Страсть Зверя Пустыни

Глава 61

POV Лилия

Настенные свечи, отбрасывая тени, тускло осветили помещение и ночного гостя в черных одеждах. Я долго тайком прищуриливалась, дабы разглядеть очертания и понять представлял ли он опасность, но тени, блуждавшие кляксами по его глазам, не давали узнать его личность. Не знаю, заметил ли мое пробуждение и подглядывание... Но долго стоял и просто наблюдал с высока могучего роста.

А если еще раз обратить внимание на фигуру, скрытую в просторной одежде. Поза: широко расставленные ноги, разворот плеч, наклон головы, так словно смотрел на всех, как на слуг. А если обратить внимание на крупные пальцы. Двумя ладонями и длинными пальцами ему удается обхватить меня полностью за талию, смыкая ее в кольцо, и таким образом контролируя мои движения на нем во время...

Гость слегка изменил положение головы, подтвреждая мои догадки, что это не тени на глазах, а татуировка проходящая сквозь глаз.

До чего же дьявол устрашает и заводит воображение. В миг напрягает нервные клетки и вызывает трепетные мурашки вдоль позвоночника. Смущает одно: отчего он так странно разоделся, скрывая облик? От этого он казался еще более загадочным и притягательным. Хотелось подойти и рвануть маску с его лица. Не знаю зачем? Любопытство играло со мной предлагало разгадать его секрет.

Старуха в камере напротив неожиданно оживилась, присмотревшись к событиям. Теперь понятно, отчего же скрывался шейх. От слухов. Естественно, не станет ведь рассказывать о том, что посадил в казематы собственную жену. Репутация шейха - это святое и неприкосновенное. Не зря ведь вопреки полученному оскорбления, все же взял меня замуж, дабы не раздуть еще более сильный скандал.

Я резво подскочила с своего спального места, бросившись к нему. К металлическим жердям, разделяющим нас на две воинствующие стороны.

- Здравствуй, дорогой муж.

И хоть в душе невообразимо плохо и все внуренности кровоточат от страшных ран, но я успешно замаскировала эмоции. Мы оба выглядели простыми знакомыми, давно не видевшими друг друга. Я безотчетно и завороженно смотрела в его лицо в поисках каких-то эмоций, последствий переживаний, поведавших, что ему тоже не все равно на нашу разлуку. Хочетсся знать, что не я одна страдала и страдаю в эти дни. Где синяки под глазами, где опухшее от чрезмерного употребления алкоголя лицо, где изможденный вид? Где страдания и скука по мне!? Где все эмоции!? Какого этот Дьявол выглядит еще притягательнее, чем прежде?

У меня опускаются руки на пути к цели: пробить равнодушную стену Артура. Теперь кажется, что его любовь действительно исчезла. Раз... один промах и я убила любовь. Этому Артуру я не нужна.

Любовь - это не счастье. Напротив. Это бесконечная, не прекращающаяся боль. Это зависимость и страдания.

Мы вроде стремимся друг к другу, но, видимо, не суждено. Не подходим друг другу. Простой надзиратель был нежнее и добрее ко мне, чем собственный муж.

Но отставим глупые мысленные страдания, ведь он пришел ко мне с какой-то целью, правда, не торопился объясняться.

- Как выгляжу? - поинтересовалась.

Я раскинула руки и плавно покачиваясь, словно танцуя, показала себя. Пыльную, в мятой одежде, с сальными волосами, спрятанными в вороте рубахи. Предлагая оценить свой внешний вид. Я ведь прекрасна? Да? Само очарование. С такой женщиной хочется заняться любовью или теперь действительно тошнит от моего вида?

Артур медленно подошел и ладонями обхватил стальные прутья, приближаясь лицом к решетке. Совершенно молча оглядел мой облик, делая для себя какие-то выводы, на что я ведомая словно на ниточке потянулось к нему с другой стороны клетки.

- Соскучился по мне? Признайся? - как и ожидалось Артур всем видом продемонстрировал холодное спокойствие и контроль над эмоциями.

Какая-то малая часть меня по-прежнему настойчиво и глупо желала ударить его побольнее? Не одной мне страдать будучи запертой в страшных казематах. Поэтому я обхватила его руки, державшие жерди, и погладила нежно каждый его палец. И мысленно взмолилась, чтобы он отреагировал.

Нет ответа. Тишина. Словно замер. Внутренне в очередной замерз и покрылся коркой льда, за которой не видно прежнего Артура.

Желая добить, я решила действовать настойчивее. Провела пальцами дорожки по его крупным венам, распирающим кожу каждой из кистей. Ощущая твердость и силу. Наслаждаясь этим ощущением власти над его телом.

- А я соскучилась. Заходи ко мне в камеру. Поиграем в нашу любимую игру? - кивнула головой в бок, указав на огромную площадь мои новых личных «покоев», любезно предложенных шейхом.

Даже на подобную провокацию и игривый взгляд я получила всего лишь мысленную затрещину. Для подтверждения своего уже озвученного решения убрать меня из своей жизни, он отнял руки от жердей, не разрешая к себе прикасаться и гладить. А раньше предоставлял мне неограниченный доступ на прикосновения. Только Мне давал подобное право. А теперь забирал.

Всё у нас "теперь" по-другому.

Я устало усмехнулась и отпустила жерди, тоже отходя вглубь камеры. Скрываясь в тени и выстраивая более длинную стену. Восстанавливая душевное спокойствие.

Веселый тон быстро сменила на такой же равнодушный, как и у Артура:

- Зачем пришел? Увидеть меня убитой и раздавленной? Может быть плачущей или склонившейся к твоим ногам? Или слезно умоляющей пощадить меня и не наказывать? Тогда спешу огорчить. Ты забыл, с кем имеешь дело, дорогой муж!!!

Каждый раз, когда издевательски произносила слово «муж» я ощущала, как лезвие полосует сердце. Я как мазохистка делала себе больно и наслаждалась болью в груди. Дьявол… при виде все такого же равнодушного Артура неожиданно унизительно защипали веки и голос мой дрогнул, подвел меня в ответственный момент, показав врагу мои переживания:

- Говори, зачем пришел? Понаблюдать за моим наказанием!? Говори! Не молчи! - накричала, отчего старуха еще больше навострилась и начала прислушиваться к нашему разговору. Поэтому пришлось успокоиться и вернуться ближе к жердям.

- Я теперь не достойна даже твоих слов!?

Хвала пескам! Ожил. Челюсти расслабились. Губы разъединились, складывая буквы в слова:

- Я посчитал нужным сказать тебе это лично. Завтра я с сыновьями выхожу на тринадцатую землю. На время путешествия ты останешься здесь, поскольку твоему слову нельзя верить и при нашем отбытии, проигнорировав мой приказ, ты безусловно направишься за Азаматом. В результате, нарвешься на неприятности.

В поход с сыновьями...? А я останусь здесь гнить?

Мы ведь собирались вместе пойти в поход? Потому что не хотели разлучаться на столь долгий срок. В лучшем случае путешествие займет по времени месяц туда, месяц обратно и неизвестно сколько займут насущие дела на тринадцатой земле. А вдруг начнутся песчаные бури или иные природные опасные явления? Время в разлуке еще сильнее возрастет. И как я буду без Азамата? С ума сходить каждый день от беспокойства?

Он хотел меня взять с собой! Он обещал!

Отчаяние и паника, как та самая песчаная буря поднялась из глубин и захлестнула в прочные тиски. Дышать тяжело, руки, как у старухи затряслись и вновь вцепились в решетку. Огненный лоб прислонила к ледяным жердям и с силой надавила на них, так словно намеревалась протиснуть лицо между двумя прутьями и прорваться к Артуру. При виде любимого палача выплеснулся неожиданно сильный прилив злости, способный вырвать прутья. Если не вырвать, то согнуть и дать мне выйти из заточения.

«Не смей со мной так поступать! Не смей!

Я больше не контролировала голос и эмоции и то, что старуха подслушивала не замечала. Теперь уже все равно:

- Ты позволишь этой суке разъединить нас!? Ты ее наказал и убил, но она все равно добилась своей цели и разъединила нас! Не оставляй меня здесь! Не отбирай сына! Не поступай со мной так! Когда ты простишь меня, то может оказатся уже слишком поздно! И тогда уже я не смогу простить тебя. Понимаешь!?

Он внимательно дослушал мою гневную речь, после чего развернулся.

Затем пошел твердой походкой вдоль камер. Без каких-либо внутренних сомнений и сожалений. Ниразу не остановился, чтобы посмотреть на меня, прижавшуюся к жердям. Ни повел плечом, ни развернулся, ни приостановился. От ощущения беспомощности сжались легкие и время от времени не хватало воздуха. Душно. Здесь стало нечем дышать. Где мой воздух? Чем дышать?

В тот миг весь мир для меня полыхнул кровавыми красками ярости и я потеряла контроль над собой.

- Ненавижу! Ненавижу! Открой меня! Выпусти! - шарахнула ладонями по жердям, вызывая мощнейший грохот и вибрацию в камере. - Отдай сына!

Еще и еще раз повторила удары уже кулаками, а не ладонями, отчего раздавался более сильный звон и более мощная отдача. Руки тоже получали огромную боль, как и решетки. Вот теперь я полностью подтвердила свое прозвище "безумная".

Я била ладонями о стальные прутья, каждый раз при ударе чувствуя парализующую боль, расползающуюся от кончиков пальцев вниз по кистям и локтям. Несмотря на нее я продолжала ударять по жердям.

Тем самым я пыталась достучаться до шейха в прямом смысле слова, а криком - разбудит, раздразнить. А еще столь примитивным образом я вымещала всю накопленную ярость, боль и отчаяние. Постоянная боль в кулаках не давала мне сдохнуть от отчаянии, не позволяла опуститься на колени и горько заплакать. Я била долго и упорно о жерди, а вскоре перешла на стены, пока кожа на костяшках не треснула, орошая мазками крови стену. Постепенно. С каждым ударом всё больше и больше рисовались кровавые узоры.

Как он смел предавать меня!? Как смел отталкивать!?

- Эй, безумная, прекрати вопить. Он уже ушел и не слышит тебя! Что за мужик? - голос старухи вырвал из того безумия и я очнулась в камере, при этом дыша как в заключительный раз. Несмотря на холод в подвале, я насквозь пропиталась мерзким потом и чувствовала себя грязно. Мерзко. Преданной.

Моя ярость постепенно стихла, успокоилась и улеглась внутри. После чего я смогла обессиленно опуститься на свою солому.

***

На следующий день я эмоционально выдохлась. Ночью заснула сидя, проснулась в таком же положении. Утром на знакомого охранника, принесшего завтрак, не отреагировала. На его вопросы молчала, на щелканье пальцев возле лица не моргала.

Обреченный на поражение охранник оставил меня в покое, а безумная старуха в кои-то веке серьезно поинтересовалась:

- Эй, безумная, что за странный мужчина приходил к тебе?

К дьяволу тебя, старуха. Я не посчитала нужным повернуться к ее камере, ибо хватит разговоров. Уже наговорилась. Накричалась за последнюю ночь в казематах, настолько, что осипла. Мое горло драло со страшной силы.

Примерно в обед я расслышала очередные шаги по подвалу, но, потеряв веру во что-то хорошее, просто сидела всё в той же позе, разглядывая пол. Первым делом замаячило белое платье и на этот раздражающий в темноте цвет я повернулась. Удивить сильнее вряд ли возможно. Подобного человека сложно представить в мрачных казематах. Клара в красивом белом платье, с кучей драгоценностей на шее и запястьях, с элегантной прической. Всё это настолько выбивалось из общей атмосферы уныния и серости камер, что казалось вымыслом. Плодом помутневшегося рассудка.

Клара зашла в камеру крайне аккуратно, придерживая платье, чтобы не запачкать. Первые секунды она просто с ужасом рассматривала обстановку, но надо отдать должное, вскоре собралась с силами и улыбнулась. Правда криво и совсем не искренне, но и этого достаточно. Даже нашла сил запачкать свое платье и присесть рядом со мной на соломку.

Как удивительно, что шейх направил ее ко мне.

- Моя хорошая... не представляю, какие слова уместны в подобной ситуации. Что должно было случиться, чтобы ты впала в ТАКУЮ немилость? Все нормальные пары ссорятся: женщины получают кнутом по попе, а мужчины тарелкой по голове. А у вас всё доведено до катастрофических масштабов.

Совершенно верно. У нас один получает мечом в сердце, а другой посажен в казематы и гниет с крысами.

- Я все-таки не понимаю, что его ТАК разозлило. Ты должна была, наверное, ему изменить, чтобы заслужить ЭТО? Но ты не такая, поэтому я ни дьявола не понимаю происходящие события.

Клара ударила по самому больному место. Ей удалось, не сделав ровным счетом ничего, вернуть меня сюда обратно. На грязную соломку. В древнюю камеру. Изображать эмоции радости довольно сложно. Мышцы лица застыли и долго сопротивлялись попытке улыбнуться, но я это сделала для подруги, изобразив как мне весело.

- Ты угадала!

Должно быть мое лицо выглядело безумным. Другой причины не найти , отчего же она так странно посмотрела на меня. Словно не узнавала и ужасалась увиденному.

- Я на его глазах почти трахнулась с его родным братом! Он стоял и наблюдал, как мы ласкаем друг друга. К тому же, долгое время я обманывала его и клялась, что между мной и Ярином ничего не было. В завершении удара, оказывается Ярин испытывал ко мне мужской интерес. Достаточно причин, чтобы посадить жену в клетку?

Она долго не отвечала. Поедала меня настороженным, хлестким взглядом, в котором читалось отвращение. Клара отстранилась, отсела подальше, очевидно не одобряя поступки и испытывая разочарование. Ведь я всегда была показателем чести и достоинства. Много раз защищала Клару в детстве и спасала от опрометчивых поступков, а если не удавалось переубедить избалованную принцессу, то смягчала последствия ее выходок. Даже в том последнем случае с Бонифацием я смягчила ее поступок и уговорила его не убивать Клару, поэтому сейчас она не знала, как правильно поступить. Мне не хотелось, чтобы еще один человек испытал разочарование во мне. Наоборот, я страстно жаждала, чтобы хоть один человек поверил и понял причины моих поступков.

- Все не так ужасно, как кажется. Тиль напоила меня странными таблетками, я думала, что нахожусь с Артуром в наших покоях. А врала, потому что побоялась рассказать о прошлом с Ярином. Понимала, что он не поймет и оссудит. Но разве эти пустяки важны для шейха, ведь удар пришел по его необъятной гордыне. Видимо, гордость для шейха важнее, чем я. До конца своих дней он останется в первую очередь шейхом, который без сожаления наказывает оступившихся, а уж потом на втором месте будем мужем (мужиной).

Теплая дружеская ладошка обхватила мою руку и крепко пожала, переливая свое тело:

- Потерпи немного. Я уверена, что он тоже скучает. Пусть эта мысль греет твое сердце. Как бы не пострадала его необъятная гордость, в разлуке чувства крепнут. А если не укрепятся за это долгое время, а утихнут, значит, за такие вещи не следует бороться.

Я в ответ пожала ее ладонь. Крепко-крепко. Как когда-то в детстве, когда мы жили бок о бок на тринадцатой земле.

- А я больше не хочу его прощения. Я из кожи вон лезла, чтобы добиться его прощения, но увы.

Клара всегда вставала на сторону Артура. И только сегодня объяснила причину подобного поведения. Она не может забыть, что мужчина, которому изменила и который из-за этого уничтожил целую тринадцатую землю, по одной лишь просьбе отродья сохранил ей жизнь, а теперь и вовсе пригласил на свадьбу и позволил дружить настолько ужасной особе со своей женой.

Клара постаралась донести до меня очередную мысль об Артуре, но больше я отказалась слушать и вернулась к молчаливому состоянию каменного изваяния, устало привалившегося головой к стене. Поэтому разговор об Артуре она с пониманием закрыла, но отвлекла рассказами про своего мужа и подробностях похищений. В последнюю нашу вылазку в деревню Клара обещала разузнать у мужа информацию относительно исчезновений девушек.

Будучи в состоянии постоянный раздумий я плохо слушала бесконечный треп подруги. За разговор зафиксировала всего пару важных мыслей. Ее муж на распросы о похищениях велел не забивать красивую головку глупыми мыслями, поскольку по его мнению существуют правители, которые обязаны заниматься данными вопросами, а не простые смертные. Но упрямая Клара в тайне от него сегодня намеревалась встретиться с трактирщиком, которого мы допрашивали.

- Не лезь к трактирщику. Ты не сможешь себя защитить. Это мое любопытство, и ты не должна рисковать.

- Лилечка, мне тоже стало любопытно разобраться в этом деле. К тому же, ты не одна у нас юркая и хитрющая лиса, - обиженно буркнула Клара.

- Не лезь! - повторила, но подруга, улыбнувшись, бойко поднялась с соломки и послала мне воздушный поцелуй.

Я еще несколько раз повторила просьбу не вмешиваться, но это не действовало. Клара весьма воодушевленно покинула меня с обещанием зайти завтра в гости.

***

За своими переживаниями я не сильно следила за состоянием здоровья. Краем сознания этой ночью отмечала странную ноющую боль между ног. В течение дня она постепенно усиливалась и иногда вырывала меня из состояния полного молчания. И только к вечеру следующего дня я почувствовала, что штаны и солома подо мной влажные. Слишком не комфортное, грязное ощущение меня разбудило. Я впервые за день поднялась, чтобы посмотреть на себя и на штаны. Всё оказалось в крови. Штаны прилипли к ягодицам, солома окрасилась. Кровь? Но такая сильная? Обычно женские дни начинались плавно и только ко второму дню набирали мощь, а сейчас сразу и столько и боли прежде не чувствовалось.

Этот случай окончательно привел меня в чувство, после того отрешенного состояния, возникшего от встречи с Артуром. Мозг заработал, мысли наполнились тревогой, ибо боль довольно сильная. Просто я не замечала ее, а сейчас, когда очнулась, то ощутила в полной мере.

Через некоторое время знакомый охранник принес ужин в камер и сразу заметил мой встревоженный поход из угла в угол.

- Что случилось? - он бегло оглядел камеру, поставил тарелку с едой на пол, где обнаружил кровь. Быстро смекнул. - Вам как-то помочь? - постарался поделикатнее намекнуть о женских днях.

Сегодня меня почему-то пугало обилие кровь, хотя я человек, привыкший ко всякой грязи, да и не маленькая девочка, чтобы стесняться неожиданно возникших критических дней. Но почему столько крови?

Возможно от слишком резкого поднятия в голове помутилось. Как будто камнем ударило по голове. Стены камеры накренились, решетки покачнулись и расплылись. От резкого головокружения ноги пошатнулись и мое тело ослушалось, отчего я пошатнулась и вмазалась спиной в решетки. Заботливые руки охранника вовремя подхватили мое падающее тело и подняли в воздух.

- Глупец, если не хочешь лишиться рук, поставь меня на пол! - с трудом произнесла такую длинную фразу, стараясь привести голову в порядок и остановить головокружение.

- Как я могу тебя поставить, если не можешь стоять на своих ногах? Какая же ты ледяная. Тебя надо срочно согреть.

- Не надо меня греть! - взмолилась, вцепившись намертво в его плечи. - Вызови Ахру - смотрительницу гарема. Скажи ей, что ее зовет "девочка"! Она всегда так меня называет. Позови ее!

Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы уговорить охранника позвать ее. Возможно причиной помощи стало беспокойство из-за большого количества крови. К приходу Ахры я лежала без движения.

Разумеется, она не знала о моем заточении и первым делом бросилась обнимать и целовать в щеки. Всю меня прощупала, словно проверяя целостность костей. Лишь с опозданием заметила кровь на соломе. Странно посмотрела на меня, затем на кровь и так несколько раз. Словно не хотела верить или видеть это. Ее реакция показалась совсем странной. Старушка погладила меня по голове. Еще и еще раз. Много раз погладила, сохраняя при этом молчание. Похоже на успокоение ребенка, который поранился.

- От вас уходит малютка... - тихонько произнесла она, не переставая гладить меня по голове. - Перед брачной ночью мы вас проверили. Ваши женские органы были в состоянии вынашивания плода. Я хотела на следующий день преподнести вам столь радостную весть, но все времени не было, забегалась, а затем вы странным образом пропали. Господину не стала рассказывать о беременности, посчитала, что вы захотите лично его осчастливить.

Всё. Надо признать. Мы легли на самое дно. Лететь ниже уже некуда. От нас уходил собственный ребенок. Красные Пески считают, что дети сами решают, у каких родителей родиться, значит, наш малыш решил добровольно уйти от нас.

- Ахра, если вы не заберете меня из этого ужасного дворца, то я наложу на себя руки! Клянусь! Помогите мне сбежать!

- Деееевочка… - устало вздохнула Ахра и обняла меня за плечи, так по-матерински. Так по-родному. Никогда не знала материнской ласки, некому было меня обучать нежности, но сейчас приятно ощутить заботливые руки. - Я не могу, вы знаете. Он с ума сойдет без вас. Он же запер, чтобы спрятать свое сокровище. Его злость скоро пройдет и со временем он простит вас.

- Меня не за что прощать, Ахра. Я достаточно искупала свою вину. Если ему этого не достаточно, то большего не смогу предложить. Я не его послушный подчиненный, который нарушил устав и допустил ошибку и которого следует наказать. Я его Женщина, его любовница, его законная жена и мать его сына. Неужели я не заслуживаю понимания и хоть каких-то послаблений за свои необдуманные действия!?

Старуха отрицательно покачала головой, не зная, как ответить на мои вопросы. Она его любит, как сына, и всё эти вещи прекрасно понимает, но по-матерински не может осудить его. Но и меня ей жаль. Я видела сожаление по ее глазам и по рукам, которые нежно гладили мою ладонь.

- Заберите меня отсюда, иначе я наложу на себя руки! - вновь пригрозила ей. - Я найду способ даже будучи в этой камере, уж поверьте! Мне больше нечего терять, так и знайте. Он отобрал даже моего Азамата!

У нее просто не было выбора, как только согласиться. Потому что сейчас я обезумела от горя и сожаления и была готова на любые самые страшные вещи. Охранник все это время подслушивал наш разговор. Весь план разрабатывался при нем же, но он слова не сказал против. Он мог воспротивиться приказам Ахры, сославшись на прямые обязанности охранников - стеречь заключенных в камерах, но он изъявил огромное, непоколебимое желание помочь, хотя я пыталась отказаться от помощи. Но когда охранник пригрозил, что сдаст нас, то пришлось воспользоваться его услугами и составить план с учетом его содействия. В критической ситуации мой мозг отсек все эмоции и поразительно быстро выдал варианты решения проблем.

- Главное, не бойся, шейх не любит трусливых, - в первую очередь объяснила охраннику. - Дави на то, что нарушил приказ из-за чрезвычайных обстоятельств. В случае твоего бездействия весь замок мог заразиться. Скажешь, что Ахра обнаружила меня с пятнами красной хвори, после чего подала тревогу охранникам и ты оказался поблизости. Ахра приказала меня вывезти из дворца и захоронить где-нибудь в песках. Он не сможет тебя казнить. Ты действовал по его уставу. А вы... Ахра, если меня рассекретят и узнают, что жива, скажите, что сама сбежала. Он поругается на вас, но простит. Вы ему, как мать.

План начали приводить к исполнению в ту же секунду, только дождались, когда охранник принесет картофельный мешок, куда меня благополучно засунули, ибо в теории я заразная. Идеальная маскировка.

Мои сокамерники по этажу мало разговаривали и сегодня не обращали внимания на переполох, но безумная старуха напоследок довольно серьезно сказала:

- Вычистите из нее остатки.

К сожалению, старуха находилась напротив моей камеры и ей никак не закрыть рот, если только отрезать язык. Но я не настолько чудовищна и безумна от горя, поэтому понадеялась на "честь заключенных". Когда страдаем от одного и того же или проводим заключение в одном месте должно же рождаться какое-то чувство поддержки между такими людьми? Некая солидарность?

Следующая преграда - охранники, стерегущие вход в казематы. Ахра еще при подходе к охране, пресекая вопросы, начала верещать:

- Не прикасайтесь и не подходите. У нас хворная в нижних подвалах. Тьфу-тьфу, смилуйтесь над нами Красные Пески. Не подходите близко.

- Какая заключенная?

- Всё потом объясню. Потом! А сейчас не приближайтесь! Ее необходимо срочно убрать из замка!

Я хоть и задыхалась в мешке, но терпела неудобство. Старалась дышать ровно и не заметно. Не подавать особенных признаков жизни. Всё, что угодно, чтобы оказаться побыстрее на воле, потому что если меня вернут обратно, не представляю, как поведу себя, потеряв одного ребенка навсегда, а другого на некоторое время.

Ахра весьма натурально охала и ахала над моим "трупом" и едва кто-то притронулся к мешку, как она вскрикнула и заголосила, чтобы не трогали, а то заразимся.

Охранник, несший меня, буквально протиснулся сквозь плотную шеренгу своих собратьев. Больше нас не останавливали и многочисленные вопросы сразу прекратились. Видимо охранники, осознавшие масштаб возможной трагедии, отступили. Нам удалось за пару минут подняться во дворец, а оттуда по коридорам к выходу, где сразу дыхнул поток свежего воздуха, облегчивший удушливое состояние.

Многие слуги и охранники должно быть обращали внимание на странную процессию, но кто спросит что-то у Ахры? Только она отвечала за добродушный и удовлетворенный настрой шейха. Так что к ней относились крайне почтительно.

Ахра согласно задумке предоставила нам скакуна и распрощалась возле входа в сад. Затем должна рассказать слезливую историю - подробности о моей смерти охранникам и попытаться отсрочить доклад шейху. Шейх только сутки, как отбыл из оазиса и не хотелось, чтобы меня сразу же поймали после побега. Позднее мы договорились встретиться с Ахрой в деревне у ее знакомой знахарки.

Я понятия не имела, отчего помогал охранник. Может молодой и рискованный? Кровь и азарт бурлила, не знаю. Но мне пригодилась его помощь.