Танар. Тёмное начало

Глава шестьдесят пятая

Порой, я не хочу просыпаться в этом мире,

Зная, что в нём больше нет тебя.

— знаменитый кромолский поэт

Виолетта проснулась от очередного кошмара, которые продолжали мучить её каждый день. Первые мгновения она даже не осознавала: что реально, а что являлось лишь очередным напоминанием о полученных травмах.

Пот градом стекал по спине. Сердце судорожно колотилось в грудной клетке. Девушка устало откинулась на подушки и уставилась в потолок.

Несколько недель она провела в больничном крыле Академии шаонцев. Физически давно восстановилась, чего нельзя было сказать о ментальном состоянии. После нескольких осмотров Рик заключил, что для неё пока будет лучше оставаться под присмотром. Виолетта особо не возражала. По правде говоря, ей было всё равно.

На протяжении всего этого времени Рик регулярно поил её отварами от ночных кошмаров, но ничего не помогало. Виолетта видела самые жуткие отрывки из воспоминаний, связанных с войной.

Лекарь был уверен, что она сама поставила себе ментальный блок, который мешает восстановлению. Каждый день с девушкой проводили сеансы разные специалисты Академии: учёные шаонцы, если так угодно. Ей уже приходилось иметь с ними дело несколько лет назад. Виолетта даже помнила их по именам: госпожа Ливарски и господин Дэйл (учёные в области генетики). А ещё их бессменные ассистенты, которые теперь, кажется, дослужились до более значимых постов.

Все они, по их словам, были рады вновь сотрудничать с Виолеттой. Впрочем, ей было всё равно. Она хотела только, чтобы её оставили в покое. И больше всего ненавидела встречи с Риком.

Пока другие проводили непонятные тесты и заставляли выполнять сомнительные упражнения для мозга, главный лекарь в основном просто беседовал с девушкой — точнее, вёл бесконечные монологи.

Именно с его слов Виолетта знала все последние новости из внешнего мира. Ей было больно слышать, что мир вокруг почти никак не поменялся (но обошёлся слишком высокой ценой).

Рик убеждал, что контакт с другими людьми будет способствовать скорейшему выздоровлению. Поначалу он пытался организовать встречи с Денисом, — поскольку он сам этого хотел, — и с Эдуардом, который денно и ночно дежурил возле палаты дочери. Но Виолетта категорически не хотела никого видеть: особенно Кирилла. Постепенно Романов сдался и принял её желание. А теперь давно и вовсе перестал приходить. Чем занят отец, девушка не знала. Что касается Кирилла, он даже не пытался. Видимо, совесть гложет (если она вообще у него имеется).

На одном из сеансов Рик в очередной раз предложил вспомнить тот ужасный день, когда Виолетта узнала о смерти брата. Она плохо помнила его: точно знала, что у неё случилась истерика. Тогда ей в первый раз вкололи успокоительное. А потом это повторялось с регулярной частотой, потому что у девушки постоянно случались срывы.

Сейчас уже почти сошли на нет. Но зато она осознала другую не менее удручающую новость — после боли ничего не осталось. Эта боль не отпускала её и по сей день, но со временем становилась не такой неудержимой. И, кроме этого, пропал интерес ко всему.

Виолетта никак не отреагировала, когда узнала, что война, наконец, закончилась. Император Фредерик мёртв, а с его смертью у клана Колдэр пропал стимул умирать в пустую. Когда над Шерманом поднялись десятки бронированных нанобилей, готовых сбросить смертоносные снаряды, — которые во много раз превосходили мощью боеприпасы Империи, — колдэрцы согласились на капитуляцию. Аскадэр значительно преуспел в разработке техномагических механизмов, но им не хватало магических ресурсов, чтобы создать что-то поистине мощное. И этой их слабостью воспользовалась корона Гамильдтона.

Благодаря многолетней работе шпионов, дворцу удалось заполучить необходимые схемы и чертежи для разработки снарядов. В их создании участие принял — кто бы мог подумать — сам Алластер Грин, который всегда был за то, чтобы оставаться в стороне и лишь косвенно направлять других по течению судьбы. Благодаря его магии удалось создать нечто невероятное. Разработка проводилась в строжайшей тайне. Об этом знали лишь единицы.

К счастью, это оружие так и не удалось испытать в действии. Но слухи о нём непременно разнесутся по всем соседним государствам, чтобы они сто раз подумали прежде, чем посягнуть на чужую территорию.

В Гамильдтоне официально сняли военное положение. Многие жители вздохнули с облегчением. Им предстояло возвращаться в свои дома и собирать по кусочкам всё, что осталось после нашествий колдэрцев.

Изменилась ли как-то жизнь простого народа за эти недели? Конечно, нет. Королева Елена пообещала, что всё станет лучше, когда государство оправится после войны. На это уйдут годы. Необходимо восстановить города, поселения, заново налаживать экономику. Это огромная и кропотливая работа. Её Величество призвала народ сплотиться и вместе поспособствовать скорейшему процветанию Гамильдтона.

Виолетта слабо верила, что под её правлением что-то сильно поменяется. Она прекрасно убедилась в том, что королева из себя представляет, когда осознанно пришлось обречь на гибель нескольких невинных кромолов для демонстрации своих способностей. Королева показала, что является таким же расчётливым манипулятором, как и все, кто имеет хоть какое-то отношение к власти: Томас, Тамара, Игнат Романов, император Фредерик. Видимо, без этой черты нельзя долго удерживать власть.

Виолетта не знала Гамильдтон до военного положения. Ещё предстояло узнать, какие изменения их всех ждут в дальнейшем. Но сейчас ей было всё равно. И она повторяла это раз за разом на сеансах.

Рик поведал ей, что, по крайней мере, для клана Шаонэ настали лучшие времена. Игнат Романов был убит в ходе последней битвы, как и весь отряд гвардейцев, последовавших за ним навстречу войску императора.

Общим решением Совета Академии было принято назначить на должность Верховного наставника клана Дениса. По крайней мере, временно, но Рик считает, что этот пост сохранится за Денисом на долгие годы.

Наверное, это был единственный раз, когда Виолетта испытала хоть какие-то новые эмоции — удивление. Она не понимала, как у Дениса нашлись силы возглавить целый клан, когда у него совсем недавно погиб отец. Видимо, не так уж сильно и был к нему привязан. Так что неудивительно, что младший Романов никак не сможет понять её чувства. И скучать ему явно некогда.

Лишь позднее девушка смогла прийти к выводу, что гордится шаонцем — он действительно подходит для этого поста и наверняка станет хорошим лидером. Лучше, чем все предыдущие.

Амелия Романова и Алластер Грин остались при дворе. Говорят, они узаконили свои отношения. При других обстоятельствах Виолетте стало бы интересно, что на этот счёт думает Денис, учитывая, что он всегда недолюбливал господина Грина. Но, по крайней мере, он вполне может порадоваться за сестру: похоже, между ней и Кеем происходит что-то серьёзное.

На самом деле Рик много говорит о Мире. После всех пережитых событий она решила полностью посвятить свою жизнь целительству. И пошла в ученицы к Рику. Возможно, ей даже не придётся проходить до конца практику в Танаре, или сможет как-то продолжить её здесь. Похоже, все сполна отработали свои навыки на войне. Да и Денис наверняка сделает при необходимости поблажку.

Кей тоже решил остаться в Академии, чтобы чаще видеться с Мирой. У них всё только начинается, и оба стремятся как можно больше времени проводить друг с другом.

Рик предлагал приглашать Миру на некоторые сеансы, чтобы ей было чему поучиться. Но Виолетта опять отказалась. Про Кея больше ничего не знала: Рик не рассказывал, а сама не спрашивала. Не интересно.

А про Кирилла и вовсе не хотела ничего слышать. Он сам настоял, чтобы Рик рассказал девушке правду. Какой-то частью себя она понимала, почему он так поступил, но не могла перестать ненавидеть нарзенца за это. Он обещал защищать Влада, а в итоге не только не сдержал обещание, но и собственноручно…

Виолетта опустила взгляд в пол. Глаза щипало от боли, но слёзы давно не текли — она уже всё выплакала и устала плакать. И каждый раз прекращала сеансы, когда речь заходила о Владе.

Однажды Рик пришёл к ней в палату и передал письмо. Сказал, что его оставил для неё Эдуард. К тому моменту Виолетта уже потеряла счёт времени. Она почти не ела — и три раза в день ей ставили питательные капельницы, чтобы просто поддерживать жизнь. Ни на какие уговоры девушка не поддавалась, и каждый раз персонал забирал нетронутый поднос с едой и через какое-то время возвращался с капельницей.

Несколько дней письмо просто пылилось на тумбочке, пока Рик не решил сам прочитать его вслух.

Виолетта сидела на кровати, уставившись в окно, и просто думала о своём. Но, как только лекарь развернул письмо и начал читать первые строчки, она невольно вслушивалась в каждое слово.

— Дорогая Виолетта… дочка! — с выражением прочитал мужчина, но девушка почему-то слышала вместо него голос отца. — К сожалению, у меня так и не было возможности поговорить с тобой. Я каждый день молюсь всем Святым, чтобы тебе стало лучше. И стараюсь уважать твоё желание никого не видеть. Для меня нет большей радости, чем знать, что у тебя всё налаживается и иметь возможность поддерживать с тобой контакт. Но чем дольше я остаюсь в Академии, тем тяжелее мне становится. Здесь мне не место. Возможно, ты решишь, что я опять поступаю подло и бросаю тебя, как много лет назад. Но я с нетерпением жду момента нашей встречи — только когда ты сама будешь готова меня увидеть. Я возвращаюсь в родную Таруву, повидаю родительский дом. Думаю, найдутся наследники, готовые распоряжаться наследством родителей. Я не имею больше права на наследство и не претендую — хочу лишь увидеть ещё раз свой дом, да повидать их могилы. Куда отправлюсь потом — ещё не знаю, но непременно найду способ послать тебе весточку. Жизнь слишком коротка, Ви, чтобы тратить её на жалость к себе. Я беру себя в руки и каждый день заставляю двигаться дальше. Найди в себе силы сделать то же самое. Поверь, Влад бы тоже этого хотел. Ты единственная видела в нём хорошее несмотря ни на что. Я уверен, что так оно и было. Ты заслуживаешь прожить эту жизнь счастливо за вас обоих. С любовью, папа!

Когда Рик замолчал, строчки из письма ещё долго звучали в голове у Виолетты. Мужчина молча положил письмо обратно на тумбочку и вышел, позволив ей самостоятельно разобраться в своих чувствах.

Письмо отца отчасти помогло. Внутри что-то дрогнуло. С того момента Виолетта постепенно начала понемногу есть и больше стараться добиваться результатов на сеансах с учёными шаонцами.

Однажды ей придётся вернуться во внешний мир, но она была совершенно к этому не готова.

Месяц спустя, Гамильдтон, Академия шаонцев.

Лето постепенно подходило к концу, уступая права золотой осени. Время циклично, и всё неизбежно повторяется. К тому моменту, как Виолетта добровольно покинула больничное крыло, деревья уже начали желтеть, а листья опадали.

Виолетта неспроста выбрала для выписки раннее утро — коридоры Академии будут пусты ещё около часа. Этого времени ей вполне достаточно, чтобы покинуть замок. Все свои скромные пожитки они забрала прямо из палаты: кое-какие вещи, тщательно начищенный кем-то клинок, письмо отца и записка Влада (которую у неё уже вряд ли когда-нибудь хватит духу прочитать вновь). А ещё браслет Оссо, купленный для неё Денисом.

Быстрым шагом девушка пересекала коридоры, пока не спустилась на первый этаж. Она не смотрела по сторонам — это место вряд ли когда-нибудь вызовет у неё чувство тоски. Но уйти незамеченной у неё не получилось.

Уже в дверях девушку окликнул знакомый голос:

— Виолетта, подожди!

Она замерла, почувствовав, как ёкнуло сердце. Но тут же мысленно осудила себя за подобные чувства. Теперь они больше не имели значения. И Виолетта очень жалела, что не смогла избежать этого разговора.

Услышав приближающиеся шаги, она нехотя повернулась и увидела знакомое лицо. Денис Романов практически не изменился за это время, но новый статус явно придавал ему какую-то особую значимость.

На нём была привычная шаонская форма. Его положение выдавал, пожалуй, только перстень на пальце с гербом клана. Красивые карие глаза говорили о многих чувствах, которыми нарзенец хотел поделиться, но почему-то не сделал этого. Он будто растерялся и не знал, как лучше начать разговор.

Раньше это могло показаться Виолетте чертовски милым. Она непременно пошутила бы на тему того, что новый глава шаонцев стесняется общества простой девушки как какой-то мальчишка. И, видимо, ему нужна своя королева, чтобы полноценно справляться с огромной ответственностью. Раньше, непременно она так и сказала бы…

— Рик выдал тебе мои планы? — отстранённо осведомилась Виолетта, чтобы скорее закончить этот неловкий разговор.

Денис остановился совсем близко, нарушив все мыслимые и немыслимые границы между ними. Он нависал над девушкой так, что она могла спокойно вдыхать любимый запах, исходящий от шелковистых русых волос и светлой кожи.

Зрачки расширились, вытесняя радужку.

— Останься в Академии, — в голосе промелькнула мольба. — Здесь твой дом.

Но ему не понять, насколько это тяжело для неё.

Виолетта медленно покачала головой:

— Я должна идти.

— Почему? Ты же всегда хотела стать патрульным, быть частью команды… — Денис запнулся, не понимая, что изменилось. — Что теперь не так?

— Ты знаешь что, — терпеливо ответила Виолетта, смело выдерживая его напор. — Мне тяжело оставаться здесь. Я должна сменить обстановку хотя бы на время и разобраться в себе.

— А трёх месяцев в больничном крыле тебе было недостаточно? — нахмурился тот. — Мы все кого-то потеряли, но не убегаем от собственных проблем.

Виолетта отступила на шаг, желая отгородиться от необходимости объясняться:

— Но я не такая, как вы. Если ты не можешь этого понять, Денис, нам не о чем с тобой разговаривать!

Бросив на новоявленного главу клана сочувственный взгляд, она развернулась и зашагала к двери. Молодому нарзенцу оставалось только беспомощно смотреть ей в след, не имея возможности отговорить.

Хотелось бы верить, что правильно подобранные слова способны что-то изменить, но, — даже если так, — Денис никогда не умел этого делать.

Когда Виолетта коснулась ручки двери, он вспомнил их встречу в Яблоневом саду Академии: и как он не хотел, чтобы она уходила. Это ничем не объяснимая потребность находиться рядом, чувствовать её тепло…

Романов ненавидел во что превращается рядом с Виолеттой — ненавидел быть таким слабым и готовым унижаться. Но не мог ничего с собой поделать. Она как будто заклятье на него наслала и теперь бесконечно мучает. Даже долгий разрыв не помог забыть эти чувства.

— Ви, постой…

Денис быстро нагнал её и сделал то, что было для него необходимо именно в этот момент — обхватил девичье лицо ладонями и попытался поцеловать.

— Денис, пожалуйста… — Виолетта коснулась его губ пальцем в тот момент, когда они уже почти нашли её губы. Молодой человек послушно замер. — Не нужно всё усложнять.

Ему было больно это слышать, но нарзенец изо всех сил пытался отнестись с пониманием к её желаниям: как делал это на протяжении многих месяцев, хоть и был со многим не согласен.

— Ты больше меня не любишь? — Денис попытался прояснить ситуацию.

«Люблю, конечно, но…»

— Дело не в этом, — нехотя ответила Виолетта.

Лишь рядом с ним она что-то чувствовала, и этот факт нельзя было отрицать. Но даже ради него она не могла остаться. Иначе просто погрязнет в депрессии.

— Знакомая обстановка на меня слишком давит! — попыталась объяснить девушка. — Я не могу просить тебя отправиться со мной. На тебя теперь возложена слишком большая ответственность. Многие на тебя рассчитывают. А я… больше не хочу быть патрульным. Не сейчас.

— Я понимаю, что ты скучаешь по брату, но это не вернёт его…

— Нет, хватит! — девушка подняла руку, останавливая его. В голосе прозвучала злость. — Вы отняли у меня брата, но не сможете лишить права справляться с горем так, как я захочу.

— Виолетта…

— Спасибо, что упростил мне задачу! — нетерпеливо перебила Дениса девушка. — Удачи тебе, Денис!

С этими словами она захлопнула дверь, скрываясь за другой стороной.

Помедлив пару минут, Романов схватился за ручку и вышел на крыльцо. Он больше не пытался остановить Виолетту: лишь молча наблюдал, как она идёт на стоянку и садится в нанобиль.

Поскольку она решила добровольно исключиться из Академии, Денис был в праве задержать её за попытку угона академического нанобиля. Но он этого не сделал. Пусть берёт — так путешествовать будет безопаснее.

Через несколько минут чёрный нанобиль выехал со стоянки и умчался прочь, оставив у Дениса пустоту внутри. Лишь жёлтые листья разбавляли это чувство.