Совместимость

Глава 1

С речки я возвращалась вполне счастливая и довольная жизнью ближе к обеду. Знаю, что не исполнила свое обещание вернуться через пару часиков, но водичка была такая теплая, а с друзьями так здорово, что совершенно забыла про время.

По пыльной горячей дороге шла босиком, наслаждаясь ощущениями от мягкой теплой земли и нежной травы. В городе по асфальту даже после дождя так не походишь – того и гляди наступишь на оброненный кем-то мусор или битое стекло.

Волосы, как и купальник уже почти высохли. Аппетит нагуляла просто зверский. Зажмурилась, представляя бабушкины горячие пироги, которые она пообещала сегодня сделать. Так и шла с закрытыми глазами, пока с кем-то со всего размаху не столкнулась.

Распахнула глаза и удивленно уставилась на просто таки огромного мужчину. Настоящий гигант и… не человек. Шуман. Только у них такого специфического цвета оливковая кожа. Есть еще небольшие различия в строении головы, но с высоты моего роста такие детали не разглядишь.

Что здесь делает шуман? Я шуманов раньше видела только в городе, да и то издалека.

Только, оправившись от шока, собралась делать ноги, как шуман стремительным движением обхватил меня своими ручищами по бокам и поднял на уровень своего лица. С испугом смотрю в раскосые янтарные глаза, потеряв дар речи. Шуман разглядывает меня не менее удивленно, чем до этого я его. Ноздри приплюснутого широкого носа мужчины чуть подрагивают, словно он к чему-то принюхивается.

– А-а-а! – истошно заорала, как только голос вернулся. Стала со всей силы колотить по груди мужчины ногами, попробовала щипаться, но он будто и не заметил – кожа у шумана просто дубовая.

Еще пара секунд, и мужчина опускает меня на землю, отпуская. Я тут же бегу со всех ног домой. Пробежав, как мне казалось, достаточно далеко, я спряталась в кустах за поворотом, чтобы отдышаться. Не сдержала любопытства и высунула голову, чтобы посмотреть, ушел шуман или нет.

Не ушел. Мужчина стоял на дороге в том же месте и смотрел прямо на меня. Тут же спряталась обратно, еще больше испугавшись, и, сделав пару глубоких вздохов, вновь помчалась домой.

Вернувшись, выслушала от, не заметившей моего волнения, бабушки нотацию на тему моей безалаберности. Я так ничего и не рассказала про встречу со страшным незнакомцем, побоявшись, что бабушка еще больше станет ругать меня за неосторожность. Впрочем, странная встреча быстро забылась в ворохе повседневных 'важных' дел.

Один год плавно сменялся другим. Сдала все экзамены в школе. Этим летом мне исполняется пятнадцать лет. Мне кажется, я уже такая взрослая, и могу остаться на лето одна в городе, но мама вновь упрямо посылает меня на каникулы к бабушке. Не хочу! В городе веселее, столько разных мест, куда можно сходить с друзьями, да еще и ночью – мама у меня работает стюардессой, и иногда мы не видимся несколько дней подряд.

Но все тщетно. У моей мамочки характер мягкий, но иногда ее не переубедишь, и я вновь отправляюсь в деревню. Хотя, ну как в деревню, скорее небольшой городок, состоящий исключительно из одно-двухэтажных летних домиков с садами и огородами.

По приезду, я очень удивилась, не встретив на станции ожидающую меня бабушку. Позвонила бабуле, гудок был, но она не ответила. Позвонила маме, но та оказалась не доступна – скорее всего, сейчас в самолете. Я несколько растерялась, конечно, до бабушки я знаю, как добраться, и деньги на транспорт у меня есть, но как-то странно все.

В растерянности несколько раз прошлась по всему зданию вокзала, точно убедившись, что бабушки нигде нет, после чего вышла к стоянке такси. Доеду до дома – может ба время перепутала, в любом случае подожду ее уже во дворе.

– Кэролайн Ванс? – обернулась на окликнувший меня женский голос.

– Да, это я, – с подозрением рассматриваю высокую женщину в сером брючном деловом костюме. Светлые, скорее даже седые, волосы незнакомки убраны в строгий пучок, на глазах слегка затемненные, но не солнечные, а обычные очки. На вид женщине лет тридцать.

– Меня зовут Маргарита, – собеседница вежливо улыбнулась. – Меня попросила встретить Вас Саманта Ванс – Ваша бабушка. Я работаю в социальной службе. Дело в том, что Ваша родственница серьезно заболела. Если захотите я отвезу Вас сейчас в больницу к бабушке.

Бабушка заболела? Но как же так, полтора дня назад мы еще разговаривали по телефону, и ба ни о каких своих болячках не упоминала. Разве что только слегка покашливала…

Ехать ли с этой Маргаритой? Я женщину впервые вижу, но и на такси до больницы тратиться не хочется, у меня с собой не так уж много денег.

Видя мои колебания, Маргарита поспешила успокоить – показала свое удостоверение соцработника и подписанный бабушкой документ с разрешением на мою встречу и перевозку.

Я расслабилась, решив все-таки довериться женщине, мы сели в ее припаркованную неподалеку машину серебристого цвета. Доехали быстро. Минут через двадцать я уже с волнением залетела в бабушкину палату.

Ба выглядит плохо – бледная, с темными кругами под глазами, к ее телу прикреплено много каких-то трубочек от приборов, да и вообще она вся такая маленькая и хрупкая на большой белой больничной кровати, что у меня слезы так и наворачиваются на глаза.

– Ба, бабуля, что с тобой? – села на маленький стульчик возле кровати и сжала сухую ладошку бабушки.

Посмотрела на меня ба странно – в ее глазах плескалась горечь, боль и почему-то осуждение.

Через двадцать минут, я выходила из палаты, откуда меня выгнали врачи, сказав, что больной нужен покой, в еще большем смятении. Бабушка сказала, чем больна, но я не запомнила название – слишком волновалась, да и чересчур сложное, длинное незнакомое слово. Главное, что я поняла, бабушке требуется серьезное и долгое лечение, причем в специализированном центре за границей. У ба хорошая страховка, поэтому ей все оплатят и перевезут, но вот присматривать за мной до конца лета она точно не сможет. Еще бабуля сказала, что у нее есть хороший друг, и я могу не уезжать в город – у него дом совсем близко от нашего поселка, и он присмотрит за мной до конца лета. Какой это загадочный друг, я не поняла, поскольку многих знакомых ба я знаю, и так и не сумела уяснить о ком идет речь. Впрочем, это не так важно, я уже твердо решила, что поеду домой, не буду жить непонятно с кем.

Набрала маме. В этот раз гудок появился, и родительница взяла трубку. Не слушая возможных приветствий и вопросов, сразу выпалила:

– Мам, бабушка заболела, ее увозят за границу на лечение, я возвращаюсь. Ты когда прилетаешь?

– Я уже знаю про бабушку, – мама ответила мне напряженным голосом. – Мне сообщили. Но ты никуда не возвращаешься. Меня задержали в стране прибытия нашего самолета. Нашли у меня запрещенный груз. Я ничего такого с собой не брала, однако разбирательства могут продлиться очень долго, и я не уверена, что вообще сумею вернуться.

От свалившихся на меня новостей, я скатилась по стене, на которою до этого опиралась. Слов просто не было. Два моих единственных близких человека практически одновременно попали в беду. А как же я? Что делать мне? У меня ведь кроме бабушки и мамы никого нет. Вдруг я больше никогда не увижу ни бабушку, ни маму?

– Кэрри, Кэрри! Алло!

– Да, мам? – мой голос звучал хрипло, по щекам катились слезы, которые я просто не успевала вытирать.

– Не плачь, я уверена, все образуется. А пока поезжай к бабушкиному другу. Саманта клятвенно обещала, что тебя хорошо примут и присмотрят, ее друг очень надежный, она за него ручается. К тому же бабушка договорилась, чтобы тебя периодически навещали социальные работники и следили, чтобы с тобой все было в порядке. Ничего страшного, почти так же, как и всегда проведешь свои каникулы, а к осени либо я, либо бабушка обязательно приедем.

Несмотря на мамину успокоительную речь, я ни капли не расслабилась – голос родительницы дрожал, пока она говорила, и я чувствовала, что мама хоть и пытается держаться, но сама в панике.

– Зайка, извини, время для разговоров по телефону закончилось. Ничего не бойся. Целую, моя хорошая.

– Мам, подожди секунду…

Послышались гудки.

Я еще какое-то время сидела на полу, и никак не могла выйти из ступора. Мозг отказывался понимать и принимать произошедшее, казалось, что это какой-то страшный глупый сон, и вот-вот я должна проснуться.

Где-то минут через десять ко мне практически бесшумно подошла уже знакомая женщина из опеки. Все такая же строгая и официальная. Ни улыбки, ни ноток сочувствия в голосе, но, как ни странно, это наоборот меня немного успокоило, начни женщина сочувствовать и сюсюкать, и я бы наверняка впала в истерику. Маргарита что-то говорила, часть пропустила, однако усилием воли заставила себя прислушаться.

– Кэролайн, я могу отвезти Вас туда, куда указала Ваша бабушка. Вы этого хотите?

Значит, таинственный бабушкин 'друг'. Что это за благодетель такой? Почему у ба не нашлось ни одной подруги? Впрочем, стоит ли привередничать, ведь далеко не каждый согласится взять на себя чужие обязанности.

Просто кивнула Маргарите в знак согласия и с неохотой поднялась с пола.

Как и говорила бабушка, Маргарита поехала в сторону моего поселка, однако уже на самом подъезде, не свернула в сторону выстроившихся рядами домиков, а поехала дальше. Еще минут десять, и машина, переехав по мосту через речку, остановилась возле пункта охраны довольно известного в округе закрытого элитного поселка. Маргарита показала какие-то документы, и нас пропустили внутрь.

Я неприлично раскрыла рот, круглыми глазами осматривая красивые дорогие дома, утопающие в зелени ухоженных садов. Ничего себе у бабушки друзья.

Впрочем, остановились мы у совсем небольшого уютного домика. Конечно, это не наше с бабушкой обветшалое жилище, а современный коттедж со всеми удобствами, но действительно не такой большой и помпезный, как некоторые дома в этом поселке.

Мы с Маргаритой вышли из машины. Я застеснялась заходить, захотелось вновь юркнуть в машину и уехать отсюда, но моя сопровождающая мягко подтолкнула в спину, и я все-таки вошла. Сначала во дворик, а потом и в дом, где меня уже ждали.

Только увидев застывшего посреди комнаты мужчину, я испуганно вскрикнула. Нет, нет, нет. Не может быть.

Развернулась, кинулась к входной двери, но та оказалась закрыта. Обернувшись, панически взглянула на Маргариту.

– Я хочу уйти!

Однако женщина не разделяла моего страха и выглядела невозмутимо.

– Кэролайн, успокойтесь, чего Вы так испугались?

– А Вы считаете, что мне совершенно не о чем беспокоиться? – в моем голосе прорезались истерические нотки.

Женщина хотела что-то мне ответить, но ей не дали.

– Маргарита, подождите пока в другой комнате, я сам поговорю и все объясню Кэролайн, – не попросил, а приказал сопровождающей меня женщине шуман. Да, шуман, и именно тот, с которым я когда-то столкнулась пару лет назад, я его узнала.

Несмотря на мои умоляющие взгляды, соцработница потупившись, тут же вышла из этой комнаты в соседнюю, бросив мне напоследок через плечо: 'Я рядом'.

– Может, присядешь в кресло? Я не собираюсь тебя никак обижать, честное слово, – как только за женщиной закрылась дверь, тут же напомнил о себе Шуман.

Я заметила, что мужчина говорит очень спокойно, осторожно подбирая слова, однако доверия этот здоровяк во мне не вызвал. Выглядит, как какой-нибудь громила-бандит – ширококостный, перекачанный. Ручищи, словно две наковальни. Только вот не человек, а шуман, и одет вполне мирно – свободные серые брюки и простая рубашка.

Остаюсь стоять на прежнем месте. У двери, пусть и запертой мне как-то спокойнее.

Мужчина подождал какое-то время, но видя, что я застыла, сам сделал шаг по направлению ко мне. Я еще больше напряглась, однако оказалось, что это сам шуман решил сесть в одно из кресел, предварительно повернув его в мою сторону.

От того, что этот громила сел, мне стало чуть легче – значит, нападать пока не собирается, да и голову задирать не надо, чтобы смотреть в лицо шуману. А с чего вообще я решила, что мужчина будет нападать?

– Меня зовут Леоган Ишуне. Я живу в этом доме несколько лет, и в последний год действительно часто общался с твоей бабушкой, Кэролайн. Потому, когда Саманта обратилась ко мне с просьбой временно о тебе позаботиться, я не отказал. Ты вправе остаться, но также легко сейчас можешь уйти. Не задерживаю. Повторюсь, что вообще не собираюсь тебя никак обижать… просто так сложилось.

Внимательнее присмотрелась шуману. Как-то не представляю я себе бабушку даже просто мило беседующую с этим Леоганом где-нибудь в парке на скамейке. Впрочем, сейчас уже мужчина не казался мне таким страшным, как в первый момент. Некая растерянность во взгляде, с которым шуман сам меня оглядывал, несколько успокоила – словно мужчина сам сейчас раздумывает, что делать со свалившимся на него 'счастьем' в моем лице, и не знает как себя вести.

Осмелев, я все-таки отлипла от двери и села в одно из свободных кресел, причем самое далекое от шумана. Решила прощупать почву.

– А Вы тут один живете?

– Да, один. Мне часто приходится уезжать по работе, но летом я здесь почти постоянно.

– Кем Вы работаете?

– Я работаю… на благо государства. Извини, но об этом не могу распространяться.

– А у меня денег нет. Может, бабушка и будет что-то присылать, если…

– О деньгах можешь не беспокоиться. Пока живешь у меня, ты будешь всем обеспечена. Мы с твоей бабушкой сами разберемся в финансовом вопросе.

– Сколько Вам лет?

– Сто шестьдесят один.

Я кивнула. Значит, если пересчитать на человеческие года – чуть больше тридцати. В школе рассказывали, что шуманы живут в среднем раз в пять дольше людей, но и развиваются их дети не так быстро, как наши.

Мои мысли прервал шуман.

– Кэролайн, здесь у тебя будет собственная комната. Раз в неделю приходит домработница, которая убирает и готовит на неделю. К тому же минимум раз в неделю будет приходить проведать тебя Маргарита. Ты можешь свободно гулять как на территории, так и за территорией поселка. Пропуск на тебя я уже оформил.

Я задумалась. А вообще неплохо получается. Вряд ли Великан станет контролировать меня так же, как и бабушка, наверняка у него своих дел полно. Можно будет хоть всю ночь вместе с местными гулять. До речки идти гораздо ближе и дом классный. Только смущает наличие самого шумана, но, похоже, это неизбежное зло.

– Ну, так что? – поинтересовался, не вытерпев моего долго молчания Великан.

– Хорошо, я остаюсь, – важно кивнула, будто делаю великое одолжение. Мне показалось, что мужчина едва заметно выдохнул.

– Прекрасно. Сейчас покажу тебе твою комнату и где что в доме. Еще какие-нибудь вопросы у тебя есть?

С любопытством посмотрела на Великана.

– А вы голову специально бреете, или это какая-то особенность вашей расы? – я не уверена, но, по-моему, у шуманов все-таки есть волосы на голове, а этот экземпляр лысый.

Великан со вздохом поднялся.

– Вижу, вопросов по существу больше нет.

Эх, похоже, меня так и оставят мучиться любопытством.

Первое время я вела себя тихо, привыкала. Много плакала по ночам, переживая за маму и бабушку. Даже гулять никуда выходить не хотелось. Все казалось чужим и непривычным. Я чувствовала себя очень некомфортно, являясь вынужденной гостьей. Еще и наличие шумана напрягало, хотя меня мужчина особо не доставал – объявлялся только тогда, когда подходило время еды, и почти насильно выгонял из комнаты на кухню, вырывая у меня потертый плеер, ставший в последние дни спасением от полной депрессии. Великан уже не казался мне бандитом, скорее воякой. Вечно прямая спина, словно кол проглотил, широкие, похожие на строевые шаги, разговоры только по существу, фразы рубленные, того и гляди вырвется какой-нибудь приказ мне, вроде: 'Отжаться!', однако, Великан себя явно хорошо контролировал, и ничего подобного пока не случалось.

Прошла где-то неделя. Маргарита приходила через день, с беспокойством глядя на мое бледное заплаканное лицо. Рассказывала как дела у бабушки, которую уже перевезли за границу. Ни с мамой, ни с ба мне самой пока связаться не получалось, у мамы телефон был отключен, а бабушка просто не брала трубку – видимо не может пока.

В итоге не выдержал Великан.

Шуман заявился ко мне в комнату, хотя до обеда было еще далеко. Я в этот момент опять слушала музыку, с тоской глядя в окно. Сняла наушники и с вопросом взглянула на своего временного опекуна.

– Кэролайн, сколько можно сидеть в четырех стенах? Погода на улице замечательная. Иди, выйди хотя бы в сад.

Пожала плечами и поморщилась.

– Не хочу. Настроения нет. Домой хочется.

– И что ты там будешь делать одна?

– Я и тут одна, – всхлип вырвался непроизвольно. – Хочу к маме.

Шуман вздохнул. Кажется, Великана вводят в ступор мои страдания, сразу куда-то девалась вся решительность выгнать меня на улицу, опять этот чуть растерянный взгляд.

– Послушай, ты же и сама понимаешь, что с мамой встретиться, пока не получится.

По моей щеке покатилось первая слеза.

– А еще я скучаю по бабушке и ее пирогам, она их лучше всех готовила. И мы с ба этим летом хотели котенка завести, еле уговорила. Всегда мечтала о животном, но мама не разрешала завести в квартире.

Великан чему-то обрадовался.

– Котенка завести и здесь можно. Хочешь, завтра вечером привезу?

Тут уже и я обрадовалась, вмиг забыв о всех печалях и горестях. Котенок! Ура! У меня будет котенок! Однако на каком-то интуитивном уровне почувствовала, что могу добиться большего.

– Хочу! – улыбнулась, но тут же снова печально нахмурилась, – А еще бабушка обещала мне байк. У местных ребят почти у всех есть, даже у девочек.

Вот про байк все точно вранье. Бабушка не могла такого обещать. У нее на байк денег не было, да даже если бы и были, она в жизни не разрешила мне гонять на двухколесном чуде с мотором.

В голову сразу полезли мысли, чего еще запрещали мне мама и бабушка, но теперь, пока их нет, в качестве своего 'утешения' могу себе позволить. Татуировку, например, или проколоть себе что-нибудь помимо ушей…

Шуман усмехнулся. Похоже, не поверил мне.

– Ну, раз бабушка обещала, то ладно. Достану тебе на лето байк.

А-а-а! Круто! Мне же все завидовать будут, когда приеду, например, вечером к кинотеатру, где все тусуются. А жизнь понемногу налаживается. Да и Великан, оказывается, классный.

Как и было оговорено, котенок появился у меня на следующий день. Чудесный, милый, очаровательный маленький комочек пушистого счастья. Давно я так не радовалась. Мусс – именно так я назвала серого в полоску котенка с белыми носочками на лапках. Когда гладила пушистика, сразу заметила, что вместо стандартного урчания котик забавно шипит и вместо 'мур-р-р' больше, похоже: 'муш-с-с'.

Котенка я обожала, правда, как впоследствии заметила, ко мне Мусс привязался чуть меньше чем к шуману, что его принес. Видимо из-за того, что именно Леоган в основном занимался кормлением нового жильца, как собственно и меня.

Я наконец-то очнулась от своей тоски. Теперь я подмечала новые детали. Бравый воин, каким мне теперь казался Великан, оказывается, очень забавно смотрится на кухне, когда готовит еду. В основном, конечно, домработница и готовила на неделю, нужно было только разогреть то, что есть в контейнерах, но оставались еще утренние горячие завтраки, салаты и прочие мелочи. Больше всего меня смешили белые фартуки Леогана, и то, с каким серьезным лицом он открывал порой кулинарную книгу и что-то там изучал.

С байком получилось дольше. Я почти две недели безвылазно пробыла на курсах по вождению двухколесных средств, изучала теорию, практиковалась и даже сдала экзамен на права, хотя в нашем поселке почти все ездят без них, просто пока не выезжая на большие дороги. В конечном счете, байки у нас одно название, на деле больше этакие самодельные велосипеды с мотором. Но Великан настоял, сказав, что так ему будет спокойнее, а иначе не привезет мне байк.

Кстати на курсы в небольшой городок неподалеку от поселка меня чаще всего отвозила тонированная машина с неразговорчивым водителем. Подобная роскошь меня несколько напрягала, но к хорошему быстро привыкаешь.

И вот однажды вечером мы с Муссом во дворе в нетерпении ждем возвращения Леогана после работы. Права ведь получены, так что Великан может выполнить свое обещание в любой момент. Почему бы и не сегодня.

Я не ошиблась, мой опекун приехал в закрытом черном фургоне, из которого, неторопливо, с усмешкой глядя на мое нетерпеливое выражение лица, легко, словно пушинку, вытащил байк!

Сколько тогда было счастливого визга с моей стороны, не передать, я даже кинулась на шею к Великану обниматься. Еще бы, не самодельный, не старый подержанный инвалид на двух колесах, а самый настоящий новенький красный байк! Такой весь красивый, узкий, хищный. Совершенно не громоздкий, словно под меня сделан. Просто таки розовая девичья мечта. Да, мне теперь точно все будут завидовать. Вот только тщательно оглядев байк, так и не нашла нигде его название и марку.

Летние деньки быстро пролетают. Я, как и мечтала, поразила всех своих друзей в поселке, приехав на байке. Было здорово. В тот раз я прогуляла всю ночь, отмечая начало своих каникул. Леоган тогда мне даже не звонил, лишь утром за завтраком сухо попросил хотя бы иногда ему отзваниваться и предупреждать о своих планах.

Я почти перестала переживать за родных и вновь проводила время как обычно. Странно, ведь мне подобная забывчивость относительно близких не свойственна. Не смотря ни на что, раньше бы я себе все ногти изгрызла, думая, как там и что. Может, дело в том, что мама в итоге позвонила и радостным голосом сообщила, что, похоже, все обвинения с нее в итоге снимут, однако пока тянется разбирательство, на родину она прилететь не сможет. Бабушка так трубку и не берет, но Маргарита заверила, что ба уже становится лучше и операция прошла успешно. Кстати постепенно соцработнца стала приходить все реже, сначала раз в три-четыре дня, потом только раз в неделю, а то и меньшее.

В середине лета отметила свое шестнадцатилетние. Хорошо день прошел. Звонила, поздравляя мама, бабушка, наконец, тоже позвонила, но быстро пробормотав поздравления, сославшись на какие-то процедуры, сбросила звонок. Леоган, не спрашивая чего хочу, подарил мне новенький телефон взамен старого, дышащего на ладан аппарата. Я почему-то тогда постеснялась принимать подарок, но Великан настоял, чтобы взяла новый аппарат, заодно посетовав, что свой старый телефон я никогда не слышу. Ну, чаще не слышу телефон не из-за плохого устаревшего динамика, а потому что знаю, что мне звонят, чтобы загнать домой на обед или спать.

Уже после дня рождения у меня с Великаном начались проблемы. В шестнадцать лет я посчитала, что уже готова ко всему новому. Первым делом, пользуясь отсутствием родительского надзора, сменила имидж. В один из прекрасных дней, свои длинные соломенно-рыжие волосы укоротила по шею, и перекрасила в радикально черный цвет. После этого пошла и проколола себе пупок и нос. Но и на этом изменения не закончились. Мама, когда вернется, меня точно убьет. В тату салоне я сделала одну маленькую картинку себе на пятой точке, и еще одну, более крупную и цветную, на лопатке – в виде дракона.

Далее прошлась по магазинам меняя свой 'милый', любимый мамой гардероб, на очень крутой и подходящий к стилю моего байка. Преобладание в одежде черных и красных цветов, кожи. Много чего купила из обтягивающего формы, благо, что показать у меня уже появилось что, купила несколько… я бы назвала их рискованными, платьев, и при этом много и совершенно простых свободных, но тоже, на мой взгляд, крутых вещей, на каждый день. Великан каждый день выдавал мне на карманные расходы небольшую сумму, которую я не тратила, а копила для сегодняшнего развлечения.

Завершила образ макияжем, густо накрасив черным глаза. Когда я вечером спустилась вниз, чтобы пойти гулять с друзьями, столкнулась с рано вернувшимся Леоганом. Мужчина в первое мгновение меня, кажется, и не узнал.

– Кэрри, это ты?

– Я, – повертелась перед остолбеневшим шуманом. Короткие черные шорты, белая майка в обтяжку с рисунком, и сверху кожаная черно-красная куртка. По-моему здорово. – Ну, все, меня уже там ждут.

Чуть ли не вприпрыжку направилась к выходу, но была остановлена. Леоган взял меня за куртку, как котенка за шкирку и развернул к себе. Рассмотрев лицо шумана испугалась. Впервые увидела, как этот мужчина может сердиться. В янтарных глазах, будто пламя вспыхнуло, кажется, вот-вот и Великан оскалится и зарычит.

– Ты что с собой сотворила?! – меня встряхнули. – Это… ужасно.

У меня задрожали губы, к горлу подступил ком, и окружающий мир стал расплываться от подступающих слез. Одно дело, когда на меня кричит мама или бабушка, и совершенно другое, когда тот, кто на это право, в общем-то, не имеет. Тем временем Великан продолжал ругаться и отчитывать меня. Больше всего шуману не понравились перекрашенные и обстриженные волосы, но и от всего остального Леоган оказался не в восторге.

Шуман не попросил, а потребовал, чтобы я переоделась, смыла макияж, и несколько раз помыла голову – видимо надеялся, что краска с головы смоется.

Я смело ответила категорическим отказом, напомнив, что шуман мне никто, и как я выгляжу, могу решать только я и, в крайнем случае, мама. Пока еще удавалось сдерживать слезы, рванула к выходу, но опять была поймана за куртку, которую с меня тут же сдернули и буквально приказали возвращаться в свою комнату, ибо я наказана.

И тут, после снятия куртки Леоган заметил тату. Мужчина посмотрел на меня, как на идиотку.

– Что ты с собой сотворила? Неделя дома, и больше никакого байка.

Вот тут я уже не выдержала и горько заплакала, метнувшись в свою комнату. Настроение было полностью испорчено, и я вновь чувствовала себя самой несчастной и одинокой. Очень хорошо прочувствовала, что я не дома, да еще и живу с чужим непонятным шуманом.

В тот день я, поплакав, вылезла в окно на втором этаже, чтобы все равно встретиться с друзьями. Через главный выход, где охрана не пошла – опасалась, что не пропустят. Пришлось лезть на дерево, затем, рискуя сломать шею, как-то сползать с высокого забора. Все получилось, правда далеко я не ушла. На полпути меня догнала охрана этого элитного поселка и в добровольно-принудительном порядке вернула в дом опекуна. Похоже камеры на заборе меня зафиксировали, а дальше либо уточнили у Великана, что делать, либо сами проявили инициативу. По возвращении думала, что Леоган еще больше разозлится, но нет, лишь отчитал, но уже без былого огонька, и отправил спать.

Я же в итоге затаила обиду. Ну, вот не считаю я, что шуман вправе решать, как мне выглядеть. Это только мое дело! Что хочу с собой, то и творю. Конечно, Великан взрослый, и отвечает за мою безопасность, но воспитывает меня пусть только мама, и то, я уже не маленькая. Во мне созрел протест. Захотелось проявить свою независимость. Если раньше я была достаточно послушной, разве что несколько безалаберной, то теперь стала настоящим бесенком.