Лесли Чертерис Святой едет на Запад

Часть первая Палм-Спрингс

Глава 1

– Послушайте, – сказал Фредди Пеллман воинственно, – вас зовут Саймон Темплер, не так ли?

– Думаю, что да, – ответил ему Саймон.

– Так это вас прозвали Святым?

– Похоже на то.

– Этакий Робин Гуд наших дней?

Саймон ответил сдержанно:

– Я бы сказал, что это довольно странное сравнение.

– Ну ладно! – Пеллман слегка покачнулся на высоком стуле у стопки бара и покрепче ухватился за свой стакан с коктейлем, словно стараясь обрести равновесие. – Вы – тот, кто мне нужен. У меня есть для вас работа.

Святой вздохнул:

– Спасибо. Но я не ищу работу. Я приехал в Палм-Спрингс, чтобы развлечься.

– У вас будет полно развлечений, и вам все-таки придется взяться за эту работу.

– Мне не нужна работа, – сказал Саймон. – А в чем она будет заключаться?

– Мне нужен телохранитель, – ответил Пеллман.

У него был громкий, грубый голос, напоминавший Саймону кваканье рассерженной лягушки. "Привлекательность" этого голоса можно было, несомненно, отнести отчасти за счет неумеренного употребления его владельцем алкоголя. Чтобы догадаться об этом, Саймону не нужно было даже видеть, как Пеллман пьет. О длительном употреблении алкоголя говорило его одутловатое, покрытое нездоровыми пятнами лицо, покрасневшие глаза и мешки под ними. Все это было особенно заметно еще и потому, что Пеллману было немногим более тридцати лет, и когда-то он, вероятно, обладал вполне привлекательной, хотя и достаточно заурядной внешностью. Но подобные вещи довольно часто случаются с испорченными молодыми людьми, которым посчастливилось родиться в семье, где миллионами распоряжаются гораздо свободнее, чем большинство людей – куда более скромными суммами.

Саймон Темплер, конечно же, знал о нем, как и большинство читающих газеты людей в Соединенных Штатах и за их пределами. Фредди Пеллман был столь же заметной фигурой на общественном небосклоне, как и сам Святой, хотя известность эта была несколько иного порядка. В своей жизни он, по всей вероятности, выпил гораздо большее количество шампанского, чем любой другой человек в двадцатом веке. Его, без сомнения, выбрасывали из гораздо большего числа ночных клубов, и он оплатил значительно больше счетов в отелях за причиненный ущерб, чем какой-нибудь другой любитель устраивать скандалы и вызывать беспорядки. А количество услужливых статисток и манекенщиц, получавших от него в награду за преданную дружбу такие сувениры, как норковые манто, бриллиантовые браслеты, автомобили "паккард" и прочие милые пустяки, было столь велико, что, наверное, могло бы заставить царя Соломона почувствовать себя недостаточно сексуальным мужчиной.

Пеллман обычно путешествовал в неизменном окружении трех невероятно красивых молодых дам – одной блондинки, одной брюнетки и одной девушки с рыжими волосами. То есть неизменным оставался лишь цвет волос его спутниц. Сами же девушки менялись по мере того, как та или другая верная спутница уходила на заслуженный отдых и на смену ей приходила новая, как правило, еще более красивая претендентка; но вакансия всегда заполнялась новой девушкой с тем же цветом волос, так что установленная раз и навсегда гармония цветов не нарушалась, и нужный тип женской красоты находился всегда под рукой. Фредди ласково называл их своими секретаршами; и не вызывал сомнения тот факт, что они оставили о себе скандальную память во всех столицах и сколько-нибудь известных местах Европы и обеих Америк.

Таков был человек, утверждавший, что ему необходим телохранитель, и, рассматривая его, Святой не мог удержаться от циничных размышлений.

– Что случилось? – холодно поинтересовался он. – Вам угрожает чей-то муж?

– Нет, я никогда не имею дела с замужними женщинами – слишком много хлопот. – Пеллман говорил абсолютно равнодушно и спокойно. – Это очень серьезно. Вот взгляните.

Он вытащил из кармана смятый листок бумаги и неловко расправил его. Саймон взял листок и просмотрел его.

Это был самый обычный листок бумаги, на котором была приклеена журнальная вырезка. Вырезка была из журнала "Лайф" и, судя по заголовку, составляла часть сообщения об окончании карьеры еще одного из известных врагов общества. На фотографии же можно было видеть лежащего на тротуаре человека и двух стоящих над ним полицейских, причем своими позами они напоминали охотников, фотографирующихся после удачной охоты рядом с убитой ими дичью. Группу эту окружала толпа зевак, лица которых на фотографии рассмотреть было невозможно. Фотография сопровождалась следующим текстом:

"Пистолет деревенского полицейского положил конец карьере знаменитого Курилки Джонни Импликато, трижды совершавшего похищения людей и обвиняемого в убийствах, после того, как знаменитый миллионер Фредди Пеллман опознал его в ресторане в Палм-Спрингс в день Рождества и разговорами задержал преступника до прибытия полиции".

Под журнальной вырезкой шла надпись карандашом, сделанная неровными прописными буквами:

"ЗАДУМЫВАЛСЯ ЛИ ТЫ КОГДА-НИБУДЬ О ТОМ, ЧТО ЧУВСТВОВАЛ ДЖОННИ? НУ НИЧЕГО, СКОРО ТЫ ЭТО УЗНАЕШЬ. ЖДИ НЕПРИЯТНОСТЕЙ, МИСТЕР. ДРУГ ДЖОННИ".

Саймон пощупал бумагу, перевернул ее, осмотрел и возвратил Пеллману.

– Звучит несколько банально, – заметил он. – Но вам это должно казаться забавным приключением. Как вы это получили?

– Ночью бумагу подсунули под парадную дверь. Я снимаю здесь дом, туда-то ее и подбросили. Под парадную дверь. Слуга-филиппинец нашел ее утром. Дверь, разумеется, была заперта, но бумагу подсунули под дверь.

Если Фредди Пеллман считал, что его слова представляют определенную важность, а так случалось достаточно часто, он никогда не удовлетворялся тем, чтобы произнести их один раз. Он повторял фразу несколько раз, изменяя ее построение и полагая, очевидно, что слушающие его были либо глухими, либо недоумками, но все же могли по чистой случайности понять то, что им говорится, если повторять это достаточно часто и в разных вариантах.

– Вы обращались в полицию? – спросил Саймон.

– Это в таком-то городишке? С таким же успехом можно обратиться и к бойскаутам. В таком городе полиция не будет знать, что делать с убийцей, даже если он сам придет в участок и представит подписанное по всей форме признание.

– Но они же взяли Джонни, – возразил Саймон.

– Послушайте, да вы знаете, кто взял Джонни? Я взял Джонни. Кто узнал его? Я узнал. Я читал один из этих настоящих полицейских журналов, сидя в парикмахерской, и там была статья о нем. В одном из этих настоящих полицейских журналов. Я узнал его по фотографии. Вы прочли, что говорится в этой журнальной вырезке?

– Да, – ответил Саймон.

Однако Фредди не так легко было отвлечь. Он снова вынул из кармана бумагу:

– Видите, что здесь говорится? "Пистолет деревенского полицейского положил конец карьере..."

Он прочел всю вырезку целиком, водя по строчкам указательным пальцем. При этом он чрезвычайно тщательно выговаривал слова и подчеркивал все ударения, чтобы Святой не был сбит с толку наиболее длинными словами, встречавшимися в тексте.

– Ну хорошо, – терпеливо сказал Святой. – Вы узнали его и сдали полиции. И теперь один из его дружков очень зол на вас.

– И поэтому мне нужен телохранитель.

– Я могу порекомендовать вам хорошее агентство в Лос-Анджелесе. Вы позвоните им, и через три часа у вас будет первоклассный, вооруженный до зубов телохранитель, способный гарантировать вашу безопасность.

– Но мне не нужен обычный телохранитель из агентства. Мне нужен самый лучший из всех. Мне нужен Святой, чтобы быть моим телохранителем.

– Спасибо, – сказал Святой. – Но я не хочу охранять тело.

– Послушайте, – сказал Пеллман настойчиво, – может быть, вы сами назовете плату за свои услуги? Любую сумму. Просто назовите ее.

Саймон огляделся по сторонам. Бар начал постепенно заполняться посетителями, желавшими отведать свой традиционный коктейль. Это было странное смешение людей и костюмов, которое придавало толпе в Палм-Спрингс тот необычный характер и разнообразие, которые отличали этот городок от всех других курортов Америки. Здесь были представлены все – ковбои, пижоны, туристы, экскурсанты, коммивояжеры, бизнесмены, местные жители и гости из Голливуда; мужчины и женщины всех форм, размеров и возрастов, в джинсах, шортах, строгих деловых костюмах, спортивных и пляжных костюмах, роскошных туалетах, костюмах для верховой езды, для игры в теннис, в купальниках и практически почти без одежды. Они отдыхали и могли позволить себе быть легкомысленными и беззаботными какое-то время; и именно так Святой собирался провести эти дни.

– Если я возьмусь за подобную работу, – сказал он, – это будет стоить вам тысячу долларов в день.

В течение некоторого времени Фредди Пеллман смотрел на него моргая, с выражением алкоголика, пытающегося собраться с мыслями. Затем он вытащил из кармана толстую пачку зеленых бумажек. Порывшись в ней, выбрал одну бумажку и всунул ее в руку Святого. Голубые глаза Святого остановились на этой бумажке. На ней с большим графическим искусством была изображена цифра 1, за которой следовали нули. С предчувствием неизбежности судьбы Саймон сосчитал нули. Их было три.

– Это плата за сегодняшний день, – сказал Фредди. – Вы наняты. Давайте выпьем.

Святой вздохнул.

– Пожалуй, мне это необходимо, – сказал он.

Глава 2

Одна из причин того, что в темных волосах Святого все еще не поблескивала седина, заключалась в том, что он никогда не тратил силы впустую, на напрасные сожаления. У него даже выработался окрашенный своеобразным чувством юмора фатализм по отношению к своим промахам. Он сам ввязывался в то или иное дело, и во всех возможных последствиях ему следовало винить только самого себя. Точно так же воспринял он и свою новую работу. Его очень ловко подловили, использовав его же собственную высокую репутацию, и теперь ему оставалось лишь принимать действительность с чувством юмора и надеяться на то, что новая работа, возможно, доставит ему удовольствие. И вполне вероятно, что именно так все и сложится. В конце концов, речь шла об убийстве или нанесении увечий, а для Саймона Темплера в любом приключении таилось нечто привлекательное. Возможно, все будет не таким уж и скучным...

– Вам, конечно, придется перебраться в мой дом, – сказал Пеллман, и они поехали в отель "Мирадор", чтобы Святой забрал свой скромный багаж, счет за пребывание которого в номере отеля в течение нескольких часов уже успел достичь примерно двадцати долларов.

Дом, который снимал Пеллман, представлял собой современную постройку, расположенную на холмах, составлявших западную окраину города. Сам город Палм-Спрингс лежал в долине, полого спускавшейся к озеру Солтон-Си, расположенному ниже уровня моря, но с западной стороны город вплотную подступал к остроконечным гранитным скалам, вздымавшимся круто вверх, к вечным снегам Сан-Хасинто. Крутым серпантином вилась вдоль острых уступов скал частная дорога, ведшая к дому Пеллмана, и с лужайки перед домом, которая, казалось, чудом возникла среди нагромождения этих коричневых скал, можно было видеть весь Палм-Спрингс, расстилавшийся внизу, словно нарисованная кем-то карта. А дальше, насколько хватало глаз, до самых отрогов гор Сан-Бернардино, простиралась пустыня, где серо-зеленые островки сорных трав, кактусов и скумпии чередовались с абсолютно голой почвой. К югу она переходила в бескрайние, опаленные солнцем просторы, бывшие когда-то дном древнего моря, следы приливов которого все еще виднелись на скалах, граничивших с равниной.

Сам же дом являл собой воплощение фантазии, которая могла родиться только в голове художника. Это было построенное в испанско-калифорнийском стиле бунгало, раскинувшееся среди прудов и патио в той ленивой манере, которая могла представиться его создателю в часы праздности. Здесь были белые оштукатуренные стены и ярко-красные черепичные крыши, тенистые веранды и крошечные арки, раскидистые пальмы и вымощенные самыми разнообразными плитками дорожки, нарядные клумбы петуний, заросли олеандра и белые колонны, увитые пышной бугенвиллеей. Атмосфера этого места была продумана и создана столь искусно, что невольно ощущалась грациозная медлительность безвозвратно ушедшего в прошлое столетия, перед глазами возникали галантные гасиендадос, одетые в бархат и закованные в сталь, изящно и мужественно склонявшиеся над белыми ручками дам, слышалось журчание фонтанов и легкая поступь многочисленных слуг, чувствовался запах цветов в черных как смоль волосах смеющихся сеньорит, и казалось, что за любым из поворотов можно встретиться даже с нимфой...

"Да уж, здесь и правда можно повстречаться с нимфой", – подумал Саймон, ибо как раз тогда, когда они огибали угол бассейна, раздался пронзительный визг и перед ним промелькнули длинные загорелые ноги и полная грудь, которые так быстро скрылись за дверями купальни, что Саймон вполне мог решить, что все это ему померещилось.

– Это Эстер, – небрежно пояснил Фредди. – Ей нравится ходить голой.

Саймону припомнились все те странности образа жизни Пеллмана, которые так широко освещала пресса, и он еще раз утвердился в своем первоначальном намерении относиться к новой работе философски.

– Одна из ваших секретарш? – тихо спросил он.

– Именно так, – вежливо ответил Фредди. – Пойдемте, я познакомлю вас с остальными.

Остальные находились в гостиной, если только эти роскошные и претенциозные апартаменты можно было назвать столь обыденным словом. Казалось, что какой-то голливудский художник оформил помещение сообразно своим представлениям, и достигнутый результат являл собой нечто среднее между мечетью Кордовы и парадным залом средневекового замка. Пол в комнате был вымощен плитками, куполообразный потолок отделан золотой мозаикой, по стенам развешаны шкуры тигров и леопардов; мебель была из кипарисового дерева, а в свободных простенках размещались поддельные доспехи.

– Это мисс Старр, – представил Фредди одну из девушек. – Вы можете называть ее Джинни. Мистер Темплер.

У Джинни были рыжие волосы теплого темно-золотого оттенка и молочно-белая кожа, усыпанная веснушками. Великолепие ее кожи почти полностью было открыто взорам, за исключением лишь пары квадратных футов, на которых размещался зеленый эластичный купальник, облегавший прекрасные формы Джинни так, словно они были покрыты изумрудной краской. Она сидела одна за столом и раскладывала пасьянс. Джинни подняла глаза на Святого, улыбнулась ему долгой волнующей улыбкой и сказала:

– Привет.

– А это Лисса О'Нейл, – сказал Фредди.

Лисса была блондинкой. Волосы ее были цвета молодой ржи на полях в Индиане, глаза небесно-голубого цвета, а на щеках цвели нежные розы с берегов реки Шаннон. Она лежала на диванчике и читала, пристроив книгу на своем плоском животе. Одета она была в белый спортивный костюм, простота которого лишь подчеркивала тот факт, что стоил он немало, и на фоне белой ткани стройные ноги Лиссы казались позолоченными.

Саймон взглянул на книгу. Судя по яркой обложке, это была книга из серии "Клуб загадочных преступлений".

– Ну и как книга? – спросил он.

– Недурна, – ответила Лисса. – На третьей главе мне казалось, что я уже знаю, кто преступник, но сейчас я думаю, что, пожалуй, ошибалась. Что там сказал Фредди, как ваше имя?

– Она вечно читает про таинственные преступления, – вставила Джинни. – Она наш домашний эксперт по преступлениям – мадам Хокшоу. Каждый раз, как газеты сообщают о каком-либо убийстве, она всегда наперед все знает и о преступлении, и о преступнике.

– А почему бы и нет? – возразила Лисса упрямо. – Как правило, все они столь глупы, что не догадываются об этом лишь одни детективы, ведущие следствие.

– Вы, должно быть, читали именно те книги, который нужно, – сказал Святой.

– Он сказал, что вас зовут Темплер? – вновь спросила Лисса.

Дверь открылась, и вошла Эстер. Саймон увидел изящный овал лица, на котором теплым светом сияли карие глаза, и ярко-красный рот, который, казалось, все время должен был шептать; "Если бы мы были одни..." Копна слегка вьющихся волос цвета жареных каштанов обрамляла ее лицо темной сказочной дымкой. О фигуре ее мало что можно было сказать, так как причудливый просторный голубой халат почти полностью скрывал ее. Но все же не совсем, ибо полы его сходились у тонкой талии, подчеркивая ее, а при ходьбе раздвигались стройными бедрами.

– Хорошенькое дело, – сказала она. – Вошли как раз в тот момент, когда на мне ничего не было.

– Могу поспорить, что ты пришла от этого в восторг, – заметила Джинни, жульничая и вытаскивая снизу колоды черную десятку, чтобы положить ее на красного валета.

– Кто-нибудь собирается нас познакомить? – спросила Эстер.

– Познакомьтесь с мисс Свинберн, – сказал Фредди. – Мистер Темплер. Ну, теперь вы знаете всех. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома. Зовите меня Фредди, а вас мы будем называть просто Саймон. Хороню?

– Хорошо, – согласился Святой.

– В таком случае, все мы у себя дома, – продолжал Фредди, как всегда, подчеркивая свою мысль. – Нам не нужно соблюдать никакие формальности. Если вы понравитесь кому-либо из девушек, это тоже будет неплохо. Мы все здесь друзья.

– Чур, я первая! – воскликнула Джинни.

– Почему ты? – возразила Эстер. – В конце концов, я первая предстала перед ним в таком виде...

Святой достал сигареты и закурил, стараясь сохранить достоинство, насколько это вообще возможно для мужчины, оказавшегося в подобной ситуации.

– Ну что ж, дела пока идут неплохо, – заметил он. – В противном случае вам придется иметь дело с моим агентом. Но давайте сразу же поставим все точки над "i". Я здесь только работаю. Объясните им это, Фредди.

В этот момент слуга-филиппинец вкатил в комнату столик с напитками. Пеллман устремился к нему и принялся смешивать коктейли.

– Девушки все знают об этом письме с угрозами. Я показал им его сегодня утром. Разве не так, Лисса? Ты помнишь ту записку, которую я показал тебе? – Ободренный ее согласием, Фредди снова взялся за шейкер для смешивания коктейлей. – Словом, Саймон Темплер позаботится о нас. Вы ведь знаете, кто он, не так ли? Тот самый Святой, вот кто он, – заявил Фредди, исключив тем самым все возможности для неправильного истолкования своих слов.

– Я так и думала, – сказала Лисса, и взгляд ее васильковых глаз надолго задержался на лице Саймона. – Мне попадались ваши фотографии. – Она отложила книгу и изящно отодвинула свои длинные ноги, как бы приглашая Саймона занять освободившееся место на диванчике. – Что вы думаете об этой записке?

Саймон принял ее немое приглашение и присел на диванчик. Он считал ее не менее опасной, чем остальные двое, но она казалась более спокойной и действовала тоньше. Кроме того, с ней хотя бы можно было поговорить и о чем-нибудь другом, кроме секса.

– Расскажите мне, что вы думаете об этом, – сказал он. – По-моему, у вас могут быть очень ценные соображения.

– Мне показалось, что все это напоминает сюжет из какого-нибудь дешевого журнала.

– Вот именно! – В голосе Фредди слышалось торжество. – Не удивительно ли, а, Саймон? Послушай-ка, Джинни. Вот зачем она читает все эти детективы? Тебе это понравится? Знаешь, что сказал Саймон, когда я показал ему записку? Что вы сказали, Саймон?

– Я сказал, что это звучит несколько банально.

– Вот так! – В торжествующем голосе Фредди улавливалась даже некоторая мстительность. – Именно это слово он и употребил. Он сказал, что это банально. Да, вот так он и сказал, как только прочел записку.

– Я тоже так подумала, – вмешалась Эстер, – только мне не хотелось этого говорить. Может быть, просто какой-нибудь сумасшедший пытается развлечься таким образом.

– Однако, – заметил Саймон, – известно много случаев, когда сумасшедшие убивали людей, а многие настоящие убийства выглядят весьма банально. Неважно, убьет ли вас сумасшедший или самый рассудительный человек в мире, будет ли ваше убийство выглядеть банальным или нет, в результате вы ведь все равно распрощаетесь с жизнью.

– А правда, что многие преступники увлекаются чтением детективов? – спросила Лисса.

Святой кивнул:

– Большинство. И между прочим, спи получают из них немало ценной информации. Чаще всего писатели – очень умные люди, несмотря на то, что выглядят они иной раз довольно-таки странно, и когда они берутся за разработку преступлений, то вкладывают в них массу изобретательности и проводят исследования, на которые у обычных преступников, как правило, не хватает ни времени, ни ума. Но такой преступник может многому научиться, если будет читать книги хороших авторов.

– Кроме того, он сможет научиться тому, как избежать многих ошибок.

– Может быть, в этом что-то и есть, – сказал Святой. – Может быть, тупые преступники, о которых вы говорили, – это лишь те, которые не читают книг. Возможно, что остальные становятся столь умными, что их никому не удается поймать, поэтому мы о них никогда и не слышим.

– Бр-р-р, – поморщилась Джинни. – У меня просто мурашки по спине бегают. Почему бы просто не обратиться в полицию?

– Потому что Святой намного умнее, чем все эти полицейские, вот почему, – сказал Фредди. – Поэтому я его и нанял. Он запросто обведет всех полицейских вокруг пальца. Он делал это уже много лет. Лисса все о нем знает, потому что читает такие книги. Расскажи им о нем, Лисса.

Он подошел к ним со стаканами коктейля "Манхэттен" в руках, причем по своим внушительным размерам эти стаканы скорее подходили для того, чтобы наливать в них фруктовый пунш, а не коктейль.

– Оставьте ее в покое, – торопливо возразил Святой. – Если она и в самом деле знает историю моей жизни, то, пожалуй, сможет шокировать кого-нибудь из присутствующих. Давайте лучше как следует напьемся.

– О'кей, – любезно согласился Фредди. – Вы здесь командуете. Продолжайте оставаться загадкой для окружающих. Начнем напиваться до чертиков.

Тот факт, что все они не напились до чертиков, никак нельзя было поставить в вину Фредди Пеллману. Невозможно было отрицать, что он приложил все усилия к тому, чтобы его гости достигли этого состояния идеальной отрешенности. Его неудачу можно было отнести лишь за счет чрезвычайной осторожности членов компании, а также удивительно хорошей устойчивости к воздействию алкоголя, которой, как оказалось, все они обладали.

Это было своего рода классическое представление. Фредди соорудил еще два "Манхэттена", причем объем каждого из них мог вполне соперничать с молочными коктейлями. После этого наступил небольшой перерыв, и все присутствующие отправились в свои комнаты, чтобы переодеться. Их ждал обед в ресторане "Кукольный домик". Уже там перед обедом каждый из них выпил еще по два коктейля, правда, нормального размера, а за обедом все пили шампанское. После обеда пили бренди. Затем принялись обходить все бары на главной улице, придерживаясь сначала направления с севера на юг, а потом с юга на север. Они пили коктейль "Зомби" в баре "Луау", коктейль плантаторов в "Кубинском", виски с содовой и льдом – в "Чи-Чи", еще виски – в "Бил-Эл". Когда же они начали продвигаться в обратном направлении, то выпили пива в баре "У Счастливчика", протолкнули его коктейлем "Коллинз" в баре "Дель-Такитц", затем добавили несколько дайкири в баре "Ройал-Палмз", обнаружили, что есть текила в баре "У Клариджа", и отведали ее. Таким образом, они вновь добрались до ресторана "Кукольный домик", где и выпили еще одну бутылку шампанского. Каждый из них все еще мог держаться на ногах и говорить членораздельно, хотя и не очень вразумительно. Многие в истории получали медали и за менее значительные подвиги. Следует признать, однако, что здесь имела место и немалая доля мошенничества. Девушки, наученные, без сомнения, прошлым опытом, оставляли многие стаканы недопитыми, а у Саймона Темплера, тоже не новичка в подобных делах, были свои собственные способы контролировать положение, основанные на ловкости рук.

Фредди Пеллман был, пожалуй, самым пьяным из всех, но Саймон не мог не отдать ему должного. Фредди уже был сильно навеселе, когда Саймон повстречал его днем в баре, но казалось, что с тех пор в его состоянии не произошло сколько-нибудь значительных изменений. Правда, передвигаться он стал чуть менее уверенно, но держался все еще прямо; речь его стала чуть менее внятной, но все еще можно было понять то, что он говорил; взгляд его, вероятно, казался чуть более остекленевшим, но Фредди по-прежнему был способен замечать все, что происходило вокруг. Складывалось впечатление, что его загрубевшие от прежних попоек внутренности отказывались усваивать дополнительное количество спиртного: достигшие крайней степени наполнения, они просто пропускали через себя все излишки спиртного без всякой видимой внешней реакции.

– Должно быть, есть еще какие-то заведения, где мы не побывали сегодня, – пробормотал он, уставившись на свой стакан, и вслед за этим плавно перевалился на бок и, растянувшись на полу, захрапел.

Джинни оценивающе посмотрела на распростертое на полу тело и сказала:

– Я всего третий раз вижу, как он вот так отключается. Должно быть, он начинает сдавать.

– Ну что ж, теперь и мы можем расслабиться, – сказала Эстер и подвинула свой стул поближе к стулу Святого.

– Мне кажется, вам следовало бы отвезти его домой, – предложила Лисса.

Все присутствующие сочли эту идею достаточно разумной, ибо старший официант и владелец бара уже стали медленно приближаться к ним, сохраняя отработанную годами профессиональную сдержанность.

Саймон помог Фредди принять вертикальное положение и доставил его до машины, причем Фредди даже не дал себе труда проснуться. Святой повез всех домой, и, когда машина затормозила у парадного входа, внутри дома загорелся свет. Слуга-филиппинец вышел на крыльцо и флегматично помог Святому провести операцию по выгрузке хозяина. Его лицо не выражало ни удивления, пи осуждения. Очевидно, что прибытие хозяина в таком состоянии случалось не впервые и подобные процедуры стали для него делом привычным.

Вдвоем они отнесли спящего в его комнату и положили на постель.

– О'кей, – сказал слуга. – Теперь моя о нем позаботится. – С большой ловкостью он принялся снимать с Фредди пиджак.

– Сдается мне, что у тебя уже большой опыт в этом деле, – заметил Святой. – Как долго ты здесь служишь?

– Почти шесть месяцев. Он хорош хозяин. Доверьте его мне, сэр. Моя уложит его в постель.

– Как тебя зовут?

– Анджело, сэр. Моя позаботится о нем. Ваша что-то надо, вы говорить мне.

– Спасибо, – поблагодарил его Святой и направился обратно в гостиную.

Входя туда, Святой услышал обрывки разговора, которые свидетельствовали о том, что угрозы, которым все старались не придавать значения в течение всего вечера, по мере приближения ночи и отхода ко сну стали казаться уже не такими нелепыми.

– Ложись в моей комнате, Джинни, – предложила Лисса.

– Великолепно! – ответила Джинни. – Ты полночи сидишь и читаешь, а я хочу выспаться.

– Я могу лечь в твоей комнате для разнообразия, – сказала Эстер.

– Ты храпишь! – без обиняков заявила Лисса.

– Неправда!

– А с кем же я буду спать в таком случае? – запротестовала Джинни.

– Я думаю, ты найдешь себе компанию, – мрачно заметила Эстер. – Ты прилагала к этому достаточно усилий.

Саймон деликатно кашлянул.

– Анджело занимается Фредди, – сказал он, – а я собираюсь отправиться спать.

– Почему так рано? – надула губки Эстер. – Давайте все вместе пропустим еще по стаканчику. Нет, я знаю, чем нам заняться. Давайте играть в покер на раздевание!

– Очень жаль, – сказал Святой, – но я уже не чувствую себя таким молодым, как сегодня днем. Мне необходимо выспаться.

– Мне казалось, что вас наняли телохранителем, – заметила Джинни.

Святой улыбнулся:

– Я и есть телохранитель, дорогая. Я охраняю тело Фредди.

– Фредди вырубился. Вы должны составить компанию нам.

– Все это так глупо, – сказала Лисса. – Я совершенно не напугана. Нам нечего бояться. Даже если писавший эту записку не шутил, ведь он охотится за Фредди. Нам-то никто не причинит вреда.

– А можно ли быть уверенной в том, что преступник не ошибется комнатой? – возразила Эстер.

– Можете повесить табличку с указанием направления на своей двери, – предложил Саймон. – Спокойной ночи, прелестные девицы.

Он вышел из комнаты прежде, чем они успели что-либо возразить, и направился в свою спальню.

Спальни размещались в отдельном крыле дома, имевшем форму буквы L. Комната Фредди находилась в дальнем конце крыла, и дверь ее выходила на широкую затененную веранду, через которую можно было попасть в спальни. Саймону отвели соседнюю комнату, которую пришлось освободить одной из девушек: и теперь все они занимали комнаты, расположившиеся вокруг изгиба этой самой буквы L. В комнате Саймона было две двери, связывавшие ее с соседними помещениями. Саймон приоткрыл ту из них, которая вела в комнату Фредди, но выяснилось, что почти вплотную к пой изнутри находилась еще одна дверь и эта дверь была заперта. Саймон прошел через веранду к комнате Фредди и увидел там Анджело, который как раз собирался потушить свет.

– Он теперь хорошо заснуть, – с усмешкой проговорил филиппинец. – Твоя может не волноваться.

Фредди был заботливо уложен в постель, а его одежда – аккуратно сложена на стуле. Саймон подошел поближе к Фредди и взглянул на него. В этот момент Фредди Пеллман, безусловно, не был мертв, – храп его хотя и звучал сдавленно, но исходил, без сомнения, от живого человека.

Святой отыскал в комнате дверь, которая соединяла ее с его собственными апартаментами, и подергал ручку двери. Дверь была заперта, и в замке не было ключа.

– Анджело, ты не знаешь, как открыть эту дверь? – спросил он.

Филиппинец покачал головой:

– Моя не знает. Она заперт?

– Заперта.

– Моя никогда не видел ключ. Может, где-то есть.

– Может быть, – согласился Саймон.

Было очевидно, что дальнейшие расспросы филиппинца не дадут никаких результатов, к тому же Саймон решил, что все это, возможно, и не имеет большого значения. Он все еще не выработал для себя сколько-нибудь реального представления о характере опасности, нависшей над домом, и в этот момент задачи Саймона представлялись ему особенно расплывчато. Саймон вышел из комнаты, и филиппинец погасил свет.

– Все уже заперт, сэр. Твоя не волноваться. Моя идет спать.

– Приятных сновидений, – откликнулся Саймон.

Он вернулся в свою комнату, разделся и упал на кровать. Он чувствовал, что находится в хорошей форме, во ему вовсе не хотелось начинать новый день с головной болью. Скорее всего, в ближайшем будущем у него и без того будет достаточно причин для головной боли. Помимо необходимости поглощать огромное количество спиртного и опасности, исходившей от прекрасных обитательниц дома Пеллмана, Саймон чувствовал, что очень скоро общение с Фредди утратит для него прелесть новизны и простота в обращении, так поразившая его при первом знакомстве, перестанет его привлекать. И в конце концов, чувствовал Саймон, тысяча долларов в день покажется ему относительно небольшой платой за необходимость ежедневно выслушивать разглагольствования Фредди. Но у него впереди еще много времени, чтобы все это обдумать. Не исключено, что он сможет все это объяснить Фредди и получить прибавку...

С этой мыслью Святой и уснул. Он не знал, как долго проспал, но сон его был глубоким и спокойным. А прерван он был с внезапностью и быстротой электрического разряда звуками, сходными по своему воздействию с грохотом от падения внушительного количества фарфора. Но на самом деле звуки носили иной характер. Это был пронзительный, леденящий душу крик, от которого Саймон мгновенно проснулся и вскочил на ноги, в то время как отголоски этого крика все еще звучали у него в ушах.

Глава 3

Небо за окном было усыпано звездами, и на его фоне прямоугольники окон казались серебряными, но внутри комнаты было настолько темно, что Саймон не без труда нашел свой халат. Пистолет уже был у него в руке, ибо он всегда держал его по ночам под матрацем. При первых же признаках тревоги пальцы Саймона инстинктивно сжались на рукоятке пистолета. Он накинул халат, завязал пояс и устремился к двери всего через несколько секунд после того, как проснулся.

И с этот момент крик прозвучал опять, но сейчас, когда восприятие Саймона не было затуманено сном, крик этот показался ему более громким и как бы более нарочитым. И раздавался он не оттуда, куда Саймон первоначально автоматически устремился, еще не отдавая себе отчета, а совсем с другой стороны – он шел из комнаты, находившейся в противоположной стороне от его собственной.

Саймон замер на полпути, а затем рванулся к другой двери, соединявшей комнаты. Эта дверь не была заперта. И здесь между комнатами была установлена двойная дверь, но ее ручка легко повернулась под его пальцами. Когда он стал открывать дверь, то заметил пробивающийся из-под нее свет. И тут Саймон принял единственно верное решение в подобной ситуации – резким движением, но совершенно беззвучно он широко распахнул дверь, быстро вошел в комнату и, сразу же шагнув в сторону, вскинул пистолет, готовый выстрелить в любую цель.

Но никакой цели он в комнате не обнаружил. В комнате вообще никого не было, кроме Лиссы.

Правда, Лисса как раз представляла собой в этот момент весьма живописное зрелище, если бы только у Саймона было время, чтобы им насладиться. Она сидела, выпрямившись, на постели, и, как показалось Саймону, на ней была надета прозрачная ночная рубашка телесного цвета с белыми разводами. По крайней мере, таково было его первое впечатление. И лишь затем он осознал, что на Лиссе была просто прозрачная белая рубашка, через которую просвечивало загорелое тело. Рот Лиссы был широко открыт, словно она как раз собиралась снова закричать, но затем передумала.

– Привет, – сказала она совершенно спокойно. – Я так и подумала, что вы прибежите на мой крик.

– А нельзя ли было вызвать меня каким-нибудь более деликатным образом? – спросил Саймон.

– Но здесь кто-то был, действительно был. Взгляните.

И тут Саймон увидел ее – черную деревянную рукоятку ножа, торчавшую вертикально из матраца рядом с тем местом, где сидела Лисса. Выражение покорности судьбе исчезло с его лица, как будто его никогда и не было.

– Куда он побежал?

– Я не знаю... Он выбежал через одну из дверей. Если он не побежал в вашу комнату, то, должно быть, выскочил на веранду или в комнату Джинни.

Саймон вышел на веранду. В тот момент, когда он ступил на веранду, в доме зажегся свет. Саймон увидел Фредди Пеллмана, который стоял, покачиваясь, в дверном проеме в конце крыла дома, где размещались спальни.

– Что еще случилось? – хрипло спросил Фредди, причем язык у него сильно заплетался. – Что здесь происходит?

– Кажется, у нас побывал посетитель, – ответил Святой. – Через вашу комнату никто не проходил?

– Кто-то прошел через мою комнату? Я не в курсе. Нет. Я никого не видел. Зачем это кому бы то пи было проходить через мою комнату?

– Чтобы поцеловать вас перед сном, – бросил ему Святой и устремился в противоположном направлении.

На веранде не было заметно никакого движения. Святой коротко постучал в следующую дверь, открыл ее и зажег свет. Постель была смята, но совершенно пуста, а из-под двери, соединявшей эту комнату с соседней, пробивался свет. Оказалось, все спальни соединялись между собой дверями. Это могло иметь как свои преимущества, так и недостатки. Саймон прошел в следующую комнату. Под покрывалом на кровати, стоявшей в этой комнате, что-то лежало, и создавалось впечатление, что под ним спрятался маленький бегемот, который к тому же сильно дрожал. Саймон подошел к кровати и похлопал бегемотика по наиболее выпуклой части.

– Эй, – позвал он, – я только что видел, как в эту постель забралась мышка.

В ответ послышался сдавленный визг, и вслед за тем на подушке показались голова и плечи Эстер.

– Убирайтесь отсюда! – удалось разобрать Саймону в ее невнятном визге. – Я не сделала ничего...

В этот момент Эстер узнала Саймона и внезапно замолчала. Она воспользовалась передышкой, чтобы поправить свои темные волосы. В то же время вторая половина маленького бегемотика задвигалась рядом с ней, и на поверхности показались золотисто-рыжие волосы и курносый носик.

– О, это вы, – протянула Джинни. – Ложитесь с нами, мы подвинемся...

– Чувствуйте себя как дома, – подхватила Эстер. – Это, между прочим, моя комната...

– Ну-ну, детишки, – терпеливо заговорил Святой. – Мне, конечно, не хотелось бы портить кому-либо удовольствие, но я сейчас как раз ищу волосатого головореза, который бегает тут вокруг и пытается втыкать в людей ножи.

Девушки молча переглянулись.

– В кого это он воткнул нож?

– Пока что ни в кого. Он промахнулся. Но пытался сделать это. Вы его видели?

Джинни отрицательно замотала головой.

– Здесь никого не было, – сказала Эстер, – за исключением Джинни. Я услышала страшный крик, вскочила с постели и зажгла свет, а через минуту сюда вбежала Джинни и забралась в мою постель.

– Это кричала Лисса, – сказала Джинни. – Я уверена, что это была она. Крик звучал так, словно он исходил прямо из соседней комнаты. Поэтому я и прибежала сюда. Но я никого не видела. – Она судорожно сглотнула, и глаза ее расширились от ужаса. – А что, Лисса...

– Нет, – резко бросил Святой. – С Лиссой все в порядке, так же, как и с вами. У Фредди тоже все благополучно. Но кто-то затевал грязное дело сегодня ночью, и мы его ищем. А теперь не могли бы вы решиться и вылезти из постели, потому что мы собираемся обыскать дом.

– Я не могу, – ответила Эстер. – На мне ничего нет.

– Пусть это вас не волнует, – устало промолвил Святой. – Если преступник вас увидит, то, по всей вероятности, лишится чувств прямо на месте, а это даст нам всем возможность наброситься на него и связать.

Он взял сигарету из пачки, лежавшей возле кровати, и вышел. Могло показаться, что он потерял напрасно уже много времени, но на самом деле едва ли прошло больше минуты. Выйдя на веранду, Саймон увидел, что дверь в комнату Лиссы открыта. Оттуда доносилось натужное кваканье Фредди Пеллмана, который снова и снова убеждал Лиссу рассказать ему все, что случилось. Саймон продолжил свой путь по веранде в сторону главной части дома и увидел, что в гостиной зажегся свет и оттуда появились странные типы, которые непрерывно что-то тараторили. Они почти что налетели на него на полной скорости, когда Саймон открыл дверь в небольшой альков в виде арки, за которым начиналось крыло дома со спальнями. Широко расставив руки, Саймон сгреб вместе всех этих типов.

– Куда это вы направлялись, ребята?

Их было трое, одеты они были один чуднее другого: Анджело – в пижаме в красную, зеленую и пурпурную полоску, еще один филиппинец – в весьма щеголеватых ярко-синих брюках, а крупногабаритный джентльмен с торчащими усами и бородкой клинышком а-ля Ван Дейк – в белой ночной рубашке.

– Мы услышал, леди кричал, – начал объяснять Анджело, – и вот мы дошел узнать, в чем дело.

Саймон проницательно посмотрел на него:

– Как долго ты служишь у мистера Пеллмана?

– Около шести месяцев, сэр.

– И за это время тебе ни разу не приходилась слышать крики в этом доме?

Парень смущенно смотрел на него и не отвечал.

Полный джентльмен в ночной рубашке промолвил с достоинством:

– Это биль не обичный крик. Это биль совсем другой. Это звучаль, словно кто-то в беда. Поэтому ми вспоминаль о записке, который получаль мистер Пеллман, и явились на помощь.

– Кто вы?

– Меня зовут Луи, сэр. Я есть повар в этот дом.

– Enfin, quand nous aurons pris notre assassin, vous aurez le plaisir de nous servir ses rognons, legerement grilles[1].

Мужчина тупо смотрел на Святого в течение нескольких секунд, а затем наконец сказал:

– Мне очень жаль, сэр, но я не понимайль.

– Вы не говорите по-французски?

– Нет, сэр.

– В таком случае, откуда же у вас этот акцент?

– Я итальянец, сэр, но я училъ этот акцент, потому что он помогайт в наше дело.

Саймон решил пока оставить расспросы.

– Ну что ж, давайте теперь займемся делом и обыщем дом. По пути сюда вы не встретили каких-нибудь незнакомцев?

– Нет, сэр, – ответил Анджело. – Кто-то пострадал?

– Нет, никто, но в дом, кажется, пробрался посторонний.

– Моя не понимать, – настаивал филиппинец. – Моя все сам запирать. Моя следить за этим.

– В таком случае, кому-то удалось открыть либо дверь, либо окно, – бросил Святой. – Идите и все проверьте.

Сам же Саймон направился к парадной двери. Она была заперта на ключ и на задвижку. Саймон открыл ее и вышел наружу.

Хотя с того момента, когда раздался первый крик Лиссы, Саймон уже успел поговорить со многими в доме, он все это сделал настолько быстро, что на самом деле времени прошло на удивление мало. Пока он стоял так, давая возможность своим глазам привыкнуть к темноте, он попытался определить, сколько же времени прошло. Саймон был твердо уверен, что его прошло слишком мало для того, чтобы нападавший мог уйти далеко... Наконец глаза его привыкли к темноте, и теперь он мог видеть все вокруг так же хорошо, как днем. Он прошел к краю террасы, опоясывавшей дом по фасаду, и посмотрел вниз. Слева внизу простиралась та самая частная дорога, которая служила единственным связующим звеном между городом и домом на горе. Она была похожа на серую ленту, небрежно брошенную на склоне горы, но на ней не было заметно ни машин, ни даже каких-либо теней. Большая часть улицы у подножия горы была прекрасно видна Саймону, словно с борта самолета, но и там не было ни людей, ни машин. И даже если считать, что Саймон потерял в процессе своих (поисков много времени, все равно было маловероятно, чтобы кто-нибудь или что-нибудь могло удаляться от дома (настолько далеко, что его уже нельзя было увидеть, – во (всяком случае, он не мог бы сделать этого бесшумно, а Саймон ведь не слышал никаких посторонних звуков, пока обходил дом.

Конечно, для того, чтобы покинуть дом, существовали и другие возможности, кроме дороги. Хорошо трестированный человек мог бы взобраться по склонам, которые шли вниз и вверх от дома.

Стараясь не шуметь, Саймон обошел здание и сад, осматривая все на своем пути. Безусловно, с одной стороны, никто взбиравшийся вверх или спускавшийся вниз по скале не сумел бы преодолеть за это время значительного расстояния: с другой, – если бы этот "альпинист" прошел лишь совсем немного, а затем затаился, его было бы очень трудно обнаружить среди нагромождения бликов и теней, которые в свете звезд отбрасывали скалы, кактусы и деревья. По этой же причине охота за пешим человеком в такую ночь представлялась делом весьма опасным: ему просто нужно было стоять, не шелохнувшись, и то время как преследователю пришлось бы двигаться и он представлял бы собой прекрасную мишень для первого выстрела.

Святому случалось проявлять безрассудство, но все же склонности к самоубийству у него не было. Несколько минут он простоял без движения, скрываясь в тени и осматривая склоны горы с терпением, которому мог бы позавидовать и индеец, охотящийся за скальпами. Но ему не удалось заметить никакого движения вокруг, так что он вернулся в дом и разыскал Анджело.

– Ну как? – спросил он.

– Моя ничего на находить, сэр. Все заперт. Сэр пойти посмотреть сам.

Саймон обошел дом вместе с ним. Там, где двери были стеклянными, они были вставлены в металлические рамы и снабжены прочными запорами и дополнительными защелками. На всех окнах были жалюзи, которые запирались изнутри. Ни на одном из окон им не удалось обнаружить следов взлома или попытки взлома, а Святой располагал достаточно большим опытом в этой области, чтобы знать, что двери и замки такого типа не могут быть заперты снаружи без того, чтобы не осталось следов, особенно если человек старался покинуть место действия в большой спешке.

После обхода дома Саймон вновь вернулся в комнату Лиссы, где к тому времени собралась уже вся компания. На мгновение он остановился в дверях.

– Ну хорошо, Анджело, – сказал от. – Теперь ты можешь вернуться в свою постель... Ах да, принеси мне прежде что-нибудь выпить.

– Я уже подготовил вам выпивку, – откликнулся Фредди.

– Вот и прекрасно. – Саймон направился к нему, остановился возле передвижного бара, где все уже было готово для смешивания коктейлей, и стал наблюдать за тем, как Фредди священнодействовал с бутылками. Видимо, это было занятие, которому Фредди мог с успехом предаваться почти в любом состоянии, если только полностью не отключался. Если вспомнить, сколько он выпил за прошедший вечер, то оставалось только удивляться, как быстро он пришел в себя. Ну разумеется, ему удалось все же немного поспать. Святой взглянул на свои часы, они показывали начало пятого.

– Мне думается, так приятно встать пораньше, чтобы не пропустить самое прекрасное время утра, – сказал он.

– Вы что-нибудь нашли? – требовательно спросил Фредди.

– Совершенно ничего, – откликнулся Святой. – Но это может означать очень многое.

Он взял из рук Фредди виски с содовой и льдом и направился в сторону окон. Это были единственные окна в доме, которые ему еще не удалось осмотреть. Но они оказались такими же, как и все остальные, – жалюзи были опущены, заперты, и замки были в полном порядке.

Лисса все еще сидела в постели, натянув одеяло до самого подбородка, и время от времени поглядывала на воткнутый в матрац нож, словно это была змея, которой ее хотели напугать, но она приняла твердое решение не пугаться. Саймон отошел от окон и присел на постель рядом с ней. Он тоже посмотрел на нож.

– Похоже на кухонный нож, – заметил он.

– Я никому не разрешила трогать его, – сказала Лисса, – из-за отпечатков пальцев.

Саймон улыбнулся и кивнул, затем достал из кармана своего халата носовой платок. Держа нож носовым платком, он осторожно вытянул его из матраца и осмотрел. Это действительно оказался кухонный нож – дешевый кусок стали с приклепанной деревянной ручкой, но острие его было тонким, и он был прекрасно наточен, так что зарезать им человека можно было так же легко, как и более дорогим ножом.

– Возможно, что на нем и нет отпечатков пальцев, – заметил Саймон, – но это стоит проверить. В наши дни даже большинство любителей уже знают об отпечатках пальцев и пользуются перчатками. Но все равно следует проверить, а вдруг нам повезет.

Он осторожно завернул нож в носовой платок и положил его на книжку детективных рассказов о Картере Диксоне, которую днем читала Лисса и которая лежала теперь на ее ночном столике.

– Я понимаю, что вам уже надоело, а вскоре надоест и еще больше рассказывать эту историю, – обратился он к Лиссе, – но я ее еще не слышал. Прошу вас, расскажите мне, что же случилось.

– Я даже точно и не знаю, что случилось, – начала Лисса. – Я спала. А потом вдруг проснулась без какой-либо видимой причины. По крайней мере, мне казалось, что я проснулась, но может быть, и нет, во всяком случае, все это было похоже на ночной кошмар. Но я почувствовала, что в моей комнате кто-то есть, и вся похолодела, по мне словно ползало множество маленьких противных паучков, и я чувствовала, что не могу пошевелиться, или закричать, или вообще сделать что-нибудь, я просто лежала, чуть дыша, а сердце у меня так билось, что казалось, оно вот-вот разорвется.

– А что, с тобой всегда так бывает, когда кто-нибудь входит в твою комнату? – поинтересовалась Джинни.

– Заткнитесь! – бросил Святой.

– Я старалась прислушаться, – продолжала Лисса, – старалась понять, не слышу ли я чего-нибудь, видите ли, я хотела выяснить, действительно ли в комнате кто-то двигается, или же я просто проснулась после обычного кошмара и мне все это показалось, но кровь у меня в ушах так стучала, что я ничего не могла услышать. А потом вдруг я услышала его. Я услышала, как он дышит.

– И тогда вы закричали?

– Нет. Хотя я даже точно не знаю. Все это произошло как-то одновременно. Я вдруг поняла, что он совсем рядом, прямо около моей постели, и тут я окончательно осознала, что не сплю, что все это не просто страшный сон, а происходит на самом деле, и в этот момент я первый раз закричала и постаралась соскочить с кровати с другой стороны, подальше от него, но почувствовала, что он коснулся моего плеча. А потом я ощутила удар по кровати прямо рядом со мной, видимо, он всадил нож в матрац, а лотом он убежал, и я поняла, что он выскочил через одну из дверей. А я осталась лежать и снова закричала, надеясь, что кто-нибудь проснется и придет мне на помощь, кроме того, я думала, что этим криком я спугну убийцу и он не станет вновь нападать на меня.

– Так, значит, вы его даже не видели?

Она покачала головой:

– Шторы в моей комнате были задернуты, так что было совершенно темно. Возможно, поэтому все это и походило на ночной кошмар. Я словно была слепой, абсолютно ничего не видела.

– Но когда он выскакивал из комнаты, он ведь открыл одну из дверей, и в этот момент хоть немного света могло проникнуть в вашу комнату...

– Я видела все очень смутно, в какой-то миг мелькнула тень, и затем он исчез. Я даже не смогу сказать, был ли он высоким или небольшого роста.

– И все же, говоря о нападавшем, вы используете местоимение "он", – заметил Святой, – значит, это-то вы заметили.

Она уставилась на него широко открытыми голубыми глазами.

– Да нет, – сказала она беспомощно. – Нет, я ничего такого не заметила. По-моему, вполне естественно называть его "он". Конечно же, это был мужчина. Это должен был быть мужчина. – Она сглотнула и добавила почти умоляюще: – Разве не так?

– Я не знаю, – ровно и бесстрастно ответил Святой.

– Подождите, подождите, – вмешался Фредди Пеллман, нарушив самое продолжительное свое молчание, очевидцем которого доводилось быть Саймону. – Что все это значит?

Святой достал сигарету из пачки на ночном столике и закурил с нарочитой осторожностью. Он понимал, что взгляды всех присутствующих сейчас с нетерпением устремлены на него, но полагал, что несколько минут ожидания не повредят им.

– Я обошел все снаружи, – начал он, – и не заместил, чтобы кто-то убегал отсюда. Конечно, это еще не точно, но сам по себе подобный факт может представлять определенный интерес. Затем я осмотрел весь дом. Я проверил все двери и окна в доме. Сначала этим занимался Анджело, но потом я перепроверил все сам, чтобы окончательно убедиться. Ничего не было тронуто. В доме нет ни единой щелки, через которую хотя бы кошка могла пролезть внутрь, а затем выбраться наружу. Кроме того, я осмотрел все шкафы и заглянул под кровати, но не обнаружил незнакомцев, которые бы там прятались.

– Но кто-то же был здесь, – запротестовал Фредди. – Есть же нож. Вы же видели его своими собственными глазами. А это доказывает, что все случившееся не привиделось Лиссе.

Саймон кивнул, и взгляд его голубых глаз стал жестким и насмешливым.

– Вы, безусловно, правы, – согласился он. – Поэтому-то весьма утешительно будет сознавать, что нам не придется разыскивать потенциального убийцу среди ста тридцати миллионов человек в стране. Теперь мы знаем, что дело это – сугубо семейное и вас собирается убить человек, живущий в этом доме.

Глава 4

Было уже почти девять часов, когда Святой снова проснулся. Лучи солнца, лишь начавшие озарять небо, когда он ложился спать, теперь ярко сияли, пробиваясь сквозь венецианские шторы. Святой почувствовал себя гораздо лучше, чем ожидал. После того как Саймон несколько минут повалялся, потягиваясь, в постели, он пришел к выводу, что чувствует себя прекрасно. Он встал с постели, принял холодный душ, причесался, натянул плавки и купальный халат и отправился выяснить, как скоро он сможет получить завтрак.

Через стеклянную дверь в гостиной Саймон увидел Джинни, сидящую в одиночестве за длинным столом, поставленным во внутреннем дворике рядом с жаровней для барбекю. Он подошел и остановился рядом с ней.

– Привет, – поздоровалась с ним Джинни.

– Привет, – в тон ей ответил Святой. – Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

– Нисколько, – сказала она. – Почему бы я стала возражать?

– Мы беседуем сейчас прямо как персонажи из пьесы Ван Друтена, – заметил он.

Она посмотрела на него отсутствующим взглядом. Он сел за стол, и уже через минуту к нему подошел Анджело, сохранявший теперь, при свете дня, безукоризненный и бесстрастный вид и одетый в неизменную белую куртку с черным галстуком-бабочкой.

– Слушаю вас, сэр, – сказал он.

– Томатный сок, пожалуйста, – начал Саймон, – с вустертширским соусом. Яичницу с ветчиной. И кофе.

– Слушаюсь, сэр.

Филиппинец ушел выполнять его распоряжение, а Саймон закурил сигарету и стянул с плеч свой купальный халат.

– Вы не слишком рано встали?

– Я не очень-то хорошо спала. – Джинни состроила недовольную гримасу. – Эстер и в самом деле храпит. Вы еще сами в этом убедитесь...

Перед тем как все снова отправились спать после ночной тревоги, между ними возник жаркий спор, кто где будет спать, чтобы была обеспечена максимальная безопасность каждого, и сейчас, в столь ранний час, Саймон совсем не был расположен продолжать эти дискуссии.

– Мне надо поблагодарить Эстер, – сказал он тактично. – Она спасла меня от необходимости завтракать в одиночестве. Может быть, она и еще раз окажет нам подобную услугу.

– Вы могли бы и сами меня разбудить с тем же успехом, – сказала Джинни.

Святой постарался сохранить невозмутимое выражение лица и попробовал изменить тему разговора:

– А почему вы не завтракаете?

Она крутила в руках стакан апельсинового сока, словно это было лекарство, которое ей очень не хотелось принимать.

– Даже не знаю. У меня что-то нет аппетита.

– Почему?

– Ну... а вы уверены, что прошлой ночью это был кто-то из живущих в доме?

– Совершенно уверен.

– Вы понимаете, что я имею в виду. Вы уверены, что это был один из нас? Или кто-нибудь из слуг, словом, кто-то живущий здесь?

– Да.

– В таком случае, почему этот человек не мог нас просто отравить?

Он подумал с минуту, а затем усмехнулся:

– С ядом все было бы не так-то просто. Прежде всего, его надо где-то купить. А это связано с определенными затруднениями. Затем, яд нужно во что-то положить. А с приготовлением и подачей еды в доме дело имеет не так-то уж много народу, так что и это будет совсем непросто. Отравление – очень сложный и опасный способ убийства. Мне кажется, что среди всех прочих убийц чаще всего попадаются на своих преступлениях именно отравители. И все неглупые убийцы, конечно же, знают об этом.

– А почему вы считаете, что в нашем случае мы имеем дело с неглупым убийцей?

– Это само собой разумеется. Он не стал бы посылать угрожающих писем своей жертве, если бы не был уверен в своем недюжинном уме, – нужно быть очень самоуверенным и любить порисоваться, чтобы дойти до этого, – а любой, кто считает себя действительно умным, обладает по крайней мере достаточным чувством юмора, чтобы посмеяться над самим собой. Кроме того, никто ведь не угрожал убить вас.

– Никто не угрожал и Лиссе.

– Но ведь ее и не убили.

– Однако пытались.

– Не думаю, что мы можем быть уверены в том, что Лиссу пытались убить.

– Ну если они были такими умными, как же случилось, что они ошиблись комнатой?

– Они могли подумать, что Фредди будет у нее.

– Да? – усмехнулась она с издевкой. – Если бы они хоть немного разбирались в ситуации, то знали бы, что он будет в своей собственной комнате. Он не ходит по чужим комнатам. Он принимает гостей в своей.

Саймон понял, что теряет инициативу в беседе, и сказал с усмешкой:

– Вы, конечно, можете ловить меня на слове, Джинни, но это не меняет сути дела. Именно из-за Фредди разгорелся весь этот сыр-бор. Наш убийца очень любезно сообщил нам мотив задуманного им преступления. А из этого автоматически следует, что у него нет причин убивать кого-либо другого. Я признаю, что нападение на Лиссу прошлой ночью несколько путает все карты, и у меня пока что нет приемлемого объяснения случившемуся, но я все же уверен, что именно Фредди грозит наибольшая опасность, если только не удастся каким-то образом выяснить, кто убийца, а лично я не собираюсь морить себя голодом до тех пор, пока это произойдет.

И он тут же принялся делом доказывать свои слова, отхлебнув большой глоток томатного сока из стакана, который Анджело тем временем поставил перед ним, а еще через пару минут уже отдавал должное яичнице с ветчиной, демонстрируя при этом завидный аппетит.

Девушка угрюмо наблюдала за ним.

– Во всей случаях, – сказала она, – я не могу много есть за завтраком. Мне приходится следить за фигурой.

– Лично мне она и так кажется превосходной, – сказал он, нисколько не покривив душой.

– Да, но она должна такой же и оставаться. Всегда существует конкуренция.

Саймон мог оценить это заявление. Его мучило любопытство. Он старался не обращать внимания на организацию и принципы, на которых строилось домашнее хозяйство Фредди, сам Пеллман также не вдавался в подробности при разговорах с Саймоном, но Святого не могло не интересовать, каким же образом налажено существование в столь странном окружении. Он отнес эти вопросы к научной категории повышенной сложности. Или хотя бы попытался сделать это.

Напустив на себя безразличный вид и стараясь не дать Джинни почувствовать, что он пытается что-то выведать у нее, он оказал:

– Да, жизнь, которую вы ведете, должна быть просто захватывающей.

– Так оно и есть.

– Если бы я не видел все своими глазами, я просто не поверил бы, что такое возможно.

– А почему бы и нет?

– Все это носит какой-то неземной характер.

– Шейхи и султаны так и живут.

– Я знаю, – сказал он деликатно. – Но женщины в этих странах воспитываются иначе с самого детства. Их приучают думать, что то, что они займут в свое время место в гареме, дело вполне нормальное. Американские девушки совсем другие.

Она слегка подняла одну бровь, на лице появилось усталое выражение.

– Нет, на моей родине они такие же. А возможно, и во всех других местах, просто мы не знаем об этом. Почти каждый мужчина в глубине души – ненасытный волк, а если у него достаточно денег, то его уже ничто не может остановить. И почти каждая женщина знает об этом. Только ни одна в этом не признается. Ну и что же? Вам бы и в голову не пришло расценивать как странность, если бы Фредди поселил нас всех в разных квартирах и навещал по очереди. Так что же меняется от того, что все мы живем в одном месте?

Святой пожал плечами.

– Да почти ничего, – согласился он. – За исключением, возможно, отсутствия общепринятых условностей.

– Фью-ю-ю! – воскликнула она. – Что дают эти условности?

Он не нашелся, что на это возразить.

– Ну, соблюдение условностей помогает иногда избавиться от напряженной обстановки в доме, – заметил ой.

– Конечно, – сказала она, – мы шумим и спорим иной раз.

– Да, я уже был свидетелем этого.

– Но наши споры редко перерастают во что-то серьезное.

– В этом-то все и дело. Именно это и кажется мне непостижимым. Почему никто и никогда не нарушает установленных правил? Например, почему никто из вас не постарается натянуть всем остальным нос и выйти за него замуж?

Она коротко засмеялась:

– Это уже целых два вопроса. Но я отвечу вам. Никто не переступает установленных границ потому, что в этом случае нарушительница спокойствия обязана будет тут же покинуть этот дом. Стоит нам один раз позволить себе такое – и конец. Ни один мужчина не захочет жить в атмосфере постоянной вражды; и в конце концов, ведь именно Фредди платит за удовольствия. У него есть право наслаждаться покоем за свои деньги. Поэтому все и ведут себя должным образом. А что касается вопроса о замужестве, так это просто смешно.

– И не такие еще парни женились.

– Но не Фредди Пеллман. Он не может себе это позволить.

– Единственное, что нас с вами безусловно роднит, – сказал Святой, – так это чувство юмора.

Она отрицательно покачала головой:

– Я не шучу. Вы что, ничего не слышали о его положении?

– Нет, не слышал.

– Существует завещание, – начала она объяснять. – Все его деньги помещены в опекунский фонд. Он получает лишь проценты с капитала. Думаю, что папаша Пеллман слишком хорошо знал своего сына, чтобы доверять ему. Он все надежно устроил. Фредди никогда не сможет пользоваться большей частью капитала, но он получит два или три миллиона, которыми будет распоряжаться по своему усмотрению, когда ему исполнится тридцать пять. Но при одном условии. Он не должен жениться до этого момента. Я думаю, его папаша все прекрасно знал о таких девушках, как я. Если Фредди женится до того, как ему исполнится тридцать пять лет, он не получит ни гроша. Никогда. Ни доходов с капитала, ни вообще ничего. Все будет передано в какой-то благотворительный фонд, что-то вроде общества, заботящегося о бездомных котах.

– Вот оно что! – Святой налил себе еще кофе. – Полагаю, папаша Пеллман надеялся, что к этому возрасту Фредди сумеет набраться ума и быть осторожным. Кстати, как долго ему еще оставаться в безопасности?

– Дело в том, – сказала она, – что до положенного срока осталось всего несколько месяцев.

– В таком случае, приободритесь, – сказал он. – Если вам удастся продержаться еще несколько месяцев, у вас появится шанс стать его женой.

– Может, к тому времени мне этого уже и не захочется, – сказала Джинни, устремив на него свой волнующий взгляд.

Саймон закурил сигарету и посмотрел через внутренний дворик, с противоположной стороны которого в этот момент открылась дверь и показались Лисса и Эстер. Лисса держала в руках книгу, заложив страницу указательным пальцем. Она положила ее, открыв, на стол рядом с собой, словно в любую минуту была готова вернуться к прерванному чтению. Она выглядела очень свежей и веселой в своем легком спортивном костюме, цвет которого прекрасно гармонировал с цветом ее глаз.

– Вам с Джинни не удалось еще разрешить нашу загадку? – спросила она.

– Боюсь, что нет, – ответил Святой. – Тем более что говорили мы совсем о другом.

– Попробую угадать с двух попыток, о чем вы говорили, – сказала Эстер.

– Почему же с двух? – огрызнулась Джинни. – Я всегда думала, что у тебя в голове постоянно только одно.

Появление Анджело, который пришел, чтобы взять у них заказы на завтрак, положило конец этой дискуссии. А когда филиппинец ушел и девушки уже собирались начать новую перебранку, появился Фредди Пеллман.

Подобно Святому, он был в плавках и небрежно накинутом халате из пушистой мягкой ткани. Но то, что виднелось из-под халата, не могло идти ни в какое сравнение с фигурой Святого. Бледная кожа Фредди была покрыта нездоровыми пятнами, а тело казалось каким-то пористым, словно внутри него постоянно шел процесс брожения. Ничего удивительного в этом не было. Но Фредди, казалось, совершенно не осознавал всего этого. Если о нем и можно было сказать что-то положительное, так это то, что он оставался самим собой, несмотря ни на что.

– Как вы себя чувствуете? – задал Саймон совершенно ненужный вопрос.

– Паршиво, – последовал столь же ненужный ответ. Фредди рухнул на стул и в изнеможении, как-то боком, привалился к столу. В стакане Джинни все еще оставался апельсиновый сок. Фредди допил его и скривился от отвращения. Он сказал:

– Саймон, вам не следовало мешать убийце выполнить задуманное. Если бы он убил меня прошлой ночью, то сегодня утром я чувствовал бы себя гораздо лучше.

– А вы оставили бы мне по тысяче долларов в день в своем завещании? – осведомился Саймон.

Фредди принялся было трясти головой, но это движение, видимо, причиняло ему боль, и он, чтобы как-то унять ее, сжал голову руками.

– Послушайте, – сказал он, – прежде, чем я умру и меня похоронят, я все же хотел бы узнать, кто стоит за всем этим.

– Я не знаю, – ответил Святой терпеливо. – Я всего лишь своего рода телохранитель. Я не нанимался к вам исполнять обязанности детектива.

– Но у вас должны быть какие-то соображения на этот счет.

– Не более того, что я уже сообщил вам прошлой ночью.

Все снова замолчали. Наступившая тишина казалась гнетущей, словно на солнце набежали тучи. Даже Фредди Пеллман как-то притих, осторожно сжимая голову руками.

– Прошлой ночью, – начал он нудным голосом, – вы сказали нам, что уверены в том, будто убийца – это кто-то живущий в доме. Разве он не так сказал, Эстер? Он сказал, что это был кто-то, кто уже находился в нашем доме.

– Совершенно верно, – сказал Святой. – Я и теперь продолжаю это утверждать.

– В таком случае, это может быть только кто-то из нас – Эстер, или Лисса, или Джинни.

– Или я, или слуги.

– О Боже! – Фредди выпрямился на своем стуле. – Теперь даже есть будет небезопасно!

Святой едва заметно усмехнулся:

– Мне кажется, это не так. Мы с Джинни как раз обсуждали этот вопрос. Но я, например, уже поел... Давайте посмотрим на дело с другой стороны. Вы сдали Джонни Импликато полиции на прошлое Рождество. А это значит, что с тех пор прошел почти целый год. Так что любой, кто захотел бы проникнуть в ваш дом с целью отомстить за него, вполне мог сделать это за такой срок. Давайте сначала отбросим всех тех, с кем вы знакомы уже более года. Как насчет слуг?

– Я нанял их всех лишь когда приехал сюда в начале сезона.

– Этого я и боялся. А что вы можете сказать в отношении всех остальных?

– С вами я познакомился только вчера.

– Вы правы, – спокойно ответил Святой. – Давайте включим в общий список подозреваемых и меня. А как насчет девушек?

Три девушки переглянулись и посмотрели на Фредди и на Святого. Наступило неловкое молчание. Казалось, никому не хотелось заговаривать первым. Наконец Фредди поскреб в затылке и с трудом произнес:

– Мне кажется, с тобой я знаком дольше, чем с остальными, а, Эстер?

– Мы познакомились накануне прошлого Нового года, – ответила она. – Это было в Дюнз. Ты ведь помнишь?

Кто-то имел нахальство поспорить со мной, что я не осмелюсь исполнить стриптиз...

– Но они и мечтать не могли, что ты примешь их вызов, – сказала Джинни.

– Ну хорошо, хорошо, – вмешался Святой. – А вы когда здесь появились, Джинни?

– Мы познакомились в телефонной будке в Майами, – начала рассказывать Джинни. – В феврале. Фредди валялся пьяным в этой будке, а мне надо было позвонить. Вот я и вытащила его наружу. Потом он пришел в себя, и остаток ночи мы провели уже вместе.

– А как насчет вас, Лисса?

– Это было в Нью-Йорке, в мае. Я просто сидела в аптеке и читала книгу. Фредди заглянул в аптеку, чтобы купить сельтерской воды, и мы с ним разговорились.

– Другими словами, – подытожил Святой, – любая из вас могла быть подругой Джонни, а затем пробраться сюда после того, как Джонни был убит.

Никто из присутствующих не произнес ни слова.

– Ну хорошо, – наконец прервал молчание Фредди, – у нас же есть отпечатки пальцев на ноже, разве не так? Так как насчет этих отпечатков?

– Мы может проверить, существуют ли эти отпечатки, – сказал Святой.

Он вынул нож, все еще завернутый в носовой платок, из кармана своего халата. Осторожно развернул его, не касаясь поверхности ножа, и положил на стол. Но сам нож его не особенно интересовал. Для Святого гораздо важнее было понаблюдать за выражением лиц всех остальных, смотревших на нож, лежащий на столе.

– А вы не собираетесь передать его полиции? – поинтересовалась Лисса.

– Только после того, как я сам с ним закопчу, – ответил Святой. – Я могу провести все те же исследования, что и они, а также парочку других, о которых полиция пока и не подозревает. Сейчас я покажу вам, если хотите.

В этот момент появился, как всегда, невозмутимый Анджело с двумя стаканами апельсинового сока для Лиссы и Эстер и еще одним стаканом какого-то шипучего напитка для Фредди. Пока Фредди, передернувшись при этом, осушал свой стакан, Анджело стоял, терпеливо ожидая.

– Желаете что-то еще, мистер Пеллман?

– Да. – В голосе Фредди слышалась непреклонность. – Принеси мне бренди и имбирного пива. И вафли, – Слушаюсь, сэр, – ответил филиппинец и, помедлив, принялся с самым естественным и спокойным видом собирать со стола посуду. Он убрал три или четыре тарелки, пару пустых стаканов и кухонный нож, лежавший перед Саймоном, причем лицо его при этом приняло виноватое выражение, словно он не мог понять, как такой предмет мог оказаться на столе, когда он обслуживает хозяев.

Все присутствующие безмолвно уставились на этот нож.

Глава 5

И это, думал Саймон, был самый спокойный и точно рассчитанный по времени поступок, свидетелем которого ему когда-либо приходилось быть. Через два часа после того, как все было позади, Саймон восседал, расслабившись, на своей лошади и с удовольствием вспоминал, что произошло за завтраком.

Совершенная простота поступка Анджело привлекала Саймона, обладавшего сардоническим чувством юмора. Поступок его был столь великолепен именно благодаря своей непредсказуемости. С этим можно было или спорить, или же оценить его по достоинству. Не было никакого смысла утверждать, как это и сделал Фредди Пеллман, весьма громко и, как всегда, многословно, что Анджело сделал это нарочно. Не было ни малейших доказательств ни за, ни против этого. Никто ничего не сказал Анджело. Никто не просил его не трогать нож, никто с ним вообще не разговаривал, и никто не говорил ему об отпечатках пальцев на ноже. Он просто увидел нож на столе и решил, что пол? оказался там в результате чьей-то грубой ошибки, поэтому осторожно взял его, чтобы убрать. И лишь как неудачное совпадение можно было рассматривать тот факт, что, когда нож у Анджело наконец отобрали, причем сопровождалось это ненужной паникой и суетой, все отпечатки пальцев, если они на нем и имелись, были либо стерты, либо стали непригодными для идентификации. В этом и заключалась чистая и неприукрашенная правда. Анджело мог быть виновен, как самый закоренелый преступник, или же невинен, как младенец: не было фактов, способных подтвердить то или другое, и даже сам Шерлок Холмс, если бы его воскресили и привлекли к расследованию данного случая, не мог бы предложить решения подобной загадки.

Так что Святой наслаждался ситуацией, вспоминая все, что произошло. Он перекинул ногу через луку седла своей лошади и закурил сигарету, позволив лошади самой выбирать дорогу по извилистой тропе, проходившей по скалистому склону в направлении каньона Андреаса.

Идея совершить прогулку верхом принадлежала Фредди. После того как Фредди выпил еще две порции бренди и имбирного пива, принял таблетку аспирина и съел вафлю, он заявил, что не собирается залезать от страха в подвал из-за дружков какого-то проклятого гангстера. В конце концов он нанял самого лучшего в мире телохранителя и поэтому может вести себя так, как ему заблагорассудится. А ему хочется покататься верхом. Поэтому они поедут кататься.

– Только без меня, – сказала Лисса. – По мне уж лучше встретиться с гангстером, чем целый день провести верхом на лошади. Я, пожалуй, позагораю у бассейна и почитаю.

– Хорошо, – согласился Фредди с кислой миной. – Загорай у бассейна и читай. Таким образом, нас будет четверо, и это неплохо. Мы возьмем с собой еду и отлично проведем день. Можешь оставаться дома и читать.

Итак, вчетвером они отправились к расщелине, где серо-зеленые верхушки высоких пальм служили своеобразными указателями воды в пустыне. Саймон ехал впереди, ибо он знал эту дорогу много лет. Он и сейчас еще прекрасно помнил ее,словно проезжал здесь только вчера. Следом за ним ехал Фредди. Как-то внезапно оказалось, что они перевали через вершину гряды и дальше поехали по грунтовой дороге, которая была построена уже после того, как Саймон побывал здесь в последний раз, и которая позволяла теперь попасть в каньон и тем путешественникам, которые всякой романтике предпочитали мягкие сиденья своих автомобилей. Но за дорогой вдоль ручья росли все те же высокие пальмы, сухие нижние ветки которых свисали точно так же уже много лет, верхушки по-прежнему горделиво зеленели, а у их корней бежал, журча, все тот же поток. Для Святого они обладали вечной красотой, которая никогда не менялась и которая без всякой машины времени свободно переносила его к более счастливым дням и людям, путешествовавшим вместе с ним по этим местам; он правил своей лошадью и думал о них; больше других вспоминалась ему тоненькая стройная девушка, которую он привозил сюда всего на какой-то час, и говорили они обо всяких пустяках, легко и непринужденно, после этого они больше никогда не встречались, и тем не менее в тот раз они настолько полно отдавались общению друг с другом, что он был уверен – она вспоминает об этой встрече так же, как и он сейчас вспоминает о ней... Так что, когда Фредди Пеллман неожиданно возник рядом с ним на дороге и громко заговорил в своей характерной манере, это подействовало на Святого так, словно он внезапно окунулся в холодную воду.

– Ну, как продвигается разгадка нашей тайны? – спросил Фредди.

Святой неслышно вздохнул. Прежнее напряжение вернулось к нему, и он сказал:

– Какой еще тайны?

– Ну, полно, полно, – шумно настаивал Фредди. – Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. О нашей тайне.

– Я так и понял, – ответил Святой. – Но после таких ночей, как прошлая, мои телепатические способности значительно ослабляются. Если хотите знать, я нисколько не продвинулся к разгадке после вчерашней ночи. Просто я посоветовал бы вам быть более осторожным, когда вы нанимаете слуг.

– Они представили хорошие рекомендации.

– Хорошие рекомендации представляли и все те, кто когда-либо задумывал преступление. А что вы знаете о них кроме того, что было написано в рекомендациях?

– Что еще я о них знаю? – повторил за ним Фредди, словно добиваясь большей ясности. – Да очень немного. За исключением того, что Анджело – самый лучший слуга и камердинер, который когда-либо был у меня. Второй филиппинец, он называет себя Эл, – приятель Анджело. Он его и привел.

– А вы не спрашивали, не работали ли они, случайно, у Курилки Джонни?

– Нет, – удивленно ответил Фредди. – Зачем мне было спрашивать их об этом?

– Возможно, он хорошо с ними обращался, – начал объяснять Святой. – А филиппинцы могут быть фанатично преданными. Но это письмо с угрозами для Анджело слишком хорошо написано, как мне кажется. Другой возможный вариант заключается в том, что друзья Джонни могли нанять их для выполнения этой работы... А кроме того, вам известно, что ваш шеф-повар – итальянец?

– Никогда бы не подумал. Он итальянец, да? Луи – итальянец? Это интересно. – Но по виду Фредди никак нельзя было сказать, что ему это интересно. – А какое это имеет отношение ко всей нашей истории?

– Импликато тоже был итальянцем. И у него могли быть друзья-итальянцы. Знаете, ведь у некоторых итальянцев есть и друзья-итальянцы.

– О-о-о, – протянул Фредди.

Они переехали по мосту через ручей, и в этот момент сзади них послышался топот копыт – это Джинни догоняла их на своей лошади, которую она пустила галопом. Она хорошо ездила верхом и знала об этом, кроме того, ей хотелось, чтобы и все остальные это узнали. Она натянула поводья, заставив лошадь встать на дыбы и попятиться, а когда та опустилась на все четыре ноги, потрепала ее по влажной шее.

– Чем это вы двое тут занимаетесь? – В ее вопросе прозвучали требовательные нотки.

– Мы просто разговаривали, – ответил Святой. – А как у вас дела?

– Прекрасно. – Она заставляла лошадь нервно переступать и гарцевать, демонстрируя свое мастерство наездницы. – Эстер, однако, чувствует себя далеко не так хорошо, ей досталась слишком резвая лошадь.

– Обо мне не беспокойся, – сказала, подъехав к ним, Эстер. – Со мной все в порядке. Однако мне ужасно жарко.

– Подумать только, – вставила Джинни.

– Не обращайте внимания, – тактично сказал Святой. – Мы вскоре сделаем привал и перекусим.

Они двинулись в направлении рощи, состоявшей из высоких пальм, которые поднимались словно колонны в этом природном храме. Их пышные кроны образовали над головой свод из густой шепчущей тени. Это были те же пальмы, под которыми Саймон делал привал несколько лет назад, только теперь под деревьями стояли столы для пикников и за некоторыми из них восседали шумными группами закаленные семейства туристов, которые приехали сюда на своих автомобилях и сейчас наслаждались нетронутой красотой природы в окружении захватывающего дух пейзажа из корзинок, коробок, консервных банок и бумажных пакетов.

– Вы что, планировали, что мы здесь будем завтракать? – слабо запротестовал Фредди.

– Нет, я думал, что мы проедем дальше, к каньону Мюррея. Если только и туда уже не проложили дорогу с тех пор, как я был там в последний раз, то там наверняка еще остались места, где мы будем одни.

Саймон повел их вниз среди деревьев, а затем по узкой тропинке, вдоль отвесного края горы. Вскоре они выехали на широкий подъем у края пустыни, и Святой, пустив свою лошадь легким галопом, уверенно поскакал впереди всех по чуть приметной тропе, которая представляла собой не что иное, как легкий след, оставшийся на твердой земле от копыт прошедших по ней ранее лошадей.

Казалось странным, что сейчас они вот так катаются верхом, легко и беззаботно, тогда как всего несколько часов назад получили весьма убедительные доказательства того, что угрозы для жизни одного из их компании не были пустыми словами. Впрочем, возможно, что здесь они были даже в большей безопасности, чем в любом другом месте. Взгляд Святого не переставал блуждать по окрестностям как впереди, так и позади группы всадников; и хотя Саймон знал, сколько обмана и опасности может таить эта открытая местность, где даже человек на лошади, возвышающийся над кустарником, может скрыться из глаз через какую-нибудь сотню метров, он был уверен, что никто не мог бы подобраться к ним за это время на расстояние выстрела. Однако.

Святой резко осадил свою лошадь, так как равнина, по которой они скакали до сих пор, внезапно закончилась и они оказались у края отвесной скалы. У подножия этой скалы росли высокие молчаливые пальмы, среди которых извивался ручей. Святой закурил сигарету и подумал с присущей ему циничной иронией о тех многочисленных развращенных бездельниках и бездельницах, которые проводили в Палм-Спрингс свои бурные уик-энды, успев побывать лишь в безликих отелях и клубе "Ракетка", и даже не подозревали о том, что пальмы и ручьи, давшие городу его название, существовали в действительности[2].

Сверкающие и чистые ручьи сбегали с нависающих над равниной гор к подножию высоких пальм, создавая островки красоты, подобные этому, и продолжали дальше свой путь, теряясь где-то на равнине...

Фредди Пеллман подъехал к Саймону, осмотрел окрестности с таким видом, словно ему предлагали приобрести некий товар, и сказал:

– Здесь довольно мило. Вы предлагаете нам тут устроить привал и позавтракать?

– Если никто не будет против, – сказал Святой, – то мне хотелось бы взглянуть на небольшой пруд, расположенный выше по склону.

– Я не буду против, – сказал Фредди, разрешив тем самым вопрос об общем согласии с этим предложением.

Саймон въехал на своей лошади в воду и остановился, давая ей возможность напиться из ручья. Фредди снова подъехал к нему. Он был неплохим наездником, видимо, его обучали верховой езде с детства, ибо наука сидеть в седле рассматривалась как неотъемлемая часть воспитательного процесса сына миллионера. Он снова заговорил на ту же тему, словно их разговор с Саймоном не прерывался ни на минуту:

– Вы что, действительно думаете, что одна из девушек может быть в этом замешана?

– Конечно, – спокойно ответил Святой. – У гангстеров бывают подружки. А их подружки способны на подобные вещи.

– Но я со всеми ними знаком уже в течение какого-то времени.

– А это может быть частью их плана. Умная девушка не станет делать подобные вещи слишком открыто, – скажем, познакомиться с вами сегодня и пристукнуть вас на следующий день. Кроме того, у нее могут быть и определенные актерские способности. У большинства женщин они есть. Может быть, она считает, что хорошо бы подержать вас в напряжении некоторое время. А может быть, она хочет дождаться годовщины и расквитаться за Джонни на это Рождество.

Фредди шумно сглотнул:

– Это может осложнить положение.

– Это ваши проблемы, – бодро ответил Саймон.

Фредди сидел в своем седле с несчастным видом и наблюдал, как Джинни и Эстер съезжали по склону, направляясь к ним. Джинни скакала в живописной манере, словно на маневрах горной кавалерии. Подъехав, она со скучающим видом стянула с головы стетсоновскую шляпу и теперь убирала развевающиеся волосы с лица, в то время как ее лошадь жадно припала к воде в нескольких метрах ниже по течению от Фредди и Саймона. Эстер, осторожно правившая своей лошадью, присоединилась к Джинни через несколько минут.

– Но ведь здесь во-о-олшебно! – закричала Джинни, глядя в сторону Святого. – Как вы находите такие прекрасные места? – Не дожидаясь ответа, она обернулась к Эстер и заговорила с ней заботливым шепотом, который, впрочем, был прекрасно слышен на достаточном расстоянии: – Как дела, дорогая? Надеюсь, ты себя чувствуешь не слишком ужасно?

Саймон, вполне естественно, смотрел в их сторону. Он не выискивал ничего определенного, а Эстер рассматривал лишь как одного из членов компании, но при сложившихся обстоятельствах не мог не сочувствовать ей. Так что на один короткий момент он удостоился чести быть свидетелем того, как одна женщина с полной откровенностью приоткрыла свою душу другой. И то, что одна женщина сказала другой, четко, спокойно, заботливо и решительно, с серьезной преднамеренностью и впечатляющей серьезностью, заключалось всего в двух словах: "Ты сука".

– Давайте трогаться в путь, – поспешно сказал Саймон с наигранной легкостью. Он подобрал поводья и направил свою лошадь на противоположный, пологий берег ручья. Он повел их к западу в сторону гор, теперь уже быстрее и увереннее, так как к нему вернулось "чувство дороги".

Очень скоро дорога превратилась в тропинку, которую даже индеец с трудом мог бы отыскать, но Саймону казалось, что он нашел бы этот путь даже темной ночью. Были и такие места, где травы и похожие на пауков кусты разрослись так буйно с тех пор, как он побывал здесь в последний раз, что любой другой не заметил бы здесь вообще никакой тропы; но он уверенно направил свою лошадь на эту живую стену и легко проехал сквозь нее, попав в узкий проход, по которому за все это время вряд ли кто-либо проезжал... Теперь они снова оказались у крутого изгиба ручья, и Саймон провел всю компанию через два глубоких брода, и они вышли наконец на просторную поляну, окруженную пальмами, где потоки сотен ручьев образовали широкую открытую песчаную отмель и рядом с ней глубокую тенистую заводь.

– Здесь мы будем завтракать, – сказал Святой и, спрыгнув с лошади, привязал ее к упавшему стволу пальмы, где она могла отдохнуть в тени.

Они разложили содержимое своих седельных сумок на песчаной отмели и позавтракали холодным цыпленком и крутыми яйцами с сельдереем и редисом. Им стоило большого труда убедить Фредди Пеллмана, что будет непрактично, а также совершенно незаконно везти бутылки шампанского в индейскую резервацию, к тому же вода в ручье оказалась очень холодной и вкусной.

Эстер напилась воды, зачерпнув ее горстью из ручья, и присела на корточки, в задумчивости глядя на заводь.

– Сейчас страшно жарко, – сказала она с намеком.

– Ну же, давайте, – обратилась Джинни к Саймону, – предложите ей раздеться, и она тут же это сделает. Она только этого и ждет.

– Я бы искупалась, если бы ты составила мне компанию, – мрачно сказала Эстер.

– Ерунда, – ответила Джинни, – мне и без этого хорошо.

Она сидела, облокотившись спиной на плечо Саймона, и, говоря это, изогнулась и прижалась к нему, так что не оставалось никаких сомнений в отношении ее намерений.

Фредди сидел, обхватив руками колени, и мрачно хмурился. Было очевидно, что вся эта борьба и перебранки между девушками в последнее время происходили из-за Саймона, хотя с его стороны это ничем не было спровоцировано; но Фредди сейчас уже не был в столь щедром расположении духа, как в тот вечер, когда он предлагал Саймону стать членом этой странной семьи.

– Ну хорошо, – тяжеловесно сказал Фредди. – Я предлагаю тебе раздеться.

По виду Эстер могло показаться, что с ее души свалился тяжелый груз.

Она стянула ботинки и носки. Поднялась с легкой и какой-то отстраненной улыбкой, расстегнула рубашку и сняла ее. Затем пришла очередь брюк. Теперь она осталась в узеньких облегающих трусиках, но ненадолго, ибо их она тоже сняла.

Тело ее было безусловно красиво.

Она повернулась, пошла к заводи и погрузилась в воду до самого подбородка. Вода покрывала ее словно стеклянной оболочкой. Эстер повернулась и лениво поплыла к дальнему концу заводи, а когда оказалась на мелководье, снова поднялась и прошла к небольшому водопаду, образовавшемуся в том месте, где поток делал очередной изгиб. Она прошла под струями водопада, а затем и мимо пальм, и солнце заиграло яркими бликами на ее коже, и вслед за тем, очень медленно, она исчезла за поворотом. Это было эффектное зрелище.

Шум воды показался вдруг очень громким, словно нужно было кричать, чтобы быть услышанным. Поэтому было удивительно, что голос Джинни, когда она заговорила, прозвучал абсолютно естественно и без малейшего напряжения.

– Ну, ребята, – сказала она, – не разбегайтесь пока, потому что очень скоро вам предстоит увидеть еще один суперномер в нашем представлении. – Она снова потерлась о плечо Святого и сказала: – Привет. Привет.

– Привет, – сдержанно ответил Святой.

Фредди Пеллман поднялся.

– Что ж, – сказал он надменно, – я знаю, что вы не будете тут без меня скучать, поэтому я, пожалуй, немного пройдусь.

Он прошествовал вверх по ручью в том же направлении, что и Эстер, спотыкаясь и неловко балансируя, когда его ботинки на высоких каблуках скользили по круглым булыжникам.

Оставшиеся двое наблюдали за ним до тех пор, пока он не скрылся из вида.

– Наконец-то мы одни, – с чувством произнесла Джинни.

Святой потянулся за сигаретой.

– А вас совсем не беспокоит тот факт, что могут возникнуть осложнения? – спросил он.

– Меня беспокоит лишь то, что меня не целуют, – ответила она.

Она дерзко смотрела на него снизу вверх сквозь длинные полуопущенные ресницы, глаза ее блестели, а алые губы были дразняще раздвинуты. Святой вполне добросовестно старался избегать неприятностей, но в то же время и он ведь был сделан не из камня. Он уже довольно неплохо преуспел, не встречая никакого сопротивления, когда звук выстрела гулким эхом прокатился по каньону, заглушая шум воды, и заставил его вскочить на ноги так, словно он сам почувствовал касание этой пули.

Глава 6

Он побежал вверх по ручью, продираясь сквозь цепкие ветки кустов и спотыкаясь на камнях и скользкой гальке. За поворотом поток дробился на мелкие водопады. На берегах росли все те же стройные пальмы, что и на всем протяжении ручья. Пройдя еще несколько шагов, он обнаружил Фредди.

Фредди не был мертв. Он как раз поднимался на ноги. Он встал и смотрел на Святого с глуповатым видом, причем рот его был широко открыт.

– Ну, давайте же, – ободрил его Святой, – говорите.

Фредди лишь тупо указал на скалу позади себя. По поверхности скалы проходил яркий серебристый след в том месте, где пуля содрала верхний шероховатый слой прежде, чем отлетела рикошетом в неизвестном направлении.

– Она просвистела совсем рядом со мной, – сказал Фредди.

– А где вы стояли?

– Прямо здесь.

Саймон снова посмотрел на след на скале. По нему невозможно было определить калибр или тип оружия. Сама же пуля могла оказаться в любом месте в радиусе полумили. Он попробовал прикинуть, куда могла отлететь пуля, основываясь на расположении ее следа на скале, но даже по самым грубым подсчетам этот участок мог охватывать по крайней мере две тысячи квадратных ярдов на противоположном склоне каньона.

У Святого мурашки поползли по спине. Он испытал почти такое же чувство беспомощности, как и накануне ночью, совершая обход дома, – перед ним было нагромождение кустарников и скал, среди которых могли бы укрыться десятки снайперов без всякого риска быть обнаруженными, и одного точного выстрела было бы вполне достаточно, чтобы...

– Может быть, нам лучше сейчас отправиться домой, Фредди? – сказал он.

– Погодите. – Теперь, когда Фредди уже не был в одиночестве, он вдруг сделался упрямым и храбрым. – Если там наверху кто-то прячется...

– То он сможет спокойно пристрелить вас еще до того, как мы приблизимся к нему на шесть шагов, – коротко бросил Святой. – Вы наняли меня телохранителем не для того, чтобы я валял дурака. Давайте двигаться.

В этот момент взгляд его подсознательно уловил какое-то движение сверху и слева от места, где они стояли. Инстинктивно он весь напрягся, готовясь действовать, но уже мгновение спустя понял, что это двигалась знакомая обнаженная загорелая фигура.

Стоя на весьма ненадежном на вид выступе скалы на пять или шесть ярдов выше по склону, Эстер прокричала им вниз:

– Что там происходит?

– Мы едем домой, – ответил ей Саймон.

– Подождите меня.

Она стала спускаться со скалы. Внезапно ее нагота как-то особенно резко бросилась Саймону в глаза. Он поспешил отвернуться.

– Догоняйте нас! – крикнул он Эстер.

Он не оглядываясь пошел обратно, мимо изгиба ручья, мимо заводи, мимо Джинни, к тому месту, где они оставили своих лошадей, и все это время слышал за своей спиной шаги Фредди. Выстрелов больше не последовало, но Саймон очень торопился, осматривая седла и подтягивая подпруги. Местность оставалась все такой же живописной и очаровательной, но в сложившейся ситуации такой рельеф давал преимущества нападавшим, а оборонявшихся ставил в весьма невыгодное положение.

– Почему такая спешка? – недовольным тоном спросила Джинни, подходя к нему.

Он возился с седлом, застегивая и проверяя ремни.

– А разве вы не слышали выстрел?

– Слышала.

– Пуля едва не попала в Фредди. Поэтому мы отправляемся в путь прежде, чем они снова попытаются его убить.

– Все время происходит что-то неладное, – обиженно сказала Джинни, словно это в нее стреляли.

– В жизни всегда так, – сказал Святой, отвязывая ее лошадь и передавая ей поводья.

В тот момент когда он повернулся к следующей лошади, к ним подошла Эстер. Она снова была полностью одета, только рубашка на ней не была до конца застегнута. Выглядела Эстер одновременно чопорной и надутой.

– Ты слышала, что случилось, Джинни? – спросила она. – Наверху в горах кто-то прятался, и он стрелял во Фредди. И если он был именно там, где предполагает Саймон, то должен был видеть, как я загораю совсем голой.

– Скажи Фредди, что только это и спасло его, – предложила Джинни. – Может быть, он подарит тебе за это новые чернобурки.

На прекрасно вылепленном лице Эстер вдруг появилось какое-то тупое выражение. Она отрешенно смотрела на все вокруг, пока Саймон, уже проверивший седло и подтянувший подпругу ее лошади, передавал поводья в ее безжизненно опущенные руки.

– Саймон, – произнесла она.

– Да?

– Вы ведь говорили прошлой ночью о том... о том, что уверены, что это дело рук кого-то из живущих в доме?

– Да, говорил.

– Тогда... тогда ведь получается – вы были с Джинни, так что она не могла этого сделать. А Лиссы здесь нет. Но вы же знаете, что я тоже не могла этого сделать. Вы же знаете, что мне просто негде было бы спрятать пистолет, разве не так?

– Я знаю вас недостаточно хорошо, – ответил Святой.

Но по дороге домой его не переставали преследовать сомнения. Да, действительно, он сам обеспечивал алиби для Джинни, если только она не установила где-то какое-нибудь чрезвычайно сложное огнестрельное устройство в дистанционным управлением из тех, которые так нравятся авторам детективов. А Эстер просто негде было бы спрятать ни пистолет, ни какое-либо другое оружие, если только она заранее не припрятала его где-нибудь вверху по течению ручья. Но обе эти версии предполагали, что девушки заранее знали, куда именно они поедут, а ведь Святой выбрал место привала сам... Правда, он упомянул о месте предполагаемого привала прежде, чем они отправились в путь, но знать об этом месте и отыскать его – две разные вещи. Он мог бы поклясться, что совсем немногие, за исключением его самого, вообще знали об этом месте, и он помнил, что многие участки пути так заросли травой и кустами, что было очевидно: по этой дороге очень давно никто не ездил. Конечно, несмотря на то, что он все время был начеку, все же за ними мог кто-то следить в течение всего пути. Хороший охотник мог бы остаться незамеченным, скрываясь за горами...

И все же во всех этих рассуждениях было что-то такое, что никак не укладывалось в логическую схему, что представлялось совершенно лишенным смысла. Если этот гипотетический снайпер, скрывавшийся в горах, был настолько искусен, что вообще смог туда добраться, то почему, например, после первого неудачного выстрела он не предпринял еще одной попытки, прежде чем они ушли? Он, без сомнения, мог бы попробовать выстрелить хотя бы еще раз, под другим углом, рискуя при этом ничуть не больше, чем при первом выстреле... Это было похоже на неудавшуюся попытку нападения на Лиссу – в этом был определенный, но какой-то непостижимый для него смысл. А для обостренного восприятия Святого это было еще более существенным обстоятельством, чем полное отсутствие смысла.

Они приехали обратно в конюшни, где брали лошадей, и здесь Фредди сказал:

– Мне необходимо выпить. Давайте заедем в теннисный клуб перед тем, как отправиться домой.

На этот раз Святой не без сочувствия отнесся к неутолимой жажде Фредди.

Добравшись до клуба, они устроились на открытой террасе, с которой открывался прекрасный вид на расположенный уступами сад, окруженную пальмами овальную заводь и искусственно созданный ручей, где привозная форель таилась в тени раскинувшихся по берегам ив и терпеливо ждала, когда на нее обратят внимание изнеженные рыболовы. Все лениво потягивали дайкири, а Фредди пытался восстановить равновесие духа при помощи трех двойных порций бренди, которые он очень быстро заглатывал одну за другой. И в этот момент они увидели, что со стороны теннисных кортов к ним медлительной походкой, с зажатой в руке ракеткой направляется Лисса О'Нейл собственной персоной. Она выглядела свежо и элегантно, как и всегда, в своем коротком летнем костюме, который, казалось, какой-то модельер-провидец создал специально для ее тонкой талии и длинных стройных ног, а пастельные тона костюма прекрасно оттеняли чистую золотистую кожу. Но они все, словно перешагнув через какой-то общий барьер, смотрели на нее не с восхищением, а настороженно ожидая, что она скажет.

– Настоящий сюрприз – встретить всех вас здесь, – сказала она.

– Странно, что мы видим здесь вас, – ответил Святой. – Вам что, надоела ваша книга?

– Я ее дочитала, так что мне захотелось немного размяться. Но у тренера все было расписано на несколько часов вперед.

Казалось, у каждого готов был сорваться с губ один и тот же вопрос, во лишь один Святой смог справиться со своим голосом настолько, чтобы спросить в наигранной ленивой манере:

– На несколько часов?

– Да, наверное, часа на два пли даже больше. Во всяком случае, я справилась у него в отношении урока тенниса, как только пришла сюда, но у него все время оказалось занято. Он сказал, что позанимается со мной, если вдруг кто-нибудь не придет на урок, но я прождала здесь целую вечность, а мне так и не представилось возможности поиграть...

Какой-то участок в мозгу Святого, казалось, функционировал совершенно самостоятельно и независимо от него, словно счетная машина, работающая в отдельной комнате. Машина выдала результат: Лисса, должно быть, знала, что тренер будет занят. И конечно, знала, что тренер скажет, что с удовольствием позанимается с ней, если кто-либо не придет на урок. А шансы, что у него не появится свободного времени, составляли примерно восемь к одному. Так что она вполне могла заставить его и еще нескольких свидетелей поверить в то, что все время находилась где-то поблизости и ждала. Но ей всегда мог представиться случай уйти, когда никого не было поблизости, – она сама вполне могла создать такую благоприятную ситуацию. Ей нужно было только выйти наружу. Когда же она будет возвращаться, то сможет сказать, что выходила на минутку, чтобы забрать что-нибудь из машины. Никто потом даже не вспомнит об этом. А если все же у тренера появится свободное время и он станет ее искать, ну что ж, в этом случае всегда можно сказать, что она была в туалете, или в душе, или у дальнего края заводи. Просто он ее не нашел. Она все время была поблизости. Очень удобное и вполне естественное алиби при весьма невысокой степени риска.

Но в подобном костюме она не могла бы совершить такое покушение на жизнь Фредди в горах.

Правда, она могла переодеться.

Нет, она все равно не смогла бы сделать этого.

А почему бы и нет? Она выглядела очень спортивной девушкой. Под нежной золотистой кожей скрывались хорошо развитые мускулы. Кто знает, может быть, она лазила по горам в Кентукки уже пяти лет от роду. Совсем нельзя быть уверенным в том, на что она способна, а на что – нет.

Ну хорошо, а что же Анджело, его друг и повар-итальянец Луи делали в это время? Их тоже нельзя было сбрасывать со счетов.

Каждый любитель детективных сюжетов, разумеется, сразу же исключил бы эту троицу из числа подозреваемых. Загадочный убийца не скрывался больше под маской повара или дворецкого. Этот сюжет уже был затаскан лет двадцать назад.

В реальной жизни ни один повар или дворецкий больше даже не пытается кого-нибудь убить, потому что знает – это будет выглядеть уж слишком банальным.

– Что это со всеми вами? – спросила Лисса. – Может быть, прогулка оказалась неудачной?

– Все шло прекрасно, – ответил Святой, – до тех пор, пока ваш ночной приятель не принялся стрелять во Фредди.

Вдруг все они заговорили одновременно, перебивая друг друга.

И конечно же, именно Фредди удалось в конце концов завладеть аудиторией. Он добился этого в основном путем многократного повторения одного и того же, но только гораздо громче и чаще, чем все остальные. Когда же все остальные сдались, Фредди рассказал всю историю сначала еще раз, заставляя всех по очереди подтверждать свои слова. В результате ему определенно удалось внушить всем, что он шел по каньону, когда вдруг кто-то выстрелил в него.

Саймон подал знак официанту принести еще напитков и погрузился в состояние спасительного транса, ожидая, пока словесный поток Фредди начнет иссякать. Он размышлял, не стоит ли попросить у Фредди еще тысячу долларов. По мнению Саймона, при подобных обстоятельствах он вполне отрабатывал те деньги, которые тот ему платил.

– ...В таком случае это доказывает, что преступник – один из слуг, – сказала Лисса. – Если нам удастся выяснить, кто из них уходил из дома сегодня днем...

– Почему вы считаете, что это был кто-то из слуг? – поинтересовался Саймон.

– Ну, это не могла быть Джинни, потому что она разговаривала с вами; это не могла быть я...

– Почему же не могли быть вы?

Она посмотрела на него беспомощно. Но мозг ее продолжал лихорадочно работать. Саймон, казалось, мог даже видеть воочию эту работу. Она словно прочла все мысли, которые роились в его голове несколько минут назад, одну за другой.

– Это не могла быть я, – настаивала Эстер, и в голосе ее звучали жалобные нотки. – На мне же ничего не было. Где бы я смогла спрятать пистолет?

Джинни задумчиво смотрела на нее.

– Интересно будет послушать, что скажут слуги в отношении того, как они провели сегодняшний день, – поспешно сказал Саймон. – Но я бы не торопился настраиваться на оптимистический лад. Мне кажется, что в этом деле все очень непросто и запутано. Кто-то настолько дьявольски хитер, что сам (или сама) практически создал для себя весьма затруднительное положение. Так что, если это один из слуг, я готов поспорить, что у него тоже будет алиби.

– А я все же думаю, что следует обратиться в полицию, – сказала Джинни.

Официант принес заказанные напитки. Саймон, закурив сигарету, ждал, пока официант отойдет.

– Зачем? – спросил он наконец. – Вчера в комнате Лиссы кто-то был. Никто его не видел. Он не оставил пи следов, пи улик. Он воспользовался одним из наших собственных кухонных ножей. Если на этом ноже и были отпечатки пальцев, то теперь их там нет. Таким образом, никаких доказательств, ничего... А сегодня днем кто-то стрелял во Фредди. Никто не видел нападавшего. Он не оставил пистолет на месте преступления, а мы не смогли найти пулю. Так что опять ничего. Что же должна будет предпринять полиция? Они же не волшебники... Однако этот вопрос должен решить сам Фредди.

– Они могут расспрашивать людей, – сказала Эстер с надеждой в голосе.

– Мы и сами можем это сделать. Мы все время задаем друг другу вопросы. И если кто-то скрывает правду, то он ведь не перестанет лгать оттого, что его будет выслушивать парень с полицейским значком. Что они могут сделать – начать, что ли, всех пытать и посмотреть, что из этого получится?

– Они выделят охрану или сделают еще что-нибудь, – предположила Джинни.

– Ну и что из того? Наш приятель уже и так ждал достаточно долго. Уверен, что он сможет подождать и еще. Ни одно полицейское управление не сможет на очень длительный срок приставить личного охранника к Фредди, чтобы он нянчился с ним, а наш преступник вполне сможет переждать это время. А когда суматоха уляжется, все успокоятся и пройдет еще какое-то время, преступник сможет легко добраться до Фредди. Лично я предпочел бы испытать судьбу сейчас, когда все мы начеку.

– Правильно, – высказал свое мнение Фредди. – Если мы привлечем к этому делу полицию и спугнем преступника, кто бы он ни был, то он сможет явиться позднее, когда мы не будем ожидать нападения. Я, пожалуй, предпочту, чтобы они продолжали свои попытки сейчас, когда я к этому готов.

Было заметно, что Фредди очень гордится собой, так как сумел вполне самостоятельно привести столь убедительные доводы.

И тут же мысли его переключились на что-то совсем иное, а взгляд изменил направление.

– О, – произнес он благоговейным тоном. – Вы только взгляните! – Они посмотрели в ту сторону, куда он показывал. – Вон та малышка возле заводи. В саронге. О Боже, что за ножки! Посмотрите на нее!

Саймон не мог не признать, что "та малышка" действительно представляла собой достойное зрелище. А находившиеся здесь три девушки, казалось, также признали этот факт, если судить по их напряженному молчанию. Саймон почти чувствовал, как напряжение сгущается в воздухе.

А затем Джинни вздохнула, словно чувство облегчения пришло к ней с опозданием.

– Блондинка, – сказала она. – Ну что ж, Лисса, нам было очень приятно с тобой познакомиться.

Фредди, казалось, даже не слышал этого. Он поднял свой стакан, все еще не отрывая взгляда от девушки внизу, и поднес его к губам.

Но, едва прикоснувшись к стакану, он словно окаменел. Потом отодвинув его, уставился на стакан с ледяным выражением лица. Затем он подтолкнул его через стол к Святому.

– Понюхайте это, – сказал он.

Саймон поднес стакан к носу. Хорошо известный запах горького миндаля различался столь легко и безошибочно, что поклонник детективного жанра мог бы только мечтать об этом.

Он поставил стакан на стол и снова затянулся сигаретой, размышляя о случившемся. Теперь он уже не сомневался в том, что следует получить свое дневное жалованье, не откладывая этого в долгий ящик. А возможно, также стоит и попросить плату за день вперед. И даже в этом случае плата за подобную работу может показаться недостаточной. Он не видел ни одной привлекательной стороны в своей работе. Но все же, являясь по натуре философом, си не мог не постараться отыскать хотя бы что-нибудь положительное в сложившейся ситуации. А приложив достаточно усилий, он наконец отыскал эту привлекательную сторону.

– Ну что ж, – сказал он, – по крайней мере, мы можем больше не сомневаться в отношении слуг.

Глава 7

Это было очень слабое утешение, и Саймон понимал это. После того как они вернулись домой, он провел поверхностный допрос всех слуг, чтобы убедиться, что они твердо и дружно подтверждают заявления каждого в отдельности, что никто из них днем не выходил из дома.

А после этого все слуги заявили с надлежащим уважением, но без колебаний, что они не привыкли находиться под подозрением, что они не чувствуют себя спокойно в доме, где людей постоянно пытаются зарезать, пристрелить или отравить, и что они предпочли бы работу в более спокойном месте, где их рабочее время было бы точно определено, и что они уже упаковали свои вещи, и что они хотели бы успеть на вечерний автобус в Лос-Анджелес, если только мистер Пеллман будет так добр, чтобы заплатить им за отработанное время.

Фредди встретил все это с безразличным видом, ибо имел уже, видимо, достаточно большой опыт по части смены домашней прислуги.

После этого Святой пошел в свою комнату, снял костюм для верховой езды, принял душ, накинул купальный халат и, закурив сигарету, прилег на кровать обдумать все происшествия этого дня.

"Все это должно будет научить тебя говорить "нет", когда тебе не хочется за что-то браться, – говорил он себе, – вместо того, чтобы соблазняться этими тысячами долларов в день".

Конечно, слуг нельзя было полностью сбрасывать со счетов. Может быть, в этом деле был замешан и не один человек, а несколько, которые действовали по очереди таким образом, чтобы обеспечивать алиби друг другу.

Но в этом деле обязательно должна была участвовать и одна из девушек. Только одна из них могла отравить бренди в стакане Фредди в теннисном клубе. Но сделать это могла любая из них. Столик, за которым они сидели, был небольшим, а всеобщее внимание было очень ловко привлечено к созерцанию красавицы в саронге. Достаточно было достать маленькую бутылочку, такую маленькую, которую легко спрятать в руке, потрясти ее над стаканом Фредди небрежным жестом – и дело сделано.

Но зачем было предпринимать столь опасный шаг именно в момент, когда круг подозреваемых лиц так ограничен?

А как объяснить все остальные происшествия?

Он окончательно завяз в этих изводящих парадоксах относительной бессмыслицы, которые были для него намного хуже, чем полная чепуха. Полная бессмыслица представлялась ему чем-то вроде шифра: стоило только найти ключ к этому шифру, и все разрозненные детали дела мгновенно станут ясными и обоснованными. Но существует только один-единственный ключ к разгадке. И всегда известно, есть у тебя этот ключ или нет. А беда с такими вот ситуациями заключалась в том, что, когда начинаешь разбираться с одними фактами, никогда нельзя быть уверенным в том, что не искажаешь другие...

Занятый своими мыслями, он все же услышал, как очень тихо повернулась дверная ручка.

Саймон не двинулся с места, и лишь рука его скользнула в карман халата, где был пистолет. Он лежал очень тихо и расслабленно, стараясь подражать неглубокому и ровному дыханию спящего, и из-под прикрытых век мог наблюдать за открывающейся дверью.

Вошла Эстер.

Она задержалась на несколько секунд в дверях, глядя на него, и свет из-за ее спины позволял видеть каждую линию прекрасного тела, просвечивавшего сквозь белый креповый халатик, который был на ней. Затем она тихо прикрыла за собой дверь и подошла ближе к Святому. Ему были хорошо видны обе ее руки, и в руках у нее ничего не было.

Он открыл глаза.

– Привет, – сказала она.

– Привет. – Он слегка потянулся на постели.

– Надеюсь, я вас не разбудила.

– Я лишь дремал.

– У меня кончились сигареты, – сказала она, – и я подумала, что вы сможете меня выручить.

– Думаю, что смогу.

Это был потрясающий диалог.

Он взял со своего ночного столика пачку сигарет и предложил ей. Она подошла к нему, чтобы взять сигарету. Не вставая с постели, он зажег спичку. Она присела рядом с ним на кровать и прикурила от его спички. Впереди на ее халатике был сделан глубокий вырез, и, когда она наклонилась к Саймону, чтобы прикурить, халатик распахнулся еще больше.

– Спасибо. – Эстер глубоко затянулась сигаретой. После этого она могла бы и уйти, но не ушла. Ее темные мечтательные глаза изучали его.

– Мне кажется, вы занимались тем, что обдумывали ситуацию.

– Да, немного.

– Появились у вас какие-нибудь идеи?

– Масса. Даже слишком много.

– Как это слишком много?

– Одни из них противоречат другим. А это означает, что я так и не продвинулся к разрешению загадки.

– Так что вы до сих пор не знаете, кто устраивает все эти покушения?

– Нет.

– Но вы ведь знаете, что это не одна из нас.

– Нет, не уверен.

– Почему вы все время повторяете это? Джинни весь день сегодня была с вами, мне просто негде было бы спрятать этот пистолет, а Лисса ведь не могла бы и поехать за нами и находиться в теннисном клубе одновременно.

– Вот поэтому мне и кажется, что здесь что-то не так, и именно в этом я и пытался разобраться.

– Боюсь, что мне не хватит ума понять все это, – призналась Эстер.

Он не стал спорить с ней.

– Вы думаете, это сделала я? – прервала она наконец молчание.

– Я очень старался представить себе, каким образом вы могли бы проделать все это.

– Но я ничего не делала.

– Все остальные утверждают в точности то же самое.

Она смотрела ему прямо в лицо, и ее прелестные теплые губы сложились в недовольную гримаску.

– Мне кажется, Саймон, что я вам не очень-то правлюсь.

– Я вас обожаю, – галантно ответил он.

– Нет, это неправда. Я старалась с вами подружиться, разве не так?

– Безусловно старались.

– Я не так уж умна, но стараюсь быть всегда приятной с людьми. На самом деле. Я не такая кошка, как Джинни, и не такая умная и высокомерная, как Лисса. У меня не очень-то благородное происхождение, и я не забываю об этом. Жизнь моя была сущим адом. Если бы я рассказала вам, вы бы просто поразились.

– Да? Обожаю поразительные истории.

– Ну вот, опять вы за свое, разве не так?

– Извините, мне не стоило подсмеиваться над вами.

– Да нет, ничего страшного. У меня не так уж много серьезных тем для разговора, зато хорошенькое лицо и красивое тело. Я знаю, что у меня красивое тело. Так что мне приходится использовать все это.

– И вы прекрасно ими пользуетесь.

– Вы все еще смеетесь надо мной. Но это почти все, что у меня есть, поэтому я и могу рассчитывать только на это. А почему бы и нет?

– Да кто его знает, – ответил Святой, – я ведь не говорю, что вы не должны использовать это в своих интересах.

Она снова принялась рассматривать его:

– У вас тоже красивое тело. Такое подтянутое и мускулистое. Но у вас еще и мозгов достаточно. Извините меня. Просто вы мне очень нравитесь.

– Спасибо, – ответил он тихо.

Несколько минут она молча курила свою сигарету.

Саймон тоже закурил. Он чувствовал себя в растерянности и очень неуютно. Она сидела совсем близко к нему, и если с легкостью отбросить все остальные соображения, то она, без сомнения, была одной из тех женщин, рядом с которыми ни один нормальный мужчина не мог бы остаться абсолютно равнодушным. Но с легкостью отбросить все эти остальные соображения было невозможно...

– Знаете, – сказала она, – эта жизнь похожа на кошмар.

– Должно быть, это так, – согласился он.

– Я все время наблюдала за всем этим. Все же кое-какие способности соображать у меня есть. Вы ведь видели, что случилось сегодня днем. Я говорю о...

– О блондинке в теннисном клубе?

– Да... Просто так случилось, что это была блондинка. Но ведь с тем же успехом она могла оказаться и брюнеткой.

– А в этом случае собирать вещи начинала бы Эстер.

– Да, именно к этому все и идет.

– Но вам ведь нравилась такая жизнь, пока она продолжалась; и вполне возможно, что Фредди обеспечит вас каким-то образом, когда вы с ним расстанетесь.

– Да, конечно. Но ведь это еще не все. По крайней мере, для меня. Я хочу сказать...

– Что вы хотите сказать?

Прежде чем ответить, Эстер довольно долго в задумчивости теребила шов на своем халатике.

– Что я хочу сказать... Я знаю, что и вы далеко не ангел, но все же вы не такой, как Фредди. Мне кажется, вы всегда честны и откровенны с людьми. Просто вы совсем другой. Я знаю, что за душой у меня нет ничего особенного, кроме красоты, но ведь и это чего-нибудь стоит, вы согласны? И потом, вы мне действительно очень нравитесь... Я... я сделаю все, что вы захотите... Если бы я только могла быть с вами и заставить вас полюбить себя хоть чуть-чуть...

Эстер была сейчас очень красива, даже слишком красива, и в ее широко раскрытых глазах плескались боль и страх.

Саймон уставился на противоположную стену. Сейчас он отдал бы свой дневной заработок в тысячу долларов, лишь бы оказаться подальше от этого проклятого места.

Но ему не пришлось этого делать.

Тишину дома внезапно нарушил истерический вопль Фредди Пеллмана, заставивший Святого мгновенно вскочить на ноги. Его инстинктивное движение, казалось, в точности совпало по времени с неясным, как от приглушенного выстрела, звуком. Он направился было к двери, соединявшей обе комнаты, но вовремя вспомнил, что, хотя он и собирался отпереть ее еще утром, случай с испорченными отпечатками пальцев на ноже заставил его совершенно забыть об этом. Уже повернув к двери на веранду, он сообразил, что такой звук могла издать захлопнувшаяся дверь, и, кляня себя за беспечность, устремился по тенистой веранде к комнате Фредди.

Одного взгляда оказалось достаточно для того, чтобы убедиться, что вокруг не было ни души, и Саймон бросился в комнату Фредди.

Когда он распахнул дверь, пистолет уже был у него в руке. В комнате он увидел Фредди Пеллмана в черных брюках и незастегнутой рубашке из мягкой ткани, распростертого на тахте и с ужасом взирающего на свернувшуюся в кольцо у него на ногах гремучую зною. Плоская треугольная голова змеи была приподнята и как-то откинута назад – змея готовилась к смертельному броску.

Саймон услышал, как за его спиной сдавленно вскрикнула Эстер, и уже в следующую секунду грохот его выстрела заглушил все остальные звуки.

Словно при замедленной съемке он увидел, как раздробленная голова змеи отделилась от остальной ее части, которая все еще продолжала дергаться и извиваться и затем скатилась на пол, не переставая конвульсивно вздрагивать.

Дрожащий Фредди поднялся на ноги.

– О Боже, – простонал он, – о Боже! Еще секунда, и мне пришел бы конец, она бы до меня добралась.

– Что случилось? – спросила Эстер, и в голосе ее проскользнули визгливые, истерические потки.

– Даже не знаю. Я начал было одеваться, понимаете? Надел рубашку и брюки, а потом мне захотелось выпить, я присел на тахту и как-то незаметно уснул. А потом эта штука плюхнулась ко мне на колени!

Саймон убрал пистолет в карман.

– Плюхнулась? – переспросил он.

– Да, было такое чувство, словно кто-то ее бросил. Должно быть, кто-то действительно ее бросил. Я почувствовал, как она ударилась об меня. Это-то меня и разбудило. Я увидел, что это такое, и конечно же закричал, а потом хлопнула дверь, я оглянулся, но было уже слишком поздно, я не успел увидеть, кто это был. Кроме того, в тот момент мне было совершенно наплевать, кто это был. Все, что я способен был видеть, так это проклятую змею, уставившуюся на меня. Мне даже показалось, что все происходит в кошмарном сне. Но я знал, что это не так. Во сне не можешь все так чувствовать. Я только немного вздремнул, а кто-то проник в мою комнату и бросил на меня эту гадость!

– Когда все это случилось?

– Да только что! Не думаете ли вы, что я целый час пролежал в обнимку с этой змеей? Как только она упала на меня, я проснулся, а как только я проснулся и увидел ее, я, конечно же, начал кричать. Ты ведь слышала, как я кричал, а, Эстер? А сразу вслед за этим хлопнула дверь. Это вы слышали?

– Да, это я слышал, – ответил Святой.

Но думал он в этот момент о другом. И, по крайней мере, на этот раз он знал, что Эстер думает о том же самом, хотя она и призналась, что была не слишком умна. Даже не оборачиваясь и не видя устремленных на него глаз, даже еще до того, как она заговорила, он просто почувствовал, что происходит у нее в голове.

– Но ведь это все и доказывает, Саймон! Вы же должны это теперь понять! Ведь я же не могла этого сделать, разве не так?

– Почему же? Где ты была? – потребовал ответа Фредди.

Эстер вызывающе выпрямилась и посмотрела ему в глаза.

– Я была в комнате Саймона.

Фредди стоял, как-то напряженно сгорбившись и не отрывая от нее взгляда. Глядя на него, Святой понял, что уродует Фредди не выражение лица, а полное отсутствие такового. Его одутловатое лицо было расслабленным и лишенным выразительности. И на этом зыбком фундаменте покоилась целая сеть морщин, оставленных беспрестанным беспутством и состоянием вечной вымученной восторженности, которые сейчас, будучи лишенными необходимой им нервной активности, выглядели словно масса мягких неряшливых шрамов, по которым можно было прочитать всю историю жизни их владельца.

– Ну что еще здесь случилось? – внезапно послышался голос Лиссы.

Она очень старалась, чтобы вопрос ее прозвучал резко и буднично, и это ей почти удалось, так что лишь сверхчуткое ухо Святого смогло уловить в ее тоне некоторую фальшь.

Она остановилась в дверях, а за ее спиной маячила Джинни.

Фредди искоса взглянул на нее из-под нахмуренных бровей.

– Уходите отсюда, – произнес он ледяным топом. – Убирайтесь вон.

И сразу же вслед за этим он заговорил совсем другим голосом, без паузы или какого-либо перехода, так что его мимолетная интонация осталась лишь неясным воспоминанием.

– Отправляйтесь, – сказал он. – Отправляйтесь заканчивать свой туалет. Нам с Саймоном надо поговорить. Ничего не случилось. Мы просто немного испугались, но теперь уже все в порядке. Я вам скоро все расскажу. А сейчас будьте умницами, идите к себе и не устраивайте переполох. Ты тоже иди, Эстер.

Неохотно и с явными колебаниями его гарем наконец удалился.

Саймон медленно прошел к небольшому столику в комнате и закурил сигарету, пока Фредди закрывал дверь. На самом деле Саймон не чувствовал беспокойства и не хотел притворяться обеспокоенным.

– Ну, – произнес наконец Фредди. – Что вы теперь скажете?

Голос его звучал удивительно недоброжелательно, и Саймону пришлось моментально внутренне перестроиться, чтобы ему ответить.

– Все случившееся наводит на мысль, что вам грозит очень серьезная опасность, – сказал он. – Поэтому я надеюсь, вы не будете возражать, если я попрошу вас расплатиться со мной за сегодняшний и завтрашний день. Две тысячи, Фредди. Это будет меня здорово успокаивать.

Фредди направился к туалетному столику, вытащил пару банкнотов и немного мелочи из вороха зеленых бумажек и вернулся к Саймону. Саймон удовлетворенно взглянул на банкноты. Количество нулей после единицы вполне соответствовало его ожиданиям.

– Я не виню вас, – сказал Фредди. – Если бы эта змея меня укусила...

– То вы бы не умерли, – спокойно продолжил Саймон, – если только у вас нет болезни сердца пли еще какого-нибудь серьезного недуга. Именно это и кажется мне таким глупым. Ведь можно же вызвать по телефону врача, а в городе наверняка полно сыворотки, и кроме того, рядом с вами находится опытный человек, вроде меня, который знает, как оказывать первую помощь. Конечно, чувствовали бы вы себя отвратительно, но уж никак не умерли бы. Так зачем же убийце надо было идти на риск и возиться с этой змеей, когда он мог застать вас спящим и спокойно пристрелить или перерезать вам горло? В этой истории я постоянно сталкивался с глупостью. Они следуют одна за другой, и только теперь все факты, кажется, начинают складываться в стройную картину и приобретать смысл.

– В самом деле?

– Думаю, что да.

– Я бы тоже хотел что-нибудь понять.

Саймон сидел на подлокотнике кресла и в задумчивости курил, выпуская ровные колечки дыма.

– Может быть, я и смогу вам объяснить.

– Так давайте же.

– После происшествия первой ночи круг подозреваемых был ограничен шестью людьми, так как мы доказали, что это дело рук кого-то в доме. По разным причинам у каждого из них оказалось алиби. Это могло навести на мысль о сообщнике. Но ни один из слуг не имел возможности отравить вашу выпивку сегодня днем, не могли этого сделать также и бармен с официантом – оба они работают в клубе уже много лет, и за них вполне можно поручиться. Поэтому один из сидевших за столом был если и но преступником, то его сообщником. Но каждый из сидевших за столом тоже имел алиби в отношении других покушений.

Фредди напряженно морщил лоб, стараясь уследить за ходом рассуждений Святого.

– А если в этом были замешаны две девушки?

– Об этом я тоже думал. Это возможно, по весьма мало вероятно. Я вообще очень сомневаюсь, что какие-либо две женщины смогли бы быть сообщниками в таком деле, а кроме того, я абсолютно уверен, что таких двух женщин не может найтись среди этих трех.

– Ну и что же из этого следует?

– Мы должны снова изучить все алиби, и одно из них наверняка окажется ложным.

Морщины на лбу Фредди стали еще глубже. Саймон молча наблюдал за ним. Это было похоже на созерцание вращающегося колеса. А потом лицо Фредди приняло странное выражение. Он смотрел на Святого расширившимися глазами.

– О Боже, – сказал он. – Вы думаете, что Лисса...

Саймон не шевельнулся.

– Да, – пробормотал Фредди. – Лисса. У Джинни надежное алиби. Она не могла стрелять в меня. Вы сами были с ней в это время. Эстер могла бы это сделать, если бы она заранее припрятала где-нибудь пистолет. Но она была в вашей комнате, когда кто-то бросил на меня змею. Этого она не смогла бы подстроить. А все слуги ушли... Единственное же алиби Лиссы – это то, что на нее первую напали. Но мы знаем об этом лишь с ее слов. А все нападение первой ночи было очень легко инсценировать. – Лицо Фредди возбужденно пылало, и возбуждение начинало звучать и в его голосе. – А это ее увлечение детективами... конечно... она из тех, которые вечно читают все эти книги о преступлениях, она вполне способна придумать что-нибудь мелодраматическое, вроде нападения при помощи гремучей змеи, это в ее стиле...

– Я должен извиниться перед вами, Фредди, – произнес Святой с предельной искренностью. – Я и не предполагал, что вы сможете сами до этого додуматься.

Глава 8

Он был в доме один. Фредди Пеллман повез девушек обедать в ресторан "Коралловая комната", а Саймон не поехал с ними под предлогом того, что должен дождаться важного звонка. Он обещал присоединиться к ним, как только поговорит по телефону.

– Весь дом будет в вашем распоряжении, – сказал Фредди, предложивший этот план. Он все еще излучал самодовольство от своей недавней проницательности. – Вы сможете обыскать все, что захотите. И вы обязательно что-нибудь найдете. Тогда она будет в наших руках.

Саймон закончил просматривать журнал "Лайф" и вышел на веранду. Вокруг не было никакого движения. Он закурил сигарету и принялся наблюдать за сверкающими огнями, заливавшими Палм-Спрингс в ночное время. Далеко внизу, на дороге, уходившей к востоку от подножия горы, были видны быстро удалявшиеся красные огоньки, которые могли быть светом задних фар машины Фредди.

Через некоторое время Святой вернулся в гостиную и налил себе щедрую порцию виски "Питер Доусон". Захватив с собой стакан, он отправился в комнаты Эстер, а затем и Джинни и методично обыскал их.

Он не рассчитывал найти что-либо в этих комнатах, и в конце концов так и случилось. Но он чувствовал, что обязан осмотреть все.

После этого он прошел в комнату Лиссы.

Внимательно осмотрев стенной шкаф и комод, Саймон не обнаружил ничего, кроме одежды и разных личных мелочей, как и в двух других комнатах. Затем он присел возле туалетного столика. В центральном его ящике он обнаружил удивительное разнообразие кремов, лосьонов, пудры, красок и духов, без которых даже современная богиня начинает ощущать, что утратила часть своей божественной привлекательности. В верхнем правом ящике содержалась целая коллекция носовых платков, шарфов, лент, заколок и булавок. А в следующем ящике он и наткнулся на то, что надеялся найти.

Обнаружить это оказалось очень просто, ибо его находка покоилась лишь под покровом розовой мягкой пены дорогого нижнего белья. Находка состояла из револьвера 32 калибра, маленькой аптечной бутылочки с наклейкой "Синильная кислота – яд", а также старого номера журнала "Лайф". Саймону даже не обязательно было открывать журнал, чтобы убедиться в том, что он найдет внутри, но он все же сделал это. Он нашел разрезанную страницу и но расположению остальных фотографий на ней сразу понял, что отсутствовала именно та фотография, которую он видел в письме с угрозами, полученном Фредди. Он не сомневался в том, что эта фотография в точности подойдет по размеру к вырезанному из страницы кусочку.

Саймон разложил все найденные вещественные доказательства на крышке туалетного столика и, закурив новую сигарету, принялся их рассматривать.

Возможно, что любой другой на его месте решил бы, что поиски на этом заканчиваются, но не таков был Святой. В нем все больше и больше нарастало странное чувство, что настоящие поиски только теперь и должны начаться.

Он продолжал быстро осматривать содержимое туалетного столика, даже с большей уверенностью, чем прежде, хотя теперь он имел гораздо более смутное представление о том, что же именно он ищет. Но в нем жила инстинктивная уверенность, что он должен будет найти еще что-то такое, что поможет устранить последние несоответствия в этой истории и поставит все на свои места. И очень скоро он действительно нашел то, что искал.

Это был всего-навсего потрепанный конверт, заткнутый за складную рамку с фотографией, на которой был представлен весьма приукрашенный портрет Фредди. Внутри конверта оказались банковская расчетная книжка на сумму почти в пять тысяч долларов и еще сложенный листок бумаги. Когда он развернул этот листок, то понял, что поиски его наконец завершились и появились ответы на все мучившие его вопросы – ведь он держал в руках свидетельство о браке, выданное в Юме десять месяцев назад...

– Развлекаетесь? – спросила Лисса.

Она подкралась к нему тихо, словно кошка, ведь он совсем не слышал, как она вошла, и стояла сейчас прямо позади него. И все же он не был удивлен. Сознание его наполнялось безмятежным спокойствием и уверенностью, ибо все конфликты и противоречия получили наконец свои объяснения, и он знал, что наступает последний акт этой драмы.

Очень медленно Саймон повернулся к пей, и даже блестящий маленький пистолет в ее руке, направленный прямо ему в грудь, не вызвал у него ни удивления, ни тревоги.

– Откуда вы узнали? – спросил он, растягивая слова.

– Я не настолько глупа. Мне следовало догадаться гораздо раньше, но я сваляла дурака.

– Да, должно быть, так. – Он проявлял редкую невозмутимость и уравновешенность. – Между прочим, а как вам удалось вернуться обратно?

– Я просто воспользовалась машиной.

– Попятно.

Он встал, стараясь не делать резких движений и держа руки поднятыми. Лисса быстро попятилась от него.

– Не подходите ближе! – резко бросила она.

В этот момент Святой находился на расстоянии вытянутой руки от нее. Он точно определил расстояние на глаз. Он все еще был внешне совершенно спокоен и невозмутим. То новое напряжение, которое сейчас нарастало внутри него, не было похоже на то, что он испытывал прежде. Сейчас он был уверен, что убийство совершится через несколько секунд, и именно это убийство ему во что бы то ни стало хотелось предотвратить. Все его ощущения и рефлексы должны были стать острее и надежнее, чем когда-либо прежде, чтобы почувствовать приближение этого убийства и суметь определить преступника... Каждый нерв его был натянут, словно скрипичная струна, готовая оборваться в любой миг...

И когда решающий момент наступил, он узнал об этом по звуку, столь тихому, что в любом другом случае он просто не услышал бы его. Звук был таким слабым и неясным, что Святой даже не был абсолютно уверен в том, что это было, – то ли легкое шуршание рукава одежды, то ли звук от соприкосновения руки с металлом, то ли напряженно задержанное дыхание.

Было достаточно и того, что он уловил этот звук, и это заставило его действовать немедленно и с молниеносной быстротой, так быстро, что он даже сам не успевал отдавать себе отчет в своих поступках. Каким-то невероятным рывком он бросился на пистолет, который держала Лисса, схватился за него левой рукой в тот момент, когда она выстрелила, повернул его и вырвал у нее, одновременно бросив ее плашмя на пол, когда откуда-то прозвучал другой выстрел, раскат которого затерялся в шуме борьбы. Правой рукой в это же время Святой вытащил свой пистолет из кобуры под мышкой и выстрелил, и низкий звук выстрела его пистолета смешался с отзвуками двух других выстрелов... И на этом все кончилось.

Святой убрал свой пистолет обратно в кобуру, а пистолет Лиссы опустил себе в карман. Все случилось настолько быстро, что, казалось, он и глазом не успел моргнуть.

– Думаю, у вас не очень хороший муж, – сказал он.

Он прошел в соседнюю комнату, вытащил оттуда скрючившегося Фредди Пеллмана и бросил его в кресло.

Глава 9

– Если он вам нужен, то могу сообщить, что он выживет, – небрежно бросил Святой. – Я только сломал ему руку.

Он поднял оброненный Фредди револьвер, вытащил из магазина патроны и положил его среди всех прочих вещей на туалетный столик, в то время как Фредди продолжал хныкать и сжимать свой рукав, который постепенно становился красным от крови. Все эти бурные события произошли столь стремительно, что, казалось, Лисса все еще пыталась удержаться на ногах после толчка Саймона, когда он снова повернулся к ней.

– Беда заключается в том, – сказал он, – что вы вышли за него замуж слишком рано. Вы что, тогда не знали о содержании завещания его папаши?

Белая как полотно, она смотрела на него и молчала.

– Он был пьян, когда это произошло? – спросил Саймон.

После недолгого молчания она наконец произнесла:

– Да.

– После одной из этих шумных вечеринок?

– Да. Мы оба были здорово навеселе. Но я не знала, что он настолько пьян.

– Конечно же. И вы не отдавали себе отчета в том, что он ничего не будет иметь против того, чтобы уложить вас в гроб, лишь бы сохранить свою драгоценную независимость.

Она посмотрела на всю эту коллекцию предметов на своем туалетном столике, а затем перевела взгляд на Фредди и опять на Святого. Казалось, она была неспособна полностью разобраться в ситуации. Саймон снова показал ей свидетельство о браке.

– Вот это я не должен был найти, – сказал он. – На самом деле, я думаю, Фредди даже не мог предположить, что вы держите его при себе. Но это и решило все дело. Какую сумму вы собирались вытрясти из него, Лисса?

– Я просила у него только двести тысяч, – ответила она. – Я никогда и ни о чем не рассказала бы. Мне просто не хотелось стать еще одной из его девиц, не хотелось, чтобы меня просто выбросили на улицу, не хотелось, чтобы моя жизнь была исковеркана.

– Ну, вы хотели слишком многого, – сказал Святой. – Или же он просто не доверял вам и считал, что вы будете все время его шантажировать. Во всяком случае, он решил, что такой путь будет лучше и надежнее.

Сигарета Саймона еще не успела догореть. Он снова взял ее и глубоко затянулся, тем самым как бы подводя окончательную черту под своими размышлениями.

– Все мы совершали одну и ту же ошибку, – сказал он. – Мы недооценивали Фредди, не понимали, что он достаточно умный парень. Из-за того, что он такой зануда, все мы считали его еще и глуповатым. Это и было нашей довольно опасной ошибкой. Зануда не обязательно должен быть глупым. Дело в том, что зануда, как правило, не переоценивает свой собственный ум, он просто недооценивает способности других. Это делает его весьма надоедливым, но вовсе не тупым. Фредди отнюдь не тупой. То, что он говорит, часто кажется глупым, но это лишь оттого, что он считает дураками всех окружающих и старается говорить так, чтобы эти дураки все поняли. На самом деле он достаточно сообразительный парень. Он вложил очень много находчивости в этот свой план. Как только он узнал, что я приехал в город, на него снизошло вдохновение, которого он так долго ждал. И, не теряя ни дня, он принялся приводить свой план в действие. Он тут же написал себе то знаменитое письмо с угрозами. Конечно, счастливым совпадением явились события прошлого Рождества, но если бы их не было, он придумал бы что-нибудь ничуть не хуже. Фредди лишь надо было создать впечатление, что ему угрожают, и поселить меня в этом доме для его защиты. После этого он сделал так, что вы оказались центральной фигурой первого покушения, которое вначале показалось очень убедительным, но становилось все менее и менее таковым по мере развития событий. Это также было несложно.

Святой замолчал на мгновение, и в комнате стало отчетливо слышно тяжелое дыхание Фредди и его всхлипывания.

– А после этого он принялся импровизировать. Ему необходимо было инсценировать несколько покушений, которые давали бы всем остальным, кроме вас, железное алиби, способное меня удовлетворить. И это оказалось не таким уж сложным делом, нужно было лишь подготовить несколько вариантов и уметь воспользоваться возможностями, которые, без сомнения, представились бы. Кто знает, вероятно, ему просто повезло, что подходящих возможностей за столь короткое время появилось множество. Ему все должно было удаться. Все обстоятельства работали на него после того, как он сумел внушить окружающим свою основную идею. Даже случай с Анджело, когда тот забрал нож, играл ему на руку. На ноже, конечно, не было никаких отпечатков пальцев, но все же это еще больше усугубило таинственность происходящего... А сегодня вечером ему удалось прекрасно инсценировать эпизод со змеей. И не его вина в том, что этот случай превосходно вписывался и в другую схему, которая постепенно уже начала складываться в моей бедной, погруженной во мрак голове. Одна из неизбежных сложностей, которые поджидают всех желающих создавать головоломки, заключается в том, что, когда вы слишком озабочены тем, чтобы бросить подозрения на кого-либо, то можете и не заметить, как сами начнете казаться подозрительным... Именно это и произошло с Фредди. Он приложил массу усилий к тому, чтобы заставить меня усомниться в вашем алиби, но он не учел, что когда я начну перепроверять алиби, то могу догадаться о существовании еще одного человека, чье алиби выглядит гораздо менее надежным. И этим человеком оказался он сам.

Саймон вновь затянулся сигаретой.

– Самое забавное заключается в том, что я как раз намеревался сказать ему об этом, когда он допустил свою первую ошибку. Понимаете, я уже начал составлять представление о том, что же здесь происходило на самом деле, но никак не мог найти причину. Казалось, не было необходимости затевать такую сложную игру, если только это не было глупой шуткой. А я не мог представить себе, чтобы у Фредди было подобное чувство юмора. Так что я собирался откровенно поговорить с ним, рассказать ему все и посмотреть, что он скажет. Такая шоковая терапия иногда дает неплохие результаты. И как раз в этот момент он отобрал у меня инициативу, стараясь внушить мне, что все факты указывали на вашу виновность. Именно это я и имел в виду, когда говорил, что он недооценивает способности других. Просто он беспокоился о том, чтобы от моего внимания не ускользнули все те факты, которые я и должен был учитывать. Но его рассуждения произвели как раз обратный эффект, поскольку я знал, что ваше алиби было надежным. Таким образом, не представляло труда догадаться, что все события свидетельствовали не о вашей вине, а о том, что кто-то очень старается бросить на вас подозрение. А когда Фредди пошел еще дальше и предложил мне задержаться дома сегодня вечером и обыскать вашу комнату, я понял, что развязка произойдет очень скоро и будет именно такой, какой она в действительности и оказалась. Думаю, что он остался с вами наедине и поделился своими подозрениями в отношении меня – якобы я стараюсь подтасовать факты и бросить тень на одну из вас, разве не так?

– Да.

– И после этого он предложил, чтобы вам вместе с ним потихоньку уехать из ресторана, чтобы постараться поймать меня за этим занятием?

Она кивнула.

– Когда вы приехали, – продолжал Святой, – вы заглянули в окно и увидели, что я разбираю содержимое вашего туалетного столика. Тогда он сказал: "Ну, что я тебе говорил?" А потом что-нибудь вроде этого: "Давай поймаем его за этим занятием. Возьми этот пистолет, иди в комнату и отвлеки его внимание. Если он решит, что ты одна, то, возможно, выдаст себя. А я буду слушать из соседней комнаты и смогу потом засвидетельствовать все его слова". Что-то вроде этого?

– Да, что-то вроде этого. – Голос ее звучал хрипло.

– И вот сцена преступления была готова. Ему нужно было лишь подождать пару минут и затем пристрелить вас. Предполагалось, что к этому моменту я уже буду уверен в вашей виновности. Я нашел массу обличающих вас предметов в комнате. И тут входите вы и направляете на меня пистолет... Впоследствии он, конечно, сказал бы, что у него возникли подозрения, когда вы вдруг исчезли из ресторана, он последовал за вами домой и обнаружил, что вы держите меня под прицелом, и когда вы уже собирались спустить курок, он успел выстрелить первым и тем самым спас мне жизнь. Все бы решили, что вы, конечно же, в свое время были подружкой Курилки Джонни, и, скорее всего, никто и никогда не нашел бы это свидетельство о браке, выданное в Юме, если бы только они специально не искали его. А пришло ли бы им в голову искать его? Так что вы были бы устранены с дороги, а он вышел бы сухим из воды, и я сам был бы самым лучшим, надежным, стопроцентным свидетелем того, что это убийство было вполне оправданным. Это была бы самая чистая работа, о которой мне когда-либо приходилось слышать, если бы, конечно, все получилось именно так, как было задумано. Вот только так не получилось. Поскольку я все время знал, что ваше алиби настоящее, то я сразу понял, что все эти вещи были подложены в ящик стола специально, поэтому мне было ясно, что следовало искать еще что-то. Нужно было найти истинную причину того, что происходило в этом доме. Может быть, мне просто повезло, что я нашел это так быстро. Тем не менее с той минуты, как вы появились в комнате, я знал, что вот-вот что-то должно случиться... Ну что ж, все получилось прекрасно. Вы согласны со мной, Фредди?

– Вы должны позвать мне врача, – хрипло сказал Фредди.

– Ну как, я все правильно угадал? – безжалостно спросил Саймон.

Фредди Пеллман застонал, крепче сжал свою раненую руку и устремил на Саймона дикий взгляд. Лицо его было перекошено.

– Вы должны позвать мне врача! – Он перешел на крик, который звучал умоляюще. – Позовите мне врача!

– Прежде вы скажете нам, – настаивал Святой, – правильно ли мы ответили на все вопросы?

Пеллман покрутил головой, и в этот момент показалось, что все внутри него стало как-то странно разрушаться.

– Да! – завопил он. – Да, черт вас побери! Я собирался разделаться с этой маленькой сукой. Я бы сделал это снова, если бы мне представился случай. И с вамп я бы тоже разделался!.. А теперь вызовите мне врача. Вызовите врача, слышите? Вы что, хотите, чтобы я истек кровью?

Святой глубоко вздохнул и потушил сигарету. Он достал из кармана пачку и закурил новую. Этим символическим жестом он словно оставлял в прошлом еще один эпизод, а жизнь, полная приключений, продолжалась.

– Даже не знаю, – сказал он беспечно, – может быть, и не будет столь уж большой несправедливостью, если мы дадим вам умереть. Или же мы могли бы сохранить вам жизнь и продолжать шантажировать вас. Решение должна принять Лисса.

Он снова с любопытством взглянул на девушку.

Лисса смотрела на Фредди с таким выражением, с каким, как надеялся Саймон, ни одна женщина никогда не будет смотреть на него самого, и чувствовалось, что ей стоит немалых усилий заставить себя вернуться в настоящее. И даже после того, как ей это удалось, она все же выглядела несколько отрешенной.

Она сказала:

– Я не могу понять одного. Как вы догадались, что все эти вещи специально были подложены в ящик моего стола? И почему вы были так уверены, что мое ненадежное алиби на самом деле не ложное?

Он улыбнулся:

– Это было самым легким. Разве вы не увлекаетесь чтением детективов? Вы могли бы набраться ценных идей в некоторых из этих книг, но вряд ли вы смогли бы почерпнуть в них такие плохие советы. Во всяком случае, вы не стали бы держать столько компрометирующих вас предметов там, где любой смог бы легко их обнаружить, если бы только у него оказалось немпого свободного времени. Кроме того, у вас наверняка не хватило бы нахальства создать себе такое ложное алиби, как нападение на вас в первую ночь, так как вы прекрасно понимали бы, что всякий, кто подобно вам читает детективы, сразу же сообразил бы, что это алиби – дутое. Фредди подвело еще и то, что, несмотря на свои прекрасные идеи, он никогда не читал стоящих книг.

– Ради Бога, – визгливо умолял Фредди, – разве вы не позовете мне врача?

– А что скажет Святой? – спросила Лисса.

Саймон Темплер вздохнул:

– Думаю, что нужно вызвать его личного врача и сочинить для него старую сказку о том, как Фредди чистил пистолет, не зная, что он заряжен. Кроме того, мне кажется, нам следует вернуться в "Коралловую комнату" и разыскать Эстер и Джинни, которые уже наверняка проголодались. Я, во всяком случае, страшно голоден. Я думаю, Фредди в конце концов должен будет отблагодарить нас, если мы поможем ему придумать хорошее объяснение всему происшедшему...

Лисса взяла его под руку:

– А что же все остальные будут делать сегодня вечером?

– Меня больше всего волнует, как к этому отнесется пресса – сказал Святой.

Загрузка...