Современное постиндустриальное общество - природа, противоречия, перспективы

В.Л.Иноземцев

Современное постиндустриальное общество:

природа, противоречия, перспективы

Содержание

Введение 5

Лекция первая. Основные направления исследования современного общества

Теория постиндустриального общества 10

Концепция информационного общества 15

Концепция постмодернити 17

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 21

Лекция вторая. На пути к постэкономической цивилизации 23

Терминологические проблемы теории постэкономического общества 23

Основные черты постэкономического общества 25

Постэкономическая трансформация 29

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 34

Лекция третья. Технологическая революция 60-х - 90-х годов 36

Хозяйственные преобразования 50-х - начала 70-х годов 36

Информационная революция 39

Изменение роли материальных факторов производства 41

Знания и информация как фактор современного хозяйства 45

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 47

Лекция четвертая. Трансформация производственных отношений постиндустриального общества 49

Модификация корпоративной структуры 49

Становление постиндустриальной корпорации 51

Рождение креативной корпорации 54

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 60

Лекция пятая. Человек в постиндустриальной действительности 62

Становление новых мотивов деятельности 62

Содержание новой мотивации 67

Формы проявления новой мотивации 69

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 73

Лекция шестая. Модификации отношений обмена и проблема стоимости 75

Товарное производство, рыночное хозяйство и стоимость 75

Деструкция стоимостных отношений "со стороны производства" 78

Деструкция стоимостных отношений "со стороны потребления" 81

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 86

Лекция седьмая. Замещение частной собственности собственностью личной

Понятия частной и личной собственности 88

"Деструкция" частной собственности 91

Становление системы личной собственности 94

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 99

Лекция восьмая. Устранение эксплуатации и новое социальное противостояние 101

Возможность преодоления эксплуатации 101

Дихотомия труда и творчества 105

Новое социальное противостояние в постиндустриальном обществе 107

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 112

Лекция девятая. Социальная структура постиндустриального общества 114

Попытки осмысления новой социальной стратификации 114

Становление "класса интеллектуалов" 118

Обратная сторона "революции интеллектуалов": формирование устойчивого низшего класса 121

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 126

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА 126

Лекция десятая. Классовое противостояние в постиндустриальном обществе

Основные противоречия в обществе индустриального и постиндустриального типа 128

Эволюция взглядов на природу современного социального противостояния

Интеллектуальное расслоение в постиндустриальном обществе 134

Вызревание социального конфликта 137

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 139

Лекция одиннадцатая. Постиндустриальный мир как замкнутая хозяйственная система 141

Автономность постиндустриального общества 141

Самодостаточность постиндустриальной цивилизации 146

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 152

Лекция двенадцатая. Постиндустриальный мир как единственный полюс хозяйственной мощи. Кризис модели "догоняющего" развития 154

Хозяйственное соперничество в индустриальную и постиндустриальную эпохи

Внутренние противоречия модели "догоняющего" развития 158

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 166

Лекция тринадцатая. Россия в постиндустриальном мире. Причины и вероятные последствия современного кризиса 167

Особенности СССР как индустриальной державы 167

Крах сверхдержавы. Первый этап реформ (1985-1995) 169

Россия во второй половине 90-х годов. Отсутствие предпосылок успешного "догоняющего" развития 173

Возможен ли выход из кризиса? 177

Контрольные вопросы и рекомендуемая литература 179

Заключение 180

Библиография 185

Введение

Теория постиндустриального общества является сегодня одной из наиболее распространенных социологических концепций, позволяющих адекватно осмыслить масштабные перемены, происшедшие в западных обществах на протяжении последних тридцати лет. Предложенная в конце 60-х - начале 70-х годов американскими и европейскими исследователями, в большинстве своем стоявшими на социал-демократических позициях, она вобрала в себя лучшие элементы научной традиции, восходящей к эпохе Просвещения. Ее сторонники стремились подчеркнуть, что залогом современного общественного прогресса служит быстрое технологическое развитие, основанное на превращении науки в непосредственную производительную силу, а мерой такого прогресса выступает становление всесторонне развитой личности и расширение творческих возможностей человека.

Являющаяся по своей природе гуманистической теорией, концепция постиндустриального общества не акцентировала внимания на политической разделенности мира, свойственной почти для всего XX столетия. Допуская возможность конвергенции двух полярных систем, она была подвергнута резкой критике ортодоксальным марксизмом и предана анафеме ведущими советскими идеологами. Вплоть до крушения коммунистических режимов краткие (и по большей части превратные) трактовки некоторых ее положений можно было встретить лишь в работах, посвященных критике буржуазных социологических воззрений.

В 90-е годы, наиболее сложные и противоречивые в новейшей истории нашей страны, судьбы российских интерпретаций постиндустриальной теории также сложились весьма драматично. С одной стороны, значительная часть экономистов и политиков, отринувших коммунистическую идеологию, объявила себя приверженцами неолиберальной модели развития, ставшей основой рыночных преобразований, проводившихся на протяжении всего последнего десятилетия. Выдвинув на этой основе тезис о возможности построения в нашей стране в короткие сроки среднеразвитого капиталистического общества, они объективно не были заинтересованы в детальном изучении постиндустриальной теории, поскольку из нее совершенно четко следует вывод о неосуществимости подобных преобразований в стране, ориентированной на первичный сектор хозяйства и явно далекой от стандартов общества массового потребления. С другой стороны, специалисты и политики, не изменившие столь радикально своим прежним убеждениям, восприняли теорию постиндустриализма как незначительным образом модифицированную коммунистическую доктрину и попытались скрыть за постиндустриальной риторикой свое стремление к реставрации социализма "с человеческим лицом". Вполне понятно, что и в этом случае не может идти речи о глубоком проникновении во внутреннюю логику постиндустриальной концепции.

Между тем сегодня нельзя не признать, что теория постиндустриального общества стала фактически единственной социологической концепцией XX века, в полной мере подтвержденной исторической практикой. Как и было предсказано ее создателями, общество массового потребления породило сервисную экономику, а в ее рамках наиболее быстрыми темпами стал развиваться информационный сектор хозяйства. Западные общества, находившиеся в момент становления основ данной концепции в глубоком кризисе, вновь восстановили свой статус лидеров мирового развития, одержав убедительную победу над стагнирующими индустриальными державами. Социалистическая система, сосредоточившаяся на экспансии массового производства и оказавшаяся не в состоянии использовать человеческий потенциал в качестве важнейшего источника развития производительных сил, распалась, ввергнув народы входивших в нее стран в глубокую хозяйственную деградацию. Экологическая ситуация, казавшаяся критической в 70-е годы, радикально изменилась под воздействием ресурсо- и энергосберегающих технологий. Кризис сбыта, который социалисты считали неизбежным следствием буржуазного типа производства, сегодня фактически преодолен под воздействием формирующегося информационного сектора хозяйства, а пролетариат, призванный разрушить капиталистическое общество, все более явно становится лишь малозаметной социальной прослойкой, обретающей зримые черты реакционности.

В свое время К.Маркс говорил, что более развитая страна указывает менее развитой черты ее собственного будущего. Этот тезис, на наш взгляд, не утратил своего значения и сегодня. Поэтому нельзя не признавать, что весь индустриальный мир, к которому ныне принадлежит и Россия, в перспективе неизбежно повторит (естественно, с определенными модификациями и особенностями) тот путь, который прошли развитые постиндустриальные страны. Именно этот факт обусловливает необходимость непредвзятого изучения теории постиндустриального общества, которая в наиболее общих ее чертах не может не стать методологической основой любой современной обществоведческой доктрины.

В то же время постиндустриальная концепция не является законченной и жестко оппозиционной любым модификациям и усовершенствованиям. Важнейшими, на наш взгляд, векторами ее развития должны сегодня стать два направления, в изучении которых отечественные исследователи, по вполне понятным причинам заинтересованы в наименьшей степени.

С одной стороны, тенденции развития западных стран убедительно свидетельствуют, что роль человека в современной хозяйственной системе радикально отличается от той, которую он играл в индустриальной экономике. В последние годы технологический прогресс приводит к тому, что творческие возможности личности, ее способности к генерированию нового знания и информации становятся главным ресурсом завтрашнего дня. Более того, важнейшим отличием современного работника от традиционного пролетария оказывается новый характер мотивов и стимулов, определяющих его каждодневную деятельность: во все большей мере они трансформируются из внешних, задаваемых стремлением к росту материального благосостояния, во внутренние, порождаемые жаждой самореализации и личностного роста. По мере того как основным источником прогресса западных обществ становится развитие составляющих их личностей, лучшим видом инвестиций оказывается потребление. Возникает хозяйственный парадокс, в условиях которого максимизация текущего потребления, совершенствующего человеческий потенциал нации, обеспечивает максимально быстрое технологическое развитие, расширяющее пропасть, отделяющую западный мир от остальной части цивилизации. Совершенно очевидно, что в современной России, где насаждается культ капитализма, рассматриваемого в качестве залога процветания страны и ее будущих успехов, понимание современных западных обществ как посткапиталистических объективно затруднено, ибо оно формирует обоснованные сомнения в правильности избранного реформаторами пути и показывает всю опасность деградации интеллектуального потенциала нации, которую нельзя компенсировать никакими внешними признаками относительного благополучия.

С другой стороны, прогресс западных обществ, обусловленный технологической революцией, убедительно свидетельствует не только о том, что накануне XXI века они восстановили свой статус единственного центра хозяйственного могущества, но и о том, что быстрое сокращение разрыва между ними и странами, идущими по пути "догоняющего развития", заметное в 70-е и 80-е годы, стало достоянием истории. На протяжении 90-х годов темпы развития индустриального мира замедлялись на фоне быстрого улучшения хозяйственной конъюнктуры в постиндустриальных странах. Новейшие технологические достижения устанавливают новые типы зависимости мировой периферии от западного мира, диктующего условия обмена между высокотехнологичным, индустриальным и сырьевым секторами хозяйства. Таким образом, глобализация, о которой часто говорят в последние годы, становится процессом, жестко обусловленным трансформацией постиндустриальных стран, а официально выдвинутая российским политическим истеблишментом доктрина многополярного мира оказывается не более чем очередной красивой иллюзией.

Именно эти обстоятельства - необратимость процессов, порожденных изменяющейся ролью внутренних характеристик человеческой личности в процессе современного производства, и быстрое углубление пропасти, отделяющей постиндустриальный мир от остального человечества, - мы и попытались формализовать в концепции постэкономического общества, предложенной в ряде работ последних лет См.: Иноземцев В.Л. К теории постэкономической общественной формации. М., 1995: Иноземцев В.Л. За пределами экономического общества. М., 1998: Иноземцев В.Л. За десять лет. К теории постэкономического общества. М., 1998: Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация. Наличествующие предпосылки и возможные последствия постэкономической революции. М., 1999.. В рамках данного курса мы не акцентируем внимание на тех тезисах, которые, будучи выдвинуты и обстоятельно обоснованы в этих работах, остаются тем не менее весьма дискуссионными, а прежде всего останавливаемся на внутренней структуре самой постиндустриальной теории, направлениях ее развития, а также на оценках объективных тенденций, широко освещаемых в западной литературе. Поэтому мы хотели бы вполне определенно подчеркнуть, что задачей настоящего курса лекций является не популяризация концепции постэкономического общества, а детальное рассмотрение наиболее важных закономерностей современного хозяйственного развития в том их виде, в каком они представлены в работах западных исследователей.

Структура курса основана на его делении на четыре части. В первой из них, включающей первую и вторую лекции, мы останавливаемся на истории становления теории постиндустриализма и ее развитии. Важное место в этой части курса занимает анализ теоретической состоятельности многочисленных модификаций данной концепции, возникших в 80-е и 90-е годы, а также анализ критических замечаний в адрес постиндустриальной теории. Отдельная лекция посвящена демонстрации элементов сходства и различия теорий постиндустриального и постэкономического общества, их внутреннего единства и взаимосвязи. В качестве резюме предлагается оригинальная трактовка наиболее важных направлений развития теории постиндустриализма в современных условиях.

Во второй части, состоящей из лекций третьей, четвертой и пятой, основное внимание уделено научно-технической революции второй половины XX века, ее основным этапам и направлениям, а также наиболее важным социальным последствиям произошедших качественных изменений. Рассматривая технологический прогресс как непосредственно влияющий на развитие производительных сил, мы анализируем в этой части курса изменения в производственных отношениях, происходящие в первую очередь на корпоративном уровне, а также перемены в области системы мотивов и стимулов современного работника. Возникающая система "техника - общественные отношения - развитие личности" позволяет понять механизмы саморазвития постиндустриального общества.

В третьей части, в которую включены лекции шестая, седьмая и восьмая, рассмотрены три важнейших социальных перемены, свойственные современному этапу развития постиндустриального общества: преодоление прежних форм организации товарных отношений, замена частной собственности собственностью личной и развертывание процессов, способных привести к преодолению эксплуатации человека человеком. Там самым мы показываем, что распространенная на Западе точка зрения, отождествляющая современные постиндустриальные общества с обществами посткапиталистического типа, не лишена серьезных оснований.

Четвертая часть курса, состоящая из лекций девятой, десятой, одиннадцатой и двенадцатой, посвящена наиболее актуальным сегодня противоречиям, порожденным развитием постиндустриальных производственных структур. В первую очередь мы обращаемся к проблеме самодостаточности постиндустриального общества, порождающей его нарастающую обособленность от остальной части человечества. В этом же контексте анализируются вопросы, связанные с углублением разрыва между "первым" и "третьим" мирами, между постиндустриальной и индустриальной цивилизациями, угрожающего стабильности современного мира. Оборотной стороной и в то же время причиной данных процессов выступает нарастание разделенности в самих развитых обществах, происходящее в связи с формированием "класса интеллектуалов", фактически обретающего роль господствующего класса. Таким образом, оба измерения разделенности современного мира - как социальное, так и региональное оказываются порождены ускоренным технологическим прогрессом в рамках постиндустриального мира.

Заключительная, тринадцатая лекция посвящена современной России, достигнутому ею уровню социально-экономического развития, положению в мире, потенциалу прогресса и перспективам в XXI веке. В ней мы прежде всего останавливаемся на теоретическом осмыслении модели "догоняющего развития", исследуем ее позитивные и негативные черты, а также причины многочисленных исторических неудач воплощения на практике данной парадигмы.

Завершая эти вводные замечания, мы хотим выразить благодарность всем, кто помогал автору в работе над книгой, - в первую очередь г-ну Алексею И. Антипову, существенно усовершенствовавшему ее текст и сотрудникам издательской компании "Интердиалект+", проведшим кропотливую редакционную работу. Мы также благодарны кандидатам экономических наук, сотрудникам экономического факультета МГУ Вячеславу А. Бирюкову и Ольге Н. Антипиной, взявшим на себя труд прослушать спецкурс и высказать ряд важных и полезных замечаний. И, наконец, особенно признательны мы всем студентам экономического факультета, записавшимся на спецкурс в 1998/99 и 1999/2000 учебных годах и своим интересом к предмету немало способствовавшим появлению этой книги.

Владислав Л. Иноземцев

2 апреля 2000 года

Лекция первая

Основные направления исследования современного обществаВторая половина XX века насыщена драматичными социальными трансформациями, радикально изменившими облик цивилизации. Пытаясь осмыслить эти масштабные перемены, философы, социологи и экономисты создали ряд оригинальных концепций, воссоздающих внутреннюю логику общественного прогресса и определяющих его ближайшие перспективы. Некоторые из них, получившие в последние десятилетия наибольшее признание и обладающие серьезным прогностическим потенциалом, мы хотели бы рассмотреть в этой вводной лекции.

Теория постиндустриального обществаВ концепции постиндустриального общества получила свое воплощение и развитие научная традиция, восходящая к социальным идеям эпохи Просвещения, которые связывали общественный прогресс с последовательным улучшением условий материальной жизни человека. Ее важнейшие методологические принципы почерпнуты из позитивистской философии и экономических исследований XIX века, обозначивших признаки индустриальной цивилизации и положивших в основу периодизации социального развития особенности технологической организации производства, обмена и распределения общественного продукта. Абстрактная идея вычленения стадий технологического прогресса была впоследствии дополнена в работах представителей институционального направления в экономической теории, разработавших концепцию структуризации секторов общественного производства, что позволило обнаружить внутренние закономерности хозяйственного развития, не зависящие от социальной и политической системы той или иной страны. Таким образом, труды мыслителей XVIII, XIX и начала XX веков стали прочной основой постиндустриальной доктрины.

Особое место в теории постиндустриального общества занимают положения, заимствованные из экономических, социальных и политологических концепций нашего столетия. Прежде всего, это представления о трехсекторной модели общественного производства (40-е и 50-е годы), разграничивающей всю национальную экономику на первичный (сельское хозяйство и добывающие отрасли), вторичный (обрабатывающая промышленность) и третичный (сфера услуг) секторы; о стадиях экономического роста (50-е и начало 60-х годов), часто отождествлявшихся с этапами развития самой цивилизации; представления о возможности формирования "единого индустриального общества", чрезвычайно популярные среди технократов в 60-е годы, а также некоторые положения теории конвергенции, позволявшие рассматривать с относительно унифицированных позиций противостоявшие в то время друг другу восточный и западный блоки.

Синтез различных подходов к анализу современного социума, давший начало теории постиндустриального общества, относится к 60-м годам. К этому периоду сформировались важнейшие методологические основы, позволившие рассматривать становление нового социального состояния с позиций прогресса науки и образования, исследовать качественное изменение места и роли знаний и информации в общественном производстве, учитывать рост влияния профессиональных менеджеров и технократов.

Становление системы представлений о природе и характере современного общества сопровождалось активными дискуссиями и спорами относительно адекватного обозначения формирующегося социального состояния.

Вплоть до середины 70-х годов предпочтение отдавалось понятиям, в которых использовался префикс "пост-". Примером могут служить распространившиеся в то время в литературе определения западного общества как "постбуржуазного", "посткапиталистического", "постпредпринимательского" или "пострыночного", а также более общие понятия, строившиеся на признании за современным социальным состоянием посттрадиционного, постцивилизационного или даже постисторического характера Подробный обзор таких трактовок содержится в кн.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. Пер. с англ. под ред. В.Л.Иноземцева. М.. 1999. С. 63-106.. Некоторые из этих терминов используются и по сей день, а соответствующие концепции имеют своих сторонников и в настоящее время.

Истоки понятия "постиндустриальное общество" вряд ли могут быть определены с достаточной точностью. С большой вероятностью можно утверждать, что термин "постиндустриализм" был введен в научный оборот А.Кумарасвами, автором ряда работ по доиндустриальному развитию азиатских стран См. напр.: Coomaraswamy A. (Ed.) Essays in Post-Industrialism: A Symposium of Prophecy Concerning the Future of Society. L., 1914.. Впоследствии, с 1916 или 1917 года, он достаточно активно использовался теоретиком английского либерального социализма А. Пенти, который даже выносил его в заглавие своих книг См.: Penty A. Old Worlds for New: A Study of Post-Industrial State. L., 1917; Penty A. Post-Industrialism. L., 1922., обозначая таким образом идеальное общество, где принципы автономного и даже полукустарного производства оказываются возрождены ради преодоления конфликтов, присущих индустриальной системе. В 1958 году американский социолог Д.Рисман реанимирует термин "постиндустриальное общество", используя его в заглавии одной из статей, получившей благодаря этому широкую известность, но носившей относительно частный характер См. Riesman D. Leisure and Work in Post-Industrial Society // Larabee E., Meyersohn R. (Eds.) Mass Leisure. Glencoe (111.), 1958. P. 363-385..

В 1959 году профессор Гарвардского университета Д.Белл, выступая на международном социологическом семинаре в Зальцбурге (Австрия), впервые употребил понятие постиндустриального общества в широко признанном теперь значении - для обозначения социума, в котором индустриальный сектор теряет ведущую роль вследствие возрастающей технологизации, а основной производительной силой становится наука. Потенциал развития этого общества во все возрастающей степени определяется масштабами информации и знаний, которыми оно располагает.

Однако с середины 70-х годов акценты сместились на поиск более частных терминов, подчеркивающих одну или несколько важнейших тенденций в социальном развитии. Наиболее широкое признание получило понятие информационного общества; знаменательны также попытки определить формирующийся социум в терминах "организованного", "конвенционального" или "программируемого" общества. Можно назвать и некоторые другие понятия, основывающиеся на отдельных якобы фундаментальных признаках современного общества, которые, однако, оказываются при внимательном анализе весьма поверхностными и несущественными. О научной несостоятельности поиска основных принципов и отношений, способных полно и комплексно определить характер нового общества, свидетельствует все более общий характер предлагаемых понятий; в частности, отмечались даже попытки рассуждать об "активном" или "справедливом" обществе Весьма показательно замечание известного популяризатора современных социальных теории О. Тоффлера о том, что все ранее предложенные определения будущего социума, в том числе и данные им самим, не являются удачными (см.: Toffler A. The Third Wave. N.Y., 1980. P. 9)..

На наш взгляд, на фоне всех известных определений понятие постиндустриального общества оказывается наиболее совершенным. Оно акцентирует внимание на том основном качестве, которое преодолевается в формирующемся обществе, а именно - на индустриальной природе прежнего способа производства. Кроме того, использование этого понятия предполагает, пусть в неявном виде, что определяющие признаки нового строя невозможно четко назвать и достаточно полно описать, пока сам этой строй не достигнет известной зрелости. Именно поэтому, на наш взгляд, данный термин стал с середины 70-х годов употребляться гораздо чаще прочих. В немалой степени его широкому признанию способствовал выход в свет в 1973 году книги Д.Белла "Грядущее постиндустриальное общество" См.: Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. A Venture in Social Forecasting. N.Y., 1973., которая и по сей день служит глобальным обоснованием методологической парадигмы этой теории. Идея рассмотрения формирующегося общества как постиндустриального была подхвачена в этот период представителями самых разных научных школ.

В 60-е и 70-е годы исследования Д.Белла, Г.Кана, К.Томинаги, Р.Дарендорфа и многих других авторов привели к глубокому осознанию радикально изменившегося характера современного общества. Основу этих изменений большинство исследователей видели в повышении роли науки и беспрецедентных технологических сдвигах. Впоследствии акценты неоднократно смещались, и в центре внимания оказывались иные, как правило, более частные, аспекты современной трансформации. Так, можно утверждать, что 80-е годы прошли под знаком осмысления социальных последствий постиндустриализма; в это время в центре внимания находились вопросы классового конфликта и анализ экологических проблем. В 90-е годы появилось множество работ, посвященных организации корпорации в постиндустриальном обществе, инвестиционным процессам и взаимодействию развитых стран с "третьим миром". Начинающееся десятилетие, безусловно, еще более расширит спектр проблем, рассматриваемых с позиций постиндустриальной теории. Таким образом, концепция постиндустриального общества и по сей день остается в центре внимания различных обществоведческих дисциплин, причем воспринимается, как правило, в качестве не столько одного из течений социологической или экономической мысли, сколько методологического основания широкого спектра современных исследований.

Теория постиндустриального общества сформировалась в результате всестороннего анализа качественно новой ситуации, сложившейся в 60-е и 70-е годы в развитых индустриальных странах. Именно на обнаружение характерных черт рождающегося нового общества и были направлены усилия основоположников теории.

Подавляющее большинство исследователей называли в качестве его главных признаков радикальное ускорение технического прогресса, снижение роли материального производства, выражавшееся, в частности, в уменьшении его доли в совокупном общественном продукте, развитие сектора услуг и информации, изменение мотивов и характера человеческой деятельности, появление нового типа вовлекаемых в производство ресурсов, существенную модификацию всей социальной структуры. Одно из наиболее развернутых определений постиндустриального общества дано Д. Беллом: "Постиндустриальное общество, пишет он, - это общество, в экономике которого приоритет перешел от преимущественного производства товаров к производству услуг, проведению исследований, организации системы образования и повышению качества жизни; в котором класс технических специалистов стал основной профессиональной группой и, что самое важное, в котором внедрение нововведений... во все большей степени зависит от достижений теоретического знания... Постиндустриальное общество... предполагает возникновение интеллектуального класса, представители которого на политическом уровне выступают в качестве консультантов, экспертов или технократов" Bell D. Notes on the Post-Industrial Society // The Public Interest. 1967. No 7. P. 102..

Понимание того, что современное общество может и должно рассматриваться именно как постиндустриальное, укрепляется по мере анализа логики развития цивилизации, какой она представлена в рамках постиндустриальной теории. Согласно ее сторонникам, в истории достаточно строго прослеживаются три большие эпохи, образующие триаду "доиндустриальное - индустриальное постиндустриальное общество". Такая периодизация социального прогресса основана на нескольких критериях, а постиндустриальное общество противопоставляется индустриальному и доиндустриальному по трем важнейшим параметрам:

- основному производственному ресурсу (в постиндустриальном обществе им является информация, в индустриальном - энергия, в доиндустриальном первичные условия производства, сырье);

- типу производственной деятельности (он рассматривается в постиндустриальном обществе как последовательная обработка [processing] в противоположность изготовлению [fabrication] и добыче [extraction] на более ранних ступенях развития);

-характеру базовых технологий (определяющихся в постиндустриальном обществе как наукоемкие, в эпоху индустриализма - как капиталоемкие и в доиндустриальный период - как трудоемкие).

Именно эта схема позволяет сформулировать известное положение о трех обществах, согласно которому доиндустриальное общество базируется на взаимодействии человека с природой, индустриальное - на взаимодействии с преобразованной им природой, а постиндустриальное общество - на взаимодействии между людьми.

Отмечая, что в пределах указанных трех эпох складываются и функционируют преимущественно естественные, технологические и социальные по форме сообщества людей, постиндустриалисты обращают внимание и на характер личностных взаимоотношений, типичных для каждого из этих периодов. Так, в доиндустриальных обществах важнейшим аспектом социальной связи была имитация действий других людей, в индустриальном - усвоение знаний и возможностей прошлых поколений, в постиндустриальном же обществе интерперсональные взаимодействия становятся подлинно комплексными, что и определяет новые свойства всех элементов социальной структуры.

О совершенстве постиндустриальной теории свидетельствует и то, что ее сторонники не дают четкого определения отдельных типов общества и не указывают их хронологических границ. Более того, они последовательно подчеркивают эволюционность перехода от одного типа социума к другому и преемственность всех трех этапов социальной эволюции. Новый тип общества не замещает предшествующие формы, а главным образом сосуществует с ними, усугубляя комплексность общества, усложняя социальную структуру и внося новые элементы в саму ее природу. Поэтому переходы от одного общественного состояния к другому не могут носить революционного характера и иметь четкой хронологии.

Тем не менее считается, что становление нового общества пришлось на период с начала 70-х до конца 80-х годов, хотя отдельные тенденции (например, динамика занятости, обеспечивавшая доминирование сферы услуг над материальным производством) стали формироваться сразу после Второй мировой войны. Преодоление индустриального общественного уклада рассматривается при этом как глобальная трансформация, не сводимая к одним только технологическим нововведениям. Не отрицая наличия классовых противоречий, постиндустриальная теория акцентирует внимание на процессах, которые воздействуют на социум как единое целое.

Становление концепции постиндустриального общества началось с оценки реальных явлений, кардинально изменяющих лицо западного мира. С момента своего возникновения и по сей день постиндустриальная теория сохраняет последовательно материалистический характер, черпая новые источники своего развития в конкретных фактах и тенденциях. В рамках данной концепции эмпирический материал всегда был и остается первичным по отношению к теоретическим постулатам и общеметодологическим конструкциям, что выгодно отличает ее от обществоведческих теорий, распространенных в среде современных марксистов.

Между тем следует отметить, что доктрина постиндустриализма выступает в ряде аспектов как излишне объективистская, так как не дает исследователю инструмента анализа причин того развития, которое привело к становлению индустриального, а позднее и постиндустриального общества. Переход от одной формы общества к другой рассматривается скорее как данность, а не как процесс, обладающий внутренней логикой и противоречиями. Фактически не предлагая комплексной оценки процессов перехода от до-индустриального общества к индустриальному, не сопоставляя его с процессом становления постиндустриального общества, концепция постиндустриализма фиксирует и объясняет лишь современные социальные трансформации, не пытаясь применить полученные результаты для построения глобальной социологической теории, что делает многие ее положения и выводы несколько поверхностными. Однако, завершая оценку концепции постиндустриализма, отметим, что се успехи на протяжении 60-х - 90-х годов не оставляют повода для сомнении в том, что на заложенных основах в ближайшее время будут сделаны новые теоретические обобщения.

Концепция информационного обществаАкцент, который был сделан постиндустриалистами на технологическом прогрессе и кодификации теоретического знания как определяющих факторах формирования нового общества, закономерно привел к становлению теорий, в которых именно эти факторы подчеркивались еще более явно и переходили в разряд не только системообразующих, но и единственно достойных внимания черт современного общества.

Среди подобных теорий наиболее заметной стала концепция информационного общества. В целом она, как и постиндустриальная доктрина, лежит в русле того направления европейской философии, в котором эволюцию человечества принято рассматривать сквозь призму прогресса знания. Пик ее популярности пришелся на начало 70-х годов, когда многие социологи согласились с выводом, что в новых условиях "культура, психология, социальная жизнь и экономика формируются под воздействием техники и электроники, особенно компьютеров и коммуникаций, [а] производственный процесс более не является основным решающим фактором перемен, влияющим на нравы, социальный строй и ценности общества" Brzezinski Zh. Between Two Ages. N.Y.. 1970. P. 9.. В те же годы стала укореняться позиция, согласно которой знания, как в марксистской теории труд, способны обеспечивать создание и самовозрастание стоимости, а так как информатизация, по словам П.Дракера, является не чем иным, как быстрым замещением труда знаниями См.: Drucker P.F. The Educational Revolution // Etzioni-Halevy E.. Etzioni Л. (Eds.) Social Change: Sources, Patterns, and Consequences. N.Y., 1973. P. 236., термин "информационное общество" казался многим адекватным обозначением формирующегося нового строя.

Термин "информационное общество" был введен в научный оборот в начале 60-х годов фактически одновременно в США и Японии Ф.Махлупом и Т.Умесао См.: Mchlup F. The Production and Distribution of Knowledge in the United States. Princeton, 1962: Dordick H.S., Wang G. The Information Society: A Retrospective View. Newbury Park-L., 1993., авторами, получившими широкую известность своими исследованиями динамики развития наукоемких производств. В 70-е и 80-е годы наибольший вклад в развитие данной концепции внесли М.Порат, Й.Масуда, Т.Стоуньер, Р.Катц См.: Porat M.. Rubin M. The Information Society: Development and Measurement. Wash., 1978: Stonier T. The Wealth of Information. L., 1983, и др. и ряд других. Рассматривая возникновение и развитие теории информационного общества, нельзя не отметить двух обстоятельств. С одной стороны, данная концепция получила наибольшее признание в 70-е и 80-е годы, в период, характеризовавшийся быстрым распространением технологических достижений и значительными успехами стран, которые не только производили, но и усваивали новую информацию и знания. В определенной мере идея информационного общества становилась в таком контексте инструментом обоснования возможности ускоренного "догоняющего" развития на основе замещения растущим потоком информации творческих возможностей личности. С другой стороны, ни в одном другом направлении современной футурологии не заметно столь сильного влияния японских исследователей: введенный Т. Умесао термин "информационное общество" получил всемирное признание после выхода в свет знаменитой книги И.Масуды См.: Masuda Y. The Information Society as Post-Industrial Society. Wash., 1981. и приобрел новое звучание в работах Т.Сакайи См.: Sakaiya T. The Knowledge-Value Revolution, or A History of the Future. Tokyo-N.Y., 1991.. Напротив, большинство американских и европейских исследователей, начиная со второй половины 80-х годов, стали акцентировать внимание на роли и значении не столько информации, сколько знаний, что породило целый спектр новых определений современного общества, среди которых такие, как "knowledge society", "knowledgeable society" и т. п.

Теория информационного общества существенно обогатила представления о современном этапе общественного прогресса, однако большая часть предложенных в ее рамках тезисов носила весьма частный характер. Наибольшим значением, на наш взгляд, обладает проведенный ее сторонниками анализ роли информации в хозяйственном развитии западных стран. Результатом его стала трактовка информации как специфического ресурса, не обладающего большинством характеристик, свойственных традиционным факторам производства. Среди прочего было отмечено, что распространение информации тождественно ее самовозрастанию, что исключает применение к этому феномену понятия редкости, а ее потребление не вызывает ее исчерпаемости как производственного ресурса; таким образом, сторонники теории информационного общества приходили к справедливому в целом тезису о том, что "в современной экономике редкость ресурсов заменена на их распространенность" Crawford R. In the Era of Human Capital. L.-N.Y., 1991. P. 11.. Эта формула получила впоследствии широкое признание и нашла свое подтверждение в хозяйственной практике 80-х и 90-х годов.

Таким образом, сторонники теории информационного общества в отличие от постиндустриалистов вполне осознанно обратились к исследованию более частных проблем, и поэтому данная концепция вряд ли может претендовать на статус целостной социологической доктрины. Акцентируя внимание на весьма поверхностных чертах современного общества, они полностью отказываются от анализа предшествующих стадий социальной эволюции, фактически противопоставляя информационное общество всем известным формам хозяйственной организации. Если, например, Д.Белл подчеркивал преемственность постиндустриального общества по отношению к индустриальному, отмечая, что "постиндустриальные тенденции не замещают предшествующие общественные формы как "стадии" общественной эволюции; они часто сосуществуют, углубляя комплексность общества и природу социальной структуры" Bell D. The Third Technological Revolution and Its Possible Socio-Economic Consequences // Dissent. Vol. XXXVI. No 2. Spring 1989. P. 167., то в теории информационного общества противостояние этой новой социальной формы всем предшествующим подчеркнуто гораздо резче.

Однако в силу отмеченных обстоятельств концепция информационного общества в то же время может и должна рассматриваться как составная часть постиндустриальной теории. В контексте постиндустриальной методологии многие конкретные тезисы, предложенные в ходе исследования информационного общества, способны углубить наши представления о современном мире. В то же время, подчеркнем еще раз, доктрина информационного общества подтверждает, что и сегодня концепции, пытающиеся определить формирующееся общество на основе одной из его характерных черт, обладают гораздо меньшими прогностическими возможностями, нежели рассматривающие его в комплексном противопоставлении предшествующим историческим этапам.

Концепция постмодернитиОпределение современного этапа истории в качестве "постмодернити" обычно ассоциируется с идеями постмодернизма широкого интеллектуального течения, возникшего на волне социальных трансформаций 60-х годов. В отличие от постиндустриальной теории, сторонники которой опирались прежде всего на взгляды социологов и экономистов конца XIX и начала XX веков, а также на идеи философов-позитивистов, постмодернизм базировался на более широкой, но при этом гораздо менее структурированной основе.

И сама идея постмодернизма, и большинство терминов, используемых в рамках данной теории, берут свое начало в культурологии. Ее сторонники обращают внимание прежде всего на то, что складывающиеся сегодня социальные отношения радикально отличны от традиционного массового общества, и в этом они близки теоретикам постиндустриализма. Понятие "постмодернити" возникло в связи со стремлением подчеркнуть отличие нового социального порядка от "современного", указать на противоречие между contemporary и modem. Подобный подход породил весьма интересную периодизацию общественного прогресса, хронологически сходную с той, что предложена в рамках постиндустриальной теории, но в отдельных аспектах даже более совершенную.

Определяя в качестве эпохи модернити период, начавшийся в конце XVII века (а некоторые авторы, например, А.Тойнби, относили данную границу к последней четверти XV столетия См.: Toynbee A. A Study of History. Vol. VIII. L., 1954. P. 144.), исследователи фактически отождествляли его с эпохой зарождения и развития в западных странах капиталистического производства. Тем больший интерес вызывает их мнение о том, что уже с начала послевоенного периода в развитии индустриальных стран появились тенденции, позволяющие говорить о формировании нового порядка (post-modem order). К середине 50-х годов такую точку зрения разделял не только А.Тойнби, но и такие выдающие социологи, как К.Райт Миллс и П.Дракер См.: Wright Mills С. The Sociological Imagination. Harmondsworth, 1956. P. 184; Drucker P.F. The Landmarks of Tomorrow. N.Y., 1957. P. IX. ls Touraine A. Critique de la modernite. P., 1992. P. 281, 199..

Мы уже отметили, что представления о современном обществе как о периоде постмодернити имеют преимущественно культурологическую основу. Постмодернизм заявил о себе в 30-е годы в первую очередь в сфере искусства (работами Л.Фидлера, И.Хассана и Ч.Дженкса), в 60-е - в области философии и культурологии (на примере работ французских интеллектуалов, чье мировоззрение формировалось под воздействием событий 1968 года), а в 70-е и 80-е - ив социологии (в этом случае следует отметить труды Т.Адорно и представителей так называемой франкфуртской школы, а также работы Ж.-Ф.Лиотара и Ж.Бодрийяра). Подобный путь становления концепции предполагал, что новое общество неизбежно будет противопоставляться прошлому как общество новых возможностей обществу ограниченной свободы. В рамках данной теории, как отмечает А.Турен, модернити воспринимается как эпоха, "отрицающая саму идею общества, разрушающая ее и замещающая ее идеей постоянного социального изменения", а "история модернити представляет собой историю медленного, но непрерывного нарастания разрыва между личностью, обществом и природой"1. Напротив, постмодернити определяется как эпоха, характеризующаяся ростом культурного и социального многообразия и отходом как от ранее господствовавшей унифицированности, так в ряде случаев и от принципов чистой экономической целесообразности.

Постмодернити как историческое время, сменяющее модернити, определяется через апелляцию к модифицирующейся человеческой природе и изменяющемуся месту человека в социальной структуре. Как и теоретики постиндустриализма, постмодернисты обращаются прежде всего не к глубинным характеристикам этой эпохи, а к тем ее чертам, которые поддаются наиболее явному противопоставлению важнейшим признакам предыдущих периодов. С подобных позиций анализируются и относительно поверхностные явления демассификации и дестандартизации, и преодоление принципов фордизма, отход от прежних форм индустриального производства, и достижение качественно нового уровня субъективизации социальных процессов, и возрастающая плюралистичность общества, и уход от массового социального действия. Однако при этом, по мнению большинства постмодернистов, нарождающееся новое общество отчасти сохраняет черты прежнего, оставаясь "дезорганизованным" [disorganized] или "умирающим" [late] капитализмом.

Особого внимания заслуживают выводы теоретиков постмодернизма о снижении возможностей прогнозировать развитие как отдельных личностей, так и социума в целом, о неопределенности направлений общественного прогресса, о разделенности социума и активного субъекта. Вместе с тем постмодернисты считают, что в эпоху постмодернити преодолевается феномен отчуждения, трансформируются мотивы и стимулы деятельности человека, возникают новые ценностные ориентиры и нормы поведения. Таким образом, преодоление ранее сложившихся форм общественного устройства воспринимается ими как само содержание современного этапа социального прогресса.

Констатируя возросшую комплексность социального организма и связывая ее с резко повысившейся ролью индивидуального сознания и поведения, постмодернисты переносят акцент с понятия "мы", определяющего черты индустриального общества (при всем присущем ему индивидуализме), на понятие "я". Как следствие, теория постмодернизма убедительно обосновывает расширение рамок общественного производства и неизбежное в будущем устранение границ между производством и потреблением. В рамках этого подхода предлагаются все более широкие трактовки как производства, в которое включаются все стороны жизни человека, так и потребления. При этом анализируются не столько сами факты потребления материальных благ и услуг, сколько статусные аспекты и культурные формы этого процесса.

С позиций постмодернизма переосмысливаются роль и значение потребительной стоимости и полезности, времени и пространства как культурных форм и в то же время факторов производства. Деятельность, объединяющая в себе черты как производства, так и потребления и создающая вещные и нематериальные блага лишь в той мере, в какой они обеспечивают самосовершенствование личности, не создает, с точки зрения постмодернизма, продукты как такие потребительные стоимости (use-values), другой стороной которых неизбежно выступает меновая стоимость (exchange-value). С переходом к эпохе постмодернити подлинное содержание полезности заключается не столько в универсальной потребительной стоимости продукта, сколько в его высокоиндивидуализированной знаковой ценности (sign-value). Изменяется и сам характер потребления, которое Ж.Бодрийяр называет consumation в отличие от традиционного consummation См.: Baudrillard J. For a Critique of the Political Economy of the Sign // Baudrillard J. Selected Writings. Cambridge, 1996. P. 58..

Исследуя хозяйственные процессы с точки зрения их субъекта, постмодернисты обнаружили феномен симулированных потребностей, разграничили понятия потребностей (needs) и предпочтений (wants). Первые означают потребности, уже прошедшие социализацию; они заставляют рассматривать потребительское поведение как общественное явление; вторые основаны на субъективных устремлениях личности к самовыражению в потреблении. Называя инициированные подобным образом сущности символическими ценностями, постмодернисты отмечают их относительную несравнимость друг с другом, невозможность исчисления стоимости подобных объектов в квантифицируемых единицах цены или общей полезности.

Будучи изначально ориентированной не только и не столько на исследование объективных характеристик современного общества, сколько на изучение места и роли человека в нем, а в последнее время - также на изменения отношения личности к институтам и формам этого общества, теория постмодернизма глубже, чем иные направления социологии, проникла в суть явлений, происходящих на социопсихологическом уровне. Постмодернисты ближе всех подошли к проблеме обусловленности современного производства и современной социальной структуры не столько объективными факторами и конкретными действиями человека, сколько субъективными обстоятельствами и системой мотивов и стимулов, определяющих его действия. Тем самым им удалось убедительно заявить глобальный масштаб и подлинную глубину современных социальных преобразований.

Вместе с тем теория постмодернити находится сегодня в явном кризисе, обусловленном крайне неудачным решением в ее рамках вопроса о терминологическом обозначении современной реальности. Как показала практика, термин "постмодернити" может быть эффективно использован применительно только к тем историческим периодам, которые характеризуются преодолением ранее сложившейся социальной модели, так как он не фиксирует ничего, кроме факта такого преодоления. Однако после того, как новая общественная система приобретает черты стабильного социального состояния, данное понятие утрачивает черты определенности.

Начиная с первой половины 80-х годов термин "постмодернити" стал замещаться еще более аморфным понятием "модернизация". Постмодернити трактовалось уже не как установившееся состояние, а как гипотетический строй, формирование которого будет связано с завершением неопределенного процесса модернизации. Позднее возникли попытки ограничить период модернити отрезком истории с середины XVII-гo по конец XIX века и обозначить завершающую треть прошлого и первую половину нынешнего столетия в качестве эпохи модернизма и таким образом противопоставить постмодернити не всему индустриальному обществу, а лишь тем его формам, которые сложились в последние десятилетия.

В 90-е годы развитие концепции свелось к бессодержательному жонглированию понятиями; Э.Гидденс, например, предлагает заменить термин "постмодернити" понятием "радикализованной модернити"; Б.Смарт считает необходимым рассматривать постмодернити не как состояние, замещающее модернити, а как реконституирование последней; З.Бауман предпочитает определять современное общество не как постмодернити, а как самоценную модернити, как модернити-для-себя (modernity for itself). В результате сторонники данного направления не могут сказать о современном периоде ничего более конкретного, чем то, что "модернизм характеризуется незавершенностью модернизации, а постмодернизм в этом отношении более современен, чем модернизм как таковой" Jameson F. Post-Modernism, or. The Cultural Logic of Late Capitalism. L" 1992.P. 310..

Развитие постмодернистской теории, таким образом, стало полной противоположностью эволюции концепции информационного общества. Если последняя пошла по пути выделения одного из признаков будущего общества и поэтому оказалась недостаточно гибкой для того, чтобы адекватно реагировать на изменяющиеся социальные условия, то доктрина постмодернити столь аморфна, что всякие ее претензии на статус серьезной социологической теории совершенно безосновательны. Несмотря на это, выдвинутые в ее рамках оригинальные тезисы вполне могут быть использованы в постиндустриальной теории, так как ни в коей мере ей не противоречат.

К середине 90-х годов в зарубежной социологии сложилась весьма сложная и противоречивая ситуация. С одной стороны, постиндустриальная доктрина, подчеркивающая прежде всего центральную роль знания и ускоряющегося сдвига от производства материальных благ к производству информации, получила широкое признание, но при этом осталась скорее методологической основой для развития новых концепций, нежели теорией, пригодной для непосредственного применения к описанию новых реалий. С другой стороны, по меньшей мере две доктрины - теория информационного общества, с ее вниманием к технологическим аспектам, и концепция постмодернизма, акцентирующая внимание на становлении новой личности и ее месте в современном обществе, - подверглись достаточно резкой критике за присущую им односторонность и утратили ту привлекательность, которой обладали в 70-е и 80-е годы.

Таким образом, особенности современного общественного развития убедительно свидетельствуют, что социология нуждается в глобальной доктрине, свободной как от постмодернистского релятивизма, так и от излишнего объективизма постиндустриальной теории. С нашей точки зрения, на эту роль способна претендовать теория постэкономического общества, которая может быть построена на основе представлений, сформировавшихся в рамках обеих концепций. В каждой из них содержится та или иная фундаментальная предпосылка постэкономической теории. Постиндустриализм акцентирует внимание на роли технического и научного прогресса в общественном развитии; теоретики постмодернизма выдвигают на первый план новые качества человека, определяющие фундаментальные свойства будущего общества. Однако ни технический прогресс не может осуществиться без радикального развития личности, ни становление самой новой личности невозможно вне экономических успехов, обеспечивающих высокий уровень материального благосостояния общества в целом. Точкой, в которой практически пересекаются выводы двух теорий, является положение о значении науки и знаний, об их роли в развитии современного производства и формировании новых качеств его работника.

В то же время следует стремиться уйти от недостатков всех рассмотренных выше теорий, и главной задачей в этой связи оказывается построение концепции, в рамках которой все исторические эпохи, выделяемые в ходе развития цивилизации, должны быть противопоставлены на основе единых методологических принципов и связаны воедино сквозной линией развития, некоей тенденцией, последовательно развертывающейся на протяжении всей человеческой истории.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. По каким основным направлениям отличаются друг от друга концепция постэкономического общества и теория постиндустриализма?

2. Насколько значимы терминологические разночтения, возникающие при сравнении концепции постэкономического общества и постиндустриальной теории?

3. Насколько велико прогностическое значение марксовых представлений об экономическом обществе и его преодолении в контексте современных социальных перемен?

4. Каковы линии противопоставления доэкономического, экономического и постэкономического общества?

5. Возможно ли определение хронологических границ возникновения и преодоления экономического общества?

6. Каковы объективные и субъективные составляющие постэкономической трансформации?

7. Какие факторы, препятствующие постэкономической трансформации, существуют сегодня в постиндустриальных странах и в мире в целом?

8. Может ли постэкономическая трансформация быть осуществлена в ограниченном круге стран, или же она представляет собой общемировой процесс?

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА Обязательные источники

Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. Пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. М., 1999. С. LXXXV-CLXIII, 1-162; Иноземцев В.Л. За пределами экономического общества. М., 1998. С. 97-163; Иноземцев В.Л. Постэкономическая революция: теоретическая конструкция или историческая реальность? // Вестник Российской академии наук. Том 67. No 8. 1997. С. 711-719; Иноземцев В.Л. Концепция постэкономического общества // Социологический журнал. 1997. No4. С. 71-78.

Дополнительная литература

Иноземцев В.Л. Понятие творчества в современной экономической теории // ПОЛИС. Политические исследования. 1992. No 1-2. С. 178-187;

Иноземцев В.Л. Экспансия творчества - вызов экономической эпохе //ПОЛИС. Политические исследования. 1997. No 5. С. 110-122; Arrighi G. The Long Twentienth Century. Money, Power and the Origins of Our Times. L.-N.Y., 1994: Drucker P.F. The New Realities. Oxford, 1996; Galbruith J.K. The Affluent Society. L.-N.Y., 1991; Giddens A. The Consequences of Modernity. Cambridge, 1995; Heilbroner R.L. Behind the Veil of Economics. Essays in Worldly Philosophy. N.Y., 1988; Heilbroner R.. Milberg W. The Making of Economic Society. 10th ed. Upper Saddle River (N.J.), 1998.

Лекция вторая

На пути к постэкономической цивилизацииАнализ социальных перемен, происходящих ныне в развитых постиндустриальных странах, позволяет оценивать их как предпосылку становления качественно нового типа общества, которое мы называем постэкономическим. В чисто терминологическом аспекте такое обозначение исторической перспективы может вызвать серьезные возражения; поэтому в этой лекции мы сосредоточимся на подробном анализе понятийного аппарата предлагаемой концепции и попытаемся показать, что уже сегодня существуют достаточные основания для того, чтобы понятие постэкономического общества заняло свое место в системе методологических инструментов современного обществоведения.

Терминологические проблемы теории постэкономического обществаСовременная социология предполагает, что со времен становления классовых обществ до наших дней важнейшую роль в поведении человека, социальных групп и целых государств играли и играют материальные интересы. Совершенствование хозяйственных отношений всегда было связано с прогрессом как материальных факторов производства, на чем сосредоточиваются сторонники постиндустриальной теории, так и с обретением все новых степеней свободы, на чем акцентируют внимание постмодернисты, но при этом действия человека в первую очередь определялись извне задаваемой необходимостью, в результате чего общество в целом не выходило за пределы экономических отношений.

Понятие постэкономического общества необходимо, на наш взгляд, для того, чтобы обозначить новый социальный порядок, выкристаллизовывающийся в современных постиндустриальных обществах. От прежних общественных форм он будет отличаться в первую очередь значением и ролью личности в социальной структуре. Предпосылки формирования нового общества вызревают по мере того, как технологический и хозяйственный прогресс начинает воплощаться не столько в наращивании объемов и разнообразия производимых материальных благ, сколько в изменяющемся отношении человека к самому себе и своему месту в окружающем мире. Материальный прогресс выступает необходимым условием становления постэкономического порядка; однако достаточным условием его формирования служит изменение ценностных ориентиров человека, приводящее к тому, что главным мотивом его деятельности становится совершенствование своего личностного потенциала.

Концепция постэкономического общества не переоценивает значения технологических сдвигов, как бы масштабны они ни были в современной постиндустриальной действительности; она не переоценивает и самореализацию человека вне его продуктивной деятельности, поскольку выход за пределы таковой не может состояться в обозримой перспективе. В понятии постэкономического общества интегрируются все важнейшие элементы глубинных преобразований современной социально-экономической действительности, к которым так или иначе апеллируют представители самых разных футурологических школ.

Между тем фактически никто из зарубежных социологов не использовал в своих теоретических конструкциях понятия постэкономического общества для обозначения будущего социального состояния. Этот термин появлялся в работах Г.Кана Известный американский футуролог Г.Кан впервые употребил термин "постэкономическое общество" в докладе, с которым он выступил в конце 60-х годов в Гудзоновском институте в Нью-Йорке (см.: Kahn H. Forces for Change in the Final Third of the Twentieth Century. N.Y., 1970), а также применил его в одной из работ, посвященных грядущим технологическим переменам (см.: Kahn H.. WienerA. The Year 2000. A Framework for Speculation on the Next 33 Years. L., 1967. P. 186). и Д.Белла См.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999., относящихся к периоду становления постиндустриальной теории, когда ее понятийный аппарат только еще формировался, но то были эпизоды, не получившие впоследствии сколько-нибудь заметного развития.

В значительной мере это объясняется, на наш взгляд, спецификой английского языка, в котором слово "economy" обозначает все формы производственной и хозяйственной деятельности - становится ли таковая основанием для товарного обмена или остается ограниченной натуральным (и даже домашним) хозяйством, достигает ли народнохозяйственного масштаба или не выходит за пределы отдельных замкнутых общностей. Напротив, в русском языке, и это можно проследить на примере работ отечественных экономистов дореволюционной эпохи, всегда было принято разделять "экономику" и "хозяйство", подразумевая, что первое понятие является более узким и относится к самоорганизующимся системам товарно-рыночного типа, тогда как второе обозначает любую производственную деятельность человека вообще.

В немецком языке понятия экономики (Oekonomie) и хозяйства (Wirtschaft) также существуют как взаимодополняющие; поэтому в работах немецких и австрийских авторов всегда различаются теория хозяйства (Wirtschaftstheorie) и политическая экономия (politische Oekonomie), причем последняя рассматривает проблемы производственных отношений в первую очередь через призму товарного хозяйства и рыночного обмена. Для немецкого исследователя понятие Wirtschaft не только является более общим, чем Oekonomie, но, что гораздо важнее, последнее не может быть использовано для обозначения замкнутого нерыночного хозяйства. Когда историки исследуют различия натурального хозяйства и рыночной экономики, они используют понятия Naturalwirtschaft и Geldwirtschaft, но никак не Naturaloekonomie и Geldoekonomie См., например: Dopsch A. Natiiralwirlschaft und Geldwirtschaft in der Weltgeschichtc. Wien, 1930.. Менее чувствительна к подобным различиям французская терминология, однако выдающиеся французские социологи также стремились всеми имевшимися в их распоряжении способами подчеркнуть смысловые отличия понятий хозяйства и экономики, Wirtschaft и Oekonomie Так, например, Ф.Бродель обращал внимание на отличия материальной жизни (vie materielle) и связанной с нею примитивной экономики (economie tres elementaire) от экономики (economic) в привычном для французского читателя смысле (см.: Braudel F. Civilisation materielle, economic et capitalisme. XVc-XVIIIe siecle. T. 2. P., 1979. P. 7)..

Напротив, англоязычные авторы применяют понятие "экономика" (economy) для обозначения любой хозяйственной деятельности, что отражается, например, в термине "домашнее хозяйство" (household economy). Отсутствие термина, оттеняющего ограниченное значение понятия "economy" и объясняет явное предубеждение против идеи постэкономического (post-economic) общества; сама мысль о возможности устранения Oekonomie как disappearance of economy вызывает у англичан и американцев такое же непонимание, какое несомненно возникло бы и у российской аудитории, если бы ей доказывалась возможность устранения хозяйства. Это вполне объективное и труднопреодолимое обстоятельство дополняется традицией рассмотрения истории человечества как хозяйственной истории (и тем самым, в английской терминологии, "экономической"). Все это препятствует адекватному восприятию и широкому использованию понятия "постэкономическое общество" в западной социологической теории, становящейся в последние годы почти исключительно англоязычной.

Справедливости ради необходимо отметить, что, несмотря на скептическое отношение к идее постэкономизма, западные исследователи часто говорят о капитализме как об экономическом строе. И.Шумпетер подчеркивает, что "буржуазное общество выступает в исключительно экономическом обличьи" Schumpeter J.A. Capitalism, Socialism and Democracy. L.-N.Y., 1981. P. 73. См.: Arrighi G. The Long Twentienth Century. Money, Power and the Origins of Our Times. L.-N.Y., 1994. P. 10.; Ю.Хабермас отмечает, что капиталистическое общество опирается, с одной стороны, на экономический механизм, соподчиняющий действия индивидов, а с другой - на экономическую легитимность, становящуюся основой для политической и юридической практики См.: Habermas J. Toward a Rational Society. Boston, 1971. P. 97-98.. Три из четырех приводимых Э.Гидденсом основных признаков буржуазного строя содержат прямые указания на его экономический характер См.: Guddens A. The Consequences of Modernity. Cambridge, 1995. P. 55-57., и такие примеры можно продолжить. Более того; многие исследователи говорят о доиндустриальных и постиндустриальных производственных отношениях как о не-экономических (non-economic). Применительно к первым это понятие использует Дж.Арриги См.: Hdlhroner R.L. Behind the Veil of Economics. Essays in Worldly Philosophy. N.Y, 1988. P. 94., по отношению ко вторым - Дж.К.Гэлбрейт См.: Galbraith J.K. The Affluent Society. L.-N.Y., 1991. P. 267., Р.Хейльбронер и П.Дракер См.: Drucker P.F. The New Realities. Oxford, 1996. P. 183, 184.. Поэтому можно надеяться, что с дальнейшим развитием постиндустриальных тенденций понятие постэкономического общества получит более широкое распространение.

Основные черты постэкономического обществаПодчеркнем еще раз, что под постэкономическим обществом мы понимаем такой тип социального устройства, где хозяйственная деятельность человека становится все более интенсивной и комплексной, однако не определяется более его материальными интересами, не задается традиционно понимаемой экономической целесообразностью.

Впервые понятие экономической эпохи в развитии общества было предложено К.Марксом. Используя преимущества немецкой терминологии, он выделил так называемую "экономическую общественную формацию" (oekonomische Gessellschaftsformation) в качестве центрального звена исторической эволюции человечества. По его мнению, эта эпоха включала "азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный способы производства" и завершала собой "предысторию человеческого общества" Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 13. С. 7, 8; Marx/Engels Werke. Bd. 13. S. 9.. Объединяя в экономическую общественную формацию ряд весьма разнородных общественных форм, основатель марксизма считал экономическим такой способ взаимодействия между членами социума, который определялся не религиозными, нравственными или политическими, а в первую очередь стихийно складывавшимися производственными факторами. В то же время следует подчеркнуть, что терминологически К.Маркс никогда не выстраивал совершенно, казалось бы, логичной триады "доэкономическое - экономическое - постэкономическое общество"; первое определялось им как "архаическая", или "первичная" общественная формация, а последнее - как коммунистический строй. Пренебрежение К.Маркса, преимущественно по политическим мотивам, к созданной им самим методологии обусловило серьезное снижение прогностических возможностей марксистской теории.

Как мы подчеркивали выше, в настоящее время невозможно дать детальное определение основных характеристик нового социума, зарождающегося в недрах развитых западных обществ. Его становление сравнимо по своему масштабу не столько со сменой буржуазным обществом феодального, опосредованной быстрой промышленной революцией, сколько с гигантским периодом перехода от примитивной общины к состоянию относительно развитой рыночной экономики. Оставаясь на прочном фундаменте науки, сегодня нельзя заглянуть в будущее настолько далеко, чтобы уверенно говорить о важнейших принципах функционирования нового общества. Определение формирующегося общественного состояния в качестве постэкономического наиболее адекватно современному уровню знаний не только потому, что оно как бы воспроизводит уже воспринятые социологией понятия постиндустриализма и постмодернити. Оно, с одной стороны, подчеркивает основное направление социальной эволюции, с другой отмечает, что человечество, выходя в перспективе за пределы экономической организации, остается при этом общественным организмом, хотя основные принципы социального взаимодействия могут существенно трансформироваться. Таким образом, понятие постэкономического общества фиксирует как изменчивость, так и преемственность, неизбежно присутствующие в развитии цивилизации.

Сопоставление происходящих сегодня перемен с основными тенденциями экономической эпохи служит точкой опоры для анализа процесса становления нового общественного устройства. Такое сопоставление позволяет также оценить значимость тех или иных социальных изменений; при этом важно не ограничиваться рассмотрением одних лишь технологических или хозяйственных сдвигов, а стремиться охватить всю совокупность социальных процессов.

Важнейшим методологическим следствием концепции постэкономического общества является тезис о трех масштабных эпохах человеческой истории: доэкономической, экономической и постэкономической. Такое разграничение осуществляется по двум важнейшим критериям: типу человеческой деятельности и характеру соподчинения интересов личностей и общества в пределах каждой из эпох.

На ранних этапах истории деятельность людей осуществлялась на основе инстинктивных побуждений, присущих человеку как биологическому существу, и проистекала прежде всего из необходимости противостоять природе, угрожавшей самому его существованию. Постепенно она приобретала все более осознанный характер, порождая систему сознательно координируемых общественных усилий. Человек стал не только противостоять окружающему миру, но и выделять себя из числа себе подобных. Средством преодоления сил природы стал отчуждаемый материальный продукт, воплощавший собой основную цель сознательной деятельности. И наконец, на высших ступенях прогресса у человека появилось стремление к развитию самого себя как личности, причем главным результатом деятельности в этом случае оказывается сам человек - носитель уникальных качеств и способностей.

Таким образом, трем гигантским эпохам общественного прогресса соответствуют три основных типа деятельности: предтрудовая инстинктивная активность, вызываемая, по сути дела, животными, инстинктивными побуждениями; труд как осознанная деятельность, направленная на преобразование внешней природы ради достижения материального результата; и творчество, не мотивированное утилитарным образом, но направленное прежде всего на максимальное развитие личности самого творческого субъекта.

Здесь важно сделать следующее замечание. Переход от аграрного общества к индустриальному отнюдь не привел к исчезновению сельского хозяйства. Его доля в общественном продукте снизилась, а доминирующие в обществе производственные отношения стали определяться индустриальным укладом, но не более того. Точно так же при переходе к постиндустриальному обществу индустриальный сектор производства не исчезает, но лишь сокращает свою долю в валовом национальном продукте. Все более значительную роль играют наукоемкие, информационные отрасли производства, где возникают новые отношения, исповедуются новые ценности, рождаются новые противоречия - и все это формирует облик постиндустриального общества. Именно это порождает предпосылки для вытеснения труда как типичного для всей экономической эпохи вида человеческой активности творчеством - качественно отличным типом деятельности, скрывающим в себе основные признаки постэкономического общества. Творчество, отметим это еще раз, побуждается стремлением человека к самосовершенствованию, и целью его выступает сам человек; однако при этом оно сохраняет черты труда как осознанной орудийной деятельности и по-прежнему может осуществляться в форме материального производства. В процессе творческой деятельности главное значение имеет не характер воздействия человека на вещество природы, а взаимодействие между людьми.

Следует проанализировать и иной аспект этой проблемы. В условиях господства инстинктивной деятельности человек не ощущает себя отделенным от природы, как не отделен он и от себе подобных. Весь комплекс хозяйственных связей исчерпывается отношениями непосредственного производства, и каждый может удовлетворить свои материальные потребности лишь в той мере, в какой это удается сделать всем. Стремления конкретного человека сосредоточены на поддержании необходимого уровня потребления и в этом качестве вполне идентичны стремлениям других членов общины. Индивидуальные интересы в собственном смысле этого понятия отсутствуют: они являются одномерными, как бы находятся на одной линии, совпадающей с направлением социального интереса. Следствием этого становится отсутствие противоречия материальных интересов, закрепленного в социальных институтах.

Граница между доэкономическим и экономическим типами общества проходит там, где человек начинает сознавать свой материальный интерес как нетождественный интересам других людей и сообщества в целом. С этого момента возникает множество индивидуальных, взаимодействующих друг с другом интересов. Будучи различными по масштабам и направлению, они, тем не менее, не выходят из некоей двумерной плоскости, задаваемой их материальным характером. Механизм их соподчинения определяет социальную структуру экономического общества, предполагающую наличие классов - устойчивых групп лиц со схожими материальными интересами.

Переход к постэкономическому обществу означает, в этой терминологии, выход индивидуальных интересов человека из сугубо материальной плоскости и колоссальное усложнение социальной действительности, умножение многообразия моделей общественной жизни и даже вариантов ее развития во времени. Когда важнейшей целью большинства людей становится развитие их собственной личности, интересы, оказываясь неунифицируемыми, перестают быть взаимоисключающими и потенциально враждебными. По-стэкономическос общество представляется с этой точки зрения как комплексное социальное состояние, потенциально свободное от непреодолимых противоречий между людьми.

Таким образом, анализ соподчинения интересов также приводит к выводу о трех глобальных периодах в истории человечества. Во-первых, это эпоха доминирования коллективного интереса (материального или нематериального) над личным; во-вторых, эпоха превалирования личного материального интереса над интересами сообщества (которые отчасти становились некоей результирующей интересов отдельных людей); в-третьих, эпоха, когда основные интересы большинства людей выходят за традиционно понимаемые материалистические пределы и поэтому не пересекаются друг с другом как взаимоисключающие.

Основополагающими элементами экономического общества являются пропорциональность затрат сырья и труда получаемому хозяйственному результату; воспроизводимость подавляющего большинства благ; материальная заинтересованность всех участников производства. В условиях, когда результаты хозяйственной деятельности представляют собой линейную функцию ресурсов, которые ограничены, и труда как отчужденной деятельности, экономические блага по самой своей сути обладают свойствами конечности и редкости. Экономической хозяйственной системе имманентно присуще наличие института частной собственности, а товарные отношения представляют собой всеобщую форму связи между отдельными контрагентами, производящими и потребляющими блага или услуги.

Все эти казавшиеся вечными принципы устраняются в условиях становления постэкономического порядка. Затраты материалов и труда лишь незначительно влияют на качество получаемого результата, если основным ресурсом при его производстве выступают знания; подобный продукт оказывается невоспроизводим, а деятельность человека в такой степени способствует его интеллектуальному и духовному развитию, что становится самодостаточной. Обретая статус независимой от затрат труда и материалов переменной, продукты творческой деятельности оказываются неисчерпаемыми и потому безграничными, а ее подлинный результат, воплощающийся в развитии человеческой личности, индивидуальным и неотчуждаемым. Постэкономическая хозяйственная система отвергает эксплуатацию и частную собственность, а отношения обмена утрачивают свою стоимостную природу, присущую им в экономическую эпоху.

Переход от экономической эпохи к постэкономической, трактуемый в качестве постэкономической трансформации, может быть сопоставлен по своему значению лишь с процессом становления самого экономического общества, потребовавшим многих столетий человеческой истории.

Постэкономическая трансформацияС позиций теории постэкономического общества современная историческая эпоха может рассматриваться как начальный период глобальной социальной трансформации, которая составит содержание развития цивилизации на протяжении как XXI века, так, возможно, и нескольких последующих столетий. В качестве своей материальной предпосылки и основы постэкономическая трансформация предполагает формирование постиндустриальной производственной системы. Поэтому первые признаки постэкономических преобразований мы находим уже в становлении элементов постиндустриального общества.

Материальной составляющей постэкономической трансформации является современная технологическая революция, которая, несмотря на видимые успехи, весьма далека сегодня от своего завершения. На основе технологического прогресса материальное производство получает качественно новые, фактически безграничные возможности, в результате чего жизненный уровень населения постиндустриальных стран становится все более высоким. Развитие производства стимулирует потребность в постоянном росте квалификации работников, вследствие чего образование обретает значение важнейшего фактора, обеспечивающего человеку социальный статус и общественное признание.

Удовлетворение материальных потребностей создает предпосылки для становления новой мотивационной системы. Человек, освобожденный от необходимости постоянного поиска средств для достойной жизни, получает возможность осваивать и культивировать в себе потребности более высокого порядка, простирающиеся далеко за пределы овладения вещными богатствами. Это, разумеется, не означает немедленного и автоматического восприятия новой системы ценностей в масштабах всего общества. Процесс формирования ценностных ориентиров сложен и противоречив, он растягивается на десятилетия, будучи зависим не в последнюю очередь от смены поколений, каждому из которых свойственны определенные стереотипы мировоззрения.

Сдвиги в побудительных мотивах человеческой активности определяют и качественное изменение самого ее типа. Становление творчества кик наиболее распространенной формы производительной деятельности представляется основной нематериальной составляющей постэкономической трансформации. В отличие от труда, творчество является более высоким и совершенным типом деятельности; его побудительный мотив связан с внутренними потребностями личности, стремлением к самореализации, развитию и умножению своих знаний и возможностей. Как способность человека к созданию чего-то оригинального, субъективно или объективно нового, творчество существовало всегда, однако как хозяйственный феномен оно не было известно ни доэкономическому, ни экономическому обществу.

Обретение творчеством масштабов, позволяющих ему модифицировать сложившиеся хозяйственные закономерности, является результатом трех фундаментальных изменений. Во-первых, в постиндустриальном обществе материальные потребности большинства людей достаточно полно удовлетворяются за счет сравнительно непродолжительного рабочего времени. Во-вторых, наука и знания становятся непосредственной производительной силой, их носители олицетворением достижений нации, а ценности, связанные с образовательным уровнем и интеллектуальной деятельностью, - надежными ориентирами для новых поколений. Наконец, в-третьих, радикально меняется сущность потребления: акценты в этой сфере смещаются на нематериальные блага, а усвоение человеком информации, развивающее способность к генерации новых знаний. фактически делает потребление элементом производства. Именно эти изменения превращают творчество в значимый тип производительной деятельности, в один из основных факторов социального прогресса.

Хотя объективная и субъективная стороны постэкономической трансформации взаимообусловлсцы, главный источник прогресса постэкономического общества кроется, на наш взгляд, в его субъективных факторах, в характеристиках составляющих ею индивидов. Ею перспективы зависят в большей мере от индивидуального нравственного и интеллектуального развития личности, чем от изменения отдельных параметров общества как совокупности людей. Таким образом, основные тенденции, определяющие развитие постэкономических начал, имеют в конечном счете субъективистскую природу, в то время как в ходе собственно постиндустриальной трансформации факторы субъективного порядка играют второстепенную роль. Это обстоятельство позволяет нам утверждать, что постэкономическое общество интравертно, а постэкономическая трансформация выступает естественным и неизбежным следствием становления постиндустриального общества. В то же время нельзя упускать из вида, что именно индустриальный строй и его достижения обеспечили формирование тех важнейших условий, без которых становление постиндустриальных, а тем более постэкономических, закономерностей было бы невозможно.

Постэкономический строй не требует и не может требовать ни выхода человека за пределы материального производства, на чем акцентируют внимание постиндустриалисты, ни перенесения основных его интересов в сферу культуры, к чему подталкивает теория постмодернизма. В постэкономическом обществе переосмысливаются и переоцениваются мотивы и стимулы деятельности, которая по своей форме и по своим вещественным результатам может оставаться практически неизменной. В ходе постэкономической трансформации преодоление ряда важнейших противоречий, характерных для экономической эпохи, происходит не в последнюю очередь через изменение человеческих представлений о соответствующих явлениях и процессах. В постэкономическом обществе развитие личности становится главной целью человека, а деятельность, не мотивированная утилитарными потребностями, изменяет социальную структуру в гораздо большей мере, чем десятилетия бурных, но поверхностных революционных потрясений.

Становление постэкономического общества сопряжено с радикальными изменениями как в механизме хозяйственного взаимодействия, так и в оценке самими творческими личностями целого ряда социальных отношений. Это приводит к фактическому преодолению важнейших характеристик экономической эпохи: эксплуатации, частной собственности и рыночного характера хозяйственных связей. Все эти моменты, которым мы посвятим в ходе нашего курса специальные лекции, заслуживают сейчас, тем не менее, краткого упоминания.

Материалистический характер мотивов, побуждающих людей к деятельности, вытекает из самого определения экономической эпохи как основанной на труде. Создание материальных благ предполагает возможность отчуждения их от непосредственного производителя и перераспределения в пользу других членов общества. Поскольку, однако, масштабы производства материальных благ ограничены, возникает конкуренция в борьбе за максимизацию их присвоения, что предопределяет жесткое противостояние социальных групп и классов: с одной стороны - занятых производительным трудом, с другой - присваивающих его результаты. Таким образом, в экономическом обществе постоянно воспроизводится конфликт между отдельными личностями и социальными группами в связи с их претензиями на ограниченную совокупность материальных благ. В то же время эти конфликтные отношения конституируют определенный тип социальных связей, цементируют общество, делают все его элементы взаимозависимыми и взаимодополняющими. Феномен эксплуатации базируется именно на подобных отношениях и существует в любом обществе, основанном на труде, поскольку возмещение человеку неурезанного трудового дохода, как показали еще классики социалистической теории, невозможно.

Постэкономическая трансформация не может привести к отказу общества от отчуждения и перераспределения благ. Однако поскольку главным мотивом творчества - основного типа деятельности в постэкономическом состоянии выступает не приумножение человеком своего материального богатства, а стремление личности к самосовершенствованию и самовыражению в деятельности, возможность отчуждения произведенного вещественного продукта не воспринимается более как несправедливость. Факт отчуждения уже не противоречит основным интересам личности, и феномен эксплуатации может быть, на наш взгляд, преодолен скорее на социопсихологическом уровне, чем в результате революционной ломки распределительных отношений, как это представлялось социальным реформаторам последних двух столетий.

Вторым атрибутом экономической эпохи является феномен частной собственности. Там, где присвоение материальных благ оказывается важнейшей целью каждого человека, не может не возникнуть общественного отношения, закрепляющего результат подобного присвоения. Можно с уверенностью утверждать, что экономическое общество возникло там и тогда, где и когда человек стал не только выделять себя из среды себе подобных, но и относиться к одной совокупности объектов внешнего мира как к своим, принадлежащим ему, а к остальным - как к чужим, принадлежащим другим людям. Частная собственность выступает поэтому одной из естественных форм проявления принципов экономического общества. Ее преодоление при переходе к постэкономическому обществу происходит не через обобществление производства, а путем становления системы личной собственности, предполагающей возможность индивидуального владения всеми его условиями. С формированием постиндустриального общества, в котором основными производственными ресурсами выступают информация и знания, а средства их создания и передачи становятся вполне доступными множеству людей, возникает ситуация, в которой, с одной стороны, каждый желающий обладать современными средствами производства может приобрести их в личное владение, а с другой стороны, эффективное присвоение информационных благ людьми, не способными использовать их в соответствии с их социальным предназначением, становится невозможным. Возникающая система рассматривается нами как основанная не на частной, а на личной собственности как на условия производства, так и на рабочую силу.

Третья особенность экономического сообщества воплощается в его организации на основе принципов рынка. Рыночное хозяйство является одним из видов товарного производства, при котором, как известно, обмен и распределение материальных благ осуществляются на основе их соизмерения с неким эквивалентом. Вне зависимости от природы такового обмениваемые в рамках рыночной экономики блага являются воспроизводимыми, и их производство может быть увеличено в любой пропорции. Постэкономическая трансформация, разумеется, не отрицает обмена продуктами и деятельностью между людьми, поскольку таковой составляет само содержание общественной жизни. Однако при насыщении материальных потребностей приобретаемые человеком товары и услуги становятся скорее средством выражения его личной индивидуальности, чем инструментом выживания. Как следствие, в современных условиях все более широкий спектр благ характеризуется субъективной, или знаковой ценностью, не определяемой с помощью рыночного эквивалента. Обмен деятельностью и товарами регулируется уже не столько общественными пропорциями производства, сколько индивидуальными представлениями о ценности того или иного блага. Стоимостные характеристики перестают быть основой меновых отношений и, следовательно, законы рынка, определявшие уклад экономической эпохи, утрачивают свою системообразующую роль.

Анализ в свете изложенных позиций социально-экономических процессов, развертывающихся в странах, достигших постиндустриальной стадии развития, позволяет утверждать, что предпосылки перехода к постэкономическому обществу, которые формируются уже сегодня, имеют как объективную, так и субъективную составляющие. С одной стороны, высокий уровень производительных сил открывает возможность быстрого развития сферы услуг и информационного сектора, что требует от людей высочайшей квалификации; развитие человеческих способностей становится в такой ситуации абсолютно необходимым с точки зрения хозяйственного прогресса. С другой стороны, когда удовлетворены материальные потребности людей, а их социальный статус зависит от личностного потенциала, цели самосовершенствования естественным образом выходят на первые позиции в иерархии мотивов деятельности работника. С изменением мотивационной структуры начинает формироваться тип личности, ориентированной не на максимизацию материального потребления, а на достижение внутренней гармонии и совершенства. В этих условиях развитие человека оказывается тождественным развитию производства знаний - главной составляющей богатства современного общества. Круг замыкается; новая система воспроизводства общественного достояния становится самодостаточной и самоподдерживающейся.

Становление постэкономического общества представляет собой гигантскую социальную трансформацию, сравнимую лишь с переходом от доэкономической эпохи к экономической, и поэтому не может не быть процессом крайне сложным и противоречивым. На первый взгляд, постиндустриальная трансформация закладывает основы сбалансированного и самодостаточного развития западного мира. Однако уже сегодня дают о себе знать новые противоречия, пока не слишком заметные, но способные уже в ближайшем будущем предстать перед обществом во всей их остроте.

В пределах развитых постиндустриальных стран формируется новое социальное расслоение, возникают барьеры, разделяющие работников интеллектуальной сферы и тех, кто не может включиться в информационно- и наукоемкое производство ввиду отсутствия необходимых способностей усваивать информацию и превращать ее в новые знания. В отличие от традиционного имущественного неравенства, порождавшего классовые конфликты на протяжении всей истории экономического общества, новый тип социальной разделенности имеет качественно иную природу Современное неравенство проистекает из коренного различия базовых ценностей и несопоставимости интеллектуальных способностей членов общества, предопределенной генетически и социально.

В то же время постиндустриальный мир продолжает развиваться как самодостаточная и замкнутая хозяйственная структура. Сокращение потребностей в сырье и материалах, активное привлечение интеллектуальных ресурсов всего мира, беспрецедентное доминирование в технологическом секторе и все более тесное переплетение хозяйственных, политических и социальных процессов, происходящих в рамках сообщества развитых стран, - все это объективно снижает заинтересованность этой части человечества во взаимодействии с остальными регионами планеты. Напротив, отстающие (backward) страны оказываются все более несамодостаточными; для развития своих национальных экономик они нуждаются во внешних инвестициях и импорте технологий, а конечный продукт их хозяйственных систем не может быть эффективно реализован на их внутренних рынках во все возрастающих масштабах. Таким образом, на внешних границах постиндустриального мира нарастает напряженность, создающая реальные предпосылки раскола современной цивилизации. Характерно, что в мировом масштабе первые последствия постэкономичсской трансформации проявляются гораздо более зримо, чем на уровне отдельных стран. Последнее обусловлено тем, что социальная сфера постиндустриальных держав находится под пристальным вниманием национальных правительств, а процессы, развертывающиеся в мировом масштабе, отличаются большей стихийностью и неуправляемостью. Вместе с тем, учитывая объективный характер нынешних тенденций, можно утверждать, что события, происходящие на международной арене, проливают свет на то, что в ближайшие десятилетия может произойти и в пределах внешне стабильных и процветающих стран - лидеров нынешнего постиндустриального сообщества.

Подытоживая содержание первых двух лекций, необходимо подчеркнуть, что в них дана лишь беглая характеристика некоторых социологических концепций, приверженцы которых пытаются оценить сущность переживаемых сегодня человечеством перемен. Каждая из них более или менее удачно описывает отдельные стороны сложных социальных процессов, предлагает инструменты научного поиска. Наша задача состояла также в том, чтобы показать, как эффективность такого поиска зависит от возможностей теории нарисовать общую картину социального прогресса, не ограниченную ни хронологическими рамками, ни произвольно расставленными лишь на отдельных, пусть и очень важных сторонах общественного развития, акцентами.

Теперь следует обратиться к оценке и осмыслению реальных процессов, радикально изменяющих в последние десятилетия облик развитых стран. Разумеется, на первом месте в качестве объекта подобного анализа должны стоять тенденции, определяющие современную технологическую революцию и делающие знания основным производственным ресурсом общества. Вслед за ними в центре внимания должны оказаться изменяющиеся производственные отношения современных постиндустриальных стран, новые формы социальной организации и их роль в становлении постэкономического общества. Именно этим проблемам и будут посвящены следующие две лекции.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

По каким основным направлениям отличаются друг от друга концепция постэкономического общества и теория постиндустриализма? Насколько значимы терминологические разночтения, возникающие при сравнении концепции постэкономического общества и постиндустриальной теории?

Насколько велико прогностическое значение марксовых представлений об экономическом обществе и его преодолении в контексте современных социальных перемен?

Каковы линии противопоставления доэкономического, экономического и постэкономического общества?

Возможно ли определение хронологических границ возникновения и преодоления экономического общества?

Каковы объективные и субъективные составляющие постэкономической трансформации?

Какие факторы, препятствующие постэкономической трансформации существуют сегодня в постиндустриальных странах и в мире в целом.

Может ли постэкономическая трансформация быть осуществлена в ограниченном круге стран, или же она представляет собой общемировой процесс?

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

Обязательные источники

Иноземцев В.Л. К теории постэкономической общественной форма ции. М" 1995. С. 187-203; Иноземцев В.Л. За пределами экономического общества. М., 1998. С. 169-294; Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация Наличествующие предпосылки и возможные последствия постэкономичес кои революции. М" 1999. С. 24-55; Иноземцев В.Л. Постэкономическая революция: теоретическая конструкция или историческая реальность? // Вестник Российской академии наук. Том 67. No 8. 1997. С. 711-719 Иноземцев В.Л. Концепция постэкономического общества // Социологиче ский журнал.1997.No 4. С. 71-78.

Дополнительная литература

Иноземцев В.Л. Понятие творчества в современной экономической теории // ПОЛИС. Политические исследования. 1992. No 1-2. С. 178-187:

Иноземцев В.Л. Экспансия творчества - вызов экономической эпохе // ПОЛИС. Политические исследования. 1997. No 5. С. 110-122: Arrighi G. The Long Twentienth Century. Money. Power and the Origins of Our Times. L.-N.Y., 1994: Drucker P.P. The New Realities. Oxford, 1996: Galbraith J.K. The Affluent Society, L.-N.Y., 1991; Giddens A. The Consequences of Modernity. Cambridge, 1995: Heilhroner R.L. Behind the Veil of Economics. Essays in Worldly Philosophy. N.Y., 1988: Heilhroner R., Milberg W. The Making of Economic Society. 10th cd. Upper Saddle River (N.J.), 1998.

Лекция третья

Технологическая революция 60-х - 90-х годовВ последние десятилетия XX века, на протяжении жизни одного поколения, произошли необычайно масштабные и глубокие изменения в развитии науки и техники, оказавшие беспрецедентное влияние на весь характер хозяйственной жизни. Именно масштаб и глубина их воздействия на экономику позволяют без преувеличения говорить о подлинной революции, свидетелями и участниками которой мы все являемся. Преобразования, которые нам приходится наблюдать, коснулись самых разных отраслей материального производства и сферы услуг, сказались на структуре занятости, отразились в ключевых характеристиках технологических процессов и формах организации производства.

Хозяйственные преобразования 50-х - начала 70-х годовИстоки современной научно-технической революции были исследованы в работах основоположников теории постиндустриального общества. Они показали, что в основе технологического сдвига, определившего в послевоенный период переход от индустриальной системы к постиндустриальной, лежит обретение наукой и теоретическими знаниями качественно новой роли.

Основным технологическим прорывам индустриальной эпохи человечество обязано, по меткому выражению Д.Белла, "талантливым механикам", прекрасно разбиравшимися в технике, но имевшими слабое представление о науке и не интересовавшимися теоретическими проблемами своего времени. "Сэр Генри Бессемер, который открыл конвертерный способ передела чугуна в сталь, позволяющий снизить количество примесей и выплавлять более прочный металл, пишет он, - имел очень малое представление об исследовании свойств металлов естествоиспытателем Г.Сорби. А.Белл, один из изобретателей телефона, будучи по профессии преподавателем ораторского искусства, искал способ передачи по проводам усиленного голоса, чтобы помочь глухим людям. Т.Эдисон, один из величайших гениев изобретательства (создавший лампу накаливания, фонограф и кино) был математически безграмотен, и его мало волновали работы Дж.К.Максвелла, который вывел уравнения электродинамики в результате теоретического обобщения электрических и магнитных явлений. Точно так же и Г.Маркони, изобретатель беспроволочной связи, не был знаком с работами Герца о радиоволнах" Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999. С. CXIII-CXIV, CXXXIV..

Сегодня же, напротив, теоретическое исследование предшествует изобретению; главным условием новаторства становится углубление соответствующей теоретической дисциплины и приумножение знаний о свойствах материи. Среди важнейших направлений фундаментальной науки, определивших возможности современных технологий, следует назвать физику и математику, биологию и психологию, и так далее.

Таким образом, изменилась сама природа хозяйственного базиса современного общества: "машинные технологии" индустриального уклада стали уступать место "интеллектуальным технологиям", определяющим новые подходы к решению не только технических, но также экономических и социальных задач. К особенностям современного научно-технического прогресса теоретики постиндустриального общества прежде всего относят замену механических взаимодействий электронными технологиями; миниатюризацию, проникающую во все сферы производства; переход к цифровым методам хранения и обработки информации, а также производство программного обеспечения, которое становится даже более важным, нежели создание самой применяющей его техники См.: Bell D. The Third Technological Revolution and Its Possible Socio-Economic Consequences. Tokyo. 1990. P. 10-12..

Значительная радикализация технических нововведений проявляется не только в разработке принципиально новых устройств и технологий, но и в их быстром массовом освоении и распространении. Если, например, для масштабного и всестороннего применения фотографии понадобилось 112 лет, а для организации широкого использования телефонной связи - 56 лет, то соответствующие сроки для" радара, телевидения, транзистора и интегральных схем составляют, соответственно, 15, 12, 5 лет и 3 года. Однако самые яркие примеры дает развитие информационных технологий, где смена поколений компьютерной техники и переход к более совершенным решениям происходит со все возрастающей быстротой; так, на протяжении последних двух десятилетий, согласно закономерности, названной "законом Мура", быстродействие микропроцессоров, используемых в персональных компьютерах, удваивается в среднем каждые восемнадцать месяцев.

Важная характеристика современной технологической революции заключается в том, что она затрагивает не частные области общественного производства или отдельные социальные процессы, но непосредственным образом порождает новую экономическую и социальную реальность. Разумеется, в первую очередь это проявляется в тех отраслях, которые в наибольшей степени связаны с научно-техническим прогрессом.

Одним из внешних проявлений технологической революции является отмеченное еще в 60-е и 70-е годы вытеснение человека из сферы непосредственно материального производства. Соответственно происходит изменение структуры занятости, в валовом национальном продукте сокращается доля промышленности и растет доля отраслей третичного сектора. Известно, что индустриальные уклад воплотился в системе массового производства товаров; приметой же постиндустриального общества является экспансия сферы, предоставляющей индивидуализированные услуги и информацию.

В рамках постиндустриальной теории предпринят развернутый анализ изменения структуры общественного производства в послевоенный период. Его методологической базой служит предложенная в 40-х годах К.Кларком трехсекторная модель, согласно которой народное хозяйство подразделяется на три сферы, к первой из которых относятся добывающие отрасли и сельское хозяйство, ко второй - отрасли обрабатывающей промышленности и строительство. а к третьей - производительные и личные услуги.

В довоенный период экономика развитых стран, и в первую очередь США, характеризовалась относительно равномерным распределением занятых в этих трех секторах, однако уже в первое послевоенное десятилетие стал наблюдаться резкий рост занятости в сфере производства услуг и информации. Это происходило как за счет того, что во всех без исключения отраслях увеличилось число "белых воротничков" - квалифицированных работников, непосредственно не связанных с физическим трудом, так и в результате расширения собственно сферы услуг, численность работников которой в эти годы превысила 50 процентов общей численности занятых в народном хозяйстве. Именно это стало причиной того, что постиндустриальное общество отождествлялось сначала с обществом услуг, а впоследствии - с обществом знаний.

Касаясь оценки постиндустриального общества как общества, основанного на услугах, следует отметить, что данная сфера играла и играет важную роль в любом обществе. Так, до конца XIX века крупнейшей по численности профессиональной группой в Великобритании оставались домашние слуги. Во Франции, где их количество накануне Великой французской революции превышало 1,8 млн. человек (при том, что крестьян насчитывалось в то время чуть более 2 млн.), доля занятых в сфере услуг не снизилась и к началу 30-х годов XX столетия. В США численность занятых в промышленном секторе никогда не превосходила численности работников сферы услуг, так что американское общество, как это ни парадоксально, в данном смысле слова никогда не могло быть названо преимущественно индустриальным.

Разумеется, сама сфера услуг не является однородной. Если в доиндустриальном обществе преобладали домашние или личные услуги, то в индустриальном акцент сместился в сторону услуг, игравших вспомогательную роль по отношению к производству, а также финансовых услуг. В постиндустриальном обществе, сохраняющем все ранее существовавшие виды услуг, появляются качественно новые их типы, быстро начинающие доминировать в структуре профессиональной деятельности. В нынешних условиях как никогда ранее справедливы слова Д.Белла, который, говоря о третичном секторе, отмечал: "слово "услуга" не должно вызывать вводящих в заблуждение образов быстро приготовленной еды и низкооплачиваемых работников; основными являются финансовые, профессиональные и конструкторские услуги, здравоохранение, образование и социальная сфера, и лишь на последнем месте этой шкалы стоят бытовые услуги" Bell L The World and the United States in 2013. N.Y.. 1987. P. X.

Исходя из этого, сторонники теории постиндустриализма дополнили выдвинутую в 40-е годы К.Кларком См.: Clurk C. The Conditions of Economic Progress. L.. 1957. трехсекторную модель общественного производства еще двумя секторами: четвертичным (quaternary), включающим в себя торговлю, финансовые услуги, страхование и операции с недвижимостью, и пятеричным (quinary), к которому отнесены здравоохранение, образование, научные исследования, индустрия отдыха и сфера государственного управления. Когда исследователи говорят о постиндустриальном обществе как о социуме, основанном на производстве и потреблении услуг, они имеют в виду именно эти сектора; как писал Д.Бeлл, "первой и простейшей характеристикой постиндустриального общества является то, что большая часть рабочей силы уже не занята в сельском хозяйстве и обрабатывающей промышленности, а сосредоточена в сфере услуг, к которой относятся торговля, финансы, транспорт, здравоохранение, индустрия развлечений, а также сферы науки, образования и управления (курсив мой. -В.И.)" Белл Д.. Грядущее постиндустриальное общество. С. 18..

Обращая внимание на изменение структуры рабочей силы, на рост занятости в сфере услуг, теория постиндустриального общества фиксировала и анализировала на начальном этапе своего развития наиболее заметную в тот период сторону хозяйственной трансформации. Реалии 70-х и 80-х годов вызвали необходимость рассмотрения иных, более глубинных и значимых аспектов современных технологических преобразований.

Информационная революцияВо второй половине 70-х годов все более явно стало заявлять о себе бурное развитие информационных технологий, обретение ими качественно новой роли в производственном процессе. В 80-е годы информационный сектор впервые обеспечил большую часть создаваемых в экономике развитых стран новых рабочих мест. Информационные отрасли хозяйства, а также компании, специализировавшиеся на производстве вычислительной техники и программного обеспечения, развивались наиболее быстрыми темпами и привлекали неизменное внимание инвесторов. Резко возрос спрос на программистов, менеджеров, работников сферы образования; темпы прироста численности этих категорий персонала нередко превышали 10 процентов в год. В этот же период на потребительский рынок хлынули товары, определившие его современный облик, - персональные компьютеры, системы сотовой, спутниковой связи и т.д.

Информационная революция радикальным образом изменяет технологический базис общественного производства. Только за полтора десятилетия, с 1980 по 1995 год, объем памяти стандартного компьютерного жесткого диска увеличился более чем в 250 раз, быстродействие персональных компьютеров возросло в 1200 раз. Никогда ранее ни в одной сфере хозяйства на достигалось подобного прогресса. По некоторым оценкам, совершенствование информационных технологий происходит в 3-6 раз быстрее, чем технологий использования энергии, развитие которых на протяжении последних трех десятилетий находится под пристальным вниманием как правительств развитых стран, так и мирового научного сообщества. К сказанному выше следует добавить, что прогресс в информационной сфере постоянно ускоряется ввиду безграничности спроса на новые технологические разработки. Как показывает практика, каждая новая компьютерная система не только все быстрее приходит на смену предшествующей, но и обеспечивает себе неоспоримый успех на рынке в более короткие сроки: в 1998 году, через два года после запуска в серийное производство микропроцессоров Pentium MMX, производимых компанией "Интел", их продавалось ежемесячно почти в 40 (!) раз больше, чем процессоров 486 DX через тот же срок после начала их серийного выпуска. К середине 90-х годов количество компьютеров, приходящихся на 100 человек, превысило в США 40 единиц См.: The Economist. 1998. August 8. Р. 88., что подготовило условия для создания всемирной информационной сети - самой быстрорастущей отрасли современной экономики. В 1997-1999 годах количество пользователей этой сети в США выросло втрое См.: The Economist. 1997. February 15. Р. 106; The Economist. 1999. March 27.Р. 120. и составляет ныне около 200 на 1000 человек. Уже сегодня можно говорить о том, что бурное развитие компьютерных технологий создает в западном мире не только новый технологический уклад, но, скорее, новую социальную реальность.

Темпы роста доли в валовом национальном продукте США отраслей, непосредственно связанных с производством и использованием знаний (еще в 50-е годы они получили название "knowledge industries"), также поражают воображение. Если в начале 60-х она оценивалась различными исследователями в пределах от 29,0 до 34,5 процента, то спустя 30 лет составляла уже не менее 60 процентов См.: Ayres R.U. Turning Point. An End to the Growth Paradigm. L., 1998. P. 80.. Соответствующие сдвиги произошли и в структуре занятости: если в конце 60-х годов, по широко распространенному мнению, информационные отрасли поглощали несколько более 50 процентов рабочей силы, то в 80-е годы, по некоторым оценкам, на их долю в США приходилось до 70 процентов общей численности занятых в народном хозяйстве.

Бурная экспансия "знаниеемких" отраслей, начавшаяся в середине 70-х годов, заставила многих исследователей заговорить о наступлении "информационной эры", изменяющей структуру общественного производства. Все чаще при изучении экономических процессов в качестве самостоятельного стал выделяться "информационный сектор", оценка динамики которого давала исследователям гораздо более совершенный инструмент анализа, чем простая констатация расширения сферы услуг. Информационный сектор в его современном понимании включает в себя передовые отрасли материального производства, обеспечивающие технологический прогресс, сферу, предлагающую услуги коммуникации и связи, производство информационных технологий и программного обеспечения, а также - во все возрастающей мере - различные области образования. Его значение представляется некоторым экономистам настолько большим, что в последнее время при анализе структуры народного хозяйства все чаще предлагается отойти от традиционных подходов и выделять в общественном производстве отрасли, поставляющие на рынок знаниеемкую продукцию (knowledge goods), товары широкого потребления (consumption goods) и услуги (services) См.: Galbraith James К. Created Unequal. The Crisis in American Pay. N.Y.. 1998. P. 90-91. 1..