Стихи

Михаил Аркадьевич Светлов

- Басня - В разведке - Горизонт - Гренада - Двое - Живого или мертвого... - Живые герои - Итальянец - Песня (Ночь стоит у взорванного моста...) - Песня о Каховке - Рабфаковке - Старушка

ГРЕНАДА Мы ехали шагом, Мы мчались в боях, И "Яблочко"-песню Держали в зубах. Ах, песенку эту Доныне хранит Трава молодая Степной малахит.

Но песню иную О дальней земле Возил мой приятель С собою в седле. Он пел, озирая Родные края: "Гренада, Гренада, Гренада моя!"

Он песенку эту Твердил наизусть... Откуда у хлопца Испанская грусть? Ответь, Александровск, И, Харьков, ответь: Давно ль по-испански Вы начали петь?

Скажи мне, Украйна, Не в этой ли ржи Тараса Шевченко Папаха лежит? Откуда ж, приятель, Песня твоя: "Гренада, Гренада, Гренада моя"?

Он медлит с ответом, Мечтатель-хохол: - Братишка! Гренаду Я в книге нашел. Красивое имя, Высокая честь Гренадская волость В Испании есть!

Я хату покинул, Пошел воевать, Чтоб землю в Гренаде Крестьянам отдать. Прощайте, родные, Прощайте, друзья "Гренада, Гренада, Гренада моя!"

Мы мчались, мечтая Постичь поскорей Грамматику боя Язык батарей. Восход подымался И падал опять, И лошадь устала Степями скакать.

Но "Яблочко"-песню Играл эскадрон Смычками страданий На скрипках времен... Где же, приятель, Песня твоя: "Гренада, Гренада, Гренада моя"?

Пробитое тело Наземь сползло, Товарищ впервые Оставил седло. Я видел: над трупом Склонилась луна, И мертвые губы Шепнули "Грена..."

Да. В дальнюю область, В заоблачный плес Ушел мой приятель И песню унес. С тех пор не слыхали Родные края: "Гренада, Гренада, Гренада моя!"

Отряд не заметил Потери бойца, И "Яблочко"-песню Допел до конца. Лишь по небу тихо Сползла погодя На бархат заката Слезинка д 1000 ождя...

Новые песни Придумала жизнь... Не надо, ребята, О песне тужить. Не надо, не надо, Не надо, друзья... Гренада, Гренада, Гренада моя! Русская Советская Поэзия. Москва, "Художественная Литература", 1990.

РАБФАКОВКЕ Барабана тугой удар Будит утренние туманы,Это скачет Жанна д'Арк К осажденному Орлеану.

Двух бокалов влюбленный звон Тушит музыка менуэта,Это празднует Трианон День Марии-Антуанетты.

В двадцать пять небольших свечей Электрическая лампадка,Ты склонилась, сестры родней, Над исписанною тетрадкой...

Громкий колокол с гулом труб Начинают "святое" дело: Жанна д'Арк отдает костру Молодое тугое тело.

Палача не охватит дрожь (Кровь людей не меняет цвета),Гильотины веселый нож Ищет шею Антуанетты.

Ночь за звезды ушла, а ты Не устала,- под переплетом Так покорно легли листы Завоеванного зачета.

Ляг, укройся, и сон придет, Не томися минуты лишней. Видишь: звезды, сойдя с высот, По домам разошлись неслышно.

Ветер форточку отворил, Не задев остального зданья, Он хотел разглядеть твои Подошедшие воспоминанья.

Наши девушки, ремешком Подпоясывая шинели, С песней падали под ножом, На высоких кострах горели.

Так же колокол ровно бил, Затихая у барабана... В каждом братстве больших могил Похоронена наша Жанна.

Мягким голосом сон зовет. Ты откликнулась, ты уснула. Платье серенькое твое Неподвижно на спинке стула. Мысль, вооруженная рифмами. изд.2е. Поэтическая антология по истории русского стиха. Составитель В.Е.Холшевников. Ленинград, Изд-во Ленинградского университета, 1967.

* * * Живого или мертвого, Жди меня двадцать четвертого, Двадцать третьего, двадцать пятого Виноватого, невиноватого. Как природа любит живая, Ты люби меня не уставая... Называй меня так, как хочешь: Или соколом, или зябликом. Ведь приплыл я к тебе корабликом Неизвестно, днем или ночью. У кораблика в тесном трюме Жмутся ящики воспоминаний И теснятся бочки раздумий, Узнаваний, неузнаваний... Лишь в тебе одной узнаю Дорогую судьбу свою. Михаил Светлов. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1965.

ДВОЕ Они улеглись у костра своего, Бессильно раскинув тела, И пуля, пройдя сквозь висок одного, В затылок другому вошла.

Их руки, обнявшие пулемет, Который они стерегли, Ни вьюга, ни снег, превратившийся в лед, Никак оторвать не могли.

Тогда к мертвецам подошел офицер И грубо их за руки взял, Он, взглядом своим проверяя прицел, Отдать пулемет приказал.

Но мертвые лица не сводит испуг, И радость уснула на них... И холодно стало третьему вдруг От жуткого счастья двоих. 1924 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

БАСНЯ Было так - легенды говорят Миллиарды лет тому назад: Гром был мальчиком такого-то села, Молния девчонкою была.

Кто мог знать - когда и почему Ей сверкать и грохотать ему? Честь науке - ей дано уменье Выводить нас из недоуменья.

Гром и Молния назначили свиданье (Дата встречи - тайна мирозданья). Мир любви пред ним и перед ней, Только все значительно крупней.

Грандиозная сияла высь, У крылечка мамонты паслись, Рыбаков артель себе на завтрак Дружно потрошит ихтиозавра.

Грандиозная течет вода, Грандиозно все, да вот беда: Соловьи не пели за рекой (Не было же мелочи такой).

Над влюбленными идут века. Рановато их женить пока... Сквозь круговорот времен домчась, Наступил желанный свадьбы час.

Пили кто знаком и незнаком, Гости были явно под хмельком. Даже тихая обычно зорька Всех шумней кричит фальцетом:- Горько!

Гром сидит задумчиво: как быть? Может, надо тише говорить? Молния стесняется - она, Может, недостаточно скромна?

- Пьем за новобрачных! За и за!Так возникла первая гроза.

Молния 1000 блестит, грохочет гром. Миллиарды лет они вдвоем...

Пусть любовь в космическом пространстве О земном напомнит постоянстве!

Дорогая женщина и мать, Ты сверкай, я буду грохотать! 1958 Михаил Светлов. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1965.

ПЕСНЯ О КАХОВКЕ Каховка, Каховка - родная винтовка, Горячая пуля, лети! Иркутск и Варшава, Орел и Каховка Этапы большого пути.

Гремела атака и пули звенели, И ровно строчил пулемет... И девушка наша приходит в шинели, Горящей Каховкой идет...

Под солнцем горячим, под ночью слепою Немало пришлось нам пройти Мы - мирные люди, но наш бронепоезд Стоит на запасном пути!

Ты помнишь, товарищ, как вместе сражались, Как нас обнимала гроза? Тогда нам обоим сквозь дым улыбались Ее голубые глаза...

Так вспомним же юность свою боевую, Так выпьем за наши дела, За нашу страну, за Каховку родную, Где девушка наша жила...

Под солнцем горячим, под ночью слепою Немало пришлось нам пройти Мы - мирные люди, но наш бронепоезд Стоит на запасном пути! 1932 Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва, "Детская Литература", 1968.

ПЕСНЯ

Н. Асееву

Ночь стоит у взорванного моста, Конница запуталась во мгле... Парень, презирающий удобства, Умирает на седой земле.

Тёплая полтавская погода Стынет на запёкшихся губах, Звёзды девятнадцатого года Потухают в молодых глазах.

Он ещё вздохнёт, застонет еле, Повернётся на бок и умрёт, И к нему в простреленной шинели Тихая пехота подойдёт.

Юношу стального поколенья Похоронят посреди дорог, Чтоб в Москве ещё живущий Ленин На него рассчитывать не мог,

Чтобы шла по далям живописным Молодость в единственном числе...

Девушки ночами пишут письма, Почтальоны ходят по земле. 1931 Русская и советская поэзия для студентов-иностранцев. А.К.Демидова, И.А. Рудакова. Москва: "Русский язык", 1981.

ГОРИЗОНТ Там, где небо встретилось с землей, Горизонт родился молодой. Я бегу, желанием гоним. Горизонт отходит. Я за ним. Вон он за горой, a вот - за морем. Ладно, ладно, мы еще поспорим! Я и погоне этой не устану, Мне здоровья своего не жаль, Будь я проклят, если не достану Эту убегающую даль! Все деревья заберу оттуда, Где живет непойманное чудо, Всех зверей мгновенно приручу... Это будет, если я хочу! Я пущусь на хитрость, на обман, Сбоку подкрадусь... Но как обидно На пути моем встает туман, И опять мне ничего не видно. Я взнуздал отличного коня Горизонт уходит от меня. Я перескочил в автомобиль Горизонта нет, а только пыль. Я купил билет на самолет. Он теперь, наверно, не уйдет! Ровно, преданно гудят моторы. Горизонта нет, но есть просторы! Есть поля, готовые для хлеба, Есть еще не узнанное небо, Есть желание! И будь благословенна Этой каждой дали перемена!.. Горизонт мой! Ты опять далек? Ну еще, еще, еще рывок! Как преступник среди бела дня, Горизонт уходит от меня! Горизонт мой... Я ищу твой след, Я ловлю обманчивый изгиб. Может быть, тебя и вовсе нет? Может быть, ты на войне погиб? Мы - мои товарищи и я Открываем новые края. С горечью я чувствую теперь, Сколько было на пути потерь! И пускай поднялись обелиски Пад людьми, погибшими в пути,Все далекое ты сделай близким, Чтоб опять к далекому идти! Михаил Светлов. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1965.

ЖИВЫЕ ГЕРОИ Чубатый Тарас Никого не щадил... Я слышу Полуночным часом, Сквозь двери: - Андрий! Я тебя породил!..Доносится голос Тараса.

Прекрасная панна Тиха и бледна, Распущены косы густые, И падает наземь, Как в бурю сосна, Пробитое тело Андрия...

Полтавская полночь Над мир 1000 ом встает... Он бродит по саду свирепо, Он против России Неверный поход Задумал - изменник Мазепа.

В тесной темнице Сидит Кочубей И мыслит всю ночь о побеге, И в час его казни С постели своей Поднялся Евгений Онегин:

- Печорин! Мне страшно! Всюду темно! Мне кажется, старый мой друг, Пока Достоевский сидит в казино, Раскольников глушит старух!..

Звезды уходят, За темным окном Поднялся рассвет из тумана... Толчком паровоза, Крутым колесом Убита Каренина Анна...

Товарищи классики! Бросьте чудить! Что это вы, в самом деле, Героев своих Порешили убить На рельсах, В петле, На дуэли?..

Я сам собираюсь Роман написать Большущий! И с первой страницы Героев начну Ремеслу обучать И сам помаленьку учиться.

И если, не в силах Отбросить невроз, Герой заскучает порою,Я сам лучше кинусь Под паровоз, Чем брошу на рельсы героя.

И если в гробу Мне придется лежать,Я знаю: Печальной толпою На кладбище гроб мой Пойдут провожать Спасенные мною герои.

Прохожий застынет И спросит тепло: - Кто это умер, приятель? Герои ответят: - Умер Светлов! Он был настоящий писатель! 1927 Михаил Светлов. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1965.

ИТАЛЬЯНЕЦ Черный крест на груди итальянца, Ни резьбы, ни узора, ни глянца,Небогатым семейством хранимый И единственным сыном носимый...

Молодой уроженец Неаполя! Что оставил в России ты на поле? Почему ты не мог быть счастливым Над родным знаменитым заливом?

Я, убивший тебя под Моздоком, Так мечтал о вулкане далеком! Как я грезил на волжском приволье Хоть разок прокатиться в гондоле!

Но ведь я не пришел с пистолетом Отнимать итальянское лето, Но ведь пули мои не свистели Над священной землей Рафаэля!

Здесь я выстрелил! Здесь, где родился, Где собой и друзьями гордился, Где былины о наших народах Никогда не звучат в переводах.

Разве среднего Дона излучина Иностранным ученым изучена? Нашу землю - Россию, Расею Разве ты распахал и засеял?

Нет! Тебя привезли в эшелоне Для захвата далеких колоний, Чтобы крест из ларца из фамильного Вырастал до размеров могильного...

Я не дам свою родину вывезти За простор чужеземных морей! Я стреляю - и нет справедливости Справедливее пули моей!

Никогда ты здесь не жил и не был!.. Но разбросано в снежных полях Итальянское синее небо, Застекленное в мертвых глазах... 1943 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

В РАЗВЕДКЕ Поворачивали дула В синем холоде штыков, И звезда на нас взглянула Из-за дымных облаков.

Наши кони шли понуро, Слабо чуя повода. Я сказал ему:- Меркурий Называется звезда.

Перед боем больно тускло Свет свой синий звезды льют... И спросил он:

- А по-русски Как Меркурия зовут?

Он сурово ждал ответа; И ушла за облака Иностранная планета, Испугалась мужика.

Тихо, тихо...

Редко, редко Донесется скрип телег. Мы с утра ушли в разведку, Степь и травы - наш ночлег.

Тихо, тихо...

Мелко, мелко Полночь брызнула свинцом,Мы попали в перестрелку, Мы отсюда не уйдем.

Я сказал ему чуть слышно: - Нам не выдержать огня. Поворачивай-ка дышло, Поворачивай коня.

Как мы шли в ночную сырость, Как бежали мы сквозь тьму Мы не скажем командиру, Не расскажем никому.

Он взглянул из-под папахи, Он ответил:

- Наплевать! Мы не зайцы, чтобы в страхе От охотника бежать.

Как я встану перед миром, Как он взглянет на меня, Как скажу я командиру, Что бежал из-под огня?

Лучше я, ночной порою Погибая на седле, Буду счастлив под землею, Чем несчастен на земле.

Полночь пулями стучала, Смерть в полуночи брела, Пуля в лоб ему попала, Пуля в грудь мою вошла.

Ночь звенела стременами, Волочились повода, И Меркурий плыл над нами, Иностранная звезда. 1927 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифак 4df т", 1995.

СТАРУШКА Время нынче такое: человек не на месте, И земля уж, как видно, не та под ногами. Люди с богом когда-то работали вместе, А потом отказались: мол, справимся сами.

Дорогая старушка! Побеседовать не с кем вам. Как поэт, вы от массы прохожих оторваны... Это очень опасно - в полдень по Невскому Путешествие с правой на левую сторону...

В старости люди бывают скупее Вас трамвай бы за мелочь довез без труда, Он везет на Васильевский за семь копеек, А за десять копеек - черт знает куда!

Я стихи свои нынче переделываю заново, Мне в редакции дали за них мелочишку. Вот вам деньги. Возьмите, Марья Ивановна! Семь копеек - проезд,

про запасец - излишки...

Товарищ! Певец наступлений и пушек, Ваятель красный человеческих статуй, Прости меня! - я жалею старушек, Но это - единственный мой надостаток. 1927 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.