Старинный медальон

Глава 9

На следующий день было воскресенье, и, к облегчению Маши, за столом вновь зазвучала русская речь. А то она уже начала сомневаться, что находится среди соотечественников, настолько часто домочадцы говорили на иностранных языках. Нет, по вечерам они с сестрой делились своими секретами, конечно же, по-русски, но за завтраком, обедом и ужином требовалось общаться только на том языке, который предписывался распорядком, раз и навсегда заведённым княгиней.

Как поведала Настя, бабушка это делала специально для них, своих внучек, чтобы они могли свободно владеть разными языками и были готовы вращаться в светском обществе. Что значит «вращаться в светском обществе», для Маши оставалось загадкой. Кроме того, за эти дни она уже порядком устала от чужой речи и, конечно, в основном, слушала и молчала, так как почти ничего не понимала из оживлённых бесед за столом.

Только французский язык её завораживал, и благодаря собственному неподдельному интересу, а также титаническим усилиям мадемуазель Рикар, она успешно продвигалась в своих познаниях и даже пыталась поддержать беседу в те дни, когда звучала французская речь.

В общем, от новой информации голова у Маши дымилась в буквальном смысле этого слова. Никогда прежде она не занималась столь интенсивно, никогда её время не было расписано по минутам. Там, в прежней жизни, она, как правило, безнадзорно болталась с ребятами по улицам, думая, чем бы заняться, часто прогуливала школу, а уроки учила от случая к случаю. Здесь же она вдруг ощутила себя прямо-таки в ежовых рукавицах и, к своему удивлению, почувствовала, что, несмотря на окружавшие её роскошь и богатство, условия жизни стали гораздо жёстче, чем в их с мамой бедной московской квартирке. Ранние подъёмы по утрам, чёткий распорядок дня, надзор и суровые требования, которые должны были неукоснительно соблюдаться, плюс постоянные интенсивные занятия порой заставляли Машу усомниться в том, что она живёт среди богатых людей.

Ей-то всегда казалось, что чем больше богатства, тем больше праздности. А зачем, в самом деле, напрягаться, если у тебя и так всё есть? Да здравствует ничегонеделание! А тут пашешь и пашешь, как крестьянская лошадка, и к концу дня только и мечтаешь добраться до подушки. Ну и трудная же жизнь у этих князей! Просто несчастные люди, да и только! «Большие права порождают не менее серьёзные обязанности. И ответственность!» - не раз говорила ей княгиня, выразительно подняв вверх указательный палец. Для Маши это стало откровением.

Но среди всей эти круговерти она вдруг стала замечать, как улучшилась её осанка, как изменилось выражение глаз, сделались более плавными движения, а в характере появилось больше сдержанности. И это её приятно удивило. Она ещё ухитрялась каждый день бегать на конюшню, и никакая усталость не могла бы заставить её отказаться от уроков верховой езды. Что уж скрывать, Маша мечтала в один прекрасный день поразить до глубины души известного ей прекрасного принца и, может быть, даже отправиться вместе с ним на прогулку верхом на великолепных лошадях!

Она сидела и представляла, как рядом со своим кумиром будет скакать по бескрайним просторам, как, наконец, они окажутся на берегу чудесного озера, а потом… Щёки Маши раскраснелись, глаза заблестели. Нет, это уж слишком! Мечтать о том, кого в принципе уже нет! И как будто в унисон её мыслям, дверь отворилась и запыхавшаяся Матрёна сообщила, что «в гости пожаловали графиня Анна Петровна Шумская и граф Сергей Александрович Шумской». Вот так номер! Гости с того света! «Вообще-то, они на своём месте, - подумала Маша. - Это я тут непонятно как очутилась. Ещё вопрос, кто из нас с какого света!»

- Княгиня велела вам, Мария Алексеевна, переодеться и спуститься вниз, - поспешила передать приказ Матрёна.

- Сию минуточку! - встрепенулась Маша и бросилась умываться и одеваться.

Ещё недавно необходимость этих процедур вызвала бы у неё одну лишь досаду. Теперь же ей самой вдруг захотелось выглядеть как можно лучше. Она принялась тщательно расчёсывать волосы и придирчиво выбирать подходящий наряд.

- Наденьте вот это платье, - наконец, не выдержала горничная.

Она терпеливо приносила из гардеробной наряд за нарядом, а Маша неизменно находила в каждом из них какой-нибудь изъян. То он слишком мрачный, то недостаточно женственный, то цвет не тот.

- Это подойдёт вам лучше всего, - повторила горничная.

Она держала на вытянутых руках изысканное платье нежнейшего голубого цвета, украшенное тонким кружевом.

- Вы будете выглядеть в нём просто великолепно! - убеждённо проговорила горничная.

- Я сама решу! - капризно топнула ногой девушка.

Горничная замолчала и испуганно отступила.

Маша себя не узнавала. Никогда прежде она не уделяла выбору одежды столько времени. А уж чтобы волноваться из-за своего внешнего вида - так это всегда было за гранью её понимания. Сейчас же она вела себя, как заправская модница, желавшая во что бы то ни стало поразить воображение избранника. Маша несколько раз глубоко вдохнула, приказав себе успокоиться.

- Да, пожалуй, это то, что нужно, - ровным голосом произнесла она и взяла из рук приунывшей горничной голубое чудо.

Наконец, когда все приготовления были закончены, Маша придирчиво осмотрела себя в зеркало. И не могла не отметить, что заметно изменилась в лучшую сторону. Она увидела почти взрослую девушку, с высоким чистым лбом и выразительными синими глазами. Её каштановые локоны были уложены в красивую причёску, а изящное платье выгодно подчёркивало тонкую талию. Вдруг Маша испуганно охнула. Но, взглянув на свои руки, облегчённо вздохнула. Чёрный лак окончательно стёрся с ногтей, и теперь она могла не беспокоиться, что кто-то обратит внимание на их весьма странный цвет. Безупречный внешний вид придал ей уверенности в себе, хотя сердце гулко стучало. Сделав над собой усилие, она уверенно шагнула навстречу судьбе.

В гостиной, вопреки её ожиданию, восседала лишь Анна Петровна, о чём-то оживлённо беседовавшая с бабушкой, да некий пожилой господин тихо переговаривался с девицей-брюнеткой, довольно жеманной на вид. При появлении Маши пожилой господин встал. Маша в нерешительности остановилась и, как того требовали правила приличия, сделала книксен. Княгиня тут же пришла ей на помощь.

- А вот и моя младшая внучка! - проговорила она. - Вы, Аркадий Степанович, вероятно, запомнили Машу совсем маленькой девочкой, а теперь, как видите, она уже взрослая барышня.

- Рад встрече, дитя! - ласково произнёс пожилой господин. - Вы - настоящая красавица!

- Благодарю вас, - заученно проговорила Маша, ещё раз делая книксен.

- Маша, это князь Аркадий Степанович Ильин, - продолжила бабушка процедуру знакомства. - А это княжна Лили, его дочь.

Девушки обменялись книксенами. При этом брюнетка одарила Машу откровенно оценивающим взглядом, в котором блеснул недоброжелательный огонёк. Княжна Лили Маше тоже не понравилась. Было в ней что-то от остроносой птицы, которой до всего есть дело.

- Добрый вечер, милая княжна! - раздалось откуда-то сбоку.

Услышав знакомый голос, Маша вздрогнула и обернулась.

- Простите, я напугал вас! - граф Сергей Шумской стоял совсем близко и пристально смотрел на Машу.

- Здравствуйте, граф! - с трудом произнесла Маша.

Язык почему-то отказывался ей повиноваться.

- Ах, Сергей Александрович! - вдруг оживилась «остроносая». - Куда это вы исчезли?

- Пользуясь случаем, я прошёлся по парку. Он просто великолепен, - проговорил граф, не отводя взгляда от Маши, а его глаза как будто говорили «я искал тебя повсюду».

Внезапно Маша покраснела до корней волос.

- Ваши садовники - просто чародеи, - с любезной улыбкой обратился Сергей Шумской к пожилой княгине, тотчас же заметив смущение Маши. - Я нигде не видел таких роскошных клумб и столь искусно подстриженных деревьев. Это просто произведения искусства!

- Благодарю вас, граф, - княгиня была явно польщена. - Этому парку много лет, и он всегда был предметом гордости нашей семьи

- У нас тоже очень красивый парк, правда, папа? - вновь поспешила вступить в беседу княжна Лили. - Вы, граф, могли бы на него полюбоваться…

- Право, граф, - поддержал дочь Аркадий Степанович, - приезжайте к нам в гости! Запросто, безо всяких церемоний…

- Буду искренне рад, - с вежливым поклоном сухо поблагодарил Сергей Шумской.

- Мы по средам устраиваем замечательные музыкальные вечера… - продолжала щебетать княжна Лили, как будто не замечая досады, отразившейся на лице графа.

В эту минуту в гостиную впорхнула Настя.

- А вот и княжна Анастасия! - объявила княгиня. - Ты что-то задержалась, мой друг, - слегка ворчливо добавила она.

Настя виновато улыбнулась и сделала книксен.

- Ну что же, господа! - провозгласила княгиня. - Прошу всех к столу!

- Я надеюсь, что сегодня буду иметь счастье сыграть с вами партию в шахматы, - улучив момент и обращаясь к Маше, тихо проговорил граф Шумской.

Но находившаяся неподалёку княжна Лили навострила ушки и расслышала его реплику.

- Вы, княжна, играете в шахматы? Но ведь это мужская игра! - с нарочитым ужасом в голосе громко произнесла она.

При этом её глаза неестественно округлились, и она действительно стала похожа на любопытную остроносую сороку. «Не твоё дело!» - хотелось крикнуть Маше, и она именно так и поступила бы в своей прошлой жизни. Но здесь подобное поведение было совершенно недопустимо.

- А у вас, оказывается, отменный слух, княжна Лили! - насмешливо проговорила Маша, всем своим видом демонстрируя, что «остроносая» суётся не в свои дела.

Княжна Лили вспыхнула, бросила на неё уничтожающий взгляд и гордо прошествовала мимо.

- Боюсь, теперь у вас стало одним врагом больше, - едва сдерживая смех, быстро шепнул ей граф.

При этом он с восхищением смотрел на Машу, которая сумела одним ударом осадить соперницу. Девушка ответила ему обворожительной улыбкой.

За обедом, как обычно, завязалась непринуждённая беседа. Маша уже привыкла, что эти люди, с которыми по какой-то роковой случайности её свела судьба, обладают удивительной способностью поддерживать беседу буквально на пустом месте. Например, тема погоды. Ну, о чём тут можно говорить битых четверть часа? «Идёт дождь». «Жаль, что целый день пришлось просидеть дома!» И всё! Какие тут реплики можно ещё придумать? Так нет же! Они умудряются так обыграть данную тему, что все присутствующие всерьёз участвуют в её обсуждении и вроде бы как проявляют неподдельный интерес. Но с некоторых пор Маше стало казаться, что искренняя заинтересованность этих людей - не более чем искусная игра, которой они обучаются прямо с пелёнок. Самой же Маше, натуре конкретной и прямолинейной, воспитанной в режиме иных скоростей, все эти переливания из пустого в порожнее казались совершенно бесполезными.