Стиратель

Глава 27 Это все-таки не Танаид

— В выходные потихоньку расхаживайтесь. Осторожненько. В начале следующей недели я вас посмотрю, и если всё будет в порядке, будем выписывать. — Сустав близок к идеалу, с учётом возраста, разумеется.

— Ой, дай вам бог здоровья и всего, чего хочется. Вы — мой спаситель, доктор, — Надежда Сергеевна приятно так кудахчет, поливая моё сердце и профессиональное самолюбие благостным елеем.

Я-то просто улыбаюсь, а стоящий рядом Автократыч так цветёт, что прямо сейчас пчёлы на него слетятся. Или мухи. Неистребима у начальства привычка в такие моменты грудь под ордена подставлять. Сопровождает до родного отделения, где приглашает в кабинет.

— Забери своё заявление, — сходу предлагает уже серьёзный начальник. — Ты ж всю клинику подставляешь.

— А если заберу, то себя подставлю. Дам вам возможность уволить меня по статье.

— Ты ж понимаешь, что даже захоти я тебя уволить, мне никто не позволит! — громким шёпотом шипит Автократыч.

— Хочу, чтобы даже теоретической возможности не было. К примеру, я никак не ожидал, что и за сентябрь меня премии лишат. Это когда у меня такая важная пациентка была? Этого вам тоже никто не должен был позволить. Хотите, я «губернаторше» нажалуюсь? Скажу ей, что вот, я её вылечил, а меня за это наказали. Никак мой начальник вас за что-то ненавидит?

С наслаждением наблюдаю, как выкручивает сбледнувшего Автократыча.

— Почему вы всё время норовите решать свои проблемы за мой счёт? Давайте договоримся, но только в последний раз?

Яростная надежда вспыхивает в его глазах. Энергично соглашается.

— Я пишу заявление на отпуск без содержания. Календарный месяц…

Автократыч морщится, но, переломив себя, кивает.

— Вы даёте ему ход. Но месячный оклад вы мне выплатите. Вперёд. Можете прямо сейчас. И в первый день отпуска — пусть это будет сразу после выходных — я забираю своё заявление по собственному.

Автократыч морщится, но деваться некуда. Альтернатива для него просто-напросто губительна.

— Вы поймите, делаю так не со зла, а исключительно из-за абсолютного недоверия к вам, как к человеку и начальнику. Вы абсолютно ненадежны. А так я получу хоть какую-то гарантию. Как раз через месяц предпоследнему моему выговору будет больше полугода, и уже так просто, одним приказом, вы меня уволить не сможете.

— Да не буду я тебя увольнять! — исторгает вопль души Автократыч.

— Это всё слова, хоть и громко сказанные, — я непреклонен, — которые с делами абсолютно не совпадают. Мне хоть какие-то юридические гарантии нужны. Кстати, я ещё не знаю, можно ли расценивать лишение меня премий, как значимое наказание. Формулировка «за недобросовестное отношение к должностным обязанностям» очень серьёзная. Тут тоже надо думать. Идите, и советуйтесь с главврачом, как нейтрализовать эти приказы. Например, пусть главврач издаст приказ, которым накажет вас за систематическую и неправомерную травлю доктора Левина. Тогда будет юридический противовес вашим ежемесячным приказам.

На Автократыча больно смотреть, как его корёжит. Заставляю искать способы управы на самого себя, орден иезуитов меня сразу в магистры принял бы.

— Нет, а что делать? Если каждый приказ о лишении меня премии суд будет засчитывать за официальное наказание, то мне что, пять месяцев в отгулах ходить? Вы — начальник, вот идите и решайте свой начальственный вопрос. Иначе я не только заявление не заберу, но и «губернаторше» на вас накапаю. Оправдывайтесь потом перед губернатором.

Бедный Автократыч белеет лицом. Таким макаром быстро из южного человека сделаю северного, белокожего. Да, повторяюсь, но не могу удержаться.

В конце рабочего дня снова приглашает в кабинет. Вручает конверт с деньгами и копию приказа главврача. Формулировку нашли более обтекаемую. Приказы Автократыча признаны ошибочными. Всего лишь. Зато есть строчка о полном возмещении несправедливо замыленных премий.

— Так что деньги к тебе вернутся, — Автократыч жалобно смотрит на отданный конверт, который хладнокровно засовываю в карман.

— Это не за премии компенсация, это потерянная за будущий месяц зарплата. И давайте договоримся на будущее. Я не буду постоянно следить за вашими телодвижениями. Просто предупреждаю: ещё один такой приказ, хоть о лишении меня премии, хоть недопуске к аттестации или неоплаченные смены, короче, любая подстава — увольняюсь моментально. И уговаривать меня будет бесполезно. Я хочу работать, а не постоянно воевать с начальством.

На том и расстаёмся. Можно ещё попробовать добиться увольнения Автократыча, но как сложится с новой метлой — неизвестно. Типичная ошибка считать, что хуже быть не может. Может. Этот хоть битый и как-то дрессированный, а новый всяко придёт непуганый. Оно мне надо?

Первый день выходных.

На этот раз по сигналу дверного звонка смотрю в глазок. Ага! Теперь можно и улыбаться, открывая дверь.

— Приветик, — Даша охотно улыбается в ответ.

Заходит. Целоваться сходу не рискую, сорвусь. Оба сорвёмся.

— У меня для тебя подарок, — вытаскиваю из коробки на обувнице босоножки на средненькой шпильке. Решил, что слишком высокие утомительны. Красиво, но…

Становлюсь на одно колено, снимаю с Даши полусапожки и обряжаю в элегантную домашнюю — хотя летом можно и на улицу — обувь. В конце процедуры не удерживаюсь, коротко приникаю губами к атласному колену. Даша легонько ойкает.

Не удерживаюсь, оба не удерживаемся, от отправки прямиком в спальню. Хотя планировал сначала позавтракать. Традиционно девушка у меня на руках. А её руки кольцом вокруг моей шеи.

Через полчаса после бурного постельного общения Дашина голова лежит у меня на груди, слегка щекоча прядями волос и вызывая блаженный отклик в груди.

— Миша, а ты на мне женишься?

На неожиданный вопрос реагирую автоматически, уклончиво положительно. А вот додумываю после. Хотя делать так не рекомендую никому, прежде всего, себе.

— Не исключено, — поглаживаю её по голове.

Даша после вопроса напряглась, а сейчас её медленно отпускает.

Как-то не так она себя ведёт. Догадка начинает всплывать на поверхность сознания, как подводная лодка, проламывающая мощную ледяную корку. Дай-ка проверю…

— Замуж хочешь?

Делает еле заметное согласное движение головой. Грудью чувствую, что краснеет. В том месте горячо и приятно. Кроме того колет в грудь острая жалость. Доходит до меня, в чём дело. Вспоминается масса мелочей. Как она всегда напрягалась, когда речь шла о замужестве. Предельно чувствительная тема для неё.

Не знаю, как и почему ей вбито в голову, что незамужняя девушка — никому не нужная неудачница. Как говорил Остап Бендер, в столицах таких давно уж нет, но в провинции ещё встречаются.

Складывается в голове версия, чем она была огорчена тогда, в кафе. Расстроились отношения с бойфрендом. Небось, именно из-за её маниакального желания выйти замуж. Современных мужчин это отпугивает. К тому же вся её стратегия отношений — неверная. Она сразу открывается избраннику. Ни в чём не отказывает, ведёт себя идеально. Мужчины напрягаются, подозревают ловушку и отскакивают. Хотя ларчик открывается просто: она открывается, показывает готовность любить и ждёт за это гарантию.

Даша не просто девушка, а клад с несметными сокровищами. Его только забрать надо. Почему-то никто не хочет. Положение ужасное, надо быть не такой открытой, слегка хитренькой, тогда всё получилось бы. До меня. Мужчине зачем платить свободой, если он и так всё получает? Вот она постоянно и пролетает. Давлю жалость, которая вцепилась в сердце, как один дружественный мне леопард… мне эта свобода ни на один орган не упала. Так что если ей так нужно, пусть забирает.

Кэнсис пенсис! Как же её жалко-то! Она же открывается сразу со всех сторон. Ею манипулировать легче лёгкого! Стоит только сделать слегка недовольное лицо, она канкан нагишом спляшет и что угодно сделает. Лишь бы не передумал жениться.

— Мне надо все твои недостатки выявить, Дашенька. Пока только один нашёл.

— Какой?

— Ты пирожки с ливером любишь, как и я. Мы постоянно будем за них биться, — слегка дёргаю её за прядку волос. Даша хихикает.

— Наоборот. Они у нас всегда будут. Ты не сделаешь, так я куплю.

— Это чо получается? Ни одного недостатка не нашёл? Получается, ты — идеал?

Даша смущённо молчит.

— Слушай, а ты есть не хочешь?

— Ой, правда! — девушка вскидывается и снова смеётся. — Я как раз пирожков купила.

— Да ты что⁈ — немедленно вскакиваю и одеваюсь. Даше кидаю свой банный халат.

После завтрака снова тащу её в спальню, но уже не для этого. То есть и для этого, но после.

Кладу её на живот, не снимая халата, и втыкаю свои иглы. В районе шеи, лопаток и поясницы.

— Что ты делаешь?

— Лечу тебя. У тебя герпес в скрытой форме. Тоже недостаток, но и он сейчас исчезнет. Сделаем ещё один шаг к идеалу.

После обеда уходим гулять. По пути в ювелирный заходим в скобяную лавку, то есть в хозяйственный магазин, специализирующийся на замках. Мне надо личинки в своих замках заменить. Что-то не помню, чтобы Лера ключи от квартиры отдавала. Могла оставить, могла забыть или выбросить. А ещё до них может Вадик добраться, которому доверять нет никаких оснований.

В ювелирном вместе выбираем перстенёк с довольно крупным сапфиром. Облегчаю свой кошелёк на тридцать шесть тысяч. Перед тем, как надеть его отчаянно смущающейся Даше, останавливаюсь.

— Скажи, ты выйдешь за меня замуж?

— Да.

Скоропалительность ответа путает мне все карты. Не, я всё понимаю, но…

— Даша, так нельзя. Порядочные девушки так не поступают. Ты должна была немного повыкаблучиваться. Хотя бы секунд пять…

Дарья слегка растерянно хлопает ресницами.

— Хорошо. Согласие получено, — с некоторой торжественностью надеваю колечко на слегка подрагивающий пальчик.

И нужно нанести последний штрих. Изображаю восторженную улыбку дебила, дорвавшегося до сладкого:

— Ы-ы-ы, теперь ты моя окольцованная собственность…

— А ты мой… собственность, — немедленно хихикает Даша.

— Не путай! — грожу пальцем. — Ты — собственность, а я — собственник.

Лера на такие шуточки пугалась или смотрела на меня, как на идиота. Дашка смеётся. Хм-м, это что, теперь вечно буду их сравнивать? Надеюсь, нет.