Глава I

Сашка бежал по каменистому склону вниз, не обращая внимания на отпрыгивающих в разные стороны ящериц. Он знал, что должен успеть добраться до кустарника раньше, чем преследователи появятся на вершине горы. Оставалось уже немного. Лишь бы не упасть. На огромной скорости он промчался через редкие заросли и вдруг обнаружил, что в двух шагах перед ним гора обрывается и он, не сумев остановиться, уже летит в пропасть. Земля далеко внизу казалась мягкой зеленой лужайкой, и, раскинув руки как крылья, он стал планировать. Воздух плотной ватной подушкой поддерживал его снизу, но земля неумолимо приближалась. Сашка, испугавшись, закувыркался в потоке, но, вспомнив, что внизу среди зелени синело маленькое зеркальце воды, раскинул вновь руки и устремился туда, где его ждало спасение.

Небольшая лужица росла в размерах и превратилась в огромное голубое озеро. Уже подлетая к блистающей на солнце поверхности воды, он вместо страха ощутил восторг, который возникал где-то в солнечном сплетении и волнами расходился по всему телу. Он зажмурился, чтобы продлить это чувство, грозящее пропасть при столкновении с водой, но удара все не было. Приоткрыв немного глаза, он обнаружил, что скользит над самой поверхностью озера и, делая внутреннее усилие, может даже подниматься еще выше.

Берег был уже рядом. Оставалось только красиво приземлиться рядом с огромной скалой, как вдруг воздух разорвала очередь из крупнокалиберного пулемета. «Та-та-та-та-та-та-та», — било где-то совсем рядом. Сашка замахал руками, пытаясь удержаться в воздухе и… проснулся. Левой рукой он заехал по стене, а правой ухватился за простыню. «Та-та-та», — неслось из открытого окна. Во дворе работал отбойный молоток.

Все стихло. Сашка сладко потянулся. По потолку перемещались зыбкие очертания растущих на балконе цветов. По стенам комнаты разбежались вьющиеся растения, выползающие, казалось, из двух больших аквариумов. Вокруг было чисто и спокойно. Если б так каждый день! Везет же Профи.

Сашка вдруг вспомнил сразу все события вчерашнего дня. Начиная с того момента, как он пел в электричке и встретил там Тоника. Как они вдвоем смогли победить четверых и потом ночью пробирались на чужую дачу. Как встретили волка и бандитов. Как из квартиры Профи он перелез на балкон Тоника и попал в лапы к бандитам. Как его отвезли в «Мерседесе» на дачу, где уже прятали мать Тоника. Как они оттуда сбежали и оторвались от погони на водных мотоциклах. Как они все на острове спасали Тоника и потом на «Мерседесе» возвращались домой, оставив бандитов с носом. Как ели огромный торт и пылающее мороженое. Да, денек был что надо![1]

Скрипнула дверь, и на пороге появился улыбающийся Профи.

— Вставайте, сэр, — торжественно провозгласил он, — нас ждут великие дела.

— Дела? — позевывая, удивился Сашка. — А я думал, что мы вчера все переделали.

— Чтобы все переделать и десятка жизней не хватит, — засмеялся Профи. — Но мы с тобой начнем с зарядки.

— Вот ты и начинай, а я посмотрю, — заявил Сашка, усаживаясь в кровати.

— Какой ты хитренький, — удивился Профи. — Ну что ж, тогда ты останешься без завтрака.

— А что у нас на завтрак? — заинтересовался Сашка.

— Мюсли с молоком, — интригующим голосом произнес Профи.

— Бр-р, — поморщился Сашка. — Это что-то скользкое и противное?

— Совсем наоборот. Это хрустящее и очень вкусное. С орешками, изюмом и шоколадом. Да что я тебя уговариваю, не хочешь, ну и не надо. Один все съем.

— Ну ладно, ладно, — заторопился Сашка, слезая с кровати, — от зарядки еще никто не умирал.

— Он подскочил к шторам и стал жалить их ударами, как его учил Тоник.

— Что ты делаешь? — схватился за голову Профи.

— Зарядку, — остановился в недоумении Сашка.

— Кто же с утра так резко двигается?

— Кто, кто, — передразнил его Сашка. — Дед Пыхто.

— Смотри на меня, — серьезным голосом сказал Профи, выходя на середину комнаты, — и делай то же самое.

Он поднял руки вверх, потянулся всем телом и широко зевнул. Сашка не смог удержаться от смеха.

— А чего ты так рот широко открываешь?

— Потому что каждое упражнение нужно делать на зевке. Потянулся как следует вверх и зевнул. Потянулся вперед и зевнул. Потянулся влево и зевнул. Ну и так далее.

— Только смотри челюсть не выверни.

Сашка старательно проделал вслед за Профи весь цикл потягиваний с зевками, пока тот не остановился.

— И все? — спросил Сашка.

— А тебя охватило чувство небывалого подъема, заставляющее вибрировать и радоваться жизни каждую клеточку твоего организма? — процитировал Профи неведомого автора.

— Охватило. Как только я проснулся, — сказал Сашка и побежал в ванную.

Когда он вернулся в комнату, то застал Профи посреди дверного проема. Тот, пыхтя, пытался раздвинуть его руками.

— С тобой все нормально? — спросил Сашка, осторожно заглядывая ему в лицо.

— Ты можешь проделать то же самое, если тебе мало просто зарядки и ты хочешь нарастить мышечную массу. Не нужно спортивных снарядов, достаточно стены или дверного косяка. Ровно одну секунду ты должен изо всех сил пытаться сдвинуть его с места. В разных направлениях, понятно?

— Сам, что ли, придумал?

— Один человек сидел в тюрьме и придумал. Его забрали щуплым и невзрачным доходягой, а через год из одиночной камеры вышел мощный атлет.

— Тоже бандит какой-то?

— Нет, политический.

— Ну, когда это было. А ты что-то не очень похож на мощного атлета, — скептически оглядел он Профи.

— Ладно, пойдем завтракать, — махнул тот рукой.

Он насыпал в тарелки хрустящие хлопья и, заливая их молоком, сказал:

— Понимаешь, знать — это одно, а делать — совсем другое. У меня это не всегда сходится.

— А откуда ты все это знаешь? — не удержался от вопроса Сашка.

— Книжки надо читать, — снисходительно сказал Профи.

— А где твой отец?

— А он еще утром на работу ушел.

— Везет тебе, мама на гастролях, папа на работе, делаешь, что хочешь.

— А ты в интернате разве делаешь не что хочешь?

— Сравнил, — едва не обиделся Сашка. — Там расписание. Всякой ерундой приходится заниматься. Как все, так и ты. Скучища. Нет, я уж лучше буду петь по электричкам.

— А не боишься встретить своих бывших «хозяев»?

— Кто? Я?! — возмутился Сашка. — Да я уже начал кунг-фу заниматься. Мне Тоник приемы показал. А пока я и в метро петь могу. Встану где-нибудь в переходе, часа два попою, мне на неделю денег хватит.

— А жить где будешь?

— А, — махнул рукой Сашка, — найду что-нибудь.

— Вам звонят, — послышался от двери мелодичный электронный женский голос.

— Пойду открою, — вылез из-за стола Профи и побежал к двери.

— Ну, здравствуй, герой, здравствуй, — послышался через минуту бодрый голос Василия Петровича, — а где же у нас самый главный борец с бандитизмом?

Он остановился на пороге кухни, улыбаясь, а сбоку выглянули Тоник с Алисой.

— Привет из солнечной Греции, — хором сказали они.

— Дядя Вася, Тоник, Алиса! — радостно завопил Сашка. — А я уже успел по вас соскучиться.

— А в Грецию ехать отказался, — с досадой сказал Профи.

— Кто отказался? Я? — опять возмутился Сашка.

— А кто же? Сам сказал, что не хочешь возвращаться в интернат.

— Ну и что?

— А то, что у тебя все документы в интернате. А без них тебя никто в Грецию не пустит.

— Это правда, дядя Вася? Он не врет?

— Правда, — со вздохом сказал Василий Петрович, усаживаясь на стул. — Сам посуди, кто же тебя через границу пропустит, если неизвестно, кто ты такой. А вдруг ты опаснейший террорист и тебя давно разыскивает ИНТЕРПОЛ.

— Вот это да, — присвистнул Тоник, и все рассмеялись, представив Сашку, увешанного с ног до головы оружием.

— Не поеду я в детдом, — решительно сказал Сашка, — пусть они мне так документы дадут.

— Не дадут, — Петрович встал со стула и подошел к окну, — в том-то и вся штука. Их же оформлять нужно будет не один день, а если ты не вернешься, то они вообще откажутся тобой заниматься.

Сашка молчал, сосредоточенно гоняя ложкой по тарелке последнюю изюминку. Тогда решил попробовать его уговорить Тоник, ведь они же вчера побратались.

— Слушай, ты мне брат или портянка? — попытался пошутить он, но Сашка взглянул на него такими глазами, что Тоник поперхнулся.

Алиса, спасая положение, подошла к Сашке и, положив ему руки на плечи, нежно замурлыкала:

— Мой дорогой Базилио, не обижайся на этого Буратино, его же из деревяшки сделали. Подумай лучше о своей Алисе, ведь я же без тебя в Греции пропаду, — и она прижалась к нему на мгновение щекой.

Сашка неожиданно улыбнулся и, грубовато отстраняя Алису, встал.

— Ладно, ладно, поехали. Только быстрее, пока я не передумал.

— А чай? — спохватился Профи. — Я же его только что заварил, с травами.

— Я куплю всем мороженое, — обрадовался Петрович, — и у меня в машине есть чудесный свежий квас.

Они мчались в «СААБе» Петровича, стараясь веселыми шутками поддерживать у Сашки хорошее настроение, но он то смеялся невпопад, то внезапно погружался в мрачное раздумье.

— Прощайтесь, — сказал Петрович, остановив машину у пятиэтажного кирпичного здания дореволюционной постройки.

— А зачем нам прощаться, — возразила Алиса, — мы же будем к нему каждый день в гости приезжать, правда, мальчики?

— Конечно, — подтвердил Тоник, а Профи протянул ему маленький фонарик, замаскированный под авторучку.

— Вот, возьми от меня в подарок, пригодится.

— Спасибо, — вздохнул Сашка. — Пока.

Он пожал друзьям руки и независимо пошел ко входу в интернат вместе с Петровичем. Из окон второго этажа за ними во все глаза наблюдали девчонки. Они целыми днями смотрели в окна, чтобы первыми знать, кто к кому приехал, на трамвае или на маршрутке, как гости одеты, сколько у них в руках сумок. Самым высшим шиком считалось догадаться по внешнему виду о цели приезда гостей.

Сейчас они все были озадачены — на таких красивых машинах в детдом давно никто не приезжал. Тем более летом, когда большинство воспитанников разбирали по домам, а здесь оставались либо круглые сироты, либо те, у кого мать и отца лишили родительских прав. Два верхних этажа в это время обычно пустовало, а всех воспитанников делили на две группы — старшую и младшую. Девочки спали в левом крыле, а мальчики в правом.

В каждой группе оставалось по два воспитателя; в младшей Нина Васильевна, по прозвищу Нинель, и Елена Николаевна, по прозвищу Стрекоза. Хотя так их звали за глаза только в старших группах, а в младших их звали мамочками. Нину Васильевну мамой большой, а Елену Николаевну мамой маленькой. Их обоих любили, хоть они отличались друг от друга не только ростом, цветом волос, но и характером. А объединяло их одно — они могли часами петь вместе. Но чаще им приходилось этим заниматься по отдельности, убаюкивая своих воспитанников перед сном. Именно у них Сашка и научился петь.

А старшей группе не повезло. У девочек руководила Маргарита Викторовна, прозванная Кровавой Мэри за ее пристрастие пользоваться губной помадой и лаком для ногтей густого темно-красного цвета. В младших группах ее просто боялись и рассказывали про нее всякие страшные истории, а в старших у нее редкий день не проходил без конфликта с девочками.

Со старшими ребятами занимался в основном Терентий Федорович, по прозвищу Шерхебель. Он его получил на занятиях по трудовому воспитанию, когда так назвал напильник с крупными насечками. Встречи с ним больше всего и боялся Сашка. Он и сбежал из интерната только потому, что сломал сверлильный станок.

Провожаемый восхищенными взглядами девчонок, Сашка вместе с Петровичем гордо прошествовал в кабинет директора. Яков Назарыч — толстенький невысокий человек с добродушной улыбкой и живыми глазками, выскочил из-за стола к ним навстречу.

— Прокофьев! Попался! — взмахнул он полными ручками. — Я же говорил, что сколько веревочка ни вейся… что он натворил, гражданин… не знаю, как вас звать-величать.

— Василий Петрович, — солидным голосом заговорил Петрович. — Вы только не напрягайтесь, ради Бога. Он решил к вам вернуться сам, а я его доставил на место. Правда, кое-какие вопросы мне бы хотелось обсудить с вами наедине.

— Прокофьев! Свободен, — строго сказал директор. — Иди в старшую группу.

Сашка огорченно вздохнул и вышел из кабинета. Ему больше нравилось возиться с малышами, быть у них кем-то вроде вожака, чем находиться на побегушках у старших ребят.

Малыши его тоже любили. Особенно старался всегда быть рядом с Сашкой восьмилетний Стасик. Его даже называли ординарцем. Он и сейчас первым бросился к Сашке.

— У тебя папка нашелся или тебя усыновляют? Это его машина внизу стоит? — засыпал он Сашку вопросами.

Остальные малыши молча стояли рядом, обступив их плотным кольцом, а около стены собрались девчонки.

— Он хочет меня усыновить, — небрежно сказал Сашка, — да я еще пока не решил.

Подойдя к окну, он помахал рукой ребятам, стоящим около машины, и они весело замахали ему в ответ.

— А это твоя сестра? — ревниво спросили девчонки, во все глаза разглядывая Алису.

— Нет, так, знакомая, — ответил Сашка. — А вот тот, что повыше, — мой брат.

— Везет же, — пронесся по толпе малышей завистливый вздох; почти каждый из них мечтал о старшем брате, не говоря уже о папе или о маме, и каждый верил, что у него семья найдется или, в крайнем случае, обязательно возьмут к себе хорошие люди.

— Прокофьев, Саша, нашелся! Надолго ли? — раздался рядом звонкий голосок Елены Николаевны.

— Мамочка, мамочка, — бросились к ней со всех сторон малыши.

— Месяц, наверное, продержусь, — нехотя сказал Сашка. — Только меня в старшую группу определили.

— Еленочка Николаевна, — обхватил ее правую ногу Стасик, — пусть он в нашей группе останется. Ну, пожалуйста.

— Ну, пожалуйста, — хором повторили малыши, которые до сих пор помнили все истории, рассказанные им Сашкой на ночь.

— Ну что с вами сделаешь, — заулыбалась Елена Николаевна, — придется идти к Якову Назарычу. Но при одном условии, если ты мне будешь помогать приглядывать за ребятами.

— Согласен, — сказал Сашка, не раздумывая.

— Ур-ра, — бросились обнимать его малыши.

Елена Николаевна постучалась и осторожно вошла в кабинет директора. Все замолчали. По интернату из года в год ходила одна и та же история-страшилка о том, что напротив директорского стола есть люк в полу, который открывается нажатием кнопки, и что самых непослушных воспитанников директор отправляет через люк в подвал, где стоит огромная мясорубка и там же пекутся пирожки. Всегда находились очевидцы, утверждавшие, что лично знали мальчика или девочку, которые в пирожке с ливером находили ноготь своего пропавшего товарища. По-настоящему, конечно, никто не верил в эти истории, но все равно самым страшным наказанием оставался вызов в кабинет директора, а вечерами у всех сладко замирало сердце от ужаса, когда рядом кто-то сдавленным голосом пересказывал очередные подробности ночных кошмаров.

Елена Николаевна вышла из кабинета вместе с Василием Петровичем.

— Остаешься с нами, — взъерошила она Сашке волосы.

— Ур-ра! — закричали малыши, прыгая от восторга, а Василий Петрович протянул ему широкую ладонь.

— Держи пять! Недели две тебе придется здесь отсидеться, а потом я тебя заберу. Прощаться с ребятами будешь?

— Нет, — твердо сказал Сашка, — все равно они завтра приедут.

— Ну, тогда до скорого.

И Петрович направился к выходу.

Сашка проводил его взглядом, но уже через минуту забыл обо всем на свете, окруженный толпой восхищенных слушателей. А рассказать ему было что. До обеда он успел повторить историю своих приключений не меньшее пяти раз, причем с каждым последующим рассказом он вспоминал все новые и новые захватывающие подробности схваток с бандитами. И, конечно, во всех перипетиях борьбы он играл самую заметную роль.

В столовую он шел вместе со своими почитателями, охотно купаясь в неожиданно пролившихся на него потоках славы. Ребята из старшей группы обедали за соседними столами. Сашка заметил, что несколько мест оставалось незанятыми. Он повернулся к Стасику, но в этот момент все стихли. В столовую вошли опоздавшие ребята. У них были бледные и слегка помятые лица, как будто они только что выбрались из постели, и они прошли к своему столу, ни на кого не обращая внимания. Сашке это показалось странным, а Стасик, увидев его недоумевающий взгляд, прошептал ему в самое ухо:

— На них по ночам черти воду возят.

— Какие еще черти?

— Самые настоящие, с рогами и копытами.

— А ты откуда знаешь? — иронически улыбаясь, спросил Сашка.

— Это все знают, — сделал большие глаза Стасик. — Я тебе вечером все расскажу.

Глава II

Ближе к вечеру они встретились в потайном месте, о котором знали немногие избранные и уборщица тетя Даша. Она там иногда протирала пыль. Это место было в самом конце коридора, около окна, за шкафами. Два старых шкафа стояли у самого окна, вплотную, и у одного из них не было стенок. Поэтому можно было залезть на подоконник и по нему пробраться в шкаф. Единственным недостатком этого места было то, что все разговоры легко прослушивались снаружи, поэтому Стасик рассказывал почти шепотом.

— Они приходят такими на обед уже больше месяца, почти сразу после того как закончились школьные занятия. Никому ничего не говорят, но по ночам их кровати пустые. Почти всегда. Нам рассказывали. Мы их пробовали выследить, но это бесполезно. Сережка Коновалов себе чуть пол-языка не откусил, когда за ними крался. К нему сзади подобрался кто-то весь черный, лохматый и давай щекотать. Сережка побежал, закричал и споткнулся. Ему в больнице язык пришивали. Девчонки потом видели по ночам на лестнице красные рты и красные ногти, черную перчатку.

— И ты веришь в такие сказки? — насмешливо спросил Сашка.

Стасик замолчал, насупившись. Сашка, поняв, что перегнул палку, решил действовать по-другому.

— Спорим, я вам всем докажу, что никаких чертей в интернате нет?

Стасик недоверчиво смотрел на него, не зная, что ответить, а Сашка стал деловито загибать пальцы.

— Нужна нитка, полтора метра — раз, карандаш новый — два, кусок мела — три. Достанешь?

— Карандаш у меня есть, почти новый, один раз только починенный, нитку у Еленочки отмотаю, а мел сейчас разве где найдешь?

— Ладно, мел я беру на себя.

Сашка задумчиво отковырнул из-под окна кусок штукатурки и задумчиво растер его между пальцами.

— Годится. Когда стемнеет, выйдешь, как будто в сортир, а сам приходи в общую комнату, я тебя там буду ждать, понял?

Стасик согласно кивнул головой, но было заметно, как он изо всех сил пытается скрыть охвативший его страх.

— Не трусь, — ободряюще похлопал его по плечу Сашка. — Прорвемся.

От такой перспективы у Стасика едва слезы не брызнули из глаз, но, к счастью, Сашка уже полез на подоконник и ничего не заметил.

— Выйдешь через пять минут, — строго сказал он Стасику напоследок. — Для конспирации. И никому ни слова!

Елена Николаевна попросила Сашку уложить малышей спать, а сама вместе с Ниной Васильевной весело болтала в комнате отдыха воспитателей.

Пришлось до одиннадцати часов рассказывать ребятам сказки, а когда наконец со всех сторон стало доноситься сонное сопение, он осторожно выскользнул за дверь.

Пробравшись по коридору мимо комнаты воспитателей, он оказался в общей комнате, которая располагалась напротив лестничной клетки. Стеклянная дверь на ночь всегда запиралась. Так было и на этот раз. Сашка осторожно вытянул два гвоздика, державшие самое нижнее стекло, и отставил его в сторону, за деревянную кадку с огромным тропическим растением, и прислушался.

Стасика еще не было. Девчонки тоже не спали. Кто-то приглушенным голосом рассказывал очередную мрачную историю. Сашка подкрался поближе к их палате и услышал самый конец:

— И тогда черная перчатка схватила ее за горло и сказала: «Отдай мое сердце».

С этими словами рассказчица, видимо, схватила кого-то из слушательниц, потому что они с визгом разбежались по своим кроватям и стихли.

Сашка поскреб пальцами по стеклу и негромко завыл. Затем, вполне удовлетворенный произведенным впечатлением, вернулся обратно в общую комнату и залез с ногами в глубокое воспитательское кресло. Со стороны коридора его совершенно не было видно. А если кто и заметит, то можно сказать, что ходил в туалет. Остальные малыши боялись ночью выходить из палаты и для них там ставили ведро. Только сейчас Сашка оценил подвиг Стасика, который в это время, дрожа от страха, крался по коридору.

— Стасик, — тихо позвал его Сашка, — иди сюда.

— Ты где? — громким шепотом ободряя себя, спросил Стае.

Сашка выбрался из кресла и подошел к нему.

— Давай нитку и карандаш.

Стасик протянул ему два карандаша и целый моток ниток, но Сашка, взяв, сколько ему было нужно, остальное вернул Стасу.

— Жди меня здесь, — приказал он и, подойдя к двери, ведущей на лестницу, пролез через нижнее окно.

Стасик, открыв рот, смотрел, как его старший друг проходит через застекленную дверь. Затем мгновенно забрался в кресло и, затаившись, стал ждать. С лестницы не доносилось ни звука. Но вот по стене метнулся тонкий луч фонарика и через минуту появился Сашка.

— Порядок, — удовлетворенно сказал он, стряхивая с рук известковую пыль.

— Ну что, видел чертей? — не удержался от вопроса Стасик.

— Никого там нет, — пренебрежительно сплюнул Сашка. — Я ловушки для них поставил.

— Ловушки?! — изумился его смелости Стасик.

— Да нет, не совсем. Нитку я к перилам привязал, а другой конец к карандашу и поставил его к стене. Если кто-нибудь пройдет по лестнице, то нитку заденет и карандаш упадет. А известкой пол засыпал — завтра можно будет даже размер ботинок определить.

— У чертей? — опять испугался Стасик. Никаких чертей на свете не бывает, заруби себе на носу, — сердито сказал Сашка, и в это время настенные часы стали зловеще отбивать двенадцать часов ночи.

Стасик съежился в кресле. Больше всего на свете ему сейчас хотелось очутиться в своей кровати, под одеялом, потому что он твердо знал, что именно в это время и появляется всякая нечисть, но Сашка опять проскользнул к дверям и поманил его за собой.

Они спрятались за деревянной кадкой и затаились. Ждать им пришлось недолго. Откуда-то сверху донесся протяжный скрип двери, и Стасик похолодел. Сашка крепко сжал ему руку. Прошло еще несколько невыносимо длинных минут.

У Сашки затекла левая нога, и он решил переменить позу. Устроившись поудобнее, он услышал короткий всхлип Стасика и поднял голову. Над лестницей прямо на них плыли три горящих зубастых рта. От неожиданности он выпустил руку Стасика и тут же услышал, как быстро-быстро зашлепали по полу босые ноги по направлению к палате. Теперь Сашка остался наедине с призраками. Ноги у него стали как ватные, и он при всем желании не смог бы сдвинуться с места и только тупо смотрел на приближающихся к нему привидений.

И в этот момент случилось непредвиденное: одно из привидений качнулось в воздухе и исчезло, вслед за чем раздался вскрик и негромкое ругательство.

К Сашке сразу вернулась способность соображать. Он понял, что привидение наткнулось на его нитку, а значит, никакое оно не привидение. Теперь он уже ясно различал четыре тени, две из которых старательно пыхали тлеющими во рту угольками. И тут он вспомнил, как сам в темноте пугал девчонок, зажав между зубами тлеющий кусок скорлупы от грецкого ореха. Попался на такой прием! Разоблаченные и уже не страшные привидения медленно прошли почти рядом с ним и растворились во мраке нижнего этажа.

Куда же они направлялись? Сашка решительно полез через окно, но в это время до него донесся сверху звук тяжелых размеренных шагов.

Ему опять стало не по себе, и, вспомнив про насмерть перепуганного Стасика, он решил сначала вернуться в палату и успокоить малыша, а потом продолжить свое расследование.

Стасик, конечно, еще не спал. Он сидел на кровати, укрывшись одеялом, и широко открытыми глазами смотрел на Сашку, как на пришельца с того света.

Сашка решил его сразу успокоить веселой шуткой.

— Ты чего здесь сидишь? А меня за тобой послали.

— Кто? — шепотом спросил Стасик.

— Ну, эти, с хвостами, как их там? Нам говорят, как раз еще одного водовоза не хватает.

— Я не пойду.

И Стасик залез с головой под одеяло.

— Да ладно, вылезай, шучу я, — спохватился Сашка. — Не было там никаких чертей.

— Да, не было, — высунул нос из-под одеяла Стасик, — я их своими глазами видел.

— А хочешь, я тебе сейчас точно такое же привидение сооружу, не отличишь от тех?

— Нет, — решительно сказал Стае и опять скрылся под одеялом.

— Дурачок, это же были ребята из старшей группы. Они горящую скорлупу от грецкого ореха в зубах держали. Хочешь, сам так попробуешь?

— Нет, — сказал Стасик из-под одеяла.

— Ну ладно, — согласился Сашка, — тогда я пошел спать. А завтра следы смотреть будем. Нам только нужно встать раньше тети Даши.

— Подожди, — поймал его за рукав Стасик. — Посиди со мной, пожалуйста.

Сашка тяжело вздохнул, но делать было нечего, сам же напугал малыша. Ему уже тоже хотелось спать. Но Стасик уснул на удивление быстро, свернувшись под одеялом калачиком. Сашка вернулся к лестнице, вставил на место стекло и закрепил его гвоздиками.

И в этот момент в коридор вышла Нина Васильевна. Прятаться уже было поздно, и Сашка обреченно пошел к ней навстречу.

— Так вот кто у нас девочек по ночам пугает, — остановилась Нинель, с интересом разглядывая Сашку. — Пора тебя в старшую группу переводить.

— Да нет, да я… я сам услышал, как кто-то воет, и решил посмотреть, — неловко соврал Сашка и покраснел. Хорошо, что в тем ноте этого не было видно.

— Ладно, иди спать, — смягчилась Нина Васильевна, — завтра разберемся.

Через минуту Сашка уже лежал в постели. Взбудораженный событиями прошедшего вечера, он долго не мог уснуть, перебирая в памяти эпизоды нового приключения. А оно уже началось, в этом он не сомневался. «Эх, Тоника бы сюда и Профи, — подумал он, засыпая, — тогда бы мы им всем показали…»

Глава III

— Сашка проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. — Прокофьев! Саша! Вставай, все давно уже умываются.

Приоткрыв один глаз, он увидел склонившуюся над ним Еленочку.

— Ах ты симулянт, — рассердилась она. — Ну-ка, вставай немедленно.

Сашка вдруг вспомнил, что он собирался пробраться на лестницу раньше уборщицы. Проспал! В одно мгновение он выскочил из кровати и прямо в трусах помчался на лестницу.

Застекленная дверь уже была открыта. С нижнего этажа поднималась с ведром в руках тетя Даша.

— Куда бежишь, — остановила она Сашку, — только полы вымыла, мокрые еще. Позатоптали все ступеньки, оглоеды несчастные, известку растащили по всей лестнице. На вот карандаш, если ты не из этих, — и она сердито кивнула головой наверх.

Сашка не знал, кто такие оглоеды несчастные, но карандаш взял и вернулся в палату. Еленочка посмотрела на него как на сумасшедшего и сказала, что он вышел у нее из доверия и вечером она будет сидеть с ребятами сама.

Что ж, до вечера еще далеко. Сашка быстро натянул штаны и отправился искать Стасика. Скоро он показывал ему оставшуюся на перилах нитку и объяснял, как пользоваться скорлупой грецкого ореха. Днем уже ничего не могло напугать ребят и они весело смеялись над вчерашними страхами.

Но тайна все равно оставалась нераскрытой. Они спустились по лестнице до самого подвала, и там их встретила крепко запертая железная дверь.

Если известку на лестнице смыла уборщица, то на ботинках она все равно должна остаться, — поделился Сашка своей новой идеей со Стасиком.

— А как же мы сможем проверить все ботинки? — засомневался тот.

— Все не надо. Мы и так знаем этих ребят в лицо. Нужно проверить ботинки у того, кто шел последним. Шаги у него были тяжелые.

На третьем этаже из взрослых есть только Терентий Федорович и Маргарита Викторовна.

— Тихо! — остановил вдруг Стасика Сашка. — Шерхебель идет.

По лестнице как раз спускался Терентий Федорович. Через шею у него было перекинуто банное полотенце. Напевая себе под нос какую-то мелодию, он спустился на первый этаж и свернул за угол.

— В душевую пошел, — догадался Стасик.

— Отлично.

Сашка поднялся по лестнице, осторожно выглянул в коридор и увидел, что Шерхебель действительно зашел в душевую.

— Стасик, — позвал он. — Я сейчас спрячусь в коридоре за старыми стульями, а ты кричи, как будто тебя режут. Он из душевой выскочит, а я в это время там под кушеткой спрячусь. Скажешь, что ногу подвернул, понял?

— Понял, — вздохнул Стас.

Сашка, пробегая мимо душевой, изо всех сил стукнул кулаком по двери и спрятался за стульями. Почти сразу же начал тоненько визжать на одной ноте Стас. Терентий Федорович выглянул из-за двери, покрутил головой во все стороны и побежал к лестнице. Сашка вбежал в душевую, юркнул под кушетку и затаился.

Довольно быстро вернулся Терентий Федорович и начал, недовольно бурча, раздеваться. Туфли он поставил почти что Сашке под нос. Но нужно было выждать, пока он встанет под душ и намылится. Сашка не торопился. Времени до вечера было много.

Но вот зашумела вода в душевой кабине, и Сашка осторожно подтянул один туфель к себе. На подошве явно просматривались белые частички извести. Он взял второй туфель — и там то же самое. Сомнений больше не оставалось. Ночью на лестнице был он!

Сашка, стараясь не шуметь, вылез из-под кушетки и увидел, как Шерхебель намыливает себе голову. Это был самый подходящий момент. Сначала Сашка открыл дверь в коридор для отступления, а затем одним движением перекрыл кран с горячей водой и выскочил за дверь.

Он бежал по коридору, а вслед ему несся дикий вопль первобытного человека, впервые в жизни севшего на ежа.

Стасика уже на лестнице не было. Во время обеда они сели за разные столики, чтобы не вызвать подозрений, но все равно Шерхебель мрачно смотрел на Сашку и иногда зловеще улыбался. Видимо, он сильно жалел, что Сашка не в старшей группе.

К вечеру Сашка подготовился основательно. Он взял у Стасика моток ниток, фонарик, который ему подарил Профи, и два куска хлеба, которые он на всякий случай стащил в столовой.

Стасика он решил с собой не брать, хотя как тот его только ни уговаривал. Ему он поручил задачу отвлечения Еленочки, на случай, если она в самом деле долго у них засидится. Действовать они решили по той же схеме.

В постель он лег уже одетым и сразу притворился спящим, чтобы на него не обращали внимания. Еленочка в самом деле собралась сидеть с ребятами допоздна. Уже часы пробили двенадцать, а она все не уходила. Тогда Сашка начал реализовывать свой план.

Он осторожно сполз с кровати, соорудив из подушки и запасного одеяла некое подобие человеческой фигуры, и пополз к выходу. Пролезая под кроватью Стасика, он толкнул сетку рукой, чтобы тот проснулся. Стасик перевернулся на другой бок, как они и договаривались. Значит, можно ползти дальше.

Еленочка сидела на стуле около последней кровати. Сашка пробрался к ней поближе и затаился, ожидая, когда Стасик начнет «свою игру». Сейчас он боялся только того, чтобы не чихнуть от скопившейся под кроватями пыли.

Через некоторое время Стасик еле слышно застонал и Еленочка подняла голову. Стасик застонал сильнее. Он начал метаться по кровати, как в жару, и звать маму.

Еленочка схватила пластиковую бутылку с фантой и побежала к нему, а Сашка тем временем спокойно пробрался на четвереньках к двери и выскочил в коридор. «А все-таки хорошо, — подумал он, — что у меня есть такой друг, как Стасик, а то я сам отсюда никогда бы не выбрался».

Уже привычно он снял стекло и вылез на лестницу. Скорее всего ребята прошли вниз, а дверь в подвал оставили открытой. Сашка уже не сомневался, что нечто таинственное происходит именно там.

Так оно и оказалось. Дверь была незаперта, и Сашка без колебаний стал спускаться в глубину подземелья. Оттуда пахнуло сыростью и мышами. А может быть, и крысами, но об этом он старался не думать.

Освещенная тусклой лампочкой бетонная лестница скоро кончилась, и Сашка очутился в полной темноте. Он включил фонарик и увидел, что дальше коридор разветвляется и можно идти не только прямо, а еще и налево или направо. Можно было обследовать все маршруты по очереди. Он привязал к полуразвалившейся двери нитку и пошел, разматывая клубок, в левый проход. Кроме этого, чтобы не заблудиться, он решил все время сворачивать влево, а когда он потом пойдет обратно, то будет сворачивать вправо и спокойно придет к выходу.

Сашке было, конечно, жутковато, но азарт первооткрывателя уже захватил его. Ведь наверняка где-то здесь под ногами зарыты клады с несметными сокровищами, а за поворотом в стене может специальным приспособлением открыться потайная дверь в какие-нибудь царские чертоги. Ведь Сашке не раз рассказывали старшие ребята, что где-то в этих местах был подземный ход через Москву-реку, ведущий прямо в Кремль.

Вдруг он услышал, как кто-то, глухо кашляя, спускается по лестнице. Сашка остановился и выключил фонарик. Кто бы это мог быть? И тут он услышал голос Шерхебеля:

— Вот так номер. Кто это здесь шерстяную нитку привязал? Эй, работнички! — крикнул он в глубину подвала. Оттуда послышался ржавый скрип открываемой двери и быстрый топот нескольких пар ног.

— Что это такое? — грозно вопрошал Шерхебель, показывая нитку.

— Вчера такая же на лестнице была привязана, — послышался неуверенный, ломающийся, мальчишеский басок.

— Значит, что же, он сюда уже пробрался! — разозлился Шерхебель. — Тем хуже для него. Дверь на замке, отсюда ему не выбраться. Ищите!

Сашка не стал дожидаться, пока они по нитке выйдут к нему и, не зажигая фонаря, пошел вдоль стены на ощупь. Нужно было оторваться от преследователей. Но скоро по голосам, которые уже звучали впереди него, он понял, что подвал имеет замкнутую круговую структуру и он может сам выйти к ним навстречу.

В это время он увидел впереди огонек от спички. Значит, его уже окружили. Он перешел к противоположной стене подвала, надеясь отыскать выступ, за который можно спрятаться, и тут его руки погрузились в пустоту. Перед ним был лаз, уходящий в сторону, и Сашка, не раздумывая, полез туда.

Однако очень скоро он уткнулся в стенку. Лаз заканчивался тупиком. Разочарованный, Сашка уселся на землю, привалившись спиной к стене и слегка запрокинув голову.

Сверху двумя тоненькими лучиками проникал призрачный, мерцающий свет. Сашка вскочил и нащупал руками над головой холодный металлический круг. «Это колодец», — догадался он и изо всех сил нажал на него снизу. Люк сдвинулся. Сашка в одно мгновение выскочил наружу и оказался в интернатовском дворе.

Стараясь не шуметь, он осторожно задвинул люк на место. Пусть они его поищут. У них еще вся ночь впереди. Правда, ему тоже было некуда деться. Двери в интернат закрыты до утра. Если же он будет стучаться, то Шерхебель точно узнает, что в подвале был он, и тогда о Греции нельзя будет и мечтать.

Нет, в интернат возвращаться нельзя. Днем еще можно проскочить незаметно, но сейчас ночь. Куда бы спрятаться хотя бы до утра?

За забором послышался лязг колес заходящего на круг трамвая. Сашка быстро перелез через забор и спрятался за деревом. Трамвай развернулся и, не открывая дверей, поехал обратно. Скорость он еще не успел набрать, и Сашка легко вскочил на железную лестницу, прикрепленную сзади к вагону.

Наверное, это был последний трамвай, потому что пассажиров уже не осталось, и он провез Сашку без остановок почти до самого центра. Отсюда уже легко добраться до Арбата, и Сашка отправился туда пешком. Там ведь и ночью не прекращается жизнь, гуляют люди, так что не соскучишься.

В переходе около кинотеатра «Художественный» он действительно обнаружил довольно большую группу людей. Сначала он не понял, для чего они там собрались, но тут услышал гитарный перебор и совершенно необычный голос.

Протиснувшись сквозь толпу, Сашка увидел внешне ничем не примечательного человека. Рост ниже среднего, темные волосы, без конца падавшие ему на чуть раскосые глаза, которые выдавали его восточное происхождение.

Но не внешность его была главным. Голос — вот что прямо-таки завораживало слушателей. Необычайно широкого диапазона, он то взлетал вверх, то падал в самые низы, и во всем этом не было ни капли фальши. Он был словно насыщен какой-то яростной энергией до предела.

пел он, и сразу возникало полное ощущение терпкой южной ночи, степного простора и дрожащей земли под копытами бесчисленных конских табунов.

Человек пел, глядя в какие-то ему одному известные дали, и вкладывал в каждое слово столько внутренней силы, что у Сашки просто мурашки побежали по коже. Он простоял, не сходя с места, до самого конца песни.

— А Мурку можешь? — раздался поверх голов чей-то пьяный голос.

— Могу, Петька, могу, — улыбнулся человек и провел пальцами по струнам.

Сашка тоже знал Мурку. Он встал поближе к гитаре, развернулся лицом к слушателям и с первым же аккордом запел.

Толпа от неожиданности захохотала, но Сашка нисколько не стушевался, а, наоборот, запел еще громче.

Припев они пели уже вдвоем, а потом, отдав гитару, пошли вместе по Суворовскому бульвару. Оказывается, в переходе обычно играет совсем другой человек, а Толян, так, оказывается, звали нового знакомого Сашки, просто попросил у него гитару на пять минут.

Толян рассказал Сашке, что приехал в Москву из Владивостока, где работал в театре актером и переиграл кучу главных ролей.

А сейчас он пробует устроиться в театр здесь, а пока работает дворником, подметает улицы.

— Да ты в переходе себе сколько хочешь денег можешь заработать, — не удержался Сашка. — Вон тебе сколько за одну песню набросали.

— А у меня гитары своей нет, — вздохнул Толян. — И я не за деньги работаю, а за крышу над головой.

Они уже сворачивали на Малую Бронную. Толян внимательно посмотрел на Сашку и спросил:

— А ты сам-то где живешь? Метро уже не работает.

— Рядом, — беспечно махнул рукой Сашка. — Мне метро и не нужно.

— А родители?

— Спят давно. А я всегда гуляю перед сном.

Толян остановился и протянул Сашке руку.

— Тогда счастливо гулять дальше. А я уже дома.

Сашка растерялся.

— Как уже дома? Мы же на перекрестке стоим.

— Дойду сам. Мне с болтунами не по пути.

— А почему это я болтун? — решил на всякий случай обидеться Сашка.

— Что ты мне врешь — это видно сразу. А почему врешь — этого я не знаю, да и не очень хочу знать. Пока.

Толян хлопнул Сашку по плечу и быстро зашагал в глубь квартала.

— Стой! — закричал Сашка. — Подожди.

Он догнал Толяна и схватил его за рукав рубашки.

— Да, соврал я, соврал! Я сбежал из детдома и мне негде ночевать. Вот ты и услышал свою правду, если она тебе нужна. Испугался, что я к тебе ночевать буду проситься? Да нужно мне очень. Я в любом подъезде переночую. Я просто песни люблю!

И он резко повернулся, чтобы уйти, но Толян положил ему руку на плечо.

— Стой. Ладно, не обижайся. Прости меня, я же не со зла. Просто решил сдуру тебя повоспитывать. Пойдем, переночуешь у меня, а завтра что-нибудь придумаем.

— А как ты догадался, что я вру? — немного успокоившись, спросил Сашка.

— По глазам. Я же сам такой недавно был. Глаза у тебя какие-то бездомные.

— Бездонные? — не расслышал Сашка.

— Это ты хорошо сказал, — засмеялся Толян. — Бездонные, бескрышные, бесстенные, в общем, не ограниченные замкнутым пространством, а вмещающие в себя весь мир. Хорошо я сказал?

— Хорошо, — согласился Сашка. — А песню ты про кого пел?

— Про Чингисхана. Он ведь тоже был бесстенный и бескрышный, дитя степей. Кстати, мой дальний родственник. Правда, о-очень дальний, — протянул Толян, а затем сказал официальным голосом: — Песня основана на реальных фактах его биографии, — и строго посмотрел на Сашку.

— Сам сочинил? — улыбнулся тот.

— Сам, — ответил Толян, и они, довольные друг другом, захохотали.

Неподалеку от Палашевского рынка они свернули во двор и остановились перед старым трехэтажным домом, имеющим явно нежилой вид. На окнах не было ни штор, ни занавесок, а через второй этаж проходила широкая трещина.

— Вот здесь я и живу, — показал Толян на второй этаж. — В любой момент эти стены могут обрушиться, поэтому каждый день, который я живу на свете, я считаю подаренным судьбой. А для чего подаренным — пытаюсь разгадать. Ну, а как ты — будешь испытывать судьбу?

— Тоже мне испытание, — усмехнулся Сашка и вошел в подъезд.

Дверь в квартиру Толяна была обита жестью и казалась наглухо заколоченной. Но Толян спокойно вытащил пальцами два огромных гвоздя и дверь легко открылась.

— Прошу, — пригласил он Сашку. — Только не споткнись.

Весь пол был засыпан книгами, альбомами, справочниками, тетрадками.

— Здесь раньше художник жил, — объяснил Толян. — Уехал на Запад, а все это хозяйство бросил. Так что сегодня ты будешь спать на книгах.

На книгах, так на книгах.

Сашка вдруг почувствовал, что он страшно хочет спать. Он огляделся. В правом углу огромной комнаты, у окна, на подставках из книг стояла половинка дивана, на которой, вероятно, и спал Толян. Рядом располагался низенький стол, сооруженный из боковой стенки шкафа, положенной на деревянный ящик. На столе лежала недочитанная книга, чайник и открытая пачка печенья.

— Чай будешь? — спросил Толян.

— Нет, — категорически отказался Сашка. — Лучше завтра. Спать охота — сил никаких нет.

Толян расчистил противоположный угол комнаты от книг, сложил в четыре стопочки чье-то собрание сочинений в черных обложках и положил на них стенку от шкафа. Затем бросил на нее пару телогреек и жестом предложил Сашке ложиться спать.

— Постель готова, сударь. Отрубаемся.

Сашка лег на одну телогрейку, укрылся другой и почти сразу провалился в глубокий сон.

Свет они не зажигали. В комнате было светло от уличных фонарей. Толян, стараясь не шуметь, вскипятил чайник, выкурил сигарету, глядя в окно, и только потом лег спать. Завтрашний день обещал принести что-то новое…

Глава IV

В тот день начался для Тоника странно. Необычным было уже само пробуждение. Он проснулся внезапно, в один момент, от чувства беспричинной радости. Щенячий восторг — иронизируя, назвал бы он свое состояние раньше, но сегодня к нему примешивалось что-то еще. У него было чувство, что он как будто на сцене или на фотографии в рамочке. И словно кто-то этой фотографией любуется. Наверное, так себя чувствовал по утрам Аполлон.

Тоник вскочил с кровати и подбежал к зеркалу. Нет, до Аполлона ему еще далеко. Нужно подкачать бицепсы, а особенно трицепсы, пресс еще слабоват. Но зато у него сильная спина и резкий удар левой.

Тоник провел молниеносную серию ударов, а затем повернулся к зеркалу спиной, разглядывая уже хорошо сформировавшиеся крылышки — так они с отцом называли широчайшие мышцы спины. И удар у него что надо. А это самое главное для каратеки, ведь искусство ухода от нападений, так называемый танец юного Шивы, он освоил с помощью отца еще в далеком детстве.

А становиться качком с дутыми мышцами ему никогда не хотелось, потому что у качков сила никогда не соответствует мышечной массе, а реакция нулевая. К тому же в уличной драке всегда стараются первым выключить самого мощного на вид противника, да еще каким-нибудь подлым ударом сзади по голове.

И все-таки хорошо, если ты можешь защитить свою девчонку. Хотя такая, как Алиса, и одна не пропадет. Тоник вспомнил, как она два дня назад в Серебряном бору, не задумываясь, пустила в ход баллончик со слезоточивым газом.

— Послушайте, о чем вы говорите? — вмешалась Алиса. — Это же понятно, почему он сбежал. Мы обещали приходить в гости каждый день, а вчера о нем забыли. А ему там не сладко. Он обиделся и сбежал. И, конечно, ни за что теперь не позвонит.

— И куда же он, по-твоему, пойдет? — спросил Профи.

— Когда человек обижается, — стала развивать свою теорию Алиса, — то он старается поступать всем назло. Чем для себя хуже — тем лучше. Поэтому я думаю, что он вернулся на Белорусский вокзал к своим старым хозяевам. Искать его надо там.

— Логично, — сказал Профи. В его устах это было лучшей похвалой.

— Тогда поехали, — встал со скамейки Тоник. — Не будем терять времени.

Все они были на роликовых коньках и уже прекрасно обходились без налокотников и наколенников, не говоря уже о шлеме. В такую жару все это только бы мешало. Один за одним друзья стремительно пронеслись по асфальтированным дорожкам и вскоре выбрались на Пресненский вал. Здесь им пришлось сбавить скорость, чтобы не сбить с ног зазевавшегося прохожего, но тем не менее через пятнадцать минут они подъезжали к метро «Белорусская».

— Сашка говорил, что они в этом дворе живут, — показал Профи на дом, где находилась пиццерия.

— Они туда только ночевать приходили, — возразил Тоник, — а сейчас нужно на самом вокзале поискать. Может, он еще не уехал, а может, уже заработал себе денег и в буфете фанту пьет. Давайте и начнем с зала ожидания.

Но самые тщательные поиски в течение двух часов ничего не дали. Сашки не было нигде. Усталые и расстроенные ребята остановились около площади Белорусского вокзала. Здесь обычно дежурили таксисты, ожидая выгодных пассажиров. А сейчас вместо такси к стоянке подъехала шестая модель «Жигулей», с железным багажником на крыше.

За рулем сидел коротко стриженный парень крепкого телосложения, а на заднем сиденье располагались еще двое. Они обратили внимание на Алису, когда она всматривалась в толпу, пытаясь первой разглядеть Сашку. Тоник с Профи в это время стояли в стороне и обсуждали дальнейшие действия.

Переглянувшись, ребята в «Жигулях» сказали несколько фраз водителю, и тот, развернувшись, стал медленно подавать машину назад. Один из парней открыл заднюю дверцу и, когда машина поравнялась с Алисой, схватил ее за руку и одним рывком втащил в машину. Если бы она была не на роликах, то ему проделать этот трюк было бы гораздо труднее. А сейчас она сразу потеряла равновесие и не успела даже крикнуть.

К счастью, Тоник в это время обернулся и успел увидеть, как Алиса мгновенно оказалась в машине. Ему повезло, что водитель на несколько секунд замешкался, пока не закрылась задняя дверь. За это время он успел рвануться к машине и в последний момент прыгнуть на багажник, схватившись руками за металлические прутья, закрепленные на крыше.

Взревел двигатель, и автомобиль помчался к перекрестку. Тоник подтянулся и смог встать на ноги. Теперь главное не упасть, поэтому он держался за багажник изо всех сил. Со стороны он был похож на всадника, оседлавшего бегемота. Вся площадь замерла, пораженная невиданным зрелищем, и только Профи бежал за машиной с громким криком: «Пожар, пожар!»

Водитель резко ударил по тормозам, и Тоник завалился на багажник, но удержался. Машина снова рванулась вперед и перед перекрестком затормозила. Дальше ехать с пассажиром на крыше, да еще на красный свет, было опасно. Двое парней выскочили из кабины, но Тоник мгновенно перебрался в кузов стоявшего рядом грузовика.

— Я буду прыгать на вашу машину сверху, — кричал он. — Вы только сядьте в нее, только сядьте.

Ему нужно было протянуть время, чтобы они не успели отсюда уехать. Около метро он видел двоих милиционеров и теперь ждал, что они успеют прийти на помощь.

Один из парней полез на грузовик, но в это время хлопнула дверца машины и все увидели целую и невредимую Алису. Она стремительно проехала на роликах вперед и, выбравшись на тротуар, остановилась около милиционеров. Тоник слез с другой стороны кузова грузовика и подъехал к ней. Профи уже стоял рядом, закрывая собой Алису от дороги.

Парни плюнули, сели в машину и, как только загорелся зеленый свет, вместе со всем потоком исчезли за поворотом.

— Ну все, — сказал Тоник и взял Алису за руку, — больше мы от тебя ни на шаг. Успокойся, Антон, — мягко отвела его руку Алиса, — если попались нам эти два урода, так теперь нужно всего бояться? Тем более что я одному из них так врезала, что запомнит он меня надолго.

Ребята недоверчиво на нее посмотрели, но Алиса подняла правую руку и, раскрыв ладонь, сказала:

— Вот этой самой рукой. Что — не верите? А помнишь, Тоник, ты ведь сам меня вчера научил этому удару — ребром ладони под горло. Только я попала не ребром ладони, а кончиками пальцев. Боже, как ему было плохо. Я даже сама перепугалась. Он чуть не задохнулся. Ты страшный человек, Антон. Я теперь это поняла.

— Я же не бандит, чтобы меня бояться, — засмеялся Тоник. — Просто ты очень способная ученица. Слушай, Профи, а что, ты там про пожар кричал? — перевел он разговор в другое русло.

— Психологи установили, что люди быстрее всего отреагируют на просьбу о помощи, если будут бояться, что с ними случится такая же беда. А пожаров как раз боятся все, — спокойно объяснил Профи.

— Ладно, давайте думать, где теперь искать Сашку, — сказала Алиса.

— Хватит нам на сегодня приключений, — решительно заявил Тоник. — Поехали домой.

— Может быть, он уже ждет нас там. Сидит и пьет чай, пока мы здесь бегаем, — добавил Профи.

— Что-то я в это не очень верю, — вздохнула Алиса, но ничего другого предложить не смогла.

И друзья отправились к своему дому.

А Сашка в это время сидел на лавочке около Патриарших прудов. Он проснулся сегодня поздно, когда Толяна уже не было. На полу лежала записка: «Я на Патриках. Завтрак на подоконнике. Гвоздь найдешь под дверью. Толян».

На подоконнике лежала вчерашняя пачка печенья и стоял стакан с остывшим чаем. Вот и весь завтрак.

Сашка грыз печенье, запивая чаем, и смотрел в окно. Толяна нигде не было видно. Значит, Патрики — это не улица за окном. Как же его найти? Придется спрашивать дорогу у прохожих.

Он плотно закрыл за собой дверь, вставил гвоздь на старое место и вышел во двор. Неподалеку старушка выгуливала такую же старую собаку неопределенной породы. Они даже были в чем-то похожи.

— Бабушка, а где тут у вас Патрики? — вежливо обратился к ней Сашка.

Старушка затрясла головой, как будто пыталась навести там порядок.

— Не знаю, милок, я таких не знаю. Все уже переехали. Одна я тут осталась, да моя Дуся.

Дуся сидела у ее ног и с недоумением смотрела на Сашку.

— Хорошая у вас собака, — не нашелся он больше что сказать и, осторожно погладив ее, отправился дальше.

На углу в черном костюме и белой рубашке стоял парень с букетом в руках. Он явно кого-то ждал.

— Скажите, а где Патрики? — начал Сашка.

— Там, — показал он Сашке в конец улицы и отвернулся.

Сашка пожал плечами и двинулся в указанном направлении.

— Там Малая Бронная, повернешь направо и выйдешь на Патриаршие пруды, — крикнул ему вслед парень, увидев его неуверенную походку.

Это было уже совсем другое дело. По крайней мере стало ясно, что нужно искать. Пруды-то найти можно. Их сразу видно. Сашка сразу приободрился.

И действительно, очень скоро он вышел к пруду. Но ни одного человека с метлой вокруг не было видно. Может быть, Толян сейчас на другом пруду, ведь парень ясно сказал «пруды», а не «пруд».

— Дядь, а где тут второй пруд? — спросил он у пожилого мужчины, сидящего неподалеку от памятника Крылову.

— Да вот сколько живу здесь, а второй никак не могу найти, — улыбнулся тот. — А тебе он зачем понадобился?

— Человека одного ищу. Сказал, что будет на Патриках.

— Тогда он должен быть здесь. Ты обойди пруд и где-нибудь его непременно встретишь. Может быть, он в кафе сидит.

— Спасибо, — сказал Сашка и отправился на поиски Толяна.

Кафе находилось на другой стороне пруда и выбегало ступеньками из высокого одноэтажного каменного павильона прямо в воду. Под тентами с иностранными надписями стояли деревянные столы и лавки. Толяна отсюда не было видно. Может быть, он сидит где-нибудь неподалеку за деревом.

Весь пруд был окружен большими старыми тополями. На скамейках сидели мамаши с маленькими детьми, пенсионеры и иногда попадались влюбленные парочки. Их время еще не пришло. А пока на тех скамейках, что стояли ближе к воде, располагались живописные группы необычно одетых ребят и девчонок. Некоторые из них были в черном, другие, напротив, выделялись яркой стиль-? ной одеждой и свободной, раскрепощенной манерой общения.

Сашка не спеша шел по аллее, с любопытством глазея по сторонам. Было бы странно, если бы Толян сидел среди них. Но это было бы интересно. Однако его и на этой стороне пруда обнаружить не удалось.

Подойдя к кафе, Сашка наклонился к воде и удивился ее чистоте. Только водорослей было много. Хотя они как раз довершали картину причудливого подводного царства.

К нему уже спешили на всех парах местные коричневые утки. А дать им было нечего. Сашка вздохнул и огляделся. И почти сразу увидел Толяна. Тот сидел на второй скамейке со стороны входа и похоже было, что крепко спал. На голове у него красовалась соломенная шляпа с широкими полями, прикрывающая лицо, но Сашка обладал хорошей зрительной памятью, поэтому сразу узнал своего вчерашнего друга. Сашка осторожно подобрался к Толяну и сел рядом, решив его не будить.

Так он и просидел, не двигаясь, почти полчаса. Из кафе доносилась негромкая музыка, рядом прогуливались самые разные люди, которых объединяло только одно — желание найти в центре города тихий уголок и отдохнуть от своих надоевших проблем. Атмосфера здесь для этого была самая подходящая. Сашка тоже вспомнил всех своих новых друзей, с которыми еще недавно собирался поехать в Грецию. Теперь из этого, конечно, ничего не получится. Да и раньше, честно говоря, он слушал все их рассказы о Греции только как красивую сказку. В конце концов, у них своя жизнь, а у него своя. А вдруг и правда что-нибудь выйдет? Но от этой мысли у него на душе стало еще противнее.

— Давай, — охотно согласился Сашка. — А кто эти ребята на другой стороне?

— Кого здесь только нет. И толкиенисты заходят, и булгаковцы. Здесь же рядом нехорошая квартира.

— Какая?

— Ты что, не читал «Мастера и Маргариту» Булгакова?

— Нет.

— А «Властелина колец» Толкиена?

— Не читал.

— Какой же ты счастливый, — совершенно неожиданно рассмеялся Толян. — Такие интересные книжки тебе еще предстоит прочитать. А в «нехорошей квартире» жил Воланд, повелитель тьмы, со своими приближенными. Здесь тоже всякая нечисть водится.

— В пруду? — не понял Сашка.

— Если бы. Ты попробуй сюда прийти после двенадцати ночи. Или зубов недосчитаешься, или чего похуже.

В это время мимо них прошел человек в безрукавке и в шортах. Все обнаженные места на руках и ногах у него были густо покрыты татуировкой.

— Видишь, какие здесь экземпляры водятся, — кивнул на него Толян. — Я один раз на этой скамейке засиделся допоздна. Смотрю, мимо этих ребят идет мужичок пьяненький. То ли он им сказал что-то, то ли так просто, но они все вместе начали его бить. Его ветром качало — ткни пальцем и свалится, а они окружили всей толпой, кто-то сзади ударил ему под затылок, а когда он упал, то все вместе стали бить ногами. А ты знаешь, что под затылок удар смертельный, так же, как и в переносицу — чуть сильней ударят и все, кровоизлияние в мозг?

— Я знаю, — сказал Сашка. — Мне Тоник рассказывал. А что дальше-то было?

— А дальше я закричал «милиция», они и разбежались. Притащил его к себе. Хороший мужик оказался. Он тогда отмечал с друзьями какую-то премию, вышел прогуляться, а они его чуть на тот свет не отправили. Их все равно бы жизнь за него наказала, да только мужика жалко. Да ладно, что мы все о грустном да о грустном. Пойдем лучше в зоопарк сходим.

— А как же девушка?

— Она обычно с утра здесь кофе пьет. После обеда жарко, а вечером противно из-за всякой нечисти.

— И ты здесь каждый день сидишь?

— Сижу. Понимаешь, я должен ее хоть раз в день увидеть, иначе мне просто плохо.

— А сегодня? Ты же ее не видел?

— А сегодня, может быть, ты меня отвлечешь от грустных мыслей. Давай сходим куда-нибудь.

— Давай. А гитара тебя отвлекает?

— Отвлекает.

Они шли по аллее и разговаривали о жизни, как старые, давно не видевшиеся друзья. По крайней мере, так казалось со стороны. И разницы в возрасте Сашка не чувствовал. Да и какая может быть разница между людьми, одинаково много повидавшими в этой жизни, которая их к тому же и не слишком баловала.

Глава V

На следующий день в одиннадцать часов утра Тоник с Алисой уже стояли под дверью квартиры Профи. Вчера при расставании Павел сказал им, что у него есть интересная идея, и просил зайти утром. «Будет потрясающий сюрприз», — предупредил он.

После долгого звонка в дверь они услышали приближающийся стук деревяшек, а затем на пороге показался одноногий инвалид с внешностью опустившегося бомжа.

— Боже, кто это? — спряталась за спину Тоника Алиса.

— Заходите, — хриплым натужным голосом проговорил инвалид, и сразу стало ясно, что это Профи. Ведь подделать голос гораздо труднее, чем просто изменить внешность.

— Что с тобой, Павлик? — ахнула Алиса.

Тоник удивленно рассматривал преобразившегося друга.

— Проходите, сейчас я с вами сделаю тоже самое, — пообещал Профи.

Тоник с Алисой переглянулись и вошли в квартиру. Профи, конечно, всегда был мастером на выдумки, но сейчас он просто превзошел себя.

— Я вспомнил, — не теряя времени, сразу стал объяснять Профи, — что Сашка собирался петь в метро вместо того, чтобы жить в детдоме. Значит, там его и нужно искать.

— Правильно, как я сам не догадался, — обрадовался Тоник. — Но обойти все станции метро мы сможем недели за две, не раньше. И Сашка тогда не сможет поехать с нами в Грецию.

— Вот именно, — поднял кверху указательный палец Профи. — Поэтому я предлагаю другой путь. Мы сами пойдем петь в метро, и на нас выйдет мафия, которая контролирует всех подземных музыкантов. А от их мы узнаем про Сашку.

— Гениальная идея, — сказала Алиса. — не нравится.

— Только кто из нас петь будет? — слегка засомневался Тоник. — По-моему, нам всем в этом смысле до Сашки далеко.

— Это неважно, — разгорячился Профи. — Главное — продержаться день. Петь будете вы, потому что я вчера перетренировался и сорвал голос, а я буду ходить на костылях с шапкой по кругу.

— Неужели, глядя на нас, можно подумать, что мы беженцы или цыгане? — обиженно надув губы, спросила Алиса.

— Так я сделаю из вас хоть беженцев, хоть цыган. Вот специальный клей, можно избороздить все лицо шрамами. А этими на кладками да красочками я тебе такой синячище вылеплю — закачаешься.

— Спасибо, Павлик, — сказала Алиса. — Ты настоящий друг.

Тоник улыбнулся, представив Алису с синяком под глазом, но она сделала протестующий жест рукой.

— Это не смешно, Антон. Это грустно. Над нами же все обревутся. А кому это нужно? Давайте лучше устроим праздник. Пусть всем будет весело. Вот, смотрите. Ты, Павлик, отдай один костыль Тонику. Пусть он тоже сделает себе полноги. Вы будете стоять как в зеркальном отражении — у каждого по ноге и по одному костылю.

— Что же тут веселого? — усмехнулся Тоник.

— А сзади вас будет висеть плакат с нарисованным солнцем, — как ни в чем не бывало продолжала Алиса. — И вы будете вместе петь песню «Пусть всегда будет солнце», так она, кажется, называется?

— Мы ее во втором классе учили, — уничтожающим тоном сказал Профи.

— Ага, значит, слова знаешь, — обрадовалась Алиса. — Для пожертвований положим шляпу твоего папы, в которой он на рыбалку ездит. Она очень колоритная.

— Он ее на голову надевает, а ты хочешь на пол, — не согласился Профи.

— Да ладно, не жадничай, это же для искусства, — пристыдила его Алиса. — Вы будете петь и, оборачиваясь, показывать пальцем на картину. Кстати, я напомню вам слова:

— А когда вы споете до конца припева, появится очень красивая девочка.

— Это, конечно, ты, — вставил Профи.

— Конечно, — охотно согласилась Алиса. — Итак, появляется очень красивая девочка, поднимает шляпу и обходит толпу благодарных слушателей.

— А ты думаешь, будет толпа? — поежился, представив себе всю эту картину, Тоник.

— Разумеется, будет. Ну, может быть, не сразу. Вы только не останавливайтесь, так и пойте дальше. А когда песня кончится, начинайте сначала.

— А праздник-то где? — не унимался Тоник.

— Это и будет праздник, — с азартом заявила Алиса. — Главное — чтобы было понятно, что вы все это делаете понарошку, что вы разыгрываете всех, дурачитесь. Что у вас есть и ноги, и руки. Привяжите ногу как-нибудь так, чтобы было видно, что она согнута, а вообще-то есть. Вот у тебя, Павлик, слишком сильно привязана, можно в самом деле подумать, что ноги нет.

— Ага, нет. Знаешь, как затекла, — пожаловался Профи и начал возвращать свою ногу в нормальное положение.

— Вот видишь, — подытожила Алиса. — Ну что, согласны?

Ребята переглянулись, а потом одновременно кивнули головой. Отступать уже было поздно. Тоник попросил Алису подождать немного и через минуту вернулся с двумя парами черных очков.

— Примерь, — бросил одни он Профи. — По-моему, так еще лучше.

— Угу, — сказал Профи, надевая очки, — так нас можно принять еще и за слепых.

После бурного обсуждения решили начать свое выступление со станции «Краснопресненская». Во-первых, это близко от дома, во-вторых — удобная площадка для выступления на переходе к «Баррикадной», а в третьих — там всегда много народу.

Сборы заняли совсем немного времени. Пока мальчики гримировались, Алиса на листе ватмана нарисовала большое желтое солнце с расходящимися в разные стороны стрелками-лучиками. А под ним она изобразила двух человечков, взявшихся за руки. Получилось очень неплохо. Такая яркая и живая картинка.

Окончательно переодевались они уже на месте. Отыскав свободный пятачок, они первым делом прикрепили на стене Алисину картину, а потом быстренько преобразились в инвалидов.

Алиса в это время стояла в стороне, рассматривая лежащие на лотке журналы. А когда ребята наконец запели, то тут же подошла к ним и встала среди других слушателей. А их сразу же собралось немало, несмотря на осипший голос Профи, который мог только декламировать слова песни, и на срывающийся от волнения голос Тоника, для которого это было первое публичное выступление.

Алиса все угадала верно, всем было интересно поглазеть на такую странную пару, которая к тому же еще и пытается петь.

Шляпа лежала перед ними совершенно пустая. Алиса пожалела, что они не догадались положить туда хоть какую-нибудь мелочь, и, порывшись в карманах, насобирала несколько мелких бумажных купюр.

Демонстративно подойдя к шляпе, она опустила туда свои деньги и красноречиво посмотрела на окружающих. Все почему-то заулыбались, а одна старушка спросила:

— Ребятки, а вы на что деньги собираете, на лечение какое или на что еще?

— У нас акция, — солидно сказал Профи охрипшим голосом, и они с Тоником, как автоматы, показывая пальцем на картину, продолжили свое пение.

Алиса вновь выбралась из толпы и, мило улыбаясь, пошла со шляпой по кругу. И тут, действительно, всех как прорвало — за одну минуту набросали полную шляпу денег. Алиса даже растерялась, возвращая шляпу на место, но Профи, уверенно опустошив ее, тут же вернулся на свое место. Дело в том, что они обсуждали этот вопрос еще по дороге — брать деньги или нет, и решили, что брать. Потому что иначе ими никакая мафия не заинтересуется. А как тогда узнать про Сашку?

Через полчаса в кармане у Профи уже собралось вполне приличная сумма, правда, в основном в мелких купюрах. Замысел Алисы сработал на все сто процентов. Только никто из мафии пока к ним не подходил, но уже подбегали шустрые мальчишки, наблюдали минут по пятнадцать и исчезали в толпе. Профи сказал, что в первый день обычно бандиты не подходят, а только присматриваются, но Тоник чувствовал, что второй день будет гораздо труднее первого. Хоть они уже освоились в новой роли и пели уже не стесняясь, так, как получается, все равно встретить кого-нибудь из своих знакомых было бы не очень приятно. И что делать с собранными деньгами?

Но очень скоро все разрешилось само собой. На них неожиданно наткнулся Сашка. Он разругался с Толяном и отправился куда глаза глядят. Дело в том, что все утро он уговаривал Толяна купить гитару и петь в метро или хотя бы на Патриках. Ему как раз выдали зарплату, и на простенькую гитару денег вполне хватало. Но Толян, несмотря на все Сашкины уговоры, купил две бутылки очень дорогого джина и быстро напился. Сашке он пить не предлагал, но разговаривать с ним о жизни пытался. А денег на гитару уже не оставалось, и Сашка, обидевшись на Толяна, поругался с ним и убежал из дома.

И вот теперь он стоял напротив поющих ребят и во все глаза разглядывал их в новом для него облике. Они же даже не смотрели на окружающую их толпу и продолжали петь, как запрограммированные роботы.

А еще через минуту Алиса, проходя со шляпой по кругу, остановилась перед ним и ахнула:

— Сашка! — воскликнула она. — Нашелся!

И, схватив его за руку, потащила к ребятам.

Что тут началось… В одно мгновение мизансцена переменилась — шляпа упала, костыли полетели в сторону, а в центре круга обнимались друзья. Не удержавшись на ногах, они с дружным хохотом повалились на землю. Алиса радостно хлопала в ладоши. Толпа не расходилась, а, наоборот, становилась еще больше. Задние спрашивали, что происходит, и пытались пролезть вперед. А те, кто стоял впереди, и сами ничего не понимали. На их глазах ребята превращались из инвалидов в обычных школьников, сбежавших с урока. Именно так они и выглядели, запыхавшиеся, раскрасневшиеся, но страшно довольные друг другом.

Профи поставил костыли под плакат, когда они собрались уходить, но Сашка схватил их и потащил с собой.

— Брось, оставь их здесь, — остановил его Профи. — Нам они больше не понадобятся.

— А вдруг понадобятся? — не желал расставаться с костылями Сашка.

— А что ты с ними собираешься делать? — заинтересовалась Алиса.

— Продам, — независимо ответил Сашка. — Вы их все равно выбрасываете, а мне деньги нужны.

— Ой, да у нас же этих денег полно, — Профи вытащил из кармана пачку смятых купюр. — Сколько тебе нужно?

— Мне нужно купить гитару для одного хорошего человека, — сказал Сашка. — А то он совсем пропадет.

— Хороший человек? — переспросил Тоник.

— Хороший, — подтвердил Сашка.

Тогда поехали на Театральную площадь. Там рядом с ЦУМом есть магазин музыкальных инструментов и гитары там обычно бывают.

— Но костыли я не оставлю, вдруг нам не хватит.

— Хватит, — успокоил его Тоник. — Не на лучшую, но хватит.

— Тогда добавим до лучшей, — упорствовал Сашка.

— Да пусть несет, успокойтесь, — вмешалась Алиса. — Только вы шрамы свои уберите.

Для этого много времени не понадобилось. Тоник помог снять клей на лице у Профи, а тот помог ему. К магазину они подъезжали уже ничем не напоминая недавних персонажей с церковной паперти. К тому же они успели рассказать друг другу о своих приключениях. Решили сначала отвезти гитару Толяну, а потом думать, что делать с Сашкиным интернатом.

Гитару удалось купить сразу возле магазина. Там слонялся небритый гражданин с тоской во взгляде, но с хорошей гитарой в руках. Немного поторговавшись для виду, он отдал гитару почти за бесценок и поспешил в магазин напротив. От Сашкиного предложения взять костыли он с легким испугом отказался.

— Ну вот, — сказал Тоник, — и гитару хорошую купили, и костыли не понадобились. Вообще-то она стоит не меньше ста долларов, а он продал нам ее в пять раз дешевле.

— Все равно у нас больше не было, — успокоил его Профи. — А ему она уже не нужна. По походке видно.

Сашка поставил костыли около телефонной будки и задумался над тем, как бы уговорить ребят пойти к Толяну в другой раз. Ведь сейчас он наверняка еще пьян. Но желание привезти ему гитару как можно скорее все-таки победило. Хотя он попытался отговорить ребят от этого визита.

— А давайте я отвезу гитару один, — нерешительно предложил он, — ведь вы же, наверное, устали.

— Нет, нет, — заверили его ребята. — Поехали вместе.

Им стало интересно посмотреть на человека, за которого так хлопочет Сашка.

Делать было нечего, и ему пришлось с ними согласиться. В конце концов, главным было привезти гитару Толяну, а все остальное ерунда. Тем более что Профи обещал взять его пожить к себе и, возможно, они с Толяном больше не увидятся.

Они вышли из метро на станции «Пушкинская» и пошли мимо магазина «Академкнига», а потом дворами. В Палашевском переулке две пожарные машины поливали из брандспойтов невысокий, покрашенный когда-то желтой охрой, дом. Сашка, ничего не говоря, бросился бежать. Ребята старались не отставать. Он заскочил с разгону во двор и чуть не столкнулся с машиной «скорой помощи», медленно выезжающей на улицу.

— Куда! — закричал пожарник, увидев, что Сашка, не сбавляя скорости, вбежал в заполненный дымом подъезд. Но почти сразу его, брыкающегося изо всех сил, вынес под мышкой другой пожарный. Тоник и Профи отскочили в сторону.

— Там же человек, — кричал Сашка. — На втором этаже человек спит.

— А ты куда лезешь, пацан, я бы его уже вынес, а приходится тобой заниматься, — заругался пожарный, передавая Сашку своему напарнику. — Где он, в какой квартире?

— Второй этаж, за железной дверью, — машинально сказал Сашка, с ужасом глядя на черные клубы дыма, рвущиеся из окон второго этажа.

Пожарник молча надвинул на голову защитный шлем и вновь зашел в подъезд. Через долгие несколько минут он появился в дверном проеме один.

— Толян! — отчаянно закричал Сашка и забился в руках у второго пожарного.

— Там никого нет, — сказал пожарный, сняв шлем. — А может быть, это тот, кого «скорая» увезла. Он у тебя пьяный был?

— Пьяный, — сказал Сашка с надеждой.

— Так это тогда он. Наверное, он и пожар устроил. А потом выскочил из окна и сломал ногу. Хорошо еще, что не голову. Я бы ему точно голову оторвал.

— А куда его повезли? — не обращая внимания на его тон, спросил Сашка.

— А кто ж его знает. Позвонит сам, скажет. Теперь сидите дома, ждите, — сказал пожарный и отошел к машине.

— Да пусти же ты меня, — наконец вырвался Сашка из рук второго пожарного и подошел к ребятам, стоявшим неподалеку.

— Это его увезли на «скорой», — сказал он Тонику, — он ногу сломал. И у него нет в Москве ни одного родного человека.

— Надо будет его навестить в больнице, чтобы он не очень скучал, — сказала Алиса.

— Надо-то надо, — озабоченно сказал Сашка, — только как мы его теперь найдем?

— В Москве больниц этих — миллион.

— А дядя Вася? — вспомнил Тоник. — Он же раньше в милиции работал. Он все что хочешь узнает. Поехали ко мне, позвоним. Мне мама как раз его телефон дала.

— Нет, нужно звонить от меня, — возразил Профи. — Зачем твоей маме знать о каком-то Толяне.

— Он тебе не какой-то. Он мой друг, — насупился Сашка.

— Конечно, у тебя через одного — то брат, то друг, — поддел его Профи.

— Ладно, мальчишки, прекратите немедленно. А то я с вами не поеду. — вмешалась Алиса.

Как ни странно, ее угроза подействовала. Хотя, казалось, чем может помочь девчонка в подобной ситуации. Но в Алисе было что-то, придающее особый интерес любому приключению, в котором она участвовала. Без нее было бы намного скучнее, потому что просто смелый поступок в ее глазах тут же превращался в подвиг, на который способны немногие. А кому не хочется хоть ненадолго побыть героем.

Глава VI

Решили, что дяде Васе будет звонить Тоник, раз уж ему мама дала телефонный номер. Сашка только попросил, чтобы пока о нем ни слова. Он боялся, как бы его опять не упекли в интернат. А то с Толяном больше не получится встретиться. А когда еще такого человека встретишь? Он и поет здорово, и не похож на остальных людей. Все ведь люди как, лишь бы не выделяться. А он выделиться не боялся, он вообще об этом не думал. Он думал только о своей любви. Все-таки в этом было что-то настоящее.

А Тоник сидел у аппарата и не мог заставить себя набрать номер. Он не любил врать. После вранья у него на душе обычно было гадко, как будто там кошки неделю жили. Мама говорила, что у него хорошо развито воображение. Стоило ему только представить, как его обман разоблачают, так сразу хотелось куда-нибудь на необитаемый остров. А врать иногда все равно приходилось, например, в школе, чтобы не стать предателем или стукачом, что еще хуже. А тут нужно соврать за просто так, да еще другу своего папы. Но в этот раз ему помогла Алиса.

— Тоник, — сказала она, — а тебе же совсем не обязательно его обманывать. Ты просто ничего не говори про Сашку, а спроси про одного человека, у которого в доме случился пожар и из всего добра осталась только гитара. Что ты хочешь его найти и отдать гитару. Это же ведь все правда, не так ли?

— Правда, — сказал Тоник со вздохом и набрал номер.

К счастью, дядя Вася ни о чем его не расспрашивал. Он записал только, в каком районе был пожар и сколько лет Толяну. Пообещал связаться с ними через пятнадцать минут. За это время ребята успели выпить по стакану чая и Алиса позвонила домой. Хорошо, что ее мама не знала, в какую историю попала Алиса с ребятами всего несколько дней назад. Иначе она ее никуда бы не отпустила.

Дядя Вася позвонил вовремя. Он коротко сказал номер больницы, в которую привезли Толяна, и поинтересовался, не звонил ли Сашка.

— Не звонил, — честно сказал Тоник и, попрощавшись, положил трубку.

Больница Толяна была недалеко от метро «Новослободская», хотя нашли ее ребята не сразу. Большой корпус серого цвета прятался от посторонних глаз за высокие деревья и железную ограду. Подойдя ближе, ребята с удивлением прочитали на фасаде здания, что первые годы своей жизни великий писатель Достоевский прожил именно здесь. Его отец работал здесь лекарем, а семья жила в квартире при больнице.

Но это место показалось ребятам довольно мрачным. Хотя люди здесь работали веселые и приветливые. В справочной рассказали не только, в какой палате лежит вновь прибывший, но и где располагаются окна. Вот тут-то ребята и пожалели, что оставили костыли около магазина. Сейчас они могли бы пригодиться. По крайней мере с их помощью легко было бы пройти в палату. Но и тут им повезло, гитара послужила для них пропуском. Молоденькая сестричка выдала им всем халаты и проводила к больному. Врача как раз в отделении не было, и она рискнула, да и то только потому, что сама любила играть на гитаре.

Толян лежал в кровати и смотрел в потолок. Правая нога у него была уже в гипсе.

— К вам гости, — сказала сестра, открывая дверь и пропуская мимо себя ребят с гитарой.

Толян не пошевельнулся. Гостей он, конечно, не ждал и подумал, что это ошибка или студенты на практику пришли. Но тут к нему подошел Сашка и положил гитару на кровать.

— Толян, сыграй нам, пожалуйста, — попросил он.

— Ты что, Саша, человек еще в себя не пришел, а ты с песнями — попыталась одернуть его Алиса.

Но Толян, с удивлением оглядев гостей и кивнув Сашке, взял гитару и провел по струнам.

— Хорошая гитара, — сказал он. — «Риссоната». Немецкая, — после чего положил ее снова на кровать. — Извини, Сашок, что-то я сегодня не в духе.

— Да, конечно, ты что, думаешь, я привел ребят, чтобы ты им песни пел. Мы просто так зашли к тебе, узнать, как ты после пожара.

— А что там, все сгорело?

— Все.

— Значит, меня уволят. Месяц здесь отваляюсь и все…

— И ничего не все. Не зря же мы тебе гитару принесли.

— А чья гитара?

— Твоя.

— Как это моя?

— Ну, так. Мы тебе ее подарили. Знаешь, как Хулио Иглесиасу в больницу гитару принесли и он за два года превратился в звезду.

— Спасибо, ребята. Подарок царский. Но я здесь два года никак не продержусь. А гитару вам верну через месяц.

— Ладно, забыли. Давай пять.

И Сашка хлопнул ладошкой по раскрытой ладони Толяна.

— До скорого!

— Ребята, а вы завтра приходите, — спохватился Толян, — может быть, я смогу на улицу выбраться, поиграем, споем. А сегодня у меня действительно с головой не все в порядке.

— До свидания, — вежливо попрощалась Алиса, и они все вышли из палаты.

— Ну как он вам? — не удержался от вопроса Сашка.

— Нормально, — ответил за всех Тоник. — Нужно помочь человеку.

— Вы еще не слышали, как он поет. А помочь ему как-то надо. Он сейчас из-за нее страдает.

— Из-за кого это? — заинтересовалась Алиса.

— Любовь у него несчастная. Он ее каждый день на Патриках караулит. Она там в кафе обычно кофе пьет. Вот бы ее найти и их помирить.

— А что, это идея! — загорелся Тоник.

— Нереально, — попытался охладить его пыл Профи. — Если они сами не помирились, то что же мы сможем?

— Она же не знает, что он так из-за нее мучается. И потом, он же сейчас в больнице, — привел свои аргументы Сашка.

— А ты знаешь, как ее найти? — перешел к делу Тоник.

— Я знаю это кафе, знаю столик, за которым она сидит, и знаю, что она какая-то не обыкновенная.

Алиса, слегка улыбнувшись, отвернулась. Ей эта затея не очень нравилась. Но Тоник очень хотел что-нибудь сделать для своего названого брата.

— Поехали туда прямо сейчас, — предложил он.

— Поехали, — обрадовался Сашка.

Остальные встретили это предложение без особого энтузиазма, но спорить не стали. Вместе, так вместе.

На Патриках их встретила тишина и спокойствие. По аллеям чинно прогуливались парочки преклонного возраста и мамаши с детьми. Из кафе негромко доносилась музыка. За крайним столиком сидели две молодые девушки и что-то пили.

— Вот этот столик, — показал на них Сашка. — Она обычно там сидит.

— Не вижу в них ничего необыкновенного, — заявил Профи.

— Все равно нужно проверить, — сказал Тоник и отправился к ним.

Было хорошо видно, как он подошел и спросил о чем-то девушек. Они засмеялись и стали охотно разговаривать с ним. Алиса отвернулась и села на лавочку, но через несколько минут Тоник вернулся.

— Никакого Толяна они не знают, — сказал он. — Но хотели бы познакомиться, когда он выйдет из больницы.

— Нужны они ему, — презрительно отозвался Сашка, глядя по сторонам в поисках единственной и неповторимой. — Вспомнил! — вдруг стукнул он себя по лбу. — Толян же говорил, что она приходит сюда до обеда, а сейчас уже часов пять. Как же я мог забыть?

— Тогда придем сюда завтра, — решил завсех Тоник.

— Но это уж, пожалуйста, без меня, — сказала Алиса и, встав с лавочки, направилась в сторону метро.

Друзья переглянулись и, пожав плечами, отправились за ней.

В эту ночь Сашка переночевал у Профи. Весь вечер он рассказывал ему и Тонику о странных происшествиях в детском доме, и они решили в ближайшую ночь пробраться в подземелье. Но перед этим Сашка все-таки хотел попробовать отыскать возлюбленную Толяна, и на следующее утро они опять приехали на Патрики. Алиса сослалась на какие-то срочные дела и осталась дома.

Крайний столик был пока свободен. Ребята уселись на лавочку, откуда хорошо просматривалось кафе, и стали ждать, обсуждая случившееся с Сашкой в детском доме. Решили после двенадцати часов ночи пробраться в подвал через канализационный люк и, не привлекая к себе внимания, все расследовать.

Увлекшись разговором, они не заметили, что крайний столик оказался занят и девушка, сидящая там, уже допивает кофе. Только, когда она встала, Сашка бросил взгляд в ее сторону и подскочил как ужаленный.

— Уходит! — вскрикнул он. — Нужно ее догнать.

И они быстрым шагом отправились за ней.

— А это точно она? — на всякий случай спросил Тоник.

— Конечно, — уверенно ответил Сашка. — Кофе пила? Пила.

— За тем столиком?

— За тем. Да ты посмотри, какие длинные волосы, Толян ее иногда Афродитой называл, и вообще, она необыкновенная.

Девушка действительно никак бы не могла затеряться в толпе. Длинные черные волосы, схваченные на лбу узкой полоской яркой ткани, и слегка раскосые глаза делали ее похожей на дочь вождя воинственного племени индейцев.

Сашка догнал ее и, заглянув в глаза, сказал тоном заговорщика:

— Вам привет от Толяна.

От кого? — остановилась Девушка.

— От Анатолия, — поправился Сашка. — Он без вас жить не может, каждый день вот здесь на лавочке сидел, чтобы вас встретить.

— Без меня многие жить не могут, — засмеялась девушка, оглядывая подошедших Тоника и Профи.

— Он не многий, он один. Он из-за вас хотел в окно выброситься и сломал ногу. Он теперь в больнице лежит, — приврал Сашка для большей красоты.

Но на девушку это произвело обратное впечатление. Она поморщилась и сказала:

— Вот чего уж я терпеть не могу, так это больницы и больных поклонников. Мужчина всегда должен быть на коне. А на роль утешительницы я не гожусь.

Сашка сразу остановился и только бросил ей вслед одну фразу:

— Эх ты! А он про тебя такие песни сочиняет!

— Какие песни? — сразу остановилась она. — Что, сам сочиняет?

— Конечно, сам. Я таких песен не слышал никогда. И поет он здорово, заслушаешься просто, — воодушевился Сашка.

— Хорошо, — сказала девушка. — Может быть, вы мне и не случайно здесь встретились. Поехали к нему.

— Еще бы не случайно, — чуть не прыгал от радости Сашка. — Мы со вчерашнего дня тебя искали.

Он незаметно для себя стал обращаться к девушке на «ты», и она не возражала. Подойдя к небольшой элегантной машине обтекаемой формы, она отключила сигнализацию и, открыв дверцу, пригласила ребят вовнутрь.

Повторять приглашение ей не пришлось, все с большим удовольствием разместились на мягких сиденьях и под красивую музыку помчались в больницу. Девушка Толяна ребятам понравилась, потому что она ни капельки не задавалась. Другая на ее месте задрала бы нос вверх и никого бы вокруг не замечала. А с этой было легко и приятно. Она сказала, что ее зовут Ника.

Около больницы их ждал сюрприз. Как только они вышли из машины, до них донеслись звуки гитары и слегка хрипловатый голос Толяна. Он сидел на крыльце перед входом в больницу, окруженный толпой больных вперемешку с медсестрами. А кто не мог спуститься вниз, выглядывали из окон.

Тоник с Профи впервые услышали, как поет Толян, и были приятно удивлены, а Ника, взявшись за железные прутья ограды, дослушала песню до конца и только потом подошла поближе.

Сашка искренне радовался произведенному впечатлению, хоть и удивился тому, что Ника слышит пение Толяна впервые. Это было заметно по ее реакции. Теперь самым интересным становился момент их встречи. Он с ребятами специально встал так, чтобы Толян первой увидел свою любимую, а они бы подошли потом или бы вообще уехали домой, чтобы не помешать встрече. Но все сложилось иначе.

Толян, когда поет — не смотрит ни на кого. Он весь в песне и только потом, в промежутке перед следующей, может осмотреться вокруг себя. Так было и сейчас. Он посмотрел на Нику на секунду дольше, чем на других, задержал на ней взгляд и продолжил пение.

Сашка смотрел в этот момент на его лицо, но ничего особенного не заметил. Он забеспокоился и подошел к Толяну ближе. Тот же, увидев Сашку, сразу отложил гитару в сторону и встал, опираясь на костыли.

— Поиграйте пока, ребята, сами, а ко мне гости пришли, — сказал он и стал выбираться из толпы. Вместе с Тоником и Профи к нему подошла Ника. Сашка был готов провалиться сквозь землю, увидев, что они знакомятся. Значит, они привели к нему совсем не ту!

— Красивые у вас девушки, — сказал Толян, обращаясь к ребятам. — И где вы таких только находите?

— Спасибо за комплимент, — ответила за растерявшихся ребят Ника, — но это к делу не относится. А у меня к вам серьезный разговор.

— Да, да, пожалуйста, — радушно развел руками Толян. — Мы можем даже отойти.

— Не нужно, — кратко сказала она. — Я хочу снять с вами видеоклип.

— Со мной? Здесь? — не понял Толян. — Простите, а вы кто?

— Неважно. Мой муж музыкальный продюсер. Он дает мне деньги на мой первый проект. Вы им и будете. Завтра к вам приедет от меня человек, обсудите с ним финансовую сторону и сразу переберетесь к нам. У нас в коттедже неплохая студия. Поработаем. А потом, когда с ногой будет получше, поедем на море снимать клип.

— А как же лечение, гипс? — растерялся Толян.

— У нас свой неплохой врач. В крайнем случае вас отвезут сюда на перевязку. Да вы не беспокойтесь, все эти вопросы есть кому решать. Лучше скажите, в принципе вы согласны?

— Толян, соглашайся, соглашайся, — задергали его ребята, обрадованные неожиданным поворотом событий.

— Толян! — улыбнулась Ника. — А что, это может быть вашим сценическим именем. Звучит красиво.

— Море я люблю, — сказал Толян, выросший во Владивостоке. — Только море, оно тоже разное бывает. Смотря куда ехать.

— А это куда вы пожелаете. Мне все равно. Лишь бы для работы польза была.

— В Грецию, Толян, в Грецию, — захлебывался от восторга Сашка.

— Можно и в Грецию, — согласилась Ника. — Тем более, что в песне, которую вы пели, как раз слова об Афродите. Кстати, это ваша песня?

— Моя, — отрешенно сказал Толян. Он уже не выглядел ни удивленным, ни обрадованным. Наверное, ему нужно было время, чтобы осмыслить происходящее.

— Вот и отлично. Тогда до завтра. Ника взглянула на часы и, помахав ребятам рукой, отправилась к машине.

— Где вы ее взяли? — спросил у Сашки Толян.

— Места надо знать, — гордо ответил тот. — Ты представляешь, у тебя через месяц срастется кость и ты поедешь в Грецию. А мы как раз через месяц тоже будем там.

— Кто-то будет, а кто-то, может быть, и нет, — сказал Профи. — Ты же сбежал из интерната.

— Да ладно, разберемся, — вмешался Тоник. — Сегодня же все и выясним.

— Если только нас самих в этом подвале не запрут, — язвительно ответил Профи.

— Боишься, не ходи. Сами справимся.

— Кто, я боюсь?! — вскочил перед ним Профи. — А ну-ка повтори.

— Стоп, петухи, — остановил их Толян, — какой еще подвал, почему я о нем ничего не знаю?

— Да это у нас, в интернате, — неохотно сказал Сашка. — Там что-то происходит не то. А мы сегодня ночью хотим все разузнать. Да это ерунда, никому не интересно. А вот тебе повезло так повезло.

— А вот это тоже еще неизвестно, — сказал осторожный Толян. — Пойду-ка я в палату, нужно обдумать все как следует. Счастливо, ребята. Не скучайте.

— Постараемся, — ответил за всех Тоник, и они направились к выходу.

— За гитару спасибо, — крикнул вслед им Толян.

Глава VII

Для того чтобы пробраться в подвал интерната ночью, нужно сначала суметь незамеченным выбраться из дома. Этот момент был важен только для Тоника, потому что отец Профи еще два дня будет в командировке, а мать на гастролях. И Сашка мог спокойно переночевать у него еще раз. Другое дело родители Тоника. После недавних событий они вообще старались никуда не ходить, а сына загоняли домой уже в десять часов вечера. А о том, чтобы отпроситься на ночь, нельзя и заикнуться. Нужно было что-то придумать.

Сашка предлагал каким-нибудь хитрым способом выманить родителей Тоника из дома, а потом спокойненько уйти и ему, но этот вариант отвергли как слишком рискованный. В конце концов решили действовать по старинке. Все-таки не зря же их балконы расположены совсем рядом.

В десять часов вечера Тоник спокойно принял душ, пожелал родителям спокойной ночи и отправился спать в свою комнату. А в половине двенадцатого он, одетый в спортивный костюм защитного цвета, перебирался через балкон Профи. На своей кровати, под одеялом, он оставил сооруженную из старых свитеров вполне похожую на него куклу. По крайней мере в темноте можно было подумать, что это спит он. Но, зная своих родителей, он на всякий случай положил под одеяло записку. «Мама и папа! Ушел по срочному делу. Не волнуйтесь. Буду утром. Антон».

Настроение у него было не блестящим. За весь день он ни разу не увидел Алису. Он, конечно, мог бы ей позвонить, но она-то ему не звонила. А с другой стороны, Тоник далее был рад, что она не знает о сегодняшней операции, иначе непременно захотела бы пойти с ними. И тогда проблем было бы больше.

Профи и Сашка поджидали его на балконе в полной экипировке. На них были тоже темные тренировочные костюмы, в руках фонарики, самодельное переговорное устройство типа уоки-токи, перочинный ножик и большой клубок черных ниток.

— Нитки-то зачем? — спросил Тоник.

— Чтобы не заблудиться, если нельзя будет включать фонарик, — объяснил Сашка. — Так делают все исследователи пещер и подземных копей.

— Это Профи тебе рассказал? — усмехнулся Тоник.

Сашка ничего не ответил, проходя через комнату к выходу. В правом углу тихо мерцал синий глаз монитора.

— Компьютер-то не выключили, — назидательно сказал Тоник.

— Слушай, если у тебя плохое настроение, не порть его нам, — попросил Профи. — И не думай, что ты здесь самый умный. У нас тоже в голове кое-что имеется.

— Да вы что, — остановился Тоник, — шуток не понимаете?

— Потом будем смеяться, — стал вдруг еще серьезнее Профи. — А компьютер я настроил на режим автодозвона в девять часов утра. Если мы не вернемся, то всем нашим семьям будет передано сообщение, куда мы отправились, понял?

— Я все понял, успокойся, пожалуйста, — попытался сгладить свою неловкость Тоник. Спорить им сейчас было совершенно ни к чему.

До интерната они добрались без приключений. Сначала на метро, потом на трамвае. Перелезли через забор и уселись на землю среди высокой травы. Во всем здании светились только два окна — в кабинете директора и в комнате отдыха воспитателей на третьем этаже. Часы у Тоника показывали половину первого ночи.

Сашка пошарил рукой около забора и достал короткий железный прут.

— Пора идти, — сказал он. — Все привидения давно в подвале.

От этой фразы повеяло холодком. Ребята поежились. Все-таки самое плохое — это неизвестность. Если бы знать заранее, что их может ждать под землей. Но о том, чтобы позвать на помощь взрослых, никто даже и не подумал. Во-первых, их могли поднять на смех, если бы оказалось, что в подвале ничего особенного не происходит, а во-вторых, всегда интереснее во всем разобраться самим.

Сашка встал первым и, пригибаясь, быстрыми шагами перебежал к дому. Около стены их нельзя было заметить из окон, если даже кто-то и не спал. Ребята по одному перебежали за ним. Сашка уже шарил руками по земле, пытаясь в темноте нащупать канализационный люк.

— Тоник, — осторожно позвал он. — Нашел.

Тихо звякнул железный прут, приподнимая крышку люка. Четыре руки тут же подхватили ее и оттащили в сторону.

— Далеко не уносите, — прошипел: Сашка. — Надо будет закрыть люк, когда залезем, а то кто-нибудь нам на голову свалится.

Он спрыгнул в люк и подождал ребят, пока они не слезли за ним и не задвинули на место крышку. После этого они привязали к ней конец шерстяной нитки и пробрались в подвал.

Их встретила непроницаемая мгла и полная тишина. Всем даже стало казаться, что у них звенит в ушах.

— Куда пойдем? — прошептал Сашка. — Если направо, то там вход из интерната в подвал, а если налево, то я не знаю.

— Может, посветим фонариком? — предложил Профи.

— Ты что, с ума сошел? — остановил его Тоник. — Пойдем налево и как можно тише. Если хоть что-нибудь услышите, сразу останавливайтесь. Нам нельзя выдавать себя.

— Сами знаем, — отозвался Профи. — Иди тогда первым, а мы за тобой по цепочке.

Тоник осторожно двинулся вдоль стены налево, ощупывая правой рукой пространство перед собой. Ощущение у него было не из приятных — все время казалось, что еще шаг и полетишь в яму. Сашка шел последним, разматывая нитку. Профи держал наготове фонарик, чтобы в случае опасности сразу его включить.

В темноте терялось ощущение пространства и времени, казалось, что они идут очень долго, хотя на самом деле еще не прошло и пяти минут. Тонику очень хотелось посветить фонариком, но ведь он сам говорил ребятам, что этого делать нельзя.

Неожиданно где-то совсем рядом пронзительно заскрипела дверь. Ребята замерли, но больше до них не донеслось ни звука. Тоник молча потянул Профи за собой и стал продвигаться дальше. Они прошли еще немного, и справа забрезжил слабый свет. Глаза начали привыкать к темноте и различать окружающие предметы. Хотя, собственно говоря, никаких предметов вокруг не было. Одни только голые обшарпанные стены уходящих в глубь подвала коридоров.

Свет струился из-за полуоткрытой массивной двери. Тоник на цыпочках подкрался к ней и заглянул в соседнее помещение. Это была небольшая комната, переходящая в новый коридор. Тусклая лампочка в пыльном стеклянном плафоне свисала с потолка почти у самой двери.

— Что там? — шепотом спросил из-за его спины Сашка.

— Пока не знаю, — так же тихо ответил Тоник. — Нужно идти дальше.

Они быстро прошли через комнату и попали в большое помещение, с несколькими комнатами, расположенными в противоположном конце. Судя по всему, здесь когда-то было бомбоубежище. Выкрашенные черной краской стены и железные двери наводили на ребят уныние.

Из-за двери, расположенной в левом дальнем углу, выбивался свет электрической лампочки и доносились неясные голоса.

— Оставайтесь здесь, — сказал Тоник, — а я подберусь поближе и посмотрю, что там происходит.

В это время они услышали, как кто-то, тяжело топая, спускается в подвал. Ребята метнулись от входа направо, чтобы спрятаться за противопожарный ящик с песком, но Профи зацепил ногой пустое ведро, и оно с грохотом полетело в сторону.

Сашка от испуга присел, и Тоник с разбегу перелетел через него. Уже совсем рядом заскрипела открываемая дверь. Ребята едва успели откатиться от входа в сторону. Они надеялись, что в темноте их не заметят.

Большой человек прошагал совсем рядом и скрылся за освещенной дверью. Ребята вскочили и бегом бросились обратно. Теперь уже можно было включать фонарики, и при свете они примчались к своему люку за несколько секунд. Однако здесь они быстро пришли в себя. Выбраться наверх теперь для них не составляло особого труда, и недавний страх сразу улетучился.

— Ты что это ведрами распинался? — едва отдышавшись, спросил Тоник.

— Все испортил, — добавил Сашка. — Теперь туда уже не попадешь. Сейчас, наверное, ходят, нас ищут.

— А я что, видел это ведро? — стал оправдываться Профи. — Да он и не расслышал ничего или подумал, что это из комнаты шум. Сейчас подождем немного и пойдем обратно. Метро все равно уже не работает.

— А если они нас там ждут? — спросил Тоник.

— Да если они нас сразу не найдут, то подумают, что показалось, а я пока подежурю у входа в нашу дыру, — сказал Профи и перебрался ближе к подвалу.

Тоник на всякий случай сдвинул крышку в сторону, чтобы в случае опасности моментально выскочить во двор интерната. Сашка сидел на корточках, призадумавшись.

— Тоник? — позвал он своего названого брата.

— Что, Сашок? — отозвался тот.

— А почему вы мне помогаете? Ну, ты мне брат, а Профи? Алиса?

— Они тоже хотят, чтобы ты поехал с нами в Грецию. Ты на Профи не обижайся, он иногда скажет что-нибудь не то, а потом сам переживает. Он наш человек.

Тоник старался говорить тихо, чтобы Профи их не расслышал, хотя тот и так стоял от них довольно далеко, около самого лаза в подвал.

— Да не поеду я ни в какую Грецию, — раздраженно сказал Сашка. — У нас в интернате такого еще не было. Я просто малышам помочь хочу, чтобы не тряслись от страха каждую ночь. Они ведь даже в туалет ночью боятся из палаты выйти.

— Ну вот, сам другим помогаешь, а что тебе помогают — удивляешься. Мой папа всегда говорит: что людям дашь, то к тебе и вернется. И совсем необязательно именно от этого человека, которому ты что-то сделал хорошее или плохое, чаще даже от совсем других людей, но всегда вернется. Об этом даже думать не нужно…

— А я и не думаю.

— Вот поэтому тебе все и помогают. А еще потому, что хорошему человеку помогать приятно.

— А я хороший человек? — оживился Сашка.

— Нормальный, — засмеялся Тоник, но в этот момент к ним подобрался Профи.

— Ну все, кажется, они успокоились. Побегали немного и все. Если бы они подумали, что здесь кто-то был, то весь бы подвал обыскали, а так, значит, решили, что это была крыса.

— Да ну, разве такие крысы бывают? — не поверил Сашка.

— А что, ты разве не знаешь, что в метро находили экземпляров длиной в метр? Без хвоста, — безжалостно подчеркнул Профи.

— Да сказки все это, — насмешливо сказал Тоник, увидев, как напрягся Сашка. — Один дурак придумал, а все повторяют. Давайте лучше думать, что дальше делать.

— Нужно составить план, — сел на своего конька Профи. — Взвесить все за и против. Продумать порядок действий и последовательность шагов.

— Давай проще, — остановил его Тоник. — Скажи, пожалуйста, если люди по ночам в подвале что-то делают, то, значит, они боятся, что кто-то узнает, чем они занимаются?

— Значит, боятся.

— Следовательно, они делают что-то незаконное. Может быть, вообще, что-то страшное.

— Людей едят, — вставил Сашка.

— Это нам и нужно выяснить. Я предлагаю подобраться к ним поближе, спрятаться где-нибудь около комнаты, куда они входят, и ждать. А когда дверь откроется, мы увидим, что там происходит, или догадаемся из их разговоров.

— Всем сразу идти нельзя, — возразил Профи. — Я пойду первым, а вам оставлю переговорник. Если что — знаете, где меня искать.

— А почему это ты пойдешь первым? — вмешался Сашка. — Это мой интернат, я тут все знаю.

— Хватит спорить, идем все вместе, — не выдержал Тоник. — Все равно, если ты попадешься, то ничего не успеешь сказать в свой переговорник. А вместе, если что, и отбиться можно.

— Да, от нашего Шерхебеля отобьешься, — сказал Сашка, но вопрос был уже решен.

Они по одному пролезли через дыру в подвал и теперь гораздо увереннее двинулись вперед. Перед железной дверью Тоник остановил ребят и велел подождать его, а потом, проскочив через освещенное место и осмотревшись, позвал их за собой.

Спрятаться в подвале было негде. Ребят окружали со всех сторон голые стены. Но в одном углу что-то темнело. Оказалось, это веники и лопаты для уборки снега. Пришлось зарываться в веники и прикрываться лопатами. Конечно, это могло показаться излишней предосторожностью, в темноте их и так не разглядишь, но вдруг кто-нибудь посветит фонариком. Тогда все пропало.

Из-за двери по-прежнему доносились голоса ребят и иногда можно было расслышать негромкий низкий голос взрослого мужчины. Скорее всего это и был воспитатель старшей группы по кличке Шерхебель.

Лежать на жестких вениках было неудобно. К тому же какой-то неприятный запах пропитывал здесь все. В первый раз ребята просто не обратили на это внимания. Тогда было не до того. А теперь им придется сидеть в этом гадюшнике неизвестно сколько…

Глава VIII

Кому из мальчишек не хочется оказаться в роли отважного сыщика, от одного имени которого трепещет весь преступный мир. Распутывать хитрые аферы изобретательных мошенников и выходить один на один в смертельном поединке с гангстерами. Но лежать в пыльном подвале на старых вениках почти без движения и ждать неизвестности оказалось сложнее всего.

Первым не выдержал Сашка. Он предложил подойти к двери и подслушать. Но Тоник с ним не согласился. Это было бы слишком просто, да к тому же и рискованно, потому что если кто-нибудь выйдет из комнаты, то непременно заметит Сашку, ведь он не успеет спрятаться. До ближайшего укрытия бежать слишком далеко.

Потом начал предлагать свои варианты Профи. Он хотел просто запереть комнату на задвижку, которая как раз хорошо просматривалась снаружи, и идти спать. А утром вместе с милицией выпустить пленников из подвала. Или просто распахнуть дверь и крикнуть «милиция, всем на пол», а пока они придут в себя, рассмотреть все, что там есть, и убежать.

Пока шло обсуждение, в комнате распахнулась дверь и появился Шерхебель. Он включил фонарик и, посвечивая им по сторонам, пошел к выходу. За его массивной фигурой ничего не удалось рассмотреть. Но все-таки хорошо, что он уходит, в случае чего с остальными легче было бы справиться.

Но Шерхебель остановился перед выходом и стал внимательно рассматривать бетонированный пол. Потом закрыл дверь своим ключом и крикнул:

— Сережа, заводи дизель!

В ту же минуту из-за двери донесся рокот мотора и под потолком, немного помигав, плавно загорелись несколько лампочек. Вокруг сразу стало светло как днем. Вся маскировка в вениках оказалась никуда не годной, «сыщики» стали видны как на ладони. А из комнаты уже выходили пятеро интернатовских ребят.

— Принимайте гостей, — показал им на кучу веников Шерхебель. А оттуда уже поднимались наши герои. — Не зря я перед дверью песочек посыпал.

Сашка схватил лопату, всем своим видом показывая, что так просто его не возьмешь. Тоник скрестил руки на груди, как настоящий боец кунг-фу, а Профи выхватил из кармана фонарик, похожий на стреляющую авторучку. Но в этот раз она уже не сработала.

Их молча обходили со всех сторон, заставляя отступать в угол, а потом двое бросились сразу под ноги Тонику и Профи. Тоник подпрыгнул, но отступать больше было некуда, а парень вцепился руками в спортивный костюм, не давая ему свободы действий. В этот момент на Тоника и навалился Шерхебель, выкручивая руки назад. Он определил совершенно точно, кто опаснее всех. А с Профи и Сашкой легко справились остальные ребята.

Связав им всем за спиной руки, они оттащили друзей в комнату, расположенную в правом углу, а Шерхебель начал допрос.

— Вынюхиваете! — грозно спрашивал он, расхаживая перед ребятами. — Сыщики малолетние! А чего вынюхиваете? Этого я знаю, это наш, — показал он на Сашку, — а вам что здесь нужно?

— А он наш друг, — вызывающе сказал Профи.

— Вот и отлично. Утром сдадим вас в милицию за групповое незаконное проникновение в государственное учреждение с целью ограбления.

— Какого ограбления? — возмутился Сашка. — Да здесь и брать-то нечего, кроме веников.

— Вот за эти самые веники и поедете все в колонию для малолетних преступников.

— А как вы объясните следователю, чем занимались здесь со своими воспитанниками глубокой ночью? — спросил Тоник.

— Объясню! Я им все объясню, — разъярился Шерхебель. — А вы пока посидите здесь да подумайте как следует.

— Он вышел из комнаты, хлопнув дверью, и с грохотом задвинул засов.

— Зря ты его разозлил, — сказал Профи. — В нашем положении лучше всего молчать.

— Что он нам сделает? — отмахнулся Тоник.

— Одно из двух: или выпустит, или убьет.

— Да не будет он убивать — свидетелей-то сколько.

— Если ты про интернатовских, то еще неизвестно, кем они будут, свидетелями или соучастниками, — мрачным голосом изрек Профи.

— Ну, ты даешь! — изумился Сашка. — Да чтобы наши убивали — никогда!

— Все равно надо отсюда как-то выбираться.

Они едва успели осмотреться, как свет погас. Видимо, Сережа выключил дизель. В темноте желание выбраться отсюда стало превращаться в навязчивую идею. Но у всех троих руки были связаны за спиной.

— Сашок, развяжи-ка мне руки, — попросил Тоник.

— Как? У меня у самого связаны.

— А ты попробуй, — и он подвинулся к нему поближе.

Сашка повернулся к нему спиной и стал наугад пытаться распутать сложный узел. К его удивлению, это оказалось довольно просто, уже через несколько минут руки Тоника были свободны и он тут же стал развязывать остальных.

— Странно, что они тебя так плохо связали, — заметил Профи.

— Они меня связали не хуже тебя. Просто я в этот момент напряг все мышцы, а потом расслабился. Ты мог сделать то же самое.

— А ему напрягать нечего, — засмеялся Сашка.

— Да?! Ты попробуй мой бицепс, — сунул Профи свою освободившуюся руку под нос Сашке.

— Ничего, — уважительно сказал Сашка, — крепкий. Как у быка… уши, — и отскочил от разгневанного Профи в темноту.

— Хватит вам ерундой заниматься.

Тоник зажег фонарь и стал рассматривать помещение. Из мебели он обнаружил только одну небольшую деревянную скамейку, на которой можно было спать по очереди.

Профи начал обследовать дверь, а Сашка углы. Ему и повезло первому. Рядом с дверью проходили по стене какие-то трубы и между ними можно было просунуть руку. Но не больше, поэтому Сашка стал изо всех сил стараться их раздвинуть. Скоро к нему присоединились ребята, но и втроем у них ничего не получалось. Хотя, если бы удалось увеличить пространство между трубами, то можно было попробовать пролезть в подвал.

Провозившись с трубами некоторое время, ребята устали и решили отдохнуть. Они уселись на деревянную лавочку, и Тоник от нечего делать посветил фонариком себе под ноги.

— Подъем, — тихо скомандовал он.

Ребята с недоумением поднялись, а Тоник, перевернув лавку, резким ударом ноги выбил одну из стоек. Она заканчивалась треугольным вырезом, и он, установив ее между трубами, стал стучать по верхнему концу, чтобы, встав вертикально, она раздвинула бы трубы. Профи, догадавшись, в чем дело, бросился ему помогать. Сашка стоял рядом. Он уже примеривался к отверстию, которое получилось. Кроме него, никто бы туда не пролез.

— Ну, что, Саш, попробуешь? — подошел к нему Тоник.

— Попробую, — вздохнул тот и, распластавшись по трубе, пополз в основное помещение подвала.

Почти сразу звякнула щеколда и дверь открылась. Тоник и Профи выскочили к Сашке, обняли его и, ликуя, помчались к соседней комнате.

Перед самой дверью Тоник остановился и, обернувшись, прижал палец к губам. Как можно осторожнее он задвинул щеколду и только потом заглянул в замочную скважину. Было видно, как по комнате расхаживал Шерхебель, а в дальнем углу ребята возились с какими-то ведрами, бутылками. В нос ударил резкий запах спирта. И тут Тоник все понял. Они разливали разбавленный спирт в бутылки из-под водки.

— Дай посмотреть, — подтолкнул его сзади Сашка.

— А что там смотреть, — повернулся к нему Тоник. — Они водку делают. Профи, будь другом, проверь, входная дверь все еще заперта?

Профи умчался в темноту, посвечивая на бегу фонариком, а Сашка приник к замочной скважине. Тоник решил осмотреть последний неисследованный участок, который находился между двумя этими комнатами. Он был заасфальтирован и плавно уходил вверх. Там, при свете фонарика, Тоник увидел еще одну дверь. Она была тоже заперта на засов. Тоник отодвинул его, но дверь только качнулась, пропустив бледный отсвет раннего утра.

— Там снаружи замок висит, — сказал подошедший Сашка. — Это въезд для машин, но я никогда не видел, чтобы они заезжали в подвал.

— Все закрыто, — выпалил Профи. — А здесь что, еще один выход?

— В это время внизу громко бухнула дверь. Затем раздалось еще два удара.

— Держите дверь, — крикнул Профи и побежал к куче веников. Выдернув деревянную палку от лопаты, он вернулся к ребятам. Они с трудом сдерживали натиск превосходящего по силе противника. Профи подсунул палку под дверь насколько хватило силы. Теперь, чем больше она будет открываться, тем сильнее заклинится. С противоположной стороны это тоже поняли и ослабили силу ударов.

— Ребятки, — грозно-ласковым тоном заговорил Шерхебель, — а вы зачем нас заперли? Ключ-то от двери все равно у меня. Вы без нас отсюда никуда не выберетесь.

— Выберемся, — сказал Тоник. — Как рассветет, начнем колотить в дверь, которая выходит на улицу. Кто-нибудь нас и услышит.

— А если не услышит? Будем вместе здесь сидеть, пока с голоду не помрем? У нас хоть вода есть.

— Сашка! — закричали ребята из старшей группы. — Что же ты, гад, своих ловишь. Смотри, потом тебя тоже поймаем.

— Вы что, он же вас здесь по ночам работать заставляет, как будто вы рабы какие-нибудь. Я из-за них жизнью рискую, а они… — и Сашка презрительно сплюнул.

— Кто рабы? Он нам деньги платит. А как шестнадцать исполнится, то к выпуску у каждого свой счет в банке будет. Ты тоже с нами заработать можешь. Открой дверь.

— Да, вам откроешь, а вы нас опять свяжете.

— Мы вас все равно бы утром отпустили.

— Еще неизвестно, — не поверил Сашка. — Лучше дайте ключ от подвала, ребята уйдут, а я вас потом выпущу.

— Нет, уйдем мы вместе, — возразил Тоник.

— Вы нам бы сначала открыли, — добреньким голосом подключился Шерхебель.

— Пошли посовещаемся, — отозвал в сторонку своих друзей Тоник.

Они подошли к воротам, выходящим на улицу, и начали обсуждать создавшееся положение. С одной стороны, задерживаться здесь слишком долго опасно, родители могут хватиться Тоника и поднять шум. А с другой стороны, выпускать Шерхебеля тоже нельзя, доверия к нему ни у кого не было.

Со стороны улицы донеслось гудение подъезжающей машины. Затем хлопнула дверца и кто-то, подойдя к двери, стал отпирать замок. Ребята в одно мгновение отбежали назад и спрятались за поворотом.

Ворота распахнулись, и в подвал задом стала съезжать машина. Значит, еще один человек был за рулем.

Первый человек шел перед машиной, поэтому ребята на всякий случай скрылись в комнате, где их держали незадолго перед этим. У них была единственная возможность выскочить из подвала, когда машина остановилась, а Шерхебеля еще не выпустили. Но от неожиданности они не успели сообразить, что делать, и теперь расклад сил снова сложился не в их пользу.

Дверь открыли и через минуту освобожденный Шерхебель с его воспитанниками вместе с двумя крепкими коротко стриженными парнями уже рыскали по всему подвалу, пытаясь найти ребят.

— Они здесь! — закричал один из детдомовцев, заглянув в приоткрытую дверь.

Увы, спрятаться там ребятам было негде.

Грозно насупившийся Шерхебель вошел к ним в комнату, покачал головой, увидев доску, торчащую между трубами, одним ударом выбил ее и выбросил в подвал вместе с остатками скамейки. Затем вышел и задвинул засов в двери.

— Федор Терентьевич! — закричал ему вслед Сашка. — Вы же обещали нас выпустить.

— А вы что-то не торопились меня выпускать. Теперь и я торопиться не буду. Посидите там, подумайте, стоит ли спорить со старшими и лезть не в свои дела. Пошли, ребята, — обратился он к своим, — пора машину грузить.

Они выстроились в цепочку и, передавая друг другу пластиковые ящики с водкой, стали быстро загружать машину.

Дизель снова работал, и во всех помещениях было светло. Тоник смотрел на своих слегка приунывших друзей. После того, как они несколько дней назад победили настоящих бандитов, сегодняшний поединок казался им уже проигранным. Но главным было не терять присутствия духа, ведь тогда из каждого трудного положения можно найти выход. «Время работает на нас, если мы работаем на время», — любил повторять отец Тоника. Но сейчас им оставалось только ждать.

За дверью что-то переменилось. Вместо грохота укладываемых ящиков снова слышались голоса. Сашка подошел к дырке между трубами и прислушался.

— Всем встать лицом к стене! — командовал резкий голос. — Ноги расставить. Шире.

— Да брось ты ящик!

По последней фразе Сашка узнал голос Василия Петровича и изо всех сил застучал по двери.

— Кто там стучит? А ну-ка открой, — послал Петрович одного из детдомовцев.

Тот подбежал к двери и выпустил слегка смущенных ребят. Уж кого-кого, а Василия Петровича они никак не ожидали здесь увидеть. Тем более в милицейской форме и с пистолетом в руках.

— Идите на улицу и садитесь в мою машину, — строго сказал он, казалось, ничуть не удивившись их появлению.

Ребята молча, с виноватым видом, прошли мимо.

— Антон, задержись, — остановил Тоника Петрович. — А вы, граждане подследственные, пройдите в помещение, откуда таскали ящики.

Шерхебель зашел туда первым, а за ним потянулись остальные.

— Антон, принеси мне фотоаппарат из машины. Только быстро, — подмигнул Петрович Тонику.

Тоник мгновенно слетал туда и обратно и теперь стоял, вооруженный автоматическим японским фотоаппаратом.

— Снимай машину с бутылками, снимай этих бизнесменов, снимай бутыли со спиртом, снимай все, что видишь, — сказал Петрович, держа на мушке Шерхебеля и его помощников.

Тоник делал снимок за снимком, и в этот момент снова погас свет.

— Уходим, — потянул его за собой Петрович, и они побежали к выходу.

На улице Петрович успел закрыть створки дверей, ведущих в подвал, и накинуть на петли дужку замка. Теперь можно было не торопиться. Они спокойно подошли к машине, уселись, завели мотор и не спеша выехали со двора интерната.

— Василий Петрович, а как вы узнали, что мы здесь? — сразу же спросил его Сашка.

— Я к вашему Толяну ездил. Он мне и рассказал, что вы в какой-то подвал собирались. Оставалось только дождаться вас здесь, но вы, появившись, потом совершенно неожиданно пропали. Я уже не знал, что делать, да, к счастью, машина пришла. Я за ней в подвал, а там вы. Нам крупно повезло, ребята, теперь у нас есть на них компромат и они сделают все, что нам нужно. Сашок, можешь теперь считать, что ты одной ногой в Греции.

— Я хочу, чтобы он ребят не заставлял по ночам работать, — как будто и не очень обрадовался Сашка.

— А это само собой. Я бы его сдал в органы, да нужно, чтобы от тебя отвязались. Теперь я думаю, ты сможешь у меня пожить, пока я все документы оформлю.

— Дядя Вася, — обратился к нему Тоник, — а вы моему отцу не расскажете про нас?

— А это как вы сами хотите.

— Если он обо всем узнает, то не повезет нас в Грецию. Это абсолютно точно.

— Понял. Нет проблем. Не волнуйся, старичок.

Тонику польстило такое обращение к нему. Он почувствовал себя с дядей Васей на равных.

— Остановите здесь. На секундочку, — попросил он.

Петрович без слов затормозил, а Тоник, выскочив к клумбе, сорвал одну крупную пунцовую розу и вернулся обратно.

— Подарю маме, — объяснил он, — если она заметила, что меня нет.

Улицы были еще пусты. Изредка проносились мимо одинокие машины. Степенно разливали воду на асфальт пузатые поливочные машины. Не спеша набирал обороты новый день. Главная суматоха еще впереди. А сейчас все еще располагало ко сну. Не зря ведь говорят, что утренний сон сладок. Ребята задремали и почувствовали на себе эту затягивающую сладость. Хорошо, что ехать нужно было недолго.

Машина остановилась перед самым подъездом. Сашка вылез вместе со всеми и извиняющимся тоном сказал Петровичу:

— Дядя Вася, а можно я эти два дня у Профи поживу? Пока у него отец из командировки не вернется.

Петрович сокрушенно развел руками, но спорить не стал, а попрощался и, пообещав забрать его через два дня, уехал.

Тоник сел на скамейку перед подъездом и сказал Профи, что он сейчас поднимется, а ждать его не нужно. И как только ребята вошли в дверь подъезда, он подошел к балкону первого этажа и по нему мгновенно взобрался на второй. Здесь жила Алиса. Окно ее комнаты было распахнуто настежь. Тоник, едва дотянувшись до окна с балкона, положил на подоконник розу и тем же путем вернулся обратно.

Профи заметил, что он пришел без розы, но ничего не сказал. Сашка уже улегся спать. Перебравшись к себе через балкон, Тоник в одно мгновение сбросил одежду и залез в кровать. Убрать старые свитера, из которых он соорудил куклу, уже не было сил. Почти сразу он погрузился в сон.

Он лежал на высокой кирпичной стене. Светило яркое солнце, но не обжигало, а только ласково касалось лица. А над ним летали люди со стрекозьими крыльями. Они брали что-то крохотное с земли с озабоченными лицами и носили на стену. И стена росла, росла, становилась все выше и выше, а они хлопотали, ни на секунду не прекращая своего непонятного труда. Легкого, но в чем-то для них упоительного. И невозможно было оторваться взглядом от…

— Антон, Антон, — окружили его роем люди-стрекозы и стали тащить его прочь со стены. — Антон, — кричали они встревожено с мамиными интонациями в голосе. — Антон!

Он попытался сбросить с себя цепкие ручки, повернулся на бок и сразу понял, что спал. Рядом стояла перепуганная мама.

— Антон, что это значит? — Она держала в руках его вчерашнюю записку. — Буду утром, как это понимать? А ты знаешь, что уже двенадцать часов дня, тебе два раза звонила Алиса. Я захожу тебя будить, а в твоей кровати еще кто-то. — Она брезгливо вытянула из-под одеяла старые свитера. — Со мной чуть инфаркт не случился. Что все это значит?

Тоник сел на кровати, лихорадочно соображая, что ей ответить, но в это время снова зазвонил телефон.

Светлана Васильевна со вздохом подошла к телефону и, сняв трубку, строгим голосом сказала:

— Встал. Сейчас подойдет.

Она снова заглянула в комнату Антона и кивнула ему на телефон.

— Тебя.

Тоник выпрыгнул из кровати и подбежал к телефону.

— Алиса! — крикнул он задыхающимся голосом. — Алиса, а ты пойдешь сегодня на Поклонку?.. Ночью? Нет, не я… Я не знаю кто… Я же не люблю розы — они колючие… Откуда знаю, что роза…

Светлана Васильевна тихо улыбнулась и прошла на кухню, плотно прикрыв за собой дверь. У ее сына начиналась иная жизнь, в которую лучше всего не вмешиваться. Она присела на стул, не вытирая невольно выступивших слез. Она улыбалась и в уголки ее губ сбегали прозрачные солоноватые капли. Ах, если бы все недоразумения в жизни ее сына разрешались так легко и просто.

Из-за двери доносился голос Тоника с новыми, звенящими интонациями. За распахнутым окном шумел детскими голосами обычный московский двор. Казалось, что-то легкое и радостное витало в воздухе. Не вспугнуть бы…