Святые и пророки Белой Руси

Когда говорят о пользе российско-белорусского Союза, справедливо отмечают его взаимные экономические и геополитические выгоды. Это, конечно, важно правильно. Но следует знать и помнить, что самое главное в нашем Союзе – это воссоединение единого русского народа, осуществляющееся сейчас в форме Союзного Государства Белоруссии и России, которое необходимо наполнить реальным содержанием. Основой дальнейшего воссоединения разделенного русского народа является целостность и неделимость Русской Православной Церкви Московского и всей Великой, Малой и Белой России Патриархата (такой титул справедливо усвоил себе идеолог воссоединения Патриарх Никон). Воссоединение разделенного народа именуется в политическом лексиконе «ирредентой». Ближайший прецедент «ирреденты» – недавнее воссоединение Западной и Восточной Германии. Проиллюстрировать на основе исторических этнографических данных факт единства белорусов великороссов, показать, что духовная и культурная элита Западной Руси осознавала себя русской, принимала полнокровное участие в выработке русского литературного языка, развитии русской культуры и, безусловно, стремилась к национально-государственному единству России, показать, что между великороссами белорусами не существует никаких этнических границ (Тверская епархия ранее входила в Полоцкую, св. Кирилл Туровский духовно окормлял и направлял владимирского князя Андрея Боголюбского), является актуальной задачей, так как многочисленные внешние и внутренние противники воссоединения лихорадочно ищут свои аргументы, не гнушаясь никакой демагогией. В частности, постулируются разного рода псевдонаучные «теории», призванные поставить под сомнение очевидный факт: на протяжении столетий русский народ, живущий на пространстве от Бреста до Тихого океана, был единым и неделимым. Противники воссоединения утверждают, что белорусы исторически являлись отдельным народом (взаимопротиворечащие «балто-славянская», «литвинская» и «кривическая» теории), а затем якобы были оккупированы Россией подавлялись ей. Наиболее радикальные противники русского единства пытаются навязать русскому народу т. и. «литвинскую идею»: попросту переименовав белорусов в литвинов, они пытаются убедить нас в существовании «литвинской нации», якобы ведущей свою историю со времен Литовско-Русского государства.

Почему в книге так много Малой, Червонной и Подкарпатской Руси?

Потому что Московский собор 1620 года, который рассматривал все, что происходило в южной и западной Руси в период «дна» – с 1612-го по 1620 г., когда в южной и западной Руси после смерти двух не принявших унию православных епископов не осталось православной церковной иерархии (это указывает на то, что и на востоке, и на западе Руси считали Малую Белую Русь канонической территорией Московского Патриаршего Престола), – всех православных подданных Речи Посполитой от Вильны до Львова называл «белорусцами».

Потому что великое движение «Православного Сопротивления» и русского гражданского общества – движение православных братств началось во Львове, там было создано первое православное братство – Успенское и все православные братства Белой Руси – Виленское, Минское, Оршанское, Могилевское – должны были ориентироваться на него. Чтобы у читателя не возникло иллюзий и заблуждений насчет Львова, в книге описано, что этот великий православный русский центр стал униатским и антирусским путем первого в двадцатом веке геноцида, когда Галицкая Русь была физически уничтожена «мазепинским» агрессивным меньшинством. Если зло не остановить, то же самое будет и в Белой Руси.

Великое могилевское Богоявленское братство, из которого Патриарх Никон сотнями активных православных людей черпал кадры для воссоединения Великой,

Малой и Белой Руси, было основано св. митрополитом Киевским и Малой России Петром Могилой – великим русским иерархом, из которого фальсификаторы истории делают антирусского, как из Малой России – анти-Россию. Если зло не остановить, то же самое будет и в Белой Руси.

О грандиозной роли православных братств как центров русского гражданского общества свидетельствует тот факт, что на ежемесячном обязательном собрании каждого братства обязательным пунктом повестки дня был вопрос о защите и состоянии православных веры Церкви и прав и свобод русского народа.

Поскольку никаких этнических границ внутри исторической Руси (по-гречески – «России») не было и быть не могло и термины «Великая», «Малая», «Белая» Русь являются условными, а символические границы между ними – искусственными и динамичными, многие исторические действия «Православного Русского Сопротивления» Северо-Западной Руси происходили по всей Южной и Западной Руси, поэтому Малороссия представлена не менее, чем Белоруссия. Нельзя, например, отрицать тот факт, что великий русский малоросс Лаврентий Древинский впервые подробно описан русским белорусом Михаилом Кояловичем, а западнорусская митрополия включила и Малую, и Белую Русь. Почему так много места уделено «Карпатороссии»? Да потому что православный русский литовский князь Федор Кориатович спасал Православие и себя от унии, бежав от Ягайлы именно в Закарпатье, и фактически основал государственность Подкарпатской Руси, создав там автономное русское православное княжество. Федор – сын новогрудского князя Кориата (в крещении – Михаила) Гедиминовича. Согласно базовой и наиболее аргументированной версии, один его сын – Дмитрий Боброк, князь Волынский, сражался за единство и независимость Руси на Куликовом поле, его брат Федор (по всем версиям, он – Кориатович) основывал Карпаторусское православное государство, считавшее себя неотделимой частью России. Аксиоматично одно: и в Литовской, и в Подкарпатской, и в Московской Руси жил один народ – русский. Правду о литовско-русском и, одновременно, карпаторусском, по сути, равноапостольном князе Федоре Кориатовиче донес до современников великий русский карпатовед, близкий друг великого национального пророка Белой, Карпатской и всей Руси Антона Будиловича проф. Федор Федорович Аристов. Подробное описание истории Федора Кориатовича от Литовской до Подкарпатской Руси он составил в первом томе своего фундаментального труда «Карпаторусские писатели» с подробным описанием жизни, творчества и библиографией выдающихся карпаторусских просветителей: о. Иоанна Наумовича, А. Добрянского-Сачурова, Д. Зубрицкого, Якова Головацкого, о. Иоанна Раковского и многих других, а также самого великого русского карпатоведа.

Профессор Ф. Ф. Аристов

Этот фундаментальный труд не оставляет камня на камне от украинской «самостийнической» мифологии, и поэтому он много лет замалчивался и не переиздается. Ленинские большевики, поддерживавшие украинских и «литвинских» сепаратистов, боялись правды об общерусском единстве и намеренно уничтожили как подготовленные к печати второй и третий том «Карпаторусских

писателей», так и собранный проф. Аристовым Карпаторусский музей в Москве с тысячами уникальных документов загубленного «поляками, австрияками, большевиками и выпестованными ими «мазепинцами» великого карпаторусского возрождения.

Князь Гедимин

Кстати, о Гедиминовичах. Когда я пишу о том, что если бы не «Кревская уния», то православные этнические литовцы стали бы русскими, как чудь и меря, или как потомки Мамая, крестившись, стали боярами Глинскими, я совершенно не хочу обидеть нынешний литовский народ. Добровольное православное обрусение «жемайтов», «жмуди» – это исторический факт, как и веками служившие России русские литовские княжеские династии «Гедиминовичей», например, Лаппо или Хованские. «Кревская уния» означает «русская», «кревы» – это не только кривичи, а все русские. Следовательно, выделение из кривичей белорусов как отдельной нерусской нации – это и униатский, и неоязыческий проект «раскрещивания» Руси, нового распада на кривичей, древлян, полян и т. д., которые благодаря «Владимирову» крещению стали православным русским народом. А «Кревская уния», когда литовские князья Ягайло, Свидригайло, Кейстут, Витовт приняли католицизм, с одной стороны, породила феномен окатоличенной и отрекшейся от Православия Литвы как «Антируси», с другой – «Гедиминова» Православного Русского Сопротивления, когда православная Литва стала Русью.

Современная православная русская исследовательница Неонилла Пасичник констатирует: «А, как мы знаем, сам Гедимин происходит от Рюрика, о чем есть запись в «Бархатной книге»: “Род князей Хованских происходит от Гедимана Великого Князя Литовского. В родословной князей Полоцких и Литовских, находящейся в Бархатной и других родословных книгах, показано, что сей Гедиман, или Едиман, происшел от Российского Великого князя Владимира Святославича, который крести Русскую землю, и посади сына своего Изяслава на Полоцк…» «…Сие доказывается, сверх Истории Российской, бархатною книгою и родословною князей Хованских, хранящеюся в Герольдии”».

Это свидетельствует о том, что «Жмудь» становилась Русью.

Куликовская битва – праздник единства Восточной и Западной России, Руси Московской, Руси Волынской и Руси Литовской!

Об этом подробно повествуется в великом памятнике русской литературы – поэме «Задонщина великого князя Дмитрия Ивановича и брата его князя Владимира Андреевича», главным героем которой является литовско – русский псковский князь Андрей Ольгердович, а автором, по сведениям исследователя Полоцкой Руси А.А. Черемина, – брянский боярин Софроний[1]. В пользу версии А. Черемина о том, что Софроний был брянцем, а не рязанцем, свидетельствует сам сюжет «Задонщины» с его упором на литовско-русского князя Андрея Ольгердовича и роль Западной Руси в великой общерусской Куликовской победе. Брянск, как и вся Северская Русь (нынешняя Слобожанщина (Харьковщина), Сумщина, Новгород-Северский, Чернигов), находился в составе Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского и воссоединился с Московской Русью еще в 1503 г. Текст «Задонщины» свидетельствует о многовековой воле не только Северской, но и всей Южной, Западной и Северо-Западной Руси

А.А. Черемин

к воссоединению с Русью Московской. Демонстрация этой воли была особенно актуальной после походов литовского князя Ольгерда (в результате православного крещения ставшего русским по идентичности) на Москву, когда на его стороне были Смоленск и Тверь. Если верить фантазиям малороссийских и белорусских «самостийников», придумывающих в русских междоусобных и гражданских войнах напрочь отсутствующий в них национально-этнический характер, то Смоленск и Тверь – не русские города и живет в них испокон веков не русский, а какой-то другой народ. Но автор «Задонщины» напрочь опровергает эти болезненные фантазии и исторические фальсификации. Вот как он цитирует обращение ставшего русским сына Ольгерда (в крещении Александра) брянского и стародубского князя Дмитрия Ольгердовича к его родному брату князю псковскому Андрею, также выступившему на стороне Москвы: «И сказал ему Дмитрий: «Брат Андрей, не пощадим жизни своей за землю Русскую, и за веру христианскую, и за обиду великого князя Дмитрия Ивановича! Уже, брат, и стук стучит, и гром гремит в белокаменной Москве! То ведь, брат, не стук стучит, то стучит могучая рать великого князя Дмитрия Ивановича, гремят удальцы русские золочеными доспехами и червлеными щитами… Выведем, брат, в чистое поле и сделаем смотр своим храбрым полкам, сколько, брат с нами храбрых литовцев. А храбрых литовцев с нами семьдесят тысяч латников… О соловей, летняя птица, вот бы тебе, соловей, пением прославить великого князя Дмитрия Ивановича (Московского св. Дмитрия Донского. – КФ) и брата его князя Владимира Андреевича, и из земли Литовской двух братьев Ольгердовичей, Андрея и брата его Димитрия, да Дмитрия Волынского»[2].

Вся Южная, Западная и Северо-Западная Русь выступили на стороне Московской Руси в битве на поле Куликовом, вся православная Литовская Русь, которая была против изменника Православия и русского выбора великого князя литовского Ягайло Ольгердовича, поменявшего Истину Православия на заблуждения латинства и Святую Русь на польскую корону.

Пойдя с противниками Ягайлы Андрееем Псковским и Дмитрием Брянским Гедиминовичами на стороне Москвы, все остальные продемонстрировали свое принципиально негативное отношение к Ягайле и антиправославному антимосковскому выбору. Кто эти «все»? Дмитрий Михайлович (Кориатович) Волынский, внук Гедимина, Роман Михайлович Брянский (Дмитрий Ольгердович с брянского княжения перешел на прямое служение московскому князю), Иван Константинович Оболенский, Симеон Константинович Оболенский, Роман Семенович Новосильский с тридцатью пятью тысячами воинов, князь Лев Андреевич Друцкий с полком, участвовали полки из Полоцка, Стародуба, Трубчевска, участвовали полки из городов тогдашнего Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского – Друцк, Новосиль, Оболенск, Полоцк (Андрей Ольгердович, помимо Псковского полка, привел с собой более сотни псковских ратников), Смоленск, Стародуб, Таруса, Трубчевск. С этих русских земель было более пятидесяти пяти тысяч ратников. От Московской Руси – более 20 тысяч[3].

Таким образом, Куликовская победа – это победа всея Руси, она доказала москвоцентричность русского государства, а приход к власти предателя Литовской Руси Ягайлы и развернутое им гонение на Православие сделало воссоединение русских земель с Москвой вопросом сохранения православной веры и русской идентичности. Участие волынского и полоцкого полков и князей Малой, Белой и Черной Руси в Куликовской битве на стороне Москвы опровергает все построения «мазепинских» и псевдобелорусских «самостийников» о нерусском («украинском», «белорусском») характере Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского, русских княжеств (Полоцкого, Волынского) и городов, бредни о «нерусских» Брянске, Стародубе, Смоленске, Пскове, Тарусе и т. д. Эти города можно называть Белой Русью, Северской Русью, исходя из аксиомы о том, что это русская земля, а отделение от великороссов белорусов, северских русских и малороссов является злом, неоязычеством и «политическим униатством» одновременно и исторической фальсификацией одновременно.

Ягайло – «демон русской истории»

Он предал и отца и братьев, и Литву и Русь, объединился с Мамаем против Московской Руси и Православия, и верные Вере и Руси литовско-русские князья не дали им соединиться на поле Куликовом и уничтожить Православную Русь. Затем, в 1385 году, он женится на польской королеве Ядвиге и становится королем Владиславом, устраивает жестокие гонения на Православие в Западной Руси. Так и хочется попросить знатоков русского фольклора выяснить, имеет ли такой сказочный персонаж, как Баба-яга, какое-либо отношение к Ягайле? Говорят, что имеет. В Московской Руси так могли звать польскую королеву Ядвигу, супругу Ягайлы, соблазнившую его в католичество, на «Кревскую унию» и уничтожение Литовской Руси. Таким образом, «Баба-яга» – это символ современной литовской русофобии.

Князь Ягайло

Все «мазепы» и «бандеры» – продолжатели «дела Ягайлы» – «сжечь Москву и насадить унию». Как они все похожи с XIV века по XXI, от Ягайлы до Порошенко…

Православный русский князь Андрей Ольгердович – «Антиягайло»

Неслучайно князь Андрей Ольгердович стал главным героем «Задонщины». Этот этнический жемайт стал настоящим православным русским.

Князь Андрей Ольгердович

Он не просто выступал на стороне Московской Руси, но и деятельно покаялся в походах на Москву, в которых он участвовал со своим отцом князем Ольгердом, будучи псковским князем. Он прямо отстаивал великое дело построения централизованного русского государства с центром в Москве и из-за этого вошел в конфликт с прозападными проуниатскими «олигархами» из псковского веча и пошел служить святому благоверному князю Дмитрию Донскому. А с целью организации Православного Русского Сопротивления и легитимного восстания против Ягайлы и «Кревской унии» с согласия Дмитрия Донского и по благословению святого митрополита Киевского, Московского и всея Руси Киприана он переходит на Западную Русь, становится Полоцким князем и вместе со св. Киприаном борется за Православие и единство Русской Церкви, блокирует проекты отдельной от Москвы западнорусской митрополии вместе со св. Киприаном. Князь Андрей прямо пишет о Ягайле: «Ягайло… хочет, желает и жаждет принять веру католическую святой Римской Церкви» и «… обещает земли свои литовские и русские на вечные времена к короне Королевства Польского присоединить»[4]. За это Андрея арестовывает Скиргайло, ставленник Ягайлы. Этот арест за защиту православной веры и единства Руси является актом исповедничества. Раз уж прославили в лике святых киево-московского митрополита Киприана, то логично и подумать о прославлении его соратника, исповедника князя Андрея Ольгердовича.

О реальности единства Руси свидетельствует тот факт, что во времена князя Андрея власть Галицко-Волынского раскольнического митрополита Романа одно время распространяется до Твери (это неканонично, на всей Русской земле единственно каноническая церковная власть – власть киево-московских митрополитов, затем Патриархов Великой, Малой и Белой России, но этот факт тоже разоблачает мифологию «украино-мазепинских» и «белорусских» самостийников: от Галича до Твери было одно – русское самосознание). А великий святой митрополит Московский и Киевский Алексий ясно и канонично пресек все попытки создания отдельной западнорусской митрополии и при полной поддержке тогдашних православных константинопольских Патриархов восстановил свою каноническую церковную власть над Киевской и Литовской Русью.

Великие ревнители единства Русской Церкви митрополиты Киевские, Московские и всея Руси Киприан и Фотий

Киприан – этнический болгарин, друг преподобного Сергия Радонежского, ревнитель единства всея Руси от Галича до Владимира и Москвы. Тогда Константинопольские Патриархи ставили на Москву как на преемника Византии.

Святой ревнитель воссоединения Руси митрополит Киевский, Московский и всея Руси Киприан

Особенно сильной была связка Патриарха Филофея и черниговского боярина святого киевского и московского митрополита Алексия (Бяконта). Алексий был сторонником крещения Орды и ее обрусения. Литовская Русь была на грани унии и поглощения Польшей и молодой Киприан делал все от себя зависящее, чтобы «в зародыше» не допустить «проект Ягайло», который уже тогда в Варшаве и Кракове активно прорабатывался. Ключевым шагом к унии с Латинской Церковью должно было стать создание отдельной от Киево-Московской западнорусской митрополии в Вильно. Киприан соглашается стать западнорусским митрополитом при одном условии – после смерти киево-московского митрополита Алексия (Бяконта) его преемником становится он и единство Русской Церкви восстанавливает. И он добивается этого с помощью своего друга и единомышленника великого святого и примирителя русских князей (Рязанское и Тверское княжества были не менее строптивы, чем Литва) преподобного Сергия Радонежского кстати, происхождением из черниговских бояр. Сергий мирит и подчиняет Москве восточных русских князей (Рязань), а Киприан мирит Ольгердовичей с Москвой и вместе с Сергием готовит русскую национально-освободительную борьбу, совместную Куликовскую победу, одержанную Западной и Восточной Русью. Сергий убеждает Дмитрия Донского признать Киприана и утвердить единство Русской Церкви от Галича до Орды и отказаться от планов создания отдельной восточнорусской митрополии. И именно во имя единства Русской Церкви Сергий, будучи авторитетнейшим фактическим «соправителем» Руси отказывается от предложенного князем Дмитрием епископства.

Константинопольский Патриарх Филофей «поставил» на Москву как «Северный Катехон»

При этом он не только не против крещения Орды, он устанавливает в Москве почитание идеолога антизападного разворота Руси на Восток – святого благоверного князя Александра Невского, который делал этот разворот по благословению своего духовника, галичанина митрополита Киевского, Владимирского и всея Руси Кирилла III. После Куликовской победы Киприан делает следующий шаг к укреплению москвоцентризма – переносит из Владимира в Москву Владимирскую икону Божией Матери, которая таким образом завершает своей объединяющее Русь паломничество из Киева в Москву. Киприан делает следующий решительный шаг по воссоединению Западной и Восточной Руси униатских антирусских планов и готовит с князем Андреем Ольгердовичем деятельный проект «ликвидации» «Кревской унии». В итоге он срывает ее и поднимает в Западной Руси «Православное Русское Сопротивление».

Строитель антизападного «фронта единства Руси святой благоверный князь Александр Невский

(фрагмент картины Ю. Пантюхина)

Более того, митрополит Киприан фактически создает нынешнюю каноническую территорию Московского Патриархата: он не только укрепляет единство Русской Церкви от Галича до Востока Руси, но и канонично восстанавливает свою церковную власть в Галиции и устанавливает ее в Молдо-Влахии.

В итоге Русская Церковь прославила в лике святых всех сторонников воссоединения Руси: и сторонников крещения Орды, и, одновременно, борцов с зависимостью от нее, и, борцов за воссоединение Руси, коими были все люди Русской Церкви: и князя Александра Невского, и митрополита Алексия (Бяконта), сторонника крещения и «обрусения» Орды св. Московского митрополита Алексия, и князей Михаила Тверского и Дмитрия Донского, и игумена Сергия Радонежского, и общерусского митрополита Киприана. «Тактики» этих святых не противоречат, а взаимно дополняют друг друга (и Орду крестить и «привить» к великой русской культуре, и «Жмудь»). Русская Церковь продемонстрировала позицию «интегрального» миссионерства и русского «ирредентизма», воссоединения. Отстаивая русское единство, митрополит Киприан в своих многочисленных переговорах с Ватиканом, польским королем и литовским князем называет Белую и Литовскую Русь по греческому произношению «Россией».

Духовник св. Александра Невского, идеолог поворота Руси на Восток митрополит Киевский и всея Руси русский галичанин Кирилл Третий (фрагмент картины Семирадского)

Преемник митрополита Киприана святой митрополит Киевский, Московский и всея Руси Фотий жестко отстаивает единство Русской Церкви и Москву как русский центр, пресекает попытки кузена Ягайлы, принявшего в итоге католицизм литовского князя Витовта создать отдельную от Москвы западнорусскую литовскую митрополию как первый шаг к унии.

Вызов Витовту, как агрессивному насадителю католицизма и почти покорителю Руси, покорившему Тулу, Можайск и земли будущей Новороссии, после его предательства Православия и Руси и ликвидация его проекта антирусской криптоуниатской литовской митрополии, был великим подвигом святителя Фотия. Витовт, мечтавший о католическом крестовом походе на Русь, делавшем его королем католической Литвы и покоренной ей Руси, шел к этому.

Сторонник Крещения и «обрусения» Орды св. Московский митрополит Алексий

Святой князь Михаил Ярославович Тверской

Однако митрополит Киприан пытается реализовать свой «контрплан» – обратить Витовта в Православие через брак его дочери Софии с московским князем Василием Дмитриевичем – сыном Дмитрия Донского, устроить через это воссоединение Руси, оформленное как «венец Куликовской победы всей Руси», «православную унию Москвы и Вильны», сорвать проект католического «Крестового похода на Русь» и развернуть Витовта против Польши, сделать его «Антиягайлом» под ручательство митрополита Киприана, «организовавшего» этот брак, и выполненном условии принятия Витовтом Православия. Сначала все «шло по плану»: Витовт выступает против «проклятого Ягайлы и его дела», демонстративно рвет с католицизмом, крестится в Православной Церкви, разрывает «Кревскую унию», вырывает от Ягайлы признание автономии и фактической независимости Литвы, управляемой тестем московского князя, от Польши. Но смерть Киприана и Василия Дмитриевича рушит эти планы. Василий под влиянием жены делает роковой шаг, будучи уверенным в православном русском выборе Витовта, – пишет завещание, в котором отдает ее и сыновей под защиту Витовта, после чего по смерти мужа Софья официально передала Московское княжество под руку Витовта, который примерно в это же время заключил договоры с князьями тверским, рязанским и пронским, согласно которым они становились его вассалами. К счастью, в первую очередь благодаря исповеднической позиции Русской Церкви, Витовту не удалось «дефакто» вступить в управление Москвой.

Святой благоверный князь Дмитрий Донской

Сам Витовт, лишившись духовного влияния митрополита Киприана, предает Православие и Россию, возвращается к политике искоренения православной Руси, третий раз крестится, на это раз снова в католицизм (он крестился в католицизм под влиянием Ягайлы, затем в Православие под влиянием митр. Киприана, затем снова в католицизм под влиянием короля Германии (Римского короля) и будущего императора Священной Римской империи Сигизмунда, который пытается организовать его католическую коронацию в короля Литвы и покоренной Руси на съезде в Луцке, на котором присутствовали легататы Папы римского, князья рязанские, одоевские, новгородские, псковские, а также посланники великого князя московского и тверского князя). Русь была на грани падения и унии. Противоречия между поляками и германцами, конкуренция амбиций Ягайлы и Витовта помешали этой коронации. Если бы она состоялась, то «европейская католическая «единая Русь» короля Витовта была бы русскоязычной пародией на воссоединенную Русь. Да, в такой «единой Руси» тоже не было бы никакого украинского и белорусского «самостийничества» по причине отсутствия оного, но не осталось бы сути – Православия. Но поклонникам «европейского русского проекта Витовта» пора понять: Русь берут в «европейский проект» только ценой отречения от собственной религиозной православной идентичности и основанного на ней собственного цивилизационного и геополитического проекта. Впрочем то, что Витовт оторвал Литовскую Русь от Польши на полтора века, позволило Русской Церкви Московской Руси организовать в Южной и Западной, Малой и Белой Руси грандиозное Православное Русское Сопротивление и приблизить час Восоединения.

Преподобный Сергий, игумен Радонежский

А твердая позиция Русской Православной Церкви и святого митрополита Киевского, Московского и всея Руси Фотия (посланца Византии, из века в век, через Патриархов Цареградских от Филофея до Дионисия ставивей на Москву, как на «Северный Катехон») спасла Русскую Церковь, Православие, Русь и Москву как центр русских независимости и воссоединения. Московские князья больше не писали рискованных завещаний и твердо встали на путь преображения в православных русских царей, а после падения Ромейской империи – в цивилизационных и правовых преемников Ромейских базилевсов.

Св. митрополит Киевский, Московский и всея Руси Фотий

Отстаивая единство Русской Церкви и Руси, этнический грек Фотий крепит единство Русской Церкви и земель пастырским пребыванием в Москве, Киеве и Литовской, Белой Руси, все более утверждаясь в безальтернативности Москвы как центра православного русского воссоединения, ибо Южная и Западная Русь все более впадали в зависимость от Польши и их освобождение от оккупации могло идти только от Москвы.

Вернемся к Литовской Руси. Если бы не «Кревская» и прочие унии, параллельно с обрусением могла бы состояться и православная литовская самоидентификация и православные литовцы были бы комплементарны России и русским, как, например, мордва и чуваши. Но Кревская, Люблинская и Брестская унии запустили процесс «латинской», антиправославной и антирусской самоидентификации «Литвы против Руси».

Но что точно не подлежит сомнению – это русская идентичность северо и юго-запада Руси, а попытки построить идентичность антирусскую – это не национализм, а национальное самоуничтожение.

Князь Литовский Витовт

Следует отметить и такой факт, что исторический термин «Белая Русь» не совпадает с территорией БССР и РБ. Он, скорее, распространяется на восточные области РБ, Смоленскую, Псковскую, Тверскую и Калужскую области РФ и Латгальский край нынешней Латвии, русские подвергаются этноциду, а исторический термин «Латгалия» вообще запрещен. Территории западных областей нынешней РБ исторически именовались «Черной Русью». Это говорит о том, что даже субэтническое деление русских на великороссов, малороссов, белорусов и карпатороссов – условно, между ними нет никаких четких этнических границ, а создание из малороссов и белорусов новых «негативных идентичностей», единственной основой которых является отрицание собственной, русской идентичности, является искусственным, сфальсифицированным и антибелорусским проектом.

Гетмана Мазепы в книге много потому, что в обмен на измену Православию и России он должен был получить от Карла XII княжество на территории нынешней Витебской области. Ему мало было продать под иноверную оккупацию Малую Россию, он захотел и Белую. Подробности об этом – в книге.

Этническое единство восточных и западных русских

Начнем с небольшого экскурса в историю. Белорусская ветвь русского народа – это потомки племен кривичей и дреговичей, расселившихся вместе с другими славянскими племенами по Русской равнине. «Повесть временных лет» констатирует наличие у них единого языка. «А Словеньскый язык и Русскый одно есть» – писал преподобный Нестор-летописец.

Кривичи жили по верховьям Волги, Западной Двины и Днепра, дреговичи заселили пространство между Двиной и Припятью. Из этого следует, что потомками кривичей являются также жители Смоленской, Тверской, Новгородской и Псковской областей. (Этот факт говорит о полной абсурдности теории об изначальной племенной обособленности белорусов). Племена эти быстро слились с остальными, образовавшими единый русский народ, и имя их уже к середине XII века совсем исчезло со страниц летописей.

Что же представляли собой княжеские уделы северо-западной Руси? Древнейший из них – Псков, основанный еще до призвания варягов. Псковская земля дала всероссийскую святую – равноапостольную Ольгу. Полоцк – сначала колония Новгорода, затем – важнейшее княжество Киевской Руси. В 1101 году из Полоцкого княжества выделяется Витебский удел.

В 1067 году – первое упоминание о Минске. Смоленская земля известна с X века, пик могущества – середина XII века. Все эти княжества – русские, активно участвующие в общерусской политической жизни. Духовное управление осуществляется Киевским митрополитом, вся Русь пользуется единым письменным языком. Однако междоусобные войны приводят к тому, что враждующие друг с другом русские княжества попадают под власть иноплеменных государств – северо-запад и часть юга – Литвы, восток – Орды, юго-запад – Польши. Внутрирусские противоречия приводят к колониальной зависимости, народ подвергается геноциду и ассимиляции. Вот, кстати, основной исторический и политический урок, который следует извлечь из этого периода истории. Подавляющее большинство «самостийных» русских княжеств не выжило.

Следующий этап – это национально-освободительная борьба русского народа за свою духовную, культурную и национальную идентичность и государственное воссоединение. Вехи этой борьбы: консолидация русских национальных сил в Москве, перенос святым митрополитом Петром, коренным волынянином, русской митрополичьей кафедры в Москву и окончательное становление Москвы как столицы всей Руси вследствие отпадения от Православия элиты Литовской Руси (в результате Кревской унии (династического брака литовского русского князя Ягайлы и польской королевы Ядвиги), Ферраро-Флорентийской унии и ее порождения – отдельной западнорусской митрополии, Люблинской государственной и Брестской церковной уний), воссоединение Северской Руси (территории от нынешнего Харькова до Чернигова) с Россией в 1503 году, усвоение Московским князем Иваном III правопреемства Российского Московского государства от империи Ромеев, учреждение в 1589 году Московского Патриархата и дарование ему Константинопольским Патриархом Иеремией II титула «Патриархата “Третьего Рима”», победа 1612 года, воссоединение Юга и Севера Руси в 1654 году, воссоединение Западной, иначе Белой Руси с остальными русскими землями в 1795 году.

После разгрома Киева татарами в 1240 году северо-западные княжества Руси оказались под властью Литвы – тогда еще языческого племени, не имевшего своих серьезных государственных и культурных традиций. Уже при князе Гедимине (1316–1341) Литовское государство состояло на 2/3 из русских областей, а при его преемнике Ольгерде присоединило к себе Чернигово-Северскую область, Брянск, Смоленск, Киев, Волынь и Подолию и даже Псков. Со времени Витовта (1392–1430) чисто литовский элемент тонул в массе русской народности (9/10 – русские и только i/ю – литовцы). Само собой, незаметно, без всякого давления извне в литовском населении начался процесс обрусения. Обладая более развитой культурой, русские духовно подчинили себе литовцев. Русский язык, православная вера, русские обычаи, русские порядки все более и более проникали в литовскую среду. Показательно само название этого государства – Великое княжество Литовское, Русское и Жемайтское.

О «естественной монополии» русского языка на этих землях свидетельствует фундаментальный труд выдающегося русского лингвиста Я.Ф. Головацкого «Памятники дипломатического и судебно-делового языка русского в древнем Галицко-Волынском княжестве и в смежных русских областях в XIV–XV вв.». О едином русском самосознании в Виленском крае свидетельствует и работа другого замечательного южнорусского филолога Михаила Максимовича «О названии Киевской Руси Россией» («Киевские Епархиальные ведомости» № 1 за 1868 г.): «Не очень давно, – говорится в ней, – было толкование о том, будто Киевская и вся Западная Русь не называлась Россией до её присоединения к Руси Восточной… Чтобы уничтожить навсегда этот несправедливый и нерусский толк, надо обратить его в исторический вопрос: когда в Киеве и в других западнорусских областях своенародные имена Русь, русский начали заменять, по греческому произношению их, именами Россия, российский? Ответ: с девяностых годов XVI века, в правление короля Жигимонта III, то есть вскоре после того, как земля Киевская и всё княжество Литовское были присоединены к Польше на Люблинском сейме 1569 года.

Основанием такого ответа служат акты и книги того времени, печатанные в разных областях русских, присоединенных к Польше. Приведу свидетельства тех и других:

Вот первая книга, напечатанная в Киеве в типографии Печерской лавры, – Часослов 1617 года. В предисловии к ней иеродиакона Захарии Копыстенского сказано: «Се, правоверный христианине и всей благоверный читателю, от нарочитых мест в России Кийовских, сиречь лавры Печерския…».

Обратимся к земле Галицкой. Там Львовское братство в своей типографии прежде всего издало «Грамматику», 1591 года, в наставление «многоименитому российскому роду». В ней упоминается о пришествии Патриарха Иеремии «в страны Российский», митрополит Киевский и Галицкий Михаил (Рагоза) именуется «архиепископом всея России». Того же 1592 года Львовское братство обращалось в Москву к царю Фёдору Иоанновичу с просительными посланиями, в которых именуют его «светлым царем Российским», вспоминают «святого князя Владимира, крестившего весь российский род». Такое же употребление имен «Россия», «Российский» было тогда на и Северо-западе Русском.

В столичном городе литовского княжества, Вильне, где была долго и резиденция митрополитов Киевских, Михаил Рагоза первый из них стал писать в своем титуле «всея России» – как это видно из подлинных актов 1590–1599 годов. Так писал и его преемник, униатский митрополит Ипатий Потей в 1600–1608 годах.

А прежние митрополиты Киевские, бывшие до Михаила Рогозы писали и «всея Руси» или «всея Руссии». Так же писали в своём титуле и Московские митрополиты, бывшие до учреждения патриаршества в Москве. Первый патриарх Московский Иов писал уже «и всея России» (в 1576–1589 годах)».

Православный царь Великой, Малой и Белой России Алексей Михайлович Романов

Сама историческая топонимика убедительно показывает, что русский народ Киевской Руси, спасаясь от междоусобиц и половецких набегов, мигрировал на Северо-восток. Потомками переселенцев было основано Владимиро-Суздальское княжество и Новгород-Нижний и т. д. На русской земле, от Карпат и до Волги, при реке Трубеж существовало три города Галича (l – на Западе: на Волыни, 2 других – на Востоке: в Костромской и Вологодской областях), два Владимира-Волынских, три Звенигорода, три Новгорода – Великий, Волынский и Нижний, три реки Лыбедь и три Припяти. Язык и фольклор Киевской Руси наиболее сохранился на северо-востоке, киевские святые канонизированы в Москве, Киевский митрополит, а именно, коренной галичанин св. Петр, указал на Москву как на будущую столицу и добровольно перенес в нее свою резиденцию.

Символом освобождения северо-западной Руси от «латино-польского ига», единства Великой, Малой и Белой Руси, правдивым историческим ответом на мем «литвинской» пропаганды об «оршанской битве», как якобы, доказательстве «отдельности белорусов от великороссов» являются Озерищская, Шкловская и Гомельская победы.

30 июля 1654 года в один день войска Алексея Михайловича одержали победы над войсками Речи Посполитой у Озерища, на Шкловке и под Гомелем.

Гонения на Церковь и геноцид русского народа на западе Исторической России

Итак, Киев, Львов, Вильно, Москва – всё это Русь, в греческом произношении – Россия. Деловой и литературный язык этого пространства – русский, живет здесь – русский народ. Что касается Северо-западной Руси, то, если бы не польско-католическое вмешательство, процесс естественной русификации литовских племен был бы доведен да конца, и литовское племя было бы так же ассимилировано русскими, как и многие угро-финские племена: чудь, меря, весь, пермяки, которые естественным образом растворились в русском море. Однако династический брак литовско-русского князя Ягайлы с польской королевой Ядвигой и принятие им католичества в корне изменили ситуацию. Обратив в католичество правящую верхушку Литовской Руси, Речь Посполитая постепенно подчинила ее себе и перешла к геноциду православного русского большинства.

После Люблинской государственной и Брестской церковной уний этот геноцид начался в полную силу. Православные жители Литвы и Польши были лишены всех гражданских прав. Наиболее показательным деятелем антиправославного, антирусского террора стал полоцкий униатский архиепископ Иосафат Кунцевич. Кроме обычных в Речи Посполитой убийств и пыток противников унии, он запрещал хоронить православных на христианских кладбищах, приказывал разрывать могилы православных, выкапывать трупы и т. д. О страданиях, которые переносило православное население в Польше в XVII веке, свидетельствует речь волынского русского депутата Лаврентия Древинского, произнесенная в 1620 году на сейме в присутствии короля.

«… Каждый видит ясно, какие притеснения терпит этот древний русский народ относительно своей веры. Уже в больших городах церкви опечатаны, имения церковные расхищены, в монастырях нет монахов – там скот запирают: дети без крещения умирают, тела умерших без церковного обряда из городов как падаль вывозят…

Не говоря о других городах, скажу, что во Львове делается: кто не униат, тот в городе жить, торговать и в ремесленные цехи принят быть не может. Монахов православных ловят на вольной дороге, бьют и в тюрьму сажают. В чины гражданские людей достойных и ученых не производят потому только, что не униаты. Простаками и невеждами, из которых иной не знает, что такое правосудие, места наполняют в поношение стране русской».

Тогда-то и появляется слой русских коллаборантов, перешедших на польско-униатскую сторону, таких как сын полоцкого сапожника Иосафат Кунцевич. Чтобы доказать свою лояльность полякам, они пуще других упражнялись в ненависти к православной вере и своему русскому народу. Это тоже исторический и политический урок.

Порождением Ферраро-Флорентийской унии стало появление отдельной западно-русской митрополии с титулом Киевской, но такое ее именование сущностно было некорректным, так как историческая киевская русская митрополия вслед за святителем Петром, кстати, коренным волынянином (что доказывает русское самосознание тогдашней Волыни) – «переехала» в Москву, сделав ее, таким образом, Духовной и политической столицей России и центром воссоединения разделенного русского народа. Когда решение об унии было принято в Константинополе, Исидор был назначен русским митрополитом с целью ее насаждения и поставлен на Киевский престол для руководства епископами Черниговской, Полоцкой, Владимирской, Турово-Пинской, Смоленской, Галицкой, Перемышльской, Холмской, Луцкой и Брянской епархий (в Польше и Литве), Новгородской, Тверской и Рязанской епархий (в Новгородской республике, Великом княжестве Тверском и Великом княжестве Рязанском), Ростовской, Владимиро-Суздальской, Коломенской, Пермской епархий (в Великом княжестве Московском). 2 апреля 1437 г. он с ближайшим помощником монахом Григорием и двадцатью девятью родственниками в сопровождении Николая Гуделиса (императорского посла и посла великого князя) и рязанского епископа Ионы прибыл в Москву.

Избранный московским князем кандидат в митрополиты епископ рязанский Иона был вынужден довольствоваться обещанием, что будет поставлен на престол после Исидора. Причиной поспешного поставления Исидора была необходимость обеспечить поддержку Киевской митрополии и московского князя проведению Флорентийского собора.

То есть уже тогда ими в случае отказа Москвы принять унию предполагалось управление им Русской Церковью из Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского в надежде на то, что русские земли, объединившиеся вокруг Москвы, примут унию и отложатся от Москвы. И к унии многие были готовы. Гордившийся своим униатизмом Исидор «4-23 сентября был в Твери (где с честью был встречен князем Борисом Александровичем и епископом Илией, 7-14 октября в Новгороде (был еще перед Новгородом встречен с великой честью архиепископом Евфимием и посадниками), 6 декабря – 24 января в Пскове (где почтен и служил обедню в Троицком соборе), затем в Юрьеве (где наряду с католическими храмами были две православные церкви), Володимере (где встречался с архиепископом Тимофеем и архимандритом Захарией). 4 февраля 1438 года прибыл в Ригу. 7 мая отплыл на корабле в Любек вместе с епископом суздальским Авраамием, тверским послом Фомой Матвеевичем, архимандритом Вассианом и неизвестным по имени автором «Хождения на Флорентийский собор» (митрополичий конный обоз ехал из Риги в Любек через Куршскую, Жемойтскую, Прусскую, Поморскую… и Висмарскую земли» (эта справка из «Википедии» научно достоверна и корректна).

Таким образом, Русская Церковь, благодаря святому митрополиту Ионе, не принявшая унию и из-за ее принятия Константинопольским Патриархом провозгласившая свою автокефальность, признанную сразу всеми противниками унии, и Московское Русское государство стали центром и знаменем борьбы за истину Православия. Соответственно, любой «русский» сепаратизм по отношению к Москве стал и сейчас является отречением от православного русского выбора святого равноапостольного князя Владимира. Ключевым и законным аргументом Москвы стало обретение правопреемства от православной империи Ромеев.

«Россия как “Третий Рим” и “удерживающий”». Историческая справка

Мы, как православные христиане, верим, что Господом нашим Иисусом Христом было дано обетование о неизбежном приходе антихриста и Своем Втором пришествии как о финальных стадиях мировой истории. Во Втором послании к Фессалоникийцам апостол Павел сообщает о важнейшем событии-условии, после которого совершатся события последних времен: должен быть взят от среды «удерживающий теперь» (по гречески – «katehon») (2-е Фес. 2:7). Таким образом, апостол Павел сообщает о важной земной силе, существование которой препятствует окончательному вхождению мира во зло и пришествию антихриста.

Что именно подразумевается под «удерживающим»? Изначально по этому вопросу были расхождения: под термином «удерживающий» понимали либо Святой Дух, либо земную римскую власть, либо принимались позже отвергнутые Церковью «хилиастические» толкования о грядущем перед Вторым пришествием предварительном «тысячелетнем царстве».

Великий святитель Церкви, Иоанн Златоуст, поставил точку в этих спорах и определил, что «удерживающим» следует считать именно римскую власть. А римская власть во времена Иоанна Златоуста – это христианская, православная Восточная Римская империя. Здесь даже нельзя сказать, что она эту власть унаследовала – это государство было подлинной Римской империей, поскольку столица империи была перенесена императором Константином из Рима в Константинополь. Важно отметить, что подданные Византийской империи так свое государство никогда не называли. Они считали себя «ромеями» (римлянами) и называли свое государство Римской империей.

Но это уже была не языческая, а христианская империя. В Новой Римской империи был зафиксирован принцип непротиворечивого взаимодействия императорской и церковной власти, Церкви и государства – «симфония». Принцип «симфонии» властей утверждается Юстинианом Великим в его знаменитом Кодексе 534 года. Кстати говоря, именно при нем под властью Константинополя оказалось все пространство прежней Римской империи. Итак, принцип симфонии заключается в том, что имперская (светская) и церковная власти находятся в состоянии согласия и сотрудничества, и по аналогии с Божественной и человеческой природой Христа «нераздельны и неслиянны». Церковь находится на юридической территории Империи и участвует в решении всех проблем, которые ставит перед нею Империя. Главная задача Церкви в отношении Империи – давать идеологическое (богословское) обоснование существования Империи. Церковь в Империи обладает монополией в идеологической сфере, а Империя призвана охранять Церковь от внешних религиозных и политических врагов и предоставлять Церкви возможности как для развития внутри, так и для миссии за пределами Империи. При этом Империя не вмешивается в церковные дела.

«Виновник» византийского преемства Руси Софья Палеолог

Почему же власть Новой Римской Империи могла быть признана удерживающей зло, «катехонической»? Дело в том, что миссия этой Империи была не локальной, а вселенской – она была главным защитником вселенского Православия. Таким образом, удерживающая зло Новая Римская империя, это гарант максимального развития Православного Христианства и его миссии во всем мире, это геополитический проект по определению. Геополитическая экспансия Православной Империи является логическим продолжением миссионерской экспансии Православной Церкви, и наоборот – миссия Церкви многократного усиливается благодаря пониманию и поддержке имперской христианской власти. Нация Империи существует не для себя, а для исполнения своей вселенской миссии и становится таким образом новым, новозаветным избранным народом – Новым Израилем.

Московский князь Иван Третий, давший Московской Руси правопреемство от православной империи Ромеев

Однако Второй Рим как известно, прекратил свое существование, во всяком случае, в качестве православной христианской империи. Но пришествие антихриста и апокалиптические события, к счастью, пока не состоялись. Миссия «Катехона», государственной власти, осознающей свою религиозную миссию, была передана новому носителю.

Двуглавый орел – символ Византийского преемства Московской Руси и нынешней России

Что же является «Катехоном» теперь? Здесь следует обратиться к истории. Крещение Руси 988 года было и онтологически, и политически верным, актуальным выбором: Русь не только обратилась в правую веру, но и совершила культурный прорыв, приобщившись к самой передовой культуре той эпохи – «ромейской».

Апологет «Третьего Рима» инок Филофей

К моменту падения Константинополя в 1453 году в мире было только одно сильное государство, где господствовало Православное Христианство, – Великое Княжество Московское, Московская Русь. Произошел ряд важнейших событий, в ходе которых духовное наследие Византии, Новой Римской империи, полностью передается Московской Руси. В 1472 году Софья Палеолог, племянница последнего византийского императора Константина XII, венчается с московским Великом князем Иваном III. В 1454 году Московская Русь официально принимает государственный герб Византии – черного двуглавого орла на золотом фоне. В 1497 году на груди орла появляется герб Москвы – всадник Георгий Победоносец.

Первый русский Цезарь Иоанн Четвертый

В 1485-95 гг. итальянские архитекторы строят Московский Кремль по византийскому образцу. И в конечном итоге наследие Византии закрепляется не только в символических, но и в конкретных политических формулировках. В 1523 г. инок Псковско-Елеазаровского монастыря Филофей в своем третьем «Послании на звездочетцев» к псковскому великокняжескому дьякону Михаилу Мунехину, позже переадресованном к Великому князю Московскому Ивану IV, пишет: «Два Рима пали, третий стоит, а четвертому не быть».

Первый Московский и всея Руси Патриарх Иов

Окончательно в качестве Новой Православной империи Русь оформляется в 1547–1589 годах: в 1547 году Иоанн IV (Грозный) принял титул царя (цезаря), а в 1589, уже в царствование Бориса Годунова, на Руси учреждается патриаршество. Первым Патриархом Московским и всея Руси стал бывший московский митрополит Иов. В том же году, в Уложенной грамоте Московского поместного собора, была закреплена идея Москвы как Третьего Рима.

Таким образом, именно Россия переняла эстафету катехонической миссии и стала сама Новой Римской империей, «Третьим Римом» и Катехоном. И именно она, пока существует, должна удерживать мир от победы сил зла, хранить Православное Христианство и всемерно поддерживать его миссию. Программа-минимум «Третьего Рима» – удержание мира от зла, поддержание общества в нормальном состоянии. Программа-максимум – обеспечение победы Православия в мировом масштабе.

Именно после принятия миссии Римской империи Русь из региональной державы начинает мистическим образом превращаться в крупнейшего геополитического игрока. Если в XV веке тезис о Руси как о «Третьем Риме» выглядел для скептически настроенного внешнего наблюдателя скорее как амбициозная претензия развивающегося государства, то в XVIII–XX веках Россия вполне соответствовала образу мировой империи. Более того: Россия всегда, подчас совершенно непостижимым образом, избегала угрозы окончательной гибели и исчезновения с карты мира, которая в некоторые исторические периоды была вполне реальной – как, например, в годы Смутного времени. Также она столь же мистическим образом избегала угрозы уничтожения Православного Христианства.

Разумеется, после Московской Руси государство Российское многократно переформатировалось. Но Россия, так или иначе, выполняла свою катехоническую миссию. Вопреки попыткам нарушить принцип симфонии она выполняла ее и в т. н. «синодальный период» (здесь следует отметить, что любые попытки ликвидации Патриаршества мы считаем преступлением перед Церковью). Как это ни парадоксально звучит, она выполняла она ее и в период господства атеистической коммунистической идеологии – которое, как выяснилось позже, было временным. В период временного господства этой идеологии отчетливо проявилась уникальная роль Московского Патриархата, который стал единственной реальной альтернативой тоталитарной безбожной идеологии, не будучи и зависимым от геополитических оппонентов России.

Зримым подтверждением сохранения у России функции Катехона является победа СССР в Великой Отечественной войне, когда только СССР – наследник исторической России – смог остановить геополитическую экспансию германского нацизма. Нацизм был очевидным глобальным злом, угрожавшим существованию целых народов и утверждавшим антигуманистическую, неоязыческую идеологию. Более того, после победы над фашизмом стало возможным установление нового миропорядка. Именно Великая Победа 1945 года создала геополитический плацдарм, на котором сейчас происходит возрождение Русской Православной Церкви. Очень важный факт – перелом в ходе Великой Отечественной войны совпал по времени с переходом высшего советского руководства от радикального атеизма к пусть тактическому, но сближению с Русской Православной Церковью. Это обстоятельство – еще одно мистическое указание на то, что с приходом временного коммунистического режима миссия «Третьего Рима» не оказалась завершена. Это обстоятельство – и демонстрация миссионерской воли Русской Церкви, которая небезуспешно пыталась обратить в Православие его лютых врагов».

Униатские корни проекта отдельной от Москвы западнорусской митрополии и проектов автокефалий в Малой и Белой Руси. Почему Вильна не стала русской столицей?

Итак, именно верность Православию сделала Москву безальтернативной русской столицей, а измена Православию элиты Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского похоронила Вильну как альтернативную Москве русскую столицу. После изгнания из непокоренной униатами Москвы отступника Исидора, униатский Константинопольский Патриархат создает «альтернативную» Киево-московской православной «альтернативную» униатскую Киевскую русскую митрополию, в которую входили Малороссия, Белоруссия, Смоленск, Брянск… Ее главой становится Григорий (Цамблак). Как утверждает современный церковный историк игумен Виталий (Уткин), ее учреждение в принципе было неканоничным:

«И еще о канонических подлогах. В 1415 году католик литовский князь Витовт предпринял попытку вопреки Константинополю провести выборы особого, отдельного от Москвы православного митрополита для Киева и Литвы. 15 ноября 1415 года по его повелению в Новогрудке был собран церковный собор, на котором митрополитом Киевским и Литовским был выбран Григорий Цамблак. В аргументации использовалось подложное апостольское правило. Вот как звучали решения собора: «Мы, сошедшись в Новом граде Литовском в святой церкви Пречистой Богородицы, по благодати, данной нам от Святого Духа, поставили митрополитом святой нашей Церкви Киевской и всей Руси Григория по преданию святых апостолов, которые в своих правилах пишут: «Два или три епископа рукополагают митрополита». Так прежде нас поступили епископы при великом князе киевском Изяславе, поставив митрополита по правилам. Так же поступили и родственные нам болгаре, прежде нас крестившиеся, и сербы, поставляя себе первосвятителя своими епископами, хотя Сербская земля гораздо менее Русской, находящейся во владениях великого князя Витовта, но что говорить о болгарах и сербах? Так установлено от святых апостолов. Благодать Святого Духа равно действует во всех епископах православных: поставленные от самого Господа, апостолы поставляли других, те – других, и таким образом благодать Святого Духа дошла и до нас, смиренных. И мы, как ученики апостольские, имеем власть после многих испытаний Собором поставлять достойного пастыря своему отечеству…».

На самом деле 1-е апостольское правило звучит так: «Епископа да поставляют два или три епископа». То есть в нем речь идет о епископе, а не митрополите.

Так что это решение основано на подлоге. Как при этом можно говорить о благодати Святого Духа?»[5]

Затем Цамблак после возвращения Константинопольского Патриархата в лоно Православия, разрыва Ферраро-Флорентийской унии, покаялся в униатстве, в западнорусской митрополии, реально в результате запустения Киева расположившейся в Вильне, были святые иерархи, священники и миряне, боровшиеся за Православие, но вышеупомянутая «каноническая червоточина» в ее создании, униатская природа самого проекта отдельной от Киево-московской западно-русской митрополии, политика католических властей Речи Посполитой привели к приятию епископатом Речи Посполитой Брестской унии 1596 года. Православное сопротивление ей в итоге привело к взрыву православных миссии, апологетики, русского самосознания Западной Руси, восстанию против антиправославных властей Речи Посполитой, закончившемуся воссоединением части Западной Руси с Восточной на Переяславской Раде 1654 года. Дальнейшее воссоединение всей Малороссии и Белоруссии с Россией растянулось до 1795 годаю. На подавление Православия и русского самосознания Речь Посполитая и Римо-католическая Церковь тратят всю свою интеллектуальную и политическую мощь. Но воссоединение Руси 1795 года сделало неизбежным воссоединение Русской Церкви 1686 года, когда Константинопольский Патриарх Дионисий воссоединил своей грамотой Киевскую и Малой России митрополию с Московским, Великой, Малой и Белой России Патриаршим Престолом навечно, как указано в его грамоте.

Соответственно, любое противление великому воссоединению Русской Церкви 1686 года носило и носит антиправославный характер.

Отдельного разговора требует рассмотрение истоков идеи отдельной от Москвы западнорусской или украинской церкви. Собственно, идея отдельной от Москвы Западно-Русской митрополии с целью постепенного ее подчинения Ватикану была впервые выдвинута в XV веке отступником от Православия Московским митрополитом Исидором, изгнанным из России и возведенным в Ватикане в кардинальское достоинство.

В XVII веке в католических кругах разрабатывается новая идея, призванная не допустить консолидации русского народа и усиления влияния Русской Православной Церкви, что было бы гибельным для с трудом сколоченной Брестской унии и трещавшей по швам Речи Посполитой.

Сами униаты признают, что проект создания «Киевского Патриархата» был изобретен в Ватикане. Имеется в виду именно католический Патриархат восточного обряда (Рим создал свои униатские «Патриархата» в противовес Православным патриаршим кафедрам – Антиохийской и Иерусалимской и др.) – в 1996 г. на симпозиуме «400 лет Брестской унии. Критическая переоценка», состоявшемся в г. Нейменген, Голландия, доктор Фрэнсис Томпсон (Антверпенский университет, Бельгия) утверждал, что униатский митрополит В. Рутский направил в 1624 г. в Рим план создания униатского Киевского Патриархата. Согласно этому плану, «после избрания Патриарха он и его епископы-коллеги принесут присягу Святому Престолу, а верующие постепенно приспособятся к новому положению. Эту схему, которую с известной долей справедливости прозвали «благочестивым мошенничеством», Рутский направил в Рим в 1624 г.»[6]. Все это как нельзя более актуально: всем должно окончательно стать ясно, откуда проекты «Украинской Поместной Церкви», «украинской автокефалии», «канонической», или «неканонической», «Киевского Патриархата» и т. д.

Автор идеи «благочестивого мошенничества», т. е. «Киевского Патриархата», униатский митрополит Иосиф Вениамин Рутский

Уникальным документом, также подробно иллюстрирующим, кто стоит за проектом украинской автокефалии, является записка униатского митрополита Андрея Шептицкого, публикуемая ниже.

В 1912 году, в преддверии Первой мировой войны, Шептицкий составил для австрийского императора записку следующего содержания:

«Как только победоносная Австрийская Армия вступит на территорию Русской Украины, нам предстоит решить тройную задачу – военной, правовой и церковной организации края… для того, чтобы эти области возможно полнее отторгнуть от России…

Церковная организация:

Эта организация должна бы преследовать ту же цель: возможно полнее отделить украинскую церковь от русской.

Соавтор униатского проекта «Киевского патриархата», идеолог геноцида карпатских русских и проекта «Украины как антиРоссии» Львовский униатский митрополит Андрей Шептицкий

Не касаясь вероучений… следовало бы издать ряд церковных постановлений (например, украинская церковь изъемлется из ведения петербургского синода, запрещается молиться за царя, предписывается молиться за его Величество (австрийского императора. К. Ф.), соответственные (великорусско-московские) святые вычеркиваются из календаря…

Все эти декреты могли бы от имени «митрополита Галицкого и всей Украйны» постановить все то, что было бы соответственным и согласным с основаниями восточной церкви, традициями митрополии и было бы одобрено военной администрацией.

Как митрополит, я мог бы это сделать, так как, согласно постановлениям восточного церковного права и традициям моих предшественников, я имею право, одобренное Римом, осуществлять архипастырскую власть во всех этих областях…

Известную часть епископов, уроженцев Великороссии, а также тех, которые не подчинятся этим распоряжениям, можно будет устранить, заменив их другими, исповедующими украинские и австрийские убеждения.

Рим впоследствии согласился бы с этими постановлениями и назначениями. Одобрят их и восточные патриархи, оплаченные правительством…

Таким путем единство украинской церкви будет сохранено или создано, и отторжение ее от русской будет прочно и основательно установлено. Канонические основы для такого образа действий приемлемы с точки зрения католической, а с точки зрения восточноправославной – законны, логичны и не требуют объяснений (?! – К. Ф.).

Признание всего этого я мог бы провести в Риме, или, вернее, я уже в значительной степени все подготовил…»

В противовес униатским попыткам не допустить воссоединения Русской Церкви 1686-7 годов, Православное Сопротивление Брестской унии носит ярко выраженный русский национальный характер. Следует отметить, что идеология национально-политического единства Южной и Северной России была выработана в большей степени именно в Киеве. Венцом ее стал знаменитый киевский «Синопсис», написанный предположительно Киево-Печерским архимандритом Иннокентием Гизелем (во второй половине XVII в.). Эта книга переиздавалась около 30 раз и стала первым учебным пособием по русской истории. Согласно «Синопсису», «русский», «российский», «славянороссийский» народ – един. Он происходит от Иафетова сына Мосоха (имя последнего сохраняется в имени Москвы), и он «племени его» весь целиком. Именно «Синопсис» утверждает главенство суздальско-владимирских князей после разорения Киева татарами.

По «Синопсису», Россия – едина. Ее начальный центр – царственный град Киев, Москва – его законная и прямая наследница в значении общего «православно-российского» государственного центра. Весь русский народ един, и временное отделение его части от России в другие государства (Польшу и Литву) «милостью Божией» завершается воссоединением в единое «государство Российское»[7].

В результате воссоединения 1654 года уроженцы Киева и Львова, начиная с XVIII века, сделались хозяевами положения на церковном, научном и литературном поприще России.

Еще более красноречиво участие северо-, и особенно юго-западной Руси в создании общерусского литературного, «книжного» языка. Смело можно сказать, что участие это – преобладающее: грамматика, лексика, орфография и первые церковнославянские и русские словари созданы во Львове, Киеве и Вильне.

Какова же была языковая ситуация в середине XVII в. в юго-западной Руси? Она обрисована в грамматике Иоанна Ужевича (1643 г.). В ней описывается «Lingua sacra», или «словенороссийский язык» (так именовался церковно-словянский) – высокий книжный язык, язык богослужения и богословия, lingua slavonica или «проста мова» – гражданский, светский литературный и деловой русский язык, и «lingua popularis» – диалектная речь[8]. В Киеве в 1627 г. «протосингел от Иерусалимского патриаршего престола и архитипограф Российския церкви» ученый монах, подлинный энциклопедист того времени Памва Берында издает толковый словарь «Лексикон словенороссийский, или слов объяснение». В нем «руская» речь (в послесловии к Киевской Постной Триоди 1627 г. Берында называет «просту мову» «российской беседой общей»), противопоставляется народным диалектам – «волынской» и «литовской» мове. Кодификация «словенороссийского» языка была произведена в основном в Киеве, Львове и Вильне. «Грамматика» Мелетия Смотрицкого стала учебником церковнославянского языка для всей Русской Церкви буквально на века. «Проста мова» стала основой общерусского литературного языка. «… Действительно, «проста мова» не оказала почти никакого влияния на современный украинский и белорусский литературные языки… Однако, на историю русского литературного языка «проста мова» как компонент юго-западнорусской языковой ситуации оказала весьма существенное влияние. Достаточно указать, что если сегодня мы говорим об антитезе «русского» и «церковнославянского» языков, то мы следуем именно югозападнорусской, а не великорусской традиции… Это связано с тем, что условно называется иногда «третьим южнославянским влиянием», т. е. влиянием книжной традиции Юго-Западной Руси на великорусскую книжную традицию в XVII в.: во второй половине XVII века это влияние приобретает характер массовой экспансии югозападнорусской культуры на великорусскую территорию»[9].

«Говорят, что Петр Великий гражданскую печать выдумал, а, оказывается, он, просто-напросто, заимствовал ее у галичан и у прочих малорусов, которые употребляли ее еще в XVI в. Заголовки многих грамот и статутов, виденные мною в Ставропигии, начерчены чисто нашими гражданскими буквами, а текст, писанный в XVI в. – очевидный прототип нашей скорописи и нашей прописки елисоветинских и екатерининских времен»[10].

Что касается диалектов – «волынской», «литовской» и многих других мов, то о «целесообразности» создания на их основе местных литературных языков лучше всего сказал замечательный галицко-русский историк Денис Зубрицкий в своем письме к М.А. Максимовичу: «… Ваши мне сообщенные основательные и со систематической точностью изданные сочинения – откуда идет русская земля, и исследование о русском языке читал я с величайшим любопытством и вниманием. Вы опровергли сильным словом мечтательные утверждения писателей и выдумки как о происхождении народа, так и о русском языке, которые мне всегда не нравились… Что касается до наречий русского языка, то их бесчетное число) внимательный наблюдатель, странствуя по русской земле, найдет почти в каждом округе, даже в каждой деревне, хотя и неприметное различие в произношении, изречении, прозодии, даже в употреблении слов, и весьма естественно. По исчислению г-на Шмидель (Litterarisce Anreiger 1882 г.) есть 114 наречий немецких столь одно от другого расстоящих, что немец друг друга никогда не разумеет, но язык есть всегда немецкий, и невзирая на сие, ученые немцы в Риге, Берлине, Вене и даже в Страсбурге употребляют в книгах и общежитии лучших обществ одно словесное наречие. Я бы желал, чтобы и русские тем примером пользовались…»[11].

Пропагандисты униатского проекта «белорусской автокефалии» сслаются еще на проект отдельной от общерусской «Новогрудской митрополии» князя Гедимина, «Эльдимана», но подобные местечкое проекты удельных русских князей не носили этнический характер и в итоге русские князья во имя единства Руси смирялись перед единой Русской Церковью. Так, например, святой благоверный князь Андрей Боголюбский отказался от подобной затеи и прислушался к своему духовному наставнику епископу Кириллу Туровскому, от аналогичной идеи отказался и святой московский князь Дмитрий Донской, послушавшийся при. Сергия Радонежского и Киевско-московского митрополита Киприана. Соответственно, и современные попытки оторвать малороссийские и белорусские епархии от Русской Церкви являются шагом к новой унии, а попытки заставить малороссов и белорусов путем фальсификаций истории и создания новых «негативных идентичностей» – «бандероукраинцев» и «литвинов» (как этнонимы) являются «политическим униатством» и отречением от православного русского выбора святого благоверного равноапостольного князя Владимира. В Малороссии с целью отрыва Киевской и Малороссийской митрополии от Русской Церкви сначала путем «перестроечного шантажа» тогдашний Киевский митрополит Филарет (Денисенко) добился для нее автономии от Москвы. Автономия – шаг к автокефалии и Филарет совместно с тогдашним главой малороссийских униатствующих сепаратистов Кравчуком создает криминально-террористический раскол «Киевского Патриархата», адепты которого занимаются массовыми захватами православных храмов, убийствами и избиениями священников и мирян, вербовками необандеровских боевиков к Басаеву и во все «горячие точки» СНГ против России. Но главная цель раскола – служить инструментом шантажа Русской Церкви, чтобы любой ценой выбить из нее «каноническую автокефалию» – ключевой шаг к унии. Собственно, лидеры второй ветви раскола «УАПЦ», созданной Петлюрой, поддержанной ленинскими большевиками, затем нацистами, а потом ЦРУ, и не скрывают своего криптоуниатства, а один из лидеров «УАПЦ» «харьковский архиепископ» Игорь Исиченко прямо принял унию.

В Белоруссии под давлением большевиков в 1923 году была предпринята попытка сделать белорусские епархии автономными, но святой Патриарх Тихон умело отразил ее. Затем оторвать малороссийские и белорусские епархии при поддержке признавшего обновленческий раскол в СССР Константинопольского Патриархата пытались власти межвоеннной Польши. Потом – нацисты.

В 2014-м году победивший путем переворота «бандеронацистский» режим Порошенко с помощью зависимого от США криптоуниатского Константинопольского Патриархата объявил Русской Церкви новую войну и заявил о намерении летом 2018 года (1030-летия Крещения с помощью Константинопольского Патриархата) победить Русскую Церковь.

Воодушевленная победой «бандеронацистов» в Киеве часть белорусской элиты в 2014-м году попытались навязать Белорусскому Экзархату Русской Церкви самоубийственную идею автономии Белорусской Православной Церкви, но как и святой Патриарх Тихон в 1923-м, так и Святейший Патриарх Кирилл в 2014 г. грамотно пресек этот униатский проект.

В 2018 году война с единой Святой Церковью Великой, Малой и Белой Руси разгорелась с новой силой.

Как сообщает Союз православных журналистов Украины, Патриарх Варфоломей заявил в своей проповеди 1 июля, что «Константинопольский Патриархат никому не передавал территорию Украины и Литвы», намерен «решительно действовать на этой территории», и в качестве прецедента он привел раскольнический Томос Патриарха Мелетия (Метаксакиса) об автокефалии Польской Церкви. Анализ проповеди Патриарха Варфоломея от 1 июля 2018 г. свидетельствует о том, что безграмотные и легко опровергаемые ее тезисы написаны «союзом писателей» в лице скандально известного архимандрита Кирилла (Говоруна), который до сих пор числится заштатным клириком Московской епархии Русской Православной Церкви, раскольника В. Лурье и пропагандиста из Киева К. Ветошникова, как говорят, трудоустроенного Говоруном в Фессалоникийский Университет и ставшего там и в Сорбонне профессором не благодаря своим знаниям, а благодаря политической воле могильщиков Русской Церкви и вероучительного Догмата о Церкви. Константин Ветошников отрицает на антицерковных сайтах РИСУ и «Кредо» общеизвестные бесспорные факты – перенос Киевской митрополии в Москву, передача Константинопольским Патриархом Дионисием Киевской митрополии Московскому Патриархату в 1686-м году безоговорочно, называемая Ветошниковным «концессией» (ничего подобного, никакой «концессионное™» в Грамоте Патриарха Дионисия нет, есть безусловная передача Киевской и Малой России митрополии Московскому Патриархату), акт о даровании Иоанну IV царского титула он называет «подделкой». Метод в стиле «мазепствующих» фальсификаторов истории – отрицание фактов.

Чтобы убедиться в этом, нужно сравнить проповедь 1 июля и. Варфоломея и интервью Ветошникова[12].

Повторим еще раз общеизвестные аргументы. Возможное вторжение Константинопольского Патриархата на Киевскую Русь является попранием св. канонов и Догмата о Церкви, это еще в 1920-е годы, когда Константинопольский Патриархат признал обновленческий раскол в СССР и захватывал епархии Русской Православной Церкви в Финляндии, Прибалтике, Западной Европе и США, показали ведущие церковные канонисты, такие, как проф. С.В. Троицкий. Недавно переиздан его сборник «Единство Церкви», как раз об этом[13].

Книга проф. С.В. Троицкого «Единство Церкви»

Сборник работ крупнейшего русского канониста XX века, профессора Сергея Викторовича Троицкого (1878–1972) посвящен осмыслению взаимоотношений православных поместных церквей, актуальным проблемам сравнительного богословия и канонического права.

«Церковь едина и потому, – писал профессор С.В. Троицкий, – что Она соборна, кафолична, то есть всеобъемлющая, обнимающая весь мир… И святость Церкви не связана с каким-либо местом (Ии. 4:21)… А если постановления всякой поместной Церкви вдохновляются Св. Духом, то как же она может быть подчинена какой-либо перманентной высшей инстанции? Посему «фактическое первенство Константинопольского Патриарха в Православной Церкви, никак нельзя считать ни канонически твердым, ни тем более неизменным». Проф. Троицкий ясно опровергает фантазии п. Варфоломея, Говоруна и Ветошникова о том, что «решение проблем украинского раскола является общецерковным делом». Нет, это является внутренним делом Московского Патриархата, чьей канонической территорией Киевская и Белая Русь являются с 1686 года.

Прот. Александр Мазырин – соавтор книги о поддержке Константинопольским патриархатом обновленческого раскола в СССР

В статье 1936 года «Папистические стремления у греков» писал:

«Сколь великие блага Константинопольская Церковь получала от Русской Церкви, и не только за время ее зависимости от Константинополя, но и позже? Однако все это не помешало Константинопольской Церкви, как только Русская Церковь попала в рабство большевикам, начать отнимать без всякого права ее епархии в Польше, Финляндии, Эстонии, Латвии и Западной Европе. А патриарх Григорий VII в 1924 году сделал даже попытку с помощью большевиков подчинить себе и всю Православную Церковь путем признания «Живой церкви» и отставки Патриарха Тихона…»

А. Кострюков, соавтор книги о поддержке Константинопольским патриархатом обновленческого раскола в СССР

То, что поддержка Константинопольским Патриархатом обновленческого раскола не легитимировала последний, а делегитимировала Константинопольский Патриархат, подробно показано в сборнике «К истории взаимоотношений Московского и Константинопольского Патриархов в XX веке» (Авторы: священник А. Мазырин, А.А. Кострюков[14]).

«В предлагаемой читателю книге рассматриваются проблемные стороны взаимоотношений Русской и Константинопольской Церквей в XX в., в частности, поддержка Вселенской Патриархией обновленческого раскола в России в 1920-1930-е гг., простиравшаяся вплоть до евхаристического общения ее официального представителя в Москве с безблагодатным псевдоцерковным сообществом. Канонические нарушения Константинополя, совершенные из соображений политической конъюнктуры, привели к фактическому разрыву с ним Московской Патриархии и оттолкнули от него Русскую Зарубежную Церковь несмотря на то, что ее тогда возглавлял большой почитатель Вселенского Престола митрополит Антоний (Храповицкий). В дальнейшем в связи с ликвидацией обновленческого раскола каноническое общение Москвы и Фанара восстановилось, но былой авторитет греческих Патриархов в России оказался основательно подорванным».

О визите делегации Константинопольского Патриархата к Порошенко и его жалких попытках испортить великий праздник Крещения Руси

Православное сопротивление Малороссии – это реальность

«Русский Православный Киев – жив! Православная Малороссия – жива!» – воскликнул известный русский тележурналист Михаил Тюренков, публикуя фотографии с грандиозного крестного хода верных чад УПЦ в Киеве, собравшего, по данным телеканала «Интер» более 250 тысяч участников, в основном – активного возраста[15].

И он оказался прав, ибо попытки киевского режима сорвать крестный ход, запугать его участников и даже водителей, подвозивших верующих, были тотальными и не прекращались до самого крестного хода. Автобусы с участниками крестного хода ночью задерживались в Запорожье и многих других городах. 50 автобусов с участниками крестного хода стоят на Житомирской трассе: их не пускают в Киев якобы из-за «заминированой трассы». Задача провокации ясна – не пустить на крестный ход сотни тысяч едущих с Волынской и Подкарпатской Руси, с Подолии православных верных противников униатского проекта «Поместной украинской церкви», чтобы сказать, что «их нет».

Десятки автобусов из Одессы заблокированы, прорвался только один из Ильичевска, но люди добирались на крестный ход «огородами». Противники УПЦ «роют могилу», духовную и политическую, себе, ибо уже получают обратный эффект.

На крестный ход собралось более 250 тысяч верных чад Церкви всея Руси – крестный ход входит в лавру, а его «хвост» еще не спустился с Владимирской горки.

Собрались вопреки бешеному сопротивлению режима. И эти препятствия заставили этих аполитичных (до того, как их начали «давить») людей думать, искать причины происходящего, находить униатские корни проекта «Поместной украинской церкви» и «Украины как Антироссии», вспоминать свою православную русскую историю, в том числе правозащитный, миссионерский и политический опыт православных братств Западной Руси – опыт Православного Русского Сопротивления.

Одновременно 27 июля митрополит Конст. Патриархата в США Иларион (Рудник) передал П. Порошенко письмо Патриарха Варфоломея, из которого следует, что «здесь и сейчас» искомого «Томоса» не будет, но Константинопольский Патриархат вмешивается на каноническую территорию Московского и конечной целью вмешательства является «автокефалия Украинской Церкви». Эти цитаты из письма и. Варфоломея к Порошенко являются поводом к ясным каноническим заявлениям Поместных Православных Церквей о том, что, согласно св. канонам, такие заявления и. Варфоломея являются глобальным расколом Православия и Константинопольский Патриархат не имеет никаких канонических прав на Украину, преодоление расколов – это внутреннее дело УПЦ, которая довольна своим статусом и ни в какой автокефалии не нуждается. По сути, такие заявления сделал 28 июля в Москве Александрийский Патриарх Федор. Патриарх Кирилл и тезоименитый Президент Владимир Путин в день Крещения Руси все ярко и точно сказали о св. Владимире и «триединстве» Руси. Более того Патриарх Кирилл прорывает информационную блокаду и открывает на телеканале «Интер» обманутым людям Малороссии, Новороссии и Подкарпатской Руси правду об их православной русской истории, которая актуальна, как никогда, о том, что русские – это не только граждане РФ. Россиянин – это русский по гречески, русин – по латыни. Более того, Патриарх Кирилл, духовный лидер «Триединой» Руси выразил твердую уверенность не только в нашем общерусском «вчера», но и «завтра»: «… Я имею в виду русских в том смысле, как нас понимала древняя Византия, из которой мы и получили веру православную.

«Судия Вселенной» и великий африканский миссионер Александрийский Патриарх Федор Второй

Византийцы называли «россами» всех, кто жил на просторах от северного берега Черного моря до берега Балтийского моря. Вот этот народ, который уже в то время был многонациональным, потому что разные были племена – и славянские племена, и норманнские племена – вот весь этот, еще раз хочу подчеркнуть, многоэтнический народ, византийцы называли «россами». В переводе на наш язык – «русскими». Сегодня ведь очень сложная ситуация на Украине. Сложная в том смысле, что враг рода человеческого пытается

посеять плевела и разделить Православие на Украине. И если посмотреть на то, что происходит даже чисто с социологической точки зрения, что происходит в этой сфере, то можно убедиться в том, что люди, глубоко укорененные в традиции Русской Православной Церкви, опять-таки в том понимании Русской, о котором мы только что сказали, эти люди ведь никуда из Церкви не уходят. Они исповедуют свою веру вплоть до того, что иногда это исповедание сопровождается физическим, духовным и моральным ущербом для людей. Но преданные чада Церкви нашей ревностно осуществляют свое служение. И для большинства из них, может, даже для всех тех, кто это исповедование сегодня несет, пример Киево-Печерской лавры, духовный опыт, который люди почерпают в монастыре святых Антония и Феодосия Печерских, является, несомненно, огромной духовной силой… Я, начиная с 2009 года до 2013 года, посещал Киев каждый год. И каждый год я служил в Киево-Печерской лавре. Перед моим взором стоит эта замечательная картина, как православный народ встречал Патриарха во вратах лавры, как сопровождала меня многочисленная толпа верующих людей, которые от всего сердца кричали: «Кирилл – наш Патриарх!». Это было тогда уже очень важным свидетельством нашего духовного единства.

Богослужения в Лавре всегда проходили для меня совершенно особенно. Я, во-первых, чувствовал свою сопричастность этой великой тысячелетней истории. Я понимал, на каком месте мы совершаем Литургию – на том самом, где воссияла вера Православная для всей Руси, в Киеве – матери городов русских, в Киево-Печерской лавре на берегу Днепра. И, конечно, молитва с епископатом Украинской Церкви, молитва с большим количеством монашествующих, духовенства, при огромном количестве людей – это очень сильный и глубокий духовный опыт.

Единственное, о чем я сегодня сожалею, – это о том, что я не могу приезжать по известным причинам в Киев и совершать богослужения в Киево-Печерской лавре. Но очень надеюсь, что эти времена пройдут, и мы снова сможем все вместе помолиться у этой великой общерусской святыни.»[16]

Но самой сенсационной была проповедь Александрийского Патриарха Федора о византийском преемстве России и о том, что великороссы, малороссы и белорусы – это один православный русский народ. Такие заявления именно от Александрийского Патриарха особенно важны, так как по канонам он является «судией Вселенной». Письмо п. Варфоломея к Порошенко является поводом для созыва подлинно Всеправославного Собора, который должен заниматься не Украиной (это внутреннее дело УПЦ), а осуждением откровенной ереси «папизма» Константинопольского Патриархата и рассмотреть все ее проявления, начиная от поддержки обновленческого раскола в СССР 1920-х годов.

Для Церкви важен голос святых. Великий малороссийский святой XX века архиепископ Иоанн (Максимович) на основе св. канонов не просто обличал незаконность «папизма» Константинопольского Патриархата и устроенный Константинопольским Патриархом Мелетием (Метаксакисом) грандиозный раскол православного мира по календарному вопросу, но и констатировал, что после антиканоничного вмешательства в дела Малороссии следующим его шагом будет захват, собственно, великорусских епархий[17].

Святой обличитель «мазепинства» и «папизма» Константинопольского Патриархата» Святитель Иоанн (Максимович)

Святитель Иоанн (Максимович) – малоросс из малороссов, потомок выпускника Киево-Могилянской Академии св. архиепископа Иоанна (Максимовича) Тобольского, крестителя русской Сибири, и Михаила Максимовича – выдающегося малороссийского филолога, ректора Киевского университета св. Владимира, деятельно покаявшегося в «историософской ереси украинства». Святой архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский Иоанн (Максимович) успешно проповедовал Истину Православия в Малороссии, Китае, на Филиппинах, в США и возрождавший православный «западный обряд» для облегчения перехода европейцев в Православие, как и все Максимовичи, был ревнителем общерусского единства. А в своих великих аскетических подвигах он был продолжателем святого Царьградского Патриарха Афанасия, дело которого и само Православие предают Константинопольские Патриархи последнего времени.

Св. Константинопольский патриарх Афанасий (Палеолог)

Этот великий Царьградский Патриарх из императорской династии, передавшей в лице Софии Палог преемство от Ромейской империи к «Третьему Риму», был «лоббистом» русского гетмана Богдана Хмельницкого в Москве, он вместе с Патриархом Никоном убеждал царя Алексея Михайловича воссоединить Малороссию с Великороссией и, как утверждают некоторые современные исследователи его эпохи, Патриарх Афанасий прекрасно понимая, что является заложником османской империи, сам предлагал Патриарху Никону взять титул Вселенского Патриарха. Св. Афанасий скончался в Малороссии, в Лубнах, так и не успев осуществить свой императив о Вселенском титуле Московских, Великой, Малой и Белой России Патриархах.

Святой Патриарх Константинопольский Афанасий «Сидящий»

Этот великий подвижник никогда не спал, и поэтому его святые и нетленные мощи пребывают в сидящем состоянии в Благовещенском Соборе в Харькове. Его подвиг отказа от сна перенял в XX веке св. архиепископ Иоанн (Максимович), чьи нетленные мощи находятся в Сан-Франциско в соборе Русской Зарубежной Церкви.

Святой Патриарх Тихон бескомпромиссно обличал попытки отделения Украины от Русской Церкви:

«Грамота Патриарха Тихона в Константинополь, 12/25 марта 1922 г.

«Тяжелое время смуты и внутренних разделений переживает вновь многострадальная Православная церковь на Украине. Глубокою скорбью и болью объяты сердца верных православных украинцев, видящих поругание своей веры и не желающих изменять историческому своему единению с Российскою Церковью. Мы получаем от духовных чад наших с Украины заверения, что они сохранят свою святую веру в чистоте и неприкосновенности, не пойдут за новыми лжеапостолами и лжеепископами, сеющими раскол и раздоры, не будут входить в общение с растлителями веры православной. Нам заявляют, что народ православный на Украине умел не только жить исторически в святом православии, но и мученически умирать за Святую, единую, апостольскую православную веру отцов и дедов своих.

Почерпая в сем утешение и уверенность, что козни врагов Православия встретят со стороны верных чад Церкви подобающий отпор, мы не можем не предвидеть со всею скорбью угрожающих миру и единству церковному смут и сопряженных с ними испытаний православному народу. За открыто дерзновенными действиями украинских автокефалистов чувствуются сокровенные покушения более искусных и более грозных врагов Православия, давно упражняющихся в сеянии и политической и церковной смуты на Юге России. Украинский раскол и в своем зарождении, и в главных моментах своего развития оказывается, по всей видимости, в непосредственной связи с теми политическими переживаниями Украины, которые в последнее время ставили ее в ближайшее соприкосновение с Униатской Галичиною и открывали в Украину приток украинствующих и униатских деятелей из Галичины.

Уповаем, что наши скорби и опасения будут разделены сочувствием Великой Константинопольской Церкви, в коей Российская Церковь всегда чтила и чтит свою древнюю, по духу, матерь и руководительницу к совершенству церковного благоустроения. Всегда сорадовавшись утешениям и соболезновав скорбям Великой Церкви-Матери, Российская Церковь ныне, претерпевая сама, по Божию попущению, многие скорби, обращает естественно взор свой туда, откуда, в силу духовного родства, чает иметь и молитвенную помощь, и утешение.

Воссылая неустанные молитвы Господу Богу о вразумлении заблуждающихся, из Украинского народа и о возвращении их в лоно Православной Церкви, усердно просим Ваше Высокопреосвященство с Архипастырями и пастырями Великой Константинопольской

Церкви подкрепить наши моления Вашими Святыми молитвами к единому Небесному нашему Пастыреначальнику о мире и единении чад Святой Церкви.

Затрудняясь по обстоятельствам настоящего нашего положения сноситься с прочими Патриархами Восточными, смиренно просим Ваше Высокопреосвященство осведомить относительно церковных нестроений в Украине Блаженнейших Патриархов Александрийского Фотия, Антиохийского Григория и Иерусалимского Дамиана, да изрекут они вместе с Вами слово осуждения новому раскольническому движению на Украине и кощунственной иерархии ея».

Теме служения св. Патриарха Тихона в Западной Руси посвящена отдельная глава этой книги.

Важно прокомментировать заметку историка Максима Медоварова о «рейдерстве» Константинопольского Патриархата. Наполеон и католические власти Речи Посполитой, которые в 1791 году почти уничтожили Православие в Западной Руси, блокируя деятельность единственного на тот момент тамошнего православного епископа Виктора (Садковского). Такие вот друзья Фанара…

А в 1448 году западнорусскую, отдельную от Москвы, митрополию, учредил принявший унию Патриарх Григорий Мамма, поставивший в Киев униата Григория Цамблака. Так что сама «отдельная от Москвы западнорусская митрополия», а теперь – «автокефалия УПЦ» – это изначально униатский проект:

«Продолжаю тему фанариотского рейдерства.

Все знают, что Константинополь после отделения Русской автокефальной Церкви с 1448 г. получил себе обратно земли Малороссии и Белоруссии в 1470 г., в общем-то, незаконно. Однако поскольку в 1686 г. он вернул их Московскому Патриархату, то обычно думают, что на этом история закончилась. Однако это не так.

В 1791 г. поляки добились от Константинополя согласие силой перевести в его управление все приходы РПЦ в Речи Посполитой. Поскольку ее саму в ближайшие годы уничтожили, решение не успели провести в жизнь. Это первая попытка Фанара захватить Зап. Украину в Новое время.

В 1809 г. Наполеон отдал Холмщину полякам и оккупировал Галицию. Он также велел отдать приходы РПЦ в Холмщине Константинополю, но был разгромлен раньше, чем успел это сделать. Это была вторая попытка Фанара.

В 1920-24 гг. Константинополь, запятнавший себя общением с обновленцами и разрывом с РПЦ, попал под анафему, но именно в эти годы при Патриархе-масоне Мелетии и его преемниках фанариоты путем разбойного захвата отрывают от РПЦ Финляндию, три страны Прибалтики и Польшу (которая тогда владела всей Зап. Белоруссией и Зап. Украиной с 7 миллионами русского православного населения). В 1924 г. Константинополь послал незаконный «Томос об автокефалии» для Польши. Издавший его патриарх Григорий VII в том же году умер в страшных мучениях.

Эта филькина грамота 1924 года не была признана каноническим Православием, с 1939 г. освобожденные территории вернулись в лоно РПЦ, а в 1948 г. Московская Патриархия предоставила законную автокефалию Польской ПЦ. Таким образом, в 20-30-е годы была третья попытка Фанара захватить Зап. Украину, причем даже с «Томосом». То есть прецедент есть.

Если сейчас Варфоломей попытается в четвертый раз, то итог также будет предсказуем».

Сказанного, согласно приведенным фактам и канонам святым, более чем хватает для суда над Константинопольским Патриархатом, который должен происходить на следующих канонических основаниях.

16-е, 34-е и 35-е Апостольские правила четко предписывают Православным Поместным Церквам собирать собор с 2 целями:

1) упразднение диптихов;

2) церковный суд над Стамбульским архиепископом.

Согласно церковным канонам, если обвиняемый не предстанет пред судом церковным после 3 обращений, не представив «благовидной причины», он может быть судим заочно.

О 6-м апостольском правиле я уже писал выше. Никаких архиерейских действий вне пределов своей епархии. Только с благословения местного правящего архиерея. И точка.

Святитель Григорий Великий, в силу известного недоразумения именуемый у нас «Двоесловом», услышав, что Иоанн Постник присовокупил к своему титулу «… и вселенский Патриарх» возмутился таким славолюбием, и… добавил к титулу римских первосвятителей «servus servorum Domini», что может быть переведено двояко: «слуга слуг Божиих» или даже «раб рабов Божиих».

Ведь было же время, когда Рим был православнее даже тогдашнего Константинополя.

Проф. С.В. Троицкий писал о том, что на Пятом Вселенском Соборе папистские амбиции Константинопольского Патриархата были осуждены, авторитет Вселенских Соборов беспрекословен и это повод собрать Всеправославный Собор для суда над Константинопольским Патриархом, ересь его «папизма» уже осуждена Пятым Вселенским Собором.

Важная деталь о митр. Иларионе (Руднике), приехавшем к Порошенко в составе делегации Константинопольского Патриархата и передавшем ему разбираемое письмо. Кое что о митрополите Иларионе (Руднике), передавшему Порошенко письмо и. Варфоломея. Связи галицийской диаспоры, в том числе из Константинопольского Патриархата, а затем из т. н. «Киевского Патриархата», с международным терроризмом, секретом не является[18].

«Иерарх из юрисдикции Константинопольского Патриархата, совершающий служение в Португалии, епископ Телмисский Иларион (Рудник), являющийся гражданином Украины и украинцем по национальности, был задержан 9 июня турецкой полицией. Он провел в полицейском участке Стамбула несколько часов. Епископа обвинили в том, что путешествует по поддельным документам и является «чеченским повстанцем». Турецкие спецслужбы, проведя обыск, переправили епископа из аэропорта «Кемаль Ататюрк» в полицейский участок. Оттуда он был освобожден, благодаря вмешательству посольства Португалии в Анкаре и консульства Украины…»

«Отец современной православной журналистики «всея Руси» глава пресс-службы УПЦ Василий Семенович Анисимов

Связям раскольнического «Киевского патриархата» с ичкерийскими террористами посвятил несколько работ выдающийся православный журналист, глава пресс-службы Украинской Православной Церкви Московского патриархата Василий Анисимов. Он раскопал кучу фактов, свидетельствующих о том, что через структуры «Киевского Патриархата» осуществлялась вербовка украинских боевиков в Чечню. Причем это происходило прямо в резиденции «патриарха» Филарета (Денисенко) на Пушкинской, 26. Более того, Денисенко сам покупал авиабилеты и военное обмундирование для боевиков, отправлявшихся в различные горячие точки, где велась война против России, в т. ч. и в т. н. «Ичкерию». Не случайно т. н. «независимая Ичкерия» была объявлена канонической территорией «Киевского Патриархата». А в конце 1990-х был пойман с поличным боевик, связанный с «Киевским Патриархатом».

Успешный крестный ход УПЦ МП 27 июля является поводом к ее тотальному «духовному миссионерскому контрнаступлению», в том числе на «ересь фанариотского папизма». Необходимо также создать систему «всеобуча для мирян» – Киевского народного православного университета св. Владимира, проект которого предложен известными православными историками.

Жалкой пародией на этот великий крестный ход стало сборище Порошенко и Денисенко, осквернивших великий праздник Крещения Руси. Анафема на Филарета Денисенко распространяется и на Порошенко.

Это следует из текста анафемы, она наложена и на тех, кто с Филаретом. Сегодня они согнали 60 тысяч человек – в разы меньше, чем Церковь.

Это был паноптикум: согнанные за отгул бюджетники, нацисты, оравшие «слава нации – смерть ворогам», раскольники и униаты – УГКЦ согнала всю Галицию. Что еще раз доказывает: автокефалия УПЦ – это уния[19].

Как утверждают источники, 28 июля Блаженнейший митрополит Онуфрий был вызван в АП Порошенко, где его жестко «прессуют» поддержать аферу с «Томосом».

В ответ Церковь может, в соответствии с Основами социальной концепции, призвать верных к мирному гражданскому неповиновению власти, уничтожающей Церковь.

Как уже отмечено выше, попытки «папизма» Константинопольского Патриархата и его вмешательства в дела других Поместных Церквей были жестко пресечены еще Пятым Вселенским Собором. Об этом подробно пишет проф. С.В. Троицкий в «Единстве Церкви». Тогда Константпнопольский Патриарх тоже пытался лезть и даже проводил «дехиротонии» епископов. Константинопольскому Патриархату была четко очерчена его каноническая территория, части которой, «Скифии», он в 1589 году сам не просто дал автокефалию, но и установил Московский, Великой, Малой и Белой России, «Третьего Рима» и всех Северных Земель Патриархат и сам в 1686 году канонично присоединил к нему Киевскую и Малой России митрополию.

Так что последние заявления и. Варфоломея по Киевской Руси и Македонии подпадают под суд Пятого Вселенского Собора и требуют Всеправославного Собора для суда над и. Варфоломеем, митр. Елпидифором и прочими пропагандистами «примата» Константинопольского Патриархата.

О беззаконности «Польского Томоса» 1924 года говорил еще святой Патриарх Тихон и многие великие иерархи[20].

Как известно, в ответ на вмешательство Константинопольского Патиархата в Польшу и учинение им там автокефалистского раскола и большевистской политики украинизации и насаждения раскола «УАПЦ» Святой Патриарх Тихон ликвидировал автономию УПЦ, данную Собором 1917-18 годов, и сделал Украину Экзархатом. Патриаршие экзархи Михаил (Ермаков) и Константин (Дьяков) стали святыми мучениками, большевиками и автокефалистскими раскольниками убиенными.

Раскольническая «Польская автокефалия» 1924-го года – это тоже униатский проект Шептицкого, который он осуществлял через контролируемого им С. Петлюру, который на штыках униатских галицких «сичевых стрельцов» устроил кощунственный раскол «УАПЦ» в Киеве, когда обновленческих взглядов поп Липковский с кучкой таких же авантюристов, как он, самих себя рукополагал в «епископы» (в епископы могут рукоположить только два других епископа) и арестовал законную православную иерархию Малороссии. Затем Петлюра «слил» «Западно-Украинскую народную республику» объединившуюся с армией русского героя А.И. Деникина, возрожденной Польше и остался в Варшаве, где по заданию Шептицкого и готовил униатскую авантюру «Польской автокефалии». Использовалась известная демагогия о том, что «отделение от Москвы под прогрессивный Константинопольский Патриархат спасет Православие». Это, естественно, оказалось обманом, и беззаконная «Польская Церковь» была переведена легитимировавшим обновленческий раскол в СССР Константинопольским Патриархатом на «новый стиль», но даже она подверглась гонениям: сотни православных храмов Западной Руси, вновь попавшей в «Речь Посполитую», были взорваны, приходы закрывались, мало- и белорусский народ принудительно «украинизировался». Вот так «Томос об автокефалии» и Константинопольский Патриархат «спасли» Православие!

Ревнитель единства Русской Православной Церкви и «триединства» Руси Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

Резко высказывался по «польскому» вопросу и архиепископ Финляндский и Выборгский Серафим (Лукьянов). Признание польской автокефалии Константинополем архипастырь считал незаконным. Архиепископ Серафим считал необходимым придерживаться постановлений Архиерейского Собора 1923 г., в соответствии с которым Русская Зарубежная Церковь высказалась против автокефалий в Польше, Финляндии, Эстонии, Латвии, Украине и Грузии.

Не видел оснований для польской автокефалии и епископ Забайкальский и Нерчинский Мелетий (Заборовский). По его мнению, в Польше должна быть не автокефалия и даже не автономия, а обыкновенная епархия, подчиненная Патриаршему Местоблюстителю[21]. Вообще, поводом к беззаконному вмешательству Фанара в вопрос польских епархий стала ситуация фактического уничтожения Русской Церкви и отсутствия нормальной связи с Московским Патриаршим Престолом. Сейчас такого повода нет. Кстати, вспомним, что под влиянием Константинопольского Патриархата беззаконная польская автокефалия перешла на «новый стиль», а украинская покатится в унию потому что сам ее проект является униатским:

Глава ОВЦС Московского Патриархата митрополит Иларион (Алфеев) подвел итог попытки Константинопольского Патриархата оспорить великое воссоединение Русской Церкви 1686-87 годов.

Известный православный журналист Михаил Тюренков отмчает, что «в числе канонических преступлений нынешнего «Константинопольского» Патриарха Варфоломея не только экуменические связи с католиками, но и сегодняшнее активное участие в попытках оторвать каноническую Украинскую Православную Церковь от Московского Патриархата. Так, после развала Советского Союза эстонские власти именно при помощи Фанара создали раскольническую структуру – так называемую Эстонскую апостольскую православную церковь. Одновременно с этим Патриарх Варфоломей легализовал крупную украинскую националистическую секту – «УПЦ в США» (другую подобную секту – «УПЦ в Канаде» – легализовал еще его предшественник Патриарх Димитрий). В одном из своих недавних интервью греческому информагентству «Ромфеа» владыка Иларион особо подчеркнул:

«Мы в последнее время немало поработали в архивах и нашли всю имеющуюся документацию по этим событиям – 900 страниц документов как на греческом, так и на русском языке. Они совершенно четко показывают, что Киевская митрополия была включена в состав Московского Патриархата решением Константинопольского Патриарха, и временный характер этого решения нигде не оговаривался, никакой срок не был поставлен. Ни в одном из этих документов не сказано, что Киевская митрополия передается в состав Московского Патриархата на 10, 20 или 100 лет»[22].

Глава ОВЦС МП митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев)

Воссоединение Руси 1654 года, 1795 года, воссоединение Русской Церкви 1686-7 годов, как уже отмечалось, было подготовлено движением Православного Русского Сопротивления Брестской унии, охватившему Малую, Белую, Червонную и Черную Русь. Книга посвящена, преимущественно Белой и Черной Руси, но не упомянуть Православное Русское Сопротивление Малой и Червонной (Галицкой) России будет неисторично. Особую роль в национально-освободительной борьбе русского народа сыграли православные братства Западной Руси.

Православные братства – это корпоративные объединения православного духовенства и мирян, это массовое народное движение «Православного Сопротивления» создало настоящее русское гражданское общество. Потребность в теснейшем объединении была вызвана католическим геноцидом, попытками Ватикана и Речи Посполитой стереть с лица земли Православную Русь, а также разложением православной иерархии отделенной от Москвы западнорусской митрополии, полностью зависимой от польского правительства. Сама идея отдельной от Москвы западнорусской митрополии с целью постепенного его подчинения Ватикану была впервые выдвинута отступником от Православия Московским митрополитом Исидором, изгнанным из России и возведенным в Ватикане в кардинальское достоинство.

В этих условиях Православные братства получают от константинопольских Патриархов права на «чрезвычайное управление Церковью», на контроль за деятельностью шатающихся в вере архиереев, церковного суда и т. д. В 1606 г. Львовское Успенское Ставропигиальное братство получает право на управление Церковью на всех пределах России, вплоть до Москвы. Это происходит в пик русской Смуты, когда латинопольские оккупанты не допускают каноничного Московского Патриарха до управления Церковью.

Огромную роль сыграли братства в фактическом срыве ватиканского плана Брестской унии – в католичество перешла только большая часть иерархии, но без духовенства и народа.

Очень интересна переписка между отступниками от Православия во главе с Киевским митрополитом Михаилом Рагозой и ревнителями Православия – львовскими братствами, афонским иноком Иоанном Вишенским, Александрийским Патриархом Мелетием Пигасом. Отступники, прекрасно понимая, что у них нет богословских оправдательных документов своего предательства, обвиняют православных в «непослушании епископу» и т. д. Письма же Патриарха Мелетия, Иоанна Вишенского полны более чем резких выражений по отношению к вероотступникам, из которых «волки в овечьих шкурах», «прелюбодеи» являются самыми мягкими[23].

Православные братства, монастыри (наиболее знаменитые на Западной Руси – Св. Почаевская лавра и Манявский скит) стояли и на страже Православия и на страже общерусского единства. Так, знаменитая Успенская Ставропигийская церковь во Львове построена на пожертвования русского царя Федора Иоанновича.

А галичанин, иеродиакон Захария Копыстенский написал в 1622 г. знаменитый труд «Палинодия», являющийся как антиуниатским богословским трактатом, так и фактически первым учебником русской истории. В «Палинодии» прославляется «мужество народа Российского», северная часть которого покорила Казань и Астрахань, а другая часть «яфето-росского поколения, в Малой России, выходече, «татары и места турецкие на море Чорном воюют»[24].

Невозможно также пройти мимо Иоанна Вишенского (1550–1623), афонского инока, ревнителя веры православной, достойного скорейшей канонизации. На Афоне Иоанн Вишенский велел заживо «похоронить» себя в пещере у Эгейского моря, откуда беспощадно порицал отступников: Михаила Рагозу, Ипатия Потея, епископа Брестского. Иоанн Вишенский написал множество ярких посланий, в которых прямо называет латинян не просто еретиками, а слугами дьявола (в своей знаменитой «книжке»). Отступников от веры он беспощадно бичует в «Послании к митрополиту и епископам, принявшим унию». Очень интересна и актуальна полемика Иоанна Вишенского с иезуитом Петром Скаргой. Оба придают церковнославянскому языку принципиальное значение. Для Иоанна Вишенского церковнославянский язык богодуховен, «его же дьявол ненавидит, Скарга же в своей борьбе с Православием дискриминацию и уничтожение церковно-славянского языка рассматривает как одну из важнейших задач.

Из всех произведений, несомненно написанных Иоанном Вишенским, до нас дошло 17: «Книжка» («термин о лжи»), сборник о десяти главах с вступлением и двумя предисловиями; послания Львовскому братству, Домникии, Иову Княгинскому, Михаилу Вишневецкому, знаменитая «Зачапка мудрого латынника с глупым русином» – полемика со Скаргой, вышеупомянутый «Краткословный ответ Петру Скарге», «Позорище мысленное».

«Книжка» была составлена Иоанном Вишенским в 1599–1600 гг. Специально для «Книжки» были написаны И. Вишенским главы: первая – «Обличение дьявола миродержца», седьмая – «О еретиках, написанная в дополнение к главе шестой – «Извещению краткому о латинской прелести», восьмая и девятая – «Загадка философам латинским» и «Спор краткий», глава десятая – повесть «Об обретении тела Валаама, архиепископа Охридского града». Крайне интересны глава вторая – «Послание благочестивому государю Василию, княжати Острожскому первым православным христианам Малой России» (1598–1599 гг.), – и пятая – «Писание к утекшим от православной веры епископам».

Отступникам Рагозе, Поцею и Терлецкому Иоанн Вишенский писал: «Спросил бы я вас – что такое труда очищения? Но вам и не снилось об этом: не только вы этого не знаете, но и ваши папы – Иисуса ругатели – так называемые иезуиты о том не пекутся и ответ дать не могут…

Постучись в лысую голову, бискуп Луцкий! Сколько ты во время своего священства человеческих душ к Богу послал? Его милость Коштелян Поцей, хотя и Коштеляном был но только по четыре слуги за собою волочил, а теперь, когда бискуп стал, то больше десяти сочтешь; так же и его Милость Митрополит, когда простого рогозиною был, то не знаю, мог ли держать двух слуг, а теперь больше десяти держит».

В послании к князю Острожскому Иоанн Вишенский пишет: «Латинская злоковарная душа, ослепленная и напыщенная поганским тщеславием и гордыми догматами, Божьи премудрости, разума духовного, смирения, простоты и беззлобия вместить никак не может. Охраняйте, православные, детей своих от этой отравы; теперь вы явно пострадали, когда не латинскую и мирскую мудрость разлакались, вы не в папу крестились и не в королевскую власть, чтобы вам король давал волков и злодеев, ибо лутше сам без владык и попов, от дьявола поставленных, владыками и попами, не от Бога званными, в церкви быть, ей ругаться и Православие попирать»[25].

Другим важнейшим документом борьбы с латино-униатами является «Перестрога», написанная неизвестным автором. В ней пламенный защитник Православной Церкви говорит об упадке Галицко-Русского княжества, об уничтожении русских книг фанатиками-доминиканцами, об отсутствии просвещения в Галицкой Руси и о произволе разнузданной шляхты над русским народом.

Очень важным является тот факт, что общерусский литературный язык кодифицирован в основном во Львове и в Киеве, что именно он всегда был книжным, литературным языком Львова, Вильны, Киева, Москвы, Ярославля – словом, всей Руси. Первая церковно-славянская грамматика «Адельфотес, или наука доброглаголивого эллино-славенского языка совершенного искусства осьми частей слова ко наказанию многоименитому Российскому роду» выпущена Львовским братством в 1591 г.

Выпускник Львовской православной братской школы, ученый монах, обладавший энциклопедическим образованием, Памва (Павел) Берында (ск. в 1632 г.) – «Протосингел от Иерусалимского Патриаршего престола и архитипограф Российской Церкви» является автором первого русского словаря – «Лексикон славяноруосский или Слов объяснение». А гражданский шрифт, разработанный Львовским братством на рубеже XVI–XVII вв. был введен Петром как гражданский алфавит для всей России.

О великом русском святом Иове, игумене Почаевском (1550–1651), написано довольно много.

Стоит также отметить, что галичанами были Киевский митрополит Иов Борецкий, ревностный защитник Православия, человек, который в 1624 г. впервые четко поставил вопрос о воссоединении разделенного русского народа, и патриарший местоблюститель Русской Православной Церкви митрополит Стефан Яворский (1652–1722).

Великому Виленскому братству будет посвящена отдельная глава. Но в этой можно и нужно сказать, что ставка на Москву как общерусскую столицу после падения Киева в 1240 году была сделана Матерью – Церковью, так что коренной волынянин св. митрополит Петр перенес киевскую кафедру всея Руси в Москву, тем самым перенеся в Москву и политическую русскую столицу, центр объединения и собирания русских земель. Поскольку проект отдельной от Москвы западнорусской митрополии, как мы показали, изначально был униатским, то и Вильна, где расположилась отдельная от Москвы западнорусская митрополия, хоть и была центром русского самосознания и православного сопротивления католической экспансии, в том числе, Брестской унии, стать общерусской духовной и политической столицей не могла. Если бы она такой стала, если бы не было Москвы, то вслед за династическим браком великого князя Литовского, Русского и Жемайтского Ягайло с польской королевой Ядвигой и его, а затем и большинства политической элиты Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского изменой православию – принятием католицизма и политической, Люблинской, унией с Речью Посполитой, а также церковной, Брестской, с католицизмом, Русь (по греческому произношению – «Россия») и русский народ исчезли бы из истории.

После Люблинской и Брестской уний уничтожение Православия и русского национального самосознания в Великом княжестве Литовском, Русском и Жемайтском стало планомерным, а борьба с Москвой – религиозной и цивилизационной. Соответственно, и борьба за воссоединение Западной Руси, Малороссии и Белоруссии, с Восточной, Московской, стала религиозной и национально-освободительной.

Современные униатские историки обычно любят противопоставлять униатскому фанатику, «злому следователю» И. Кунцевичу «просвещенного», «доброго следователя» канцлера Льва Сапегу. Однако следует помнить, что Сапега в Смутное время стоял во главе польско-литовских войск, бравших штурмом нашу великую святыню – Свято-Троицкую Сергиеву лавру. Если бы тогда они победили, подчинив себе всю Православную Церковь и Восточную, Московскую Русь, то русское самосознание было бы уничтожено. Первыми «попали бы под нож» жители Западной Руси, в том числе и предки нынешних «самостийников».

По мысли выдающегося белорусского историка М.О. Кояловича, Московская Русь – это вооруженный орден по защите Запада от азиатов и Западной Руси от воинствующего католицизма. Действительно, в период с середины XV по середину XVI в. 50 лет из ста Московское государство провело в войнах за свободу угнетаемых православных христиан Речи Посполитой, а в XVII в. – и того более. Результатом всех переговоров о мире с Речью Посполитой были обязательства Польши прекратить преследования православных, и по мирному договору 1686 года русское правительство оставляло в Польше доверенных лиц, призванных следить за соблюдением прав и свобод православных русских людей. Мысль о единстве Запада и Востока Руси всегда жила во всех ее частях.

Святые виленские мученики как символ и знамя общерусского единства

Вся Русская Церковь чтит святых виленских мучеников Антония, Евстафия и Иоанна, убитых при тогда еще не крещенном князе Ольгерде. Они были чиновниками при дворе Ольгерда, крещенные неким пресвитером Нестором и за это мучимые и в итоге убитые тогда языческими слугами князя Ольгерда с его, естественно, ведома.

Святые виленские мученики Антоний, Евстафий и Иоанн

Два брата, Антоний и Иоанн, «от страны литовской, огню служившие подобно единоязычным их… благочестие и христианство возлюбившие», были крещены пресвитером Нестором. Служили при дворе князя литовского Ольгерда. За православную веру Иоанн и Антоний были заключены в тюрьму. Через год Иоанн согласился на компромисс в вере и был освобожден. Спустя несколько дней освободили и Антония. Антоний на компромиссы в вере не шел и был отправлен в темницу во второй раз. Православная община Вильны презирала Иоанна за малодушие и спустя некоторое время он публично исповедал себя христианином. За это Иоанн вновь был посажен в темницу, где уже находился Антоний. Через несколько лет Антоний был осужден на смерть, и 14 апреля его повесили на дереве. 24 апреля повесили и Иоанна. Священники и некие благочестивые ночью тайно сняли его тело и погребли. После крещения Ольгерд выделил висельное место для строительства храма Святой Троицы.

В Рождественский пост (в декабре 1347 года) Евстафий на охоте с князем Ольгердом объявил себя христианином, за что подвергся трехдневным пыткам. Евстафию перебили ноги, срезали с головы волосы с кожей, отрезали нос и уши. Евстафия повесили, и его тело три дня не трогали звери. Новопросвещенные сыновья мучителя тайно сняли тело и через три дня доставили в Вильну, где погребли рядом с телами Иоанна и Антония.

Известны имена мучеников до их Крещения: Круглец, Кумец и Нежило. Имена русские, а не «отдельно белорусские». У этнического литовца Ольгерда была русская дружина, которая и привела его к православному русскому выбору.

Важным фактором принятия Ольгердом Православия и стремления преобразить Жмудь в Русь был его брак с витебской княжной Марией Ярославной. Это прагматическое намерение не противоречит аксиоме о Божьем Промысле в крещении Ольгерда, как не противоречит ему фактор желания князя Владимира женится на ромейской принцессе Анне, ставший одним из факторов принятия решения Владимиром о православном крещении. До крещения и Владимир, и Ольгерд были лютыми мучителями христиан, Ольгерд – святых виленских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия. После Крещения и тот, и другой преобразились. Но предательство Православия князем Ягайлом раскололо Литовскую Русь и приостановило преображение Жмуди в Русь, что сделало Москву безальтернативной русской столицей.

В 1374 году мощи виленских мучеников были принесены в Константинополь иеромонахом Киприаном, будующим митрополитом Киевским, Московским и всея Руси, ревностным строителем единой Руси как преемницы Византии. Он и добился первой канонизации трех виленских мучеников и популяризации их жития и подвига. Благодаря их жертве Жмудь и ее князь стали Русью, и святитель Киприан делает виленских мучеников знаменем борьбы против католицизмом и за единство Руси. Его дело продолжает святой Московский митрополит Макарий, канонизировавший в 1549 ГОДУ святых Великой, Малой и Белой Руси (в том числе виленских мучеников) и установивший праздник русских святых.

Борьба Вселенской Церкви за единство Церкви Русской

Православная Ромейская империя поставила на Московскую Русь как на своего преемника и поэтому взращивала и охраняла единство Русской Церкви и русской земли, в том числе и от униатского проекта отдельной западнорусской митрополии. Об этом писал великий русский историк нашего времени Владимир Леонидович Махнач:

«Преподобный Сергий Радонежский и святой благоверный князь Дмитрий Донской»

(Радио «Радонеж», Москва. 1992 год.

Отекстовка: Сергей Пилипенко, декабрь 2016.)

Махнач: 25 сентября нашего православного календаря, а по западному календарю, которым мы пока пользуемся, 8 октября – память преставления преподобного Сергия, игумена Радонежского. У него два дня в календаре.

В.А. Махнач

Но даже если бы у преподобного Сергия было двести два дня в календаре, то на каждый день нашлось бы, о чем поговорить – поговорить не просто о подвижнике, не просто о великом святом, ведь его современниками были многие святые, но о святом, именем которого по праву названа целая эпоха. С его эпохой, как вы все помните, связана куликовская победа. И даже все школьники теперь знают, что князь Дмитрий ездил к преподобному в неуверенности перед походом на Куликово поле, ездил за благословением на это побоище, на этот ратный подвиг, на эту победу. Куликово поле имело колоссальный христианский смысл. Оно было по сути дела подлинным рождением православной России, немыслимым без Куликова поля. Но оно, естественно, также исторический факт, факт нашей культуры, факт нашей политической истории.

А сегодня мне хотелось бы вспомнить об еще одном участии преподобного в большой политике своего времени. В 70-е годы XIV века было значительным противостояние Великого княжества Владимирского, во главе которого тогда стоял Московский князь Дмитрий (и далее будут только московские князья), и Великого княжества Литовского, точнее, Великого княжества Литовского и Русского, как оно называлось, в княжение великого князя Ольгерда. Их противостояние было не всегда воинственным, чаще даже не воинственным, но то было все же соперничество.

Во многих книгах можно прочитать о попытках Литовских великих князей разорвать Русскую митрополию, создать себе отдельного митрополита. Русские святители тому противились, кто бы они ни были. А были они весьма разноэтничны. После русского Кирилла был грек, святой Максим. Святитель Петр был русский галичанин, с крайнего юго-запада Русской земли. Его преемник, святитель Феогност, – снова грек. Алексий был первым москвичом. Киприан – болгарин. Фотий – снова грек. Но в своем отношении к попыткам разделения Русской церкви они были как бы одним человеком. Их точка зрения, их политика не только не менялась, она не имела даже нюансов. Странным было бы предположить, что они все выполняли чей-то политический заказ. Тогда греки должны были бы выполнять константинопольский политический заказ, галичане – заказ своих галицких правителей, в конце концов, литовский заказ, а Алексий должен был бы выполнять заказ Владимирской Руси. Но все было не так, ибо смысл политики митрополитов был выше политики даже самых лучших, самых благочестивых князей того времени. Князья выполняли свой долг, долг правителя. Святители же мыслили столетиями, они создавали будущее православное царство на смену угасающему Царьграду.

И вот в борьбе с этой линией Константинопольских Патриархов и Киевско-Владимирских митрополитов Литва стремилась заполучить своего, особого митрополита». То есть реализовывала униатский проект, закончившийся Люблинской и Брестской униями. Но с ними и за воссоединение с Русью Московской боролась православная Литовская Русь.

Говоря о Литовской Руси, о Великом княжестве Литовском, Русском и Жемайтском, невозможно не упомянуть о великом князе Ольгерде, которого «литвинская» пропаганда называет «собирателем белорусских земель». В действительности Ольгерд публично (это я специально отмечаю вопреки польским фальсификациям о якобы частном характере его веры) принимает Православие и русскую идентичность. Если бы процесс православизации и русификации литовской знати не был прерван активной католической миссией и экспансией Речи Посполитой, то литовский народ стал бы русским, как стали им народности меря, вест, чудь и многие другие. Соответственно, походы Ольгерда на Москву – это элемент русской междоусобной брани, «феодальной раздробленности Руси», в которых правда была на стороне Москвы, ибо Церковь сделала ставку на Москву, именно туда перенеся свою Киевскую общерусскую митрополичью кафедру.