Свобода в подарок

глава 22

На следующее утро вставать пришлось рано, брат Коля по делам уходил на весь день, ему завтрак сготовить, рубашку погладить, чтобы любимый старший братик выглядел красивым и с иголочки. Ей доставляло удовольствие о нем заботиться.

За завтраком разговор пошел на разные темы, он в шутку спросил, как дела на личном фронте. А Даше, что было отвечать? Ну, сказала нормально. Да Коля Штирлиц еще тот, сразу заметил легкое замешательство. Чуть нахмурился, однако приставать не стал.

Когда брат ушел, залезла Дашка в интернет. До приезда родителей пол дня, обед она за час сготовит. Остается еще несколько часов, их же как-то убить надо.

Это она убеждала себя, на самом деле ей не терпелось, но одновременно и боязно почему-то было читать книги Глеба. Но все-таки решилась.

Примерно через час она сидела, уставившись глазами в пространство.

Господи… Неужели это может быть правдой?

Книга воспоминаний о первой чеченской войне. Она начала ее читать, потому что та в списке стояла вверху. Просто ткнула первое название. И в конце концов, по этой теме всегда можно было посмотреть информацию в интернете. Ей казалось, что о подобном писать — будет просто некий обзор событий.

А там столько личного и вместе с тем обобщенного для каждого… Все настолько просто, обыденно, и… так ужасно! Как можно пройти через это и не свихнуться?! И потом просто жить, смеяться?!

У нее не укладывалось в голове.

Вовсе слезы на глаза навернулись, когда нашла в конце книги фотографии, сделанные, как оказалось, Надеждой. На которых ребята в цифре, живые, молодые… А на одной из фотографий Глеб и Надя, чумазые оба… Прямо горло каким-то горьким комком сжалось.

А ведь таких, как они, ребят много. Все живут как-то.

Не укладывалось. Ставя себя на их место, не могла она сказать, что бы вынесла из того ада. Как просто было раньше, и как трудно судить сейчас.

И таких книг у Глеба было с десяток.

Она поднялась как во сне и ушла в кухню, оставив включенный ноутбук на постели. Там, пока закипал чайник, задумчиво разглядывала пыльный город за окном. Давно не было дождя. Потом навела себе растворимого кофе в кружку, полезла за солеными крекерами. Некстати всплыли слова Глеба, что такую гадость есть нельзя. Но Даша, механически отметив, отпустила сейчас эту мысль. Не так это было важно.

Стоило зашуршать упаковкой, тут же нарисовался Брут. Даша закатила глаза и без слов полезла в холодильник за его кормом. Потом, глядя, как он вычищает мисочку, подумала, что за время, которое она провела у Глеба, почти не интересовалась, что это мелкое прожорливое чудо ест. О нем заботилась Марта. Удивительно. И чем интересно она его кормила? Вот ведь вопрос…

Кофе в кружке закончился, а порядок в голове так и не установился. Но все-таки, какая-то часть жизни Глеба и людей из его ближайшего окружения стала понятнее. Оставалось еще одно, не менее важное.

Помыла кружку и вернулась к ноутбуку.

Давно руки чесались, но она принципиально не делала этого.

БДСМ. Интернет щедро делился сведениями. Но чем больше Даша смотрела на те картинки, тем больше темная волна протеста и отвращения поднималась в душе. Она готова была принять о нем что угодно, только не это.

Но ведь, кажется, Игнат говорил, что у Глеба никогда не было нижней? Немедленно вспомнилась история с Аллой. И было это неприятно вдвойне. Во-первых, потому, что у него с этой женщиной что-то было. А во-вторых… значит, он все-таки практиковал это самое, с чего ее выворачивало…

Даша с удивлением отметила про себя, что испытывает глухое раздражение при мысли, что у Глеба был секс с другой женщиной. И не с абстрактной, а с женщиной, которую видела своими глазами. Она даже заерзала со злости.

И поймала себя на том, что вполне осмысливает это чувство. Называлось оно ревность. Потому что при мысли, что он делал такие вещи с кем-то еще, у нее аж горло сводило. Но ревнивой она никогда не была. Может быть, оттого что никого до этого не любила? Получается…

Получается, надо сначала соизмерить, совместить в душе то разное, что она знала теперь об этом человеке и о его друзьях.

В общем, прошло почти пол дня, а вывод из всего у остался только один. Что ни в какое кино с Балашовым она не хочет идти. Да и родители вот-вот приедут… Срочно бежать готовить что-нибудь праздничное.

А потом позвонить парню и извиниться, сказать, что не пойдет.

Сразу как-то легче стало.

Даша уже во всю погрузилась в приготовление еды к приезду родителей, как зазвонил телефон. Игнат.

Она зажала его плечом к уху, продолжая помешивать лопаточкой зажарку для плова. Его звонок почему-то заставил напрячься.

— Да?

— Привет, — голос доброжелательный. — Ну что, мама с папой, приезжают?

— Ага.

— Может, встретить надо? Ты говори, не стесняйся.

Даша смешалась. С одной стороны забота приятна, но с другой… она не хотела его предъявлять родителям, начнутся сразу расспросы ненужные. И обижать тоже не хотелось… А забота приятна.

— Все в порядке, не волнуйся. Будет, кому встречать.

А потом вдруг добавила:

— А знаешь, ко мне брат приехал, — ей захотелось поделиться радостью. — В командировку. Ненадолго, но все равно, здорово.

— Да? Ну, вот и хорошо, рад за тебя. Если что-то понадобится, звони.

— Спасибо, — даже как-то тепло на душе стало.

С удвоенной энергией принялась за готовку.

Позвонил Сашка. Спросил как дела, не нужно ли чего, пожаловался на головную боль. Рассказал последние новости про Чаплю. Поржали.

Позвонил Паша Балашов.

Да что они все, сговорились?!

У нее тут сгорит все!

Разозлилась. Балашову так и не ответила.

А вот нечего ей мешать!

Потом, закатила глаза, самой смешно, что мысли какие-то пунктирные стали. Это значит, надо меньше отвлекаться от домашнего хозяйства. Тогда и мысли придут в порядок.

И вообще, у женщины пол зеркало души. Полы помыть, что ли…

Еще накануне вечером с Игнатом связывался Глеб. Поговорили сначала вроде ни о чем, понятно, что каждый откладывал момент, чтобы начать говорить о главном. Игнат начал первым:

— Знаешь, Даша твой телефон просила. Я не дал, сказал, ты сам на связь выйдешь. Она обиделась.

Это признание далось не так просто, потому что решение он принимал сам, исходя из того, что знал о друге и о ситуации вообще. Мог ведь и ошибаться. Теперь с затаенным дыханием ждал, что скажет Глеб.

Глеб тоже затих, молчал несколько секунд. Множество мыслей эти слова вызвали, множество чувств в нем всколыхнулось. Сердце рванулось из груди. Но он обуздал порыв. Все правильно.

Даша совсем молодая, только начинает жить. А что он? Старше на пятнадцать лет, да еще и… Надо дать ей время, чтобы могла сама решать. А что уж она выберет… на все Божья воля.

— Все правильно. Думаю, она простит тебя, — Глеб чуть усмехнулся. — У меня просьба…

Игнат выдохнул с облегчением и тут же пообещал:

— Я ее без внимания не оставлю.

— Спасибо. Хотел сказать, чтобы с Солодухина глаз не спускали. Я поговорил с ним дополнительно, но ты же понимаешь.

— Хорошо, сделаем. Вообще-то мы с него наблюдения не снимали.

— Спасибо, — повторил Глеб.

Слушая его ровный голос, Игнат почувствовал беспокойство за друга:

— Глеб… А ты как же?

— Я? В порядке. Но сейчас мне действительно придется некоторое время отсутствовать. Передай, что в воскресенье меня не будет. И еще. Я снимаю с себя руководство. Выбирайте другого. Да хоть Вербицкого Федора Васильевича, если хотите. Впрочем, сами решайте.

— Глеб…

— Все нормально.

— Ладно. Звони если что.

— Обязательно.

На этом разговор и закончился. Игнату стало немного грустно, его тоже зацепило этой историей.

А Глеб? А у него было очень важное дело. Действительно важное, можно сказать, дело всей жизни.

Хоть Даша и ждала родителей практически пол дня, а к их приходу разволновалась от радости. И полы помыть до зеркального блеска успела, и на столе уже накрыто все для праздничного обеда. Мама даже расчувствовалась, а потом и о еде забыла, и обо всем, рассказывая про внучечку и показывая фотографии. Долго говорили. Смеялись.

Честно говоря, Даша опасалась того момента, когда ее начнут расспрашивать, как она тут провела лето. Врать не хотелось, да и никогда ей это особенно не удавалось. Но слава Богу, родители с дороги делились впечатлениями о том, каково это быть вахтовыми дедами и бабами, и ее ни о чем не спрашивали. Но это пока. А ведь потом-то спросят, и что рассказывать?

Так что, когда ближе к вечеру снова позвонил Пашка Балашов, она ответила. Шанс отложить разговор с родителями стоил похода с Балашовым в кино на вечерний сеанс.

Балашов заехал за ней, весь из себя красивый и благоухающий, и даже остроумный и веселый. А Даше почему-то было скучно и тревожно, и домой тянуло ужасно. Короче говоря, несмотря на Пашины старания, вечер не удался.

Обратно ехали молчаливые оба, ей неуютно, а он думал, что же делал не так. Когда к дому подъехали, была уже ночь. А у них как назло фонарь перегорел. Везде светло, и только у дорожки к подъезду не видно ни зги.

— Ну вот, приехали. Спасибо за прекрасный вечер, — вежливо улыбнулась Даша и взялась за ручку двери.

— Погоди, я провожу тебя, там такая темень, — парень был настроен серьезно, да и темно было действительно.

Обошел машину, помог ей выйти. А потом ненадолго задержал в объятиях.

— Постой, — негромко шепнул на ушко.

Даша растерялась, понимая, что тот собирается поцеловать ее. Не то, чтобы испугалась, просто ей не хотелось этого поцелуя. Наверное. А впрочем, надо же было когда-нибудь попробовать, чтобы проверить, убедиться.

Хотелось узнать, что она почувствует. Будет ли так же как с Глебом, безумно и блаженно. Пашкины губы потихоньку приблизились, коснулись… Приятно, но не более того. А вот Паше, похоже, все это куда больше понравилось, потому что он собирался продолжить.

Но тут произошли непредвиденные события.

К подъезду с визгом тормозов подлетела серобуромалинова чахотка, бывшая Чаплина, а теперь уже Сашкина. Тусклый свет единственной правой фары выхватил парочку из темноты. Из машины вывалились Чапля с Сашкой:

— Малинина? Ты чего это тут делаешь? О! Привет Паша!

Паша закатил глаза, изображая зубную боль.

Хорошо в кино сходили.

Возможно, для Балашова это и было нежелательным вмешательством в его личную жизнь, но двое весело галдящих парней на его недовольство никакого внимания обращать не стали. Пошел разговор о тачках, ну как же не похвастаться приобретением, не обсудить тюнинг и ходовые качества! Опять же мужчины практически не меняются, если речь пошла о средствах перемещения, будь то конь, автомобиль или ездовой ящер, в них тут же открывается фонтан красноречия.

Пока эти трое обсуждали стоявшую чуть поодаль чахотку, подсвечивающую окружающую тьму одним правым глазом, у Даши появилась возможность подумать. Она не спешила уходить, стояла рядом, однако в разговоре почти не участвовала. Анализировала себя.

Пашка ее поцеловал. Причем… не такая уж невинная она барыщня, сразу поняла, что его к ней тянет. И волнение, и нетерпение его просекла. Парень явно надеется на продолжение отношений.

Это все очень хорошо… Но ее-то к нему не тянет.

Продолжать раскручивать его на любовь? Просто, чтобы был рядом? Для порядка. А потом? А не бессовестно ли это с ее стороны, так использовать парня, если она уже сейчас знает, чем все закончится? Если в сердце совершенно другой мужчина, которого не забыть за один день, не вытравить из себя тех чувств, что он вызывает?

Нужны ли ей такие суррогатные отношения? Вопросов много, а ответ напрашивался один.

Просто у нее талант на пустом месте создавать себе проблемы…

Обсудив все достоинства и недостатки теперь уже Сашкиной серобуромалиновой семерки, парни стали собираться по домам. И тут Дашу озарило, надо бы с Сашкой посоветоваться! Шепнула ему на ухо, чтобы задержался на пару минут. Тот понял мгновенно. сказал, мол у него дело, пусть Чаплю Паша отвезет.

Жизнерадостный Чаплинский уже вещал на своей волне, и, не почуяв подвоха, тут же напросился к Балашову. А тот если и почуял, выхода особого у него не было. Попрощался С Дашей, многозначительно на нее глядя. Сказал, что позвонит завтра и уехал, увозя с собой рассуждавшего о высоких материях Чаплю.

— Чего стряслось опять? — спросил Саша, глядя вслед отъехавшей Пашкиной шкоде.

— Поговорить надо, — вздохнула девушка. — Посоветоваться.

Тот почесал голову, вообще-то ему тоже давно надо было посоветоваться.

— А, ну давай тогда в машину лезь. Ты кстати в ней еще не сидела!

Даша скептически выгнула бровь, сидела она сто раз в той чахотке. Но парень весело добавил:

— Тогда она Чаплина была, а теперь моя. В моей ты еще не сидела.

Ой, ну если так…

Усевшись в машину, которая изнутри казалась такой же ушатанной, как и снаружи (зато личное средство передвижения!) ребята пару секунд молчали, а потом как-то одновременно выпалили:

— Слушай…

И замолчали, хмыкнув.

— Дамы вперед, — сказал Саша.

— Ладно…

Ей немного трудно было начать, но выдавила:

— Вот как ты считаешь, нормально будет с Пашкой встречаться, если меня к нему не тянет?

— А зачем? — вроде бы наивно спросил Саша.

— Ну… — девушка замялась.

А он серьезно посмотрел так на нее и проговорил:

— Я тебе так скажу. Подумай сама, оно тебе надо, если ты к нему ничего не чувствуешь? А держать парня во френдзоне, как запасной аэродром… Или ты собираешься с ним… кхмм? — видимо прикинул ситуацию на себя, потому что добавил: — И все равно это жестоко.

Даша смутилась и покраснела, пробормотала:

— Ничего я не собиралась. я чисто теоретически.

Но можно сказать, ответ, который ей хотелось услышать из этико-моральных соображений, получила. Оба вздохнули. Потом Даша спросила:

— А ты чего хотел?

Тот как-то странно выдохнул, разворошил пятерней волосы и неуверенно начал:

— Слушай, Малинина… Я давно хотел спросить, как по-твоему…

Остановился, прочистил горло, Даша терпеливо ждала. Парень шевельнул пятерней, растопыривая пальцы.

— Как, по-твоему, я верхний или нижний? — выдавил он наконец, развернувшись к ней всем корпусом.

— Что? — проговорила она, не сразу поняв, о чем собственно идет речь.

А как поняла…

— Малинина! Не ржи!

Саша прекрасно знал это выражение ее лица, всегда так вытаращивалась, когда собиралась долго и со вкусом смеяться над ним. Но остановить теперь Дашку было трудно. Она судорожно завалилась на бок, указывая на него пальцем и трясясь от смеха. Саша обиженно отвернулся.

Ей стало совестно:

— Ну прости, прости. Не смогла удержаться…

— Не смоглаааа, — передразнил, гримасничая, по-прежнему глядя в окно.

— Саш, ты… — заговорила Даша, видя, что он обижен. — Ты классный парень. И хороший, надежный друг. И ты не верхний, и не нижний. Ты — настоящий. Понимаешь? Настоящий. Какое имеет значение кто там верхний или нижний, если люди любят друг друга, если им хорошо вместе? А игры эти… Они тебе нужны, эти игры?

От таких Дашкиных слов у парня даже плечи расправились, и взгляд приобрел уверенный блеск. Он вздохнул с облегчением:

— Ну, спасибо, утешила.

— Да не за что, обращайся, — потом смерила его взглядом и добавила, — а в спортзал тебе все-таки нужно. Вот превратишься теперь в прокладку между рулем и сидением, трудовую мозоль вырастишь…

— Сам знаю, — теперь он уже смеялся вместе с ней.

А потом, поскольку темы для обсуждения закончились, Даша попрощалась и ушла домой. Хоть ей и было приятно посмеяться с другом, все равно, тяжесть на душе все не отпускала. И грустно так было почему-то…