Страусовая политика

Олег Чувакин

Страусовая политика

К тому, что Володя не работает — не имеет работы, не ходит на работу, не зарабатывает денег, — Даша привыкла. Она и не помнила, как давно к этому привыкла: месяц назад, полгода, год или два. Она уходила на свою работу, и возвращалась с неё, зная: Володя дома.

Володя тоже привык к тому, что он не работает. Его жизнь, в сущности, напоминала дни школьника на каникулах. Он привык не работать с мыслью о том, что вот-вот найдёт работу, но что это случится не сегодня. А сегодня он ещё может посидеть за ноутбуком, поиграть в «Героев магии и меча» или посмотреть фильм «2012». Володя может пригласить в кино жену: набрать телефонный номер, спросить начальника отдела по работе с поставщиками и сказать: «Даша, пойдём вечером в кино?» Она обрадуется, и они пойдут на поздний сеанс. На «2012».

У кассы она сунет ему в руку тысячу рублей и скажет: «Ой, милый, прости, я забыла», он ответит: «Ничего, прорвёмся!» и подмигнёт кому-то невидимому в пространстве. Он купит билеты на хорошие места. Начальник отдела заслуживает самых дорогих билетов и самых лучших мест. Сдачу Володя положит в карман. Скоро он найдёт приличную работу — не на жалкие десять тысяч рублей в месяц, которые со свирепо-нахальными усмешками предлагают работодатели, обожающие упомянуть на собеседовании о «финансовом кризисе», а на зарплату, которой удивится и любимый начальник отдела. Кстати говоря, Володя — не худший представитель мужского пола. Не курит, пьёт пиво, а не коньяк, игровыми автоматами и покером не увлекается. Жену любит и ей не изменяет. «У него много положительных сторон», — убеждала своих подруг Даша. Володе делалось обидно за жену. Её подруги, подозревал он, нападают не на него, а на неё. Что ж! Жена — он не сомневался — понимала: причиной всему кризис, изобретённый работодателями для того, чтобы обманывать работников. Не объяви хитрецы кризис, Володя по-прежнему был бы на коне.

Подруги (некоторые из них подчинялись начальнику отдела) осторожно советовали Даше: «Мы бы предпочли мужчину с работой и деньгами». Даша возражала: «Так и скажите: вам нужен не любимый мужчина, а мешок с деньгами».

Подруги на мгновенье замолкали, а потом переменяли тему. Так, будто прежней темы и не было. Женщины умеют виртуозно менять темы.

Даше думалось иногда, что она, как страус, прячет голову в песок. (По телевизору она слышала: страусы вовсе не прячут голову в песок, ну да всё равно). Она не желала видеть того, что её муж не работает, и избегала мыслей о том, что Володя становится похож на грелку для кресел. «Грелкой» обозвала Володю соседка по дому, университетская преподавательница, имевшая кандидатскую степень по социологии управления. Даша поискала грелку в «Google» и наткнулась на роман «Сестра Керри». После работы она заехала в букинистический магазин и купила книгу Драйзера. Таиться от мужа ей не пришлось: Володя книг не читал и не особенно интересовался чтением жены, читавшей по книжке в год, а всё больше изучавшей договоры с поставщиками, планы поставок, протоколы встреч, таблицы промо-мест и отчёты по внедрению СТМ. Прочитав роман, Даша сказала язвительной соседке: «Вы плохо знаете моего мужа». Кандидатка наук ответила, не задумавшись: «Мы, русские женщины, вообще плохо знаем мужчин. Зато они нас слишком хорошо знают!»

И у Даши впервые в жизни не нашлось возражения.

Однажды Володя подсчитал, сколько времени он сидит без работы.

Он отыскал в ноутбуке свои резюме, разосланные по электронным адресам кадровых агентств и разных фирм, проверил даты — и пришёл к выводу, что не работает год и семь месяцев. Следом он осознал, что и не хочет работать — и что самые мысли о поиске работы научился мастерски отбрасывать. Володя вспомнил, как подруги Даши вчера шушукались: «Мы в гостях у семьи страусов». (Тут ему припомнилось, что страусы не прячут головы в песок и что выражение «страусовая политика» не имеет под собой основы. Но разве речь о страусах?)

Взгляд Володи наткнулся на книгу Драйзера. Он открыл её на закладке и прочёл мрачные абзацы о Герствуде, коротавшем время в холле отеля. Прочёл о грелке для кресел.

— Мы должны развестись, — вырвалось у Володи. — Я должен уйти от Даши. Не хочу и не имею права сидеть на её шее. Но я люблю её!

— И я люблю тебя, — сказала Даша в ответ на решительное заявленье Володи. — И развода не будет. Ты так жесток, что хочешь отнять у меня любовь? У нас есть одна работа на двоих — и в кризис это немало.

Но я рада, что ты заговорил об этом, — добавила Даша. — Я ждала этих слов от тебя. Я только сейчас это поняла. Мы, женщины, не все слова умеем сказать первыми. Мы как страусихи. То есть страусы вообще-то не прячут головы в песок…

— В отличие от некоторых мужчин, — сказал Володя.

В тот вечер и ту ночь двое говорили долго. Так долго, как никогда прежде не говорили. Они словно только что встретились, влюбились с первого взгляда, стали мечтать и строить планы — и не могли наговориться.

Даша и Володя спорили, соглашались, обнимались, целовались, спорили, соглашались — и им казалось, что они единомышленники не только тогда, когда соглашаются, но и тогда, когда спорят. Ближе к полуночи их разговор подошёл к завершению, и финал его был настолько же схож с началом, насколько калифорнийский климат напоминает чукотский. Володя ещё бурно жестикулировал, описывая трудное, но светлое будущее, вставал с кровати, ходил по комнате, задевая широкими плечами то пыльные листья гибискуса, то потемневший бок телевизора, — но уже почему-то не чувствовал себя единомышленником Даши. Он говорил, что завтра же утром отправится к Петру Ивановичу или ещё к кому-нибудь из тех бравых фирменных директоров, что свирепо улыбаются на собеседовании, — и согласится на десять тысяч. Пусть его зарплаты хватит на 26 билетов в кино и 12 порций мороженого, или на то, чтобы оплатить 2 недели квартирной аренды! Пусть он превратится в раба, — зато будет чувствовать себя настоящим мужчиной, и никто больше не скажет его любимой про семью страусов и не подсунет книгу про грелку!

Зазвонил телефон, и Даша сняла трубку:

— Да? Кто его спрашивает? Ах, Пётр Иванович? Мой муж за копейки работать у вас не станет. Что? Кризис? А кризисные фирмы нам не нужны! И между прочим, воспитанные люди не звонят так поздно. — И она бросила трубку.

— Пётр Иванович… — начал было удивлённый Володя, но Даша остановила его. Глаза её в свете люстры сверкали.

— К чёрту работу, — сказала она. — К чёрту мерзкое рабство! Мне повезло с работой, тебе не везёт — вот и всё. Да, — и к чёрту настоящих мужчин! Мы любим друг друга — и это значит много больше, чем болтовня глупых подружек, из которых половина разведена, а половина не замужем. Не потому ли они поучают счастью других?.. Нет, мы с тобой не такие; мы-то любим. Нет хорошей работы? И отлично! Не чувствуешь себя настоящим мужчиной? И замечательно! Будь женщиной!

— …?

— Володя, я ведь никогда не любила готовить. Чистить картошку, тереть морковку, плакать от лука, истекать потом у плиты. Я и духовкой-то пользовалась лишь однажды — и ты помнишь, что из этого вышло. Покупать продукты для меня — мученье. И посуду мыть я не люблю. Когда я её мою, мне хочется перебить все тарелки и чашки. Оттирать ванну? Лить в унитаз «Доместос»?.. Кошмар!.. Когда мы приглашаем гостей, я нервничаю. Я знаю: у меня впереди уборка, поход в супермаркет, готовка и горы грязной посуды. Мне не хочется ни с кем дружить!.. А ещё я — начальник. У меня ненормированный рабочий день.

На прошлой неделе ты сварил отменный борщ. А помнишь, ты обжарил чебуреки в масле? Было так вкусно!.. И ты надел мой серый передник. Я ненавижу его, но ты в нём мне понравился. Я промолчала. Но отныне я не собираюсь молчать!

Стань женщиной, Володя! Вари супы, лепи пельмени, готовь салаты и покупай в супермаркете не только картошку, хлеб и банки с консервами! Я готова отдавать тебе свою зарплату — как обычно муж отдаёт её жене. Настоящие мужчины, настоящие женщины?.. Пустые общественные догмы! По-твоему, начальник отдела — настоящая женщина?.. Всё меняется! Что за умница написал: бытие определяет сознание?.. Займись домашними делами, Володя! Плати по счетам в банках и на почте, за телефон, вызывай в домоуправлении слесаря, чисти плиту и накрывай на стол! К чёрту кризис, жалкие десять тысяч и свирепые улыбки буржуев!

Прошёл год.

Подруги жены привыкли к тому, что Дашин муж готовит, гладит, стирает, убирает со стола, моет посуду и открывает двери, и делает всё с таким удовольствием, будто нашёл призванье, открыл в себе талант, — в то время как Даша сидит на угловом диванчике в кухне и переключает каналы телевизора. Не исключено, что подруги приняли новый семейный устрой Даши и Володи потому, что для многих из них Дарья Олеговна была начальницей — и теперь не руководителем среднего звена, но заместительницей ген. директора. А может, потому, что квартира Даши и Володи засверкала необыкновенной чистотой, обрела уют и наполнилась вкусными запахами: Володя потчевал гостей то пирожными-картошками, то фруктовым супом с вишнями, черносливом и изюмом, то подавал к столу домашнее мороженое и разливал по бокалам не ароматизированную подделку, а натуральный лимонад: лимоны, сахар, вода и лёд, — и подруги Даши превратились в подруг Володи и стали спрашивать у него кулинарных советов и заводить с ним беседы на прочие женские темы.

Точности ради надо заметить, что первое время гостьи по инерции иронизировали над жизнью Даши и Володи. Перелом произошёл в тот день, когда соседка по дому, социологиня, оказавшаяся у супругов в гостях, спросила у Володи, кем он видит себя в жизни. Спросила — и тотчас услышала ответ: «Домохозяином». Володя, сказавший чистую правду, с доброй улыбкой посмотрел на кандидатку наук, мявшую салфетку, а потом на Дашу.

Сию же минуту муж и жена кое-что поняли.

Они поняли: страусы (пусть эти птицы и не делают того, что приписывает им человеческая молва) — не они. Много вокруг страусовых семей и много тех, кто на пути к страусовой политике, — но Даши и Володи это не касается. Ведь они не склоняют шеи к песку, а идут по жизни с гордо поднятыми головами: головою замдиректора и головою домохозяина.

Июнь 2010