиданно… никогда раньше от нее так не отказывались. Ей нравился этот крепкий мужчина. «Невероятно, — подумала она, — как за несколько столетий могла нарушиться традиция… традиция, связывающая мужчину и женщину даже при отсутствии любви». Волшебница смотрела на Обека, пока он спокойно стоял на месте, хотя тело его напряглось…

- Забудь Клант! — приказала волшебница. — Подумай о той силе, которую ты можешь обрести… силе настоящего создателя.

- Госпожа, я требую, чтобы замок стал владением Кланта. За этим я пришел и добьюсь этого так или иначе. Если я останусь жив, то стану завоевателем. Вы должны подчиниться.

Мишела едва слушала, придумывая, как убедить его, что ее дело важнее. Может, все же соблазнить графа? Или использовать наркотики и заколдовать? Нет, для этого он чересчур силен. Она должна придумать что-то другое.

Волшебница почувствовала, как защемило в груди, когда она посмотрела на Обека. Она бы предпочла соблазнить его. Но и это было бы чересчур много по сравнению с героями, которым удавалось пройти через все опасности Канелуна. И тут нужные слова сами пришли к ней.

— Думай, граф Обек, — прошептала волшебница. — Думай… новые земли для империи королевы!

Обек нахмурился.

— Почему бы не раздвинуть границы империи? — продолжала волшебница. — Почему не создать новые территории?

Она с беспокойством посмотрела на Обека, когда он снял шлем и почесал большую бритую голову.

- Может, это мысль, — с сомнением сказал он.

- Думаешь, в Кланте не оценят, если ты завоюешь не только Канелун… но и то, что лежит за ним?!

Теперь Обек потер щеку в раздумье.

- Конечно, — согласился он. — Конечно… — Густые брови воина сошлись, он нахмурился.

- Новые равнины, новые горы, новые моря… новые народы, даже целые города, полные вновь рожденными людьми, которые, тем не менее, обладают историей, памятью предков! Все это может сделать граф из Маладора… для королевы Элоарды и для Лормира!

Обек улыбался, у него разыгралось воображение.

— Конечно! Если я смог уничтожить таких врагов… тогда я смогу пойти и дальше. Это величайшее приключение в истории. Мое имя станет легендой… Граф Маладора, Победитель Хаоса!

Она наградила его восхищенным взглядом, хотя на самом деле наполовину обманывала его. Обек закинул меч на плечо.

— Хорошо… я попробую.

Они стояли у окна, наблюдая, как в вечернем водовороте шепчет вещество Хаоса. Волшебница никогда не могла привыкнуть к постоянным переменам, происходившим в Ничто.

Сейчас в Хаосе преобладали красно-черные цвета. Розовато-лиловые и оранжевые испарения поднимались с его поверхности. Сверхъестественные нечеткие очертания порхали над ними.

- Владыки Хаоса правят этими землями. Что скажут они? — спросил Обек.

- Ничего. Даже они подчиняются правилам Космического Равновесия, которые предопределяют, что если человек может выстоять против Хаоса, заставить Хаос подчиниться Закону, то так и будет. Ведь Земля растет, хоть и медленно.

- Куда мне идти?

Волшебница, воспользовавшись удобным случаем, взяла его за мускулистую руку и показала на окно.

— Посмотри туда… по коньку крыши можно спуститься на утес. — Она внимательно следила за Обеком. — Ты видишь?

- Да… теперь я понял. Да, вдоль конька крыши.

Стоя позади него, Мишела слегка улыбнулась сама себе.

- Я уберу барьер, — сказала она.

- Граф надел шлем.

— Только во имя Кланта и Элоарды я соглашаюсь на это приключение.

Волшебница подошла к стене и открыла окно. Не глядя на нее, Обек шагнул через него, встал на конец крыши и медленно пошел в многоцветный туман.

Она смотрела, как исчезает в тумане Обек, и улыбалась. Как легко обмануть такого сильного человека, заставить его пойти чуть дальше! Он мог бы прибавить новые земли к своей империи, но когда он создаст их, то обнаружит, что там нет людей, склонных служить Элоарде и империи. Если Обек постарается и хорошо поработает, он может создать для своей империи гораздо большую угрозу, чем представлял собой Канелун.

Конечно, волшебница восхищалась Обеком, ее тянуло к нему, возможно, именно потому, что он был так неприступен, чуть неприступнее, чем герой, который две сотни лет назад отвоевал у Хаоса земли, где родился Обек. О, какой то был мужчина! Но ему, как и всем, кто был до него, не нужны были иные убеждения, чем обещания ее тел а.

«Слабость графа Обека в его силе, — так думала волшебница. — Но теперь он потерян для меня».

Ей стало грустно. В этот раз она выполнила задачу Владык Закона, не дав себе насладиться мужчиной.

«Конечно, — думала она. — Я благодарна ему за стойкость. Именно с ее помощью я его убедила».

Столетия назад Владыки Закона вверили Канелун ее заботам. Но прогресс шел медленно: очень мало было героев, которые смогли пройти через все опасности Канелуна… всего несколько человек.

Мишела лишь слегка улыбнулась, прикидывая возможные решения поставленной перед ней задачи, потом вышла в другую комнату. Пора приготовиться, чтобы перенести замок на новый Край мира, который скоро появится…