Та, от которой сносит крышу (СИ)

Глава 15

— Леська, ты чего так долго? — услышал Максим, когда они зашли в дом. Их встретила такая же миниатюрная, как и Олеся, женщина, лет пятидесяти. Грустные карие глаза, русые волосы, что уже тронула седина, добрая улыбка.

— Здравствуйте, — пробормотал, стоя в дверях.

— Ого, какой большой и красивый, — пролепетала женщина, смутив меня этим высказывание. Я тут же улыбнулся.

— Мама, ну ты чего!? Это…мой знакомый Максим. Потерял меня и приехал проведать.

— Чтож тебя твой Коля не потерял? А?

— Мама!

Видно, было как Олесе неловко от этого разговора.

— Максим, не стой в дверях, заходи, — предложила моя девочка и я тут же разулся и прошел вперед.

— Очень приятно познакомиться, — улыбнулась мама Олеси, — проходи, сейчас чаю налью. У меня и компот есть. Такой вкусный в этом году закрутила из вишни.

— С удовольствием, — не переставая улыбаться, согласился я. Мне эта женщина сразу понравилась. От нее так же, как и от моей Олеськи, исходил добрый свет, который был виден только ему. А может и не только?

— Это, как ты уже понял, моя мама, зовут Мария Анатольевна.

— Очень приятно, — я все еще стоял в коридоре.

— Давай иди мой руки и садись за стол, — подтолкнула мама к кухне. Та тоже оказалась небольшой. Посреди стены было большое окно. Возле него стоял стол, со стульями. Печь, холодильник, чайник. Все скромно, ничего особенного.

— Леська! Лезь в погреб, доставай компот! — закричала мама, когда я начал мыть руки, — а ты красавчик иди в зал, сейчас придем.

Как только я зашел в комнатку, названную залом, меня тут же окутал уют. Деревянный пол, на нем ковер. Два окна, подоконники уставлены цветами. На стене как в моем детстве, висел ковер. В углу комнаты диван. Посередине круглый стол. А из зала шла комната. Там сейчас было темно, и я не мог ее разглядеть. Увидев на стене фотографии, подошел поближе, разглядеть. Судя по всему, на них были родители Олеси. Мама в молодости, ну копия моей Олеськи. Отец высокий, красивый. Где он?

Я увидел краем глаза, как занавеска на входе шелохнулась и повернулся. Леська тащила банку, цвета спелой вишни. Когда она поставила банку на стол, наши взгляды встретились.

— У тебя взгляд отца, — проговорил я.

— Все так говорят, — вдруг из-за спины Олеси вышла мама и произнесла, — так у меня только щи и пирожки с картошкой. Но ведь надо же сначала в баню сходить, не на полный же живот идти.

— Я схожу, посмотрю, — вызвался я и скорее пошел на выход, случайно задев Олесю плечом. Непроизвольно немного задержался возле нее, в тайне наслаждаясь хоть какой-то близостью. Взглянул на нее, но она не подняла глаза, вернулась в кухню.

Скорее проверил баню, подкинул дров и потихоньку зашел в дом. Там шла оживленная беседа. Меня никто не заметил.

— Олеся, не рассказывай мне сказки, что ты упала и ударилась. Он у тебя всегда сильно ревнивый был. Опять повод ему дала? Уж не из-за этого ли Максима?

— Мама, ты что!? Я не давал ему повода вообще. Это он себе много надумал как всегда!

— Да и вообще, если руку на тебя поднял, значит еще подымет! Отца нет, кто тебя защитит?! От меня толку мало.

— Мам, не переживай, все наладится. Я что-нибудь придумаю…

— А что тут думать?! Я больше его видеть здесь не хочу! Это не дело женщин бить!

— Мам, я говорю, это не он…

— Все, не хочу об этом больше говорить…

Я сделал вид, что только зашел и хлопнул дверью. Дамы тут же замолчали и вышли меня встречать.

— Как там? — спросила Олеся, выходя ко мне навстречу.

— Почти шестьдесят.

— Вот это хорошо. Сейчас дам вам полотенца. Кто первый пойдет? А решайте сами. — И Мария Анатольевна удалилась к себе в комнату.

Настало неловкое молчание.

— Ты пойдешь? — спросила меня Леська.

Я кивнул. Почему бы и нет.

— Я тогда первая, — и юркнула к маме в комнату. Я остался стоять в коридоре, неожиданно для себя тоже немного смущаясь.

— И чего мы стоим? Иди пока подожди нас в зале. Олеська не особо любит париться, сейчас быстро вернется. Как раз и банька еще нагреется. Ты любишь баню? — Вышла ко мне мама, зовя в зал.

Я снова кивнул и проследовал за Марией Анатольевной. В этот момент Олеся прошмыгнула мимо меня в халате и с полотенцем под мышкой. Меня аж в жар бросило, только подумал, что под этим халатиком ничего нет.

— Э, Максим, а давно вы знакомы с моей дочкой?

— Не так давно, но знаю ее уже хорошо.

— Мгу, — брови мамы поползли вверх.

— Вы работаете вместе? — Продолжила допрос мама, показывая рукой на стул у стола.

— Не то, чтобы работаем, но познакомились на работе.

— Мгу, — снова промычала мама. — Да ты присаживайся.

Я если честно так разволновался, что не находил себе места. И не хотелось садиться, но пришлось.

— И что ты думаешь насчет моей дочки?

— Я ее люблю, — неожиданно выпалил и непроизвольно прикрыл ладонью рот. Я это сказал????

Брови мамы снова поползли вверх, но на лице я заметил зарождающуюся улыбку.

— Извините, что так в лоб. Я…прошу Вас, не выдавайте меня пока. Она еще не готова…

Мама присела рядом, заглядывая мне в глаза.

— Ты же в курсе, что у нее есть парень?

Мария Анатольевна заметила, какой злобой загорелись у меня глаза.

Ага, он что-то знает, — промелькнуло у мамы.

— Да, знаю. Но он ее однозначно недостоин.

— Ну тут уж ей решать, — не в бровь, а в глаз сказала Мария Анатольевна.

— Вы правы, — и это злило жутко.

— Понятно…, ладно, пойду дров в дом принесу, уже закончились, тоже уже подкинуть пора.

Я как ошпаренный подскочил.

— Я схожу, не утруждайтесь. — И сломя голову помчался на улицу, даже не надев куртку.

Все внутри горело от смущения. Я так и выдал матери все! Ужас! Это на меня не похоже!

Так, Макс, стоит упокоится. Ничего в том, что ты признался, плохого нет!

Проведя рукой по волосам, направился за дровами.

— Мария Анатольевна, куда нести? — Зашел я со своей ношей в дом и встретился с ее янтарным взглядом. Олеся стояла напротив меня в халатике, волосы обмотаны полотенцем, несколько мокрых локонов прилипли к щеке и скуле. Я замер, в тайне наслаждаясь этим зрелищем.

— Дрова к печке в кухне, — тихо проговорила, — иди в баню, там уже восемьдесят градусов, — и скрылась за шторкой, что разделяла коридор от зала.

Аккуратно сложив дрова, я вылетел на улицу. Взял горстку снега, что еще немного лежал на завалинке дома, и умыл им лицо. Не помогло. Боже, сил уже нет находиться с ней рядом. Эта ненормальная реакция сводила меня с ума. Как же сложно было контролировать себя. Это жутко раздражало и отнимало много моральных сил.

Иди попарься, дурь всю из себя выпари, — предложил внутренний голос, и я направился в сторону бани. И действительно, после парилки стало легче. Тело расслабилось, мысли улетучились. Стало намного легче. Но, когда я вышел из мойки, понял, что полотенце то я не взял. Ну идиот. Придется сидеть, сохнуть. Тут вдруг, словно по взмаху волшебной палочки в дверь постучались.

— Да? — спросил.

— Ты забыл полотенце…к тебе можно?

Тут же захотел сказать да. Схватить ее, завести, закрыть и заняться с ней любовью. Долго, страстно, невероятно. Мое спокойствие и уравновешенность быстро улетучилось, оставив место возбуждению.

— Я, немного не одет…, - все-таки пересилил себя.

Она приоткрыла дверь и протянула полотенце. Я, даже не соображая, что делаю, схватил за протянутую руку, и потянул ее к себе.

— Ой! — пискнула.

Закрыл дверь, прижал ее к себе и впился жадным поцелуем. Ее губы были приоткрыты, и я воспользовался моментом. Она стала отвечать с той же страстью, что и я. Куртка, что была на ней слетела и она осталась в одном халате. Я же был нагой. Только полотенце, что буквально «застряло», между нами, закрывало моего готового ко всему друга.

Наш поцелуй становился все глубже, требовательнее, горячее. Я сжал ее ягодицы, вминая в себя. Она застонала в ответ, обнимая меня за плечи. Мне не хватало воздуха, и я оторвался от нее. И тут же мои губы опустились на ее шею, ниже, грудь…она была без лифчика, только тонкая шелковая сорочка под халатом. Боже…Стянул халат и лямки сорочки с плеча и впился нежным горячим поцелуем в ее бархатную на ощупь грудь. Она застонала уже громче, запуская руки в мои волосы. Я немного прикусил ее сладкий сосок и почувствовал, как она задрожала, как возбуждена. До предела, как и я.

Неожиданно прозвучал громкий посторонний звук. Оторвавшись друг от друга, они обратили свой взгляд в сторону, где шумело — оказалось это просто лопата, что стояла, упала на сложенные на полу кирпичи. Олеся, воспользовавшись моментом, оттолкнула меня и выбежала на улицу.

— Постой! — но она не остановилась.

Я долго так стоял, уперевшись рукой о дверь и тяжело дышал. Все тело трясло от возбуждения, словно в лихорадке. И кричало, буквально требовало разрядки! Ее! Так хотел ее, сил нет!

Резко развернулся и пошел снова в парилку, успокаивать себя.