Страшная авария в понедельник на той неделе

Ray Bradbury

The Great Collision on Monday Last

© Е. Доброхотова, 2016

© Издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2016

Человек ввалился в заведение Хибера Финна и застыл в открытых дверях, осоловело глядя перед собой. Весь в крови, он с трудом держался на ногах и стонал так, что у собравшихся по спине побежали мурашки.

Некоторое время слышалось только, как лопаются пузырьки пены в кружках; все лица были обращены к незнакомцу – чьи-то бледные, чьи-то румяные, чьи-то в паутине вздувшихся красных прожилок. На каждом лице дрогнуло веко.

Мужчина стоял, шатаясь, – глаза широко раскрыты, губы дрожат.

Присутствующие сжали кулаки. «Ну! – молча кричали они. – Давай же! Говори!»

Незнакомец сильно подался вперед.

– Авария! – прошептал он. – Авария на дороге!

Тут колени его подогнулись, и он рухнул на пол.

– Авария!

Человек десять кинулись к бесчувственному телу.

– Келли! – Голос Хибера Финна перекрыл все остальные. – Давай к дороге. И поосторожнее там с ранеными. Полегонечку. Джо, беги за доктором.

– Погоди! – раздался негромкий голос.

Из-за отдельной стойки в темном закутке бара, где удобнее всего предаваться философским раздумьям, темноволосый мужчина щурился на толпу.

– Доктор! – воскликнул Хибер Финн. – Это вы!

Доктор и с ним еще несколько человек поспешно удалились в темноту.

– Авария… – Угол рта у лежавшего на полу задергался.

– Осторожней, ребята.

Хибер Финн и двое других уложили пострадавшего на стойку бара. Он лежал на наборном филенчатом дереве, красивый, как покойник, и в толстом зеркальном стекле двоилось отражение беды.

На ступенях толпа замерла в смятении: казалось, океан в сумерках затопил Ирландию, и теперь они окружены со всех сторон. Огромные волны тумана скрыли луну и звезды. Моргая и чертыхаясь, люди один за другим ныряли с крыльца и пропадали в глубине.

За их спиной, в ярко освещенном дверном проеме, остался стоять молодой мужчина. На ирландца он был не похож: волосы не рыжие, лицо не бледное, не мрачный, но и не веселый – вы могли бы принять его за американца. И не ошиблись бы. А зная это, вы бы сразу догадались, почему он ни во что не вмешивается: боится нарушить незнакомый ему сельский ритуал. С первого дня в Ирландии он не мог отделаться от чувства, что живет на сцене, где ему, не знающему роли, остается только таращиться на действующих лиц.

– Странно, – неуверенно возразил он, – я не слышал шума машин.

– Разумеется, – чуть ли не с гордостью отвечал старик, который из-за артрита не мог продвинуться дальше первой ступеньки и топтался на ней, что-то крича в белые глубины, поглотившие его приятелей. – Поищите на перекрестке, ребята! Там чаще всего сталкиваются!

– Перекресток! – Со всех сторон застучали шаги.

– И шума аварии я тоже не слышал, – настаивал американец.

Старик презрительно фыркнул:

– У нас не услышишь грохота, скрежета и лязга. Но если охота посмотреть – сходите туда. Только не бегите. Такая темень, черт ногу сломит! Еще, чего доброго, налетите сослепу на Келли – вечно он несется как очумелый. Или прямехонько на Фини наткнетесь – этот так надерется, что дороги не разбирает, куда уж там пешеходов. Фонарь есть? Он вам не поможет, а все равно возьмите. Ступайте же, слышите?

Американец с трудом отыскал в тумане автомобиль, достал фонарик и погрузился в ночь за пивной. Он шел на стук башмаков и голоса. За сотню ярдов, в вечности, переговаривались сиплым шепотом:

– Полегче!

– Тьфу, пропасть…

– Осторожно, не тряси его!

Американца отбросило в сторону напором людей, которые внезапно вынырнули из тумана, неся над головами бесчувственное тело. Он успел различить бледное, залитое кровью лицо, потом кто-то наклонил его фонарик вниз.

Ведомый инстинктом, катафалк устремился на желтый свет кабачка, в привычную неколебимую гавань.

Дальше маячили тени и слышался необъяснимый стрекот.

– Кто там? – крикнул американец.

– Машины несем, – просипел кто-то. – Авария как-никак.

Фонарик высветил идущих. Американец вздрогнул. В следующую секунду кончилась батарейка.

Однако он успел различить пару рослых деревенских парней, без усилия несущих под мышкой два древних черных велосипеда.

– Как?.. – промолвил американец.

Но парни уже прошли, унося с собой машины без передних и задних фар. Туман поглотил их. Американец стоял один на пустой дороге, держа бесполезный фонарь.

К тому времени как он открыл дверь заведения, оба «тела» уже лежали на стойке бара.

– Тела на стойке, – сообщил старик, оборачиваясь к американцу.

Толпа сгрудилась вокруг не ради выпивки, однако она не давала пройти врачу – ему пришлось бочком протискиваться от одной жертвы ночной езды без фар к другой.

– Первый – Пэт Нолан, – шептал старик. – Временно не работающий. Другой – мистер Пиви из Мэйнута, торговля сигаретами и леденцами. – Он повысил голос: – Мертвы, доктор?

– Нельзя чуть-чуть помолчать? – Доктор напоминал скульптора, которому никак не удается враз завершить композицию из двух полномасштабных мраморных фигур. – Положите одного пострадавшего на пол.

– На пол – верная смерть, – сказал Хибер Финн. – Простудится как пить дать. Лучше пусть лежит здесь, где мы надышали.

– Но, – тихо и смущенно спросил американец, – я в жизни не слышал о таких авариях. Вы уверены, что там не было машин? Только эти двое на велосипедах?

– Только?! – проорал старик. – Да на велосипеде, если приналечь, развиваешь скорость до шестидесяти километров в час, а под горку, да на длинном спуске, все девяносто, если не девяносто пять! Вот они и неслись, без передних и задних фар…

– Разве это не запрещено законом?

– К чертям законы! Пусть правительство не лезет в нашу жизнь!.. Так эти двое несутся, без фар, из одного города в другой, словно за ними черти гонятся! Навстречу, но по одной стороне дороги. Нам говорят, всегда езди по другой стороне, против движения, так безопасней. Вот и глядите, что выходит из этих постановлений. Люди гибнут! Как? Не понятно, что ли? Один помнил про правило, другой – нет. Лучше б уж там, наверху, молчали! А теперь эти двое лежат рядком и вот-вот отправятся на тот свет.

– На тот свет? – Американец вздрогнул.

– А вы подумайте! Два здоровенных лба мчат сломя голову, один из Килкока в Мэйнут, другой из Мэйнута в Килкок. И что между ними? Туман! Только туман отделяет их от столкновения. И когда они врезаются друг в друга на перекрестке, происходит что в кегельбане. Бах! Кегли летят! Вот и они, болезные, взлетают футов на девять, крутятся в воздухе, голова к голове, как закадычные дружки, велосипеды сцепились, словно мартовские коты. Ну и падают, ясное дело, лежат, ждут, пока за ними придет Косая.

– Но ведь они не…

– Думаете? В прошлом году не было в Свободной Стране ночи, чтобы хоть кто-нибудь не отдал богу душу после проклятой аварии!

– Вы хотите сказать, более трехсот ирландских велосипедистов в год погибают от столкновений?

– Святая правда.

– Я никогда не езжу ночью на велосипеде. – Хибер Финн смотрел на тело. – Только хожу.

– Ну так чертовы велосипедисты на тебя наезжают! – вскричал старик. – На колесах или пешком, все равно какой-то богом ушибленный гонит тебе навстречу. Да они переедут насмерть, «здрасьте» не скажут. О, я видел, как смелые люди гибли, оставались без рук, без ног или хуже, да еще потом год жаловались на головную боль. – Старик дрожал, глаза его были прикрыты. – Можно подумать, человеку не дано управлять таким сложным механизмом.

– Триста смертей в год, – ошалело повторил американец.

– Это еще без «легкораненых»! Их, почитай, тыща в неделю будет. Чертыхнется, забросит велосипед в туман, оформит пенсию и доживает свой век калекой.

– Что же мы разговариваем? – Американец беспомощно указал на простертые тела. – Здесь есть больница?

– В безлунную ночь, – продолжал Хибер Финн, – лучше идти полями, а дороги – ну их вообще к лукавому! Только благодаря этому правилу я дожил до пятого десятка.

– А-а… – Один из раненых шевельнулся.

Доктор, почувствовав, что слишком долго держит собравшихся в напряжении и они уже начали отвлекаться, вернул ситуации накал – резко выпрямился и произнес:

– Ну!

Все разговоры смолкли.

– Вот у этого малого… – врач показал, – синяки, порезы, страшная боль в спине на ближайшие две недели. А вот у этого… – Он состроил гримасу и уставился на второго велосипедиста – тот был бледен, черты заострились; складывалось впечатление, что пора бежать за попом. – Сотрясение мозга.

– Сотрясение! – пронеслось над стойкой, и вновь наступило молчание.

– Его можно спасти, если немедленно доставить в мэйнутскую клинику. Кто готов отвезти?

Все как один повернулись к американцу. Тот почувствовал, как превращается из стороннего наблюдателя в главного участника ритуала, и покраснел, вспомнив, что у дверей припаркованы семнадцать велосипедов и только один автомобиль. Он торопливо кивнул.

– Вот, ребята! Человек вызвался! Давай подымай этого малого – осторожно! – и неси в машину нашего доброго друга!

«Ребята» уже собрались было поднять раненого, но замерли, когда американец кашлянул. Он обвел рукой собравшихся и прижал к губам согнутую ладонь – жест в заведении весьма опасный.

– На дорожку!

Теперь даже более удачливый из двух, внезапно оживший, обнаружил в руке кружку. Ее вложили туда со словами:

– Ну давай же… рассказывай…

– …что случилось, а?

Тело стащили со стойки, поминки временно отменили, в комнате остались только американец, врач, ожившая жертва катастрофы и двое забулдыг. Было слышно, как на улице укладывают единственного тяжелораненого в автомобиль «нашего доброго друга».

Доктор сказал:

– Допейте пиво, мистер…

– Макгвайр, – сказал американец.

– Святые угодники, да он ирландец!

Нет, думал американец, растерянно глядя вокруг, на живого велосипедиста, который сидел, ожидая, когда возвратятся слушатели, на залитый кровью пол, на две «машины», брошенные у двери, словно театральный реквизит, на немыслимый туман и тьму за открытой дверью, вслушиваясь в раскаты и каденции голосов, каждый из которых в точности соответствует хозяину и природе. Нет, думал американец по фамилии Макгвайр, я почти, но не совсем ирландец…

– Доктор, – услышал он свой голос, кладя монетки на стойку, – часто у вас сталкиваются автомобили?

– Только не в нашем городе! – Доктор скорбно кивнул на восток. – За этим езжайте в Дублин!

Они вместе пошли к дверям. Доктор взял американца под руку, словно надеясь последним советом уберечь его от беды. Ведомый врачом, тот чувствовал, как внутри переливается крепкий портер, и старался приноравливать шаг к этому обстоятельству.

Доктор шептал на ухо:

– Послушайте, мистер Макгвайр, вы ведь мало водили в Ирландии? Тогда запоминайте! В таком тумане, да еще в Мэйнут, лучше ехать на полной скорости! Чтоб грохот стоял на всю округу! Почему? Пусть коровы и велосипедисты брызнут с дороги!.. Поедете медленно – задавите не один десяток, прежде чем они догадаются, что к чему. И еще: увидите машину, сразу гасите фары. Лучше и безопаснее разъехаться в темноте. Проклятые огни только слепят глаза, сколько народу из-за них гибнет, не сосчитать. Ясно? Две вещи: скорость и гасить фары, как только завидите встречного!

В дверях американец кивнул. За его спиной более везучий участник аварии, устроившись поудобнее, смаковал портер и потихоньку, вдумчиво начинал рассказ:

– Так вот, еду я домой, ни о чем таком не думаю, под горочку…

Снаружи постанывал на заднем сиденье второй участник.

Доктор давал последнее напутствие:

– Обязательно надевайте кепку, если выходите ночью. Чтоб голова не болела, если столкнетесь с Келли, или Мораном, или еще с кем из наших лихачей. Они-то непрошибаемые с рождения, да еще накачаются в стельку. Так что для пешеходов в Ирландии тоже есть правила, и первое – быть в кепке!

Американец непроизвольно полез под сиденье, вытащил коричневое твидовое кепи, купленное сегодня в Дублине, и надел. Взглянул на клубящийся туман. Вслушался в дорогу, тихую-тихую, но все же не такую и тихую. Он видел сотни неведомых миль, тысячи перекрестков в густом тумане, а на них – тысячи призраков в твидовых кепках и серых шарфах, летящих по воздуху, горланящих песни, распространяющих запах крепкого ирландского портера.

Он сморгнул. Призраки исчезли. Дорога лежала пустая, тихая и зловещая.

Глубоко вздохнув и закрыв глаза, американец по фамилий Макгвайр включил зажигание и нажал на стартер.