Тайны подземелья

Глава 26

— Я, конечно, понимаю, что ваша пословица гласит: «Нет и только нет продуманному плану», но вам не кажется, что идти в дом к Мибам со всякими Аггнийскими штучками в запасе без всякого оружия — не самая лучшая идея? — быстро говорил Мика, пока мы все дружным строем, который возглавляла Шарлотта, тащущая за шкирку непокорного Миба, направлялись в самое начало коридора.

Ответом Мике послужило молчание. Я раскрыла рот, чтобы поддержать его сомнения, но сразу же его захлопнула, когда Полумесяцы резво пронеслись мимо меня за тёмно-коричневую дверь. Мои ноги слегка подкашивались, однако я всё равно старалась не отставать от других. Я бы предприняла ещё одну попытку вывести кого-нибудь на ответ на вопрос Аггнийца, но в виски выстрельнуло острой звенящей болью, отчего я зажмурилась, но продолжила идти, слегка размахивая руками. Когда же мы преодолели вторую дверь, что уже вела на улицу, то прохладный вечерний ветер прогнал голодную тошноту и спазмы в животе, которые скручивались всё сильнее.

Шарлотта и Томас волокли за собой Рональда, тем самым прокладывая путь остальным Полумесяцам. Я же замыкала наш строй, хотя рядом со мной быстро шагала Рузанна, не сводящая гневного взгляда со спины Миба в жёлтом пиджаке. Сначала я хотела разговорить её, так как до остальных пришлось бы докрикиваться, но когда увидела столь кровожадный взгляд, в котором читалась явная смертельная угроза, то просто послушно оставила все мысли о разговоре и уж, тем более, вопросах. Да перевернись в могиле Виктор! Если бы я перехватила этот взгляд, будучи Рональдом, то точно молила бы о пощаде. Стоит иногда напоминать себе, что Рузанна — сестра Натальи, которая пыталась раскромсать меня в первый день знакомства. А до этого меня нехило избил её сынок…

Сейчас, высоко поднимая ноги, чтобы не марать туфли и наполовину голые ступни во внезапно влажной траве, я чётко осознала, что в груди слегка сдавливает от тоски, когда я думаю об Обвале Чертей. Не то чтобы там было хорошо… Трудно назвать место, где собрались самые вспыльчивые и непредсказуемые личности Вириза, начиная от примитивного ненавистника Лирайцев и заканчивая вечно обкуренной девушкой, которой палец в рот не клади — проглотит тушу целиком. Но, несмотря на частые препирания, колкости и даже избиения, там было… спокойно?.. Мне не приходилось всё время прятаться и притворяться, словно меня нет, как в собственном доме, потому что я опасалась встретиться с кем-то из семьи. В какой-то момент моей жизни там от отчаяния от попыток заговорить с матерью, задобрить брата или испытать хоть что-то похожее на сестринскую любовь к Михаилу я просто сдалась. Словно чувствовала, что с каждым моим словом, с каждой мольбой обратить на себя внимание и показать, что я не чудовище с рождения, что меня не стоит бояться, что-то внутри меня натягивается. И не просто струна, которая норовит вот-вот треснуть на изношенной и расстроенной гитаре… Нет, что-то другое, что-то более прочное, что растёт вместе с нашим телом. Словно стержень, который помогает мне держать лицо и не согнуть спину под натиском Ворона. Когда я почувствовала, что больше не выдержу холода матери и старшего брата. Когда поняла, что единственными моими союзниками могут быть я и Ворон, который каждый раз разрывает мою спину изнутри. Когда потеряла надежду стать частью семьи… Именно тогда я почувствовала, что что-то вот-вот сломается. Я могла представить треск того стержня, который удерживал меня от падения в бездну тьмы и одиночества. Словно хруст собственных костей, он оглушал меня своими жалкими скрипами боли, которую я ежедневно прятала в себе, лишь бы не стать подтверждением той мрачной стороны глубоко внутри, которая давала полное право ненавидеть и бояться меня. И прежде чем я позволила чему-то внутри себя разбиться, я просто перестала бороться. Я стала призраком в собственном доме, а моя семья учтиво делала вид, что меня и вовсе не было… Только недавно я осознала, что не была единственной причиной, спобосной сломить меня… И что невозможно защищать себя от падения, когда ты уже падаешь.

— Возвращаясь к вопросу об оружии… — начал снова Мика, и его звонкий голос выдернул меня из мыслей, заставляя понять, что мы уже находимся возле кареты. На её дверцах были вырезаны кривоватые спирали, узорчато огибающие ручки.

— Ох, чтоб меня бестии сожрали, честное слово, уродец, ты иногда можешь быть таким занудным, — не сдержалась Шарлотта, посылая Мике милую полуулыбку-полуоскал в ответ на его убийственный взгляд. — Взяли мы ваши безделушки, не переживай. А ты, ковбой, выкладывай, далеко до твоего дома?

— Нам бы сейчас не помешал твой братец, — сказал мне Мика, когда Рональд заколебался перед ответом.

— Ещё чего, — фыркнула Рузанна, не дав мне вставить и слово. — И без этих обойдёмся.

— Если пойдём пешком, то доберёмся примерно через полчаса, — наконец сказал Рональд, оглянувшись назад.

— Стоит говорить, что будет, если ты ведёшь нас в западню? — задал вопрос Николай, отдёргивая рукава белой рубашки. — Я терпелив, но не уверен, что мои друзья могут похвастаться тем же.

— Да-да, я помню, — Миб демонстративно закатил глаза, слегка качнувшись назад и натыкаясь на Томаса. Я подняла взгляд на хмурого Войда и сама свела брови, потому что внезапно его суровое лицо сделалось знакомым. — Зачем мне вас обманывать? Я рискую больше, чем вы…

— Я поцелую твоего сына в лобик на ночь от твоего имени, — оскалила зубы Рузанна, щёлкнув языком.

— Так не терпится, чтобы я познакомил тебя с семьёй?

— Значит пойдём пешком, — вслух раздумывал Николай, не обращая внимание на спорящих Мибов. В особенности на Рузанну, над головой которой словно сошлись грозовые тучи, откидывая на лицо завесу мрака. — Шарлотта и Саша останутся здесь.

— И пропустить всё веселье? Ну уж нет, — Шарлотта твёрдым шагом с видом, не терпящим возражений, прошла к задней части кареты, куда тянулись тёмные завитки непонятного мне рисунка. Дабы не привлекать к себе лишнего внимания, разъезжая на королевской карете, Шарлотта позаботилась о том, чтобы раздобыть нам непримечательную повозочку. Какими способами она её достала, я, да и никто другой не спрашивали.

— Ну что за нрав… — таким же тоном еле-слышно пробормотал Николай, последовав за девушкой и тем самым призывая нас идти за ним. — Я говорю серьёзно, Шарлотта. Тебе лучше остаться здесь. Более того, у тебя будет компания, — я не могла видеть лица Николая, но зато с уверенностью могла сказать, что при этих словах на нём заиграла издевательская улыбка.

— Тебе снова начать объяснять, что я сама решаю, что мне делать? — принцесса, не глядя на Гриила, принялась шерстить руками под изогнутыми, корявыми линиями. Её длинные пальцы настойчиво проводили по контурам железных узоров, которые своей изношенностью больше напоминали отделившееся половицы и занозы, нежели когда-то плавные линии.

В какой-то момент раздался щелчок, и задняя часть кареты с блёклыми и наполовину стёртыми полевыми цветами слегка подскочила вверх, открывая полоску тёмного пространства. Шарлотта подтолкнула отделившуюся часть. Та, к слову, не поднялась слишком высоко, но достаточно, чтобы понять, что внутри этого «ящика» что-то лежит. К сожалению, из-за темноты опустившегося вечера я не смогла разглядеть содержимое.

— А тебе объяснить, что мой указ остаться вызван осторожностью, а не капризом? — настаивал Николай, а потом наклонился к уху девушки, что-то прошептав. Шарлотта была несильно удивлена услышанному, но тень недовольства на её лице смешалась с лёгким пониманием. Когда Николай отстранился, взгляд зелёных глаз принцессы устремился к Саше.

— Ты хоть больше пяти слов говорить умеешь? — с сомнением спросила она, явно недовольная такой компанией.

— Я не могу остаться, — произнесла Саша после долгого разглядывания принцессы, видимо, будучи в раздумьях — стоит отвечать ей или нет. Миб перевела взгляд на Николая, выражая всю серьёзность просьбы. — Я должна пойти с вами.

— Ты слаба после зелья, это не лучшее решение, — мягко, но твёрдо отказал Николай.

— Я в норме, — выпалила Саша, удивляя меня своим отчаянием в голосе. Почему ей было так важно пойти? — Уже в норме. Пусть лучше останется Рузанна, — так же внезапно предложила девушка, указывая рукой в сторону женщины.

— С чего бы это⁈ — плечи Рузанны расправились, а губы сомкнулись в тонкую полоску.

— Да тебя с ним даже на расстоянии пятисот шагов опасно оставлять, — в свою защиту говорила Саша. — У тебя на лице написано, что ещё одно его слово, и ты его, мягко говоря, в фарш превратишь.

— Даже если так, а я всё же отстаиваю честь своего самоконтроля, — сделала шаг вперёд Миб, указывая пальцем на Сашу и щуря глаза. — С чего бы ты должна идти? Если мне не изменяет память, то это из-за тебя у нас весь план почти провалился.

— Если это можно было назвать планом… — шёпотом возразила я.

— Рот закрой, — рявкнула Рузанна, не сводя взгляда с Саши. Она, похоже, даже не разобралась, кому затыкала рот, судя по тому, как её рука на этих словах махнула в противоположную от меня сторону, едва не задев Мику.

— Я пойду, а ты останешься здесь, — пропитанным сталью голосом произнесла Саша. Такую её интонацию я слышала лишь однажды, когда мы направлялись на встречу Мике и Николаю, и Миб рассуждала о том, кто из пленённых Полумесяцев сможет противостоять моей матери. — Лучше ввязаться в драку с шансом победить, чем заранее всё испортить, — затем она снова посмотрела на Николая, вот только на этот раз взгляд сделался умоляющим.

Гриил долго выстаивал эту битву взглядов, пытаясь выудить замысел Саши, которая так настойчиво стремилась пойти с нами. В конце концов он сокрушённо выдохнул и направил на Рузанну насторожённый взгляд. Его голубые глаза блеснули в сумерках, как бы намекая, что ещё один спор завязывать не стоит. Рузанна тихо прорычала на такое решение, но лишь молча отступила и грубо откинула заднюю крышку кареты до надрывного скрипа. Женщина принялась скидывать всё содержимое на землю, не заботясь о том, что вещи могли испачкаться.

Приглядевшись, я узнала в этих разбросанных тканях наши тёмные плащи и походную одежду. Первой из нас к вещам рванула Саша, бойко хватая кофту со штанами и уносясь прочь за карету. Я могла слышать её радостные вздохи, когда девушка выпутывалась из тесного платья. Никто из нас не стал комментировать этот порыв, лишь Рональд понятливо усмехнулся, но воздержался от замечаний, когда Рузанна прошла мимо него за Сашей, при этом больно задевая своим плечом. От этого столкновения даже у меня кости заныли, отчего я не удержалась и досадливо потёрло правое плечо.

Мика с Николаем тоже принялись стягивать свои костюмы и хватать привычную одежду без всякого стеснения. Если бы холод не сковывал каждую мою кость и не заставлял зубы ударяться друг о друга с такой силой, что начинала ныть челюсть, я бы, наверное, обратила внимание на подтянутое тело Николая. Зацепилась бы за грубые рубцы и многолетние шрамы на его животе и бёдрах. Некоторые были длинные и тонкие, а некоторые наоборот — не больше мизинца, но с заметными буграми. В тенях деревьев и под покровом вечерних облаков я не могла сказать, насколько эти шрамы заметны на теле Николая. Но тогда, после его битвы на арене, я лично прикоснулась к ним на его спине. Кто бы или что бы ни оставили эти отметины на его безупречно молочной коже, но об их заживлении тщательно позаботились. Шрамы были бледными и лишь слегка стягивали кожу, поэтому и не выделялись так ярко. Однако и не заметить их тоже было трудно.

Я кое-как нашерстила всю свою одежду среди множества кожаных футляров и ножен и поплелась за карету, предвкушая, как тёплая ткань свитера покроет голые участки кожи, которая больше была похожа на гусиную. Стянуть платье было отдельной задачей, потому что, несмотря на холод, пот скатывался по моему телу то ли после душного помещения, то ли от приближающегося нервного срыва. Пробурчав ругательства, я стянула платье и сбросила его на землю, не заботясь о дорогой ткани. А когда натянула тёплый свитер через голову, поймала на себе взгляд Шарлотты и её поднятую бровь в тихом протесте. Не удержавшись, я спокойно сказала:

— Можешь записать это на мой счёт, — и, также спокойно обув сапоги на толстый шерстяной носок, поспешила удалиться.

Не сказать, что то была выходка чисто для Шарлотты. Нет, принцесса раздражала меня не настолько сильно, чтобы специально провоцировать её гнев. Просто за всю дорогу до Железного Сивата и игру в ирисов мне так осточертел этот кусок ткани, почти ничего не прикрывающий, что единственным мои желанием оставалось снять его как можно скорее. Ну и согреться, но это уже хроническая потребность.

Мика с Николаем встретили меня уже в плащах. Аггниец сразу же накинул капюшон на голову, скрывая лицо, но от меня не укрылось как засверкал его здоровый глаз, когда парень взял в руки свой меч. Я не особо обращала внимание на арсенал оружия, которое взяли с собой Полумесяцы. Мика повесил за спину те самые кожаные ножны, но перед этим вынув из них меч. Вряд ли это была мера предосторожности, учитывая с какой нежностью он провёл пальцами по одному из многих маленьких лезвий на острие, что делали меч похожим на непослушный язык пламени. Нетронутая шрамами рука Мики прогулялась вдоль изогнутого клинка, а вторая сжалась вокруг железной рукоятки. Я услышала лёгкое шипение железа, и сопровождающий его восторженный выдох, когда Мика словно сплавил свою руку с мечом. Металл слегка покраснел, плавясь под даром Аггнийца, и тогда я догадалась, что это был не просто меч, а своеобразная печать. Только вместо метки она могла отсечь голову.

Не дав продлиться этому слегка интимному моменту долго, Мика со звоном всунул меч в ножны. Затем Аггниец нагнулся и вытащил из кучи оружия пояс с десятком железных штампов. Мика зацепил этот пояс чуть выше бёдер и закрыл их плотной тканью плаща.

Я перевела взгляд на Николая. Гриил держал в руках знакомую мне коробочку, в которой хранились карты с лезвиями. Я еле сдержалась, чтобы не вытаращить глаза, когда Николай разделил эту коробочку надвое, словно горизонтально разрезав. Затем две части металлической коробочки начали разъезжаться (как тогда в подземелье — карты), образовывая некие футляры. Эти два ряда Николай тоже прицепил на бёдра, а затем схватил некое подобие повязок, которые скорее представляли собой ручные ножны, и натянул на нижние предплечья. Расспрашивать о ярких красно-оранжевых рукоятках я не стала, так как из-за кареты вышла Саша. Миб хоть и выглядела бледной, но теперь была гораздо более расслабленной, нежели раньше. Она подхватила с земли тяжёлые нунчаки, и я невольно вгляделась в их узор. Он чем-то напоминал царапины, оставленные диким животным, которое загнали в угол. И хотя нунчаки были железными, в прорезях от «когтей» виднелась свежая древесина, а края царапин были оббиты толстыми линиями желтоватого металла. Должно быть, удары их были тяжёлыми… Поудобнее прикрепляя нунчаки, девушка попутно подхватила привязь каких-то маленьких мешочков, цепляя их ко внутренней стороне плаща. Об их содержимом я могла лишь догадываться…

— А ты у нас без оружия? Неужели настолько плохой боец? — послышался любопытный голос Рональда. Он, как и я, с интересом рассматривал арсенал Полумесяцев. Вот только, если я рассматривала оружие, как что-то неведомое и завораживающее, то Миб, я уверена, в уме прикидывал, как можно будет им противостоять в случае побега.

— Я пацифист, — сказала я первое, что пришло в голову, разворачиваясь полностью к Рональду. Только сейчас я заметила, что его отвратительный жёлтый пиджак сменился белой рубашкой, которая была ему тесновата в груди. Она, скорее всего, принадлежала Николаю, самому крупному среди нас (не считая Томаса, но тот не удосужился надеть костюм), но Рональд всё равно превосходил его в мускулатуре, хоть и был гораздо ниже. Невольно мне вспомнился Рейк, но я отмахнулась от воспоминаний о противном Войде, сдерживаясь от фырканья.

— Видал я таких… пацифистов, — непонятным тоном ответил мне Рональд. Но ни я, ни Ворон не сочли нужным хоть как-то реагировать на это. Я всё ещё чувствовала злость и обиду Ворона, словно он был чем-то осязаемым, а не простым рисунком на спине.

— Пора выдвигаться, — угрюмо объявил Томас, который всё это время ждал остальных. В отличии от нас, Томас оставался единственным, кто не носил костюм. В нашем спектакле он был не просто хозяином ирисов, но и стражем. Не знаю, было это вызвано нежеланием надевать костюм или стремлением правдоподобно отыграть устрашающего сутенёра.

— Шарлотта с Рузанной умудрились начать спорить о поэзии, что выглядит весьма пугающе и абсурдно одновременно, — сбивчиво бормотала Саша, складывая оставшееся оружие в мешок. — Пойду отдам им это, — послышался звон металла, — и можем идти. Вот возьми, — протянула она Томасу два топора, которые показались мне жутко знакомыми, но от воспоминаний меня отвлёк возмущённый возглас Рузанны:

— Только поистине необразованный человек будет называть произведения Мураса Зуи низкосортным рыбным товаром! — причитала она, не обращая внимание на шиканье Саши.

Мои губы растянулись в улыбке, но я её тут же попыталась скрыть, крепко сомкнув челюсти. Справа от меня Мика закатил глаза, но тень улыбки всё же проскользнула и у него на лице. Позади я услышала приглушённый голос Рональда:

— Осмелюсь не согласиться, поистине нудное чтиво, — тягуче и громко произнёс он, пока Мика не шикнул на него с велением заткнуться.

— Я полагаю, обнимать нас на прощание и говорить, чтобы мы были осторожнее, они не собираются, — предположил Николай, когда к нам вернулась хмурая Саша, грубо одёргивая полы плаща.

— Нет, единственное, что сказала Шарлотта, чтобы мы вернулись до рассвета, иначе она самолично займётся подбором венков, — ответила Миб.

— А зачем им вообще нас здесь ждать? — спросила я, когда мы все одновременно пошли вперёд. — Если думать логично, то нам в любом случае придётся появиться во дворце Фрим, потому что Король с Королевой убеждены, что наш план вступает в силу только завтра, — шептала я Саше, опасаясь, что Рональд услышит. Неизвестно, как он отреагирует на новость, что мы из дворца Фрим, а судьбу испытывать не хотелось.

Рональд вёл нас, показывая дорогу, а по обе стороны от него расположились Мика и Томас. Николай чуть ли не наступал на пятки Мибу, то и дело приговаривая, что будет, если Рональд решит бежать и напасть на кого-то из нас. Сомневаюсь, что Гриил действительно опасался какой-то выходки со стороны Миба. Скорее, он просто издевался. Даже меня порой смешили бурчания Рональда о том, какой Николай невыносимый любитель собственного голоса.

— Верно, но вряд ли Анастасия с Борисом жаждут собирать всех нас вместе вновь, — так же тихо отвечала мне Саша. Я не стала выдвигать догадку, что от жужжания Николая над ухом Рональд не сможет многое услышать. — Скорее всего, они потребуют к себе только Николая, может Шарлотту в придачу. И то, потому что первый — хороший друг Короля. А вторая — дочь, от которой они не могут отвязаться.

Я понимающе кивнула. То есть, участие остальных Полумесяцев в подпитке устаканившегося плана в головах правителей не понадобится. Сейчас мы двигались к семье, от которой зависело выполнение условий обмена пленниками. Нам нужно как минимум два человека, которые не только разбираются в чертежах, но и сами занимались устройством механизма. Если всё пойдёт в хорошем темпе, то уже завтра мы будем направляться обратно в Вириз. Вот только, что мы будем делать с Николаем, который будет вынужден остаться во дворце? Этот вопрос я и озвучила Саше.

— Если случится так, что мы сможем отправиться завтра, а на руках у нас будут два Миба, тогда Николаю либо придётся нагнать нас в пути, либо просто прибыть в Вириз на день позже, — объясняла мне Саша. Её глаза смотрелись почти чёрными в темноте, что стремительно нас нагоняла, и безотрывно следили за широкой спиной Рональда впереди.

— Как он перебирается через границу? — задала я давно терзающий меня вопрос. — Клану Кангриил ведь запрещено ступать на территорию Вириза, но Король, видимо, несильно об этом переживает.

— Николай входит во второй круг советников Бориса, — ответила Саша, нагибаясь под низко висящей веткой.

— Что за второй круг советников? — не поняла я.

— У Короля Бориса есть приближённый круг советников. С ними он принимает решения во время войн и всяких распрей. Его называют первым кругом, потому что они занимаются всеми делами на территории Хорайа и всегда рядом с Королём или поблизости. Первый круг редко покидает страну, только когда вводят военное положение. Николай состоит во втором круге и имеет меньше доверия Короля, но тем не менее. Второй круг занимается разъездами по другим землям, улаживая конфликты или ведя переговоры. Николай один из немногих Гриилов, кому позволено находиться в Виризе, хотя высшему клану Лирая это не особо нравится.

Сердце мгновенно сжалось. Я знала, почему моя мать запретила Кангриилу ступать на её земли, при этом охотно поддерживая сотрудничество с Аггин и позволяя Мибар оккупировать целую улицу в деревне. Хотя поводов для неприязни к Мибар у Лирайцев гораздо больше. А всё дело было в том, что Кангриил — единственный клан Тёмного круга, который добился места при правителях Хорайа и Тмисана. Уж не знаю, способствовал тому их дар, или просто появлялись выдающиеся личности в роду, но факт остаётся фактом — Кангриил стремился отмыться от былых гонений на Тёмный круг, даже если это означало пресмыкаться перед высшими кланами. А запрет моей матери больше походил на каприз ребёнка, которому не понравились правила игры.

— А ты знаешь, как Николай вообще попал на эту должность? Что-то вроде семейного наследия? — вновь спросила я, цепляясь взглядом за золотистые волосы Гриила.

— Уж семейное это или нет, я не знаю, — начала Саша. — Николай может и кажется снисходительным и ветренным, но на самом деле он впитывает информацию, как губка. Пророни одно лишнее слово — он его тут же запомнит и придумает, как воспользоваться. А благодаря его прежнему образу жизни… В общем, у него накопилось немало секретов, которыми он охотно поделился с Королём и Королевой.

— Что же там за секреты такие?.. — выдохнула я, не особо рассчитывая на ответ. — И что значит: «Благодаря его прежнему образу жизни»?

Я заметила, как Саша сжала губы в плотную полоску, словно боялась проболтаться. Догадывалась, о какой такой бурной жизни могла идти речь, но всё равно решила спросить. Не стану отрицать, что Кангриил всегда вызвал у меня некое одобрение и чувство гордости от того что смог протиснуться сквозь многовековую ненависть и грязь на кланах Тёмного круга. Может, в такие моменты во мне играла часть меня, поглощённая даром клана Вэй. Та, которая позволила Ворону расти в моём теле, сливаясь с ним и становясь одним целым. От этих мыслей в ушах раздалась вибрация, словно клокот Ворона.

Саша долго молчала, что я уже отчаялась получить ответ, но потом заговорила, стрельнув в меня карими глазами, которые так и велели не вникать в это слишком глубоко. Даже не успев услышать первых букв, сорвавшихся с её губ, я кивнула головой, инстинктивно осознавая, что то, что я сейчас услышу, не предназначено для чужих ушей.

— Я не знаю всех подробностей, — осторожно заговорила она, поглядывая на Николая. — Но Николай с подросткового возраста не был обделён состоянием. Ходили слухи, что его отец внезапно разбогател, или что Николай выиграл баснословную сумму в игорном доме. И всё же, Николай… Он никогда не скромничал, когда дело касалось роскоши. Богатые вечера, одежды и ехидные речи — всё это стало неотъемлемой частью его жизни. И за всё время этого… — Саша на секунду задумалась, словно хотела прекратить рассказ. — В общем, он не удручал себя одиночеством. Богатые и вечно пьяные друзья и множество женщин из высших слоёв общества. Веселился на всю катушку и накопил достаточно сплетен и тайн, чтобы продать их Королю. Ну а Его высочество не посмел разбрасываться таким экземпляром.

Да, это не сильно отличалось от того, что я себе представила. Впрочем, я никогда и не думала, что Николай снисходительный и, уж тем более, ветренный. Как бы тщательно он ни лепил маску дурачка-весельчака, его всегда выдавал пустой взгляд, напоминающий пустой сосуд. Он следил за каждым словом собеседника, собирая по крупице и наполняясь знаниями, которые можно будет использовать в дальнейшем. Кроме того, глупо было отрицать, что Николай являлся Гриилом необычайной красоты и не пользовался этим. Конечно, все члены клана Кангриил выглядели, как живые куклы и произведения искусства, но Николай выделялся даже среди них. Я говорю это, как человек, который за всю жизнь повидал одного Гриила. Того самого, что шёл сейчас впереди меня.

— Видимо, он выдал очень полезные сведения, — я неохотно отвела взгляд от крепкой спины, невольно вспоминая, как ещё день назад мои пальцы медленно скользили по ней от раны на плече до тонких белых шрамов на пояснице.

— Если мне не изменяет память, то Король с Королевой после данных сведенний смогли остановить торговлю людьми за пределами Хорайа на землях, которые считаются мёртвыми, и от которых отреклись правители, — ответила на мой неозвученный вопрос Саша. — А так же разобрались с каким-то чиновником, который поддерживал идею чистой крови и планировал сделать Хорайа с одним единственным кланом — Фрим. Но точных подробностей я не знаю.

На этом мы замолчали. Рональд вёл нас по пустующим улицам Железного Сивата. Поскольку от меня сейчас не требовалось никакое вмешательство, я позволила себе полюбоваться тёмными переулками, некоторые кусочки которых освещали лишь огни из окон. Вечерний воздух был настолько чистым и отличающимся от воздуха в Виризе, что я даже позабыла про холод, позволяя ветру раздувать мои пряди и щекотать лицо. Мы шли по дороге, усыпанной мелкими, но острыми камушками, чьи разноцветные верхушки я чувствовала даже сквозь толстую подошву. С обеих сторон от нашей компании стояли маленькие уютные дома. Из каких-то доносились смех и крики детей, показывая, что, несмотря на опустившийся сумрак, городу ещё рано засыпать. Некоторые двери и вовсе были приоткрыты, пропуская сквозь себя лёгкий сквозняк и позволяя жильцам слоняться из дома в сад и обратно. На веранде одного двухэтажного дома я заметила молодых парня с девушкой, сидевших плечом к плечу. В руках у девушки была зажата бутылка какого-то напитка, а её голова покоилась на плече юноши, чьи щёки шли заметными даже в темноте алыми пятнами, когда он обращал взгляд на безмятежное лицо девушки, частично прикрытое светлыми волосами.

Я невольно загляделась на эту пару. Они выглядели одного со мной возраста. Взглянула на их спокойные лица и расслабленные тела, которые не познали тяжести несправедливости. Не сказать, что и я много повидала — мой опыт не сравнить с опытом любого Полумесяца. Ведь именно жизненные трудности и вынудили их ступить на опасную дорожку. Однако, каждый раз смотрясь в зеркало, я замечала, насколько уставшим был мой вид. Глаза смотрели с тоской в ответ, а губы отказывались складываться в улыбку. Последний раз я заливисто смеялась, когда мы с Кариной выкуривали свёрток травы на кухне Обвала Чертей. Сейчас это казалось таким далёким и старым. С того момента со мной многое успело произойти, и я была уверена, что ещё произойдёт.

Когда мы направлялись из Фории в Железнай Сиват, я не особо задумывалась о городе и его названии. Лишь единожды я спросила, почему его так прозвали, на что Николай ответил, что таких статуй, как в Железном Сивате я нигде не увижу. Тогда я представила себе центральные улицы с величественными статуями, наверняка восхваляющими древних братьев. Но сейчас, ступая по одновременно тихому и шумному переулку, я убеждалась, как сильно ошибалась. Каждый дом, его крыльцо, крышу или сад украшали железные статуи с красным отливом.

Например, возле того самого дома с юношей и девушкой, прямо возле их забора стояла статуя, не достигавшая крыши. Едва ли она была на голову выше меня. Длинные руки с узловатыми и тонкими пальцами стремились ввысь, словно желая дотронуться до облаков и почувствовать их мягкость. Острые когти уходили под твёрдую кожу, выделяясь под ней очертаниями могучих змей, чьи чешуйки лишь слегка вспарывали плоть, вырываясь наружу. Такие же неестественно длинные ноги были широко расставлены и твёрдо упирались в землю, выдавливая и отталкивая спелую траву. Кожа, словно лоскуты оборванной одежды свисала с этого существа, являя миру оплетённые змеями рёбра и искривлённые кости таза. Местами совсем молодая, она давала знать о своей свежести, благодаря яркому красному отливу, но чем ниже опускался мой взгляд, тем дряхлее и мутнее становился металл, из которого была сотворена эта статуя. Кожа складками оседала на землю, образовывая пьедестал для этого существа.

Повинуясь своим догадкам, я подняла голову, теперь разглядывая её лицо. Глаза, полностью лишённые век с высушенными глазными яблоками, хищно вглядывались в россыпи звёзд на небе. Беззубый рот растянулся в пустом и бездоном оскале, а змееподобный язык вылез наружу, смачивая иссохшие глазницы. Под тонкой и изношенной кожей проглядывались очертания костей, словно норовящие распороть бескровную плоть. Но то был не череп. Под когда-то прекрасной, но теперь древней и рыхлой кожей проглядывались змеиные клыки. Они натягивали скулы, виски и всё пространство под нижней челюстью. Словно десятки змеиных черепов посадили в человеческий и обтянули это всё липкой скрипучей кожей.

Ехисая — проклятая герцогиня. Одно из немногих изображённых существ, которое я могла узнать. Историю эту я слышала ещё в раннем детстве, как одну из сказок. Она повествовала о прекрасной герцогине Ехисае, которая жила ещё во времена хранителей. Девушка истинной красоты, одарённая изяществом и загадочностью. О её красоте слагали легенды, писали стихи и устраивали спектакли. Сколько поэтов того времени принимались описывать её большие голубые глаза, которые смотрели с вечной покорностью и кротостью. О её чудесных белоснежных локонах, больше похожих на сахарную вату облаков или сияние звёзд. О её идеальной коже без единого изъяна и об ангельском голосе, способным залечить любые раны. Девушка была примером идеальной жены и приличной леди. Всегда отзывчива и весела, всегда открыта и разговорчива.

Герцогиней восхищались все, но никто не спас её от несчастья. Столь прекрасная девица была порождением ведьмы из глубин леса, которая редко выходила в люд, а к ней никто не осмеливался приближаться. Девушка была затворницей, стыдящейся своей матери. Пока однажды не повстречала герцога, что сразу же пал под натиском её красоты. Рядом с ним на публике она расцвела, будучи рада выбраться из загребущих пальцев матери, которая испытывала истинную ненависть ко всем людям.

Герцог в ней души не чаял, хвастаясь своей верной женой, словно новой мебелью. Ехисая была влюблена и окрылена… до своего первого возражения. С возрастом девушка не только становилась краше, но и выстраивала свои убеждения, к которым её супруг, к сожалению, не был готов. Так Ехисая и играла свою роль, оставаясь наедине с мужем тираном и сбегая к матери, залечивать раны. Пока однажды у ведьмы не лопнуло терпение, и она не приказала своей дочери больше никогда не переступать порог её дома, пока Ехисая позволяет так обращаться с собой — потомком могучего рода магов.

Потеряв последние отношения с матерью, Ехисая твёрдо решила уйти от своего супруга, устав от роли идеальной жены на людях и покорного скота — дома. Поглощённая мрачными мыслями, Ехисая не заметила, что по дороге к своему жилищу она шла уже не одна. С такой дивной внешностью и безмятежным для всех нравом долго бы счастье не продлилось, — так она объясняла себе случившееся. Трое сильных мужчин надругались над Ехисаей, сломав её рёбра и исполосовав лицо до неузнаваемости. Ведомая неизвестной ей силой, Ехисая дошла до дома, слепо надеясь на поддержку супруга. Однако тот лишь обвинил её в бесчестии и выставил за дверь.

Ушла Ехисая в изгнание. В люду её имя стало грязным и опороченным, а люди стали слать на неё проклятья, вспоминая дурную кровь бывшей герцогини. Девушка жила в лесу на протяжении нескольких месяцев. Её раны на лице затягивались уродливыми шрамами, а друзьями стали садовые змеи, которые оставляли борозды укусов на когда-то нежной коже девушки.

Ехисая скиталась по лесу, не осмеливаясь выйти к людям и явить собой такое убожество. Так продолжалось до тех пор, пока до неё не дошёл слух, что бывший супруг вновь женился на сестре одного из насильников. Бедный герцог вновь осмелился открыть своё сердце после столь гнусного предательства. И тогда древняя кровь ведьм и колдунов пробудилась в Ехисае. Бывшая герцогиня обрушила свой гнев на бывшего супруга и его нынешнюю жену. Без внимания не остались и те трое мужчин. Неделями Ехисая издевалась над ними с помощью своих змей, а затем примерила на себя их кожу. Тела так и не удалось найти, зато Ехисая бродила в отравленной своей магией коже былых врагов, позволяя своим змеям съедать собственную плоть.

Днём и ночью без сна Ехисая бродила вокруг хижины своей матери, пока и та не попалась кровожадной дочери.

Люди прозвали её проклятой герцогиней, которая сама наслала на себя проклятие. Говорили, что Ехисая проживает в лесу и заманивает к себе мужчин, распевая им песни своим молодым и завораживающим голосом. А когда несчастные ведутся на ангельский зов, то их встречает монстр без плоти со скелетами змей в костях и раздирает на части, забирая кожу.

Даже сейчас эта история посылала жуткие мурашки по моей коже. К Ехисае я испытывала истинное человеческое сочувствие. То, во что люди превратили милую и неискушённую девушку, теперь охотилось на неповинных людей, вымещая давние гнев и горе. Разочарование и боль всего мира. Она питалась их кровью, чтобы было чем обливать скорбящее по прежней человеческой жизни сердце, и цеплялась за собственный голос — единственное, что осталось от прежней Ехисаи.

Я завороженно следила за красной, словно облитой свежей кровью статуей, сворачивая шею, пока не наткнулась на Сашу. Девушка застыла ко мне спиной и очнулась, только когда я врезалась в неё сзади. Я мгновенно отвлеклась от статуи, переводя взгляд на обеспокоенно лицо Саши. Но стоило Мибу посмотреть на меня в ответ, как маска мраморного холода снова перекрыла её эмоции.

Я бы могла оставить это без внимания. Особенно учитывая, что Саша не желала об этом говорить. Но мою грудь сдавило, когда я увидела застывшее чувство стыда и вины в её глазах, которые редко удавалось скрыть за маской.

— У тебя всё в порядке? — мягко спросила я, ровняясь с Сашей.

Было видно, что девушка хотела ответить колкостью или велеть, чтобы я не лезла не в своё дело, но осеклась, когда я вперила в неё свой самый серьёзный, но при этом обеспокоенный взгляд. Честное слово, я раньше никогда не прикладывала столько усилий, чтобы выразить все эмоции и всё понимание в одном взгляде. Обычно я предпочитаю следить за глазами собеседника, потому что по ним всегда можно многое прочитать. И редко сама пытаюсь что-то сказать таким способом.

— Из-за меня всё почти пошло прахом, — слегка сокрушённо выдавила она.

Я не стала уточнять о чём именно говорила Саша, прекрасно понимая и без объяснений. Мне захотелось утешить девушку, но я старалась сделать это осторожно, так как догадывалась, что она не из тех, кто с лёгкостью принимает утешение. Как и многие, она могла спутать это с ненавистной всем жалостью.

— Он же применил дар, как ты могла этому помешать? Только сам Миб властен над своим даром, — сказала я, сдерживаясь, чтобы не потрепать Сашу по плечу.

— Ты не понимаешь, я должна была его почувствовать, — возразила она, опустив плечи. — Как Рузанна тогда в зале, я должна была почувствовать дар Миба. Свой дар. И тогда я бы не выпила то зелье, смогла бы остановить Рузанну от драки и не дать ему даже секунды на побег.

— Шарлотта сказала, что он очень сильный Миб. Возможно, его дар не так просто учуять, — предположила я, сунув руки в карманы плаща.

— Как раз таки наоборот, — Саша с досадой пнула камень, что выдавало весь спектр её эмоций. — Чем сильнее дар Миба, тем легче его почуять, и тем легче сам Миб может распознать других членов Мибар. Но мой дар… Он слабый. Не такой, как у Рузанны или у этого клоуна, — она презрительно поморщилась в сторону Рональда. Саша так походила на ребёнка в этот момент, что ей оставалось только язык показать.

— Я видела, как ты пользовалась даром, — сказала я.

— Только мелкие цепочки событий. Совсем маленькие, — тихо говорила Саша, теперь уже опустив голову, отчего её тонкие русые волосы закрыли лицо. — Некоторые Мибы обладают даром предсказания. Они способны видеть последствия своих действий, но таких очень мало. Некоторые, как Рональд, делают всё интуитивно, по указке своего дара, не задумываясь. Поэтому он и попёрся в таверну за нами, хотя сам не понимал для чего. Есть такие как Рузанна или Наталья — с обычным, средним даром. Золотая середина, так сказать. А есть я. Человек, которого от обделённой разделяет один шаг. Во мне только крупица той силы, что способна сотворить целую историю одним лишь словом, жестом или пинком.

Я смотрела на подавленную Сашу, уже не скрывая своего сочувствия. Дар Мибов был сплошной неожиданностью. Им было крайне трудно повелевать (только если ты не очень могущественный Миб), и зачастую он сам управлял людьми. Подталкивал их к действиям, которые смогут проложить им путь к спасению в будущем. Этот дар очень своенравный, если вообще можно так сказать. Не зря говорят, что если ты слушаешь свой дар безоговорочно, то в будущем он тебе откликнеться. А если ты повелеваешь им, то он может тебя и погубить. Поэтому все впали в замешательство, когда Рональд противостоял своим даром дару Николая. Их, грубо говоря, силы смешались в поединке, борясь за первенство — разрушение и соблазн.

Кроме банальных азов я не знала особых тонкостей о дарах Мибов, но прекрасно понимала, что чувствовала девушка. Поэтому, вместо того чтобы утешать её бессмысленными объятиями или пустыми словами поддержки, я сказала, что испытывала на протяжении всей своей жизни:

— Знаешь, я большую часть своей жизни прожила, будучи обделённой, — начала я, стараясь не вдаваться в подробности вслух и в мыслях. — Моя мать запечатывала мой дар, а для всех в своём окружении я была просто невидимкой. Не потому что я скучная или странная, а потому что я просто боялась с кем-то общаться. Никто не знал, что именно я дочь главы клана Лирая, но все знали, что такая есть. И все знали, что та была обделённой. Я и сама поверила в это как-то. Я верила, что я обделённая, раз уж мне даже запрещено пользоваться своим даром, — я встретилась с внимательным взглядом Саши. — Я это к тому, что хоть я и обрела свой дар, но по-прежнему ощущаю себя пустой. Недостойной. И сейчас, выслушав тебя, я кое-что поняла. Вот я — с детства неумеющая пользоваться своим даром и совсем с ним незнакомая. И ты — Миб, которая изучила его вдоль и поперёк за все годы жизни. А проблема та же, — я пожала плечами, не скрывая ироничной улыбки. — Ты знаешь сильные и слабые стороны своего дара. Может он и не слишком могущественный, но способный сразить соперника. Более того, ты умелый боец, который и без дара надерёт любому зад.

В ответ мне донёсся сухой смех Саши, что я восприняла как маленькую победу. Тихий смех Миба отдался глухой вибрацией в груди, ослабляя внутренний узел. Мне было приятно, что Саша поделилась долей своих переживаний, хоть и сделала она это, скорее всего, из-за всей нервотрёпки, которая началась ещё на подходе к вековым лесам.

Я спрятала улыбку за копной волос, дабы не смущать Сашу. Девушка шагала рядом со мной, держа ровно спину и готовая к любой опасности. Но как бы Саша ни старалась выглядеть бодрой и сильной, я замечала, как руки девушки то и дело разминали уставшие мышцы спины, проходясь по болевым точкам своими короткими пальцами. Саша сама по себе выглядела маленькой и была чуть выше меня, но её руки можно было назвать поистине миниатюрными. Но стоило вспомнить, какой удар могла нанести одна такая ладонь…

Мы с Мибом одновременно повернули головы на взволнованный голос Мики. Аггниец придерживал Томаса, который тяжело привалился к круглому фонтану по середине улицы. Войд схватился руками за голову, бормоча какие-то ругательства. Я сразу же ускорила шаг и поравнялась с Микой, чтобы взглянуть в бледное лицо Томаса. Брови с проблеском седины были плотно сведены к переносице, а рот разомкнулся и отрывисто вдыхал и выдыхал воздух. Кожа Войда стала настолько бледной, словно он увидел призрака или любое другое существо, которое повергло его в такое состояние. Мне невольно вспомнился тот Друм в поле, которого я почти сразила насмерть…

— Ты как? — услышала я голос Николая и обернулась через плечо. Рука Гриила упёрлась в грудь Рональда, отгораживая от нас, но при этом не отпуская слишком далеко.

— Всё в порядке, просто голова закружилась… — сдавленно ответил Войд.

Уже спустя секунду он резко выпрямился, едва не задев своим затылком мой нос. Я отклонилась назад настолько, что почувствовала, как в спине что-то хрустнуло. Ворон недовольно клюнул меня в позвонки, как бы предъявляя, что я прервала его сон. В последнее время он стал уж очень активным…

Томас тем временем стоял с напряжённой спиной, уставившись вперёд. Проверяет своё состояние, — подумала я. У Войдов была такая привычка. Уж не знаю, обучали этому многих, или они действовали исключительно инстинктивно, но когда в организме Войда происходили какие-то изменения, они настраивали все свои органы чувств, как говорят — внутрь. Слушали своё сердце, дыхание. Сейчас Томас делал то же самое, временами хмурясь. Я глядела в его жёсткое, как у закалённого стража лицо, воспроизводя картинки в голове. Этот грозный взгляд и крупные, но острые черты лица… Где-то я определённо видела этого Войда…

— Я в порядке, — повторил он более уверенно, хоть и оставался таким же бледным.

Не обращая внимания на бурчания Рональда о бесполезной трате времени, Мика настоял, чтобы Войд слегка передохнул. Неохотно, но мы поддержали эту затею. Я тоже не горела желанием задерживаться на пустой улице Железного Сивата. Люди постепенно покидали дворы и закрывали двери с окнами, оставляя нас под светом луны, что светила сегодня особенно ярко.

Я уселась на краю фонтана, разглядывая фигуры в его центре. Сейчас из него не лилась вода, но свежие капли всё равно стекали по бронзовым лицам маленьких клыкастых детей. Хотя, нет, то были не дети. Скорее… карлики. Несмотря на маленький рост, в их чертах виделся возраст и многолетний опыт. Они застыли словно в танце. Словно реальные люди танцевали по кругу, улыбаясь друг другу свирепыми оскалами, пока на них не вылили горячий сплав металла.

— Это Питенатты, — прямо над ухом возник голос Рональда. Я резко проскользила по бортику фонтана, прикрывая ухо, которое сразу покрылось липкими мурашками. — Владыки веселья и долгов.

— Веселья и долгов? — осторожно повторила я, пристально следя за Рональдом. Я видела, что Николай с Сашей тоже наблюдали за нами, но пока не вмешивались. — Странное сочетание.

— Скорее обманчивое, — поправил Миб. — Древние существа, которые приносили радость и веселье во всеми ненавистный день Филаддланни.

Я глянула на расслабленного Миба, который опирался позади себя о бортик фонтана. На языке сразу же вспыхнули фразы, готовые сорваться наружу и донести до Рональда, что я не имею никакого желания говорить с ним о древних существах. Однако в последний момент я осеклась. Просто не было сил, чтобы заводить перепалку, в которой Рональд будет орудовать колкими фразочками и, наверняка, всякими непристойностями. Поэтому я спокойно перевела взгляд обратно на статую, разглядывая длинные и словно пушистые одеяния этих Питенатт. Однако, Рональд расценил моё молчание иначе.

— Раньше был такой праздник — день Филаддланни. Он и сейчас есть, но люди здесь такие запуганные, что давно не отмечают его. И я могу понять почему, — говорил он. Я старалась не выдать своего любопытства, но не удержалась и перевела на Рональда взгляд, по которому он сразу всё понял и продолжил с торжествующей улыбкой: — Действительно прекрасный день. Говорят, что именно в день Филаддланни исчезли хранители и отдали свои силы миру: земле, воде, небу и солнцу с луной. Правда, верят в это только жители Хорайа. Так они объясняют, что в этот день пробуждается сила хранителя земли, которая насыщает здешние растения, зёрна и плоды. Тогда звёзды на небе становятся настолько яркими, что глаза начинают болеть, а цвета их переливаются от розового к зелёному, от синего к жёлтому… — рассказывал Рональд и, словно хотел убедиться, поднял взгляд к небу. — В этот день все ночные улицы Железного Сивата, да и Хорайа в целом переливаются драгоценными цветами. Люди любили это праздник, пока не пожаловали Питенатты, — Миб пристально посмотрел на меня, будто я должна была продолжить историю. — Знаешь почему их прозвали владыками веселья и долгов? — ответом ему послужило моё короткое мотание головой. — Потому что Питенатты дарят веселье и радость, которые ты никогда не получишь. Они приходили на праздник, кружили рядом с людьми, забирая их веселье, но предлагая своё взамен. Мало кто смел отказываться. Жители соглашались и впитывали эйфорию от праздника. Однако… и у Питенаттов была своя цена — людской должок за веселье. Во время Филаддланни звёзды насыщали души… Души, которых не было у Питенатт. Они приходили на этот праздник, заманивали людей в свои сети радости и удовольствия, оголяя тем самым души несчастных. А потом, пользуясь моментом, крали их и уносили в свой горный город, полностью состоящий из цветных и блестящих душ. Немногие выносили потерю души. Но поскольку та была изменена под действием Питенатт и Филаддланни, потерять навсегда они её не могли. Владыки скорее забирали основную часть души, которая подверглась магии хранителя. А другую — разорванную и покалеченную — людям приходилось лечить. Теперь они и не празднуют этот день. Потому что бояться Питенатт. Некоторые даже оставляют самоцветы или цветные камни, чтобы те приняли их за души.

— Почему его называют днём, если всё происходит после прихода темноты? — спросила я, вглядываясь в фигуры Питенатт. И действительно, в карманах маленьких статуй можно было разглядеть верхушки драгоценных камней, которые жители выдают за свои души. Увидь это Питенатты, то наверно разозлились бы, посчитав сию статую насмешкой.

— Потому что звёзды светят так ярко, что ты забываешь о присутствии ночи, — невозмутимо ответил Рональд. — Тем более, подготовка к празднику, да и приподнятое настроение появляются не то что днём, а в раннее утро.

— Странно возводить статую тем, кого боишься. Или они так пытаются их задобрить? — мой взгляд снова упал на бронзовые драгоценности в карманах фигур.

— Это особенность Железного Сивата. Здесь любят мифологию древнего Хорайа, — я провела рукой по деревянному кольцу на своём пальце — знак договора с близнецом Мошо — после слов Миба, а Рональд повернулся к Саше с Николаем, что словно ястребы следили за нашим разговором. Послав им широкую издевательскую улыбку, Миб наклонился ближе ко мне. Я слегка качнулась назад, но не сильно. — Не держи на меня зла за свою подругу, — приглушённым голосом сказал он. — Я тогда толком не разобрался в ситуации, а против дара не попрёшь.

Небольшая волна стыда поднялась во мне, когда я вспомнила привкус его страха. Одна моя часть хотела сказать, что ему не нужно извиняться, ведь мы первые и напали на него, и принялись угрожать благополучию сына, но вторая часть велела помалкивать и не выставлять себя слабым звеном с комплексом сочувствия. Поэтому я кивнула, посчитав, что разговор на этом окончен, но невольно зацепилась за одну фразу.

— Что значит 'не разобрался в ситуации? — нахмурилась я.

Показалось, что Рональд на мгновение растерялся, но быстро взял себя в руки.

— Никогда нельзя полностью разобраться в ситуации, когда не знаешь о своих противниках. У меня бы и шанса против вас не было.

После его слов я лишь сильнее нахмурилась. Мне не верилось, что Рональд тот человек, который признал бы своё заранее предрешённое поражение перед собственными похитителями. Рональд встретился со мной взглядом и от того, как я пристально всматривалась в его тёмные глаза, я могла видеть сияние звёзд в них.

— Ты что-то задумал… — сказала я и прищурилась, словно это могло помочь мне понять замысел Миба.

— Разве что, уберечь своего сына, — с толикой неуверенности возразил Миб, явно растерявшийся от моего напора.

С голове всплыли воспоминания, как Миб рассказывал о том случае в таверне, где, можно сказать, подтолкнул Сашу к тому зелью. Или как он вступил в драку с четырьмя Полумесяцами, имея в запасе только причудливый кастет, которым он грозился вспороть Саше горло. Я почувствовала, как когти Ворона заскользили по плоти, тоже чувствуя некий подвох. И дабы не спугнуть Рональда, я решила начать чуть дальше.

— Насколько сильный у тебя дар? — спросила я невинным тоном. — Какой у него… масштаб?

— Я довольно сильный Миб, — без иронии или хвастовства ответил Рональд. — Мой дар может совершить несколько цепочек событий.

— А сам ты об этих цепочках знаешь? Можешь предугадать? — не унималась я.

— Что-то ты слишком любопытная, — растерев колени, Рональд поднялся с фонтана. — Пойду поговорю с твоей бандой и потороплю их.

Миб уже собирался идти, последний раз скользнув по моему лицу, но замер в последний момент, когда я невольно раскрыла в удивлении глаза. Догадка была сырой и совсем ненадёжной, но если учитывать, как Рональд подгонял нас быстрее идти и словно сам торопился отвести нас домой…

— Ты хочешь, чтобы мы пришли в твой дом… — прошептала я, готовая вскочить с места и рассказать всё остальным.

— Как же с вами догадливыми сложно, — устало проговорил он и схватил меня за руку. — Вам ничего не грозит в моём доме. Даю тебе слово.

— Рональд, я бы попросил тебя держать себя в руках, — спокойным тоном приказал, а не попросил Николай, опустив свой холодный взгляд на широкую ладонь Миба.

— Да как бы я посмел, — с силой разжав пальцы, Рональд последний раз взглянул на меня. — Ты знаешь мой секрет, а я знаю твой, — твёрдым голосом сказал он, а у меня внутри всё похолодело, но виду я не подала. — Я просто защищаю свою семью, как и ты тогда.

«Они мне не семья» почти вырвалось у меня, но Саша велела нам снова отправляться в путь, поэтому слова застряли у меня в горле. Рональд с немой просьбой в глазах попятился назад, пока я в ответ хмуро смотрела на него. Неужто он догадался, кто я? Я сглотнула ком в горле и, бросив последний взгляд на статую Питенатт, присоединилась к остальным. Слова Рональда звучали убедительно, но он мог легко оказаться искусным лжецом, которых я повидала достаточно.