Совершенство

Глава 39. Перечень моих проблем

«Oh the past it haunted me

Oh the past it wanted me dead

Oh the past tormented me

But the battle was lost Cause I'm still here» I'm Still Here — Sia

(Перевод: О, моё прошлое преследовало меня. О, моё прошлое хотело уничтожить меня. О, моё прошлое измучило меня. Но эта битва проиграна, потому что я до сих пор здесь.)

Дождь барабанит по стеклам так громко, будто собирается разбить их и пролиться внутрь. Затопить всё вокруг, превратив в бескрайнее море.

Ночь выдалась бессонной и полной невеселых мыслей. Словно кто-то поставил передо мной пленку, с видеозаписью всей моей прошлой жизни и в принудительном порядке приказал смотреть и анализировать собственные поступки. Большая часть из них — неправильные и воспоминания заставляют совесть скрести душу своими маленькими, цепкими, похожими на крысиные, лапками. Оставлять тонкие кровоточащие царапины, чувство недовольства собой, неловкости и стыда.

«Если ты не выкинешь все эти мысли из головы, Милашечка, то самолет завтра не взлетит под их тяжестью», — сонно ворчит ангелочек, ворочаясь на правом плече.

Отзываюсь, зевая:

— Ну и пусть. Будет повод остаться здесь.

«А тебе нужен повод остаться? Серьезно? Ну и зачем?»

— В том-то и дело, что незачем, — бормочу в ответ. — Спи давай.

В итоге мы оба засыпаем под шум всё еще барабанящих по подоконнику и стеклам дождевых капель, но совсем ненадолго, потому что будильник я ставила на шесть часов. Хотелось напоследок погулять с Маком.

К утру дождь успел закончиться, и я смотрю на просыпающийся Владивосток с высоты сопки, пока пес радостно скачет по лужам, зачем-то пробуя воду из некоторых из них на вкус.

После дождя всё выглядит чистым и свежим. Даже «полтинник» сияет, будто отмытый водой, подставляя рассветным лучам грязно-серые бока. Трава кажется зеленее обычного, а мелькающая на сопке красная шапка онаниста говорит о том, что жизнь его ничему не учит, но всё равно идет своим чередом.

Я улечу, а здесь всё останется прежним. Только сейчас всё это стало мне мило и дорого. Осколки битого стекла, сверкающие на покрытом выбоинами асфальте, словно драгоценные камни. Отражение розоватого рассветного неба в огромных лужах. Даже запах мокрой псины от Мака кажется восхитительно-приятным и, прощаясь, я надолго прижимаю его к себе, пока монстр, названный в честь безвременно погибшего певца, улыбается клыкастой пастью и бьет тяжелым хвостом из стороны в сторону.

В назначенное время у подъезда останавливается Черный Лэнд Крузер. Ключи от квартиры уже сданы владелице, а я, осторожно стаскивая чемодан, спускаюсь вниз по замусоренным ступенькам. На мне женственное белое платье и сандалии без каблука. Как знак, что моя дальнейшая жизнь на новом месте будет светлой и легкой.

В душе теплится слабая надежда на то, что Марк сам приехал за мной, чтобы отвезти в аэропорт, но она не оправдывается — в машине дожидается водитель. Он вежливо здоровается и учтиво помогает поставить в багажник вещи, пока я с тоской оглядываю двор дома, который больше не кажется мне чужим и жутким.

Попытка немного вздремнуть, откинувшись на спинку сиденья ни к чему не приводит, потому что память услужливо подбрасывает картинки меня и Нестерова в этой самой машине, в ту ночь, когда он увез меня из «Лжи». Я помню жадные поцелуи в полумраке, сцепленные пальцы наших ладоней, аромат бергамота, пьянящий и пряный. Интересно, сумею ли я вообще когда-нибудь об этом забыть?

За тонированными стеклами автомобиля мелькают дома и яркие фасады магазинов, пока я лениво пытаюсь угадать играющую по радио песню. Улицы ускользают вдаль одна за другой. Интересно, когда я вернусь сюда снова?

Я ведь обязательно вернусь, теперь я в этом уверена. Теперь Владивосток — часть моей жизни, часть моей памяти, часть меня самой. Я принимаю его с туманами и моросью, с пробками и сопками, со всеми достоинствами и недостатками, как Марк принимал меня.

За городом водитель увеличивает скорость, и я отворачиваюсь от окна, уставившись на собственные сведенные друг с другом кончики пальцев.

«Для той, что мчится навстречу давней мечте, у тебя слишком кислое выражение лица, Милашечка», — заявляет ангелочек, свесивший с правого плеча ножки в черно-белых кедах-конверсах.

Да, кислое. Но я не мчусь. А снова плыву по течению.

«Но в этот раз ты плывешь в сторону Турина, разве это тебя не радует?»

И я понимаю, что нет, не радует. Совершенно не радует. И не уверена, что есть сейчас что-то, способное меня порадовать и заглушить осознание того, что Нестеров меня не любит. И не просто не любит, а еще и, образно говоря, выгнал.

«Ты такая простая, Милашечка! А что Марк должен был делать? — удивляется ангелочек и всплескивает пухлыми ладошками. — Попросить тебя остаться, чтобы весь остаток жизни ты пилила его, что он не дал тебе исполнить желание всей жизни?»

Не сразу замечаю, что ангелочек неожиданно принял сторону Нестерова. Даже защищает его как-то по-своему. Не стала бы я его пилить. Потому что жить в Италии — желание прежней Миланы. Той, что развлекалась, уводя чужих женихов и собирая вокруг себя армию восторженных прихлебателей. А у новой Миланы, оказывается, совсем иное желание.

«И какое же?»

Дурацкое. Засыпать и просыпаться рядом с Марком, завороженно смотреть, как по утрам он готовит завтрак, провожать и встречать поцелуями, таять в его объятиях. Чтобы он снова называл меня «милая», заботился и любил.

«Когда это ты поняла, что Нестеров тебя не любит?»

А когда я должна была понять, что любит? Когда он обозвал меня идиоткой? Или когда сказал улетать?

«Вспомни лучше, сколько раз он спасал и помогал. Правильно говорят: сделай доброе дело — забудут, сделай плохое — будут помнить до конца жизни», — фыркает ангелочек и мне начинает казаться, что любой аргумент против Нестерова он воспринимает на личный счет.

Но если Марк так много для меня сделал и правда любит, разве не должен он был предпринять всё что угодно, чтобы убедить меня остаться? Разве не должен был сказать об этом ещё вчера? Или, как в турецком сериале «Постучись в мою дверь» остановить машину и не дать уехать?

Ангелочек внезапно разражается оглушительным хохотом, и я радуюсь тому, что слышу его исключительно в собственной голове.

«Девушка, куда ты дела мою рациональную и продуманную до мозга костей Милашечку? — отсмеявшись спрашивает он. — Откуда этот экзальтированный романтизм? Сравнивать Нестерова и Серкана Болата? Ты серьезно?»

Обиженно надуваю губы:

— А что не так? Он, между прочим, тоже в строительной компании работал. И, в отличие от некоторых, нашел в себе смелость признаться Эде в любви.

Ангелочек снисходительно качает кудрявой головой и дружески похлопывает меня по плечу, на котором сидит.

«Вот ты вроде умная, Милашечка, а иногда дура-дурой. Любовь Марка — она в поступках, а не в словах. Он любит тебя так сильно, что готов отпустить. Кто, как ты думаешь, вообще организовал для тебя этот шанс, зная о том, как ты мечтала уехать?»

Дубинина. Или не Дубинина вовсе?

И всё вдруг встает на свои места. Его вопрос о том, чего я хочу. То, что Лерка в тот вечер не поздоровалась с Марком, выдав невольно, что они разговаривали до того, как он подошел ко мне. И та безграничная нежность, сквозящая в каждом объятии и поцелуе. Нестеров просто уже тогда знал, что это — в последний раз.

От понимания того, что Марк не просто отпустил меня, но и сам попытался исполнить мою мечту, хочется расплакаться. Он ведь не знал, что мои мечты изменились. Я и сама не сразу сообразила. Как тогда, с Сахаровым, не сумела вовремя осознать, чего хочу.

— Милана, могу я помочь вам донести вещи? — интересуется водитель, когда Лэнд останавливается прямо у входа в сияющее темно-синими стеклами здание аэропорта.

Отзываюсь задумчиво:

— Спасибо, не нужно, я сама справлюсь.

— Марк Анатольевич попросил проводить вас и проследить, чтобы вы благополучно улетели.

Ох уж этот Нестеров с его трогательной заботой. Но сейчас тот факт, что он попросил водителя удостовериться в том, что я улетела, не доставив ему новых проблем, вызывает внезапную волну злости:

— Значит, передайте ему, что проводили, — сверкнув глазами заявляю я и, схватив чемодан, направляюсь в сторону главного входа.

Вот сам бы и проследил, раз так беспокоится! Спасатель, мать его! Благодетель! Вот и улечу теперь назло ему, такому правильному.

Швыряю чемодан на ленту и смотрю на сотрудников досмотра так, что они без вопросов пропускают меня внутрь. Всё же осталось во мне что-то от прежней Миланы. И сейчас это что-то рвется наружу, готовое рвать и метать.

«А чего ты кипятишься-то? — недоумевает ангелочек. — Потому что он в очередной раз тебя обыграл и сделал по-своему? Ну так в твоих же интересах? Успокой свой внутренний хаос и приди в себя».

Хочется закричать, но я сдерживаюсь. При этом думаю так громко, что ангелочек закрывает ладошками уши.

Вовсе это не мои интересы. И хаос мне не подконтролен.

«Он был подконтролен Нестерову, — соглашается ангелочек. Марк всегда усмирял и успокаивал тебя, уравновешивал твою вспыльчивость и несдержанность. Он — твой маяк, твоя константа. И поэтому тебя тянет к нему, что бы у тебя ни случилось».

— Это значит, что если я уеду, Марк дождется меня? — спрашиваю, забыв о том, что вокруг снуют туда-сюда люди.

Ангелочек лукаво усмехается:

«Наивная. Нет, конечно. Как бы ты ни была ему дорога, но ждать тебя всю жизнь Нестеров не станет. И к тому моменту, как ты вернешься, он, гипотетически, как минимум — найдет себе новую Лауру, а как максимум — обзаведется женой и детьми».

Я останавливаюсь так резко и внезапно, что в мою спину врезается пара туристов из Китая, бормочущих извинения на своем смешном языке.

Просто при мысли о Нестерове рядом с другой женщиной делается дурно. Картинка того, как он целует и обнимает другую, пусть и чисто гипотетически, больно врезается в мозг и застревает перед глазами. Даже воздух в легких заканчивается. Он же мой! Какая ещё жена и дети? Какая Лаура? Стоп.

— Новую Лауру? А старая куда делась?

«Никуда, но в компании Марка она больше не работает. Он уволил её после того, как она отправила тебе их совместное фото».

— И кто теперь его помощник в этой новой большой строительной компании?

«Никто. А почему ты спрашиваешь?»

Вместо ответа молча вхожу на сайт Фарпоста, в раздел вакансии. И должность помощника директора «Архи-Строй» почти на вершине имеющегося списка. Не замечала её раньше лишь потому, что во время её появления уже работала с «Талассой». И у меня уже тогда был выбор. Просто я его не видела.

«С чего ты взяла, что он тебя возьмет?» — ангелочек настроен скептически, хотя и сам ненароком натолкнул меня на это мысль.

— Пока не попробую — не узнаю.

Если всё время плыть по течению, никогда не окажешься на нужному берегу. Пришла пора взять судьбу в свои руки.

«Ты помнишь, что тебе негде жить? И придется платить отступные «Азиатско-Тихоокеанскому Альянсу»" за расторжение договора? Милашечка, да тебе же даже вещи оставить негде!» — безуспешно пытается вразумить меня ангелочек.

А вот не надо было мне про гипотетическую женщину говорить. Не откладывая в долгий ящик, я звоню по указанному в объявлении номеру.

— Сожалею, девушка, но сегодня мы уже провели собеседование и готовы одобрить, прошедшую его кандидатуру, — отвечает мне сотрудница отдела кадров «Архи-Строя», которая, судя по довольному тону, вовсе не сожалеет.

Но я проявляю настойчивость:

— Прошу вас, проведите собеседование и со мной тоже, пожалуйста! Я уверена, что моя кандидатура ничем не хуже. Ну что вам стоит? Я смогу быть у вас через пару часов.

— Хорошо, — неожиданно соглашается она, проникнувшись, видимо, моими мольбами. — Только не через два, а через три часа, потому что до полтретьего у меня обед.

Радуясь этой маленькой победе, хватаю чемодан и прыгаю в первую попавшуюся машину такси из тех, что стоят у входа в готовности содрать втридорога за возможность доехать до Владивостока. Но сейчас не время экономить — я слишком тороплюсь. Возможно, мне еще придется жить впроголодь, когда Нестеров пошлет меня, а «Азиатско-Тихоокеанский Альянс» заставит выплачивать отступные, но не сегодня. Сейчас я не готова об этом думать.

Вместо этого в моей голове зреет план, первые два шага которого уже сделаны. Третьим шагом, по возвращении в город я сдаю свои вещи в камеру хранения железнодорожного вокзала, ведь если я заявлюсь на собеседование с чемоданом это будет по меньшей мере странно.

Потом вызываю такси до «Архи-Строя», который располагается в бывшем офисе «Строй-Инвеста», в котором мне уже посчастливилось ранее побывать. Вспоминая о том, чем закончился мой прошлый визит сюда, я нервно закусываю губу и надеюсь, что сегодняшний будет более удачным.

Подъезжаю к офисной громаде и, расплатившись с таксистом, выхожу, оглядывая устремлённую в серое небо высотку. Старательно гоню от себя чувство уязвимости и беспомощности, напоминая себе вместо этого, что я — сильная, упорная и стойкая. И мне всё по плечу.

«Снова мы идем сюда воевать?» — усмехается ангелочек.

Разве что с отделом кадров. А воевать с Нестеровым больше не хочу. Хочу любить его. Долго-долго. Как в песне.

С этой мыслью вхожу во вращающиеся стеклянные двери и, минуя коридор, поднимаюсь в лифте на тридцатый этаж, где располагается объединенная компания «Архи-Строй». Сообщаю на контрольно-пропускном пункте на выходе из лифта.

— Меня ждут в отделе кадров на собеседование.

Сотрудники охраны в темно-серой униформе созваниваются с кем-то по телефону, а после один из них провожает меня по оживленному коридору в кабинет, находящийся непозволительно далеко от Нестеровского.

— Здравствуйте, Милана Валентиновна? — вопросительно приветствует меня сотрудница отдела кадров, а когда я киваю, приглашает в дорого обставленную переговорную. — Присаживайтесь.

— Возможно у меня нет необходимого опыта, — честно признаюсь я, присев в мягкое кресло. — Но я готова учиться. И вообще собираюсь в этом году поступить в архитектурно-строительный вуз…

Женщина еле заметно подергивает крыльями носа и я понимаю, что сказала явно не то, что она намеревалась услышать. И она подтверждает мои опасения вопросом:

— Собираетесь? А сколько вам лет? У вас имеется опыт работы? Копия трудовой книжки с собой?

— Собираюсь, — киваю уверенно. — Мне двадцать пять. И хотя мой опыт ограничивается гражданско-правовыми договорами, я смогу справиться с обязанностями помощника директора.

Сотрудница отдела кадров еще раз окидывает меня критическим взглядом. Пытается угадать, почему мне нужна эта должность и, видимо, сделав какие-то свои выводы, произносит со вздохом:

— Возможно я могу порекомендовать вам иную должность в нашей компании? Для которой ваши навыки подойдут больше?

Но иная мне не нужна. И вообще, мне просто нужно встретиться с Нестеровым и поговорить. У меня ведь есть план, а из-за этой дамочки всё получается не так, как мы с ангелочком уже наметили внутри моей головы.

— Я хотела бы попробовать свои силы именно в этой, — качаю я головой.

— Скажите, а могу я поговорить с Марком Анатольевичем лично? Вдруг его мнение отличается от вашего.

Взгляд женщины меняется, и я уже вижу, что эту работу мне не получить. Она, кажется, принимает меня за восторженную поклонницу директора «Архи-Строя».

«А разве это не так?» — нервно усмехается ангелочек, которому, я точно знаю, кадровичка тоже не нравится.

— Марк Анатольевич никогда не проводит собеседования лично, — говорит она со мной, словно с умалишенной и это ужасно раздражает. — Не тот уровень, понимаете? Но мы будем иметь вашу кандидатуру ввиду и, при необходимости, обязательно вам позвоним.

«Ага, вертела она твою кандидатуру знаешь на чём?» — хихикает ангелочек, а я мысленно напоминаю ему, что в нынешнем статусе ему негоже так выражаться.

Понимающе киваю, но на самом деле сдаваться не собираюсь. Продумываю план «Б». Но тетка оказывается хитрее. Вскоре выясняется, что она предусмотрительно вызвала охранника, которого просит проводить меня до выхода.

— До свидания, — лучась неискренней вежливостью прощаюсь я и получаю столь же лицемерное «До свидания» в ответ.

Нужно попасть к Нестерову во что бы то ни стало, иначе все мои сегодняшние старания и страдания — зазря.

Ангелочек резонно вставляет своё непрошенное замечание:

«А ты не думаешь, что они могут быть зазря даже тогда, когда ты попадешь к Марку и он отправит тебя в Турин следующим самолетом?»

Такая себе поддержка. Но об этом я и правда стараюсь не думать, боясь даже допустить такой вариант развития событий.

— Прошу прощения, а где у вас здесь уборная? — интересуюсь я у своего охранника-провожатого.

Он отвечает совсем не то, что нужно:

— На первом этаже.

— А здесь нет? — знаю, что есть, иначе бы они своё здание никогда в эксплуатацию не сдали. — Мне очень срочно нужно?

Охранник нехотя сдается:

— Вон там, прямо по коридору.

«Ей-богу, он так усердно скрывает расположение туалета, словно вынужден сам его мыть, — хихикая, комментирует ангелочек. — Может у них тут уборщиц нет, и именно эту вакансию пыталась подсунуть тебе кадровичка».

Кажется, его забавляют мои неуклюжие попытки пробраться к Марку. Гордо вхожу в туалетную комнату и, закрывая за собой дверь, жду, пока охранник уйдет.

«Забавляют, конечно. Ты ведь могла бы просто позвонить ему еще из аэропорта и сказать всё, что думаешь. Зачем усложнять?»

— Усложнять? — шиплю я, в надежде, что охранник не услышит и не примет меня за сумасшедшую. — Да что бы ты понимал? Есть вещи, которые нужно говорить лично, глаза в глаза. К тому же от невербалики многое зависит.

Осторожно выглядываю из-за двери и вижу, что охранник никуда не ушел, а дожидается меня, собираясь неукоснительно исполнить приказ тетки из кадров и выпроводить меня из «Архи-Строя».

Дожили. Может, и правда, позвонить Нестерову?

«Ага, и сказать, что ты заперта в туалете его компании, у дверей которого дежурит охранник, — ангелочек на плече катается от смеха. — Марк, конечно, вызволит тебя в очередной раз, но подкалывать будет до конца жизни».

Да уж. И я сама усмехаюсь от того, как по-дурацки это звучит. А ангелочек вносит новое предложение:

«Нужно отвлечь охранника. Например, поджечь что-нибудь, чтобы пожарная сигнализация сработала».

— Конечно, — фыркаю я. — Если я сожгу «Архи-Строй», Нестеров точно примет меня с распростертыми объятиями.

«Но, что-то подсказывает мне, что он не удивится такому».

Пожалуй, что так. Но это и правда не выход. Остается план «В». Последний. Потому что иных идей в моей голове нет.

Выхожу из уборной демонстративно отряхивая специально намоченные под краном руки. Но, оказавшись возле охранника, резко ускоряюсь и бегу в направлении нужного кабинета, молясь, чтобы Марк оказался там, ибо того, как я буду объясняться с преследующим меня разъяренным охранником, в моем плане не было.

Стрелой несусь вперед, столкнувшись с кем-то из сотрудников, отчего в воздух взмывает стопка чертежей, которые он нёс. На бегу бормочу извинения, но в глубине души радуюсь, понимая, что это немного задержит мою погоню.

Хорошо хоть каблуки не надела. Ангелочек на плече кричит и подбадривает меня, словно я участница какого-нибудь марафона. Кажется, у него даже есть фанатская дудочка и флажок, но мне некогда их рассматривать. Потому что, тяжело дыша я врываюсь в пустую приемную, где когда-то сидела цербер-Лаура, и сталкиваюсь на бегу с выходящим из кабинета директора мужчиной.

— Милана? — опешивает от такого столкновения Антон, успевший подхватить меня за плечи и не позволив рухнуть на пол. — Ты что здесь делаешь?

Выдыхаю, запыхавшись:

— Тоша? А ты что здесь делаешь?

В этот момент подоспевает охранник:

— Антон Валентинович, я извиняюсь, сейчас я выведу отсюда эту девушку!

— Не нужно, — резко отвечает мой брат, смерив охранника фирменным холодным взглядом. — Эта девушка — моя сестра. Будьте добры запомнить ее и пропускать безоговорочно в любое время, вам ясно?

С маловразумительными извинениями сотрудник охраны пятится назад, когда брат снова оборачивается ко мне. Усмехается:

— Я-то теперь здесь работаю. А судя по тому, что тебя это удивляет, ты пришла не ко мне, цыпленок, я прав?

— Прав, — киваю я, всё еще пытаясь отдышаться и, придав голосу беззаботность, интересуюсь: — Как твои дела?

— Сойдет.

Антон не расшифровывает, что значит «сойдет», не собираясь больше давать слабину и посвящать меня в собственные проблемы. А я не уверена, что хочу о них знать. Зато получить информацию о том, почему у него, как и у Нестерова, сбиты костяшки на пальцах правой руки, я не отказалась бы.

Пока обвожу брата внимательным взглядом, он тоже смотрит на меня, видимо, пытаясь понять, почему я все же не улетела, но вопросов не задает. Вместо этого снова усмехается:

— Ладно, раз уж ты не ко мне, не стану задерживать.

Вообще-то я думала, что Антон как раз станет мне препятствовать или выпытывать причины, по которым я мчалась к Нестерову на всех парах, убегая от охранника. Даже несколько более-менее правдоподобных отговорок в голове заготовила. И то, что он так спокойно позволяет мне пройти, настораживает и удивляет.

— Правда что ли?

— Правда, — улыбается брат. — Только настроение у директора — паршивее некуда. Хотя, кто знает, может ты это исправишь?

И, сунув под мышку какие-то документы, уходит, ничего больше не говоря.

Не могу понять причины столь разительной перемены в его поведении, но решаю подумать об этом потом. Есть у меня насущные дела поважнее. И всё-таки, хорошо, что я встретила Антона, а не ввалилась в кабинет к Нестерову запыхавшаяся и преследуемая охраной. А так — вхожу спокойно, словно и не гнался за мной никто только что и не я на полном серьезе обсуждала с шизой возможность поджога офиса «Архи-Строя».

Кажется, Марк слышал наш с братом короткий разговор в приемной, потому что в момент моего появления в кабинете, он внимательно смотрит на дверь. Склоняет голову к правому плечу, будто не веря в то, что я стою здесь, неуверенно переминаясь в дверном проёме.

«И куда делась вся твоя уверенность и желание говорить ему всякие важные вещи глаза в глаза?» — подначивает ангелочек, деловито помахивая своим фанатским флажком.

Не знаю я, куда она делась. Рассеялась, когда увидела, как Марк хмурится. Кажется, он и правда не в лучшем настроении. А тут я, не только не улетела, но и явилась к нему в кабинет после того, как он прямым текстом отправил меня с глаз долой и из сердца вон. И пока Нестеров не выгнал меня снова, произношу, собрав всю оставшуюся уверенность:

— Я хочу у тебя работать.

Подобная постановка вопроса, кажется, застает Нестерова врасплох. Марк смотрит на меня непонимающе, пока я шагаю в сторону стола, за которым он сидит.

— Боюсь даже представить, почему? — интересуется он, обретя дар речи от удивления, вызванного сначала моим неожиданным появлением, а потом еще более неожиданным заявлением.

Останавливаюсь напротив него, не подходя слишком близко. Мне удается удерживать его внимание своим не поддающимся логике поведением, поэтому продолжаю придерживаться избранной тактики:

— Я подумала над твоими словами.

— Какими именно?

— Разными. С тех пор, как ты появился в моей жизни, ты только и делаешь, что говоришь мне что-то такое, что заставляет развернуться и идти в противоположном направлении. Так вот. Во-первых, ты сказал, что я вполне могла состояться в строительстве.

— Разве я говорил об этом тебе? — Марк снова напоминает о том, что тот разговор я подслушала, но дрогнувшие уголки его губ, словно от сдерживаемой улыбки, придают мне сил продолжать:

— Не мне, но это не существенно. Я ведь действительно могла бы, Марк. А могла бы пойти в области пиара. Или ландшафтный дизайн, например. Не важно. Главное, я ещё могу выучиться и состояться, как профессионал.

Нестеров снова хмурится и задумчиво постукивает по столу карандашом, который держит в руках, но я уверенно продолжаю:

— Это ты дал мне понять, что у меня всё получится. Что я сильная. Что не мое прошлое определяет мою судьбу, а я сама. А будущее зависит только от меня.

— А я, значит, должен продолжать наблюдать со стороны, как ты пытаешься найти свое место?

Выдыхаю коротко. Как же сложно признаться ему в собственных чувствах, когда сам он о них не говорит. Отхожу к витражным окнам, чтобы не смотреть в его глаза, как собиралась. Произношу тихо:

— Свое место я уже нашла, и оно рядом с тобой. В этом я уверена точно.

Не видя его реакции на эти слова, замираю, пытаясь отвлечься на панораму пасмурного Владивостока, раскинувшегося внизу. Марк отвечает негромко:

— И что из сказанного мной заставило тебя прийти к такому странному выводу?

По крайней мере, он меня не прогнал — это уже хорошо. Произношу:

— Скорее, сделанного, а не сказанного. Ты всегда помогал мне, даже когда я не просила. Оберегал и заботился так, как никто другой. Сама не поняла, как ты стал для меня настолько важен. А еще ты говорил, что я всегда могу прийти к тебе и попросить помощи. Я пришла. И прошу: помоги мне разобраться с моими проблемами.

— А их много?

Облизываю пересохшие губы, не зная, с чего начать: с того, что мне негде жить или с отступными по договору? Или с необходимости найти новую работу? Или рассказать о том, что все мои вещи всё-еще в камере хранения?

Предпочитаю ответить обтекаемо:

— Ты не представляешь себе насколько. Но, я уверена, ты справишься.

— Звучит пугающе, — слышу по характерному скрипу отодвигаемого кресла, что Марк вышел из-за стола и идет ко мне.

— Не так страшен дьявол, как его рисовали средневековые живописцы. Но на всякий случай, я готова озвучить тебе полный перечень своих проблем прямо сейчас, — бормочу я.

В следующее мгновение Марк оказывается за моей спиной и, склонившись, целует в шею тем самым поцелуем, от которого дыхание замирает и хочется закатить глаза от удовольствия.

— Озвучишь. Только чуть позже, — бархатно шепчет Марк и, разворачивая меня к себе, жадно и горячо впивается в губы.

Обхватываю ладонями его лицо и притягиваю ближе. Целую так, словно скучала по нему вечность. Чтобы то, что было между нами, не было в последний раз, а продолжалось бесконечно.

Марк зарывается пальцами в мои волосы, мягко тянет голову назад. По артериям и венам бегут электрические разряды от понимания, что он ждал меня. Что несмотря на то, что сам отправил меня в Турин, надеялся, что я никуда не полечу. Нестеров не говорит об этом прямо, но я чувствую. Словно этим сладким и глубоким поцелуем он передал мне собственные мысли и эмоции.

— Так ты примешь меня на работу? — оборвав поцелуй соблазнительно выдыхаю я в его приоткрытые губы.

Усмешка Нестерова щекочет горячим влажным дыханием кожу на подбородке:

— Ты правда думаешь, что мы сможем работать вместе?

Прямо сейчас, когда я плавлюсь в его руках от удовольствия, как шоколад на солнце — точно нет. Но когда-нибудь, чисто гипотетически, почему бы и нет?

— Пожалуйста, Марк, — прошу я, заглядывая в его глаза. — Ну хотя бы ради того, чтобы утереть нос противной тетке из твоего отдела кадров?

Кажется, я собралась предосудительно получить работу через постель. Но если постель в этом варианте выглядит более заманчивой, чем работа, это считается?

Нестеров прижимает меня к груди, сотрясающейся от смеха. Знаю уже, что он уступит. И от этого люблю его еще сильнее. Такого хмурого и опасного с другими и такого родного и ласкового со мной.

Мне понадобилось время, чтобы разгадать и полюбить его. Чтобы понять и принять таким, какой он есть. Как Владивосток. Туманный и пасмурный, но мой. И теперь я точно никуда не уеду.

Потому что шиповник, который когда-то разглядел внутри меня Марк, уже пустил здесь корни.