Танар. Тёмное начало

Пролог

Восемнадцать лет назад, Гамильдтон, Танар.

В городском парке Танара в этот летний день было непривычно людно. В походках снующих по своим делам микоров ощущалось столько спокойствия, словно весь мир застыл в ожидании чего-то. На скамейке, под раскидистым цветущим деревом, сидела красивая молодая женщина в элегантной длинной юбке и тонком джемпере, подчёркивающем её визуальную хрупкость. Она задумчиво перебирала пальцами опавший фиолетовый цветок, пока поблизости журчал небольшой фонтан. Тихий шум воды и приятный цветочный аромат полностью завладели её ощущениями. Сейчас женщина ощущала себя такой свободной, как никогда прежде.

Так продолжалось до тех пор, пока её взгляд не зацепился за приближающегося микора. Это была высокая уверенная в себе госпожа, чуть постарше неё, с медно-рыжими волосами, заплетёнными в хвост. Они имели красивый красноватый отлив, напоминающий сияние драгоценных камней. Женщина на скамейке сразу заметила её, поскольку она сильно выделялась на фоне других явной нервозностью. Нервно оглядевшись по сторонам, микорка поправила сумку на плече и направилась прямиком к скамейке под деревом.

— Привет, Софья! — красивая женщина сразу встала, чтобы обнять подругу, но та почему-то не позволила.

— Здравствуй! — коротко ответила она и сдержанно опустилась на край скамейки.

На несколько мгновений обе погрузились в тишину, пока их окружали разнообразные звуки. Где-то поблизости смеялись дети. Их смех сливался с журчанием фонтана.

— У меня мало времени, Каира! — поторопила подругу София. Нетерпеливо сложила руки поверх сумки. — Чего ты хочешь?

Каиру удивила эта отстранённость. Она взглянула на собеседницу, надеясь отыскать ответ в выразительных серо-зелёных глазах. София всё время посматривала по сторонам, будто опасалась, что их могут заметить вместе.

— Я понимаю, что ты обеспокоена нашей ситуацией и не хочешь подвергать опасности свою семью. Не хочу впутывать вас в наши проблемы, но нам больше некому доверять.

— На вашем месте я бы вообще никому не доверяла! — сухо отозвалась рыжеволосая микорка. Уже спокойнее добавила. — Ты так и не пояснила почему вас преследуют.

— У нас нет другого выбора! — Каира вдруг схватила её за руку. София впервые прямо посмотрела на подругу и увидела страх в огромных голубых глазах. — Всё происходит… из-за Замира. Я боюсь оставаться дома. Мы переехали в более безопасное место, но это не надолго. Нужно что-то решать.

— Как там Тилиан? — осведомилась София. Мягко высвободила руку и демонстративно установила дистанцию между ними.

Каира потерянно уставилась на аккуратную дорожку, по которой бежали дети, пока мать пыталась за ними поспевать. Она начинала понимать, что помощи от друзей, скорей всего, не будет.

— Он сейчас сидит в Замиром. Я… не стала говорить ему для чего мы встречаемся. — виновато отозвалась Каира.

— А он сам что думает о вашей ситуации?

— Просит доверять. Ищет варианты.

— Лучше прислушайся к мужу! — посоветовала София. — А то усложнишь всё своим геройством.

— Геройством? — голубые глаза удивлённо воззрились на неё. Красивые пухлые губы задрожали. — Если бы речь шла только о нас, я поступила бы так не задумываясь! Но это Замир, Софья, мой сын! Эти слухи… Ты ведь и сама давно догадываешься! Им нужен мой сын! Я не могу сидеть сложа руки!

София принялась рассматривать аккуратно подстриженные ногти. Было тяжело это слышать. Ей доводилось видеть мальчика лишь однажды. Короткая встреча почти не запомнилась, за исключением самого малыша. Он не похож на родителей. Разве что глаза мамины. Она боялась задать вопрос, который мучил уже долгое время. Боялась услышать подтверждение своих опасений.

— Так, значит, это правда? — София Марлин, наконец, оторвалась от созерцания ногтей и пересилила себя. В груди бешено клокотало сердце.

Каира прикусила нижнюю губу. Что-то в тоне подруги заставило её усомниться в том, что ей стоит рассказывать. Внутри возрастало отчаяние.

— Правда. — почти беззвучно подтвердила она. — Это его ищут. Я родила Замира от императора Аскадэра… Я ничего не рассказывала тебе о своей жизни после того, как наши пути разошлись. Но сейчас это и не важно! Софья, пожалуйста! — Каира вдруг сорвалась на умоляющий крик и вцепилась в её руку, как утопающий за соломинку. — Не надо беспокоиться о нас! Защити моего сына! Если с нами что-то случится, я хочу знать, что у него будет любящая семья!

— Каира, хватит! — прикрикнула София и резко выдернула руку. Поправила тонкий плащ, убедилась, что они не вызвали повышенного внимания. С горечью прошипела. — А о моей дочери ты подумала? Если они так легко нашли вас, то и нам будет не легче! Я должна в первую очередь думать о своей семье, как ты не понимаешь! Тебя саму волнуют только твои близкие люди, но от меня при этом ждёшь обратного. Как я должна, по-твоему, к этому относиться? Наплевать на всех ради твоего сына?

Каира не могла больше сдерживать горькие слёзы, которые душили её. В этот момент она выглядела намного миниатюрнее и хрупче, чем обычно. Острые плечи дрожали под натиском эмоций, вьющиеся локоны будто утратили привычный блеск.

София бесшумно поднялась со скамейки и закинула на плечо сумку. Посмотрела сверху вниз на подругу, которая понуро глядела куда-то вниз.

— Мне правда жаль, Каира! — сдержанно проговорила она. — Буду молить всех Святых, чтобы у вас всё было хорошо. Но я не могу тебе помочь, прости. Боюсь, это наша последняя встреча!

София достала из кармана оригами в форме птички и положила на скамейку, где минуту назад сидела сама. Изящная фигурка из пергамента, наделённого особыми магическими свойствами — таким незатейливым способом они с самого детства оставляли друг другу послания. Оригами из подобного пергамента даже в стихийные бедствия всегда находит своего адресата. Благодаря этой хитрости подруги находили друг друга даже спустя столько лет. Эту самую птичку с указанием места встречи София получила буквально на днях.

Бросив короткий взгляд на подругу, она молча двинулась по дорожке и вскоре скрылась из поля зрения. Острые крылышки птички подрагивали от лёгкого ветра. Каира безнадёжно потянулась к ней рукой и сжала в кулаке. На пергаменте остались некрасивые вмятины. Такие же, как у неё внутри.