Тайны подземелья

Глава 32

— Вставай!.. — шёпотом кричала я, опасаясь, что наёмники всё ещё преследовали меня. — Ну же!

Сейрус раскинулся на мху без сознания. Я наткнулась на него совершенно случайно, так как совсем забыла о нём. И пусть Рональд с уверенностью убеждал меня, что я сама найду Сейруса, совесть больно кольнула где-то внутри, как бы ругая, что посмела забыть об обещании.

Честно, моей первой мыслью, когда я увидела беспомощного, всего перемазанного в пыли и грязи Сейруса, было — надо убираться. Ворон видел в нём соперника, и как бы я ни пыталась убедить его, что тогда Сейрус просто защищался — в ответ мою спину полосовали изнутри лишь сильнее. Но я успела сделать только крохотный шаг назад, прежде чем со всех ног рванула обратно к юноше.

Я лихорадочно тормошила его за плечи, прислушивалась к дыханию и сердцебиению. Взгляни я на него в более спокойном состоянии, подумала бы, что мальчишка просто прилёг отдохнуть и заснул. Но для меня, паникующей и усталой, это было невозможно. Уже отчаявшись хоть как-то привести его в чувство, взглянула на безмятежное лицо Вестника. Совсем молодой, он был младше меня всего на пару лет, но лицо его всё равно выглядело совсем детским. Разве что, бледная кожа могла вызвать вопросы о его здоровье, но это, как я осмелилась предположить, была схожая черта Вестников смерти. Дыхание его было ровное, никаких серьезных ран или переломов я не заметила, лишь лёгкие ссадины и синяки. Возможно, после нашей схватки он сильно истощился. Откуда мне знать, насколько умело он умеет пользоваться даром? Я и сама еле стояла на ногах, стоило только Стервятнику прекратить свои атаки. Тогда мне не хотелось ничего, кроме как провалиться в крепкий сон. Так что, возможно, Сейрус просто набирался сил. Но лес, по которому рыщут наёмники, явно был не лучшим местом для этого, а потому…

Моя ладонь со свистом рассекла воздух и впечаталась знатным ударом в щёку юноши. Его голова откинулась в сторону, и Сейрус сразу же открыл глаза. Как только он увидел меня, нависавшую прямо над ним, вскинул вверх локоть в попытке оттолкнуть. Благо я увернулась прежде, чем пострадал мой нос. Сделав кувырок и не рассчитав силу, я повалилась на мох. Сейрус же молниеносно поднялся на ноги и глядел на меня, словно я была его злейшим врагом.

— Чтоб меня… — выругалась невольно, на всякий случай ощупывая нос. — В этом мире есть хоть кто-то, не намеревающийся меня бить?..

— Что ты там бормочешь? — гневно спросил юноша, встрепенувшись подобно птице.

Птице, как же, скорее птенчику. Вредному и нуждающемуся в порке птенчику, — подумалось мне.

— Не кричи так, наёмники бродят по лесу, — предупредила я.

И, похоже, совершила ошибку. При словах о наёмниках в глазах Сейруса гнев засветился с новой силой. Сейчас они пугали своей желтизной больше, чем в доме у Рональда.

Не успела я сообразить, как руки Сейруса сомкнулись на моей шее, и меня повалили на землю. Я ахнула, когда исцарапанная стараниями Ворона спина и раненое бедро больно приложились о жёсткие ветки. Цепкие пальцы сжимали моё горло, а разгневанное лицо глядело прямо на меня. Я встряхнула онемевшими от неожиданности руками, насколько это было возможно. Красное, перекошенное гневом лицо юноши нависало прямо над моим. Вена на его лбу вздулась настолько, что казалось, словно вот-вот взорвётся. Я почувствовала, как от крепкой хватки мой кадык смещается под напором, перекрывая дыхательные пути. Язык словно опух и прилип к верхнем нёбу, а глаза защипало от выступивших слёз. Ещё раз пошевелив пальцами правой руки, я замахнулась что есть силы.

Видимо, в Сейрусе больше было ярости, чем умения держать удар. Потому что, как только я кое-как ударила его в лицо, он сразу же ослабил хватку, и это позволило мне выбраться. Не помню как, но мы оказались друг напротив друга. И намерения наши были ясны. Сейрус готовился выпустить Стервятника, в то время как я не была уверена, что смогу удержать Ворона. После случившегося с Томасом он стал сильнее и ненасытнее. Но уж лучше я потеряю контроль над своим даром, чем позволю этому мальчугану напугать меня. Ужаса, насланного другим Вестником смерти, я не потерплю.

— Прежде чем ты начнёшь, — тем не менее спокойно начала я, дабы постараться образумить Сейруса. — Хочу сказать, что наёмники — не наших рук дело. Мы сами от них пострадали.

— Вы ворвались в мой дом, — зашипел он. — Может, вы и не знали о наёмниках, но вы их привели. Я уверен, что они пошли по вашему следу. Не удивлюсь, если даже по твоему. Твоему падальщику только дай перья распушить.

Чёрт, зрит в корень.

— Кто бы говорил, — возразила я с не меньшим жаром. — Сам своего по поводу и без отпускаешь. Твой-то давно из гнезда выпал? Лишь дай шанс клювом поклацать, — перечисляла я, а сама чувствовала, как Ворон встаёт на дыбы. — И напомню, что ты сам предложил себя забрать.

— А вот это уж точно не твоё дело, — словно поставил точку Сейрус и расправил плечи.

Всё было в точности, как тогда — у Рональда. Я видела лицо Сейруса, но также слышала клич наших бойцов и звук рвущейся плоти. Каждый удар, нанесённый Ворону, отражался на мне. Ровно так же, как и ликование, когда цепкие когти полосовали противника. Сомневаюсь, что это длилось долго, однако для меня словно прошла целая вечность. Мы с Сейрусом стояли, не шевелясь, но каждая нить моего дара, каждая косточка и часть сознания, связанная с Вороном, вздрагивали от очередного удара и карканья. Пот скатывался по лбу и вдоль спины, посылая отвратительные мурашки. Чем дольше длился этот поединок, тем труднее удавалось удержать Ворона. Он всё стремился вперёд, оттесняя противника, в чём я находила огромное преимущество. Всё-таки Стервятник Сейруса был подавлен состоянием хозяина, истощённого недавними событиями. Мой же Ворон был полон сил, напитавшись смертью Томаса. Я невольно вспомнила, как последняя крупица его жизни утекла прямо в наши когти. Ветер с грохотом прокатился по листьям, разметая вокруг нас перья. Во рту даже осел привкус крови, но я не могла понять, кому та принадлежала. Мои ноги уже не держали, а руки сводило болью о того, как я их сжимала. Ворон рвался и рвался, отталкиваясь от моих костей и разрушая мою выдержку.

Покончи уже с этим! — велела я, но он не слушал.

Сейрус выглядел не лучше. Кожа его сама по себе была бледной (подобно моей), но сейчас она приобрела серовато-синий оттенок. Он был на пределе, но не желал отступать. Или не мог отступить. Глупец, неужели он не видит, что я теряю контроль? Он должен отступить, а то Ворон убьёт его!

Словно повинуясь моим мыслям, Сейрус рухнул на землю. Волосы его были мокрыми, грудь неистово вздымалась, а пальцы стискивали траву до хруста. Вой Стервятника я почти не слышала — его полностью заглушило победоносное клокотание Ворона. Какой бы уставшей и готовой отдёрнуть Ворона я ни была, его гордость и величие невольно просачивались и в меня. Они затапливали мнимым теплом мои внутренности, порождая победоносную улыбку на лице. Возмездие? Именно это чувствовал Ворон. После схватки дома он не мог так просто сдаться. Тогда от явного поражения нас спасли Кимы-наёмники, но даже в тот момент Стервятник показал себя победителем. Но не сейчас. Сейчас мы намеревались разорвать их на куски, показывая, кто поистине сильнее…

«…Позаботься о нём, пожалуйста».

Просьба Рональда зазвенела у меня в голове. Всё то время я стояла неподвижно, но сейчас оступилась. Один маленький шажок, и всё разрушилось. Ворону словно подбили крылья, с таким яростным и болезненным воплем он осёкся. Я упала на колени, жадно хватая ртом воздух. Грудь свело спазмом, словно всё это время я не сделала ни вздоха. Может, так оно и было. А может, это просто когти Ворона терзали мои кости и плоть, с обидой оставляя на них отметины.

Обида… именно об этом кричали его действия и царапины. Каждый стук клюва о мои рёбра, каждый шорох перьев по моим позвонкам говорил об обиде.

Я подняла голову, чтобы взглянуть на Сейруса, и почувствовала, как что-то влажное течёт по подбородку. Пальцы окрасились алым, как только я поднесла их к носу. Что ж, судя по всему, железный привкус во рту всё же оказался моей кровью. Чувствуя болезненную усталость и неприятный узел в груди, я подняла взгляд на юношу. Уж не знаю, что он увидел в моих глазах, но даже его надменное и разгневанное лицо исказилось в гримасе ужаса. Мой голос был хриплым настолько, что я его даже не узнала.

— Ты проиграл, — заявила я, не без удовольствия отметив, как дёрнулся уголок его губ. — И жив ты, лишь потому что я не желаю брать на себя ответственность за твою смерть, — какая-же гнусная ложь. Если бы не просьба Рональда, эта ответственность уже лежала бы на мне. — Я не знаю, где твоя семья и что с ней случилось, — снова ложь, но не говорить же мне ему, что родной дядя бросил его? — Ты Вестник смерти и хочешь ты того или нет, но должен пойти со мной. Ты не можешь отказаться, потому что могу тебя заверить — второй поединок ты не переживёшь. По лесу ходят наёмники, и если ты им попадёшься… — договаривать я не стала, надеясь, что Сейрус сам всё поймёт.

— Зачем я тебе? — всё также злобно, но уже более сдержанно поинтересовался он.

— Скажем так, я знаю одного человека, заинтересованного в таких, как мы. Тем более, нам всё равно нужен тот, кто разбирается в чертежах.

— Но у нас… — начал было он, но я его перебила:

— Я знаю, что у вас их украли. Но от этого менее полезным ты не становишься.

К моему великому облегчению и удивлению, Сейрус больше не возражал. Да, он оставался таким же хмурым и мрачным, если не больше, а на любые мои попытки завести разговор либо показательно игнорировал меня, либо позволял себе отпускать грубости в мою сторону. Уже спустя двадцать минут этого мучения, я перестала выводить его на разговор. Да, мне было совестно за то, что мальчишка оказался в такой ситуаций по моей вине (отчасти). И как бы меня ни раздражали его колкости и несносный характер, я не была таким уж монстром, чтобы не попытаться хоть как-то сгладить неловкость. Всё-таки и я сама совсем недавно потеряла дом, хоть и при иных обстоятельствах. И неважно, что своим домом я то место не считала. Любому человеку будет трудно уходить оттуда, где он провёл большую часть своей жизни. В особенности ребёнку. Разумеется, я не стала называть Сейруса ребёнком вслух.

Мы медленным шагом брели в сторону границы. Спрашивать Сейруса, знает ли он, где находится алый мост, я не решилась. Да и голова моя больше была забита размышлениями о том, как объяснить, что этот вредный мальчуган пойдёт с нами. Я сама сказала ему, что он не менее полезен нам без чертежей, но сомневалась, что остальные поддержат эту затею. Да и была ли я в том положении, чтобы принимать такие решения? Я же даже не Полумесяц. Так, просто девчонка, прибившаяся к группе мятежников. Ни положения, ни уважения — как любил говорить про меня старший брат.

В любом случае нужно добраться до этого алого моста и уже там решать вопрос. Одно я осознавала точно — Сейруса я оставить не могу. Понятия не имею, откуда появилось это стойкое чувство ответственности. Может, оно было вызвано обещанием, данным Рональду, пусть и с неохотой? Или солидарность, потому что Сейрус тоже был Вестником смерти? Не сказать, что я испытывала интерес к нему или считала, что за фасадом грубости скрывается напуганный и растерянный ребёнок. О нет, с самой первой встречи и поединка я всё сильнее убеждалась, что он просто невыносим. Сейрус был самоуверенным и вспыльчивым. Он верил в свои силы, потому что знал, что силён. И его нынешняя злоба и отстранённость были вызванны не более чем чувством поражения. Я и Ворон, можно сказать, унизили его, поэтому он не мог позволить себе даже смотреть в мою сторону. Невыносимый… И жутко медленный!..

— Чтоб мне в гробу перевернуться, чего ты там плетёшься? — раздражённо спросила я, поворачиваясь к мальчишке. — Это у меня тут, кажется, нога прострелена.

— Мне плевать, — отрезал он.

— Плевать? — переспросила я с задушенным смешком, не находя, что ответить. — Плевать, что у нас на хвосте могут быть наёмники, готовые на многое, чтобы заполучить Вестников?

Если мои слова как-то и подействовали на него, то Сейрус не подал виду.

— Они видели твой дар, — невозмутимо пожал плечами. — Я просто убегу, как только подвернётся возможность.

— Не думаешь же ты, что твой дар остался незамеченным после нашей повторной схватки? — как бы мне ни хотелось напомнить ему, кто в итоге вышел победителем, я не стала этого делать. — Ты распушился подобно самцу павлина в брачный период.

Тёмные брови Сейруса сошлись на переносице, а глаза опасно сверкнули. Всё это время он шёл, сложив руки перед собой, словно закованный в кандалы, но сейчас опустил их вдоль худощавого тела и сжал кулаки. Тем не менее, несмотря на явное напряжение в позе, следующие слова он произнёс тихим голосом:

— Я просто убегу, — с паузами проговорил он, словно общался с умственно отсталой. — Когда тебя снова подстрелят, пробьют голову или просто столкнут в овраг.

— Да ты!.. — не успела я договорить, как вдали от нас раздался клич. Человеческий.

И не с той стороны, откуда мы шли, а со стороны границы. Треск веток под подошвами становился всё громче, а очертания крепких тел — ближе.

— Сорняки, — одновременно произнесли мы с Сейрусом.

Не сговариваясь, мы побежали в другую сторону. До алого моста успеем добраться, сейчас главное не попасться на глаза Сорнякам. Если они нас найдут, то как минимум утомительного допроса нам не избежать. И то, если повезёт. В худшем случае нас доставят прямо в замок, где уже наверняка распространилась новость о недавнем взрыве.

Только сейчас в моей голове промелькнула мысль, что Король с Королевой ни сном, ни духом о нашей проделке. Шарлотта ведь подставила всё так, что вылазка должна была состояться только завтра. Точнее, уже сегодня. Мы всю ночь на ногах, и я даже не могу вспомнить, когда последний раз ела. Не было ли это ещё до нашего прибытия в замок?..

Надеюсь, что вопрос с Королём и Королевой решит сама Шарлотта или, в конце концов, Николай. Сейчас я могла лишь думать о том, как не свалиться в обморок. Нет, я не чувствовала, что силы мои иссякали. Как раз наоборот, их было слишком много. Моя энергия била через край, и я делала всё возможное, чтобы её сдержать. Моя раненая нога не болела от бега, и руки не уставали подталкивать вперёд Сейруса, который не мог похвастаться сейчас такой же выносливостью. Но каждый мой выдох и каждый шаг отвлекали. Ворон вёл себя тихо, но я чувствовала, каким мощным размахом он распахнул крылья. Как его когти упирались мне в рёбра в ожидании нужного момента. Момента, когда я ослаблю хватку. Я не видела ни деревьев, мимо которых мы проносились, ни Сейруса, бегущего рядом. Всё что я видела — дикий взгляд Ворона, словно мой собственный. На секунду я даже пришла в ужас, представив, что глаза мои больше не были человеческими, а приняли круглую форму с опасно суженным зрачком.

Внезапно вместо неестественного распахнутого клюва, намеревающегося поглотить всё вокруг, я увидела перед собой лицо Сейруса. Глаза его были настолько широкими, что норовили выпасть из орбит. Под ними пролегали огромные и тёмные синяки, что свидетельствовало о нешуточном истощении. Мне даже показалось, словно я смотрелась в зеркало, настолько похожим на меня выглядел сейчас Сейрус. Вот только его рот то и дело открывался, а пальцы крепко стискивали моё предплечье.

— … оторвались, слышишь⁈ — кричал он, но потом заговорил тише. — Куда ты так несёшься? — звучало так, словно он задавал вопрос сам себе, но с явным неодобрением.

— Да, точно, — пробормотала я и вырвала свою руку из его тисков. Какие же крепкие у него пальцы… Уже можно было сказать, что там, где они сжимали мою кожу, появится синяк. Чего уж говорить о моей шее. — Переждём немного здесь и пойдём обратно.

— Какое «обратно»? Ты в своём уме⁈ — воскликнул он так неожиданно, что я невольно вздрогнула. — Там Сорняки, обратно идти нельзя.

— Спасибо за очевидную вещь, — огрызнулась я, быстро снова взбесившись. Сколько можно разговаривать со мной, как с дурой? В конце концов, я старше! Вслух этого, конечно же, не произнесла. — А там, — вместо этого указала я Сейрусу за спину, — наёмники. Нам в любом случае нужно к границе, просто пойдём вдоль и будем осторожными.

— С наёмниками мы сможем справиться, а с Сорняками — нет. У них потоки, если ты не знала, — снова возразил он. Уверена, он слышал, как заскрипели мои зубы, настолько я сжала челюсть. — Может быть ты и любишь строить из себя солдата, но я трезво оцениваю наши возможности.

— Вообще-то это ты всегда первый лезешь в драку, — спокойно, словно маленькому, сказала я. — Я же пыталась с тобой поговорить. Но тебе откуда знать, как дела решаются по-взрослому.

— Серьёзно? — с возмущением спросил он. — Играешь на том, что я младше?

— Нет, я играю на том, что ты ведёшь себя, как ребёнок, — невозмутимо ответила, видя, как Сейрус начинает злиться. — Нам нужно спешить к алому мосту, Сейрус, — уже спокойнее и более мирно произнесла я. — Я понимаю, о чём ты говоришь, и через наёмников нам действительно будет легче пробиться. Но мы не можем терять время.

И тут, словно по щелчку, весь гнев и раздражение из взгляда Сейруса испарились. Веки его расслабились, а голова склонилась набок, выражая лёгкую заинтересованность. Сейчас он больше не походил на испуганного мальчишку. Сейчас он выглядел в точности, как тогда в доме. Глаза его светились непонятным блеском, переливаясь на солнце. Я вспомнила слова Рональда о том, что Сейрус вспыльчив и часто доводил Джуд до истерик. До этого момента я не особо задумывалась об этом. Мне казалось, что все вспыльчивые люди ведут себя одинаково — подобно Рейку или Ивану. У тех действительно были проблемы с гневом. Но смотря в шальные глаза Сейруса, я поняла, что у этого юноши не просто вспышки гнева. А приступы холодной ярости. Сейчас, когда мой дар слегка поутих, и в голове стало тише, я отчётливо видела, насколько напряжёным был Сейрус. Не из-за страха. Нет, он просто готовился напасть в любой момент. Мне подумалось, а не исказился ли его образ у меня в голове ранее? Потому что сейчас передо мной стоял совершенно другой человек. Передо мной стоял хищник с нездоровым взглядом. Я даже невольно сглотнула, надеясь, что он не заметил перемену в настроении. Такого Сейруса было сложно не опасаться. И пусть он был младше, пусть выглядел обычным угловатым и не до конца сформировавшимся мальчишкой, но лицо его было не просто странным, а каким-то нечеловеческим. Это выражение на нём… Честное слово, не хватало только кривого оскала, чтобы полностью убедиться, что перед вами не человек.

И я уже было подумала бежать. Бежать, как можно дальше, потому что ничем хорошим это не обернётся. Ворон поощряюще похлопывал крыльями и будто бы готовился порвать своим клювом мою кожу и схватить за волосы, чтобы утянуть назад. Подальше от Сейруса. Вспомнила о кинжалах, что прятались под штанами, засунутые между носком и ботинком. И с чего мне понадобится обороняться? Если захочу уйти, то вряд ли Сейрус будет так уж против…

— Таким самонадеянным псевдовоинам я люблю давать уроки, — послышалось слева.

Мы с Сейрусом одновременно повернули головы на хриплый и явно довольный мужской голос. Я указала на ближайшее дерево, где мы могли спрятаться. Уже через секунду мы прятались от Сорняка. То, что этот мужчина был Сорняком, я не сомневалась. В жилете, что открывал вид на мощные руки, с перевязью для кинжалов и сюрикэнов. Тёмные волосы были стянуты в тугой хвост на затылке и открывали вид на татуировки на висках. Если мне не изменяла память, то это была клятва Сорняков их величествам. Её необязательно набивать на теле, но есть очень ярые и верные служители, готовые высечь свою клятву на коже. Этот мужчина был одним из них. Крепкий, высокий и очевидно сильный. Я выглянула из-за дерева, чтобы увидеть, с кем он говорил. На губах Сорняка играла жестокая улыбка, а глаза были прищурены, словно в предвкушении. Видимо, перед расплатой, — подумала я с сочувствием. Но это сочувствие быстро переросло в ужас, когда я увидела, кого этот здоровяк тащил за собой.

— Саша… — тихий шёпот сорвался с губ.

Она была без сознания или на грани его потери. Руками Миб пыталась что-то вынуть из своего плаща. А может, это были просто невольные попытки выбраться из крепкой хватки. Когда голова девушки повернулась в нашу сторону, я увидела рану на щеке, вокруг которой уже начал наливаться синяк. Нет, нельзя позволить, чтобы этот Сорняк утащил её, куда бы то ни было. Я повернулась к Сейрусу, указав пальцем на Сорняка. Как и ожидалось, ответом мне послужили лишь приподнятые в немом вопросе брови.

«Дар. Твой дар» — проговорила я губами и снова ткнула пальцем за дерево, возле которого пряталась.

Сейрус лишь сильнее нахмурился и быстро выглянул. Затем нахмурился ещё сильнее, как бы спрашивая — «Зачем?»

У меня даже рот раскрылся от возмущения. Как это зачем? Это же Саша, она же…

Не суть важно, кто она, её просто нужно было спасти. Что я и попыталась объяснить Сейрусу, вложив во взгляд всю решительность и непоколебимость. На секунду даже позавидовала своей матери, которая могла одним лишь взглядом заставить проглотить язык и подчиниться. Сейчас бы эта семейная черта мне пригодилась. Но мне не то что не подчинялись, а запросто игнорировали. Сейрус смотрел на меня с полным равнодушием в глазах, не собираясь действовать.

Придётся использовать свой дар, — подумала я.

Но это было слишком рискованно. У меня и так уже колени дрожали от усталости. Я сдерживаю свой дар и Ворона с того момента, как нас с Николаем нашли наёмники. Не говоря уже о том, что я была жутко голодная, а это ничуть не ослабляло меня. Ладно, я использую свой дар, но перед этим предприму ещё попытку…

— Если хочешь быть с другими Вестниками, — шёпотом заговорила я, надеясь, что он меня услышит, — то ты мне поможешь! — и на последок кивнула с сторону Сорняка и Саши.

— … таких я люблю, — продолжал тем временем Сорняк. Я уже собралась было встать, но Сейрус сделал это раньше меня. Он выскочил вперёд и встал прямо напротив Сорняка и Саши. От такого резкого появления мужчина растерялся, но уж точно не испугался. — А вы ещё кто такие?..

Он точно был крепким и не только физически. Я сама испытала на себе дар Сейруса и могу сказать, что он силён. Да, я не очень опытная в этом, но до того, как мы с Сейрусом встретились, уже успела научиться хоть как-то управлять Вороном. И тогда в доме Стервятник знатно меня утомил. Поэтому, когда я говорю, что этот мужчина не из слабых, я именно это и имею ввиду. Даже сидя за деревом, я почувствовала, какая ударная волна отскочила от Сейруса. Лбом я уперлась в кору дерева, чтобы сосредоточиться на усмирении Ворона. А тот не заставил себя ждать. Он затрепыхался, замахал крыльями и завертел шеей так, что я засомневалась: Ворон у меня живёт в спине или сова? Его клюв безжалостно проходился под кожей, и я чувствовала новые, свежие капли крови на спине. Стиснула зубы, чтобы не издавать лишних звуков, пока Сейрус разбирался с Сорняком. Боль сковала всё моё тело. Мой позвоночник стиснули стальные когти и начали вертеть из стороны в сторону. Я чувствовала, как тот перекатывается и ударяется о мои рёбра. Негромкое мычание всё же сорвалось с губ, когда Ворон начал натягивать мою кожу. Я выгнула спину, стараясь уйти от боли, но та только усиливалась. Все нервные окончания, мышцы и кости пронзала боль. Я крепко зажмурилась, умоляя Ворона прекратить. Не могу я его выпустить! Если выпущу хоть на секунду, то не смогу остановиться.

Вместе с моей одинокой слезой Сорняк упал на землю. Согнувшись вдвое, я подбежала к Саше, стараясь не обращать внимание на жжение в глазах и спине. Только с третей попытки мне удалось помочь ей встать. Не было ни приветствий, ни слов благодарности. Мы сразу же побежали прочь, подальше от Сорняка. Я настолько потерялась в боли, что даже не сразу сообразила, в каком направлении мы бежим. Ворон слегка успокоился, чем дал мне передышку. Однако спина моя по-прежнему горела огнём, а пропитавшаяся кровью ткань неприятно липла к коже. Кажется, мы уже пробежали не меньше сотни метров, прежде чем у меня прояснилось зрение. Я резко затормозила, вынуждая остановиться и Сашу с Сейрусом.

— Стойте!.. Подождите! Мы не… — тело пронзила свежая порция боли. Я промычала сквозь стиснутые зубы и впилась пальцами в раненую ногу, чтобы хоть как-то отвлечься. — Чтоб тебя заживо закопали, пернатое ты чудовище!.. — яростно шипела я. Если я не буду злиться, то просто разрыдаюсь от боли и агонии.

Саша смотрела на меня с непониманием, а на Сейруса я не отважилась взглянуть. Наверняка он знал, что со мной происходит. Не может же быть так, чтобы только мой дар устраивал мне такие пытки…

— Николай сказал, нам надо к алому мосту… — еле как выговорила я.

— Нет времени, идём прямо через границу, — Саша потянула меня за руку, но я вырвалась.

Дело было не в упрямстве, а в боли. Если я пошевелю хоть пальцем, то просто рухну от раздирающей спину боли. Колени задрожали с большей силой, а горло сдавило от подступающих слёз. Я склонила голову и громко задышала, чтобы хоть как-то скрыть своё состояние.

— Но там же должны собраться все, кто… — слово «выжил» я произносить не стала.

— Соберутся там без нас, — с ещё большим напором сказала Саша.

— Но мы… — начала снова я, но меня перебила Саша. Или это боль помешала мне заговорить…

— Николай большой мальчик, София! Он придёт, увидит, что тебя нет, подождёт и уйдёт улаживать дела. Мы и так много натворили, — при этих словах взгляд её метнулся на Сейруса. Следующий свой довод она произнесла уже шёпотом: — Кому как ни тебе знать, что твоя мать редко играет по правилам. Чем дольше нас нет с чертежами, тем выше риск потерять наших людей.

— Но у нас в запасе ещё неделя, разве нет? — я подняла на Сашу свой взгляд. Всё внутри сжалось от её слов про мою мать. Но насколько бы я ни хотела это признавать, то была абсолютная правда.

— У нас нет и не было никогда двух недель, — после небольшой паузы ответила Миб. — Уж ты-то могла догадаться. Обмен состоится сегодня вечером, а время уже перевалило за полдень.

Я посмотрела на небо. Оно было ясное, без единого облачка, но уже начинало понемногу темнеть. Сколько мы торчим в этом лесу? И как далеко отдалились от города? Да, насколько я поняла, Железный Сиват не относится к центру, но и до окраины от него далековато. Однако, если мы уже приближались к границе с Виризом… Ноги подкосились от ужаса и осознания, сколько времени я бегаю по лесу и сдерживаю Ворона. Долго ли я смогу продержаться?..

— Какой обмен? — внезапно спросил Сейрус.

— Неважно, — отрезала Саша и снова потянула меня за руку. На этот раз я не стала противиться.

— Нет, важно, — Сейрус же остался на месте. — Вы хотите меня обменять? Вот зачем я вам? Не для ваших целей и не для кого-то, кто якобы заинтересован в Вестниках, верно? — говорил он всё спокойным, но звонким голосом.

Саша подошла к Сейрусу и остановилась в дюйме от его лица. Рост у них был примерно одинаковый, разве что Сейрус слегка повыше. Но менее грозной Саша от этого не выглядела. Её тихий ровный голос был бальзамом для моих ушей после криков, звонов и звуков рвущейся кожи у меня в голове.

— Не забивай голову ненужными вещами, — прошептала она. — Она спасла тебя, в этом я не сомневаюсь. И ты нам нужен. Да, как расходный материал, но нужен. Если станешь противиться, тебе придётся иметь дело со мной. Попадёшь ты туда, куда нам нужно, в сознании или без — меня не волнует. Я готова пойти на эти трудности.

Только сейчас я вспомнила, для чего нам Сейрус. Мы собирались обменять его на других Полумесяцев. Продать, словно какой-то скот. И как же гадко стало на душе от осознания, что я принимаю в этом участие. Я ведь даже не знаю этих людей. Во всяком случае, Сейруса я знаю больше. Тем более, как же то обещание, что я дала Рональду? Просто вручить Сейруса на растерзание Василисе? Позволить ей сделать его своим личным справочником? А вдруг она посадит его к Аггнийцам? Аггнийцам, пропитанным ненавистью к таким, как мы? Позволить ему пройти через то же, через что прошла я? Нет, на такое я пойти не могла…

— Я согласен, — внезапно сказал Сейрус.

Что?.. Я настолько резко обернулась к ним, отвлекаясь от раздумий, что бедро прострелила вспышка боли. Он согласен? Но как? Почему?

Саша тем времени приземлила пятки, словно до этого дотягивалась до головы Сейруса, и невозмутимо посмотрела на меня. Что она ему сказала? Было что-то ещё, чего я не услышала?

— Ты не понимаешь, куда идёшь, — возразила я, сама не зная зачем.

Только сейчас до меня дошла вся нелепость нашей затеи. Отдать невинного человека на растерзание Василисе? Как я вообще пошла на такое? Как позволила себе принимать в этом участие?..

— Я всё прекрасно понимаю, не нужно меня переубеждать, — холодно отрезал Сейрус.

Мне хотелось подойти к нему и встряхнуть как следует. Но вместо этого я лишь сделала шаг вперёд и указала на юношу пальцем.

— Ты ничего не знаешь! Ты знаешь, кому именно мы собираемся тебя отдать? И на что готовы эти люди, лишь бы заставить тебя делать, что им нужно? — гневно объясняла я. — Василиса Введенская известна своей жестокостью. Беспощадностью. Если ты будешь противиться, а ты будешь, она тебя уничтожит. В прямом смысле этого слова! Ты хочешь быть уничтоженным⁈

— София! — крикнула мне Саша.

— Что⁈ — теперь уже мой палец указывал на неё.

— Прекрати, — с нажимом велела она. — Он же согласен, чего ты…

— Да потому что это глупо. Почему ты согласился? — уже в который раз взмолилась я. — Мы разрушили ваш дом! Ты даже не пытался найти свою семью! Мы ведём тебя к главе Лирая, о чём ты узнал только сейчас. Как ты можешь соглашаться, ничего не зная⁈

Да, только сейчас я в полной мере осознала происходящее. Всё случилось слишком быстро, слишком сумбурно. Ещё недавно мы были во дворце, а сейчас этот мальчуган идёт с абсолютными незнакомцами к моей матери.

Я почувствовала, как подрагивают пальцы от напряжения. Когда я последний раз виделась с матерью? Это было до отъезда в Обвал Чертей, к тому же уже миновала ночь Реонасума… Последний раз я видела свою мать месяц назад. То был короткий разговор в её кабинете. Хотя и разговором это было трудно назвать, мы больше молчали и испепеляли друг друга взглядом. И всё же, целый месяц… Даже с Иваном я смогла повидаться, а она меня так и не навестила. Не то чтобы я этого хотела. Да я даже не задумывалась об этом до этого момента, но я же всё-таки её дочь… Да, сплошное разочарование и ходячая угроза её положению в клане, но дочь… И сейчас мне предстояло встретиться с ней лицом к лицу. Пусть она не будет знать, что я там, но я-то её увижу. Как всегда холодную, расчётливую…

Пальцы мои задрожали сильнее.

— Ничего не зная? — снова вывел меня из раздумий голос Сейруса. — Что я, по-твоему, не знаю? Что Серена и бабушка умерли во время нападения наёмников? — я невольно задержала дыхание. Бабушка?.. — Да, в том доме ещё жила моя бабушка. Она спала на верхнем этаже, поэтому когда дом начал рушиться… Ей исполнилось сто два года месяц назад, шансов не было, — пояснил он, увидев непонимание на моём лице. Я повернулась к Саше. Та хмурилась пуще прежнего, похоже, тоже впервые услышав про ещё одного человека в доме. — Или я не знаю, что Рональд предпочёл убежать куда подальше с Джуд, даже не разыскав меня? — голос Сейруса был ровным, словно он просто рассуждал о погоде. — Я прекрасно знаю, что он сбежал. Понял это, как только оказался один в лесу.

Он замолчал на некоторое время, видимо, позволив нам всё осмыслить. А затем продолжил:

— Мою семью разыскивают за государственную измену. Я ничего не сделал, но фамилия всё решила за меня. Мы были вынуждены скрываться, а потом даже такая жизнь разрушилась. Двое мертвы, двое сбежали от меня, как от чумы, — на последних словах Сейрус пустил мрачный смешок. — Так что да, я знаю, на что иду, — он посмотрел мне за спину, где стояла Саша. Я обернулась, но девушка непроницаемым взглядом смотрела на Вестника. Или, точнее, сквозь него. — Здесь мне делать нечего. Семьи нет, дома нет, я истощён и с трудом сдерживаю свой дар, — Сейрус сделал шаг ко мне, оказавшись слишком близко, и прошипел прямо в лицо: — Так что заканчивай ныть, как ребёнок, и стоять у меня на пути.

Его плечо столкнулось с моим, когда Сейрус прошёл мимо. Я так и осталась на месте, сверля взглядом траву. В ушах нарастал звон, а грудь моя вздымалась всё сильнее. Кажется, я так учащённо и быстро дышала, что даже Ворон начал метаться. Я почувствовала, как он в любопытстве завертел головой, надеясь, что я ослаблю хватку. И это разозлило меня ещё сильнее. Призвав всю силу воли и прочувствовав каждую часть своего тела — кожу, мышцы, кости, зубы — я впечатала Ворона как можно глубже. Моя кровь бурлила от сдерживаемого гнева и раскалёнными каплями заполняла клюв Ворона. Травинки перед глазами начали слегка кружиться, как и всё остальное. Я слышала скрежет своих пальцев; свист, с которым втягивала носом воздух. Чувствовала, как трескается кожа губ и скрипят зубы. Моя голова словно увеличивалась в размерах, оставляя больше места для мыслей.

Они будут истязать Сейруса, как истязали меня. Я не смогу смотреть на неё. От одной мысли оказаться рядом с Василисой меня бросало в дрожь. Дышать становилось труднее, а грудь стискивали болезненные спазмы. Лучше бы я осталась в Обвале Чертей. Не стоило ввязываться во всё это. Не стоило идти за Николаем. Не стоило доверять Ёдо. Всё не так. Всё не должно быть так. То единственное хорошее, что я находила, когда меня отправляли в Обвал Чертей, так это то что я больше никогда не увижу свою мать. Я знала, что она не станет меня выпускать. Знала, что после моей выходки клан просто скажет, что я нездорова. Что я неуравновешенная и опасная помешанная психопатка, угрожающая благополучию клана. И я смирилась с этим. Я была рада избавиться от молчаливого, но гнетущего присутствия матери в своей жизни. Убежать от Ивана. От чувства вины перед Михаилом, но в то же время и от жуткой неприязни к нему. Я ненавидела свою семью. Они не принесли мне ничего, кроме страданий и страхов. Даже отца, которого я никогда не знала и не узнаю, я ненавижу. За то что его не было. За мысли, которые внушали мне, что будь он рядом — всё было бы по другому. Может, я бы не была любимым ребёнком или примером родительской гордости, но у меня хотя бы были родители. Родители, а не запуганные няни и стражи, сочувственно оглядывающие меня в коридоре…

— София, — голос Саши раздался совсем рядом. Я повернула к ней голову и наткнулась на внимательный взгляд Миба. О нет… — Нам надо выдвигаться. Скоро начнёт темнеть.

Не надо. Не смотри на меня так. Не смей.

— Мне очень жа… — прежде чем слова успели сорваться с её губ, я резко развернулась.

Не смей жалеть меня. Только не сейчас.

— Ты сам сделал свой выбор, — сказала я Сейрусу, проходя мимо и даже не дожидаясь, когда они последуют за мной. — Я тебя предупреждала.

Из-за моей перепалки с Сейрусом, как позже объяснила Саша, Сорняки уже успели вернуться на границу. Но к нашему великому везению половина из них всё ещё проверяла лес. Тем более Саша устроила им неплохую встряску, судя по воспалённым глазам и красной сыпи на коже. В общем, нам не составило труда перейти границу. Мы с Сейрусом были на готове использовать свои дары, но нам не пришлось этого делать. Всё то время что мы пересекали границу, я остро ощущала тяжесть кинжалов Николая в сапогах. Меня даже не смущало, что я толком не умею сражаться. Я была на грани. Каждый мой выдох, каждая капля пота заставляли меня вздрагивать. Сейрусу было не лучше. Его губы были сжаты в тонкую полоску и даже слегка посинели. Мы знатно отставали от Саши, но Миб ничего не говорила по этому поводу. Лишь бросала обеспокоенные взгляды. Но беспокойство это, я уверена, было вызвано риском опоздать. Вряд ли её хоть как-то волновало наше состояние.

Когда мы наконец переступили границу, я не выдержала и рухнула на колени. Сейрус прислонился к дереву и выгнул спину. Я проследила за этим жестом, прекрасно понимая его. Моя спина нестерпимо болела. Но не в мышцах было дело, а в глубоких и всё ещё кровоточащих ранах, оставленных Вороном. Удивительно, но я даже пожалела, что действие печатей кончилось. Шевелить плечами или руками было просто невыносимо. Боль распространялась по всему телу, когда свежие царапины натягивали воспалённую плоть. Из-за этого я опустилась на землю в весьма необычной позе, стараясь усесться так, чтобы хоть немного ослабить жжение. Сейруса, похоже, мучала такая же проблема. Он прикрыл глаза и нахмурил брови, застыв возле дерева. Тело его окаменело, словно он боялся сделать даже малейшее движение.

И за всем этим со стороны наблюдала Саша. Горестный выдох вырвался из её груди, а руки беспомощно повисли по бокам. Затем она зачесала волосы назад и сжала их возле корней в попытке сосредоточиться. Взгляд карих глаза осмотрел сначала меня, а затем Сейруса.

— Когда вы последний раз ели? — этот вопрос был задан настолько серьёзным тоном, что Сейрус не сдержал смешок.

— Я не помню, — ответил он. — Наверное, перед сном. Вчера вечером выходит.

— Чего же ты тогда такой дохлый? — невозмутимо спросила Саша. Теперь уже я позволила себе тихо засмеяться.

— Сдерживаюсь, — коротко ответил Сейрус и стиснул зубы.

— От чего? — продолжала допрашивать Саша.

— Чтобы тебя не покалечить, — ответила я вместо Сейруса. Я догадывалась, что даже говорить ему было трудно. — Наши дары сейчас не очень устойчивы.

— А ты когда ела? — немного подумав, Саша посмотрела на меня.

Сначала я хотела сказать, что тоже не помню, но по строгости на лице Миба решила, что лучше сказать правду. В конце концов, что она мне сделает?

— Когда мы были в таверне, — тихо сказала я.

— То есть… — начала Саша, но осеклась. Слегка посверлив взглядом траву, она снова взглянула на меня. — Ты не ела уже почти двое суток, верно? — на это я смогла только кивнуть. Звучало действительно не очень. — Отлично. Просто замечательно. Значит так, я вижу, что вам тяжело и вы устали, но мы должны хотя бы миновать лес. Там я найду нам лошадей или повозку, потому что добираться до места встречи пешком слишком долго.

— А где это место? — спросила я, начав медленно подниматься.

— Громсхэмрит, — сразу же последовал ответ.

— Серьёзно? — я не верила своим ушам. — Лучше места не было? Как она вообще согласилась?..

— Что такое громсхэмрит? — раздался голос Сейруса.

— Заброшенная тюрьма, — я медленно повернула к нему голову, широко улыбаясь. Точнее будет сказать — скалясь. — Иронично, не правда ли?

На это он не ответил, но по выражению его лица я поняла, что мне было бы лучше заткнуться. Лучше для него, разумеется.

— Главе клана Лирая сейчас не очень осмотрительно появляться в людных местах, — от этих слов Саши я слегка вздрогнула. — Сомневаюсь, что кто-то из семьи присутствовал на Реонасуме или сегодняшних ярмарках. Ёдо сказал, что это самый оптимальный вариант.

Я понимающе кивнула. Хотя на понимание у меня не было сил. Глубоко вдохнув, я поднялась на ноги. Сейрус последовал моему примеру.

Не сказав ни слова, мы двинулись дальше.

Необходимости прятаться в лесу больше не было, поэтому мы шли в строну поселения забытых домов. Я помнила, что там жили Амика с Микой, а также мой брат Михаил, которого временно заключили под стражу. Вряд ли он всё ещё там. К счастью или нет, но мы пошли в другую сторону от дома Аггнийцев. Этот район не отличался изобилием домов или красок, поэтому уже через десять минут блуждания я совершенно перестала понимать, где мы находимся.

Полуразваленные дома, земля непригодная для выращивания. Все деревья, кроме тех, что давали начало лесу, были совсем голые, с обломанными ветками. Последний месяц весны, до лета осталось совсем ничего, а ни листьев, ни почек или любых других плодов не было видно. Более того, мороз в этой части города сковывал сильнее прежнего. После солнечного Хорайа мне было непривычно с таким рвением кутаться в плащ. К тому же к спине по-прежнему липла пропитанная кровью ткань.

Мы с Сейрусом позволили себе совсем неэлегантно плюхнуться на землю, когда показалась улица Ченва. Значит мы уже были близки к площади двух магистров.

— Ждите здесь, — сказала Саша, укоризненно взглянув на нас. — Я пойду раздобуду повозку.

Миб накинула тёмный капюшон и скрылась за одним из домов. Мы с Сейрусом сидели в полной тишине, прерываемой редкими переговорами на балкончиках домов и криками со стороны улицы. Наверное, двое людей, больше похожих на ходячих мертвецов, что раскинулись прямо на земле — выглядели довольно подозрительно, не сказать, что комично. Но я надеялась, что в районе забытых домов такое не редкость, и позволила себе чуть ли не улечься поверх редких, но острых камней. Но стоило только одному такому упереться в спину, как идея сразу перестала казаться такой уж замачивой.

— Чёрт… — прошипела я и снова села. Сейрус внимательно смотрел на меня. Протерпев буквально минуту, я развернулась к нему с недовольным лицом: — Что?

— Ты же тоже чувствуешь это? — сухо спросил он.

— Что именно? — не понимала я.

— Как он шевелится, — Сейрус наклонил голову. — Ты кому-нибудь рассказывала об этом?

Какое-то время я молчала. Не знаю почему, но мне было неловко обсуждать с ним Ворона. Но в то же время Сейрус единственный, кто мог меня сейчас понять. Вряд ли сказав кому-то, что у тебя в спине живёт птица, которая так и норовит разорвать тебе плоть, сломать кости и выбраться наружу, чтобы напитаться смертью и страхом всех вокруг, ты добьёшься понимания. Косых взглядов, шёпота за спиной и вопросов о твоём психическом здоровье — да. Но не понимания. Поэтому я решила позволить себе немного об этом поговорить. Хоть с кем-то.

— Нет, никогда, — тихими голосом ответила. — Никто не знает.

— Я тоже, — так же тихо согласился Сейрус.

— Тебя кто-нибудь учил, как это контролировать? — теперь была моя очередь задавать вопросы.

— Рональд с Сереной пытались, но ничего не вышло. Мибам самим приходится всю жизнь обучаться управлять даром, чего говорить о том, чтобы учить кого-то другого.

— А твои родители? — вопрос вырвался у меня раньше, чем я даже успела подумать об этом.

Сейрус оставался неподвижен. Он вообще не отличался особой чувствительностью. Да, мог вспылить или дерзить, но это скорее было из-за возраста. Хотя дар тоже может сильно влиять на наше настроение. Но видимо сейчас у Сейруса просто не осталось сил на какие-либо эмоции.

— Я их не помню, — наконец заговорил он. — Отца немного и то, в основном, потому что о нём всегда разговаривали. А моя мать… я спрашивал раньше, но мало кто говорил больше трёх слов о ней. «Она была сильная». «Таким людям трудно» и всё в таком духе. Потом я просто перестал спрашивать.

— Да, я тоже ничего не спрашивала про отца.

— Как это возможно? — уставившись себе на руки, спросил Сейрус. Я сначала хотела спросить, что он имел ввиду, но потом до меня дошло, что обращался он не ко мне. — Вестников смерти истребили поколения назад. Не могли же они так долго прятаться. Рано или поздно мы выдадим себя.

— Всё рано или поздно выходит наружу, — согласилась я, хотя это не имело никакого отношения к его вопросу.

Рано или поздно мы выйдем в свет. Но будет это вызвано благородством или местью — неизвестно. За всю свою жизнь я не встречала ни одного Вестника смерти. Сейрус стал первым, и мы чуть не убили друг друга. Даже сейчас, когда мы сидели измотанные и на грани потери самоконтроля, Ворон недовольно скалился. От мысли, что мы сидели так близко к сопернику, его просто выворачивало наизнанку. Хотя мы еле парой слов перебросились. Мы не ругались и не спорили, а наши дары всё равно жаждали вцепиться в глотки друг друга. Из-за этого чувства я сразу поняла, что Сейрус был таким же. Это соперничество. Такая резкая и острая неприязнь. Отторжение от абсолютно незнакомого человека, такое трудно не заметить. Но мне хотелось надеяться, что я сильнее собственного дара. Ворон живёт во мне, питается моими силами и управляет моими эмоциями. Да он же прямо как паразит. Не могу я позволить взять под контроль и моё отношение к людям. Да, с Сейрусом у нас не всё пошло гладко, но я бы хотела узнать его. Узнать о его даре. Как он справляется с этой тьмой, что заставляет желать худшего. Я не хотела упускать такую возможность. Пообщаться с тем, кто такой же как ты. Кому ты не вынужден объяснять все причины своего поведения. Потому что, я уверена, Сейрусу тоже не раз приходилось всеми силами удерживать Стервятника.

Поэтому сейчас я решила сказать то единственное, что было у меня в мыслях. Надеясь, что это положит начало миру между нами, даже если я приложила руку к гибели его семьи.

— Мне очень жаль Сейрус, — не глядя на него, произнесла я. — Мне жаль, что твоя жизнь перевернулась с ног на голову. Мне жаль, что ты всего лишь разменная монета в наших руках. Но лишь одно твоё слово, и мы что-нибудь придумаем. Скажи, и мне не придётся отдавать тебя ей.

Я видела, что у него куча вопросов. Почему я готова пойти на такой риск ради него? Что такого страшного его там ждёт? Почему весь мой путь состоит из сплошных противоречий? Я столько всего натворила и вот на пути к завершению готова остановиться? Убежать? Но ни на один у меня не было ответа. А может, то были даже не его мысли.

Однако из всех возможных вариантов Сейрус выбрал самый непонятный для меня. Он прищурил свои жёлтые глаза, так ярко выделяющиеся на фоне кругов под ними, и с лёгкой издевательской улыбкой спросил:

— Ты и вправду ничего не знаешь, ведь так?

Но прежде чем я успела хоть как-то отреагировать, послышался стук копыт, и из-за угла появилась Саша. Она восседала на месте кучера с двумя лошадьми и вела за собой корыто, которое д о лжно было называть повозкой. Рухлядь с дырами и торчащими гвоздями выглядела так, словно готова развалиться от малейшего дуновения ветра. А её надрывные поскрипывания при движении и стук рыхлых досок о колёса и вовсе вызывали желание заткнуть уши.

— Ты её украла? — спросила я.

— Вырубила кучера? — одновременно со мной поинтересовался Сейрус.

— Вы оба правы, — невозмутимо отозвалась Саша и спрыгнула на землю. — Решила, что лучше никому не быть свидетелем нашего с вами путешествия, — закончила она торжествующим тоном.

Если ссылаться к тому, что раньше я сравнила Сашу с холодным мрамором, то сейчас она выглядела так, словно её как следует натёрли парафином.

— Так вот что поднимает тебе настроение? — я слегка улыбнулась. — Красть развалюхи и набивать шишки несчастным торговцам?

— Я оставила ему кое-какой подарок, чтобы не было так грустно, — Миб загадочно похлопала по полам плаща и махнула рукой. — Ну что, готовы? Запрягайте лошадей.

— Но их всего две, — с сомнением сказал Сейрус.

— Поедете вдвоём, — Саша пожала плечами.

Он хотел было что-то сказать, но осёкся. Глянул на меня, нахмурился, но возражать не стал. Я же еле сдерживала улыбку. Сейчас Сейрус действительно походил на ребёнка. Видимо, его смущала мысль ехать со мной на одной лошади.

— Можешь вести, если хочешь, — сказала я, держа в руке поводья.

Но Сейрус опять молчал. Я сощурилась и слегка склонила голову, но ни сказала ни слова. Как только я уселась на лошади, он последовал моему примеру. Сначала у него соскользнула нога с доски, которая служила нам стременем, затем рука запуталась в упряжи, и юноша чуть не упал, благо я успела схватить его за предплечье и помочь взобраться. Хотя мне стоило это немалых усилий и сбившегося дыхания.

Когда Саша дала по коням, я слегка повернула голову в сторону Сейруса.

— Ты не умеешь ездить верхом?

— Не твоё дело, — ответ последовал сразу же.

Я тихо хмыкнула, но расспрашивать больше не стала.

До Громсхэмрита добираться примерно полчаса. Чуть больше, учитывая, что улицы были забиты людьми. Прошлой ночью был Реонасум, поэтому следующие три дня на всех площадях будут проводиться ярмарки. Нам приходилось всё время менять дороги, а иногда даже уходить на лесные тропинки, потому что народ попросту перегородил все места, где могла проехать даже самая маленькая повозочка. Но несмотря на то что стоял оглушительный шум, смешивающийся в бродячими музыкантами и подбадривающими их свистами зрителей — я даже была несколько рада вернуться в Ламзору. Конечно, Вириз не сравнится с Хорайа: здесь гораздо меньше цветов и деревьев, от этого и воздух более тяжёлый; теплеть здесь начинает только ближе к июлю, а большая часть города занята каменными постройками, оттесняя сады и парки. Но тем не менее, здесь мне было спокойнее. Уставшая, голодная и отчасти злая я с улыбкой смотрела на жителей Вириза, понацепивших на себя костяные амулеты и ободки. У кого-то были бусы из костей, которые на середине самой подвески образовывали что-то вроде оленьих рогов. Кто-то носил настоящую костяную шапку, сеткой обрамляющую голову. У двадцати пяти людей, которых мне удалось выцепить из толпы, я заметила морсеку. Национальный десерт, если это можно так назвать. Он включал в себя вино, мёд, орехи, кокосовую стружку и немного перца. Состав у этого блюда был сомнителен настолько, насколько и его вкус. Я попробовала его однажды: больше всего чувствовалось вино и перец с орехом, но в запахе явно слышалась нотка кокоса. Когда морсека только-только приготовилась, то сначала она напоминает горячительный напиток. Горячая, но слегка вязкая. Потом она уже начинает остывать и твердеть и позже становится похожа на масло или пасту.

Судя по количеству лавок с морсекой, этот десерт многим приходился по вкусу. Даже в воздухе стоял запах кокоса с перцем.

Да уж, впервые я прогуливалась по улицам Ламзоры во время празднования Реонасума без опаски. А вдруг Иван застукает? Или кто-то из стражей доложит ему? Это ведь их обязанность… И пускай мы спешили на встречу с Василисой и обмен пленниками, мне было приятно хоть на мгновение почувствовать себя обычным жителем столицы.

— В Хорайа есть такие праздники? — оглянувшись на Сейруса, спросила я.

— Есть сбор урожая на благородных садах, — ответил он. — Он проводится в конце лета. Благородных садов всего четыре во всём Хорайа: в Фории, Мироле, в области западной декады в Угросто и в Солсоли. Он длиться неделю, во время которой торговцы разъезжают по Хорайа, заглядывают в каждый его уголок и продают масло, соль, пшеницу, хлеб, кукурузу, картофель и всякие специи. Это не просто деревенское сборище. Элитные торговцы, которые держат под контролем немалую часть торговли и портов, отправляют свои сборы. Хорайа очень плодотворная страна и земля там здоровая, поэтому раз в год всем позволено закупиться до следующего урожая благородных садов.

— Благородные сады, в которых выращивают лекарственные травы?

— Да, верно, — подтвердил Сейрус. — Лучшие врачи и ботаники Хорайа занимались высадкой этих садов на протяжении веков. В основном там всё для создания снадобий и лекарств, но раз в год цветут плоды. Ещё одна причина их успеха — они очень полезны.

Наверное, урожай благородных садов проводится, дабы не вернуться в старые времена. Да, сейчас Хорайа пестрил плодами и огородами, но раньше, когда страна только развивалась и вставала на ноги, многие участки земли были больны и отказывались хоть как-то плодиться. Жители Хорайа страдали от голода и истощения. А средств на продукты из других стран просто не было. Страна встала на ноги только благодаря Стивону Трунову — прапрадеду Ратираса Трунова, последнего из Труновых — который всё своё правление путешествовал по Хорайа и всеми способами восстанавливал земли со своей командой учёных. Правда, в то время его супруга, Кристина Трунова, вела жестокую тиранию, вызванную как раз-таки отсутствием всякой еды. Пока муж занимался решением этой проблемы, Кристина оставляла народ голодать и умирать, а всю еду забирала себе во дворец. Если кто-то хотел получить поесть, нужно было заплатить великую сумму денег. У кого-то находились такие деньги, и шли они прямиком в карман Кристине и её служащим, а не в королевскую казну. Когда Стивон прознал про это, то немедленно взялся управлять страной лично. Но король с королевой уже были немолоды, а многочисленные поездки и вовсе истощили бедного Стивона. Поэтому через два года на трон взошёл Павел Трунов, когда труды его отца начали давать плоды, а казна стараниями Кристины и Стивена, который заставил её вернуть деньги, обогащаться.

— Был ещё день раскаяния, но лишь однажды, — снова заговорил Сейрус, когда мы отдалились от центра.

Стало настолько тихо, что даже голос юноши казался мне слишком громким. Хотя говорил он спокойно.

— Это даже не праздник, но когда принцесса Шарлотта вернулась от Полумесяцев, все улицы слышали шёпот молитв, в которых людях просили простить им все грехи.

— Хоть чем-то эта принцесса полезным послужила, — отозвалась Саша, слегка замедляясь.

— Я не заметила у неё печати клана Аггин на руке, — внезапно вспомнила я.

А ведь точно. Тогда, в зале для совещаний во дворце, она без всякого стеснения скинула с себя одежду, и я увидела печати на спине. Только на спине. Руки Шарлотты всё время были на виду и никакой печати.

— Потому что не ставили они никакой печати клана, — сухо ответила Саша.

— Тебе откуда знать? — вклинился Сейрус.

— Ну во-первых, у Аггин нет печати клана, — Миб склонила голову и слегка ей потрясла — И София сама сказала, что не видела печать у принцессы.

— А ты виделась с принцессой? — видимо, услышав что-то поинтереснее, Сейрус решил допрашивать меня.

— Не твоё дело, — вернула ему его же фразу. — Я не знала, что у Аггин нет печати.

Аггин держится общинами, как говорил Мика. Либо семьями, но это, как я поняла, больше касалось поколений и фамилией, берущих свое начало с появления клана. Но даже учитывая, что у Аггин нет главы, я всё равно считала, что хоть какой-то знак у них есть. Искать не искала, но волей-неволей задумывалась об этом.

— Нет у них никакой печати, — Саша выпрямилась на лошади. — Они и так единственный клан, наносящий увечья добровольно, зачем им ещё и печать для обозначения.

— Чтобы потешить своё эго, очевидно, — не сдержалась я. Мне с лёгкостью верилось, что у Аггин есть своя печать. — Аггнийцы любят всё клеймить. Метят территорию, даже если это человек…

— Перестань, — оборвала меня Саша. Я взглянула на неё и заметила, как крепко пальцы сжимают поводья.

Продолжать Саша не стала, но я и без этого замолчала. Неужели мои слова как-то задели её?

— И всё же, — я снова подала голос через какое-то время. — Откуда пошли слухи о печати?

Сосредоточенный взгляд полоснул меня не хуже ножа. Может, стоило насовсем замолчать? Очевидно, Саше больше не хотелось разговаривать. Даже Сейрус позади слегка напрягся, но промолчал. Умно с его стороны.

— Это был просто фарс, — всё же заговорила она. — Насмешка. Они нанесли ей какую-то печать неизвестного происхождения. Не то чтобы их печати вообще кому-то известны, но ни один Аггниец не узнавал её. Можешь себе представить, в каком замешательстве были Король с Королевой, что обратились к Аггнийцам? Уверена, им это дорого обошлось, — быстро посмотрев на меня, Саша снова стала вглядываться вперёд. — Если бы у Аггнийцев была печать клана, и они бы нанесли её принцессе…

— Началась бы война, — закончила я.

— А то что они запечатали её дар — не повод для войны? — снова спросил Сейрус.

— Чего ты такой любознательный? — мой голос невольно стал громче.

— Пострадали дети, — Миб не дала начаться нашей новой перепалке. — И никто не стал об этом молчать. Для Хорайа это, конечно, мало значило. Чего им какие-то невинные дети. Но главы Расскай сказали, что не окажут им поддержку в войне. А Вириз не настолько глуп, чтобы воевать лишь с Хорайа в союзниках. Поэтому войны и не было.

— То есть, Райцы поддержали действия Аггнийцев…

— Райцы уважают раскаяние и признание грехов, — начала уже я объяснять Сейрусу. — То что совершила Шарлотта со своими Сорняками — было непростительно. Поэтому вечные печати они посчитали достаточной платой за содеянное.

— Око за око, — закивала Саша.

— А откуда вам всё это известно?..

— Мы на месте, — снова не дала ответа на вопрос Миб и спешилась.

Мы слезли с лошадей и некоторое время просто смотрели на здание. Бетон. Везде. Абсолютно бесцветное здание с редкими окнами. Даже рисунков никаких не было. Дверь внутрь обвита проволокой, но ту уже разорвали до нас. Я была уверена, что внутри здание не осталось нетронутым. Всё-таки тюрьма Громсхэмрит была закрыта больше десяти лет назад. Здесь произошёл массовый бунт, в котором погибли не только работники тюрьмы, но и заключённые. Нескольким удалось выжить, но их распределили в другие кутузки.

И всё же… Было странно. С одной стороны, лишь от мысли, чтобы зайти туда, у меня дрожали колени. А с другой… непонятный трепет распространялся по телу. Ворон поднял голову, видимо, почувствовав изменения. Там, где начиналось здание, даже цвет вокруг был другим. Темнее, холоднее. Словно туман окутывал заброшенную тюрьму. Перья уже привычно защекотали изнутри. Ворон несколько раз щёлкнул клювом, выражая свой интерес.

— Даже не думай, — предупреждающе зашептала я.

— Ты тоже это чувствуешь? — наклонился ко мне Сейрус.

— Да.

— Что чувствуешь? — Саша закончила привязывать лошадей и повернулась к нам.

— Наверное… — я невнятно замычала, пытаясь подобрать слово. Знакомый привкус протухшего сыра осел во рту. Прохлада пронеслась по позвоночнику, заставляя меня съёжиться. — Это похоже на…

— Смерть, — подсказал Сейрус.

Да. Это была определённо смерть. Её костлявые руки парили над тюрьмой, словно выискивая или заманивая свежие души. Перед глазами предстал образ Томаса. Он стоял возле входа в тюрьму. Хотя нет, он двигался. Направлялся прямо туда, не оглядываясь. Его когда-то крупное тело теперь выглядело исхудавшим, хрупким… Плащ висел необъятным мешком, норовящим упасть после каждого шаткого шага Войда.

Быть может, мне станет легче если я зайду внутрь?

— Что ж, когда-то это место было тюрьмой, — Миб скрестила руки на груди. — Неудивительно, что вы это чувствуете.

— Давайте уже пойдём, — я не выдержала первой. — Ты сама подгоняла нас всю дорогу.

Мы двинулись внутрь. И я поняла, как же сильно ошибалась. Мою голову словно начали сжимать с неимоверной силой. Челюсть свело о того, как я стиснула зубы. Кажется, в попытке избавиться от давления, я так выгнула шею, что та издала громкий хруст.

— Вы как? — сквозь шум в ушах услышала я голос Саши.

— Замечательно, — пропыхтела я сквозь зубы.

— Отвратительно, — в противовес моим словам ответил Сейрус.

Руками Вестник опирался на колени и старался глубоко дышать. Я не могла видеть себя со стороны, но если мы с Сейрусом выглядели одинаково, тогда видок у меня был явно так себе. Только вот, в отличии от меня, на Сейрусе была надета всё та же спальная рубаха и простые штаны, тогда как я больше походила на кочан капусты — начиная от тёплых толстых носков и заканчивая свитером под плотным плащом. Жар я не чувствовала, но вот холодные капли пота морозили сильнее зимы в Виризе.

Дав нам время отдышаться, Саша снова начала подталкивать нас вперёд. Тогда я решила обратить внимание на тюрьму изнутри, чтобы отвлечься от головокружения и тошноты. Ворон же не делал лучше: казалось, моё состояние только подбадривало его, учитывая как задорно он хлопал крыльями и постукивал клювом по моим рёбрам.

Внутри тюрьма несильно отличалась. Разве что мусора тут было больше, как и когда-то нужного старья. Какие-то одежды, коробки с книгами и ванными принадлежностями. Сначала мы оказались в просторном холле, где было одно единственное окошко. Вело оно в отдельную тесную комнатушку. Видимо, то было место сторожа. Миновав окошко, мы прошли мимо двух лестниц наверх. Они расходились в разные стороны, образовывая два длинных прохода друг напротив друга. Наши шаги эхом отталкивались от потрескавшихся стен, когда мы быстро прошли дальше.

Чем дольше мы шли, тем больше округлялся потолок, и оглушительнее становилось наше с Сейрусом дыхание. Несмотря на то что внутри было просторно, стены всё равно словно сужались вокруг нас, так и норовя раздавить. Пару раз я даже сбилась с шагу, хотя не было ни ступенек, ни каких-либо выступов в полу. Перед глазами всё слегка кружилось и смазывалось в одноцветные волны. Словно я шла не по гладкой плитке, а утопала во влажном песке, что податливо расходился под ногами. Или стены будто были выполнены из жидкого горячего металла и растекались. Я даже заметила лёгкую рябь, словно вместо потолка над нами была огромная печка.

Холодный пот выступил на моём лбу, когда мы свернули направо в коридор. Прошли буквально двадцать метров, прежде чем свернуть налево, на лестничный пролёт. Пальцами пришлось крепко ухватиться за перила, чтобы не полететь вниз при спуске. Мне казалось, что Саша с Сейрусом уже достигли подножья лестницы, пока я только преодолевала первые ступени. Но стоило мне повернуть голову, как я заметила, что Вестник двигался так же медленно и осторожно. Сейчас даже наши дары не обращали друг на друга внимание. И если бы их тоже подкосила странная энергия тюрьмы. Но нет же, они просто были чересчур взволнованы. Именно так. Ворон метался внутри, переворачивая все мои внутренности. Теперь он цеплял когтями не только кости, но и лёгкие. Грудь сдавливала тупая боль, когда клюв утыкался прямо в сердце. Ещё никогда я так остро не ощущала своё тело. Даже приложив руку к груди, я почувствовала, как ритм сбивался моментами. Становился тихим и незаметным, словно его источник упорно прятали.

— София, надень капюшон, — велела мне Саша, как только мы остановились перед массивной железной дверью.

Я не стала спорить или задавать вопросов. Капюшон наоборот облегчил пульсирующую в голове боль.

Миб тем временем распутала на двери цепь. К слову, та держала не так уж и крепко. Мы вышли на небольшой балкончик. Он, однако, открывал вид на огромный зал со множеством дверей по сторонам. Похоже, это уже были тюремные камеры. Внизу этого зала я заметила Наталью и Ёдо, изучавших зал. Проследив за их движениями, увидела справа Рейка с Маей, переговаривавшихся с какими-то двумя парнями. Те были повёрнуты ко мне спиной, поэтому кроме тёмных коротко-стриженных волос я мало что разглядела. Да и капюшон знатно осложнял задачу. Но посчитать людей в зале мне это не помешало. Я также увидела того высокого Войда — Кирилл, кажется. Он опирался на решётку камеры, в темноте которой я заметила рыжую копну волос. Они были настолько яркими, что даже в тёмном зале и мраке камеры сильно выделялись.

Все были собраны. В полной боевой готовности. На Кирилле и Мае была надета форма, остальные же были облачены во что-то своё. Рейк как всегда в футболке и свободных штанах. Неужели он так сюда добирался? Обладателя рыжих волос я не видела, а вот на двух стоящих ко мне спиной парнях была боевая экипировка тёмного цвета. Точно не форма Вириза. Да и телосложение у обоих было весьма крепкое. Наталья надела тёмную сиреневую водолазку с тёмным жакетом и чёрные брюки. Её волосы были собраны в хвост на затылке.

Я бросила взгляд на Ёдо и слегка вздрогнула. Его карие глаза были направлены прямо на меня. Худое лицо растянула слегка дёрганная улыбка. Я не стала улыбаться в ответ, лишь слегка кивнула. Видимо, Ёдо этого было достаточно. Мужчина отвернулся, сложив руки за спиной и что-то сказал Наталье. Та отвечала с максимально сосредоточенным видом. Брови были нахмурены, а губы плотно сжимались каждый раз, стоило ей перестать говорить.

Я прислонилась спиной к стене, чувствуя как усиливается тошнота. Горло сдавливало от каждого болезненного вдоха, потому что Ворон не находил себе места. Он метался из угла в угол. Меня даже начало слегка покачивать, с такой силой в боках отдавались его удары.

«Перестань, перестань, перестань!»

— Какая же здесь глубина?.. — отвлёк меня шёпот Сейруса.

— В земле каждой тюрьмы, на её территории, оставляют артефакты, — также тихо объяснила я, больше стараясь отвлечься. — Они поддерживаются за счёт даров заключённых. И чем ближе те к земле, тем лучше. Очевидно, что сейчас они давно вышли из строя. Артефакты перестают работать, если их не поддерживать в течении долгого времени.

— Это я и так знал, — недовольно отозвался Сейрус.

— Так чего глупые вопросы задаёшь, раз знаешь…

— Тихо, — снова скомандовала Саша. — Начинается.

Нас прервал звук открывающихся дверей в конце зала. Ещё один вход.

Если раньше я просто прислонялась к стене, то сейчас позволила себе сползти на пол. Саша даже не успела схватить меня за рукав, призывая сесть. Я оказалась на полу, окутанная тьмой и невидимая для глаз людей внизу, раньше них. Оправдывала себя, что сделала это, чтобы меня не заметили раньше времени. Но внутри всё сжималось от жалкой лжи.

Я увидела её.

Она шла впереди. Сзади с обеих сторон следовали Руслан с Романом. Дальше шли ещё трое стражей и Лироти. Посередине с жёсткими хватками на затылках плелись трое пленных. У каждого на голове было по мешку, а руки — плотно перевязаны верёвками. Но я всё равно их узнала. Заиман шёл с прямой спиной, словно его не держали в плену до этого момента. Амика же сгорбила свои ещё сильнее исхудавшие плечи и понурила голову. Мешок казался на ней столь широким, что закрывал ключицы и даже верхнюю часть туловища. Последним за ними шёл Нотиюсь. Видно было, как мальчишка старался не показывать страх и измождённость, но даже с балкончика я заметила, как дрожит его тело.

Я снова прошлась взглядом по пленным. Раз, два, три… Трое?.. Разве их не было?..

— Где Светлана? — резко спросила Наталья.

— Аггниец совершила попытку побега, и нам пришлось её устранить, — ледяным тоном заговорила Василиса.

Дрожь прошлась по моему телу. Казалось, я не видела и не слышала её целую вечность. Светлые волосы были собраны в привычный пучок. Такие же как у меня глаза жалили холодом и жестокостью. Иногда я задавалась вопросом, почему её прозвали безумной? Хладнокровной, беспощадной — да. Но чтобы безумная?.. Моя мать была жестока, но всегда сохраняла рассудок. Так я думала, пока не увидела бесстрастное лицо матери, перепачканное в крови невинного юноши. Именно тогда до меня дошёл смысл прозвища. Её взгляд нельзя было назвать осознанным. Этот безумный блеск, стоило наконечнику стрелы пронзить его голову… Безумное в ней было то, что она любила убивать. Не смирилась с этим или заставила себя совершать такое. Нет, она наслаждалась смертью. Ей нравилось наблюдать, когда глаза обречённого человека потухают, а тело обмякает. Может, даже неудивительно, что у такой, как она, родилась такая, как я. Но это не делало мой страх слабее, а наоборот — только увеличивало его.

— Вы убили её? — переспросила Наталья бесцветным голосом. Вместо ответа Василиса коротко посмотрела на Миба.

— Если вы перестали предаваться сентиментам, то лучше приступим к делу, — голосом командира сказал она. — Где мой сын?

Удивительно, — подумалось мне. — Даже про чертежи не упомянула.

— Сначала мы бы хотели, чтобы вы сняли мешки с наших товарищей, — тихо заговорил Ёдо.

Он сделал маленький шаг вперёд, оттесняя Наталью. По её сжатым кулакам и челюсти было видно, что Миб была на грани потери самообладания.

Василиса не сказала ни слова, лишь кивнула стражам, и те сразу поснимали мешки с голов Полумесяцев. Показались три пары опустошённых глаз на осунувшихся лицах. Даже во мне начал плескаться гнев, когда я увидела, в каком состоянии были Полумесяцы.

— Ничего ей не отдавайте, — прошипела Амика тоненьким голосом. — Она убила…

— Советую не вмешиваться, — не поворачивая головы, предупредила Василиса. — Мы же не хотим ещё одного бунта. Точнее, вы не хотите.

— Теперь каждое слово против вас воспринимается бунтом? — не выдержала Наталья. — Не слишком ли ты мягкотелая, чтобы быть главой клана?

— Ёдо, если ты не усмиришь своего питомца, мне придётся отрезать ему язык, — Василиса смотрела прямо в глаза мужчины. — Вы уже убедились, что ваши люди целы. Твоя очередь.

— Враньё! — так взревел Заиман, что даже Сейрус рядом вздрогнул. — Вы убили!..

Договорить ему не дал Роман, больно ударивший Окольника рукоятью кинжала прямо в кадык. Не будь у него связаны руки, уверена, Заиман среагировал бы быстрее. А так он остался кряхтеть, чуть согнувшись.

— У меня кончается терпение, Ёдо.

— Кирилл, — чуть громче потребовал Ёдо, не став больше ждать.

Войд ушёл вглубь камеры и через секунды появился, держа Михаила за плечо. Я не сдержала облегчённого выдоха. Выглядел он более-менее бодро, за исключением грязной одежды. Но сомневаюсь, что у него была частая возможность её менять. Удивительно, что он вообще без единой царапины.

Кирилл подошёл к Ёдо, дожидаясь его указаний. Мужчина едва заметно кивнул, но прежде чем Михаила подтолкнули к Василисе, Наталья схватила моего брата за волосы и нанесла сильный удар в скулу. Я сжала кулаки и втянула носом воздух, когда Михаил отшатнулся назад. Пушистые волосы разметались ещё сильнее, а из его рта вырвался стон неожиданности и боли. Щека его покраснела, даже гадать было не надо, что будет синяк. Честное слово, я была готова наброситься на Наталью прямо с этого балкона. Ворон поощряюще каркнул этой мысли.

Василиса же всё так же спокойно смотрела на Ёдо. Потом её взгляд медленно перекочевал на сына, и тогда она с молниеносной скоростью подошла к Наталье и схватила ту за горло.

— Я предупреждала, — ровным тоном повторила она. — Держи своих шавок при себе.

Наталья же улыбалась. Её лицо лучилось торжеством и гордостью. Она явно была довольна собой. Даже на смуглых щеках появился лёгкий румянец. А может, она покраснела от того, с какой силой пальцы Василисы сжимали её шею.

— Ты убила нашего человека, — тем же тоном возразил Ёдо. — Разбитая скула мальчишки — лишь малая расплата. Отпусти её, если не хочешь, чтобы здесь началась бойня.

— Вознамерился мне указывать? — в голосе Василисы появились злые нотки.

— Просто говорю, что произойдёт, если ты не отпустишь её. Я могу спустить тебе с рук одну смерть, но не более.

Ещё пару мгновений её пальцы впивались в кожу Натальи, вызывая у той неподдельные хрипы. Затем так же резко, как и начала, Василиса перестала душить Миба. Молча схватила за руку Михаила и буквально поволокла в сторону. Никакой нежности, даже к младшему. Я услышала, как заскрежетали зубы.

— Ты его знаешь? — спросил Сейрус, заметив перемену в моём настроении.

— Да, — коротко ответила я.

Саша шикнула на нас, хотя я больше и не намеревалась вести беседы.

— Твоя очередь, — потребовал тем временем Ёдо.

— А как же Нахамчиковы? — вместо ответа спросила Василиса. — Что-то я не вижу никого из них.

— Не играйся со мной, Василиса, — голос Ёдо стал ниже. — Ты получила сына, отдай нам наших людей.

— По уговору, вы должны были привести Нахамчиковых, — Василиса наклонила голову, из-за чего пара светлых волосков выбились из пучка. — Выполняй условия, Ёдо.

Какое-то время глава Лирая и глава Полумесяцев сверлили друг друга взглядами. Ёдо я не видела, но зато серые безэмоциональные глаза матери — очень даже. Ни один мускул не дрогнул у неё на лице. Словно статуя, она была готова стоять на своём до последнего. Тогда Ёдо поднял правую руку и махнул. Саша сразу же потянула Сейруса вверх. Я тоже подорвалась было встать, но крепкая рука Миба удержала меня на месте.

Подталкивая Вестника в спину, Саша пошла к скрытой лестнице вниз. Уже через секунду я глядела с балкона, как они направляются к Ёдо. И снова это чувство вины перед Сейрусом. Я старалась успокоить себя, что даже когда всё стало известно, юноша сам согласился на это. Хоть я и не до конца понимала, почему. У Сейруса не было никаких причин идти с нами. Он мог применить свой дар и сбежать. Избавиться от участи попасть к моей матери. Такого я даже врагу не пожелаю. Но даже сейчас Сейрус выглядел совершенно спокойным. Вышагивал чуть ли не впереди, гордо подняв голову. По его лицу, когда он покидал балкон, я даже не могла сказать, что уверенность эта была наигранной. Нет, Сейрус действительно совсем не боялся. А стоило бы.

Наконец, они подошли к Ёдо. Саша что-то прошептала мужчине, получив в ответ скупой кивок.

— Чертежи добыть не удалось. Оказывается, их украли около года назад, — признался Ёдо.

Василиса молчала. Мельком глянула на Сейруса, явно не впечатлившись. Раздражение росло во мне вместе с рвением Ворона. Мне было невыносимо смотреть на неё, но в то же время я не могла отвести взгляд.

— И зачем мне ребёнок без чертежей? — светлая бровь моей матери подлетела вверх. — Я думала, мы поняли друг друга.

Саша опять наклонилась в сторону мужчины, что-то проговорив.

— Он уверяет, что просматривал эти чертежи множество раз. Уверен, тебе не составит труда пробудить его воспоминания. Не наша вина, что ты не выдерживаешь сроки.

— Ну раз так, — невозмутимо проговорила Василиса. — То и нам необязательно придерживаться твоих условий полностью, верно?

Не было даже команды. Лироти выхватила меч из ножен и занесла его над Амикой. Никаких промедлений или ожиданий позволения. Она собиралась нанести чёткий, быстрый и смертельный удар.

Я уже почти выпустила Ворона, готовая выдать себя, как краем уха услышала всё такой же тихий, но жестокий и предвкушающий голос Ёдо:

— Не ожидал я этого так скоро.

Вы когда-нибудь чувствовали этот раскол в груди? Когда происходит что-то настолько важное и неподдающееся объяснению, что внутри словно обрывается струна. До этого туго натянутая. Или первая капля проливается из переполненной чаши? Вы даже можете услышать этот звук, когда что-то ломается. Разбивается. Ваши убеждения, надежды… Вся ваша суть, что трещала по швам до этого, наконец начинает разваливаться. Именно это я и почувствовала. Словно один осколок отвалился от меня. Как одна важная составляющая. Готова поклясться на могиле, что даже слышала треск. Хотя, наверное, то были мои кости. Ведь Ворон стиснул мои рёбра с такой силой, что я невольно вскрикнула.

Но даже не успела задуматься о том, что привлекла ненужное внимание. Ведь за этим треском последовали другие. Они наполняли зал заброшенной тюрьмы, словно ломавшиеся замк и клеток. И тогда этот звон осколков смешался с шумом хлопанья крыльев. Я уже не знала, была ли боль в груди из-за Ворона, или меня действительно что-то резало изнутри. Но одно я знала точно — Ворон вырвался на свободу. Он распустил сети нашего дара, вцепившись когтями мне в спину. Его клюв широко раскрывался, а голова закидывалась, позволяя горечей крови течь в горло. Я окончательно рухнула на пол, ударившись о плитку. Ужас, страх, оцепенение разносились по всей тюрьме, даже за пределы этого зала. Он охотился, высматривал жертву. В ушах звенел звериных вополь животных, случайно попавших в мои сети. Перед глазами расплывались красные круги, словно от розового тумана. Ворон застыл на месте, но его когти вдавливались всё глужбе. Я не сдержала мычания. По моей спине стекала свежая кровь. Только в этот раз её было гораздо больше. Под ступнями образовалась небольшая лужица. Металлический запах окутал всё вокруг. Кажется, я слышала крики. И звон оружия.

Не знаю, сколько Ворон парил, но каждый его клич, каждую рану, нанесённую могучими когтями, я пропускала через себя. Это желание… я даже успела позабыть о нём. Хотя нет, вру. Я бы никогда такое не забыла. Жажда смерти — один раз вкусишь и не сможешь забыть. Вот и сейчас я поднималась за Вороном, но ничего не видела. Я словно парила в тёмном небе, окрашивая город кровью. Я не знала, у кого вырывала крики ужаса. Кого заставляла дрожать от страха и падать на землю от невозможности пошевелиться. Снова чувствовала, как губы растягиваются в животном оскале. Ворон совершал один круг — я тут же направляла его снова. Мы полосовали тела и души. Видели своё отражение в широко распахнутых глазах. Слышали мольбы хранителям о пощаде и сильнее разрывали мученика. Боль в спине ушла. Или я её не ощущала больше. Плевать. Зачем мне задумываться о боли, когда вокруг столько потаённого ужаса? Ужас, пробуждающий мой трепет. Мы метались из угла в угол, от стены к стене, от одной израненной души к другой. Я кружила вместе с Вороном, накармливая его, вручая ему новые силы. И зачем я столько времени сдерживалась? Не позволяла себе почувствовать этот вкус страха, оседающего в горле. То как ускоряется сердцебиение, а пальцы начинают подрагивать, отпуская Ворона всё дальше.

Наконец мне удалось зацепиться за что-то одно. Все страхи смешались в один большой ком, в котором я и Ворон не брезговали рыться. Опасения, стыд, неуверенность — всё было окутано незабываемым ужасом. Как и…

В лёгких резко кончился воздух. Что-то сжималось вокруг моего горла, сдерживая Ворона. Это давление направляло нас, ослабляло. Контролировало. Я больше не парила, а хваталась за шею в надежде избавиться от невидимой хватки. Ворон меня не слушался. Он был в ярости, но мне не подчинялся. Им управляло тихое шипение того, кто не позволял мне сделать лишний вдох.

Взгляд мой упал вниз. Все, включая мою мать, будто вели борьбу с воздухом. Глаза их были шальные, движения хаотичные. Кажется, они даже не осознавали, с кем пытаются бороться. Рейк бился с Романом, но их мечи ни разу не коснулись друг друга. Наталья пыталась добраться до Лироти, а та в свою очередь хваталась за голову, словно там что-то было. Словно что-то съедало её изнутри. Я снова попыталась вырваться из невидимой хватки, но безуспешно. Чешуя лишь сильнее впилась мне в горло, а шипящая голова змеи скользнула вдоль тела. Что за?.. Какая ещё змея?..

И тут я снова поймала его взгляд. Ёдо смотрел на меня посреди всего это хаоса. Абсолютно спокойный, держащий ситуацию под своим контролем. Но лицо его было бледнее обычного, а тело натянуто, как струна. И тогда пазл начал складываться. Недаром то чувство отторжения при встрече с Сейрусом мне показалось знакомым. Ведь я уже такое ощущала… Когда впервые встретилась с Ёдо. Ворон тогда не стал нападать, но принялся защищаться. Потому что он чувствовал в Ёдо соперника. Соперника гораздо сильнее и опытнее Сейруса, ведь он даже не решился напасть. Он почувствовал ещё одного Вестника смерти. Змею, чей длинный язык говорил сладкими речами, не позволяя мне увидеть истинную сущность.

Он подавлял меня. Как сейчас. Подавлял меня и… Я снова осмотрела зал. Сейрус тоже осел на пол, хватаясь за горло. И только сейчас я почувствовала присутствие Стервятника. Но не его одного. Те двое парней… Они были крепче, держались на ногах, но тела их застыли в неестественной позе. Словно их кто-то сдерживал.

Они тоже Вестники, — осенило меня.

Ёдо специально собрал нас, чтобы… что? Чтобы контролировать? Чтобы иметь козырь в рукаве? Он задумал это с самого начала… А Саша? Она знала? А Николай? Все знали? Одна я была в неведении.

Если сначала Ворон вырывался в замешательстве, то теперь его напитала моя ярость. Опять я была чьей-то марионеткой. Опять мной просто управляли, как каким-то орудием. Игрушкой. Забавной зверюшкой, да кем угодно! Я снова позволила манипулировать собой. Не видела дальше своего носа. Слепо следовала за людьми. Доверяла им, позволила себе даже привязаться к одному из них. И всё для чего?

Через шипение Ёдо пытался что-то мне сказать. Наверное, приказать успокоиться. Но я не слушала. Я не просто вырвала Ворона у него — я сама стала Вороном. Во мне бурлила ярость, требующая одного. Мести. Отмщения. Теперь мною управлял стыд. Стыд за свою никчёмность. Стыд за слабость. Всё это возвращало мне контроль над Вороном. Давало полную власть над ним. Мой дар вцепился в него, не обращая внимания на других Вестников смерти. Он оседлал его, подобно самой смерти, и направил вперёд. К одному единственному человеку, кто заслуживал смерти от моей руки. Той, кто сделала меня слабой. Доверчивой. Нуждающейся.

К моей матери.

Ликование наполнило меня, когда я увидела её, скованную от страха. Страха передо мной. Она знала, она увидела. Несмотря на весь ужас и холодные пальцы смерти, уже готовые сомкнуться на её шее, Василиса смотрела прямо мне в глаза. Точнее, в глаза своему страху, но сейчас я заняла его место. Моя спина была вся в крови, из носа тоже потекла горячая струя, а во рту осел привкус металла, смешанный с заплесневелым сыром. Мир завертелся. Ворон мчался спиралью, собираясь пронзить Василису. Раз и навсегда покончить с моими страданиями. Избавиться от неё — моего главного страха.

Горячие слёзы стекали по моим щекам. Но я не обращала на это внимание. Улыбка сияла на моём лице. Я широко раскрыла глаза, предвкушая. Ворон был совсем близко. Ещё немного и её жизнь начнёт утекать мне прямо в руки, а Ворон будет урывать себе щедрые куски её уродливой души. Ещё немного и…

— СОФИЯ!

Крик Михаила сбил меня с ног. Я пошатнулась. Лишь на мгновение оступилась, но этого было достаточно. Мы с братом смотрели друг на друга, и я как никогда прежде ощутила, что у меня есть младший брат. И этого было достаточно. Достаточно, чтобы поселить хотя бы росток сомнения и сбить Ворона. Он отклонился. Василиса всё ещё не могла пошевелиться от ужаса, но была жива. Я её пощадила, не отводя взгляда от Михаила. Но только было всё равно поздно. Вся моя злость и ненависть сделали Ворона неуправляемым. Он жаждал смерти, как никогда прежде. И просто сменил цель. Когда я осознала, что он собирался сделать, когда сообразила снова перехватить контроль — было поздно. Тепло свежей смерти начало заливать моё тело. Все Вестники, как шакалы, слетелись к ней. Они пировали, кусаясь и отбирая друг у друга куски. Я почувствовала, как колени подгибаются от ужаса.

Что я наделала?..

Спина переставала болеть. Глаза налились свинцом, но я не позволяла себе их закрывать. Я смотрела. С ужасом смотрела, как Вестники смерти питаются смертью когда-то живого человека.

Человека, которого убила Я.

Больше книг на сайте — Knigoed.net