Средиземье Четвёртой эпохи

Мы вынырнули из Запретного озера, которое находится в Эннет Аннун – я сразу это почувствовал, всем своим сердцем. Надеюсь, мы не на прицеле Фарамира с Анборном? Прошло уже столько лет после Войны Кольца, но мало ли…

– Голову даю на отсечение, что мы – в Средиземье; в северо-западной его части (если быть точнее, где-то на востоке Гондора). – Заявил я.

Поворачивая голову направо, я ожидал увидеть на своём плече уже кого угодно: хомяк был, лемур был, бурундук был, сфинкс был, ибис был… Кто на сей раз мой попутчик?

Кажется, моему Маленькому Злу понравилось быть птицей: теперь это был чёрный дрозд; весь такой важный, хоть и маленький.

– Постреляют, как уток; как пить дать, постреляют. – Прочирикал дрозд. – Если мы действительно на том самом месте, где лучники Фарамира чуть не пристрелили Голлума. Только уверен ли ты, что мы именно в Арде?

– А где же ещё? – Без всякого сомнения, с полной уверенностью в голосе сказал я. – Посмотри, какая красота, какая природа! Такое возможно только в Средиземье…

Я шёл, бежал чуть ли не вприпрыжку: уж здесь-то точно рай! Не может быть, чтобы и тут всё пошло насмарку.

Когда нас (вполне закономерно) поймали и доставили куда надо, я знал, что бояться мне нечего; не о чем переживать, когда ты понимаешь, ощущаешь, осознаёшь, что пришёл с миром. Я настроился на то, что недоразумение быстро выветрится, поскольку приволокли нас в Минас-Тирит.

Этот белокаменный город ничуть не изменился: я застал его уже отстроенным (словно и не было никакого Гронда). Многоярусная крепость, великая твердыня дунэдайн стояла всё так же незыблемо, возвышаясь над всей округой. И Белое Древо цвело, приковывая к себе взоры окружающих.

Нас, пленных (вначале мокрых, сырых – а ныне пыльных и грязных) удостоили великой чести: меня и мою птицу под конвоем довели до тронного зала, где восседал король.

Боже, какой вид! Я крутил-вертел своей шеей, как дикарь, не в силах оторваться от того, что было перед моими глазами. Одно дело, когда ты читаешь книгу; другое, когда смотришь экранизацию этой гениальной трилогии – и совсем уж третье, когда рассматриваешь всё это в режиме реального времени, по-настоящему, здесь и сейчас.

На троне восседал высокий, седой, но ещё крепкий человек; взгляд его был мудр, а руки – сильны. Я не увидел в нём ни надменности, ни горделивого взгляда, ни напыщенности, ни пафоса, ни особой королевской важности; ничего такого, что обычно применимо к стереотипным королям.

– Арагорн! – Вскрикнул я от радости; я был приятно удивлён. Как же иначе? Только Арагорн в моём понимании, в моём сознании являлся человеком, наиболее достойным королевского трона. Он как никто другой достоин короны.

Стража переглянулась между собой и пожала плечами.

Сидящий на троне аж привстал от неожиданности, но быстро подавил в себе всю излишнюю эмоциональность.

– Меня зовут Элессар. – Спокойно вымолвил он без тени крутости и блата. – Волею Единого я владыка этих земель. Откуда ты знаешь обо мне, о чужеземец? Ведь, судя по твоей одёже и выправке, ты явно не из Кханда, не из Харада и не из истерлингов. С добром ли ты пожаловал в Воссоединённое королевство?

Я не помню, что я промямлил в ответ, но я точно знаю, что я попытался объяснить, что Гондор не та страна, к которой я питаю ненависть, зависть, зло и неуважение.

– Знаешь ли ты, какой проступок совершил? – Немного смягчившись, спросил меня король.

Я молчал, потупив взор; я смотрел в пол.

– Тебя и птицу твою изловили в водоёме, который является заповедным местом не только для Гондора, но и для всех земель, свободных от зла.

– Я из будущего, мой король. – Честно ответил я. – На самом деле я не человек: на мне заклятье, я всего лишь лягушонок. Водоёмы служат для меня порталами в иные миры. И вот, по счастливой случайности я забрёл сюда. А тот, кто сидит сейчас на моём правом плече в образе птицы – это сущность, которая является духом; она дана мне в напарники не по прихоти моей, но по воле заколдовавших меня. Я не прошу прибегнуть к эльфийской магии, дабы развеять чары (потому что так сейчас надо), но я прошу немного погостить здесь – ведь я ищу рай. Возможно, я всё-таки его разыскал…

– Не верить тебе у меня оснований нет. – Изрёк Элессар. – Что ж, отпустите его; да будет он гостем моим в городе моём и королевстве моём!

Долго описывать прекрасные пейзажи Средиземья; я просто ходил и наслаждался каждой минутой своего пребывания здесь.

Я так мечтал увидеть эльфов! Но все они уплыли поголовно: Элронд со своим народом, Леголас со своим народом; не бродит больше по долам владычица лесная, прекраснейшая дева Галадриэль. Даже Кирдан (единственный бородатый эльф) покинул эти края, уплыв на последнем корабле из Серебристых Гаваней. Я знал обо всём этом, но помнил, что супругой Элессара являлась дочь полу-эльфа Элронда, чьё имя – Арвен.

«Хоть одним глазком взглянуть на Арвен!», взмолился я однажды про себя. «Хоть в малое оконце, хоть на миг».

В мудрости своей великой Элессар прекрасно понимал, что я и Маленькое Зло не можем представлять опасности, угрозы. За иным он наблюдал бы в палантир иль выслал бы соглядатаев (ведь сам же он из следопытов). Он раскусил все помыслы, стремления мои, и ведал, что человек я искренний и честный. Вскоре он призвал меня к себе на трапезу… И вот, за одним столом со мной его жена, цветочек Арвен! И я уставился во все глаза, и руку целовать хотел; но не осмелился бы я на столь дерзновенный шаг.

Арвен, будучи несравненной красавицей, оказалась удивительно похожей на Лив Тайлер (точнее, та была её внешней копией). Милые эльфийские ушки, добрый взгляд, утончённые черты благородного лица…

На Арвен было лиловое платье, которое лишь дополняло весь её прекрасный облик. Последняя эльфийка Средиземья, принёсшая себя в жертву ради любви к земному, смертному мужу, отказавшаяся от дара вечной жизни… М-да, это нужно иметь стойкий, сильный, упрямый характер – и она, вне всякого сомнения, им обладала. Арвен всё время молчала, и ни разу не улыбнулась – но не потому, что нечего ей было вслух сказать, или тяготило её что-то: просто эта величайшая из женщин была вся в своих думах. Она была очень элегантна, восхитительна, красива; именно такой я её себе и представлял. Она совсем не постарела (впрочем, как и Элессар, у которого лишь волосы стали седыми).

Сына их, наследника престола я не увидел – предположу, что он на каких-нибудь учениях либо сидит в библиотеке да грызёт гранит науки.

«Большой уже, наверное», подумал я. «Подрос. Вот только на маму или на папу больше похож? Интересно же».

Детей я, как я известно, не любил; но в те времена их воспитывали иначе – наверняка они были более послушными, более воспитанными, более усидчивыми. Тем более, имея такую мать, как Арвен… Было бы грех провиниться (а даже если так, наказание от неё было бы настолько справедливым, что запомнилось бы на всю жизнь, как великий урок).

Но в Средиземье была женщина, которая не уступала Арвен ни в мудрости, ни в силе, ни в красоте, ни в доброте – всенепременно я желал увидеть Эовин, и я получил то, что хотел: чуть позднее к трапезе присоединились Фарамир и его златовласая красотка. Я так понял, они дружат семьями: ну да, как же иначе? Фарамир – владыка Итилиэна; тут же рукой подать. Кажется, они гостили во дворце Минас-Тирита, ибо вышли на террасу к нам прямо оттуда.

Мы встали, и поприветствовали друг друга; Элессар представил меня своим гостям.

Доев, мы уже просто о чём-то непринуждённо щебетали, будто я их лучший друг и верноподданный.

– Я думал, что меня ты встретишь! – Попытался я пошутить, обращаясь к Фарамиру. – Так и воображал тебя в капюшоне и с колчаном стрел за спиной.

И мы все дружно, звонко рассмеялись (включая Арвен, и это был первый её смех за сегодня – я уже волновался, что не увижу её улыбающейся).

– А где Эомер? Как он? В добром ли здравии? – Спросил вдруг я, и понял, что вопрос мой пришёлся не по сердцу, не ко двору.

«Как вообще Рохан поживает? Столь же прекрасен Медусельд в Эдорасе? А Хорнбург?», вертелось у меня на языке – да, я бы забросал их своими вопросами.

Я уже грешным делом подумал, вдруг, что недоброе приключилось (а то и вовсе нет больше с нами Эомера), но Элессар сделал свой характерный жест ладонью (означающий нечто вроде «всё в порядке»), и молвил: