Сто семьдесят ураганов

Альетт де Бодар Сто семьдесят ураганов

A Hundred and Seventy Storms, 2016 г.

Перевод Anahitta при поддержке проекта "Литературный перевод", 2020 г.

В этой комнате Танцующая Снежинка умирает год за годом, часть за частью.

Когда её вкатывают в колыбель, на один мимолетный миг ей всегда кажется, что всё будет хорошо, что всё закончится благополучно, но тут же подступает дурнота и голые белые стены с невыносимой тяжестью наваливаются со всех сторон, слышится неумолчный шум аппаратов жизнеобеспечения, которые следят за её состоянием и вводят питательный раствор в сломанные и отсоединенные части её тела. Она смутно воспоминает о Третьей тётушке и сонной кузине Луа.

Снаружи, в атмосфере Ву Кон Бао, покоится настоящее тело «Танцующей Снежинки», а не это ущербное изолированное сознание, втиснутое в колыбель; её ядро, перенесенное из центрального отсека корабля в безопасное место, на орбитальную станцию «Белый Тигр». Датчики на корпусе и приводы омертвели от анестезии, с ними осталась лишь слабая связь, подобная теплу от прикосновения нефрита.

Омертвевшая. Отупевшая. Планета дошла до перигелия, и атмосфера воспламенилась, а Танцующая Снежинка лежит здесь и не чувствует, как там всё горит...

Нет. Она не будет об этом думать, не сейчас.

Кузина Луа уже здесь, такая маленькая в своём привычном коричневом кресле. На широченных подлокотниках она разложила всякую снедь: булочки из рисовой муки, бутерброды с огурцами и колбаскам на пару и чипсы из разных фруктов − от дуриана до ананаса. Её взгляд то обращен внутрь себя, то снова сосредоточен на окружающем: она как одержимая то и дело проверяет импланты, соединяющие её с сетью станции. Здесь же игры и книги, чтобы скоротать время.

− Эй, кузина, − зовет она, как всегда беспечно. − Как дела?

− А ты как думаешь? − отвечает Танцующая Снежинка.

Кузина Луа качает головой.

− Шесть часов, − говорит она с легкостью и завидной беззаботностью человека, который не заперт, не обездвижен, не втиснут в неподходящую телесную оболочку и не ждет, когда на него обрушится ураган. − Я прихватила «Три капли крови». Тебе понравится. Месть, война, притворства − целых семьдесят девять серий или около того. Если тебе наскучит добывать руду...

Как будто Танцующая Снежинка всё время бездельничает и спит. Она весело фыркает, вопреки своему настроению.

− Мне не бывает скучно.

− Ты чересчур серьезна. Тебе бы в учёные.

Если бы. Если бы она могла покинуть Ву Кон Бао. Но она не предназначена для космических путешествий и будет жить в атмосфере. Там и умрёт.

Танцующая Снежинка медленно, нерешительно проецирует аватар: не обычную уменьшенную копию своего корпуса, а круглое лицо с мягкими чертами, очень похожее на маму. Она подготовилась к неизменному упреку: мама же уехала. Как будто нужны какие-то напоминания, что никто, даже единственная дочь, не вернет маму на станцию. Но тут она замечает, что Третьей тетушки в комнате нет.

− Третья тётушка придет?

− Позже.

Промелькнувшая на лице кузины Луа гримаса не укрывается от датчиков Танцующей Снежинки.

− Не лги.

Кузина Луа опять морщится.

− Она близ ядра, в метеоцентре. Надвигается что-то серьезное.

Что-то серьезное.

− Насколько?

В страшных снах она остается снаружи во время урагана − то ли мастера Ветра и Воды упустили из виду прогнозы, то ли не смогли до неё добраться, то ли решили бросить её, а взамен достать корабль получше и поновее, − но, когда температура поднимается, она находится снаружи и чувствует, как горит заживо, а ветер скребет её корпус, пронзая датчики тысячами копий, и она отступает, теряя отсек за отсеком, коридор за коридором, в безопасный центральный отсек с задраенными дверями. Но ураган настигает её и там, завывая и нарастая, нарастая, пока пламя не охватывает всё − от коннекторов до колыбели...

− Не знаю. − Кузина Луа выдыхает с раздраженным видом − ну копия Третьей тетушки. − Всех детей отправили в укрепленные помещения.

Ничего хорошего. Укрепленные помещения, вроде этого, предназначены для самых слабых: новорожденных, стариков и, конечно, разумных кораблей. Кузине Луа и Третьей тетушке не обязательно здесь находиться: обе − люди, обе − взрослые, и просто составляют компанию Танцующей Снежинке. Танцующая Снежинка не помнит, чтобы в укрепленных помещениях когда-нибудь прятали всех детей, а она обладает почти идеальной памятью и не забыла даже своё рождение и то, как мама перенесла её в колыбель корабля.

С душераздирающей ясностью, словно это было только вчера, она помнит день маминого отлёта и как её корабль таял вдали, пока не остался лишь неизменный свет безжалостных звёзд. Танцующая Снежинка помнит все свои мольбы, всё своё хорошее поведение − ничего не помогло, должность высокопоставленного цензора на Первой планете манила сильнее.

Тишину нарушает только размеренный писк прибора, подающего в неё какую-то прозрачную желтоватую жидкость, едва ощутимый холод, от которого она бы поёжилась, не будь её тело всего лишь далеким свинцовым грузом с заблокированными от боли рецепторами.

− Хочешь узнать данные? − спрашивает кузина Луа.

Первое, что сделала кузина Луа, став достаточно взрослой, − подключила Танцующую Снежинку к сети «Белого Тигра». Мастера Ветра и Воды не одобрили бы, поскольку предпочитали держать её в неведении, но, как сказала бы кузина Луа, а не пошли бы они куда подальше. Им на неё плевать даже больше, чем маме.

− Да.

Взгляд кузины Луа на долю мгновения расфокусируется, глаза закатываются. На дальней белой стене возникает экран с видом наружу. Изображение увеличивается, приближая Ву Кон Бао − маленькую, как бросовая жемчужина, планетку, − и вот она уже заполняет весь обзор. Стрелочки отмечают градиенты температуры и давления, скорость ветра. В правом нижнем углу наложен график средней температуры за последние сутки. Она растет. Всё время растет.

− Ты не в духе, − вдруг произносит кузина Луа. − Что не так?

− Ты... − Танцующая Снежинка хочет сказать, что кузина Луа не поймет, но вместо этого заставляет аватар покачать головой. − Я стара, кузина.

Кузина Луа некоторое время молчит. Танцующая Снежинка ожидает, что та ляпнет что-нибудь необдуманное и легкомысленное. Плохо или хорошо то, что Луа ничего не говорит и выглядит задумчивой?

− С тобой всё будет нормально, − наконец произносит она, но в конце фразы звучит вопрос.

Танцующая Снежинка всегда знала, что умрет молодой. Что однажды в перигелии безжалостные ветра и огненные шторма непоправимо повредят её, что её тело погибнет, и она этого не переживет, не состарится и не встретит смерть в колыбели, не предназначенной быть пристанищем надолго.

До неё ещё три разумных корабля добывали руду, жизненно необходимую станции «Белый Тигр». Ни один не дотянул до шестидесяти, хотя мастера Ветра и Воды регулярно их ремонтировали. Предыдущий − её двоюродная бабушка Миры-Усыпанные-Жемчужинами утратила тело в пятьдесят три, в свой сто шестьдесят девятый ураган перигелия, и вскоре после этого умерла.

А сейчас бушует сто семидесятый ураган Танцующей Снежинки.

Она сильно сдала, её тело больше не вынесет серьезных нагрузок. Корпус покрылся глубокими ожогами, которые болят, когда она разгоняется, а всё левое крыло задеревенело и двигается только когда она прилагает усилия. Отдыхая между сменами, она испытывает приступы резкой боли в растянутом, усталом металле коридоров, а слабая боль никогда её не покидает, как бы ни старались мастера Ветра и Воды.

− Но ты же не старая, − качает головой кузина Луа. − Мама − старая. Седая, в морщинах и с такой окостеневшей шеей, что удивительно, как ей удается следить за всеми экранами в метеоцентре.

Она говорит сердито, резче своей обычной раздражительности подростка. И вообще, присмотревшись, Танцующая Снежинка замечает, что кузина ведет себя слишком беспокойно, её тело чересчур напряжено, она готова вот-вот сорваться с места.

Что ещё она прозевала?

− Ты с кем-то поссорилась? − спрашивает Танцующая Снежинка.

Лицо кузины Луа становится непроницаемым.

− Нет, − отвечает она. − Ты просто нервничаешь. И нездорова. − Она смотрит на экран, на неторопливые линии движения ветров, обещающих скорый ураган. − Ну и планетка! Неудивительно, что до сих пор не пронумерована. Почему мы здесь торчим?

− Выбора нет.

Это единственная планета в системе, и всё равно поселенцам пришлось строить орбитальную станцию, где можно хоть как-то жить.

Кузина Луа фыркает.

− Значит, следовало пролететь мимо. Просто заправиться и двигаться дальше.

Она трясет головой, словно отгоняя назойливую мысль.

− Ладно. Включай. Спорим, мы обнаружим все исторические неточности в «Трех каплях крови».

«Три капли крови» − впечатляющая историческая драма. Генерал, которую предали и бросили умирать во время стычки с федерацией Нам, возвращается на Первую планету и становится наставницей незначительной имперской принцессы. Знакомое переплетение интриг, мести и манипуляций, заставляющих главных героев вцепиться друг другу в глотки. Обилие великолепных исторических костюмов, изысканной парчи и просторных пятиполых туник. Фильм не портили даже причудливые анахронизмы в официальных титулах и пиршественных блюдах.

Но когда они приступают ко второй серии, а ветра на экране складываются в очертания глаза − водоворот воздуха и огня, который начинает закручиваться в спирали вокруг Ву Кон Бао, − Танцующая Снежинка чует что-то неладное.

Поначалу оно слабое и неясное − навязчивое и не проходящее ощущение в теле, но затем, когда императрица устраивает разнос своим советникам и составляет список неугодных учёных, ощущение нарастает. Уколы превращаются в волны боли и вдруг резко прекращаются, словно кто-то отсёк их источник.

− Кузина... − начинает она.

Она так и не договаривает, потому что повсюду разом гаснет свет.

Воцаряется тишина, нарушаемая только мерным пиканьем приборов контроля. Значит, электроэнергия есть, но, видимо, только от аварийных источников.

Она удивилась своим спокойствию и отстраненности.

У кузины Луа вырывается ругательство, которого воспитанной девушке даже знать не положено.

− Что, во имя Небес....

Танцующая Снежинка переходит на инфракрасный спектр. Ничего не видно, кроме неясных очертаний кузины Луа, неподвижно сидящей в темноте. Связь с сетью пропала, и экран у них за спиной схлопнулся, как взорвавшаяся лампочка.

− Ничего, − мрачно произносит кузина Луа. − Я не могу соединиться с метеоцентром. И ни с чем на станции. Подожди...

Она возится за мониторами. Свет мигает раз-другой и опять гаснет. Она опять ругается.

− А меня научишь? − спрашивает Танцующая Снежинка.

Кузина Луа поднимает руку и шикает. По всей комнате проносится треск, переходящий в голос Третьей тётушки, слабый и надломленный.

− Дитя?

− У нас всё нормально, − отвечает кузина Луа. − Свет погас.

− А твоя кузина?

− Я здесь, − говорит Танцующая Снежинка.

Она не ослепла в темноте и всё ещё подключена к капельницам. Она слышит пиканье приборов, тихое и размеренное, словно биение сердца − как спасательный круг.

− Тётя, что происходит?

Молчание. Затем Третья тётушка медленно произносит:

− В общем, ничего неожиданного. Мы знали, что ураган будет сильным...

Ближе к делу. Танцующая Снежинка уже готова рявкнуть на старшую. Кузина Луа слегка переминается, но не выказывает признаков нетерпения.

− Говорите.

Помолчав, тётушка отвечает:

− Кроме метеоцентра вся орбитальная станция на аварийном энергоснабжении. Всю энергию забирают теплозащитные экраны.

− Экраны не слетели, − замечает кузина Луа ровным голосом.

Пауза тревожно затягивается.

− Да.

Это значит, что орбитальная станция едва держится. Это значит...

Она словно попала в свои кошмары, в которых, убегая от стремительной атаки огня, бросается к центральному отсеку и обнаруживает, что ураган уже...

Нет.

Ещё один голос: мастер Ветра и Воды Ле Тхи Анх Тхо, задумчивая и мрачная.

− Оставайтесь на месте. В коридорах термоизоляция будет хуже, если только не доберетесь до внутренних колец, и в любом случае...

В любом случае Танцующей Снежинке нельзя удаляться от приборов, поддерживающих в ней жизнь. Она может прожить несколько часов, но...

− Что с моим телом? − спрашивает она.

Она честно думает, что мастер Анх Тхо промолчит или упрекнет её, но та отвечает, и её голос тих, почти ласков.

− Я не знаю, корабль. Ветра снаружи всё рвут на части.

Её сто семидесятый ураган. Её последний. Комната, где она умирает, часть за частью и год за годом.

− Вы не можете знать наверняка, − резко говорит кузина Луа. − Разумные корабли очень прочны.

− Когда они только что построены. Но...

− Мастер, пожалуйста.

Голос кузины Луа звучит пронзительно. Она не задумываясь оборвала Анх Тхо. Танцующая Снежинка свинцовым грузом ощущает неудовольствие Третьей тётушки, но никто ничего не говорит, словно все только этого и ждали. Словно ей всё позволено. Что происходит?

− Разумные корабли прочнее орбитальных станций, − наконец с легким холодком произносит мастер Анх Тхо. − С тобой всё будет в порядке, корабль. А с нами – ещё неясно.

− Чудесно, − отзывается кузина Луа. − Полагаю, нет никаких шансов, что сеть восстановится? Потому что сидеть в потемках скучновато.

Опять молчание. Кузина Луа громко выдыхает.

− Думаю, нет.

Танцующая Снежинка смотрит на стены. Она больше не чувствует болезненных уколов, возвещавших отключение энергии: тончайшую связь с её телом, воскрешение огня жизни и опять угасание.

Если нет боли, то, конечно, всё обойдется? Конечно...

− Спасибо, − говорит она.

Кузина Луа пожимает плечами − размытое движение белого в инфракрасном диапазоне.

− Не за что. Как ты думаешь, чем закончатся «Три капли крови»?

− Кузина. − Голос Танцующей Снежинки звучит резче, чем ей хотелось. − Скажи, что с вами. С тобой и Третьей тётушкой.

Кузина Луа некоторое время молча сидит в кресле. Её глаза − насколько Танцующая Снежинка может видеть в инфракрасном спектре − широко раскрыты, как черные дыры на белом овале лица.

− В этом году я сдавала экзамены. Экзамены метрополии. Для непронумерованных планет существует особое разрешение, позволяющее делать это по сети, а не лететь на Первую планету.

− Ты же не училась, − резко говорит Танцующая Снежинка.

Кузине Луа тридцать шесть − не слишком стара, чтобы быть кандидатом, возрастных рамок нет, но она взрослая, у неё есть работа на заводе по очистке руды и своя каюта в семейном комплексе на внешних кольцах.

− Нет. Я... − Кузина медлит, покусывая жареный плод хлебного дерева. − Я хотела посмотреть, как у меня получится. Насколько я смогу продвинуться.

В кои-то веки она абсолютно серьезна.

− Понимаю.

Побег или перспектива побега − та же ловушка, в которую попалась мама.

− И тем не менее. − Кузина Луа опять выдыхает. − Я показала третий результат. Мне предложили должность на Первой планете, в Секретном институте.

Такого Танцующая Снежинка не ожидала: её словно ножом полоснули.

− Честь для твоей семьи, − наконец произносит она.

Чиновники уходят: Ву Кон Бао захолустная планета с названием, путь в никуда в иерархии дайвьетского общества. Мама приезжает только со случайными визитами подальше от сезонов перигелия. Иногда она пишет, присылает отстраненные и легкомысленные видео и письма, рассказывая об экспедициях с послом Галактики − высоким светловолосым мужчиной по имени Эдмунд Швепп. Ему и его мнениям она посвящает больше времени, чем расспросам о собственной семье, о собственной дочери.

Конечно, она с ним спит, но всё равно это больно.

− Рада за тебя, − произносит Танцующая Снежинка, и это ложь.

Все эти годы, во время всех этих ураганов кузина Луа не давала ей сойти с ума. Третья тётушка чопорна и официальна, а мама... её здесь нет. Никогда нет.

− Ты не понимаешь, − говорит кузина Луа. − Я не хочу уезжать.

Хвала небесам. И тут же Танцующая Снежинка ненавидит себя за эту мысль.

Она опять смотрит на стены и замирает. Потому что в инфракрасном диапазоне заметно, что температура стен повысилась. Изменение маленькое и несущественное, на долю градуса, но её датчики настроены на самые мельчайшие колебания.

Станцию «Белый Тигр» защищают усиленные экраны, которые поддерживаются в хорошем состоянии. А в укрепленных помещениях термозащита самая лучшая, иначе зачем бы Танцующую Снежинку поместили сюда? Но...

Иллюзии. Страхи. Оживают кошмары о том, как она сгорает заживо, предательский страх, что её бросят. Что за чушь?

− Почему ты не хочешь уезжать?

− Потому что здесь мой дом. − Ответ слишком гладкий и бойкий, совершенно не вяжется с её недавним раздражением. − Здесь живут мои родные.

Танцующая Снежинка не допытывается дальше, а осторожно произносит:

− А Третья тётушка думает, что тебе следует поехать.

− И мама, и бабушка, и вся семья. Не говоря уже о руководстве станции и мастерах Ветра и Воды, − сухо добавляет кузина Луа. − Такой шанс выпадает раз в жизни. «Белому Тигру» пойдет на пользу, если я окажусь при дворе.

Потому что они будут гордиться. Потому что она сможет отстаивать в столице интересы «Белого Тигра», стать вместе с мамой частицами ядра власти. Неудивительно, что они проявляют снисхождение к ней, любимому дитяти, юному дарованию. И они правы: она должна ехать. Кузина Луа больше не подросток, но она моложе, чем была мама, когда уехала. У кузины впереди ещё целая жизнь, и не следует тратить её на такое суровое и непредсказуемое захолустье, как Ву Кон Бао.

Танцующая Снежинка хочет это сказать, но слова − фальшивые, бритвенно-острые, колкие слова − не сорвутся с языка.

− Да и тебе я нужна, − продолжает кузина Луа. − Что ты будешь без меня делать?

Легкомысленно и беспечно, но тем не менее правдивее всего, что она говорила раньше.

«Я справлюсь. Я выживу». Танцующая Снежинка пережила отъезд матери, но опять не в силах вымолвить ни слова. Если Луа уедет, семья, разумеется, подберет другую хранительницу: какую-нибудь одинокую дальнюю родственницу, незнакомку, которая не против каждый ураган сидеть в укрепленной комнате в компании со вздорным разумным кораблем. Но как сейчас уже не будет. Никогда.

Она опять пристально смотрит на стены. Они что, стали белее?

Точно.

Значит, это не иллюзия. Температура опять повысилась. И растет слишком быстро, распространяется слишком далеко, чтобы не внушать тревоги.

− Ты... − Танцующая Снежинка замолкает и начинает заново: − Что-то неладно.

− Помимо сильного урагана, аварийной электроэнергии и вероятности того, что станция не выдержит? − В голосе кузины Луа звучит сарказм, но затем до неё доходит, каким тоном говорит Танцующая Снежинка. − Ты о чём?

− Температура повышается.

− В комнате?

− Температура стен. Насчет комнаты ещё не знаю.

В конце концов потеплеет и в комнате.

− Насколько быстро?

− Слишком быстро.

− Это не ответ!

Горим, горим, горим! Танцующая Снежинка заставляет себя говорить медленнее и тише.

− Через час или около того станет невыносимо.

− Значит, время ещё есть. − Кузина Луа прикусывает губу. − Я... Я не знаю, что делать.

Она некоторое время молчит.

− Мама!

Треск, и затем слабый голос.

− Что?

− У нас проблема. Температура растет...

− Не только у вас. − Голос Третьей тётушки обрывается, слова проглатываются пустотой. − Помещения... оставаться... люди... уходят...

И больше ничего.

Танцующая Снежинка опять чувствует укол боли − эхо невыносимого жара, но на этот раз боль не проходит. Там её тело терзают снова и снова, и она отмирает от него.

− Кузина...

Они нарастают медленно, как ураган, − волны боли, сотрясающие её колыбель. Кажется, что они отщипывают всю комнату, пока стены не начинают сиять ослепительным белым, притухая на краткий миг, чтобы она успела забыть, каково это, прежде чем начнется очередной резкий приступ, и она силится собрать мысли, которые не вопят.

Сигналы лихорадочно учащаются. Кузина Луа опускается на колени перед приборами, склонив голову набок.

− Нужно уходить. Найти укрытие во внутренних кольцах или ещё где-нибудь. Как долго ты можешь...

Жить без капельницы?

− Не долго, − шепчет она в перерыве между двумя приступами боли.

Она не создана для пребывания в подобном состоянии − так можно лишь несколько часов пересидеть ураган. Чтобы выжить, пока следующий виток планеты вокруг светила не принесет очередной ураган, очередной страшный сон, от которого нужно бежать...

Мама...

Сто семьдесят ураганов, отсчитанных как монеты в ожерелье.

Огонь поглощает её, и она отступает, сдавая отсек для отсеком, пока не обнаруживает, что ураган добрался до центрального...

Вспышки в темноте: кузина Луа путается в кабелях, ругается, молится отсутствующим предкам. Стены всё белее и белее. Вспышки боли, всё ближе и ближе, сильнее и сильнее, пока не охватывают весь мир. Ветер, воющий вокруг, рвет её на части. Её мысли растворяются, как жемчужины в уксусе. Прилив резкого, контрастного холода, когда кузина Луа хватает что-то и начинает выдергивать.

− Не надо, − шепчет Танцующая Снежинка. − Не этот.

− Не шевелись, а то будет хуже.

− Я...

Она не может. Она не может.

− Я не знаю, что отсоединять! Я не мастер Ветра и Воды. − Голос кузины Луа балансирует на грани паники. Она делает глубокий вдох и сдается. − Я выйду. Попробую кого-нибудь найти. Или связаться с метеоцентром.

Нет. Пожалуйста.

− Не уходи.

Не бросай. Её всегда бросают − в темноте, где не за что уцепиться

− Так надо. − Кузина Луа трясет головой. − Пожалуйста, держись. Я вернусь. Обещаю.

Она вскакивает на ноги. Секундная заминка − и открывает дверь, задержавшись на пороге из-за повышенной температуры в коридоре, а затем уходит. Ушла.

Стены − белые, и давят всё сильнее. Слышится только пиканье приборов, которое сливается в единый пронзительный звук, разрывающий датчики. Почему их тоже не вырубили? Боль захлестывает и отступает, как дыхание, и Танцующая Снежинка не может шевельнуться и не может её прогнать. Она лежит бессильная, бестелесная, противостоя всему...

Она не может поддерживать аватар, но зачем он? Он пропадает − образ мамы, изгнанный безвозвратно. Мысли тверды, как алмазы, и нацелены на одно. Выжить. Она должна справиться. Выстоять. Она делала это раньше, так много раз. Она может...

Она одна, ей больно, и как бы она ни кричала о помощи, никто не придёт.

Она может...

Медленно, не спеша. Она делала это раньше. Она должна вспомнить.

Но ураганов такой силы никогда не было. И раз все другие разумные корабли погибли, то как может выжить она? Она треснувший нефрит, плохо обожженный фарфор, который так легко разбить, так легко разломать...

Волны боли накатывают одна за другой, пока не начинает казаться, что они сливаются. В датчиках на корпусе свистит ветер, усиливаясь, нарастая, обжигая, и больше ей не выдержать.

Она здесь умрет.

Её тело. Она... она должна отыскать своё тело. Если это смерть, если это её последний и величайший ураган, то она умрёт целиком, а не разделится на две неравные и ущербные части.

Передатчики заглохли, но она чувствует их боль. Её боль. Она... она где-то там. Если она... если она откроет дверь... если выберется наружу, через коридор за коридором, отсек за отсеком, с воющими по пятам ветрами − снова и снова, бросаясь в водоворот, невзирая на сотрясающие её судороги...

Что-то лопается со звуком треснувшей кости.

И внезапно она ощущает, что легкой пушинкой висит в атмосфере, ветра швыряют её из стороны в сторону, и, словно дрожь внутри корпуса, поднимается знакомая острота газов и испаряющейся руды. Две половинки: белая комната, где она чахнет, и это… мучительное, пылающее великолепие – воплощение ее смерти.

Разве что...

Датчики корпуса, почти омертвевшие, опять подают сигналы, отслеживают изменения ветра. Ураган сжимается вокруг неё, как кулак.

Он ослабевает. Планета миновала перигелий, и сильнейшие ветра уже отбушевали. Температура, всё ещё невыносимая, снижается до просто обжигающей, такой, которую она хоть и с трудом, но выдерживает.

− Кузина! − Голос кузины Луа далёк, полон тревоги и страха. − Снаружи никого нет, и... и, похоже, всю станцию разрывает на части...

− Держись. − Она пытается говорить, но слова застревают, горькие и обугленные. − Надо держаться...

Пять минут. Полчаса. Час. Она потеряла счёт времени. Думать по-прежнему тяжело, когда всё соединилось, каждая саднящая часть тела, объятый пламенем корпус, заполненные раскалённым воздухом коридоры, расплавившиеся от жара стены...

Вот. Вот почему её забирают на станцию, почему во время ураганов держат под анестезией. Вот.

− Кузина! Оставайся на месте. Держись, держись, это пройдёт.

Кузина Луа кладет на неё руку.

− Я никуда не ухожу, − медленно и ожесточенно произносит она. − Никто из нас никуда не уходит.

И она говорит не только о настоящем, об урагане.

− Я... Я знаю, − шепчет Танцующая Снежинка.

И какое-то время нет ничего, кроме долгого пиканья мониторов, ветра и жара, рвущих её на части, и медленно, невыносимо медленно угасающей боли.

Держись.

Они могут это пережить. Должны.

Становясь все реже и реже, сигналы замирают. Боль отступает, словно волна от берега. Стены опять темнеют, и наконец − наконец − связь с телом, со всеми его привычными болями становится обыкновенной, далеким ощущением, о котором можно не думать.

Кузина Луа не убирает с неё руку, пока свет не загорается снова, пока не восстанавливается сеть станции, показывающая слабеющие ветра в атмосфере. Затем она двигается и останавливается на расстоянии ладони от Танцующей Снежинки.

− Что ж, это было страшно, − произносит она.

Её голос легкомыслен и беспечен, но тело дрожит.

Танцующая Снежинка, слишком слабая, чтобы говорить, молчит. Снаружи дневную сторону Ву Кон Бао освещает солнце, на поверхности планеты всё ещё отпечатаны узоры после облучения, но атмосфера опять спокойна, лишь дуют остаточные ветра.

Жива. Она жива, и кузина Луа тоже. В коммах возникает далекий шум: метеоцентр и Третья тётушка с мастерами Ветра и Воды проводят диагностику повреждений на станции, направляют инженеров на Внешние кольца для срочного ремонта. Жива. Побитая, но живая.

Она бы заплакала, если бы у неё были слёзные протоки.

− Кузина... − наконец произносит она.

Кузина Луа поправляет коричневое кресло, собирает свои вещи и не оборачивается.

− Ты должна ехать. В столицу.

− Я уже говорила... − начинает кузина Луа, но Танцующая Снежинка обрывает её.

− По крайней мере подумай. Убедись, что остаешься не из-за меня.

Молчание.

− Со мной всё будет хорошо, − говорит Танцующая Снежинка, и это почти правда. − Я выживу.

Она не станет вынуждать кузину Луи отказываться от собственных желаний.

Кажется, что кузина Луа вот-вот начнет возражать, но она качает головой.

− Ты несносна. И ты без меня пропадешь.

− Я повидала сто семьдесят ураганов, − мягко говорит Танцующая Снежинка. − Не делай того, чего не хочешь. Я... − Она опять вызывает аватар, лицо, так похожее на мамино. − Меня создали не для того, чтобы я могла отсюда улететь. А я бы хотела.

Кузина Луа не отвечает целую вечность. Она отворачивается от Танцующей Снежинки на карту планеты, где эпицентр урагана всё ещё горит красным.

− Наверное, и я бы хотела. − Её голос тих. − Я подумаю и только потом дам ответ.

В следующем году кузины Луа здесь не будет, Танцующая Снежинка в этом абсолютно уверена. Она ухватится за этот шанс изменить жизнь, почти без оглядки покинуть планету, с которой больше не связана. Так и надо.

В этой комнате Танцующая Снежинка умирает год за годом, часть за частью.

Белые стены, запах пожара и застарелых страхов, воспоминания о боли и над всем этим − размеренное пиканье следящих приборов, упорное биение сердца наперекор всему.