Старая, старая сказка

Теремок

( сказка)

Бежит как-то Мышка-тихушка по полю, оглядывается, будто от кого скрывается, а тут видит – на красном месте теремок стоит. Обошла она вокруг теремка несколько раз, чтобы понять – нет ли слежки, да и заползла тихонько в его чертоги. Да так удачно, как будто кто подтолкнул её наверх. Мышка даже испугалась и запищала:

– Кто-кто в теремочке живёт? Кто-кто в златоглавом живёт?

Никто не ответил Мышке-тихушке, только эхо донесло из угла: «…главный живёт-мёд-мёд-мёд…» Огляделась Мышка в теремке и подумала: «… наверное, кто-то перестройку делал, а до ума так и не довёл» Посидела она, подумала, да и осталась в теремке жить-поживать, в надежде, что авось как-нибудь всё само собой решится, авось как-нибудь перестройка закончится, авось можно будет из этого какую-нибудь пользу для себя извлечь…

Живёт она, живёт, лазит по всем щелям да углам, а кругом пусто – разруха, одним словом.

– Ну, ничего, – подумала Мышка-тихушка, – пусть пока лет двадцать всё так и будет, найду сожителей, что-нибудь придумаем.

А тут и думать нечего: на ловца, как говорится, и зверь бежит. И не то, что бежит, а прыгает семимильными скачками. Допрыгал этот зверь до калиточки и спрашивает:

– Кто-кто в теремочке живёт? Кто-кто в златоглавом живёт?

– Я – Мышка-тихушка. А ты кто?

– А я Лягушка-подсидушка. Подсиживаю в болоте и чего-нибудь квакаю.

Вот как здорово, – подумала Мышка-тихушка, – может, и меня подсидеть когда придётся на какой срок… И впустила Лягушку-подсидушку в теремок.

– Ты сиди здесь где-нибудь, щёки надувай и квакай чего я тебе скажу.

Живут они вдвоём, ничего не делая и ждут – когда ещё кто-нибудь придёт и перестройку закончит.

Как-то утром разбудил их громкий крик.

– Ку-ка-ре-ку! Кто-кто в теремочке живёт? Кто-кто в златоглавом живёт?

Выскочили домочадцы на улицу, дрожат от страха…

– Я – Мышка-тихушка.

– Я – Лягушка-подсидушка. А ты кто?

– А я Петушок-золотой загребушок. Пустите меня жить.

– Фу ты! Как напугал, окаянный, – пропищала Мышка-тихушка. – А что ты умеешь делать?

– Ну, как – чего?.. Ну, вы же слышали: горланить могу… А ещё я загребаю хорошо… Я уже столько назагребал, что в этой ихней Форбсе первые места занимаю…

Вот здорово, обрадовались Мышка и Лягушка, ведь это же то, что нам и надо: будет горланить – значит, все будут знать, что здесь уже есть хозяин и что он здесь что-то делает. А будет загребать, так, может, и нам чего нагребёт…

– Токо вот в эту самую «Форбсу» – не надо. Давай так, чтобы никто не знал…

И пустили Петушка в теремок.

Живут они втроём. Мышка-тихушка всё по норкам чего-то разносит. Лягушка-подсидушка всё щёки раздувает и чего-то квакает. А Петушок-золотой загребушок с утра прокукарекает и целый день загребает.

А тут прибежал как-то Ёжик без ножек и сопит у калитки:

– Кто-кто в теремочке живёт? Кто-кто в златоглавом живёт?

– Я – Мышка-тихушка.

– Я – Лягушка-подсидушка.

– Я – Петушок-золотой загребушок. А ты кто?

– А я Ёжик без ножек. Нет, то есть, ножки-то у меня есть. Только я все следы иголочками заметаю, вот меня и прозвали Ёжик без ножек.

Как здорово, обрадовались постояльцы, пусть с нами живёт и всё здесь заметает. А то вон Петушок уже столько загрёб, а заметать некому. И пустили Ёжика в теремок.

Так они и жили: один загребает, другой заметает, один куда-то по норам бегает, другой подсиживает…

И вот однажды утром, когда Ёжик во дворе всё заметал, видит, а вокруг теремка кто-то, как пуля, носится.

– Эй, – закричал Ёжик, – стой! Ты чего это?

Остановилась «пуля» и спрашивает:

– А? Что? Вы меня? Мне ведь некогда… Мне ведь ещё по рядам надо пробежать, разные кнопочки понажимать, а потом за бугор ещё махнуть, отнести кое-чего… Лето короткое, а запасов надо на всю зиму запасти, вот я и бегаю… А вы, вообще, кто?..

– Я – Мышка-тихушка.

– Я – Лягушка-подсидушка.

– А я – Петушок-золотой загребушок.

– А я – Ёжик без ножек. А ты кто?

– А я Зайка-потягайка. Где чего найду, так и тяну за бугор.

Посовещались постояльцы теремка и решили, что надо Зайку-потягайку в теремок позвать. Да пусть он тягает, зато как быстро бегает… Будет создавать видимость какой-то активности и работы.

– Слушай, – пропищала Мышка-тихушка, – а иди к нам жить. Бегай тут сколько хочешь…

– А у вас есть тут чего тягать, – призадумался Зайка.

– Ой, у нас столько тут всего – тягать не перетягать, – пропищала Мышка-тихушка.

И стало их в теремке пятеро.

Потом пришли Лисичка-генералова сестричка. Та сразу тринадцать комнат в теремке заняла и стала рисовать да стихи сочинять, поджидая генерала. Потом пришёл Волк-целый полк. Этот с утра – в засаду, а к вечеру, глядишь, натягает чего-нибудь в теремок и на замок.

Так и жили они: в тесноте, да не в обиде. Никто никого в теремке не обижал, а если и поссорятся, бывало, Мышка-тихушка выползет из норки, пропищит чего-нибудь и опять – тихо, все чего-то таскают и сопят.

Жили так до тех пор, пока не нагрянул в теремок Медведь-единый для всех впредь. Он, вроде бы, и один, а посмотришь на него – такой огромный, как будто целая партия…

Вот пришёл он к теремку и стучит в калиточку.

– Кто-кто в теремочке живёт? Кто-кто в златоглавом живёт?

Ну, тут все выбежали, представились, значит, и спрашивают:

– А ты кто будешь?

– А я Медведь-единый для всех впредь, – отвечает Мишка.

– А ты чего делать-то будешь?

– А ничего я делать не буду, – улыбнулся Медведь, – буду сидеть и думать. Вы только мёд мне приносите… Буду охранять вас… по закону… Вы тут чего-то делайте, заметайте, а я вас охраняю… по закону… А вы мне мёд по-тихому откатываете… Согласны?..

– Согласны, – закричали все теремушники-домушники хором, – только куда же тебя посадить? Ты такой большой, что в теремке тебе никак не поместиться… А знаешь что, а садись-ка ты прямо сверху, крышей будешь!

Сел Медведь-единый для всех впредь на теремок, затрещали все дощечки, посыпались все камешки и теремок стал рассыпаться. Испугались постояльцы, да и давай дёру! Кто куда: кто в болото, кто за бугор, кто за тридевять земель… Да все чего-то прут-волокут. А кто уже, как Зайка-потягайка, только пятками сверкнул, потому как, оказывается, он давно уже за этот бугор всего натягал.

Пригорюнилась Мышка-тихушка, что теремок развалили, да делать нечего – подалась она в свои норки.

Вот и сказке конец, все построили дворец.

Семь Семёнов

( сказка )

В некотором царстве, в некотором государстве жил один Мужик и было у него семь сыновей, прозывавшихся Семёнами. Выросли сыновья, впору Мужику возрадоваться – эка, сколько помощников! Ан, нет. Одно не радует Мужика: чада его были бездельниками и пустобрёхами. Уж он и так с ними, и эдак, а дело ни с места. Думал он думал и порешил отдать их на государеву службу. Чего зря дармоедов охаживать? Пущай, может, польза кака будет отечеству.

Вот собрал Мужик всех сыновей своих, да и повёл на царское подворье. Царь подивился токо – вроде, и надобности никакой не объявлялось, а тут – нате.

– Чаво табе, Мужик, – вопрошает их царское величество, – чаво припёрлись в палаты царские?

– Так, ить, царь-батюшка, – отвечает Мужик, – дети ужо великовозрастные, так пущай послужат, чай, отечеству пользу какую принесут делами своими.

– А каку таку пользу они принесут? Эй вы, отроки неразумные, – молвит царь-батюшка, – а подите-ка сюда ответ держать – чему научены, како тако ремесло знаете? Вот, к примеру, ты, большой Семён, к чему будешь гож на службе государевой?

Выступил тут большой Семён, поклонился в ножки царю-батюшке и такое молвит слово своё:

– Я, ваше величие, врать могу.

– Это про что ж ты врать-то обучен, – спрашивает государь.

– А про то, как изобильно отечество наше, ваше царское величие, – отвечает большой Семён.

– Ладно, – кумекает царь-государь, – такой человек мне нужен. Так и быть, оставайся на службу царскую. Ну, а ты, – спрашивает царь-батюшка второго Семёна, – ты какому ремеслу обучен?

– Врать могу, – отвечает второй Семён.

– Погоди, – почесал за ухом царь, – такой специалист ужо имеется… Пошто ещё один?..

– Так, ить, я, ваше величество, про другое врать могу, – отвечает второй Семён. – Я, ить, про водную, значит, пространству врать умею…

– Про водную, говоришь, – покрутил носом государь, – про водную – оно тоже в надобность… А то у нас энтих морей-окиянов – как гороху, а проку от их… Так, може… Ну, так и быть, оставайся и ты на государеву службу… Ну, – повернулся государь к третьему Семёну, – ты какие науки постиг, что положишь на алтарь отечества?..

– Я, ваше премного царское, значит, обучен врать, – отвечает третий Семён.

– Так это как же? Есть ужо у нас два таких специалиста, – удивляется царь-батюшка. – А пошто ты будешь?..

– Так, ить, про знахарство обучен, по медицинской, значит, части, – отвечает третий Семён. – Вот, к примеру, занедужил, значит, народ, а я ему – раз, словом всю здоровью и поправил…

– Ишь ты, – аж подпрыгнул царь-батюшка, – это толковое дело, а то у нас, бывает, всяких прыщиков понавыскакивает, а чего сказать – толком никто и не знает… Оставайся и ты. Так, а энтот какие премудрости делать умеет, – спрашивает он четвёртого Семёна.

– Врать умею про корабли да промышленную развитию отечества нашего в области всякого кораблестроения и газодобывания, – отчеканил четвёртый Семён.

– Берём, – обрадовался царь-батюшка, – а то я и сам не знаю – чего там в той земле зарыто и на скоко энтого добра мне хватит? Ты чего умеешь, – подошёл он к пятому Семёну. – Ответствуй нам, как на духу.

– Врать могу про то, чего нет, ваше царское величество, – отвечает пятый Семён. – Вот его нет, а я говорю, что оно есть.

– Это хорошо. Это дельно. А то я сам ужо устал энтим заниматься, – обрадовался царь-государь. – Беру тебя на энто самое дело! Кто ишо? А вот ты чего делать умеешь, – подошёл он к шестому Семёну.

– А я, царь-батюшка, как мои братья единородные наврут с три короба, так я, значит, вру – какой дорогой нам, значит, ехать по колдобинам, да плыть по ветрам туда – не знаю куда, – растолковал государю шестой Семён.

– Ишь ты… Значит, и така наука есть, – удивился царь-батюшка. – Это нам за надобностью, а то плывём-плывём невесть куда… – Подошёл он к седьмому Семёну и говорит. – Тоже, чай, врать умеешь? Сказывай, про что врать-то будешь?

– Не буду я врать, царь-государь, – отвечает седьмой Семён, – а буду я правду сказывать.

– Это чой та? Что за диво такое? А, – махнул рукой царь-батюшка, – оставайся и ты, раз пришёл. Токо шибко не мешай мне тут.

Обрадовался Мужик, что пристроил всех своих бездельников, поклонился царю-батьке в ножки, повернулся и пошёл домой делом заниматься.

А тут задумал царь жениться, да и купцы сказывают, что живёт в царстве заморском царевна-краса. Соорудили корабль, погрузили подарки да провиянты разные и встали под паруса. Думал царь, думал – кого же взять за сватов в это мероприятие важное, да порешил взять с собой семерых Семёнов, пущай там сказки сказывают про то, како житьё-бытьё тута наблюдается. И помахамши ручкою мамкам-нянькам да всякому люду, царь-батюшка да семь Семёнов отплыли в края заморские, где обитала краса ненаглядная.

Вот пристали оне к острову иноземному, да как увидели их царское величество царевну-красу, так сразу и возжелали быть яе суженым. Да вот только царевна не шибко на царя-батюшку заглядыват: то ли рожей не вышел, то ли седина в бороде сумнения вызвала. И пошёл тут царь-государь хитростью крепость брать. Напослал он семь Семёнов на их царский двор и велел сказывать чудеса всякие. Те разом и заходилися. Народ местный чё понял – чё не понял, а шуму ихнему подивился. А коли царь-батюшка про экскурсию чего-то ляпнул, согласился народ отпустить царевну-красу в круизу заморскую без всякой тур-путёвки.

Вышел, значит, корабль туристический да назад к мамкам-нянькам поплыл. Плывут они плывут, а тут вот какая оказия вышла. Отослал царь-государь седьмого Семёна наутро кофию царевне отнести. Всё равно, дескать, к вранью не приспособлен, так пусть, хотя бы, и официянтом послужит. Вот пришёл седьмой Семён в каюту ненаглядной царевны, сам поднос держит, а глаза так в неё и влюбляются. Да и царевне, правду сказать, глянулся младший Семён. Так оне ворковали-ворковали, а седьмой Семён возьми да и всю правду и скажи, что, дескать, своровали их царь-батюшка да на венчание в свою сторону везут. С тем и ушёл младший Семён в тоске да печали.