Стихи (2)

Юнна Петровна Мориц

- Балтийское лето - Благолепие света - В юности, в пасти огня... - За невлюбленными людьми - Зейдер-Зее - Ласточка, ласточка, дай молока... - Лето - Не бывает напрасным прекрасное... - Осень - Приход вдохновения - Путеводная звезда - След в море - Снег в ноябре - Страна вагонная, вагонное терпенье... - Трудно светиться и петь не легко... - Хорошо - быть молодым! - Эстонская песня - Южный рынок

ЗА НЕВЛЮБЛЕННЫМИ ЛЮДЬМИ За невлюбленными людьми Любовь идет, как привиденье. И перед призраком любви Попытка бить на снисхожденье Какое заблужденье! Любви прозрачная рука Однажды так сжимает сердце, Что розовеют облака И слышно пенье в каждой дверце.

За невлюбленными людьми Любовь идет, как привиденье. Сражаться с призраком любви, Брать от любви освобожденье Какое заблужденье! Все поезда, все корабли Летят в одном семейном круге. Они - сообщники любви, Ее покорнейшие слуги.

Дрожь всех дождей, Пыль всех дорог, Соль всех морей, Боль всех разлук Вот ее кольца, Кольца прозрачных рук, Крыльев прозрачных свет и звук.

За невлюбленными людьми Любовь идет, как привиденье. В словах любви, в слезах любви Сквозит улыбка возрожденья, Улыбка возрожденья... И даже легче, может быть, С такой улыбкой негасимой Быть нелюбимой, но любить, Чем не любить, но быть любимой.

Дрожь всех дождей, Пыль всех дорог, Соль всех морей, Боль всех разлук Вот ее кольца, Кольца прозрачных рук, Крыльев прозрачных свет и звук. Сергей Никитин. Времена не выбирают. Москва, "Аргус", 1994.

* * 1000 * В юности, в пасти огня, Розы губили меня, Гробили - пышно цвели Всюду, где только могли: Стыдом - на щеках, Трудом - на руках, Целующим ртом - в облаках!

Так нестерпимо алел Рдянец - чтоб он околел! Из-за него одного Никто ведь меня не жалел: Ни желчный мудрец, Ни алчный юнец, Ни совесть - грызучий близнец!

Взлядом не покажу, Через какую межу Я перешла, чтоб велеть Огненным розам белеть: Стыдом - на щеках, Трудом - на руках, Целующим ртом - в облаках!

Так нестерпимо белеть, Светом сплошным - без огня, Чтобы при жизни - и впредь! Не пожалели меня Ни желчный мудрец, Ни алчный юнец, Ни совесть - грызучий близнец!

Так нестерпимо белеть, Чтоб не посмели жалеть Те, кто меня не жалели, Когда мои розы алели: Стыдом - на щеках, Трудом - на руках, Целующим ртом - в облаках! Юнна Мориц. На этом береге высоком. Стихи. Москва, "Современник", 1987.

ОСЕНЬ Чем безнадежней, тем утешнее Пора дождей и увяданья, Когда распад, уродство внешнее Причина нашего страданья.

Тоска, подавленность великая Людей тиранит, словно пьяниц, Как если б за углом, пиликая, Стоял со скрипкой оборванец!

Но явлена за всеми бедствами, За истреблением обличья Попытка нищенскими средствами Пронзить и обрести величье.

Во имя беспощадной ясности И оглушительной свободы Мы подвергаемся опасности В определенный час природы.

Когда повальны раздевания Лесов и, мрак усугубляя, Идут дожди, до основания Устройство мира оголяя.

Любови к нам - такое множество, И времени - такая бездна, Что только полное ничтожество Проглотит это безвозмездно. 1967 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

ЭСТОНСКАЯ ПЕСНЯ Влюбиться - пара пустяков: Осенний свет из облаков, Жар-птице двадцать тысяч лет, И за углом - кофейня. Четыре или пять шагов И нет врагов, и нет долгов, И молод в сорок тысяч лет, И за углом - кофейня.

Вдоль улиц Длинная Нога Или Короткая Нога Шатайся двадцать тысяч лет,И за углом - кофейня. А в Хельсинках - сухой закон, И финн приплыл за коньяком, Он сбросил сорок тысяч лет,И за углом - кофейня!

Свежо ли, милый, век вдвоем? (Что в имени тебе моем?) Вопрос - на двадцать тысяч лет, А за углом - кофейня. Навстречу - плут, весьма поэт, Он лихо врет:- Какой дуэт! Ищу вас сорок тысяч лет,Тут за углом - кофейня!

А в зазеркальной глубине Часы, весы точны вполне (Плюс-минус двадцать тысяч лет) И за углом - кофейня. Мы в ней садимся у окна Лицом к луне, и времена Шалят на сорок тысяч лет,Ведь за углом - кофейня!

О чем поет, переведи, Эстонка с хрипотцой в груди. Ужель сошелся клином свет И за углом - кофейня? Ты наклоняешься вперед, И твой подстрочник, нет, не врет, В нем этот свет, а также тот, И там, и тут - кофейня.

Как сочен точный перевод! Он кормит нас не первый год, Прокормит двадцать тысяч лет,Ведь за углом - кофейня, Где можно дешево поесть, Присесть и песню перевесть, И через сорок тысяч лет Ее споет кофейня:

Влюбиться - пара пустяков, Разбиться - пара пустяков: Нырнул на сорок тысяч лет,И за углом - кофейня, Да в небесах - альпийский луг, Да золотой воздушный плуг, Да сносу нет, да спросу нет, Да за углом - кофейня! 1975 Юнна Мориц. Избранное. Москва: Советский писатель, 1982.

ХОРОШО - БЫТЬ МОЛОДЫМ! Хорошо - быть молодым, За любовь к себе сражаться, Перед зеркалом седым Независимо держаться, Жить отважно - черново, Обо всем мечтать свирепо, Не бояться ничего Даже выглядеть нелепо!

Хорошо - всего хотеть, Брать свое - и не украдкой, Гордой гривой шелестеть, Гордой славиться повадкой, То и это затевать, Порывая с тем и этим, Вечно повод подавать Раздувалам жарких сплетен!

Как прекрасно - жить да жить, Не боясь машины встречной, В 1000 сем на свете дорожить, Кроме жизни скоротечной! Хорошо - ходить конем, Власть держать над полным залом, Не дрожать над каждым днем Вот уж этого навалом!

Хорошо - быть молодым! Просто лучше не бывает! Спирт, бессонница и дым Всё идеи навевает! Наши юные тела Закаляет исступленье! Вот и кончилось, ля-ля, Музыкальное вступленье,

Но пронзительный мотив Начинается! Вниманье! Спят, друг друга обхватив, Молодые - как в нирване. И в невежестве своем Молодые человеки Ни бум-бум о берегах, О серебряных лугах, Где седые человеки Спать обнимутся вдвоем, А один уснет навеки. ...Хорошо - быть молодым!.. 1975 Юнна Мориц. Избранное. Москва: Советский писатель, 1982.

ЛЕТО Прекрасные сласти Давали в саду; Соблазны и страсти, Луну и звезду. Восточной отделки Являя следы, Свисали в тарелки Цветы и плоды. Ребенка и птицу Кормили они И двигали спицу, Влекущую дни. Настолько светились Плоды во плоти, Что дети смутились И стали расти, И нежным румянцем Окрасилась речь Владеющих ранцем, Свисающим с плеч. И некая тяга Ломила ребро, И некая влага Поила перо. Перо и бумага, Любовь и отвага,На чашах качаются Зло и добро. 1970 Юнна Мориц. Избранное. Москва: Советский писатель, 1982.

* * * Страна вагонная, вагонное терпенье, вагонная поэзия и пенье, вагонное родство и воровство, ходьба враскачку, сплетни, анекдоты, впадая в спячку, забываешь - кто ты, вагонный груз, людское вещество, тебя везут, жара, обходчик в майке гремит ключом, завинчивая гайки, тебя везут, мороз, окно во льду, и непроглядно - кто там в белой стуже гремит ключом, затягивая туже все те же гайки... Втянутый в езду, в ее крутые яйца и галеты, в ее пейзажи - забываешь, где ты, и вдруг осатанелый проводник кулачным стуком, окриком за дверью, тоску и радость выдыхая зверью, велит содрать постель!.. И в тот же миг, о верхнюю башкой ударясь полку, себя находишь - как в стогу иголку, и молишься, о Боже, помоги переступить зиянье в две ладони, когда застынет поезд на перроне и страшные в глазах пойдут круги. 1987 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

СНЕГ В НОЯБРЕ С холма идет зима с серебряным копьем, Покрыта голова удмуртским шлемом лисьим. Мерцало льдистое желтеет над жильем, К земле склоняя снег, склоняя душу к мыслям.

Не слышен из окна холодный звук саней, И тем чудесен их полет над одичаньем Ведь только в небесах огонь среди огней С таким немыслимым проносится молчаньем!

Теперь стемнеет в пять. В углу веретено Журчит, разматывая пряжу циферблата. Я ставлю на огонь алмазное вино, Чтоб кашель запивать и ждать сестру и брата.

Пока они придут из разных городов, Метелью февраля займутся водостоки, Окончится тетрадь о свойстве холодов: Любить кирпич в стене, когда мы одиноки,

О нежности моей к бродяжке воробью, О верности окну - в него лицом зарыта. Не стану сиротой, покуда я люблю Окно, кирпич в стене, разбитое корыто.

Я думаю, дитя, родившее меня, Заранее о том кого-то попросило, Чтоб я наедине, зимой на склоне дня Сравнительно легко печаль переносила. 1965 Юнна Мориц. Лоза. Книга стихов 1962-1969. Москва: Советский писатель, 1970.

ЗЕЙДЕР-ЗЕЕ

Леону Тоому

Я подвержена идее Побывать на Зейдер-Зее, На заливе, столь воспетом Мореплавцем и поэтом В древней саге и позднее, В тех столетиях и в этом. Да! Мечты моей предметом Стал далекий Зейдер-Зее.

Только я смежаю веки Возникает образ некий, Нежный, как цветок лаванды, И старинный, как в музее. Это волны Зейдер-Зее Омывают Нидерланды, Реи, якорные змеи, Лодки, ботики, шаланды. Кража в Лу 1000 вре - Зейдер-Зее!

И никто, помимо детства, До сих пор не знает средства, Как придумывать заливам Имена такого склада. Надо быть каким счастливым И чудесным ротозеем, Чтобы крикнуть:- Зейдер-Зее! И услышать:- Что вам надо? Говорите поскорее!Детский лепет, Зейдер-Зее!

Вижу мельницу и флигель, Где фламандец Уленшпигель Или кто-нибудь попозже Останавливался тоже И бросался в Зейдер-Зее, Побледнев от наслажденья, В дни, когда, на солнце зрея, Тело жаждет охлажденья, А русалка или фея Из волны зовет прохожих, Бормоча одно и то же: - Если в рай, так в Зейдер-Зее!

Боже мой, какие танцы Исполняют оборванцы В январе на Зейдер-Зее, Спрятав шеи в бумазее! На коньках летят, как духи, Дети, белые старухи, Длинноногие голландцы.

Что за странные таланты На ножах пускаться в бегство Вдоль серебряной аллеи! Неужели Нидерланды Поголовно тянет в детство, А разбег на Зейдер-Зее?

Мне мешают мысли эти Просыпаться на рассвете, А чудесные виденья Ухудшают поведенье. Вот сижу, в окно глазея: Вижу семь тюльпанных грядок, Мачту, холстик в галерее. - Где ты? - спрашивают рядом. Голос тут, но что со взглядом? - В самом деле, где же, где я? Врать с утра неинтересно, Лучше я признаюсь честно, Что была на Зейдер-Зее. Да, была на Зейдер-Зее! 1968 Юнна Мориц. Лоза. Книга стихов 1962-1969. Москва: Советский писатель, 1970.

ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА Кто так светится? Душа. Кто ее зажег? Детский лепет, нежный трепет, Маковый лужок.

Кто так мечется? Душа. Кто ее обжег? Смерч летящий, бич свистящий, Ледяной дружок.

Кто там со свечой? Душа. Кто вокруг стола? Один моряк, один рыбак Из ее села.

Кто там на небе? Душа. Почему не здесь? Возвратилась к бабкам, дедкам И рассказывает предкам Всё как есть.

А они ей говорят:- Не беда. Не тоскуй ты по ногам и рукам. Ты зато теперь - душа, ты - звезда Всем на свете морякам, рыбакам. 1978 Юнна Мориц. Избранное. Москва: Советский писатель, 1982.

* * * Трудно светиться и петь не легко. Там, где черемухи светятся пышно, Там, где пичужки поют высоко, Кратенький век проживая бескрышно,Только и видно, только и слышно: Трудно светиться и петь не легко.

Если задумаешь в дом возвратиться Или уйти далеко-далеко, В самую низкую бездну скатиться Или на самую высь взгромоздиться,Всюду, куда бы тебя ни влекло, Петь не легко там и трудно светиться, Трудно светиться и петь не легко. 1980 Юнна Мориц. Избранное. Москва: Советский писатель, 1982.

* * *

Сергею и Татьяне Никитиным

Ласточка, ласточка, дай молока, Дай молока четыре глотка Для холодного тела, Для тяжелого сердца, Для тоскующей мысли, Для убитого чувства.

Ласточка, ласточка, матерью будь, Матерью будь, не жалей свою грудь Для родимого тела, Для ранимого сердца, Для негаснущей мысли, Для бездонного чувства.

Ласточка, ласточка, дай молока, Полные звездами дай облака, Дай, не скупись, всей душой заступись За голое тело, За влюбленное сердце, За привольные мысли, За воскресшие чувства. 1980 Юнна Мориц. Избранное. Москва: Советский писатель, 1982.

ПРИХОД ВДОХНОВЕНИЯ Когда отхлынет кровь и выпрямится рот И с птицей укреплю пронзительное сходство, Тогда моя душа, мой маленький народ, Забывший ради песен скотоводство, Торговлю, земледелие, литье И бортничество, пахнущее воском, Пойдет к себе, возьмется за свое Щегленком петь по зимним перекресткам! И пой как хочешь. Выбирай мотив. Судьба - она останется судьбою. Поэты, очи долу опустив, Свободно видят вдаль перед собою Всем существом, как делает слепой. Не озирайся! Не ищи огласки! Минуйте нас и барский гнев и ласки, Судьба - она останется судьбой. Ни у кого не спрашивай: - Когда?Никто не знае 1000 т, как длинна дорога От первого двустишья до второго, Тем более - до страшного суда. Ни у кого не спрашивай: - Куда?Куда лететь, чтоб вовремя и к месту? Природа крылья вычеркнет в отместку За признаки отсутствия стыда. Все хорошо. Так будь самим собой! Все хорошо. И нас не убывает. Судьба - она останется судьбой. Все хорошо. И лучше не бывает. 1965 Юнна Мориц. Избранное. Москва: Советский писатель, 1982.

ЮЖНЫЙ РЫНОК Инжир, гранаты, виноград Слова бурлят в стихах и прозе. Кавказа чувственный заряд Преобладает в их глюкозе. Корыта, вёдра и тазы Они коробят и вздувают, Терзают негой наш язык И нити мыслей обрывают.

Прекрасны фруктов имена! Господь назвал их и развесил В те золотые времена, Когда он молод был и весел, И образ плавал в кипятке Садов Урарту и Тавриды, Одушевляя в языке Еще не изданные виды.

А ветры шлепали доской, Тепло с прохладой чередуя В его скульптурной мастерской. Серьезный ангел, в пламя дуя, Хозяйство вел. Из образцов Готовил пищу. Пили кофе. А всякий быт, в конце концов, Враждебен мыслям о голгофе.

Я это знаю по себе, По гнету собственных корзинок. Я это знаю по ходьбе На рынок, черный от грузинок, Влачащих овощ на горбе. 1966 Юнна Мориц. Лоза. Книга стихов 1962-1969. Москва: Советский писатель, 1970.

БЛАГОЛЕПИЕ СВЕТА Прости, долина, дом и сад, Река, во льду глухонемая, Что в холодеющих лесах Я покидаю вас до мая.

Цветок чугунный в городской Ограде льнет к пальто под локтем, Дыша проезжею тоской: Резиной, мглой, бензином, дегтем,

Окурком, снегом, колесом, Копытом, прочерком, трамваем,Во всем, воистину во всем, Свободный гений узнаваем.

Одежды стали тяжелеть, Крупней раскрой, грубее ткани, И нежно розовеет медь, Перчатку чувствуя в кармане.

Ознобом скулы обвело, И губы обметало сушью, Но на душе светлым-светло, И клен сквозит японской тушью.

Приемлет гавань корабли Купает их, потом питает И нежностью своей любви Мотор, как сердце, воспитает.

На елке свечи воспалит Грань декабря с январской гранью. И все, что мучит и болит, Судьбой подвергнется изгнанью.

И золотистый мандарин Напомнит в переносных смыслах Все то, что Ярославль дарил Мне в сентябре, в двадцатых числах

Такая вольность на душе, Такое благолепье света, Что только лист в карандаше Способен объяснить все это. 1969 Юнна Мориц. Лоза. Книга стихов 1962-1969. Москва: Советский писатель, 1970.

СЛЕД В МОРЕ В том городе мне было двадцать лет. Там снег лежал с краев, а грязь - в середке. Мы на отшибе жили. Жидкий свет Сочился в окна. Веял день короткий. И жил сверчок у нас в перегородке, И пел жучок всего один куплет О том, что в море невозможен след, А все же чудно плыть хотя бы в лодке. Была зима. Картошку на обед Варили к атлантической селедке И в три часа включали верхний свет.

В пятиугольной комнате громадной, Прохладной, словно церковь, и пустой, От синих стен сквозило нищетой, Но эта нищета была нарядной По-своему: древесной чистотой, Тарелкой древней, глиной шоколадной, Чернильницей с грустившей Ариадной Над медной нитью, как над золотой. И при разделе от квартиры той Достались мне Державин, том шестой, И ужас перед суетностью жадной.

Я там жила недолго, но тогда, Когда была настолько молода, Что кожа лба казалась голубою, Душа была прозрачна, как вода, Прозрачна и прохладна, как вода, И стать могла нечаянно любою.

Но то, что привело меня сюда, Не обнищало светом и любовью. И одного усилья над собою Достаточно бывает иногда, Чтоб чудно просветлеть и над собою Увидеть, как прекрасна та звезда, Как все-таки прекрасна та звезда, Которая сгорит с моей судьбою. 1968 Юнна Мориц. Лоза. Книга стихов 1962-1969. Москва: Советский писатель, 1970.

44b БАЛТИЙСКОЕ ЛЕТО

Леону Тоому

Как я - горбонос, длинноглаз Пришел голубой водолаз Из моря, из горького неба. И я угадала: родной! Мы оба - из бездны одной, Там ловят форель по одной И всех - на приманку из хлеба.

У груды атласных досок Мы рядом легли на песок, И тень откидная косила. Финляндия слева была. И низко над нами плыла Бессмертия чистая сила.

Один можжевеловый куст Расцвел. Я услышала хруст. Я только подумала: с неба? И вдруг увидала сама, Как мама сходила с холма, Холодная, словно из снега.

Я буду еще умирать, Простынку в комок собирать, Навеки себя покидая. Угла не имела, котла, Здоровья, такого тепла Блаженного - не от огня. Но мама какая была у меня! Красивая и молодая! 1966 Юнна Мориц. Лоза. Книга стихов 1962-1969. Москва: Советский писатель, 1970.

* * *

Не бывает напрасным прекрасное, Не растут даже в черном году Клен напрасный и верба напрасная, И напрасный цветок на пруду.

Невзирая на нечто ужасное Не текут даже в черной тени Волны, пенье, сиянье напрасное И напрасные слезы и дни.

Дело ясное, ясное, ясное, Здесь и больше нигде, никогда Не бывает напрасным прекрасное -Ни с того ли нас тянет сюда?

Сила тайная, магия властная, Звездный зов с берегов облаков Не бывает напрасным прекрасное Ныне пристно во веки веков.