Тайна умрет со мной

Глава 8 Список

Констебль из Тэддингтон-Грин был в поместье уже через полчаса. Через час приехали полицейские и коронер из Стоктона, а ближе к вечеру — ещё какие-то полицейские и судебные медики.

Айрис старалась не путаться у них под ногами, но констебль её всё же допросил, потому что полицию вызвала она. Больше всего он расспрашивал про то, зачем те молодые люди сдвинули крышку с кенотафа, точно ли это было сделано просто со скуки, для демонстрации силы.

Неужели он думал, что те двое дурней могли быть замешаны и знать заранее, что найдут?

Потом Айрис вернулась в свою комнату, и не выходила до поздней ночи, когда прокралась на пустую кухню и налила себе воды. Есть она не то что не хотела — физически не могла.

Она всё думала о том, что успела увидеть. Комок блеклых иссохших волос — вот и всё, что она разглядела. Даже не поняла, что это был человек. Останки человека.

Уилсон стоял ближе и по другую сторону кенотафа. Что видел он? Полусгнившее лицо? Череп? Айрис не знала, что может произойти с телом за шесть лет.

Она шесть лет пролежала там. Шесть лет её искали, ждали, мучились тайной, а она была здесь, совсем рядом.

Вот и разгадка тайны Клементины Сетон. Она была мертва все эти годы.

Просто мертва.

Но вот как она умерла? Где? Когда? Почему оказалась внутри фальшивой гробницы?

Эта страшная находка порождала только больше вопросов. Раньше вопрос был один: куда пропала леди Клементина? Теперь их было множество. И был ещё один, прямо её не касавшийся, но очень тревоживший Айрис: что сейчас происходит с Дэвидом Вентвортом?

Айрис просто не могла представить, что он чувствовал, какую боль, какое потрясение. И ещё, наверное, непонимание. Господи, как такое вообще могло произойти?

Насколько Айрис знала, сэр Дэвид не выходил из комнаты. Даже на вопросы полицейских не отвечал. Но они и не настаивали — из уважения к его горю.

Айрис, сидевшая со стаканом воды за столом, едва не подпрыгнула, когда открылась дверь на кухню.

— А, это вы, мисс Бирн! — протянул Уилсон. Лицо у него как будто состарилось за полдня. Уилсон был немолод, но лицо было бодрое, гладкое, почти без морщин. Теперь же он словно иссох. — Я шёл к миссис Пайк, увидел свет и решил проверить… Мало ли, кто тут бродит.

— Это всего лишь я.

— Не спится? — спросил Уилсон, не глядя ей в глаза. Он так и стоял, ссутулившись, в дверях.

— Вам тоже?

— Потому-то и я пошёл к миссис Пайк. Не храню у себя спиртное… Не пью уже четырнадцать лет. После войны пил, а потом… Ну, знаете… В общем, не пью. Хотел попросить у неё из домашних запасов, потому что… — он приложил руку к груди. — Не могу просто. Не могу! Так и стоит перед глазами!

— У меня тоже. Хотя тогда я не сообразила даже… Только когда вы сказали. — Айрис тяжело выдохнула.

Она вспомнила, как неслась в большой дом. Она понимала, что по сравнению с шестью прошедшими годами лишние пять минут ничего не решали, но всё равно бежала изо всех сил, пока у неё не закололо в боку, а грудь не начало рвать изнутри спазмами.

— А как вы поняли? Там же…

Уилсон потёр красные воспалённые глаза.

— По волосам, — сказал он. — Они в паутине были, но я всё равно узнал. Остатки блузки, брошь…

— Она надевала брошь, чтобы кататься на лодке?

— Это для шали, чтобы не спадала. У неё этих шалей несколько штук прямо в эллинге лежало, на случай, если забудет из дома взять… Я… Мы все так хорошо её помним, леди Клементину… Все её привычки. Как будто было неделю назад.

— А шали на ней не было… — задумчиво сказала Айрис. — И они не пропадали, шали эти?

— Не слышал такого. Фенвик или Пайк сказали бы, если бы не досчитались… А что?

— Да так, просто интересно.

Да, Айрис было интересно, что никто не обратил на это внимания. Конец августа, ближе к вечеру, на воде должно было быть прохладно, а все шали оказались на месте. Полиция должна была заподозрить неладное! Они должны были задуматься, почему леди Клементина не надела шаль из тех, что были в эллинге. Потому что она так и не дошла до него. Она не брала лодку. Её столкнул в воду кто-то другой.

— … как так можно, мисс Бирн⁈

Айрис, погружённая в свои мысли, расслышала только конец фразы.

— Что, простите?

— Я говорю, кто-то оставил её лежать в этом ящике, валяться там… Зачем? Кто? Господи боже мой, кто мог такое сотворить⁈ — губы Уилсона скривились, уголки, подрагивая, поползли вниз.

— Я просто не представляю… — у Айрис в глазах встали слёзы. — Не понимаю, как…

Она не смогла договорить, потому что горло сжало болезненным спазмом.

— Не по-человечески, вот как, — Уилсон покачал головой. — Ну, я пойду к Пайк за бренди. А вам не нужно? Вы не обижайтесь, я понимаю, что молодой девушке такое не предлагают, но после сегодняшнего…

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, обойдусь без бренди.

На следующий день после того, как инспектор, присланный на этот раз уже из Луиса, допросил сэра Дэвида, Энид Причард, миссис Пайк, Уилсона и двоих садовников, наступило затишье. В доме никогда не было шумно, но сейчас воцарилась мёртвая, противоестественная тишина, точно все попрятались по щелям, опасаясь беды.

Айрис пробовала работать, но не могла сосредоточиться. Перепечатывала имя автора и застывала на середине заглавия книги…

Всю ночь её мучили мысли о леди Клементине. Кто поместил её тело в кенотаф? И тело ли? К тому времени, как начало светать, Айрис в своих полубезумных размышлениях дошла до того, что леди Клементину могла оказаться в кенотафе живой. Была погребена заживо, как Фортунато¹. Крышку, наверное, невозможно было сдвинуть изнутри, и она кричала там и билась, и умерла мучительной смертью, потому что вокруг не было ни души, и никто не слышал её криков…

«Прошло полвека, и ни один смертный их не тронул».

Айрис пыталась успокаивать себя тем, что, если бы леди Клементина была жива, то её бы нашли. Люди из поместья, из окрестных деревень и городов обходили берега в поисках лодки или тела. Парк и лес тоже обыскивали. Кто-то бы её услышал.

А может быть, она действительно утонула, кто-то нашёл тело и решил таким образом позаботиться о нём?

Нет, слишком странно… Так долго нести от реки. И зачем?

Сейчас, хотя был уже день и Айрис сидела за своим рабочим столом в библиотеке, всё те же мысли одолевали её. Что же произошло шесть лет назад? Неужели леди Клементину действительно убили?

Так как работать всё равно не получалось, Айрис взяла купленную у мистера Дента газету и начала читать статью.

Статья в красках (в основном, тёмных) описывала жизнь семейства Вентвортов до исчезновения леди Клементины и после. Айрис всегда думала, что Вентворты разбогатели благодаря фабрикам, где производились двигатели, детали машин, инструменты и прочее. Но из статьи следовало, что у Вентвортов были и консервные заводы, и поля и теплицы, где выращивались овощи, а в течение тридцати лет в конце девятнадцатого века они владели чайной плантацией в Индии. Так же им принадлежала земля в Лондоне. Их владения, конечно, не могли сравниться с тем, что принадлежало Гровенорам или Кадоганам, но располагались по соседству с ними, в Белгравии и Мэйфэйре, и наверняка оценивались в миллионы фунтов. При этом Вентворты не принадлежали к высшей британской знати; после войны велись разговоры о том, чтобы дать Джону Вентворту титул виконта, но он умер в конце 1945 года, так его и не получив.

Айрис по диагонали читала историю женитьбы Джона Вентворта на Клементине Сетон, отметив для себя лишь то, что многие считали, что она выйдет за своего кузена Роланда, с которым её с подросткового возраста связывали очень близкие отношения, если не любовь. Но Клементина неожиданно для всех и очень сильно увлеклась Джоном Вентвортом. Неназванный источник уверял, что вскоре после свадьбы Клементина разочаровалась в супруге. Он устраивал её как человек, который мог взять на себя заботу о семейном состоянии, всех этих имениях и фабриках, которые достались девушке от отца, но управлять которыми она не умела и не хотела; но они с ним были слишком разными людьми. Сэр Джон крепко стоял на ногах, был человеком практичным и даже приземлённым, но зато деятельным, прямым и добродушным, то есть, был полной противоположностью своей жены, меланхоличной интеллектуалки, живущей больше книгами, чем настоящей жизнью, нелюдимой и непредсказуемой. Они не были чужими друг другу, но близости между ними не сложилось. С годами леди Клементина всё сильнее замыкалась в себе, уходила в мир своих историй, и что лондонский дом, что Эбберли, когда-то полные родственников и друзей, стояли тихими и пустыми. Самыми частыми гостями были Роланд Сетон, граф Лаймхёрст, к тому времени вдовец с тремя детьми, и семья Роберта Вентворта, младшего брата сэра Джона. В статье прямо писалось, что Роберт ничего почти не имел, кроме военной пенсии. Деньги, полученные в наследство от родителей, были то ли им, то ли его женой Мюриэл бездарно растрачены, и он финансово зависел сначала от брата, а после его смерти — от леди Клементины.

Через пять лет брака в феврале 1939 года у Вентвортов родился сын. Леди Клементина не питала к ребёнку материнских чувств и все заботы о нём переложила на мужа и прислугу. Что удивительно, сэр Джон несмотря на занятость находил время на то, чтобы заниматься с сыном, — видимо, от безысходности. Ходили слухи, что, как это иногда случается с женщинами после родов, у леди Клементины возникло отторжение к ребёнку, странные, почти бредовые фантазии на его счёт, так что сэр Джон даже думал поместить её в лечебницу. До этого дело не дошло, а потом началась война. Со временем ситуация улучшилась, и через несколько лет леди Клементина превратилась в обыкновенную любящую мать, гуляющую с детьми по парку, сочиняющую для них сказки и поющую вместе с ними песенки.

Когда дети выросли, Дэвид уехал учиться в Итон, а Руперт какое-то время учился дома — видимо, приёмные дети не могли рассчитывать на столь же хорошее образование, как родные. Руперт становился, по словам автора статьи, «неуправляемым». Он отказывался учиться, убегал из дома несмотря на слабое здоровье, так что через какое-то время мать отправила его в какой-то пансион в Швейцарии. Возможно, просто чтобы избавиться от тяжелого, нервного подростка хотя бы на время. Руперт проучился там несколько лет. В августе 1958 года он был в Эбберли на каникулах, как и Дэвид, в это время уже учившийся в Оксфорде, в Тринити-колледже.

Кроме них, в тот день в поместье гостили:

• Мюриэл Вентворт с дочерью от первого брака, пятнадцатилетней Энид Причард («Обе были одержимы мыслью более плотно породниться с леди Клементиной, на этот раз через брак с юным Дэвидом, и изобретали предлоги, чтобы приехать в Эбберли, когда он там находился. В тот раз предлогом послужили старые письма, написанные Джоном Вентвортом брату много лет назад. Миссис Вентворт приехала, чтобы передать их леди Клементине и её детям»);

• Эрик Ментон-Уайт, оксфордский профессор, преподававший историю, и до войны бывший редактором романов леди Клементины;

• Реджинальд Баттискомб, поверенный леди Клементины из юридической фирмы «Медвин, Перри, Баттискомб и партнеры» в Лондоне.

Также в поместье находилась прислуга, всего пятнадцать человек. Полный список Айрис, попросту говоря, ужаснул:

миссис Пайк, домоправительница

миссис Хендерсон, повариха

мисс Фенвик, старшая горничная

мистер Лилли, лакей

мисс Блум, горничная

мисс Роули, горничная

миссис Смит, посудомойка

мисс Годвин, помощница на кухне

мистер Уилсон, рабочий

мистер Уайт, садовник

мистер Плейс, садовник

мистер Аткинсон, садовник

мистер Оуэн, садовник

миссис Оуэн, жена садовника, проживавшая вместе с ним в коттедже

мистер Крейн, егерь

Сейчас в поместье работали шестеро из этих пятнадцати: Пайк, Хендерсон, Уилсон, егерь и два садовника. Некоторые должности были упразднены вовсе, а на некоторых работали другие люди.

Если прибавить хозяев и гостей, то получалось, что только в поместье находился двадцать один человек, каждый из которых теоретически мог оказаться убийцей. Это вовсе не походило на расследования в детективных романах. Двадцать один человек, бо́льшая часть из которых давно уехала!

28 августа 1958 года было описано в статье очень подробно, что наводило на мысль, что источником был или кто-то из Эбберли (не садовник или егерь, а кто-то находившийся в доме), или полицейский.

26 августа прибыла Мюриэл Вентворт с дочерью, третий раз за лето. Утром 28 августа на одном поезде приехали Баттискомб и Ментон-Уайт; обоих леди Клементина пригласила лично. Профессору Ментон-Уайту она позвонила примерно за неделю, а мистеру Баттискмобу утром 26 августа и попросила приехать так быстро, как он только сможет. Ни тот, ни другой так и не узнали, зачем леди Клементина их пригласила. Леди Клементина предложила Баттискомбу поговорить перед ужином. Ментону-Уайту точного времени не назначила. Баттискомб предполагал, что речь могла идти об изменении завещания, Ментон-Уайт — что о возврате леди Клементины к «настоящим» романам. В статье не было сказано, почему Баттискомб так думал, но с предположением Ментона-Уайта Айрис была согласна: в ежедневнике были записи, которые леди Клементина могла бы сделать, если бы писала не сказку про рыцарей и фей, а роман в духе тех, что выходили у неё до появления детей. Также леди Клементина пригласила в поместье Роланда Сетона, но тот приехал только на следующее утро, когда уже шли поиски.

Вскоре после обеда к леди Клементине, работавшей или же отдыхавшей у себя в кабинете, пришёл Дэвид. Прислуга и Мюриэл Вентворт с дочерью сказали, что они ссорились, слов было не разобрать, но говорили они на повышенных тонах, а в конце «леди Клементина выставила сын из кабинета» — что бы это ни значило.

Айрис подчеркнула показавшуюся ей важной фразу:

«Леди Клементина часто отчитывала Руперта и даже ссорилась с ним, причин тому было множество, Руперт как будто просто не мог не создавать проблем семье, но с Дэвидом у неё всегда было взаимопонимание. Должно было произойти нечто из ряда вона, чтобы они так сильно повздорили».

Через час или полтора после этого леди Клементина переоделась и отправилась к эллингу. Прислуга не видела, как она выходила, но видели Уилсон и садовники, работавшие у оранжереи. Уилсон через кое-то время пришёл в дом и сказал миссис Пайк, что леди Клементина ушла; никто не был удивлён — леди Клементина часто брала лодку, когда была расстроена. А раз она поссорилась с сыном, то не было ничего странного, что она несмотря на то, что в доме были гости, ушла на реку.

Когда подошло время, на которое леди Клементина договорилась с Баттискомбом, её всё ещё не было. Но даже тогда никто не заволновался всерьёз — леди Клементина не славилась пунктуальностью и, расстроившись, запросто могла забыть о времени.

К ужину она всегда возвращалась, к тому же, начало смеркаться. Именно тогда Уилсон вместе с Дэвидом Вентвортом пошли к эллингу. Они обнаружили, что лодки нет, разделились, и каждый пошёл вдоль берега в свою сторону, надеясь найти леди Клементину; она чаще плавала вниз по течению, но иногда делала и наоборот.

Когда стало ясно, что леди Клементина действительно исчезла, а не задержалась допоздна на реке, на поиски отправились все мужчины, кто был в Эбберли, за исключением Руперта, который из-за хромоты не мог ходить подолгу. Домой они вернулись с рассветом, ничего не найдя. От собак пользы не было, потому что леди Клементина часто гуляла по парку, и псы так и неслись по дорожке к эллингу, нахоженной тропой. Руперт, оставшийся в доме, «внёс свой посильный вклад: так переволновался, что переломал мебель и вещи в своей комнате, добавив хлопот прислуге. По его словам, он делал это бессознательно, чтобы унять переживания».

Поиски продолжались все следующие дни, подключилась полиция… Но даже три дня спустя подозрений, что произошло убийство, не возникло. Говорили только про несчастный случай на реке.

В статье рассматривались лишь два возможных исхода: леди Клементина утонула, выпав из лодки, или по какой-то неведомой причине решила уйти из дома. В пользу последней версии говорило то, что со счёта леди Клементины в дни последующие за исчезновением была снята крупная сумма денег, такая, которой хватило бы на несколько лет.

В статье было упомянуто много мелочей, которые могли быть известны тому, кто хорошо знал Вентвортов и большой дом. Например, истории из детства Дэвида и Руперта или то, что из курительной, в которой развлекали себя беседой Ментон-Уайт и Баттискомб, нельзя было услышать, что в кабинете кто-то спорит. Это явно был кто-то из «своих», а скорее даже не один человек. Ещё в статье удивительным образом чувствовалась нелюбовь автора или поставщика информации к Руперту. Когда речь заходила о нём, фразы становились на грани с уничижительными и даже оскорбительными. И редактор наверняка смягчил их для печати.

У Айрис ушло несколько часов, чтобы прочитать статью, подчеркнуть и выписать самое важное. И только закончив с записями, она подумала о том, для чего это делает.

Не собиралась же она проводить собственное расследование?

Она вспомнила разговор с Дэвидом Вентвортом, который из-за последних событий так отдалился в памяти, словно произошёл месяц назад. То, что тело леди Клементины нашли, никак не отменяло того факта, что её исчезновение было связано с тем письмом. Как раз наоборот — тайна, о которой шла речь, могла стать причиной убийства!

Айрис прикрыла ладонью рот, боясь поверить в то, о чём только что подумала.

«Тайна умрёт со мной», — написала леди Клементина.

Так и произошло.

¹ Фортунато — замурованный заживо персонаж из рассказа Э. По «Бочонок амонтильядо».