Стратегия обмана

I

«Разум вводит нас в обман чаще, чем наше естество», — писал Вовенарг…1 Во всяком случае, очевидно, что разум военачальников НАТО совершенно не считается с природой Балкан. Стратеги альянса не утруждают себя разграничением практических методов и политических целей и в очередной раз демонстрируют несостоятельность военных теорий и сценариев, выражающих технический иллюзионизм Соединенных Штатов после завершения холодной войны.

В одном из интервью Тони Блэр заявил: «В Косове ведется война нового типа — война, имеющая целью не захват территории, а утверждение общечеловеческих ценностей».2 Это заявление говорит нам если не о конце геополитики, наступившем после конца истории, то, по крайней мере, о том, что союзники не принимают во внимание условия боевых действий, ведущихся с про-

тивником, окопавшемся в геологически и геополитически пересеченной местности. Генерал Уэсли Кларк, ратующий за войну, управляемую через воздушное и космическое пространство, 12 апреля 1999 года в Брюсселе заметил: «В этой войне, как никогда в Истории, главную роль играет высокоточное оружие»…

Хотя массированное применение высокоточных технологий якобы уменьшает «сопутствующие» разрушения, главнокомандующему все же пришлось извиниться за некоторые «оплошности», например, за бомбардировку колонн беженцев.

Когда генерал Кларк восхваляет техническое превосходство военной авиации, он говорит не как официальный представитель мощи НАТО, а как один из теоретиков задуманного Пентагоном «революционного переворота в ведении войны». Как один из тех, кто уже несколько лет желает неограниченно расширить возможную зону автоматических ракетных ударов, включающую теперь пустыни (операция «Лиса в пустыне» в Ираке) и прилегающие к ним страны (антитеррористические операции в Судане и Афганистане), как если бы теория «Открытого Города» территориальных конфликтов недавнего прошлого теперь распространилась и на воздушное пространство суверенных наций, на «открытое небо» Теле-Войны и послужила стратегическим дополнением экономической децентрализации воздушных перевозок (проводимой в рамках программы под соответствующим названием OPEN SKY).

Если близость пустыни во время войны в Персидском заливе еще могла оправдать систематическое использование новых «кораблей пустыни»: ракет, запускаемых с авианосцев, беспилотных самолетов и прочих НЛО, вроде F.117, то гористая местность Балкан сделала невозможной «молниеносную войну», окончательно поставив НАТО в тупик… Обращение же Альянса к России лишь подтвердило геополитическую недальновидность операции «Союзные Силы».

Уже в 1997 году четырехлетний оборонный план Пентагона продемонстрировал готовность Соединенных Штатов сражаться на двух фронтах и проводить многочисленные краткосрочные операции с целью «восстановления мира» в отдельно взятом регионе, тут или там, в малозначительных государствах… Двумя годами позже пришлось признать если и не крах этой программы, то, по крайней мере, наличие риска символического поражения и падения в глазах общественного мнения, более серьезного, чем неудачная операция в Сомали, а также констатировать возобновление гонки вооружения массового поражения (ядерного, химического и т. д.) среди многочисленных стран, озабоченных сохранением национального суверенитета.

Таким образом, изобретение так называемой «гуманитарной войны», ведущейся в Косове, могло только обеспокоить растущее число «слабых» наций и морально поддержать всех тех, кто опасается однажды оказаться мишенью «сильных» наций.

Если это действительно так, то нерезультативность воздушных налетов, которые должны были предотвратить гуманитарную катастрофу — трагедию беженцев в Косове, — но, в действительности, ее в высшей степени обострили,

— была усилена длительным и непродуктивным процессом — очередным ростом напряженности, связанным уже не с холодной войной и соответствующем ей ядерным устрашением, а с растущей опасностью распространения ядерного, химического и бактериологического оружия в странах, желающих иметь надежную защиту от нападения (с применением оружия массового поражения) и не имеющих возможности использовать высокоточное вооружение, управляемое из космоса. В этом отношении весьма показательна реакция Индии: «Если нации стремятся сохранить стратегическую независимость и политический суверенитет, у них нет другого выбора, кроме как поддержание собственного ядерного арсенала и наращивание количества боеголовок в целях развития военного потенциала. Последнее требует времени и средств, поэтому наименее дорогостоящий способ в промежуточный период — до достижения стратегического паритета — заключается в том, чтобы сосредоточиться на развертывании ракетных баз. Чтобы опередить развитие событий, Соединенные Штаты решили довести до совершенства противоракетную оборону и воспрепятствовать приобретению ядерных технологий третьими странами».3 Опасения по поводу ближайшего будущего выражают не только Россия и Украина, но и Япония, которая вывела на орбиту спутник для наблюдения за ракетными базами совершенно разваливающегося северокорейского государства.

Что касается конфликта в Косове, то, каким бы ни был его исход, возникает вопрос, снятый на некоторое время псевдопобедой в Персидском заливе, о нарушении равновесия страха, когда неограниченное распространение оружия массового поражения не оставляет места межгосударственному устрашению.

В историю народов каждый из родов войск: сухопутные, военно-морские, военно-воздушные силы или космические войска, — вносили новые типы вооружений и определенные политические стратегии, и для того, чтобы понять неудачу НАТО (вне зависимости, повторим это, от исхода войны), надо возвратиться к моменту возникновения приоритета военно-воздушных сил, сменивших господствовавший в течение веков морской флот.

Концепция «власти в воздухе» была сформулирована итальянцем Джулио Дуэ как расширение «власти на море». Идея победы в войне ведущейся с высоты, с неба, футуристический образ а 1а Ма-ринетти были вскоре подхвачены основателем Королевских военно-воздушных сил генералом Трен-чардом и опробованы в британских колониях на Ближнем Востоке, в массированных воздушных налетах на восставшие племена… а затем генерал Митчелл, уже в Соединенных Штатах, сформулировал идею взаимодействия воздушных и морских сил и выступил за создание авианосцев.

Теории Дуэ, согласно которой ВВС способны одержать победу без помощи со стороны «земли», было суждено восторжествовать не в атаках Люфтваффе, воздушных налетах на Англию или стратегических бомбардировках Германии Второй мировой войны, а в бомбе, сброшенной на Хиросиму, когда один-единственный бомбардировщик Б-29 и одна-единственная бомба решили исход войны в Тихоокеанском регионе.4 Холодная война способствовала распространению «межконтинентальных ракет» и использованию орбитальных спутников в системах наведения, но мы, увы, недооценили тот факт, что война с использованием воздушно-космических вооружений ведет к предельно большим разрушениям, так что равновесие держится на признании ядерного, нейтронного, химического или бактериологического оружия как абсолютного.

Забвение, вернее, упущение этого факта, скрытого иллюзорной победой союзников в Ираке, привело к одной роковой ошибке в период президентства Билла Клинтона: расширению всеми средствами территории применения «автоматических ударов», предназначенных для наказания rogue states,1 государств-хулиганов, от которых Соединенные Штаты намереваются защитить мир с помощью компьютерных технологий.

Впрочем, выходя за рамки обсуждения «гуманитарных» принципов конфликта в Косове, пресс-секретарь Пентагона Кеннет Бэкон 15 апреля этого года заявил: «Мы предполагаем наличие у Югославии запасов химического оружия, объем которых нам неизвестен».

Заявление было сделано накануне смены курса на Балканах и определило рамки знаменитого «долга вмешательства». Границы эти являются не этическими, как наивно полагают, а стратегическими, подобно границам, сформировавшимся в период равновесия страха между Востоком и Западом и политики ядерного сдерживания, что более сорока лет тому назад поставили под угрозу уничтожения всю жизнь планеты… Это и есть настоящее «преступление против человечности», за которое, однако, так и не последует никакого наказания!

Итак, после тревожного политического непризнания Организации Объединенных Наций и возможного в скором времени отказа от оборонительных стратегий НАТО не дойдет ли дело до иного типа урегулирования конфликтов: наступательного, когда Военные уже не будут делать вид, что они играют в «казаки-разбойники» с кровожадными государствами-хулиганами, но попытаются занять место политиков и сами станут решать проблемы эффективного руководства в эру Нового Мирового Порядка. Мы видим, как штаб НАТО принимает решения: девятнадцать стран альянса одобряют задание в ситуации, которую генеральский состав называет Процедурой Умолчания, другими словами, «дают зеленый свет» при подразумеваемом общем консенсусе всех остальных; на этом примере мы можем догадаться о будущей «политике, проводимой иными средствами». И действительно, то, что странам-членам НАТО приходится искать соглашение по поводу каждого объекта и каждой тактической операции отнимает драгоценное время, нужное для действий на местности и значительно сдерживает скорость, определяющую составляющую самой войны.

Вернемся, однако, к вопросу об «общечеловеческих ценностях», который, согласно Тони Блэру, является более важным, чем вопрос территориальной целостности и суверенитета государств-наций.

Когда пытаются вести гуманитарную войну, войну во имя «прав человека», то автоматически лишаются возможности обсуждать прекращение военных действий с противником. Если противник — это палач, врагрода человеческого, то не остается иного выбора, кроме победы любыми средствами и безоговорочной капитуляции.

Надо отметить, что новая логика ведения войны, как и обосновывающая ее аэрокосмическая стратегия, провоцирует «стремление к крайностям», отвергаемое теоретиками национальной геополитики.

Вспомним, например, ответ премьер-министра Ицхака Рабина генералу Шарону. После заключения Кэмп-Дэвидских соглашений последний обратился к первому в кнессете с резким обвинением: «Вы вели переговоры с террористом Ясером Арафатом, это недостойно политика!» Ответ Рабина вызвал смех израильского парламента: «Но, дорогой друг, для того, чтобы заключить мир, надо разговаривать с противником!». Установление приоритета «общечеловеческих ценностей» над «территориальной целостностью» совпадает с незаметным и дискретным, как воздушные атаки союзников, изобретением: Светской Священной Войной — частным проявлением которой представляется фундаменталистский «долг вмешательства». За резким обесцениванием территории в настоящем конфликте, который президент Клинтон все еще отказывается называть Войной, стоит трагикомическая инфантилизация конца нашего столетия, пример каковой — процесс импичмента американского президента — мы недавно имели возможность наблюдать.

Если дисциплина является наиболее важной составляющей боеспособности армии, то в «настоящей войне» должен быть военачальник. Однако нельзя быть уверенным, что Билл Клинтон способен принимать какие-либо решения после разрушительного Моникагейта.

Организованные нападки на Мадлен Олбрайт, чье влияние несомненно ослабевает, на самом деле, имеют иную цель — президента Америки, и мы даже можем спросить себя, не смещен ли он уже тайком со своей должности… Вспомним, как после публичных откровений на телеэкранах всего мира Билл Клинтон созвал военачальников Пентагона и заявил им, что продолжает быть главнокомандующим армии. Канцелярия президента возбудила даже несколько процессов против военных, вздумавших насмехаться над Клинтоном.

Ельцин — не Горбачев, он не работал в КГБ; Клинтон — не ветеран ЦРУ, в отличие от Буша. Однако возвращение Примакова означает, что военные разведывательные службы оказались вновь задействованными, теперь уже в информационной войне, и пытаются компенсировать врожденные пороки, инфантилизм политиков.

«Каково различие между взрослым и ребенком?» — спросили как-то у владельца крупного отеля в Лас-Вегасе. Ответ: «Стоимость игрушек!». Кажется, что «революция в способах ведения войны» ведет к тому, что технологическая мощь Америки становится для Билла Клинтона чем-то вроде WONDERLAND, когда человек на войне, подобно ребенку в парке, желает попробовать все, все показать из страха показаться слабым и одиноким. В Косове, как чуть раньше

— в Ираке, последняя великая держава должна сразу отказаться от добрых чувств, поистине так можно сказать, и установить мировую гегемонию, продемонстрировав свой военный арсенал: ракеты, запускаемые с авианосцев, или F.117, уже испробованные в Ираке, или бомбардировщик В.2, чья себестоимость сравнима с валовым национальным продуктом небольшой страны, вроде Албании. Можно привести другой пример всеобщей инфантильности: в своей недавно изданной книге Билл Гейтс восхваляет достоинства программного обеспечения FALCON VIEW, способного разрушать мосты на Балканах.5 Америка конца столетия пренебрегает «природой» во имя «информатического разума» и, противореча своему вкладу в спасение свободного мира, пересаживает системную рациональность в программируемые автоматы и разумные ракеты, принимая, видимо, мир за игрушку, военную игру, а Билла Гейтса — за пророка, который в 1998 году без колебаний преподнес урок и самому Биллу Клинтону, показав, что власть уже не является властью политика или избранных государственных мужей, а информатической властью инженера, программиста, примером которого представляется сам Билл Гейтс, несмотря на свою эволюцию.

Что-то похожее происходит и в околоземном пространстве: оно сейчас заполнено космическими зондами наподобие DEEP SPACE 1 (еще одним типом «крылатых ракет»), сменившими космонавтов пилотируемых полетов под руководством НАСА, тогда как автоматические приборы пытаются заменить весь состав армии США…

5 мая 1999 года, спустя полтора месяца после начала воздушных налетов на Балканы, сенатор Люсьен Нойвирт, президент французской парламентской группы по делам космоса, написал: «Спутниковое наблюдение и развитие мультимедиа свидетельствуют о крупных исторических изменениях. Технологический рост все более связывает наше общество с космическими далями. Сегодня могущественная держава должна быть как можно менее предсказуемой, обладать средствами наблюдения и эффективного вмешательства и быть способной на быстрое реагирование. Тот факт, что сектор космоса, как и секторы обороны отдельных стран находится вне ведения Европейского Союза показывает, что правительства этих стран не проявляют сильного желания к интеграции этой составляющей их суверенитета».6 Проект космического права на независимый доступ в космос, на передвижения в атмосфере и наблюдение Земли почти дословно повторяет не так давно кодифицированное морское право. Миф 30-х годов о «летающей нации»,7 появившийся в период развития военно-воздушных сил, которым вскоре суждено было полностью разрушить Европу: от Роттердама до Дрездена, от Ковентри до Гамбурга, — на наших глазах сменился другим мифом — о нации «в невесомости», парящей нации, пример которой мы видим в Косове.

Для европейских, государств Соединенные Штаты представляются конкурентом, поэтому сектор космоса имеет для них жизненно важное значение, мало-помалу становясь гарантом безопасности на континенте. По поводу национального суверенитета возникает один необычный вопрос: не подменит ли в скором времени орбитальное пространство поверхность Земли'?

Если это так, то стратегии будут развертываться не в геофизическом окружении, а внутри экосистемы; и ореол, наблюдаемый после выхода из атмосферы, LIGHT GLOW, созданный кислородной оболочкой, обволакивающей Землю и делающей ее обитаемой, станет последней сценой Истории.

Воздушное и космическое право наций отныне важнее земельного права на обитаемые территории, а ареной политики, пришедшей на смену разрушительному мифу о LEBENSRAUM,li становится тонкий слой атмосферы. В XXI веке для руководства нациями окажется недостаточным наблюдать за тем, что происходит перед глазами, внутри границ и вне их, но необходимо будет также видеть происходящее сверху, на небесном своде, где картинка вовсе не лишена глубины, поскольку если смотреть «с Полярной звезды», то всякая геополитическая перспектива исчезает, а издалека, вернее, свысока вертикальное измерение одерживает полную победу над горизонтальным.

Неуместный воздушный удар по Балканам, произведенный при попирании законной власти ООН в делах международной безопасности свидетельствует по многим причинам о коренном изменении природы конфликтов между государствами.

Война всеми средствами ведется уже не с помощью боевого газа, а посредством частых магнитных бурь и понемногу создает нездоровый климат, вредоносную атмосферу, разрушая, зачастую, не вооружение противника, а атмосферу и экосистему страны под прицелом.

Поэтому в конфликте, развязанном «во имя защиты прав человека», в жертву приносится, в основном, гражданское население, зато военные противоборствующих лагерей находятся как бы в защищенной зоне.

Атмосфера, атмосфера… еще совсем недавно люди довольствовались тем, что обманывали врагов и зашумляли электронную среду, создавая помехи в работе военных систем противника. Но нам уже грозят грандиозными атмосферными вихрями над какой-либо страной.

Война, подобная войне в Косове, ведет к нулевым потерям в войсках противника и к нулевому политическому успеху, но она способствует созданию Экосистемы Вооружений, способной вызвать цепную реакцию всеобщей информационной катастрофы, когда разрушения от бури в эфире превзойдут по силе разрывы бомб… Загрязнение магнитных полей только усилит хаос и беспорядки, вызванные вирусами и другими «программными бомбами», и тогда течение конфликта станет совершенно непредсказуемым, а сам конфликт — Сюрреалистическим.