Спаси моего сына

Глава 1

Камиль

Когда на дороге увидел девушку в белой ночнушке, подумал, все, это за мной.

Такими были мои первые мысли при обнаружении белокурой нимфы в ночи. Я даже тормознуть не сразу решил. А вдруг есть шанс проскочить? Я на тот свет пока не собираюсь, рановато мне еще.

Проехал метров сто, но потом все же скорость сбросил. Чтобы подумать.

Прикинул все варианты и начал сдавать задом по обочине, чтобы нечаянно не зацепить ехавших вперед по моей полосе. Хотел даже помолиться, но как-то из головы все вылетело.

Остановился, вышел из машины и начал приглядываться. Темнота такая, хоть глаз выколи, а незнакомка как будто испарилась. Или просто в свет фар не попадает.

— Эй, есть кто? — прикрикнул, почесав пробившуюся щетину. — Желательно живой.

Ответа не последовало.

Вместо этого я услышал какие-то шорохи. Осторожные шаги, словно крадется кто-то и не хочет оказаться замеченным.

— Я уеду сейчас, — предупредил в воздух и открыл дверь. Еще раз пригляделся — никого.

Хотел уже было сесть, как тишину разрезал тоненький испуганный голос:

— Не уезжайте, пожалуйста…

— На свет выйди, — отвечаю, вытащив телефон из кармана и включив фонарик.

— Мне очень страшно, — снова раздается из непроглядной темноты. — Вы…вы не сделаете мне плохо?

— Если ты не станешь на меня нападать и не попытаешься у меня душу высосать — не сделаю.

— Тише-тише, малыш, все хорошо…

— Меня малышом назвать можно только с натяжкой, — хмыкаю, делая несколько шагов вперед, свечу телефоном перед собой.

И тут внезапно раздается отчетливый громкий плач. Детский.

Я сразу подаюсь вперед, и наконец-то в мое поле зрения попадает белокурая красавица. С мелким ребенком на руках.

Девушка шарахается от меня в сторону, путается в своих домашних тапочках и чуть не падает. В последний момент успеваю дернуть ее за плечо на себя и прижать к груди. Пацан оказывается зажат между нами.

— Спасибо, — нимфа благодарит меня опять вполголоса.

— Нормально стоишь? Давай я ребенка возьму, а ты дойдешь до машины споко…

— Нет! — она даже договорить мне не дает.

Встает в какую-то оборонительную стойку, пацана от меня защищает.

Так, стоп, а это мальчик вообще? Почему-то кажется, что да. Понятливый такой малец, плакать, вон, уже перестал. Глазищами своими на меня хлопает, разглядывает незнакомого дядьку.

— Спокойно, красавица, — вскидываю ладони так, чтобы нимфа их видела. — Я же не отбираю его у тебя. Просто помочь хочу.

Девчонка снова уходит в молчанку. Только малого к себе покрепче прижимает и все на меня косится. Я уже начинаю себя каким-то врагом ощущать.

— Ты замерзла, — качаю головой, до меня только доходит, что на улице не лето. Я стаскиваю с себя куртку и пытаюсь накинуть на светловолосую.

В первый миг она снова хочет отскочить, но потом все-таки берет себя в руки и позволяет мне хоть как-то защитить ее от ветра.

— В машину пойдешь? Пойдете? — исправляюсь быстро, поглядывая на ребенка. — О себе не хочешь думать, так хоть о ребенке давай. Продует же малого, а он у тебя маленький еще совсем. Можешь мои права сфотографировать и отправить кому-нибудь.

— У меня телефона нет.

Ну да, это логично было. Куда бы она его тут положила? Ни кармана, ни сумки.

— Номер знаешь чей-нибудь? Можно с моего попробовать, но только из салона. У меня тепло там, я печку тебе включу, подогрев сиденья. Мне уже смотреть на тебя больно, дрожишь так сильно, что еще немного и начнешь инеем покрываться.

— Пообещайте, что ничего мне не сделаете, — стучит зубами от холода нимфа.

— Клянусь своим…кхм…сердцем. Да, точно, оно же у меня тоже одно.

На шутку мою девушка никак не реагирует, но я вообще сомневаюсь, что она еще способна двигаться. Пальцы точно скрючились, наверняка ледяные до ужаса.

Я помогаю своей очень даже симпатичной Смерти без косы, но с ребенком добраться до автомобиля. Размещаю ее на заднем сиденье, вовремя подставляю руку, чтобы нимфа лбом въехала не в твердую крышу, а в мою ладонь.

Сам я забираюсь следом, но только на свое законное водительское место. Протягиваю ледышке телефон.

— Сейчас права достану.

— Не надо. Мне некому отправлять фотографию… Я не помню номера, — последнюю фразу она добавляет слишком быстро, оторвав взгляд от ребенка.

Сразу понимаю, что скорее первое утверждение было верным. Действительно некому. Иначе она бы одна возле трассы не дрейфовала в тапочках на босу ногу и своей совершенно не греющей ночнушке.

— Я так понимаю, идти тебе некуда.

Ледышка вся напрягается, начинает опасно коситься на дверь.

Я тут же ликвидирую любую возможность сбежать, блокируя разом все двери.

Глава 2

— У тебя мальчик или девочка? — спрашиваю как бы между делом, заводя мотор. Ну надо же все-таки узнать, прав я или нет.

— Мальчик…

— Это хорошо, парни крепче девчонок. Надеюсь, не простудится.

— Вы знаете, что это всего лишь гендерные стереотипы? И девочки, и мальчики одинаково болеют.

Я, честно говоря, даже в осадок выпадаю. Вот тебе и молчаливый трусливый заяц.

— А ты у нас, выходит, за равноправие и все такое? — съезжаю на дорогу и медленно набираю скорость.

— Да…

— Попозже мне обязательно расскажешь об этом, а пока грейся.

Включаю радио, чтобы как-то разгрузить напряженную молчаливую обстановку. Мысленно прикидываю, что может понадобиться маленькому ребенку и прихожу к выводу, что дома-то у меня совершенно ничего из этого списка нет. Зато есть соседи. И один из них по совместительству мой хороший друг.

У Антохи недавно обнаружилось наличие мелкой дочери от бывшей жены, и он быстренько перевез своих женщин в загородный дом.

Придется мне совершить набег на их детские запасы. Надеюсь, пацан не закатит истерику, если мы на него натянем памперс с розовыми цветочками.

— Па-па, — по слогам выговаривает блондинчик. В мать пошел, хотя я тоже светлым в детстве был. Потом батины гены сделали свое дело.

— Малыш, это не папа, — голос у нимфы дрожит.

Я никак не комментирую эту ситуацию, чтобы не смутить мою безымянную пока что незнакомку.

Она постепенно расслабляется и к концу поездки как-то странно сползает в левую сторону. Я заезжаю в гараж и оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как дела у этих двоих. Пацан смотрит на меня с интересом, а вот у ледышки глаза закрыты.

Уснула?

Да не может быть, не стала бы она засыпать в машине у незнакомого мужика. Или настолько вымоталась? Сколько она вообще простояла на обочине — час, два? На всякий пожарный я вытягиваю руку и подношу ее к лицу будущей гостьи моего дома. Дышит, уже хорошо.

Малой тут же хватает меня за палец. У Антохи дочка пыталась на зуб мои часы попробовать, но пацана они вроде не заинтересовали. А вот за шерсть он меня подергать очень даже не против.

— Маму твою будить будем?

Спросил и задумался, а мать ли она ему вообще.

— Не, — бодренько отвечает мне мальчишка.

— Как скажешь, парень. Пошли тогда гулять.

Я осторожно вытягиваю пацана из рук нимфы, ее тоже придерживаю, чтобы она со всей дури не бахнулась на сиденье и не проснулась. Вылезаю из машины, поправляю шапочку на маленькой голове и удобнее перехватываю малого.

— Памперсы тебе надо раздобыть и еды. А то вдруг ты, как и Антохина принцесса, смеси всякие странные ешь?

В таком виде мы и появляемся у моего соседа на пороге. Открывает мне Даша, бывшая-нынешняя жена Антона. Сначала она разглядывает ребенка примерно с полминуты, а потом поднимает на меня удивленный взгляд.

— У кого ты украл ребенка?

— Почему сразу украл? Может, я одолжил? Решил примерить на себя роль молодого отца.

— Молодого? — к нам присоединяется Антоха с дочерью на руках.

Дети замирают и кривятся, посмотрев друг на друга.

— Вообще, я пришел по-соседски позаимствовать у вас все, что может понадобиться малому. У меня, как понимаете, есть только кровать, на которую его можно положить, — пожимаю плечами, шикаю на пацана, потому что он опять пытается сделать мне эпиляцию на руках.

— Я сейчас принесу все необходимое, — начинает суетиться Даша.

Мы с Антоном остаемся в компании детей.

— Так чей он?

— На дороге нашел. Нет, серьезно, прямо на трассе вместе с его матерью. Пока сам толком не понимаю, что происходит. Как разберусь, дам знать, — объясняю все нахмурившемуся другу, он кивает, больше ничего не спрашивая.

Даша приносит мне большую сумку. Смущается немного, получив от меня красочную благодарность, забирает у мужа их принцессу и уходит, разрешив мне обращаться к ней в случае чего. Это она еще просто не знает, что у меня в машине девушка лежит чуть ли не без сознания.

Я возвращаюсь к себе на участок, захожу в дом, соображая, где мне лучше оставить малого, чтобы сходить в гараж за его матерью. Все же, наверное, он ее. Подобрать девушку с чужим ребенком было бы уже слишком.

Не успеваю ничего толком придумать, как на меня налетает маленькое светловолосое торнадо.

— Отдай! Куда ты его забрал?.. — она пытается забрать у меня пацана, но я не даю. Пусть успокоится сначала.

— Ребенка не пугай. Выдохни, красавица, никуда я его не забирал. Мы просто решили тебя не будить.

— Верни мне его… Верни… Пожалуйста.

— Успокойся сначала. Ты же видишь, что я стою на месте. Ребенок находится в поле твоего зрения.

Мои слова действуют на ледышку. Она старается привести в норму сбившееся дыхание. На какой-то не слишком продолжительный период у нее это даже получается, но истерика уходит на второй виток, когда у нимфы с языка срывается:

Глава 3

По-хорошему, нормальные люди после таких заявлений вызывают ментов. Нимфа правда выглядит не совсем вменяемой.

Но я смотрю на нее и все сильнее понимаю, что не смогу вот так просто сдать ее нашей доблестной полиции, самому перед этим не разобравшись во всей ситуации. Желательно до самого конца.

Для этого ледышку придется как-то разговорить. Задачка мне предстоит со звездочкой, потому что взгляд у нее загнанной в ловушку лани. Я же в этой истории либо хищник с острыми клыками, либо охотник, у которого рука не дрогнет нажать на курок.

— У твоего малого глаза слипаются, — подмечаю очевидное. — Предлагаю сначала попробовать уложить его, а после мы с тобой нормально все обсудим. Мне до чертиков интересно узнать, как ты оказалась посреди дороги с ребенком на руках, скорее напоминая призрак из фильма ужасов.

— Можно мне во что-нибудь переодеться? Пожалуйста? — нимфа посильнее вцепляется пальцами в мою запахнутую на груди куртку и переминается с ноги на ногу.

— Сейчас поищу что-нибудь.

Все вещи у меня хранятся в гардеробной, которая находится на втором этаже, поэтому я и делаю шаг по направлению в нее. Только вот ледышка в один прыжок преграждает мне дорогу. Тянется, чтобы забрать пацана из моих рук, взгляд намеренно отводит, когда я пытаюсь установить зрительный контакт.

Так просто гораздо проще заставить человека доверять.

— Думаешь, я сейчас из заднего кармана достану футболку для тебя? У меня, как и у всех нормальных людей, одежда хранится в одном месте.

— Верни мне Давида, пожалуйста, — ледышка поглаживает мальчонку по голове и снимает с него шапочку, которая снова куда-то съехала.

— С именем пацана разобрались. А тебя все-таки как зовут?

Красавица закусывает губу, что-то обдумывая в своей головке, но потом называет мне имя:

— Алена.

Пятьдесят процентов на то, что она его выдумала.

— Так вот, Аленушка, ты на ногах едва стоишь. Не боишься в какой-то момент грохнуться в обморок с ребенком на руках? Я же вроде никуда не убегаю.

— Хорошо… — склоняет голову, смирившись, наконец, со своим положением. — Но я все время буду рядом.

— Вообще-то это даже к лучшему. Вдруг это у тебя такой способ обносить дома? Втираешься в доверие, отвлекаешь ребенком, а потом хлоп по голове и к сейфу, — стараюсь немного развеселить ее шуткой, но вместо улыбки голубоглазка только поджимает губы.

Спишем все на ее усталость и беспокойство. Обычно женщины положительно реагируют на мой юмор.

В гардеробной я одной рукой держу малого, а второй роюсь в ящике с чистыми футболками.

Нахожу самую длинную и протягиваю не отступающей от меня ни на шаг нимфе.

— Но сначала ты сходишь в душ. Хотя бы для того, чтобы согреться. У меня в доме тепло и полы с подогревом, так что дрожишь ты скорее от остаточного явления.

— Нет, я… Я не могу, — почти сурово отрезает голубоглазка.

— У тебя какая-то боязнь воды?

— Это называется гидрофобия. И нет, я ей не страдаю.

— Тогда вперед, можно с песней, здесь уже на твое усмотрение, — киваю в сторону ванной.

Ледышка продолжает упрямо мяться на одном месте, снова тянет руки, чтобы забрать маленького Давида у меня. Вредная мне попалась гостья, придется прибегнуть к шантажу.

— Я могу сейчас положить малого на кровать и силой затащить тебя в душ, но тогда ему на какое-то время придется остаться без присмотра, а ты до смерти перепугаешься. Или же мы возвращаемся к первоначальному варианту — ты по собственной воле идешь под горячую воду, согреваешься там и возвращаешься к нам с порозовевшими щечками. Синяки с твоего лица никуда естественно не денутся, но так хотя бы ты будешь меньше напоминать Труп невесты.

— Но я не могу бросить сына здесь… — отбрыкивается нимфа от моих наставлений и обнимает себя руками.

Значит, все-таки сына.

Глава 4

Алена, сама того не подозревая, выкладывает мне по крупицам информацию о себе. Если постараться, то совсем скоро даже без особого давления я буду многое о ней знать. И о малом тоже. В частности меня интересует, кто же все-таки его отец. И как мужик вообще допустил, чтобы его ребенок оказался в такой ситуации. Это при предположении, что с ледышкой они вместе не живут.

Рукав куртки немного съезжает, и я замечаю отчетливые проступающие следы от пальцев на ее предплечье. Завтра, скорее всего, они станут гораздо темнее, кто-то явно приложил силу, чтобы их оставить.

Она что, правда кого-то завалила? Вот этими тощими руками без намека на силу и мышцы?

Можно смело считать, что, посадив девушку в свою машину, ты, мужик, нажил проблем на свою седую голову. Ладно-ладно, пока еще не совсем седую, но с этой загадочной ледышкой все к этому и идет.

Скоро закрашивать придется. Вот отец посмеется надо мной. Старик у меня старых взглядов, может и чего дурное подумать, а отсутствие внуков у него сыграет в этом споре не в мою пользу.

— Ты его и не бросаешь. Поверь, Давид в надежных руках. Пойдем, я покажу тебе все в ванной.

Поскольку я отдаляюсь от голубоглазки, она срывается с места. Топает за мной, шумно дышит, едва не врезаясь носом в мою спину, когда я останавливаюсь возле двери, чтобы пропустить ее вперед.

Я объясняю Алене, как настроить напор и температуру, показываю, где хранятся чистые полотенца, и на всякий случай достаю чистую зубную щетку из выдвижного шкафа под раковиной. Футболку кладу на тумбу, мой взгляд опускается вниз на ноги ледышки. Совсем я не подумал о ее грязных пыльных тапочках.

— Сейчас принесу тебе носки.

Никак не комментирую тот факт, что девчонка плетется за мной назад в гардеробную. Всовываю ей в руки новую пару и снова головой указываю на ванную комнату.

— Иди и не волнуйся за сына. Я маленьких детей не ем, а еще у меня с братом разница пятнадцать лет, так что все необходимые навыки присутствуют. Иди, Ален, беспокоиться не о чем.

— Ты вызовешь полицию, когда я уйду, да?

Надо же, а девочка мне попалась сообразительная. Испуг на ее лице наталкивает на мысль, что ее неосторожное недавнее признание имеет вес под собой. Иначе чего девочке так бояться правоохранительных органов?

Отрицательно качаю головой и протягиваю ей свой телефон. Пусть успокоится хоть, а то я без жалости на нее сейчас смотреть не могу. Что-то такое екает в сердце. Инстинкты, что ли?

— Возьми, других у меня нет. Отмокай спокойно, голубоглазка, а мы пока попробуем найти общий язык с твоим сыном.

Алена быстро забирает у меня телефон, боится, видимо, что я могу передумать, и исчезает за дверью.

— Давай снимем с тебя этот комбинезон. Хотя тебе и так вроде нормально. Тепло любишь, да?

— Дя, — с детским «акцентом» отвечает мне Давид, всего лишь повторяя мое крайнее слово.

Он выглядит старше дочери Антона. Не думаю, что Давиду уже исполнился год, но он явно ближе к нему, чем мелкая Есения Антоновна. Думаю, что разница между ними месяца в два.

Я кладу пацана на кровать и начинаю раздевать. Расстегиваю молнию, стаскиваю с парня синий комбинезон. Мое внимание привлекает что-то темное у него за ухом, когда Давид начинает крутить головой.

Сначала я думаю, что он умудрился где-то запачкаться, но потом, зафиксировав его в одной позе, я разглядываю родимое пятно в форме расплывчатой буквы «м» возле линии роста волос.

Не знаю, обычное это совпадение или нет, но раньше я его уже видел.

Глава 5

Был у меня друг в детстве, Асаев Ратмир. На год меня старше, росли фактически в одном дворе. Сначала песочницу «держали» под собой, потом, когда постарше стали, уже переключились на что-то серьезнее пластмассовых совков и машинок.

Связь мы потеряли, когда они переехали в столицу. Отец у Ратмира на чем-то поднялся, бизнес в гору пошел, они и решили сменить место жительства. Компания, или как мы ее называли — банда, распалась, и до сегодняшнего дня я об Асаеве и не вспоминал.

И не вспомнил бы, если б не это родимое пятно. Асай тогда все мечтал избавиться от него, один раз даже камнем попробовал «свести». Ну, мать ему лещей отвесила, и ходил Ратмир недели две с повязкой за ухом.

Не верю я в такие случайности.

— Может, скажешь мне, кто твой папка? — задаю скорее риторический вопрос, потому что дети в таком возрасте не особенно разговорчивы.

Пацана я раздеваю, он даже не возражает против всех манипуляций. Жаль, телефон у Алены остался — мне бы в идеале сфотографировать эту отметину на всякий пожарный.

Надо будет все-таки бате утром набрать, выяснить все подробности про чету Асаевых. Уезжали они тогда спешно, я начинаю вспоминать все подробности. Ратмир в один день утром заявил, что скоро отправится покорять столицу с ее девочками, а через пару дней в квартиру, где жил мой друг, уже заехали другие люди.

Странно все это. Асай вроде нормальным парнем был, насколько это вообще возможно в подростковом возрасте. Мелочь мы не щемили, магазины не обносили, за гаражами не тусовались. Мяч гоняли да к девочкам постарше пытались подкатывать. Не особо разнообразные будни у нас были.

— Что вы делаете? — доносится сзади, и я машинально оборачиваюсь.

Алена выглядит трепетно. Испуганная птичка в клетке, откуда ее никто никуда не собирается выпускать.

— А ты опять мне выкаешь? Вроде мы уже успели преодолеть эту фазу, — подмечаю с усмешкой, а сам на ноги ее смотрю.

Красивые ноги. Стройные и прямые. Чего б не поглядеть, когда они рядом?

— Я от испуга… — оправдывается голубоглазка, стараясь пониже оттянуть мою футболку.

Тоже, кстати, зрелище для услады глаз. Она ей, конечно, большая на несколько размеров, но зато Аленушка в ней сразу вся такая изящная и хрупкая.

Так, мужик, не о том думаешь. В этом направлении пока лучше попридержать коней, а то можно таких дел наворотить, что расхлебывать еще долго придется.

— С пацаном твоим все нормально, как видишь, — я отхожу, чтобы Алена могла убедиться в этом собственными глазами. — Игрушек у меня детских, извини, нет, так что пришлось пустить в ход фантазию. Эти четки мой дед сделал, сам. Малому вроде нравится, выкинуть их он не пытался, так что вывод напрашивается сам.

— Он может их повредить.

— У меня еще есть. Да и дед до сих пор этим увлекается, так что проблем с новыми не возникнет, — я замолкаю на пару секунд, сканируя Алену внимательным взглядом. — Согрелась?

— Да, спасибо… — ледышка намеренно отводит взгляд, когда мы сталкиваемся глазами.

— А теперь рассказывай, красавица.

— Что рассказывать?

— О себе. О том, как оказалась на дороге практически босая с маленьким ребенком на руках. О том, кто отец Давида.

— Мне… Мне нужно идти…

— Не нагулялась еще? Или ты специально проблемы себе ищешь? Силой я тебя удерживать не стану, к батарее приковывать тоже не буду, но если ты соберешься уйти — сделаешь это в одиночку. Пацана я тебе не отдам.

Алена мгновенно меняется в лице. Вообще, будет обидно, если имя окажется фальшивым, потому что я уже привык так ее называть.

Переведя взгляд с меня на Давида, ледышка срывается с места вперед и едва ли не летит вперед носом, запутавшись в собственных ногах. Я успеваю перекрыть ей путь, и голубоглазка на всех порах врезается в меня.

Вроде худая, а силы в ней… Прет как танк.

Она молотит меня кулаками куда придется, один раз даже попадает по скуле. Сама только пугается и кривится от боли, удар-то у нее не поставлен, отдачей прилетело по костяшкам.

— Уймись, Ален. Ребенка своего напугаешь только, — пытаюсь вразумить ее.

Но, судя по взгляду в полном расфокусе, у ледышки снова истерика. Только на этот раз прям на все сто процентов, она себя вообще не контролирует. Я и не уверен, что она меня видит. Скорее у нее перед глазами сейчас какой-то пытающийся отнять сына монстр из преисподней. Надеюсь, хвоста у меня нет, это вот совсем перебор уже будет.

Мне на ум приходит только один способ, как успокоить Алену. И я собираюсь им воспользоваться.

Глава 6

В душе под ледяными струями Аленка превращается в какого-то мокрого злющего хорька. Если б ледышка обладала возможностью испепелять на месте, от меня вообще ничего не осталось бы.

Я удерживаю ее одной рукой, во второй у меня лейка, из которой я продолжаю поливать голубоглазку. Она вопит и фыркает на меня, отплевывается от воды, продолжив барахтаться и вцепляясь мне в руку ногтями.

А хорьки кусаются вообще? Мне кажется, я скоро смогу проверить это на своей шкуре.

— Все? Больше не будешь кидаться на людей? — вполне спокойно спрашиваю, пока Алена продолжает шипеть в мою сторону.

— Х-х-холодно…

Я прищуриваюсь и разглядываю голубоглазку с особым пристрастием. Уловка? Или нет? Замечаю, что зубы у нее действительно стучат, и тут же быстрым рывком включаю горячую воду. Поливаю Алену, но на этот раз стараюсь действовать аккуратно, чтобы ничего лишнего не попало ей в рот и огромные глаза, которыми ледышка на меня уставилась.

— Все в порядке? — спрашиваю, когда Аленушку начинает потряхивать.

— Д-да… Выключите воду, пожалуйста.

Желание голубоглазки я исполняю. Срываю с перекладины большое полотенце и заворачиваю в него ее дрожащее тельце. Беру на руки, чтобы она не расшибла себе колени, хлопнувшись на мокрой плитке, и осознаю, что Алена вообще ничего не весит. У меня рабочий вес на легкую тренировку в тренажерке куда больше.

— Ты от природы такая худая или голодаешь? — одни глазом я поглядываю в комнату на Давида.

Спокойный у ледышки пацан, лежит себе и с четками играет. И вообще ничего малого больше не интересует.

— От природы, — уже без вибрации в голосе отвечает Алена. — У меня даже живота, когда я Давида носила, до последнего видно не было, — поспешно добавляет она.

— Убедилась, что я тебе ничего плохого не сделаю? Если б хотел, выставил бы за дверь, а не запихнул бы в душ.

Аленка только сильнее кутается в полотенце и пытается одним его концом промокнуть волосы, с которых теперь прилично так капает.

— Принесу тебе сейчас что-нибудь еще. Промерзнешь вся, пока футболка высохнет.

На этот раз я из гардеробной достаю кофту с длинным рукавом. В ней голубоглазке будет теплее. Да и материал гораздо плотнее, никаких тебе лишних провокаций в случае чего.

Пока я ходил за новой одеждой для Алены, она успела прошмыгнуть в комнату и теперь, как наседка, кудахчет над Давидом. А малой по-прежнему в своей спокойной прострации, никакого внимания не обращает на перепуганную мать.

— Переоденься, Ален.

— Спасибо.

Ситуация повторяется. После ванной, где Алена меняет мокрую футболку на теплую кофту, она опять стоит передо мной, переминаясь с ноги на ногу. Но теперь хотя бы у нее в глазах нет желания расцарапать мне рожу в попытке отбить Давида.

По-моему, у кого-то начался откат. Через полчаса совсем в свое нормальное состояние вернется и сможет мыслить здраво. Если, конечно, у нее не было никаких проблем с этим до дорожной ситуации.

Я перевожу взгляд на Давида, малой начинает активно зевать и морщить нос. А в следующую секунду мой девственно неприкосновенный дом проходит инициацию детским плачем.

Да, такого эти стены еще не слышали. Обычно у меня тут раздаются звуки иного характера. Женские, в основном.

— Чего это он? — поднимаю с пола четки, которые Давид отшвырнул от себя.

— Спать хочет.

— У меня подушек много, давай тогда их по краям, чтобы он во сне никуда не уполз.

Пока Алена укачивает своего сына, я сооружаю импровизированную крепость для него на всякий случай в самом центре кровати. В конце концов, спальное место у меня не одно, так что на полу ночевать никому не придется.

Хорошим решением было покупать всю мягкую мебель с ортопедическим уклоном. Завтра я определенно скажу себе спасибо за это ни один раз.

Малой засыпает мгновенно под тихий голос Аленушки. Она осторожно перекладывает его со своих рук, а я рассматриваю потолок, когда для этих целей ей приходится наклониться вперед практически прямо передо мной.

— Ты чего удумала? — прищуриваюсь, смотря на голубоглазку.

Моя внезапная гостья села рядом с Давидом и, видимо, решила, что я просто позволю ей примоститься рядом с ним.

У меня в голове крутится множество вопросов, на которые я хочу получить ответы в ближайшее время. И ее эти щенячьи глазки не собьют меня с верного пути.

Еще не хватало завтра проснуться от звуков сирен и в оцеплении, когда меня приедут задерживать за похищение чужой женщины с ребенком.

— Мы уйдем завтра, — начинает тараторить Алену. — Только не прогоняйте сейчас, пожалуйста. Мне правда больше некуда…

— Ты головой не ударялась, нет? Или спятила? Я вас и не гоню. Давид пусть спит, а мы с тобой пойдем разговоры разговаривать. И, Ален, запомни, я предпочитаю честность. Если потом выяснится, что ты попыталась меня вокруг пальца обвести, последствия не понравятся нам обоим.

Я протягиваю голубоглазке руку, чтобы помочь подняться. Выглядит она сейчас так, будто я на плаху ее поведу. По меньшей мере.

Глава 7

На кухне я усаживаю Аленку на высокий стул и принимаюсь готовить какао для нее. Снаружи она согрелась в душе, изнутри теперь тоже надо температуру поднять, чтобы завтра она не сипела тут простуженным горлом.

— Ну рассказывай, Алена, как ты чуть не очутилась под колесами моей машины и что вообще в таком виде делала на трассе, — говорю, стоя спиной к ней.

Когда не видишь глаза человека, открыться как-то проще. Вот и она пусть мои пока не видит, глядишь, действительно правду скажет, а не какое-нибудь нелепое объяснение из серии «рассудок помутился, сама не помню, как сбежала из теплой постели в ночь с маленьким ребенком на руках».

— Мне просто нужно где-то переночевать, — совсем тихим голосом выдает Аленушка, и я слышу какое-то шуршание за своей спиной.

Поворачиваюсь, а эта красавица уже чуть деру не дала обратно к мелкому. Приходится за руку ее ловить почти в дверях и силой усаживать на место.

— Не дергайся, голубоглазка, — в качестве предупреждения я кладу перед ней моток липкой ленты. — Иначе ручки твои примотаю к спинке стула.

— Но я волнуюсь за Давида… — лепечет это ночное создание, потупив взгляд.

— Ничего с пацаном не случится. Он явно вымотался и теперь спит без задних ног. Сиди спокойно и начинай уже говорить. Я ждать не люблю.

— Мы… Мы поругались с мужем, — собравшись с мыслями, выдает Алена. — И я убежала из дома.

— И часто ты так бегаешь? — спрашиваю, заломив бровь.

— Я не бегаю…

— Да я заметил, Алена.

Какао наливаю в большую кружку, сверху кидаю круглые белые зефирки, которые еще от племянницы остались. Это она любитель всего такого, я же больше по мясу. Желательно с кровью.

— Не бойся, не отравлю, — поясняю, когда замечаю подозрительный взгляд Алены, направленный на кружку. — Пей, красавица. Может, перестанешь трястись так, будто я тебя похитил и намереваюсь запереть в подвале со всеми вытекающими.

— Спасибо.

Аленка делает первый глоток, а я смотрю на ее губы. На розовый язычок, которым она слизывает пенку с пухлой верхней губы. Смотрю и думаю о том, что «красавица» подходит ей на все сто процентов.

Такие девочки обычно не сидят дома с детьми. Они блистают на подиумах или скрашивают досуг богатым кошелькам. Впрочем, и тем, и другим сразу никто не мешает заниматься.

Когда меня ловят на таком откровенном рассматривании, я усмехаюсь и иду к холодильнику за минералкой, чтобы дать Алене время остыть. А то у нее от смущения теперь щеки настолько красные, что обжечься можно, если дотронуться.

— Так что там с твоим мужем? — задаю вопрос как бы между делом. — Никак не можете сойтись характерами?

— Он… Он сложный человек. И я тоже сложная.

— Красавица, не бывает сложных ба…женщин. Бывают мужики, которые не хотят слишком заморачиваться. А если судить по твоим рукам — муженек твой привык решать проблемы старым добрым «кнутом». Сережки у тебя, вижу, дорогие. Это вместо «пряника»?

— Вы все не так поняли! — тут же ощетинивается голубоглазка.

Алена поджимает губы, и я мысленно луплю себя по затылку от всей души. Вот кто меня за язык тянул? Идиоту понятно, что здесь надо деликатнее действовать.

Жаль только, что я так не умею. Привык сразу в лоб, без всех этих ненужных свистоплясок.

— Ты помнишь, что еще недавно сказала мне? Я не верю, что передо мной какая-то сбежавшая из мест лишения свободы рецидивистка, но уточнить хотелось бы. Ты мужа своего завалила? Когда защищалась от него?

— Что? — Аленка поднимает глаза на меня. — Нет! Нет… Ничего не было, я ничего не сделала…

— Эй, трусишка, — огибаю стойку и сразу кладу ладонь на поясницу голубоглазки, чтобы опять не пришлось бегать за ней. — Тихо, Ален. На меня смотри. Напряженная такая, как будто взорвешься сейчас.

Пальцами я поглаживаю ее спину через футболку. Оттесняю ледышку к спине, чтобы у нее было меньше на побег. Ну и чтобы руки освободить, потому что трогать мне ее хочется совсем в других местах.

— Что вы делаете? Отпустите!.. Вы не можете…

Она дышит тяжело. Прерывисто так, с надрывом. И совсем задерживает дыхание, когда я наклоняюсь. Меня магнитом тянет к ее губам.

Поцеловать хочется. Успокоить. Возможно, сделать расслабляющий массаж, чтобы нежная девочка перестала походить на камень в моих руках. Но она не моя.

Чужая жена с ребенком от другого мужика.

Запретный, чтоб ее, плод.

— От таких, как ты, мужики головы теряют. Совершают поступки, о которых потом жалеют. Искусительница маленькая, Ален, хотя сама, догадываюсь, об этом не знаешь. Так что не пытайся врать мне, провоцировать тоже не надо. Я могу надавить тебя, заставить говорить, но хочу, чтобы ты добровольно пошла на это. Не трону тебя, красавица, пока повод не дашь.

— Я не хочу больше ничего вам рассказывать. Мне просто нужно где-то провести ночь. И все. Вы обещали…

— Эх, Алена-Алена… — я заправляю ей за ухо светлую прядь. — Ночь провести, говоришь? Хорошо, голубоглазка. Моя постель в твоем распоряжении.

Глава 8

Алена

Не помню, когда в последний раз я так крепко спала. Кажется, как только моя голова коснулась подушки, я сразу провалилась в глубокий сон, открыв глаза только из-за попадающих в лицо солнечных лучей.

Давид мирно посапывал рядом, пока я пыталась собраться с мыслями и решить, что же мне делать дальше. Семьи у меня нет… Нет, фактически несколько родственников конечно же осталось. Но вряд ли я могу считать близкими людей, которые хотят навредить мне и моему ребенку.

На мужа и тетку, старшую сестру отца, рассчитывать не приходится. Мы с Давидом одни в этом мире, и я просто обязана защитить своего мальчика от всех.

Ночью на дороге я думала, что моя жизнь оборвется прямо там. Было ужасно холодно и страшно, пока рядом не остановилась огромная черная машина. В первые секунды мне показалось, что муж все же нашел меня, но, когда из просторного салона вышел незнакомец, эта мысль сразу отпала.

Такие мужчины не работают охранниками. В приглушенном свечении фар он показался мне просто огромным. Пугающей скалой, которая надвигалась на меня. Но вот его голос… Низкий тембр с хрипотцой успокаивал. Наверное, если бы удав из мультика существовал в реальности, он разговаривал бы именно так. Гипнотически.

Я поднимаюсь с кровати и иду к окну, задергиваю плотные шторы, чтобы лучики не разбудили Давида. Он у меня вообще-то тот еще соня, так что до его пробуждения есть, как минимум, часа полтора. Пусть спит, неизвестно когда ему еще выпадет возможность делать это на просторной мягкой постели.

Мне нужно попытаться хотя бы снять собственное жилье на первое время. Но проблема в том, что мой паспорт остался дома, а в банке никто под честное слово не отдаст мои деньги. У меня есть немного на личном счете, осталось только понять, как их оттуда выцарапать.

Взгляд падает на кружку с какао. Там еще осталось немного, и я жмурюсь, когда сладость приятно «поглаживает» все мои рецепторы, убирая головокружение от голода. Я облизываю губы и пальцами достаю со дна несколько размякших зефиринок. Очень вкусно.

В ванной я чищу зубы пальцем и с помощью воды приглаживаю волосы, чтобы не было такого беспорядка на голове. Теперь пряди хотя бы не лезут в глаза.

— Доброе утро, Алена, — раздается голос из недр коридора, когда я выглядываю из комнаты.

Первое мое желание — забраться назад, запереться и притаиться мышкой где-нибудь в углу. Только взрослые и разумные девушки так себя не ведут, поэтому я открываю дверь пошире и шепотом, чтобы не разбудить сына, отвечаю мужчине, который спас меня:

— Здравствуйте.

— Не выспалась? — он подходит ближе, и мои ногти царапают дверь со стороны, которую он не видит, потому что…

Потому что я не знаю, может ли мужчина вообще быть идеальнее. Он в очень хорошей форме. В очень-очень хорошей.

Все эти блестящие мышцы, рельеф… Наверное, Камиль только после тренировки. У него на шее висит небольшое мокрое полотенце, волосы взъерошены, а по вискам стекают капли пота.

Мой муж тоже следит за собой, но его телосложение по габаритам сильно уступает тому, что сейчас находится у меня перед глазами.

— Почему не выспалась? — я вспоминаю, что оставила странный вопрос Камиля без ответа, и спешу исправиться. — У вас очень удобный матрас.

— Такого мне еще не говорили, голубоглазка. Обычно сон — последнее, о чем думают дамы в моей постели.

Он что?.. Он специально пытается меня смутить? Все эти намеки и недосказанности…

— Завтракать будешь? Что ты вообще обычно ешь, Алена?

— Я могу приготовить что-нибудь, если вы хотите… — я стараюсь смотреть Камилю в глаза, чтобы он не подумал, будто я невежливая, но мне это очень сложно дается.

Голову даю на отсечение, щеки у меня уже пунцовые. Да и стою я тут перед ним в его одежде, а это совсем не прибавляет уверенности.

— Кухня в твоем распоряжении. А я пока в душ схожу. Если захочешь присоединиться, двери всегда открыты, — он усмехается, переводя взгляд на мои ноги.

— Ч-ч-что? — от возмущения я начинаю заикаться.

В детстве мама водила меня к логопеду с этой проблемой. Специалисту удалось правильно поставить мою речь, но иногда, в особенно острые моменты жизни, заиканию все же удается пробиваться.

— Да я пошутил, красавица, — насвистывая что-то себе под нос, Камиль проходит дальше по коридору и скрывается, надо полагать, в еще одной ванной комнате.

А я остаюсь думать над тем, что все могло бы быть хуже. Намного хуже. Он хотя бы не распускает руки. А такие вот намеки я уж как-нибудь переживу. Тем более что задерживаться в этом доме я совсем не планирую.

Глава 9

Еще раз проверив Давида, я очень тихо спускаюсь на кухню.

Эта привычка осталась у меня от жизни с Ратмиром. Я всегда просыпалась раньше него, а у него очень чуткий сон. Мне приходилось делать все максимально бесшумно по утрам, чтобы мой муж потом не ходил целый день в плохом настроении.

Здесь очень просторно и современно. Я оказываюсь в своей стихии. Мне очень нравится готовить, я даже пыталась одно время вести кулинарный блог, и он пользовался популярностью, но потом мою страничку обнаружил Ратмир. Мы тогда серьезно поругались, потому что он не хотел, чтобы его жена выступала в качестве клоуна перед незнакомыми людьми. Я смирилась и с того дня готовила только для мужа и его гостей.

Запас продуктов в холодильнике Камиля ограничивает мое воображение, и я решаю приготовить тонкие ажурные блинчики с творогом и домашней карамелью.

Достаточно быстро, сытно и, надеюсь, вкусно.

Камиль на кухне появляется уже одетый. Если это вообще можно так назвать — на нем просторная майка, которая фактически ничего и не прикрывает. Он что, всегда такое носит дома? Ратмир предпочитал обычные футболки из плотного материала. И уж точно не ходил по дому босым.

— Ну и деятельность ты тут развела, — с усмешкой произносит Камиль, оглядывая небольшой беспорядок.

— Я все уберу, — быстро отвечаю ему и хватаю тряпку, чтобы стереть со столешницы небольшие капли теста.

Мой муж тоже был приверженцем чистоты и злился, когда мне не удавалось привести кухню к первозданному виду до его пробуждения. Наверное, Камиль тоже сейчас раздражен, но просто старается не показывать мне этого.

— Не жужжи, пчелка. Пахнет так, что я готов проглотить собственный язык. Что у тебя там? — он подходит поближе к плите.

И оказывается едва ли в полуметре от меня. Я тут же отскакиваю, задевая рукой половник, которым до этого наливала тесто на сковородку. Под воздействием гравитации он выпрыгивает из глубокого блюда прямо на пол, образуя вокруг себя неприглядную лужу.

— Простите, — закусываю губу и тут же нагибаюсь, стараюсь руками не дать тесту расползтись дальше по идеально чистой напольной плитке. — Я не специально…

— Эй, голубоглазка, ты что делаешь? — Камиль присаживается следом на корточки и перехватывает мои грязные руки за запястья.

Тесто продолжает плыть по траектории к межплиточному шву.

— Уб-бираю г-грязь…

— Тише ты, — беззлобно цыкает на меня Камиль. — Это можно сделать тряпкой. Ты чего так перепугалась-то?

— Извините…

— Странная ты девушка, Алена. Можешь хоть всю кухню превратить в поле битвы, если накормишь меня…что там у тебя кстати?

— Блинчики.

— Блинчиками, точно. Руки помой, я сам все вытру.

— Но вы же?..

— Что? — он поднимает взгляд на мои глаза, и я опять теряюсь.

— Мужчина?

— Ты спрашиваешь или утверждаешь? — Камиль качает головой. — Ну, мужчина, и что дальше? У меня руки, по-твоему, отсохнут, если я возьму в них тряпку?

— Но…

— Не отсохнут, Ален. Занимайся дальше нашим завтраком.

Под теплой водой я отмываю руки от уже успевшего немного подсохнуть теста и принимаюсь за карамель. Камиль в это время тщательно вытирает лужу и отмывает все поверхности, на которые попали брызги.

Мне так странно наблюдать за этим…

Мой муж никогда такого не делал. Ратмир всегда считал, что это женская обязанность — поддерживать чистоту в доме.

Когда я сворачиваю последний конвертик с творогом, Камиль ставит передо мной банку с детской смесью и бутылочку. Я с удивлением рассматриваю эмблему привычной Давиду фирмы на крышечке и непонимающе хлопаю ресницами.

Неужели у Камиля есть дети? А где он тогда их прячет?..

— Одолжил по-соседски. Или у тебя малой уже нормальную еду ест?

— Немного… В смысле Давид вообще не очень много ест, так что смесь подойдет.

— Чуть позже организую доставку. Напиши мне список, что именно требуется Давиду.

Я замираю, потому что не знаю, как на это реагировать. Вообще-то я планировала сразу после завтрака уйти, чтобы больше не доставлять Камилю проблем, вот только обратиться за помощью мне по-прежнему не к кому.

И паспорта у меня все еще нет.

— Я на сто процентов уверен, у тебя в голове там сейчас что-то закрутилось. Не поделишься мыслями? — Камиль замечает мой ступор.

— Я не могу пользоваться вашим гостеприимством. И вашими деньгами… — опускаю голову.

— В таком случае у меня есть для тебя выгодное предложение, голубоглазка. Выгодное для нас обоих.

Боже…

Неужели он все-таки захочет получить свое через…через… Через постель? Он не тронул меня ночью, потому что я была в невменяемом состоянии, а теперь спросит по полной?

Бесплатный сыр ведь бывает только в мышеловке.

Глава 10

Камиль

Знавал я истории, когда мужчины в семье были бытовыми инвалидами. Но они были безобидными, всего-навсего путали посудомоечную машину со стиральной, не знали, как пожарить себе яичницу, и готовы были молиться на своих жен, которые каждый выдавали им чистый комплект одежды.

А Аленка выглядит настолько зашуганной, что я всерьез начинаю, человек ее муж или какой-нибудь сказочный персонаж по типу Синей Бороды.

Кто бы ни был ее мужем — он полный моральный урод, раз решил, что женщину можно использовать в качестве своего домашнего питомца с функциями уборки, готовки, глажки и иже с ними, при этом запугивая ее.

— Да, теперь ты переходишь ко мне в рабство, — веселюсь, наблюдая за изменениями на лице ледышки.

Алена начинает пятиться от меня, беспомощно сжимая пальцы на банке с детским питанием. У нее глаза бегают по всей кухни, и, по-моему, девочка всерьез решила, что я могу продать ее на черный рынок трансплантологии.

— Брось, голубоглазка, я же просто шучу. Не мог не воспользоваться возможностью, у тебя такие глаза были… Я хотел проверить, могут ли они стать больше.

— Зачем вы… Зачем вы так? — слишком по-детски обиженно спрашивает Аленушка.

— Мне твои блинчики уж очень понравились. Честно признаться, даже у бабушки моей хуже были.

— Но вы же еще не пробовали их.

— А я по запаху определил. Так вот, Алена, как ты смотришь на то, чтобы готовить мне два раза в день? Устроит тебя такой вариант, раз уж ты не в состоянии просто принять помощь и не пилить при этой самой же себе твою очаровательную головку?

— Готовить? И все? — с недоверием Алена все же убирает банку на стол, освобождая тем самым руки.

Если бы она вдруг захотела обороняться, я бы получил по голове детским питанием. Такого у меня еще не было, какой-никакой новый опыт, а черепушка у меня крепкая.

— Нет, ну если ты хочешь…

— Не хочу!

— Обидно, Ален, ранила меня прям в самое сердце. Вот так в двадцать лет тебе девушки на шею вешаются, а в тридцать уже шарахаются.

— Вам тридцать?

— Почти. Тридцать один, пока еще мне нравится округлять в меньшую сторону. Как тебе предложение, Алена? Хотелось бы услышать положительный ответ, а то умру от язвы желудка в самом расцвете лет.

— Я… Я согласна.

Как будто у нее выбор был. Всего лишь иллюзия, чтобы расположить Аленку к своей скромной персоне. Не нравится мне, когда она шарахается и смотрит взглядом трусливого зайца.

— Отличные новости. Не хочешь, кстати, пойти проверить, как там Давид? Со смесью я разберусь, только пропорции скажи, а то это все-таки индивидуальная штука.

Ледышка прищуривается и смотрит на меня как-то подозрительно.

— Что? — с улыбкой беру с тарелки блинчик, чтобы снять с него пробу. Обидно будет, если Аленкины нежные ручки сотворили что-то несъедобное.

— У вас есть дети?

Вон оно что.

— Любопытство — не порок, да, голубоглазка? Нет, детей у меня нет. Жены, кстати, тоже. Но зато помимо этих двух пунктов семья у меня большая, так что в ней вечно кто-нибудь рождается. Я вроде как четырежды дядя и готовлюсь стать им в пятый и шестой разы одновременно. И речь идет только про одну сестру.

— Одновременно? Как это?

— Близнецы, — ответив, я закидываю в рот вторую часть блинчика и сразу тянусь к еще одному. Готовить Алена определенно умеет.

Моя смущенная гостья проводит мне краткий инструктаж по приготовлению «завтрака» для мелкого, я конечно же внимательно слушаю каждое ее слово, не забывая при этом таскать блины с тарелки. Похоже, что режим тренировок придется усилить, иначе мои кубики, которыми я вообще-то горжусь, начнут неприятно округляться, заплывая жиром.

Все-таки правду говорят, что путь к сердцу мужика лежит через желудок. Особенно мужика, который до восемнадцати жил на маминых разнообразных каждый день харчах, а потом съехал от родителей и понял, что еда сама по себе в холодильнике не появляется.

Это было мое самое большое разочарование в самостоятельной взрослой жизни. Доставки и рестораны спасают, но домашнее у меня по-прежнему на первом месте. Пожрать я люблю, чего уж скрывать.

Спускается голубоглазка вместе с заспанным пацаном. Мне мама тоже рассказывала, что я в детстве поспать любил. Был практически идеальным ребенком, который мог вообще всю ночь напролет спать себе спокойно без всяких истерик. А уж в школу меня растолкать, когда на улице фактически еще ночь, без мощного будильника было невозможно.

Иногда я настолько выводил мать своим отказом просыпаться, что она выливала мне на голову кастрюлю воды со льдом. И вот только после этого я кое-как открывал глаза, чтобы до вечера ненавидеть весь этот мир жаворонков.

— На отца похож или на тебя? — киваю я на Давида, решив окольными путями выяснить хоть что-то про мужа Аленки.

Глава 11

— Когда родился — был моей копией. Сейчас уже все больше начинают пробиваться гены Ратмира, — отвечает Алена, поправив у сына сползшую на глаза челку.

— Ратмира?

— Это отец Давида.

Совпадение или судьба? Если учесть, что во второе я не особо верю… Да мало ли в мире Ратмиров? Это совсем не обязательно Асаев, он же не запатентовал это имя.

— Смесь в бутылочке, голубоглазка. А мне надо отойти позвонить. Вот он, единственный минус своего дела — отсутствие выходных.

Алена не видит подвоха в моих словах и просто кивает, а я тем временем на всякий случай, если вдруг голубоглазка любит подслушивать, выхожу во двор и набираю одного своего знакомого умельца.

У парня мозги — просто высший класс. Может накопать что угодно и про кого угодно. Действует, конечно, не совсем легально, но кто из нас на сто процентов законопослушный гражданин?

— Как жизнь, Клайд?

Честно признаться, я даже не знаю, как его зовут по-настоящему. Да меня и не особо этот вопрос интересует. Работает парень исправно, а уж Ваня он, Петя или Клайд — его личное дело.

— Работаю.

— На пенсию еще не накопил?

— Я в процессе. У меня тут проект один завис, что хотел?

Не удивлюсь, если в данный момент он взламывает какую-то новую базу.

— Человечка надо одного пробить. Вне очереди.

— Если тебе так срочно — по двойному тарифу. Не обессудь.

— Заметано. Сейчас скину все данные, которыми владею. Срочно, Клайд.

— Да понял я, не кипишуй. Но сначала деньги.

Я усмехаюсь и сбрасываю звонок. Перевожу Клайду привычную двойную таксу, а следом в сообщении всю информацию, которою помню про Асаева. Фото Ратмира нахожу в интернете, все-таки персона он известная, Асаев владеет сетью отелей по всему миру. И это только первая строка поиска, наверняка бизнес у него не один.

Когда я снова вхожу на кухню, перед моими глазами разворачивается умилительная картинка, от которой губы как-то сами ползут в тупейшую улыбку.

Аленка развлекает пацаненка своими волосами, а тот с истинным врожденным упорством тянет руки к тарелке блинов на столе.

— Мне кажется, он не особо хочет есть эту разведенную дрянь. Знаешь, я его очень хорошо понимаю. Тут такие запахи витают, что удержаться сложно.

— Ему пока нельзя такое. Приятного аппетита, — щеки у Алены опять наливаются румянцем, и это наталкивает меня на определенную мысль.

А ее муж вообще делал ей комплименты? Ну, не знаю, хоть какие-нибудь? Просто она смущается от банальной похвалы ее кулинарных способностей, и это вообще-то, если так подумать, довольно грустно.

— Там карамель в сотейнике, я не успела ее перелить в чашку. На случай, если вы любите сладкое.

— Я вообще все люблю, Ален. И соленое, и сладкое, и острое. Блинчики твои я уже продегустировал, уверен, все остальное будет не хуже, — снимаю с плиты кастрюлю, которую голубоглазка как-то причудливо обозвала, и переливаю все содержимое в глубокую тарелку.

Определенно теперь нельзя отлынивать от тренировок.

С холодильника я снимаю магнитный блокнот и кладу его перед голубоглазкой. Надо будет съездить в город сегодня и нормально закупиться хотя бы на первое время.

— Напиши, что тебе может понадобиться. И Давиду. Не стесняйся, Ален, один поход по магазинам меня не разорит. И давай уже как-то на «ты», а то я реально почувствую себя дряхлым стариком.

— Хорошо, — задумчиво кивает голубоглазка.

Пока я продолжаю набивать желудок домашним, она набрасывает что-то в список и протягивает блокнот мне. Я даже не вчитываюсь. Увидев каких-то несчастных четыре пункта, сдвигаю брови к переносице и возвращаю Аленке эту писульку.

— Упрямая девочка. Сын точно многое от тебя взял. Напряги воображение и постарайся продлить список хотя бы до десяти позиций. И размеры мне свои напиши.

— А это зачем?

— Ну, мне естественно льстит, что такой милой девушке нравится ходить в моих шмотках, но будет лучше тебе иметь хотя бы что-то свое. Если с футболкой мы как-то сможем определиться, то вот в моих трусах и обуви ты точно утонешь. У тебя какой? Тридцать седьмой, восьмой, максимум? А у меня сорок четвертый. Вылетишь носом вперед из кроссовок, не успев и шага сделать.

Я вижу, что Алена снова хочет возразить, поэтому быстро перебиваю ее:

— Ты знаешь, сколько стоят услуги личного повара? Приличные деньги, Ален. Особенно с проживанием. Так что угомонись уже и перестань спорить.

— С проживанием?.. — голубоглазка цепляется за эти мои слова.

— А ты как думала? Давай честно, тебе есть куда пойти? Я думаю, что нет. Иначе ты бы ночью не колыхалась по ветру на практически пустой трассе. Вроде я к тебе грязно не домогаюсь, делать это не планирую. У тебя сейчас безвыходная ситуация, и я протягиваю тебе руку помощи. Просто руку, Ален, а не то, что находится у меня пониже плеч.