Спорим, моя?

Глава 42

На средине дороги я забываю и о Журавском, и о телефонных звонках. Колючее чувство тревожности заменяет приятное ощущение легкой дрожи. Я знаю, почему чувствую это, точно уверена.

Несмотря на то, что именинник порывался забрать меня лично, я убедила его, что отлично доберусь сама. Он должен встречать гостей и вообще…

Такси подъезжает к высотке, а Макар уже ждет меня у подъезда, хотя я написала ему, когда только отъезжала от дома. Выхожу из машины, Ветров идет мне на встречу и когда мы оказываемся рядом без промедления впивается в губы. Мне нравится эта наша традиция, поэтому обвиваю его шею руками и без промедления отвечаю. Искренне, не сдерживаясь. Прижимаясь ближе и чувствуя, как его руки притягивают и прижимают так, что, между нами не остается ни сантиметра свободного пространства.

— С Днем рождения! — прямо в губы, получается немного хрипло и мне приходиться прокашляться.

— Спасибо, моя Риша. Я так рад, что ты приехала.

Мы входим в недавно отстроенную многоэтажку, проходим мимо скучающего охранника и когда оказываемся на семнадцатом этаже лифт открывается, чтобы выпустить нас. Несколько поворотов ключом и мы уже в квартире. Светлой, просторной, двухъярусной, со вкусом обставленной огромной квартире. Даже отсюда мне видна лестница. Интересно, что там?

— А где все? — поворачиваюсь и во все глаза смотрю на именинника после того, как он помог мне раздеться.

— Все? — непонимающе хмурится он.

Мы не обсуждали с Макаром его празднование, однако мне казалось само собой разумеющимся, что соберется не маленькая такая толпа и День рождения пройдет в сопровождении громких тостов, громыхающей музыки и остальных атрибутов вечеринок.

— Да, я думала, придет пол универа, а остальных просто не впустят, — отвечаю с ухмылкой.

— Они все здесь лишние, Арина, — Макар вдруг становится серьезным, — они не моя семья, не участники моей жизни. Наблюдатели, которым просто хочется потусить с популярным парнем. В начале это, конечно, прикольно, но быстро надоедает. А когда появляется жизнь помимо универа, и ты вылазишь из этого вакуума, то и вовсе начинает тошнить. Ты — мое настоящее и я не хочу, чтобы на это что-то повлияло, — он подходит ближе, не сводя с меня задумчивого взгляда.

— Что на это может повлиять, Макар? Ты сказал все, что считал нужным и я верю тебе. Ничего не случиться, если часть твоих тайн я узнаю, когда ты все решишь, — не хочу говорить на серьезные темы. Ну правда, праздник сегодня или нет?! — и вообще, сколько можно держать гостью на пороге? — нарочито деловитым тоном говорю я и именинник, наконец, улыбается.

— Невероятная, — говорит тихо, когда за руку ведет меня вглубь квартиры.

Передо мной стол, сервированный на двоих. Но еды очень много.

— Даже я все не съем! — хохочу, припоминая, как уминала долму.

— Не переживай, пытать едой не буду, — шепчет на ушко, а потом прикусывает мочку. Ойкаю, оборачиваясь и чмокаю его щеку.

Разговор глупый, но нам ведь не обязательно постоянно говорить о важном. Об этом иногда приятно молчать, перекидываясь вот такими фразочками.

Мы сидим друг напротив друга, и я убеждаюсь насколько мне приятно быть тут, рядом с ним только вдвоем. Макар отрывается от моих глаз, разливая шампанское по бокалам.

— За тебя, — беру слово, — Как же хорошо, что ты тогда был настолько убедителен и я все-таки пошла с тобой на свидание и узнала тебя получше. Макар, ты такой прекрасный!

— Арина, — он хмурится, опускает голову и качает ею в стороны, — я должен сказать…

— Нет, Макар. Сначала я, пожалуйста, — пытаюсь звучать как можно мягче. Это сложно, потому что я немного волнуюсь. Пишите дату, Арина Туманова волнуется! — Я полюбила тебя, Ветров просто за то, что ты есть. Мне не важно, какие там тайны ты хранишь и говорить об этом сегодня не хочу. Давай просто праздновать? Я люблю твою улыбку, нелепые шутки, смех, ухмылку и я очень хочу, чтобы свои двадцать четыре ты встретил весело! За тебя!

Совсем не долго меня мучает чувство, что возможно, мне нужно было выслушать Макара, но когда он расслабляется, успокаиваюсь. Я пробую блюда, заказанные из ресторана, пока мы перепрыгиваем с темы на тему. Оборачиваюсь на огромные часы, представляющие собой две огромные стрелки и цифры, закрепленные прямо на стене и нахожу, что время уже перевалило за двенадцать.

—Это от родителей, — передаю ему пакет, который поставила на соседний стул, — Папа просил передать, что у каждого мужчины должны быть первые часы и они с мамой будут рады, если эти часы тебе понравятся.

— Ого! — его брови удивленно приподымаются, когда Макар достает подарок из коробки.

Я обхожу стол, и оказавшись рядом помогаю застегнуть ремешок на левой руке.

— Спасибо. Когда они поздравляли меня, сказали, что передали подарок, но я не ожидал… — немного растерянно произносит он, — Твои родители любят символизм, — ухмыляется он, обнимая меня за талию.

— Смотрятся очень круто, — имею в виду подарок, и немного смущаюсь, потому что сейчас, когда он усаживает меня на колени я оказываюсь слишком близко.

Интимнее момента между нами не было… Пока…

— Всегда было интересно, что за фото в кулоне?

Я машинально касаюсь рукой сердечка, висящего на моей шее и расстегнув цепочку, открываю украшение, передав его Макару.

На одной половине наше семейное фото, а на другой мы с Макаром. То самое свидание на крыше. Мы уже собирались уходить, когда мне захотелось сделать фотографию на память о важном дне. Именно тогда между нами появилась откровенность и исчезла отчужденность и наигранность. Будто маски слетели. Я не выложила его в инстаграм с высокопарной подписью, не хвастала одногруппницам между парами, я распечатала его и бережно носила на шее, храня и лелея момент. Изредка открывая и вспоминая, но навсегда сохранив момент. Печатные фотографии хранят в себе что-то совершенно иное. Что-то, что отличается от цифровых вариантов.

Он смотрит долго. Я не могу разобрать его взгляд и поэтому чувствую смятение. Он ведь должен быть счастлив, разве нет? Но все проходит, когда его лицо озаряется искренней мальчишеской улыбкой. Он аккуратно закрывает сердце, на миг сжимая в руке и бережно застегивает его на моей шее.

— Я люблю тебя, моя Риша, — впервые признается он.

А у меня на глаза наворачиваются слезы. Счастлива! Как же я счастлива с ним!

— Я люблю тебя, мой Макар.

А потом нас не существует порознь. Близость туманит разум и выветривает остатки неуверенности. Туман и Ветер слились воедино, сопутствуя нам в близости, запрещая сомневаться. Но сомнений и нет больше. Я хотела, знала, что случится, была готова и мечтала об этом именно с ним. С моим Макаром Ветровым.

Поцелуи становятся интимнее, а тела ближе. Его рука зарыта в моих волосах, а другая с силой сжимает талию. Я же, огладив крепкие руки, поднимаюсь к плечам и спускаюсь исследовать скрытую под футболкой спину. Он переходит на шею, попутно покусывая подбородок и когда его губы обжигают ключицу я, вскрикнув, сжимаю ткань его одежды, а затем, нырнув под нее руками царапаю, ощутив на чувствительной коже укус.

— Останови меня, Риша… Сейчас… — рычит он с силой отрываясь.

Проводит носом по шее. Там, где секундой ранее я чувствовала губы, сейчас учащенные выдохи, а мне до боли нужно, чтобы он продолжил. Кажется, я просто умру, если он остановится. Если…

Затуманенным взглядом он смотрит на меня, облизывает губы, а мне хочется, чтобы…

— Макар, пожалуйста… Я твоя…

— Риша… — снова с рыком. Сейчас он совсем другой. Есть в нем что-то первобытное.

— Я так хочу…

И тормозов как не бывало. Он дергает меня наверх и я, охнув, подчиняюсь. Прижав к стене, снова впивается в губы обжигающим поцелуем, а мне мало, очень-очень мало. И как эта стена так близко оказалась? Она же была далеко…

— Люблю тебя, люблю… — шепчет и это кружит голову еще больше.

Останавливается, упираясь в стену руками и смотрит на меня. Во взгляде плещется восхищение, упоение и то, в чем он признался — любовь. Протягивает руку, нежно касается щеки, большой палец оказавшись на губах, немного оттягивает нижнюю.

— Прекрасная моя…

Прикрываю веки и лащусь как кошка. Я доверяю ему и абсолютно не хочу ничего контролировать. Эта минута промедления оставляет позади сумасшествие, пропустив вперед иступленную нежность, которой я так грезила…

Не отрывая взгляда, Макар проходится руками от груди до бедер, чтобы потянуть вверх мое невовремя ставшее слишком длинным платье. Миг. И оно лежит на полу, а я облачена в сопровождение его подарку.

То самое, которое мы выбирали с Таей и то самое, в которое я с первого взгляда влюбилась. Комплект цвета драгоценного камня гиацинта. Тонкие шлейки, находящиеся чуть выше велюрового бюстье и трусики танга с такими же завораживающими деталями.

Голубые глаза напротив вспыхивают явным желанием. Мне нравится, как он смотрит.

— Совершенная… — шепчет, а я, хоть и смущена, но ощущаю себя именно такой, какой он меня описывает. Совершенной.

Подхватив на руки так неожиданно, что я вскрикиваю, Макар несет меня вверх по лестнице. В свою спальню.

Свет выключен, лишь шторы блек-аут не захлопнуты полностью, даруя нам двоим немного света от утопающего в огнях города.

Он кладет меня на постель, и я в ожидании вытягиваюсь протягивая к любимому руки. Макар опускается сверху. Проводит длинными пальцами по шее, минуя тонкие шлейки, опускает ладонь на живот и ниже…

— Ах… — вырывается громкое и по телу бегут мурашки.

Он целует губы, и следует по тому же пути, где путешествовали пальцы. Страсть пленила не только мой рассудок, он упивается мной. Поцелуи вдоль тела влажные и горячие, дыхание громкое и тяжелое, а наши движения такие нетерпеливые. Я зарываюсь пальчиками в волосы и тяну до мужского рыка. Макар заводит за мою спину руку, щелкая замочком и когда верх комплекта летит в сторону, я замираю, открыв глаза и полностью прочувствовав момент. Сейчас. Это понимание немного отрезвляет, но его губы на моем теле снова погружают в нирвану.

— Макар, — зову довольно громко, но так мне лишь кажется. На деле выходит тихо и скомкано, на выдохе… И мне приходиться повторить немного громче.

— Да, моя Риша?

Он отрывает губы от моего плоского живота, поцелуями поднимается выше, чтобы снова накрыть губами мои...

— Я… хотела сказать…

— Если ты передумала, я остановлюсь… — успокаивает, убирая с лица разметавшиеся волосы.

— Нет-нет, просто… Я никогда не… Ни с кем… — его брови хмурятся и это выражение лица очень разнится с поведением тела, — Ты первый, Макар… — произношу наконец то, что так долго хотела сказать.

— Риша… — голос сиплый, взгляд острый, а дыхание останавливается. Он резко шумно выдыхает, а его левая рука, упирающаяся в матрас рядом с моей головой с силой комкает ткань. Эта новость обрадовала его или огорчила? — Я люблю тебя, моя любимая. Люблю. Только ты, слышишь? Это все по-настоящему. Запомни, моя любимая девочка. Только ты. Моя… Моя…

— Я люблю тебя, Макар. Я так тебя люблю…