Танго на треснувшем зеркале

Глава 9. О том, что не стоит встречать по одежке

Первый звоночек, что сегодняшний день пойдет не по плану, прозвенел рано утром. Маланья Степановна не стала, как обычно, оккупировать кухню, а потом устраивать банные процедуры. Вместо этого она продолжила крепко спать. Все время, пока я принимала душ, заваривала себе кофе и жарила яичницу, в квартире стояла удивительная тишина. У меня даже появился соблазн «нечаянно» уронить ухват, которым я орудовала в процессе жарки. Просто чтобы проверить, не померла ли ненароком старая каракатица. Но потом решила не портить себе хорошее утро. Тем более, мне предстояло одно важное дело — отутюжить новый белый халат из нейлона. Процедура сложная, ведь за шесть лет в университете я их сожгла немало.

«Как хорошо, что каторга под названием «стирка и утюжка больничного халата» подходит к концу!» — думала я, водя туда-сюда утюгом под монотонное жужжание радио. В лечебнице, как и во всяком медучреждении, найдется человек, на которого можно будет свалить все неприятности по униформе.

Завершив домашние дела, я быстренько рванула к метро. Времени на поездку было достаточно, но от конечной станции метро до лечебницы меня ждал, судя по карте, достаточно странный путь — пара километров через небольшую лесополосу. Я никогда не страдала топографическим кретинизмом, но все равно лучше поспешить. Опаздывать в первый рабочий день — дурной тон, и меня не поймут.

Вышла на конечной станции и в изумлении остановилась. На месте «развитой инфраструктуры и жилой застройки», чем зазывали народ хитрые рекламщики, простиралось поле, точнее то, что от него осталось, пока тут не началась очередная стройка. Обещанная «удобная асфальтированная дорога» оказалась неприметной тропинкой, легко теряющейся между грудами мусора и редкими чахлыми деревьями. Вздохнув, я пошла по этой тропинке и вскоре обнаружила, что дико растущий бурьян становится все выше и гуще. Только полоска леса вдалеке не давала сбиться с курса.

Добравшись до леса, я некоторое время продиралась через колючие кусты и, наконец, между хилых деревьев с несуразно торчащими ветвями увидела небольшой просвет. Но там меня ждал обманчиво мягкий мох, под которым мои непривыкшие к матери-природе туфельки обнаружили холодную воду.

Бррр! Только этого мне и не хватало!

Нетрудно догадаться, что когда вышла на опушку леса и к зданию посреди него, я уже по десятому разу перебрала все известные мне ругательства, а заодно придумала дюжину новых в адрес оригиналов, которые устроили здесь лечебное учреждение!

На этом мои беды не закончились. Когда я дошлепала мокрыми ногами до здания, то обнаружила, что выглядит оно крайне необычно. Вместо стандартной серой коробки советских времен передо мной возвышалось строение явно старое, не ухоженное, но и не запущенное. С неуместными классическими колоннами и с гроздьями непонятных украшательств на фасаде.

Я потерялась? Так и есть, — пронзила меня мысль, — я потерялась!

Отчаяние нахлынуло холодной волной. Сил возвращаться обратно к метро и начинать поиски заново, у меня больше не было. После сегодняшних приключений я лучше предпочла бы утопиться в местном болоте. А это здание было похоже на что угодно, но только не на обычный дурдом.

«Сейчас психану!» — уж было решила я, но продолжала внимательно изучать фасад.

Никаких решеток на окнах. Вместо них красовались обычные ставни. Хотя нет, на одном окне вдалеке я обнаружила решетки. Но и ставни там были тоже.

Единственное, что заставило воспрянуть духом и продолжить надеяться, что это наш отечественный дурдом — мутные, плохо вымытые стекла.

Оглядываясь по сторонам и утопая по щиколотку в траве, я пересекла небольшую лужайку и оказалась у входа.

Теперь запущенность стала еще виднее. Паутина глубоких трещин, разрывающая на части каменное крыльцо, в щелях которого обосновался птичий горец, пырей, одуванчик и еще прорва мелкой травы. Множество маленьких тропинок, бегущих отсюда к лесу. Заросших, без намека на уход.

Решительно потянув на себя холодную шершавую ручку, я привела в движение огромный массив дерева, почерневший снизу от дождей и сырости. Поскрипев и постонав, массив, служащий тут дверью, распахнулся, впуская меня в темное нутро здания. Что я и сделала.

Темное нутро встретило меня концентрированным запахом мочи, затопившим все помещение. Так пахнут все медучреждения этого профиля. Поморщившись, я вздохнула. Наружный вид лечебницы давал надежду, что здесь возможно не так, как в остальных больницах, но реальность разбила ожидания вдребезги.

Хотя внутри было прохладно, и это порадовало. Возможно, толстые стены здания не пропускают солнечное тепло. В жаркие летние дни тут будет уютнее, чем в душных больницах, построенных из панелек.

Окна, поразительно грязные даже для казенных заведений, тоже служили надежной преградой, на этот раз — для солнечных лучей. Неодобрительно фыркнув, я поискала глазами санитарку, но никого вокруг не было.

Вот только бы не забыть и поставить этот вопрос на «пятиминутке»! Хотя как тут забудешь, проворчала я про себя, разглядывая тонкую нить паутины, убегающую вверх.

Осмотревшись в круглом холле и не увидев никого из персонала, я решила пройтись по коридору — вдруг кто-нибудь найдется. Вслед за мной по коридору пошли влажные следы — после встречи с мерзким лесным болотцем мои туфли превратились в мокрые тапки.

Эй, тут есть кто живой?

Левую сторону коридора занимали окна, такие же безнадежно грязные, как в холле. С правой стороны располагались помещения, которые я решила обследовать поближе. Первым явился мне закуток с надписью «Регистратура». Людей там не было: ни персонала, ни больных, ни посетителей. Направилась дальше и встретила двери с табличками «Приемный покой», «Санобработка».

Я заглядывала в каждую дверь, но нигде не было ни души. Еще один поворот коридора — и тоже безлюдная стерилизационная, именуемая «ЦСО».

В какой-то момент мне даже пригрезилось, будто я попала в старинную заброшенную усадьбу, имевшую славное прошлое, но теперь давно покинутую прежними обитателями…

Бррр! Отбросив наваждение, продолжила рассматривать таблички на дверях. «Сестра-хозяйка», «Старшая медсестра», «Моечная». Пусто. Кругом ни души.

Вот куда все подевались?

Наверное, я даже сказала это вполголоса.

— По мытому не ходи! — раздался шепелявый голос позади меня. Я обернулась и увидела привычно сгорбленную фигуру в мятом и не совсем белом халате с тряпкой, шваброй и ведром. — Ишь, как наследила!

— Здравствуйте! — обратилась я к ней как можно вежливей. — Не подскажете, где мне найти…

— Не подскажу! — рявкнула бабка неожиданно мощно для ее комплекции. — Нечего сюды ходить и грязь разносить! Это служебное помещение.

Ожидайте возле регистратуры, позовут! — закончила свой монолог швабристка и яростно зашурудила тряпкой по полу, так и норовя мстительно пройтись ею по моим туфлям.

Намек я поняла, как и то, что она мне ничего не скажет. Просто из-за вредности. Быстро прошла за спину бабки и под ее недовольный бубнеж двинулась дальше по коридору.

«Не слишком ли много в моей жизни таких бабок?» — незаметно подкралась грустная мысль. Но я безжалостно загнала ее в дальний угол. Бабки, они самые живучие. Закон природы. И чем вреднее бабка, тем она живучей. Закон подлости. Вот не пройти и шагу, чтобы какая-нибудь из них не решила попробовать тебя на зуб.

В размышлениях о вредных бабках я преодолела два поворота и уткнулась в дверь, табличка на которой гласила: «Лаборатория».

Постучав и не дождавшись ответа, уже привычным движением потянула за ручку. Дверь отворилась. В сером от недостатка света помещении опять не увидела никого.

И все же эта комната чем-то отличалась от других. Холодильник, затем медицинский шкафчик с прозрачными стеклянными дверцами. Шкафчик полностью заполнен штативами с пустыми пробирками. Центрифуга с трещиной на пластиковой крышке, внушительный вытяжной шкаф, а в нем тоже пробирки, но уже с красной жидкостью, похожей на кровь.

Много пробирок…

«Ну, хоть где-то любят делать анализы» хмыкнула я про себя.

— Кто вы такая и что здесь делаете? — прервал мои праздные размышления суровый голос.

Обернувшись, я увидела перед собой молодого парня в мешковатом несвежем белом халате и бейсболке, из-под которой торчали черные, как смоль, волосы, а глаза, бледные с ярким ободком, из-под сведенных бровей метали молнии.

Тут я по-настоящему обрадовалась, что не посторонняя. Значит, мне не придется на своей шкуре испытать его ярость.

А заодно удивилась вольности: бейсболка вместо унылого медицинского колпака. Супер! Это всем так можно? Быстренько пробежала глазами по поверхностям лаборатории. Увидела на одной из них сиротливо стоящий, уже запылившийся колпак и удовлетворенно прекратила осмотр.

— Василина Андреевна, врач-интерн. У меня распределение в эту лечебницу. А где все?

— Далеко же вы забрели, Василина Андреевна, — игнорируя мой вопрос, примирительным тоном сказал парень, как я поняла — лаборант. — Вам наверх, — неопределенно махнул он левой рукой. — Яна Игнатьевича сейчас нет, будет после обеда. Но он ждет нового сотрудника и выдал распоряжение все вам показать.

Я кивнула, усиленно соображая, кто мне будет все показывать и не бестактно ли об этом попросить. Но лаборант словно угадал мои мысли, предложил проводить в ординаторскую, а заодно все объяснить. И познакомить с первыми пациентами.

Выйдя в коридор, он запер свою «Лабораторию» и мы двинулись в обратном направлении. Через некоторое время оказалось, что за небольшими витражными стеклами, на которые я вначале не обратила внимания, скрывается лестница с впечатляющим декором.

Сомнений больше не оставалось: в прошлом это здание имело интересную судьбу.

Извиваясь, лестница повела нас на следующие два этажа. Второй этаж лаборант проигнорировал, продолжая подниматься, зато, остановившись на третьем, нажал на звонок у неприметной двери с надписью «Первое психиатрическое отделение (для мужчин)».

— Сходите к сестре-хозяйке, пусть она выдаст вам ключ. Только держите его при себе, пациенты могут украсть и сбежать. Потом шастай по лесу, ищи их.

Я кивнула, а лаборант продолжал:

— Уже давно предлагаю сделать электронную систему пропуска, но то денег нет у Минздрава, то комплектующих нет, ну и Ян Игнатьевич против. Это самое серьезное. Мы бы и спонсоров нашли, но консерватор он. Не хочет брать деньги у спонсоров. А как быть по-другому? Я бы здесь и видеокамеры поставил, и нормальную компьютерную сеть провел. Вместо вот этой рухляди! — лаборант презрительно помахал рукой в сторону стены, на которой сиротливо висела и мигала лампочками черная коробка с воткнутыми в нее разноцветными кабелями. Разумеется, тоже пыльная и грязная.

— Мне показалось, вы лаборант, а не компьютерщик.

— На все руки мастер я здесь. Ну, и лаборант тоже.

И спохватившись, добавил:

— Я не представился. Егор Игоревич… Просто Егор, — через мгновение уточнил он.

— Приятно познакомиться!

Тут дверь открылась, за ней стояла хмурая женщина. Мимоходом поздоровавшись, мы прошли в отделение. Проходя мимо обшарпанной таблички, предупреждавшей, что за дверью можно встретить заведующего отделением, Егор махнул рукой, озвучивая очевидное:

— Кабинет Яна Игнатьевича.

И продолжил:

— Но тут его редко можно застать. В начале рабочего дня, в обед. И ночью, если его очередь дежурить.

Я терпеливо ждала, что Егор скажет мне, где же искать заведующего, раз уж тот свой кабинет не жалует. Но лаборант и «на все руки мастер» упорно молчал. «Вот засада!» возмутилась я про себя. Ищи его не пойми где!

Только потом, подойдя к огороженному стеклом и решетками помещению, оказавшемуся медицинским постом, Егор, словно спохватившись, добавил:

— Чаще сидит в ординаторской. Или у меня в лаборатории. У него полставки лаборанта есть. Диссертацию, говорит, пишет по лабораторным методам исследования биоматериала.

В ответ я только подняла брови вверх. Какая неожиданность! Или заведующий понял бесперспективность и сомнительность диссертации на тему психиатрии?

Впрочем, заведующий, не достающий подчиненных, — это даже лучше, решила я. И работать можно спокойно, и никаких вопросов к тебе неудобных.

— Ординаторская в том конце коридора, найдете, — бодро сообщил Егор.

Мы еще свернули налево, и он остановился перед дверью:

— А здесь ваши пациенты. Пока шестеро, потом еще добавят. А пока привыкайте.

Поблагодарив Егора, я открыла дверь и устремилась в комнату, залитую от пола до потолка густой, тяжелой энергетикой…