Совершенство

Глава 36. Дежавю

«You're so hypnotising

Could you be the devil,

could you be an angel

Your touch magnetizing

Feels like I am floating,

leaves my body glowing»

E.T. -Katy Perry

(Перевод: Ты так гипнотизируешь! Может, ты дьявол? Или ангел? От твоих магнетических прикосновений я словно парю и мое тело пылает.)

«Мне кажется, или ты правда теперь выглядишь довольной тем, что делаешь?» — отвечает Нестеров на одну из моих историй о работе в понедельник.

С той ночи и моего звонка между нами правда что-то изменилось. Почти неуловимо и неосязаемо, но мы оба это почувствовали.

Тогда водитель отвез меня домой. Повинуясь просьбе Марка, проводил до самых дверей квартиры, где я потом до самого утра не могла уснуть, так и не сумев успокоить бешено бьющееся сердце.

И теперь мы общаемся. Нечасто. Вот такими короткими ничего не значащими сообщениями. Словно перебрасываем друг-другу тонкие ниточки, укрепляя снова установившуюся между нами незримую связь.

«Не знаю, — честно отвечаю я. — Нравится, наверное. Приятно видеть эффект от своей работы, и ощущать, что делаю что-то полезное».

Сама не знаю точного ответа на этот вопрос, но иногда чувствую: того, что я делаю, недостаточно. А когда я сделаю всё, что планировала и все узнают о «Талассе», то с ведением соцсетей сможет справиться кто угодно.

«Управляющий очень тебя хвалит, говорит, что не ожидал, что твоя деятельность даст такой впечатляющий результат. Но ты сомневаешься. Тебе хочется чего-то ещё?»

Не знаю, зачем Марк об этом спрашивает. Иногда кажется, что он знает и понимает меня лучше, чем я сама.

«Хочется, — отвечаю я, хотя сама всё ещё сомневаюсь. — Чего-то более значительного. Более важного. Помнишь, ты сказал, что я вполне могла бы найти себя в строительстве?»

«Помню, что сказал это не тебе».

Нестеров никогда не использует смайлики или эмодзи и по сообщениям не понять интонацию. Злится он от того, что я подслушала их с Тошей разговор? Или это его привычная язвительная снисходительность?

«Но сказал ведь. И теперь я об этом думаю. О том, что я и правда могла бы. И хотела бы созидать, создавать что-то из ничего. Передо мной ведь открыто столько путей».

«И ты всё ещё ищешь свой».

Марк не спрашивает. Констатирует. И я понимаю, что да. Всё ещё ищу. Всё ещё мечусь из стороны в сторону в поисках собственного места в этом мире.

Но, будучи занята подготовкой торжества в «Талассе», наряду с основной работой, теряю счет времени. Дни летят слишком быстро. Кажется, только успеваю проснуться, погулять с Маком и оказаться в своем кабинете в ресторанно-гостиничном комплексе, как уже пора домой. Вечером быстрый ужин, прогулка с псом, ночь и снова новый день.

Разве что не прекращающееся общение с Марком отличает один день от другого. Лерка тоже постоянно со мной на связи. Как и с тем незнакомцем из Куку.

Только теперь он не незнакомец, а Александр. Работает где-то в правоохранительных органах, и они с Дубининой уже ходили на свидание, о чем подруга со всеми подробностями поведала мне в полуторачасовом телефонном разговоре.

Буду рада, если у них всё сложится. Тогда я, наверное, перестану чувствовать вину за Леркино расставание с Никитой. Сниму с себя лишний груз ответственности, который осел где-то в груди тяжелым булыжником в то злополучное утро на острове и не уходит оттуда несмотря на то, что официально и Марк, и Лера меня простили.

Когда я рассказываю о них Нестерову, он смеется и тонко намекает, что не мешало бы мне в своей личной жизни разбираться столь же хорошо, как в Дубининской. Я могла бы обидеться на такие намеки, но вместо этого почему-то тоже улыбаюсь, потому что мне кажется, что и в моей жизни всё тоже потихоньку налаживается.

Несмотря на то, что Антон в городе, мы так и не виделись. Брат увлечен слиянием «Архитека» и «Строй-Инвеста», планируемым со дня на день, и, кажется, впервые в жизни действительно занят работой. Я, в свою очередь, рада, что он так и не узнал о моей продаже машины, новой работе и переезде. И считаю, что чем позже он об этом узнает — тем лучше для нас обоих.

Предстоящий торжественный вечер в «Талассе» ощущается некоим переломным моментом. Новой точкой отсчета. Потому, что там будет Марк. Он обещает приехать прямо из аэропорта. При том, что он мог бы и не присутствовать, а приедет потому, что я его попросила, внутри всё трепещет от предвкушения. Одновременно и боюсь этой встречи и жду сильнее, чем чего бы то ни было ещё.

Снова увижу его. Смогу поговорить, прикоснуться. И от мыслей о том, чего я хочу, в груди томительно ноет. Настолько, что с самого утра я как на иголках.

Просыпаюсь без будильника, понимая, что больше не усну. Не могу найти себе места и отправляюсь гулять с Маком в утренних сумерках. Но на обратном пути происходит ситуация, немного разрядившая обстановку, когда у подъезда внезапно сталкиваюсь с местным онанистом в красной шапочке.

Вблизи он выглядит мерзко. Оборванный и грязный. Заросший щетиной. Со злыми прищуренными глазами и отвратительной ухмылкой, которая держится на его губах ровно до той минуты, как он замечает в полумраке моего пса.

А когда мужчина бледнеет, точно такая же ухмылка возникает и у меня:

— Фас, Мак! — произношу не без удовольствия, чувствуя, как натягивается поводок, а стафф издает угрожающее утробное рычание.

Тогда я узнаю, что помимо того, что мужик в красной шапке умеет делать на сопке, он ещё очень быстро бегает. Настолько быстро, что мог бы, наверное, даже победить в какой-нибудь олимпиаде, если подобрать подходящий стимул вроде внезапно клацнувшего зубастой пастью пса.

Может я теперь и условно-хорошая, но это вовсе не означает, что я дам себя в обиду.

— Спасибо, Мак, — треплю я мягкую холку, всё ещё усмехаясь, когда мистер-красная-шапочка исчезает за углом и пес демонстрирует ровные ряды клыков, улыбаясь в ответ.

Поскольку торжество в Талассе запланировано сразу же после моего рабочего дня, наряд для вечера выбираю заранее. Благо, выбор теперь невелик. Целые туфли остались всего одни, зато — лучшие от Джимми Чу. И они отлично подходят к нежному коктейльному платью на тонких бретельках с кружевом и пышной неопреновой юбкой.

После завтрака аккуратно складываю его в чехол, чтобы взять с собой, когда раздается негромкий стук в дверь. Учитывая криминальную известность «полтинника», открывать следует с опаской. К тому же, я никого не ждала в такую рань. Но всё-таки выглядываю в коридор, оставив дверь на цепочке.

— Доброе утро, Милана, надеюсь, я тебя не разбудила? — в плохо освещённом коридоре я не сразу узнаю свою соседку, с трудом держащуюся на костылях. — Меня вчера выписали, но хожу всё еще тяжело. Хотела проведать Мака, пока ты не убежала на работу.

Здороваюсь:

— Доброе, Лен. Проходите. Не разбудили. Я как раз скоро собираюсь уходить.

Впускаю ее, и немного ревную, глядя на то, как стафф, с которым мы успели подружиться, бросается к своей настоящей хозяйке, радостно виляя хвостом. Она, кажется, тоже соскучилась по нему. Рассказывает, что смотрела мои истории в соцсетях и очень переживала, когда пес чуть было не убежал от меня, рискуя погибнуть под колесами машин.

Я угощаю соседку чаем и в подробностях рассказываю о наших с Маком приключениях, а потом пес отправляется к Елене на время моего отсутствия, чтобы не скучал в одиночестве. Обещаю выгулять его вечером, предупредив, что, скорее всего, буду поздно.

Поэтому на работу выезжаю позже запланированного и чуть было не забыв чехол с платьем и туфли.

Судя по безоблачно-голубому небу, день обещает быть солнечным. Даже утром на улице душно, а бегущие по тротуарам жители Владивостока скорее раздеты, чем одеты. Особенно жительницы, и без того ставшие когда-то знаменитыми, благодаря обидной шутке Задорнова про девушек легкого поведения.

Однако, странно было бы ожидать от мужчины его возраста понимания того, как приятно, когда редкие для Приморья солнечные лучи золотят кожу, а ветер ласкает обнаженные плечи. Погода слишком быстро меняется, чтобы владивостокцы имели возможность насладиться ясным небом в полной мере, а в шутках про то, что «во Владивостоке тоже бывает солнце, но я в этот день работал», больше правды, чем шутки.

Но я не против работы сегодня. В кабинете, под свежестью кондиционера делаю последние анонсы мероприятия, глядя на то, как спокойное море за панорамными окнами переливается, словно политое золотом. Подвожу итоги ранее объявленных розыгрышей. Жду привычного сообщения от Марка, но он молчит, и я не знаю, вылетел он или нет. И несмотря на уверенность в том, что Нестеров тот, кто всегда выполняет обещания, ловлю себя на том, что волнуюсь за него.

— Как вам зал, Милана? — интересуется управляющий, когда я слежу за последними приготовлениями к торжеству со второго этажа ресторана, облокотившись о кованную балюстраду.

Он подошел внезапно, и я резко дергаю головой от неожиданности. Обращается уважительно. Вижу, как поменялось его отношение с тех пор, как руководство «Талассы» оценило результаты моей работы. Теперь ему правда интересно, что я думаю о празднике. И я отвечаю:

— Отличная работа, Алексей. Вряд ли за такой короткий срок можно было бы подготовиться лучше. Украшение зала и сервис на высоте. Уверена, всё пройдет хорошо.

— Надеюсь на это, — он поджимает тонкие губы, а водянисто-голубые глаза внимательно вглядываются в детали украшений, стремясь найти в них малейший недочет, но я отвлекаю его неожиданным, даже для самой себя, признанием:

— Мне кажется, что моя работа в «Талассе» почти завершена.

Алексей переводит на меня недоуменный взгляд:

— После того, что вы сделали? Я, наоборот подумывал о том, чтобы трудоустроить вас на постоянную должность.

— Я сделала то, что требовалось на первоначальном этапе, поэтому разница между «до» и «после» столь очевидна. Но впоследствии это будет не так заметно. Да и с ведением готовых соцсетей теперь справится любой. Мы ведь заключили с вами договор об оказании услуг, и я их выполнила. А дальше, наверное, займусь чем-нибудь другим.

— Выполнили, — задумчиво признает управляющий. — Но всё же подумайте над тем, что я предложил. Это комфортная и непыльная работа с хорошим окладом.

Он отвлекается на начавших прибывать гостей, а я ухожу в свой кабинет, чтобы переодеться и сделать макияж.

Предложение управляющего заманчивое — получать неплохую зарплату за работу «не бей лежачего». Но теперь-то я знаю, что хочу большего. Нестеров натолкнул меня на эту мысль. На то, что я могу добиться чего-то существенного. А работа в «Талассе» дала уверенность в том, что у меня действительно есть потенциал.

Хочу лично обсудить с Марком эти идеи, когда он приедет, но пока просто обдумываю. Прикидываю возможные варианты, не останавливаясь ни на чем конкретном.

Перед тем, как спуститься в зал ресторана, поправляю макияж, распускаю волосы, прохожусь по ним расческой. Стуча каблуками туфель, вхожу в лифт, где ещё раз критически оглядываю собственное отражение в зеркале.

Кремовое платье, что раньше плотно облегало изгибы фигуры, сидит свободно, но всё-ещё неплохо. Моя новая жизнь внесла свои коррективы во всё, в том числе и во внешний вид. Теперь мой образ спокойнее, сдержаннее и лаконичнее. Больше не хочется гламура и сверкающих блесток. Не хочется чужого внимания и благоговейного восхищения. Теперь у меня и без всего этого достаточно уверенности в том, кто я.

В зале, украшенном в стиле сдержанной роскоши, играет негромкий лаунж, перебиваемый смехом и разговорами. Спускаюсь со второго этажа по ступенькам, разглядывая гостей, стильные букеты живых цветов в вазах, широкоформатный пресс-волл, у которого, сменяя друг друга фотографируются будущие номинанты. Снимаю короткие видео, ставшие неотъемлемой частью моей работы, запечатлевая атмосферу, чтобы смонтировать и выложить позже.

Закатные лучи проникают в зал сквозь панорамные окна, смешиваясь с освещением софитов, бросают на предметы интерьера золотые блики. Восхищаюсь «Талассой» и Нестеровым, который сумел увидеть всё это до того, как ресторанно-гостиничный комплекс был возведен.

Это ведь поразительное умение видеть то, чего ещё нет. Марк и наши отношения когда-то сумел разглядеть точно так же. Когда я ещё боялась его и даже подумать не могла о том, что именно он — тот, кто станет для меня важнее всего на свете.

От мыслей о Нестерове отвлекает шум на входе и, остановив съемку я направляюсь к входу, поскольку пока репутация «Талассы» — зона моей ответственности, скандалы мне не нужны.

Входные двери широко открыты, впуская в зал уличную жару, которую тут же вытесняет прохлада кондиционеров. Толпа гостей тянется через них, однако некоторым вход преграждают строгие секьюрити, одетые, ради торжественного случая, в строгие деловые костюмы.

— Сегодня ресторан закрыт на спецобслуживание и вход только по пригласительным, — терпеливо объясняет управляющий шумной компании молодежи.

Видимо, Алексей подошел, чтобы без привлечения лишнего внимания отправить незваных гостей восвояси. Не вмешиваясь, наблюдаю за ситуацией со стороны. Но парочку желающих прорваться внутрь я знаю. А вскоре вперед вырывается еще один старый знакомый.

— Вы вообще знаете кто я? И сколько могу устроить проблем вашему заведению?

Береза, кажется настроен решительно. Он в одном из своих лучших кислотно-сиреневых смокингов с ярко-желтым галстуком-бабочкой. За то время, что мы не общались, Егор успел обзавестись несколькими новыми прихвостнями, с самодовольными выражениями лица стоящими за его спиной.

Теперь и он и все иже с ним любители дармовых развлечений и нескончаемых вечеринок в футболках из мерча с дурацкими надписями, кажутся мне смешными и глупыми. Морщусь от осознания, что когда-то сама с гордостью относила себя к их числу. Сейчас мне за это стыдно.

Видя, что управляющий замешкался, оценивая ситуацию и пытаясь понять, с кем вообще имеет дело, решительно делаю шаг вперед:

— Я знаю кто ты, Береза, — высокомерно смотрю на бывшего друга сверху вниз. — Ты клоун и придурок. И здесь тебе делать нечего. Ты, как минимум, не вписываешься в дресс-код.

Егор удивлено вскидывает брови:

— Аверина? — ему хватает пары секунд, чтобы сориентироваться и взять себя в руки. Фыркает: — Тем более, могла бы договориться, чтобы нас пропустили.

— Могла бы, — киваю соглашаясь. — Но не стану. Кыш отсюда, Егор.

— Да ты знаешь, какую я антирекламу этому ресторану сделаю? Да его все десятой дорогой обходить будут! И плевать будут в его сторону!

Скрещиваю руки на груди, любезно разрешая:

— Делай.

— Сделаю! — выплевывает Береза с нескрываемой злостью.

Таким я его ещё не видела. Обычно он всегда старается сохранять лицо. Неужели действительно так хотел сегодня сюда попасть?

Незачем портить торжественную атмосферу, и я цежу негромко, чтобы не привлекать к нашему разговору лишнего внимания гостей:

— Делай, только проваливай, котик-антрекотик.

И разворачиваюсь, чтобы уйти, не вслушиваясь, что он там недовольно шипит вслед.

— Милана, а что, если и правда сделает? — обеспокоено останавливает управляющий. — Может проще было впустить их от греха подальше? Или это ваши личные счеты?

Замираю напротив него:

— Не проще, Алексей. И не личные счеты. Во-первых, черный пиар — тоже пиар и я умею с ним работать. А во-вторых, если Береза распространит ложную информацию о «Талассе», я сделаю так, чтобы он ответил за это по закону.

Оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как приведенная Егором толпа спускается по ступенькам и уходит. Не испытываю никаких угрызений совести. Он заслужил. И, что бы Береза ни сделал, я уверена, что сумею с ним разобраться.

Успокаиваю Алексея и возвращаюсь в светлый зал ресторана. У длинных фуршетных столиков толпятся гости, сбившиеся в небольшие группы по интересам, официанты разносят шампанское. Внутри скребется ощущение дежавю от того, как сегодняшний вечер напоминает тот, когда мы подрались с Зориной. Но помимо того, что Анька мне больше не враг, есть еще одно существенное отличие. Тогда я всеми силами старалась избегать Марка, а сейчас не могу найти себе места в ожидании момента, когда он, наконец, появится.

Заметив у одного из столиков Дубинину, иду к ней. Осторожно лавирую между гостей и официантов. Лерка видит меня и счастливо улыбается. Отходит от своих коллег из «Азиатско-Тихоокеанского Альянса», чтоб меня поприветствовать:

— Рада тебя видеть, Лана. Какая ты красивая! Хорошо, что я успела встретить тебя до начала мероприятия. Есть разговор.

Здороваюсь, возвращаю комплимент, обнимаю ее в ответ и позволяю отвести себя в сторону. Обещанный разговор интригует, а Лерка вся светится, будто собирается сообщить какой-то секрет. Предполагаю, что снова будет рассказывать об Алексе, о котором прожужжала мне все уши по телефону, но подруга не оправдывает ожиданий:

— Лана, у меня есть для тебя предложение, от которого невозможно отказаться, — воодушевленно выдыхает она, заставляя удивленно округлить глаза. — Такое раз в жизни предлагают, честно говоря, и я так за тебя рада!

Смотрю на позолоченную закатом морскую гладь между силуэтами домов и яркие розово-сиреневые краски неба. Сейчас мы стоим на том самом месте, где Сахаров читал мне свои дурацкие стихи, предлагая стать его музой, что бы это ни значило. И то, что предлагает мне Лерка, тоже до сих пор не понятно. Слишком уж спутанно она выражается.

— О чем ты, Лер?

— Прости, не могу собрать собственные мысли в одну кучу, — смеется она, признавая собственную оплошность. — У «Азиатско-Тихоокеанского Альянса» крупный контракт на постоянные поставки мебели из Италии. Настолько крупный, что в идеале представитель компании должен будет постоянно находиться в Турине, чтобы регулировать вопросы по объемам и качеству. Это постоянная должность с отличной зарплатой и оплачиваемым жильем. Не работа — мечта. Я предложила им твою кандидатуру!

Она хлопает в ладоши, довольная сюрпризом, а я стою, не веря своему счастью и не понимая пока, как относиться к этой ошеломительной новости.

Жить и работать в Турине. И, если зарплата и правда хорошая, я могу попробовать поступить в местный политехнический университет и учиться на архитектора. Мое знание итальянского слабовато, но ради такого я готова, пожалуй, его подучить. Это ведь действительно шикарная перспектива и просто моя сбывшаяся мечта наяву.

— Подожди, — соединяю перед собой ладони я. — Как ты вообще к этому пришла? И почему я? Я же в этом не специалист?

Ну не бывает такого везения в жизни, правда ведь? Чтобы я, которую месяц назад ни один работодатель видеть не хотел, заняла внезапно столь вакантную должность? Уверена, что девушки, мечтающие о такой работе, готовы выстраиваться в очередь длинной от Русского острова до Ростральной колонны, установленной на въезде в город.

— Ты забываешь, что я вообще-то заместитель директора «Азиатско-Тихоокеанского Альянса», а директор всё еще мой отец. Должна же от этого быть какая-то польза в конце концов! Да, ты не специалист, но у тебя отличный вкус, и, я уверена, ты быстро всему научишься.

Лерка в меня верит. А вот верю ли я сама? Смогу ли оправдать данную подругой лестную характеристику?

— Только решаться нужно быстрее, — добавляет Дубинина, видя мои сомнения. — Первая поставка планируется уже на середину июля, так что специалист «Альянса» должен вылететь в Турин через два дня. Но, думаю, если нужно, Марк поможет тебе уладить вопрос с «Талассой», если они не захотят так быстро тебя отпустить.

Думаю, проблем с «Талассой» у меня не возникнет. Лера вдруг переводит взгляд куда-то за меня и улыбается.

— С чем я должен помочь? — раздается за моей спиной знакомый бархатный голос, и я на мгновение прикрываю веки, не сумев скрыть своей радости от внезапного появления Нестерова.

— Мне нужно идти, — продолжая улыбаться, произносит Лерка, отчего-то забыв поздороваться с Марком и тут же удаляется обратно к своим коллегам.

Мы остаемся вдвоем. Ощущаю аромат бергамота и тепло мужского тела за моей спиной. Коротко рвано выдыхаю, когда губы Марка легко касаются моей шеи. Поворачиваюсь к нему, застывая на месте и еле удерживаясь от желания забыть об условностях и броситься к нему в объятья.

Нестеров ослепительно красивый в темных брюках и белой рубашке, обтягивающей широкие плечи. Пара расстегнутых верхних пуговиц открывает шею, переходящую в гладковыбритый подбородок. Перевожу взгляд выше на губы с легкой полуулыбкой и бутылочную зелень глаз, смотрящих на меня с нежностью.

— Извини, что долго, милая. Рейс задержали.

Торжество уже началось. В этом углу зала немноголюдно и остальным гостям, кажется, нет до нас дела. Бормочу негромко:

— Спасибо, что пришел.

Внезапно, теряюсь в его присутствии. Давно уже не боюсь Марка, но теперь он действует на меня иначе. Я забываю обо всем и обо всех. Так хочется обнять его, но сдерживаюсь. Не сейчас. Не здесь. Не при всех.

— Ты же попросила, — улыбается Нестеров, а его слова врезаются в мозг потоком серотонина.

Мы так близко друг к другу, что огромный зал кажется мне вдруг очень тесным. Так много нужно рассказать Марку, но слова застревают где-то в горле и с губ не слетает ни слова. Я просто стою и молчу, надеясь на то, что о том, как сильно я соскучилась, нельзя прочесть по взгляду.

Внезапно звонок моего телефона прерывает молчание. Алексей просит подойти к нему, чтобы что-то обсудить.

— Я нужна управляющему, — извиняющимся тоном произношу я.

Меньше всего сейчас хочется уходить от Нестерова, но работа есть работа. И он понимающе усмехается, отпуская.

— Иди, но помни, что мне ты тоже нужна.

Эта фраза окрыляет и дает сил на то, чтобы разобраться с проблемой, беспокоящей управляющего. Естественно, Береза не остался в долгу и уже выложил в соцсети какие-то гневные ролики о «Талассе», бездоказательно охаяв кухню, дизайн, сервис, соответствие санитарным нормам и прочее. Теперь Алексей переживает по этому поводу.

Приходится поработать.

Снимаю награждение номинантов, передавая торжественную атмосферу мероприятия, потом выкладываю несколько качественных фото и, зная о том, что многие перейдут по ссылке Егора в профиль оболганного им ресторанно-гостиничного комплекса, выставляю окошко с вопросами и обещанием ответить на них в ближайшее время.

— Думаешь, это как-то поможет? — с сомнением в голосе интересуется Алексей.

— Уверена. Его недовольство удачно совпало с нашим мероприятием и дает мне возможность выкладывать красивый контент. Количество подписчиков уже увеличилось, а это только начало.

Выхожу в эфир, отвечая на вопросы. Беру короткие интервью у самых выдающихся номинантов. Объявляю новый розыгрыш ужина в ресторане среди подписчиков. Отвечаю на вопросы, опровергая всю чушь, что успел высказать Береза.

И параллельно со всем этим постоянно слежу взглядом за Марком, стараясь не упускать из вида. Его высокую широкоплечую фигуру легко заметить в толпе гостей. Нестеров общается с коллегами и знакомыми, о чем-то говорит с Лерой, выпивает пару бокалов шампанского, иногда отходит дальше, выясняя какие-то вопросы по телефону. Меня к нему тянет, как магнитом. И, судя по тому, что он то и дело ловит мой взгляд, это взаимно.

Однако, разобравшись, наконец, с соцсетями и сбежав от Алексея, я теряю Нестерова из виду. Кажется, только что он был неподалеку, и внезапно исчез. Оглядываюсь по сторонам в его поисках, но Марк будто сквозь землю провалился.

«Ну не ждать же ему тебя весь вечер, — пожимает плечами ангелочек с плеча, облачившийся, ради торжества, в классические брюки с неизменными подтяжками и рубашку с кружевным жабо. — А может это просто новая игра — в прятки или, например, догонялки».

Но я не хочу играть ни в прятки, ни в догонялки. Вообще не хочу больше играть. Хочу найти его. И просто хочу.

Шум ресторанного зала неожиданно начинает раздражать. Выхожу в прохладный просторный холл. Стуча каблуками по граниту, бреду к коридору лифтов. Ноги устали от красивых, но не самых удобных туфель и я бы дорого отдала, чтобы их снять.

Фигура Нестерова появляется с противоположного конца коридора, освещенная со спины последними лучами заката, льющимися сквозь стекла высоких окон. Свет создает вокруг него какой-то волшебный светлый нимб. Не видя лица, узнаю мужчину, скорее, по характерной уверенной походке, замираю у лифтов в ожидании и улыбаюсь ему широко и искренне.

Марк подходит молча. И мне не нужно слов, чтобы понять, что он тоже скучал по мне. Вижу это во взгляде и чувствую в каждом движении. Кажется, нам вообще не нужно слов, чтобы понять друг друга сейчас.

В пустом коридоре он притягивает меня в себе и впивается в мои губы поцелуем. Ненасытным, мучительным и горячим. Кружащим голову. Я обвиваю руками его шею. Зарываюсь пальцами в гладкие и тяжелые темные волосы. Запах бергамота, стойкий и пряный, сводит с ума.

Марк обхватывает ладонями мое лицо, не давая отстраниться ни на секунду, терзая губы. Мучительные, тянущие ощущения внизу живота делают ноги ватными, и я все ещё стою на ногах лишь потому, что руки Нестерова держат меня. Его горячие пальцы жадно сминают платье, скользят по коже.

Желание пьянит сильнее вина. Кажется, мы оба перестаем отдавать отчет своим действиям, но в отличие от меня, Марк ещё сохранил рассудок. Полагаясь исключительно на его здравомыслие, позволяю, не прерывая поцелуя, затянуть себя в зеркальную кабину лифта.

По иронии судьбы, того самого, в котором мы поднимались вместе в тот вечер, когда я подралась с Зориной. Но я не в том состоянии, чтобы сейчас думать о дежавю.