Танец с удачей

Глава 52 Последствия

Когда Гепард открыл глаза, солнце давно скрылось за горой, и комната была погружена во мрак. Сон, если потерю сознания можно так назвать, не принёс отдыха. Организм едва справился с нагрузкой, и теперь выражал своё недовольство тупой болью во всём теле. Гепард представил предстоящую неделю и из груди вырвался тихий стон.

Простое и привычное движение, сесть на кровати, казалось, отняло все силы. Руки и ноги ощущались кусками дерева, лишённые чувствительности. Засохшая кровь сыпалась с одежды, окрашивая одеяло в бурый цвет. Гепард попытался стащить некогда чёрные одеяния, но руки отказывались повиноваться. Их едва удавалось сгибать, а пальцы и вовсе не шевелились.

Летар принялся разминать непослушные конечности, пытаясь припомнить утреннюю битву. Отдельные эпизоды начали выстраиваться друг за другом в цельную картину. Кажется, всё прошло не так плохо, как он опасался. Во всяком случае, никто из своих не погиб от его руки, а что едва не убил генерала — это так, мелочи.

Наконец пальцам вернулась подвижность, и с третьего раза удалось стащить одежду. Тяжёлый металлический запах крови действовал на нервы, и уснувший после утренней резни зверь внутри заворочался, но неспешно, лениво. Он был доволен охотой.

Зашвырнув подальше тряпьё, Гепард огляделся в поисках старой одежды. Она висела на одном из стульев, оставленных Пеларнисом и Сентилем. Гепард передвинулся на кровати и потянулся к рубашке, но, увидев свою руку, остановился. Он оглядел себя. Некогда серый нагрудник намертво присох к коже, тоже ставшей бурой. Надо бы привести себя в порядок.

Он поднялся и заковылял к двери, опираясь о стену. Две колоды, ощущавшиеся на месте ног, неплохо справлялись со своей задачей. Правда, не упал летар только потому, что они не сгибались.

Ручка на двери стала вторым препятствием, но быстро сдалась. Гепард выглянул в коридор.

Мужчина средних лет, стоящий у двери, отшатнулся с ужасом на лице при виде покрытого запёкшейся кровью человека в одном нагруднике и исподнем.

— Ванну и еды, — с трудом ворочая языком, выдавил Гепард. — Много еды.

Не дожидаясь ответа, он закрыл дверь.

Голова начала гудеть, прогулка в десяток шагов оказалась слишком тяжёлым испытанием для истощённого организма. Оценив расстояние до ближайшего стула, Гепард прислонился к стене и сполз на пол.

— Не спишь? — хрипло поинтересовался он у близнеца.

— Поспишь тут с тобой, — раздалось в ответ ворчание. Голос Совы звучал немногим лучше. — Шумишь, как стая ворон.

Гепард тупо смотрел перед собой, вспоминая последние мелкие детали утренних событий, вроде разговоров с пленником на пути обратно.

— Ты сказал утром… — Гепард откашлялся, прочищая горло. — Сказал, что генерала отправили на убой. Почему ты так решил?

— Нашёл время для разговоров. Тебе заняться больше нечем? Сиди, отдыхай.

— С ним отправили две тысячи человек, — продолжал Гепард. Разговор помогал отвлечься от начавших покалывать пальцев, что означало возвращение чувствительности. — Не слишком ли высокую цену заплатили за такое избавление?

— Чем масштабнее план, тем выше ставки. Знаешь, сейчас и в самом деле не лучшее время для объяснений.

— Лучше просто не бывает. Или ты чем-то занят?

Гепард сжал кулаки. Огонь потёк по венам от ладоней до плеч. Он глубоко вздохнул, сдерживая крик. Жаль, что последствия вил не передаются по их связям и Сова ничего не ощутил. А может оно и к лучшему — он и так едва не терял сознание от боли.

— Занят, — огрызнулся Сова. — Отдача от твоего вил меня когда-нибудь доконает.

Он повернулся на живот и наградил Гепарда злым взглядом.

— Меня раздражает мысль, что сейчас я похож на птенца, выпавшего из гнезда. Какой толк от такого вил, если врагу достаточно подождать, пока ты выдохнешься, а потом забрать беспомощное тело, не способное толком шевелиться?

— К тому моменту, как ты выдохнешься, все враги в округе должны быть уже мертвы, иначе ты зря старался. Так что насчёт генерала?

— Да ничего. Нас втянули в свои игры, и мне кажется они куда масштабнее, чем мы можем представить. В них нет места проигрышу. Если бы мы ушли, и генерал отбил город — неведомые кукловоды одержали бы победу. Думаю, в таком случае его бы всё равно убили, а потом всё свалили на местных, ведь это город бандитов. А если он проиграет — умрёт, некого будет обвинить, кроме его самого.

— Но он проиграл и не умер.

— Да уж не благодаря тебе. Ты хоть помнишь, что творил? Как чуть не убил его? И меня?

— Помню.

— И наш уговор, что предводителя надо захватить живым, тоже помнишь?

— Я всё помню. Сейчас. Но мы оба знали, что во время битвы всё изменится. Так что нечего меня упрекать.

В дверь коротко постучали, и в комнату вошёл Меркар. И замер на пороге, заметив в полумраке сидевшего у стены Гепарда.

— Эммм. — Все мысли разом вылетели из головы правителя Визистока. Он перевёл взгляд на едва различимого Сову. — Надеюсь, не помешал? Мне сказали, вы уже проснулись.

— Проснулись, как видишь, — отозвался Гепард. — С чем пожаловал?

— Вы принесли нам победу. Я пришёл поблагодарить вас. — Меркар натянуто улыбнулся, понимая, как глупо это прозвучало. — Вы не ранены? Вид у вас не очень.

Он покосился на Гепарда. Тот поднял руку и провёл ладонью по лицу. Высохшая кровь шелухой посыпалась на пол.

— Живы и ладно, — сказал летар. — Но ты лучше поторопи поваров.

— Конечно, конечно, всё уже варится и жарится, не беспокойтесь.

— Какие у нас потери? — спросил Сова.

— Отделались малой кровью, — ухмыльнулся Меркар. — Да и как иначе, когда сражалось всего-то пять с половиной десятков. Семерых убили, дюжину ранили. Амулеты вернули обратно. Не все, правда, четырёх не хватает, ну да ладно. Пусть оставят себе, мне не жалко. Пленник в комнате — их генерал?

— Да.

Меркар помялся у двери, видя, что ему здесь не больно-то рады.

— Ладно, я пойду тогда.

Гепард неопределённо махнул рукой и поморщился от очередной порции огня. А всё-таки жаль, что близнец этого не ощущает. Пока.

Повернув ручку, и ещё раз окинув взглядом наёмников, Меркар всё же решился.

— Я действительно рад, что вы вернулись и помогли защитить город. Принц Сентиль рассказал мне, почему вы передумали. Я не много знаю о монете, но всё же понимаю, что причина в ней, а не в вашем желании помочь мне. Но я благодарен вам. Отныне я ваш должник.

Меркар скрылся за дверью.

— Какой ещё должник, — пробормотал Гепард. — Не ради тебя вернулись.

— Но ведь он прав, — подал голос Сова. — Если бы не монета, мы бы уехали и уже пересекли границу с Вердилом.

— Я хотел остаться с самого начала, и ты об этом знаешь. А вот тебя это решение не слишком обрадовало.

— И я бы снова ушёл, верни всё обратно. Это не наша битва. Да, мы освободили город, но что с ним будет дальше не наша забота. Если бы мы всё время пытались исправить последствия своих поступков, то только этим и занимались бы. Ты хотел отомстить и подарить людям свободу, а я тебя предупреждал — не надо вмешиваться. И вот к чему привели твои действия. А если ты узнаешь, что сюда направляется ещё одна армия? Останешься здесь? Ты же сам презираешь их, трусливых людишек, не способных отстоять собственную свободу с оружием в руках. Да что там отстоять, даже попытаться.

Гепард молчал. Сова был прав. Как и всегда. И это раздражало. Но смотреть на рабов, влачивших своё жалкое существование, он не мог. Слишком мало прошло времени с того момента, как он сам освободился из такого рабства. А оставить их на убой и вовсе выше его сил. Но если сюда действительно отправят ещё одну армию? Не сидеть же здесь вечно.

— Ладно, — вздохнул Гепард. — Ладно, ты прав. Я это сказал. Доволен?

— Не особо. Мы оба знаем, что грош цена твоим словам. Если снова случится нечто подобное, ты вновь бросишься спасать очередных несчастных.

— А ты вновь будешь ворчать и поучать меня. Мы те, кто мы есть.

Гепард хотел было придумать новую тему для разговора, но гул в голове нарастал, вытесняя все мысли. К ногам тоже начала возвращаться чувствительность, и теперь любое движение отзывалось болью.

Сова тем временем завозился на кровати, пробуя сесть. Он дважды выматывал себя применением вил близнеца, но никогда — до такой степени. Тело, которому он привык быть хозяином, наотрез отказывалось слушаться. За лишёнными чувствительности руками и ногами приходилось постоянно следить, так как они вечно норовили сделать что-нибудь не так. Наконец удалось сесть, и он попытался стащить маску, без особого успеха. Не чувствуя пальцев и не имея возможности проследить за их действиями это оказалось куда сложнее, чем он думал.

В дверь тихонько постучали.

— Заносите, — бросил Сова, наградив едва шевелящиеся пальцы злобным взглядом. Нет, это хуже, чем выпавший из гнезда птенец. Тот хотя бы не осознаёт собственной беспомощности.

Дверь отворилась. Внутрь вошли слуги зажгли свечи на стенах и принесли горячую воду для ванн. Один едва не выпустил ведро, заметив сидящего на полу Гепарда. Осторожно обогнув наёмника, они прошли в соседнюю комнату. На обратном пути Сова подозвал одного из слуг.

— Помоги-ка мне с этим.

Сова оказался куда чище близнеца, но и на нём остались пятна крови. Слуга удалился, прихватив и другую одежду из угла.

— Аларни просит о помощи человека, — протянул Гепард, когда все вышли.

— Потому что некоторые умеют думать и понимают, где заканчивается гордость и начинается гордыня.

— В самом деле? А как гордость отреагирует на то, что в ванну тебя придётся нести на руках?

Сова попытался встать, но вместо этого рухнул обратно на кровать. Снова пришлось приложить усилия, чтобы сесть.

— Да чтоб ты провёл в этом теле ещё лет сто, — процедил он.

— Только вместе с тобой, — насмешливо отозвался Гепард. — Не спеши проклинать, скоро вернётся чувствительность, тогда будешь вспоминать это состояния с радостью.

Вернулись слуги и наполнили вторую ванну. Следом принесли полотенца, мыло и ковшики. Сова некоторое время всерьёз размышлял о том, чтобы попросить помочь ему подняться и довести до ванной, но потом отмёл эту мысль.

Гепард, для которого подобное было не в первой, да и прошлая жизнь научила выдерживать и не такую боль, медленно поднялся, опираясь на стену, и скрылся в другой комнате. Ноги словно ступали по раскалённым углям, после каждого шага приходилось останавливаться, дожидаясь, пока стихнет боль. Но он знал по опыту, что это может длиться очень долго, если не начать двигаться, потому встал, как только проснулся, а не валялся на кровати.

Сова проводил близнеца взглядом. Ладно, сам же только что рассказывал о гордости и гордыне. Отказался просить о помощи — действуй сам.

Летар сполз с кровати и на четвереньках последовал за Гепардом. Тот, увидев вползающего в комнату близнеца, разве что не рассмеялся в голос.

— Ни слова, — предупредил Сова, добравшись до ванной и с трудом перебравшись через край.

— Как скажете, о могущественный аларни.

Сова не обратил внимания на тон, радуясь ванне. Вскоре он действительно пожалел о возвращении чувствительности. Горячая вода показалась ледяной в сравнении с пламенем, поглотившим тело. Болело буквально всё, и каждое движение отзывалось ещё большей болью. Но, по крайне мере, с возвращением чувствительности вернулся и контроль. Сова покосился на близнеца, словно и не замечавшего всего этого.

Гепард смывал кровь. Кое-как удалось отодрать нагрудник, и он поставил его рядом с ванной сушиться. В процессе обнаружились свежие раны. Сначала в горячке боя, а потом от онемения, их никто и не заметил. Близнецы затеяли спор, кто в них виноват, но поскольку никаких доказательств не было, каждый остался при своём мнении.

Горячая вода смыла часть усталости, но теперь ещё больше ощущался голод. Желудок, казалось, принялся переваривать сам себя. Сова вдруг понял, что ни о чём не может думать кроме еды. Даже гул в голове не мог заглушить мысли о куске сочного мяса.

Обычно тело само подстраивается под душу, заключённую в нём, но происходит это довольно медленно. Подобные нагрузки ускоряли процесс, но за это приходилось расплачиваться, и не только головной болью или онемением, слишком много энергии они потратили. И, хорошо это или плохо, этот голод не передавался по их связи. Каждому придётся набивать желудок самостоятельно. Точно так же, как каждый из них ощущает свою боль от последствий вил. Сова задумался о возможной причине такого распределения, но мысли неизменно возвращались к еде.

Гепард, закончивший смывать кровь, выбирался из ванны, не желая находиться в воде дольше необходимого.

— Как ты всё это терпишь, — проворчал Сова, морщась от разливающегося по конечностям огня. Он тоже поднялся и потянулся к полотенцу.

— Так же, как ты терпишь гул в голове.

— Только голова или всё тело — есть разница, знаешь ли.

Они надели одежду, купленную в Ланметире, и отправились в приёмный зал. Сова всё ещё опирался о стены, но ворчать перестал. Гепард шёл почти нормальным шагом, только изредка прихрамывал.

За столом сидел Меркар, сменивший военную форму на простую одежду. Простую — в сравнении с обычной. Узоры на рубашке наверняка выполнили из золотых нитей, а пояс на штанах украшала пара сапфиров внушительных размеров. Чуть в стороне сидел Пеларнис, так и не расставшийся со своей лирой. Похоже, роль придворного барда пришлась ему по душе.

Неожиданностью стали Сентиль и Дари, сидевшие за столом спиной к ним. Сова недовольно нахмурился. Роль Дари состояла в том, чтобы с помощью плетений незаметно сделать ямы перед стенами, в которых они укрылись. А после провезти принца через границу и ждать в таверне. Что делать дальше — зависит от исхода битвы. Но раз они успели вернуться к вечеру, до таверны дело не дошло.

— Почему вы здесь? — спросил Сова. Больше ничего он сказать не успел. Руки сами потянулись к съестному и схватили первое попавшееся блюдо.

— А где нам ещё быть? Вы же отправили нас прочь на случай поражения, но вы победили. — Заметив хмурый взгляд Совы, Дари добавила: — нет, я всё сделала, как ты говорил. Нас опознали ещё прошлым вечером. Ночью за нами никто не следил, вот я и повернула утром обратно. Если бы вы проиграли, мы бы снова поехали к границе.

Сова устремил вопросительный взгляд на Сентиля.

— Да, я показала ему битву. И сама посмотрела немного. — Дари глянула на принца. Тот сидел с унылым видом, ковыряясь вилкой в тарелке. — Много убитых? Я видела, вы захватили их генерала, что с ним?

— Всё в порядке, — ответил за набивающих желудки наёмников Меркар. — Убили всего нескольких человек, никому из солдат противника уйти не удалось. Генерала заперли в одной из комнат. Кстати, я поглядел на него, — добавил он, обращаясь к близнецам. — Лицо знакомое, но никак не могу вспомнить откуда. А вы его не разглядели? — Он перевёл взгляд на принца.

— Нет, мы за всем наблюдали свысока, — голос Сентиля звучал совсем тихо и печально, — лиц не видели.

— Сейчас поедим и навестим генерала, — попытался произнести Сова, но вместо этого раздалось лишь невразумительное мычание. Проглотив еду, он повторил.

— Я вас оставлю. — Меркар поднялся. — Нужно решить вопрос с пленными.

— Пленными? — Сова на миг даже оторвался от еды. — Разве я недостаточно чётко выразился о том, как следует обойтись с пленными?

— Я отдал другой приказ, — в голосе Меркара послышался намёк на вызов. — Всем, кто решит сдаться — сохранить жизнь. Их набралось около сотни.

— Вот значит как, — пробормотал летар, привстав и подтащив поближе очередную тарелку, доверху наполненную жареной рыбой. — Лучше бы ты их убил. Болота не далеко, ямы копать не придётся.

— Убить пленных!? — вскинулся Сентиль.

— Нет, я так не поступлю. Вы и так подбили людей на страшные вещи, удалось найти всего нескольких раненых, всех убивали на месте. Я дам пленникам выбор. Работать вместе с остальными, под присмотром, или отправиться домой.

— Домой? — насмешливо переспросил Сова. — А оружие им вернёшь? Нет? Тогда их перебьют в первые же пару дней. То, что ты навёл видимость порядка в городе, не означает, что в окрестностях тоже всё тихо-мирно.

— Я верну им оружие и выдам еды. — Уверенности в голосе Меркара поубавилось.

— А не боишься, что они вместо возвращения домой начнут нападать на фермы?

— Я не стану их убивать! — Меркар покинул зал, оставив их впятером.

— Зачем вы хотели, чтобы я показала ему битву? — Дари кивнула на Сентиля. — Преподать урок? Продемонстрировать, чего стоят его мечты о бескровном решении проблем? Или просто так, забавы ради?

— Всего понемногу, — отозвался Сова, наполняя бокал вином. — Королю стоит знать, как решаются подобные споры. И если он действительно намерен удержать Визисток, следует готовиться к войне. Никто не отдаст часть своей территории добровольно, тем более такую прибыльную часть.

Сентиль сгорбился над своей тарелкой и лишь изредка отпивал вино из бокала. Пусть они наблюдали свысока, и люди скорее напоминали кукол, они всё же были живые. Были…. А сколько ещё погибнет, если он попытается удержать Визисток и пришлёт войска? Не лучше ли оставить всё как есть? В конце концов, какая разница, кто управляет городом или на чьей земле он находится?

Ужин продолжался, пока стол не опустел. Близнецы смели всё подчистую и опустошили четыре бутылки вина.

Обведя стол внимательным взглядом, и не обнаружив ничего съестного, Гепард откинулся на спинку стула и довольно потянулся.

— Вот теперь другое дело.

Боль постепенно утихала. Слабость пройдёт ещё не скоро, а об использовании вил и думать нечего ещё с неделю. Но хотя бы голод стих, на время. Но на завтрак, Гепард в этом не сомневался, придётся съесть ещё столько же.

— Если бы ещё голова не раскалывалась, — он покосился на близнеца. — Почему у твоих вил такая противная отдача. Нет чтобы как у меня — поел, поспал, и всё хорошо.

— Потому что они устроены куда сложнее скорости.

— Тоже мне, сложнее. Кстати, Сентиль, верни монету. На этот раз она тебе не понадобилась.

Принц полез в карман и извлёк чёрный металлический кругляш. Покрутив в руках, рассматривая со всех сторон, он бросил его Гепарду.

— И всё же на ней ничего нет.

— Для тебя — может быть, — согласился Сова. — Пошли, навестим генерала.

Все поднялись из-за стола и направились к комнате, где держали пленника. Вход охраняли двое. На этот раз безо всяких доспехов и прочего обмундирования, с простыми дубинками на поясе. Отправив их за стульями, компания зашла внутрь. Комната сразу стала тесной. Генерал лишь поднял голову, щурясь на яркий свет и пытаясь разглядеть посетителей.

Дари задумалась на мгновение, но вместо сотворения плетения вернулась в коридор, вытащила из канделябров пару свечей и поставила их в углу комнаты.

Вернулась стража со стульями. Пеларнис устроился чуть поодаль и занялся своим любимым делом — перебиранием струн, извлекая из лиры печальную мелодию. Остальные расположились полукругом перед кроватью.

— Сразу внесу ясность, — произнёс Сова. — Пока ты говоришь правду и всё рассказываешь — тебе ничего не грозит. Ложь я распознаю. — Слух — единственный вил, которым он ещё мог воспользоваться, пусть и ненадолго. — Убивать тебя нам незачем, и советую не давать повода. Всё понятно?

— Более чем. — Клард сел на кровати и откинулся назад, на стену. Значит, шансы выжить есть. Это хорошо. Он попытался рассмотреть своих гостей, судей, но глаза не успели толком привыкнуть к свету.

— Кто правит в Терраде?

— Стурмад Второй. После того, как его отца убили во время Первой волны.

— Он занимает трон или правит?

Клард заколебался.

— Пожалуй, первое. Фактически всем управляет совет силт ло.

— Почему на захват Визистока отправили тебя?

— Точно не знаю, причины мне никто не объяснял. Может, сочли задание слишком мелким, чтобы поручить кому-то другому. Я потерпел два поражения во время Первой волны и утратил расположение короля. Кого ещё, как не меня, отправить усмирять город бандитов.

— Два поражения — это утрата Террады и Ланметира? — спросил Сентиль. Пленник кивнул. — Так вы — главнокомандующий армиями Востока, генерал Клард? Я читал о вас, и много. О ваших победах песни слагают. Извините, я не узнал вас с этой бородой. Да и в книжке вы выглядели моложе.

— Бывший главнокомандующий, — поправил Клард. — После двух поражений меня сместили с этой должности. Теперь я один из четырёх генералов Террады, самый презираемый. Только резервными войсками и доверяют командовать. А с ними, как мы могли убедиться, много не навоюешь. Мне позволено узнать ваше имя?

— Я принц Сентиль, наследник престола Вердила.

Клард поднялся с кровати и отвесил церемонный поклон.

— Очень рад, Ваше Величество. Вы, наверное, не помните, но мы встречались пару раз, когда я приезжал к вашему отцу, Алготу. Последний раз мы виделись на церемонии, но тогда меня уже лишили звания главнокомандующего, вряд ли вы меня узнали в толпе прочих солдат. — Голос Кларда звучал отстранённо, пребывая в воспоминаниях. — Да, давно это было, двадцать лет прошло. Могу я узнать, что делает королевская особа в компании летар? Насколько я знаю, закон, приказывающий казнить их на месте, ещё не отменили.

— Они везут меня домой. — Сентиль поймал на себе неодобрительный взгляд Совы. — Что? С пленником только вам позволено говорить?

— Поболтаете после, — сказал наёмник. — Следующий вопрос, генерал. Что это за совет силт ло, что правит в Терраде?

— Не знаю. До войны они ничего особенного из себя не представляли, лишь давали советы королю. Но после Первой волны всё изменилось. Все его члены погибли, и набрали новых. Стурмад Второй теперь целиком и полностью подчиняется им. Но кто там заседает и чего добиваются, я не знаю, меня теперь вообще предпочитают не замечать.

Сова и Гепард переглянулись. Гепард, как обычно, пожал плечами, предоставляя инициативу близнецу. Но Сова тоже не знал, как поступить. Конечно, можно устроить долгий и подробный допрос, но, не зная о чём спрашивать, шансы узнать что-то полезное невысоки. Да и вряд ли сюда отправили генерала, обладающего ценными сведениями.

«Но его ведь хотели убить, разве нет? Или ты просто ищешь двойное дно там, где его нет? Генерала отправили усмирять обычный бунт, об амулетах сообщить забыли, а заговор — лишь в твоей голове?».

Размышления прервал Клард.

— Могу я узнать, что будет, если меня помилуют?

— Тебя отпустят, и ты сможешь отправиться на все четыре стороны, — ответил Сова, погружённый в свои мысли.

— А если я выберу не сторону Террады? — Клард посмотрел на принца. — А, к примеру, Вердила?

— Не хочешь вернуться домой? Что так?

— Вы знаете, как искупает свою вину генерал, проигравший в третий раз? Нет? Его заковывают в колодки и выставляют на центральной площади. Семьи солдат, погибших под его началом, вправе наградить виновника одним ударом кнута. Даже если забыть о первом поражении, когда погибло больше половины жителей Террады, как вы думаете, переживу я две тысячи плетей? Нет, такой вариант жизни для меня равносилен смерти. Выжить здесь, чтобы умереть там, я не хочу.

— Нашей стране не помешают достойные полководцы, генерал Клард, — осторожно произнёс Сентиль, не отводя взгляда от Совы. Чтобы он ни решил, последнее слово всё равно останется за наёмниками. — Но как можно поверить человеку, готовому предать свою страну?

— Громкие слова, принц, — усмехнулся Клард. — Но зачем возвращаться в страну, где ждёт смерть? Чтобы умереть с честью? Но зачем, если я могу выжить и принести пользу?

— И всё же это не ответ.

— Верно. — Клард задумался на мгновение. — Тогда договоримся так. Если вы хотя бы заподозрите меня в предательстве, можете убить на месте, я не стану сопротивляться. Я всего лишь старик, который хочет провести остаток жизни в тишине и покое, а не на площади, под улюлюканье толпы.

— Хорошо, — кивнул Сентиль. — Договорились. Вы ведь не против? — Он посмотрел на наёмников.

— Мы обещали отпустить его. Куда он поедет дальше — не наша забота. — Сова решил, что так будет даже лучше. Если генерал отправится с ними, можно будет расспросить по дороге и узнать, зачем всё-таки его отправили на этот штурм. — Но условие тоже, что и для остальных — не путаться под ногами.

Все поднялись и направились к двери.

— Один вопрос, если можно, — окликнул их Клард. Компания остановилась. — Несколько тысяч лет назад Кейиндар едва не взяли штурмом. Самое удачное нападение на гильдию Древних за всю историю. Тогда применили этот приём, спрятаться в ямах перед барьером. Первый и единственный раз, насколько я знаю. Кто решил использовать его?

— Отдыхайте, генерал, завтра рано вставать, — только и раздалось в ответ.

Клард проводил взглядом пятёрку гостей. Дверь закрылась, но теперь его оставили не в темноте, в углу горели свечи.

Всё ещё жив.

Мысль радостно забилась в голове, и Клард некоторое время наслаждался ей, словно не было у него за плечами долгой жизни, в которой приходилось ходить рука об руку со смертью.

Он всё ещё жив.

— Кто этот генерал? — спросил Сова, когда они поднимались по ступенькам наверх, к своим комнатам.

— Его назначали главнокомандующим армиями Востока полтора столетия назад, — ответил Сентиль. — Многие признают его лучшим генералом из ныне живущих. Он постоянно сражался с мокрунцами, несколько раз отбивал набеги с Запада. Но потом случилась Первая волна. В падении Террады нет его вины, но таков закон. Официально генерал Клард руководил обороной города. Он отступил в Ланметир, но и там его настигло поражение. А что за битва, о которой он говорил? Вы ведь участвовали в ней? Хотя бы один из вас?

— Участвовал, — не стал отрицать Сова. — Не забивай себе голову. Это дела давно минувших лет.

Все разошлись по комнатам. Ни о каком дневнике сейчас не могло быть и речи.

— Ты ведь не просто участвовал, — сказал Гепард, когда близнецы остались одни. — Никогда не поверю, будто ты согласился сражаться под чьим-то командованием, кроме своего собственного.

— А я и не говорил, что бежал в первых рядах с мечом наголо, — ухмыльнулся Сова.

Двадцать тысяч солдат стояли на поляне в ожидании приказа. Четыре отряда, в каждом по пять тысяч. Все в лёгких кожаных доспехах, с копьями и короткими ножами на поясе. Каждый отряд дробился на части поменьше, в среднем по пятьсот человек. При каждом стоял и свой знаменосец. Большая часть знамён состояла из четырёх животных — медузы, кита, осьминога или акулы.

Каждым отрядом, как и полагалось, командовал капитан, у которого в распоряжении имелся десяток сержантов. Но сейчас всех созвали на совещание.

В нескольких сотнях шагах позади строя солдат раскинулся ряд палаток. В одной из них, самой большой, и собрали всех командиров.

Сорок пять человек, по очереди и наперебой, высказывали своё мнение, обсуждали и спорили. Каждый имел право голоса, и совещание длилось уже несколько часов, но к согласию прийти так и не удавалось.

Голоса спорщиков разлетались далеко над поляной. В многоголосом гомоне отчётливо выделялись два, самых громких, но спорили они не между собой. Третий говорил спокойным, сдержанным тоном, не опускаясь до криков и воплей.

Наконец над поляной повисла тишина.

— Хорошо, — раздался охрипший от криков голос. Человек с нашивками капитана откашлялся. Высокий, широкоплечий, с рыжими коротко стрижеными волосами, он нависал над столом, вокруг которого столпились собравшиеся. На столе лежала карта, где во всех подробностях изобразили план готовящегося наступления. — Я согласен. Раз ты говоришь, что нет другого выхода, я тебе верю.

— Да неужели? — раздался в ответ полный сарказма голос. Говоривший был совершенно спокоен. Генералу не пристало выходить из себя. Он стоял во главе стола, опершись руками. — Стоило согласиться раньше, а не тратить время на споры. Ведь я не привёл ни одного нового аргумента.

Он выпрямился, и стало ясно, что он на пол головы ниже всех остальных, хотя рост его и составлял без малого три с половиной локтя. Тёмные волосы с лёгким налётом седины зачёсаны назад. Голубые глаза цепко оглядывали людей, отыскивая на лицах малейшие признаки нерешительности или сомнений, но таковых не находились.

— Вы знаете, что делать. Выдвигайтесь на позиции.

Люди направились к выходу, негромко переговариваясь и желая друг другу удачи. Только четыре капитана остались внутри.

— Это верная смерть, — произнёс самый молодой из них, совсем ещё юнец. На вид ему было лет пятьдесят. Худощавый, кутающийся в синий плащ с вышитым на спине серебряным китом. — Ты же понимаешь, да?

— Погибнет много людей, — кивнул генерал. — Но лучшего шанса не будет. Совет силт ло отправился в Терраду. Здесь остались ученики и учителя. Не получится сейчас — не получится никогда. Вы призвали меня, а не я к вам пришёл. Хотите — расходитесь по домам.

— У нас больше нет домов, — процедил сквозь зубы рыжий капитан. Он выпрямился в полный рост и едва не достал потолка палатки. — Паруса поставлены, и ветер несёт корабль вперёд. Назад не повернуть.

Трое других капитанов согласно закивали.

— Да, верно, мы пойдём до конца, — в один голос заговорили они.

— В таком случае — вперёд.

Генерал оставил палатку. Капитаны последовали за ним. Они направились каждый к своему отряду, отдавая приказы сержантам. Генерал же пошёл дальше, размышляя, не перестарался ли он с предосторожностями. Если силт ло за ними следили, спор мог убедить их, что в армии разлад, с другой стороны — он отнял немало времени.

Солдаты нестройными выкриками приветствовали своего предводителя, потрясая копьями. Не одни капитаны лишились домов. Целый город силт ло сравняли с землёй. Выжили только мужчины, солдаты, что охраняли границы, и горстка жителей, отсутствовавших в городе по разным причинам.

Жители Мокруне издавна питали неприязнь к чужеземцам и не давали им спуску. Для них не имело значения, король ты или простой рыбак, перед законом все равны. Они держались особняком, вставая друг за друга. И после того, как заезжий лорд не поделил что-то с хозяином таверны и приказал своим солдатам сжечь её, окрестный люд, как один, поднялся против лорда. Солдат избили, а его раздели и провели по улице голым, выставив за ворота без гроша в кармане.

Но тому удалось добраться домой и собрать золота для найма силт ло. Город спалили вместе с жителями. Горели даже голые камни, и только деревянная стена стояла, пока не стих пожар, после чего рассыпалась в прах, открывая взгляду усеянную сажей и расплавленным камнем поляну.

Весть разлетелась быстро, вспомнились старые обиды. Как силт ло основали Кейиндар, оттяпав часть территории Мокруне, как они уничтожили половину армии, узнав, что мокрунцы используют силт ло для войны, как наложили запрет на торговлю и помощь от других стран.

И хотя кейиндарские силт ло отрицали свою причастность к случившемуся, утверждая, что это дело рук самоучек и тех уже наказали, никто не стал их слушать. Люди жаждали отмщения.

Лорд сбежал в Визисток, и король не спешил его выдавать, ссылаясь на слова силт ло, мол, виновные уже наказаны. Идти войной на город, на защиту которого встанут все страны, да ещё и через пол материка, никто не спешил. Зато Кейиндар, стоящий под боком, представлял собой желанную цель.

И теперь двадцать тысяч человек выстроились перед невидимой стеной. Через неё могли пройти только те, кого силт ло признавали учениками. Простой люд не мог сделать и шагу через барьер, защищавший Кейиндар на протяжении нескольких тысячелетий. Лучше защиты и не придумаешь.

С той стороны никто даже не потрудился выйти навстречу армии, собравшейся у восточной границы Кейиндара. Лишь дюжина свободных от занятий учеников устроилась на холме поодаль, вне досягаемости стрел и копий, и наблюдала за представлением.

Генерал прошествовал вперёд, почти к самой границе, и остановился, вглядываясь вдаль. Похоже, увиденное его удовлетворило, поскольку он кивнул и развернулся к солдатам. Те выжидающе смотрели на него, ожидая приказа. Никто не знал всех деталей плана, только сам генерал и капитаны. Сержанты получили приказ в точности следовать указаниям капитанов, а солдаты — не отклоняться от приказов ни на шаг, какими бы странными они ни были. На такие меры пришлось пойти из-за способностей силт ло слышать и видеть всё, что происходит вокруг. Почти всё.

Разглядывая своё войско, генерал решил, что следовало бы произнести воодушевляющую речь. Он считал подобное чушью, но понимал, что в таком деле важна каждая мелочь. Вместе с этой мыслью пришло осознание, что он не знает, о чём говорить. Перед ним стояли люди, готовые пойти на смерть ради дела, в которое они верят. Такую веру следует как минимум уважать. Никто им не приказывал, на штурм Кейиндара отправились добровольцы. Все понимали, что шансы одолеть силт ло на их территории немногим больше нуля. Но иногда и такого крохотного шанса достаточно, чтобы люди поверили в себя. Ведь надежда — страшное чувство. Ради неё совершаются самые безумные вещи.

— Солдаты Мокруне. — Генерал сам не знал, что собирается сказать. Слова сами собой складывались в голове. — Вы пережили чудовищный удар. Силт ло позабыли, какую миссию им доверили. Они возомнили себя судьями и палачами в одном лице, стали простыми наёмниками. Раз король хочет и дальше игнорировать требования справедливого суда, мы возьмёмся за оружие и сами свершим его.

Генерал извлёк из ножен за спиной двуручный меч, поднял его высоко над головой. Лезвие засверкало, переливаясь всеми цветами радуги в лучах полуденного солнца.

— Сегодня вам выпал шанс отомстить за все притеснения, которым вас подвергали последние столетия!

Фактически, правители Мокруне первые нарушили уговор, завербовав в армию силт ло, но кого волнует правда?

— Сегодня силт ло заплатят за всё сполна! Они навсегда запомнят этот день! Сегодня их сердца познают страх и отчаяние! Мы одержим великую победу, которую воспоют в веках! А те из вас, кто переживёт этот день, будут с гордостью рассказывать внукам, как не испугались выступить против силт ло и победили! Победили!

Люди подхватили его крик.

— Победили! Вперёд, к победе! Покажем этим силт ло! Бей пауков! — Тысячи глоток орали, воодушевляя себя и товарищей, потрясая копьями.

Генерал удовлетворённо кивнул, не задетый общим порывом. Он не любил и не умел произносить воодушевляющие речи, будучи по природе расчётливым и хладнокровным. Но такие речи необходимы. И ему, похоже, удалось разжечь пламя в сердцах солдат.

Генерал махнул мечом в сторону барьера. Затрубили в рога, армия двинулась вперёд. Ученики по ту сторону невидимой стены заволновались. Они о чём-то переговаривались, размахивали руками, указывая то в сторону зданий, едва различимых на горизонте, то на приближающуюся армию. Генерала это вполне устраивало. Чем дольше они будут спорить, тем больше успеет его войско.

Армия подошла к барьеру и остановилась. Его невозможно увидеть, лишь ощущалось лёгкое давление воздуха, не пускающего внутрь. Пройти можно было только двумя способами. Либо получить позволения одного из тех, кто уже побывал внутри, пройдя через некий ритуал, либо…

В каждом отряде вперёд выступило по два человека. Во всяком случае, внешне они выглядели людьми. Для них не составило труда сделать шаг через барьер, они его и не заметили. Каждый нёс по два меча с такими же длинными сверкающими лезвиями, как и генерал.

Летары замерли друг напротив друга на расстоянии в пару шагов, положили два меча на землю так, чтобы острия их лезвий соприкасались, а сами стали на рукояти. Ещё по два меча они держали над головой, образовав нечто вроде дверного проёма шириной в два шага и высотой в человеческий рост.

Нити, отсечённые от основного плетения, распались, образовав проход внутрь. Барьер пытался обрести целостность, зарастить раны, но не мог пройти сквозь летар и алтир. Войско ровным строем по двое двинулось через эти проёмы.

Генерал улыбался, слушая вопли учеников. Они спешно пытались открыть окно к учителям и сообщить о происходящем. Никому не удавалось проникнуть внутрь без приглашения, а тем более такой толпе. Наверняка это спровоцирует панику.

Он слышал, как ученики, наконец, связавшись с наставниками, рассказывали о случившемся, но те скорее отнесутся к подобному, как к розыгрышу. Сначала не поверят, потом будут медлить, не желая тратить кусочек жизни на открытие окна, чтобы убедиться в происходящем лично, и только затем предпримут ответные меры. А за это время армия вполне может успеть попасть внутрь.

Но ответ пришёл куда быстрее, чем он ожидал. Барьер миновало всего несколько тысяч, когда в них полетел одинокий огненный шар, пущенный одним из учеников. Войско на той стороне рассредоточилось по одному, дабы избежать больших потерь от плетений, и шар задел лишь двоих, даже не убил. Генерал сменил цвет глаз на чёрный и присмотрелся повнимательнее. Сквозь окружающий Кейиндар барьер из синих нитей удалось разглядеть немногое, и он шагнул вперёд.

Ученики вновь обратились к стихии воздуха, и сотворили второе окно. Вновь донеслись обрывки разговора. Учителя на этот раз отнеслись к рассказу серьёзнее, видимо, успели убедиться лично.

Солдаты тем временем пробирались сквозь барьер, а никаких ответных действий со стороны силт ло не наблюдалось. Лишь когда внутри оказалась половина войска, появились первые признаки серьёзной угрозы. Ученики на холме начали творить плетение. Генерал видел, как в сложном узоре переплетались нити всех четырёх стихий. Такому не учат на уроках. Плетение мгновенного перемещения. Вряд ли многие переживут его.

И действительно, ученики старились на глазах. Длинные чёрные волосы девушки стремительно белели, другой на глазах усыхал, превращаясь в обтянутый кожей скелет. Но они успели завершить плетение и закрепить его. На ногах остался лишь один, бросивший огненный шар в солдат. Да и этот ссохшийся старик, с клочком седых волос на голове едва держался на ногах. Приступ кашля согнул его пополам, и он рухнул на траву, рядом с останками товарищей.

Но силт ло не зря отбирали в ученики самых способных. Плетение они выполнили правильно. Из портала вышло шестеро. На лицах замерли хмурые маски, ставшие ещё мрачнее, при виде погибших учеников. Портал стал шире, из него появлялись новые и новые силт ло. На возрасте первой шестёрки это едва ли сказалось, только у самого старого в волосах прибавилась седая прядь.

А вот это уже плохо. Генерал прикинул расстановку сил. Больше медлить нельзя. Нужно ударить немедленно, чтобы отвлечь силт ло. Люди во время прохода через барьер слишком уязвимы.

Он поднял меч и указал в сторону силт ло. Снова затрубили рога, и войско двинулось вперёд. Со стороны это походило на атаку необученных крестьян: все бегут вразнобой, никакого строя и дисциплины, но на самом деле всё обстояло ровно наоборот. Солдаты чётко соблюдали дистанцию между друг другом, увеличивая свои шансы на выживание. Чем больше плетений сотворят силт ло, тем быстрее они состарятся и умрут. Даже если никому не удастся коснуться их, победить всё равно возможно.

Но силт ло тоже это понимали и убивали сразу десятками, а то и сотнями. Огромная ладонь выросла из земли и прихлопнула сразу три дюжины солдат. Ветер обрёл плотность каменной стены и зажал между собой ещё два десятка. Они обходились без сотворения стихий, создавая более дешёвые в плане жизненной силы плетения, из того, что имелось под рукой — воздуха и земли.

Но отбивались не все. Несколько силт ло стояли в сторонке и с кем-то разговаривали. Не требовалось большого ума чтобы догадаться — они пытаются связаться с делегацией в Терраде.

— Быстрее, ускорить темп! — крикнул генерал. Снова затрубили рога, и солдаты перешли на бег. Он хотел сэкономить силы для поздних манёвров, но если так пойдёт и дальше, до них никто не доживёт.

Теперь уже все силт ло, кроме одного, взялись за истребление солдат. Они объединились в группы, и плетения обрели новые формы. Земля превратилась в заградительные сооружения с шипами, рвом и насыпью. Гигантский пресс тут и там расплющивал солдат десятками, задувающий с вершины ветер замедлял продвижение. И генерал увидел, то, на что возложил все надежды.

В обычном бою люди часто становятся силт ло. Для пробуждения необходимо осознать свою смертность, понять, что ты балансируешь на грани, и одной ногой уже ступил в могилу. Один солдат смертельно ранил другого, но не стал добивать. Умирающий от потери крови человек.

В бою против силт ло такое происходит редко. Им хорошо известно, как люди пробуждаются, и они убивают мгновенно. Но иногда человек всё же успевает пробудиться. Для него время словно застывает, и он осознаёт всё, понимает, что ничего не может сделать. Даже выражение придумали — вся жизнь промелькнула перед глазами.

И среди тех единиц, у кого действительно жизнь проносится перед глазами, в тот краткий миг, когда каменная ладонь уже почти прихлопнула, или стена воздуха расплющила, некоторые успевают пробудиться.

Чёрными глазами генерал увидел, как вокруг одного человека сплетаются нити сразу всех стихий — верный признак пробудившегося. Каменная ладонь застыла над ним и рассыпалась в пыль. Силт ло на холме тоже это заметили. О прочих солдатах тут же забыли, сосредоточившись на одном человеке. В момент пробуждения даже самые слабые силт ло могут потягаться с великими, пусть и считанные мгновения. А если пробуждается великий…

Генерал видел, как к солдату устремились тысячи нитей воздуха. Вокруг того сплёлся кокон пламени, защищая пробуждённого. Завыл ветер, раскалился воздух, вокруг тут и там возникали завихрения, раздувающие пламенный щит. Человек внутри замер, стоя на коленях и откинув голову назад, глядя в небо. Ветер усилился, превратился в смерч. Сначала траву, а потом и землю с людьми поблизости — всё засасывало внутрь, поджигало и уносило в небо. Но пробуждённый держался против объединённых усилий сотни силт ло, только нитей в его щите становилось всё меньше и меньше, пока не порвалась последняя. Человек завопил, но его крик потонул в вое ветра. Всё закончилось, и только круг выгоревшей земли напоминал о случившемся. От пробуждённого не осталось ни следа.

Генерал с удовлетворением отметил, как солдаты за это время успели продвинуться на три десятка шагов. И ещё больше его порадовали заметно постаревшие силт ло. Похоже, пробудившийся попался не из слабых.

Но сдаваться они не собирались. Силт ло усилили напор, отбросив солдат назад, но долго так держаться они не могли. Один за другим старики умирали и падали на траву рядом со своими учениками.

И солдаты им не уступали. Они бежали вперёд, на верную смерть, но оставляя надежду для идущих позади товарищей. Люди проваливались сквозь землю, расплющивались, протыкались выросшими из земли кольями, но не отступали. А по их не успевшим остыть телам шли новые и новые солдаты, продвигаясь вперёд шаг за шагом. Генерал отметил ещё одно пробуждение. Но на этот раз силт ло покончили с ним в один миг, расплющив чудовищным прессом, от которого содрогнулась земля.

Генерал оглянулся на капитанов, оставшихся по ту сторону барьера. Под внешне спокойными лицами проглядывал ужас. Они знали, что так будет, но никакое знание не могло подготовить к такому зрелищу. Мало кто может бесстрастно наблюдать, как по его приказу тысячами гибнут люди.

Но смерть не подрывала мораль. Солдаты, дожидавшиеся своей очереди по эту сторону барьера, не впадали в панику. Наоборот, в их глазах читалась жажда убийства. С самого детства в них воспитывали ненависть к силт ло, и теперь она рвалась наружу. Впервые у них появился шанс отомстить презренным паукам. Пусть даже их копья не коснутся ни одного из силт ло, те всё равно умрут, растрачивая свою жизнь в тщетной попытке защититься.

Взгляд генерала всё чаще падал на старика, стоящего позади всех и разговаривающего через невидимое отсюда окно с неизвестным собеседником. Вот кого нужно убить в первую очередь. Если они не успеют…

Солдаты тем временем приблизились к вершине холма, и в ход пошли копья. Генерал предпочёл именно копья, стрелы слишком легко отразить. Один силт ло может накрыть лёгким воздушным щитом огромное пространство. А вот защититься от копий куда сложнее.

И несколько силт ло ощутили это на себе, упав на траву, пронзённые насквозь. Мокрунцы славились своими плотниками, и росла у них лучшая древесина. Не удивительно, что и копья получались сработанными на славу. Идеально сбалансированные, не слишком тяжёлые, они с лёгкостью преодолевали расстояние между силт ло и солдатами, отыскивая цели. Барьер усилили, и воздух перед силт ло стал напоминать ёжика, но каждое копьё подтачивало силы человека, удерживающего плетение.

Силт ло, разговаривающий через окно, победоносно вскрикнул. Рядом с ним открылся ещё один портал. Гораздо шире, через него запросто могли пройти несколько десятков человек. Что и произошло. Делегация, отправившаяся в Терраду, возвращалась.

— Трубить отступление! — скомандовал генерал. Эти силт ло были костяком гильдии. Силой, с которой приходилось считаться всем. Каждый из них стоил тысячи солдат, и терять войско в бесполезной стычке он не собирался.

Далеко не все солдаты подчинились приказу. Жажда мщения гнала их вперёд, тем более до цели оставалось всего ничего. Они не видели, как количество силт ло на холме всё возрастало, и уже перевалило за сотню. И ответ новоприбывших не заставил себя ждать.

Холм, высотой в сотню шагов, взорвался. Весь воздух разом обратился в пламя, многократно усиленное способностями людей на холме. Солдаты, не успевшие или не пожелавшие отступить, обратились в кучки пепла. Земля начала плавиться, но ей в тот же миг вернули прежний облик, даже траву вновь вырастили, словно ничего и не было.

Солдаты, оставшиеся по другую сторону барьера, отступали и перегруппировывались. Уцелело не больше пяти тысяч. Ничтожное войско для нескольких сотен силт ло такой силы. Но надежда ещё оставалась.

Увидев, что противник бежит, силт ло перешли в наступление. Несмотря на всё своё могущество, они оставались людьми, и прощать гибель своих товарищей не собирались. Они дали волю ярости и та обратилась в силу, сметающую всё на своём пути.

Тучи над головой почернели. С неба хлынул не просто ливень — вода лилась нескончаемым потоком, не видно было ничего дальше пары шагов. Солнце исчезло, словно настала ночь, засверкали молнии. Они били в образовавшиеся лужи, разом убивая десятками. Никто ничего не видел, только сквозь пелену дождя изредка удавалось разглядеть новые вспышки. Но силт ли не требовалось видеть. Все, кто находился впереди, были врагами. А наказание за нападение на гильдию одно — смерть.

Их отряд спустился с холма и двигался к барьеру. Восемь летар, служивших в качестве дверной рамы, отступили вместе с последними солдатами и затерялись в толпе. Когда по ним попала молния, среди наступающих силт ло появились первые потери. Они быстро сообразили, в чём тут дело, и небо вновь посветлело. Дождь шёл совсем недолго, солнце даже не успело сдвинуться на небе, но все промокли насквозь, а земля превратилась в жидкую кашицу.

Силт ло добрались до барьера и прошли дальше, ступая по трупам солдат и не замечая их. Генерал своими чёрными глазами видел, как их окутывают нити воздуха и воды. В ход шли не только обычные плетения скорости или силы, а и более редкие, такие как усиление кожи, когда тело способно выдержать удар боевого топора.

Опытный силт ло, желающий прожить долгую — для силт ло, разумеется — жизнь, никогда не пренебрегал тренировками с холодным оружием. И теперь они подбирали копья и ножи, неспешно наступая на выжившие четыре тысячи солдат. То, что противник превосходил их числом раз в двадцать, силт ло ничуть не смущало.

Когда они отошли достаточно далеко от барьера, генерал заорал:

— Вперёд! Последний рывок, братья!

Солдаты ринулись в атаку, хотя приказ, по большей части, относился не к ним. Земля под ногами силт ло просела, несколько человек рухнули вниз. Из открывшихся ям выбирались солдаты вперемешку с летарами, сея хаос в рядах силт ло. Потребовалась дюжина дней непрерывной работы, чтобы незаметно прокопать тоннель и подготовить ловушку, но дело того стоило. Их не воспринимали всерьёз, за что теперь и поплатились.

Заносчивость, гордость и высокомерие силт ло стоило им жизни. Многим из них. Генерал и сам поднял меч и бросился вперёд. Смерть для летар — часть жизни. А вот наличие в битве даже одного из них может серьёзно изменить ход сражения. Особенно когда этот летар — аларни, имеющий за плечами тысячелетний опыт. Остальные летары, к сожалению, были его лишены. С ними пришлось провозиться целый год, тренируя и обучая, не говоря уже о времени, затраченном на поиски силт ло, согласных призвать их.

Генерал погиб в середине сражения от рук двоих силт ло. Слишком мало времени он пробыл в этом теле и не смог толком воспользоваться своими вил. Лишь спустя десятки лет он узнал об исходе битвы. Половина силт ло осталась лежать на том поле. Двадцать тысяч погибло напрасно, им не удалось одержать победу. Его обещания оказались пустыми словами, но в одном он не солгал. Это сражение действительно осталось в веках, как самый удачный штурм Кейиндара, но запись о нём сохранилась лишь в одной книге — летописи гильдии Древних. Ни один солдат не ушёл с поля боя, что бы рассказать миру о случившемся.