Тайная связь

Глава 43.

Голова болит, кажется, такой тяжёлой, что я её даже от подушки оторвать не могу.

Слегка приоткрываю веки и тут же снова зажмуриваюсь. В комнате не горит яркий свет, но и от тусклого глаза жжёт. Нужно немного привыкнуть.

Я нахожусь в больнице, после аварии. Это то, что мне рассказали в прошлый раз, когда я приходила в себя на несколько минут. Вот и сейчас, хотела только немного полежать с закрытыми глазами и снова провалилась в сон.

В следующий раз, когда я открываю глаза, сразу понимаю, что нахожусь в палате не одна. Мне даже глаза открывать не нужно, чтобы понять, что Михаил здесь. Я чувствую его присутствие. Его запах окутывает и вбивается в ноздри. Сердце моментально начинает стучать быстрее.

В этот раз свет не жжёт глаза. Я приподнимаю веки, вижу Медведя и внутри сразу как-то теплее становится. Не так страшно.

— Привет, — хриплю, в горле пересохло.

Михаил тут же поворачивается в мою сторону. Ощупывает взглядом. По его лицу сразу всё видно. Насколько он устал. Как вымотался. Переживал. Синяки под глазами. Этот взгляд… От которого хочется съёжиться.

— Как ты себя чувствуешь?

Когда он подходит ближе, мне даже выдохнуть хочется. Я снова себя накручиваю.

— Голова болит, тело всё ноет и как будто выкручивает. А в остальном не так плохо. — Произношу тихо. Взглядом по его лицу скольжу. Никак не могу отделаться от мысли, что что-то не так. Что-то изменилось. И я пока не понимаю, что именно.

— Врач сказал, что нужно несколько дней на восстановление. Главное, что нет серьёзных повреждений.

— Я спрашивала за Майю у медсестры, она сказала, что с ней тоже всё относительно неплохо. Я даже не представляю, что ты пережил за это время. Ты её навещал? Как она себя чувствует?

— Пришла в себя, — Михаил отходит к окну, смотрит в него долгих две минуты, пока я буквально схожу с ума от нервов и догадок. Он не такой, как раньше. И я не понимаю…

— Прости, я, наверное, могла её остановить и… Я пыталась, но всё получилось, как получилось и я…

— Ты не должна извиняться, Майя сама несёт ответственность за свои поступки. Взрослая уже.

— Ты можешь со мной поговорить? — Я наконец не выдерживаю и произношу чуть громче. Я не могу так. Меня всю изнутри колотит. Мы как будто разговариваем. Он здесь. А как будто и далеко. Не со мной.

— Ты только пришла в себя, тебе нужно отдохнуть. Я просто хотел убедиться, что с тобой всё хорошо.

Господи, нет, он хочет просто уйти и оставить меня одну с догадками?

— Ты можешь мне сказать, что случилось?!

— Ты давно знаешь, что Майя употребляет? — Михаил разворачивается ко мне, смотрит в глаза. А меня как будто ведром ледяной воды окатывают. Он так резко задаёт вопрос, не ходит вокруг да около.

Я опускаю взгляд на свои руки. Рассматриваю пальцы. Понимаю, что нужно говорить правду. Моё желание не влезать привело к тому, что я здесь. Нужно было сказать с самого начала. А теперь… теперь получается, что я скрывала и врала?

— Я не знала точно, — произношу тихонько, — я подозревала. Отмечала смену её настроения. Первый раз начала подозревать, когда она ночевала у меня. Она тогда… тогда пришла поздно. Очень поздно. Практически перед твоим звонком. Была с Марком. Я сначала подумала, что она просто перебрала алкоголь и…

— Тогда, когда я просил тебя хотя бы намекнуть, что она мне врёт?

Господи, кровь в венах как будто замерзает, разрывая их изнутри. Он не обвиняет. В его голосе нет даже намёка на это. Но…

— Она мне подруга. Просила прикрыть перед отцом. Если бы я знала, что всё так серьёзно, я бы никогда… Понимаешь?

Михаил проводит ладонями по лицу, трёт переносицы. А я уже вся дрожу.

— Хорошо, давай иначе. Дальше, ты ведь в какой-то момент поняла, правильно?

Я киваю. Наверное, было бы намного умнее играть роль, что я не понимала до самого конца. Совершенно не видела. Но это же не так. А я так сильно не хочу ему врать. Он же говорил, что ценит правду. Верю, что сейчас, сказав правду, всё исправлю.

— Я хотела… Тем вечером, что ты не смог приехать. Хотела рассказать… А ты не смог. Был на работе. После позвонил Ник, сказал, что Майе плохо. Что её нужно забрать, и я поехала. Звонила тебе. Но не смогла дозвониться. Майя была как будто в не себе. Я, наверное, зря сказала ей… Она просила всё исправить, расстаться с тобой. А я сказала, что не могу, потому что влюбилась… — Я впервые говорю ему о своих чувствах. Вываливаю всё и сразу. На ресницах застывают слёзы.

Михаил подходит совсем близко. Садится возле моей кровати. Сжимает руками мою ладонь. Моё бедное сердце снова грохочет в груди лишь от его присутствия. Маленькая иллюзия того, что всё ещё можно исправить.

— Помнишь, мы с тобой говорили в отеле, и я сказал, что ценю честность?

Я согласно киваю в ответ. Конечно, я помню. Я всё помню.

— Сразу после выписки я отправлю Майю на реабилитацию. Я нашёл клинику. Хорошую. Самую лучшую. Там отличные специалисты. Быстрая программа восстановления, а главное эффективная.

Я смотрю в его глаза и киваю. Конечно, это отличное решение для Майи. Если нужна будет моя помощь, я всегда готова. Я сделаю от себя всё зависящее. Но его следующий вопрос лишает меня опоры. Как будто нокаутом отправляет в неизвестность.

— Мне нужно договариваться за тебя? Скажи мне сейчас, Соня. Я могу это сделать. Помогу. Сделаю всё, что от меня зависит. Скажи мне сейчас правду, ты принимала? Мы сможем со всем справиться.

Я нахожусь в полнейшем шоке. Именно поэтому молчу следующие несколько секунд. Я даже не моргаю. Перевариваю его слова.

— Что? — Произношу на выдохе, — о чём ты говоришь? Господи, я никогда. Я никогда не прикасалась к этой гадости. — Вырываю из его рук свою ладонь. Возмущена настолько, что хочу подорваться с больничной койки. Но у меня на это нет сил. Они закончились на эмоциональном взрыве.

— Значит, ты никогда не принимала, я правильно понял?

Его тон, он буквально в ледышку меня превращает. Потому что я его знаю. Помню. Слышала. Господи, как будто в прошлой жизни всё это было. Он снова стал отстранённым и холодным.

— Никогда! Я знаю, к чему это приводит! Я бы никогда не стала!

Медведь снова отходит к окну. Не реагирует на то, что я сверлю его взглядом. Его предположение и вопросы меня оскорбляют. Как он мог так обо мне подумать?

— Я тебя услышал, Соня. Если тебе понадобится помощь, что угодно, ты знаешь мой номер. Я всегда тебе помогу, сделаю всё от себя зависящее.

Господи, что? Зачем он это говорит? Он что же…

— Подожди, я не понимаю… Давай обсудим, прошу, не нужно так. Да, я совершила ошибки. Понимаю, что должна была сказать, и что… Но ведь все имеют право на ошибки. Каждый!

Михаил смотрит на меня взглядом, от которого хочется забиться в угол и заплакать. Прижать к себе колени. Я понимаю. Я всё понимаю по его глазам. Выражению лица. Но маленькая надежда всё ещё тлеет внутри меня. Ну он же может… У нас так всё было хорошо. Мы планировали поездку. Мы должны были… Господи, нет…

— Я говорил, что не прощаю ошибки, Соня. Честно тебя предупредил. Я задал вопросы и услышал ответы. На этом мы поставим точку. Палату я оплатил на неделю. Плату за квартиру продлю ещё на год. Если нужны будут деньги, я пополню твою карту. Уверен, ты с умом всем распорядишься.

— Мне нужно было соврать, что я принимаю, да?! Поехать на лечение?! Что нужно сказать?! Я скажу! Только не так… Не уходи…

— Прощай Соня и береги себя.

Он даже не оборачивается. Просто выходит из палаты. Захлопывает дверь.

Я не знаю, сколько смотрю в одну точку. Даже не двигаюсь. Слёзы ручьями скатываются по щекам. Всё тело дрожит. Ощущение будто я вся горю. Сгораю заживо.

— Господи, да у тебя жар, — кажется, это говорит медсестра, перед глазами всё расплывается.

Я вырываюсь, не даю себя уложить на койку. Плачу и прошу оставить меня в покое. После я чувствую жжение в руке. Это мне сделали укол. Через несколько секунд веки сами смыкаются, и я проваливаюсь в сон.

Сегодня последний день в больнице. А я нахожусь в полной рассеянности, что делать дальше. Ехать на квартиру, которую он оплатил и продолжать на ней жить? От самой этой мысли меня передёргивает. Не хочу. Не буду. Не смогу. Находиться там, где мы… Где его запах. Где всё напоминает о нём. Нет, я точно не смогу.

Внутри всё начинает бурлить и закипать от злости и обиды. С новой силой. И так каждый раз, когда только вспоминаю о нём. Любая мысль… И я вся сгораю изнутри.

— Доброе утро, — в палату заходит медсестра Мария. Улыбается. Смотрит на меня взглядом, полным сочувствия и сострадания. А меня начинает разрывать всё сильнее. Я лишь киваю в ответ. Знаю, почему она так смотрит. Жалеет меня, потому что каждый в этой грёбаной клинике считает меня наркоманкой!

Когда врач пришёл в мою палату и спросил нужен ли мне психолог или я сама готова справляться с проблемой, я слегка опешила. Думала, что он узнал о Михаиле, подслушал. Но всё оказалось ещё хуже. В моей крови нашли следы запрещённых препаратов. Анализ делали дважды. Сказать, что я была шокирована, это ничего не сказать. Я даже не сразу поняла откуда, как… А после вспомнила вечеринку, коктейль… Моё состояние… И всё сложилось. Слова Михаила заиграли новыми красками. Его тон. Взгляд. Господи, он ведь был уверен, что мы с его дочерью развлекались вместе. Принимали, веселились. И самое ужасное то, что он поверил. Ни капли сомнения. Неужели он не умеет различать человека под этой дрянью и нет? Неужели думал, что всё время, что я была рядом с ним, я была под… Под… Обида окутывает, сжимает изнутри, душит. На глаза снова накатывают слёзы.

— Последний укол и домой? — Мария мне снова улыбается, заглядывает в глаза. Я же лишь молча киваю.

Домой? С недавнего времени у меня нет даже съёмной квартиры. В дом к отцу я не могу вернуться. Меня оттуда выгнали, и мало кто ждёт обратно. Из больницы выписывают. А у меня совершенно нет сил даже думать. Куда. Как. Зачем.

Мой телефон на тумбочке загорается. Сердце больше не екает как в первые дни. Когда я ещё надеялась. Верила. Ждала. Когда осознание ещё не накрыло с головой. На экране высвечивается имя друга. Это Ник. Я попросила его забрать меня из клиники. Парень был единственным, кто навещал меня эти дни. Приносил фрукты и сок. Потому что к еде, которую оплатил Михаил, я не прикасалась. Его еду приносили каждый день, но она так и оставалась не тронутой. Единственное, что я от него приняла, это оплаченную на семь дней клинику. Потому что, если трезво смотреть на ситуацию, я оказалась здесь по вине его дочери. Так что я решила, что я могу это принять.

Сказав Нику, что через час я уже буду полностью собрана и спущусь в холл клиники, я завершила вызов.

Мария вышла из моей палаты, а я сев на койке, начала листать телефонную книгу. Звонить отцу было совершено не вариантом. Я знала, что он не откажет и заберёт меня к ним домой. Даже поссорится с женой. Но жить в той обстановке… Со сводными сёстрами и мачехой, которая меня ненавидит… Сейчас я точно этого не вынесу. Ни тогда, когда я морально сломлена и хочу лежать на кровати, свернувшись клубочком. Я пока не пережила всё, что со мной произошло.

Палец застыл напротив контакта «Бабуля». Перед тем как позвонить ей, я несколько раз глубоко вдохнула. А в носу защипало. Бабушка всегда у меня ассоциировалась с детством. Я всегда приезжала к ней на каникулы. Но последние два года приезжать не получалось. Смерть мамы. Папа снова женился, а бабушка не смогла этого перенести. Поэтому отказывалась приезжать к нам.

Настроив себя, что я не буду пугать бабулю, и буду держать себя в руках, я набрала её номер. Но как только услышала в трубке родной голос:

— Моя хорошая, здравствуй.

Как слёзы новым потом покатились из глаз.

— Солнышко, что случилось? Моя хорошая, почему ты плачешь?

— Бабуль… можно я приеду? — Всхлипнув, произнесла тихонько.

— Господи, конечно, почему ты спрашиваешь? Приезжай, моя хорошая.

Собрав свои вещи, я спускалась на первый этаж клиники. Ноги слегка подрагивали, постоянная усталость не покидала меня всю неделю. Вот и сейчас. С каждым новым шагом она наваливается всё сильнее и сильнее.

Пройдя мимо регистратуры, я иду в сторону выхода. Но стоит только мне зайти за угол, как ноги сами врастают в пол. Я останавливаюсь в полнейшей нерешимости, что делать дальше. Потому что в холле я вижу двух мужчин. И они оба пришли ко мне. Ник стоит немного ближе, его лицо покрыто красными пятнами, а глаза метают молнии. Я его прекрасно понимаю, потому что в нескольких шагах от него стоит Михаил. Знаю, что Ник о нём думает. Он не сдерживался в выражениях, когда пришёл ко мне в палату и увидел в ужасном состоянии. То, что Михаил ждёт меня, нет почти никаких сомнений. Майю он забрал из клиники ещё три дня назад. Это мне рассказала медсестра Мария, потому что считала, что я очень сильно переживаю за подругу. За подругу, из-за которой я оказалась здесь. Из-за которой лишилась…

Сделав глубокий вдох, я силой себя заставляю передвигать ноги. Я иду к Нику, потому что второго я видеть не хочу. Я ждала его. Очень ждала. Надеялась… Первые дни. Когда мне было плохо. Когда я ревела и выла в подушку. Когда казалось, что проспаться нет смысла. А сейчас это всё притупилось. Но с каждым шагом я понимаю, как сильно ошибалась. Потому что то, что притупилось, начинает болеть с новой силой, ломая рёбра изнутри.

— Как ты себя чувствуешь? — Ник подходит ближе, забирает у меня пакет с вещами. Точнее пакетик, потому что у меня из вещей совсем мало с собой. То, что сам парень мне и купил, — моя машина у входа, пошли?

Я согласно киваю. В сторону Михаила не смотрю. Боюсь, что будет ещё больнее.

— Соня, можно тебя на минуту? — От его голоса внутри всё сжимается. Сердце разгоняется до бешеной скорости за считанные секунды и падает вниз.

Ник стискивает зубы, сжимает мой пакетик так, что тот почти рвётся.

— Соня, пошли, — произносит с нажимом.

Я же чувствую, как взгляд Михаила обжигает кожу. Чувствую его раздражительность от того, что рядом со мной стоит Ник. Понимаю, что ещё буквально несколько секунд и всё закончится плачевно. Они оба не сдержатся.