Свобода в подарок

глава 13

Как они втроем в кафе вошли, Глеб видел. И как парень тот лохматый вышел, тоже. Получалось, что Даша осталась там с Игнатом.

Он верил другу. Верил. Но его прямо выкручивало изнутри тревожное чувство. Под конец просто не выдержал, вошел.

Вид у Дашки был испуганно-ошарашенный, Игнат явно ее утешал. И главное, что резануло Глебу по сердцу — как его руки по-хозяйски держали ее маленькие ладошки. Больше смотреть на это был не в состоянии, выскочил на воздух, вдохнул несколько раз, чтобы успокоиться. Муть в мозгах постепенно осела, боль, обжигавшую сердце, он смог подавить усилием воли.

Обернулся на шаги. Сзади подошел Игнат, спросил:

— Глеб, ты меня искал?

По голосу Глеба никто бы не сказал, что пол минуты назад, его разрывало от эмоций. Голос ровный и спокойный. Как всегда:

— Да. Мне удалось найти, кто мне подсуетился.

Игнат ждал. Понимая, что вроде как спалился на горячем, но именно в тот момент он держал Дашу за руку без всякой задней мысли. А потому в правоте своей не сомневался. Но Глеб не обвинял.

— Солодухина Евгения Петровича помнишь?

— Как же, здорово ты тогда его. Изящно, я бы сказал. Хрестоматийное дело.

Глеб потер ухо, продолжая:

— Так вот, он мне того случая не забыл.

Потом Глеб рассказал про все его странные звонки и сообщения, что методично доставали Дашку. А в результате… то, что в результате. Сказал про распечатки.

Игнат поморщился:

— Он что, идиот? Со своего номера звонить?

Глеб приподнял брови:

— О чем ты? Нет, конечно. Просто ребята помогли с информацией.

— Понятно. Делать что будешь?

Глеб на вопрос не ответил.

— Думаешь, кто-то из наших навел? — спросил Игнат, понимая, что других вариантов тут просто нет. — Я выясню.

- Хорошо, — проговорил Глеб, как-то странно кивнув вбок. — Иди к Даше.

Выглядел он все-таки подавленно, хоть и старался держаться. Игнату вдруг захотелось высказаться:

— Глеб. Мы хорошо с ней поговорили. Мне показалось, она поверила. И еще… ты уж прости, выболтал… Но она тебя к Алке дико ревнует.

Глеб чертыхнулся, потер глаза и мотнул головой в сторону двери:

— Иди к ней, — а сам пошел к машине.

Все было сложно. Хреново и сложно. И еще Солодухин со своими играми, и предатель среди своих.

Но то, что Дашка его ревнует, грело сердце. Он даже смог улыбнуться.

Пока Игнат отсутствовал, у Даши появилось время как-то разложить внутри себя услышанное. Конечно, ощущала она себя ужасно.

Вина, что своим рассказом старался вызвать в ней Игнат, наконец сама дошла. Просто, видя, как он манипулирует Сашей, она не могла взять и поверить ему, сопротивлялась как могла тем чувствам, что у нее возникли. Казалось, Игнат тоже в чем-то хитрит, умалчивает. Казалось…

Сейчас ее недоверчивый эгоизм жалобно скулил где-то глубоко внутри. Потому что, если хотя бы часть из его рассказа правда… Тогда… Тогда она жестоко и незаслуженно обидела Глеба.

С осознанием этого стало безумно стыдно.

Но оставалась еще Алла. И что-то у них с Глебом было, ведь если верить словам Игната, она единственная, кто смог его раскрутить… Тут она закрывала глаза, давя в себе ревность. И доводы рассудка говорили, что те отношения в прошлом.

К тому же вот сейчас, вошел Глеб и увидел их с Игнатом, что он мог подумать? Что бы она подумала на его месте? Даша не знала, явно ничего хорошего…

А ведь между ней и Игнатом ничего не было, ровным счетом ничего. И что теперь Глеб о ней думает? Он так смотрел… Что ей думать?

Ей было трудно, до слез трудно понять себя. Принять…

Потому, когда пришел Игнат, она сидела насупившись, полностью подавленная собственными противоречивыми эмоциями.

— Ты как?

Даша подняла на него глаза, в которых читалось смятение, и проговорила:

— Я не знаю. Не знаю…

Игнат вздохнул:

— Тогда возьми паузу, чтобы разобраться. И, если хочешь, приходи на тематический сбор.

Отреагировала сразу:

— На сбор не пойду. Но ты прав, мне надо прежде всего в себе разобраться.

Он серьезно покивал, расплатился по счету, Даша все сидела в задумчивости. Потом, уже уходя, проговорила:

— Прости, если что не так…

Игнат только криво улыбнулся, лишний раз убеждаясь, что у него не было шансов. Ответил:

— Все нормально.

Игнат подвез ее до дома, по дороге так и молчали. Ей говорить было не о чем, вся ушла в свои мысли. Да и у Игната в голове вертелось малоприятное. При Даше звонить и собирать своих не хотел, ее и без того дергает от темы. Хотя, если честно, Игнату было обидно. Потому что ничего плохого он в своем увлечении не видел. Да и извратом никаким не занимались они, Глеб такое пресекал быстро.

Но не об этом думал, а о том, что предстоит при всех выводить Алку на чистую воду, потому что некому больше такое дерьмо есть.

Они с Дашей коротко попрощались, и Игнат уехал.

Дома ее радостно встречал Брут. Прибежал, хвостик трубой, прыгал, мявкал. Даша понимала, играть ему хочется, бегать. Ему бы к Марте в деревню… Мысль невольно вызвала улыбку, очень уж забавно смотрелись вместе большая степенная овчарка и маленький шустрый коточек.

Она покормила кота, поиграла с ним немного, а после, когда он устроился спать на кресле, пошла мыть его лоток. Удивляясь про себя, откуда в таком маленьком тельце столько отходов жизнедеятельности. И вдруг вспомнилось ей, как он нагадил прямо под столом в смотровой у Глеба.

И она заплакала.

Потом разозлилась на себя, домыла все, и заново перемыла. Лишь бы не вспоминать, не думать. Потому что вместе с мыслями приходила вина. Хотелось закрыть глаза руками, чтобы не видеть, не чувствовать.

Ей то хотелось бежать к Глебу, просить прощения, то казалось, вдруг он ее не любит, видеть не захочет, не простит. И, кроме того, надо было как-то уложить все это в голове. Не готова она пока была с этим жить.

После разговора у кафе Глеб направился дальше ворошить свои старые связи. Он уже примерно решил, как ответить Солодухину на его ход. Будет тому ход конем по голове. Мрачно улыбаясь уголками губ, додумывал детали. Но оставалось уточнить кое-какие предположения, что у него возникли, еще когда они вместе работали в банке.

Работал он долго, ближе к ночи позвонил Игнат. Коротко отчитался, что Аллу наказали и выставили с волчьим билетом. Голос у него был нерадостный, да и подробности рассказывать не стал. Понятно, что ничего приятного в произошедшем нету. Передал, что Надя извиняется, мол, тяжко ей, не уследила, а у него теперь проблемы.

Глеб просто принял это. Сказал, чтобы Надя голову не забивала. Сам разберется.

О, Игнат не сомневался, особенно когда в голосе его бывшего боевого командира слышались такие нотки.

— Мне надо уехать, — Глеб обратился с просьбой. — Присмотри за Дашей.

— Хорошо, — Игнат немного смутился.

После разговора в кафе он испытывал двойственные чувства. С одной стороны неизбежное разочарование доминантного мужчины, вынужденного быть статистом. С другой… Он ведь мужик все-таки. Дашка ему нравилась, и если бы не дружба с Глебом, уж он-то смог бы добиться от нее взаимности. Своего рода испытание. Трудно сказать, специально ли все это подстроено, но сам себе он напоминал собаку, у носа которой положили косточку и запретили трогать.

Глеб не закончил:

— Никому из наших не сообщай, к воскресенью я вернусь.

— Вадик меня убьет, — просто сказал Игнат.

— За это не волнуйся, — сухой, ровный голос Глеба был полон внутренней уверенности. — С ним я сам переговорю.

— Ладно, шеф, успокоил.

Разговор прекратился, а Игнат еще минуту задумчиво смотрел в пространство. Выходило так, что Глеб затеял какую-то тайную вылазку. Иначе зачем ему на неделю уезжать? А судя по тому, что рассказывал про Солодухина, собирается сделать ответный ход.

Не нравилось Игнату это его "никому не сообщай", так и знай, влезает в опасную авантюру. Эх, Глеб Виталич, Глеб Виталич… Решил стариной тряхнуть, стало быть, вспомнить свое боевое прошлое? Ну-ну.

Неделю подождать он еще соглашался, но вот так, на неопределенный срок? Успокаивал один момент, теперь Глебу есть ради кого беречься. Даша. Понятно, что Глеб и не думал от девушки отказываться, просто дал ей свободу самой решать.

Трудный день, но, пожалуй, самым неприятным было разбираться с Аллой. Игнат потер виски. Ощущение странные, вроде и жаль ее, и чувство гадливости не отпускало.

Вспоминалось, как сначала изворачивалась, отрицала, потом все-таки призналась, что просила Солодухина помочь. Тут выплыло, что она давно с ним знакома, и обратилась, потому, что знала, у того к Глебу личные счеты. Думала, проскочит? Не на тех напала. Ей просто всегда слишком многое прощалось.

Есть определенные правила, которых надо придерживаться, если считаешь себя в теме. И одни из главных — нельзя безнаказанно лезть в жизнь топа, манипулировать, предавать, лгать. Собственно, теперь ее ни один мастер из окружения Глеба не примет. Пусть ищет себе верха на стороне, если вообще кто-то захочет с ней иметь дело.

Алка рыдала, заламывая руки, ведь до последнего была уверена, что ей сойдет с рук. Что Надька ее пожалеет, как это и было всегда. Ей просто указали на дверь. Сначала она пробовала умолять, потом, хлопнув дверью, ушла. Короче, тягостное осталось от всего этого впечатление.

Не стал говорить Глебу, что скорее всего она теперь помчится к нему, думается, тот и так об знает. Игната передернуло, тяжело с женщинами разбираться.

Разумеется, как Игнат и предполагал, Алка рванула к Глебу, плакаться и умолять, в любви клясться, но только встретил ее пустой дом. Хозяина не было.

Прождала полночи, потом уехала, надеясь застать его завтра. Еще предстояло как-то объясниться с Солодухиным, вряд ли ему понравится контекст, в котором всплыло его имя. Это сулило лично ей большие неприятности.

О том, что Глеб собирался уехать Алла не знала.

Но Глеб никуда не уезжал, он просто исчез.

Сейчас все работало на него — и время, и ситуация. Алла будет метаться, дойдет до Солодухина. Глеб не сомневался, что тот занервничает в ожидании ответного хода. Вот пусть и помучается сомнениями. Нервишки себе потреплет, начнет суетиться, делать ошибки.

Это хорошо.

После разговора с Игнатом, вызвонил Вадима, тот по его просьбе сделал кое-что. После этого можно было спокойно затаиться и ждать.