Страсть Зверя Пустыни

Глава 27

POV Лилия

А что между нами с Артуром? Неожиданное перемирие. Угроза смерти нам и нашему сыну вынудила на время позабыть о разногласиях и установить шаткий мир. Остались вполне безобидные оскалы при виде друг друга или едкие ответы, но во всяком случае первое время мы обходились без удушья и попыток оторвать огромные ручища, которые прежде жили отдельно от хозяина.

Я перестала шипеть, как зверек загнанный в угол, и он на время перестал наступать и давить тараном, ибо некогда заниматься глупостями, когда едва пережили подобную трагедию. Только "стекла" откровенно продолжали отсвечивать мое отражение. Шейх прекрасно отработал силу своего взгляда. Проработал до мельчайших деталь способность давить на человека посредством мысли и желания. Страху добавляли "нереальные" для нашего мира глаза. Не зря при виде Зверя первым делом люди отмечали внезапный холод по телу и трусливые мурашки, бегущие по черепу, затем желание раствориться и под конец стать невидимым. Все, как один враг, воспринимали мужчину с черным огромным мечом, как воплощение самой смерти, протянувшей свои огромные руки.

А что с тобой сделает смерть, не дано узнать, пока не попадешь в его в объятия. Озноб, мурашки, легкая дрожь, повышение температуры тела и, как следствие, пот по всему телу - это малая доля симптомов от взгляда Артура. Симптомы у всех, попавших в ловушку взгляда, идентичные, но только у меня проявились не от страха…

Тот путь после болезни и до оазиса я провела в пекле. Жарко, как в проклятом аду. Меня постоянно бросало в пот, рубаха намокала и противно липла к телу, приходилось отгибать ворот рубахи и незаметно дуть грудь. Ощущение, что он меня впервые увидел. А я... в те минуты, когда тревога за сына унималась, и улавливала его взгляд, в ответ старалась не отводить свой взгляд. Гордо приподнимала подбородок и отвечала таким же пристальным вниманием. На очевидный вызов, Артур реагировал однозначно - глаза прищуривались, челюсть плотнее сжималась, а глаза меняли оттенок. Я впервые заметила, что цвет радужки меняется не только освещения, но и от испытываемых эмоций. Стекла, словно разбивались на множество осколков и в каждом из которых отражалась я. Чем дольше не отводила взгляд, тем его становился еще жестче. Крепче. Впивался в меня и крепко держал как на привязи, не давая отвернуться или увильнуть.

Подобные "переглядки" длились недолго, но заряжали на целый день, а вечером продолжались. Когда, он под предлогом помочь Азамату спрыгнуть с лошади, снимал и меня "траханье" взглядом продолжалось уже ближе и плотнее. Предельно близко. Одно разгоряченное тело к другому. Здесь воздействовал не только визуальный контакт, но и физический: его руки на моей талии или пальцы на моих ягодицах, наши ноги, мои ладони и его плечи. В такие моменты у меня намокала не только рубаха, но уже все тело вплоть до самых интимных мест. Я его хотела…и хоть треснись головой, эта глупость не выветривалась из головы и мыслей.

Ужасно жарко, как в адовом котле Дьявола или как умирающая на костре похоти. В минуты наших переглядок радужки шейха становились не просто светло-оранжевыми, они темнели, насыщались багровым оттенком. Ужасающее и опасное зрелище, но затягивающее в свой грязный омут. Эти глаза обещали много интересного и опасного…

За время перехода до замка, меня восемнадцать раз мысленно развернули спиной к себе, надавили на плечи и поставили на четвереньки. Спустили штаны и взяли прилюдно. Это количество раз, когда мысленная борьба слишком затягивалась и чтобы выйти из этого состояния сексуальной прелюдии без прикосновений лишь при помощи одного взгляда, нам требовалось третье постороннее лицо, способное отвлечь. Чаще всего Азамат и беспокойство о том, как его примут во вдорце или размышления об их мужском секрете" вытягивали меня из дьявольского омута.

Последняя наша борьба произошла перед входом в оазис. Он нагло шлепнул ладонью по бедру и насильно сжал мое бедро, притянув меня к себе. От прилюдного шлепка в присутствии всей армии я не слишком быстро среагировала:

- У тебя ровно четырнадцать дней на принятие окончательного правильного решения, пока я буду разгребать дворцовую писанину, накопленную за все эти проклятые года! - от его дыхания волосы на виске зашевелились, а вдоль позвоночника пронзила стрела, заставив меня гордо расправить плечи и выпятить грудь, на что мое бедро еще сильнее, словно тисками сдавили и только тогда я грозно взглянула на шейха и запоздало вырвалась.

***

Первые три дня во вдорце меня просто приводили в женский пристойный вид. Терли, скоблили, разрисовывали, прокалывали тело, восстанавливали волосы, укрепляли ногти, удаляли остаток волос на теле. Все эти процедуры такие долгие и нудные, что я на них часто засыпала. Теперь каждое утро ко мне в пять утра приходили служанки, чтобы к половине седьмого привести меня в достойный вид с любимым господином, а то, не дай красным пескам, он увидит у меня синяки под глазами или прыщ на носу. Я месяц сидела в палатке и не мылась и вроде ничего. Шейх от моей «красоты» в ужасе не скончался.

За эти дни я не смогла встретиться с Азаматом. К нему приставили старого мужчинку, который бдел распорядок дня наследника, а когда заканчивались страшные экзекуции над моим бедным телом, и я поднималась на наш третий этаж, Азамат уже спал. Шейх слишком активно взялся за воспитание наследника. На четвертый день к обеду у меня появился маленький перерыв и я задалась целью найти хоть кого-то из знакомых. Ни Клары, ни Рафаэля за прошедшие дни я не встретила и новой информации о них не узнала.

Поднялась из гарема и направилась по первому этажу на выход из дворца, ибо насколько знала у Азамата обучение с Ясуром на свежем воздухе. Неожиданно с противоположной стороны коридора донеслись тяжелые шаги нескольких мужчин и вскоре напротив меня оказался собственой персоной шейх в окружении верных воинов. Я скосила взгляд на каменную стену, прикрывшись капюшоном, и неспеша направилась ему на встречу. Мне ведь нельзя смотреть мужчинам в глаза? Именно так я и сделала - не обратила внимания на "постороннего" мужчину. За один шаг до нашего столкновения поняла, что он тоже не смотрел на меня, а намеревался пройти мимо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Не выдержала. Подняла на него взгляд и успела, прежде чем он прошел мимо, увидеть что-то странное. Его лицо стало черное. Мне не померещилось? От любопытства я резко развернулась, громыхнув многочисленными украшениями на щиколотках и руках. Видимо, этот звук приостановил шаги шейха и привлек внимание. Наконец, он лениво повернулся ко мне, разглядывая.

Только не надо делать вид, что только что заметил. Дворцовые дела важнее, чем разговор с отродьем?

Оглядев мой развратно-невинный наряд наложницы, сделал вид, что задумался, но сделал один резкий шаг, привычно наступая. А я по наитию сделала несколько шагов назад. Еще один и еще один ровно до тех, пор пока не коснулась лопатками стены и не вжалась в нее, а щейх угрожающе не навис надо мной. Одним жестом он стер всех охранников из поля зрения, оставив коридор в нашем личном распоряжении.

А я посмотрела на его лицо и на левой стороне обнаружила "черноту", которая меня привлекла: через лоб, по веку и на щеку сползала огромная черная татуировка из различных символов.

Его и раньше страшились враг, а теперь за черными знаками и вовсе полностью скрылась половина лица. Страшное зрелище. Темная загадка, которую лучше не отгадывать и завораживающая опасность. Идеальное сочетание, приводящее в возбуждение и азарт.

"Мужской секрет" стал очевиден. Чтобы скрыть шрамы на лице Азамата, они сделали себе татуировки на лице? Теперь даже глупец будет знать о родстве Артура и Азамата. Однажды, увидев этот угрожающий узор на лице воина, впредь никогда не забудешь и в будущем не пропустишь такую же татуировку на другом мужчине. После встречи с Артуром, враги будут инстинктивно бояться человека с такой же татуировкой на лице. Он не только поддержал сына, но и поделился своей славой? Или я спятила и слишком глубоко копнула?

Даже при самом лучшем раскладе я бы не смогла добиться того, чтобы Азамат прекратил переживать из-за шрамов.

У меня закончились слова при взгляде на этого мужчину.

- Страшен? - снял с меня капюшон, медленно изучив мой вид и прелести, затем опустил ладони на стену по бокам от моих плеч в ожидании ответа.

- По-дьявольски красив. Враги будут трястись при взгляде на твое лица. Вот так, как сейчас смотришь, создается впечатление, что жаждешь меня убить.

- Убить? - надкусил грозное слово и отрицательно качнул головой. - Это была бы величайшая глупость с моей стороны. Если только однажды не сдержу порывы и ты погибнешь распластанная под моим телом.

В ответ я провела ладонью по его лицу. По щеке вниз до квадратного подбородка, задев подушечкой большого пальца уголок его губ, коснулась его бычьей шеи, ощутив под пальцами пульс и горячую кожу.

- Не дерзишь? Не перечишь? Что с тобой? Очередной хитроумный и коварный план? - самодовольно поинтересовался, намекая, что мои прошлые планы - глупость, которая против него не срабатывала.

- На грани смерти начинаешь переосмысливать некоторые вещи и иногда понимаешь, что к концу жизни совсем не хочется о чем-то жалеть. Например, о том, что в свое время я чему-то не поддалась или хотя бы не попробовала...

- Дерзкое отродье готово безропотно подчиниться своему врагу, встать на колени и назвать меня своим господином? - не поверил и насторожился моему откровенному поведению. Решил проверить, насколько далеко пойду. Сегодня пойду.

Встала на носки туфель и обвила его шею, скрестив на ней руки в замок, наслаждаясь ощущением наших столкнувшихся тел:

- Не думай многого. Я встану перед тобой на колени только в одном единственном случае… - не договорила мысль, тем самым оставила полет для буйной мужской фантазии.

- И что же это за единственный случай? - потребовал немедленный ответ, наивно попытавшийся просчитать всех женщин и мою непонятную ему натуру.

- Я продемонстрирую, когда мы окажемся в твоих или моих покоях наедине, - прошептала в его губы, едва не прикоснувшись к ним, после чего резко расслабила объятия и подлезла под его рукой, до этого лежавшей ладонью на стене и пресекавшей мой побег. Но я успела поднырнуть под ней и даже успела сделать пару шагов в направлении выхода из дворца, прежде чем Артур схватил за локоть и вернул меня обратно к стене.

- Разговор не окончен, Лилия, - угрожающе прошептал.

- Неужели я не отродье? - губы загорелись от дерзкого взгляда. Невольно укусила их, а затем слизала это ощущение.

- Отродье - когда не послушная и глупая. А когда послушная, то Лилия.

- А если не послушаюсь и уйду, тогда что? - кивнула на выход из дворца.

- Велю страже перекрыть все выходы, а тебя разверну лицом к этой стене и... - оставил уже мне полет для фантазии и в доказательство слов крутанул меня вокруг оси, заставив меня опереться ладонями о стену, после чего поставил колено между моих ног, не давая их сдвинуть. Наклонился, повторив грудью очертания моей спины, а после прижался членом к моим бедрам:

- И трахну! - закончил мысль, которую я уже давно прочувствовала всем телом и без его пояснений.

- Я очень боюсь этого… - на одном выдохе прошептала признание стене. Тут же рука перехватила под животом и с мощным хлопком подняла меня обратно, впечатав в сильную грудь большого и опасного объекта мужского пола. Очень разъяренного и крайне пылкого. Тело напряглось от притяжения к большой опасной скале, состоящей из развитых мышц и твердых костей. Мужские руки на моем теле начали действовать. Они тонко балансировали на грани между болью и лаской. И уже не поймешь то ли больно от резких движений, то ли приятно ощущать жажду моего тела. Голову пришлось высоко задрать, чтобы увидеть его глаза, наполненные грязной похотью и обещанием жестокой расправы над моим телом.

- Вижу, что мой новый облик действительно пришелся тебе по душе. От тебя разит призывом к траху.

Его руки обхватили занывшую от возбуждения грудь, на что я прижалась поплотнее к его паху и поерзала бедрами. Все это время я не могла оторвать взгляда от его угрожающей, страшной татуировки. Словно заколдованная наслаждалась тем, как меня поедал пока что одними руками страшный злой Дьявол. А что будет, когда станет серьезным и начнет употреблять не только руками…

Пропустила, когда он стянул низ лифа и высвободил грудь, зато ощутила, как его пальцы с жестокой любовью протерли до боли соски, ошпарив мое бедное лоно волной кипятка. Я застонала не в силах сдерживаться и прикрыла веки.

Потрясающие по яркости эмоции. Они затмевали всё. Рассудок, волнение, другие слабые эмоции, путали мысли, лишали воли, ничего сильнее не испытывала в жизни, если не считать самой сильной эмоции - страха за жизнь сына. И эти эмоции с каждым разом становились все сильнее и ярче.

Мысли лихорадочно расплывались, но я настойчиво пыталась оставить последнее слово за собой:

- Я очень боюсь твоей угрозы. Вся дрожу и колени подгибаются от сТРАХА.

- Как только произнесла это грязное слово «трах» кровь ни у одной меня взорвалась в мозгу и красной пеленой застила все вокруг. Ничего не видно и не понятно. Одно понятно, как Артур взял меня за подбородок, надавил на челюсти и разомкнул мои уста. Дал почувствовать себя в его власти пойманной, распятой его телом. Большой палец погрузил в мой рот, достав до неба, чем вызвал спазмы в горле. Сделал еще несколько поступательных движений пальцем туда-сюда, заставив меня сосать, а не насмехаться над ним. Как только его палец исчез из моего рта, наши губы яростно столкнулись. Больно ударили друг об друга, языки сплелись в смертельной схватке похоти и жажде обладания. На какое-то время он разъединил поцелуй лишь для того, чтобы укусить за губу и прошептать:

- Послушная, девочка, продолжай в том же духе. У тебя всего одиннадцать дней на приобретение новых качеств: смирение и покладистость. Не думай, что отныне я буду исполнять твои капризы. Уяснила, Лилия? - в наказание прикусил зубами за шею, а потом засосал кожу, заставив воткнуть ногти в стену и процарапать ее.

- Я послушная, потому что наши желания неожиданно совпали впервые за наше долгое знакомство, - ответила в его же духе, чтобы не наглел. Жесткая рука легла живот и не дала сдвинуться во время экзекуции, а по ее окончанию поднялась к груди и помассировала ее, задев ноющую грудь.

Как только завершил метку на моей шее, то провел по ней большим пальцем, предупредив:

- Если не хочешь нарушить условия нашего мирного соглашения, то Не проходи мимо. Стань невидимой и не осязаемой. Не попадайся мне на глаза… трусливо прячься и скрывайся оставшиеся свободные дни. Я не привык терпеть и в следующий раз ты окажешься со спущенными штанами и голым оттраханным задом. Ты даже не представляешь, на какой грани дерзко балансируешь.

Он резко отпустил из объятий и отошел, словно скомандовал: «уходи» и я это выполнила. Сделала всего шаг, да тут же была поймана за руку и возвращена на место. К его обжигающему телу.

- Куда? Я не разрешал убегать.

Врет. Он хотел, чтобы я ушла и не хотел одновременно. И я хочу и не хочу уходить.

Запах его тела опьянил и проник в нос, защекотал язык и взбесил вкусовые рецепторы, выделили дополнительную слюну во рту, проник внутрь меня и колдовским образом оказался на половых губах.

Бедра сами потерлись об его напряженный пах, чувствуя всю длину мужского органа между ягодиц. Лицом повернулась в бок и ощутила дыхание на губах. Наше дыхание смешивалось в одно и вместе оно звучало слишком громко, хрипло. Любой человек во дворце мог услышать, как хрипло и болезненно мы начали дышать или наш порочный, грязный шепот.

Мы не целовались, а лишь испытывали друг друга напрочность. Смотрели то в глаза, то на губы, молчаливо ожидая действий. Предвкушение слияния вскипятило кровь, возбудило эмоции. Ожидание поиграло на наших нервах и подвело к черте. Секунды в ожидании поцелуя свели с ума и под конец начали злить, потому что шейх не сдавался и не спешил целовать.

Ягодицами медленно задела и подразнила его член, упиравшийся в меня. В тот момент меня перестали волновать любые проблемы: насколько далеко находилась стража, или то, что под окнами блуждал народ и мог нас увидеть. На одно не наплевать - мое тело требовало его немедленно!

Кожа покрылась бисером пота. Колючий холод и одновременно жар чередовали друг друга на моем теле. Я словно уже много минут занималась любовью. Меня трахали словами, запахом, низким тембром голоса, а под конец еще и пальцами…. Они сокрушительным ударом дразняще проникли под резинку штанов, отчего лоно сладко напряглось в предвкушении страстной ласки. Дыхание закипело в легких.

Ниже…ниже... давай же. Опусти пальцы еще ниже и дай мне себя почувствовать.

Но пальцы лишь подразнили и начали выводить неспешные узоры - круги на моем гладко-выбритом лобке. Невинно задели краешек мокрых складок и снова наверх, где моей смазкой написали неизвестное послание, непонятное моему бедному разуму. Когда пальцы опустились неприлично низко, то я задержала дыхание, а, когда отступили, то я разочарованно выдохнула, оставленная еще более накаленной, натянутой, словно тетива лука.

Тело само прогнулось в спине, предложив для тщательно осмотра приоткрытый верх груди, где видны кончики сосков, которые в возбужденном состоянии натянули лиф.

Но мужские руки не схватили грудь, пальцы не проникли между ног. Дьявол ничего не сделал с моим послушным телом, а просто разъединил объятия и отошел на безопасное расстояние. Бросил мое разгоряченное тело на пожирание огню. Я словно хмельная повернулась и оперлась лопатками о стену. Расфокусированный взгляд не сразу нашел Артура. Примерно через несколько "хмельных" секунд. Шейх напротив выглядел уже нормальным, собранным и не возбужденным:

- Завтра вечером прием по случаю нашего возвращения. Тебе надо присутствовать на нем в качестве матери моего наследника. А на сегодня я занят. Мне пора, - прозвучало довольно грубо и резко. Не успела и слова сказать, как шейх удалился по своим делам, оставив меня в ледяном одиночестве. Ужасно. Я помахала рукой возле лица, прогоняя жару с лица и тела. Дышать нечем. Срочно надо было на свежий воздух, поэтому довольно резко направилась на выход из дворца. К тому же, до встречи с Артуром я хотела побыть с сыном. На знойном воздухе мне окончательно подурнело, пришлось активнее помахать ладонями возле лица.

Страшные эмоции, неподвластные разуму. Неожиданно меня напрягла мысль настолько сильно зависеть от рук, губ и тела Артура. Не хотелось бы отдавать ему душу. Тело - с удовольствием, а душу такому мужчине нельзя отдавать. Выльется слезами и болью, ибо такие мужчины не способны любить по-человечески.