Тайна стальной комнаты

I

— Вот проклятье! — с отвращением воскликнул Доллопс, когда зазвонил телефон. — В этом доме человек не может нормально поесть с тех пор, как тут установили эту чертову штуковину!

Он положил нож и вилку, торопливо поднялся по лестнице на второй этаж к аппарату и снял трубку:

— Аллё! Чего шумим? — закричал он в нее. — Да, это дом капитана Барбэджа. Чего? Нету его. Не знаю, когда будет. Не знаю, где он. А кому это он требуется? Если есть чего передать… — внезапно осекся он, взволнованно прислушиваясь к тому, что на противоположном конце провода кто-то начал насвистывать государственный гимн.

— Черт меня побери! — воскликнул он, судорожно вздохнув. — Из Ярда! — Затем он понизил голос до громкого шепота. — Это вы, мистер Нэрком? Я извиняюсь, сэр. Да, это я — Доллопс. Чего? Не-а, сэр. Ушел два часа назад. Пошел в Кенсингтонские сады. Распустились тюльпаны, а во время их цветения его и на цепи не удержишь дома. Да, сэр. Цилиндр, серые гетры — капитан одет как обычно, сэр.

На другом конце провода Нэрком ответил:

— Если я его упущу, и он вернется домой, не встретившись со мной, попросите его подождать — я приеду к трем. До свидания! — Затем повесил трубку и повернулся к джентльмену, стоящему возле окна в другом конце комнаты.

Джентльмен одной рукой взволнованно крутил кончик густых седых усов, а другой нервно барабанил по широкому дубовому подоконнику.

— Его нет дома, сэр Генри, но, к счастью, я знаю, где мы можем поймать его, не теряя времени, — сказал Нэрком и дважды нажал на электрическую кнопку рядом со столом. — Моя машина будет стоять у выхода через пару минут, и, если повезет, мы встретимся с ним через полчаса.

При этих словах сэр Генри, а точнее сэр Генри Уилдинг, баронет, если называть полное имя и титул, — симпатичный, хорошо подстриженный мужчина лет сорока пяти с военной выправкой — развернулся на каблуках и послал суперинтенданту почти благодарный взгляд.

— Я надеюсь, мистер Нэрком, богу известно, как я надеюсь, — ответил он взволнованно. — Время сейчас — самая ценная для нас вещь. Все эти подозрения и неуверенность так ужасно действуют на меня, что каждая минута кажется бесконечной. Помните, что осталось только три дня до скачек, и если эти негодяи, кем бы они ни были, успеют добраться до Черной Мятежницы, все будет кончено! А если ваш человек, Клик, не сможет разгадать эту зловещую тайну, то они точно до нее доберутся, а Логана отправят на тот свет вслед за Толливером!

— Вы можете быть уверены, Клик проследит, чтобы у них ничего не вышло, сэр Генри. В таких делах он всегда добивается успеха, и, если Черная Мятежница действительно так хороша, как вы думаете, главный приз на скачках достанется вам, а не этим праздным господам, которые… О! Вот и машина. Надевайте шляпу, сэр Генри, и идемте. Осторожнее, здесь ступенька. Леннард, поезжайте в Кенсингтонские сады, и как можно быстрее.

Шофер притормозил перед воротами парка через двадцать минут, слегка превышая по дороге скорость, но, так как речь шла о всем известном красном лимузине начальника полиции, закон был готов смотреть на это нарушение сквозь пальцы. Нэрком выскочил из машины, дал знак сэру Генри следовать за ним и заспешил в сады в поисках Клика. Они увидели его одинокую фигуру рядом со знаменитыми клумбами тюльпанов, которые яркими всполохами выделялись на изумрудно-зеленой траве. «Капитан Барбэдж с Клардж-стрит» сидел на одной из садовых скамеек, положив подбородок на руки, сцепленные на набалдашнике толстой прогулочной трости, и смотрел, не отрываясь, на прекрасные цветы. Казалось, он был слеп и глух ко всему, происходящему вокруг. Но впечатление это было ошибочным, так как, стоило суперинтенданту приблизиться, капитан спокойно произнес, не меняя позы или направления взгляда:

— Они прекрасны, не правда ли, мой друг? Какая жалость, что лишены аромата! Как если бы Бог создал бабочку, но не научил ее летать. Прошу вас, проходите мимо, не заговаривая со мной. Я в приятельских отношениях вон с тем полицейским и не хочу, чтобы он заподозрил, что пожилой джентльмен, к которому он так добр, как-то связан со Скотленд-Ярдом. Продолжайте смотреть на тюльпаны. Вот так. Вы, конечно же, приехали на лимузине? Где он?

— Сразу же за воротами, в конце правой аллеи, — ответил Нэрком, приостанавливаясь вместе с сэром Генри и делая вид, что рассматривает разнообразные сорта тюльпанов.

— Хорошо, — ответил Клик, по-прежнему не смотря на них. — Я пойду прогуляться, а когда вы закончите любоваться цветами, буду ждать вас в лимузине.

— Договорились, дружище, и, пожалуйста, поторопитесь — в нашем случае время решает все. Позвольте мне представить вашего клиента (сэр Генри, прошу, продолжайте смотреть на цветы). Имею честь познакомить вас с сэром Генри Уилдингом. Мой дорогой друг Клик, ему просто необходима ваша помощь.

— Я польщен. Мое почтение, сэр Генри. Возможно ли, что вы тот самый сэр Генри Уилдинг, чья кобыла Черная Мятежница является фаворитом скачек в следующую среду?

— Да, я тот самый человек, мистер Клик, и если…

— Не волнуйтесь и не оборачивайтесь, пожалуйста — наш друг полицейский смотрит в эту сторону. Так в чем дело? Что-нибудь, связанное с порчей лошади? Кто-то хочет добраться до вашей кобылы?

— Точно. Кто-то очень отчаянный, не останавливающийся ни перед чем — даже перед убийством, обладающий способностью становиться невидимым и нападать в темноте. Настоящее воплощение дьявола! Спасите меня, мистер Клик! Все, что у меня есть, поставлено на карту, и, если что-то случится с Черной Мятежницей, я разорен!

— Ооох, — капитан встал, потягиваясь и обращаясь к молодому полицейскому неподалеку. — Похоже, констебль, я задремал. Теплая сегодня погодка для мая. И прекрасная неделя для скачек в Эпсоме. Завтра, боюсь, мы с тобой не увидимся. А может, не увидимся и до четверга. Вот, возьми, парень, и поставь эти полкроны на Черную Мятежницу. Уверен, что она выиграет скачки.

— Спасибо, сэр! Удачи вам!

— И тебе, приятель. Хорошего дня. — Затем пожилой джентльмен в цилиндре и серых гетрах медленно пошел по тенистой аллее к выходу мимо резвящихся детей и статуи королевы Виктории и через мгновение исчез из виду.

Когда спустя десять минут Нэрком и сэр Генри вернулись к ожидающей машине, он уже сидел внутри, как и обещал. Дав шоферу указания во время их беседы покататься по менее оживленным кварталам, суперинтендант сел в машину вместе с сэром Генри и без дальнейших проволочек принялся за дело.

— Дорогой Клик, — произнес он, — так как вы, похоже, знаете все о сэре Генри и его знаменитой кобыле, мы не будем останавливаться на этой части рассказа, а сразу перейдем к сути. Сэр Генри приехал в город с целью пригласить вас сегодня вечером в его дом в Саффолке. Вы — его единственная надежда разгадать, кто хочет добраться до его лошади и вывести ее из строя до начала скачек самым таинственным и непостижимым способом. Один из грумов, остававшихся присматривать за кобылой ночью, убит, другой полностью парализован, а сегодня с ней останется ее тренер Логан, в надежде задержать негодяя со сверхъестественными способностями, который все это совершил. Друг мой, вообразите себе, если можете, какой дьявольской силой должен обладать тот, кто проникает в запертую и охраняемую конюшню, несмотря на то, что четыре человека регулярно делают обход возле всех окон и дверей, ведущих туда, а внутри на страже стоит грум. А затем преступник таким же таинственным образом выходит оттуда, оставаясь не замеченным ни единой живой душой. Все окна очень маленькие и закрыты металлической решеткой, так что никто не сможет залезть или вылезти через них, а двери, как я уже сказал, заперты и охраняются. Кроме того, сэр Генри подтвердит вам, что конюшня тщательно обыскивалась, каждый угол и каждая щель осматривались, и ни разу не было найдено ни одного живого существа. Однако прошлой ночью грум Толливер остался охранять лошадь и почти сразу же был убит, при этом четыре человека, патрулирующих местность снаружи, готовы поклясться, что ни человек, ни зверь, ни мужчина, ни женщина, ни ребенок не заходили внутрь и не покидали помещения от заката и до рассвета.

— Хм, — произнес Клик, задумчиво покусывая нижнюю губу. — Это, по меньшей мере, таинственно. И что же, не было никакой борьбы? Охрана снаружи не слышала никаких криков?

— В случае с первым грумом, Мерплом, с тем, которого парализовало, — нет, — ответил сэр Генри, так как вопрос был адресован ему. — Но в случае с Толливером люди слышали, как он закричал: «На помощь!», но к тому времени, как они открыли двери, все было кончено. Бедняга лежал, скрючившись перед входом в стойло Черной Мятежницы и уткнувшись лицом в пол, абсолютно мертвый, а рядом не было ни одной живой души.

— А что с лошадью? До нее тоже добрались?

— К счастью, нет. Как только начались эти нападения, мистер Клик, я сообщил об этом в Лондон. Приехала группа из двадцати четырех рабочих, привезла стальные листы, балки и сваи, и спустя семь часов стойло Черной Мятежницы превратилось в сейф, закрывающийся каждую ночь на ключ, который есть только у меня. Вокруг ограды стойла поставлена стальная сетка, на полфута уходящая в землю, а сверху доходящая почти до потолка, такая мелкая, что никто крупнее мыши не проскользнет сквозь нее. Когда дверь стойла закрывается на ночь, она автоматически подключается к сигнализации в моей спальне, то есть малейшая попытка ее открыть приведет к срабатыванию сирены у меня над головой.

— И она срабатывала хоть раз?

— Да, прошлой ночью, когда убили Толливера.

— Как его убили? Зарезали или застрелили?

— Ни то, ни другое. Похоже, беднягу задушили, и умер он в ужасных мучениях.

— Задушили? Но, сэр, это невозможно за такой короткий промежуток времени. Вы сказали, что ваши люди услышали, как он зовет на помощь. Уверен, что у них заняло не больше минуты открыть двери и войти, а за такое короткое время он не успел бы умереть. И, тем не менее, как вы мне рассказывали, он был уже мертв, когда они вошли?

— Да. Бог знает, что его убило. Это, без сомнения, выяснит коронер, но я не заметил у него ни кровотечения, ни каких-либо травм.

— Хм. А были ли какие-то следы на двери в стальное стойло?

— Были. Длинная царапина в форме полукруга, начинающаяся от замка и спускающаяся на полтора фута вниз.

— Все ясно, Клик, — вставил Нэрком. — Кто-то пытался взломать дверь в стальную комнату и добраться до лошади, но быстрое прибытие охранников его спугнуло.

Клик не ответил. В этот момент лимузин проезжал здание, внутренний двор которого был весь в ярком ковре из тюльпанов, и он засмотрелся на их пламенеющие цвета, механически потирая подбородок большим и указательным пальцами. Спустя минуту он вдруг произнес:

— Сэр Генри, ответьте мне вот на какой вопрос. Кто заинтересован в том, чтобы Черная Мятежница не участвовала в скачках? Кто-то из тех, с кем вы близко знакомы? Я понимаю, что почти все владельцы лошадей будут рады увидеть, что эта кобыла вычеркнута из списка участников, но, возможно, кто-то особенно сильно заинтересован в вашем провале?

— Да, есть такой человек — майор Лэмбсон-Боулз, владелец Блесны. Вы, вероятно, слышали, что Блесна — второй фаворит на скачках. Лэмбсон-Боулз будет рад увидеть, как я пойду ко дну. А я настолько уверен в Черной Мятежнице, что вложил в нее все до последнего цента и, если с ней что-то случится, действительно «пойду ко дну». И это устроит Лэмбсон-Боулза во всех отношениях.

— Между вами какая-то давняя вражда?

— Да, очень давняя. Этот человек невежа, и однажды я заслуженно его поколотил. Возможно, вам будет небезынтересно узнать, что моя единственная сестра была его первой женой. Из-за него бедняжка влачила жалкое существование, и смерть стала для нее милосердным избавлением. Двенадцать месяцев назад он женился на богатой американке, вдове, чей первый муж сделал состояние на кожевенном производстве. Таким образом Лэмбсон-Боулз получил деньги, чтобы содержать конюшню и участвовать в скачках. Кроме того, он чудовищно дурно воспитан. Он переехал в Саффолк и арендовал самое большое поместье в окрестностях — Элмсли-Мэнор, которое находится на расстоянии выстрела от Уилдинг-Холла. И все это нарочно, чтобы бахвалиться у меня перед носом.

— Ого! — усмехнулся Клик. — Получается, что майор ваш сосед, да к тому же главный соперник. Что ж, все ясно.

— Нет, вряд ли, — тут же возразил сэр Генри. — Лэмбсон-Боулз, конечно, грубиян и невежа, но я не думаю, что он бы опустился до таких вещей, а уж тем более до убийства. Хотя он пытался подкупить беднягу Толливера, чтобы тот от меня ушел. А еще предлагал Логану в два раза большее жалование, чтобы он бросил мою конюшню и занялся его лошадьми.

— Вы уверены, сэр Генри, что он действительно так поступил?

— Абсолютно. Я видел письмо, которое Лэмбсон-Боулз написал Логану.

— Хм… А вы полностью доверяете тренеру?

— Конечно! Он предан мне, как тень. Если вам нужны доказательства, мистер Клик, то они в том, что сегодня он собирается сам охранять стойло, несмотря на то, что произошло с Мерплом и Толливером.

— Мерпл — это грум, которого парализовало? — спросил Клик через некоторое время. — Необычный случай. Как вы думаете, что могло вызвать этот паралич?

— Черт его знает. Можно сказать, что он погублен так же, как бедняга Толливер, так как, по словам врачей, вряд ли когда-нибудь оправится. Какое-то повреждение позвоночника, со странным эффектом на горло и язык. Он не может ни глотать, ни говорить. Его язык так чудовищно распух, что питаться он может только через трубку.

— Я считаю, Клик, — вставил Нэрком, — что все это тоже дело рук негодяя, который совершает эти дьявольские ночные визиты. Наверное, он вооружен каким-то ужасным быстродействующим ядом, который насильно вливает в рот своих жертв. Такой паралич мышц горла является одним из симптомов отравления синильной кислотой, если вы помните.

— Помню, мистер Нэрком, — загадочно ответил Клик. — Уверяю вас, такие детали хорошо откладываются у меня в памяти. В общем, можно сделать вывод, что, какому бы воздействию ни подверглись грумы, Мерпл получил меньшую порцию, нежели Толливер, иначе он также был бы мертв. Сэр Генри, — он снова повернулся к баронету, — вы всем, кто работает в вашем имении, доверяете так же, как Логану?

— Да. Все слуги проработали у меня много лет и очень мне преданы.

— Могу я узнать, кто еще живет в доме, кроме слуг?

— Во-первых, леди Уилдинг, моя жена; во-вторых, ее кузен, мистер Шарплес, который гостит у нас; и, в-третьих, мой дядя, преподобный Амброуз Смир, известный ревивалист.[1]

— Мистер Смир, наверное, не одобряет лошадиные скачки?

— Действительно, не одобряет. У него очень ограниченный взгляд на некоторые вопросы, и один из таких вопросов — спорт в любых проявлениях. Но, несмотря на это, он приятный старый джентльмен, который мне очень симпатичен.

— Хм… А леди Уилдинг и мистер Шарплес так же относятся к скачкам?

— Совсем наоборот. Оба очень увлечены ими и безгранично верят в победу Черной Мятежницы. Леди Уилдинг очень сильно привязана к кобыле. Что касается мистера Шарплеса, то он так огорчен происходящими событиями, что даже днем не спускает с лошади глаз. Я подозреваю, что если он застанет какого-нибудь незнакомца рядом с ней, то может его пристрелить.

— Хм, — рассеянно произнес Клик, и некоторое время сидел молча, разглядывая свои гетры, переплетя пальцы и выпятив нижнюю губу.

— Вот и вся суть дела, Клик, — произнес через некоторое время Нэрком. — Вам что-нибудь в нем ясно?

— Да, — ответил Клик. — Мне многое ясно, мистер Нэрком, но, боюсь, пока это не для разглашения. Еще один вопрос, сэр Генри. Не дай бог, конечно, но если сегодня ночью что-нибудь случится с Логаном, кого вы поставите охранять лошадь завтра?

— Неужели вы думаете, что найдутся желающие, если погибнет еще один человек? — ответил баронет вопросом на вопрос. — Не думаю, что во всей Англии отыщется грум, который пойдет на это. Мне не останется ничего другого, кроме как охранять лошадь самому. Любой, кто знает меня, поймет, что я пойду на это!

— Что ж, все ясно, — ответил Клик и снова замолчал.

— Но вы все-таки поедете со мной? — воскликнул сэр Генри взволнованно. — Такого не случится, если вы возьметесь за дело — мистер Нэрком убедил меня в этом. Едемте, мистер Клик. Моя машина ждет в гараже. Ради всего святого, ради спасения человеческих жизней, разберитесь в этом деле!

— Я поеду, — ответил Клик. — Дайте Леннарду адрес гаража, пожалуйста, и, мистер Нэрком…

— Да, друг мой?

— Притормозите перед первой встречной бакалейной лавкой и купите мне пару фунтов лучшей белой муки, а также сито или решето либо, на крайний случай, оловянную перечницу.

II

В два часа дня автомобиль сэра Генри Уилдинга выехал из пригорода Лондона, а в четверть восьмого баронет и его седовласый попутчик вышли у конюшни Уилдинг-Холла, потратив на поездку пять с четвертью часов, хотя поезд обычно укладывается в четыре.

На самом деле машина обогнала поезд, но Клик настоял на двух визитах по дороге. Первый — в Саксмандем, где в лазарете местного врача лежал парализованный Мерпл, а второй — в морг, где в преддверии заседания коронера находилось тело Толливера. Обоих мужчин — и живого, и покойного — Клик подверг тщательному осмотру, но не сказал, дало ли это какие-то подсказки. Услышав от жены Мерпла, что, по словам доктора, ее муж не протянет до конца недели, сэр Генри поинтересовался, знает ли она, где подписывать чек на последний страховой взнос, чтобы в случае чего сразу же можно было обратиться в страховую компанию за компенсацией. Клик заинтересованно прислушивался к разговору и заметил, с какой благодарностью женщина ответила: «Да, сэр! Благослови вас господь, сэр».

— Ответьте мне на один вопрос, сэр Генри, — произнес Клик. — Если, конечно, он не покажется вам слишком нескромным. Это вы застраховали жизнь Мерпла и выплачивали от его имени страховые взносы? Я сделал такой вывод, увидев, как эта женщина с вами разговаривала.

— Да, это так, — ответил сэр Генри. — Собственно говоря, я оформил такие страховые полисы с компенсациями вдовам на всех женатых мужчин, которые работают в моей конюшне.

— Могу я спросить, почему?

— Что ж, во-первых, обычно у них слишком мало денег и слишком много детей, чтобы самостоятельно выплачивать взносы, а работа со скаковыми лошадьми связана с большим риском. Ну а во-вторых, я верю в систему страхования жизни. Это все равно, что большая сумма денег, припрятанная в безопасном месте, а ведь никто не знает заранее, что может произойти.

— Значит, будет правильно предположить, — заметил Клик, — что вы застраховали и свою жизнь?

— Конечно! И на очень внушительную сумму.

— А леди Уилдинг, конечно же, получатель страховой выплаты?

— Само собой. У нас нет детей, как вы знаете. На самом деле, мы женаты всего семь месяцев. А до того, как я женился, полис был оформлен в пользу моего дяди, преподобного Амброуза Смира.

— Вот оно что, — пробормотал Клик задумчиво. Он продолжал размышлять над этим вопросом вплоть до того момента, когда машина стремительно въехала во двор перед конюшнями Уилдинг-Холла, и мистер Клик впервые встретился с Логаном, тренером лошади. Они произвели друг на друга не слишком благоприятное впечатление.

— Ха! — произнес Логан с отвращением, наблюдая рядом с хозяином за тем, как Клик стоял посреди конюшни, задрав голову и принюхиваясь, как ищейка. — Ха! Если этот старый простофиля и есть лучший специалист, которого мог вам предложить Скотленд-Ярд, остальные там, должно быть, совсем никуда не годятся. Чего этот олух делает? Чего вынюхивает? Он что, ожидал, что в стойле будет пахнуть духами? Как его звать-то, сэр?

— Клик.

— Ну и имечко! Голова у него, небось, как клюшка для гольфа — с одной извилиной. Не люблю сыщиков, сэр Генри, а этот мне особенно не нравится. Ну кто докажет, что он не в сговоре с теми негодяями, что охотятся за Черной Мятежницей? Не нравится мне все это!

Тем временем Клик, оставаясь в счастливом неведении о чувствах Логана, продолжал принюхиваться и «осматриваться», как он обычно это называл. Он заглянул во все углы конюшни и, когда спустя минуту к нему подошел сэр Генри, стоял перед дверью стальной комнаты, исследуя царапину, о которой рассказывал баронет.

— Что скажете, мистер Клик?

— Вряд ли это подскажет нам, кем был наш незваный гость. Если бы вы не стали покрывать дверь краской, чтобы избежать ржавчины в этой насыщенной нашатырем атмосфере, и оставили все как есть, возможно, этой отметины вообще не было бы видно — уж очень она легкая. Я думаю, что сам Толливер нанес ее булавкой или пуговицей на манжете в момент падения, когда на него напали. Но просветите меня вот насчет какой вещи: для чего вы используете в конюшне кориандр и сассафрасовое масло?[2]

— Кориандр? Сассафрасовое масло? Я понятия не имею, о чем речь. Вы обнаружили здесь такие вещи?

— Нет, просто уловил запах. Бесспорно, очень необычное сочетание… Я знаю только одно племя, которое использует эти ингредиенты для целей, которые вряд ли имеют место в нашем случае… Хотя…

Клик замолчал, позволив домысливать это предложение как угодно, и обернулся, снова оглядывая помещение. Казалось, он в первый раз заметил что-то необычное в обстановке конюшни и рассматривал это с молчаливым интересом. Речь шла об обычной коробке, покрытой кусками пробковой коры, стоящей на полу под одним из окон так, чтобы свет и воздух доходили до растущего в ней странного растения, похожего на орхидею с ярко-алыми цветками.

— Сэр Генри, — произнес он через некоторое время, — могу я спросить, как давно вы были в Южной Америке?

— Я? Никогда в жизни, мистер Клик.

— Вот как! А кто-нибудь из проживающих в усадьбе там бывал?

— А, теперь я понял, к чему вы клоните, — ответил сэр Генри, проследив направление его взгляда. — Вы об этом растении из Патагонии? Оно принадлежало бедняге Толливеру. Он проявлял странный интерес к папоротникам и прочим растениям, а поскольку оказалось, что эта разновидность лучше всего чувствует себя в конюшне, тут он его и держал.

— А с чего он взял, что эта разновидность лучше чувствует себя в атмосфере конюшни?

— Ему сказал кузен леди Уилдинг, мистер Шарплес. Он и подарил Толливеру это растение.

— Вот как! Выходит, что мистер Шарплес бывал в Южной Америке, не так ли?

— Ну да. Он там родился, как и леди Уилдинг. Я был уверен, что вы знаете это, когда сказали, что… Но возможно, что вы никогда не слышали об этой истории… Она… вернее они, — сэр Генри слегка запинался от смущения. — Семь месяцев тому назад леди Уилдинг выступала на сцене мюзик-холла. Они с мистером Шарплесом выступали под псевдонимами Сеньор Морандо и Прекрасная Креолка. Шоу имело огромный успех, и я… был очарован этой леди. Вот и вся история.

Вряд ли это действительно была вся история, но то, что не было произнесено вслух, Клик прочел между строк. Как это обычно и бывает, страстная влюбленность, которая принесла леди титул и щедрого супруга, угасла, и брак этот был далек от счастливого. Уже позднее Клик выяснил, что общество графства отказалось принимать леди Уилдинг, и ее светлость, разозленная этим остракизмом, стала приглашать своих старых друзей из мюзик-холла и весело проводить с ними время. Сэр Генри возражал, как-то раз завязалась страшная ссора, и даже преподобный Амброуз Смир был вынужден спуститься в холл в попытке примирить супругов. Клику удалось узнать кое-что еще, что дало ему пищу для размышлений: преподобный Амброуз Смир тоже бывал в Южной Америке. И несмотря на высокую оценку сэра Генри и пользу, которую приносила его религиозная деятельность, при знакомстве преподобный Амброуз понравился Клику не больше, чем тренер Логан.

Но вернемся к описываемым событиям. К этому времени наступили поздние майские сумерки, и Логан привел из загона Черную Мятежницу. Следом за ними шел стройный мужчина с небольшими усиками и землистым цветом лица. Он был одет в серый твидовый костюм и нес дробовик. Сэр Генри, который относился к мужчине с очевидной симпатией, представил его Клику как мистера Эндрю Шарплеса, южноамериканца.

— Это английский вариант моего имени, мистер Клик, — весело, с заметным испанским акцентом заметил последний. — Вы можете сломать язык, пытаясь произнести его иностранный вариант. Рад с вами познакомиться. Я очень надеюсь, что вы доберетесь до сути этих зловещих событий. Что ты думаешь, Генри! Жокей Лэмбсона-Боулза шатался по нашей округе сегодня днем. Негодяй пытался подглядеть, в какой форме Черная Мятежница! К счастью, я увидел, как он прятался с другой стороны живой изгороди, и дал ему ровно две минуты, чтобы улизнуть. Если бы он этого не сделал и еще на шаг приблизился к лошади, я бы пристрелил его на месте. Все правильно, Логан, устраивайте кобылу на ночь, а я пока достану вашу постель.

— Ладно, — процедил Логан, — и помоги бог тому человеку или дьяволу, что приблизится к Черной Мятежнице этой ночью!

Затем он прошел с кобылой в стальную комнату, через пару минут вышел, запер дверь и отдал ключ сэру Генри.

— Я объезжал ее, тренировал и готов умереть за нее, если понадобится, — произнес тренер, останавливаясь рядом с Кликом и кидая на него мрачный взгляд. — Она рождена, чтобы стать победительницей скачек, а значит, станет ей, и этому не помешают ни всякие Лэмбсоны-Боулзы, ни прочие негодяи!

Он развернулся и пошел к Шарплесу, который достал из шкафа подушку и кипу одеял и готовил из них постель на полу возле запертой стальной двери.

— Спасибо, сэр, благодарствую, — сказал Логан Шарплесу, когда тот закончил, повесил на стену дробовик и ушел переодеваться к ужину. Затем тренер повернулся к Клику, который снова к чему-то принюхивался, и показал на свое подобие кровати:

— Вот здесь Тед Логан будет спать этой ночью! Если кто решит добраться до Черной Мятежницы, сначала ему придется схватиться со мной — со мной и дробовиком, который оставил мистер Шарплес. А если уж я выстрелю, то сделаю это, чтобы убить! Усекли, мистер?

Клик повернулся к баронету.

— Сделайте мне одолжение, сэр Генри, — сказал он. — По личным причинам я хочу остаться в конюшне один на десять минут, а после этого прошу, чтобы никто не заходил сюда до утра. Я не могу отвечать за жизнь этого человека, если он решит остаться здесь на ночь, поэтому, ради него и ради вас, запретите ему это делать.

Казалось, Логан буквально обезумел от злости после этих слов.

— И слышать этого не желаю! Я останусь здесь! Останусь! — отчаянно закричал он. — Кто бы ни пришел, я готов схватиться с ним! Я не отступлю! Не слушайте этого мистера, сэр Генри, прошу вас!

— Боюсь, сейчас я должен его послушать, Логан. Ты слишком подозрителен, мой друг. Мистер Клик хочет защитить кобылу, а не навредить ей. Пусть будет так, как он просит. А ты, если хочешь, можешь присоединиться к охране снаружи.

И, несмотря на мольбы Логана, было сделано так, как настаивал Клик. Протестующего, сыплющего проклятиями и практически рыдающего тренера вывели из конюшни и закрыли двери. Клик остался внутри, и последним, что заметили Логан и сэр Генри, было то, как он стоял в центре помещения, уперев руки в бока, и пристально смотрел на импровизированную кровать у двери в стальную комнату.

— Теперь вы можете поставить охрану, и пусть она проследит, чтобы никто не входил туда до утра, сэр Генри, — произнес Клик, выйдя из конюшни спустя несколько минут. — Логан, глупец, не испытывайте судьбу. Смиритесь и не вмешивайтесь.

Этим вечером Клик впервые познакомился с леди Уилдинг. Она показалась ему, как он сформулировал позднее, «прекрасным животным» — красивая, величавая, похожая скорее на Юнону, нежели Венеру, наделенная несколько вялым темпераментом и грубоватым очарованием, которые рождаются только под тропическим небом, в тени пальмовых рощ и в окружении ярких цветков кактусов. Она была не особо вежлива с Кликом и не проявила себя хорошей хозяйкой, сразу после ужина отправившись с кузеном в бильярдную комнату и оставив супруга по мере возможностей развлекать преподобного Амброуза и детектива. Но Клику и не требовались развлечения. Несмотря на внешнее спокойствие, он был полностью погружен в расследуемое дело и продолжал бродить по дому вплоть до одиннадцати часов, когда все, наконец, отправились спать. Последнее, что он запомнил перед тем, как сон одолел его, были часы, которые пробили четверть двенадцатого.

Внезапно тишина в доме была расколота громким звуком сирены и шумом людей, в панике бегающих по коридорам. Клик выпрыгнул из кровати, натянул одежду и выбежал в холл, заполненный испуганными людьми во главе с сэром Генри в халате, наброшенном поверх пижамы и со свечой в дрожащей руке.

— Конюшня! — кричал он взволнованно. — Скорей, скорей же, ради бога! Кто-то прикасался к двери в стальную комнату, а ведь мы оставили помещение абсолютно пустым!

Но когда люди наконец добежали до конюшни, она уже не была абсолютно пустой. Двери были распахнуты, охранники были внутри, все лампы горели, дробовик висел там же, где оставил его Шарплес, импровизированная кровать была опрокинута, а у стальной двери лежало скрюченное тело Логана.

— Он бы в любом случае зашел, сэр Генри! Он был готов застрелить любого из нас, кто ему помешает, — произнес один из охранников, завидев сэра Генри и Клика. — Он просто собирался лежать у двери и наблюдать. Спаси, Господь, его душу. Бедняга оставался верен вам до конца!

— Этот конец наступил бы гораздо позже, если бы только глупец нас послушал, — пробормотал Клик и замолчал, рассматривая красные плитки пола, которые были посыпаны тонким слоем белой муки, однородность которого нарушала лишь проходящая по центру едва заметная изгибающаяся линия.

III

Прошло не больше двух минут, когда все полуодетые домочадцы — хозяйка, гости и слуги — наконец дошли от дома до конюшен. К этому времени тело уже убрали от дверей, и сэр Генри судорожно пытался вставить ключ в замочную скважину и убедиться, что с Черной Мятежницей все в порядке.

— Dios![3] Что произошло? — закричала леди Уилдинг, стремительно входя в конюшни в сопровождении Шарплеса и преподобного Амброуза. Затем ее взгляд упал на тело Логана, она вскрикнула и прикрыла глаза.

— О, Эндрю, теперь тренер! — Голос ее звучал чуть истерично. — Еще одна смерть! Но на этот раз они поймали негодяя?

— Генри, что с кобылой? Она в безопасности? — взволнованно вскрикнул Шарплес, отходя от кузины и устремляясь к баронету. — Дайте мне ключ, вы слишком нервничаете! — С этими словами он отобрал у сэра Генри ключ, отпер стальную комнату и торопливо зашел внутрь.

Через мгновение Черную Мятежницу вывели из стойла, целую и невредимую, и, несмотря на произошедшую трагедию и мертвое тело, охранники радостно зашумели.

— Прекратите! Немедленно перестаньте! — закричал сэр Генри, оборачиваясь к ним. — Какая лошадь, даже самая лучшая, стоит потери такого преданного человека? — Трясущейся рукой он указал в сторону мертвого Логана. — А вы снова будете повторять вчерашнюю историю?! Вы услышали крик, падение, но он был мертв к тому моменту, как вы попали внутрь, а вокруг не было ни одной живой души?

— Ни души, сэр Генри. Все двери были заперты, ни одной решетки с окон не пропало, и никого не было ни на сеновале, ни в стойлах, ни в любом другом уголке конюшни.

— Пошлите за констеблем, за мировым судьей, за кем-нибудь! — вступил в разговор преподобный Амброуз. — Генри, неужели это недостаточный урок для тебя? Эта греховная практика лошадиных скачек ради денег…

— О, замолчите, замолчите! Не читайте мне сейчас проповедей, дядя, — прервал его сэр Генри. — Мое сердце разрывается, а разум отказывается принять эти жуткие события. Бедный старина Логан! Мой бедный друг! — Он повернулся и посмотрел на Клика, который по-прежнему бездействовал, разглядывая посыпанный мукой пол. — А они сказали, что нет тайны, которую вы не раскроете, нет загадки, которую не разгадаете! Вы можете что-нибудь сделать? Предложить что-то? Вы видите хоть какой-то просвет в этом деле?

Клик поднял глаза, и в уголке его губ заиграла улыбка, которую Нэрком назвал бы «опасным сигналом», если бы присутствовал здесь.

— Мне кажется, сэр Генри, что в этом деле все абсолютно ясно, — ответил он. — Я могу ошибаться, но, по-моему, это всего лишь вопрос сопоставимого роста. Я озадачил вас такой формулировкой? Что ж, попробую объяснить. У леди Уилдинг один рост, у мистера Шарплеса — другой, у меня — третий. А если они встанут друг рядом с другом, скажем, на расстоянии четырех дюймов, а я встану за ними, эта разница будет еще более заметна. Теперь вы поняли, о чем я?

— Понятия не имею!

— И я не пойму, о чем, черт возьми, речь, — добавил Шарплес. — Для меня все это звучит как полнейшая ерунда.

— Неужели? — сказал Клик. — Тогда позвольте, я продемонстрирую, что имею в виду. Леди Уилдинг, будьте любезны, встаньте здесь. Большое спасибо. А теперь, прошу вас, мистер Шарплес, встаньте рядом с ее светлостью, а я займу свое место позади вас. Да, именно так. Чуть ближе, прошу вас, — так, чтобы ваш левый локоть касался правого локтя дамы. — Внезапно его руки резко дернулись, раздался щелчок, а затем Клик произнес:

— Ну вот и все объяснение, мои дорогие мистер и миссис Филиппо Букарелли. Оно дает ответ на все ваши вопросы!

С этими словами он отошел, а присутствующие услышали крик леди Уилдинг, проклятие мистера Шарплеса и увидели, как они тщетно попытались броситься в разные стороны, но не смогли, потому что правое запястье женщины и левое мужчины крепко сковывали стальные наручники.

— Боже мой, Клик… — начал потрясенный происходящим сэр Генри, чье лицо сначала побледнело, затем, наоборот, покраснело.

— Я полагаю, что Бог имеет очень мало общего с этой парочкой, сэр Генри, — прервал его Клик. — Вы хотели выяснить, кто те люди, которые отвечают за эти дьявольские преступления, — так вот, они перед вами.

— Что?! Вы хотите сказать, что Шарплес и моя жена…

— Не считайте эту леди той, кем она не является и никогда не имела права называться, сэр Генри. Если бы вам пришло в голову обыскать имущество леди, как это сделал я вчера вечером, вы бы обнаружили, что она, урожденная Энрика Долорес Торхада, вышла замуж за сеньора Филиппо Букарелли в Вальпараисо, в Чили. А ее брак с вами — всего лишь хитроумная схема получения большой суммы денег для нее и ее мошенника-мужа.

— Это ложь! — воскликнул Шарплес. — Это отвратительная, выдуманная полицией ложь! Вы не могли найти подтверждения чего-либо подобного!

— Мне очень жаль, но смог, — невозмутимо ответил Клик. — И даже более того — в вашей комнате, сеньор, я нашел маленький сосуд с кориандром и сассафрасовым маслом, а через десять минут прикончу Червя Минга!

Букарелли и его жена вскрикнули и, несмотря на сковывающие их наручники, метнулись к двери — только для того, чтобы наткнуться на местного констебля, которому Клик несколько часов назад отправил записку.

— Спасибо, мистер Филпотс, вы очень вовремя, — произнес он. — А вот и злоумышленники, упакованные как следует и ожидающие вас. Можете увести их, мы с ними уже закончили.

Он обернулся к баронету:

— Сэр Генри, если Черной Мятежнице по силам выиграть скачки, она это сделает, и вам больше не следует тревожиться о ее безопасности. Никто и не пытался с ней расправиться. Вы были целью этой парочки, а на кону стояла страховка за вашу жизнь. Убивая охранников Черной Мятежницы одного за другим, они знали, что рано или поздно наступит момент, когда вы не сможете подвергнуть риску кого-либо еще и сами останетесь спать у двери в стальную комнату и охранять лошадь. И тогда бы они с вами расправились.

— Но как? Каким образом?

— Самым жестоким. Среди рептилий Патагонии, сэр Генри, существует разновидность черной гадюки, которую в стране называют Червь Минга и чей укус опаснее укуса гремучей или медноголовой змеи, а яд действует так же стремительно, как синильная кислота. Она к тому же очень быстро двигается и моментально набрасывается на добычу. Жители Патагонии по большей части варвары и, как все варвары, отличаются мстительностью, коварством и хитростью. Их любимый способ отомстить ничего не подозревающему врагу — это тайком нанести на него смесь кориандра и сассафрасового масла, а затем заманить в лес. По странному капризу природы, эта смесь воздействует на Червя Минга, как красная тряпка на быка. Привлеченный запахом, он бросается на жертву и наносит свой смертельный удар.

— О, боже! Какой ужас! То есть вы хотите сказать, что…

— Что они использовали эту смертоносную рептилию в нашем случае? Да, сэр Генри. Я начал подозревать это в тот момент, когда почувствовал запах кориандра и сассафраса, но и с самого начала был уверен, что в деле замешано какое-то животное или рептилия. Вот почему мне понадобилась мука. Вы видите, что я посыпал ею пол возле патагонского растения? А как раз по центру проходит змеиный след. Червь Минга находится в этой коробке, у корней растения. Смотрите!

Он взял лошадиную попону, расстелил ее на полу и поставил в центр коробку с растением, а затем быстро поднял и закрепил вверху все четыре угла попоны.

— Берите лопаты, вилы и копайте яму в загоне, — продолжал Клик. — Она должна быть не меньше ярда в глубину. А затем возьмите солому, парафин, скипидар — все, что хорошо и быстро горит, — и мы прикончим маленькое чудовище.

Слуги поспешили выполнить приказание, и, когда яма была выкопана, Клик вынес завернутую в попону коробку, осторожно опустил в яму, накрыл соломой, сверху вылил не меньше галлона лампадного масла, поднес спичку и отскочил в сторону. Через мгновение все увидели, как маленькая черная змея попыталась выскочить из полыхающего пламени, упала обратно в яму и исчезла навсегда.

— Как они это осуществили? — проговорил Клик, отвечая на вопрос баронета, который предложил немного выпить «для успокоения нервов», прежде чем последовать примеру преподобного Амброуза и отправиться спать. — Все очень коварно, но при этом очень просто, сэр Генри. Этим вечером я заметил, что Букарелли имел обыкновение помогать сторожу готовить постель на полу возле двери в стальную комнату. Согласно плану, доставая одеяла из шкафа, ему надо было нанести на них кориандр и сассафрасовое масло и так положить верхнее одеяло, чтобы, когда сторож укладывался спать, смесь соприкасалась с его шеей или горлом, делая их мишенью для змеи. А укус оставляет след не больше, чем укол иголки, поэтому его легко пропустить, если не знаешь, что искать. Такой след был на горле у Толливера, на шее Мерпла и на левом виске Логана. Нет-нет, благодарю, мне уже достаточно. За успех Черной Мятежницы на скачках! Загадка решена, сэр Генри. Спокойной ночи!