Елена Веснина Сестры по крови. Том 3 Тайный враг

Кто-то верно заметил, что месть — блюдо, которое предпочтительно подавать холодным. Но надо быть очень сильным, чтобы сдерживать себя, не открыться раньше срока. А когда придет время — нанести удар так, чтобы у противника не осталось ни единого шанса выжить. Немногие обладают необходимой для этого выдержкой и смелостью. Но такие люди есть. Несомненно, есть.

Амалия Станиславовна оглядела собравшихся в ее кабинете сотрудников и акционеров и объявила:

— Я собрала вас, господа, для того, чтобы мы вместе приняли несколько важных решений, касающихся судьбы «СуперНики». Некоторые из этих решений требуют конфиденциальности…

Сергей Никитин постучал пальцами по столу.

— Тогда пусть Юлька выйдет, — потребовал он.

— Это еще почему? — встрепенулась Юля. — А кто будет протокол вести?

Амалия спокойно кивнула:

— Юлия, останьтесь. Но предупреждаю, что до моего особого распоряжения никто из сотрудников компании ничего знать не должен.

Юля разобиделась:

— А почему вы только меня предупреждаете? Вон сколько народу сидит. Они проболтаются, а я виноватой останусь?

— Мое предупреждение касается всех: и сотрудников, и акционеров, — заметила Амалия Станиславовна. — Мы все играем в одной команде. А против нас играют наши конкуренты, конъюнктура рынка, курсы валют, политические события, общий уровень экономики, влияющий на платежеспособность наших граждан…

— Спасибо, Амалия Станиславовна, вы нас достаточно напугали, — иронично заметил Сергей. — Переходите к делу, пожалуйста.

— Хорошо, перейду к делу. У меня был разговор со следователем. Он мне открыл все карты, которые мог, не нарушая инструкций и соблюдая тайну следствия. Я поняла, что расследование стопорится. Оно пока не может сказать ни да ни нет. А это значит, что нам предстоит работать без Доминики Юрьевны достаточно неопределенное время. Оно может быть довольно длительным. Поэтому мы вынуждены сегодня решать неотложные вопросы без нее…

Тут Сергей неожиданно встал и объявил:

— Но сначала я предлагаю расставить все точки над «i». Самое важное сообщение на сегодняшний день — мое, и я считаю необходимым довести это до сведения коллектива. Раз Амалия Станиславовна подтверждает, что Ника… что Доминика Юрьевна пробудет вдали от нас еще довольно длительное время, я ставлю вас всех в известность, что имущественные отношения внутри нашей компании существенно изменились. Вот документ, подтверждающий мое единоличное право распоряжаться личным имуществом и активами Никитиной Доминики Юрьевны, включая акции компании. Документ подписан ею собственноручно, прошу убедиться. А это значит, что я становлюсь главным акционером нашей компании и практически хозяином ее.

Все сидящие за столом замерли от удивления. Юрий Владимирович обратился к Амалии:

— Амалия Станиславовна, вы можете прояснить нам ситуацию?

Но Амалия и сама была удивлена:

— Сергей Анатольевич, объясните, что вы намерены предпринять?

Сергей охотно объяснил:

— Я намерен на правах держателя контрольного пакета акций потребовать общего собрания акционеров «СуперНики», на котором будет подтвержден факт, что должность генерального директора фирмы со всеми вытекающими обязанностями переходит ко мне.

— Господа, это, наверное, шутка, — нервно дернулась Амалия. — Сергей Анатольевич изволит шутить. Вам эта должность не по зубам. Сергей Анатольевич, опомнитесь…

Сергей перебил:

— А вы, Амалия Станиславовна, возвращаетесь на круги своя — на должность заместителя по финансовой части. Своим первым заместителем я назначаю Агафонову Татьяну Николаевну. Прошу любить и жаловать!

Такого поворота не ожидал никто. Татьяна зарумянилась, засияла, предвидя дальнейший ход событий. Все замерли.

В полной тишине открылась дверь, и на пороге возникла Рита.

— Маргарита, не до тебя, выйди, пожалуйста! — строго приказала Амалия Станиславовна.

— Я не выйду, — уверенно ответила Рита. — Я хочу сказать речь.

Сергею появление Риты в столь важный для него момент не понравилось. Он повысил голос:

— У тебя проблемы со слухом? Тебе ясно сказали — выйди!

Но Рита уже начала обещанную речь:

— Амалия Станиславовна, Сергей Анатольевич, Юрий Владимирович, Татьяна Николаевна…

— До тебя не дошло? Закрой дверь с той стороны! — вспылил Сергей.

— И все же вам придется меня выслушать! заупрямилась Рита.

— Маргарита, ты отнимаешь у нас драгоценное время. Хорошо, мы тебя слушаем. Только побыстрее, — согласилась Амалия.

— Уважаемые господа, ставлю вас в известность, что я, Маргарита Викторовна Калашникова, купила на бирже пакет акций, который позволяет мне считать себя главным акционером вашей компании, — хорошо поставленным голосом продекламировала Рита.

— О! Еще одна! — ахнула Юлька.

— Прошу ознакомиться с документами, подтверждающими мое право собственника, — продолжала Рита, выкладывая на стол бумаги. — Вот — устав нашего открытого акционерного предприятия, в котором обозначен контрольный пакет акций. Вот — сертификат на владение этим контрольным пакетом. Так что фактическая хозяйка «СуперНики» — я.

Сергей поднялся и улыбаясь сказал:

— Господа, коллеги. Все вы знаете, как наша компания разрослась за последние несколько месяцев. Но сейчас стала очевидной необходимость открытия еще одного филиала «СуперНики». Филиала городского сумасшедшего дома.

Говоря это, он налил в стакан воды из графина и протянул Ритке:

— Маргарита Викторовна, с вами все в порядке? Вот выпейте водички, успокойтесь. И не надо бояться — вас здесь никто не обидит.

Ритка была сурова и мрачна:

— Как бы я сама кого-нибудь не обидела. Амалия Станиславовна, посмотрите, пожалуйста, мои бумаги: в порядке ли они, и подтвердите их подлинность.

— Нет, это уже решительно невозможно! Приходит городская сумасшедшая, базарная торговка без кола и двора, и начинает нам вешать лапшу на уши! А мы сидим, как дураки, и эту лапшу хаваем, — разозлился Сергей.

— А вы попробуйте сидеть, как умные: включайте мозги, пусть шевелятся, — с угрозой в голосе предложила Рита. — Это иногда помогает. Ну что, Амалия Станиславовна, правильные мои бумажки или как?

Амалия посмотрела бумаги и удивленно обвела глазами присутствующих.

— Ничего не понимаю, документы подлинные, — сказала она, взяла из рук Сергея стакан и залпом выпила воду. — Кто-нибудь объяснит мне, как это могло произойти?

— Это вы у нас, Амалия Станиславовна, спрашиваете, как такое могло произойти? А мне кажется, что это как раз мы вправе спросить с вас! — закричал на Амалию Сергей. — Доработались! Доигрались! Теперь нами рыночные руководить будут. А все вы, Амалия Станиславовна! Финансовый гений, финансовый гений! Дырка вы от бублика, а не финансовый гений!

Но Амалия не считала себя виноватой:

— А я вас разве не предупреждала, Сергей Анатольевич, о возможных негативных последствиях? Я с вами разве не вела душеспасительные беседы? Но нет — вы решили сами играть. Вот и доигрались!

— Что же это выходит, мы все теперь зависим от этой девчонки? — ошарашенно спросила Татьяна. — Мы, специалисты и профессионалы!

Юлька спросила жизнерадостно:

— Ну что, сбылась мечта идиотки? Будешь теперь мне по селектору давать указания, какой кофе тебе готовить, а Юлия Александровна — изволь метнуться-доставить!

— Господа, господа, нельзя же так обращаться с живым человеком. Посмотрите, на ней лица нет. — Юрий Владимирович указал на Ритку, которая стояла перед всеми бледная, спокойная и отрешенная.

Она вскинула голову и заявила:

— Я пошла к себе в кабинет. Когда все успокоятся, прошу зайти ко мне Юлию и Татьяну Николаевну. Мне нужно с ними посоветоваться.

Оказавшись в кабинете, Ритка упала в кресло и обхватила голову руками. Потом включила компьютер, просмотрела почту: сообщений не было.

— Ну, что, Маргарита Викторовна, как ты себя чувствуешь на месте сестры по крови? — спросила она себя. — Ты хотела отомстить — вот, ты отомстила. Кто хотел твоей смерти, теперь в пыли перед тобой ползает. Победа.

Рита тяжело вздохнула и всхлипнула:

— Отчего ж на душе так противно?


Надежда Косарева умела ставить перед собой цели и достигать их. Она таки нашла способ разузнать, где же находятся ее дети. И радостно сообщила Самвелу:

— Я тебе говорила — кто ищет, тот всегда найдет. Я знаю, где мои дочки.

— Где? — встрепенулся Самвел.

— Много будешь знать, скоро состаришься, а ты мне молодой нужен! А я еще хочу побыть за тобой замужем. Итак, выходим на финишную прямую. Девчонки, считай, у меня в кармане, можешь готовить заказчика. Потом мы срочно поженимся, я тебе отстегну, сколько обещала за фиктивный брак… Хотя могу и не платить. Брак-то наш будет не совсем фиктивным, а, Самвельчик? Это ты, как честный человек, должен бы мне доплачивать. Да ладно, я — добрая. Сплавлю девчонок и…

— И? — уточнил Самвел.

— Я тебе говорила — хочу запропасть отсюда навсегда. Туда, где плещет море и пальмы треплет ветер.

— Да, в Африке тебя уже заждались, — усмехнулся Самвел.

— Шути, шути, Самвельчик. Сегодня ты мне шутками своими настроение не испортишь. Жаль только, что полноценную пластику не успею сделать. Ну да ладно, может, оно и к лучшему. Чего красоту природную портить. Ничего, пойду к своему доктору, пусть в темпе меня омолодит, укольчики волшебные, стволовые клетки, ля-ля тополя. И нет здесь зрелой женщины с богатым прошлым Надежды Косаревой. А есть юная восточная принцесса Надия Пашаева, свободная как ветер и достаточно богатая, чтобы начать новую жизнь. Скажи, Самвелчик, ты будешь по мне скучать?

Самвел пожал плечами:

— Была без радости любовь, разлука будет без печали. Так у вас говорят?

— Ах, как обидно. Мог бы и соврать для приличия. Сказал бы: да, Наденька, все глазки выплачу от горя-печали.

— Правда, по-моему, лучше, — нахмурился Самвел.

— Займись лучше заказчиком. Я с девчонками тянуть не буду. Мне надо их быстро продать.

Самвел посуровел:

— Ты этого не сделаешь.

— Не сделаю?! И кто мне запретит? Не слышу ответа. Кто мне запретит распорядиться судьбой собственных детей?

— Я.

— Оп-па! Интересная рокировка — черные внезапно становятся белыми. С чего бы это, Самвельчик? Дай-ка подумать… А, это поездка в детдом на тебя так повлияла. Ты играл роль слезливо-сопливого спонсора и заигрался? Что там с тобой сделали?

— Надя, не дури, при чем здесь детдом? Я тебе и тогда говорил, что ты жестокая женщина, раз не жалеешь своих детей.

— Говорить — говорил. Но до заказчика дозванивался. А теперь что?

Самвел пошел на попятную:

— А я и сейчас звонить не отказываюсь. Только не понимаю, что я буду с этого иметь? За фиктивный брак ты мне деньги пообещала. И я почти пообещал на тебе жениться. Получу деньги — посмотрим. А где мой процент от сделки с детьми? Почему ты об этом ничего не говоришь? Дело подпольное, опасное. Я тоже рискую.

Надежда сразу же успокоилась:

— Так бы и сказал. А то — запрещу… Это вопрос решаемый. Зависит и от тебя тоже. Чем больше заказчик заплатит, тем большим будет твой процент. Устраивает? Я тебя как раз хотела попросить. Когда я заберу девчонок… А это — дело ближайшего будущего, тянуть не буду. Можно я их сюда на время привезу? Само собой тихо, чтобы никто не видел. Пока их не заберет заказчик.

Самвел подумал и согласился.


Борис Михайлович не предполагал, что у Ольги Алексеевны будут большие неприятности после того, что произошло на передаче.

— После этого ужасного случая у нас такое было, лучше не вспоминать, — расстроенно рассказывала она Борюсику. — Начальство сошло с ума. Спонсоры разбежались, дело почти дошло до закрытия канала. А меня горячие головы хотели под суд отдать.

— А вас-то за что? — удивился Борюсик.

— Я же возглавляла проект. А у нас руководитель отвечает за все. Это же я с пеной у рта почти год доказывала всем преимущества прямого эфира, убеждала, что за этим — будущее, что зрителя нужно привлекать живым интересным разговором и возможностью пообщаться в прямом эфире.

Медсестра Марина согласно кивала:

— Это вы здорово придумали…

— Это, к сожалению, не я придумала, — призналась Ольга Алексеевна. — Американцы придумали. Но, посмотрите, даже у нас эта практика на всех центральных телеканалах давно себя оправдала.

— Да, убеждать вы умеете, вас всегда так интересно слушать.

— Ох, лучше бы я молчала. Зато меня же и наказали.

Борис помрачнел:

— Я чувствую себя преступником…

— Что вы! — замахала руками Ольга Алексеевна. — Я-то знаю, что это был просто несчастный случай. Вы правильно сказали, мы — родственные души. Судьба наша такая, Борис Михайлович, страдать от напраслины…

Ольга Алексеевна так старалась, чтобы Борис Михайлович осознал их схожесть и родство душ. Так не хотелось отказываться от мечты прожить с ним жизнь до «самой березки», что посадят над их могилкой преданные друзья…

Виктория Павловна и Анна Вадимовна наконец нашли ту, кого искали, — Антонину Боеву. Она даже согласилась с ними поговорить. Они встретились на улице. Боева пришла с маленьким мальчиком, присутствие которого при разговоре было нежелательным, и его отправили играть на площадку.

— Разрешите представиться. Я — Виктория Павловна, директор детского дома в Радужном, а это Анна Вадимовна, наша медсестра.

— Меня зовут Антонина, чем обязана… — Боева не понимала, чего от нее хотят эти странные тетки.

— Разговор у нас к вам непростой, но от его исхода зависит жизнь многих людей, — начала Виктория Павловна. — Всегда нелегко касаться тем, связанных с личными переживаниями и личными драмами.

— А что случилось? — встревожилась Боева.

Не волнуйтесь, все живы и здоровы, — успокоила ее Анна. — Пална, ты такое вступление сделала, что Антонина бог знает что может подумать. Понимаете, Тонечка, так случилось, что жизнь свела нас с Артемом Боевым. Знаете такого?

Боева напряглась:

— Знаю.

— Еще раз извините, вы были замужем за ним? — спросила Виктория Павловна.

— Была. Вы же знаете это, раз пришли ко мне, — тут Боева закричала: — Артемка, не лезь туда, упадешь!

— Вы сказали — Артем? Это ваш сын? — спросила Анна Вадимовна.

— Да.

— Похож, — кивнула Виктория Павловна. — Дело в том, что Артем Боев сейчас, как бы это сказать… ухаживает за одной нашей хорошей знакомой.

— Зачем вы мне это рассказываете? — прервала ее Боева. — Меня это не касается. Он свободный человек и может делать все, что захочет. Мне не нравится наш разговор.

— Извините, мы только хотели узнать…

Но Боева перебила:

— Я сейчас ничего о нем не знаю, мы отношений не поддерживаем, деньги он мне переводит исправно. Я к нему никаких претензий не имею. Что вам еще нужно?

Виктория Павловна заговорила совсем уж нежным тоном:

— Успокойтесь, Тонечка… Можно мне вас так называть, вы мне в дочки годитесь. У нас к вам нет никаких претензий. Понимаете, до нас дошли слухи, что Артем в браке с вами повел себя… нехорошо. Что там была некая драматическая ситуация, закончившаяся вашим разрывом.

— Нам не хотелось бы касаться ваших личных чувств, мы просим просто помочь нам уточнить некоторые факты, — подхватила Анна. — Понимаете… мы вас, то есть нам… в общем, мы получили на Артема компрометирующий материал.

Боева молча слушала. Анне пришлось рассказывать то, что она узнала.

— И мы пришли спросить вас, правда ли это.

— Кто вам все это наплел? — тихо спросила Боева.

— Неизвестный доброжелатель, в кавычках. Прислал по электронной почте.

Боева поискала глазами сына:

— Артемка, собирайся, пора обедать. Извините, но я ничего рассказывать вам не буду.

— Но, Антонина Петровна, могут пострадать хорошие люди, — жалобно проговорила Анна.

— Я ничего рассказывать не буду, — повторила Боева. — Пойдем, Артемка, скажи тетям «до свидания».

Она взяла сына за руку и собралась уходить.

Виктория Павловна достала из сумочки свою визитку:

— Тонечка, дочка, вот возьми. Подумай хорошенько, мы тебя не торопим. Зачем множить зло на земле. Мы же с тобой можем предупредить человеческое горе. Позвони мне, если надумаешь.

Боева молча взяла визитку и ушла.

— Вот тебе и сходили в разведку, Аня, — огорченно вздохнула Виктория Павловна. — И не узнали ничего толком, и единственную свидетельницу спугнули. В другой раз она нас к себе и на пушечный выстрел не подпустит.

Анна кивнула:

— Ее можно понять. Кто знает, как бы мы себя повели в такой ситуации.

Они собрались уходить, но тут им снова попалась женщина, показавшая дорогу к дому Боевой.

— Ну что, нашли Тоню? — спросила она.

— Найти-то нашли, да, видно, зря мы сюда ехали, — сообщила Виктория Павловна.

— А вы не из собеса? Я — соседка Антонины по лестничной площадке. Помогаем друг дружке, поддерживаем. Нелегко в наше-то время прожить с ребенком, да еще без мужа. Даже с деньгами. Только и крутись. Так я и за Артемкой, бывало, пригляжу, когда ей на работу надо. А вы все-таки кто ж будете? Откуда?

— Мы из детдома.

— Из детдома? Что вы, что вы, ни за что не отдаст, — замахала руками женщина. — Она своего Артемку до смерти любит. Никогда в приют не отправит. Да и зачем, отец им хорошо помогает, они ни в чем не нуждаются.

— А он здесь часто бывает? — осторожно спросила Виктория Павловна.

— Врать не буду, с тех пор как развелись, ни разу не видела. А деньги шлет исправно. Не ладно у них там вышло. Я не спрашиваю, она не рассказывает. Чего раны бередить.

— Как вас зовут? — спросила Анна.

— Вера Ивановна.

— Вера Ивановна, пожалуйста, убедите Антонину с нами поговорить. Если ей нужна помощь, пусть обращается.

Артем приехал в милицию для серьезного разговора со следователем. Он без стука вошел в кабинет и решительно сказал:

— Нужно поговорить.

— Я занят. О таких визитах воспитанные люди договариваются заранее, — буркнул следователь.

— И все-таки тебе придется меня выслушать, если ты не хочешь, чтобы со своим разговором я отсюда отправился прямо к твоему руководству.

Николай Николаевич усмехнулся:

— Знаешь, меня на моей должности и не такие пугали. Артем демонстративно повернулся к двери, но следователь его остановил:

— Говори быстрее, у меня времени мало.

Артем вернулся.

— Слушай внимательно, — сказал он. — Я отследил каждый твой шаг на пути расследования так называемого дела Никитиной.

— И что? — спросил следователь.

— И то, что практически ни одно твое действие не может быть названо законным и профессиональным.

— Не тебе судить, — оборвал Николай Николаевич.

— Это верно, судьи найдутся. Которые по достоинству оценят все твои подвиги. Им будет очень интересно, кто тебе заплатил и сколько, чтобы ты начал рассматривать Доминику Никитину как обвиняемую. Как ты подкинул ей ампулы, как упек ее в психушку.

Следователь вскочил:

— Это уже слишком!

— Я тоже так думаю, — кивнул Артем. — Ты — коррупционер, и я практически уже могу это доказать. Мне пока не хватает некоторых частностей. Но я их нарою, будь уверен.

Следователю не надо было долго объяснять:

— Кто ты вообще и чего от меня хочешь?

— Может быть, я тебя не посажу, пока мне не хватает доказательств, но посеять к тебе крепкое недоверие я смогу, и я это сделаю. Слушай внимательно и запоминай. Я добьюсь того, чтобы ты заменил Никитиной меру пресечения на подписку о невыезде. И немедленно, слышишь, немедленно выпустил ее на свободу. И второе. Я хотел сказать тебе, что деньги, которые ты получил, не стоят потери лица, честного имени и положения в профессиональной среде. Подумай над моими словами. Я от этого дела не отступлюсь.

Следователь задумался. А затем резко повернулся и вышел из кабинета.


В Озерках Коркины жили насыщенной «семейной жизнью». Дети отнимали много времени, особенно у Михаила, который прикипел к ним душой. Однажды к Коркиным на прогулке подошла незнакомая женщина с маленьким ребенком. Она назвалась Валентиной и сообщила, что живет с ними в одном доме. Супруги даже не подозревали, что она подошла к ним вовсе не случайно. Когда вернулись с прогулки и Татьяна подняла сумку с игрушками, Михаил забрал ее со словами:

— Дай мне. Тебе теперь нельзя поднимать ничего тяжелого.

Но Татьяна думала о другом:

— Миша, а ты знаешь Зинаиду Прокофьевну?

— Ты о ком? — не понял Михаил.

— Соседка, о которой эта Валя говорила. У нас в доме такой вроде нет.

— А ты всех тут знаешь? Дом-то многоквартирный.

— А ты? — спросила Татьяна.

— Я не в счет, меня и дома-то никогда не бывает. И потом, я кроме тебя никого не вижу. А сейчас — особенно. Дети, руки мыть, скоро обед.

Татьяна поднялась:

— Пойду что-нибудь приготовлю.

— Нет-нет, я сам, я все сам, — вскочил Михаил. — А ты пока отдохни и подумай: у кого из подруг или подруг подруг есть надежная няня, которой мы могли бы доверить наших девочек?

Во время обеда Лёля спросила Михаила:

— Пап, а что ты сказал про братика? Когда он появится?

Татьяна одернула ее:

— Не вертись и не говори с полным ртом. Убери локти со стола.

Михаил терпеливо объяснил:

— Братики появляются только у девочек, которые хорошо себя ведут и слушают маму.

— А сестрички? — спросила Лёля. — Маму можно не слушать и тогда будет сестричка?

— Ну вот, результат твоего воспитания, — укорила Татьяна. — Сюсюкаешь с ними, а они потом на голову садятся. Сперва в детдоме их распускали, потом ты взялся завершить процесс.

Михаил не хотел ссориться:

— Тань, не надо, а? Лёлька ничего плохого не хотела сказать. Ты просто раздражительная стала, это понятно. Но мы с девчонками тебе будем помогать. Мы тебя любим, правда, Лёлька, правда, Катюша?

— Да, — подтвердила Лёля. — Мы будем слушаться — мы хотим братика.

— Ну-ка, давайте расскажем маме стишок, который мы сочинили, пока ее дожидались, — предложил Михаил. — Три-четыре. Два зайчонка на подушке, это — Лёлька и Катюшка, их два зайца гладят лапой. Это мамочка и…

— И папа! — радостно завопила Лёля.


В это время Лёлина биологическая мать Косарева собиралась в дорогу.

— Самвельчик, ты дома будешь? — нежно пропела она.

— Что? А, нет. Сейчас на рынок пойду, вечером вернусь, — ответил Самвел, думая о чем-то своем.

— А меня, может быть, несколько дней не будет, ты не волнуйся, — предупредила Косарева.

— А почему Самвел должен за тебя волноваться?

— О, Самвел Михалыч, вы снова меня отталкиваете. Меня ваша новая манера все больше интригует… Ну, да ладно, позже разберемся. Перед приездом дам знать. Как привезу детей, спрячу их в подвал. Так, чтоб даже охрана не видела.

— Не вздумай снова мою машину взять, — предупредил Самвел. — Она мне здесь нужна.

— И не собиралась даже. Слишком она у тебя приметная, а мне сейчас реклама ни к чему. Смотри, не забудь с заказчиком созвониться. А о товаре я позабочусь. Так что, Самвел Михалыч, пожелайте мне ни пуха ни пера на дорожку!

Самвел махнул рукой:

— Катись к черту.

Надежда все-таки взяла его машину и уехала в Озёрку. Самвел не сразу обнаружил, что машины на месте нет.

— Машину вымыл? — спросил он у охранника.

Тот кивнул.

— Что головой мотаешь — смотри, отвалится когда-нибудь. С шампунем помыл, как сказано было? Опять мотает! Что, тяжело «да» сказать? Ладно, подгоняй сюда, мне ехать пора.

— Так это, на ней Надежда уехала… — сообщил охранник. — Ты ж ей разрешил.

— Кто разрешил? — возмутился Самвел. — Ты от меня такие слова слышал?

— Нет, — честно признался охранник.

— А я машину ей покупал?

— Нет.

— Это у тебя фамилия такая «Нет»? Повторяешь мне, как попугай, — я уже слушать устал. Все, уволен к черту!

Только сначала найди ключи от старой машины. Не хватало еше, чтобы бизнес страдал из-за болванов.

Охранник побежал за ключами.

— Что за баба эта Надя! — возмущался Самвел. — Ей палец в рот положишь — всю руку оттяпать норовит. Только не на того напала. Самвел, когда его кусают, и пасть порвать может.


Юля с Татьяной зашли к Ритке в кабинет и молча остановились у порога.

— Садитесь, чего встали? — пригласила Рита.

— Ты так всех ошарашила, что к тебе теперь и подходить страшно, — призналась Юля. — Вдруг ты объявишь, что тебя выбрали Папой Римским. Маргаритом-Павлом I.

— Не подскажешь, как нам теперь к тебе обращаться? — спросила Татьяна.

— Я имя вроде не меняла, — пожала плечами Рита.

— Зато серьезно поменяла статус.

— Да ладно вам прикалываться, я осталась точно такой же, как раньше. Вот когда с вашей помощью меня утвердят генеральным директором, тогда, конечно, — Маргарита Викторовна. А пока можно по-старому.

Юля поклонилась:

— Вот спасибо. Вы так добры и демократичны, папа Маргарит.

Но Рита не поддержала игру и заговорила серьезно:

— Я вот о чем хотела поговорить. Я всех ваших правил не знаю. Но вроде как для утверждения меня на должности гендиректора необходимо согласие собрания акционеров?

— Вроде как да.

— Перехожу к сути: меня нужно избрать. И сделаете это вы. Задача простая. Вы знаете, как это делается, и вы должны составить мне речь с программой, которая убедила бы акционеров.

Татьяна пошла в атаку:

— Если ты сумасшедшая, то они пока не такие. Как ты можешь руководить фирмой без специального образования, без опыта работы, без…

Но Ритка остановила ее:

— Не трудись загибать пальцы — рук не хватит. Разуваться придется. Чего у меня нет, я сама отлично знаю. Зато у меня есть опыт жизни, какой вам и не снился. Считайте меня этим, как его, Рокфеллером в начале пути. Он тоже ботинки чистил, мне Анжелка рассказывала.

— Сказочки для наивных торговок, — откомментировала Юля.

— Юлия, еще раз услышу слово «торговка» — ударю больно. А тебя, Татьяна, успокою — ничем я руководить не собираюсь. Ты у меня будешь вторым заместителем, а Аномалия — первым. И руководите себе вдвоем на здоровье. Вон Сергей Анатольевич в вашем бизнесе еще меньше моего смыслил, а кабинет занимал не хуже. Работал же за него кто-то?

— Ну, почему этот кто-то работал на Анатольича, мне лично понятно. А вот почему мы должны работать на тебя? — спросила Юля.

— Потому что шанса такого в жизни у вас раньше никогда не было и больше не предвидится, — уверенно заявила Рита. — Просите что угодно, пишите письма, как Деду Морозу. Я все дам. Свободны. Думайте. Только учтите — времени у вас немного.

После столь бурного и неожиданного заседания акционеров Юрий Владимирович пришел домой совершенно разбитый.

— Пап, что с тобой? — всполошилась Диана, открыв дверь.

Юрий Владимирович молча махнул рукой, прошел в комнату и устало присел на диван.

— Папа, не молчи, — попросила Диана.

— У меня просто нет слов. Сегодня выяснилось, что Ритка, эта маленькая дрянь, которую вытащили из грязи, отмыли и выучили… Нет, я даже не знаю, как об этом можно говорить.

Диана села рядом.

— Даже не предполагала, что кто-то, кроме меня, может выбить тебя из колеи, — заметила она. — Так что Ритка?

— Она объявила, что купила контрольный пакет акций «СуперНики» и теперь фактически является хозяйкой компании.

Диана не поверила:

— Ничего не понимаю. А как же ваша хваленая Амалия?

— Она в шоке. Произошло нечто непонятное. В этом еще нужно разобраться. Диана, что случилось? Почему беды посыпались на нас одна за другой?… Зачем злой рок преследует меня… как Софоклова Эдипа?

Диана успокоилась:

— Пап, не стенай — ты не в античном театре. Если твоя Ника дела вела так же, как личную жизнь — нахрапом и разбоем, — то чего удивляться, что нажила себе кучу врагов.

— К сожалению, я мало вникал в перипетии большого бизнеса, я в этом ничего не смыслю… А надо бы, — задумался Юрий Владимирович.

— А я даже рада, что эта базарная девчонка вас всех уделала. Здоровый народный характер — здоровые народные аппетиты. И «милой Никуше» за меня, как следует, отомстила, — злорадствовала Диана.

— Диана, ты снова говоришь чудовищные вещи! — возмутился Юрий Владимирович.

— Это я специально, папочка, чтобы вывести тебя из прострации. А чисто по-человечески Доминику мне жалко. Но я, кажется, знаю, как ее утешить. — Диана быстро набрала знакомый номер. — Артем, ты можешь заехать к нам? Это важно.

Артем появился очень быстро.

— Ди, у меня совсем нет времени. Зачем ты хотела меня видеть? — спросил он с порога.

— Ты спешишь к Доминике? — не удержалась Диана. — Да.

— Вот и отлично. Передай ей, пожалуйста, этот конверт.

— А что в нем? — удивился Артем.

— Не волнуйся, там только мои слова поддержки и утешения.

— Доченька, как я рад это слышать. Спасибо тебе, — умилился благородный отец.

— Спасибо, Ди, — кивнул Артем.

— Знаю, что вы от меня такого не ждали, но Доминике сейчас нужна помощь. Ты, кстати, еще не в курсе? Папа рассказал, что Ритка у нее оттяпала компанию какими-то махинациями.

Артем опешил:

— Что?

— Артем, это преувеличение… — суетливо стал объяснять Юрий Владимирович. — Дианочка не так поняла… Не нужно Доминике этого говорить. Она ничего там не сможет сделать, только разволнуется.

— Но мне-то вы можете рассказать, что случилось? — настаивал Артем.

— Нет и еще раз нет. Я отказываюсь сейчас говорить на эту тему, — покачал головой Юрий Владимирович.

— Хорошо, — согласился Артем. — Разберемся позже. А теперь, извините, мне ехать нужно.

Артем ушел, а Юрию Владимировичу стало совсем плохо. Он прилег на диван, Диана положила ему на лоб холодное полотенце.

— Я жизнь прожил и многое пережил, но в такой переплет попадаю впервые, — стонал Юрий Владимирович. — Как странно меняются люди в экстремальных обстоятельствах. Артем. Это же просто оборотень. Такой милый, такой симпатичный и вдруг…

— У него на кону большой куш, — заметила Диана.

— Зачем ты сказала про Ритку, Никуша расстроится.

— А чтобы посмотреть, как он закрутится. Пусть почувствует, как фирма уплывает у него из-под носа.

Вдруг Юрий Владимирович оживился:

— Мне нужно все это записать. Такие сюжеты не придумывают, их сама жизнь подбрасывает. Боже, я ли это? Что я говорю! В страданиях собственной дочери мне видится увлекательный сюжет. Мы, писатели, проклятый народ, Дианочка. Нам суждено питаться человеческими горестями.

— Вот и не стони, папочка, — это судьба. А лучше вставай и садись за машинку. Я потом твой текст наберу на компьютере.

Вечером Виктория Павловна и Анна Вадимовна задержались в директорском кабинете, чтобы обсудить неудачный визит к жене Артема.

— Знаешь, Аня, я тут хорошо обдумала все, что мы сегодня увидели и услышали… — сказала директриса, — и склоняюсь я, Аня, верить, что все это правда. Виноват твой Артем по всем статьям.

Анна кивнула:

— Да, бедная женщина. Так разволновалась, когда мы ей вдруг на голову свалились, едва не расплакалась. Понятно, почему она говорить отказалась.

— А кому охота признаваться, что ее ограбили и выбросили на помойку с ребенком вместе. Ты заметила, как маленький Артем на большого похож?

— Одно лицо, — подтвердила Анна. — Подумать только, бросить сына, обобрать жену… Просто исчадие ада какое-то. Невольно порадуешься, что Дианку это миновало. А она еще плакала, дурочка.

— Не в его вкусе, — заметила Виктория Павловна. — Бесприданница. Он у нас только крутыми бизнесменшами интересуется.

— Так-то оно так. Только знаешь, Пална, не показалась мне эта Антонина крутой бизнес-леди… — задумчиво заметила Анна.

— А ты в своей жизни много их видела? Крутых-то? Вот и молчи.

— Просто я подумала: обреченная она какая-то, поникшая. Такие фирмы не открывают.

Но директриса не согласилась:

— Да может, она только сегодня такая — настроения нет. А в другие дни — орлиный взор и волчья хватка.

— Как же он тогда облапошил ее? С волчьей-то хваткой? — спросила Анна.

— Да, наверное, влюбилась в него, как твоя Дианка. Ничего не видела, ничего не слышала, ничего не соображала. А он и воспользовался, подлец. Как все мужики…

— Ну, Пална, на всех не греши. Попадаются среди них и порядочные, — возразила Анна.

Виктория Павловна улыбнулась и согласно кивнула.


Юля с Татьяной собрались на большой совет. Надо было что-то решать.

— До сих пор в себя прийти не могу. В голове прямо кондиционер какой-то, все мысли выдувает. А что ты обо всем этом думаешь?

— Думаю, что нам сейчас нельзя поддаваться эмоциям. Нужно остыть и переспать с этими новостями.

— Лично я предпочла бы переспать с кем-нибудь другим, — заметила Юля.

— Юля, сейчас наша жизнь решается, а не ля-ля. Призываю тебя к серьезности и ответственному отношению к нашим судьбам.

— Я что, я — ничего.

— Юля, давай впервые в жизни поступим, как взрослые умные девочки. Будем работать и на тех, и на других. И на сторонников старой власти, и на представителей новой. А пока чаша весов явно клонится к новым, — рассуждала Татьяна.

— Перебежим, как крысы? — возмутилась Юлька.

— Крысы — это те, кто покидает тонущий корабль раньше времени, — заметила Татьяна. — А мы с тобой, наоборот, ищем способы нашего спасения. У тебя как, есть идеи насчет собрания акционеров? Какими аргументами мы их раскатывать будем?

— Нужно подумать. Раскатать теоретически можно. В конце концов, не дураки же они дожидаться, когда этот наш «Титаник» пойдет ко дну окончательно.

А выбор кандидатур на пост гендиректора предельно скуден. Доминика под большим вопросом, Сергей… Не мне тебе рассказывать, что такое Сергей. А уж от Амалии на ключевом посту — просто крестись и беги.

Татьяна положила руку на Юлькино плечо:

— Вот и я говорю, коллега. Не крысы мы. А настоящие и единственные патриоты этой компании. Так давай же вместе подумаем о всеобщем благе.

— А даже если мы и крысы, то уж во всяком случае — две самые умные и симпатичные крыски на всей этой посудине, — засмеялась Юлька.


Сергей без стука вошел в кабинет к Амалии Станиславовне и молча развалился в кресле.

У Амалии брови поползли вверх.

— Это что еще за пантомима, Сергей Анатольевич? — поинтересовалась она.

— Я бы хотел переадресовать это вопрос вам. Ваш комментарий к последним событиям, уважаемая Аномалия Станиславовна? Другими словами: чаво это у нас тут творится в натуре?

Амалия передернула плечами:

— Не опускайтесь до рыночного уровня.

— Именно, именно рыночного. С сегодняшнего дня этот уровень и станет у нас планкой, к которой нужно будет стремиться и фирме, и людям, которые в ней работают. И потому повторяю вопрос: каким образом, уважаемая Аномалия Станиславовна, вы допустили этот беспредел?

Амалия поднялась из-за стола:

— А почему вы пришли с претензиями ко мне? Разве не вы у нас с недавних пор влиятельнейший член руководства?

— Я, знаете ли, в теории не силен. И не скрываю этого факта. Зато для вас забота о финансовой безопасности «СуперНики» является прямой обязанностью.

— Ах, вы взяли на себя труд напомнить мне о моих обязанностях, — иронично заметила Амалия Станиславовна. — Тогда я не поленюсь напомнить вам простую народную мудрость: любишь кататься — люби и саночки возить.

— К чему вы это? — не понял ее Сергей.

— Это к тому, Сергей Анатольевич, что раз уж вы избрали роль ни в чем не разбирающегося осла, то не удивляйтесь… когда однажды хозяин наденет на вас хомут и погонит пинками в поле.

— Осла, Амалия Станиславовна, я вам с удовольствием прощаю. Поскольку хомут с сегодняшнего дня у всех общий. К тому же я к вам пришел не ругаться, а поблагодарить. Смиренно и от всей души.

— Поблагодарить? Это становится интересным. За что, позвольте узнать? — поинтересовалась Амалия.

— А за своевременное предупреждение. Помните, вы сказали, что Ника, возвратившись, может у меня забрать генеральную доверенность, а вместе с ней и власть в «СуперНике»?

Амалия кивнула:

— Надеюсь, что так и будет. Эта компания не про вас.

— Ну так гори она огнем, ваша компания, раз она не по мне. В конце концов, ее уже бросили к ногам базарной торговки с двумя классами образования. Но я отвлекся. Ваши слова натолкнули меня на очень простую и одновременно гениальную мысль… Продать к чертям собачьим свой пакет акций.

Амалия ахнула:

— Сережа! Я надеюсь, вы еще этого не сделали?

— В том-то и дело, что сделал, милая Амалия Станиславовна! — гордо сообщил Сергей. — Акции она у меня может забрать, а вот денежки — никогда.

— Но таким образом вы навсегда лишаетесь права вникать в дела компании на правах акционера, — испугалась Амалия.

— Ах, не смешите. Когда это у меня право было? Вам плевать на меня, а мне — плевать на вас. Вот такой у меня жизненный принцип.

Амалия негодовала:

— Вы сами не ведаете, что творите.

Сергей упивался своей ролью:

— Вы так привлекательны в гневе и растерянности, что трогаете сердце прожженного донжуана… Эх, Малечка! Где мои 75, радикулит и вставная челюсть! Ох, и зажгли бы мы с тобой, девочка моя!

Он протянул руки, будто приглашая даму к танцу, но Амалия мгновенно приняла боксерскую стойку:

— Только попробуйте прикоснуться.

— О’кей, я сам.

И, напевая мелодию танго, Сергей, кружа воображаемую партнершу, протанцевал до двери. Выходя, послал Амалии воздушный поцелуй.


Артем, как и обещал, пришел проведать Доминику. Они сидели по разные стороны голого казенного стола и тихо беседовали.

— Мика, я пришел к тебе, чтобы сообщить одну важную вещь. Но сначала я хочу сказать нечто более важное, — начал Артем.

— У меня так поменялись представления о том, что теперь важно, а что — нет… — призналась Доминика.

— Мика. Я люблю тебя, — выдохнул Артем.

Доминика внимательно на него посмотрела:

— О любви хорошо говорить в парке на скамейке. А я сейчас вернусь в вонючую общую камеру, где меня пытались шантажировать, а потом даже побили. И как свидетельство любви в моем мире дарят не красивые слова, а заточенные куски арматуры. Этим, по крайней мере, можно защитить себя…

Артем перебил:

— Все закончено, Мика. Тебя выпустят, и, думаю, уже завтра.

Доминика ахнула:

— Это… Это ты сделал?

— Я надавил на следователя, и он, по-моему, испугался. Он согласился изменить меру пресечения. Сейчас главное — вытащить тебя отсюда. А потом уж я найду способ развалить это дело и докопаюсь до главного кукловода в этом спектакле. Того, кто дергает за ниточки.

— Хорошо, ежели ты прав и завтра я выйду на свободу. Но пока как своему адвокату сообщаю, что я объявила бессрочную голодовку.

— Доминика!

— Это не обсуждается. До сих пор никому не удавалось меня сломать. Не удастся и впредь. Ты, кажется, хотел сообщить что-то еще.

— Не хочу тебя расстраивать, но на фирме происходит что-то непонятное, — признался Артем. — Идет подковерная игра с акциями. И в них замешана Маргарита.

— Ритка? С акциями фирмы? Этого быть не может, — не поверила Доминика.

— Я не знаю никаких подробностей. Ты выйдешь и сама во всем разберешься. Да, чуть не забыл. Диана просила тебе передать.

— Что это?

— Сказала, что слова поддержки и сочувствия.

— Сочувствие? От Дианы? — удивилась Доминика.

— Да. Видишь, как бывает. Она даже специально меня для этого вызвала.

Доминика вынула из конверта листок и прочла: «Артем Боев — известный криминальный альфонс, охотник за дамскими состояниями.

Пользуясь природным обаянием, он охмуряет женщин, втягивает в серьезные отношения, разоряет, а после бросает. Свежий пример — супруга Боева — Антонина. С помощью хитроумной схемы Боев, не имеющий за душой ни гроша, отнял у нее деньги, заработанные тяжелым трудом. На эти средства Боев приобрел мотоклуб и прочее имущество. А достигнув своей цели, бросил жену с ребенком. Обманутая женщина, все еще находясь под чарами Боева, попыталась свести счеты с жизнью. Но он не удосужился навестить жену в больнице, не говоря уже о материальной помощи женщине и ребенку, оставшимся по его милости нищими. Ведь этого циничного, прожженного типа не интересует ничего, кроме денег».

— Артем, ты читал это? — спросила Доминика.

— Нет, — машинально ответил Артем, думая о чем-то своем.

Доминика молча сложила бумагу и положила ее в конверт.

Рабочий день шел к концу, и Анжела засобиралась домой.

— Ну что, Василий Иваныч, будем сворачиваться или еще посидим? — спросила она у Васьки, который стоял рядом с ее палаткой.

— Погоди, сейчас Ритка придет, — попросил Васька.

— Вась, а Вась, ты не заговариваешься?

— Мне голос был, — серьезно сообщил Василий.

— Та-а-ак, приехали. Шиза активно косит наши ряды. Хотя в твоем конкретно случае это может быть и «белочка». — Но тут Анжела резко осеклась, потому что увидела идущую к ним Риту.

— Привет, ребята!

— Ну-у! У кого шиза? У кого «белочка»? Вот она, Ритка, гордо заявил Васька. — Голос мне так и сказал — придет вечером. Она и явилась.

— Ладно тебе, Копперфильд доморощенный, раскричался. Рит, что опять случилось? — спросила Анжела.

— Ребята, давайте шампанского выпьем, — устало предложила Рита. — Я угощаю.

— Да ты сядь, успокойся, Ритуля, — засуетилась Анжела. — На тебе лица нет.

— Как у вас здесь хорошо. Не хочу обратно идти, здесь останусь.

— Ну так какие проблемы! — воскликнул Васька. — Я тебе твое старое место уступлю с огромным моим удовольствием.

— Вася, ты бы пока погулять сходил, — предложила Анжела. — Подыши, голоса свои послушай, а нам с Ритулей поговорить надо.

— А чего гулять зря? Пока суд да дело, я за шампусиком могу метнуться. Давай деньги, Риток.

Васька ушел за зажигательной жидкостью, а Ритка долго рассказывала Анжеле об удивительных переменах в своей жизни. Когда Ритка закончила свой рассказ, Анжела спросила:

— А ты не боишься?

— А выход у меня есть? — ответила вопросом на вопрос Рита. — И продолжать я это не хочу, и бросить не получается. Я — как рыбка на крючке: чем сильней трепыхаюсь, тем глубже он в меня впивается. Эх, теперь только поняла, какая счастливая жизнь была у меня на рынке. Что делать?

Анжела тяжко вздохнула:

— В таких делах я тебе не советчик. Вот если морду кому начистить понадобится, тогда — пожалуйста.

— Над одеждой моей там все прикалываются, — пожаловалась Ритка.

— А ты выгони одного-второго, сразу примолкнут, — посоветовала Анжела. — А с гардеробом вопрос решаемый. Я тебе целую коллекцию подгоню. Мы с девчонками с вещевого ряда сегодня же симпозиум на эту тему устроим.

Ритка обняла Анжелу:

— Береги себя, Анжелка. У меня, кроме тебя, нет никого.

Когда пришел Васька с двумя бутылками шампанского, Ритки уже не было.

— А где она?

— Да, по-моему, топиться пошла. Проблемы у нее, — отрезала Анжела.

— От проблем дураки топятся, а умные люди свои проблемы в вине топят, — заметил Васька. — Стоп, а зачем же я тогда этот лимонад брал? Эх, шептал же мне голос, что все равно не успею. А так бы хватило на три пузыря портвейна!

Но Ритка топиться не пошла. Он выспалась и утром, идя мимо консьержки, спросила:

— Доброе утро, тетя Люба, скажите — ромашка или роза?

— Ромашка.

Ритка улыбнулась:

— Спасибо. Я загадала, если вы скажете «ромашка», то все будет хорошо.

— Я сама всегда загадываю, — призналась консьержка. — Только по книге. Вот задумываю страницу и строчку, открываю и, как там написано, так все и выходит.

— А по какой книге вы гадаете? — заинтересовалась Ритка.

— По любимой. Вот смотри, — Люба достала поваренную книгу, — загадывай.

— Страница пятьдесят, пятая строчка снизу.

Люба стала читать:

— «Мясо отбить молотком до тестовидной консистенции, посолить, поперчить и сформировать в виде пласта толщиной 1,5–2 сантиметра».

— И как это понимать? — поинтересовалась Рита.

— Понимай так, что сегодня у тебя — день активных действий. И удача на твоей стороне.

Ритка кивнула. Хорошо бы, если бы удача сегодня была на ее стороне!

У подъезда ее встретил Толик:

— Садись, поехали.

— Куда поехали? — не поняла Ритка.

— Ты что, меня не узнала? Я же Толик, водила Амалии Станиславовны. Меня зарядили тебя на работу по утрам возить. Пока тебе персонального водилу не выделят… Ну, чего рот раскрыла? Садись.

— Я лучше пешочком.

Но Толик схватил Ритку за руку и затолкал в машину.

— Постой, Толик, я тебе должна что-то сказать, — остановила его Ритка.

— Ну? — замер Толик.

— Еще раз меня так схватишь — и с работы вылетишь со свистом.

— Слышь, напугала. Я на этой фирме одной Амалии Станиславовне подчиняюсь и перед ней одной отчитываюсь.

Рита повысила голос:

— Уточняю для недоразвитых и непосвященных: на этой фирме теперь мне все подчиняются. Еще раз пальцем ко мне прикоснешься — вылетишь вместе со своей Аномалией… Ну, что уставился — трогай. Или мне отбить тебя молотком и сформировать в виде пласта толщиной 1,5 сантиметра?

Толик, ничего не понимая, молча завел машину.

Приехав в офис, Ритка собралась и настроилась на счастливый день. Ее уже ждала Татьяна:

— Маргарита Викторовна, мы готовы доложить о наших наработках. Когда можно зайти?

— Это… Я позвоню… В смысле, Юлька… Александровна позвонит.

— Буду ждать, — деловито сообщила Татьяна.

Рабочий день начался. Через некоторое время в кабинете Доминики уже шло совещание. Ритка, Татьяна и Юля обсуждали содержание «тронной» Риткиной речи.

— Поглядите в глаза правде, — неуверенно читала Рита. — Большой бизнес движут вперед молодые свежие мозги. Можете усомниться в этом, но это факт. Перед тем как основать преуспевающую интернет-империю Google, Сергей Брин и Ларри Пейдж были просто мальчишками, студентами Стэнфорда.

Татьяна решительно отобрала у Риты текст:

— И кто так читает?

— А кто? — спросила Рита.

— Только тот, кто заранее настроен на проигрыш, — объяснила Татьяна.

— Бесполезная затея. Слабым моральным духом веет за версту, — подвела итог Юля.

— Нет, затея не бесполезная, — возразила Татьяна. — Но, Рита, ты должна не просто прочитать гениальный текст, который мы с Юлией Александровной писали долгими зимними вечерами, ты должна его выучить наизусть. Чтоб от зубов отскакивал! Не бубнить по бумажке, а нагло и уверенно впаривать свои слова покупателям. То бишь слушателям. Давай дальше.

Рита продолжала:

— Немецкая традиция пожизненно работать в одной фирме — порочная практика для современного топ-менеджера. Она исключает перекрестное опыление идей и разносторонний опыт. Японцы считают, что до 60 лет менеджер должен раз в 2,5 года менять сферу деятельности, чтобы не застаиваться.

Татьяна поморщилась:

— Никуда не годится.

Юля сжалилась над Риткой:

— Вот представь, что перед тобой обычные твои клиенты — замотанные домохозяйки, двести раз считающие деньги в кошельке, надеясь, что их станет больше, мужья-подкаблучники, одинокие бабушки, которым не хватает общения… Давай.

Рита посмотрела в бумажку и вздохнула.

— Ты их всех должна зажечь своим огнем, увлечь своей уверенностью в завтрашнем дне, — объясняла Юля.

— Они должны понять, что за тобой, Маргаритой Калашниковой, они как за каменной стеной, — подхватила Татьяна.

— И стройными рядами пойдут туда, куда ты их позовешь.

— Ты снимаешь с их плеч тяжесть управления компанией и надеваешь этот хомут себе на выю. Ты знаешь, что такое выя? — поинтересовалась Татьяна.

Ритка снова вздохнула:

— Я знаю, на что надевают хомут.

— Слушай, как надо, — сказала Татьяна и стала с пафосом читать: — Несмотря на грандиозный опыт, сотрудники со стажем часто утрачивают чувствительность к новым идеям. Недаром в тысяче крупнейших компаний мира средняя продолжительность работы на одном месте для руководителя высшего звена составляет всего 54 месяца. Бизнес — дитя логики. Вспомним же университетский курс. Опыт и преданность идеалам компании — необходимое, но отнюдь не достаточное условие успешного менеджмента. Свежий ум, взгляд со стороны — вот в чем сила! Бывший аутсайдер удивительно тонко и верно чувствует новые возможности. Обновленный кадровый состав высшего руководства позволяет совместить преимущества привлеченных кризисных менеджеров и лояльных штатных сотрудников. Два в одном — видение со стороны и привязанность изнутри!

Ритка слушала и представляла, как она все это говорит, а огромный заполненный людьми зал, стоя, ей аплодирует и скандирует: «Рита!» Рита!».

— Только свежий, незаангажированный ум способен на креативные бизнес-идеи! Вот почему я предлагаю свою кандидатуру, — уверенно завершила Татьяна.

Юля зааплодировала.

— И это все должна сказать я? — перепугалась Ритка.

— Ну а кто же еще? Сергей Анатольевич? Или Амалия, ха-ха, Станиславовна? Или ее водила Толик?

— Я не смогу так. У Толика лучше получится.

— Сомневаюсь. Поэтами рождаются, Рита, а ораторами становятся, важно подытожила Татьяна.

— А душа у тебя, кстати, вполне поэтическая, — заметила Юлька.

— Мерси за комплиман.

— Ну так иди домой и выучи все это наизусть, — скомандовала Татьяна.

— Нет, нет и еще раз нет! — отрезала Рита.

— Да, да и еще раз да! — хором закричали Татьяна и Юля.

— Не давите на меня! Что за произвол тут? Дедовщина! В конце концов, дело мое: хочу — читаю, хочу — не читаю.

— Заблуждаешься, — заметила Татьяна. — Было твое, пока не привлекла нас. А теперь — наше общее.

— Что-то я не пойму, вы ж еще вчера на меня с кулаками бросались? — спросила Ритка.

— Мы хорошо подумали. И сделали ставку на верного человека, — усмехнулась Юля. — Ты говорила — просите, что хотите. Я уже составила целый список.

— Я тоже, — поддержала Татьяна. — Но мы свои списки оглашать пока не будем.

— Пока что? — поинтересовалась Рита.

— Пока ты не станешь легитимным гендиректором… — закончила Юля.

— …с нашей помощью, — добавила Татьяна.

— …и не получишь полномочия для исполнения наших пожеланий, — продолжала Юля. — Мы ведь не изверги — просить безногого плясать! Мы благородные деликатные дамы.

— Знаете, деликатные дамы, по-моему, я погорячилась, — раскаялась Ритка.

Туг Юля с Татьяной заговорили одновременно:

— Поздно, Ритка, пить боржоми…

— Слово — не таракан. Давши слово — удавись.

— «И едва ты его произнес, улетит невозвратное слово».

— Ого! Из твоего, ненапечатанного? — спросила Юлька у Татьяны.

— Гораций, — скромненько сообщила Татьяна.

— Скажешь — не воротишь; напишешь — не сотрешь; отрубишь — не приставишь…

— Ну, хватит уже упражняться! — прервала их Ритка. — Вы что — доктора физиологических наук?

— Филологических, — поправила Юля.

— Так, доктора, вы мне ударения порасставляли? — деловито осведомилась Ритка.

— Обижаете, ваше превосходительство. Не только ударения. Все трудные слова выделили прописными буквами. Для блондинок и тупых поясняю — большими буквами.

— Не хами, — грозно предупредила Ритка.

— Хамство и шутка — вещи разные. Почувствуй разницу. Отправляйтесь, благородная мадам, в ваши апартаменты и разучивайте наше с Татьяной либретто.

Юля распахнула перед Риткой дверь и жестом регулировщика указала ей на выход. Как ни странно, Ритка молча повиновалась.


Утром Доминику вызвали в кабинет к следователю. Николай Николаевич был сама любезность:

— Я вызвал вас, чтобы сообщить об изменении меры пресечения. Для вас это будет подписка о невыезде. Ежедневно отмечаться в милиции — необходимости нет. Но вы обязаны являться ко мне по первому же требованию. Связь с вами будем поддерживать в телефонном режиме.

— Я могу идти? — спросила Доминика.

— Нет, сейчас вы вернетесь в камеру. Когда я оформлю документы, вас вызовут. Да, еще: кому позвонить, чтобы вас встретили?

— Никому не нужно.

— Как скажете. Думаю, вы понимаете, что следствие пошло вам навстречу, — многозначительно подчеркнул следователь.

— Лучше бы оно пошло навстречу правде, — сухо обронила Доминика.

Когда Доминику увели, Николай Николаевич набрал номер и сообщил:

— Я вынужден был отпустить ее под подписку… Я вас понимаю, но и вы поймите — я связан служебными обязанностями… Нет, свои обязанности по отношению к вам я помню… Что? Деньги вернуть? Простите, я разве похож на закусочную сети «СуперНика»?… Да потому что только там висят объявления «Если вас расстроило наше обслуживание, требуйте деньги обратно»… Не паникуйте, все будет в порядке. Этот бой мы проиграли, но война еще не закончена. Все, мне нужно работать.

И следователь повесил трубку.


Артем скупил на рынке неимоверное количество цветов и принес их в санаторий.

— Ого, я таких цветов даже на свадьбе не видела. Это кому? — спросила дежурная.

— Занесите, пожалуйста, в номер Никитиной.

— Неужели отпустили? Как я рада. И за вас тоже. На свадьбу-то пригласите? — заулыбалась дежурная.

— Обязательно. И обязательно посажу вас на самое почетное место, — пообещал Артем.

В камеру к Доминике зашел конвоир и, выдержав паузу, сообщил:

— Никитина, на выход с вещами.

Во дворе ее ждали Юрий Владимирович, Амалия и Артем. Но она никого не хотела видеть.

— Выход прямо и направо, — скомандовал конвоир.

— А где у вас черный ход? — вдруг спросила Доминика.

— Тут тебе не жилой дом, черных ходов не держим. Служебный есть, но тебе туда не положено.

— Пожалуйста, выпустите меня через служебный, — попросила Доминика. — Ну, мне очень нужно — я не могу сейчас никого видеть.

— Не положено.

— Я вам заплачу, — голос Доминики дрогнул.

Конвоир, заметив это, сказал:

— Да нужны мне твои деньги… Идем, проведу.

Встречающие начали волноваться. Когда на пороге появился конвоир, все бросились к нему.

— Ради бога, прошу прощения, Доминику Никитину уже освободили? — нетерпеливо спросил Юрий Владимирович.

— Где Никитина? — подхватила Амалия.

— Скажите, Никитину освободили? — интересовался Артем.

— Давно освободили.

— И где она? — растерялась Амалия.

— Ушла.

— Это невозможно. Мы ее не видели.

— Через служебный ход ушла, — пояснил конвоир.

— Как через служебный? Зачем? — заволновался Юрий Владимирович. — Мы ведь здесь ее ждем.

Конвоир только плечами пожал:

— Сами разбирайтесь.

— А кто распорядился выпустить ее через служебный ход?

— Она сама и распорядилась. Она сказала, что никого видеть не хочет. Я так понимаю, никого из вас.

И конвоир ушел, а встречающие остались стоять в полной растерянности.

Артем рванул к следователю, чтобы кое-что уточнить. Николай Николаевич ему не обрадовался:

— Ну что вы все ко мне ходите, как на рынок или в сберкассу? У меня тут не проходной двор. Что тебе еще от меня нужно? Я же эту твою подельницу уже освободил под подписку.

— У меня один вопрос: Никитина должна держать с тобой связь?

— Само собой разумеется. А еще юристами называются, элементарного не знают.

— Давай без демагогии. Нужно приходить и отмечаться?

— Мы же интеллигентные, цивилизованные люди. Связь в телефонном режиме. Будет звонить и докладывать, что жива-здорова. А что, проблемы?

— Никаких проблем.

Следователь язвительно прокомментировал:

— Я от бабушки ушла, я от дедушки ушла? Ха-ха. Но, когда найдете, передайте ей, что от меня она не уйдет!

Артем хлопнул дверью.


…А Доминика уже приехала в санаторий, распахнула двери своего номера и остолбенела. Весь номер был уставлен цветами.

Заглянула дежурная:

— Здрасьте, Доминика Юрьевна! С возвращением!

— Здравствуйте. А что это?

— Цветочки. Это вам. Правда, красиво? Почти как у Пугачевой!

Доминика вздохнула и стала быстро собирать свои вещи.

— Прошу вас, заберите это, — кивнула она на цветы.

— Зачем забрать? Куда? — не поняла дежурная.

— Заберите себе, отдайте другим, продайте, наконец. Выручите приличные деньги.

— Но ведь вы посмотрите, какая красота! И от души же куплено, сразу видно.

— Да уж. Не спорю, красиво и от души. Почти как на похороны, — вздохнула Доминика.

— Господь с вами, что вы говорите, ведь это… — заволновалась дежурная.

Но Доминика ее перебила:

— У меня к вам просьба. Вы не могли бы одолжить мне немного денег, расплатиться с таксистом. Я отдам, честное слово. Могу оставить вам в залог свои документы.

— Что вы, какие документы! Конечно, сейчас принесу вам деньги. Да если я продам ваши цветы даже за полцены, можно будет на такси до Луны доехать.

— А тому, кто эти цветы принес, передайте, чтобы меня не искал, — попросила Доминика.

Озадаченная дежурная разинула рот.

Когда в санаторий приехал Артем, он обнаружил следующую картину: дежурная сортировала подаренные им цветы и вязала из них букеты. Завидев Артема, заволновалась:

— Ой, Здрасьте. Вы не подумайте, это она сама мне разрешила. Так и сказала: забери, мол, чего добру пропадать. Хошь — себе, хошь — на продажу…

Артем все понял.

— Не волнуйтесь, вы все правильно делаете. Добро не должно пропадать. Пусть зло пропадает…

— А я ей говорила, что цветочки ваши красивые и от души куплены. А она говорит — да, от души и красиво, как на похороны, — затрещала дежурная.

— Так и сказала?

— Да, слово в слово.

— А что она еще сказала?

— Велела передать тому, кто цветы принес, чтобы он ее не искал. Вот так и сказала, пусть даже не думает меня искать!

— Это тоже дословно? — уточнил Артем. — Ничего не понимаю.

— А тут и понимать нечего. Сказала — не ищи, значит, ждет, чтобы искал. Приемчик такой — женский, — объяснила дежурная и подмигнула Артему.

Ему, однако, что-то стало не по себе.


Юрий Владимирович распереживался.

— Голова раскалывается от этого кошмара, — жаловался он Амалии Станиславовне. — А я еще и не позавтракал. Маля, ты можешь что-то объяснить?

— На сей раз даже моя железная логика дала сбой, — призналась Амалия. — Скрыться от нас, единственно преданных ей людей! Вот что я тебе скажу, Юра. Рановато ее выпустили кое-откуда.

— Что же делать? Господи, что делать? Я в панике, — заметался Юрий Владимирович.

— Юра, сколько тебя помню, паника — твоя первая реакция на любое происшествие. Что бы ни случилось — потерял двадцать рублей, лифт застрял между этажами, двери троллейбуса захлопнулись перед носом — ты всегда верен себе. И своей партнерше — панике.

— Да, я эмоционален, — согласился Юрий Владимирович.

— Вот и зря. Не нужно пороть горячку. Доминика жива, здорова и, судя по ее экстравагантному поведению, полна творческой энергии. Следует восстановить в себе утраченный порядок. Порядок мыслей и порядок чувств.

— Ну да, ну да, — подхватил Юрий Владимирович, — Орднунг и все такое прочее…

— Ироничным можешь быть по отношению к себе и своей панике. А здесь ирония неуместна. Порядок еще никому не мешал, тогда как беспорядок сбил с пути очень многих. Вместо того чтобы паниковать, подумал бы, что делать, — посоветовала Амалия, чем вызвала у Юрия Владимировича очередную волну паники.

— Господи, какой кошмар! Как же выпутаться? Что делать? — причитал он.

— Юра, нам нужно поговорить, — заявила Амалия. — Приглашаю тебя в ресторан. Там и позавтракаем, и проблемы обсудим.

— Хорошо, — легко согласился Юрий Владимирович. — Но я должен сообщить Диане.

— Мне ты о своих передвижениях не докладываешь. Хотя знаешь меня значительно дольше, — обиделась Амалия.

Они приехали в ресторан, выбрали столик. Юрий Владимирович нервничал. Амалия же, напротив, была спокойна, деловита, уверенна.

— Накормите-ка нас получше, — приказала официанту.

— Вы имеете в виду вариант номер четыре? — уточнил тот.

— Именно, — кивнула Амалия.

— Это у вас такой порядок? — удивился Юрий Владимирович.

— У меня такой порядок, — объяснила Амалия. — Ассортимент велик, но я давно отказалась от бездарной траты времени на чтение меню. У меня всего четыре тщательно взвешенных варианта здорового и правильного завтрака.

— А я, по правде сказать, был бы не прочь выбрать сам… — признался Юрий Владимирович.

— Странно. Всю жизнь ты доверял моему вкусу. Что ты будешь пить, Юрочка?

— Ничего.

— Я имела в виду — чай, кофе, какао, сок, воду?

— Чтобы не посягать на твои схемы здорового питания, буду пить минералку без газа. — Юрий Владимирович посмотрел на часы.

Какое-то время Амалия и Юрий Владимирович сидели молча.

— Давно мы с тобой вот так не сидели друг против друга, — тихонько сказала Амалия.

Но Юрий Владимирович не был настроен на лирический тон:

— Маля, ты ведь хотела поговорить? Говори.

Но Амалия никуда не спешила:

— Юра, отчего ты так напряжен? Расслабься.

— От тебя ли я это слышу? Ты всю жизнь всем твердила — соберись, соберись… — напомнил Юрий Владимирович.

— Я ведь не железная… Юра-Юра… Я просто женщина, которая плывет… против течения. Мне даром в жизни ни копейки не досталось. Поневоле пришлось собираться. Чтобы победить.

— И ты победила? — поинтересовался Юрий Владимирович.

— Иногда кажется — да. Иногда — что просто не проиграла. А иногда… иногда мне хочется выть и рыдать от одиночества. Юра, ты понимаешь меня?

— Маля, я тебя понимаю. Но сейчас больше всего на свете меня занимает судьба моей дочери.

— Так устроена моя жизнь, — пригорюнилась Амалия. — Всегда находится кто-то, кто более достоен сочувствия, заботы и поддержки.

Юрий Владимирович коснулся ее руки:

— Я не хотел тебя обидеть…

— Меня невозможно обидеть. С легкой руки твоей дочери я считаюсь железным канцлером. И мне не положено по рангу обижаться.

— Ты стойкий и мудрый человек… — начал Юрий Владимирович.

— И одновременно — слабая женщина, — продолжала Амалия. — Сейчас, Юрочка, от тебя зависит моя судьба. Только от тебя одного.

— Ничего не понимаю. Маля, ты же знаешь, у меня нет ни акций, ни денег, я теперь в «СуперНике» отставной козы барабанщик.

— Ты поможешь мне, а я — тебе. Я обещаю вернуть тебе заслуженное положение и материальное благополучие.

— Маля, ты меня растрогала. Я ценю твою дружбу и поддержку, но не представляю, как мы можем друг другу помочь.

Глаза у Амалии загорелись:

— Юра! Ты знаешь, что такое эффект синергии?

— Имею представление, — кивнул Юрий Владимирович.

— Так давай же соединим нашу энергию, наши усилия и наши жизни.

Юрий Владимирович заволновался:

— Маля, у меня такой сумбур в голове… Я тебя, вероятно, не понял.

— Что здесь непонятного? Мы с тобой — люди не чужие. У нас когда-то была общая жизнь…

— Я бы не стал воскрешать историю. И так тошно, — признался Юрий Владимирович.

— Выпей еще минералки, Юра. История тем и хороша, что всех примиряет. Бессмысленно ворошить прошлое. Не важно, кто был тогда прав, кто виновен. Я старый счет тебе не выставлю: он тоже часть истории. Поэтому повторю свое предложение — давай соединим наши жизни.

— Ты… делаешь… мне… предложение? — спросил Юрий Владимирович ошарашенно.

— Совершенно верно. Руки и сердца.

Юрий Владимирович налил в стакан воды и залпом его осушил.

— Что тут такого? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, как всю жизнь относилась…

— Маля, ты поставила меня в патовое положение. Куда я ни шагну — везде поражение.

— Но почему же? — возразила Амалия. — От нашего брака выиграют все. Я и ты — в первую очередь. Я — практически хозяйка фирмы, ты же понимаешь, что эта выскочка шагу без меня не ступит. Ты можешь на меня опереться и спокойно творить, ни о чем не заботясь. И потом, мы всегда были красивой парой…

Юрий Владимирович прервал ее:

— Не в моих правилах грубить дамам… Но, Маля, ты сошла с ума. Или все забыла.

— Юра, не нарушай правил. Я тоже могу тебе кое-что припомнить.

— Что же? — помрачнел Юрий Владимирович.

— Потерянного ребенка, Юра, моего ребенка. Моя жизнь могла сложиться совсем по-другому, не поведи ты себя, как упрямый осел.

Юрии Владимирович вышел из себя:

— Какого ребенка? Опять ты за свои болезненные фантазии? Я же был у врача, я знаю правду. Не было никакого ребенка!

— Был, Юра! Был! — истерически закричала Амалия. — И ты его убил!

— Маля, выпей воды, вот, у меня немного осталось. На нас люди смотрят. Все хорошо, все хорошо. Был у тебя ребенок. Только успокойся. Соберись.

Амалия взяла себя в руки:

— Да, ты прав. Ни при каких обстоятельствах недопустимо так себя вести. Прости.

— Маля, так нельзя. Я же не напоминаю тебе о моей погибшей жене.

— Она умерла, — заметила Амалия.

— От сердечного приступа, который ты спровоцировала, ты это забыла?

Амалия помолчала и тихо сказала:

— А я думала, ты умнее. Я тебя в постель не тащила… примерного семьянина.

— Не тащила. Просто прыгнула туда первой и приперла меня к стене.

— Ты говорил, что тебе было хорошо.

— Воспитание не позволяло сказать, что было плохо, — признался Юрий Владимирович. — Ты затеяла неуместный разговор, Маля. Сейчас не время и не место.

— Никогда не поверю, Юра, что у тебя не было времени подумать о наших отношениях. Но я даю тебе такую возможность. Остынь. Взгляни на мое предложение с позиций сегодняшнего дня, хватит жить с вывернутой на 90 градусов шеей. Шею можно сломать. Юрочка, поедем ко мне. Могу я впервые в жизни прогулять работу?

— Я к этому еще не готов, — покачал головой Юрий Владимирович.

— Жаль, у меня как раз настроение романтическое.

— Я вижу, Маля. Вижу, что ты себе в еженедельнике запланировала на сегодня романтическое настроение.

— Не иронизируй, Юра. Романтика тоже должна быть плановой.

— Я — за неплановую, — мрачно сообщил Юрий Владимирович.

— А мне все же думается, что ты примешь мое предложение. Не расстраивай меня. Не говори мне «нет», — требовала Амалия.

— Я… — протянул Юрий Владимирович, — я не говорю.

— Что ж, прогул отменяется. Но не раздумывай слишком долго. У нас с тобой осталось не так много времени.

Они расстались. Амалия была спокойна, уверена, что все получится, Юрий Владимирович удручен и расстроен.

Юля с Татьяной обсуждали, чего же потребовать от Риты за профессиональную поддержку. Каждая составила собственный список.

— Ну, Юля, ты и загнула, — сказала Татьяна, увидев один из пунктов.

— Ничего-ничего, пусть разгибает, — отмахнулась Юлька.

— А вдруг упрется рогами? Характерец у нее тот еще.

— Не-а. Она девка упертая, но добрая, а к тому же она нам должна по гроб жизни. Она же без нас и шагу не ступит. Мы ей такого в предвыборной речи понаписывали — век в одиночку, без нас, не выполнит… — Юля хотела еще что-то добавить, но тут случилось неожиданное. Дверь в приемную распахнулась, и вошла Доминика. Вот уж кого не ждали, так не ждали!

Доминика поздоровалась с дамами, прошла в свой кабинет, бросив на ходу:

— Татьяна Николаевна, мне нужно с вами поговорить.

В кабинете Доминику ждала неожиданность: все было другим. На столе стояла жуткая чашка с розочками и с надписью «Обожаемой Ритуле! Строчи по жизни, Ритка Автомат, не жалея патронов», на стене висел портрет какой-то базарной тетки с собачкой.

— Что здесь было? — опешила Доминика.

— Я бы все-таки сказала — кто? — уточнила вошедшая вслед за ней Татьяна.

— И кто же?

— Это Рита переставила все по своему вкусу, — объяснила Татьяна.

— Значит, до меня дошли правдивые слухи, — кивнула Доминика и присела на стул. — Таня, пожалуйста, расскажите мне, что произошло.

— Подробностей я не знаю, — осторожно начала Татьяна. — Могу рассказать только то, что слышали все присутствовавшие на историческом совещании.

— Каком совещании?

— У Амалии Станиславовны было совещание. Обсуждали, что фирма осуществила эмиссию акций. Акции были выброшены на биржу и скуплены анонимом. Ушел к анониму и пакет Юрия Владимировича. И буквально в последнюю минуту перед нашей встречей ушел и пакет… и ваш пакет.

Доминика изумилась:

— Как же так? Я доверила свои акции отцу. Он не мог сделать столь опрометчивый шаг, не посоветовавшись с Амалией.

— К сожалению, Доминика Юрьевна, я сама ничего не понимаю, — призналась Татьяна. — Впрочем, мне кажется, что Юрий Владимирович не виноват, просто его обманули…

— То есть у Риты контрольный пакет? — потрясенно спросила Доминика.

— Амалия Станиславовна изучила бумаги и однозначно подтвердила этот факт.

— Выходит, мой собственный отец отдал ей в руки мою фирму?

— Так уж получилось, понимаете…

Доминика разнервничалась:

— Нет, я ничего не понимаю! Я просто отказываюсь что-либо понимать. И я никогда и ни при каких обстоятельствах этого не пойму!

— Доминика Юрьевна, что вы намерены делать?

— А что бы вы сделали на моем месте?

— Я бы боролась.

— С кем? Против кого? — Доминика встала и нервно забегала по кабинету. — Против людей, некогда мне родных и близких? Против мужа, с которым у меня могли быть дети? Против отца, который воспользовался доверием и продал мои акции, по сути, отнял у меня фирму? Против моей сестры по крови, которая меня спасла, чтобы потом отнять все, чем я жила? Против родной по отцу сестры, которая заняла мое место в доме и в душе моего отца и подкосила меня сообщением о человеке, которому я поверила? Против Амалии, которая была мне матерью и которая не уберегла мою фирму? Победить их всех и снова стать «СуперНикой»?! Для чего? Чтобы опять смотреть в их любящие и преданные глаза? Встречаться на семейных праздниках, дарить и принимать подарки? Быть семьей?

— Это не мое дело, но… — Татьяна помолчала. — Вы сами спросили меня, как бы поступила я.

— И как бы вы поступили?

— Выяснила бы все до конца. В вашей истории много загадочного. Вполне может оказаться, что виноваты не те люди, которых вы считаете виновными.

— Вы выгораживаете моего мужа? — резко спросила Доминика. — Моего бывшего мужа? Меня удивляет одно. Как я могла так долго принимать этого человека… за человека? Может, вы, как лицо заинтересованное, подскажете мне ответ?

— Доминика Юрьевна, перед вами я виновата лишь в том, что подвернулась ему под руку, — спокойно объяснила Татьяна. — Не я, так была бы другая. У него безграничные аппетиты и своеобразные представления о пристойности. Я это тоже поняла слишком поздно.

— А почему мы о нем говорим? Он меня интересует меньше всего. Вы правы, Таня. Я подумаю о виновных. Спасибо за совет. — Доминика помолчала, подошла к компьютеру, стала набирать текст.

Через некоторое время текст был готов.

— Татьяна, у меня к вам личная просьба. Я тут кое-что написала моему отцу и Амалии. Прошу вас, передайте им. А это… — Доминика подержала в руке конверт с письмом Дианы, — …отдайте юристу Боеву. Вы его видели. И скажите всем. Пусть не суетятся, меня не ищут. Я пропадаю, исчезаю… из их жизни. Если сочту нужным, когда-нибудь появлюсь.

Решение было принято, и Доминика не собиралась его менять.


Диана приехала к Ритке, позвонила в дверь и затараторила с порога:

— Ну, привет! Мне позвонил отец и все рассказал. Сестрицу выпустили, и она скрылась в неизвестном направлении. Теперь никто и ничто не помешает тебе воцариться в компании.

Но Ритка была очень расстроена и резко ответила:

— Очень мне это надо.

— Отставить разговоры! — скомандовала Диана. — Ты способная, ты прорвешься и покажешь моей заносчивой сестрице, как надо жить, как трудиться и как руководить людьми!

— Да не хочу я руководить…

— А должна! Пусть те, на которых богатство свалилось, ходят теперь и побираются. А ты эту должность горбом заслужила. Уж я-то знаю, что такое труд.

— Да что ты знаешь? — с горечью спросила Ритка.

— Многое. Например, что в таком виде нельзя выходить за пределы спальни, не то что в боссы выдвигаться. А посмотри на свои ногти! Ты что, земляными грушами торговала? И сама их ногтями выкапывала?

— Ногти как ногти, — передернула плечами Ритка.

— Ногти торговки, — уточнила Диана.

— А я такая и есть. И своей среды не стесняюсь.

— Похвально. Но никому этого не говори, кроме меня. В новом положении я бы постеснялась таких ногтей, одежды и прически.

Рита стояла на своем:

— Не стеснялась никогда. И не буду стесняться.

— Да что ты заладила, как сломанный музыкальный автомат?

— Меня так на рынке и называли — Ритка Автомат, — с грустью сообщила Ритка.

— Нет больше Ритки, есть госпожа Маргарита, успешная бизнес-вумен, — церемонно поклонилась Диана. — Ой, кстати! Пора подумать о новом названии для фирмы.

— Каком еще названии?

— Ну, например, «Счастливая Жемчужина». Как мой креатив?

— А почему?

— Вот невежда! Маргарита в переводе означает — жемчужина. Тебе в жизни счастье привалило. Вот и выходит — «Счастливая Жемчужина», — объяснила Диана.

— Да иди ты! — огрызнулась Ритка.

— Сама иди, — беззлобно отпарировала Диана. — Иди в салон красоты. Пусть из тебя сделают человека. А потом я займусь твоим гардеробом. Я буду твоим личным стилистом.

— Кем ты будешь? — не поняла Ритка.

— Ты сейчас богатая деловая женщина, можешь себе позволить стилиста. Я создам для тебя уникальную коллекцию вязаных вещей. Все эти Вивьены — Рикели удавятся от зависти. А твои конкурентки, которые в одинаковых платьях на приемах сталкиваются, потому что пасутся в одних бутиках, дар речи потеряют. Так, давай, давай, пошли

И Рита, поддаваясь напору Дианы, отправилась приводить свою внешность в должный вид.


Артем, потрясенный неожиданным исчезновением Доминики, поехал к Глебу, чтобы поговорить с ним и хоть в чем-то разобраться.

— Я, видимо, плохо разбираюсь в людях, — признался Глеб. — Она меня при знакомстве поразила — вот это, думаю, женщина! С большой буквы. Под стать нашему Артему. А она тобой просто воспользовалась! Мы все для нее сделали, выкупили из дурки, вытащили из тюрьмы…

Артем покачал головой:

— Нет, Глеб, не похожа она на неблагодарного человека. Я думаю, что-то стряслось.

— Ты ей был нужен в беде. А теперь она птица вольная, и ты ей — до печной дверцы. Она же не просто женщина. Нормальные женщины заводят семью, рожают детей.

— Ты ничего не знаешь, у нее… — начал Артем.

Но Глеб его перебил:

— Я знаю одно: женщина-бизнесмен замужем за бизнесом. Там ее семья и дети. Сожалею, брат, но ты нарвался именно на такую. Она не плохая и не хорошая. Просто, другой биологический вид. Сосуществование — невозможно, общее потомство — невозможно. А тебе нужно искать себе подобных.

— Глеб! Что значит «искать»? — возмутился Артем. — Женщина — это не запчасти от байка. Я не искал Доминику. Это судьба нашла меня. И никто другой мне не нужен.

Глеб зааплодировал:

— Восхитительный текст! Вот и пробегаешь за ней хвостом всю жизнь. Для таких людей, как твоя Доминика, беда — как тренировка по наращиванию мышечной массы. Утонула? Лишилась одной империи? Всплывет и построит другую, вдвое большую.

— Я был бы рад, — признался Артем.

— А ты — при ней? Так. Ты мне совсем не нравишься. Давай-ка, дружище, выводи своего стального коня. Проветримся, глядишь, мозги и станут на свое место.

И друзья отправились к своим железным коням. Около клуба собрались байкеры и их подружки, готовясь к «заезду» по городу и окрестностям.

Симпатичная девчонка кинулась к Артему.

— Привет, — сказала она. — Я — Станислава.

— Привет, Станислава, я — Артем.

— Ты — один? — поинтересовалась Станислава.

— Похоже на то, — грустно кивнул Артем.

— Я тоже. Можно к тебе?

— Садись. Но держись покрепче.

— Не бойся, я в теме, — успокоила его Станислава.

Заезд начался. По городу мчалась кавалькада байков. Красиво и стремительно.

После заезда Глеб объявил:

— Внимание, братья, сегодня я даю пати. В честь возвращения в нашу семью Артема. Приглашаются все.

— Артем, ты меня приглашаешь? — спросила Станислава.

— Ты же слышала — приглашаются все, — заметил Артем.


Тоня Боева, бывшая жена Артема, сидела на детской площадке, наблюдая за детьми, среди которых был и ее сын, Артем. К ней подошла соседка:

— Здравствуй, Тонечка, как дела?

— Спасибо, в порядке.

— Тонь, я чего сказать хотела. Помнишь, к тебе симпатичные такие женщины приезжали, из детдома? А чего они хотели? — спросила соседка.

— Да так, о жизни поговорить.

— Так, а чего же ты не поговорила? С хорошими людьми не грех поговорить.

Тоня задумалась. Действительно, почему она отказалась от общения?

— Что-то, видать, важное хотели спросить, — высказала свое мнение соседка. — Зря бы не приезжали.

— А вы не посидите с Артемкой? — спросила Боева. — Я, пожалуй, к ним съезжу.

— Решилась? Вот и хорошо, — обрадовалась соседка. — Может, поможешь хорошему человеку. Идем, Артемка, подождем маму.

Антонина глянула на адрес, оставленный Викторией Павловной, и поехала в детский дом.


Диана привела Ритку в салон красоты, усадила перед зеркалом.

— Что будем делать? — спросил мастер.

— Все, — ответила Диана.

Девушки пробыли в салоне долго, но за это время Ритка преобразилась, было не жалко ни потраченного времени, ни денег.

— Что ж, неплохо, очень неплохо, — оценила Диана, когда они вышли из салона. — Но кое-чего недостает. Теперь мы едем ко мне. Я связала себе костюмчик — закачаешься. Так и быть, одолжу на время. Идем.

— А может, это, не надо? — неуверенно спросила Ритка.

— С кавалерами и инвесторами будешь кокетничать. Еще как надо! — настаивала Диана.

Новый костюм очень шел Ритке. Она вышла из дома Юрия Владимировича совершенно преображенная, не похожая на себя прежнюю.

Диана в последний раз одернула на Ритке костюм и сказала:

— Ну, иди с богом. И смотри: после офиса — сразу же ко мне! Расскажешь в лицах, кто, что, как.

— Ладно. Спасибо тебе, — сказала похорошевшая Ритка и отправилась в офис.


Для Бориса время остановилось. Он периодически звонил в клинику:

— Мариночка, это я, Медведев. Есть на сегодня пациенты? Нет. Никто не записался? Спасибо. Вы свободны. Нет смысла сидеть в пустой клинике.

Слонялся по квартире, все валилось из рук, он зарос и, рассматривая свою физиономию в зеркале, приговаривал:

— М-да, доктор Медведев, дожились. Идти вам некуда, бриться незачем.

Навалилась депрессия. В таком тяжелом состоянии и застал Бориса Юрий Владимирович:

— Здравствуй, Боренька. Здравствуй, милый. Я пробегал тут мимо, я в такой панике… Ты не можешь себе представить.

— Могу, Юрий Владимирович, очень даже могу! — мрачно буркнул Борис.

— Ты хочешь сказать, что я — паникер?

— Не хочу, но… должен сказать, что мы с вами оба — паникеры. Маргарита считает меня убийцей. Я остался у разбитого корыта… Буду теперь сам себе проводить мезотерапию, чтобы не свихнуться и не потерять квалификацию. Но видит Бог больше всего на свете мне хочется сделать самому себе смертельную инъекцию.

— Борис, прекрати! Что за мысли? Ты разве не знаешь, что Ника на свободе?

— Знаю, мне звонил Артем, благодарил за содействие. Хотя все это — его рук дело. Юрий Владимирович, а давайте, может быть, коньячку? Кстати, а где она, Никуша? Как мне хочется ее увидеть!

— Но, Боря, ты же еще не все знаешь, — трагически начал Юрий Владимирович. — Сегодня утром мы встречали Нику возле тюрьмы. Мы так ждали этого момента, я, Амалия и Артем! Этот момент торжества справедливости был для всех нас таким важным… Но она не вышла!

— Вы же сказали, что вышла!

— Вышла, но с черного хода!

— Боялась снова встретить этого махинатора-следователя? — предположил Борис.

— Нет, Боря. Она боялась встретить нас, — грустно сказал Юрий Владимирович.

Беда у них была общей, настроение соответствующее, сели, выпили, снова налили.

— Борис, мы не должны просто так сдаваться, надо бороться! — сказал Юрий Владимирович, разливая по рюмкам коньяк.

— Умом я это осознаю, но что мне делать, не понимаю совершенно.

— Да… твое положение не лучше моего, — согласился Юрий Владимирович. — Хотя… в конце концов, ты можешь сменить профессию. Ты же молодой… Моложе меня. Помнишь, как вы с Доминикой танцевали?

— Когда выпили хересу? — припомнил Борис.

— Можешь стать учителем танцев. А мне что делать? Нажить себе врага в лице Амалии — это все равно, что перестать кормить ядовитую змею, с которой обитаешь в одной клетке.

— Учителем танцев? — призадумался Борис. — Это мысль. Я еще могу выдувать из жвачки большие пузыри, в детстве я лучше всех во дворе попадал в кольцо. Может, во мне погиб великий баскетболист? А если с этими трюками засесть в подземном переходе… — Борис вдруг закричал: — Подходите, люди добрые, надую и кину!

Юрий Владимирович прикрыл уши.

— Или нет, я же все-таки доктор — буду взвешивать людей на улице… — продолжал фантазировать Борис. — У меня вон и весы есть, тратиться не нужно. А вы будете мне помогать, собирать деньги в шляпу.

— Нет, я не умею собирать деньги, я умею их только терять, — погрустнел Юрий Владимирович. — Но ты прав, перед нами — необозримое поле деятельности.

— А давайте мы с вами, Юрий Владимирович, вообще убежим. В Южную Америку к индейцам. Вот им-то точно все равно, какая у доктора Медведева репутация на родине. Буду нарывы вскрывать и клизмы ставить кокосовым молоком. Меня там полюбят и изберут вождем племени. А я назначу вас своим главным визирем и не дам съесть в первый же день.

— Дикие племена, кокосовое молоко — я тебе удивляюсь, Борис, как ты можешь шутить в нашем положении?

— Не знаю. Возможно, это способ сказать самому себе, что я еще жив, ну, или, по крайней мере, собираюсь пожить еще какое-то время. Как вы думаете, писатель?

— Я не могу думать. Меня последние события окончательно подкосили, — пожаловался Юрий Владимирович.

— Замечу, что ваши герои всегда были мужественными людьми, хотя не очень… сообразительными.

— Конечно, они ведь не знали всей картины, не наблюдали сверху все сюжетные линии, как наблюдаю их я.

— Отлично! Вот и представьте, что теперь герой — вы. И даже не подозреваете, что вам уготовил наш автор. — Борис многозначительно указал пальцем вверх.

— Надеюсь, что он, в отличие от меня, пишет не только детективы с убийствами, — улыбнулся Юрий Владимирович.

— Я всегда думал — почему убийства хорошо продаются? — вдруг спросил Борис.

— Считается, что люди любят читать о том, чего им недостает в обычной жизни. Видите ли, сейчас книги читателей не образовывают, как раньше, они выполняют функцию компенсаторную: женщинам не хватает любви — они носят в сумочках любовные романы. Мужчины жаждут подвигов и приключений — пожалуйста, «глотайте» детективы.

— А помните, как раньше мы зачитывались классикой, — мечтательно протянул Борис.

— О! Конечно…

— У Леонида Андреева что-то такое было: «Бог нашей драмой коротает вечность, сам сочиняет, ставит и глядит», — процитировал Борис.

— М-да. Сейчас боятся высоких слов. А напрасно, правда, это Омар Хайям.

— Ну и хрен с ним, но вот что я вам скажу. Вы тут давеча что-то про предложение Амалии сказали… Так вот.

Ни за что не соглашайтесь на брак с Амалией, — вдруг поменял тему Борис.

— И как я ей об этом скажу? Мол, извините, мы ваше предложение рассмотрели, но удовлетворить не можем! Она меня съест раньше, чем твои индейцы.

— М-да, ситуасьён. Но есть выход!

— Сказать: женюсь, но только в Южной Америке после обряда очищения тебя клистиром и изъятия жала, — мрачно сообщил Юрий Владимирович.

— Фу, вам не идет такой пассаж, — поморщился Борис.

— Думаете, мне подойдет такая жена? — спросил Юрий Владимирович.

— Нет! Вы тайно женитесь на другой! Я все придумал, вы тайно женитесь, а Амалии предъявляете паспорт с печатью, мол, рад бы в рай, да жена не пускает.

— Фиктивный брак? Никогда! — возразил Юрий Владимирович.

— Тут, правда, возникает вторая проблемка — брак надо оформить задним числом, чтобы не подкопались.

— У меня денег нет.

— На ЗАГС хватит, — махнул рукой Борис. — Но есть третья проблема.

— Что еще?

— Где взять подставную жену?

Юрий Владимирович вдруг обрадовался:

— Борюсик, сын мой, ты подал мне гениальную идею. Осталось ее воплотить в жизнь. А сейчас собирайся, брейся, одевайся, мы едем в офис.

— Зачем?

— Там наверняка знают что-нибудь о Доминике.

— Да и мне нужно кое с кем повидаться. Едем, — согласился Борис.


Доминика вышла из своего бывшего кабинета, глянула на перепуганную Юлю:

— Юля, где я могу повидать Маргариту Викторовну? — К-какую Маргариту Викторовну? — переспросила Юля.

— Вашу новую хозяйку, — спокойно ответила Доминика.

— Должна быть с минуты на минуту. Вы хотите с ней поговорить?

— Хочу посмотреть ей в глаза, — задумчиво произнесла Доминика.

А тут и Рита появилась. Ее новый облик так отличался от прежнего, что все просто остолбенели. Сестры по крови встретились взглядами. Рита твердым шагом прошла мимо Доминики и скрылась за дверью, где все еще было написано: «Генеральный директор Доминика Юрьевна Никитина».

Но через секунду вернулась, сняла с пальца кольцо, подаренное Доминикой, и демонстративно протянула ей:

— Вот. Возьми. Это твое.

Доминика взяла кольцо и, не сказав ни слова, вышла из приемной. Она немного побродила по городу, переваривая случившееся, а потом остановила такси.

— Куда? — спросил таксист.

— В Озёрку.

— Два счетчика.

— Хорошо.

Доминика порылась в сумке в поисках денег и, не обнаружив ничего, попросила:

— Остановите у банкомата.

Но банкомат сообщил расстроенной Доминике, что ее счет заблокирован.

— Проблемы? — догадался таксист.

— Есть такое, — призналась Доминика.

— Без денег на ночь глядя не поеду.

— Я их возьму дома и расплачусь на обратном пути, — пообещала Доминика.

— Не пойдет. Был у меня уже один такой шустряк, я его в Зазимье свозил, а он — шур — и сбежал, я потом по всему дачному поселку за ним гонялся. Бензина сжег на ямах и горках, блин… Правда, поймал. Но оно мне надо? Или деньги, или мы не едем.

— Хорошо, — согласилась Доминика, — тогда поехали на Полевую, я там возьму наличные.

На Полевой Доминика никак не могла вспомнить, какой ей нужен дом.

— Какой номер ищем? — уточнил таксист.

— Я не помню.

— Не понял, мы куда едем?

— Там еще на углу киоск с газетами был и лоток с мороженым, — припоминала Доминика.

— Когда был-то? До революции? — мрачно пошутил таксист.

— Лет десять назад.

— Вспомнила, — присвистнул таксист. — Да сейчас каждый день все меняется. Бизнес развивается, магазины открываются, киоски твои давно снесли.

— А почему вы мне говорите «ты»? — удивилась Доминика.

— Вот когда деньги появится — тогда раскланиваться буду и двери открывать, поняла? — объяснил таксист.

Вдруг Доминика увидела тот самый киоск с газетами и лоток с мороженым.

— Стой! Вон киоск и будка. Сворачивай во двор.

— А почему тыкаешь? — спросил таксист.

— Потому, что ты — хам, а хамы понимают только хамское обращение. Это мой жизненный опыт, ничего личного. Приехали, — отрезала Доминика.

Она подошла к знакомой двери и позвонила. Ей открыла пожилая женщина.

— Елизавета Андреевна, здравствуйте, вы меня помните? — спросила Доминика.

— Нет, не припоминаю.

— Я — Доминика.

— Кто? — переспросила женщина.

— Доминика Шевчук. Вы еще говорили, что так сейчас не называют, имя у меня редкое, а потому я за него в ответе, помните?

Женщина стала что-то припоминать.

— …и что барышни локти на стол ставить не должны, а мужчины должны вставать, когда женщины входят в комнату… — продолжала Доминика.

— Никуша! Боже! — всплеснула руками Елизавета Андреевна.

— Да, это я!

— Проходи, что же мы у порога стоим? Попьем чайку, как в старые времена, помнишь, как ты ко мне захаживала?

— Конечно, помню, у вас всегда было варенье из крыжовника, у нас на даче все росло, а вот крыжовника не было, а я его так любила.

Елизавета Андреевна была искренне рада Доминике:

— Есть крыжовник, есть, проходи! А я тебя не признала, ты красавица… да что я говорю, ты и раньше была — кровь с молоком, но я же знала тебя почти девочкой.

— Я помню наши занятия — вы дали нам такую базу, что я теперь с немцами без переводчиков могу общаться.

— Умница моя! Я всегда знала, — улыбалась Елизавета Андреевна.

— Честно говоря, мы на уроках с девчонками всегда подсматривали за вами — как вы садитесь, как встаете, интонацию вашу копировали, но дворянками от этого так и не стали.

— Вспомнила. А вот сейчас ты мне расскажешь: кем ты стала, чем занимаешься… По наряду вижу — достаток имеешь, и слава богу.

— Да, у меня все в порядке. Елизавета Андреевна, я только на минутку — меня такси ждет. Я к вам по делу. За помощью.

— Что за оказия? — насторожилась Елизавета Андреевна.

— Одолжите денег.

— У меня много денег нет, разве что пенсию вчера принесли. Я только картошки килограмм да кефира купила, да, за свет еще заплатила… а так вся цела. Сколько тебе?

Доминика посмотрела на протянутые ей деньги и чуть не расплакалась:

— Елизавета Андреевна, можете мне одолжить всю пенсию? Я вам завтра верну.

Женщина заколебалась. Видя это, Ника сняла с пальца Риткино кольцо с брильянтом, положила его на столик в прихожей:

— Если что — сдадите в скупку, тут хватит прожить какое-то время. Это очень дорогое кольцо.

— Ника, зачем? — спросила Елизавета Андреевна.

— Но не продавайте его сразу. Я вернусь. Если что — обязательно позвоню.

— А ты номер помнишь?

— Помню, в нем цифры моего дня и года рождения. Доминика поцеловала растерявшуюся женщину и вышла.


А в офисе события развивались стремительно. Пришла Амалия Станиславовна. Юля бросилась к ней:

— Амалия Станиславовна, без вас тут такое было! Пожар в борделе во время наводнения!

Из кабинета Доминики выплыла Рита. Амалия ее просто не узнала:

— Маргарита, ты ли это?

— Амалия Станиславовна, довожу до вашего сведения, что рабочий день уже подходит к середине, — строгим тоном сообщила Рита. — Мне совершенно непонятно, как можно являться на работу с таким опозданием. На первый раз делаю вам устное замечание. Во второй раз — буду бить зарплатой, а в третий — уволю. Юлия, почему у меня до сих пор нет сводок?

Перепуганная Юля залепетала:

— Маргарита… Викторовна, уже несу.

Амалия Станиславовна без сил опустилась на стул. Ей стало плохо.

— Надо все-таки беречь ценных сотрудников — у меня чуть сердце не выскочило, — сказала Юля после того, как оказала первую помощь Амалии.

— А как Амалия? — поинтересовалась Рита.

— Думаю, надо отливать.

— Отныне так будет с каждым, кто пойдет против… — Ритка осеклась, подбирая слово, — …против народа.

— Меня тут посетила одна креативная мысль… — сообщила Юля.

— Какая? Я заметила, что мысли обычно начинают быстрее шевелиться, когда за них хорошо платят… Или обещают заплатить.

— Ты же нас не кинешь? — подозрительно спросила Юля.

— Кто знает, где найдет, где потеряет, — туманно ответила Ритка.

— А наш уговор? — напомнила Юля. — Это не очень-то честно.

— А где ты видела честную рыночную торговку? Не обвесишь — не проживешь. Выкладывай, что придумала.

— Теперь и не знаю, говорить ли?… — медлила Юля.

— Уволю, — сурово сказала Рита.

— Хорошо. Слушай, тебе нужно склонить на свою сторону весь коллектив фирмы.

— Болтают? — уточнила Рита.

— Не сомневайся — языки сломали.

— Мне их что — усыновить?

— Что-то типа того. Ты же теперь всем мать родная… — хихикнула Юля.

— Что?

— Ну, хочешь, будешь отцом, — продолжала Юля.

— Говори по делу.

— Ты должна объявить о новой социальной политике в отдельно взятом коллективе.

Но тут Юля замолчала, потому что в кабинет вошел Сергей и приказал:

— Брысь отсюда!

— Это вы кому, Сергей Анатольевич? — уточнила Юля.

— Я тебе ясно сказал: брысь.

Юля выскочила, всем своим видом показывая, что она глубоко оскорблена.

Сергей повернулся к Рите:

— Ну хватит, шутки в сторону.

— Какие шутки в моем положении?

Сергей пошел в атаку:

— Слушай, детка, что весь этот маскарад означает? Кто тебя крышует? Кто твоя волосатая лапа?

— Что вы себе позволяете, Сергей Анатольевич? Так разговаривать с дамой! — возмутилась Рита.

— Да мне плевать на тебя, — спокойно ответил Сергей.

— Что, давно в репу не получал?

— Что-о-о-о?

Рита держалась уверено:

— Ай-яй-яй, какие мы нежные! По тыкве, говорю, давно не получал? Так мы организуем. Выпишу ногой по пятаку, не успеешь оглянуться. Мой учитель из «Шаолиня» будет мною гордиться.

— Ах ты, мелочь, да я тебя… — Сергей грозно двинулся к Рите.

— Так, — отчеканила Рита, — сначала подпускаем противника на расстояние, необходимое для контакта, потом делаем отвлекающий маневр и — проводим болевой прием. Оп-па.

Говоря это, Ритка припечатала Сергея к столу вниз лицом. Она смотрела на спину Сергея и продолжала комментировать:

— Какая жалость! Простите, что в таком положении знакомитесь с предложениями наших поставщиков, но, возможно, так быстрее дойдет?

— Отпусти меня, — прохрипел Сергей, не ожидавший такого поворота.

— Щас. А кто извиняться будет?

— Да пошла ты!

Рита вывернула Сергею руку.

— Ты что, обалдела — больно же! — заорал он.

— Не слышу главного.

— Прости, — тихо попросил Сергей.

Рита отпустила его и сказала:

— Я, конечно, могу просто попросить вас убраться из моего кабинета, но я — девушка справедливая и поэтому сначала спрашиваю: какого хрена ты тут у меня права качаешь?

— Я — хозяин фирмы, — напомнил Сергей.

— Ты — хозяин своим носкам и галстукам. А тут ты никто и звать тебя никак. Где твои акции? — поинтересовалась Рита.

— Не твое дело.

— Как хочешь. А я знаю, где они. То-то. Я без пяти минут гендиректор. И запомни на будущее совет от Маргариты Калашниковой — держись, пока тебя держат.

— И кто меня тут держит, интересно? — спросил Сергей.

— Хозяев надо знать в лицо, по имени и отчеству. Но и мое терпение может закончиться. Не люблю я тунеядцев, а ты именно такой и есть.

— Ты лезешь наверх, а не понимаешь, что хорош тот руководитель, который умеет дать задание подчиненным, а сам — свободен, — поучительно сказал Сергей.

— Зато я слышала про пчел и трутней: после того как матка с трутнями пожужжит-полетает, их в улей уже не пускают. И они гибнут без еды и домика.

Сергей улыбнулся:

— Какой тонкий намек. Да кто тебя назначит гендиректором?

— А вот это уж не твоя забота, — отрезала Рита.

— Ты им не станешь никогда. Этого никогда не будет!

— Интересно, и кто же мне помешает? — спросила Рита.

— Не смеши, какой из тебя гендиректор? Ты думаешь, прическа, костюмчик, командный голосок — и дело в шляпе? Посмотри на себя — ничего не знаешь, не умеешь, не понимаешь…

— Ха, — усмехнулась Рита, — у тебя было то же самое, а должность замдиректора занимал, что же мне мешает?

Сергей оценивающе посмотрел на Ритку:

— А ты ловкая штучка.

— Да, прошла университеты жизни, понаблюдала.

— Представляю, где ты обучалась… — скептически сказал Сергей.

Рита ответила ему очень серьезно:

— Ты бы такой школы не выдержал. Это посложнее, чем в кабинетах рассиживать да шампанское по вечерам глушить. Знаю я вашу жизнь.

— С тобой здесь никто не смирится, — предупредил Сергей.

— У меня будут классные заместители, не тебе чета, — победно сообщила Рита.

Сергей рассмеялся:

— «Свита делает короля» — посмотрим. Тебе даже Юлька кофе не подаст…

На этих словах вошла Амалия Станиславовна и подчеркнуто деловито обратилась к Рите:

— Маргарита Викторовна, вы просили подготовить сводки. Я посчитала, что вместо Юлии это должна сделать я. Вот, пожалуйста, проверьте, я все сделала.

Сергей онемел от неожиданности. Рита же, напротив, восприняла все как должное:

— Спасибо, Амалия Станиславовна, вы очень оперативны. Я отмечу вашу работу в приказе. А вы, Сергей Анатольевич, пока можете пройти в свой рабочий кабинет и заняться чем-нибудь полезным.

Сергей не двинулся с места.

— Вы слышали? — повысила голос Рита. — Нам с Амалией Станиславовной нужно решить некоторые кадровые вопросы. Не хотелось бы вас раньше времени расстраивать нашими решениями. Правда, Амалия Станиславовна?

— Амалия, вы с кем? — тихо спросил Сергей.

— Сергей Анатольевич, я вам вчера передавала договоры, вы завизировали? — вопросом на вопрос ответила Амалия.

Удрученный Сергей покинул кабинет и поплелся в отдел маркетинга.

— Предлагаю игру — правила предельно просты — кто последним покинет это помещение — будет уволен. Немедленно, — объявил он.

— Вы шутите, Сергей Анатольевич? — спросила Ольга.

— Я уже не похож на руководителя? Я стал клоуном? Может, вас веселит цвет моего галстука?

— Но нам Маргарита Викторовна дала срочное задание. Данные в компьютере, я их по сетке не возьму, — настаивала Ольга.

— Татьяну Николаевну попрошу остаться. Считаю до трех.

— Мы можем поговорить в вашем кабинете, — предложила Татьяна.

— Раз, — начал считать Сергей.

— А Амалия Станиславовна ждет меня через час, я должна подготовить… — начала Людмила.

— Два, — продолжал Сергей.

— Девочки, а пойдем-ка кофейку попьем, от греха подальше, — предложила Нина Ивановна.

— Именно, Нина Ивановна, именно. Три.

Женщины вышли из комнаты.

Сергей подошел к Татьяне и взволнованно спросил:

— Ты — со мной?

Татьяна вздохнула:

— Сережа, разве можно быть рядом с ветром? Можно быть только на ветру.

— Таня, не надо лирики… — поморщился Сергей.

— Хорошо, лирики не будет, — согласилась Татьяна.

— Мы превращаемся в филиал посудной лавки? — перешел к сути Сергей.

— Думаю, что ситуация прояснится в ближайшее время. Назначено собрание акционеров, слышал?

— И что мне до него?

— Тебе в первую очередь будет интересно узнать, кто станет новым генеральным директором.

— Ее не утвердят, — уверенно заявил Сергей.

— Пари? — предложила Татьяна.

— Откуда такая уверенность?

— Догадайся с первого раза.

Сергей стал кое-что понимать:

— Не может быть!

— Ну? Можешь озвучить свою догадку?

— Ты будешь замдиректора? — неуверенно спросил Сергей.

— Заметь, это не я сказала. Я пошла.

— Предатели, — возмутился Сергей. — Продажные шкуры. Ренегаты. Нет, вернись!

Он догнал Татьяну и схватил ее за плечо:

— Как ты можешь смотреть мне в глаза?

— Точно так же, как смотрел мне в глаза ты, — пожала плечами Татьяна.


В Озерке шла обычная жизнь. Михаил и его жена Татьяна затеяли уборку. Татьяна меняла белье на постелях, Михаил пылесосил, девочки крутились рядом и пытались помочь. Лёля включила пылесос, но не удержала его в руках.

— Лёля, не балуйся! Принеси воды из кухни, цветы надо полить, — скомандовала Татьяна.

Лёля с готовностью побежала выполнять.

— Видишь, какая помощница растет, — заметил Михаил.

— Хватит об этом, — оборвала его Татьяна. — Я тебе серьезно втолковываю, зачем нам чужие дети? Ты же знаешь, какая у них наследственность? Слышал, что говорила директриса?

— Говорила, что девочки хорошие, умненькие, — напомнил ей Михаил.

— Ага! Товар свой расхваливала, избавиться хотела! Что ты запоешь, когда эта наследственность в них прорежется. Вырастут воровками да аферистками.

— Таня, прекрати этот глупый разговор при детях, — расстроился Михаил.

— А мы с тобой наедине уже и поговорить не можем, всюду они под ногами крутятся, прохода не дают, — ворчала Татьяна.

— Танюша, я не верю, что ты это серьезно, у тебя сейчас положение такое… — еле сдерживаясь, проговорил Михаил.

— У меня теперь всегда будет такое положение — мне чужие дети не нужны, когда есть собственный ребенок.

Тут в комнату вернулась Лёля.

— Папа, ведь правда, ты нас не бросишь? — спросила она со слезами на глазах.

Михаил бросил уборку и прижал к себе девочку:

— Что ты, маленькая, никто вас не собирается бросать.

— А тетя Таня сказала… — всхлипнула Лёля.

— Это тетя Таня… мама так пошутила. Правда, мама? Татьяна демонстративно бросила покрывало на постель и вышла, резко хлопнув дверью.

Михаил прижал к себе девочек:

— А знаете что? Я придумал — давайте-ка поедем со мной на работу. Там в доме полно дел. Поможете мне. И цветочки польем, и птичек послушаем. Поедем?

Девчонки завизжали от восторга.

Во дворе их встретила Валентина, везущая в коляске своего сына:

— Ой, вы на прогулку? А нас с собой не возьмете?

— Мы не гулять, мы на работу с папой, — важно ответила Лёля. — Нам гулять некогда, у папы много дел, и мы будем ему помогать.

— А, понятно. До свидания.

Михаил посадил девочек в машину, и они уехали. А Валентина подкатила коляску к скамеечке, на которой сидела Косарева. Женщины о чем-то поговорили и пошли в дом.

Девочки совсем не мешали Михаилу. Он починил кран на кухне и зашел в гостиную, где на ковре играли Лёля и Катюша.

— Вот папа и поработал — сделал дело — гуляй смело. А как мои девочки? Чем занимались?

— Мы играли, — сказала Лёля.

— И как поиграли?

— Мы доигрались, — призналась Лёля, протягивая Михаилу поломанную игрушку, — папа, ты можешь починить?

— Только если вы обе мне поможете. Ты, как старшая, будешь подавать инструменты, а Катюша будет их класть на место. Согласны?

Девочки с радостью согласились, и работа закипела.


Юрий Владимирович и Борюсик приехали в «СуперНику».

— Юрий Владимирович, добрый день. Рада вас видеть, Борис Михайлович.

— Здравствуйте, Юля.

— Вам письмо. — Юля протянула Юрию Владимировичу конверт.

— От кого?

— От Доминики Юрьевны.

— Как, она здесь была? — воскликнул Юрий Владимирович.

— Да.

— Борис, я тебе говорил! — радостно закричал Юрий Владимирович. — Где она? В кабинете?

— Нет.

— Где же?

— Ушла, — сообщила Юля

— Куда?

— Не сказала.

— Юлия, ну что вы меня терзаете — говорите в час по чайной ложке? Простите, я несправедлив, я очень волнуюсь.

— Она оставила вам послание. Вам распечатать или прочтете с экрана? — спросила Юля.

— Нет, только с бумажки, если вас не затруднит, — попросил Юрий Владимирович.

Он прочитал: «Дорогой папа, я подписала на твое имя доверенность, считая, что надежнее человека не найду. А ты продал мои акции, тем самым практически отнял у меня компанию и передал ее в руки Рите. Я прощаю тебя, потому что люблю. Но пока видеть никого не хочу. Мне нужно о многом подумать. Пусть Диана заменит тебе дочку, а вырученные на моем несчастье деньги — семейное счастье».

Юрий Владимирович молча передал бумагу Борюсику. Тот пробежал текст глазами и спросил:

— Какая доверенность, какие деньги? Когда вы успели продать акции? И где она будет думать?

— Мне немедленно нужно видеть Амалию Станиславовну, — сказал Юрий Владимирович.

— А мне Риту, — добавил Борис.

— Придется подождать — сказала Юля. — Они обе в кабинете Маргариты Викторовны. Может, пока кофе, чаю?…

Тут из кабинета вышла Амалия. Юрий Владимирович бросился к ней:

— Нам нужно поговорить.

Амалия радостно улыбнулась:

— Я рада, что ты так быстро принял решение. Иди за мной.

Они прошли в кабинет Амалии.

— Ты так возбужден? — спросила она.

— Да уж, — кивнул Юрий Владимирович.

— Но это опасно в нашем возрасте.

— Маля! — начал Юрий Владимирович.

— Да, Юра?

— Маля…

— Хорошо, как всегда возьму инициативу в свои руки. Присядем. В связи с тем что ты принял единственно правильное решение, нам нужно обсудить многие технические и организационные вопросы. Где мы будем жить? Когда будет свадьба? И прочее.

Юрий Владимирович непонимающе посмотрел на Амалию и протянул ей послание Доминики.

— А, так ты по этому вопросу? — сказала Амалия, прочитав записку.

— А какие еще вопросы меня сейчас могут занимать?

— И что тебя так взволновало? — спокойно спросила Амалия.

— Маля, как ты не понимаешь, дочь обвиняет меня в преступлении, которого я не совершал. Какая доверенность, когда она мне ее давала? Я схожу с ума?!

— А что мне будет за то, что я тебе разъясню ситуацию?

— А чего ты хочешь?

— Ты знаешь, — намекнула Амалия.

— Маля, не мучай меня, не сваливай все в одну кучу. Ты же сама видишь, в каком я состоянии. Я все равно не могу сейчас решать ни одного глобального вопроса.

— И за то спасибо — что считаешь наше бракосочетание глобальным вопросом. Ладно, скажу. Насколько я поняла, речь идет о генеральной доверенности, выданной Никитиной Доминикой Юрьевной некоему члену ее семьи на право управлять всем ее имуществом, включая акции компании «СуперНика»?

— Вероятно, то есть именно. И там написано, что этот некий член — я.

— Хорошо. Ответ лежит на поверхности. Ты просто пропустил его мимо ушей.

— Я не понимаю! — волновался Юрий Владимирович.

— Эту доверенность получил муж вышеозначенной Никитиной — Никитин Сергей Анатольевич. И насколько мне известно, уже успел распорядиться этим имуществом, продав все акции.

— Маля, пожалей меня. Почему Никуша обвиняет меня в том, что сделал Сергей?

— А вот это уже дело ваше, семейное. У меня есть разные предположения, но я их держу при себе. Думайте сами. — Амалия отвернулась.

— Каков мерзавец! Он продал акции Ники и фактически продал ее компанию! — кипел Юрий Владимирович.

— Вот это — в точку! — подтвердила Амалия.

— Я убью подлеца! — вскочил Юрий Владимирович.

— И правильно сделаешь, потому что на дуэль с тобой он все равно не выйдет, испугается. Лучше — убить. Но сначала советую разобраться в очень интересном вопросе: как к нему попала доверенность, если твоя дочь уверена, что подписывала ее на тебя?

— Как?

— Даю первую подсказку. Подумай, где она находилась, когда подписывала бумагу, и, главное, в каком состоянии.

Юрий Владимирович задумался.

Борюсик зашел в кабинет к Ритке в тайной надежде, что все прояснится и они помирятся.

— Рита? — спросил он, разглядывая ее и не узнавая.

— Вы по какому вопросу? — сурово спросила Рита.

— Рита… Это ты? — не верил своим глазам Борюсик.

— А это вы, доктор?

— Я уже не знаю, кто из нас кто.

— Зато я знаю. Вы убийца, — мрачно сообщила Рита. Рита, ты ошибаешься. Меня подозревали, я был в тюрьме, но меня отпустили.

— Я знаю, почему вас отпустили. Вы — мафия, мафия богачей, а они все заодно, вы травите бедных людей, вы ими пользуетесь! — закричала Рита.

— Рита, я не виновен… — Борюсик тяжело вздохнул. — Я такое пережил.

— Я занята и не намерена тратить время на пустые разговоры, — отрезала Рита.

— Рита, произошло что-то очень важное и не только в наших судьбах, мы должны поговорить.

— Я не буду говорить, я занята, — упрямилась Рита.

— Юрий Владимирович получил письмо от Доминики… начал Борюсик. Но Рита его перебила:

— Мне не интересны проблемы этой семейки.

— Что ж, тогда подведем итог, — трагическим тоном объявил Борис. — Убийца не я, убийца вы, Маргарита Викторовна. Именно вы, судя по антуражу, вас окружающему, благополучно избавились от милой девчонки Ритки, каковой были еще недавно, и променяли честную любовь на нечестное богатство. И поэтому вам говорить о чести и совести уже не по статусу.

И он ушел, хлопнув дверью.


В байк-клубе вечеринка была в разгаре. Но, несмотря на то что эта вечеринка была устроена в честь Артема, сам он был невесел.

Его новая знакомая Станислава решила его развеселить. Она налила себе рюмку коньяка, пристроила ее между грудей и подошла к Артему.

— Артем, что ты пьешь? — кокетливо спросила она. — Я принесла тебе горючего.

Артем посмотрел на Станиславу:

— Нет, я на улицу — перекурить.

— Ты куришь?

— Что? Нет. Извини.

Мысли Артема были далеко. Он протиснулся сквозь толпу к выходу. Расстроенная Станислава подошла к Глебу и спросила:

— Что с Артемом? Он вообще — нормальной ориентации? Глеб засмеялся:

— Более чем. Сделаешь доброе дело, если отвлечешь его от мрачных мыслей.

— Ага. А где у него зажигание? — поинтересовалась Станислава.

Глеб только плечами пожал.


Виктория Павловна и Анна беседовали о своем о девичьем.

— Твой не звонил? — спросила Виктория Павловна.

— Какой?

— Ой, а их у тебя сколько?

Анна покраснела:

— Да ну тебя. А твой?

— Нет. А честно скажу, жаль. Симпатичный мужичок. Он у меня из головы не идет. Позвонить самой? — непривычно смущаясь, спросила Виктория Павловна.

— А что? Он просил тебя составить список необходимых вещей, ты вот составила и позвонила.

— Разучилась я играть в эти игры, не по возрасту мне, — засомневалась директриса.

— А по возрасту сидеть сутками в детдоме? — спросила Анна. — Куковать здесь…

Тут в кабинет заглянула Боева:

— Извините, я сюда попала?

Виктория Павловна поднялась:

— Тоня, вы? Не верю глазам своим.

— Я подумала… Я приехала… — залепетала Боева.

— Да вы присаживайтесь и не волнуйтесь. Чаю хотите?

— Спасибо, давайте.

Тоня взяла в руки чашку и напомнила:

— Вы сказали, может пострадать человек…

— Да, — подтвердила Виктория Павловна.

— Это неправильно. Может пострадать Артем… Боев. Я этого не хочу, — тихо произнесла Тоня. — Я много думала перед тем, как прийти к вам.

С чего начать, даже не знаю…

— Как вы познакомились с Артемом Боевым? — спросила Виктория Павловна.

— У меня были проблемы… Но это сейчас неважно… Мы познакомились случайно. Я пришла к Артему как к адвокату.

— Вам кто-то его посоветовал? — поинтересовалась Анна.

— Да, кажется, так. На работе. Я… Я разводилась с мужем, с первым мужем, и он мне сказал — уходи, не то что половины квартиры — ложки тебе не дам. С чем пришла в этот дом, с тем и ушла. Переживала я страшно, похудела… а тут он — Артем. Красавец, умный, сильный… помогает, я и подумала — есть в этой жизни справедливость.

— И как это у вас было? — не удержалась Анна.

— Анна, ты это про что? — одернула ее Виктория Павловна.

— Он первый… проявил интерес? — уточнила Анна.

— Да какая разница, — сказала Тоня. — Это была сильная любовь. Артем купил нам квартиру, собирался усыновить Артемку.

— Так ваш Артемка… — начала Виктория Павловна.

— Не сын Артема, — продолжила Тоня. — Совпадение имен. Как мне раньше казалось, счастливое. Артем был хорошим мужем, он все делал для семьи. Он нас на руках носил.

— Извините, а вы чем занимались? — спросила Анна.

— Я — воспитательница в детском саду. Я люблю детей. Но Артем очень хотел своего. Сказал — на работу не ходи, женщина — существо нежное и домашнее, в шутку, конечно, но работу я бросила — занималась домом, ребенком.

Виктория Павловна и Анна переглянулись.

— Так у вас не было своего бизнеса? — уточнила директриса.

— Что вы, это абсолютно не мое, — улыбнулась Тоня. — Я — домашняя, тихая.

— А сколько вы прожили в браке?

— Два года. Почти. А потом… — Тоня тяжело вздохнула. — А потом случилось несчастье. Артем был в командировке. Он вел одно запуганное юридическое дело, очень нервничал, переживал, не хотел подвести клиента… И в это время меня разыскал мой бывший муж и стал убеждать вернуться к нему. Уговаривал, подкупал — он умел быть обаятельным, когда хотел. Артемка к нему потянулся. Стал ластиться, я поняла, что он помнит отца и любит его. Дальнейшее я не могу объяснить не только вам, но и себе.

Не было ночи с тех пор, чтобы я не вспоминала этот кошмар…

— Успокойся, девочка, мы — друзья, — заторопилась Виктория Павловна. — Все, что ты расскажешь, умрет в этих стенах.

— Тонечка, налить вам еще чаю? — спросила Анна Вадимовна.

Тоня взяла чашку, повертела ее в руках:

— В общем, он…

— Остался в квартире? — догадалась Виктория Павловна.

— На ночь? — уточнила Анна Вадимовна.

— Да, остался на ночь. А утром неожиданно приехал Артем. Что произошло, я не могу вспоминать без слез. Артем не стал ни о чем спрашивать. Я не смогла ничего объяснить. Он повернулся и ушел, в чем стоял. Только самосвал игрушечный оставил, который Артемке привез…

— Но ведь можно было попытаться все объяснить при встрече, — рассуждала Анна.

— А не было больше никаких встреч, — вздохнула Тоня. — Даже за одеждой не вернулся. У меня в прихожей до сих пор его байкерская куртка висит… Я все его вещи берегу. Иногда мне кажется, вот он придет, а все цело… Но он не придет. Даже на переговоры по поводу развода своего друга Глеба прислал. Сказать, что оставляет квартиру мне.

— А муж? — спросила Виктория Павловна. — Я имею в виду первого.

— Я его выгнала. Со скандалом, но выгнала. И оградила от него Артемку.

— Теперь вы… одна? — грустно спросила Анна.

— Не одна, с Артемкой. Когда вы пришли тогда, во мне все всколыхнулось. Мысль мелькнула: пусть же ему будет плохо, как мне. Он меня понять не захотел, так почему я его выгораживать должна? Но не смогла. Не хочу ему зла. Я сама во всем виновата. Пусть он будет счастлив.

Виктория Павловна вдруг предложила:

— Знаете что, Тонечка, а переходите ко мне на работу. У нас в детдоме вечно рук не хватает. А вы — воспитательница. Дадим вам младшую группу, работы будет столько, что все заботы забудутся. Нельзя же себя поедом есть целыми днями.

— Спасибо, я подумаю, — кивнула Тоня.

Анна и Виктория Павловна многое поняли и задумались о судьбе Артема.


Артем же приехал в «СуперНику».

Юля ему обрадовалась:

— Артем Эдуардович, странно, вы, наверное, телепат. Ой, простите.

— И вам добрый вечер, Юлия

— Вы меня тоже поймите — я никому еще не звонила, а все сами идут. Косяками, — пожаловалась Юля.

— Что у вас за невод? — поинтересовался Артем.

— Вас ожидает послание — от Доминики Юрьевны. Артем вздрогнул:

— Она была здесь?

— Кажется, я это уже слышала, — заметила Юля и продолжала привычно: — Была, в кабинете ее нет, ушла, куда — не знаю, а конверт — вам.

Юля протянула Артему знакомый конверт. Артем развернул и прочитал: «Артем Боев — известный криминальный альфонс, охотник за дамскими состояниями. Пользуясь природным обаянием, он охмуряет женщин, втягивает в серьезные отношения, разоряет, а после бросает. Свежий пример: супруга Боева — Антонина. С помощью хитроумной схемы Боев, не имеющий за душой ни гроша, отнял у нее деньги, заработанные тяжелым трудом. На эти средства Боев приобрел мотоклуб и прочее имущество. А достигнув своей цели, бросил жену с ребенком. Обманутая женщина, все еще находясь под чарами Боева, попыталась свести счеты с жизнью. Но он не удосужился навестить жену в больнице, не говоря уже о материальной помощи женщине и ребенку, оставшимся по его милости нищими. Ведь этого циничного, прожженного типа не интересует ничего, кроме денег».

Артем стоял словно громом пораженный.

— Вам кофе или чаю? — поинтересовалась Юля.

Артем молчал.

— Вы опечалены, Артем Эдуардович? Дурные вести с фондовых рынков?… Или пролетели на личном фронте? — щебетала Юля.

— Думаю, что с содержанием этого доноса ты уже ознакомилась, — с уверенностью сказал Артем.

— Юлия Полонская не унижается чтением чужих писем, — гордо заявила Юля.

— И прекрасно. Потому что говорить я собирался о другом.

— Э-э. Не нависайте так, господин адвокат, — предупредила Юля. — То, что кое-кто заподозрил нас в аморальном поведении, еще не дает вам права… Я ведь и в суд могу подать. За сексуальные домогательства. — Юля нежно улыбнулась Артему.

— О суде, Юлия Александровна, вам лучше не вспоминать — накаркаете. Я, знаете ли, уже начинаю сердиться. А когда я сержусь, я становлюсь совершенно беспощадным ко всяким интриганам. Даже к таким мелким, как вы, Юлия Александровна. Так что быстро выкладывайте, что за карусель тут провернули с акциями.

— Ха, дрожу от страха. Могли спросить и без дурацких наездов — информация не секретная.

— Так говорите, милая Юлия Александровна.

— Пожалуйста. Была проведена эмиссия акций компании, их кто-то скупил. Потом на бирже непонятным образом оказались пакеты акций Юрия Владимировича и самой Доминики. И тоже были скуплены. А потом выяснилось, что таинственный кто-то — это наша Ритка. И теперь она без пяти минут генеральный директор «СуперНики».

Артем удивленно вскинул брови:

— Доминика сама продала свои акции?

— Она ж не сумасшедшая. Ой, извините, я не то хотела сказать. Зачем ей продавать власть? Я бы в жизни не продала… А вы, извините, с какой целью интересуетесь?

Но Артем уже уходил. Он обернулся в дверях и сказал:

— Любопытен я, милая. С детства.

Доминика на такси подъехала к своему загородному дому. Позвонила. Выбежал Михаил, открыл ворота.

— Подождите меня. Я сейчас, — сказала Доминика таксисту.

— Заплатите за проезд, тогда буду ждать.

— Ты и без оплаты будешь меня ждать, как миленький, потому что ты — жадный. У тебя вместо глаз — счетчики двойные — до Озёрки и обратно.

И Доминика гордо пошла в дом.

Там ее встретила Лёля.

— Здравствуйте, — сказала она. — Я — Лёля.

— А я — Доминика.

— Таких имен не бывает, — заметила Лёля.

— А какие бывают? — поинтересовалась Доминика.

— Ну, Катюша, Таня, Пална, тетя Аня.

— Лёля, не мешай тете, — попросил девочку Михаил.

— Вежливые девочки никогда не мешают. Это ваши племянницы? — спросила Доминика.

— Нет. Дочки. Лёлечка, посмотри, как там на кухне папа краны починил — вода не течет? И сестричку возьми.

Девочки убежали в комнату.

— Мы с Танюшей давно хотели детей, но не получалось, — объяснил Михаил.

— Да, я помню, мне Татьяна как-то говорила. Мы разговаривали с ней на эту тему однажды…

— И мы решили, что пора… — застеснялся Михаил. — И вот… Мы взяли девочек из детского дома. Сначала хотели мальчика, а получилось, что две девочки. Они сестры.

— Я рада. Поздравляю.

— Спасибо. С возвращением. Мы вам не мешаем?

— Нет.

— Может, вам чем помочь? — поинтересовался Михаил.

— Я пройду в спальню. А вы не волнуйтесь. Я здесь жить не буду, — сказала Доминика и поднялась наверх. Через некоторое время позвала Михаила и спросила:

— Кто вскрывал сейф?

— Я, — ответил Михаил. — Мне приказал Сергей Анатольевич. Он сказал, что забыл ключ от сейфа. Я и вскрыл.

— Там новый замок? — поинтересовалась Доминика.

— Не нужно и замка, сейф пуст.

— Сергей? — спросила Доминика.

— Да.

Доминика поняла, что осталась совершенно без денег. Она вышла из дома. Таксист услужливо открыл перед ней дверцу.

— Что случилось? Откуда вдруг такая вежливость? — поинтересовалась Доминика.

— Да домишко впечатлил. А вдруг это ваш?

Зазвонил мобильник. Доминика увидела на экране слово «Артем». Подумала, потом отключила телефон, достала СИМ-карту и выбросила ее в кусты.

— Куда едем? — спросил таксист, когда Доминика села в машину.

— На Полевую. Только остановимся где-нибудь по дороге, мне новую карточку купить нужно, — попросила Доминика.


Борис Михайлович затосковал. Он сидел в пустом кабинете, грустный и всеми позабытый.

— И скучно, и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды… — продекламировал Борюсик. Потом достал из шкафчика спирт, сел за стол Марины, огляделся в поисках посуды и, не найдя ничего, выбросил из вазочки ручки. Налил.

— Генерал разгромленной армии пьет в одиночку, — прокомментировал он и поднес вазочку ко рту. Но выпить не успел, потому что услышал, как кто-то открыл дверь приемной. Борюсик спрятал вазочку под стол. К нему пришла Ольга Алексеевна.

— Ольга Алексеевна! Какая приятная неожиданность!

— А я иду, смотрю — свет горит, дай, думаю, зайду, вдруг вы открылись.

— Мы, собственно, и не закрывались, — бодро начал Борюсик и сник. — Просто сюда никто не ходит… Раньше меня пациенты доставали из-под земли, из-за моря, а одна влиятельная дама даже на борт самолета умудрилась дозвониться. Я был нарасхват. И вот наконец долгожданный отпуск. А мне грустно…

— Как я вас понимаю, дорогой Борис Михайлович, — посочувствовала Ольга Алексеевна. — Медицина похожа на то, чем занимаюсь я. Телевидение не отпускает ни днем, ни ночью. Мечтаешь убежать на край света, а в отпуске на третий день начинаешь составлять план новой программы.

— А мне сейчас и планировать нечего. Доктор Медведев никому не нужен, забыт и проклят. Сик транзит глориа мунди — так проходит слава земная.

— Перестаньте, Борис Михайлович. Давайте поговорим о чем-нибудь более веселом…

— А давайте выпьем! — предложил Борюсик.

— Здесь? — изумилась Ольга Алексеевна.

— Именно здесь. Никого видеть не хочется.

— Давайте, это даже романтично. Но что мы пить будем?

Борюсик достал из-под стола вазочку.

— Обижаете, — сказал он. — Я хоть и разжалованный, но врач. И пятьдесят граммов спирта для прекрасной женщины у меня всегда найдется.


Михаил чинил игрушки. Лёля вертелась рядом и щебетала:

— Пап, ты научишь меня водить машину?

— Зачем тебе это? — спросил Михаил.

— А у нас в детдоме был мальчик, Саша Василенко. Его тоже забрали папа с мамой. Он приезжал в дом с конфетами и рассказывал, что папа учит его водить машину. Я тоже хочу…

Михаил вздохнул, погладил девочку по головке. Потом позвонил жене:

— Танюша, как ты там?

— Спасибо, что наконец обо мне вспомнил, — обиженно заметила Татьяна.

— Танюша, я подумал, тебе, наверное, нужно побыть одной. Все взвесить, подумать в тишине. И чтобы тебе не мешать, мы сегодня останемся ночевать в доме Никитиных.

— А нечего взвешивать. Я свое слово уже сказала.

— Прошу тебя, не торопись.

— Чужие дети мне не нужны. У нас свой ребенок будет. Так что лучше сам в тишине там подумай, что тебе дороже. Мы с… сыном или чужие подкидыши с сомнительной родословной, — отрезала Татьяна.

— Они — не щенки и не котята, — увещевал ее Михаил.

— Тем хуже для них. — Татьяна бросила трубку.

Михаил совсем расстроился.

— Пап, а давай мы будем жить здесь. А мама пусть там живет. Мы будем в гости ходить. По праздникам, — предложила Лёля.


Елизавета Андреевна открыла дверь, и Доминика спросила:

— Заждались?

— Я думала, ты уж не приедешь.

— Елизавета Андреевна, я вам потом все объясню. Я попала в неприятную историю. Пустите меня к вам на постой?

— Прости, я не поняла: ты хочешь здесь жить? — удивилась Елизавета Андреевна.

— Больше мне просто негде, — призналась Доминика.

— Но у меня всего одна комната. А ты, наверное, не привыкла к тесноте.

— Елизавета Андреевна, голубушка, я сейчас согласна даже на коврик у дверей. Если вы меня прогоните, мне останется только ночевать на вокзале.

— Господь с тобой, Ника, что ты такое говоришь! Конечно, оставайся. Где твои вещи? — засуетилась Елизавета Андреевна. — Знаешь, я даже рада. Мне так одиноко вечерами. Поговорить не с кем, и даже телевизора нет. Раньше не покупала, считала рассадником глупости и дурного вкуса. А теперь вот состарилась, стихи по вечерам читать устала. Так порой грешным делом и подумаешь: не сменить ли Есенина на Нагиева… Да только пенсия не позволяет.

Через некоторое время они уже сидели в маленькой комнатке за столом, накрытым бархатной скатертью с бахромой. Над столом висел оранжевый абажур.

— А помните, Елизавета Андреевна, как вы учили меня манерам? — спросила Доминика.

— У меня была воспитательница из бывших, я многое у нее почерпнула. А ты что-нибудь помнишь из моих уроков?

Доминика стала цитировать по памяти:

— Боритесь со стремлением к богатству, человека должно удовлетворять скромное довольство. Побеждайте в себе склонность к блеску и роскоши, они делают нас рабами суетного света.

Они, как и спесь, могут нанести вашим честным правилам роковой удар и развратить ваше сердце.

— Браво, — похвалила Елизавета Андреевна. — Не думала я, что мои слова так западут тебе в душу. А следовала ли ты этой заповеди, дочь моя?

— Трудно сказать… У нас с вами будут деньги, Елизавета Андреевна, не переживайте. И телевизор мы купим. Завтра я иду устраиваться на работу.

Елизавета Андреевна молча кивнула.


Сергей уже собирался уходить, когда в его кабинет ворвался Юрий Владимирович.

— Ты куда? Постой! Ты от меня не уйдешь! — закричал он Сергею.

— Что за тон, падре? Приличные люди, тем более литераторы, сначала здороваются, а потом уже начинают сеять разумное, доброе, вечное.

— Фигляр! — негодовал Юрий Владимирович. — Где ты взял доверенность на управление имуществом Доминики?

— Где взял, где взял — купил.

— Она не могла тебе ее дать ни при каких обстоятельствах. Она знала тебя.

Разговор Сергею явно не нравился:

— Ну вот, начинается. Откуда вы знаете, что могла и чего не могла сделать ваша взбалмошная дочь? Смогла же она на папином юбилее бросить мужа на глазах изумленной публики. Так что, извините, от такой дамочки всего ожидать можно.

— Ты продал ее акции? — в упор спросил Юрий Владимирович.

— А вот это, папаша, уже вообще не ваше дело. Мои акции, что хочу, то и делаю.

— Они не твои. Это Доминика вкалывала, как безумная. Это плод ее работы и таланта, это — ее компания, на которую ты не имеешь права.

— Фазер, вы однообразны и повторяетесь. У литературного работника должен быть больший словарный запас. Я вот недавно вычитал, что у Вильяма нашего Шекспира…

Юрий Владимирович бросился на Сергея:

— Негодяй!

— А это уже оскорбление, — сказал Сергей отступая. — Я вызову вас на дуэль. На авторучках. Кто кого больше измажет, тот и победит. О, понимаю, такие условия кажутся вам слишком низкими. Тогда сразимся как истинные дворяне: на степлерах до первой крови.

— Ты взял у нее доверенность в больнице? Как ты туда проник?

— Это моя маленькая тайна.

— Отвечай! — требовал Юрий Владимирович.

— Доннер веттер! Хватит уже на меня орать, либэр фатер.

— Ты отсюда не выйдешь, пока не расскажешь мне всей правды. Думаю, что ты подкупил врача или сестру, и Нике подсунули листок для подписи… Бедная моя девочка!

— Снявши голову, по волосам не плачут. Чего уж сейчас убиваться? Зато ее деньги в надежных руках. Я смогу ими распорядиться с пользой для дела.

— Ты даже не пытаешься отпираться. Значит, я угадал. — Юрий Владимирович нервно заходил по кабинету. — Ее накачали лекарствами и заставили подписать доверенность. А сказали, что она подписывает ее на мое имя. Простенький трюк. До него мог додуматься даже такой недалекий подонок, как ты.

— Снова оскорбление! Условия дуэли придется ужесточить. Будем бросаться помидорами, с семи шагов, до наступления смерти одного из противников.

— Доминику я тебе не прощу, — пообещал Юрий Владимирович.

— Да плевать я хотел на вашу Доминику. Это ж надо было еще и имечко такое придумать. Леди — доминатор. Только я, извините, не раб — устал исполнять приказы и хочу свободы. И вообще, вся ваша семейка мне изрядно надоела.

Зазвонил телефон, и Сергей взял трубку:

— Да, слушаю.

— Нам нужно встретиться. На два слова. В твоих интересах. — Это была Танюша, жена Михаила.

— Приезжай, раз так. — Сергей положил трубку. — Ох уж эти женщины, никак они меня в покое не оставят.

Сергей обошел неподвижно стоящего Юрия Владимировича и направился к выходу. У двери обернулся:

— Прощайте, граф. Жду ваших секундантов.

Поздно вечером Рита вышла из кабинета и обнаружила, что Юля все еще на работе.

— А ты здесь что делаешь? Рабочий день закончился четыре часа назад, — удивилась Рита.

— Кодекс чести секретаря не позволяет уходить раньше руководителя, — скромно ответила Юля.

— Да ладно, я же тебя не контролирую.

— Смешная. Это я тебя контролирую. Я в тебя кое-что инвестировала. И теперь хочу убедиться в безопасности своего вклада.

— Это ты о чем? — не поняла Рита.

— Это я о своем таланте, который вложила в составление завтрашней речи. Ты слова учишь?

— Не боись, прорвемся, — пообещала Рита.

— Смотри. Предупреждаю как честная девушка: завалишь собрание — о дружбе забудь. Сразу переметнусь в другой лагерь.

— Такие, значит, принципы у честных девушек? Больше смахивает на принципы представительницы одной очень древней профессии.

— Этот принцип, дорогая моя, в 10 раз древнее древнейшей из профессий и даже древнее фасона твоего костюма.

— И как он звучит? — спросила Ритка.

— Очень просто: победителей не судят, а до проигравших никому нет дела. Так что не подведи себя, Маргариточка!

— Ладно уж, идем, продажная женщина, — засмеялась Ритка, уводя с собой Юлю.

Артем застал Борюсика спящим. Тот лежал одетый на диванчике для посетителей.

— Борис Михайлович, вы здоровы? С вами все в порядке? — вопрошал Артем, тряся Бориса за плечо.

— Что? А, это вы, Артем? Который час? — вскочил Борюсик.

— Утро. У вас и двери не закрыты. Я думал, прием ведете.

— Прием был вчера. Принял на грудь двести пятьдесят граммов медицинского спирта. Чистого, как слеза комсомолки.

— Многовато, — заметил Артем.

— А мне помогла одна симпатичная женщина. Правда, она лишь пригубила, но мне было приятно хоть с кем-то разделить тоску. Проводив ее до такси, я впервые в жизни не пошел домой. Как пес, побрел в свою конуру. Сюда, на пепелище моих надежд.

— Борис Михайлович, я к вам с вопросом. Где сейчас может быть Доминика?

— Как, она пропала? — несказанно удивился Борюсик.

— Убежала прямо из изолятора, когда ее выпустили под подписку.

— Узнаю Никушин необузданный характер. Уверен, она хочет провести собственное расследование и не успокоится, пока не выведет всех на чистую воду.

— Кстати, о расследовании. Взгляните на этот фоторобот. Ваша Марина сказала, что он похож на одну из пациенток клиники. — Артем протянул Борису бумагу.

— Позвольте… Действительно. Пашаева. Странная особа.

— А как бы мы могли с этой странной особой встретиться? — поинтересовался Артем.

— Надо подумать. Самое простое — вызвать ее в клинику. Только зачем? — не понял Борис.

Но Артем знал, что делает.

Утром Михаил с детьми вернулся домой. Их встретила недовольная Татьяна:

— И как понимать эти фокусы? Ты теперь всегда будешь убегать от меня на ночь?

— Девочки, в ванную, мыть руки. Лёля, поможешь Катюше, — скомандовал Михаил, потом обнял жену. — Танюша, я все понял.

— Понял, что я права… — начала Татьяна, но Михаил ее перебил:

— Нет, Танюш, я понял, что все время стою между вами. Ты девочек, в сущности, не видишь и не знаешь. Вот в чем проблема. Вы должны познакомиться. Иди-ка с ними погуляй, познакомься. А я завтрак приготовлю.

Прибежали девочки, показали чистые ладошки.

— Тетя Таня… — начала Лёля.

— Мы как договаривались? — спросил Михаил.

— Мама, — поправилась Лёля, — смотри, мы руки помыли.

— Вот и отлично, — похвалил Михаил. — Завтрак, правда, еще не готов, так что погуляете с мамой немного. Давай, Танюша, на сегодня я освобождаю тебя от всей домашней работы. Подыши воздухом, не торопись

Татьяна собрала детей, они вышли погулять. И снова к ним подошла Валентина с ребенком.

— Доброе утро. Вот и встретились.

— Здравствуйте, — холодно кивнула Татьяна.

— А зря вы ко мне на тортик не заглянули тогда. Просто объеденье получился — хоть и с покупным кремом.

— От сладкого зубы портятся, — заметила Татьяна и раздраженно сказала девочкам: — Ну что стали, в землю смотрите, идемте гулять.

— Ой, вы к озеру? — оживилась Валентина. — Так и я с вами пройдусь. Там воздух свежее — детям полезно.

Татьяна не возражала. Как раз наоборот, у нее появилась идея:

— Слушай, Валя, — сказала она. — Ты можешь вместе со своим и моих попасти тут часок. А потом заведешь их в 22-ю квартиру, сдашь отцу. Про меня скажешь, мол, стало ей плохо, пошла в больницу. Я заплачу, не бойся.

— Могу, конечно. Правда, вдвоем гулять веселее, но дело есть дело. И денег мне никаких не надо. Я же по-соседски. Вы ко мне с добрым сердцем — и я к вам так же.

Татьяна отдала девочек чужой тете:

— Слушайтесь тетю Валю. Мне нужно пойти в поликлинику полечиться. Тетя Валя вас отведет домой. Делайте все, как она скажет. Лёля, ты меня поняла?

— Мы сами дорогу найдем. Я запомнила, где наша квартира, — закапризничала Лёля.

— Не самовольничай. Пойдешь, куда тетя Валя скажет.

Татьяна ушла, а Лёля несмело спросила:

— Тетя Валя, а можно нам с Дениской поиграть?

— Нет.

Довольная Валентина стала кому-то названивать по мобильному телефону. Через некоторое время она повела Лёлю и Катюшу за угол дома и сдала с рук на руки Косаревой. Увидев Косареву, Лёлька порывалась убежать, но Валентина ее остановила:

— Стой, тебе мама сказала меня слушаться!

Косарева затолкала девочек в машину и увезла их. Ее план сработал.


Доминика надела элегантный костюм.

— Ты куда? — спросила Елизавета Андреевна.

— На рынок хочу сходить.

— Но у нас пока что все есть.

— А я не за покупками, Елизавета Андреевна, я на работу устраиваться.

— И на какую же должность? — поинтересовалась Елизавета Андреевна.

— На какую возьмут.

— Ника, ты уж прости старуху за бестактный вопрос… Но хорошо ли ты себя чувствуешь? Что за странная фантазия на тебя нашла?

— Елизавета Андреевна, прошу вас ничему не удивляться. Как когда-то писали в королевских охранных грамотах: все, что делает этот человек, делается во благо Франции. Я должна узнать правду. — И она ушла.


Виктория Павловна и Анна Вадимовна говорили о Боевой.

— Жалко девчонку. Но и его понять можно. Он к ней со всей душой, ребенка своим считал. А она…

— Слушай, Аня… Вот тебе и повод.

— Какой еще повод, Пална?

— Тебя делом Артемовой жены кто просил заняться? Твой Шевчук. Вот и звони, докладывай.

— Сейчас? Я что-то боюсь, — оробела Анна.

— Тогда давай я позвоню, раз ты такая трусливая.

— Зато в тебе, Пална, храбрости, смотрю, как в Анке-пулеметчице. Самвелу своему звонить будешь.

Виктория Павловна молча протянула Анне трубку.

— Юрий Владимирович, это Анна… Узнали? Я выяснила, что вы просили… Да. Когда? Хорошо, до встречи.

— Ну? Не томи. Что сказал классик? — спросила Виктория Павловна.

— Сказал, не телефонный разговор — сам приедет для беседы.

— Уж теперь, конечно, приедет. Сам, небось, ночами не спал: повод выдумывал, чтобы с тобой встретиться. — Виктория Павловна улыбнулась.


Анжела увидела пьяного Василия.

— А вот и флагман торгового флота, сам Василий Иванович, — прокомментировала Анжела. — Плывет, борясь с волной. Это ты с вечера такой или уже с утра пьян?

— А ты откуда, Анжела Кимовна, про дедушку моего узнала?

— Про какого еще дедушку? — не поняла Анжела.

— Дедушка мой по материнской линии — он ведь из Армении родом был. Левон Артурович Сутрапьян.

— Ну тебя с твоими семейными историями, расскажи лучше, что новенького внутренние голоса рассказали.

— А рассказали они мне такое: в одном черном-черном городе была черная-черная улица, на которой стоял черный-черный дом. В этом черном-черном доме… — гнусавил Василий.

— Стой, Василий, я этой присказки с детства боюсь. Никогда до конца дослушать не могла. Плакать начинала.

Но Василий продолжал:

— В черном-черном доме была черная-черная комната, в которой стоял черный-черный ящик.

— Кыш, кыш отсюда! Замолчи! — испуганно закричала Анжела.

— А в черном-черном ящике лежала черная-черная рука. И черная-черная рука говорит тебе: отдай…

Анжела с визгом ударила Ваську по руке:

— Не отдам! Не отдам сердце!

— Да нужно тут кому-то твое сердце. Я батон твой дежурный с маслом одолжить хотел, — уже обычным голосом сообщил Васька. — Голодуха что-то с утра напала. Старею.

Но покормить Ваську Анжела не успела, потому что к ним подошла Доминика.

— А где хозяин этой торговой точки? — спросила она.

— А вы из милиции? — подозрительно посмотрела на Доминику Анжела.

— Нет.

— Из налоговой? — насторожилась Анжела.

— Нет.

— Из санстанции?

— Нет.

— От пожарников?

— Нет.

— Все нет да нет, а что ж тогда «да»? — не выдержала Анжела.

— Я просто хочу поговорить с хозяином, — объяснила Доминика.

Анжела нехотя вынула мобильник, набрала номер:

— Самвел, тут тебя спрашивают. Откуда я знаю кто? Одета по-деловому. Говорит, не из налоговой. И не из милиции. Нет, не из санстанции. Да говорю тебе, не от пожарников. А черт ее знает, что ей нужно. Хорошо. Хозяин велел к нему подойти.

Но тут неожиданно подал голос Васька:

— Нет! Я сам пойду к Самвелу. Переступлю мужскую гордость, на колени упаду, но добьюсь, чтобы он эту проклятую точку сам закрыл. Эх, Рита-Ритуля, зачем ты нас бросила…

Покачиваясь, Васька побрел искать Самвела.

Доминика проводила его взглядом и обратилась к Анжеле:

— Так вы мне скажете, как найти хозяина?

— Скажи сначала, чего тебе тут нужно?

— Работу ищу.

— Ну и сказанула. Не похожа ты что-то на безработную.

— А ты меня не оценивай, адрес хозяина давай.

— Слушай, принцесса, мы в своих бутиках яйцами Фаберже да японским фарфором не торгуем. У нас здесь только кастрюли пекинской металлоломной фабрики имени Мао Цзэдуна. Может, другое себе место поищешь? — поинтересовалась Анжела.

— Мне это нравится. Адрес.

— Ах ты упертая? Тогда вот тебе первый урок: не командуй. Здесь моя территория!

Речь Риты на собрании акционеров удалась!

— Как я их сделала! — кричала Рита.

— Как мы их сделали! — хором вторили ей Татьяна и Юля.

— В ознаменование нашей полной победы объявляю салют двадцатью артиллерийскими залпами! — голосом Левитана продекламировала Юля.

Она вытащила из шкафа бутылку шампанского, открыла ее и разлила по чашкам. Все выпили.

— Я — королева мира! — заявила Юля, но, заметив строгий Ритин взгляд, поправилась: — Ой, простите, Маргарита Викторовна, — вы королева мира.

В приемную заглянула Амалия:

— Что за шум и неуместные выкрики?

— Амалия Станиславовна, разрешите представить вам моего заместителя Агафонову Татьяну Николаевну и управделами фирмы Полонскую Юлию Александровну. Кстати, нужно будет подыскать людей на освободившиеся штатные места, — официально объявила Рита.

— На мою должность вполне созрела Нина Ивановна, — предложила Татьяна.

— А на должность офис-менеджера можно взять дочку Юрия Владимировича, — сказала Юля. — Младшую. Подкидыша. Пусть посидит тут секретаршей под моим руководством… Вам плохо, Амалия Станиславовна? Воды?

— Ну зачем же воды — у вас там, в бутылке, что-нибудь осталось? Налейте и мне.

Юля обрадовалась:

— Вау! Натюрлих, фрау Амалия.

— Лучше ужасный конец, чем ужас без конца, — подвела итог Амалия и подняла чашку. Не успели они выпить, как явился Сергей.

— Что празднуем? — поинтересовался он.

— Догадайся с трех раз, — сказала Юля.

— Маргарита Викторовна произнесла на собрании акционеров блестящую речь, которая не раз прерывалась аплодисментами, — похвасталась Татьяна.

— «Скорую» никому не вызывали? — иронично спросил Сергей.

— Вас там не было, Сергей Анатольевич. У остальных акционеров нервная система покрепче будет, — сказала Татьяна. — А теперь прошу познакомиться: новый генеральный директор фирмы — Калашникова Маргарита Викторовна.

— За такие шутки увольнять полагается, — сразу помрачнел Сергей.

— Кстати, об увольнениях. Маргарита Викторовна, вы уже составили новое штатное расписание? — спросила Юля. — Должность замдиректора по маркетингу, доселе занимаемая Сергеем Анатольевичем, осталась?

— Прекрати паясничать! — потребовал Сергей.

— А вы не кричите. И вообще, как стоишь при барыне, мужик? Шапку ломать не учили? — пошла в атаку Юля.

— Достаточно балагана, — поморщилась Амалия Станиславовна. — Попрошу всех разойтись по рабочим местам.

— Вас, Амалия Станиславовна, это тоже касается, — заметила Рита.

— А вот это уже интересно. Железному канцлеру указывают на его место. А ну-ка, посмотрим, как империя нанесет ответный удар, — веселился Сергей.

— На корабле может быть только один капитан, Сергей Анатольевич. Орднунг юбер аллес. Вам, впрочем, этого не понять.

С этими словами Амалия ушла в свой кабинет.


Васька, пошатываясь, брел к особняку Самвела. Зашел с черного хода и увидел, что там припарковалась машина «САМВЕЛ».

— На ловца и Самвел бежит, — мудро заметил Васька. — Самвел Михалыч, я к вам. Не погуби, отец родной.

В нескольких шагах от машины он опустился на колени и пополз к машине, приговаривая:

— О, мудрейший из царствующих падишахов…

Но из машины вместо Самвела вышла Косарева.

— О, опять вы, моя таинственная поклонница? — удивился Васька.

— Опять ты, болтливый осел, — поморщилась Надежда.

— А кто у нас там, не Самвел ли Михалыч, который мне так нужен? — Васька попытался заглянуть в машину.

— Ну-ка встал и испарился, пока я за тебя не взялась по-настоящему, — потребовала Косарева.

— Опять вы меня пытаетесь соблазнить, уважаемая. А Василий Иваныч не такой. Меня еще мама учила: Вася, не отдавай ни одного поцелуя без любви.

— Исчезни, урод. Тебе даже не снилось, какие проблемы я могу тебе устроить.

Но тут Васька заметил выглянувшую из машины Лёлю.

— О, детишки. Люблю детей. У меня у самого двое. Виталик и этот, как его… Ну, девочка, типа.

Косарева вытащила детей из машины. Васька насторожился:

— Куда ты их ведешь?

— Дяденька, мы не хотим с ней, забери нас отсюда, — заныла Лёля.

— А ну-ка закрой рот, дрянь маленькая! — прикрикнула на девочку Косарева.

— Э-э, да тут что-то нечисто! Василий Иваныч, конечно, не Бетмен, но встать на защиту слабых и он способен.

— Беги отсюда, алкаш, если жизнь дорога, — пригрозила Косарева.

— Василий Иваныч никогда не поднимал руки на женщин. Они на него — бывало, но Василий — никогда. Но если его вынудить, разбудить в нем Бэтмена…

Лёлька заплакала. Косарева оглянулась, достала из сумки электрошокер и приставила к Васькиной шее. Васька, выпучив глаза, повалился на асфальт. А Косарева с девочками скрылась в особняке.

Васька так и остался лежать у ворот Самвела.

Утром Ритка пришла на работу и потребовала:

— Юлия Александровна, пока нет новой секретарши, попрошу вас выполнять ее обязанности. И первое, что вы должны сделать…

— Это сменить табличку на ваших дверях, — догадалась Юля.

— Схватываете на лету, Юлия Александровна.

Заглянул Сергей:

— Рита, нам нужно поговорить.

— Во-первых, Маргарита Викторовна. Во-вторых, это вам нужно поговорить. А я вполне обойдусь.

— Я настаиваю.

— Это нужно понимать как угрозу? — уточнила Ритка.

— Нет. Это — просьба.

Тогда прошу в мой кабинет. Даже любопытно, о чем вы меня просить будете.

Ритка уселась за рабочий стол:

— Я вас слушаю. Только побыстрее, много дел накопилось.

Сергей набрал воздуха в легкие:

— Жемчужина…

— Ого, вспомнил про жемчужину. Начало хорошее, — похвалила Рита.

— А разве я когда-нибудь о ней забывал? — вдохновенно соврал Сергей.

— Ты что, клеить меня надумал? Так предупреждаю сразу — ловить тебе тут нечего.

— Никогда не говори «никогда»… Была у меня одна знакомая учительница французского языка, так она всем рассказывала, как она ненавидит коньяк. Пока на одной вечеринке…

— Короче, Склифосовский. Говори, зачем на самом деле пришел.

И Сергей спросил:

— Рита… Ты что, действительно сократила мою должность, как сказала эта придурочная Юлька?

— Сейчас модно так обращаться с женщинами? — поинтересовалась Рита.

Сергей не понял:

— Ты о чем?

— Назвал свою бывшую фаворитку придурочной. И прозвучало это в твоих устах, как отрыжка на любовном ложе.

Сергей ссориться не собирался:

— Жемчужина, ты многого не знаешь.

Рита повысила голос:

— Отставить! Как обращаются к старшему по званию? Сергей отступил:

— Маргариточка Викторовна, дорогая, окажите любезность, скажите, моя должность сохранена в штатном расписании?

— Чесались мои руки сократить тебя, — призналась Ритка. — Но Амалия — уж не знаю, чем ты ей так приглянулся, — убедила повременить. И я великодушно согласилась.

— Нет, я все же сплю. Или не так… Кто-то из вас, исподтишка, ввел мне психотропный препарат, и мне мерещится, что ты — начальство… У меня галлюцинация. Ха-ха-ха!

— Снова нарываешься? У меня два железобетонных основания: документы, в качестве бетона, и поддержка Амалии, в качестве железа. Что тебе еще надо? Будешь выпендриваться — никакая Амалия тебя не спасет. Вылетишь на улицу.

— Вам, Маргарита Викторовна, как начинающему руководителю следует помнить о соблюдении трудового законодательства… — посоветовал Сергей.

— Так ты ж его сам не соблюдаешь, тунеядец! Ты за сегодня что сделал? Продемонстрируй результат!

Никаких результатов у Сергея не было.

— Ладно-ладно, не кипятись, — миролюбиво сказал он. — А давай отпразднуем твою победу, а? Вдвоем. — Сергей фальшиво затянул: — «Только ты и я, только я и ты, небо и луна, звезды и цветы».

— Это что еще за пошлятина? — поморщилась Рита.

— Жемчужина, я настаиваю на встрече, — вдруг серьезно сказал Сергей.

— У тебя дома? — опешила Рита.

— О! Я обожаю, я боготворю решительных женщин!

— А я ненавижу, я презираю липучих мужиков. Ты же как выплюнутая жвачка! Пристаешь к каждому ботинку, оснащенному каблуком-шпилькой. А когда отклеиваешься — весь грязный, облепленный грязью, и главное — непригодный к повторному жеванию.

Сергей выслушал эту тираду весьма спокойно:

— Не старайся. Тебе не удастся меня разозлить. Ты в гневе очаровательна.

Но тут в кабинет вошла Юля, и поток красноречия у него иссяк.

— Сергей Анатольевич, Амалия Станиславовна вас уже обыскалась, — сообщила Юля, оценив ситуацию. — Я, с вашего позволения, передам ей, что вы заняты своим обычным делом.

В кабинет заглянула Танюша:

— Сергей?

— Вот видите: я ценный специалист. Я нарасхват, — хохотнул Сергей. — Ну, я не прощаюсь.

И он вышел из кабинета.

Юлька решилась:

— Дело не мое, Ритуля, но ты бы поосторожнее на поворотах.

Рита успокоила ее:

— Сергей не в моем вкусе.

— Зато ты сейчас очень даже в его вкусе — богатенькая, влиятельная. Небось опять Жемчужиной называет?

— Ловец жемчуга из него никакой, — вздохнула Рита.

— Ты по работе не суди. Это в бизнесе он ни бум-бум, а в этих делах — профи. Целое ожерелье насобирал.

— Это в конторе-то? — удивилась Рита.

— А ты с любой женщиной в компании поговори — и не такое услышишь. Если мадам моложе сорока… А впрочем, и это нестрогое условие… Выражаясь языком математики, необходимым и достаточным условием для того, чтобы попасть в поле зрения Сергея, являются принадлежность к женскому полу и выгодное социальное положение. Либо, как вариант, — хорошие мозги у дамы, которую можно использовать в качестве рабского труда.

— А сегодня кто приходил? — вдруг спросила Рита, вспомнив Танюшу.

— Ревнуешь? — хмыкнула Юлька.

— Хочу быть в курсе. У вас иначе нельзя. Съедят иначе.

— Не зря я тебя учу: кто владеет информацией, владеет ситуацией. Осведомлен значит вооружен.

Рита остановила:

— Ну, хватит поэзии! Так кто приходил?

— У-у-ух, ревнивица ты, Рита. С ним так нельзя. А это горничная его приходила.

— Ой, точно, и как я ее не узнала. Мы же виделись… — вдруг вспомнила Рита.

Юля оторопела:

— Ты? Была? У него? Дома?

Рите не хотелось рассказывать, но пришлось:

— Я была у них. На юбилее Юрия Владимировича. Так зачем она приходила? Устроиться сюда хочет? Или просто — за зарплатой?

— Ой, я сейчас умру! За зарплатой! Зарплату он ей на тумбочке оставляет. Женщины идут к Сергею только за одним!

— Этот ваш Сергей просто лав-машина какая-то, когда ж ему работой заниматься? А вот мы, к сожалению, должны. Ты сама придумала новую социальную политику. Так что вперед и с песней.

— Чего вперед? — опешила Юлька.

— Конкретизируй свой план. Займись договорами с фитнес-клубами и детсадами.

— А в приемной кто сидеть будет?

— А пусть Дианка посидит. Если, конечно, согласится. Сейчас позвоню и спрошу.

Юля осталась недовольна:

— Учишь тебя, учишь… Звонят рядовые тебе, а такие, как ты, требуют соединить.


Доминика добилась встречи с Самвелом. Когда она вошла в комнату, Самвел недовольно поднял на нее глаза.

— Самвел Михайлович? Здравствуйте.

Недовольство Самвела сменилось удивлением, так непохожа была элегантно-деловая Доминика на его обычных посетителей.

— Добрый день. Это насчет вас Анжела звонила? — уточнил он.

— Хмурая дама из посудной палатки? Она не представилась.

— С собачкой на руках, — подсказал Самвел.

— Да. С приветливым псом, — подтвердила Доминика.

— Значит, Анжела. Она у нас тоже прекрасный человек и отличный работник. Но… а вы кто? Садитесь.

— Спасибо, не стоит. Разговор у меня короткий. Рядом с палаткой Анжелы висит объявление о найме.

— А какие у вас претензии к объявлению? — поинтересовался Самвел.

— Никаких, составлено грамотно. Скажите, а где прежняя продавщица?

— Значит, вы все-таки не из санстанции. А из милиции.

— Любопытно, чем я похожу на милиционера? — удивилась Доминика.

— Простые люди на рынке кастрюли покупают. А вы судьбой продавцов интересуетесь. Это что — просто так?

— Не просто. Хочу устроиться на вакантное место. Вот и спрашиваю у потенциального работодателя, почему уволился прежний продавец.

Самвел рассмеялся:

— Простите, милая дама. Вы себя в зеркало видели7 Вы? Хотите? Работать? Продавцом?

Косарева притащила детей в подвал, усадила на топчан и приказала:

— Значит, так. Сидеть тихо.

Катюша заплакала.

— Я что — неясно выражаюсь? Если будете кричать, набегут крысы и съедят вас.

Тут уж и Лёлька заголосила.

— Зря напрягаетесь. Чего реветь? Стены здесь толстые, никто не услышит.

— Мы не хотим тут сидеть, мы хотим к папе, — плакала Лёля.

— Ладно, уболтала, он сейчас будет. Я за вами вернусь.


Косарева заперла детей и пошла к Самвелу.

Самвел же беседовал с Доминикой:

— Скажите мне, кто вас прислал и что вы на самом деле хотите у меня выяснить?

— Самвел Михайлович, вы ведь бизнесмен. У вас, насколько я понимаю, простаивает палатка. Это плохо для коммерции. А я простой ликвидирую. Если вы не против, приступлю к делу хоть с завтрашнего дня.

— Ха! К делу! Я не понимаю ваших мотивов. Зачем вам нужна такая тяжелая и непрестижная работа? — подозрительно спросил Самвел.

— Раз обратилась — значит, нужна.

— Судя по вашей внешности, в деньгах вы не нуждаетесь.

— Внешность обманчива. Нуждаюсь, — возразила Доминика.

— Тогда нам тем более не о чем говорить. Зарплата у меня мизерная.

— Полагаю, что вскоре вы мне ее повысите, — в этом Доминика не сомневалась.

— Самонадеянно. Знайте: я деньгами не разбрасываюсь.

— Я тоже знаю им цену. Значит, мы единомышленники и хорошо сработаемся, — предположила Доминика.

— М-да, вы меня заинтриговали, — Самвел задумался. — Вы правы, простой мне ни к чему. А можно взглянуть на ваш паспорт?

— Доминика Никитина, — прочитал Самвел. — Ого… Известная в городе фамилия.

— Я однофамилица.

— Любопытно. Говорите, не родственница?

— Нет, конечно. Мало ли Никитиных? — пожала плечами Доминика.

— Никитиных-то немало, но с женщиной по имени Доминика беседую впервые в жизни.

— Знаете, вы не первый мне задаете вопрос о тезке. Так вот, я специально смотрела городскую телефонную книгу. В ней семь женщин по имени Доминика Никитина.

Самвел удивился:

— Неужто? Дадите почитать?

— Имя и вправду странное. Оно мне с детства не нравилось. А нравилось — Мила. Меня все друзья так и называют. И вы зовите, хорошо? — попросила Доминика.

— Ладно, как скажете, Мила. Документ вроде в порядке, могу взять с испытательным сроком. С этого момента придется перейти на «ты» — у нас так принято.

— Понимаю. Но я к вам лучше на «вы». Как к старшему.

— Дело твое. Только ты, это… Видом своим мне покупателей распугаешь.

— Дадите аванс — оденусь правильно.

Самвел посмотрел на Доминику с уважением. Достал кошелек, выдал пару купюр:

— Ладно. Держи вот. А ты считать-то хоть умеешь?

Доминика пересчитала деньги:

— Спасибо. Закончила институт общественного питания и экономический факультет университета.

— Подумаешь, — хмыкнул Самвел. — У нас половина рынка с кандидатскими диссертациями — хоть академию наук открывай. Но торговать не все умеют, потому что тут талант особенный нужен.

— Любопытно, а у моей предшественницы этот талант был? — поинтересовалась Доминика.

Самвел не стал отвечать:

— Так, хватит болтать. Пойдем, покажу твое рабочее место. Когда Доминика с Самвелом вышли за ворота, они наткнулись на лежащего на асфальте Ваську. Самвел даже усомнился, жив ли он.

— Ну вот, опять. Что с тобой, Василий? — встревожился Самвел.

— Вы знакомы? — удивилась Доминика.

— Это мой ночной сторож, — объяснил Самвел. — Вася, очнись.

Самвел похлопал Ваську по щекам. Васька застонал, открыл глаза, поднялся с помощью Самвела и что-то невнятно забормотал:

— Женщина хотела детей… Она на рынок приходила, меня домогалась… Она хотела детей…

Самвел ничего не понимал:

— Она тебя домогалась? А ты — оборонялся? Какая женщина?

— Женщина? Красивая, — сообщил Васька.

— Не дался красивой женщине? Не захотел детей от нее?

— Она детей к тебе тащила. Двоих. Девочку… и еще одну девочку.

Самвел нахмурился:

— Ты говори, да не заговаривайся. Ко мне?

— И что она сделала, эта женщина? — спросила Доминика.

— Я бросился к детям… у меня самого двое, этот, как его — Виталик и Наташка, по-моему… Она меня штуковиной какой-то — пырь. Так всего и пронзило. Видел океан, Вселенную всю полностью, что будет в 2020 году — тоже видел.

Доминика кое-что поняла:

— Это электрошокер. Хорошо, Василий, что вы не утратили чувства юмора.

Доминика повернулась к Самвелу:

— Его, наверное, нужно показать врачу. А о детях вы что-нибудь поняли?

— Бред какой-то, не обращай внимания. Просто он за воротник закладывает, вот и несет всякую чушь. Вызвать тебе «скорую», Василий?

— Не-а. Довезите меня до сторожки, — попросил Василий. — Я сам вылечусь, знаю рецепт.

Тетя Маруся пришла к Крокодилу, увидела, что тот бреется около железного рукомойника во дворе. Трезвый и злой.

— Эй, сосед, ну что, дом не продал? — поинтересовалась Маруся.

— Иди куда шла, — буркнул Крокодил.

— Все понятно. А Надькин дом продается? — не унималась Маруся.

— Еще одно слово про Надьку, я и твой дом продам, и тебя — в рабство.

Маруся обиделась:

— Чмо ты, Крокодил. И пьешь, как свинья. И не пьешь, как свинья. Хорошего человека Крокодилом не назовут.

Крокодил набрал в кружку воды и выплеснул на Марусю. Она с визгом отскочила и ушла ругаясь:

— Динозавры б тебя покусали в твоем болоте.

Крокодил нашел телефон и набрал номер:

— Валентина, ты? Через полчаса будь в офисе, ты мне нужна.

Когда Крокодил подошел к своему вагончику, там его уже дожидалась Валентина с ребенком. Она была в рабочем прикиде, а значит, в тряпье.

— Здорово, — похвалил Крокодил. — Заходи в офис, поговорить надо.

— Ты мой тариф знаешь? — напомнила Валентина.

Крокодил поглядел на нее и сплюнул:

— Да на кой ты мне нужна?

— Что, ушел из большого спорта? На тренерскую работу оформился?

— Не зубоскаль, без тебя тошно, — попросил Крокодил. — Ты ребенка-то кормила сегодня? А то я тебя знаю, шалаву. Слушай сюда. Рассказывай все о своей командировке в Озёрку.

— Гони монету.

— С какой радости? Я тебе командировку оплатил, да и Надька, наверное, отвалила.

— Тогда я пошла, сегодня еще норму не сделала. — Валентина встала.

— И где вы такие наглые да бессовестные беретесь?

— Такие, как вы, скромные да совестливые, нас и рожают.

Крокодил протянул деньги:

— На, подавись.

— Такой суммой не подавишься, она и в зубах не застрянет, — заметила Валентина.

— Хорош болтать, рассказывай давай!

— Ох, и голос у тебя, Крокодил Крокодилыч! С таким голосом только сидеть под уборной и кричать — занято. Или квакать на болоте. Значит, так, рассказываю. Понесла меня лиса за дальние леса, за синие моря, за быстрые реки…

Разъяренный Крокодил бросил в нее кружкой. Валентина ловко увернулась. Потом присела и стала рассказывать.

— Я ей детей выкатила, она их усадила в машину и с таким визгом с места сорвалась, что думала — оглохну. Вся любовь, — закончила она свой рассказ.

— И куда они поехали? — спросил Крокодил.

— Ты думаешь, я за ними гналась? Говорю же — унеслась на первой космической. А у меня коляска медленно летает.

Крокодил дал еще одну купюру.

— Машина у нее приметная. Номер странный. Написано «самовар» или что-то вроде.

— Не «Самвел», случайно, написано? — вдруг догадался Крокодил.

— Точно! Я еще подумала, странное слово какое. Крокодил, а что такое — «Самвел»? Расскажи нам, если это приличное что-то.

— Иди, Валентина, иди отсюда. И вот что. Если Надьке проболтаешься, что я про нее расспрашивал, — отгрызу голову. По-крокодильи, квакнуть не успеешь.

Валентина махнула рукой и ушла.


Самвел повел Доминику знакомить с Анжелой.

— Здравствуй, Анжелика, — поприветствовал он. — Вот, принимай, это…

— Я Мила, — представилась Доминика.

— Мила, это Анжела, Анжела, это Мила. Вы теперь напарницы. Я взял Милу на испытательный срок на Риткино место. Введи ее в курс. Да, и без твоих обычных штучек.

Анжела обратила свой взор к любимому Зямчику:

— Зямыч, не знаешь, о чем это дядя Самвел говорит? Какие штучки? Не до штучек тут, когда выторга нет. Никому не нужны ни кастрюля, ни сковородка. Что они, в ладошках картоху варят-жарят? Не пойму. А что говорить о мороженицах, щипцах для колки сахара, о штопорах?

Самвел прервал ее:

— Хватит тут умничать, Анжелика. Хорошо, что вам есть чем заняться. Повышайте тут вдвоем товарооборот.

— Слушаюсь, Самвел Михалыч! А где Васька? — вдруг забеспокоилась Анжела: — Вроде к тебе пошел?

Самвел вздохнул:

— Плохо Ваське, я его в сторожку завез, может, к ночи оклемается.

— Мне кажется, он не оклемается. Нужно было его в больницу… — сказала Доминика.

Анжеле все это не нравилось:

— Да что ты знаешь о нашем Васе?

Самвел ушел, а Доминика с Анжелой остались вдвоем, говорить было не о чем, молчать тоже как-то неудобно.

— Как тебя зовут, псинка? — спросила Доминика Зямчика.

Анжела обиделась:

— Сама псина. Это мой сыночек.

Доминику трудно было вывести из себя:

— Извини, сыночек, как тебя мама кличет?

— Зямчик.

— Вот и познакомились. Покажите мне, пожалуйста, как открывается палатка.

— У нас на рынке выкать не принято. Мы все тут сестры и братья. По рынку.

Доминика улыбнулась:

— Значит, я попала в семью?

Анжела смерила ее презрительным взглядом:

— Ты — пока еще не попала. И вряд ли попадешь — умничаешь сильно. Палатка открывается элементарно, тут потянуть, там отстегнуть. Вся премудрость.

Доминика критически оглядела свое новое место работы.

— Костюмчик поберегла бы, — посоветовала Анжела. — В таком работать не с руки. У нас коробки таскать придется да кастрюли протирать.

— Спасибо за совет. А я вот что заметила: здесь как-то нерационально выставлен товар. Нужную вещь никогда не найдешь.

— Вот мы, Зямыч, с тобой и дожились, — запричитала Анжела. — Начали нас с порога обучать и строить. Слушай, милая Мила, ты слово «дедовщина» слыхала? Так вот, считай, что я — твой дед, а ты — салага в ношеной кирзе. И команды отдавать тут буду я.

Проигнорировав Анжелино хамство, Доминика сняла пиджак и стала по-своему переставлять посуду. Анжела просто опешила от такой наглости.

Когда Самвел вернулся домой, ему навстречу вышла Косарева. Она была явно не в духе:

— Самвел, где тебя черти носят?! Когда не надо, сидишь туг пень пнем, а когда нужно — не дозовешься.

— Женщина, ты забываешься! — прикрикнул Самвел.

— Хватит строить из себя аксакала в папахе. Тут момент серьезный, не до политесов. Я девочек привезла. Сидят в подвале.

— Тебя с ними кто-нибудь видел? — спросил осторожный Самвел.

— Нет… Почти. Один ханырь из твоих. Я проучила наглеца. Больше не полезет.

Самвелу все это не нравилось:

— Зачем я связался с тобой, Надежда? Ты вырубила его около моего… моего! дома. Это нормально?

— А я должна была ждать, пока он крик поднимет? — возмутилась Косарева. — Чтобы все сбежались смотреть, кого я в подвал гружу?

— Ты зря его вырубила, Надя, — покачал головой Самвел.

— Ничего ему не станется. Полежит немного и встанет. Подумают, пьяный. А ты чего тут стоишь? Звони давай заказчику быстрее.

Самвел поморщился:

— Надя, не командуй. Заказчик приедет сегодня ночью.

У Косаревой зазвонил мобильник.

— Да. Да, я. Здравствуйте, Борис Михайлович, как я рада вас слышать. Конечно, приеду. Я мигом! Доктор мой прорезался, — сообщила Косарева. — Надо смотаться. Самвел Михалыч, можно взять твою машину?

Самвел почему-то обрадовался:

— Конечно, Надюша.

Косарева насторожилась:

— Не нравишься ты мне в последнее время. Что за перепады настроений? То резкость-грубость, то вдруг — Надюша. Надо бы разобраться. Жаль, времени нет. Но я выясню, кто это тебе мозги запудрил. И ей никто не позавидует.

— Не морочь голову, Надежда, занимайся своими делами.

— Мои дела, Самвельчик, катятся как по маслу. Скоро наступит заветный миг. Так что, готовься к венчанию.

Самвел только вздохнул, подобная перспектива его вовсе не радовала.

Косарева приехала к Борису Михайловичу. И вдруг увидела там Артема. Память у нее была прекрасная, она его узнала, изменилась в лице. Но тут же собралась и, как ни в чем не бывало, затараторила:

— Здравствуйте, Борис Михалыч! Очень рада вас видеть. Рада, что я вам понадобилась. Всегда готова оказать вам помощь. Но вижу — у вас гость. Времени у меня в обрез, так что я поеду по другим делам. А как только вы все свои вопросы решите — звоните мне. Все, чао!

Она быстро вышла.

— Я ее знаю, — охнул Артем и выбежал следом за ней.

Он выскочил на улицу, но Косареву не догнал. Увидел только отъезжающий автомобиль с номером «Самвел».


Сергея возмущала Татьянина бесцеремонность:

— Чего пришла? Компрометируешь меня в глазах коллег?

— Эти две болонки — твои коллеги?

— Так, закрыла рот и вышла отсюда. Вызову охрану, — строго приказал Сергей.

Но Татьяна уходить не собиралась:

— Серго…

— Что за идиотская кличка?

— Раньше тебе нравилось…

— Раньше земля была в форме куба, аскорбинка стоила пять копеек, а бабы все одевались в «Моссельпроме». «Раньше»! Я ненавижу это слово. Если при мне еще хоть раз его произнесешь… Ладно, пожалею… не тебя, конечно, а твой токсикоз.

— Пожалей ребенка. Это твой ребенок. — У Татьяны навернулись слезы на глаза.

— Повторяю для женщин и тупых: это ТВОЙ ребенок. И только.

— Знаешь, Сережа, прямо отсюда я пойду к Юрию Владимировичу. И расскажу ему про сейф Доминики.

Сергей искренне расхохотался:

— Денег на такси дать? Опоздала, дорогуша. О-поз-да-ла. В гробу я сейчас видал и твоего Юрия Владимировича, и его месть. Он теперь никто. Мираж. Дым от сигареты. Лопнувший шарик. Буква без вензеля. Нет у тебя на меня ничего, девочка. Финита ля шантажито.

Татьяна заплакала:

— Как ты можешь так относиться к тестю? Как я могла полюбить такого?

— Ладно, хватит рыдать. Я гуманист. И подкину тебе немного пиастров для поддержания здоровья. В рамках успокоения моей и без того спокойной совести. Но! Чтобы в ближайшие тысячу лет я тебя не видел! Тень, знай свое место. Будь бледнее тени белой!

С этими словами Сергей выпроводил Татьяну из кабинета. Когда она ушла, он обхватил голову руками и сказал себе:

— Да что я говорю про тень? Я теперь сам, как тень. Я тень себя, я тени тень…

Татьяна не помнила, как добралась до дома. К ней бросился Михаил.

— Где вы были? Я обегал весь двор. А где дети? — спросил он.

— А разве их Валя не привела? — удивилась Татьяна.

— Какая Валя? Где дети, я тебя спрашиваю? Ты пошла с ними гулять. И пропала. Вернее, они пропали.

Татьяна присела:

— Не кричи на меня, я плохо себя чувствую. Тебя не интересует мое здоровье?

— Меня сейчас интересует, где Лёля и Катюша. Почему ты ничего мне не объяснишь?

— Потому, что понятия не имею, где эти твои девочки.

— Ты соображаешь, что говоришь? Ты в себе? Где ты была?

— Я? — очнулась Татьяна. — В поликлинике. Мне стало на улице нехорошо. Я попросила Валю добыть с детьми и завести их к нам домой, если я быстро не вернусь. Она пообещала.

— Где она живет, эта Валя? Ты запомнила квартиру? — волновался Михаил.

— Вроде в соседнем парадном. Сказала — дочь Зинаиды Прокофьевны.

— Ты знакома с Зинаидой Прокофьевной?

— Нет, — равнодушно отмахнулась Татьяна.

Михаил в чем стоял ринулся на улицу.

Через некоторое время он вернулся сильно встревоженный. Оказалось, что никакой Зинаиды Прокофьевны в подъезде нет. Соседка сказала, что видела только Валентину, но та уже съехала. Дети пропали.

— Ты такая спокойная? — недоумевал Михаил, видя реакцию Татьяны.

— А мне вредно волноваться.

— Я обегал все, что мог. Их нигде нет. Их никто не видел! Никто!

— Тише! — попросила Татьяна.

— Я был в квартире у этой Вали — квартира не ее, съемная. Хозяйка в отъезде. Самой Вали и след простыл. И фамилии ее никто не знает, даже не она квартиру снимала, другая женщина. Она и месяца здесь не прожила! Ты понимаешь, что это?!

— Не кричи, пожалуйста.

— Как я могу не кричать — пропали наши дети! — возмущался Михаил.

— Наши дети с тобой еще не родились.

Михаила вдруг осенила:

— Как ты можешь так?… Какой же я дурак… Я все понял. Это ты подстроила. Это ты все организовала, чтобы от них избавиться. Я знаю, что мне делать! Я пойду в милицию. Я заявлю…

— На кого? Ты же сам сказал, что ни одной фамилии не знаешь, только имя — Валя. А имя какое угодно назвать можно.

— А я заявлю на тебя. Все им расскажу, как сперва поедом меня ела — давай усыновлять, проходу не давала, дырку в голове прогрызла. А когда усыновили, старая песня обернулась другим припевом. Зачем нам чужие дети? Что с ними сейчас? В голову лезут всякие ужасы, просто сознание теряю. Я пошел. С милицией нельзя тянуть. Всякое преступление раскрывается по горячим следам.

Татьяна судорожно соображала, как ей остановить мужа. Решение было найдено, она сделала вид, что упала в обморок. Михаил бросился к ней, потом к телефону:

— «Скорая»?

«Скорая» приехала быстро. Врач осмотрел Татьяну, спросил у Михаила:

— Вы в курсе, что ваша жена беременна?

— Да.

— Должен вас предупредить, что в ее положении она должна получать только положительные эмоции. Любое волнение ей категорически противопоказано. Это первая беременность?

— Да, — подтвердил Михаил, — она долго лечилась.

— Тем более. Не играйте с огнем. Никаких домашних сцен и выяснения отношений. Покой, витамины и свежий воздух. Не хочу вас пугать, но угроза выкидыша будет преследовать ее на всем протяжении беременности. Берегите ее, если хотите иметь здорового ребенка…

Юрий Владимирович что-то напевал и собирался в дорогу. Он все проверил: очки, портмоне. Выбрал шляпу, которую давно уже не надевал.

— Па, ты куда? — удивилась Диана.

— В Радужное.

— К маме? — ахнула девушка.

— Да, я просил её навести кое-какие справки. И она кое-что выяснила.

— Что же?

— Диана, это не телефонный разговор, и я как раз отправляюсь…

— Ага. Значит, вместо того чтобы сразу все узнать, ты ей предложил…

— Я… ничего не предлагал! — отрезал Юрий Владимирович.

— Так это она тебя к себе вызвала?

Но она ведь на работе. Она не может подобные вещи обсуждать по телефону — это некорректно.

— Э-э-э не-е-е-ет, я маму хорошо знаю. Она уже готова была все рассказать, а тут ты со своей коронной фразой: «Это не телефонный разговор».

Юрий Владимирович смутился:

— Ты перевираешь события…

— Папа, не оправдывайся. Все давно понятно.

— Диана, скажи мне откровенно, тебе не по душе мои поездки к маме?

— Наоборот, папочка, я очень рада! Я первая заинтересована в объединении семьи…

— Тогда почему ты то и дело иронизируешь?

— Ну что ты, пап, я просто хочу быть в курсе всего, это полезно. Вон Доминика твоя — умная, богатая, не последняя уродина вроде бы, а вечно себе на уме.

Юрий Владимирович расстроился:

— Диана! Опять за свое?

— А что — я не права? — кипятилась Диана. — Она почему в ловушку попала? Потому что была не в курсе происходящего. И ты кое-чего не знаешь.

— Диана, я тороплюсь.

Тут Диана выложила свою главную новость:

— Папа, меня пригласили работать в «СуперНику».

Но эта новость не остановила Юрия Владимировича. Он уехал.

А Диана отправилась в офис «СуперНики». Робея заглянула в приемную:

— Здрасьте.

Юля поднялась ей навстречу:

— Приветствую вас! Добро пожаловать в компанию «СуперНика».

— Мне Рита звонила и… — начала объяснять Диана.

— Рита у нас не работает, — перебила ее Юля.

— Как это — не работает? Еще угром работала…

— Вы, возможно, перепутали. У нас работает Маргарита Викторовна. Генеральным директором числится.

Диана обрадовалась:

— Йес! Получилось! Получилось, ура!

— И по какому поводу такой визг? — поинтересовалась Юля.

— Генеральный директор… Я знала! Это мой костюмчик оказался фартовым. Это в нем Ритка победила! — вопила Диана.

— Вообще-то дело не в костюмчике, а в моей речи, которую провозгласила кандидатка, — заметила Юля. — Стоп. А в каком смысле — твой костюмчик?

— А в каком смысле — твоя речь? — ответила вопросом на вопрос Диана.

— Я написала речь для Маргариты Викторовны.

— А я связала костюм для Ритки.

Юля не поверила:

— Шутишь? Или врешь?

— Век мати-бати не видать! — поклялась Диана.

— Ну, подруга, респект. А ты заказы принимаешь?

— Смотря от кого, — важно ответила Диана.

Из кабинета вышел Сергей. Диана радостно улыбнулась ему:

— Сережа, привет! Почему не заходишь?

Сергей посмотрел на нее невидящим взором, на ходу отдал Юльке пачку бумаг и бросил:

— Юля, отксерь быстренько.

И ушел в кабинет Доминики.

— Сергей! — окликнула его изумленная Диана.

— Я занят, извини. — Сергей скрылся за дверью.

Юля объяснила непонятливой Диане ситуацию:

— Понимаешь, подруга, «любовь свободна, мир чарует, законов всех она сильней». Ты была кто? Сестра генерального директора компании. А теперь ты — кто? И в микроскоп не разглядеть. Так что, заказы принимаешь?

Диана молчала, с трудом понимая, что происходит.

Васька вел себя странно, да и выглядел тоже: неестественно прямая спина, взгляд отсутствующий, губы крепко сжаты.

— Анжела, а где она, новая продавщица? — тихо спросил он.

— Объявился. Откуда ты знаешь о новой продавщице? Слухи летают со скоростью света. Нет ее, сказала, что рабочий день начнется завтра. Вот и тебе не мешало бы отгул взять. Ты, вообще, здоров ли, батюшка? — Анжела принюхалась. — Вроде не очень и пахнет.

— Я больше не пил, — признался Васька.

— И меньше тоже, — подхватила Анжела.

— Я не пью.

— Ну, точно заболел. Давай, может, я тебе деньжат подброшу на лечение, а то ты явно не в себе.

Василий очнулся:

— Женщина, что ты вообще понимаешь?!

— Васенька, ты, главное, не волнуйся. Зям, ты посмотри, что с людьми водка проклятая делает. Не пей никогда, Васькой станешь.

— Так, тишина! — торжественно объявил Васька. — Провожу сеанс ясновидения.

Анжела охнула и прижала к себе Зяма.

— Завтра ты, Анжела Кимовна, придешь на работу в новой зеленой кофте с розовыми цветами, стоимостью, впрочем стоимость не просматривается, — заявил Васька.

— Ой, я как раз такую у девчонок в рассрочку взяла. Настоящая Дольча с Габаной. И недорого. А откуда ты знаешь?

— Мне было видение.

— Да ты сам — привидение. Зеркало дать?

— Спокойно! Я и без зеркала могу будущее предсказывать.

Анжела почуяла неладное:

— Вася, бедненький мой, кто ж тебя так? Опять шмурдяка нажрался?

Васька сказал:

— Анжела, открою тебе тайну. Только — никому!

— Зям, закрой уши, тебе нельзя такое слышать, — попросила Анжела.

— Сегодня произошло самое знаменательное событие в жизни моей и всего человечества. У меня открылся третий глаз.

Анжела испуганно перекрестилась.


Только Косарева уехала, Самвел спустился в подвал. Когда он открывал дверь подвала, не него кто-то напал сзади. После короткой потасовки выяснилось, что это Крокодил. Самвел стряхнул Крокодила и удивленно уставился на него:

— Крокодил? Что ты здесь делаешь?

— Это мои дети! — кричал Крокодил. — Я не отдам их Надьке для экспериментов. Это мои дети. Они маленькие. Им жить и жить. Я тебе горло перегрызу, если ты захочешь их отдать Надьке. Да если хоть пальцем…

Самвел облегченно вздохнул и присел на топчан. У него появился союзник.

— Ну, рассказывай, — велел Самвел, — как ты сюда попал? Как моих ребят обошел?

— Отдай детей, по-хорошему прошу. Ты же нормальный мужик. У тебя свое дело, зачем они тебе?

— Да уж, у меня своих дел по горло, — согласился Самвел.

— Не верь Надьке. Она, как змея, подкрадется, обовьется, да и укусит. Не успеешь оглянуться.

— Пьешь много, Крокодилыч, координация плохая. Завязывай, а то скоро зубы повыпадают и будешь ты не Крокодил, а зеленая старая тряпка, коврик половой.

Давай собираться, а то скоро твоя супружница привалит и нас всех здесь застукает. И даже я не знаю, чем это закончится.

— Так ты, это… — не верил своим ушам Крокодил.

— Это, Крокодилыч, это. Я тоже не хочу ей детей отдавать.


Косарева загнала машину во двор многоквартирного дома. Нашла укромный уголок, порылась в бардачке, взяла отвертку, открутила номера и бросила их в багажник.


А Самвел с Крокодилом долго беседовали.

— Да какая она мне супружница, — рассказывал Крокодил. — Разве у нас была с ней жизнь? Как в пропасть все ушло — жизнь моя. Была у меня баба, то есть девушка, в армию провожала… А потом умерла она. Воспаление легких. Врачи, сволочи, упустили. Я как с армии вернулся, а ее нету. Мать у меня была старая, больная, за мной особо не смотрела. А тут дружки появились, пить стал, и пошло. И началась жизнь моя крокодилья…

Самвел тихонько сказал:

— Я всегда думал, что мужчина главный, и точка. А теперь вижу — мужчину делает женщина. Какая рядом — такой и ты будешь…

— Я Надьку ненавижу. И ты бы с ней не связывался, — посоветовал Крокодил.

Дети отнеслись к появлению Самвела и Крокодила спокойно.

— Дядя, а здесь есть крокодилы? — спросила Лёля. — Нам мама, ну, та тетя, сказала, что если мы будем кричать, то вылезут крысы и нас съедят. Мы не хотим, чтобы нас съели. Катюша сильно боится. Она маленькая еще.

— А ты, значит, не боишься? — спросил Самвел.

— Нет. Ну, немножечко. А крокодил большой. Я в книжке видела, нам бабушка Пална читала.

Крокодил посмотрел на дочку и осторожно погладил ее по головке:

— Не бойся, маленькая, Крокодил своих крокодильчиков в обиду никогда не даст.

— Торопиться нужно. Надежда вот-вот нагрянет, — предупредил Самвел.

— Куда мы их отвезем? Можно бы ко мне, — рассуждал Крокодил. — Да у меня там — сам понимаешь. И Надька туда дорогу знает — сразу прибежит. В доме у тебя тоже держать нельзя, пока ты ее не выгнал.

— Я знаю. Бери малышку, я — вторую. Выходим тихо, и сразу — на черный ход. Там у меня машина припаркована.

Охранников я отослал от греха подальше. Все, девочки, мы поедем к бабушке Палне.

Самвел с Крокодилом успели вывести из подвала детей и посадить их в машину, когда к парадному крыльцу подъехала Косарева. Она не знала, что с обратной стороны дома отъезжает машина, увозящая ее девочек, увозящая ее надежду на новую жизнь.


Анна Вадимовна выписывала больному справку, когда вдруг кто-то, не спросясь, зашел в кабинет. Не оборачиваясь, она прикрикнула:

— Закройте дверь, пожалуйста, вас вызовут.

В дверях стоял Юрий Владимирович.

— Хорошо-хорошо, я подожду, — согласился он.

Анна стремительно обернулась:

— Это вы? Так скоро приехали? Что-то случилось?

— Не волнуйтесь, Анечка, нового — ничего. Я вас как всегда буду ждать, сколько потребуется.

— Я через полчаса заканчиваю. Мы после в детдом пойдем, я вас с директрисой познакомлю.

— А зачем нам директриса? — удивился Юрий Владимирович.

— Мы с ней вместе узнавали все об Артеме. — Анна помолчала. — Я рада вас видеть.


Оставшись одна, Ритка просмотрела несколько документов и бросила их на стол. Один листок не удержался на столе и плавно упал на пол. Но Ритка этого не заметила. Она с надеждой смотрела на телефон:

— Что, что мне делать? Посадили меня сюда, как куклу на горячий чайник, а что делать, не объяснили. Черт ногу сломит в этих бумажках. Руководи, Маргарита Калашникова… Подстава. Как я выберусь из этого? Где ты, Крокодил? Куда запропал, когда так нужен, а? Может, снова спросить его? А вдруг ответит?

Но ответа не было.

— Черт! Что же мне теперь делать?

Юлька сообщила, что пришел факс от немцев, где они пишут, что выслали пакет документов на оборудование для нового ресторана, и поинтересовалась, что ответить.

— Что документы получили. Мерси.

— А что потом?

И тут Рита сорвалась и закричала:

— А я откуда знаю!

Юлька подошла к Рите:

— Да не паникуй ты так. Бешеная. Может, мне Амалию Станиславовну спросить?

Рита ухватилась за эту идею:

— Господи, конечно, давай сюда Амалию, как же я забыла про тяжелую артиллерию.

Позвонил Борюсик, заговорил прерывающимся голосом:

— Маргарита? Это я. Ты прости меня.

— Мы про это уже поговорили, — буркнула Ритка.

— Я тебя не убивал, это ты себя убиваешь. Уходи из компании. Она не твоя. Возвращайся ко мне.

Рита чуть не заплакала:

— Если вы, Борис Михайлович, не перестанете мне звонить и угрожать, то я… То я не знаю, что сделаю…

Ритка бросила трубку.

— Маргарита, что случилось? Где твое королевское величие и царское спокойствие? поинтересовалась возникшая на пороге Амалия.

Ритка махнула рукой:

— Это мелочи. Ерунда.

— В нашем деле ерунды нет, есть вопросы, которые требуют срочных решений. Так? Я тебя слушаю.

— Нам немцы прислали документы… — И тут Ритка не выдержала. — Нет, ну какой подлец, а еще доктор! Вы извините, Амалия Станиславовна…

— Нет, выскажись. Ты о каком докторе?

— Борисе Михайловиче. После всего, что он со мной сделал, у него хватает наглости приходить сюда, звонить и говорить всякую чушь.

— Что именно?

— Чтобы я ушла из компании.

Амалия удивилась:

— Вот как. На каком основании? Почему ты должна это сделать?

— Он уверяет, что не хотел меня убить и хочет и… желает мне добра.

— Добро… Что это такое? — скривилась Амалия. — Это так неконкретно. На твоем месте я этого так бы не оставила. Пожондек муши быч, зло должно быть наказано!

Она положила перед растерянной Ритой лист бумаги и ручку.

— Это для чего? — не поняла Рита.

— Надо действовать. Все в этом мире есть результат либо твоей воли, либо ее отсутствия.

— Но как понять, когда надо действовать, а когда нет? Амалия знала ответ на этот вопрос:

— Посмотри на меня, девочка. Себя надо защищать всегда.

Ритка почему-то поверила Амалии и сделала так, как та посоветовала.

Амалия прочитала то, что написала Ритка.

— Отлично. А теперь — к делу. Начинай руководить компанией. Не устаю повторять: «Чтобы преуспеть, нужно догонять тех, кто впереди».

— Это вы сами придумали?

— Аристотель, — ответила Амалия.

— А как быть с немцами?

— А ты как думаешь?

— Если у них все круто — надо брать, только поторговаться немного, — решила Ритка.

— Ну и действуй! — посоветовала Амалия. — Запомни: ты — лицо компании, твой имидж говорит о состоянии дел в твоей компании. Ты телевизор смотришь?

— Не люблю. Это Анжелка перед ним сиднем бы сидела. Рыдает над сериалами, как дура последняя. В палатке даже поставила.

Амалия Ритку не слушала:

— Да, и постарайся следить за своей речью. Иногда она выдает человека больше, чем внешность. Так вот, я хотела сказать, что у успеха есть образ — улыбка, лоск, свободная поза. В общем, за консультацией обратись к Сергею.

— А дело? — спросила Рита. — Главное в руководстве — принятие правильных решений, так?

— Но ведь у тебя есть я, правда? Зачем тебе эта рутина, этот ежедневный кропотливый труд? Я и при Доминике занималась такой работой.

Рита задумалась.

— Амалия Станиславовна, а вам не жаль Доминику? — спросила она. Вопрос застал Амалию врасплох.

— Конечно, по-человечески жаль. Мы были близки. Но я отделяю бизнес от личных переживаний и тебе советую.

— И вы готовы принять меня на ее месте?

— Случилось то, что случилось. Это могло произойти с каждым. Просто ты воспользовалась моментом, а Доминика оказалась в более слабой позиции. В большом бизнесе ведь действует закон джунглей. Кто не успел — тот опоздал. А кто успел — тот получил приз.

— А почему вы ни разу не спросили, откуда у бедной девушки с рынка такие деньжищи?

— Во-первых, не в моих правилах считать чужие деньги к тому же я знаю столько случаев наличия скрытых капиталов…

— А во-вторых?

— Не отвергай Сергея. Он пустышка, но в светской жизни незаменим. Когда ты выходишь на люди, надо всем показать, что тебе есть на кого опереться и есть с кем спать. Все поймут, что твоя жизнь удалась. Тебе с ним будет легче преодолевать светские барьеры. Это мой последний совет на сегодня. Я еще поработаю.

И Амалия ушла в свой кабинет. А Ритка позвонила Юльке:

— А где Диана? Она вроде на работу нанялась?

— Но она не нанялась сидеть тут после окончания рабочего дня, как некоторые. Без всякой, между прочим, компенсации от компании.

— Молчи уж. Я с содроганием жду, чего вы там с Татьяной понаписывали. Список требований, наверное, ого-го?

— В процессе. Я, например, забыла указать пункт, по которому мне выделяется служебная машина с шофером. Внешние данные шофера оговариваются отдельно. Хочу, чтобы он был блондином, метр восемьдесят пять, и… краснел при каждом удобном случае. А случаи я беру на себя. И кастинг тоже.

— А мужской стриптиз по пятницам в кабинете Амалии заказала? Господа, займите места согласно купленным билетам! Скажи завтра Диане, чтобы занялась… чем бы ее занять? — задумалась Ритка.

— У меня есть предложение.

— Представляю. Завтра надо перераспределить кабинеты. Сергея отправим в ссылку.

Юлька закивала:

— На кухню. Оденем его в передник и розу в волосы — будет вместо меня чай-кофе подавать.

Рита снова задумалась.

— Надо бы его сослать в отдел маркетинга к девочкам. Косточки ему там пополируют. Татьяну, как моего зама, — в его кабинет. Да, и таблички сменить пора. А то я еще подумаю, что меня зовут Доминика Никитина.

И тут Юлька, которая просматривала напоследок электронную почту, обнаружила письмо: «Юля, прошу тебя, перешли это письмо Артему Боеву. Узнай адрес и перешли. Спасибо. Д.Н.».

— Аж мороз по коже, — вздрогнула Юля. — Ты только назвала ее по имени, как она и откликнулась. Рит, а может, ты — ведьма? Я не удивлюсь.

— Может быть, и ведьма, а может быть, последняя дура, которую обманывают все кому не лень…

Усталая Доминика вернулась к Елизавете Андреевне.

— Ника, как прошел первый рабочий день? Почему ты так рано вернулась, разве рынки не допоздна работают? — удивилась Елизавета Андреевна.

— Я получила небольшой аванс, сегодня устроим пир. А на рынке я официально работаю с завтрашнего дня. Мне надо будет сделать кое-какие приготовления. Вы мне поможете в качестве члена худсовета.

Доминика вытряхнула содержимое принесенного ею пакета на диван. Там были спортивные штаны с белыми полосками по бокам, обтягивающий с большим декольте яркий трикотажный топ и прочее, в них обычно облачены работники прилавка на рынке.

— Ты на дачу собираешься? — удивилась Елизавета Андреевна.

— Нет у меня теперь дачи, милая Елизавета Андреевна. Как, впрочем, и многого другого. Как вам мой наряд?

— Картошку в нем окучивать? Подойдет. И отравы для жуков не надо — расползутся сами.

Доминика улыбнулась:

— Это спецодежда. И предстоит мне достаточно тяжелая работа. Ну-с, начнем помолясь.

Доминика примерила новый наряд, по-другому причесалась, сняла свой привычный макияж, разрисовалась поярче, накрасила ярко-красным лаком ногти, налепила на голое предплечье временную татуировку, взяла в губы сигарету. Критически оглядела себя в зеркале. Елизавета Андреевна с ужасом наблюдала, как девочка из хорошего дома превращается в лимитчицу и бывшую пэтэушницу Милку.

— Как? Похожа? — спросила Доминика.

— Смотря, на кого ты хочешь походить, — осторожно ответила Елизавета Андреевна. — Если ты забыла мои уроки хорошего тона, то я напомню. Наряд замужней женщины всегда должен быть в гармонии с ее состоянием и положением. Она должна избегать в костюме ярких расцветок, не обвешиваться кружевами и лентами, не надевать много драгоценностей. Излишней пестроты и вычурности всячески избегать нужно.

Доминика выслушала Елизавету Андреевну и сделала вывод:

— Значит, я все сделала правильно. Этот наряд как нельзя лучше соответствует моему нынешнему и состоянию, и положению. Спасибо.

И она чмокнула Елизавету Андреевну в сморщенную щечку.

— Ты меня пугаешь, Ника. Ты мне так толком ничего и не рассказала о себе, нынешней. Ты же была лучшей студенткой на курсе. Что же стряслось? Зачем весь этот, извини, дурацкий маскарад?

— Милая Елизавета Андреевна, я вам обязательно все расскажу, вот только немного приду в себя и успокоюсь. Но, поверьте, я ничего противозаконного не совершила, никого не убила и не ограбила. Все это попытались сделать со мной. Но я просто так не сдамся. Я буду бороться. И я победю… Или побежу… Но не побежду же!

— Ты хотела сказать — одержу победу, — поправила Елизавета Андреевна.

Они весело рассмеялись.

— Не знаете, есть ли поблизости интернет-кафе? — спросила Доминика. — Мне нужно отправить письмо.

— Я по кафе не ходок. Но есть у меня сосед — хороший мальчик — я его готовила в институт. Он поступил. У него есть компьютер с интернетом. И вот, ты забыла забрать, — Елизавета Андреевна протянула Доминике кольцо. Доминика вернула его обратно:

— Пусть пока побудет у вас. Я подарила его своей сестре… Но оно ко мне вернулось. И пока я не знаю, что с ним делать.


Анна Вадимовна повела Шевчука к Виктории Павловне.

— Знакомьтесь, это Юрий Владимирович, а это — Виктория Пална.

— Для нас большая честь, что вы нас посетили, — чопорно заявила директриса.

— Не смущайте меня, пожалуйста, я и так чувствую себя вирусом под микроскопом. То Аня меня рассматривает, то вы. Пожалейте, я — хороший, — попросил Юрий Владимирович.

— Чайку заварим и поговорим, — предложила Виктория Павловна. — Анечка, включи чайник. Аня вам уже рассказала в общих чертах?

— Не успела. Мы из поликлиники прямиком к вам. А у вас тут уютно.

— Мы стараемся, чтобы дом выглядел по-домашнему. А новости у нас положительные.

Юрий Владимирович обрадовался:

— Слава богу, а то я уже устал от дурных вестей. Все время жду подвоха. Да и, признаться, мне Артем этот симпатичен. Я даже подумал, было, что совсем постарел и нюх потерял, что не разглядел в нем афериста и подлеца.

— А вот Ане он активно не нравился… — начала Виктория Павловна.

— Пална, ты не поняла. Мне он не нравился в качестве Дианочкиного ухажера. Он ей совершенно не подходит. А так — парень он ничего.

— Видите, у вас с Анютой взгляды совпадают, — заметила Виктория Павловна.

— И что же вам удалось узнать?

— Практически все. Мы нашли жену Боева.

— И кто же она? — спросил Юрий Владимирович.

— Обычная женщина. У нее были семейные проблемы — развод с мужем, дележ имущества. Ей нужен был адвокат — вот ей Артема и посоветовали. Он принял участие в ее судьбе и судьбе ее сына.

— Так сын не его?

— В том-то и дело!

— И ничего он у жены не забирал, наоборот, он ей все оставил, — продолжала Виктория Павловна. — И на руках носил, и любовь у них была. И вспоминает она его с благодарностью. Оклеветали парня.

— Но кто же мог это сделать?

— Главная цель достигнута. Мы сняли с невиновного человека беспочвенные подозрения.

— Вы уверены в этой женщине… Его жене? Она не могла вас обмануть?

— Я вам скажу больше, я пригласила ее на работу в наш дом, она — педагог дошкольного воспитания. У меня глаз на людей наметан. И потом, она сама приехала к нам. Если бы ей хотелось его оболгать, тогда понятно. Но самой приехать и полностью обелить человека, с которым ты рассталась? Это, согласитесь, поступок. Ой, машина Самвела подъехала! Господи, девчонки!

— Наш дом, наш дом! — кричали Лёля и Катя.

— Мне туда нельзя, я там уже наследил. Иди один, — попросил Крокодил Самвела. — Я тебя подожду, расскажешь, что да как.

Дети ворвались в кабинет.

— Бабушка Пална! Мама Аня! Мы вернулись. Дядя нас спас. От Крокодила. Мы теперь с тобой никогда не расстанемся.

Самвел скромненько стоял в стороне.

— Извините, Виктория Павловна, мне нужно ехать.

— Самвел Михайлович! Куда же вы? — огорчилась Виктория Павловна.

— Вы запомнили, как меня зовут? Я на седьмом небе. Но совершенно нет времени. Примите девочек, они много пережили. Подробности при следующей встрече. Я спешу.

— Но я вас… — директриса осеклась, — мы вас ждем.

Самвел открыл дверцу своей машины:

— Все хорошо, Крокодилыч, мы молодцы. Это прекрасное место, и здесь работают прекрасные люди. Твои дочки, а мои названные внучки, теперь будут в полной безопасности. Какая все-таки женщина!

— Это ты о Надежде?

— Какая Надежда! Виктория Павловна, директор этого дома — вот человек. Какая душа, какое сердце, как ее дети любят. Ах, какая красавица!

Крокодил заулыбался:

— Влюбился, что ли? И когда успел-то?

— Не касайся своими грязными лапами моего светлого чувства, — грозно предупредил Самвел.

— Тогда я пошел.

— Я тебя отвезу. Я сегодня добрый.

— Как думаешь, мне разрешат с девочками видеться? — спросил Крокодил. — Я все-таки отец.

— Посмотри на себя. Какой ты отец? Отцы воспитывают своих детей, а не только делают.


Косарева, обнаружив отсутствие детей, онемела от ярости, а когда нашла в подвале оброненный Крокодилом телефон, прошипела:

— Ах ты мой маленький зубастенький дружочек. Наследил, нехорошо. Я тебя, Крокодильчик, из-под земли теперь достану. Ты начал против меня войну? Сам, заметь, начал. Теперь держись.

Косарева дожидалась Самвела. Тот вернулся в прекрасном настроении.

— Где ты был? — еле сдерживая злобу, спросила она.

— В Радужном. В детдоме.

— Что там делал?

— Женщина, у тебя проблемы с памятью? Кто меня туда вообще направил? Не ты ли?

— Но я не думала, что ты туда зачастишь. И сияешь, словно блин намасленный. Не нравится мне это шефство.

— Мне тоже многое в тебе не нравится. И терпению моему безграничному тоже конец приходит.

— Где они? — завопила Косарева.

— В безопасности, — спокойно ответил Самвел.

А вот этого Косарева не ожидала!

— Так это ты их украл? — изумленно вытаращилась она.

— Думай, что хочешь.

— Ты решил вести собственный бизнес с моим товаром? — не унималась Косарева.

— Я сделал то, за что ты когда-нибудь скажешь мне спасибо.

— Почему же «когда-нибудь», я уже говорю тебе спасибо. Ты очень мне помог. Помог расстаться с мечтой о другой жизни, которую я на нарах вынашивала, ради которой жизнь положила! Куда ты их увез. Теперь я понимаю. Вот почему ты в детдом зачастил, дела у тебя там… И Крокодил тебе помогал. Так?

— Никто мне не помогал.

Косарева завизжала:

— Вот как, мы уже лучшие друзья, мы уже выгораживаем Крокодила? Быстро же все у вас, просто голова кругом. Но вы, друзья мои, не совсем отдаете себе отчет, с кем связались. Хотя… Может, это оно и к лучшему — поспите напоследок спокойно. Я вас тепленькими возьму.


Косарева рванула к Крокодилу.

— Кого это несет, на ночь глядя? — заворчал Крокодил, услышав стук в дверь.

— Ты мне расскажешь все, правда, Витенька? А то будешь у меня вне зоны досягаемости, — прошипела Надежда с порога.

— Надька! — закричал Крокодил.

— А где у нас Крокодилы зимуют? — спросила Косарева уже спокойно. — На дне нильском дохлые валяются. Говори все, сволочь!


Артем просматривал почту. Одно письмо его заинтересовало: «Уважаемый Артем Эдуардович, Доминика Юрьевна просила меня переслать это письмо вам. Что я с удовольствием и выполняю. Ваша Юлия Полонская. Р. 8. А если вы захотите меня пригласить в клуб или в ресторан, то я заранее согласна. Ю.П.».

Артем занервничал, позвонил в «СуперНику».

— Алло, Юля, она что, объявилась? Нет. Понял. Спасибо, что переслала. Нет, вечером я занят. Пока.

Артем снова вернулся к компьютеру, стал читать дальше: «Артем, у меня к тебе просьба. Впрочем, поступай, как сочтешь нужным, никаких претензий у меня к тебе не будет. В психушке в одной палате со мной лежала женщина. Она убила мужа в состоянии аффекта. Ей нужно помочь. Ее имя — Лилия Многолетняя. Доминика».


А Васька долго рассказывал Анжеле о своих необыкновенных приключениях:

— Смотрю, значит, а к Самвелу в дом идет такая красивая женщина, да еще и с детками. Думаю, надо же, на старость семейкой обзавелся наш Рокфеллер.

— А тебе завидно стало? — поддела Анжела.

— Да нет, интересно. Вот я и решил ближе подойти, разузнать, что ли. А ребятишки все заплаканные. Говорю ей, этой женщине, отпусти, мол, зачем над девочками издеваешься? А она меня возьми и чем-то пырь. Я и — брык. Лежу, отдыхаю. В смысле без сознания.

— Вот ужас-то!

— Это не ужас. Ужас — впереди. Меня как током шарахнуло, с ног до головы… полностью.

Анжела все поняла:

— Почему как? Настоящим током тебя и ударило. Эта штучка, которой она тебя погладила, электрошокер называется. Надо бы Зямчику такую купить.

— С какой радости? — не понял Васька.

— А с такой. Подойдет к нему какой бультерьер или Васька, а меня рядом нет, что тогда? Да ладно тебе, дальше рассказывай.

— Ну, что рассказывай? Ударила меня эта штуковина, будь здоров, аж душа выпрыгнула. Вижу я, значит, как лежит Василий Иваныч на асфальте возле дома Самвела и не шевелится. Представляешь, я увидел себя со стороны!

— И тебе стало стыдно? — Анжела засмеялась. Васька обиделся и решительно собрался уходить. Анжела его остановила:

— Да не обижайся, это же я так, любя. А то, что с тобой случилось, так это клиническая смерть называется. Я читала об этом. Ты еще должен был лететь по узкому темному коридору на яркий свет. Типа в рай.

Васька обиделся:

— Иди ты… сама в рай. Только туда с собаками не пускают.

Зямчик обиженно залаял.

— Правильно, моя лапочка, так его. Вась, ну говорил бы ты сразу, дай, Анжелка, на опохмелку, зачем басни выдумывать?

Василий гордо посмотрел на нее:

— Не надо мне твоих денег. Никакой опохмелки! Я после этого случая, между прочим, осознал, как неправильно живу, и теперь мой долг — донести эту радостную весть людям!

Анжела тяжело вздохнула. Пропал Васька, совсем ума лишился.


Юрий Владимирович срочно вызвал Артема, чтобы объяснить ему сложившуюся ситуацию.

— Это связано с Доминикой? — спросил Артем.

— В какой-то мере, да, — согласился Юрий Владимирович. — Артем, я должен просить у тебя прощения за свою резкость, за то, что усомнился в тебе. Все дело в том, что я получил на тебя компромат. Вот он.

Артем пробежал глазами знакомый текст.

— Меня сбили с толку, — оправдывался Юрий Владимирович. — Я не знал, как реагировать. Артем, ты мне был симпатичен, в том смысле, что ты мне симпатичен до сих пор. Я не должен был так поступать… Но обвинения слишком серьезны. Ведь речь шла о жизни Доминики, моей бедной девочки. Понимаешь?

— Я вас понимаю и не обижаюсь.

— Спасибо, спасибо тебе.

— А что же заставило вас изменить свое мнение? — поинтересовался Артем.

— Извини, но я был вынужден навести справки.

Артем все понял:

— Вы виделись с Тоней?

— Не я. С твоей женой, то есть с бывшей женой, встречалась и разговаривала мама Дианы.

— Теперь вы все знаете.

— Теперь я знаю о тебе больше. Ты не только честный человек, но еще и порядочный, настоящий мужчина. Ты дал своей семье все: дом, деньги, внимание ребенку…

Артем его перебил:

— Не надо, Юрий Владимирович, не продолжайте. Я рад, что все наконец-то выяснилось, но меня сейчас беспокоит другое. Я должен выяснить, кому было выгодно очернить меня? Из-за этого человека я потерял Доминику. Мы все заблудились в трех соснах. Вернее, нас кто-то сюда намеренно завел и морочит нам голову. Обратите внимание, в каком бы направлении мы ни двигались, мы продолжаем топтаться на одном месте. Три сосны в нашем случае — это три вопроса. Первый — кто подставил Нику с автокатастрофой? Второй — кто вынудил ее подписать доверенность на имя Сергея? И третий — кто распространил этот компромат, желая таким образом вывести меня из игры, лишить вашего доверия и доверия Доминики?

— Нужно сказать, им это удалось.

— Не им. Мне почему-то кажется, что это один и тот же человек. Смотрите, чтобы отобрать у Ники компанию, нужно было ее на время убрать. Лучшего места, чем больница, не придумать.

— Но ведь она могла погибнуть! — ужаснулся Юрий Владимирович.

— Нашего врага это вполне бы устроило.

— Ты говоришь страшные вещи.

— Я только констатирую факты. Хотя… дожидаться наследства — долго и хлопотно, его пришлось бы делить. Вот и получается, ген доверенность — идеальный выход из положения, а психбольница с ее уколами — идеальное место для получения подписи. И еще одно…

— Что?

— Я. Я мог помешать этому плану осуществиться. И меня обезвредили, — объяснил Артем.

— Но кто же этот человек? — заметался Юрий Владимирович. — Так это Сергей. Здесь и невооруженным взглядом видно. Только он, больше некому.

— Вы с ним говорили? — спросил Артем.

— Это без толку. Он все равно не сознается, хотя ничего и не отрицает. Сейчас он хозяин положения и чувствует себя в полной безопасности.

— А напрасно. Рано радуется.

— Он продал Никушины акции. Все до единой.

— И положил деньги себе на счет? — предположил Артем.

— Вероятно.

— Да. Акции Ника еще могла себе вернуть, а вот деньги у него никто не отберет.

Юрий Владимирович задумался:

— Что же получается, мы никоим образом не можем припереть его к стенке? А мы можем доказать, что подпись липовая?

— Нет. Она настоящая.

— Ну а то, что она была получена нечестным путем? Ведь Доминике кололи транквилизаторы.

— Об этом знаем вы да я. А в больнице это будут полностью отрицать. У нас нет свидетелей. Хотя постойте… Ника прислала мне странное письмо. Она просит помочь ее соседке по палате. Она тоже находится под следствием. Ее зовут Лилия Многолетняя. Вы слышали это имя?

— Нет. Похоже на ботанический термин.

— Может, Доминика таким образом намекает на ключ к разгадке?

Юрий Владимирович подумал и спросил:

— Послушай, если эта Многолетняя сейчас под следствием, то ей, вероятно, нужен адвокат?


Когда Доминика в своем новом обличии пришла на работу, Анжела ее не узнала. Доминика расстегнула и открыла свою палатку. Анжела возмутилась:

— Алё, гараж, ты это чего?

— Работать собираюсь, — объяснила Доминика.

И только тут Анжела ее признала:

— Ну, ты даешь, подруга! Не узнать прямо-таки. Богатой будешь. Слушай, а может, ты артистка какая? Анджелина Джоли, например? А, Васька, смотри, похожа.

Васька не собирался вступать в беседу:

— Ладно, бабоньки, некогда мне тут с вами лясы точить, у меня есть дела поважнее. Пойду совершенствовать этот мир.

— Иди-иди, — сказала Анжела и объяснила Доминике: — Вот он, наш Васька, сначала сам усовершенствуется до чертиков, а потом уже и миру достается от него.

— Эх, гениев никогда не признавали. Вот так когда-то не понимали и Николая Коперника, который сказал, что земля вертится, — смиренно кивнул Васька.

— Небось, тоже пил, как не в себя, — предположила Анжела. — Вот она у него под ногами и вертелась. Гениев сейчас развелось на каждом шагу, а вот работать некому.

— Кто этот человек? Местный гений? — спросила Доминика, глядя вслед уходящему Василию.

— А ты бы так не ерничала. Для тебя он Василий Иваныч. Между прочим, очень хороший человек.

— Все люди хорошие, беда только в том, что людей мало, — пригорюнилась Доминика.

— Ишь ты, какая умная! Не успела прийти в коллектив, а уже нелюдями нас обзываешь, — обиделась Анжела.

— Да не вас, не обижайся. Я сейчас о других говорю.

— О своих друзьях? Слушай, тебя что, твой богатенький муженек на улицу выбросил? Попользовался и ногой под зад? А? Ты, главное, не падай духом. Наша женщина нигде не пропадет. Мужики, те да, они быстро спиваются, а мы-то сильные, еще не такое переживем.

Доминика сочла необходимым сменить тему:

— Не знаешь, почему эти кастрюли здесь стоят? Через них все время перелезать приходится, чтобы ходовой товар достать.

— Какая разница? Ритка вон перелезала и не жаловалась.

— Ритка? Кто такая Ритка?

— Ритка — золотой человек. Продавец-виртуоз. Когда она здесь работала, у палатки очереди выстраивались. А чего ты спрашиваешь?

— Имя редкое, — объяснила Доминика.

— Это Рита у нас человек редкий. Чтобы ты знала, она сейчас большой начальник. Целой сетью супермаркетов заведует.

Доминика заинтересовалась:

— Ты меня просто заинтриговала. Посмотреть бы на эту легендарную личность.

— Ван момент, плиз.

Анжела показала на экранчике мобильного фото Ритки. Ах, Ритка-Маргаритка, за что же ты меня так?! Я ведь к тебе всем сердцем…


Непривычно трезвый Василий затеял в своей сторожке генеральную уборку. Он выгреб из всех углов горы пустых бутылок.

— Водка — это понятно, это — святое, но откуда здесь взялась бутылка ликера «Бенедиктин»? Ритка? От меня в нычку, значит? Эх, Маргарита Викторовна… А сама говорила только шампанское, только шампанское… Аристократка! Тьфу! Да, тут самосвал нужен. Это же надо столько выпить! А говорят, перевелись в наше время герои. Врут! Вот он, перед вами, Василий Иванович, заслуженный герой алкоголического труда.

Васька разыграл целый театр. Он раскланялся перед выстроенными в ряд бутылками и поаплодировал сам себе. Потом сел за стол и достал непочатую бутылку.

— По-моему, Васек, ты заслужил. За трезвый образ жизни! — Васька попробовал глотнуть. — Эй, третий глаз, не подглядывай.

Но выпить ему не удалось. Организм не принимал. Васька поморщился и отодвинул стакан.

Через некоторое время он стоял в преображенной, вычищенной и вымытой сторожке и удовлетворенно сказал.

— Да, вот тут, в этом скромном помещении будут твориться настоящие чудеса. И оно, это скромное помещение, когда-нибудь станет музеем, чего там музеем, станет памятником великому ясновидцу и целителю, освобождавшему мир от порока. Ой, а чего это я о себе в прошедшем времени заговорил? Василь Иваныч, ты еще жив, и у тебя впереди великие дела. Что ж, начнем. Итак, чудо номер раз.

Васька взял бутылку водки, которую не смог выпить. И, сосредоточив в руках всю свою энергию и силу воли, вылил водку в умывальник. Посмотрел, как утекает священная жидкость, и прошептал:

— Нет, Васек, это не чудо. Это преступление! Однозначно.

Юрий Владимирович волновался, куда пропала Диана. Диана задерживалась.

— Ты где была? — спросил он, когда она наконец явилась.

— Ну, привет, у меня же сегодня был последний экзамен. Я рано ушла, не хотела тебя будить.

— И как?

— Да все в порядке. Я свободна, как ветер.

— Пролетела? — расстроился Юрий Владимирович.

— Перепрыгнула! — воскликнула Диана. — У меня и еще у одной девчонки самые высокие результаты. Па, я студентка!

Юрий Владимирович облегченно воздохнул:

— Умница! Молодчинка! Немедленно позвони маме. Обрадуй ее.

Диана улыбнулась:

— А если я тебя попрошу это сделать? Ну пожалуйста… Мне срочно нужно бежать в офис. Я все-таки там поработаю, совсем немножечко, до сентября. Только ни слова, папа, ни слова. Береги слова для романа. Тебя ждет читатель.

Диана поцеловала отца и убежала. Юрий Владимирович задумчиво глядел на телефон. Ему очень хотелось позвонить Анне.


Работа у Доминики спорилась. Но она замечала то, чего другие не замечали.

— Я вижу, здесь в основном посуда среднего и плохого качества, — сказала она, повертев в руках дешевую сковородку.

Анжела фыркнула:

— А ты, случайно, не заметила, что здесь рынок, а не фирменный салон?

— Кто у вас поставщик? — заинтересовалась Доминика.

— Самвел.

— Нет, Самвел у вас директор, — поправила Доминика.

Анжела стала объяснять для непонятливых:

— Он и директор, и поставщик, и Господь Бог на этом рынке. Ему эти вопросы и задавай, чего ко мне пристала? Мое дело принять товар, оприходовать, расставить и впаривать помаленьку. И тебе советую заняться делом. За мысли вслух здесь не платят.

Доминика задумалась:

— Анжел, но ведь на разнице закупочных цен от разных поставщиков можно прилично заработать.

— Ты собралась сама на этой разнице зарабатывать? — подозрительно спросила Анжела.

— Мы все заработаем. Главное — найти самые приемлемые цены и заключить договор с выгодным поставщиком. А его всегда можно уговорить, если мы его продукцию будем брать оптом.

— Ты сначала заимей свой бизнес, а потом уже и командуй. Денюжка твоя зависит не от того, как ты поставщиков уболтаешь, а как покупателей разведешь. Вон, один уже пришел, — кивнула Анжела.

Возле палатки Доминики стоял дедок и вертел в руках ту самую дешевую сковородку.


Без девочек Михаил затосковал. Утром он отрешенно сидел за столом, вертел в руках детскую игрушку и не притрагивался к еде.

— Ешь быстрей. Все и так уже остыло, — торопила его Татьяна.

Михаил вздохнул:

— В детдоме сказали, что дети пока побудут у них. Тань, они нам не отдадут больше Катюшку и Лёльку. Это я во всем виноват. Если бы я только знал…

Татьяна, делая вид, что не слышит его, мыла посуду.

— Как они мне после этого могут во второй раз поверить? Что нам делать? Почему ты молчишь? — удивлялся Михаил. — Ты рада? Скажи, ты рада, что так получилось? Ты никогда их не любила.

Татьяна оторвалась от мытья посуды.

— И не скрывала этого, — заметила она.

Михаил замахнулся:

— Если бы, если бы не твое положение…

Он отбросил игрушку, та попала в рукомойник под струю воды. Татьяна была спокойна.

— Хватит ныть. Собирайся, поедем на работу. Ты со своими девчонками совсем дом запустил. Только и делал, что играл с ними а не работал. Не хватало, чтобы нас выперли. Чем тогда будешь кормить собственного ребенка? — разозлилась Татьяна.

Михаил задумался. Говорить с женой ему не хотелось.


Сергей, ни на кого не глядя, прошел в кабинет.

— Сергей Анатольевич, задержитесь, — окликнула его Юля.

— Чего тебе? — остановился Сергей.

— Лично мне от вас ничего не надо. А вот для вас есть поручение.

— От Амалии?

— От Маргариты Викторовны. Она приказала вам собрать свои вещички и переместиться этажом ниже, в отдел маркетинга, — радостно сообщила Юля.

— Не понял.

— Там, за одним из рабочих столов, освободилось местечко. Как раз для вас. Маргарита Викторовна учла ваши пожелания и перевела вас в женскую колонию. Так что, как говорится, один на всех и все на одного. У меня все.

Сергей не поверил:

— Кончай трепаться! Она не могла этого сделать.

— Спроси сам, — пожала плечами Юля.

— Она у себя?

— Да.

Сергей двинулся к двери.

— Постой, — снова остановила его Юля. — Тебя не интересует, кто займет твое место? Милая и кроткая женщина — Татьяна Агафонова.

У Сергея вытянулось лицо.

Он ворвался к Ритке и с порога заорал:

— Жемчужина Викторовна, здесь ходят разные слухи!

— Ты один из них?

— Не язви. Рит, ты и вправду перевела меня в отдел маркетинга?

— А ты не согласен? К сожалению, Сергей Анатольевич, наша компания не настолько велика, чтобы выделять отдельные кабинеты рядовым служащим. Так что, будь добр, освободи кабинет для моего зама.

Сергей расстроился:

— Ты несправедлива.

— Почему же? Все по справедливости. Татьяна поднимется к нам, а ты сядешь на ее место. К девчонкам поближе. Чтобы квалификацию не терять.

— Ты этого не сделаешь! Это нечестно! — кричал Сергей.

— А честно — занимать кабинет и ни черта в нем не делать?

— Неправда. Я делаю!

— Делаешь нас всех дураками! — тоже повысила голос Ритка.

Вид у нее при этом был решительный. Можно даже сказать, грозный.

Анжела пошла к подругам в вещевой ряд.

— Ой, девчонки, мы с Зямом к вам погулять.

— Анжелкин, ты как раз вовремя. К нам из Фуфляндии новый завоз прибыл. Кофточки просто на твою грудь. И стоят копейки. Нашелся новый поставщик, он барахлишко отдал по смешной цене.

Анжела поморщилась:

— Только не надо о поставщиках. Хватит, я от этой новенькой наслушалась про всякие там махинации: кастрюли покупаем у одного за бесценок, ложки с вилками у другого… Мозги в трубочку заворачиваются. Ну и втюхал мне Самвел напарницу. Дайте я лучше кофточки примеряю.

Анжела долго выбирала, вздыхала, кофточки на ее обширной груди не сходилась.

— А что за напарница у тебя? Вместо Ритки, что ли?

— Ага. Девчонка молодая, но наглючая, — поделилась Анжела. — Не успела прийти, как тут же навела капитальный шмон — весь товар на полках переставила. Видите ли, ей так не с руки, кастрюли переступать приходится. Ну как?

Анжела покружилась в яркой кофточке.

— Супер! Просто Николь Кидман!

— Ты бы еще с вешалкой сравнила! — обиделась совсем не худенькая Анжела.

— Я хотела сказать, как Памела Андерсон. Просто тютелька в тютельку.

Анжела снова спряталась за ширмой.

— Анжел, а как девчонку-то зовут? Откуда она?

— Зовут Ми-и-ила. А откуда она, черт ее знает! На мордашку вроде симпатичная, но зануда редкая. Видать, богатенький муженек ее выгнал, думаю, она ему своими советами всю плешь проела.

Тут Анжела появилась в новом прикиде, и Зямчик истерически залаял.

— Обалдеть!

— Надо брать? — колебалась Анжела.

— Глаз не оторвать!

— Кстати, про глаза, — вдруг вспомнила Анжела. — С Васькой нашим что-то неладное творится. По-моему, он к какой-то даме пристал, а она его электрошокером отвадила. Так теперь Василий утверждает, что у него третий глаз открылся.

Девицы засмеялись:

— Ага, сначала у него от водки все двоилось, а теперь уже троится!

Анжела решилась, купила себе кофтенку и, прижимая к груди Зямчика, поплелась к своей палатке.


Отдел маркетинга гудел.

— Тань, а это правда, что тебя забирают наверх, а к нам Сергея депортируют? — спросила Ольга. — А то вон Нина Ивановна уже корвалол пьет от волнения, на шейпинг собирается идти, фигуру поправлять, чтобы понравиться нашему мачо.

— Балаболка, — отмахнулась Нина Ивановна.

— Так что, ты у нас теперь уже Татьяна Николаевна? На вы и шепотом?

— Танюх, расскажи. Неужели нашего Казанову списали в тираж? — не унималась Ольга.

Татьяна строго на всех посмотрела:

— Вы же и рта не даете мне раскрыть. Отвечаю по пунктам: Маргарита Викторовна назначает меня вторым замом и переводит в кабинет Сергея.

— А кто же здесь остается? — тихо спросила Людмила.

— Вместо себя я хочу оставить завотделом… — начала Татьяна и интригующе замолчала.

— Сергея? — подсказала Людмила.

— Какого Сергея! Нину Ивановну, конечно! Это и кошке ясно! — выскочила Ольга.

Татьяна кивнула:

— Угадала.

— А как же Сергей?

— Да не волнуйся ты так. Будет работать с вами под началом у Нины Ивановны.

— Ничего себе! А он знает? — спросила Ольга.

— Приказ еще не подписан, но предварительный расклад такой.

Ольга возрадовалась:

— Есть, выходит, справедливость.

— Погоди, рано радоваться, — остановила ее Нина Ивановна. — Хотя, честно говоря, не знаю, что помешает Маргарите это сделать. Она толковая.

— Да, девчонки, нам с начальницей повезло… — мечтательно произнесла Татьяна.


Рита грозно приказала Сергею:

— Чего стоишь? Иди собирай вещички.

— Рит, а можно я к тебе в кабинет перееду? — дурашливо спросил Сергей.

— Еще чего! У меня здесь мебели достаточно!

Сергей подошел к Ритке поближе.

— Ну, что? — недовольно спросила она.

Сергей нежно коснулся рукава ее кофты:

— Красивая вещица. Тебе очень идет. Смотрю на тебя и вспоминаю, как мы познакомились. Помнишь наш первый ужин?

— Слушай, ты в женских шмотках разбираешься? — вдруг по-деловому спросила Рита.

— Обижаешь.

— Ах да, забыла, ты только в этом и разбираешься. Скажи, мне в этом наряде можно идти на деловую вечеринку?

Сергей окинул критическим взглядом Риткин наряд:

— Смотря куда.

— Мне тут пришло приглашение от одной фирмы. У «Систем сервис энд текнолоджи» юбилей. Дианка говорит, мне это очень к лицу. А мне кажется, чего-то не хватает.

Сергей провел рукой по Риткиному плечу:

— Правильно кажется. Здесь бы не помешал ненавязчивый аксессуар. В виде меня.

— Ты, что ли? — спросила Рита и вдруг обрадовалась. — А ведь это идея! У тебя фейс презентабельный, болтать умеешь, а больше мне ничего от тебя и не надо.

— А мне надо, — томно сказал Сергей. — Маргарита, я готов с тобой хоть на край света.

Он нежно погладил Ритку по волосам и быстро добавил:

— Только чур, я остаюсь в своем кабинете.

— Это — шантаж, а ты — мелкий вымогатель, Сереженька.

Сергей не возражал:

— Хочешь жить — умей вертеться. Но, по-моему, ты это правило хорошо усвоила.

Сергей развалился в кресле. Рита демонстративно переступила через ноги Сергея и собралась уйти. Но Сергей схватил ее за руку.

— Рит, мы же с тобой из одного теста. Мы оба начинали с нуля. Кем ты была? Рыночной девчонкой. Риткой Калашниковой. Торговала сковородками и кастрюлями. А сейчас? Посмотри на себя. Эта хрупкая женщина — гендиректор огромной фирмы! И рядом ей просто необходим настоящий мужчина.

— Где же его взять? — вздохнула Рита. — Смотрю на тебя, Сережа, и думаю, неужели все в этой жизни продается и покупается?

— Именно, — подтвердил Сергей. — Это правило бизнеса. Сегодня кинул ты, завтра кинут тебя. И не стоит на это обижаться, Риточка. Только успевай вертеть головой.

— И Доминика вертела? — спросила Рита.

— В каком-то смысле да. Но ей мешали человеческие качества, и она проиграла. А ты оказалась проворней. Так что, Риточка, я остаюсь в своем кабинете?

Рита промолчала…

Когда Татьяна вышла из отдела маркетинга, Людмила бросила ей вслед:

— Пошла служить. Сначала Амалии на всех капала, а сейчас Маргарите паркет вылизывает.

— Девочки, вы как хотите, а по мне, лучше бы Татьяна с нами работала. От нее хоть толк. Я против того, чтобы к нам переводили Сергея. Один в женском коллективе… — волновалась Ольга.

— Зря ты так. Для работы это лучше, — заметила Нина Ивановна. — Меньше будете о шмотках болтать.

Ольга засмеялась:

— А о чем же с ним еще говорить, о бизнесе, что ли? Вот насмешили, Нина Ивановна.

— Оля права. От Сергея никакого толку, — поддержала ее Людмила.

— Ой, девчонки, перебираете харчами. По-моему, он видный мужчина, — не согласилась Нина Ивановна.

— Это он-то мужчина? — засмеялась Ольга. — Я вас прошу. Нина Ивановна, мужик должен быть серьезный и ответственный.

— Хорошо, приведи пример.

— Крепкий Орешек.

— Нет, вы мне из жизни пример приведите, — потребовала Нина Ивановна. — По фильмам и я могу.

— Ладно. Доминика. Вот Доминика — это настоящий мужик, боец. Она и справедливая, и спокойная, и, главное, честная. А о ней уже все здесь забыли.

— Да, интересно, где она сейчас? — вдруг встрепенулась Людмила. — Как сквозь землю провалилась. Где Доминика?

— Кот из дома — мыши в пляс. Так Доминика насовсем от нас ушла? — спросила Ольга.

Нина Ивановна таинственно зашептала:

— Говорят, после того как ее из тюрьмы выпустили, она в офис забегала, распоряжения оставила и — сгинула.

— Ника слишком добрая, таким в бизнесе не место. Вот ее и попросили, — предположила Ольга.

— А может, это трюк такой? — усомнилась Людмила.

— Какой трюк? — не поняла Нина Ивановна.

— Да от налоговой прячется. Перерегистрировала фирму на Ритку и пересиживает где-нибудь. А потом вдруг вынырнет.

— Не-е-е-ет, Доминика не такая, — решительно не согласилась Нина Ивановна.

Доминика быстро вошла в роль продавца.

— Что вам, дедушка? — спросила она у бедно одетого старика.

— Да мне ничего, дочка. У меня уже зубов нет на вашей посуде есть. Ты мне лучше скажи, война будет или нет?

— Нет, дедушка, не будет, — уверила его Доминика.

— Это хорошо. Это правильно. Вот все жалуются, что жить стало трудно. Молодежь недовольная. А вспомни-ка войну. Ну-ка вспомни.

— Меня еще тогда не было.

— Вот, всех вас еще не было. А теперь все есть. А говорите, жизнь плохая. Вот ты чего такая кислая?

Доминика пригорюнилась:

— Сил нет, дедушка. Сложно, когда все против тебя.

Дед внимательно смотрел на нее:

— А ты что, отца потеряла? У тебя мужа на фронте убили? Друг на руках умер? Нет? Тогда счастливый ты человек, девонька. Не доведи господь тебе войну пережить. Вот что страшно!

Дед пошел от палатки, но Доминика догнала его и протянула деньги.

— Ты что, внучка, это я так просто к тебе подошел, — обиделся дед, отводя ее руку с деньгами. — Мне дома поговорить не с кем, старуха моя на том свете меня дожидается, детей нет. Вот и хожу на рынок, то тут что-нибудь спрошу, то — там. Глядишь, и не разучусь разговаривать.

— А я вам не милостыню даю, — объяснила Доминика. — Я у вас ценный совет купила. Спасибо вам.


Когда Диана пришла на работу, Юлька не удержалась:

— Ты чего так поздно?

— Можешь меня поздравить, я в институт поступила, — сообщила Диана.

— Поздравляю. Только чему же тут радоваться? Лучше бы ты замуж вышла — это перспективнее.

Диана очаровательно улыбнулась:

— Только после тебя. И вообще, я, можно сказать, одной ногой замужем.

— А другой? — Юля сменила тему. — Ладно, иди сюда, буду учить тебя ремеслу секретаря. Кстати, мне уже пора организовывать курсы по подготовке директоров.

— Рита на месте?

— У нее сейчас деловое совещание. С мужчиной. Тоже, небось, решила замуж одной ногой, — проворчала Юля.

Ритка в этот момент тоже вспомнила о Диане.

— Да, забыла сказать. Я хочу взять на работу секретаршей Диану Шевчук, — сообщила она Сергею.

— А мне-то что?

— Да так, думала, тебе эта фамилия знакома.

— Слышал. Но она меня с некоторых пор не интересует.

— А кто интересует?

— А ты не поняла?

— Диана, зайди ко мне, — приказала Рита в селектор. — Диана, вот телефон. Вызови ко мне участкового инспектора — Петра Зайцева, — попросила Рита, когда та появилась в дверях.

Диана взглянула на Сергея, тот демонстративно отвернулся.

— Я здесь еще не работаю, — сообщила Диана.

— А что тебе мешает?

— Мне нужно посоветоваться кое с кем.

Рита согласилась:

— Хорошо, поговори с отцом.

— Нет, не с отцом. С женихом.

— Так в чем же дело? Советуйся.

Диана повернулась к Сергею:

— Сережа, ты не будешь возражать, если я пойду работать в компанию «СуперНика» в качестве офис-менеджера?

Сергей сделал удивленные глаза.

— Вот это номер! Так ты ее жених? Просто не семья, а селедка на нересте. Наметали икру везде, не протолпиться простому человеку. Не успел развестись с одной, как уже на другой женится. Да ты просто султан Брунея! Так что же, Сергей Анатольевич, вы разрешаете своей невесте работать в моей фирме?

Сергей поднялся:

— Я хочу объясниться. Дело в том, что Дианочка меня неправильно поняла. Она слишком молода и неопытна. Все девчонки стремятся выйти замуж и фантазируют бог знает что. Диана, детка, подумай сама. Ну какая из тебя жена для меня? Мне, скорее, тебя удочерить нужно.

— Слышала? — спросила Рита. — Я считаю, что разрешение ты получила. Смело можешь идти в отдел кадров оформляться.


Артем исполнил просьбу Доминики и приехал в больницу, чтобы поговорить с врачом.

— Слушаю вас, — сказал врач.

— Я к вам по поводу пациентки. У вас лежит Многолетняя Лилия?

Врач кивнул:

— У нас. Ждет очереди на психиатрическую экспертизу.

— Мне необходимо с ней срочно встретиться.

— Это невозможно.

— Почему? — удивился Артем.

— На это должны быть веские основания. Вы ей кто?

— Я ее новый адвокат. Меня наняли ее друзья.

— Я надеюсь, вас ввели в курс дела. Она обвиняется в убийстве мужа.

— Я знаю.

— Тогда, пожалуйста, письменное разрешение, и мы организуем вам свидание. Еще вопросы есть?

— Да. Это вы наблюдали Никитину Доминику Юрьевну?

— Да, я наблюдал Никитину, а почему вас это интересует? Экспертиза показала ее вменяемость, ее выписали.

Артем помолчал и спросил:

— Скажите, находясь здесь, подписывала она какие-либо документы?

— Вы же адвокат Многолетней, какое отношение вы имеете к Никитиной?

— Я и ее адвокат тоже. Повторяю свой вопрос — подписывала Никитина какие-либо документы?

Разговор с врачом был долгим, но Артем узнал все, что хотел. И тут же отправился в милицию к следователю, который вел дело Доминики.

Николай Николаевич встретил Артема преувеличенно радостно:

— Сколько лет, сколько зим! Дорогой господин адвокат! А я уж собирался посылать за вами гонцов. Двадцать тысяч одних курьеров.

— Что так?

— Соскучился. Истосковался.

— А я, представь, нет. Ты мне глубоко неприятен, — скривился Артем.

— Ну зачем же так грубо, — поморщился Николай Николаевич. — Мог бы слова помягче подобрать. Например: я не очень хорошо к вам отношусь. А то сразу — глубоко неприятен. А сам ведь по делу ко мне пришел?

— Да. Дело у меня к тебе есть.

— Излагай, а я подумаю — ответить тебе взаимностью, или нет, уж очень ты меня расстроил.

Артем прямо приступил к делу:

— По вашему управлению проходит некто Лилия Многолетняя. Это имя и фамилия. Ее обвиняют в убийстве мужа. Наведи справки, кто этим делом занимается. Мне нужно с ней повидаться.

— А полы тебе дома помыть не надо?

— Я тебя не просто прошу. Я тебя хорошо простимулирую, — пообещал Артем.

— Вот это — разговор. Стимул в нашем деле весьма важное условие. Бесплатно ведь только птички поют. Сколько?

— Стимул нематериальный, но очень действенный. Ты мне помогаешь, а я не буду подавать на тебя жалобу о намеренном затягивании следствия по делу Никитиной.

Николай Николаевич расстроился:

— А начиналось все так интересно!

— И продолжаться все будет тоже интересно! Тебя начальство скоро начнет в задницу колоть — заканчивай дело, а за его затягивание ты денежки взял!

Николай Николаевич смутился.

— И еще просьбочка. Пробей мне машинку с номерами «Самвел». Кто, где, когда?

— А дальше?

— А дальше — сектор «музыкальная пауза». Знаешь, есть такой песенный раритет? «Там, на шахте угольной паренька приметили, руку дружбы подали, повели с собой. Девушки пригожие тихой песней встретили, и в забой отправился парень молодой»? Эх! Я тебя могу сейчас в такой забой законопатить, что только — ой! Но делать этого не буду. Пока. А может, и вообще. Смотря, насколько ты мне сможешь быть полезен.

Артем ушел, очень довольный результатами своего визита, а Николай Николаевич призадумался.


Петр Иванович, в простонародье Петик, шел по рынку и встретил Крокодила. Тот, похоже, Петика искал.

— Разговор есть, — сказал Петику Крокодил. — Давай отойдем.

Петик удивился.

— Как ты? — спросил Крокодил.

— Никак, тяну лямку. Лидка загрызла совсем. Ест поедом за то, что я не могу с Самвела деньги скачать. А я не могу, вот такой я человек. Что мне теперь — повеситься?

— Надька Косарева снова шалит, — сообщил Крокодил. — Где?

— У тебя под носом. Она снова детей украла. Да только мы с Самвелом ей помешали.

— А дети где?

— Не боись, все чики-пики. Они в детдоме. Представляю ее рожу, когда она об этом узнала. Только я очень боюсь.

— Чего? — не понял Петр.

— Да Надьку же. Она меня уже достала дома, я ей все и выложил про нас с Самвелом.

— А чё, промолчать ты не мог?

— Я в подвале у Самвела телефон свой выронил, она, когда заявилась, уже все и без меня знала, — объяснил Крокодил. — Догадалась, что это моих рук дело. Что делать будем?

— У тебя есть доказательства, что это она детей украла?

— Нет.

— А свидетели?

— Нет. Постой, что я несу? Почему нет? А Валька!

— Какая Валька?

— Нищенка. Моя подчиненная, работает в моей фирме, — пояснил Крокодил. — Это она помогала Косаревой детей украсть.

— Ну, это уже что-то. А она даст показания?

— Это — большой вопрос. Скорее всего, нет. Эта Валька все только за деньги делает. А ментов вообще как смерти боится.

— Тогда какой из нее свидетель?

— Ты прав. Но поговорить с ней нужно. А вдруг…

— Так ты сначала поговори, а потом гони волну.

— О волне это ты — в самый раз. Пойду пивка накачу. Душа горит. Я тебя найду, — пообещал Крокодил уходя.

— А я не прячусь, — заметил Петр.

Крокодил купил пива и пристроился около Васькиной сторожки. Только он намерился выпить — из сторожки выглянул Васька.

— Пьешь? — сурово спросил Васька.

— Пью, — опешил Крокодил.

— Заходи, — приказал Васька.

Крокодил прихватил пиво и зашел.

— Ты чувствуешь? — торжественно спросил Васька.

— Вроде портвейном разлитым потягивает, — сообщил Крокодил.

— Да нет, торжественность момента ощущаешь?

— Еще как ощущаю! Я о пиве с раннего утра мечтал. Может, у тебя тараночка где-то завалялась? А я тебе пивка брызну.

— Стой, не тронь! — скомандовал Васька.

— Эй, дядя, разуй глаза, пиво-то мое!

— Ты будешь первым моим пациентом, — сообщил Васька. — Первым человеком новой формации. Ты войдешь в историю.

Васька с восторгом смотрел на Крокодила. А тот спокойно искал открывалку, но не нашел. Взял бутылку, приложил к глазнице, зажал пробку между бровью и щекой и… открыл.

— Можешь! — восхитился Васька.

— А то! У меня в арсенале десять способов открывания пива. Могу ногтями, могу кольцом, могу зубами, не говоря о таких пошлых способах, как об стол или об скамейку.

Васька отошел в сторону, сосредоточился и посмотрел на Крокодила пронзительно, как Кашпировский. Крокодил взболтнул пиво и вылил в рот. Но внезапно закашлялся, слезы потекли из глаз, пиво разлилось, он чуть не выронил бутылку из рук.

Васька удовлетворенно вздохнул:

— Получилось!

Крокодил с неподдельным ужасом смотрел на переполовиненную бутылку. Потом перевел взгляд на довольного Ваську.

— Ты что, подлюга, сделал! — заорал Крокодил. — Целый пузырь загубил!

— Он тебе теперь больше не понадобится, — объявил Васька. — Пройдут годы, и ты будешь вспоминать этот миг как самый счастливый и самый важный в твоей жизни. Потому что именно в это мгновение ты освободился от оков страшной зависимости, калечащей жизни миллионов мужиков, их жен, детей. Ведь, по сути, кто мы с тобой были?

Крокодил с недоумением смотрел на Ваську, а тот продолжал:

— Кто ты был?

— Витька… — ответил Крокодил.

— Правильно! Ты — Витька был! А я — Васька! Подзаборные мы с тобой ханурики были, вот кто!

— Эй, ты это, полегче… — обиделся Крокодил.

— Да что там душой кривить! Эта горькая свиней из нас сделала. Ведь после литра перцовки или зубровки… А лучше — на березовых почечках… Особенно, когда закусь хоть какая-то есть, так это — вообще прелесть… Жаль, что редко… Так вот… Я задумался: кто мы после этого? Как живем? О чем думаем?

Крокодил пожал плечами, слабо понимая, о чем идет речь.

А Васька продолжал:

— И все это из-за шмурдяка какого-то! Ведь я тебя спрошу, что я пил? Ну, отвечай. Я тебя спрашиваю. Что я пил?

— Откуда я знаю? — пробурчал Крокодил.

— Представь, самый дешевый портвейн.

— Это класс, он самый забористый, — похвалил Крокодил.

— Кто забористый? Да ты, вижу я, салага! А представь, что мы его — вместе с самогоном.

— У-у-Ух!

— Ага! У-у-ух! Я после такого неделю пузыри пускал. Но теперь это в прошлом, друг мой. Теперь ты свободен! Ты абсолютно свободный человек. Абсолютно! Я тебя это… Еще не знаю, как это называется, но можешь считать, что закодировал.

— Как? — ошалел Крокодил.

— Данной мне свыше силой и третьим глазом!

— Ты? Меня? Закодировал? А я тебя просил? Сволочь ты! — возмущался Крокодил. — Я тебе сейчас твой третий глаз-то выдерну. Чтобы людей не калечил.

Васька его успокаивал:

— Ты подожди, ты просто еще не прочувствовал своего счастья, а как прочувствуешь…

Косарева почти полностью изменила внешность: накрасилась по-новому, вставила в глаза линзы, надела парик. Ее просто нельзя было узнать!

— Какие серьезные приготовления. К чему готовишься? — удивился Самвел.

— Ты со значением спрашиваешь или просто из любопытства? — поинтересовалась Косарева.

— Какое может быть значение! Конечно, любопытство. Ишь ты, какая стала!

— Раз любопытство, так отвечу. Вот, семью восстановить задумала. Хватит мне болтаться по белу свету. Все одна да одна, как былиночка в поле. Буду бракосочетаться с Крокодилом. Час пробил.

— А, так это — свадебный прикид? — предположил Самвел. — А Крокодил хоть знает о твоих серьезных намерениях?

— Нет, но это — не проблема. Это только ты так долго пудрил мне мозги с нашей свадьбой-женитьбой. А Крокодила я и спрашивать не буду. Женится как миленький!

— Не надоело тебе, Надежда, одними пакостями жить?

— Достал ты меня своими нравоучениями. На себя бы посмотрел. За тобой тоже немало грехов числится.

— Грехи грехам рознь.

— А по-моему, или грех есть, или нет его. А уж какой он — большой или малый, не нам судить. Так что, прощай и прости, Самвел Михалыч, не поминай лихом. Упустил ты свое счастье.

Косарева глянула на Самвела свысока и ушла.

Голос звонившей был Петику не знаком.

— Здравствуйте, Петр Иванович?

— Да.

— Это секретарь Маргариты Викторовны Калашниковой. Она попросила меня позвонить вам и договориться о встрече. Она вас ждет.

— Что? Кто меня ждет? — не понял Петик.

— Я звоню по просьбе генерального директора фирмы «СуперНика» Калашниковой Маргариты Викторовны.

— Я такой не знаю.

— А она сказала, что вы в курсе.

Тут Петика осенило:

— Это от Ритки, что ли? Так бы и сказала. Что ей нужно и откуда она — генеральный директор?

— Я думаю, эти вопросы вам уместнее адресовать самой Маргарите Викторовне. Так я могу рапортовать о вашем приезде?

— Рапортуйте. Я буду, — согласился Петик. — Куда ехать?


Анжела разгадывала кроссворд.

— Задор, боевой дух. Шесть букв, — бормотала она.

— Отвага, — ответила Доминика.

— А от тебя, оказывается, польза может быть, — удовлетворенно заметила Анжела. — У меня раньше Ритка все слова угадывала, кроме географических всяких. А Васька, тот вообще мог завернуть такое… Говорит, был в школе отличником до четвертого класса. Хорошее образование получил. Ты тоже ученая?

— Даже слишком, — вздохнула Доминика.

— А чего тебя тогда на рынок понесло? С работы поперли?

— Можно сказать и так.

— Странно. Стариков прут, это понятно, а ты молодая, здоровая, образованная, чего ты с начальством не поделила? — спросила Анжела.

— Я и сама сейчас над этим думаю. Как надумаю, сообщу тебе.

— Секрет, значит? Ну смотри. У нас на рынке друг от дружки секретов нет. Так, что у нас дальше? А, вот этого даже ты не угадаешь. Слушай: свойство низменной души. Тринадцать букв.

— Предательство, — мгновенно ответила Доминика.

— Смотри-ка, — удивилась Анжела, — подходит.

На Ритке был шикарный костюм «от Дианы».

— Теть Люба, а за мной машина не приезжала? — спросила она у консьержки.

— Нет.

— Странно.

— Видишь, как человек к хорошему быстро привыкает, — заметила Люба. — Уже не можешь на маршрутке доехать, как все люди.

— А я — не все.

— Ну да, конечно! Ты меня заранее предупреждай — буду переодеваться в выходное к твоему приходу, — иронично заметила Люба.

— Не надо переодеваться. Не обижайтесь, это я так, для связки слов.

— Мне по должности обижаться не положено. Вот что хотела у тебя спросить: твой… друг… почему больше не приходит?

— Вы о ком?

— Понимаю, их у тебя много, всех не упомнишь. Я о Василии Иваныче спрашиваю. Как он там? Как поживает? — голос у Любы потеплел.

— Я бы и сама хотела знать. Давно не виделись, — призналась Рита.

— Ну да, ты своим старым друзьям теперь не компания. За тобой вон — машину присылают, а они пехом ходят.

Ритка засмеялась:

— Так за мной, теть Люб, как раз машину и не прислали. Так что пойду-ка и я пехом.


Странное это было утро. Васька и Крокодил проснулись трезвые.

— Как голова? — поинтересовался Васька.

Крокодил ощупал свою голову:

— Вроде на месте.

Крокодил, увидев бутылку с пивом на столе, несказанно удивился.

— Это что? Я не выпил?

— Да, брат, ты не выпил это пиво, хотя и очень хотел, — подтвердил Васька.

— Тогда моя голова не на месте.

— Точно получилось! И заметь, одним взглядом. Я теперь горы свернуть могу, — хвастался Васька.

— Это что же выходит — все, что вчера произошло, все — правда? Ты на мне свои эксперименты ставил? Кодировал меня? Без моего на то согласия? Не знаю, какие ты горы свернешь, но шею я тебе сверну, это точно!

И Крокодил бросился на Ваську, тот ловко увернулся, и Крокодил упал.

Васька взял бутылку и вылил оставшееся пиво.

— Отныне ты пить не будешь. Это сказал я — Василий!

— А что же я тогда буду делать? — жалобно спросил Крокодил.

— Это вопрос другой. Я бы сказал — философский.

— Слышь, ты, философ, а нельзя все открутить обратно? Чтобы как раньше было. Если я трезвый на свою жизнь смотреть буду, мне только одна дорога — в дурку.

Васька поправил:

— Откручивают, дорогой мой, сантехники. А я — целитель!


Войдя в офис, Ритка поинтересовалась:

— Диана, ты позвонила Петру?

— Да. Он очень удивился тому, что ты — Маргарита Викторовна. Сказал, что придет. Адрес записал.

— Юля, я к тебе как к управделами. Мне нужна машина. Негоже гендиректору компании зависеть от капризов и настроения своего заместителя. То Амалия присылает за мной шофера, то не присылает, — сказала Ритка.

— Тебе машину с водителем?

— Я могу и сама справиться, у меня права есть.

— Тебе самой не положено. Твой ранг предполагает водилу в галстуке.

— Тогда зачем спрашиваешь? Гони тачку, а водилу я сама себе найду.

Через некоторое время Петик сидел в Риткином кабинете.

— А я думал меня разыграли, а оно — вон как, — сказал он, оглядывая кабинет.

— Слушай, Петик, выключай лирику. Мы люди деловые. Я тебя позвала для дела. Предлагаю тебе стать наконец современным человеком.

— Давай без предисловий, мы же друг друга хорошо знаем.

— А я без предисловий — предлагаю тебе работу в охране в моей компании.

Петик не поверил:

— Так это не шутка? Про компанию? Я думал, что это — твой очередной прикол.

— Это и есть прикол. Я теперь прикольно богатая дама и хочу малой частью этого богатства поделиться с тобой. Ты возглавишь нашу службу охраны.

— А ты мне потом все расскажешь? Откуда на тебя свалилось это богатство? Если оно нечестное, то…

— То ты развернешься и уйдешь? — предположила Рита.

— То попрошу у тебя прибавки за молчание, — улыбнулся Петик.

— Да ты вполне созревший бизнесмен! И вот мое первое задание тебе. Вернее, вопрос — как можно по посланным мобильным сообщениям узнать, откуда они идут?

— Легко, а что мне за это будет?

— Ты знаешь, что такое «Курвуазье»?

— Это французские девушки легкого поведения, — хихикнул Петик.

— Сам ты девушка, это отличный французский коньяк. Сделаешь — получишь.

— Ты можешь мне показать хоть одно сообщение? — заинтересовался Петик.

Рита продемонстрировала СМС.

— Крокодил… Откуда ты знаешь Крокодила? Что тебя с ним связывает? Я недавно ловил его по одному делу, он девчонок из детского дома выкрал.

— Ты мне сначала ответь на мой вопрос.

— А ты пыталась отвечать на эти эсэмэски?

— Пыталась писать и звонила много раз. Но всегда отвечают — абонент не существует.

Петик немного подумал:

— Это в принципе возможно, например, если СМСки отправлялись каждый раз с новой СИМ-карты, которая потом выбрасывалась.

— Значит, тупик? — спросила Рита.

— А ты мне так и не ответила, откуда ты знаешь Крокодила?

Рита встала, подошла к шкафу, достала бутылку коньяка и ткнула Петику в руки.

— Единственное условие твоей работы здесь — не задавай мне лишних вопросов, — попросила она.


Работа у Михаила не ладилась, все просто валилось из рук. Он подобрал забытую игрушку, да так и застыл с нею в руках.

— Миша, ты на меня еще сердишься? Я не виновата. Я же не знала, что их украдут. Ты видишь, сколько с ними проблем? — пыталась помириться Танюша.

— У меня проблем с ними не было.

— Да, конечно! Ты носился с ними двадцать четыре часа в сутки, — напомнила жена.

— Да, и мне это было в радость! Потому что все дети нуждаются в повышенном внимании. А они — мои дети.

— Да, они — твои дети. А ребенок, которого я ношу, тебя совсем не интересует, — обиделась Танюша.

— Татьяна, ты успокойся и хорошо обдумай, что ты мне сейчас сказала. И справедливо ли твое обвинение.

— Я хорошо подумала. Я сделала такой вывод потому, что ты до сих пор считаешь меня виноватой во всем. Я же тебе объясняла — мне стало плохо.

Михаил вздохнул:

— Таня, я тебя знаю не один день. Своего ребенка ты никогда бы не оставила на чужую тетю. У тебя был телефон. Ты могла мне позвонить, я бы вышел забрать их.

— А ты не думаешь, что я могла очень сильно испугаться? Миша, со мной это впервые. Я уже и не надеялась, что забеременею. Я безумно боюсь потерять его, слышишь!

— Ладно, давай закончим этот разговор. Наших проблем он не решит.

— Никаких особенных проблем у нас нет. Дети, слава богу, нашлись. Я звонила директрисе детдома. Она сказала, что девочки пока будут жить у них. До решения всех вопросов.

— А как я буду жить без них? — тихо спросил Михаил. — Зная, что я виноват перед ними?

— Ты будешь жить в ожидании появления своего родного ребенка, — объяснила Татьяна.


Надежда подъехала к особняку Самвела и увидела стоящий возле ворот байк. Она сразу догадалась, что заявился Артем.

Артем беседовал с Самвелом.

— Самвел Михайлович, я — адвокат. И как адвокату мне приходится самому искать факты по делам, которые я веду, узнавать, выискивать, выспрашивать.

Самвел кивнул:

— Понимаю, следственные органы совсем не спешат делиться информацией.

— Поэтому я вынужден обратиться к вам.

— Чем смогу, тем помогу. Что вас интересует?

— По одному из моих дел проходит вот эта женщина. Вернее, может проходить. Вот ее фоторобот. Посмотрите, пожалуйста, не знаете ли вы ее?

Самвел сразу узнал Косареву, но спокойно ответил:

— Нет, не знаю.

Косарева же пристроилась у двери кабинета, где разговаривали Самвел и Артем. Артем продолжал:

— Посмотрите, пожалуйста, внимательно. Я понимаю, что фоторобот точного представления о внешности не дает, но все-таки. У нее лицо характерное, запоминающееся.

— Сейчас попытаюсь вспомнить. Может, я где-то ее и видел. А в чем эту женщину обвиняют?

— Пока ни в чем, но у меня есть предположение о ее возможной причастности, по крайней мере, к двум преступлениям. Похищение детей из детского дома в Радужном и покушение на убийство Маргариты Калашниковой.

— А почему вы пришли с этим ко мне?

— Машина с номерами «САМВЕЛ» ваша?

— Моя.

— Я видел, как эта женщина уезжала на вашей машине. Я тогда попытался ее догнать. Она от меня ушла. Она лучше знает город.

— А вы не могли обознаться? — поинтересовался Самвел. Косарева тихонько приоткрыла дверь, чтобы видеть беседующих.

— Наверное, мог. Я видел ее всего один раз и достаточно давно, — сообщил Артем.

— Дело в том, что на этой машине ездит по доверенности моя очень дальняя родственница. Но она совсем не похожа на эту женщину. Я, конечно, спрошу ее, но думаю, вряд ли она что-то знает.

— Может, это ее подруга? — предположил Артем.

— Нет, эту версию вы можете сразу отбросить. Моя родственница совсем недавно приехала ко мне погостить. Она никого не знает в этом городе и плохо знает язык. Но я, конечно, спрошу ее. Больше ничего обещать не могу. Извините, мне нужно работать. Если что-нибудь узнаю, позвоню вам.

Косарева отшатнулась от двери и затаилась. Она видела, как посетитель отъехал на байке от особняка, вернулась в кабинет, где остался один Самвел. Ни слова не говоря, Косарева быстро схватила сумку, аккуратно сложила туда косметику и парики.

— Ты мне ничего сказать не хочешь? — спросил Самвел.

— По-моему, тебе уже достаточно сказали.

— Подслушивала? — догадался Самвел.

— Собирала информацию, — поправила Косарева.

— Про два уголовных дела я уже сегодня услышал. Может, огласишь весь список? Кого ты еще убила, ограбила, изнасиловала, пользуясь моей машиной? Кому еще мне придется рассказывать сказки о дальней родственнице? Всю правду выкладывай!

— Солнышко, не кипятись. Лично мне очень импонирует теория, что абсолютной правды не бывает. Я думаю, ты это хорошо знаешь. У каждого своя правда. Мою я тебе давно открыла. Не заставляй повторяться.

— Что ты теперь намерена делать? — поинтересовался Самвел.

— Я намерена на время скрыться, чтобы не привлекать излишнего внимания к своей особе. А тебе даю родственный совет — не играй против меня. Мое терпение — не резиновое.

— Надежда, ответь прямо на мой вопрос: откуда ты знаешь Ритку Калашникову и что она тебе сделала? Почему ты хотела ее убить?

Косарева молчала.

— Почему молчишь?

— Самвел, дорогой мой, да я тебе чем угодно могу поклясться… Землю могу есть, что никакой Ритки Калашниковой я в жизни никогда не знала.

— Знаю я цену твоим клятвам. И твоим делам тоже цену знаю… Может, сама скажешь, что мне теперь с тобой делать?

Косарева подошла и приобняла Самвела:

— Я хочу исчезнуть. Может, на время, а может, и навсегда. Прости меня за все и не ищи. Ты — единственное надежное, что было в моей неприкаянной жизни.

Самвел ухмыльнулся:

— Если б не знал тебя столько лет, точно купился бы. Шла бы ты в театр, звездой бы стала.

— Но и ты — моя единственная опора — меня предал, когда пришло время, — продолжала Косарева. — Молчи, не оправдывайся, мне и так тяжело. Я уеду, не хочу больше стоять на твоем пути.

— Актриса, — развел руками Самвел.

— Весь мир — театр, а люди в нем — актеры. Так неужели, Самвел Михалыч, ты меня сдашь ментам только за то, что я в этом театре хотела быть режиссером?

— Не сдам. Но при одном условии. Не трогай больше девочек.

— Обещаю. Хотя ты ведь знаешь цену моим обещаниям. Прощай, дорогой.

И она ушла.


Анжела красовалась в «предсказанной» Васькой кофте — зеленой с красными цветами. Она увидела приближающегося Ваську и Крокодила. И вдруг вспомнилось страшное происшествие, связанное с Крокодилом. Анжела не на шутку испугалась.

— Мил, я отойду, — сказала она Доминике. — Ты тут постой, глянь. Ой, мамочки!

И Анжела быстро спряталась за палатку. Подошли Васька с Крокодилом.

— Эй, как тебя? — окликнул Доминику Васька.

— Я тебе не «эй», у меня имя есть. Меня зовут Милой.

— Эй, как тебя, Мила, где Анжелика Кимовна?

— Только что была, отошла куда-то.

— А жаль. Я как раз привел доказательство того, что Василий Иванович, то есть я, начал совершенно новую жизнь. Раз нет Анжелки, тогда ты познакомься. Виктор — мой первый пациент, вылеченный одним взглядом от алкоголизма.

— Поздравляю, — сказала Доминика.

— Меня-то лично поздравлять не с чем, — мрачно заметил Крокодил. — Меня жалеть надо. Кончилась жизнь моя.


— Амалия Станиславовна, я пришла к вам за советом, — сообщила Ритка, входя в кабинет.

— Давненько ты ко мне не обращалась за советом. Я уже было подумала, что ты теперь в моих советах не нуждаешься.

— Да вы что? А кто же работать за меня будет? — удивилась Рита.

— За что я тебя люблю, Маргарита, так это за твою детскую непосредственность и наивность.

— Тут такое дело. Мне пришло приглашение на юбилей фирмы… название забыла. Какой-то Сис-тем, сер-вис, крючочек какой-то, тех-но-ло…

— Это компания «Систем сервис энд технолоджи», — чуть не по слогам произнесла Амалия. — Я тоже получила приглашение.

— В общем, это, я надеюсь, юбиляр с таким трудным именем несильно расстроится, если Маргарита Калашникова не придет.

Амалия не согласилась с таким решением:

— Нужно идти. Это наши партнеры. Их нельзя обидеть невниманием.

— Но я не могу. Я там никого не знаю.

— Зато уже многие наслышаны о тебе. Советую старательно выучить название нашего крупного партнера по бизнесу. Повторяю тебе еще раз: «Систем сервис энд технолоджи». Генеральный директор — Любомир Эрастович Магеровский.

Рита просто офигела:

— О боже! Хозяина этой фирмочки еще круче зовут! Меня еще смущает… Там и угощаться, наверное, придется… А я всякие разные вилки только на прилавке у себя и видела. А чего и чем есть, не знаю.

— Даю совет, приди сытой, возьми бокал вина и потихоньку, элегантно так, пригубливай.

— А там всякие вкусности будут?

— На такие приемы не есть-пить приходят, — стала поучать Амалия. — На них дела делаются, важные вопросы решаются, новые контракты намечаются.

Ритка все поняла:

— Тем более не пойду. А если меня кто-то что-то о бизнесе спросит?

— Дарю еще один совет. Я тебе давно говорила — на такие мероприятия надо брать с собой Сергея. Он в этих делах большой мастер. В него влюблена вся женская половина наших партнеров.

— Не хочу. Он шантажист. Требует за свое участие вернуть ему кабинет, а я не желаю, пусть знает свое место.

— Совет последний. Учись выбирать важнейшее. Конечно, ты должна всегда руководствоваться одним — собственной выгодой. Но не забывай, что другие руководствуются тоже собственной. Иногда случаются такие ситуации, когда можно позволить себе временно проиграть и допустить, чтоб твой партнер получил свою маленькую выгоду. Даже в ущерб тебе.

— Ну да! С чего это я должна такие подарки делать? — возмутилась Ритка.

— Ради последующей твоей огромной выгоды можно временно наступить на горло собственной песне.

Ритка не хотела наступать на горло:

— Может, Сергей и бывает иногда полезен, да только не люблю я шантажистов. Пусть знает свое место.

— Маргарита, ты знаешь, как за глаза называют меня в компании?

— Да по-разному называют: и Аномалия, и Пирания… Амалия оборвала ее:

— Обычно меня называют Железный канцлер, Маргарита. Так вот, даже такой Железный канцлер, как я, умеет быть гибким. И без этого в мире бизнеса просто не проживешь.

— Понятно, лучше ссучиться, да не мучиться.

— А вот все эти плебейские присказки советую тебе забыть навсегда. Твердо уясни, Маргарита, ты теперь живешь в совсем, совсем другом мире.

— Да без базара, — легко согласилась Ритка. — Ладно, пойду я поработаю, Амалия Станиславовна.

Уже выходя, она спросила:

— О Доминике ничего не слышно?

— Почему тебя это вдруг заинтересовало?

— Не знаю. Сижу вот на ее месте, руковожу ее компанией, а про нее даже ничего не знаю. Все так сложно.

— Не сложнее жизни вообще. Смотри вперед, Маргарита, и думай о себе, — в очередной раз посоветовала Амалия.

Похоже, судьба Доминики ее мало тревожила.


Крокодил поплелся к Самвелу, отчаянно ругаясь:

— Целитель хренов! Никогда не думал, что в человеке по трезвяни столько злости накапливается. Первого, кто под руку попадется, порвал бы к черту…

Вдруг он заметил выходящую из ворот Косареву и спрятался. Проследил, как она ловит машину. Лишь когда Косарева отъехала, Крокодил выбрался из укрытия.

— Все, Самвел, теперь реальная возможность появилась ее в ментовку слить, — сообщил Крокодил Самвелу. — У меня нищенка есть одна — Валька, которая с ней вместе детей в Озерке крала. Ее можно если не уговорить, то купить — стопудово. Полный расклад против Надьки даст.

— Зачем деньги тратить? Ее на допросе разок соучастием припугнут — сама запоет. Как соловей в вечернем саду.

— Во! Да на крайняк есть еще приемные родители детей. Они там тоже что-то видеть могли. Давай, Самвел, когда еще такой шанс выпадет от этой ведьмы избавиться!

— Не спеши, Витя. Присядь, отдышись. Мы не можем ее сдать, — вздохнул Самвел.

— Почему не можем?

— Потому что я ее уже отпустил. Только что. Она исчезла. Куда — не знаю. На сколько — не знаю.

— Вот что значит с бухаловом резко завязать, — пробурчал Крокодил.

— Ты о чем это? — не понял Самвел.

— Да о своем, наболевшем. Если бы мог, счас хоть нажрался бы — душу успокоил. А так о водке и думать больно!

— Э, Витя, у тебя с головой все в порядке? — поинтересовался Самвел.

— Это у тебя бы спросить про порядок в голове! Отпустить Надьку, убийцу и торговку детями!

Самвел вздохнул и философски заметил:

— Я, Витя, отпустил не убийцу, я отпустил женщину. А против женщин Самвел не воюет.


— Многолетняя, на выход! — крикнула медсестра.

— Это куда еще? На экспертизу? — удивилась Лиля.

— В милицию поедешь. На встречу с адвокатом, — объявила медсестра.

— С каким адвокатом? — удивилась Лиля.

— Тебе виднее.

— Это ошибка. У меня на него и денег-то нет.

— Это на меня у тебя денег нет — за освобождение от уколов рассчитаться. А на адвоката, смотрю, наскребла. Ничего, с вечера на двойную дозу перейдешь, — пригрозила медсестра.

Лилю привезли в милицию, там ее уже ждал Артем.

— Мне сказали, что у меня есть адвокат. Но мне нечем платить за ваши услуги, — обратилась Лиля к Артему.

— И не нужно. Садитесь, не бойтесь, — предложил Артем. — Я Артем Боев, ваш адвокат, меня наняли ваши друзья.

Лиля усмехнулась:

— С тех пор, как я здесь, у меня таких не водится. Всех друзей сдала в музей.

— А Доминику Никитину вы знаете?

— Она на свободе? — обрадовалась Лиля.

— Видите, не все, значит, в музее. Лиля, я помогу вам, а вы поможете мне и Доминике. Рассказывайте все о вашем деле, я внимательно слушаю.

Лиля говорила долго и сбивчиво.

— История, которую вы мне рассказали, к сожалению, вполне типична — у меня в практике были подобные случаи. И потому я знаю, как тяжело доказать состояние аффекта. Но нет ничего невозможного, будем бороться.

— Вы со мной теперь будете часто общаться?

— Достаточно часто. Нужно будет многое уточнить.

— Я хотела вас попросить… Даже не знаю, как начать… — Лиля запнулась.

— Все, что будет возможно, я сделаю.

Лиля откуда-то из одежды извлекла подвеску в виде улитки и протянула Артему. Он взял улитку, не веря глазам:

— Откуда это у вас?

— Мне ее Доминика дала. В палате. Расплатилась за полезный совет.

Артем с нежностью посмотрел на подвеску.

— Привет, малышка. Значит, ты все-таки помогла Доминике.

— Так это вы… подарили ей улитку? Она рассказывала, — припомнила Лиля.

— Говорите, в чем заключается ваша просьба?

— Сначала я хотела попросить, чтобы вы ее сохранили… пока меня выпустят. А теперь — я прошу вас забрать ее обратно. У меня все равно нет денег, чтобы с вами расплатиться.

— Не волнуйтесь, она будет вас ждать. И у меня будет к вам просьба, Лиля. Вспомните, пожалуйста, все, что можете, о пребывании Доминики в палате. С кем разговаривала, что делала, кто к ней приходил, зачем?

— Я догадываюсь, о чем вы хотите узнать. Доминика подписала в палате какие-то документы.

— Вы это видели? — оживился Артем.

— Да. У нас же кровати рядом стояли. Сначала появилась сестра, сделала ей укол, а спустя какое-то время пришел врач.

Лиля хорошо помнила, как все это происходило. Как пришел врач и сказал Доминике, что она должна подписать генеральную доверенность на управлением ее имуществом.

— На кого? — спросила Доминика.

— Прочтите.

— Я не могу, все расплывается, прочтите сами.

Врач прочитал:

— На Шевченко Юрия Владимировича. Кто это?

— Это мой отец. Все правильно. Где подписывать?

И она подписала документы.

Артем внимательно слушал:

— Может, Шевчука?

— Точно. Шевчука. Я перепутала.

— Вы сможете это повторить в суде?

— Да хоть в Организации Объединенных Наций. Только кто ж меня, подсудимую да полоумную, слушать будет?

— Будут. Я вас вытащу. Обещаю.

Она поверила ему, хотя давно уже не верила никому.


Директор издательства очень просил уважаемого Юрия Владимировича прочитать рукопись молодого автора, может, поработать с ним, еще лучше — что-нибудь вместе сотворить, например, если дорогой автор пребывает в творческом кризисе, Игорь, так звали молодого автора, допишет роман Юрия Владимировича, потому что читатели с нетерпением ждут этот роман. Горький читал рукописи, Маяковский читал рукописи… Александр Дюма, наконец, читал рукописи. А потом брал их авторов к себе литературными неграми.

«Так почему мне не прочитать записки этого молодого человека? История литературы меня поймет и простит… Если, конечно, заметит».

Юрий Владимирович задумался.

— Вот была бы здесь Аня, она бы подсказала, как мне поступить, — в конце концов решил он.

И тут же зазвонил телефон.

— Здравствуйте… — тихо сказала Анна.

— Анечка, а я только о вас подумал. Представляете, какое совпадение. Я, признаться, по вам уже скучаю безумно.

— Я просто хотела узнать, говорили ли вы с Артемом?

— Да, Анечка, все уладилось наилучшим образом. Большое вам спасибо. Вы — моя добрая фея, — просиял Юрий Владимирович.

— Спасибо вам… До свидания.

Юрий Владимирович положил трубку и гоголем прошелся по комнате:

— Ну-с, уважаемый мистер Доминик Шек, хватит отлынивать. Садитесь-ка вы, батенька, за машинку, пока не наступила полночь и голова не превратилась в тыкву, а редактор — в крысу.

А Анна Вадимовна побежала к Виктории Павловне:

— Представляешь, он мне только что по телефону сказал, что я его добрая фея.

— Одно слово — Андерсен, — улыбнулась подруга.

— Пална! — отчаянно воскликнула Анна.

— А я что? Я только сказала, что сказочник. Аня, обсудить с тобой кое-что хочу.

— Случилось что?

— Давно уже случилось. Чем больше я думаю, Аня, тем больше убеждаюсь, что детей Коркиным отдавать нельзя. За столько времени они с девочками даже повидаться не приехали. Да я бы на их месте все двери повыбивала и все окна оборвала.

— Наверное, чувствуют свою вину.

— Тем более отдавать нельзя! — уверилась в правоте своего решения Виктория Павловна.

— Мы ведь до сих пор и не знаем толком, что там случилось. И как девочки у твоего Самвела оказались.

— Вот сегодня и узнаем. Он как раз приехать должен. Ань… Ты пойди пока к детям, я его тут сама обожду, — смущенно произнесла Виктория Павловна.


А Михаил так переживал из-за девочек, что в конце концов не выдержал.

— Я так больше не могу, я поеду в детдом.

— И что ты там скажешь? — рассердилась Танюша. — Отдайте мне девчонок обратно, я их в клетке под электротоком выгуливать буду, чтобы оградить от новых посягательств?

— Но ведь они меня ждут.

Татьяна удержала мужа:

— Сядь и успокойся. Неужели ты не понял, что за этими несчастными девочками ведется настоящая охота? И их криминальная мамаша не успокоится, пока не вернет детей себе.

— Откуда ты это знаешь?

— Я знаю женскую психологию. А это значит, что мы станем жить под постоянной угрозой, мы с тобой свихнемся от страха и забот об их безопасности. Ты этого хочешь?

— Да плевал я на страх и на заботы. И не такое в жизни видел.

— Езжай. Только о нас ты подумал? — спросила Танюша и заплакала. — Помнишь, что сказал врач? Меня нужно щадить и беречь. Если, конечно, ты еще хочешь увидеть собственного ребенка.

Работа у Юрия Владимировича спорилась, но пришлось прерваться, так как пришел Николай Николаевич.

— Не ожидал. Я, признаться, подумал, что это мой редактор явился, — буркнул Юрий Владимирович.

— Я не помешал, не оторвал от важных трудов?

— Ничуть. Как продвигается ваше расследование?

— Продвигается потихоньку. А где Диана Юрьевна? Она не предложит нам кофе?

— Дианочка на работе. А кофе я вам сам сварю, — засуетился Юрий Владимирович.

— О, не стоит утруждаться. Я ведь только на минутку, так что не будем терять времени.

— Слушаю вас внимательно.

— Юрий Владимирович, я с вашим делом попал в странную ситуацию. Ни доказать ничего не могу, ни закрыть, а начальство давит… И посему хочу вас спросить честно и откровенно: вы ведь заинтересованы, чтобы это дело закончилось побыстрее и при этом — в пользу вашей дочери?

— Безусловно, — кивнул Юрий Владимирович.

— И вы готовы сделать все, чтобы приблизить заветный финал?

— Безусловно. Но я вас не совсем понимаю, — занервничал Юрий Владимирович.

— Ну уж яснее я выразиться, простите, не могу. Я и так много сказал! — Николай Николаевич не хотел говорить открытым текстом о своей корысти в этом деле.

— И все-таки не понимаю. Что я должен сделать, господин следователь?

— Думайте, Юрий Владимирович. Уверен: еще одно маленькое усилие — и мы окончательно поймем друг друга. Засим разрешите откланяться.

Николай Николаевич ушел, а Юрий Владимирович заметался по комнате:

— Что это было? Зачем он приходил? И разговор этот странный… На что он намекал? Как же не хватает друга, чтобы посоветоваться. Артем на работе, Аня далеко, да и не дело втравливать женщину в наши некрасивые семейные дела. Боже мой! Борюсик! Как я о нем забыл!

И Юрий Владимирович засобирался к другу.

Придя к Борису, Юрий Владимирович увидел, что от былого порядка ничего не осталось. А сам Борюсик лежал на диване небритый и грустный.

— Борис, у тебя дверь открыта, — сообщил Юрий Владимирович.

— А, мне все равно. Здравствуйте, Юрий Владимирович.

— Здравствуй, друг сердечный. Но почему у тебя такой разгром?

— Знаете, есть такой лозунг: чисто не там, где убирают, а там, где не сорят. Так вот, проведя последние несколько дней в философских раздумьях, я пришел к парадоксальному выводу: грязно не там, где сорят, а там, где не убирают. Каково?

— Нет, Боря, это никуда не годится. Вставай и приведи себя в порядок, мне нужно с тобой посоветоваться.

Борюсик поднялся:

— Ради друга готов изменить философскому уединению. Но только на время.

— Здесь такое дело, — начал Юрий Владимирович. — Ко мне приходил следователь по делу Ники. С очень странным разговором. Он на что-то намекал, но я абсолютно не понял, на что именно.

— Этот скользкий субъект намекать может только на одно: на взятку, — ни секунды не раздумывал Борюсик.

— Ты думаешь?

— А тут и думать нечего. Рассказывайте, как там было. Юрий Владимирович сообщил подробности.

— Только взятка. Других версий у меня нет, — подтвердил Борюсик. — Он намекает, чтобы вы его перекупили. Что же его, беднягу, так напугало, что он уже готов слить своего предыдущего благодетеля?

— Я думаю — Артем. Он сейчас занялся делом Никушиной соседки по палате. Вот наш НикНик и засуетился.

— Естественно. И теперь ему выгодно сдать того, кто не угрожает, тому, кто угрожает.

— Великолепно. А я как раз думал над сюжетной линией, которая зашла в тупик. Знаешь, Боря, это — выход. Все довольны, а Николай Николаевич еще и способствует правосудию…

— При помощи другой взятки, — уточнил Борюсик.

— Но это только обостряет интригу. Ника оправдана, злоумышленник выведен на чистую воду. Вот вам и финал романа. Хеппи энд… Так ты думаешь, он не оскорбится, если я предложу деньги?

Борюсик изумленно уставился на Юрия Владимировича:

— Знаете, Юрий Владимирович, в Турции когда-то были узаконены взятки. Государственные чиновники с них даже налоги платили. Так вот, если бы этот обычай ввели у нас — ваш НикНик давно ходил бы с медалью ударника взяточного труда на шее!


Самвел приехал в детский дом. Виктория Павловна очень ему обрадовалась:

— А я вас тут еще с обеда жду, Самвел Михайлович.

— Приехал, как только позволили дела… Я понимаю, что вас тревожит происшествие с девочками и вам необходимо знать о моей роли во всем этом деле… Не вдаваясь в ненужные подробности: мне удалось узнать, что некто Надежда Косарева похитила своих дочек у родителей-усыновителей.

— Да как же она о них узнала? — ахнула Виктория Павловна.

— Об этом мне неизвестно. О месте нахождения девочек мне сообщил их родной отец.

— Виктор Топорков? Крокодил? — догадалась директриса.

— Вы его знаете?

— Он проходил по делу их первого похищения. А чего он хотел от вас?

— Вы, наверное, удивитесь, но он просто хотел их спасти. А я ему в этом помог. Надеюсь, девочки себя хорошо чувствуют? Почему вы так странно смотрите, Виктория?

— Странные у вас знакомые, Самвел Михайлович… Топорков, Косарева…

— Вы должны знать, уважаемая Виктория, что я работаю на рынке. А туда профессора, академики и народные артисты только за покупками ходят.

Но работы своей, уважаемая Виктория, я все-таки не стесняюсь.

Самвел поднялся.

— Простите меня, Самвел Михайлович, я совсем не то хотела сказать.

— Не извиняйтесь. Вот! — Самвел положил конверт на стол. — Денег привез для сирот ваших, отдайте в бухгалтерию. До свидания.

Самвел вышел. Виктория Павловна прижала руки к горячим щекам.

Проходя мимо игровой, Самвел увидел Анну Вадимовну с Катюшей на коленях, Лёлька игралась рядом.

— Лёлька, а хотите, я вас к себе в гости заберу? — спросила она. — Договорюсь с Палной и пойдем. В парк на качели-карусели, потом мороженого поедим и у меня переночуем. Может, тетя Диана из города приедет. Хорошо будет.

— Не хочу. Папа сказал, что нас не бросит, и бросил. Так и ты сделаешь. Маму я больше вообще никогда не хочу, — надулась Лёля.

Самвел тихонько пошел к Виктории Павловне.

— Как хорошо, что вы вернулись, Самвел Михайлович. Я уж совсем за вами ехать собралась. Нашла бы и извинилась.

Самвел расцвел:

— Вы необыкновенная женщина, Виктория, таких беречь надо как зеницу ока. И детей ваших тоже. Потому и вернулся. Пока Косарева на свободе, выделяю вам своих охранников. За счет рынка, естественно.

— Спасибо вам за заботу.

— Что моя забота в сравнении с вашей, Виктория. Вы такая чуткая, на вас весь детдом держится. А скажите, если не секрет, конечно, у вас выходные бывают?

— Иногда, — покраснела директриса.


Только после того как Крокодил ушел, из-за палаток появилась бледная Анжела с Зямчиком на руках.

— Что с тобой, Анжела? От кого это ты так прячешься на своей территории? — насмешливо спросила Доминика.

— Вася, кто это был с тобой?

— Эх, Анжела Кимовна, пропустила ты мгновение моего победного триумфа. Я тебе хотел представить своего первого пациента, избавленного от белой горячки. Причем заметь — одним только взглядом воздействовал.

— Ты где его взял, этого клиента?

— Ты чего? Нигде не брал. Он сам ко мне пришел.

— А как его зовут?

Васька спохватился:

— А вот тут ты права. Лажанулся я тут, Анжела Кимовна, по полной. История должна знать своих героев, а я даже имя не спросил… Хотя, чего расстраиваться — он ко мне еще вернется. На коленях просить будет, чтобы я его назад отпрограммировал. Восстановил, так сказать, алкоголическую силу.

Анжела заволновалась:

— Так, мне нужно позвонить… Нет, услышат… Мне нужно срочно уехать. Мила, глянь за палаткой. Зям, побежали.

И Анжела умчалась, оставив Доминику и Ваську в полном недоумении.


Анжела прибежала в «СурперНику» и заявила, что желает видеть начальницу. Юлька проводила ее к Ритке в кабинет.

— Как тут у тебя, подруга, — восхитилась Анжела. — Все культурно да гламурно. Теперь понимаю, почему ты к нам на рынок не заявляешься больше. Это твое все?

— Компании.

— А компания чья?

— Моя.

— Значит, и это все твое. А компьютер какой навороченный! Игрушки есть?

— Есть. Пасьянс два вида, тэтрис… — перечисляла Ритка.

— А, забавы для детей с замедленным развитием, — заметила Анжела.

— Вот как?! А ты у нас во что-то покруче играешь?

— Ха, да я, бывало, в интернет-кафе за два выходных зарплату прожигала. Зяму это, конечно, не нравилось, а я ка-а-ак подсела. Так что ты меня на пасьянс не купишь. Мне бы в «Халф Лайф» сразиться с мутантами-оккупантами. Или в «Контрстрайк» террористов в сортирах мочить. Ну а самая тема: «Лара Крофт — расхитительница гробниц». Это, можно сказать, мое второе я.

— Ну, фигурой ты на нее не очень… — критически оглядела подругу Ритка.

— Насчет фигуры не надо. В некоторых местах я даже покруче буду. — Анжела не обиделась.

— Ты ко мне за этим приехала? — спросила Рита.

— Не. Не за этим. Просто, как твой офис увидела, у меня из головы все вон. Слушай, а нас тут не подслушивают?

— А у тебя что, шпионские сведения? Тогда запиши шифром на бумажке. Как дочитаю — разорвем пополам и съедим.

— Крокодил объявился, — шепотом сообщила Анжела. Ритка испугалась:

— Где?

— У нас, на рынке.

— Что он там делал?

— С Васькой приходил ко мне в палатку. Думаю, тебя искал.

Ритка, бледнея, схватилась за сердце.

— Что с тобой? — испугалась Анжела. — Рит, тебе воды? Где тут у тебя вода? Вот, блин. Ритка, не умирай.

Анжела металась в поисках воды. Зямчик лаял. Наконец Анжела нашла воду и привела Ритку в чувство.

— Какая ты слабенькая. Может, тебе лекарства какие нужны? Я сгоняю.

— Ничего мне не нужно. Ты не перепутала, это точно был Крокодил?

— Да я его и во сне с закрытыми глазами узнаю. Правда, Зям? Как он нас тогда чуть живьем не спалил! Его и Зямчик видел, и Милка.

— Какая Милка?

— А, на твое место взяли. Самвел дал ей испытательный срок, так она из штанов выпрыгивает, выслуживается, показать себя хочет.

— Значит, мое место на рынке уже занято. И бежать мне отсюда некуда, — пригорюнилась Ритка.

— Бежать? От этой красоты? Ты что!

— Тогда ты ко мне иди работать.

— Скрепками торговать? Да у меня и одежды такой нет, как барышни тут ходят.

— Да, эта кофточка тут не проканает, — согласилась Рита.

— А вот про кофточку не надо, — обиделась Анжела. — Это, может, символ моей внутренней свободы. В чем хочу, в том хожу, кого хочу, того люблю. Не то что вы — манекены застегнутые. Ну, побегу я, а то эта Милка там наторгует. Представляешь, ей уже поставщики не нравятся.

В дверь заглянула Диана:

— Там вас участковый дожидается, просить?

— Проси, — разрешила Рита. — А ты, подруга, на мою минутную слабость внимания не обращай. Мы еще побарахтаемся.

— Ну, надумал ко мне идти? — уточнила Рита, когда Петик возник на пороге.

— О, насчет него не сомневайся. Да только Лидка этого никогда не допустит. Туг такой цветник вокруг! — заметила Анжела.

Петик возразил:

— А при чем здесь Лидия?

— Да, Анжела. При чем здесь Лидия, когда у меня новая машина. Пошли — смотреть на нее будем!

Новенькая сверкающая машина стояла возле офиса. Рядом переминался с ноги на ногу Толик.

— Так кому ключи отдавать? — проворчал он.

— Петик, вперед, — скомандовала Ритка.

— Что? Я? — оробел Петик.

— Да. Высочайшим повелением назначаю тебя своим личным водителем и охранником. В одном флаконе. Фильм «Телохранитель» видел? Так вот, я буду Уитни Хьюстон, а ты — Кевином Костнером. Помнишь? «Энд а-а-а-ай вил олвиз лав ю-у-у-у!». Только сразу предупреждаю, Петр: о постельной сцене в финале даже и не мечтай.

Рита, Юлька и Диана уселись в новую машину. Петик плюхнулся на водительское место, повернулся к пассажиркам:

— Куда поедем?

— Совершим круг почета по городу. Петр, душа музыки просит, — скомандовала Рита.

— Чего изволите, Маргарита Викторовна! — Петик врубил музыку, и они покатили. Впереди по курсу замаячил билборд с портретом Ники и слоганом: «Там, где Ника, там — победа!»

— Ой! Я узнаю этот безумный взгляд — и подписи никакой не нужно! — злорадно завопила Диана.

— Не прикажете ли снять и заменить? — поинтересовалась Юлька у Риты. Та помрачнела. Билборд остался позади.

— Нет необходимости. Там же не написано, кто именно это висит и что с ним приключилось. Пусть все думают, что у нас все спокойно, без изменений. Не дадим лишнего повода сплетникам и конкурентам. — Рите стало совсем невмоготу, и она заорала: — Петик, гони! Хоп-хоп! Чу-чу! Йох-хо-о!

Машина на полном ходу подлетела к рынку.

— Ба! Родные места! — восторженно вопила Ритка. — А ну, Петик, давай подкатим к нашим? Машину новую обмоем. Зря я Анжелку не подвезла, а то доставила бы к самой палатке. Девчонки бы в обморок попадали.

Зазвонил телефон.

— Да, Амаль Станиславовна. Яволь, Амаль Станиславовна! Не успеете сосчитать, сколько цифр в графе «итого», как я буду у вас!

Рита повесила трубку, и Юлька довольно заметила:

— Моя школа!

— Петик, показательное выступление отменяется. Гони к конторе, — командирским тоном приказала Ритка.

— А жаль, мы бы посмотрели, где устанавливать мемориальную доску: «Здесь работала в юности широко известная в узких кругах Маргарита Калашникова», — попыталась пошутить Диана, но Рите ее шутка пришлась не по вкусу:

— Ты когда в следующий раз надумаешь шутить, бери с собой лопату. Будешь мне лопатой отмашку давать, когда смеяться: смеяться, мол, после лопаты.


Анжелы что-то долго не было, Васька предложил Доминике:

— Ну что, давай знакомиться.

— Если я, конечно, не путаю, то мы уже знакомились.

— А, то не в счет. Я тогда был еще пьян и глуп.

— А сейчас?

— А сейчас я мудр и просветлен сознанием. Хочешь, сеанс ясновидения дам? — предложил Васька.

— А можешь?

— Да кого хошь спроси! Я вчера предсказал Анжеле, что она придет в зеленой кофте с цветами красными?… И что? Таки пришла.

— Аргумент железобетонный. Ну, начинай, все равно покупателей нет, — согласилась Доминика.

— Погоди, сначала о форме оплаты договоримся. Что мне за предсказание будет?

— Вот ты и прокололся. Настоящие ясновидящие и целители за свой дар денег не берут. По крайней мере — не вымогают. Боятся дар потерять.

— Э, так я ж, это… — растерялся Васька, — начинаю только. Всех правил еще не выучил. Ладно, про оплату забудь, давай руку.

Доминика протянула руку Васька взял ее руку и стал напряженно ее рассматривать.

— Ну, что задумался? Нет у меня будущего?

— Будущее у всех есть. Просто у тебя тут столько всего намешано. Даже не знаю, что выбрать.

— Давай самое яркое событие.

— Яркое — это как раз в точку. Потому что вижу тут огонь большой и тебя в том огне.

— Костер инквизиции, что ли? — уточнила Доминика.

— Не знаю, про что ты толкуешь — у меня после четвертого класса с образованием проблемы, — но огонь тебя ждет. И очень скоро.

— Ты в этом уверен?

Васька отер со лба пот:

— На все сто процентов.


Артем снова приехал в психушку, чтобы в очередной раз побеседовать с Лилей.

— Лиля, вы мне доверяете?

Та кивнула в ответ, и Артем продолжил:

— Тогда давайте условимся так. Отныне вы слушаете только меня. Все прочие рекомендации и указания игнорируете. Пока будет идти психиатрическая экспертиза, я соберу все сведения о вашем муже, обо всех его тогдашних поступках. У вас есть документы, подтверждающие вашу беременность и выкидыш?

— Есть выписка из женской консультации. Моя двоюродная сестра знает, где мои бумаги, — кивнула Лиля.

— Нам нужно победить не просто так, а с сухим счетом, — сообщил Артем. — Чтобы вы оказались на свободе без страшного пожизненного диагноза.

— Лично вам, Артем, я верю. Но в такое чудо после всего просто поверить не могу… Вы в любом случае знайте: я готова перед кем угодно подтвердить свои показания. Я хорошо помню, при каких обстоятельствах Никитина подписала гендоверенность, — твердо сказала Лиля.


Борюсик валялся на диване, рядом на полу стояла недопитая бутылка пива и грязный стакан. Борюсик устроил себе «кукольный театр», натянув на руки носки, на левой руке красовался «оптимист» — розовый носок, а на правой — «пессимист», серый. Он, дурачась, вел диалог:

— Боря, ау, ты еще жив?

— Жив, жив, — кивал розовый носок.

— А кто это отвечает? Боря, ты, часом, не выжил из ума? Ты не сам ли с собой разговариваешь? Ну, неважно, жив — и хорошо. Хотя что, собственно, хорошего? Хорошего ничего нет. И уже не будет… — Мутными глазами смотрел Борюсик на серый носок, который был с ним совершенно согласен.

— Боря, а Боря? А ты не хочешь подумать, чем закончится твое бездействие? — вмешался розовый носок.

— Не-а, думать не хо-чу, — скривился серый.

— Очень плохо, Боря, очень плохо. Это свидетельствует о том, что ты опускаешься. На самое дно. Так же нельзя, Боря, ты еще сравнительно молодой человек!

Не мальчик, скажем прямо, но и не старик! У тебя впереди будущее, как минимум лет тридцать в запасе.

— Ха-ха-ха! Интересно знать, какое будущее? — Серый носок явно был настроен скептически. — Ради кого Боре держаться на плаву? Пациентов у него нет, Доминика исчезла, Ритка… Не будем сыпать соль на раны.

— Можно было бы переехать в другой город. И там открыть практику, — настаивал розовый носок.

— Так дурная слава и туда добежит! А почему это вы, доктор Медведев, сбежали из родных мест в столь отдаленные? Да, понимаете, отвечу я, то ли я убил, то ли меня убили…

Раздался звонок в дверь, и носки прекратили препираться. Борюсик, не сразу встав на ноги, тряхнул тяжелой головой. Сознание возвращалось к нему с трудом, но он кое-как дополз до двери и открыл ее. На пороге стояла Ольга Алексеевна.

— Извините за вторжение, Борис Михайлович. Дело в том, что я позвонила Мариночке и узнала от нее жуткую вещь, — начала она.

— Говорите, Ольга Алексеевна. Меня жуткие вещи не пугают, потому что все самое жуткое уже стряслось, — с трудом ворочая языком, ответил Борюсик.

— Мариночка сказала, что вы перестали выходить из дому. И я решила, что вам нужна моя помощь.

— Спасибо вам, милая Ольга Алексеевна, но у меня все отлично, вы совершенно зря беспокоились. — Борис пошатнулся, и Ольга, оглядев разгром в комнате, горестно всплеснула руками:

— А я вижу, что не зря. Борис Михайлович! А давайте я вам наведу порядок? По себе знаю, когда в квартире чистота и все лежит на своих местах, то и в голове все упорядочивается, раскладывается по полочкам и будущее уже не кажется таким мрачным.

— Ну что вы, Ольга Алексеевна! — Борюсику вдруг стало ужасно стыдно.

— Умоляю вас, не стесняйтесь. Я в таком же положении, как и вы. Меня практически отстранили от любимой работы, но я не сдаюсь. Мне почти удалось убедить руководство вернуться к теме ток-шоу собственного производства. Правда, в записи. Что позволит избежать инцидентов, подобных последнему. Если я представлю убедительный список интересных людей нашего города и области, способных заинтересовать аудиторию и поддерживать интерес к программе, то, может быть, может быть…

— Боюсь, самое интересное вы уже показали. Что вы предложите зрителю после смерти в прямом эфире? Чем удивите? Абортом, расчлененкой, суицидом? — горько пошутил Борюсик.

— Ну зачем вы так? Есть же среди зрителей и нормальные люди, которые интересуются искусством, природой… — перечисляла Ольга.

Борюсик отмахнулся:

— А это легко проверить. Объявить, что в одно и то же время один канал будет транслировать в прямом эфире смертную казнь, а другой — репортаж из музея или ботанического сада. И сравнить рейтинги.

— Мне не нравится ваше душевное состояние, — забеспокоилась Ольга.

— И мне тоже, — признался Борюсик.

— Усталый от дневных блужданий, уйду порой от суеты… — продекламировал Сергей, открыв дверь в кабинет Амалии.

Амалия смерила его ледяным взглядом:

— Вы уже устали? Любопытно, от чего? Ах да… От дневных блужданий… Желаете отдохнуть здесь?

— Просто меня, как преступника на место преступления, тянет в ваш кабинет. Как вы думаете — почему?

— По этому поводу я не думаю ничего, — нахмурилась Амалия. — Понимаете ли, я работаю. Вы слышали когда-нибудь такой глагол, Сергей Анатольевич? Ра-бо-тать. Это значит заниматься делом. А не… дневными блужданиями.

Сергей поудобнее устроился в кресле:

— Работа — это пошло. Как сказал поэт: «Работай, работай, работай, ты будешь с уродским горбом. За долгой и честной работой. За долгим и честным трудом».

— Этот поэт вы? Сочинили бессонными ночами? — парировала Амалия, но Сергей в долгу не остался:

— Особе польской королевской крови гувернантка в детстве должна была читать Блока… А с бессонницей я не знаком. Сплю отлично. Впрочем, как любой человек с чистой совестью. Чистой, как слеза комсомолки. И я тружусь. Я, как Юлий Цезарь и Эйнштейн в одном лице, тружусь и на ходу, и во время беседы, и даже во сне. Работаю 24 часа в сутки, 7 дней в неделю.

— Вы, пожалуй, правы. Расставлять сети на дам — это тоже труд. Но на сей раз у вас ничего не выйдет, — усмехнулась Амалия.

— Полагаете? Я бывалый охотник, не знающий промахов, — возразил Сергей.

— А теперь промахнетесь. У Маргариты роман с Борисом Михайловичем, — ехидно сообщила Амалия.

— Что-о-о? С Борюсиком? Да не может быть. Откуда такие фантазии?

— Фантазии и домыслы — не мой профиль. Я оперирую фактами, — пожала плечами Амалия. — Я была свидетельницей их бурной ссоры. А такое бывает только у влюбленных.

— И все-то вы знаете, как оно у влюбленных! — поднял брови Сергей. — Тогда я хочу посоветоваться с вами как с гуру романтических отношений. Скажите, как добиться победы?

— Что ж, раз вы так просите… Чтобы победить, вам придется убрать Бориса, — отрезала Амалия.

— Какие советы вы мне даете! — покачал головой Сергей. — То натолкнули на мысль избавиться от акций Доминики. А теперь призываете уничтожить Борюсика. Выражаясь при этом, как криминальный авторитет.

— Я не советовала вам продавать акции. Напротив — предостерегала от шага, чреватого потерей власти… — начала Амалия, но Сергей ее перебил:

— Вы намекали мне, что продажа акций сохранит деньги за мной.

— Я уже выразила свое отношение к вашему поступку. Я говорила, что играю на Никиной стороне…

Сергей не дал Амалии шанса договорить:

— Но сыграли против нее. Хотя это ничто по сравнению с вашим новым ноу-хау: замочить Медведева! У стороннего наблюдателя может сложиться впечатление, что вы преследуете некие корыстные цели. А достичь их намерены моими руками.

— У вас гипертрофировано воображение. Вступите в долю к Юрию Владимировичу. Пусть платит вам за сюжеты, — предложила Амалия. — Сергей Анатольевич, может быть, сделаем перерыв на работу?

— Понимаю, вы уходите от ответа, ускользаете, боитесь разоблачения! — вздохнул Сергей. — Единственное, что вас оправдывает в моих глазах — пока! — то, что я не вижу мотива. Не уясню, чего вы добиваетесь.

— Хотите еще один бесплатный дружеский совет? Не убивайте доктора Медведева, это вам не поможет. Резюмирую. Последние пять минут я шутила. Я пыталась поговорить с вами на вашем языке, в рамках вашей логики, этики и морали.

В кабинет влетела Рита:

— Ах вот вы где спрятались?! Шушукаетесь за моей спиной, козни строите, планы свержения составляете? Доминику сожрали, теперь за меня взялись?

— Видите, Сергей Анатольевич, ваша склонность к фобиям и подозрительность заразительны, — скривилась Амалия.

— А в чем ты подозреваешь Амалию Станиславну? Ладно, мне это неинтересно. А интересно вот что. Быстро вы смирились со сменой хозяина. Это безразличие или это у вас игра такая? Если бы что-то похожее случилось у нас на рынке, война была бы. Стенка на стенку, ряд на ряд.

— Мы пока еще не на рынке. И у нас есть более существенные задачи, — вздернула подбородок Амалия.

— Более существенные, чем я в роли хозяйки компании?! — изумилась Ритка.

— Слезь с крыла. Не устраивай здесь культ своей личности, — осадил ее Сергей.

— Указания здесь даю я, — заявила Ритка.

— Прошу вас, прекратите непроизводительный шум, — вмешалась Амалия. — Нам необходимо срочно обсудить, как «СуперНика» будет представлена на приеме по поводу годовщины наших партнеров.

— Ладно, вы меня почти убедили идти на этот дурацкий прием. Но идти мне не в чем. Вы же не захотите позориться там вместе со мной, правда? — вкрадчиво спросила Рита.

— Во всех нарядах ты, о Жемчужина, будешь выглядеть лучше всех, — заметил Сергей.

— У Сергея Анатольевича шутливое настроение, — прошипела Амалия. — Не слушай его, Рита. Вопрос твоей одежды — стратегический. Как будешь выглядеть ты, так будет выглядеть в глазах бизнес-сообщества наша компания. Общественность сгорает от нетерпения, желая познакомиться с новой хозяйкой «СуперНики». Прокол или неуместное дизайнерское решение чреваты крахом.

— Мне уже как-то страшно. Ну, предлагаю обратиться к истории вопроса. А в чем ходила на такие вечеринки Доминика? — неожиданно спросила Рита.

Сергей ухватился за эту мысль:

— А ты, Жемчужина, мудрая леди. Ты это в точку. Не зря я тебя директором выбрал. Собирайся и поехали в Озёрку. У Ники шкафы ломятся от барахла. Думаю, эти платья ей больше никогда не пригодятся.

— Не злорадствуйте, в конце концов! Мне это неприятно, — поджала губы Амалия.

— Держите свои чувства в узде, наш Железный канцлер. Не ломайся, Рита, едем сейчас. Мы с Никой всегда и на всех приемах смотрелись лучше всех, — заверил Сергей, и Амалия вздохнула:

— Пожалуй, Сергей прав. Это выход.

— А что, Амалия Станиславовна, я должна идти на юбилей с мужчиной? — поинтересовалась Рита.

— Этот вопрос даже не обсуждается. Если у бизнес-вумен нет мужа, она прибегает к эскорт-услугам, — просветила ее Амалия.

— А это еще что? — охнула Рита.

Амалия язвительно ответила:

— Пока у нас есть Сергей, тебе не нужно этого знать.


А Самвел продолжал любезничать с Викторией Павловной:

— Но вы мне так и не ответили, уважаемая Виктория. У вас бывают выходные?

— Не ответила. Ведь вы меня смутили своим вопросом, — призналась Виктория Павловна.

— Обычный человеческий вопрос.

— До сих пор мне выходные были не нужны, — вздохнула Виктория. — Квартира у меня маленькая, хозяйство скромное, с уборкой управляюсь по будням. Дачи нет. Машины нет, чтобы чинить ее по выходным в гараже. Так подумайте сами, зачем мне выходные? Здесь, в детдоме, вся моя жизнь. И здесь мои выходные — семь дней в неделю.

— Что ж… На седьмой день ваших выходных я позволю себе пригласить вас на ужин. Отпраздновать возвращение Лёли и Катюши, — галантно предложил Самвел.

Когда он ушел, Виктория Павловна совсем засмущалась и бросилась к Анне:

— Не помню, когда я в последний раз так волновалась… — закончила она свой рассказ.

— Я помню. Когда тебя залили соседи. Пална, не волнуйся ты, в самом деле. О чем тут думать? Наряжайся, причесывайся — и вперед. Ты давно была в приличном ресторане? — поинтересовалась Анна.

— Я ни в каком ресторане не была лет сто.

— То-то. Сосредоточиться нужно не на терзаниях, а на праздничном костюме, прическе и макияже. — Анна задумалась. — Может, Дианку мою пригласим? Будет твоим визажистом. А ты пока звони ему, звони, что согласна. Не уйду, пока не позвонишь.

— Нет. Буду ждать, пока он позвонит сам, — твердо решила Виктория Павловна.

Доминика взволнованно интересовалась у Васьки:

— Василий, а как работает твой третий глаз? Вот ты сказал, что видишь пожар и меня в огне. Это картинка у тебя такая перед глазами? Чего-чего, а пожара в моей жизни еще не было. Посмотри внимательнее, чем все закончится?

— Да не знаю я. — Васька пялился на Доминику, сжав губы и хмурясь. — Не выходит. Не видно. Я же сказал, там много чего толпится. Дети какие-то. Картинка неразборчивая. Знаешь что, Милка, ты давай из предсказанного пожара сперва выберись живой, а мы потом посмотрим. Может, четче будет видно.

— Ну, как вы без меня? — поинтесовалась подошедшая Анжела.

— У тебя здесь кое-что купили. Деньги я в коробку положила, — кивнула Доминика.

— А в тетрадку записала? — сварливо осведомилась Анжела.

— В какую тетрадку?

— В обыкновенную, в клеточку, — ткнула в тетрадь Анжела. — А как я теперь, милая моя Мила, баланс сведу, если не в курсе, что ты почем продала?

— Я же не знала… — растерялась Доминика.

— Нет, вы гляньте на нее. Она не знала! А на кой хрен тебе образование? Или набрехала про него? Как к Самвелу бегать и нос совать не в свои дела, она знала. А как в тетрадочке ручечкой циферки написать, не знала, — все больше распалялась Анжела.

— Не кричи, Анжела, голова будет болеть — и у тебя, и у меня, и у Зямчика. Я все помню и сейчас запишу, — старалась успокоить ее Доминика, но не тут-то было!

— Хватить умничать! Нет уж, я сама все запишу. Слава богу, есть тут еще профессионалы, — бушевала Анжела.

Васька только головой качал:

— Давно я не слышал бабского визга. Я б вас полечил, да случай тяжелый. Если меня будут спрашивать пациенты, я у себя в клинике.

— В сторожке, что ли?

— Забудьте это слово. Отныне это клиника раскабаления души и тела. «Вась-Вась» называется, — гордо объявил Васька.

— А почему «Вась-Вась»? Ты ж вроде с этим «вась-васем» бороться собрался, — подмигнула Анжела.

— «Вась-Вась» — это в честь меня. Был один Василий, а теперь, с учетом третьего глаза, нас будто бы двое стало. Ведь это же модно фирмы своим именем называть, правда, Милка? — усмехнулся Васька.

Анжела махнула на него рукой и направилась в вещевые ряды. Возле продавщицы париков Анжела остановилась.

— Представляешь, Светка, эта Милка новый номер выкинула… — начала было Анжела, но не успела договорить, как продавщица обернулась. Анжела охнула и чуть не упала в обморок. На нее смотрел чернющий негр — только белые зубы сверкали в улыбке. Сзади раздался дружный смех продавщиц.

— Что это было? — пролепетала Анжела.

— Не что, а кто, — сверкнул улыбкой негр. — Я теперь на месте Светы торгую. Можешь звать меня Светиком. А то мое имя никто не выговаривает. Так что там твоя Милка?

— Тьфу на тебя. У меня все из головы вон, — растерялась Анжела, но Светик попросил:

— Нет-нет, ты уж рассказывай, раз начала. Интересно ведь.

— А о чем я говорила? — захлопала глазами Анжела. Продавщицы засмеялись:

— Ну, мать, да ты влюбилась в нашего Светика! С первого, что называется, взгляда. А что, свадьбу справим, он у нас жених хоть куда.

— Я согласен, ты красивая и мягкая женщина, — еще шире улыбнулся Светик.

— А у меня уже есть жених. Скажи, Зямчик! — Зямчик с готовностью залаял.

— А чего это Васька у тебя опять ошивается? К Милке клеится? — поинтересовалась одна из продавщиц.

— Ой, и не спрашивайте, — покачала головой Анжела. — Пропал наш Вася. Он теперь алкоголизм лечит. Во всех формах, даже запущенных. Ему голос был. Я одного такого излеченного сама видела.

Продавщицы мгновенно смолкли. Потом начали наперебой спрашивать:

— Анжел, а дай нам его телефончик.

— А где он принимает?

— Тамила, Тамила, — звали кого-то, из соседнего ряда — тут целитель объявился, от водки.

К Анжеле уже торопилась означенная Тамила, за ней другая продавщица, третья… Анжела только рот раскрыла от изумления.

— Ну вот, опять настежь открыто! — сердился Артем, найдя дверь незапертой. Юрий Владимирович работал, и вид у него был вдохновенный. Увидев Артема, он сказал, не отрываясь от машинки:

— Я всегда знал, что спасение в работе. Мало того, что у меня прошла паника, так я еще и написал две главы, придумал, как забрать у Сергея деньги Никушины.

— Здравствуйте, Юрий Владимирович, — напомнил о себе Артем.

— Извини, Артем, прости меня, ради бога. Конечно же мне как хозяину, нужно сначала выслушать твои новости. — Юрий Владимирович протянул Артему руку.

— Лилия Многолетняя… — начал Артем, и Юрий Владимирович закатил глаза:

— Какое же, в сущности, роскошное имя! Можно я использую его в своем романе?

— Это вы у нее спросите, — удивленно посмотрел на него Артем.

— А у меня есть надежда с ней увидеться? — поинтересовался Юрий Владимирович.

— Чем глубже знакомлюсь с ее делом, тем крепче уверенность, что я ее вытащу, — заявил Артем.

— Вот знаешь, Артем, я в тебе никогда не сомневался!

Артем произнес с иронией:

— Что вы говорите?

— Забудем, забудем то нелепое недоразумение! — замахал на него руками Юрий Владимирович.

— Уже забыли. Все, кроме Ники, — горько ответил Артем.

— Здесь мы с тобой, Артем, попали в одинаковую беду. В глазах Ники мы оба негодяи. Артем — криминальный альфонс, а родной папочка — сволочь и предатель, настоящий налетчик, отобравший у дочери фирму. Мне так тяжело от этих мыслей, что… что я описал подобную коллизию в своем романе — и легче стало.

— Мне Диана рассказывала, что ваши романы пророческие. Я не в праве вам советовать, но, может быть, есть смысл написать хеппи-энд — и все наладится? — вздохнул Артем.

Юрий Владимирович всплеснул руками:

— Артем! Ты моя муза, ты моя Кондолиза Райс, не знаю, как это переводится в мужской род.

— Я ваш друг, — подсказал Артем.

— Именно, именно друг! Ты подсказал мне такую развязку! Издателю не будет за меня стыдно.

— Я рад. Хотел вам сообщить о Многолетней. Она слышала и видела, каким образом обманули Нику в больнице. Ей сказали, что она подписывает доверенность на ваше имя. Ав бумаге, как мы знаем, значилось имя Сергея. Многолетняя готова все подтвердить. — Артем внимательно посмотрел на Юрия Владимировича. — А теперь расскажите ваш план изъятия денег у Сергея.

И Юрий Владимирович, не колеблясь, поведал свой план.

Михаил и Танюша работали. Михаил был подавлен, Танюша, напротив, оживлена.

— Миша, так нельзя, встряхнись. Может, в ресторан вечером сходим?

— Ты как хочешь, а я поеду в Радужное. Вот так и вижу Лёлькины глаза. Она мне поверила, а я ее предал, — с горечью в голосе ответил Михаил.

— Миша, я не могу целыми днями слушать об этих девчонках! У тебя есть, о ком думать. Думай о своем сыне, — напомнила Танюша.

— У моего сына, надеюсь, все в порядке. — Михаил погладил Танюшин живот. — А Лёлька с Катюшкой…

— Заладил. Лёля — Катя, Лёля — Катя… Ну, сколько можно? — взвилась жена.

— Танюша, так нельзя. Нужно туда съездить, повидаться, сказать, как мы их любим. Девочки потеряют вообще веру в людей.

— Ну и что? Чужие девочки не будут верить чужим людям. В чем трагедия? Скажи спасибо случаю, что все так замечательно устроилось. Не мы их сдали, случай сдал, — довольно покачала головой Танюша.

— Ты называешь похищение случаем? Девочки могли погибнуть, и ты считаешь это замечательным? Таня, мы живем с тобой вместе почти восемь лет, и мне кажется, что я тебя совсем не знаю. Если ты так относишься к детям и к миру, как ты будешь относиться к нашему ребенку? — Михаил совсем расстроился.

Тут приехали Рита с Сергеем, и Танюша опешила от удивления. Во все глаза смотрела она на Сергея, но он на ее взоры не реагировал.

— Здравствуйте. Таня, покажите Маргарите Викторовне гардеробную Доминики Юрьевны. Я подожду тебя здесь, Жемчужина.

— Я не могу этого сделать, Сергей Анатольевич, я беременна, меня раздражают запахи, — вызывающе заявила Танюша. — В частности, лаванда, которая в шкафах отпугивает моль. Пусть Михаил покажет, а я здесь обожду.

Сергей и глазом не моргнул, хотя Михаил впился в него взглядом.

— Михаил, что же вы стоите? Проводите Маргариту в спальню. А я обожду на улице, — приказал Сергей.

Сергей уже хотел было выйти к машине, но его остановила Танюша.

— Сергей, ты так и уйдешь?

Она напряженно наблюдала за ним.

— Приготовь спальню. Она мне может в ближайшее время понадобиться, — презрительно бросил он.

— Для этой шавки? — прошипела Танюша, но Сергей резко оборвал ее:

— Не твое дело. Тебе сказали — приготовь, ты должна ответить — йес, сэр, и выполнять.

— И это говоришь мне ты? — не веря свои ушам, всхлипнула Танюша.

Михаил повел Риту в спальню, показал гардеробную.

— А я вас сразу и не узнал. Ну вот, смотрите. Я вам вряд ли понадоблюсь в этом деле.

— Спасибо, Миша, — поблагодарила Рита.

Михаил спустился вниз. Из гостиной доносились голоса. Он остановился, прислушался. Там выясняли отношения Танюша и Сергей. Сергей был абсолютно спокоен. Танюша же — взвинчена до предела.

— Ты сообщила мужу о беременности? — поинтересовался Сергей.

— Сообщила… — кивнула Танюша.

— Поздравляю. Я рад, что у ребенка будет отец. Твой Миша — неплохой человек. Без полета, но домовитый и хозяйственный. Как раз такой тебе и нужен, — поджал губы Сергей.

— Сереженька, признай своего ребенка! Я брошу все и пойду за тобой, — не сводила с него глаз Танюша.

— Бросишь — что? Свою жалкую халабуду и копеечную зарплату?

— Неужели ты не хочешь видеть своего сына?

Сергей засмеялся:

— Я надеюсь, ты и дальше будешь у меня работать? Ты неплохая уборщица, я тобой доволен. Так что я и так его когда-нибудь увижу — не вопрос.

Ритка стояла у раскрытого шкафа, набитого платьями. Она чувствовала себя неловко. Наконец, решившись, Ритка сняла с плечиков вечернее платье, приложила к себе. Подойдя с ним к зеркалу, Рита невесело спросила у своего отражения:

— Ну что, Маргарита Викторовна? Вышла на охоту, подстрелила дичь, а теперь хочешь нарядиться в ее шкуру? А жить ты как будешь после этого?

Внизу накалялись страсти.

— Ты хочешь, чтобы ребенка записали не Сергеевичем, а Михайловичем? — Танюшин голос задрожал.

— А вот это меня, как твоего работодателя, нисколько не волнует. Я же сказал, что твоей работой уборщицы я доволен, — отрезал Сергей.

— Сереженька! — заплакала Танюша, но он ее оборвал:

— Прекратить фамильярничать! Для тебя я Сергей Анатольевич, и никак иначе. Мои обширные жизненные планы никак не связаны ни с тобой, ни с твоим дитятей.

Михаил, который не нашел в себе сил дольше все это слушать, ворвался в гостиную. Сергей и Танюша замерли и уставились на него.

— Что замолчали? Изоляция здесь хорошая, но главное я услышал, — сжал кулаки Михаил. — Я убил бы вас обоих. Но не стану. Потому что теперь все кусочки паззла сложились в единое целое. Походы в поликлинику, пропавшие девочки, «дорогой бриллиант», попытки самоубийства…

— Миша, что ты говоришь? — Танюша была в ужасе.

— Молчать! Теперь я все знаю. Вон отсюда! — заорал Михаил.

Сергей изумленно уточнил:

— Это ты мне говоришь?

— Тебе, — угрожающе надвинулся на него Михаил.

Неизвестно, чем бы это закончилось, но в гостиную вошла Ритка, и все замолчали. Рита увидела напряженные лица Танюши, Михаила и Сергея. Растерянно осведомилась:

— Ого, что это с вами? Что здесь происходит?

— Это нас с вами, Маргарита Викторовна, не касается. Дело у людей внутреннее, семейное, не для посторонних глаз и ушей, — заверил ее Сергей.

Риту этот ответ вполне устроил:

— Мы едем обратно, — скомандовала он.

— О’кей. А почему ты без сумки? Неужели ничего не выбрала? — удивился Сергей.

— Я это надевать не буду, — отрезала Ритка.

— Но почему? Тебе не понравилась коллекция? Ты не права. Я лично участвовал в ее подборе. Там есть стильные штучки…

— Нет. Мне не подходит. У Дианы чем-нибудь разживусь, — дернула плечом Ритка.

Сергей удивился, но старался не подавать виду. Он так и не понял, почему Рита отказалась от вещей Доминики.

— Хорошо, поехали, — согласился он.

Рита, еще раз оглядев компанию, все-таки решила выяснить, что же произошло.

— Итак, что случилось?

— Не обращай внимания. Это у них от счастья. Танюша сообщила Михаилу о том, что у них будет бэби. — Лицо Сергея лучилось весельем.

— Еще одно слово! — надвинулся на него Михаил.

— Уходим, уходим, уходим, — поспешил ретироваться Сергей.

Ритка с Сергеем ушли, а в гостиной повисло тяжелое молчание. Михаил, хоть и был взвинчен до предела, старался держать себя в руках.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил он у жены. — Только не вздумай снова падать в обморок. Этот номер у тебя не пройдет.

Танюша молчала, соображая, что же делать. Наконец она спросила:

— А ты уверен, что готов меня выслушать?

— Я тебя слушаю.

— Но тебе будет очень больно. Ты всегда был против подобных моих поступков. Но я снова не сдержалась…

— Так это ты меня пожалела? Да? А мне сейчас не больно, по-твоему? — закричал Михаил, теряя над собой контроль.

— Можешь мне не верить, но я все делала ради тебя. — Танюша глубоко вдохнула. — Ты… хотел ребенка, ты мечтал о ребенке… Ты его и получил. Что ты хочешь от меня еще услышать? Миша, ты подслушивал?

— Это все, что тебя сейчас волнует? — во все глаза смотрел на нее Михаил.

— Вот ты слышал да не понял. Я действительно сказала Сергею, что беременна от него. Но это был просто шантаж. Ты же знаешь, я сто раз говорила, нам нужны деньги на ребенка, а он такой наглый и богатый, Миша, его стоит проучить!

— Так, может, моя жена между делом мир спасает, наставляет падших на путь истинный? Знаешь, я, конечно, добрый и профан в некоторых вопросах, но не до такой же степени! — Михаил забегал по комнате.

— Я просто хотела выбить у него деньги! — взмолилась Танюша.

— Значит, ты с ним спала, и не один раз… — вспомнил Михаил, — оставалась… И все ради денег? Странный способ пополнения семейного бюджета, а, жена? А знаешь, как это еще называется, — проституция.

— Как ты можешь так говорить? — попыталась защититься Танюша.

— Значит, мне не показалось. Помнишь, что я тебе сказал по этому поводу? Убью. А теперь подумал, не дурак же я из-за такой вот, как ты, в тюрьму садиться… Ты этого не стоишь. Нет!

— Но этот ребенок — твой.

Михаил смерил жену презрительным взглядом. Татьяна промолчала.


Самвел и Виктория Павловна сидели в ресторане.

— Вы так преобразились, уважаемая Виктория. В своем кабинете вы такая… такая… неприступная и строгая, — сыпал комплиментами Самвел.

— В своем кабинете я — директор, — засмеялась Виктория. — А здесь впервые за многие годы чувствую себя женщиной. Мне, наверное, не следовало этого говорить…

— Что вы, напротив. Мне очень приятно это слышать. Ведь я в вас разглядел эту прекрасную женщину. Поднимем же бокалы!

В ресторан вошла преображенная Косарева, официант усадил ее за столик, откуда ей хорошо были видны Самвел с Викторией. Наблюдая за ними, Надежда шептала:

— Зря ты так со мной, Самвел Михалыч! Эх, зря.

— Отнеси шампанского вон за тот стол, — попросила она официанта, который пробегал мимо.

— Туда, где сидит немолодая пара? — осведомился тот.

— Молодец, — похвалила Косарева. — Только сделаешь это, когда я уйду.

Официант отнес шампанское Самвелу:

— Это вам. Вам просила передать одна дама.

— Это еще что такое? — напрягся Самвел. — Что за дама?

— Она ушла, — пояснил официант.

Самвел оглянулся, но увидел только спину удаляющейся Косаревой. Виктория забеспокоилась:

— Что-то случилось?

— Виктория, моя охрана приедет к вам в Радужное уже завтра: — Тон Самвела не допускал возражений. — Вика, я хочу еще раз предупредить вас — будьте осторожны.

У Самвела испортилось настроение, и Виктория это заметила.

— Кого вы так испугались?

— Введите в детдоме меры повышенной безопасности, — продолжал Самвел. — Утройте контроль за продуктами. Никого не берите из новых сотрудников.

— А я как раз хотела взять одну женщину… — призналась Виктория.

— Пока повремените, — попросил Самвел.

— Можно мне задать вам вопрос? — Виктория заглянула ему в глаза. — Что вас связывает с этой женщиной?

— Прошлое, далекое прошлое. Которое никогда не станет для меня настоящим, — гладя ей в глаза, ответил Самвел.


Когда Васька появился в подъезде, где жила Ритка, Люба зарделась от радости:

— Василь Иваныч! Что ж не заходите?

— Зайду, — кивнул Васька.

— Вот радость-то. Я сейчас, я мигом. У меня все припасено. Жду вас каждую минуту, а вы не идете. Вот.

Люба бросилась к заветному шкафчику, вытащила оттуда бутылку портвейна. Васька строго и сосредоточенно вперился в Любу взглядом. Ну чисто Кашпировский. Люба остановилась как вкопанная, вдруг схватила бутылку, попятилась к шкафчику и поставила туда портвейн.

Вася задумчиво наблюдал за ней, рассуждая вслух:

— А что ты, Любовь Дмитриевна, думаешь о творческом наследии художника Ван Гога, которое насчитывает 480 полотен?

Люба, словно в трансе, добавила:

— …это если не считать такого же количества рисунков, эскизов и офортов, сохраняемых в разных музеях мира.

Очнувшись, она испуганно прикрыла рот рукой и посмотрела на Василия. Провела рукой по лицу, как бы стряхивая наваждение.

— Вась, это ты?

— Я. — Васька внимательно смотрел на нее.

— Ага. А кто еще тут был только что? — растерянно пролепетала Люба.

— Никого. А что? — Василий смотрел на нее, как увлеченный экспериментатор на подопытный объект.

— А мне показалось, вроде какой-то художник, — прошептала Люба.

— Да не обращай внимания. Мало ли их тут шастает, — пожал плечами Василий. — Давай лучше выпьем по маленькой.

Любу даже передернуло:

— Да не хочу я пить, пропади пропадом этот портвейн. Не буду и тебе не советую.

Васька победно ткнул кулаком в потолок и прокричал, как футбольный болельщик:

— Оле-оле-оле-оле!


Сергей и Рита подъехали к ее дому.

— Ты о чем задумалась, эй, Жемчужина. Я, пока ждал, размечтался увидеть тебя в вечернем платье. В открытом таком.

С разрезом… Даже слюнки потекли. — Сергей потянулся было к Рите с поцелуем, но она осадила его:

— Подбери слюни.

— Ты все-таки груба и неотесана. Но в этом есть свой шарм. Вылитая Элиза Дулиттл, — весело заметил Сергей, но Рита не поняла его:

— Что?

— Это был комплимент. Так звали простую лондонскую девицу, из которой один воспитанный джентльмен сделал настоящую леди. Правда, на спор, — уточнил Сергей.

Ритка смерила его тяжелым взглядом:

— Что у вас произошло в Озерке?

— Выбрось из головы, зачем тебе проблемы слуг, — отмахнулся Сергей.

— Это люди. А ты невелик барин, чтобы говорить о них в таком тоне.

— Дорогая, твоя борьба за права человека — атавизм, но это скоро пройдет — отпадет, как обезьяний хвостик. Где наш хвостик? — Сергей попытался ущипнуть ее за попку.

Рита резко отстранилась.

— Они, по крайней мере, работают, в отличие от некоторых. А ты… джентльмен удачи.

— Как хороша в гневе! И думает о других! — Сергей силой попытался ее поцеловать. Рита оттолкнула его. — Ну, Ритуля, ну же. Не отталкивай меня. Ты не знаешь своего счастья. Я исправлюсь. Я уже исправился. Поехали ко мне?

— Нет.

— Ладно, тогда к тебе, — предложил Сергей.

— Идем, — что-то решив для себя, скомандовала Рита.

Она заглянула в окошко консьержки и увидела, что Люба и Вася… пьюг чай!

Васька загадочно и гордо улыбался.

— И ты тут. — Рита удивленно смотрела на Ваську, потом повернулась к Любе. — Теть Люба, вот посмотрите, пожалуйста, на этого человека. Запомните его и никогда не пускайте ко мне. Ни под каким предлогом. Ни за что.

— Ну и дура! Дура базарная, — оскорбился Сергей.

Он вышел, хлопнув дверью.

Васька, как заправский футбольный комментатор, завопил:

— Андрей Шевченко проходит по левому флангу, обводит одного, второго, удар — го-о-о-о-ол!


— Извиняюсь. Мне за вами заехать по звонку или ждать? — заглянул Толик к Амалии.

— Зайди. Ты знаешь этого Зайцева, которого наняла своим водителем Маргарита Калашникова? — осведомилась Амалия.

— Нет. Он из ее людей. Слышал, бывший мент. Работал на рынке участковым, — пожал плечами Толик.

— Получается, что сейчас взлет его карьеры, — заметила Амалия, и Толик согласно кивнул:

— Будет из ее рук землю есть.

— Это не есть хорошо. Мне лучше было бы иметь при ней своего человека. Понимаешь, Маргарита молода, неопытна и в нашем деле дилетант, может наделать глупостей. В ее же интересах быть под присмотром. Ты понимаешь? Попробуй с ним сдружиться. Прощупай его, — попросила Амалия.

— Конечно, — с готовностью согласился Толик. — Сделаем!

— Только очень осторожно, — предупредила Амалия.


Утром Лидия провожала Петика на работу. Пока супруги ждали маршрутку, Лидия сдувала пылинки с выходного костюма мужа.

— Нарядила меня, как дурака… — бурчал Петик.

— Не понимаешь и не поймешь. Когда ты был просто базарный мент, мог ходить, как олух. А теперь ты солидный, уважаемый человек. Должен быть в костюме и при галстуке.

— Да водила я, водила и охранник, — напомнил Петик. Лида не согласилась:

— Не охранник, а телохранитель и этот, как его… бигмак.

— Бодигард, — поправил ее муж.

Лида отмахнулась:

— Это одно и то же. Они все одеваются, как члены правительства. Петь, а тебе разрешат жену на казенной машине подвозить, ну, там, по хозяйству?

— На «мерсе» за картошкой? Совсем сдурела.

Лида надулась:

— Ничего не сдурела. Вот Вовка из второго парадного на фуре своей дальнобойной за пивом к киоску ездит и ничего. Ну все, давай.

И Петик поехал исполнять свои новые обязанности.


— Что-то ни Сергея, ни Маргариты нет, тебе не кажется это подозрительным, а? — спросила Юлька у Дианы, поглядывая на часы. Диана что-то рисовала в блокноте.

— А ну встань, пройдись, — попросила она Юльку.

Та встала и, покачивая бедрами, прошлась перед Дианой.

— Спасибо.

— А вчера они посовещались с Амалией и вдвоем укатили, — продолжала Юлька.

— Да ты уже все придумала за них, — не отрываясь от работы, заметила Диана. — Откуда знаешь, что они вечером уехали, — тебя же в офисе не было.

— Первый закон офисной жизни гласит: нет ничего тайного, о чем бы завтра не сказали в курилке, — поучительно заявила Юлька.

Диана пожала плечами:

— Меня лично Сергей не волнует, пусть ходит куда хочет и с кем хочет.

— Меня уже тоже. Дианка! Тут юрист один захаживает… Вот это мужчинка. С удовольствием размялась бы, — заговорщицки сообщила Юлька.

— И кто такой?

— Ар-р-ртем Боев, — пророкотала Юлька.

Диана оторвалась от работы, внимательно поглядела на Юльку, но та не поняла ее взгляда.


Анжела невзлюбила напарницу и демонстративно не обращала на нее внимания.

— Анж, не дуйся на меня, — попросила Доминика.

Анжела остолбенела:

— Как ты сказала? Анж? А ну говори — ты откуда Ритку знаешь?

— Да не знаю я никакой Ритки, — растерялась Доминика.

— Только она меня так называла, — подозрительно поглядела на нее Анжела.

— Теперь я буду, если ты не против. Это по-французски так, — объяснила Доминика.

— И все же странная ты баба. Крест на пузе, странная, — покачала головой Анжела.

— Извини, что не записала твой выторг, — сказала Доминика.

— Вот не могу понять — ты правду говоришь или издеваешься?

— У нас все впереди, подружимся, поймешь… — Доминика замолчала, потом наконец решилась: — Расскажи мне об этой твоей легендарной Ритке. Что за птица такая? А то ее светлый образ надо мной витает — не знаю, смогу ли соответствовать.

— Я вчера у нее была. Та-а-а-акой офис, умереть — не встать. А я сижу здесь, как роза в унитазе, и никаких перспектив. Правда, Зямушка?

Зямчик сочувственно лизнул Анжелкину руку.

— Ритка местная? — допытывалась Доминика.

— Не-а. Тут местных не так много. Местным же можно не работать, — усмехнулась Анжела. — А те, кто квартиры сдают, могут в потолок плевать.

— Не все же сдают.

— Зато всем хочется поживиться. Из провинции вон все прут. Думают, здесь медом помазано. Побарахтаются-побарахтаются, да и оседают на рынке. А кто сюда попал, пиши пропало.

— Ритка же выбилась, — напомнила Доминика.

— А ты откуда знаешь? — насторожилась Анжела, но Доминика рассмеялась:

— Анж, да ты что? Ты же сама только что сказала, что она — в офисе. Секретаршей, что ли?

— Сама ты секретарша! — бросилась защищать подругу Анжела. — Она — хозяйка. Или что-то вроде того. Там какая-то запутанная история, я не вникала. Но Ритка — человечище. Я по ней очень скучаю.

— А чего она тебя к себе не зовет, если такая хорошая?

— А вот и звала. Я сама не захотела. Знаешь пословицу «Всяк сверчок знай свой шесток»? А я свое место знаю.

— А откуда она, твоя замечательная супер-Ритка? — с иронией спросила Доминика.

Анжеле этот разговор порядком надоел:

— Да что ты в нее вцепилась?! Зараза, где же эти покупатели?

— Ты сама мне ее все время в пример тычешь. Должна же я знать, с кого этот пример брать, — возразила Доминика.

— Ладно. Слышь, ты по-французски, случайно, не того? Шпрехаешь? — с надеждой поинтересовалась Анжела.

— В рамках школьной программы. А зачем тебе?

Анжела покопалась в кармане, вынула помятое письмо, протянула Доминике:

— Глянь, может, поймешь, чего он там пишет?

— Кто — он?

— Да кавалер собачий.

Доминика ничего не поняла, но развернула листок, пробежала его глазами.

— Здравствуйте и прочее. Пишет, что он занимается широким бизнесом. В сфере его интересов — дизайн одежды для людей и для собак.

— Зям, слышишь, вот где мы фрак на свадьбу возьмем, и тратиться не придется. Тебе тесть отвалит с французского плеча, — поцеловала Анжела Зямчика.

— И когда соберется по делам сюда, тебя обязательно известит. Все, — закончила Доминика.

Анжела посмотрела на нее с удивлением:

— Это ты так в школе научилась?

А про себя подумала: «Да ясно же, что не в школе. Знаем, сами учились. Ой темнит барышня. Нельзя ей доверять…»


Машина с шиком подкатила к офису. Петик вышел первым, поспешил к задней дверце. Ему навстречу уже выбиралась Рита. Сумочка выпала у нее из рук. Петик недовольно поднял сумочку, кинул на заднее сиденье, скомандовав:

— Залазь обратно.

— Петь, ты чего, обалдел, мы же приехали, — удивилась Ритка.

— Залазь, говорю. — Петик втолкнул Риту в машину, захлопнул дверцу. И только после этого торжественно открыл ее, подал Ритке руку, помогая выйти.

— Ты откуда знаешь, что надо так? — шепотом спросила Ритка, и Петик ответил:

— Лидка научила, она в кино видела.

Окрыленная Ритка влетела в офис и с порога потребовала у Дианы и Юльки:

— А встать при появлении начальства?

— А может, еще и «ура» кричать? — буркнула Диана.

— Тебе прощаю, — милостиво разрешила Рита. — Идем, поговорить нужно. Мне на вечер платье необходимо. Убойное, ну сама понимаешь.

— Есть у меня одно фантазийное платьице. Не знаю, давать ли? — подмигнула Диана.

— А давать не надо. Я его у тебя куплю. С зарплаты, — сообщила Рита. Юлька и Диана фыркнули.

— Ты еще скажи, что одолжишь денег на покупку. Например, у меня, — засмеялась Юлька.

Рита тоже засмеялась. Успокоившись, попросила:

— Дианка, тащи сюда платье, а ты, Юлька, позови ко мне Татьяну.

— Я тут рассмотрела твои требования, — сказала Ритка, когда Татьяна пришла.

— Что скажешь?

— Да ты скромняга. Практически все получишь, — пообещала Рита. — А вот с кабинетом — проблема. Мне тут нужно на вечеринке одной очень важной засветиться. Сергей обещал помощь в сопровождении. За это потребовал оставить кабинет за ним. Подожди, а? Я на приеме с ним отмечусь. А потом заряжу его под зад коленкой — и въезжай.

— Цинично, — покачала головой Татьяна.

— Не надо, — остановила ее Рита. — Меня тут все учат, что в бизнесе нет места совестливым да нежным. Вот я и учусь.


Самвеловский охранник приехал в детдом.

— Вы Виктория Павловна?

— Да, здравствуйте, вы к кому?

— Тогда к вам. Меня прислал Самвел Михайлович Пашаев, — объяснил охранник. — Я буду вот здесь сидеть.

— Простите, но здесь невозможно, у меня бывают посетители… — начала Виктория, и охранник легко согласился:

— Тогда поставим стул у двери, там и сяду.

Он быстро осмотрел окна, запоры, замок на дверях, потом достал мобильник и позвонил хозяину:

— Самвел, тут нужно решетки на окна поставить, хоть фигурные. Окна лучше поменять на стеклопакеты. Дверь поставить бронированную. Понял. Внешнюю дверь осмотрел. Там те же проблемы. И хорошо бы оборудовать камерой видеонаблюдения. С пультом, само собой. Понял. Отбой.

— И это все вы хотите ставить здесь? — ужаснулась Виктория Павловна. — А почему вы будете сидеть здесь, если вход в дом — там?

— Я ваш личный телохранитель. А там, — охранник кивнул на дверь, — будут сидеть специально обученные люди. Да, меня зовут Жорж.


Доминика позвонила одному из своих партнеров.

— Здравствуйте, Егор Сергеевич. Это — Никитина. Спасибо, хорошо. У меня к вам есть предложение по поводу поставки партии посуды. Да. Да. Нет. Вы правы, нужно расширять бизнес. Вот занялась посудой. Спасибо, я позвоню позже.

Вернувшись в палатку, сообщила Анжеле:

— Я отойду, мне нужно с Самвелом поговорить. Мне закрываться или присмотришь?

— Иди уже, выслуживайся, — презрительно скривилась Анжела.

— Здравствуйте. У меня к вам деловое предложение, — с порога начала Доминика.

— Что у тебя? Давай поскорее, — скомандовал Самвел.

— У меня есть давний бизнес-партнер. Занимается посудой. На рынке больше десяти лет. За крупные партии готов сбывать товар по льготным ценам. Вот расчет: его условия, старые цены и новые. — Доминика протянула ему бумажку.

Самвел внимательно прочитал, поднял на Доминику удивленные глаза:

— Где ты взялась? Зачем тебе это нужно?

— Привычка… или характер такой, что ли… Если знаю, как лучше, не могу бездействовать, — пожала плечами Доминика.

В комнате работал телевизор. В тишине было хорошо слышно, как диктор читал местные новости:

— Исчезла недавно побывавшая в автокатастрофе известная предпринимательница Доминика Никитина. В принадлежащей ей компании «СуперНика» отсутствие руководителя комментировать отказались. В данный момент компанию возглавляет Маргарита Калашникова. Подтвердить или опровергнуть информацию мы постараемся сегодня на торжественном приеме, который известная фирма «Систем сервис энд технолоджи» устраивает в честь своего юбилея. На это событие приглашены все представители бизнес-элиты нашей области.

Самвел перевел взгляд на Доминику:

— Как это понимать, Доминика Никитина?

— А никак. Тебя это касается? — равнодушно спросила Доминика.

Самвел развел руками:

— Пока нет. А там — не знаю.

— Вот пока и забудь, — предложила Доминика.

— Только, когда меня это коснется, может быть очень поздно, — предупредил Самвел.

— Не волнуйся, милиция знает, где я. Я исчезла только для своих, — успокоила его Доминика.

— Тогда другое дело. А твое предложение интересное. Смотри, я прикинул. Это увеличит мой товарооборот почти вдвое. Слушай, а ты соображаешь! Если дальше так пойдет, я тебя возьму в долю. Мы расширимся, откроем магазин, потом второй.

— Потом сеть магазинов. Потом заключим договоры о прямых поставках с зарубежными партнерами, потом купим посудную фабрику и будем сами производить товар высшего качества… — подхватила Доминика.

— А что, неплохая перспектива, — довольно кивнул Самвел.

— И назовем новую фирму «СуперМила».

Самвел возразил:

— Почему это Мила? Никакая не Мила. Это будет «СуперСамвел»!

Анжела записывала выторг в тетрадку. Неожиданно на тетрадке появился букетик цветов. Анжела подняла глаза: перед ней стоял Светик собственной персоной!

— Привет, ты это чего?

— Привет, я — ничего. Ты сказала, что я тебе понравился. Мне девчонки посоветовали принести букет. У вас так принято. Вот, — пояснил Светик.

— Спасибо, но больше не носи, — попросила Анжела.

— А что принести? У вас же всегда что-то носят?

— К сожалению, не все и не всегда, Светик.

— Приходи к нам. Погуляем. — Светик заговорщицки подмигнул, и Анжела не выдержала, сама разулыбалась:

— Приду.


Сергей ворвался в кабинет, когда Рита и Татьяна изучали какие-то бумаги.

— Я пришел уведомить вас, уважаемая Маргарита Викторовна, что после вашего вчерашнего глупого демарша на сегодняшнее вечернее мероприятие вам придется идти одной, — с порога заявил Сергей.

— Татьяна, я мало знаю Сергея Анатольевича. Он всегда заходит в кабинет руководства без приглашения и отрывает от работы своими мелочными проблемами личного характера? — осведомилась Ритка у Татьяны.

Та ответила ей в тон:

— Мне не приходилось принимать Сергея Анатольевича в ранге его непосредственного руководителя, но я тоже удивлена его поведением. Сергей Анатольевич, потрудитесь выйти и обождать, пока вас вызовут.

Сергей только глазами захлопал и тихонько вышел. Татьяна с Ритой переглянулись и прыснули.

Амалия, стоявшая над Юлькой с бумагами в руках, подняла на него глаза.

— Я только хочу видеть, как это чучело рыночное без меня пролетит на этой вечеринке, — зло бросил Сергей.

— Что, неужели такой блестящий кавалер потерпел фиаско? — смерила его презрительным взглядом Амалия.

— И по-моему, сокрушительное, — подпела ей Юлька.

— А тебя вообще никто не спрашивает, — огрызнулся Сергей.

— Вызвать Толика, чтобы он помог собрать и перенести вещи господина Никитина в отдел маркетинга? — спросила Юлька.

— Я думаю, нужно вызвать, — согласилась Амалия.

Сергей только зубами заскрежетал.

Рита переживала:

— Что же мне делать? Амалия сказала, что есть эскорт-услуги. Не знаешь, что это?

— Это когда нанимают красавца-мачо для сопровождения богатой одинокой и тоскующей дамы. За деньги. За довольно большие деньги. У нас в городе появилось недавно такое агентство. Мачо идут нарасхват, — пояснила Татьяна.

— У меня идея. Где Петик? — спросила Рита.

— Кто? — растерялась Татьяна.

— Ну, мой телохранитель. Петька Зайцев? Юль, вызови мне Зайцева.

— И париться не нужно, он за стенкой, — сообщила Юлька. — Петь, а Петь, зайди, шефиня тебя хочет.

Когда явился Петик, Ритка и Татьяна критически уставились на него.

— А ну, повернись, — скомандовала Рита.

Петик даже оторопел:

— Ты чего?

— Ну как? — Рита не обращала внимания на растерянность Петика, ее волновало мнение Татьяны.

Бывают и похуже.

— Решено. Петр, мы с тобой сегодня идем на торжественную вечеринку к нашим партнерам. У тебя фрак есть?

— И бабочка?

Петик судорожно глотал воздух словно рыба, вытащенная из воды.

— Петенька, надевай свой самый приличный костюм и вечерком заезжай за мной в полной боевой готовности, — приказала Рита.

— Никуда я не поеду. Что я скажу Лиде? И вообще, я на таких мероприятиях никогда не был. — Петик засмущался.

— А кто был? Я, что ли? Да никогда! Татьяна вон не даст соврать.

— Правда, Петр, соглашайся. Не вызывать же нам мачо из агентства, когда у нас свой готовый есть, — подхватила Татьяна.

— А что делать надо? — сдался Петик.

— Йес! — закричала Рита и уже спокойно объяснила: — Петик, твоя задача на этом вечере поесть, попить на шару и потанцевать. Ты у нас человек в этом деле опытный, справишься.

— И все? — не поверил Петик.

Ну, еще улыбаться придется. С этим, конечно, посложней, но можно порепетировать. А ну, Петр, сделай обаятельное лицо, — попросила Татьяна.

Петик выполнил просьбу. Рита поморщилась:

— М-да, Тань, может, я лучше с Амалией пойду?

— Я привезла платье. Померяешь? — спросила Диана.

— Давай, — разрешила Рита и бросила Петику: — Так, мачо, а ты пока смотайся домой и приоденься по-человечески. Надень свой самый новый галстук.

— А он на мне, — растерялся Петик. Девушки расхохотались

Рита отмахнулась:

— Посмеялись и хватит. Этому галстуку лет десять. Небось, Лидуся ко Дню Красной Армии дарила?

— Не-а. На свадьбу. Но он — как новый, — неуверенно ответил Петик.

Рита даже руками всплеснула:

— Засада! Татьяна Николаевна, я не могу работать в таких условиях. Никакого порядка? — Она достала из ящика деньги, отсчитала и протянула Татьяне. — Это нерациональная трата рабочего времени и финансов, но все-таки, я вас прошу, позаботьтесь о репутации нашей фирмы. Оденьте этот манекен. И не забудьте товарные чеки.

— Да, Ритка, власть меняет человека. Просто не узнать. Ты такой большой начальник! — поразилась Диана.

— Что там у тебя? Показывай, — велела Ритка.


Анжела ревниво поглядывала на Доминику, когда та вернулась от Самвела.

— Ну, так что, была у Самвела? — наконец не выдержала она.

— Угу. — Доминика что-то прикидывала в уме, не особо обращая внимание на Анжелу.

— И что?

— Нормально. Ему понравилась эта идея, — сообщила Доминика.

— Да ладно? — недоверчиво покосилась Анжела.

Доминика вздохнула и отложила расчеты:

— Слушай, Анжел, а кто, по-твоему, откажется получить прибыль на ровном месте?

— Я, например, — с вызовом ответила та.

— Да, поэтому ты до сих пор и здесь. С утра до ночи торгуешь этим барахлом и ждешь заморского принца, — смерила ее взглядом Доминика.

— А чего высовываться? Я честно работаю, как все нормальные люди. И между прочим, мне легкий хлеб не нужен. Мне и так хорошо, я в большие начальники не стремлюсь, как некоторые выскочки…

— Так что же, твоя Ритка все-таки выскочка? — усмехнулась Доминика и осеклась, увидев Елизавету Андреевну в соломенной старомодной шляпке.

— Чего тебе, бабуля? Деда своего ищешь? Так он сегодня к нам не приходил, можешь не ревновать, — рассмеялась Анжела.

— Елизавета Андреевна, а вы что здесь делаете? Вы только позвоните, я куплю все, что надо, — кинулась Доминика к Елизавете Андреевне.

— Да я не за продуктами. Пришла посмотреть, как ты, — ответила та.

— У меня все хорошо. Не волнуйтесь. Идите домой, — уверяла ее Доминика.

— Доченька, давай я Олегу Степановичу позвоню. Он тебя с руками и ногами заберет в институт. Даст место. Будешь преподавать. Что же ты здесь на солнцепеке? С твоим-то образованием…

Анжела вмешалась:

— Конечно, четыре класса ПТУ, какой же тут институт! Вы позвоните, куда надо, может, ее сразу директором супермаркетов сделают, а? Правда, Милка? Она у нас предприимчивая.

— Какая она вам Милка? Что вы такое говорите? Она, между прочим…

Доминика оттащила Елизавету Андреевну в сторону:

— Послушайте, это Анжела так шутит. Не обращайте на нее внимания. Идите домой, пожалуйста. Мы вечером обо всем поговорим.

— Что это за старая вешалка была? О чем это она тут говорила? — полюбопытствовала Анжела.

Доминика подошла вплотную к Анжеле и угрожающе сказала:

— Анжела, мой тебе совет, если не хочешь быть моим другом, не давай мне повода стать твоим врагом.


Косарева допрашивала Крокодила, сам он неприкаянно прислонился к стеночке, весь поникший и подавленный. Рядом в развязной позе стояла нищенка.

— Куда ребенка сплавила? — спросила Надежда.

— Подругам одолжила. Попросили. Им выручка нужна, — призналась нищенка.

— Я тебе тоже работенку подброшу. Есть одно важное задание. Смотри сюда. — Косарева показала нищенке на экране своего мобильника фотографию Виктории Павловны. — Видела когда-нибудь эту женщину?

Нищенка отрицательно покачала головой.

— Так вот, увидишь. Езжай в детдом и все разузнай о ней. Кто она? Что она? Кем работает? Я должна знать о ней все. Слышишь? Все!

— Надя! — взмолился Крокодил.

Косарева огрызнулась:

— Молчать! С тобой у меня вообще разговор особенный. Так, дай-ка мне сюда свою мобилку на время, а то еще вздумаешь Самвелу позвонить, пожаловаться. Вы у меня с ним теперь на равном счету. А счеты, сам знаешь, я люблю сводить быстро и качественно.

Надежда повернулась к нищенке:

— Что смотришь? Задание получила? Свободна! Иди давай. И придумай легенду поубедительней, я не хочу, чтоб эта дура что-нибудь заподозрила.

— Я без аванса не работаю, — напомнила та.

Косарева внимательно посмотрела на наглую нищенку, молча достала из сумочки деньги. Нищенка потянулась за деньгами, ноя:

— Поймите, я мать-одиночка, у меня маленький сынок, Дениска. Мне нужно кормить ребенка, он ведь такой беспомощный.

— А ты акула! — скривилась Косарева.

— Есть у кого учиться, — улыбнулась нищенка.

Надежда повернулась к Крокодилу:

— Ты, Крокодил, мне тоже понадобишься.

— Делай со мной что хочешь, Надька, но я против своих детей не пойду, — набычился тот.

— Смотри, какой герой! Расслабься, у меня другие планы. Мне сейчас не до детей. Я, Крокодил, отомстить хочу. И очень сильно. — Надежда задумалась. — Скажи, как я тебе, ну, как женщина?

— Страшная! — завопил Крокодил.

Косарева крепко сжала губы:

— Не хочешь, не отвечай. Но запомни, от меня еще ни один мужик не уходил. И не уйдет.


Михаил молча складывал свои вещи.

— Ты куда? — подхватилась Танюша.

— Поживу пока в доме Никитиных, а потом сниму квартиру.

— А я? — растерянно смотрела на него жена.

— А ты остаешься здесь. Или ты хочешь наоборот? Быть поближе к Сереженьке? И еще, чтобы это не было для тебя новостью, завтра я подаю на развод.

Танюша забилась в истерике. Хватая Михаила за руки, мешала паковать вещи, рыдала в голос:

— Миша, не уходи. Я люблю тебя. У нас же семья. Я это ради тебя сделала!

— Что — ради меня? Влезла в постель к Сергею? Выставила меня на посмешище?

— Я хотела, чтобы у тебя были дети. Чтобы у нас были дети! — захлебывалась в слезах Танюша.

— Нет, Таня, ты сделала все возможное, чтобы у меня отобрали детей. Я не хочу тебя больше видеть. — Михаил вышел из комнаты.

Танюша сразу же успокоилась и зло бросила вдогонку:

— Ну и убирайся к черту! Я тебя ненавижу. И никогда не любила. Чтобы ты знал, тебе до Сергея далеко!

Михаил вернулся. Танюша сорвалась с дивана, бросилась ему на шею. Он отстранил жену, снял с пальца обручальное кольцо и протянул ей.

— Мишенька, любимый, прости. Ты же меня не бросишь, скажи, мы же семья? Давай начнем все сначала. Пожалуйста. Это я тебе все со злости наговорила. Прости меня. Ведь я же не могу без тебя. Как же я одна здесь останусь?

— Я тебе дам денег, если что понадобится — помогу. Звони. А в остальном — обращайся к Сергею. Вы просто созданы друг для друга.

— Миша, ты меня не слышишь. При чем здесь Сергей? Ведь я ношу твоего ребенка. Клянусь.

Михаил как-то странно на нее посмотрел. Танюша обняла его, стала целовать:

— Мишенька, я хочу все объяснить. Я была в больнице. Доктор сказал, что лечение помогло. А еще он сказал, что после такого лечения у нас, возможно, будет двойня. Ты станешь папой двоих детей.

— Эх ты! Сколько ж в тебе, оказывается, грязи… На, читай! — Михаил достал из кармана какую-то справку, протянул жене. Она с опаской взяла ее.

— Что это?

— Это медицинское заключение о моем бесплодии. Я тоже был у врача. Он подтвердил, что тебе лечение помогло, но мне — нет. Врач также сказал, что, скорее всего, ты сможешь забеременеть при смене партнера. Что и произошло. Читай внимательно.

Таня пробежала глазами листок.

— У тебя не может быть детей? Что же теперь делать? — Она совсем растерялась.

— А ничего. Это конец…

Толик притащил в отдел коробку с личными вещами Сергея.

— Куда ставить, девочки? — спросил у сотрудниц.

— Ты нам принес подарки?

— Размечтались! Подарочек прибудет следом, а это его барахло, — отшутился Толик.

— Поставь пока вон туда, потом разберемся.

— Это что же получается, Маргарита все-таки переводит к нам Сергея? Слушайте, я думала, это шутка. Толь, не знаешь, его к нам на время сослали или навсегда? — любопытствовала Людмила.

— Не знаю. Наше дело маленькое: бери больше, бросай дальше, — развел руками Толик.

— Да не может быть, чтобы вы ничего не слышали, — не поверила Нина Ивановна.

— Не слышал, не видел и никому ничего не скажу. Все. Не скучайте. — Толик помахал рукой и вышел.

— Ага, здесь соскучишься! Что ни день — приключение. С тех пор, как Доминика попала в аварию, девочки, все пошло наперекосяк, вы заметили? Мало того, что у Доминики вся жизнь перевернулась, так и мы здесь как на пороховой бочке. Того и гляди, бабахнет, — запричитала Ольга.

— А я считаю, все, что ни делается, — к лучшему, — возразила Нина Ивановна.

— Еще бы, вас ведь назначают завотделом.

Ольга остановилась у бывшего стола Татьяны, на котором теперь стояла коробка с вещами Сергея, задумалась.

— Интересно, они теперь разведутся?

— Кто?

— Понятно кто — Доминика с Сергеем.

— Это даже не обсуждается. Меня сейчас волнует совсем другой вопрос: вернется ли Доминика к нам вообще? А то все как-то складно получается. — Людмила глянула на Нину Ивановну. — Все вдруг резко пошли на повышение. Всех все устраивает…

— Странно, что-то Амалия совсем притихла. Может, готовит новую реформу? — размышляла вслух Нина Ивановна.

— Да нет, Нина Ивановна, нашу Амалию уже саму реформировали. Сейчас всем заправляет Маргарита Викторовна со своими коллегами…

— Люда, на что ты намекаешь? Ты хочешь сказать, что мы с Таней подсидели Доминику? — возмутилась Нина Ивановна.

— Не ссорьтесь.

— Нет уж, пусть она объяснит. Люда, для того чтобы пойти на повышение, нужно, как минимум, работать в поте лица, а не разводить сплетни. Будь директором Доминика или Маргарита, не говоря уже об Амалии, работа остается работой, — возмутилась Нина Ивановна.


— А порядок порядком. Как говорится, Орднунг юбер аллес! — заявила Ольга.

Амалия заглянула в отдел, привлеченная громкими голосами.

— У вас обеденный перерыв? Я пришла напомнить о том, что смена руководства не должна влиять на качество работы коллектива. Производственных заданий никто не отменял.

— Амалия Станиславовна, вам не о чем беспокоиться, — заверила ее Нина Ивановна. — Мы и не останавливали работу ни на одну минуту.

— Нина Ивановна, подготовьте отчет за неделю, — потребовала Амалия. — В первую очередь меня интересует перспектива сети закусочных и наш общий рейтинг на рынке потребителей.

— Я представлю его Татьяне Николаевне, — предложила Нина Ивановна, но Амалия возразила:

— Не стоит, с начальниками отделов я предпочитаю работать напрямую. Кстати, поздравляю вас с переходом на новую должность.

— Погодите, а как же Сергей Анатольевич?

Амалия пожала плечами:

— Сергей Анатольевич — рядовой сотрудник отдела. Он ваш подчиненный, не мой.


К Виктории Павловне пришла нищенка Валентина. Ее было не узнать: скромная, бедненькая, никакой косметики, взгляд испуганный. Охранник Жорж преградил ей дорогу:

— Вы к кому? По какому делу?

— Я… я не знаю… мне директор нужен, — прошептала нищенка. — По личному делу.

Охранник спросил по телефону:

— Виктория Павловна, к вам… Как ваша фамилия?

— Сверчкова, — прошелестела нищенка.

— К вам Сверчкова. Хорошо. Идите. Подождите. Запишитесь. Вот здесь. — Жорж протянул нищенке журнал.

— Слушаю вас, — встала ей навстречу Виктория Павловна.

— Здесь охрана… Я без предупреждения, — запнулась Сверчкова.

— Да, у нас строгий порядок. Охрана нужна. Все-таки дети.

— Это правильно. Простите, как вас зовут? Виктория Павловна? Виктория Пална, я к вам с просьбой. Понимаете, я — мать-одиночка, у меня сынок маленький, Дениска. Сейчас так трудно найти работу в Радужном, мест раз-два и обчелся, и те заняты. Нужно искать какой-то выход, не просить же милостыню…

— Простите, но я, к сожалению, не могу принять вас на работу. Не сейчас. Может, чуть позже…

— Не можете? — Сверчкова горестно вздохнула. — Нет, мне, конечно, предлагают работу. Подруги. Говорят, прибыльная… Но это очень далеко, в Португалии, на уборке апельсинов. Виктория Пална, а ведь у меня и квартиры-то нет. Вот съезжу, может, заработаю, а?


— Но чем я вам могу помочь? — недоумевала Виктория Павловна.

— Так у меня сыночек. Его не с кем оставить. Можно ли его к вам, в детдом? На время, конечно. А я через полгода вернусь и тут же заберу. У меня здесь никого нет, — пожаловалась Сверчкова.

— Этот вопрос не я решаю. Напишите заявление, укажите все подробно. Сами понимаете. Хотя, извините, но я не одобряю вашего решения. Подумайте, как же можно бросить ребенка? Впрочем, положение у вас действительно сложное. Я ничего не обещаю, но попробую посодействовать, — заверила Виктория Павловна.

— Вот спасибо, вы добрая женщина, Виктория Пална. Дай бог вам здоровья. Моему бы Дениске да такую бабушку. — Она попятилась к двери, да так, пятясь, и вышла из кабинета.

Виктория Павловна некоторое время размышляла, а потом решительно направилась к охраннику.

— Жорж, я к вам. Так нельзя работать. Вы устроили возле моего кабинета просто противопехотное заграждение. Ко мне теперь сложней попасть, чем в ставку верховного главнокомандования. А ко мне идут люди. Так нельзя, понимаете?

— Понимаю. У меня и журнал есть, где посетители расписываются, — невозмутимо ответил охранник.

Виктория Павловна охнула, набрала номер Самвела.

— Самвел Михайлович, это Виктория Павловна из Радужного.

— Виктория, что случилось? — испугался тот.

— Еще пока ничего, но случится. Я вас прошу, снимите охрану. Они мне тут всех распугали, — попросила Виктория.

— Дайте мне Жоржа.

— Жорж, отличная работа! Премия у тебя в кармане. Продолжайте работать и берегите эту прекрасную женщину.

— Что? Что он сказал? — теребила его Виктория.

Жорж улыбнулся и протянул ей телефон. Виктория только махнула рукой и вернулась в кабинет.


Юрий Владимирович наконец-то дозвонился до зятя.

— Это Юрий Владимирович. Сережа, не вешай трубку, — попросил он.

— Что вам надо?

— Сереженька, есть разговор. Нам нужно срочно встретиться. Я хочу с тобой побеседовать с глазу на глаз, как отец с сыном. Это важно, — предупредил Юрий Владимирович.

— Да неужели? Хотите прочитать лекцию: «Идеальный зять, или Сережа, ты — подонок!»? Так я уже выслушал все, спасибо! — рявкнул в трубку Сергей.

— Нет, дорогой. Я с миром. Понимаешь, я долго думал и понял, что был несправедлив к тебе. Ты должен мне верить. Особенно сейчас, когда ты в опасности. Я обязан тебя предупредить.

— Где встречаемся? — напрягся Сергей, услышав про опасность.

— Я приеду в офис.

— Нет. У меня отпуск. Я сам к вам заеду.

Юрий Владимирович положил трубку и удовлетворенно потер руки: птичка сама летит в клетку.

Птичка, то есть Сергей, в клетке была ровно через час. Он был насторожен, Юрий же Владимирович — сама приветливость.

— Проходи, родственничек… Ты сейчас в отпуске? Собираешься уезжать из города?

— Юрий Владимирович, вы меня зачем позвали, поболтать?

— Ты присаживайся. Главное — не волнуйся. Просто мне стали известны очень неприятные факты, касающиеся тебя. Сережа, ты продал все акции Никуши и некую кругленькую сумму положил в банк на свой счет, правда?

Сергей вскочил с намерением уйти.

— Ну вот, начинается. Я так и знал.

— Сергей! За тобой охотится налоговая, — воскликнул Юрий Владимирович. Сергей остановился. Юрий Владимирович подошел к нему:

— Я пытаюсь тебя предостеречь. Мне стало известно, что кто-то на тебя настучал. Ты ведь не уплатил налог с полученной суммы? Или я не прав?

— Я не понимаю, куда вы клоните. При чем здесь мои деньги? — нервно кусал губы Сергей.

— Лучше скажи, ты задекларировал свой доход?

— Предположим, нет.

Юрий Владимирович покачал головой:

— Так я и думал. Ну, я могу тебя обрадовать: об этом уже знают в налоговой. А поскольку сумма приличная, они тебя раскрутят по полной программе.

— Откуда вы знаете? — встревожился Сергей. — Что они могут сделать?

— У меня там свои люди. Я о них роман писал. Только учти, информация конфиденциальная. Уверяю тебя, они знают, что делать. В общем, Сережа, это дело подсудное.

— А почему вы мне это говорите? — внимательно посмотрел тестю в глаза Сергей. Но Юрий Владимирович отлично играл свою роль:

— Я не злопамятный, — проникновенно заявил он. — К тому же ты до сих пор муж моей дочери. И если Доминика с тобой не развелась, значит, она на что-то надеется.

— Вообще-то она умная женщина. — Сергей самодовольно улыбнулся.

— И я о том же, — подхватил Юрий Владимирович. — Но в данной ситуации я просто хочу сберечь наши семейные деньги.

— И что же мне теперь делать? До сих пор в финансовых делах мне помогала Ника. — Сергей забегал по комнате взад-вперед. — Что же делать? Что же делать?

— Да, Ника нашла бы выход. Может, ты посоветуешься с кем-нибудь? — осторожно предложил Юрий Владимирович.

— С кем? Все вокруг предатели. Только на себя и можно рассчитывать, — схватился за голову Сергей. Юрий Владимирович запустил пробный шар:

— Ну не знаю. Я уж точно не советчик. Я в этих делах, как вы говорите, лопух. Первая и единственная моя сберкнижка сгорела после известных событий… Так вот, я бы по своим старорежимным привычкам, деньги держал дома. Хотя это же такая сумма…

— Да-да… Датчане говорят — мешок денег перевесит даже два мешка истины. Спасибо, тестюшка, вы, Юрий Владимирович, сами того не подозревая, подтвердили правильность моих действий. Спасибо за совет, ариведерчи! Я. кажется, придумал. — Сергей приобнял Юрия Владимировича и пулей вылетел из квартиры.

— Постой! Куда же ты?

Убедившись, что Сергей ушел, Юрий Владимирович позвонил Артему.

— Бегом ко мне Он клюнул! — радостно закричал он в трубку.

Артем прибыл в рекордно короткое время. Юрий Владимирович возбужденно пересказвал свой разговор с Сергеем.

— По-моему, он клюнул! — радовался Юрий Владимирович. — По-настоящему всполошился.

— А вы не ошиблись? Он все-таки в бизнесе покрутился, должен что-то понимать, — усомнился Артем.

— В том-то и дело, что покрутился. Сидел на Никушиной шее и крутился: куда она — туда и он. Ника за него все решала, из таких ям вытаскивала, что только ой-ой. А к Амалии он не побежит, нет! Лишний раз о своих махинациях напоминать? Как бы не так! Артем, он у нас в ловушке.

— Погодите. Ну, заберет он деньги из банка, а дальше-то что?

— Дальше? — смутился Юрий Владимирович. — А дальше я пойду к нему и скажу, чтобы он вернул деньги, нажитые нечестным путем. И если понадобится, просто отниму их. Нет, все-таки не перестаю удивляться, какое странное существо — человек. Столько всего произошло между Никой и Сергеем, а он поверил в то, что Никуша захочет восстановить семью. Все-таки надежда не является прерогативой положительного архетипа. Мне следует это запомнить. У меня в романе есть один подлец, который всякое свое злодеяние преподносит как дело праведное.

— Меня сейчас заботит другое, — прервал его Артем.

— Извини, меня как всегда захлестнули эмоции. Как твоя Лилия Многолетняя?

— Ее дело оказалось не очень сложным. Просто им никто всерьез не занимался. Я уверен, что с Многолетней все решится положительно. А сейчас, Юрий Владимирович, я хочу попросить вас, расскажите мне о Доминике с самого начала — с кем дружила, с кем общалась, с кем училась?

— Зачем тебе? — не понимал Юрий Владимирович.

— Я должен ее найти. Я думаю, что в прошлом может быть какая-то ниточка, которая нас к ней приведет. Если обратиться к логике — она же должна где-то жить. В гостинице без регистрации поселиться нельзя. Гостиницы я уже обзвонил. Для того чтоб снимать квартиру или угол, нужны деньги. А по нашим сведениям, Ника осталась вовсе без денег. Если, конечно, не спрятала их в чулок и не закопала где-то под заборчиком.

— Нет, что ты! Ты бы слышал, как она высмеивала меня, когда увидела, что я храню деньги дома. Это она заставила меня завести счет и пластиковую карточку какую-то, — замахал на него руками Юрий Владимирович.

— На ее счетах денег нет. Это я проверил. То есть и квартиру она не снимет. Остаются знакомые. Надеюсь, ее кто-то приютил. Ее подруги могут нам что-то подсказать? — предположил Артем.

— Подруги? Сейчас… Я пытаюсь вспомнить ее подруг… Ты знаешь, разве что старые, институтские. К моему сожалению, в последние несколько лет главной Никушиной подругой был бизнес. — Юрий Владимирович направился к полке, где лежали альбомы с фотографиями. Взял один из них. — Я тебе покажу институтский альбом. Там есть фотографии всех ее подруг. У Ники было три подруги-однокурсницы, они бывали у нас в доме. Я, как старый ловелас, помню хорошенькую блондиночку Нину — вот она. А это Света — жгучая брюнетка… я ее встретил несколько лет назад, она сильно изменилась, ее не узнать. И была такая серенькая мышка — Зоинька, вот эта.

— Столько лет прошло, у них и фамилии сейчас, должно быть, другие. Как их разыскать? — задумался Артем.

— Может, попробовать через институт, — предположил Юрий Владимирович.

— Конечно, схожу, попытаюсь что-нибудь разузнать, но вряд ли они следят за судьбой своих выпускников. М-да, задача. Я пойду, подумаю. Кстати, уже поздно, а Дианы все нет? Вы не волнуетесь?

— Птенчик выпорхнул из родительского гнезда, — Юрий Владимирович грустно развел руками. — С тех пор как она работает, мы почти не видимся.


У Самвела топтался Васька, ждал, пока тот поговорит по телефону.

— Чего тебе, Василий? Говори, только покороче, и уходи, мне работать надо.

— Говорю покороче. Разрешите открыть в сторожке клинику имени Василия Иваныча? Вот.

Самвел озадаченно уставился на него:

— Не понял. В какой сторожке? Какую клинику? Имени какого Василия Ивановича? Имени Чапаева, что ли?

— Эх, объясняю. Со мной случилась производственная травма. Одна баба ошпарила током, с тех пор у меня открылся третий глаз. Теперь я могу видеть все. Понимаете? У меня появился дар ясновидения и целительства. Теперь я лечу от алкогольной зависимости.

А для этого мне нужен кабинет. Вот я и прошу у вас разрешения приспособить мою сторожку под это дело. А Чапаев здесь ни при чем. Это я — Василь Иваныч. А клиника будет называться «Вась-Вась».

— И многих вылечил? — не поверил Самвел.

— Двоих. С одного взгляда, — гордо заявил Васька.

— Дыхни, — потребовал Самвел.

Васька дыхнул. Перегара не было. «Черт его знает, может, не врет». Самвел взял телефон и набрал номер:

— Позови ко мне Леньку-алкаша, из бригады грузчиков. Только быстро.

Ленька-алкаш вскорости приплелся.

— Не ходи далеко, стой там и ни к чему не прикасайся. Ну и запашок. Вот, Василь Иваныч, вам клиент. Прошу, — скомандовал Самвел.

Васька размялся, прошелся с умным видом по комнате, несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, подошел к Леньке. Тот попятился:

— Ты чё… это… в натуре…

— Итак, мы начинаем. — Василий вперил в Леньку горящий взгляд.

Самвел подошел к бару, вытащил бутылку водки, налил стакан. Васька закончил сеанс, выдохнул, отошел, со скромным достоинством объявил:

— Все. Принимайте работу.

Ленька стоял вовсе обалделый. Самвел протянул ему стакан водки. Ленька дрожащей рукой взял стакан, потянул носом и вдруг бросил стакан на ковер. На лице его был ужас.

— Что за дрянь?! — И с этими словами он выбежал из комнаты.

— Убедительно? — Василий был чрезвычайно горд. Самвел потрясенно смотрел на него, все еще не веря в случившееся:

— Слушай, как ты это делаешь?

— Показать?

— Нет-нет-нет! Я тебе верю. А ну, закрой глаза. — Самвел тихонько отошел в дальний угол комнаты.

— Так даете мне сторожку или начинать исцеление? — требовал Василий.

— Садись за стол переговоров, будем обсуждать бизнес-план, — скомандовал Самвел.

— А это что?

— Сколько ты намерен платить за аренду помещения?

У тебя же лицензии нет? Нет. И получить ты ее вряд ли сможешь. Значит, работать будешь подпольно.

— Я людям буду помогать! — заявил Василий. — Нельзя мне деньги брать, Самвел Михалыч. Талант пропадет.

— Ты пафос прибереги для налоговой, — отмахнулся Самвел. — Васенька, я тебе помогу. Ты будешь доктором, целителем, а я — твоим бухгалтером. А таланту твоему не мешало бы приодеться. Новые зубы вставить, а?

— Золотые… — мечтательно протянул Василий.

— Вот и договорились, — пожал ему руку Самвел, чтоб Васька не успел передумать.


Валентина Сверчкова докладывала, как она ходила в детдом:

— Вся такая хорошая, хоть к ране прикладывай.

— Ты уверена, что это она? — Сверчкова кивнула. — Значит, директриса… — Косарева задумалась.

— Но у нее такая охрана, не доберешься. — Валька сунула в рот сигарету. — Деньги давай!

Косарева очнулась, отсчитала деньги, швырнула на стол перед нищенкой:

— Не дыми здесь. На вот и катись отсюда. Нужна будешь, вызову.

Сверчкова спрятала деньги:

— А чего ты так расстроилась? Эта баба у тебя мужика увела? Во дает! Кинуть тебя? — Нищенка нагло расхохоталась.


Рита в новом платье очень себе нравилась. Так нравилась, что возжелала признания.

— Юлька, зови сюда Амалию. Важное совещание. Амалия, по крайней мере, бывала на таких приемах, знает что к чему.

В кабинет вошла Амалия.

— Ну и? — поинтересовалась Рита.

Амалия критически оглядела ее наряд:

— Где вы это взяли?

— Коллекция Армани, — ответила Рита.

— Вам, Маргарита Викторовна, виднее, но я бы не советовала злоупотреблять финансами фирмы, — покачала головой Амалия.

— Короче, Амалия Станиславовна, ваш приговор? — не выдержала Рита.

— Зер гут. Очень даже зер гут. Сколько это стоит?

— Да не волнуйтесь вы так. У вас все равно денег не хватит. Это эксклюзив. Ручная работа Дианы Яровой.

Амалия заинтересовалась. Вот так Диана! Ну-ну…

И тут Татьяна втащила в кабинет упирающегося Петика.

— Знакомьтесь. Зайцев. Петр Зайцев.

Перед изумленными дамами предстал настоящий Джеймс Бонд. Все ахнули.


Анжела, увидев Самвела, нарочито громко завела:

— Кого мы видим! Хорошо, что я тебя, Милка, не послушалась. А то ты заладила: давай сворачиваться, давай сворачиваться, домой пора. А как же домой, работа — прежде всего! Добрый вечер, Самвел Михайлович, вы пришли нам премию выдать?

— Я не к тебе, балаболка, — отрезал Самвел. — Если бы ты вместо того, чтобы языком молоть, головой думала, как Мила… Мила, я тобой доволен. Я созвонился с этими ребятами и все просчитал. Мы можем уже сейчас подписать договор на новые поставки. У них и ассортимент побогаче, и скидки то что надо. Спасибо тебе, Мила.

Анжела старалась перетянуть одеяло на себя:

— Что ж вы, Самвел, спасибо да спасибо, его в карман не положишь, правда, Милка?

— Мила, если у нас все срастется, я тебе зарплату удвою. Нет, я тебя назначу старшей над всем посудным рядом. Зачем тебе в палатке стоять? Будешь принимать товар, распределять его. Войдешь в долю. Ты девчонка не промах, я люблю сообразительных, — подмигнул Самвел.

— А я ненавижу. — Анжела начала сворачивать палатку.

— Анжел, чего ты на меня злишься? Я ведь просто хорошо делаю свою работу. И ты можешь, — попыталась утихомирить ее Доминика.

— Ну уж нет. Я не могу. Я своих не подставляю. Сегодня ты поставщиков новых нашла, а завтра новых работников. Видали таковских! Только если ты думаешь, что я буду перед тобой на цыпочках ходить, ошибаешься. Анжела Кимовна — женщина гордая! Пошли, Зям, у нас тут дедовщина. Пусть она одна палатки свернет, и свою, и нашу. — И Анжела с Зямом ушли, а Доминика с грустью посмотрела им вслед и тяжело вздохнула.


Ресторан «Ника» сиял праздничными огнями. Шарики и цветы заполняли зал, звучала веселая музыка. Петик помог Ритке выйти из машины. Выглядела Рита просто ослепительно. К ним сразу кинулся распорядитель, что-то спросил, записал. Петик отработанным жестом подал Ритке руку.

— Мы приветствуем нового генерального директора компании «СуперНика» Маргариту Калашникову и ее спутника, — прогремел в микрофон распорядитель раута.

Со всех сторон Риту и Петика ослепили вспышки фотоаппаратов.

— Ты чего трясешься? — прошипела сквозь зубы Ритка.

— Я боюсь, — ответил Петик.

— Не боись. Если к тебе будут обращаться, запомни два волшебных слова: «не вопрос» и «однозначно», — попыталась приободрить его Рита.

— Запомнил.

К ним подошел хозяин вечеринки:

— Я рад вас видеть. Вы заинтересовали весь наш бизнес-клуб, если можно так выразиться.

Рита недоуменно подняла на него глаза, и хозяин клуба спохватился:

— Ах да, мы видимся впервые. Разрешите представиться: Любомир Эрастович Магеровский, владелец «Систем сервис энд технолоджи» и сегодняшнего бала.

— Я очень рада, — спокойно ответила Рита.

— Пойдемте, я вас представлю нашим гостям. Господа, это та самая знаменитая Маргарита Калашникова, которая своим внезапным появлением на деловом Олимпе нашего города привлекла к себе всеобщее внимание. Представьте нам вашего спутника, пожалуйста.

— Это мой друг Петр… Ой, фамилию забыла. Я так волнуюсь…

Все снисходительно засмеялись, будто Рита удачно пошутила.

Рита и Петик мило улыбались, кивали налево и направо.

— А она мила. Мне о ней такого порассказали, что я представлял ее Медузой Горгоной, — заметил кто-то из гостей.

— Откуда ты знаешь, может, она такая и есть! А вот платье у нее очень интересное. Я знаю все наши бутики, там такого не найдешь, нужно узнать, кто экипирует эту цацу, — подхватил другой.

К Ритке подошли две дамы.

— Как вам праздник? Здесь мило, правда? — щебетала одна.

— Однозначно, — вспомнив Риткины наставления, отозвался Петик.

— Мы с подругой как бы жертвы моды. У нас считается совсем не модно и даже пошло ходить на пати обязательно в сопровождении мужчины! Вот мы и скучаем без мужчин, — продолжала приятная дама, а ее подруга, еще более приятная, добавила:

— Разрешите нам похитить вашего кавалера. Ненадолго.

— Разрешаю, если он поведется, — кивнула Рита.

— Не вопрос, — шаркнул ногой Петик, и дамы со смехом увели его. К Рите снова подошел Магеровский.

— Извините, много гостей, просто голова кругом. Здесь представлен практически весь городской и областной бизнес. Вы с кем-нибудь знакомы лично?

— Я думаю, что же вам ответить? Давайте, я лишь загадочно улыбнусь!

— Вам не откажешь в остроумии! Это — большой плюс для бизнес-вумен! — восхитился Любомир. Он увлек Риту к столу. — Угощайтесь, пожалуйста, мне удалось достать свежайшие устрицы, угром из Испании. Они еще живые. — Он ловко подхватил одну, проделал все нужные манипуляции и проглотил. Рита обалдела. — Что же вы? Попробуйте!

— Я… не могу.

— Почему?

Рита подумала и сказала серьезно:

— Мне их жалко, они живые. У них где-то детки есть.

Хозяин даже поперхнулся от удивления:

— Да вы оригиналка! Я рад, как я рад, что на нашем небосклоне, наконец, появился живой незакомплексованный человек. А выпить? Или вам шампанское тоже жалко, потому что в нем есть пузырьки?

— Нет, шампанского мне не жаль, но оно меня сильно возбуждает. От него я становлюсь буйной и за себя не отвечаю!

— Вы — восхитительная женщина! Очень хочется посмотреть на вас — буйную. — Любомир взял бокалы с шампанским, они чокнулись.

Ритка поискала глазами Петика, разглядела его в окружении дам. Петик был душой компании.

Любомир перехватил ее взгляд:

— Ваш друг пользуется успехом у наших дам. Давненько я не видел, чтобы они так откровенно смеялись. По-моему, наш праздник удался?! Но я хотел бы сразу же договориться с вами о деловой встрече. Вот моя визитка, здесь телефон — только для близких друзей. Вы, надеюсь, соблюдаете преемственность прежних договоренностей?

— А надо? — захлопала глазами Ритка. — Если надо, то соблюдаю, если не надо, то нет.

— Вы неподражаемы. Я говорю — надо. Ваш ход?

— Валяйте, — пожала плечами Рита.

— Я о договоре, подписанном еще Никитиной. По поводу сотрудничества наших компаний для организации сети закусочных.

— Что-то слышала, — небрежно кивнула Рита, чем вовсе уж восхитила Любомира:

— Она ЧТО-ТО СЛЫШАЛА! О полумиллионном договоре! Вы шутите и хотите вывести меня из равновесия? Вы же не намерены нарушать наш союз?

— А пол-лимона нам или вам? — уточнила Рита.

— Вы меня ловко поставили на место. Ей-богу, вы правы, сегодня нужно веселиться и танцевать, а не решать скучные дела. Я вам обязательно позвоню.

— Буду рада. — Рита внимательно посмотрела на Любомира. — Извините, Любомир Эрастович…

— Да-да, понимаю, меня тоже ждут гости, надеюсь, мы еще побеседуем сегодня. — И он галантно раскланялся.

Рита подошла к дамам, умиравшим от хохота. Петик стоял в центре и травил милицейские байки:

— А дежурный с другого района и говорит: у человека что главное? Мозги! Так вот, мозги располагаются на вашем участке — вы и заводите дело.

Дамы восторженно заахали. Рита потянула его за рукав:

— Петр, нам нужно поговорить. Петик, пойдем.

— Ритуля, айн момент, — Петик помахал дамам. — Девушки, я сейчас вернусь, однозначно.

— Ты что, обалдел? — прошипела Рита. — Пойдем, я тебе говорю.

— Чего ты, все нормалек, бабы ржут и требуют продолжения банкета, — уверенно заявил Петик.

Рита грозно тряхнула его:

— Ты пил?

— Однозначно, — икнул Петик.

— А как мы домой поедем? — испуганно спросила Ритка.

— Не вопрос, — односложно ответил Петик, чем окончательно вывел Ритку из себя.

— Щас как дам по балде, отвечай по-человечески!

— Ты же сама велела, — напомнил Петик.

— Это с чужими. А со мной говори внятно. Как мы поедем домой, если ты выпил?

— Обижаешь, начальник, я все-таки мент, хоть и отставной!

— Ты хоть знаешь, с кем ты там пил? — вздохнула Рита.

— А чего, прикольные пацанки, заводные, вон у меня полные карманы визиток, потом разберусь, кто есть кто.

— А я попрошу Лиду тебе помочь, — ехидно добавила Рита.

Петик мгновенно протрезвел:

— Ритка, ты не заговаривайся, при чем здесь Лида?

Тут явились три прекрасные дамы и Любомир.

— Петр, мы вас намерены похитить, вы еще не все рассказали.

Петик развел руки:

— Однозначно, не вопрос.

Они отошли, а Любомир обратился к Рите:

— Прелестная Маргарита, разрешите мне стать вашим гидом в нашем террариуме. Вон та женщина в красном — это Тамара Яничева, владелица самого большого винзавода области. А эта в желтом, с дочкой — картофельные королева и принцесса. Нинель и Анастасия Баранкины. Вы меня извините, но я немного наслышан о состоянии дел в вашей компании. И знаю, что вы еще не успели наладить с ними сотрудничество. Настоятельно советую это сделать. Эти дамочки держат в своих руках столько ниточек! Они могут очень пригодиться для вашего ресторанного бизнеса. А ваше процветание и нам весьма выгодно.

Рита внимательно разглядывала женщин:

— Ясный перец…

— Кстати, должен сделать вам комплимент, ресторан прекрасный, и интерьер, и кухня, и цены. Мы его выбрали не только для того, чтобы продемонстрировать наше хорошее отношение к вам. Ресторан действительно один из лучших в городе.

— Запас загадочных улыбок у меня исчерпался, поэтому скажу по-простому: при наливе учтем, — буркнула Рита, и Любомир снова расхохотался.


Артем в клубе беседовал со своим другом:

— Глеб, ты в детстве кружок юного следопыта посещал?

— Было дело. А что? — заинтересовался тот.

— Сейчас нам пригодятся твои бесценные знания, полученные в… каком возрасте? — уточнил Артем.

— В семилетием.

— Задачка: необходимо найти трех девушек. Имеются только их старые фотографии и девичьи фамилии. Глебка, серьезно, хочу трех старых институтских подруг Доминики разыскать. Надеюсь, одна из них приютила ее. В институте был. Там неразбериха полная. Никто не хочет ничего искать. Данных о выпускниках нет.

— Они однокурсницы? Есть блестящая идея! Дать через газету и по местному каналу телевидения объявление, что, мол, инициативная группа разыскивает выпускников такого-то года, такого-то института для организации встречи однокурсников. И дать наши телефоны.

— Глебка, ты — гений. Спасибо твоей маме, что в такой ценный кружок тебя записала.

— Всегда пожалуйста, только ты ей не рассказывай, что я был лишь на первом занятии. Потом я вместо кружка в футбольную секцию ходил.

— Ладно. Ты займись газетой, а я побегу к Борису Михайловичу, у него есть связи на телевидении.

Елизавета Андреевна и Доминика пили чай и вели задушевную беседу.

— Ты, Ника, как ни маскируйся, а не твоя это работа, поверь мне, — уговаривала Елизавета Андреевна.

— Елизавета Андреевна, а ведь я и раньше занималась торговлей. Только на более высоком уровне. Просто сейчас судьба меня вновь бросила на тот уровень, с которого я начинала. Интересно… наверное, хочет испытать мои силы.

— Девочка моя милая, ну не место тебе там, — настаивала Елизавета Андреевна.

— Кто знает, где мое место теперь? Я знаю лишь одно — взбивать сметану в масло нужно при любых условиях. Даже когда нет сил, даже когда все кажется бессмысленным и противным. Я не очень религиозна, но одна цитата из Библии меня когда-то поразила раз и навсегда. Не скажу точно, но за смысл ручаюсь. «Раскладывай свой костер, грянет огонь небесный и подожжет его». Во что бы то ни стало нужно делать свое дело и сопротивляться невзгодам. И в этом спасение.

— Поразительно, но я всю жизнь тоже руководствовалась этим принципом. Правда, достигла малого. Видишь? Палат белокаменных я не нажила.

— Я тоже. Ну ничего, налейте-ка мне еще чайку и чокнемся за наше счастливое будущее, — заулыбалась Доминика.


Утром Сергей позвонил в банк:

— Здравствуйте, девушка, моя фамилия Никитин. Я хочу снять деньги со своего счета. Заказывать? Да. Понимаю. Только завтра? Эх! Девушка, миленькая, постарайтесь это устроить сегодня, вы мой ангел-хранитель, на вас одна надежда. Как говорил Шекспир: надежда — посох любви. Сколько? Всю сумму, пожалуйста. Хорошо, я надеюсь, вам удастся мне помочь. Жду вашего звонка. — Сергей положил трубку, повернулся к зеркалу и заговорил сам с собой, любуясь собственным отражением:

— Пока мне везет. Тьфу, тьфу, Никитин. Тебя голыми руками не взять. Этот старый… Гомер… всерьез думает, что у нас с Никой все еще можно отмотать назад. Как знать, как знать. Он, конечно, наивен, но заручиться его поддержкой стоит… Теперь подумаем о Доминике. Ника, Ника-Никуша! Девочка моя! Ты, конечно, не чета всем этим… финтифлюшкам. Одним словом, крепкий орешек, ты просто так не сдашься. Но кто запретит попробовать? Если, конечно, ты объявишься. Цинично, но это — жизнь.

А теперь хотелось бы представить себе лицо Маргариты Викторовны, когда она увидит себя в газете. Принцесса сковородок, полководец чайников! Журналюги обсосут это событие со всех сторон. И костей не оставят. Я своих собратьев по цеху знаю. Она еще пожалеет о Сергее Никитине!


Рита и Петик вернулись в «СуперНику». Юлька и Диана бросились с расспросами:

— Ну что? Как все прошло?

— Нормалек, наш Петруха очаровал всю женскую половину вечеринки, — отрапортовала Рита. — А отчет о нашем пребывании на юбилее читайте в газетах и смотрите по телевизору.

— Ой, и по телику покажут? — восхитилась Диана.

— А как же, мы теперь звезды! — заявила Рита. — А тебе, Диана, отдельное спасибо. Твое платье прошло на ура. Видела бы ты их завистливые рожи! Держи свой эксклюзив… На сегодня ты свободна. Я даю тебе отгул.


В приемную набились сотрудники, с увлечением обсуждали вчерашний прием, когда явилась неизвестная тетка с пакетом в руках. Все уставились на нее. Петик остолбенел. Тетка сначала растерялась, но потом довольно нахально объявила:

— Я его жена. Вот решила приехать посмотреть, что это за работа у моего мужа такая, откуда приезжают за полночь, выпивши, и каши гречневой на ужин есть не хотят.

— Ну, Лида! — застыдился Петик.

— Я что-то не так сказала? — Лидия подняла брови.

Ритка молча повернулась и прошла к себе в кабинет. Следом за ней поднялась со своего места Юлька и, подчеркнуто качая бедрами, прошла мимо Лидии на выход, явно дразня ее.

Лидия потащилась в кабинет за Ритой:

— Вот, я привезла вещи, — говорила она неприязненно, даже с вызовом.

— Тапочки и домашний халат? Ты хочешь у меня здесь поселиться? — парировала Ритка.

— Это костюм Петра. Не волнуйся, все цело: и сорочка, и галстук, и запонки. Даже носки с туфлями. Нам чужого не надо. Мы бедные, но гордые. Я требую, чтобы ты не задерживала Петра дольше положенного времени на работе. И почему он выпивши сел за руль?

Рита нажала кнопку селектора.

— Юль, позови ко мне Петика, срочно.

Ритка углубилась в бумаги, игнорируя Лидку. Та стояла, не зная, куда пристроить пакет.

— Звали, Маргарита Викторовна? — спросил Петик.

— Не звала, а вызвала. — Рита говорила строго, демонстрируя начальственный тон. — Петр Трофимович, ваша жена возражает против вашей работы в нашей компании. Ее не устраивает ваш ненормированный рабочий график и ваши обязанности. Уважая семейные ценности, как главные в нашей жизни, я увольняю вас. Мне, конечно, жаль терять такого ценного работника, которому я как раз хотела \ прибавить зарплату за сверхурочную работу, но… — Рита развела руками, — вы свободны. Зайдите в отдел кадров и оформите увольнение. Костюм компания вам дарит как выходное пособие.

Лидия и Петик остолбенели. Лидия пришла в себя первая и бросилась к Ритке:

— Ритка… — Рита остановила ее взглядом. — В смысле, Маргарита… Простите, отчества не знаю. Ты меня не так поняла. Пусть работает. Я разве что? И за костюмчик спасибо. Неплохой костюмчик, что сказать…

— Надеюсь, на этом наш инцидент исчерпан? Но если еще хоть раз ваша жена позволит себе… — начала Рита, но Петик прервал ее:

— Не вопрос! — и грозно глянул на супругу.

Ритка перевела дух. Тут влетела Юлька:

— Вот утренний выпуск. Оперативно сработали. И это понятно — таких фирм, как «Систем сервис энд технолоджи», у нас в области аж одна. Про кого писать, как не про их юбилей. Тут и о тебе есть. Рубрика «Светские сплетни»: на юбилее засветилась еще одна «темная» лошадка местного мира толстосумов. Нынешний гендиректор компании «СуперНика», некто Маргарита Калашникова, пришедшая на торжество с неизвестным широкой общественности мужчиной по имени Петр. Фамилию оного госпожа Калашникова даже не могла вспомнить.

Посему наш корреспондент предполагает, что Петр — охранник или тренер новой хозяйки компании.

Рита подняла глаза на Юльку:

— Это уже все читали?

— Киоск рядом с офисом. Наверное, многие уже успели купить боевой листок.

— А ну, дай сюда. — Рита взяла газету. — «Ее прихода ждали все. Интересно было посмотреть на женщину, которая ловко устранила сильную соперницу, Доминику Никитину, и возглавила крупнейшую компанию нашего региона. Посмотрите и вы на нее».

Рита бросила газету на стол. На фотографии она красовалась в самых невыгодных, даже уродливых ракурсах: с открытым ртом, вытаращенными глазами.

— Вчера была Маргарита Викторовна, а сегодня кикимора болотная. Полюбуйся на эту модную фотосессию.

Юлька пожала плечами:

— Зачем так расстраиваться — реклама плохой не бывает. В нашем прагматичном мире лучше быть болотной да блатной, чем белой и пушистой, да никому не нужной.

— Спасибо, утешила — прям пол ведра бальзама на душу. Ладно, собери-ка мне все, что у нас есть по отношениям с конторой… сейчас, найду визитку. Вот. «Систем сервис энд технолоджи». Придумали же, вундеркинды. Язык сломать можно.

— О, мы снова возвращаемся к этой истории? — удивилась Юлька.

Ритка переспросила:

— Что значит, снова?

— «Систем сервис» — давнее яблоко раздора между Амалией и Доминикой. Наконец, и до тебя докатилось. Сейчас принесу бумаги. Изучишь, а если возникнут вопросы…

— Без тебя разберусь. Татьяна у себя?

— В кабинете. Позвать?

— Без тебя разберусь, — повторила Ритка и постучала в стенку.


— Привет, папуля, — поздоровалась Диана.

— Наконец-то я могу повидаться со своей очень занятой дочерью. Привет. У меня есть для тебя новости. Не знаю, порадует это тебя или нет, но меня искренне утешило. Это касается Артема и компромата на него.

— Я так и думала, — поджала губы Диана. — Все подтвердилось. Только такой циничный ловец женских душ и мог разбрасываться налево и направо людьми, которые его любят… любили.

— А вот и нет. Я провел собственное расследование, подключил людей в Радужном…

Но Диана остановила отца:

— Пап, не парься, я и думать о нем забыла. Лучше порадуйся моему успеху. Вот это платье вчера покорило весь бизнес-бомонд нашего города. Я — уже известный в узких кругах модельер!

— Диана, я хочу поговорить с гобой о жизненно важных вопросах, а ты переводишь разговор на пустяки, — возмутился отец.

— Это твой Артем — пустяки, а вот платье — это моя дорога в светлое будущее, это мой хлебушек с маслицем. Это возможность даже тебя содержать, если хочешь…

— Спасибо, я пока в этом не нуждаюсь и, надеюсь, еще не скоро буду нуждаться, — отрезал отец. — Выслушай же меня. Расследование показало, что Артем ни в чем не виноват. Он полностью оправдан. А этот грязный пасквилянт все переврал и поставил с ног на голову.

Диана рассмеялась:

— А почему ты, папочка, веришь этим твоим, ха-ха, следователям из Радужного, а не поверил человеку, который, может быть, открыл нам истинное лицо Артема Боева?

— Во-первых, — передразнил ее Юрий Владимирович, — эти, ха-ха, следователи — твоя мать и ее подруга, Виктория Павловна, директор детдома, уважаемый человек. А во-вторых, ложь твоего анонима была опровергнута самой бывшей женой Артема. Она рассказала правду об их семейной жизни. Правду, не имеющую ничего общего с пасквилем.

— Это та жена, которую он обобрал до нитки и бросил с ребенком?

— Это та жена, ребенка которой он собирался усыновить и которая ему изменила. И которой, тем не менее, он оставил квартиру и приличное содержание, — парировал отец.

— Я в шоке!

— Что ты молчишь? У меня такое впечатление, что ты не рада хорошим новостям.

— Я рада, папа, — как-то отстраненно ответила Диана.

— А теперь хотелось бы выяснить, кто сыграл с нами эту злую шутку. Давай вместе подумаем. Ты получила письмо…

— Я же говорила, по Интернету.

Юрия Владимировича осенила догадка:

— Ты мне тогда сказала, что только что подключилась. Выходит, сразу же получила компромат? А Интернет тебе подключали по распоряжению Сергея?

— Ну да. Он прислал ребят, — кивнула Диана.

— Значит, никто еще твоего электронного адреса не знал, кроме Сергея?

— Никто не знал, я девчонкам позже написала, — согласилась Диана.

— Вот и ответ! Подумать только, ответ лежит на поверхности. Это Сергей, это его работа! Какой поворот, какой сюжет! Прямо находка для моего романа!

В дверь позвонили, пришел молодой автор, о котором Юрию Владимировичу говорили в издательстве.

— Дианочка, познакомься, это Игорь…

— Можно без отчества, — остановил Игорь. Он с интересом смотрел на Диану, она явно ему понравилась. — Я принес вам свою рукопись. Свою версию продолжения вашего романа.

— К сожалению, мне придется вас огорчить, молодой человек, мой творческий кризис явно миновал. Я сам допишу роман. Надеюсь порадовать вас, как своего читателя, новыми мыслями и неожиданными поворотами сюжета. — Юрий Владимирович развел руками.

— Вам кто-то другой помог? — огорчился Игорь.

— Да. Мне помог величайший драматург всех времен — жизнь.

— А как же я? — растерялся тот.

— Простите, читать вашу рукопись не стану. А вдруг мы с вами в чем-то сойдемся. Я думаю, потом нам будет приятно найти такие совпадения. Ведь идеи парят в воздухе и частенько посещают нескольких творцов одновременно.

— Пап, пожалей молодого чела. Чего там у вас, рукопись? Дайте, я почитаю, — вмешалась Диана.

— Буду благодарен… Понимаете, я так хочу войти в литературный процесс, — непонятно объяснил Диане Игорь.

— Тогда почему бы вам самому не попробовать написать хороший роман, а не сидеть на шее у старшего поколения? — предложила Диана. — Давайте договоримся. Так и быть, я читаю вашу рукопись и говорю вам свое мнение, а вы — становитесь моим верным рыцарем. Хотя бы на время.

— Диана! Ты что? Не слушайте. Это она пошутила, — всплеснул руками отец.

— Почему? Я не шучу. Целуйся со своим Артемом и разоблачай своего Сергея. А я одна больше не останусь! — резко бросила отцу Диана.

Она устроилась поудобнее на диване, предложила Игорю почитать свой опус. Тот не заставил себя долго ждать.

— «Убийца нежно, словно бедро любимой девушки, погладил приклад снайперской винтовки. Хотя ему самому такое сравнение вряд ли бы понравилось. Девушки часто обманывали и бросали его, иногда прямо в клубе посреди вечеринки, иногда с первым попавшимся фраером — винтовка же не подводила никогда…» — сделав паузу, Игорь пытливо посмотрел на слушательницу. — Вам, правда, интересно?

— Читайте, читайте. Я в восторге, особенно от «первого попавшегося фраера». Так остро и современно звучит.

— А вашему отцу, кажется, совсем не интересно. Ушел и не стал слушать, — вздохнул Игорь.

— А он на слух не воспринимает. Только свое. Он сам вслух читать любит, а чужое не слушает. Но я ему перескажу, своими словами. И потом, он вполне может вас ревновать к литературному успеху, — подбодрила его Диана.

— Но он же не прочел ни единой моей строчки, — возразил Игорь.

— Интуитивно чувствует достойного соперника. Литераторы ужасно ревнивы. А вы? — заглянула ему в глаза Диана.

Игорь растерялся:

— Что — я?

— Вы ревнивы?

— Не знаю. У меня, признаться, мало опыта в этой сфере, — неуверенно ответил Игорь.

Диана удовлетворенно кивнула:

— Вот и будем его набираться.


Михаил все-таки решился и поехал в детдом.

— Здесь у вас такие строгости завели, — растерянно заметил он, входя в кабинет Виктории Павловны. — У меня разве что отпечатки пальцев не взяли и флюорографию не сделали, а так…

— Береженого Бог бережет. Я хотела вас видеть.

— У меня так все сложилось… Даже не знаю, как рассказать… — замялся Михаил.

— Как есть, так и рассказывайте. Ваши дела теперь и нас касаются. Вы — отец наших детей.

— Я расстался с женой, — наконец решился Михаил. Виктория Павловна даже руками всплеснула:

— Боже мой! Только этого не хватало! Извините…

— Я понимаю, в какое положение я поставил всех, и вас, и себя… и детей. Но это факт, и с ним придется считаться.

— Скажите, ваше решение окончательное? Вы хорошо все взвесили, обдумали? — заволновалась Виктория Павловна.

— Я не мальчик. В моей ситуации это единственно правильное решение. Мне еще никогда не было так тяжело.

— Расскажите мне все, если можно. Я вас внимательно выслушаю. Нужно же что-то решать, — попросила Виктория Павловна.

И Михаил начал свой невеселый рассказ. Виктория выслушала, как и обещала, очень внимательно.

— Вас трудно не понять, — признала она. — Но и вы должны понять нас. Одно дело, когда детей, да еще двоих, усыновляет молодая, дружная, перспективная семья. И совсем другое…

— Я один, и я их упустил. Я все понимаю. Можно мне с ними повидаться? Я попробую Лёльке все объяснить, — попросил Михаил.

— А надо ли?

— Надо. Обязательно надо. Я не хочу, чтоб они думали обо мне, как о предателе. Я люблю их! Я не хочу их бросать. Не волнуйтесь, я не скажу ничего лишнего. Прошу вас.

Виктория Павловна отвела Михаила в игровую.

— Лёля, Катюша, выйдите ко мне, пожалуйста.

Лёлька сорвалась с места, бросилась на шею Михаилу:

— Папочка, родненький! Я знала, что ты за нами приедешь!

— Лёлька, ты не думай, я всегда буду с вами, — целовал и обнимал девочек Михаил. — Просто мне нужно на время уехать, и я попросил Викторию Павловну за вами приглядеть.

— Бабушка Пална и так за нами смотрит, а мы хотим, чтобы ты, — возразила Лёля.

— Но я обязательно вернусь. Мы будем опять вместе. И я вам что-нибудь привезу, — пообещал Михаил.

— Правда? А что?

— Все, что захочешь. Только не грусти. И слушайся бабушку Палну, — гладил ее по головке девочку Михаил.

— Привези нам рыжего кота. Мы такого в телевизоре видели, — попросила Лёля.

— Договорились. А как мы его назовем?

— Бонифаций. И он будет не кот, а лев.

Лёлька мечтательно зажмурилась.


Борюсик с трудом разлепил глаз, потом второй. Кое-как сообразил, что он, раздетый, лежит на диване. Рядом — смятая подушка и откинутое покрывало. Борюсик вскочил, потом сел. Потрогал подушку, и растерянно огляделся. На стуле висела одежда Ольги Алексеевны. Борюсик смотрел на ее одежду в полной прострации.

Из кухни появилась Ольга в рубашке Борюсика. На подносе она несла чашки с кофе.

— Добрый день, — улыбнулась Ольга. — Ты проспал все утро, я не хотела будить.

— Здравствуйте, — натянул на себя одеяло Борюсик. — Вы что… у меня ночевали?

— А ты ничего не помнишь?

— Помню, конечно, в смысле… фрагментарно… Если честно, я ничего не помню. — Борюсик застонал. — Я — подонок! Я подонок — я использовал беззащитную женщину!

— Вы меня обижаете — не такая уж и беззащитная. И вполне может быть, что это я воспользовалась вашим… вашей слабостью. Просто вы в последнее время были так одиноки. И мне показалось, что два одиночества могут составить хорошую компанию…

Борюсик со стоном обхватил голову руками:

— Ольга Алексеевна… Я бы не мог попросить вас… в смысле… если можно… выйдите, пожалуйста, мне нужно одеться.

— Я на кухне, приходите туда, — улыбнулась Ольга и вышла.

Борюсик, кое-как одетый, приплелся на кухню. Ольга мыла грязную посуду. Среди общего бедлама уже наметились чистые островки.

— Зачем… зачем вы это все делаете?

— Потому что нельзя доводить свою кухню до такого кошмарного состояния. Здесь же эпидемически опасная обстановка. Вы как врач не можете не понимать этого.

Борюсик тяжело бухнулся на стул:

— Ольга Алексеевна, голубушка…

Ольга Алексеевна подошла к нему и, обняв, поцеловала:

— «Голубушка» звучит слишком официально. Можно просто Оля.

— Нельзя, милая Ольга Алексеевна. Понимаете, вам нельзя здесь убираться. Потому что я люблю другую женщину, — твердо сказал Борюсик.


— Вызывала? — спросила Татьяна.

Рита протянула ей газету с фотографиями:

— Вызывала. Как тебе веселые картинки? Чья работа, как думаешь? Конкуренты?

— А, я уже видела. Зачем далеко ходить? Как говорил древний китайский мудрец: почувствовав укус, ищи змею поблизости.

— Давай только без китайских премудростей! Они меня еще в детстве в боевиках с Джеки Чаном достали. Говори конкретнее.

— Можно и конкретнее. Наш Сергей Анатольевич — в прошлом журналист. Специализация — светская хроника, то есть скандалы, — сообщила Татьяна.

Ритка хлопнула рукой по столу:

— Вот гадина! Пойти плюнуть ему в морду, что ли?

— Нашему Сереже плюнь в глаза, скажет — божья роса!

— Ладно, отложим месть на сладкое. Тут еще с первым блюдом не разобрались. Скажи мне, что это за «Систем сервис» и с чем его едят? Мне сегодня должен звонить их директор — Любомир. А я полный ноль, даже не в курсе, о чем речь.

Татьяна посерьезнела:

— Контракт со «Систем сервис» — это незаконченное дело Доминики. Когда мы готовили проект открытия сети закусочных, начали искать поставщиков оборудования. Нашли двоих. Фирма «Систем сервис» и более мелкую, но быстро растущую — «Все для кухни». Мы провели маркетинговое исследование…

Зазвонил телефон. Ритка напряглась:

— Это он! Возьми трубку и поболтай с ним, что, мол, изучаем… Типа, позже отзвонимся.

Татьяна охотно сообщила:

— Простите, Маргариты Викторовны сейчас нет, она на объекте. Но я, как зам генерального директора, могу ответить на многие вопросы… Да, Маргарита Викторовна говорила мне о вашем интересе… Мы помним о наших предварительных договоренностях. Но ей нужно время, чтобы выработать собственное мнение по этому вопросу. Я обязательно передам Маргарите Викторовне содержание нашего разговора. Всего доброго… И вам успехов.

Рита напряженно слушала:

— Что он?

— То же, что весь последний месяц. Спит и видит, как мы с ним заключим договор, — усмехнулась Татьяна.

— А мне вчера сказал, что договор уже подписан, — вспомнила Рита.

— Врет. Доминика успела подписать только договор о намерениях. А это практически ничего не означает.

— Так. Мы с ним, значит, договор о намереньях подписали, а он себе уже немеряно прибылей намерил… Так. И что мне ему ответить? — вздохнула Рита.

Татьяна пожала плечами:

— Смотри бумаги, думай.

Ритка с ужасом уставилась на гору бумаг:

— Да тут же целый Эверест макулатуры. Мне ж этого за всю жизнь не прочитать.

— Не пугайся. Мы поможем, — успокоила Татьяна.

— Нет, давай упростим задачу: какую фирму хотела выбрать Доминика? — заюлила Ритка. Но не тут-то было:

— Она колебалась. Но, думаю, в конце концов остановилась бы на «Все для кухни». И по моему мнению, «Все для кухни» предлагает более выгодные условия, — как-то неуверенно ответила Татьяна.

— Ага. Вот почему этот гад при мне живых устриц глотал. Психическая атака — запугать хотел. Ну так пусть теперь пыль глотает, — решительно взвилась Рита, но Татьяна ее остановила:

— Не торопись с выводами. И у «Систем сервис» есть свои плюсы. Это солидная фирма с большим оборотом, которая может быть очень полезной в будущем.

— Стоп. Ты меня уже вконец запутала. Так кого я выбрать-то должна? — растерялась Рита.

— Искусство бизнеса в том и состоит, чтобы искать лучшее в лучшем и предвидеть результат. Это не все могут. Доминика Юрьевна могла.

— Да? Чувствую, что Доминикиными талантами меня тут до смерти попрекать будут. Может, расскажешь о ней немного? Так, чисто ради спортивного интереса, — попросила Рита.

Татьяна не возражала:

— Если тебе интересно, Доминика Юрьевна была настоящей деловой женщиной. Но при этом оставалась человеком.

— Что ж ты ее хоронишь, говоришь — была? — буркнула Рита.

Татьяна вздохнула:

— А ее и похоронили в некотором смысле. И я весьма сожалею, что так получилось.

— О Доминике сожалеешь, но ко мне переметнуться не побрезговала? К мелкой базарной аферистке. Вы же так меня за глаза называете? — Рита смотрела прямо в глаза Татьяне.

Та выдержала взгляд:

— Ну, мы, в общем-то, о вашей ситуации ничего не знаем — так, одни сплетни. И повлиять на это никак не можем. Так почему бы не соблюсти свой интерес? Раз это никому не вредит.

— Все вы такие — лишь бы свои интересы соблюсти! А если тебе так интересно, то могу и рассказать про нашу с Доминикой ситуацию. А что говорит по поводу контракта Амалия?

— Понимаешь, с Амалией Станиславовной у нас не всегда есть взаимопонимание. Ее решения далеко не всем кажутся логичными и производственно обоснованными.

Ритка сделала вывод:

— Короче, понятно: фирмы дают ей на лапу, а она их за это к нам в партнеры протаскивает?

— Однако и фантазия у тебя, — испуганно дернулась Татьяна. — Ничего подобного я сказать не собиралась. Просто Амалия — человек сложный, неустроенный какой-то. И ей иногда хочется самоутвердиться — даже наперекор здравому смыслу. Доминика с ней часто спорила.

— И кто побеждал?

— Раза два, я помню, Амалия таки убедила Доминику Юрьевну. В первый раз она оказалась права, а во второй — нет.

— Нет, от этого вашего серьезного бизнеса у меня сейчас серьезный припадок случится. Этот лучше — но и тот не хуже. Эта решения принимает неправильно, но часто оказывается права. Вот на рынке все предельно ясно — вот ты, вот покупатель, вот прилавок. И кто кого.

— У нас тоже кто кого, только без прилавка, — засмеялась Татьяна.

— Та-ак… А кто еще знает об этом конфликте с «Кухнями» и «Систем сервисом»?

— Не считая уборщиц, весь персонал. А с этого дня еще и ты. Так что решай.

Рита вошла в кабинет Амалии, та как раз разглядывала в газете фотографии вчерашней вечеринки.

— Что же ты мне ничего не рассказываешь о своем успехе на юбилее «Систем сервиса»? — подняла Амалия глаза на Риту.

— Издеваетесь?! — взвилась Рита.

— А ты, вижу, приняла все это слишком близко к сердцу. Так знай, что тебе еще мало досталось. Мир бизнеса вообще не любит чужаков, — жестко бросила Амалия.

— А Доминику мир бизнеса тоже не любил, когда она начинала? — спросила Рита.

— О, там было гораздо более серьезное противостояние. Пока в городе не привыкли и не поняли, что с ней нужно считаться… Что нового и интересного ты вынесла из светской тусовки?

— Да познакомилась там с одним… извращенцем. Любомир из «Систем сервиса», знаете? Склонял меня устриц живьем глотать, — скривилась Рита.

Амалия пытливо смотрела на нее:

— И все?

— Не-а. Когда у него рот был свободен, он еще о договоре каком-то бубнил.

— А вот это важно. Ты в курсе, что мы почти договорились с ними о поставках оборудования?

— Я в курсе, что у нас есть только договор о намерениях, а это ничего не значит, — возразила Рита.

Амалия напряглась:

— Кто тебе такое сказал?

— Я ведь генеральный директор, если вы не помните. Советников у меня много. — Рита, не удержавшись, взяла газету. — Узнать бы поточнее, кто эту подтяну мне завернул? Подписано — Эвелина Чебурек. У людей таких имен не бывает.

— А ты встреться с Любомиром из «Систем сервиса», поболтай. Заодно выяснишь, кто из журналистов был аккредитован на мероприятии, — предложила Амалия.

— Ему-то откуда знать?

— В таких делах, как юбилей компании, мелочей не бывает, все продумывается и расписывается по пунктам. А насчет договора…

— Насчет договора у меня к вам прямой и честный вопрос, Амалия Станиславовна. Вам ЛИЧНО выгодно, чтобы мы отдали заказ «Систем сервису»?

У Амалии стало каменное лицо:

— Не знаю, как есть устрицы, а вопросы ты задавать научилась. Что значит, мне выгодно? Это выгодно нашей компании. И ЭТОТ вопрос я считаю решенным и закрытым.

— Хорошо. Постараюсь учесть ваши пожелания. Когда буду принимать решение.

Амалия изумленно глядела на Ритку.


— И что ты там Самвелу наплела? Что он аж сам сюда прибежал в комплиментах рассыпаться. Только что по асфальту не стелился. — Анжела сгорала от любопытства.

— А ты действительно хочешь знать? — спросила Доминика.

— Да уж не хотела бы — не спрашивала бы, наверно.

— Пожалуйста. Я предложила ему новых поставщиков. Правда, товар теперь придется брать большими партиями и расплачиваться за него сразу. Зато цена намного ниже, качество — лучше и ассортимент богаче.

А еще у них действует интересная система скидок…

— Знаю я, кому эта система интересная. А нам-то что будет? — вопрошала Анжела.

Доминика пожала плечами:

— Выторг увеличится.

— Больше Ритки здесь все равно никто не наторгует! — возразила Анжела.

— Кто спорит? Но сама посмотри: посуда у нас стоит дороже, чем в любом крупном супермаркете. И даже вон в том хозяйственном магазине за углом все гораздо дешевле.

— Смотри, какие мы умные! Может, еще забесплатно предложишь товар покупателям скидывать? Да у нас наценка меньше двадцати процентов. Торгуем почти в убыток! Слушай, а ты не агент мирового банка? Тебя к нам, наверно, специально заслали. Чтоб от самых корней экономику страны расшатать… — Анжела разошлась не на шутку. — Теперь я все про тебя поняла, шпионка и выскочка. На простых людей, значит, плевать. Сначала тебе — прибавка в зарплате, потом тебя — старшей по ряду, а потом зам Самвела станешь — мы все под тобой ходи. О, я еще выясню, что ты за штучка и откуда здесь среди честных торговок взялась?

— В детективное агентство обратишься? — поддела ее Доминика.

— У нас тут свои детективы найдутся, покруче Коломбо. Жаль, Ритка Петика сманила, участкового нашего. Он бы тебя быстро на чистую воду вывел.

Тут у Анжелы зазвонил мобильник.

— Да, Самвел, слушаю, — ответила она.

— Скажи Миле, чтобы ко мне подошла. Сейчас, — потребовал тот.

Анжела с ненавистью посмотрела на Доминику:

— Давай вали. Хозяин уже заждался свою овчарку.

Юрий Владимирович только открыл дверь в квартиру Борюсика, как навстречу ему вылетела взволнованная Ольга.

— Целую ручки, уважаемая Ольга Алексеевна, — начал было он, но Ольга Алексеевна, взмахнув рукой, захлопнула за собой дверь квартиры.

Озадаченный Юрий Владимирович вошел в комнату, где увидел расстеленную постель и унылого Борюсика в рубашке, надетой на голое тело.

— Я, кажется, помешал? — растерялся Юрий Владимирович.

— Да чего уж там. Я даже рад, что вы пришли, — вздохнул Борюсик. — Садитесь, Юрий Владимирович. Вы видели ее?

— Кого? Ольгу Алексеевну?

Борис кивнул.

— Боря, с тобой все в порядке? Мы же только что столкнулись с ней, на твоих глазах, а ты меня спрашиваешь.

— Я не в том… я в метафизическом смысле спрашиваю, — объяснил Борюсик. — Замечательная женщина. Самоотверженная. Как кофе варит!

— Симпатичная, — согласился Юрий Владимирович. — Интеллигентная. И что?

Борюсик развел руки:

— И ни-че-го! Я ее не люблю. Потому что люблю я Мар-га-ри-ту. Вот такие вот Ромео и Джульетта, дорогой Шекспир!

— Боря, я принял решение и пришел с тобой посоветоваться.

— Как я вам завидую. Если бы я мог принять хоть какое-нибудь решение! Но, увы, доктор Медведев оказался слишком слаб. Слаб и не приспособлен к выживанию. И поделом. Напиться, что ли? — задумался Борюсик.

Юрий Владимирович одернул его:

— Борис, возьми себя в руки, на тебя смотреть неприятно. Здоровый мужик!

— Так меня, так! — закивал Борюсик. — Так с чем вы пришли, дорогой мэтр?

— Я подумал о взятке, на которую мне намекал следователь, — начал объяснять Юрий Владимирович. — Я подумал о взятке и решил ее не давать!

— И правильно!.. А почему? — поинтересовался Борис.

— Простое умозаключение — я уже один раз попробовал дать взятку. И что? Меня схватили, отняли деньги и выставили преступником. Так может случиться и на этот раз. Тут нужно действовать по-другому.

— Мудро, Юрий Владимирович, премудрый вы наш змий. И за это следует выпить, — радостно предложил Борис, но Юрий Владимирович не разделял его восторга:

— Нет, Боря, пить мы сегодня не будем.


— Послушай, Мила… или ты предпочитаешь свое настоящее имя? — говорил Самвел.


Доминика только головой качала:

— Называйте меня Милой.

— Мила, у меня на рынке проблема. С оборудованием. Прилавки, там, разделочные столы всякие, раковины…

Доминика остановила его:

— При чем же здесь я, Самвел Михайлович?

— Если ты просто Мила, то, может, и ни при чем. А Доминика Никитина этот вопрос очень хорошо знает. И знает людей, которые могут мне это оборудование поставить без обмана и лишних накруток.

— Самвел Михайлович, вы извините, но в мои планы не входило заниматься проблемами всего рынка. Я лишь попыталась улучшить работу своего участка. И то только потому, что мне деньги нужны, — напряглась Доминика.

— Деньги, деньги — пусть о деньгах нищие думают. А мы с тобой — бизнесмены. Нам о больших деньгах думать полагается. Беру тебя на процент от прибыли с каждой сделки, которую ты заключишь, — предложил Самвел.

Доминика встала:

— Я подумаю. И, Самвел Михайлович, хочу попросить вас об ответной услуге. Расскажите мне все, что знаете о Ритке Калашниковой, — попросила Доминика.

— Я думал, ты о деле… — разочарованно протянул Самвел. — Что я ей — папа, твоей Ритке? Зайди к Ваське в сторожку, там все узнаешь.

В сторожке же сидел Крокодил. Васька Доминику не узнал, важно спросил:

— Вы на сеанс? Прошу проходить. О, Милка, это ты, не узнал.

— Беги отсюда, девочка, пока он и тебя не закодировал, — мрачно предостерег Крокодил.

— В смысле? — не поняла Доминика.

— А в том самом смысле, что пить ты уже не сможешь, — загорюнился Крокодил.

Доминика отмахнулась:

— Для меня это и так не проблема.

— Для тебя… А что мне теперь со своей проблемой делать? — грозно зыркнул Крокодил на Василия.

Тот покачал головой:

— Говорю же ему, языки учи. С таким представительным лицом в любую гостиницу швейцаром возьмут. Будешь интуристам рапортовать: «гутен морген» или «гуд бай», например.

— Дам те счас в репу, и будет гуд бай. За базаром следи — в халдеи меня записал. У меня дома свой бизнес, и мне такие, как ты, самому «гутен морген, сэр» по утрам говорят! — взвился Крокодил.

— Извините, что вмешиваюсь в вашу беседу. Василий, Самвел мне сказал, что ты знаешь все о Ритке Калашниковой. Она мне — по рассказам Анжелы — одну старую знакомую напомнила. Хочу уточнить, — вмешалась Доминика.

— Соврал. Ничего я не знаю, — развел руками Васька. — Знаю только, что родом она из Радужного. И больше ничего. Вон у Крокодила поспрашивай, у него как раз бизнес в тех местах.

— Ты с темы не съезжай, вредитель. Давай что-то решать будем — ты радость последнюю в жизни у человека отнял, — насупился Крокодил.

Доминика посмотрела на них, подумала и вышла.

— Ну потерпи, Крокодилыч, найди в себе силы. Пойми, ты счас как второе детство переживаешь. Заново смотреть на мир учишься, ходить, говорить… — Васька все больше воодушевлялся. — Даже лучше, чем детство — тебе даже памперсов не надо! С первого дня на горшок — самостоятельно. Вдумайся.

— А не хочу я думать. Я как думать начинаю, у меня перед глазами сразу Надька стоит, — угрюмо сообщил Крокодил.

— Это что, жена?

— Вроде.

— Эх, понимаю я тебя, брат. Бабы, они с нами что хотят делают. А чё, действительно ты Ритку не знаешь? — Крокодил помотал головой, и Васька достал фотографию. — Это она на паспорт фоткалась, а я стырил на долгую память.

Крокодил так и прилип к снимку взглядом.

— Ты где это взял? — просипел он сдавленным голосом.

Васька испугался, попытался вывести Крокодила из столбняка, замахал у него перед глазами руками:

— Эй, мужик, ты чего, девушку своей мечты нашел? Так остынь — это девушка моей мечты.

— Как ты сказал ее зовут? Она не Ритка, — тихо бормотал Крокодил.

Васька вздохнул:

— Все, тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. Вправду, зря я тебя закодировал. Мужик, у тебя побочный эффект слишком сильный.

— Где она? — схватил его за грудки Крокодил.

— Что-то слишком много охочих до моей Риточки-Мар-гариточки стало. Все, гражданин, прием закончен. Прошу покинуть помещение клиники, — заторопился Василий.

— Да я из тебя душу вытрясу! — заорал Крокодил, и противники, сцепившись, рухнули на пол.

Через несколько минут Крокодил уже лежал скрученный и связанный Васькиной рубашкой. Васька, тяжело дыша, сидел рядом.

— Слабак. Вот что значит разрушить свой организм водкой, — поучал он.

Крокодил огрызнулся:

— Ты сам-то давно в завязке, учитель?

— Как ни крути, а на пару дней трезвый стаж у меня побольше. И результат — на лице. Ну что, после хорошей драки у порядочных мужчин принято знакомиться. Я — Василий.

— А я — Крокодил.

— А по батюшке?… В молчанку играть будем? Ладно, будешь Крокодил Крокодилыч, — веселился Васька.

Крокодила даже передернуло:

— Так меня Надька всегда называла.

— Что ж, оставим в стороне приятные семейные воспоминания и вернемся к главной теме сегодняшнего заседания. Выкладывай, что знаешь про Ритку. Молчать будешь — до завтра тут пролежишь спеленутый. А ты, кстати, без памперса…


— Явилась, не запылилась, — возмутилась Анжела, завидев Нику. — Ты еще не товаровед и не начальник, могла бы и побыстрей копыта свои переставлять. Торгуй тут за нее. Правда, Зямушка, правда, мой маленький?

Она еще долго бы пилила Нику, но подошел Самвел.

— Что, Мила, обдумала предложение?

Доминика ошарашенно смотрела на него:

— Я же всего 10 минут назад от вас вышла.

— За 10 минут Наполеон войну выигрывал… Ладно, чтоб быстрей думалось — увеличиваю ставки. Давай прямо ко мне замом? Или коммерческим директором. Мне такие люди нужны. Я как раз твое досье почитал в Интернете…

Доминика, увидев удивленный взгляд Анжелы, сделала Самвелу знак молчать. Тот понизил голос:

— Завтра жду тебя с утра у себя. Все обсудим. А в палатку торговать найдем где-нибудь простую тетку, здесь большого ума не надо.

Самвел ушел, а Анжела зашипела:

— Значит, я простая тетка, мне большого ума не надо? А Самвел, значит, Наполеон, а ты его Жозефина? Забыла, как недавно приползла ко мне на работу проситься? Все, Милочка, ты меня достала!

— Значит, я тебя достала? Отлично. Мне уже тоже надоело твое нытье и твои истерики. Не я тебе жизнь выбирала и к палатке твоей за ногу не привязывала. И рот я тебе скотчем не заклеивала, чтобы ты советы Самвелу не давала.

— Ты как со мной разговариваешь? Забыла, кто на этой земле старшая?! — взвилась Анжела.

— Спасибо за напоминание. Только сегодня дедовщину устраиваю я. Соберешь и свою палатку, и мою.

Труд сделал из обезьяны человека — не упускай свой шанс. — Доминика, не дожидаясь ответа, гордо удалилась. Анжела растерянно и зло смотрела ей вслед.

— Ну ничего, Милочка, ты у меня попляшешь. Будешь ты и замдиректора, и директором, и председателем земного шара. И даже начальником Чукотки, если потянешь.

Она вошла в палатку Доминики, достала кипятильник, подключила к розетке и поставила в пустую железную кружку, что стояла возле рулона оберточной бумаги. Подождав, пока кипятильник раскалится, Анжела зажгла спичку и бросила ее на бумагу. Пламя мгновенно охватило палатку.

Доминика дошла уже почти до выхода с базара, когда услышала истошные крики:

— Гори-и-и-им!

Оглянувшись, Доминика увидела, что занялась ее палатка и со всех ног бросилась назад.


Васька развязал Крокодила, чтоб тот разминал затекшие руки. Достав телефон, Крокодил принялся набирать сообщение.

— Эх, пожалел я тебя, Крокодил Крокодилыч, — распинался Василии. — А мог ведь и до утра связанным оставить. Но, как народный целитель, не могу нарушить завет / «Не навреди». Клятва Гиппократа. А вот неделю поживи, о жизни расскажешь.

— Нечего мне рассказывать. Была в моей жизни похожая девчонка, давно. Но это не Ритка. Ту Наташкой звали.

С улицы послышались крики. Васька напрягся:

— Что-то случилось. Просто так наши бабы орать не будут. Побежали, поглядим.

— А ты внутренним взором гляди, целитель, — подколол его Крокодил.

Васька возразил:

— Я силен, но не всесилен. Побежали, может, людям помощь нужна.

И они помчались на крики толпы.


— Что же мне делать? Уступлю «Сервисам» с их устрицами — в убыток может попасть фирма. Отдам заказ «Все для кухни» — обидится Амалия, а с ней ссориться — себе дороже. О, великая Доминика, что бы ты сделала на месте бедной Ритки? — с тоской в голосе причитала Ритка.

Тяжело вздохнув, она сложила документы, выключила компьютер, потянулась. Звякнул мобильник — пришло сообщение.

Ритка прочитала: «Выбирай «Систем сервис». Крокодил». Ритка захлопала глазами, принялась лихорадочно звонить по телефону, ответил металлический голос: «Ваш абонент находится вне зоны досягаемости». Ритка с досадой поглядела на экран мобильника и в сердцах произнесла:

— Обложили со всех сторон! Крокодил везде — и в офисе, и на рынке, и даже в телефоне. Неспроста эти двое в городе замелькали — он и Косарева… Кто ж руководит Крокодилом? Думай, головушка, думай, кепку куплю.

Когда Доминика подбежала к горящей палатке, там уже собралась толпа.

— Что же вы стоите! Тушить надо! — вскрикнула Доминика.

— Пожарных уже вызвали, пусть тушат. Или ты и у них работу забрать хочешь? — бросила ехидно Анжела.

Доминика подбежала к пожарному стенду, сорвала ведро: — Где тут вода?

— Там. Только ты все равно не успеешь, — встряла одна из торговок, но Доминика побежала за водой.

Все топтались вокруг полыхающей палатки. Доминика, расплескивая воду из ведра, уже мчалась назад. Миг — и она вылила ведро на палатку. Вдруг порыв ветра смахнул горящую тряпку на палатку Анжелы. И оттуда донесся истошный собачий лай.

Анжела, услыхав захлебывающийся лай Зямчика, подбежала к палатке, но сразу отшатнулась от нестерпимого жара. Кинулась было в огонь, но ее оттащили.

— Помогите. Кто-нибудь! Пожалуйста. Там же Зям, я его внутри палатки привязала! — взмолилась она.

Доминика бросилась к тлевшему краю палатки. Нырнув туда, она, мгновенно ослепнув от дыма, наощупь искала Зямчика. Кое-как ей удалось нащупать его и отвязать.

Схватив собачонку на руки, Доминика выбежала на воздух, где ее схватила в охапку Анжела и оттащила подальше от огня.


— Я тащусь! — вдруг заявил Василий.

Крокодил, поглощенный созерцанием огня, кивнул:

— Да-а-а-а, редко такое увидишь…

— Я не от этого тащусь, — отмахнулся Васька. — А от себя. Я ведь этот пожар предсказал.

— Гонишь, ты что, баба Ванга? — удивился Крокодил.

— Нет, я дед Васька. Но я его предсказал. Не веришь — спроси вон у Милки. Она должна была в этом пожаре сгореть.

— Так не сгорела же, — еще больше удивился Крокодил.

— Понимаешь, перед моим третьим глазом шли какие-то помехи. Или Милка проворнее оказалась. Но будущее я видеть могу, хоть и с помехами.

— С тобой хорошо на тотализаторе играть, на футбольные голы ставить или на скачках, — размечтался Крокодил.

— Я лучше предскажу, состоится ли встреча землян с инопланетянами. Очень хочется на зеленых человечков поглядеть, вправду ли они зеленые, — заявил Васька.

— А я и без твоего третьего глаза их видел. Противные такие, кривляются, рожи корчат, обижают всячески, на бутылках гроздьями виснут. Сам разве не видел? — засмеялся Крокодил.

— Не-а, у меня человечков не было. Были тараканы в голове, целая армия, строевой подготовкой занимались. Топали весь день, как на плацу, а ихний главный кричал мне в ухо: правое плечо — вперед! — засмеялся Васька.


Диана с Игорем читали роман.

— «Оливер завтракал со всей жадностью, — вдохновенно декламировал Игорь. — Это не мешало ему предаваться размышлениям. Кальмары — самые умные из всех подводных животных, — подумалось ему…»

— Блестяще! — аплодировала Диана.

Воодушевленный Игорь продолжил:

— «Она оккупировала диван. Всем своим пышным телом трепетала от страсти, но Оливер был увлечен кальмаром…»

Неожиданно в комнате появился Артем.

— Я вижу, держать двери открытыми стало у вас доброй традицией? — обратился он к Диане.

— Мы люди честные. Нам некого бояться, — буркнула Диана.

Артем повернулся к Игорю:

— Добрый вечер, извините, что помешал.

— Что ты, что ты, — замахала на него руками Диана. — Знакомьтесь. Это молодое литературное дарование, Игорь. А это Артем, опытный юрист. Ты нам не помешал, Артем. Нам невозможно помешать, потому что мы оба по уши в процессе прикосновения к разумному-доброму-вечному.

— А где Юрий Владимирович?

— Он ушел к Борюсику и, как ты верно заметил, не закрыл за собой дверь.

— Что ж, еще раз простите за вторжение. Я пойду к ним. До свидания, — попрощался Артем, но Диана запротестовала:

— Постой, Артем. Задержись, пожалуйста, на минуту.

Игорь заторопился:

— Простите, я, кажется, понял. Собственно, мы уже практически закончили… Прошу прощения еще раз. Мне пора. У меня к вам, Дианочка, просьба. Сообщите свои впечатления о моей работе Юрию Владимировичу. Может, он все же прочтет мое произведение и даст добро на наше соавторство.

— Вы, главное, не волнуйтесь! Вот вам мой телефон, звоните, приходите. С удовольствием потолкую с вами о литературе, — рассыпалась в любезностях Диана.

Игорь неуверенно покосился на Артема:

— Спасибо вам! И я еще хотел сказать, что завтра в литературном кафе «Купидон» будет вечер модного столичного поэта Ореста Плебейского. Это его псевдоним такой, на грани фола. С одной стороны — близость к народу, с другой — вроде самоирония! Вы пойдете?

— Вы еще спрашиваете?! — расширила глаза Диана. — Я ночь не спала, думала, где бы билеты достать. Заходите за мной, о’кей?

— Для меня большая честь проводить дочь великого писателя на скромный ивэнт. Простите, что отнял у вас время. Всего доброго. — Игорь попятился к дверям.

Когда он вышел, Артем повернулся к Диане.

— Это, конечно, не мое дело, но… Тебе интересно наблюдать, сколько насмешек обрушится на столь серьезного юношу?

— Артем, я попросила тебя задержаться, чтобы попросить прощения, — тихонько сказала Диана. — Я… была не права… передав Доминике компромат на тебя.

— Компромата уже нет, — покачал головой Артем.

Диана вздохнула:

— Я знаю. Если увидишь Нику, передай ей мои извинения. Правда, правда… Я поступила жестоко и необдуманно, но тогда…

— Я очень рад, Ди. Не столько тому, что оправдан, — моя личная жизнь не касается никого… Я рад тому, что ты взрослеешь и начинаешь понимать многие вещи, — серьезно сказал Артем.

— Да уж. Боюсь, что скоро стану такой же мудрой и зануд… рассудительной, как ты, — поправилась Лиана.

— А не нужно этого бояться. Сделать больно, оскорбить, конечно, проще, чем смолчать и досчитать до десяти. Или попытаться понять и простить, но у тебя еще все впереди… Я беспокоюсь… — Артем замолчал.

— С чего вдруг? — удивилась Диана.

— Я слышал, ты хочешь работать в «СуперНике»? Если будешь такой импульсивной и прямолинейной, тебя там съедят, — решился сказать Артем.

Диана закатила глаза:

— Ну началось! Давненько не виделись! Ты прямо, как мой папочка. Он тоже не хочет, чтобы я шла в «СуперНику». Вот что я вам скажу. Вы противоречите сами себе, кричите: ты не знаешь жизни! А когда я хочу ее познать — туда не ходи, сюда не ходи! Налицо все симптомы старости. Сорок раз отмерь и вообще не режь! — вот ваше кредо. Вместо того чтобы жить, вы сидите и размышляете о жизни.

— Ди, ну конечно же, эта работа — шанс для тебя, который нужно использовать. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Но я прошу: если тебя попытаются втянуть в разного рода интриги, сообщи мне, — произнес Артем.

Диана ахнула:

— Ты хочешь, чтобы я тебе стучала? На своих коллег?

— Похоже, я тебя сглазил. Разумеется, не хочу. Я сам ненавижу стукачей. Я хочу помочь тебе… — начал было Артем, но Диана его перебила:

— Артем, помоги себе сам!

Артем глубоко вздохнул и начал сначала:

— Давай наконец поговорим как взрослые люди. Пойми, бывает, что избежать сложных житейских ситуаций невозможно. И без помощи, особенно близких людей тут не обойтись. Вспомни свою сводную сестру. Согласись, ничто не предрекало такого развития событий…

— Артем, я уже давно все поняла. Раньше я ошибочно полагала, что ты приклеился к Нике из корысти. Но теперь я вижу, что из жалости. Давай не продолжать эту тему. Разговоры о Доминике мне не в кайф, — отрезала Диана.

— Ди, я привел Доминику как пример. Просто я хочу, чтобы у тебя, в отличие от нее, было на кого рассчитывать в трудный момент. Я тебе не враг. И она не враг. Мы все должны делать выводы и учиться. И это к лучшему.

— Кончай проповедовать. Я всего лишь хотела извиниться за необдуманный поступок. А могла бы и не делать этого. Все равно, что так, что сяк, — ты меня не любишь.

— Делая мелкие и крупные пакости, любовь не вернешь, только сам замараешься. Чем больше негатива от тебя исходит, тем ты уязвимее…

Диана взвилась:

— Все! Хватит! Ты кто — юрист или школьный психолог? Все давно понятно. Зачем делать вид, что ты хочешь мне помочь? Ты меня не любишь. И никогда не любил.

— И ты меня тоже, — перебил ее Артем. — Ты это сама поймешь. Очень скоро. Когда в жизни появится ТВОЙ МУЖЧИНА, ты и думать забудешь про скучного Артема, старого ревнивца, занудного проповедника.

— Я любила тебя и таким, — горько произнесла Диана.


Когда Рита зашла в подъезд, ей навстречу выскочила консьержка. Рита была расстроена и озабочена, а потому попросила:

— Теть Люба, я знаю, вы всегда для Васьки держите. Налейте стаканчик, будьте другом.

— Не налью, — твердо отрезала та. — Этого еще не хватало! Сама не держу гадости дома и тебе не советую.

— Вступили в общество трезвости? Почему? — недоверчиво посмотрела на нее Рита.

— Вот не пойму, — подняла брови Люба. — Когда человек пьет, причины никого не волнуют. А когда он пить перестает, перед всеми нужно отчитываться. Что да почему. Я считаю, должно быть наоборот. Вот ты зачем захотела выпить?

— Душа болит! Все на меня навалились, ситуация — просто вешалка! Не знаю, как выкрутиться.

— И что тебе даст портвейн? — скептически посмотрела на девушку Люба.

Рита ответила с невеселой усмешкой:

— Головная боль на завтра. Но от души оттянет.

— Не оттянет, — покачала головой консьержка. — Ты лучше пойди, сделай ванну с пеной, капни туда маслица ароматического, полежи, подумай, разложи все по полкам. Вот увидишь, ответ лежит на поверхности.

— Спасибо, теть Люб, за мудрый совет. Поищу ответ в пене. Но все-таки интересно, а вы почему выпивать бросили? Неужели любовь? — подмигнула Рита.

Уже лежа в ванне, Ритка позвонила Татьяне:

— Татьян, это я. Извини, что поздно. А с третьей стороны, у тебя день ненормированный — потерпишь. Мне вот что нужно. Составь список всех, кто по службе или просто так в курсе этой истории со «Систем сервисом» и «Все для кухни». Прошу — значит так надо. Кому-то выгодно, чтобы я отдала контракт «Систем сервису». Чувствую, кто-то получил сервис по полной, с хорошим бонусом. И я и хочу знать, кто этот «кто-то».


Утром, придя в офис, Рита зашла к Амалии. Без предупреждения и… увидела трогательную картину: железная Амалия стояла перед портретом Ники, грустная и задумчивая.

— Амалия Станиславна! — окликнула ее Рита.

Амалия вздрогнула, оторвалась от печального медитирования, смахнула слезинку. Необычно мягко и душевно спросила:

— Риточка, что ты хотела? Говори, я тебя слушаю.

Обескураженная таким непривычным приемом, Рита замялась:

— Да у меня не срочное… Я лучше потом зайду.

— Рита, я ведь знаю, ты не могла прийти просто так. Садись, пожалуйста. Ну говори, что случилось.

— Амалия Станиславна. Мне очень непросто об этом говорить. Я за последнее время совершила кучу разных поступков. Ходила на биржу, скупала акции, объявила себя вашим боссом. Хотела от вас уйти, но осталась… Понимаете, это все я делала не по своей воле, — призналась Ритка.

— Что это значит?

— Мной руководит неизвестный доброжелатель. Точнее, зложелатель, — поправила себя Рита.

— Рита, что ты такое говоришь? Как он тобой руководит? — недоверчиво посмотрела на нее Амалия.

— Он присылает СМСки с указаниями, что мне делать.

— Но кто он такой и почему ты его слушаешься? — недоумевала Амалия.

— Кто он, я не знаю. Но он подписывается именем человека, которого я боюсь. Он подписывается «Крокодил».

— Что это — кличка?

— Вроде того.

— А почему ты думаешь, что это не сам Крокодил?

— Это неважно. — Ритка закусила губу. — А как вычислить, откуда приходят СМСки?

— В ряде случаев это невозможно. Рита! Это все очень серьезно. Это может угрожать нашей компании. Ты меня шокировала. В моей практике такого не было. Ты уверена, что это не плод твоей буйной фантазии?

— Не плод. Вот смотрите. — Рита показала последнее сообщение с указанием заключить договор с «Систем сервисом». — Полюбуйтесь. Он требует сотрудничать с «Систем сервисом».

Амалия подняла на нее удивленные глаза:

— Ты меня смущаешь, такая неожиданная доверительность с твоей стороны! Впрочем, мне всегда хотелось, чтобы наши отношения перешли в новую фазу и стали более человечными. Нам обеим так этого недостает.

— Извините, Амалия Станиславовна, я человек прямой, — твердо заявила Рита. — Скажу вам честно.

Раньше я вас вообще терпеть не могла, но теперь свое мнение изменила. Вы в этой компании лучшая, как говорят у нас на рынке, по соотношению цены и качества.

— Чего греха таить, Рита, ты меня поначалу шокировала. Вульгарите! Твой имидж, лексикон и поведение! А эта несдержанность! — Амалия покачала головой. — Ты, Рита, честная и способная девушка. Я тебе постараюсь помочь. Хорошо, что ты пришла именно ко мне. Мы можем разрешить эту ситуацию тет-а-тет, дабы не подрывать твоего авторитета, который, кстати, начал расти.

— Да что вы, я и не заметила, — удивилась Рита. — Не понимаю, что со мной происходит. Вы думаете, мне нужна была ваша фирма?

— Рита, а я рада, что все так сложилось. У нас с тобой блестящие перспективы, мы обязательно построим мощную процветающую империю. У меня обширный опыт, положись на меня. Что же до твоего «доброжелателя», ищи, кому выгодно. В ближайшем окружении. Доминику и ее отца вычеркивай сразу, их твое президентство загнало в глухой угол — финансовый и моральный.

Пораженная Ритка задумалась:

— Я на «суперниковских» как-то не думала. Может, Борюсик?

Амалия возразила:

— Он очень далек от дел компании. Мне жаль его. Судьба его незавидна. И конечно же, он не мог во всем этом участвовать. Он слишком прямодушен. У него не хватает хитрости. А почему ты подумала о нем?

— Значит, он вне подозрений, — сменила тему Рита. — А Диана?

— Она тоже среди пострадавших, пусть и косвенно. Лишилась денежного отца. И теперь, даже если б хотела, никак не сможет претендовать на участие в делах фирмы.

— А вы? — неожиданно задала главный вопрос Рита.

— Я, как ты заметила, — Амалия тяжело вздохнула, — потеряла Доминику, самого близкого мне человека. Я знала ее с детства и любила как родную дочь. Я лишилась ее доверия. И для меня это трагедия. Давай подумаем вместе, кто заставил нас всех страдать: тебя, меня и Доминику?

— Да, нехорошо вышло с Доминикой. Мне эта мысль тоже покоя не дает, — пробормотала Рита. — Как в детской загадке: «а» упало, «бэ» пропало, кто остался на трубе?

— Какой трубе? Ах да… — спохватилась Амалия. — На трубе, откуда текут деньги, остался только один человек из ближайшего окружения. Амбициозный и хитрый.

— Вы имеете в виду Сергея? — догадалась Рита.

— Я не Господь Бог, я могу лишь рассуждать. Но кроме него, подозреваемых нет. Обрати внимание, его материальное положение серьезно укрепилось после получения доверенности от Доминики.

— Дурак не заметит. Избавившись от супружницы, он развернулся вовсю. Точно, это Сергей, больше некому. — Ритке все больше нравилась эта догадка. — Откат от Любомира Эрастовича тоже он получил! То-то смотрю, каждый день — обед в ресторане, новый парфюм, а тряпки все пожеванные — по тыще зеленых за грамм. Ну как я сразу не поняла!

Амалия довольно кивнула:

— Но самый веский аргумент против Сергея — это, полагаю, его любовь к мобильному телефону. Он целыми днями строчит сообщения, даже за рулем. И только он мог додуматься терроризировать тебя СМСками.

— Логика у вас, Амалия Станиславовна, железная, как у Пинкертона! Хорошо, что я вас первым заместителем оставила… — с восторгом смотрела на Амалию Ритка. — Вот только Сергей не может знать Крокодила. Вот в чем фокус. Амаль Станиславна, а вот как бы вернуть сюда Доминику, а?

Амалия вздохнула:

— Я тоже постоянно думаю о судьбе моей девочки, где она, что с ней… Ведь мы о ней ровным счетом ничего не знаем. А тебе что же, не нравится быть хозяйкой?

— Да какая я хозяйка, так, тряпичная кукла с чужой руки, — пригорюнилась Рита.

— Ну не скажи, ты учишься и уже приняла несколько очень правильных решений, самостоятельных! Не стоит унывать, у тебя блестящие перспективы… А ты не хочешь мне рассказать, кто такой Крокодил и почему ты его так боишься?

— У меня в жизни был такой человек… Давным-давно, я и забыла уже, что он существует. Не хочу ни вспоминать, ни рассказывать. — Ритка помолчала и вдруг спросила: — Говорите, Сергей мог взять деньги у «Систем сервиса»?

Амалия удивилась:

— Я такое сказала?

— А вы натолкнули меня на мысль. Я думаю, что в данном вопросе ваши интересы сходятся с интересами Сергея Анатольевича, — задумчиво протянула Рита. — Разве вам не предлагали проценты за лоббирование интересов «Систем сервиса»? Или вы забесплатно их так рьяно отстаиваете?

Доверительный тон как рукой сняло — Амалия снова была холодна как лед:

— Ты говори, да не заговаривайся. Вот что значит открыть человеку душу, помочь ему…

— Амалия Станиславовна! Я человек благодарный. Помощь ценю. Поэтому делаю вам подарок. Так и быть, выбираю ваш «Систем сервис». Звоните своему Эрастовичу, приглашайте его на крабов и шампанское — или чего вы там с ним любите кушать? Только так. Все будущие проблемы с оборудованием теперь на вашей совести. И запомните: больше никаких махинаций! Я за вами слежу.

Амалия изумленно смотрела на Ритку, но та уже направилась к выходу.


Сергею позвонили из банка.

— Сергей Анатольевич, вас беспокоят из банка «Доверие». Вы заказывали…

Сергей перебил:

— Да-да, заказывал. Когда вы сможете мне все выдать?

— Завтра.

— Почему завтра? Я же просил поскорее! — взвился Сергей.

— Мы и так делаем для вас исключение. Вы получите их завтра. Вам требуется сопровождение? Мы могли бы выделить вам охрану, сумма немалая. Может быть, специальная машина?

— Нет-нет, я не люблю, когда рядом чужие, — отрезал Сергей. — Вопрос транспортировки решу сам. Разговор окончен. Жду сигнала.

Бросив трубку, Сергей сделал несколько танцевальных па:

— Теперь мне никто не указ, я сам себе директор! Держитесь теперь, вы все! Оборзевшие секретарши, бунтующие жены, базарные выскочки и престарелые девы-моралистки! Денюжки мои, денюжки. Идите ко мне, мои маленькие, а лучше — большие. Папа вас заждался. Вы думаете, Сергей Никитин сядет с бабами в общий кабинет и будет там протирать нарукавники? Разбежался! — Он достал из стола газету с компроматом на Ритку. — Наконец-то я открою собственное дело, газету светской хроники. Я разошлю ищеек и нюхачей. Они спрячутся в ваших замочных скважинах, под супружескими ложами и между секциями батарей. Я о вас такое узнаю… Только успевайте купюры отслюнивать, чтоб от меня откупиться. Назову ее… «Вонючая газета». Вау!

Как, как? Это не эстетично? Тогда, может, что-то поблагоуханнее, например «Ведро помоев»?

В дверь позвонили, Сергей поспешил открыть. Его радостное настроение мгновенно улетучилось — на пороге стоял Михаил. Сказать, что Сергей почувствовал себя неуютно, значит, ничего не сказать.

— Нужно поговорить, — сухо сообщил Михаил.

— Если ты о Танюше, я у вас — третий лишний. Это ваше дело, семейное, — еле скрывая испуг, ответил Сергей.

— Если бы я пришел говорить о Танюше, то с порога просто врезал бы тебе по морде. По-нашему, по-десантному. Но я не об этом. Я ушел от нее и прошу вашего разрешения пожить в вашем доме, пока не найду себе другую работу и жилье.

— Да, конечно, пожалуйста, я согласен. Я с тебя даже плату за аренду помещения не возьму, — закивал Сергей.

Михаил угрюмо ответил:

— Не беспокойтесь, я заплачу.

— Да не кипятись ты, я пошутил, — оправдывался Сергей.

— А ты больше не шути. Со мной, во всяком случае. У меня есть правило. Второй шутки в свой адрес я не понимаю.

Сергей испуганно попятился:

— Это какое-то недоразумение. Видишь ли, я не виноват. Она сама под меня… Ты же мужик, ты должен понимать, как это бывает, утро, расслабуха, приятная девочка принесла кофе…

Михаил, без лишних разговоров, зарядил ему прямой справа, Сергей отлетел в угол комнаты.

— И еще вот что, — спокойно добавил Михаил. — Танюша осталась совсем одна, но это не значит, что без защиты. Если ты ее хоть словом обидишь, смотри, у меня оба хука поставлены, что с левой, что с правой. Она — беременна, а значит — неподсудна.


Анжела и Доминика стояли, пригорюнившись, у пожарища. Кругом валялись оплавленные кастрюли.

— Да уж, ущерб конкретный. Бабок тут сгорело немеряно, — сокрушалась Анжела.

— Это все ерунда. Хорошо, что мы с тобой живы, что Зямчик жив и рынок не сгорел.

— Ну, Мила, я тебе удивляюсь. Стоишь тут такая спокойная, будто руку поцарапала или десять копеек потеряла, — покачала головой Анжела.


— Бурные эмоции в трудной ситуации еще никого не спасали. Это я знаю наверняка. — Доминика задумалась. — А у Василия-то неординарные способности! Представляешь, предсказал, что скоро будет пожар и я в нем сгорю.

— Но ты же не сгорела? — заметила Анжела.

Доминика фыркнула:

— А тебя это что, огорчает?

Зазвенел мобильник Анжелы.

— Да, Самвел Михайлович, хорошо, скажу.

Анжела посмотрела на Доминику:

— Самвел тебя вызывает. Держись.

Самвел был хмур и раздражен:

— Жил я, значит, не тужил, пока черт не принес на мой рынок тебя, Доминика Никитина.

— Вчера вы говорили, что рады нашему знакомству, — напомнила Доминика.

— Вчера был рад. А сегодня уже нет. Я не хочу даже пытаться оценивать убытки. Но придется поговорить о сгоревших кухонных наборах из высококачественного пластика. А также о ремонте и уборке. На месте пожара, между прочим, нашли обгоревший кипятильник. Не твой?

— Я не пользуюсь кипятильником. Мне не надо рассказывать о правилах пожарной безопасности, — защищалась Доминика. — Я не знаю, откуда он взялся.

— А может, ты знаешь, как возместить ущерб? — Самвел повысил голос. — Все указывает на твою халатность — ушла, оставила кипятильник. А если б огонь дальше пошел? Одним словом, платить — тебе.

И тут, как ураган, в кабинет ворвалась Анжела.

— Самвел, я должна тебе сказать…

Самвел прервал ее:

— Анжела, всегда ты не вовремя. Кто разрешил покидать рабочее место? Иди, не до тебя сейчас. — Он повернулся к Доминике. — Если докажут, что возгорание произошло по твоей вине, а это уже практически доказано, я буду забирать у тебя восемьдесят процентов зарплаты и ты не имеешь права уволиться, пока не погасишь всю сумму.

Анжела встала между Доминикой и Самвелом:

— А теперь будешь говорить со мной. Это я устроила пожар, я специально подбросила Милке кипятильник, чтобы подумали на нее. Значит, вся вина на мне. Платить должна не она, а я.


Борюсик пробрался в студию, где собирали декорации для нового шоу. Увидев Ольгу, окликнул:

— Ольга Алексеевна, милая, я пришел извиниться.

— Что вы, напротив, я хочу вас поблагодарить, — грустно ответила она.

Борис недоуменно замер:

— Но… за что?

— Прежде всего — за честность. Вы так прямодушно и откровенно дали мне понять, что я вам не нужна. — Голос Ольги был полон горечи.

— Вот этого я и боялся. Я знал, что вы обидитесь. Это неизбежно. На меня все сейчас в обиде. Весь свет, — понурился Борюсик.

Ольге стало его жаль:

— Я не обиделась, хотя, конечно, приятного мало. Но жизнь не позволяет предаваться унынию и бездействовать. Нужно идти вперед. Мне очень грустно, зато начальство разрешило мне вторую попытку: сделать новое ток-шоу. Видите, уже монтируют декорации. Я в поиске интересных людей.

— Вы будете выходить в прямом эфире? — осторожно поинтересовался Борюсик.

Ольга покачала головой:

— Нет уж, теперь только в записи. Ой, представляете, руководство подсчитало, что драма, которая испортила всем нам жизнь, подняла мой рейтинг. Цинично? Се ля ви.

— А знаете — у меня есть к вам интересное предложение, — наконец решился Борюсик. — Давайте дружить. Мне бы не хотелось из-за какого-то недоразумения терять дружбу и расположение такого человека, как вы. Что-то не так? Вы расстроены?

Ольга тяжело вздохнула:

— Еще бы, вы назвали недоразумением лучшие минуты моей жизни.

Борюсик широко раскрыл глаза: он был смущен и польщен одновременно.

— Поймите меня, я слишком вас уважаю, поэтому должен быть честным… К сожалению… я не могу вам ответить тем же. Я был пьян.

— Вот об этом я и хотела с вами серьезно поговорить. — Голос Ольги обрел твердость и уверенность. — Борис Михайлович! Нужно остановиться. Нельзя, чтобы эта пагубная страсть стала необратимой и превратила вас, уважаемого доктора, в… Вы же сами все осознаете как врач.

— Вы ошибаетесь. Но за заботу спасибо. — Борюсик усмехнулся. — А знаете, у вас не совсем верное представление о докторах, мы тоже люди, со своими слабостями, «сапожники без сапог».

Ольга внимательно посмотрела на Борюсика:

— Представьте, в нашем городе объявился экстрасенс и целитель. Он излечивает от алкогольной зависимости одним лишь взглядом. Есть жертвы… что я говорю, есть чудесные результаты…

— И кто-то засвидетельствовал это чудо? — скептически отозвался Борис.

— Понимаете, по слухам, он работает где-то на рынке, поэтому свидетелей очень много. И денег не берет! Какой-то подвижник! Его нужно найти. Пойдемте со мной? — предложила Ольга, но Борюсик замахал на нее руками:

— Можно я не пойду? Можно я тут у вас посижу, а?

В кабинет следователя вошел Юрий Владимирович:

— Николай Николаевич. Я пришел к вам, чтобы сообщить, что взятки я вам давать не буду.

Николай вскочил из-за стола, пробежался по кабинету, нервно открыл и закрыл дверь.

— Помилуйте! А кто же вам велел эту взятку давать?

— Вы, — напомнил Юрий Владимирович. — Вы прямо намекнули на взятку в ваш прошлый приход ко мне домой.

Николай Николаевич фальшиво рассмеялся.

— Я? Да вы в своем уме, дорогой властитель дум? Вы, по-моему, переработались. Заигрались, что называется, в детектива. Когда это я у вас просил взятку? Я всегда говорил: писатели-детективщики растлевают общество. И вот, пожалуйста: вы сами-то слышите, что несете?! Это же надо такое придумать! Так мы договоримся до того, что и преступление совершил я.

— А вы его совершили? — заинтересовался Юрий Владимирович.

— С вами совершенно невозможно разговаривать. Теперь понимаю, что у Доминики Юрьевны это наследственное. — Николай Николаевич покрутил пальцем у виска, изобразив помешательство.

Юрий Владимирович возмутился:

— Прекратите оскорблять меня и мою дочь. Вы и так постарались для нашей семьи! Не думаю, что вас поставили на эту должность, чтобы хамить людям и портить им жизнь.

— Юрий Владимирович, не обижайтесь! Остановимся на том, что мы просто не поняли друг друга, — отступил следователь.

— Мы-то с вами можем на этом остановиться, а вот на чем остановилось расследование? И почему вы его до сих пор не довели до конца? — спросил Юрий Владимирович.

— Ладно, расскажу. Потерпевшая Калашникова написала заявление. Требует немедленного наказания злодеев.

— Маленькая дрянь! — вырвалось у Юрия Владимировича, но Николай Николаевич возразил:

— Она поступила правильно. Злоумышленник должен быть найден и наказан. Начальство мне уже плешь проело. С телевидения звонили. Кстати, о телевидении: у меня родилась еще одна идея. Как вы, вероятно, догадываетесь, под подозрением были все, кто находился в студии. Кроме одного человека. Вернее, допросил я его только в качестве свидетеля. Но сопоставил факты и пришел к выводу, что этот человек — лицо, тоже заинтересованное в убийстве.

— И кто же он, этот загадочный человек? — привстал Юрий Владимирович.

— Точнее будет сказать, не он, а она, — поправил его Николай Николаевич и, увидев изумление на лице Юрия Владимировича, повторил: — Да, дорогой Юрий Владимирович. Я имею в виду ведущую местного телевидения и, заметьте, руководителя проекта того злосчастного ток-шоу Ольгу Алексеевну. У нее-то как раз и были мотивы устроить это блестящее представление под названием «Смерть в прямом эфире» и транслировать его на всю область.

— Эка, батенька, вы хватили. Ольга Алексеевна — убийца? Я ее не очень хорошо знаю, но, поверьте, в людях разбираюсь, — возмутился Юрий Владимирович. — Версия с Ольгой Алексеевной — самая неудачная.

— Да, я знаю, писатели претендуют на звание человековедов, — скривился Николай Николаевич. — Версия неудачна только на первый взгляд. А на второй — у нее есть мотив. И даже два. Из собственного опыта могу сказать, наши люди идут на преступления, в которых мотивы мизерные.

— И какие же мотивы у Ольги Алексеевны? Я не вижу ни единого. Она с нашей семьей не знакома, ни с Доминикой, ни с Маргаритой никогда не общалась, — защищал телеведущую Юрий Владимирович.

— Взгляните на вещи шире. Почему мы привязываем преступление к названным вами фигурам? В этом наша основная ошибка. Она его могла совершить в своих корыстных целях. Привлечь внимание к себе, говоря по-телевизионному, поднять свой рейтинг — вот ее основная цель. Смерть в прямом эфире — это трюк, который невозможно переплюнуть. Это сенсация.

— А второй мотив? — не сдавался Юрий Владимирович. Николай Николаевич откинулся на спинку стула:

— Что бы ни говорили некоторые ваши знакомые адвокаты обо мне, я профессионал. И как профи меня интересует вся информация, в том числе и о личной жизни. Так вот, я кое-что узнал о приватной жизни нашей телезвезды. Кое-что весьма любопытное. Оказывается, эта теледива обхаживала вашего доктора Медведева. И безуспешно.

— Как вы об этом узнали? — растерялся Юрий Владимирович.

— Это моя работа. Проговорилась медсестра Медведева и некоторые работники телевидения, с которыми она делилась сокровенным. Пока он был в зените славы и популярности, ей ничего не светило.

От этих циничных слов Юрий Владимирович поморщился. Николай Николаевич не смутился и продолжал:

— А загнать в свои сети и без того растерянного и гонимого мужика намного легче. Согласитесь. Мы часто клюем на участие и заботу. Вот она и решила лишить его всего, чтобы потом обернуться для него золотой рыбкой. А осталась старухой у разбитого корыта.

Николай Николаевич тихонько засмеялся своей шутке. Юрий Владимирович передернул плечами:

— Я иногда думаю, что не знаю людей. Это же надо такое придумать! Вместо того чтобы морочить мне голову вашими баснями, скажите честно, зачем вы приходили ко мне домой и наводили тень на плетень, намекая на… сами знаете, на что? Вы хотели мне сдать вашего покровителя, заинтересованного в обвинении моей дочери?

— Вы проницательны. — В глазах следователя мелькнула усмешка. — Мой приход к вам носил неслужебный характер. Я хотел повидаться с вашей дочерью Дианой. Она мне нравится.


И снова Анжела и Доминика стояли перед пепелищем. Доминика улыбнулась Анжеле:

— Я сразу все поняла, когда Самвел сказал, что в палатке нашли обгорелый кипятильник. Я кипятильником никогда не пользуюсь, а ты частенько чай кипятишь.

— А почему ты меня Самвелу не заложила? — удивилась Анжела.

— Во-первых, не в моих правилах кого-то «закладывать». А к тому же я чувствую людей и поэтому знаю, что ты человек хороший. Только не пойму, почему ты так поступила?

Анжела махнула рукой:

— Да черт попутал. Хотела тебя наказать. Больно ты умная и образованная. Соображаешь лучше, как тут не взбелениться? Мы тут кроссворды решаем, а ты думаешь, как здесь все оп-ти-ми-зировать!

— Слушай, а зачем ты призналась? — спросила Доминика.

Анжела проникновенно ответила:

— А у меня, как у Васьки, будто третий глаз открылся. Послушай, Мила, после того как ты мне Зямчика спасла, не побоялась за ним в огонь кинуться, ты мне… я тебе самая верная подруга. Прости, если можешь, все глупости, что я тебе наговорила. — Анжела вдруг засмеялась. — А сейчас делить нам нечего! И работать мы с тобой теперь будем бесплатно до второго пришествия, чтоб Самвелу долг вернуть.

Анжела и Доминика, перемазанные копотью, вымыли руки, поливая себе из бутылки, устроились на перевернутых ящиках около пожарища. Раскладывая бутерброды и овощи, Анжела покосилась на последствия пожара:

— Тут разгребать и разгребать. Перемажемся все, ни один приличный мужик близко не подойдет. Щас перекусим и продолжим.

— А почему это мы должны делать? — Доминика кивнула на пепелище. — Пусть Самвел нанимает уборщиков, они все профессионально уберут. Это не наша работа. Каждый должен заниматься своим делом. Тогда и будет порядок.

— Так-то оно так, да только если мы не переберем все наше уцелевшее хозяйство и сами не пересчитаем, Самвел очень даже запросто нас прокинет. Тетрадки же сгорели. Так что будем копаться, если не хотим быть у него в рабстве пожизненно. Ритку бы сюда, да в шесть рук…

Доминика всплеснула руками:

— Нет, это же невыносимо! Ты просто обязана рассказать мне о своей Ритке!

— Расскажу. Мы же с тобой теперь типа дружим. Огурчик подай, — попросила Анжела. — Детдомовка она. Кто родители — никогда не говорила. Я с ней здесь, на рынке, познакомилась. Но биография у Ритки пестрая. Характер — огонь. Ритка ж молчать не станет: чуть не по ней — мигом врежет. Честная она, за справедливость всегда стояла. А где ты эту справедливость видела? Я бы тебе порассказала, да сама знаю не очень много. Знаю, что она настоящий друг.

— Вы же подруги — почему не спросила? — удивилась Доминика.

— А мне что, ее биографию писать заказали? Что надо — я сама увижу. Бог глазами не обидел, я все вижу, все понимаю, сделать вот только ничего не могу. Знаешь, на рынке люди разные стоят. Стоят и собой не больно гордятся. Тут только и знаем, кто кем был, а вот кем не стал — уже не наше дело. Ты мне много про себя рассказала?

— А ты не спрашивала, — возразила Доминика.

— И не спрошу.

— А откуда она родом?

— Не знаю. Но как-то она посылала меня в Радужное. Она оттуда какое-то письмо получила, расстроилась вся. Потом меня и отправила. Проверить, значит. Искала я дурака одного по кличке Крокодил. Мы с Зямом из-за него чуть не пропали совсем, еле выбрались.

— А кто он ей, этот Крокодил? — насторожилась Ника. Анжела вздохнула:

— Не знаю. Но струхнула она очень, когда я ей сообщила, что этот Крокодил здесь объявился. Темная история.

— Анжела, будь другом. Дай мне денек отгула, мне нужно кое-куда съездить, старые дела уладить. Основное мы разгребли, нужны уборщики — смыть все это. Пока новые палатки привезут, я и обернусь. Товар мой посчитаешь? — попросила Ника.

— Поезжай, давай. Я прикрою, — согласилась Анжела. Доминика собрала свои вещи и хотела уже уходить, но заметила, что Анжела грустно смотрит на нее.

— Ты чего? — удивилась Доминика.

— Мне почему-то кажется, что ты уходишь навсегда, — печально ответила Анжела.

— Я обязательно вернусь. За тобой, — пообещала Доминика. — Ведь мы теперь сестры? Сестры по рынку.

Господи, думала она, сестры по крови, по отцу, теперь вот по рынку… Сколько их у меня еще будет?!


— Жорж, вы помните молодую женщину, которая приходила ко мне недавно? Она больше не появлялась? — спросила Виктория Павловна у охранника.

Тот достал блокнот:

— У меня записано, вот — Сверчкова Валентина. Больше не являлась.

— А то ведь вы могли ее и не пропустить.

Охранник не возражал:

— Мог. Лицо ее мне не понравилось.

— Вы профессиональный физиономист? И что вы о ней думаете? — заинтересовалась директрисса.

— Я не думаю, не понравилась, и все. Значит, близко подпускать нельзя. В нашем деле чутью доверять надо.

— Понятно. А вот мне кажется, что доверять людям нужно, — возразила Виктория Павловна. — Это бедная мать-одиночка.

— Мне кажется, я ее раньше видел, — задумчиво пробормотал Жорж. — Если придет к вам, я пропущу. Но вы поосторожнее. Если что — я рядом.

Виктория Павловна вызвала Анну Вадимовну.

— Собирайся, поедем, — сказала она, — вот по этому адресу. Нужно барышню одну отыскать. Приходила ко мне, просила, чтобы мы ребеночка ее малолетнего временно поселили у себя, пока она на заработки съездит. Выбила я ей это разрешение. А она не идет больше. Может, что случилось. Нужно проверить. Совсем молодая девчушка, одна, с ребенком. Мало ли что. Тут недалеко, в частном секторе. Она сказала, что снимает у бабки угол. Посмотрим. Нельзя человека в беде бросать.

Жорж довез Анну и Викторию до дома Крокодила. В окне мелькнуло лицо Косаревой. Она внимательно посмотрела на непрошеных гостей. Они ее не заметили.

За их спинами образовался Крокодил, подошел к дому с улицы:

— А что вы, господа хорошие, здесь делаете?

Дамы ахнули, сильно испугавшись. Жорж принял боевую позицию, закрыв женщин своим телом.

— Вы нас так испугали, — прошептала Анна.

— Подкрался, как леший, незаметно, чуть инфаркт не нажила, — простонала Виктория. — О, это вы, Топорков?

— Вы меня узнали? Да, это я, Топорков. Не бойтесь.

— Может, вы нам поможете, подскажете — по этому адресу проживает Сверчкова Валентина? Она нам сама его дала, — протянула Крокодилу бумажку с адресом директриса.

Крокодил скривился:

— Она вас обманула. Никакая она не Сверчкова. И вообще, гоните вы ее в шею, как увидите. Опасная она.

Из окна за ними внимательно наблюдала Косарева. Крокодил оглянулся, поймал ее взгляд, заволновался:

— Нельзя вам тут быть. Идите, идите отсюда. — Он повернулся к Жоржу. — Да забирай ты своих баб, ради бога.

И Крокодил, сутулясь, пошел в дом.

— Я говорил, что лицо ее мне не понравилось, — напомнил Жорж, хватая телефон. — А вы… Вызову подмогу, мы эту подозрительную малину на раз разнесем по кочкам.

— Что вы, не нужно, поехали обратно. Зачем совать палку в муравейник? — испугалась Анна.

— А я теперь вам буду верить. Честное слово, поехали, Жоржик, — уговаривала его Виктория Павловна.

— Вспомнил, она на дискотеках часто зажигала, — осенило Жоржа. — Только прикид другой, да прическа, это меня круто сбило. Травку курит… Та еще мать-одиночка. С целым полком отцов в придачу.


— Ты сегодня так рано, девочка, я рада, давай чайку попьем. А хочешь — у меня супчик есть. Постный, зато свеженький, — обрадовалась Доминике Елизавета Андреевна.

— С удовольствием. Сейчас руки помою.

Хозяйка стала накрывать на стол.

— Елизавета Андреевна, у меня к вам просьба, дайте мне то кольцо, — попросила Доминика, вернувшись в комнату.

— Понадобилось?

— Заложу. Мне деньги нужны, — сообщила Доминика.

— Это хороший перстень. Я немного разбираюсь, у меня дед был известным ювелиром. Жалко.

— Не жалейте, несчастливое оно, ничего хорошего колечко мне не принесло. Его подарил мне муж как обручальное. А семья распалась… Потом я подарила его своей названой сестре. И потеряла ее. Так пусть послужит восстановлению справедливости.


Когда Юрий Владимирович вернулся домой, Диана как всегда вязала. Юрий Владимирович поцеловал ее в лоб:

— А ты почему дома?

— Отпустили домашнее задание выполнять, — улыбнулась Диана.

— А ты что — в школе учишься? — не понял отец.

— Я про школу уже забыла, тут у вас поинтересней. У меня заказ, видишь? Вяжу новый костюм Ритке. Она собирается часто в свет выходить. Ей понравилось.

Юрию Владимировичу было неприятно все, что связано с Ритой, но он промолчал и сменил тему:

— Как роман?

— Мой или твой? — хитро подмигнула Диана. — Мой в начальной стадии, твой — нужно завершать тебе самому. Я тут прослушала молодое дарование и пришла к выводу, что как потенциальный ухажер он на безрыбье сгодится. А вот как писатель… Тексты типа «графиня изменившимся лицом бежит к пруду» ты и сам благополучно можешь написать, помощники не требуются.

— Спасибо, дочь. Вот зачем нужны дети — утешить в старости, — потрепал ее по щеке отец.

Диана прыснула со смеху:

— Ты еще до нее доживи, Ромео.

Юрий Владимирович засобирался, и Диана удивленно спросила:

— Ты куда? Уж не в Радужное ли?

— Да, — почему-то виновато кивнул Юрий Владимирович.

— Зачастил, папаша, ох зачастил, — погрозила ему Диана. — А работа? Вон лист в машинке торчит. Пожелтел уже, наверное.

— Я утром поработал, можешь проверить, — защищался Юрий Владимирович.

— А как я пойму — много ты написал или нет?

— Как там у великих — ни дня без строчки. Я свою строчку уже написал, значит, свободен, — заявил отец.

— А зачем тебе в Радужное?

— Даже не знаю, что тебе ответить. Придумай повод сама, ты же у меня умница.

Отец и дочь понимающе переглянулись.


Борюсик сидел на трибуне для гостей, пил воду из бутылки и наблюдал, как монтируют декорации и как Ольга распоряжается художниками. Неожиданно сзади прозвучало:

— Добрый день.

Борис вздрогнул: за ним стоял Николай Николаевич.

— Если снова появились вы, значит, день недобрый или может таким стать.

— Не бойтесь, я не к вам. Ольга Алексеевна, вы можете подойти к нам? У меня возникла новая идея, я хочу ее проверить. Скажите, пленки с записью программы сохраняются на студии?

— Да, мы пишем эфиры и храним их. А этот особенно, — кивнула Ольга.

— Вот и чудно. Можно эту запись принести сюда? — попросил Николай Николаевич.

— Олег, сбегай, принеси запись эфира со смертью. Если ее не будет в хранилище, спроси у директора.

— А почему пленка у директора? — заинтересовался Николай Николаевич.

— А мы по ней изучали динамику зрительского интереса, рейтинги… — Ольга не подозревала, какую делает ошибку, произнося эти слова.

После просмотра записи эфира, когда чуть не убили Риту, Николай Николаевич довольно улыбнулся:

— Чисто сработано. Если бы у меня на руках не было официального медицинского заключения по Калашниковой, я бы мог даже предположить, что это — мастерская инсценировка.

— Как вы можете, ведь человек чуть не погиб! — возмутилась Ольга Алексеевна.

Следователь только этого и ждал:

— А как вы могли все это организовать и осуществить?

У Ольги глаза полезли на лоб:

— Что вы сказали?

— То, что вы слышали. И еще один вопрос: ваше ток-шоу возобновлено?

— Да, — пролепетала телеведущая.

— И не в последнюю очередь потому, что к вам имеется повышенный интерес публики? Рейтинги возросли, реклама, деньги… Какой у вас откат в процентах? — допрашивал растерянную Ольгу следователь.

— Я протестую. Как вы можете заявлять подобное? — попытался вмешаться Борюсик.

— Борис Михайлович, я с вами поговорю отдельно, — отрезал следователь, но тот не сдавался:

— Ко мне это тоже имеет отношение. Может, моими доходами поинтересуетесь? Скоро начну бутылки сдавать, чтобы прокормиться.

— Не пугайте. Это телевидение. Тут важно подогревать к себе интерес любыми способами. Я не прав, Ольга Алексеевна? — Николай Николаевич внимательно посмотрел на готовую разрыдаться Ольгу.


Рита сидела за своим столом, перед ней лежала кипа газет. Она что-то старательно вырезала из них и складывала отдельной кучкой, сбрасывая на пол бумажный мусор. Пол уже весь был усеян обрезками. Рита полностью сосредоточилась на своем занятии. Нажав кнопку селектора, она спросила у Юли:

— Юлька, какой клей самый лучший?

— Смотря что или кого клеить? — деловито уточнила та.

— Крашеный металл и бумагу. Желательно, чтобы водой не смывалось.

— Тогда «Момент», зубами не отгрызешь, — порекомендовала Юля.

Рита выскочила из кабинета с полиэтиленовым мешком, набитым бумагой.

— Уже приклеила? — удивилась Юля.

— Собираюсь, — загадочно ответила Рита.

— Выискиваешь новое место для объявлений? Мол, молодая привлекательная особа для интеллектуальных… бесед. Работу не предлагать.

— Что-то вроде того. Я ненадолго. Ты, как узкий специалист, скажи: Сергей Анатольевич свою машину где обычно ставит?

Юля всплеснула руками:

— Вах-вах! И ты не устояла?! У тебя с ним стрелка в его машине?

Ритка выпалила:

— У меня с ним перестрелка.


Доминика шла вдоль забора детдома. Вдруг она увидела в конце улицы Юрия Владимировича. Доминика испуганно спряталась за деревом. Отец не заметил ее и свернул к калитке. Доминика, крадучись, пошла за ним. Юрий Владимирович вошел в здание. «Детский дом» значилось на вывеске. Доминика замерла в изумлении. Постояв некоторое время в раздумье, ушла.

А Юрий Владимирович зашел в кабинет директрисы:

— Добрый день, Виктория Павловна. Анечка…

— О, Юрий Владимирович! Проходите.

— Здравствуйте, — поздоровалась и Анна.

— У вас тут такой цербер сидит, не пройдешь, разве что рентгеном не просвечивает, — охарактеризовал охранника Юрий Владимирович.

— Охрана в наше время не помешает, — твердо сказала Виктория и позвала Жоржа. — Жорж, зайдите на минуту. Сейчас я вас познакомлю. Очень любопытный молодой человек, вам, как писателю, понравится. Жорж, познакомьтесь — это Юрий Владимирович Шевчук.

Жорж внимательно осмотрел Юрия Владимировича, однако руку для рукопожатия не протянул.

— Это Жорж. Пропускайте Юрия Владимировича ко мне беспрепятственно. — Жорж коротко кивнул, повернулся и вышел. Виктория Павловна вздохнула: — Немногословен.

— Какими судьбами снова к нам? — спросила у Юрия Владимировича Анна.

Юрий Владимирович замялся.

— Ой, забыла, там же у нас новый шеф-повар на кухне, надо проверить, — засуетилась директриса и выбежала из кабинета.

Юрий Владимирович не знал, как начать разговор, наконец решился:

— Я долго думал, какой предлог найти, чтобы приехать сюда повидать вас.

— И что же вы придумали?

— Честно? Ничего. Взял и просто приехал, — улыбнулся Юрий Владимирович.

— И что же мы будем с этим делать? Знаю что! Мы сейчас пойдем ко мне в гости, и я вас накормлю вкусным обедом!


Елизавета Андреевна открыла дверь и увидела на пороге незнакомого молодого человека.

— Добрый день! Скажите, пожалуйста, вам знакомо имя — Доминика Никитина? — спросил он.

Елизавета Андреевна испугалась, но держалась храбро:

— Я не обязана вам отвечать, молодой человек.

— А если я вас попрошу? Это очень важно! — настаивал молодой человек.

— Порядочные воспитанные люди сначала представляются, а потом задают вопросы, — заметила Елизавета Андреевна.

— Я просто волнуюсь. Меня зовут Артем Боев, я адвокат Доминики, — представился он.

— А разве она под следствием? — переспросила Елизавета Андреевна.

Артем очень торопился:

— Нет, это гражданское дело. Долго рассказывать. Значит, вы ее знаете?

— Была у меня такая студентка, давно, — кивнула Елизавета Андреевна.

Артем сделал шаг вперед:

— Вы позволите мне войти?

— Нет. Я живу одна, у меня никто не бывает, — возразила Елизавета Андреевна.

— Не бойтесь меня. Я просто должен убедиться… — Артем отстранил хозяйку, вошел в комнату и увидел накрытый стол. На столе стояли две чашки, два блюдца, лежали две ложки. Елизавета Андреевна перехватила его взгляд:

— Если вы немедленно не уйдете, мне придется вызвать милицию.

Артем вернулся к двери:

— Не нужно милиции. Я увидел все, что хотел. Скажите, вы всегда пьете чай из двух чашек одновременно? Вы же только что сказали, что живете одна.

— У стариков свои причуды, молодой человек. — И Елизавета Андреевна захлопнула за Артемом дверь.

Артем вышел из дома, устроился на скамейке так, чтобы видеть всех, кто входит в подъезд. Однако Доминику, которая шла к Елизавете Андреевне в образе базарной Милки, Артем не узнал. Он равнодушно проводил ее взглядом и отвернулся.


Доминика не успела зайти в комнату, как к ней бросилась Елизавета Андреевна.

— Где ты была? Тебя искали.

— Елизавета Андреевна, что случилось? Погодите. Успокойтесь и расскажите мне все по порядку. Я никому не давала ваш адрес. Кто это был?

— Молодой парень. Рослый. Представился как Артем, не помню фамилии.

— Боев? — Голос у Доминики дрогнул. — А что вы ему сказали?

— Ничего. Но, мне кажется, он не поверил. Тебя ищет милиция? Девочка моя, что происходит, что ты натворила?

Доминика обняла взволнованную Елизавету Андреевну, усадила ее на диван.

— Нет же, нет. Не волнуйтесь, он не из милиции. Елизавета Андреевна, пожалуйста, не спрашивайте у меня ничего. Не сейчас. Мне нужно уйти на некоторое время. — Доминика порылась в сумочке и достала пачку денег. — Возьмите, вам пока хватит.

— Ты все-таки заложила кольцо? — грустно спросила Елизавета Андреевна.

Доминика вздохнула:

— У меня его хотели купить. Но я не решилась.

Елизавета Андреева подошла к окну:

— Ника, посмотри, он еще там. Тебя высматривает. Как же ты теперь выйдешь? — растерялась Елизавета Андреевна.

Доминика пожала плечами:

— Но я же прошла сюда незамеченной.

— Он, наверное, тебя просто не узнал в таком виде. Я и сама никак не привыкну.

Ника стояла у окна и грустно смотрела на Артема:

— Елизавета Андреевна, выручите меня, пожалуйста. Отвлеките его внимание, а я тем временем проскользну.

Елизавета Андреевна погрозила ей пальцем:

— Послушай старуху. Хватит прятаться. Я чувствую, это что-то серьезное. Выйди и поговори с ним.

— Нет, — твердо стояла на своем Доминика.

— Доминика, это важный для тебя человек?… — заглянула ей в глаза Елизавета Андреевна. Доминика отвела взгляд.


Ольга Алексеевна рыдала. Борюсик пытался ее утешить:

— Не принимайте близко к сердцу. Что поделать, у этого человека такие методы.

— Это не методы, это… черт знает что, нет, я сделаю программу о милиции и о том, что там творится, — всхлипывала Ольга. — Такое сказать… я, ради рейтинга…

— А мне он что говорил! Тоже полную чушь — что Ритку отравил Могилевич специально, чтобы убрать конкурента, то есть меня.

Ольга Алексеевна перестала всхлипывать и внимательно посмотрела на Бориса:

— А ведь убрал же.

Борюсик замолчал, пораженный этой мыслью.

— Давайте не будем. А то мы с вами впадем в тот же маразм, что и уважаемый Николай Николаевич.

— Но он всерьез думает, что я могла из-за популярности убить человека, — снова заплакала Ольга Алексеевна.

— А не могли бы?

Она задумалась.

— В начале своей карьеры — могла бы. А сейчас… знаете, с возрастом ценности меняются. Сейчас я хочу семью.

Борюсик почувствовал себя неловко.

— А знаете что? Давайте я вам все-таки помогу найти на рынке этого вашего целителя. У меня на рынке есть связи.


Борюсик и Ольга Алексеевна шли по рынку. Он рассекал толпу, словно ледокол, Ольга робко жалась к нему. У посудных палаток Борис замер, пораженный видом пожарища.

— Анжела, дорогая, что здесь произошло?

Анжела оценила «приклеенную» Ольгу и хмуро буркнула:

— Тунгусский метеорит упал.

— Вам чем-нибудь помочь?

Анжела, которая осматривала телеведущую с ног до головы, отрезала:

— Себе помогите.

— Вы почему так грубо отвечаете? — возмутилась Ольга.

— А с вами, женщина, вообще никто не разговаривает, — фыркнула Анжела.

Борюсик вмешался:

— Тихо, милые дамы. Анжелочка, здесь у вас на рынке, говорят, объявился целитель. От алкоголизма лечит. Мы можем его повидать?

— Васька у себя в сторожке, — холодно ответила Анжела. — У него неприемный день.

— Это — Василий? — Пораженный Борюсик потащил свою спутницу к сторожке.


Анжела проводила Бориса и Ольгу ревнивым взглядом, она едва дождалась, пока они скрылись. Быстро достав мобильник, набрала Ритку:

— Ты стоишь?

— Чего тебе, Анж, я очень занята. Вот черт, пальцы склеились…

— Это ты кому? — не поняла Анжела.

— Да никому — клею моментальному, — досадливо ответила Ритка.

— Ты что, клей нюхаешь, дура несчастная, ну-ка прекрати немедленно. Я тебе щас такое скажу, что тебе без клея захорошеет, — заявила Анжела. — Ко мне сейчас твой заявился…

— Борюсик? — Голос Ритки дрогнул.

— Он теперь не тебе Борюсик, он ей Борюсик, — сообщила Анжела. — С ним была блонда. Вцепилась в него и повисла гроздьями.

— Какая она? — растерялась Рита.

Анжела вздохнула:

— Что тебе сказать? Ножки, как у козы рожки. Но он — с ней, а ты — с «Моментом».


В офисе Юля встретила Риту официально:

— Маргарита Викторовна, к вам директор компании «Систем сервис» Любомир Эрастович Магеровский.

— Где он? — удивленно вскинула брови Рита.

— У Амалии сидит, тебя дожидается, — сообщила Юлька.

— Дождется. Слушай, ты не знаешь, «Момент» смывается? У меня пальцы склеились. — Ритка с досадой смотрела на свои руки.

— Я знаю, что если ты немедленно не пойдешь к Амалии, она тебе потом сама склеит… ласты, — пригрозила Юля.

— Что за день! — пробурчала Рита и обреченно поплелась в кабинет Амалий.

При виде Риты, Магеровский подхватился с кресла, подбежал, попытался поцеловать ручку. Та отстранилась:

— За что такая немилость, Маргарита Викторовна? — расстроился Любомир.

— У меня пальцы склеены, — честно призналась Ритка. Любомир опешил:

— К вашему чувству юмора нужно привыкать и привыкать.

Тут вмешалась Амалия, чтобы спасти положение:

— Маргарита Викторовна хотела сказать, что предпочитает простое общение, на равных, без всех этих галантных штучек.

— Позвольте? — Любомир помог Рите сесть за стол, галантно пододвинул стул.

— Господин Магеровский посетил нас по поводу заключения с его фирмой договора о поставках оборудования для сети наших закусочных, — сообщила Амалия.

Любомир тут же затараторил:

— Маргарита Викторовна, я хочу сказать, что, заключив договор с нашей фирмой, компания «СуперНика» получает шанс стать не только лидером в этой области, но выйти на международный уровень. Мы будем рады всегда и во всем вас поддержать. Если у вас возникли какие-то предложения или вопросы, пожалуйста, не стесняйтесь их задавать.

Рита, казалось, не слушала Магеровского, а всеми подручными средствами пыталась незаметно разлепить пальцы. У нее ничего не получалось.

— Не знаете, «Момент» — это что, навсегда? — невпопад ляпнула она.

— Вы имеете в виду клей? — осекся на полуслове Любомир.

Амалия снова поспешила вмешаться:

— Маргарита Викторовна имела в виду, что зачем же тянуть время, если все можно решить в один момент. Мы готовы подписать договор.

— Только я еще не решила, с какой фирмой, — неожиданно серьезно заявила Рита.

— Я не понимаю, в чем дело? Мы уже подготовили все бумаги. Все согласовано с юристами, — взвилась Амалия.

— Замечательно! Но боюсь вас расстроить, я не подпишу этот договор, — жестко сказала Рита.

Амалия и Любомир опешили:

— Маргарита… Викторовна, вы же сами мне сказали, что готовы заключить эту сделку. Вы обещали…

— У нас на рынке говорят: обещать — не значит жениться. И вообще, здесь надо еще разобраться, кто кому и чего обещал. — Рита посмотрела прямо на Любомира. — Вы, Магеровский Любомир Эрастович, предложили ей, Гжегоржевской Амалии Станиславовне, подписать очень выгодный для вас договор. Правильно? Правильно. А за это вы пообещали заплатить ей кругленькую сумму денежек или сделали какое другое предложение.

Правильно? Правильно. Вопрос: кто в этой истории лох? Ритка? Правильно? Не-а, неправильно. Вот поэтому конечный результат и не совпадает с предполагаемым.

Амалия возмущенно фыркнула и впилась глазами в Риту, но та высокомерно улыбнулась и вышла, громко хлопнув дверью.

В приемную из кабинета Сергея выскочила Татьяна.

— Что стряслось? Кого-то убили?

— Не нужно меня держать за полную дуру, — объяснила Рита. — Тань, я ведь не поленилась, обзвонила почти все торговые точки нашей области. Представилась новым коммерческим директором «Систем сервиса» и предложила им оборудование для закусочных. Я убила на это целый день. И вот результат. В нескольких местах меня вежливо послали в заданном направлении вместе со своим старьем.

— Ты серьезно? — опешила Татьяна.

— Еще как! А в других местах сказали, что они уже счастливые обладатели прилавков и холодильников, у которых, сейчас, — Ритка повторила то, что ей ответили, — «между качеством и ценой — дистанция огромного размера». А в третьих местах со мной просто не захотели разговаривать.

— Вот это да! — ахнула Юлька.

— Слушайте меня внимательно, это еще не все. Кроме того, что я обзвонила все торговые компании, мне удалось много чего интересного найти в Интернете. К тому же я пролистала подшивку прессы почти за год. Там ничего конкретно не написано, но что-то я все-таки выяснила. Оказывается, «Систем сервис» не такая уж процветающая фирма. В прошлом у нее несколько скандалов и все на почве каких-то махинаций.

— Действительно, я что-то припоминаю, — задумалась Татьяна. — Но, постой, если бы там было что-то серьезное, газетчики бы этого просто так не оставили. Такое бы раздули!

Ритка взяла со стола газету, в которой была напечатана скандальная статья о ней. Скрутила газету в трубочку.

— А кто у нас пресса? — спросила она веско.

— Сергей… он ведь бывший журналист… — робко предположила Юлька.

— Правильно мыслишь, Полонская. Без Сергея Анатольевича здесь не обошлось. Таким образом, крупный скандал превратился в мелкое недоразумение, о котором написали вскользь.

— Но при чем здесь Сергей? — недоумевала Татьяна.

— Вот и я думаю, при чем? Не знаю, не знаю. Одно только с уверенностью могу сказать: Сергей и Амалия торгуют на одной точке. Но почему? Я это обязательно выясню.

И пошла в кабинет к своим бумагам.


Рита сосредоточенно изучала документы. В кабинет без стука ворвалась злая Амалия.

— Ты мне объяснишь, что все это значит?

— По-моему, я все уже объяснила. И впредь, Амалия Станиславовна, я требую от вас уважения.

— Маргарита, это переходит все границы! Господин Магеровский возмущен. Я обязана сделать тебе выговор. Так с деловыми партнерами не поступают. Это недопустимо! — орала Амалия, но Рита держалась отлично.

— Я, конечно, дура, но только в личной жизни, и на бизнес это не распространяется. Я хочу вас предупредить, Амалия Станиславовна: кто сунет мне грязный палец в рот, тому руку отхвачу до колена. Я знаю всю подноготную вашего «Систем блин сервиса». И все его махинации с устаревшим оборудованием, — холодно отчеканила она.

— Это же бред! — возмутилась Амалия.

— Это проверенная информация. Сергей заодно с этой фирмой. Он решил меня выжить. Обанкротить нашу компанию. Что ж, пусть попробует! Но вы, Амалия Станиславовна, почему вы на его стороне? Магеровскому и Никитину удалось вас купить?

Амалия ничего не сказала и вышла, хлопнув дверью. Рита уточнила:

— Татьяна, ты поняла, что договор со «Систем сервисом» я отменила? Мы будем сотрудничать с фирмой «Все для кухни». Так что подготовь все необходимые документы и согласуй с юристом. Не мне тебя учить.

— А у Амалии заверять? Я так всегда делала раньше, — спросила Татьяна.

Рита отрицательно покачала головой:

— Нет, не надо. Зачем отвлекать бедную женщину? Пускай пьет корвалол на брудершафт со своим Сереженькой.

— Она не пьет успокоительных. Амалия боксирует, чтобы снять нервное напряжение.

Ритка удивленно подняла брови:

— Правда? Так она у нас спортсменка? Слушай, Тань, а может, нам действительно отправить ее работать по специальности? Тренером по боксу.

Когда Ритка зашла в кабинет Амалии, та боксировала с тенью, колотила воздух кулаками и подпрыгивала. Ритка прокомментировала:

— Соперник открывается, удар, еще удар, и прямой справа завершает победную серию. Противник падает на ринг. Это нокаут!

Амалия с ненавистью смотрела на нее, а Ритка достала из кармана белый носовой платок и помахала перед лицом Амалии:

— Амалия Станиславовна, брейк. Давайте мириться. Я тут подумала и решила, что мне не стоило так поступать… Я просто хотела показать этому Эрастовичу, кто в доме хозяин и что не все решают деньги.

— Ты меня обидела, Рита. Очень больно задела. Как ты могла предположить, что я взяточница? — сжала губы Амалия.

— Но почему же вы тогда поддержали Сергея? Ведь это его идея со «Систем сервисом»? — Амалия отвернулась от Риты, та повторила: — Почему вы молчите? Этот договор вам предложил подписать Сергей?

— Нет, Рита, это решение приняла еще Доминика, — возразила Амалия.

Ритка обескураженно застыла:

— Погодите, что-то я совсем запуталась. Насколько я знаю, Доминика отдавала предпочтение фирме «Все для кухни». Или нет? Одни говорят одно, вы — другое. С ума сойти! Но кто-то из вас наверняка врет.


Сергей поправил перед зеркалом галстук, пригладил волосы.

— Алло, банк? Это Никитин. Выезжаю.

Он подхватил кейс и вышел насвистывая из подъезда, приблизился к своей машине и остановился как вкопанный. Перед ним стояла его крутая иномарка, вся облепленная Риткиными фотографиями, вырезанными из газеты. На них была Ритка — то с выпученными глазами, то с высунутым языком. Сергей обалдело смотрел на испоганенную машину. Попробовал оторвать одну бумажку, но она была приклеена намертво. Сергей сплюнул:

— На кой черт я с ней связался?! Детский сад с базарным уклоном!

Он достал телефон, перезвонил в банк:

— Алло, банк? Это вас Никитин беспокоит. У меня тут возникли кое-какие сложности… Давайте перенесем нашу встречу на завтра.

Сергей еще раз окинул взглядом свою машину.

— М-да, кто в армии служил, тот в цирке не смеется, — заключил он.


Жорж ввел в кабинет Крокодила:

— Вот этот просится к вам. Говорит, по делу. Я его обыскал, чисто.

— Хорошо, оставьте нас, только прошу: далеко не уходите, — попросила Виктория Павловна. — Что случилось, Топорков? Вы себя так странно вели там, у дома. Я ничего не поняла. И что это за история с так называемой Сверчковой?

Крокодил замялся:

— Я не виноват. Поверьте. Я ничего не могу рассказать, но это я помог Самвелу вытащить девочек и привезти к вам.

— Вы знакомы с Самвелом? — изумилась директриса.

— Эти девочки… это же на самом деле мои дети. Это ж… Эх! — Он махнул рукой. — Если бы вы только знали, как у меня вот тут болит, как подумаю о них. — Крокодил прижал руку к сердцу. — Уважаемая, можно я на них посмотрю, на деток моих? Хоть издалека?

— Как вы все складно говорите. Я бы вам и хотела поверить, да… — покачала головой Виктория Павловна.

— Понимаю, я бы и сам не поверил, будь на вашем месте. Простите меня, я сволочь. Ведь сам же заставлял моих деток просить милостыню. А все деньги, деньги. Мать их за ногу! Скажите, как сейчас мои девочки? Они здоровы? Катюшка говорит уже?

— Сказала первое слово — папа.

Крокодил чуть не плакал:

— А меня же папой никто никогда не называл. Представляете? За всю жизнь — ни разу. Извините. — Крокодил порылся в карманах, вытащил двух плюшевых зайцев, отряхнул. — Они новые, честно. Передайте, пожалуйста. А Вальку гоните с порога, если еще раз заявится. Эта ни перед чем не остановится. Она, как и Надька Косарева, одного пошиба.

На пороге появился охранник. Крокодил вскочил:

— Да, да, понял, начальник, уже иду.

Крокодил хотел еще что-то сказать, но лишь махнул рукой и вышел. Виктория грустно разглядывала плюшевых зайцев.


Борюсик и Ольга Алексеевна еле протиснулись в Васькину сторожку. Там толпились торговки с рынка. Шум стоял невероятный. Васька, который слушал всех сразу, увидел Борюсика и просиял:

— А ну, цыц! Всем освободить помещение. Мне нужно чакры почистить. А вы останьтесь, поможете! — Василий кивнул Борюсику и Ольге Алексеевне.

Народ нехотя покинул сторожку. Васька закрыл за ними дверь, остались только он и Борюсик с Ольгой.

— Фух, ну и работенка! Здравствуйте, коллега. — Васька пожал Борюсику руку.

Ольга Алексеевна опешила от такой наглости. Борюсик посмотрел по сторонам. У Васьки в сторожке было чистенько, прибрано. Сам он прилично оделся и побрился.

— Глазам своим не верю, Василий Иваныч, так вы теперь целитель?

— Представляешь, на рынке ни одного мужика нормального не осталось, все трезвенники, — гордо заявил Василий.

— Вы их закодировали? — охнула Ольга.

— Да, я. А вы чего, тоже на прием?

— Нет, Василий, мы к тебе по другому вопросу. Знакомься, это Ольга Алексеевна, она работает на телевидении. Вась, Ольга Алексеевна хочет тебя пригласить на передачу. Показать всем твои исключительные способности.

— Чего?! Я сейчас такую способность покажу, исключительно для нее. Нашли дурака! Мне еще пожить хочется. — Васька кинулся к двери.

— Василий, остынь. Что происходит?

— Ты у нее спроси. Сначала она тебя подставила, Ритку чуть не укокошила, а сейчас — ко мне! Борис, я тебе как другу говорю: не водись с этой женщиной, — умоляюще сказал Васька.

— Да как вы можете такое говорить? Вы меня совсем не знаете, — возмутилась Ольга Алексеевна.

— Да вас весь наш город знает… и знать уже не хочет! Вот, — отрезал Васька.

— А теперь послушай меня. Вася, все, что случилось тогда на передаче, — это несчастный случай. Ольга Алексеевна пострадала не меньше, чем я или Рита. Что же ей теперь делать, с работы уйти? Василий, мы не можем бросить человека в беде, мы должны ей помочь. Ведь мы же с тобой целители. Мы давали клятву Гиппократа.

— Никакому домкрату я клятву не давал. И вообще, Боря, ты врач, это ясно, а у меня даже халата белого нет, — возразил Василий.

— Вася, я тебя в свою клинику возьму. Будешь настоящим доктором. А после эфира, знаешь, сколько у тебя пациентов появится?

— Ладно, уговорили. Так когда мне переезжать в клинику?

— Сначала сдай экзамен. Меня закодируй, — предложил Борис.

— Борис Михалыч, так нечестно, все же знают, что ты водку на дух не переносишь.

— Переносить, может, и не переносит, но вот употреблять стал частенько. — Ольга Алексеевна укоризненно взглянула на Борюсика. Васька это заметил.

— Хорошо. Попробуем. — Васька потер руки, напрягся и вперил в Борюсика взгляд. Тот изо всех сил крепился, потом не выдержал и засмеялся.

— Борь, зачем ты так? — обиделся Василий.

— Смешно, честное слово! — хохотал Борюсик. — Только ты не обижайся, я не специально. В следующий раз попробуем, ладно? А скольких ты уже вылечил?

— Восьмерых, по-моему. Странно, ведь у меня же получалось, — растерянно заметил Василий.

— Вот видишь, восемь один в твою пользу. Просто, Вася, у меня иммунитет сильный. — Борюсик опять засмеялся. — Меня такие фокусы не берут.


Рите в голову пришел гениальный план мести. Она нажала кнопку селектора:

— Юлька, вызови Петика. И соедини меня с клиникой «Борюсь».

Когда в кабинет вошел Петик, Рита спросила:

— Где твой костюм? Дома?

— Зачем? Он у меня в машине висит. Вдруг понадобится ехать к английской королеве.

— Так, быстренько переодевайся и погнали, — скомандовала Ритка. — Одна нога там, другая здесь. Ты меня понял?

— Однозначно. — Петик выбежал из кабинета.

Борюсик сидел за столом, просматривая газету, в которой напечатали фотографии Риты. Несмотря на то что снимки были неудачные, Борис рассматривал их так, словно лучшего Риткиного изображения нет на Земле.

Налюбовавшись, достал припрятанную бутылочку. Налив стопарик водки, опрокинул его. Но не тут-то было! Не успев глотнуть, Борюсик все выплюнул обратно:

— Ах ты, Васька, растудыт твою душу, экстрасенс!

Зазвонил телефон, Борюсик поднял трубку:

— Борис Михайлович, это Марина. Поспешите в клинику. Сложный случай.

— Уже еду. Лечу!

Через полчаса Борюсик, уже в халате, волнуясь, поглядывал на дверь. Вошли Ритка с Петиком в вечерних туалетах. Повисла тишина. Ритка и Борюсик не могли оторвать друг от друга глаз, словно зачарованные. Петик ничего не понимал.

Ритка взяла себя в руки:

— Вот, Борис Михайлович, я привезла к вам своего жениха. Мы собрались на прием… Куда на прием, Петя?

— Ясно куда, к врачу, — ответил он.

Рита процедила сквозь зубы:

— Что ты такое говоришь? — Она повернулась к Борюсику. — Мы собрались на прием, который устраивает одна известная компания. А по дороге Пете вдруг стало плохо. Посмотрите?

— Конечно. Проходите, раздевайтесь.

Петик беспомощно посмотрел на Ритку, но она была непреклонна:

— Тебе сказано, иди и раздевайся.

Петик прошел за ширму, а Рита и Борюсик остались вдвоем.

— Я так рад тебя видеть. Ты такая красивая, Рита. Совсем не узнать, так изменилась, — прошептал Борюсик.

— Приберегите, доктор, свои комплименты для блондинки, — отрезала Рита.

— Какой блондинки? — растерялся Борис.

— Ой, только не надо тут святого из себя разыгрывать. Сам прекрасно знаешь, с той, с которой по рынкам шастаешь.

— Ты что, Рита, это же Ольга Алексеевна! — с облегчением выдохнул Борис.

Рита повела плечами:

— Очень приятно. А моего жениха зовут Петр… — Рита крикнула: — Петик, как твое отчество?

— Трофимович. Я тут долго голый сидеть буду? — мрачно отозвался Петик.

— Иди, лечи его, доктор, — скомандовала Ритка пренебрежительно.

— А что с ним? — захлопал глазами Борюсик.

— А я знаю? Ты у него спроси, он что-нибудь придумает. Я в машине подожду. — Ритка гордо вышла, громко хлопнув дверью. Борюсик печально смотрел ей вслед.

Игорь зашел за Дианой. Видя, что она еще не готова, растерялся:

— Мы же собрались на вечер Плебейского.

Диана беспечно махнула рукой:

— Я и забыла. А может, ну его. Вы лучше мне свои стишки почитаете. Вы ведь пишете?

— Ну да. Только я так не могу. Они для себя, — запнулся Игорь.

— А прозу вы пишете профессионально? — поинтересовалась Диана.

— Да, — растерялся начинающий литератор.

— Тогда стихи должны быть лучше, — заключила Диана. — Садитесь, поможете. Держите пряжу, ее нужно в клубок смотать.

В этот момент в комнату вбежал Николай Николаевич и застыл, увидев прямо-таки семейную картинку.

— У вас дверь открыта…

— Вы к папе? Его нет. Уехал по делам в Радужное, — сообщила Диана.

— Да… нет… я не к папе. Я хотел пригласить вас… — Николай Николаевич замолчал на полуслове.

— На вечер поэзии Ореста Плебейского? — подсказала Диана. — Уговорили. Вот и Игорь туда же приглашает. А пошли втроем. Веселее будет!


Диана на кухне варила кофе. Крадучись, боясь разбудить дочь, Юрий Владимирович пробирался в свою комнату. Диана удивленно повернулась к нему:

— Пап, ты когда вчера вернулся? Я не слышала…

Юрий Владимирович в замешательстве пролепетал:

— Я… поздно, дочка. Правильно сделала, что не ждала.

— Ты куда это с утра бегал? Просыпаюсь, выхожу и вдруг замечаю, что не слышу, как ты стучишь на машинке. Ты где был? — допытывалась Диана.

Юрий Владимирович смущенно перевел разговор на другое:

— А как твои дела? Ты-то как провела вечер?

Диана закатила глаза:

— Прикоснулась к вечности! Была на вечере поэзии великого поэта современности Ореста Плебейского.

— Ого. Налей и мне кофе, пожалуйста. С кем? — заинтересовался отец.

— С твоим неудавшимся соавтором и со следователем Доминики.

Юрий Владимирович чуть не поперхнулся кофе:

— «Что за оказия, создатель, быть взрослой дочери отцом!» Видишь, и меня потянуло на стихи.

Диана присмотрелась к нему повнимательнее:

— Пап, ты какой-то странный сегодня. С мамой поссорился?

— Что ты! С твоей мамой невозможно поссориться. Она — совершенство.

— Обо мне так никто не говорил, — с грустью произнесла Диана.

— Не все сразу. У тебя достаточно времени, кто-нибудь и тебе скажет такие слова. Станешь совершенством — кто-то обязательно это заметит, — пообещал отец.


— Я забежала на минуту, попрощаться. Мне надо отлучиться на несколько дней, — с порога объявила Доминика Елизавете Андреевне.

— Постой, я с ним говорила…

Доминика пораженно замерла на месте:

— С Артемом? И что он сказал?

— Что-то странное, похожее на пароль. О каком-то цветке, — неуверенно произнесла Елизавета Андреевна.

— О Лилии Многолетней? — догадалась Доминика. — Это имя и фамилия женщины, которая сидит в психушке за непреднамеренное убийство мужа.

— Девочка моя, у тебя странные знакомые. Я за тебя боюсь, — покачала головой Елизавета Андреевна.

— Напрасно. Артем по моей просьбе помогает этой женщине в качестве адвоката. Так что он сказал?

— Что с ней все в порядке.

Доминика поцеловала преподавательницу в щеку:

— Спасибо, это очень хорошая новость.

— Расскажи мне хоть что-то, девочка. Я боюсь, ты наделаешь глупостей, — жалобно попросила Елизавета Андреевна.

— Я буду осторожна, — пообещала Доминика.


Анна летела на работу как на крыльях.

— Ты вся сияешь. Будем тебя использовать как дополнительный источник освещения. Что с тобой, Аня? — удивилась Виктория Павловна.

— Со мной — все! — Восторженно ответила та.

— Где ты была вчера? — поинтересовалась подруга.

— У себя дома.

— А этот, Лев Толстой?

— Тоже. У меня, — пропела Анна.

— Подожди, я тебя правильно поняла?

Анна кивнула.

— Вот это да! — изумилась Виктория Павловна и в замешательстве прошлась по кабинету. — Ты меня удивила. А где… он сейчас?

— А как я удивила самое себя! Он уехал обратно, первой маршруткой. В городе его ждут, у него там наша дочь.

— Если бы я не знала тебя, я бы подумала, что ты сошла с ума. Как ты решилась?

— А я, по-моему, и сошла с ума, — рассмеялась Анна. — Все как-то само собой вышло. Мы пообедали, стали рассматривать мои альбомы. Он сказал, что хочет знать всю мою жизнь без него. Потом целый вечер проговорили. Как будто и не было этих долгих восемнадцати лет. Мне кажется, мы с ним очень похожи. Одинаково думаем. Над одним и тем же смеемся. Столько лет я его ждала. И вот, дождалась…

— А если он тебя неправильно поймет?

Анна развела рутами:

— Значит, я ошиблась, только и всего. Значит, он — не тот и не о чем жалеть. Не забывай, у нас взрослая дочь.


Амалия пригласила Риту для серьезной беседы. Она была строга, бледна и сосредоточена.

— Маргарита, нам надо серьезно поговорить. Я всю ночь не спала, думала о нашем инциденте со «Систем сервисом». Может, этот случай и не стоит таких нервов. Но он вызывает другие, куда более серьезные и обоснованные опасения. Меня тревожит стиль твоего руководства компанией. Я бы сказала, авторитарный стиль.

— Для меня это слишком сложно, вы попроще выражайтесь, все-таки я посудой торговала, — напомнила Рита, но Амалия поморщилась:

— Не кривляйся. Твое самоуправство, вопреки здравому смыслу и общепринятому стилю делового общения, может нас сильно подвести. Нас, во главе компании, сейчас трое — ты, я и Татьяна Николаевна. Практика показывает, что из коллективного руководства редко получается что-то хорошее.

— И что вы предлагаете? Может, нашего трехглавого дракона обчекрыжить и сделать из него ящерицу с вашим лицом? — вздернула подбородок Ритка.

— Я предлагаю сесть за стол переговоров и договориться о разделе полномочий, — поправила ее Амалия.

— Вот, значит, как? Это что же выходит? Сначала твое съедим, а потом всяк свое? Вы хотите встать во главе «СуперНики» и переименовать ее в «СуперАмалиюАномалию»?

— Маргарита! Я все жду, когда же твоя непосредственность войдет в русло благопристойности. И вижу, что мои ожидания напрасны. Ты иногда такое несешь, что вянут уши. Я сказала о разделении полномочий в том смысле, что если я, к примеру, отвечаю за финансовые вопросы, а Татьяна — за поставку оборудования, то наши решения не должны тобой оспариваться. Тем более в присутствии уважаемых клиентов и партнеров.

Рита не захотела дослушать Амалию:

— Это вы уважаете своего Любомира. А я, этого жука, насквозь вижу, без рентгена. Я таким на рынке быстренько рога обламывала, без наркоза. А вот почему вы его до сих пор защищаете — большой вопрос. Выходит, мое предположение правильное? Вы в доле?

— Я пропускаю мимо ушей твое хамство и не обращаю внимания на твой оскорбительный тон, только потому, что я действую в твоих интересах. Ты забыла о Крокодиле? Ты мне недавно показывала СМС-сообщение, в котором некто Крокодил, велел тебе подписать договор со «Систем сервисом»? А ты не послушалась.

Ритка вздрогнула:

— Да. Я… о нем… забыла.

Для себя она решила, что сразу, как только выйдет от Амалии, поговорит с верным Петиком — пусть узнает, что делает Крокодил в городе и знает ли он о ней?


Доминика пришла к Виктории Павловне:

— Здравствуйте, меня зовут Доминика Никитина. Я хотела попросить вас о помощи.

Виктория и Анна переглянулись.

— Мы вас внимательно слушаем и по возможности поможем.

— Я хочу разыскать свою… сестру, названную сестру, вернее, узнать историю ее появления на свет и пребывания в вашем детском доме. Ее зовут Маргарита Калашникова, — начала объяснять Доминика. — Видите ли, Маргарита — приемная дочка, происхождения своего не знает. Есть данные, что она воспитывалась в этом детдоме.

— Вполне возможно, ведь у нас кустовой детский дом и дом малютки, к нам свозят сирот со всей области. Повторите, как ее фамилия? Я здесь работаю давно, многих помню. — Виктория Павловна достала из шкафа журналы регистрации, начала их проглядывать. — Калашникова? Такой вроде не было. Я здесь практически со дня основания, всех детей помню, со многими до сих пор связь поддерживаю. Но такой у нас не было.

— Поищите, пожалуйста, еще. Маргарита Викторовна Калашникова, год рождения 1981, место рождения — Радужный, родители неизвестны, вроде мать жива, но где она?

Виктория Павловна задумалась, перебирая в памяти детдомовских детей:

— Нет, я вам точно скажу, такой у нас не было. У нас, по-моему, никогда еще Маргарит не было. Но можно попытаться поднять другие архивы. По беспризорникам, неблагополучным семьям. Вы сказали, есть где-то мать?

Доминика была огорчена таким поворотом событий:

— Я надеялась, хоть что-то прояснится. Могу я вам оставить номер своего телефона? Вдруг вы что-то узнаете, позвоните, пожалуйста. Я в долгу не останусь. И еще. У меня есть один личный вопрос. Не знаю, как его и задать…

— Смелее, мы ответим на все вопросы, — улыбнулась Виктория Павловна.

Доминика заколебалась, но все же спросила:

— Вы знаете Юрия Владимировича Шевчука?

Анна побледнела. Директриса бросила на нее быстрый взгляд:

— Знаем.

— Не подумайте ничего плохого. Я его дочь. Я вчера случайно увидела его здесь. Меня это очень удивило. Могу я узнать, что он тут делал? — спросила Доминика.

Виктория Павловна и Анна Вадимовна переглянулись. Это не укрылось от глаз Доминики. Анна решилась:

— Он приезжал ко мне. Давайте заново знакомиться. Я — Анна Вадимовна Яровая, мама Дианы, вашей сводной сестры.

Доминика уставилась на Анну Вадимовну, не в силах справиться с собой:

— Я должна была догадаться.

— Юрий Владимирович попросил нас с Викторией Павловной навести справки об Артеме Боеве. Знакомо вам это имя? И мы навели. Юрий Владимирович показал нам письмо, в котором аноним описал этого молодого человека как брачного афериста, бросившего семью, ограбившего жену и малолетнего сына. Артем живет, то есть жил в нашем городе, и нам не трудно было докопаться до истины.

— Мы нашли его жену. Его бывшую жену Антонину Боеву, — сообщила директриса. — Все те страшные факты, о которых писал аноним, оказались попыткой очернить доброе имя этого человека. Его жена рассказала нам всю историю их семейной жизни.

Артем женился на ней и собирался усыновить ее ребенка от первого брака, но…

— Появился бывший муж, и Антонина не устояла… Артем застал их, когда они были вместе, — подхватила Анна. — Ему можно только посочувствовать. Его жизнь была разбита. Но он повел себя как настоящий мужчина. Простить и понять ее он не смог. Просто исчез из ее жизни. Но оставил ей квартиру и по сей день содержит ее и ребенка.

— Да… Какой там брачный аферист? Скорее, сплошной альтруист, — покачала головой Виктория Павловна.

— Слава богу, нам удалось докопаться до правды и поведать ее Юрию Владимировичу. Он очень обрадовался. Да и мы тоже, — улыбнулась Анна.


Охранники сопроводили к Самвелу незнакомого мужчину:

— Вот, торговки приволокли… Сказали, полоумный иностранец какой-то, по нашему рынку бродит, чего-то ищет, — доложил один из охранников.

— Час от часу не легче. А на кой он мне сдался? — удивился Самвел.

— Экскьюзе муа, месье. Мне ваш адрес дали в клубе, собачьем клубе, — вежливо ответил гость.

— Интересно, какой это собачий клуб посылает ко мне иностранцев?! А можно полюбопытствовать?

Гость радостно протянул бумажку Самвелу. Самвел начал читать вслух написанное на бумажке:

— Анжела Михайлова… Ага! Вот все и прояснилось!

Самвел совсем другими глазами смотрел на гостя: маленький, смешной и нелепый, мельче Анжелы, но — француз!

— Присаживайтесь, пожалуйста. Я Самвел Пашаев, директор рынка. Анжела Михайлова работает под моим руководством. С кем имею честь?

— Пардон муа силь ву пле, прошу извинить. Андре Совиньон, дизайнер, — представился тот. — Вы поможете мне найти Анжелу?

— А позвольте поинтересоваться, зачем вам работница моя понадобилась? Я все-таки в ответе за свой персонал, тем более в рабочее время…

Андре ответил с большим энтузиазмом:

— О! Пардон, мне Анжела нужна по личному делу. Моя девочка должна жениться. Я приехал за этим к Анжеле. Моя девочка, Жозефина!

— Подождите, Жозефина будет жениться на Анжеле? — ахнул Самвел.

— О! Нет! Моя девочка — собачка! — объяснил Андре.

— Бог мой! Девочка… Собачка… А! Я понял, я все понял! Пройдемте… — Самвел встал и увлек за собой гостя.

Анжела как раз расставляла товар.

— Эх! Была бы Ритка, сказала бы: и оттуда и отсюда смотрит на тебя посуда. Подходи, не ленись, тут кастрюль — завались! — орала Анжела.

— Чего кричишь? — спросил Самвел, подводя к Анжеле француза.

— Я не кричу, я торгую. Привлекаю покупателей, — заявила Анжела.

— Вот, месье Андре, наша лучшая работница, так сказать, кастрюльно-сковородочного труда, Анжела Михайлова. Анжелика, ты тут сама разберись, кто на ком жениться будет, а у меня дела. Адью. — Самвел ушел.

Андре и Анжела уставились друг на друга. Первым пришел в себя Зямчик, который гулял вокруг палатки. Он увидел француза и звонко залаял. Анжела подхватила Зяма на руки.

— Теперь узнаю. Я попал туда, куда нужно, — с восторгом смотрел на песика Андре. — Бонжур, мадам Анжела. Бонжур, месье, — пожал он лапку Зямчику.

Анжела густо покраснела:

— Гутен морген. Я не мадам, я мадемуазель.

— Разрешите представиться: Андре Совиньон, дизайнер, вот моя визитка, — улыбнулся Андре.

— Анжела Михайлова, менеджер по продажам. Извините: старые визитки кончились, а новые еще не напечатали.

— А это тот самый знаменитый Зьям? — любовался и Анжелой, и собачкой Андре. — Мадемуазель, я поражен. Я представлял вас… нечто в этом роде. Но действительность перешагнула… перевозмогла… перевзошла все мои мечты. Я восхищен. Се манифик!

Анжела сунула ему Зямчика в руки.

— Вот, подержите, пожалуйста, Зяма, я вижу по глазам, что вам можно доверять. И последите за палаткой. А то каждый норовит что-то стибрить. Я мигом. Я сейчас.

Француз рта не успел открыть, как был оставлен в палатке с собачкой на руках. Анжела сделала ему кокетливо пальчиками и скрылась в торговых рядах.

Вернулась к своей палатке Анжела уже кардинально преображенная. Прическа, макияж, яркая кофточка с большим декольте и обтягивающие лосины.

Андре тем временем показывал сидящему на прилавке Зяму фотографию своей собачки Жозефины.

Зямчик внимательно смотрел и довольно лаял. Андре поднял голову и остолбенел от Анжелиной красоты. Анжела выдержала достойную паузу, дала себя детально рассмотреть. Француз наконец-то обрел дар речи:

— Это вы? Я разбит, как Наполеон под…

— Бородино, — подсказала Анжела. — Знаю, у меня недавно в кроссворде такой вопрос попался. Половину рынка опросила. Пока Семеновна не подсказала, она училкой раньше была, а сейчас отравой для крыс торгует.

— Говорите, пожалуйста, помедленнее, я не все понимаю, когда так быстро. Кто отравил крыс? — растерялся Андре.

— Забудьте. Это я для связки слов. — Анжела взяла фотографию, собачки. — А это наша невеста?

— Это моя Жозефина де Богарне, названная в честь супруги Наполеона Бонапарта, — гордо сообщил Андре.


Василий вел прием. Крокодил вел бухгалтерию — смотрел, кто сколько денег бросает в трехлитровую банку.

Заглянул Петик:

— Попрошу очистить помещение. Здесь будет происходить следственный эксперимент. Это касается вас и вас. — Он указал пальцем на Ваську.

— Я не понял, что за дела! Ты мне портишь весь бизнес. Так я на зубы никогда не заработаю, — возмутился Васька.

Но Петик слушать ничего не желал, мигом всех выставил за дверь, оставшись один на один с Крокодилом:

— Буду проводить допрос по всей форме, хоть и не в отделении. Итак, имя, отчество, фамилия?

— А то ты не знаешь. Топорков я, Виктор Мефодьевич. Был. Имел. Привлекался. Год рождения нужен? — поинтересовался Крокодил.

— Откуда ты знаешь Калашникову Маргариту Викторовну, где, когда познакомились, при каких обстоятельствах и что между вами произошло? — не поддавался на провокацию Петик.

— Да что вам всем от меня надо! Не знаю я вашу Калашникову! Не знакомился, отношений у нас нет. В гробу я ее видал в белых тапочках!

— Но-но! Ты это, думай, что говоришь! — пригрозил ему Петик.

Елизавета Андреевна и Доминика пили чай.

— Я чувствую, Ника, что с тобой что-то происходит. А ты не хочешь поделиться со старухой… Мое сердце болит за тебя, девочка, — печально глядела на нее Елизавета Андреевна.

— Я должна вас беречь. Если начать, то нужно рассказывать все с самого начала… Как я сообщила мужу о своей долгожданной беременности, как он в тот же вечер мне изменил… Как я об этом узнала и потеряла голову… Вскочила в машину и ринулась к нему. А по дороге не справилась с управлением, попала в автокатастрофу и потеряла ребенка…

Елизавета Андреевна смотрела на нее с жалостью:

— Девочка моя, извини, что я заставила тебя вновь пережить это.

— Спасибо вам. Вы заставили меня вспомнить, что я потеряла, чтобы не сделать в жизни еще одного неверного шага. — Доминика подошла к окну, выглянула во двор. Помолчала. — Как вы сказали мне недавно? Никогда не говори «нет» близкому человеку, не исчерпав всех возможностей найти с ним общий язык…

К Юрию Владимировичу ворвался Борюсик:

— Никого посторонних нет?

— Диана ушла со своим новым кавалером, — ответил Юрий Владимирович.

Борюсик заорал:

— Эврика! Я понял! Говорить буду медленно, а вы вникайте. Следователь сейчас обвиняет в покушении на Риту Ольгу Алексеевну. Так? Так. Но он же знает, что при обыске в номере санатория у Доминики была найдена упаковка препарата без одной ампулы. Так?

— Да, — растерянно кивнул Юрий Владимирович.

— Значит, он сам не считает эту упаковку уликой, если ищет новых подозреваемых! А если он не считает эту упаковку уликой, то он знает, что ее подбросили, и знает кто! Выходит, он не зря приходил к вам и вымогал взятку.

— Он хотел сдать нам своего таинственного патрона, который задумал и провернул всю эту грязную историю! — резюмировал Юрий Владимирович. — А теперь, получается, мы его спугнули.

— В точку.

— И кто мы с тобой после этого, Боря? — печально вопросил Юрий Владимирович.

Борюсик развел руками:

— Мы, Юрий Владимирович, два честных хороших человека, совершенно не приспособленных жить в мире подлецов и мошенников.

Сергей без стука вошел в Риткин кабинет и плюхнулся в кресло, закинул ногу на ногу. Рита поинтересовалась:

— У вас новые носки, Сергей Анатольевич, и вы решили передо мной ими похвастаться?

— Да, Маргарита, самообладания тебе не занимать. Ты все-таки личность незаурядная, пора относиться к тебе как к противнику серьезному.

— Рада, что до вас это наконец дошло. Так что разминка закончена, можно переходить к конкурсу капитанов? — подмигнула Рита.

— Я пришел попросить машину, — заявил Сергей.

Рита сделала круглые глаза:

— А что же ваша? Сломалась?

Сергей еле сдерживался:

— Нет, я ее одолжил приятелю на время, а мне нужно съездить в одно место по одному важному делу.

— Служебный автомобиль, Сергей Анатольевич, боюсь, я вам выделить не смогу. Сами понимаете, он может понадобиться в любую минуту. Но не стоит отчаиваться. У нашего курьера я видела прекрасный стильный мотороллер…

— Послушай, не советую говорить со мной в таком тоне. Учти — мир тесен… — с угрозой в голосе заговорил Сергей, но Рита его перебила:

— Ага, и очень, очень жесток. Кстати, о жестокости мира. Сергей Анатольевич, хочу вам сообщить официально: я отменила заключение договора с компанией «Систем сервис» на поставку оборудования для закусочных.

— А мне что до этого? — равнодушно посмотрел на нее Сергей. — Я теперь рядовой член коллектива в отпуске, и меня занимают совсем другие проблемы.

— Так тебя эта новость не волнует? — переспросила Рита.

— А почему она должна меня волновать? Кстати, в автосервисе я сказал, чтобы расходы за очистку и, если нужно, покраску моей машины отнесли на счет нашей, то есть твоей, компании. Так, мне кажется, будет справедливо.

— Креститься нужно, когда кажется. А я счет не подпишу, — отрезала Рита.

— Тогда будешь платить сама. Я официально снял отпечатки пальцев, могу доказать, что эти гнусные морды на мою машину приклеила именно ты. Уже представляю заголовки статей: «Гендиректор крупнейшей фирмы города балуется клеем».

Рита грозно нахмурилась:

— А за публикацию тех «гнусных морд» тебе, кстати, еще мало досталось!

— Ладно. Пусть будет так, счет один-один. Но не пытайся забить следующий гол, девочка. Мой ответ будет адекватен. Знаешь такое слово? — спросил Сергей.

— Я знаю слово — вали отсюда.

— И это говорит девушка! Вот оно — племя молодое! — Сергей вышел, хлопнув дверью.

Юлька подняла глаза на разозленного Сергея:

— Сергей Анатольевич, вы весь офис разнесете, если будете так дверью хлопать.

— Что? Что ты сказала? — взвился он.

— Нервы, говорю, беречь надо. Японские ученые доказали, что гнев разрушает клетки головного мозга. И несдержанные в молодости люди с годами начинают страдать идиотизмом разной степени…

— Курица… Дешевка продажная… Дырка от бублика! Уже не хочешь быть Никитиной? Да как ты смеешь делать мне замечания? — орал Сергей.

Юлька набрала полный стакан воды:

— Холодный душ не желаете? Для успокоения страстей.

Злобно зыркнув на нее, Сергей ринулся в кабинет Амалии, при этом снова хлопнув дверью.

Юлька набрала номер телефона.

— Диана, рули сюда… Отговорки не принимаются — через полчаса перед моим столом по стойке смирно.

Юлька положила трубку. Петик, неуклюже раскланявшись с Юлькой, прошел в кабинет к Ритке.

Та подняла на Петика вопрошающий взгляд. Он стал отчитываться:

— Значит, так, в ходе расследования выявлены следующие факты: имя Крокодила — Топорков Виктор Мефодьевич, остальные биографические данные опускаю за ненадобностью. Здесь обретается, скрываясь от злой жены по фамилии Косарева. Тебя не знает. В ходе допроса применялись методы морально-психологического давления — в законных пределах. Но объект так и не признался, что знаком с Маргаритой Калашниковой. Похоже, не врет. В общем, твои СМСки — это чья-то дурацкая шутка. А Крокодилом подписались просто, чтоб страшней было.

— Спасибо, Петик, ты молодец, — задумчиво сказала Рита.

— Не стоит благодарностей, мэм, я просто делал свою работу. Кстати, Ритка, если хочешь, могу тебе устроить встречу с этим Крокодилом. Это нам на раз.

— Не надо. Ты иди, я сейчас должна все хорошо обдумать. Но помни: никому ни слова, — предупредила Рита. — В твоих руках моя жизнь, Петик.

Разъяренный Сергей предстал перед Амалией.

— Что это у вас за боевое настроение, Сергей Анатольевич9 На ваш след напали агенты полиции нравов? — холодно встретила его Амалия.

— И вы туда же? Да что сегодня за день! Всех тянет на шутки-прибаутки. Идиотские, между прочим. Но с вами, Амели, я ссориться не намерен. Тем более что мне до зарезу нужна ваша помощь.

— Слушаю вас, — поджала она губы.

— Дайте мне свою машину. Пожалуйста. Всего на полдня. Я буду очень осторожен. Моя нуждается в ремонте.

— Насколько я поняла, к Маргарите с аналогичной просьбой вы уже обращались? — догадалась Амалия.

— Амалия, умоляю — ни слова об этой примитивной девке, — взмолился Сергей.

— Значит, обращались. Она вас, кстати, не расспрашивала о контракте со «Систем сервисом»?

— Да, но я ничего не понял. Какое мне дело, с кем она заключает или не заключает договоры… А что, тут какая-то тайна? Почему вы все об этом говорите?

Амалия оборвала его:

— Это не столь важно. Да и к чему вам забивать голову всякой ерундой, вроде служебных обязанностей. Можете сказать Анатолию, что я разрешила взять машину. Ауф ви-дерзеен, Сергей Анатольевич.


Анжела выглядывала Доминику. Одета она была в «выходное» платье и туфли на шпильках.

— Милка, где тебя носит — тут тако-о-ое! Именины сердца просто! — заорала Анжела, когда Доминика наконец-то появилась. — Ко мне француз приехал!

— Какой еще француз? — недоуменно посмотрела на нее Доминика.

— Настоящий, из Парижа. Зовут Андре… фамилию забыла. Как вино какое-то… о, Совиньон. Смотри, вот наша невеста. Зяму очень понравилась. Милашка, правда?

— Анж, собаки в своих чувствах сами разберутся. Расскажи лучше, как тебе этот парижанин показался?

— А чего рассказывать, — пожала плечами Анжела. — Он сегодня обещал появиться. Сама и посмотришь. А как у тебя?

— Лучше не спрашивай. Я оказалась редкой дурой, — призналась Доминика.

— О, с нашей сестрой это бывает. И довольно часто, — согласилась Анжела.

Доминика решилась позвонить Артему. Тот ответил мгновенно:

— Никуша, это ты? Скажи мне, где ты, — я немедленно приеду.

— Приезжай к Елизавете Андреевне. Встретимся у нее, — попросила Доминика.

— Это та милая женщина, у которой ты от меня скрываешься? — уточнил Артем.

— Да. Жду.

Анжела подмигнула:

— Ну, что твой Джордж Клуни? Не нашел себе какую-нибудь Джулию Робертс за время разлуки?

— Я отойду на часок? — попросила Доминика.

— А вы справитесь за часок? Шучу-шучу, я все-таки базарная торговка, и шутки у меня соответствующие. Иди, конечно. Ты мне здесь только помешаешь, когда мой Совиньончик прибудет.

— Боишься конкуренции?

— Не-а, не боюсь. Потому как запал он на меня серьезно, сердцем чувствую. И Ритка мне как-то говорила, что моя комплекция у них самая популярная — «Венера ля Рюс» называется. Послушай, как я буду звучать после свадьбы — Анжелика Совиньон! А? По-моему, шикарно. Правда, Зямчик Совиньонович?

Доминика улыбнулась.


— Что за экстренный вызов? Ты же знаешь, Ритка меня отпустила костюм ей довязывать, — спросила Диана у Юльки, войдя в офис «СуперНики».

— Сядь, тут дело серьезное. Скажи честно, Сергей тебя бросил или по-прежнему за тобой таскается? Лично меня он поматросил. Еще и через колено обломал.

— Ну и вопросики. А почему ты вдруг сегодня об этом вспомнила?

— Потому что сегодня в чашу моего терпения упала последняя капля. Он меня назвал дыркой от бублика, которая не смеет делать ему замечания. Представляешь? Я жажду мести, и у меня есть план. Но одна я его не вытяну, присоединяйся.

— А что, это интересно. Выкладывай, — с готовностью придвинулась поближе Диана.

— Месть ювелирная и жестокая. Помнится, ты говорила, что имеется подружка-фотограф, которая тебе портфолио для института делала?

— А, Ванда. Она у нас в Радужном с пятого класса в фотокружке занималась. Единственная девчонка среди двенадцати пацанов. Ее снимки даже в районной газете печатали.

— А она может сейчас сюда подтянуться? — поинтересовалась Юлька.

— Не знаю даже. Я с ней давно не общалась, — пожала плечами Диана.

Юлька протянула ей телефон:

— Так общнись, вот тебе телефон. Междугородный звонок за счет компании. Ее приезд и работа — за мой личный.


Артем, волнуясь, позвонил в дверь квартиры Елизаветы Андреевны. Ему открыла Доминика. Артем и Доминика долго смотрели друг на друга, ничего не говоря. Елизавета Андреевна все поняла:

— Ника, я выйду ненадолго. Говорят, у краеведческого музея в этом году разбили замечательной красоты клумбу, давно хотела взглянуть. А ты тут угости гостя чаем.

Когда Елизавета Андреевна вышла, Артем осторожно прикоснулся к плечу Доминики, она положила руки ему на плечи. А уже через секунду они страстно целовались.

Время пролетело незаметно. Наконец Доминика очнулась:

— Сейчас Елизавета Андреевна вернется. Не вечно же ей любоваться музейной клумбой.

— А я бы мог тобой любоваться вечно, — улыбнулся Артем.

— Перестань, — отмахнулась Доминика. — Сама не знаю, как я могла поверить, что тебя интересуют мое положение и деньги?

— Видишь, ты сама признаешь, что руководить коллективом — это не твое. Ты совсем не разбираешься в людях.

Доминика рассмеялась:

— Да я прирожденный руководитель. И ты на себе это еще почувствуешь. Какие у тебя, кстати, планы на будущее?

— Никаких, я достиг всего, о чем мечтал. Слушай, а давай все бросим. Сбежим от всех, построим на берегу моря хижину, будем жить там долго и счастливо. Что нас держит? Ни положения, ни денег у тебя сейчас нет.

— Зато у меня есть перспектива стать совладелицей посудной лавки на нашем рынке, — рассмеялась Доминика.

Артем только вздохнул:

— Тогда, пожалуй, для меня открывается перспектива стать начальником гаража при твоей посудной лавке.

Когда Доминика с Артемом наконец сели пить чай, Артем поделился новостями:

— Мы с Юрием Владимировичем вычислили, что компромат на меня мог состряпать только Сергей. Только он мог знать электронный адрес Дианы и первым отправить письмо.

— А что Лилия наша Многолетняя? — спросила Доминика.

— Она подтвердила подозрения относительно Сергея. Лиля слышала, как врач ответил тебе, что доверенность выписана на имя Юрия Шевчука. А на самом деле она была оформлена на Сергея. Так, может, вообще вся эта история — его рук дело?

— Я всегда гнала от себя мысль, что он мелочен, жаден и неверен мне. Но опуститься до такой низости… — Доминика покачала головой. — Это слишком простой ответ на все вопросы. Слишком сложная, многоходовая комбинация, а Сергей никогда не отличался мышлением шахматиста. Он смотрит всего лишь на один ход вперед и даже так умудряется на каждом шагу спотыкаться. Думаю, и сейчас он просто пешка в чужих руках. У меня к тебе просьба. Не говори папе пока ничего обо мне. Я так перед ним виновата. Но я хочу сама во всем разобраться. Чувствую, что разгадка где-то рядом.

— Ты за этим ездила в Радужное? — предположил Артем.

— Я искала следы Ритки. Мне кажется, что когда я раскрою наконец ее тайну, найдется разгадка моей. Кто она, откуда, случайно ли попала в мою жизнь, как сумела выбросить меня из седла? Это простой базарной девчонке не под силу. Не такие старались… Женщины в детдоме пообещали навести справки.

— Ну, раз ты решила стать Шерлоком Холмсом, то и у меня к тебе будет просьба: не ходи одна на торфяные болота. У тебя есть верный доктор Ватсон. И вместе мы быстро отыщем нашу собаку Баскервилей, — нежно посмотрел на Доминику Артем.


Анжела, скинув туфли на шпильке и подвязавшись передником, принимала товар. Она отвернулась за какой-то кастрюлей, и тут подошел Андре. В руках у него был большой пакет.

— Бон матен, мадемуазель Анжелика, вот и я.

Анжела проворно всунула ноги в шпильки и сдернула передник. Андре, отступив на шаг, с восторгом глядел на нее:

— Мадемуазель сегодня идет в опера?

— Да, на «Евгения Онегина», проворковала Анжела.

— Мадемуазель позволит предложить ей свою компанию? — Андре был сама галантность.

— Да я пошутила. У нас и театр-то оперный уже год как на ремонте. Так обветшал, что когда Ленский в последний раз на дуэли падал, в подпол провалился. Всем залом его, бедолагу, доставали.

— О, это печально. А что еще есть у вас в городе? Для души, — поинтересовался Андре.

Анжела вздохнула:

— Пивбар «Набекрень», или «Перевернутая бочка».

— Увы, мадемуазель Анжелика, этот вариант абсолютно не мой. Франция — родина изысканнейших в мире вин. И национальная гордость не позволяет французу пить пиво.

— Тогда сходите в парк. На дискотеку. Там по вечерам играет оркестр из воинской части, — предложила Анжела.

— А мадемуазель танцует? — наклонился к ней Андре. Анжела скорбно вздохнула:

— Мадемуазель еще как танцует. Только кавалеров подходящих нет.

— Я вам подойду? — расправил плечи Андре.

— Вы подойдете. Только что на это скажет мадам Совиньон? — спросила Анжела. — Что подумает мадам Совиньон, если мы с вами пойдем на танцы?

Андре заулыбался:

— О, моя мама меня всегда понимала. Тем более, она всегда мечтала, чтобы я увидел настоящих славянских женщин.

— А вас так просто не поймаешь, — покачала головой Анжела. — Ладно, поставим вопрос по-другому. Ваша жена тоже всегда мечтала, чтобы вы увидели настоящих славянских женщин?

— Жена? Увы, мадемуазель Анжелика, я старый холостяк. Скажу честно, мне не нравятся француженки. Во мне говорит славянская кровь моей мамы и бабки, — развел руками Андре.

— Интересно было бы послушать, что она говорит.

— Она говорит, что я — старый склеротик и забыл вручить сувениры. Вот, это самый лучший собачий корм для месье Зьяма. И полный комплект осенней одежды. Без ложной скромности замечу, что я его смоделировал сам. — Андре показал крошечную курточку, берет и даже ботиночки для Зяма. — А это вам.

Он вытащил из пакета такую же по цвету и фасону куртку и такой же берет.

Анжела ахнула и бросилась переодевать себя и Зямчика.

Уже в новом костюме Анжела схватила нарядную собачку на руки и стала, позируя:

— Ну как?

Андре выхватил фотоаппарат:

— О, позвольте мне сделать снимок. Для мамы. Она мне сказала — если мадам Михайлова оценит твой подарок, к этой женщине стоит присмотреться.

— Ваша мама — мудрая женщина, — улыбнулась Анжела. — А ваша мама живет вместе с вами?

— Что вы?! Мы бы и дня не ужились без ссоры. У нее — есть характер. Но и друг без друга мы тоже не можем. Говорят, это типично славянская черта, признался Андре.

— Тогда передадите вашей маме от меня вот это. — Анжела достала кружку с надписью «Андрей». — Скажете, что у славянских женщин сейчас мода на посуду с именами детей. И всегда рядом, и поссориться невозможно.

— Андрей… Так бы меня звали, родись я здесь. О, вы просто манифик, мадемуазель Анжелика, — с восторгом принял подарок Андре.

— А ты, Аня, женщина рисковая! Я со стула чуть не свалилась, когда ты Доминике заявила, что Шевчук приезжал к тебе, — сказала Виктория Павловна.

— Все равно когда-нибудь признаваться пришлось бы. Мы не Ромео с Джульеттой, от родни прятаться. Лучше сразу правду сказать, — заметила Анна.

— Может, ты и права… А она мне понравилась. Сильная женщина. Даже слишком. Такие редко бывают счастливыми. Хотя наша совесть на этот счет спокойна — сделали все, что смогли. Может, у нее с Артемом что и получится.

— Хорошо бы, — вздохнула Анна.

Виктория Павловна прошлась по кабинету:

— Не идет у меня из головы этот вопрос по поводу Калашниковой. Хоть убей, не помню такой фамилии. Придется и вправду архив перекапывать. Не шутки — о человеческой судьбе речь идет…

Слова у Виктории Павловны с делами не расходились. Она просмотрела архивы.

— Смотри, что я нашла. Была у нас девочка с похожей фамилией. Калашова. И возраст сходится. Только звали ее Светой, а не Маргаритой, — объявила она Анне.

— Не могла же Доминика перепутать имя сестры. Хоть и сводной, — удивилась Анна.

Виктория Павловна предположила:

— Может, при усыновлении специально следы запутали, чтобы никто не нашел. Приемные родители фамилию ей поменяли. Правильно. А потом уже она с этой новой фамилией в семью Шевчуков и попала…

Я на всякий случай сделала закладку. Жизнь иногда такие кроссворды загадывает, что разгадать — в алфавите букв не хватит.


Ванда пристроилась на скамейке напротив подъезда дома Сергея. Наконец Сергей вышел. Ванда посмотрела на фото, которое дали ей Юлька с Дианой и, убедившись, что это именно он, незаметно сфотографировала, как Сергей подошел к машине и сел в нее. После этого Ванда выбежала со двора и поймала такси — следовать за Сергеем.

Набрав номер Юльки, Ванда отчиталась:

— Он вышел, взял машину и поехал. Подъехал к банку. Зашел в банк.

— Он один? — спросила Юлька.

— Пока да.

— Значит, баба где-то неподалеку. Он долго один не может. Квалификацию потерять боится. Жди, фиксируй абсолютно все и не жалей своих гигабайтов.

Сергей вышел из банка с кейсом в руках, в хорошем настроении. Подошел к машине, бросил кейс на сиденье, включил музыку.

Каждое его действие фиксировала фотоаппаратом Ванда.

— Ну что, леди и джентльмены, ставки сделаны. Спасибо вам, дорогой писатель, что вовремя надоумили. Зачем нам налоговая, нам налоговая ни к чему. Не для того мы эти денежки потом и кровью добывали, чтобы дяде злому отдать. Мы их вообще из обихода выведем. Р-р-раз — и в дамки. Ну-с, Сережа, не упусти свой шанс! — бормотал он себе под нос.

А потом Сергей запел:

— Белеет мой парус такой одинокий, на фоне стальных кораблей…


— Что-то долго она не звонит, — нервничала Юлька.

Диана тоже забеспокоилась:

— Может, Сергей обнаружил слежку?

— Не должен. Он Ванду никогда не видел. И потом он даже в машине все время на себя в зеркало любуется. Что ему окружающий мир. Разве что девушки… — Юлька закусила губу. — Вот черт! Вот это мы лопухнулись. Забыли главный принцип оперативной работы — агент ничем не должен выделяться из толпы. А такую красотку его блудливые глазки из толпы на раз выхватят.

Но туг раздался звонок.

— Алло, Ванда? Ну, чего не звонишь, объект тебя не обнаружил? — закричала Юлька.

— Нет, все в порядке. — успокоила ее Ванда.

— И где объект сейчас?

— Он? Не поверите — в детдоме.

— Где-е-е? — закричали уже Юлька с Дианой хором.

— Девочки, я сама в шоке. Но это правда. Я вижу его машину. И вижу наш детдом. Он только что туда вошел.

— У меня нет слов. Мы хотели его поймать на очередном адюльтере, а вместо этого вышли на какую-то неизведанную страницу его биографии. В любом случае продолжаем наблюдение. — Юлька задумалась. — В старом развратнике неожиданно проснулась совесть. И он поехал в детдом попросить прощения у всех своих ста пятнадцати детей.

— Тут прессу принесли, куда положить? — заглянул в приемную Петик.

— Давай сюда. — Юлька раскрыла газету. — Вот это да. Смотри, Диана, что пишут. «Почему до сих пор не раскрыто одно из самых резонансных преступлений, происшедших в нашем городе? Покушение на жизнь во время прямой трансляции эфира телевидения, которое взбудоражило зрителей всей области, до сих пор остается загадкой для следствия. Не потому ли, что одной из подозреваемых стала небезызвестная Доминика Никитина, хозяйка и гендиректор компании «СуперНика»?»

Диана, заинтересовавшись, встала рядом:

— А ну-ка… «Как известно, ловят да сажают у нас тех, кто ловится да сажается. А не тех, кто может поставить между собой и правосудием барьер из больших денег».

Вышла Ритка. Юлька, воспользовавшись заминкой, перехватила инициативу:

— «Мне могут возразить, что Никитина уже не возглавляет «СуперНику». Но не трюк ли это? Почему общественность до сих пор не знает, где скрывается Никитина? Почему молчит сама пострадавшая и не требует справедливого возмездия? Доколе разборки внутри могущественных семей будут выливаться в попрание всех норм и правил человеческой морали?»

Прочтя последнее предложение с особым пафосом, Юлька обернулась к Рите, оценить ее реакцию.

— Это что же, опять дело рук нашего свет Сергея Анатольевича? — спросила Ритка.

А Сергей Анатольевич в это время сидел перед Викторией Павловной.

— Чем обязана? — поинтересовалась директриса.

— Моя фамилия Никитин. Я предприниматель: супермаркеты, сеть ресторанов, закусочных и так далее.

Суть не в этом. Я давно собирался сделать что-то значительное для детского дома. И после долгих раздумий остановил свой выбор на вашем.

— Если я вас правильно поняла… — начала Виктория Павловна, но Сергей ее перебил:

— Меня невозможно понять неправильно. Я высказался более чем ясно. У меня есть деньги, и я хочу вам их передать.

— Я приехал объясниться, — сказал Юрий Владимирович, протягивая Анне цветы. Аня, телефон — ненадежный посредник. Боюсь, что в самый важный момент прервется связь. Боюсь не расслышать самое главное. И боюсь неправильно понять. Это неполная картина. Важно глядеть в глаза. Слишком многое хотелось бы сказать. Поэтому я приехал.

— Юрий Владимирович, вы говорите загадками, — покачала головой Анна.

— Я жажду услышать ваш ответ. Но панически боюсь, что он будет отрицательным. Вот и тяну время, как нерадивый студент перед строгим экзаменатором. Вам не понять мое смятение.

— Очень даже понять. Вы же видите, что я, вместо того чтобы работать, стою здесь с вами… тоже в смятении. Хотите, я скажу сама? — предложила Анна. — Юра, я очень рада, что давным-давно, так давно, что кажется — в прошлой жизни, именно вы оказались отцом моей дочери.

Юрий Владимирович схватил ее руку и поцеловал:

— Аня, выходите за меня замуж. Не торопитесь с ответом. Подумайте. Но даже если вы откажете…

— Юрий Владимирович… — У Анны перехватило дыхание. — Я не намерена отказывать. Не знаю, есть ли на свете еще невеста, которая думала бы о женихе девятнадцать лет.

— Значит, вы… — Юрий Владимирович не мог поверить своему счастью

— Я согласна.

Юрий Владимирович смотрел на нее во все глаза:

— Аня… Я не могу в это поверить. Господи, какой же я осел. Почему я не купил кольцо для вас… для тебя? Господи, я такой непрактичный…

— Зато я практична и организованна. Мы будем дополнять друг друга, — ласково произнесла Анна.

— Что ж, тогда поехали, — решительно заявил Юрий Владимирович. — У вас в Радужном есть ювелирный магазин?

— Н-не знаю. Наверное, есть. Никогда не была в ювелирном.

— Я хочу, чтобы уже сегодня кольцо было на руке его хозяйки. Это будет залогом того, что вы… что ты не передумаешь.

«Милая, — молился Юрий Владимирович, — не передумай, пожалуйста».

Виктория Павловна удивленно смотрела на Сергея.

— Никитины — фамилия известная. Даже у нас, в Радужном, есть магазин «СуперНика». Вы имеете к ней отношение?

— Непосредственное. Я замдиректора этой компании и муж владелицы, — сказал Сергей.

— Вы хотите пожертвовать деньги детям? Мне, конечно, радостно, что большой бизнес повернулся лицом к детям. Мы принимаем пожертвования. Давайте оформим все подобающе, — поднялась директриса, но Сергей ее задержал:

— Я думаю, Виктория Павловна, прежде нам нужно поговорить.

— Не поняла. Но вы ведь переведете деньги на наш расчетный счет?

— Не совсем. У меня есть крупная сумма наличными. — Сергей смотрел ей прямо в глаза.

Виктория Павловна не поняла его взгляда:

— Я позову бухгалтера, она поможет нам все оформить.

— Не раньше, чем мы закончим беседу.

— Я думала, мы уже все обсудили.

— Мы лишь подошли к главному. — Сергей прошелся по кабинету, подбирая слова. — Как я уже сказал, я обладаю крупной суммой. И приехал к вам, чтобы заключить взаимовыгодный договор.

— Отлично, мы оборудуем для старших компьютерную комнату, купим новый телевизор, спортивный инвентарь…

Сергей прервал Викторию Павловну:

— Я неточно выразился, а вы неверно поняли. Дети не участвуют в нашем договоре. Им рановато. Он касается только вас и меня. Я передаю вам лично — понимаете, лично вам! — процент вознаграждения. А вы выдаете мне документ, подтверждающий, что я отдал детдому все свои средства.

— Я не могу понять… — Виктория была шокирована.

— По-моему, мой мотив предельно ясен. Я хочу вывести деньги из-под налогообложения. Ваши мотивы еще прозрачнее. Сомневаюсь, что вы входите в топ-десятку мировых высокооплачиваемых боссов.

Виктория Павловна, скрывая волнение, прошлась по кабинету, попила водички. Сергей следил за каждым ее шагом.

— Ну, допустим… я соглашусь на вашу аферу. Соглашусь и выдам вам нужный документ.

Сергей перебил ее:

— Ну вот и славно!

— Погодите, это только предположение. Как я отчитаюсь перед проверяющими органами за сумму, якобы поступившую на счет детдома?

— Виктория Павловна, милая, не волнуйтесь. Я вам нарисую полдесятка схем, которые нейтрализуют любую проверку.

— Это попахивает криминалом, — возразила директриса.

— Вы меня насмешили. Не вы первая, не вы последняя используете эти схемы. Деловые люди вынуждены крутиться. Наш бизнес на том стоит.

— «СуперНика» тоже крутится? — сощурилась Виктория Павловна.

— Разумеется, крутимся. Или, по-вашему, можно положиться на наше бестолковое законодательство? — удивился Сергей.

— Оно несовершенно, но я с ним считаюсь на 100 %. Кстати, хотела спросить. Почему вы предлагаете эту аферу именно мне?

— О вас лестно отзывались в семье моего тестя. Моя прислуга, семейство Коркиных, даже детей хотели удочерить.

— Не возьму в толк, какая связь между удочерением и предлагаемой мне сделкой? — подняла брови Виктория Павловна.

— Это не сделка, а контракт. Вы надежный, порядочный человек, как и я. Значит, нам с вами должно быть приятно помочь друг другу. Вы поправите материальное положение, я уберегу крупную сумму от Цербера в лице безликого государства.

Виктория оскорбилась окончательно:

— Видите ли, Сергей Анатольевич, государство, которое вы так презираете, худо-бедно, но содержит за свой счет такие заведения, как наше.

— А мне показалось, они живут за счет иных источников, — возразил Сергей.

— Если вы имеете в виду спонсорскую помощь, она для нас очень ценна. Как доказательство того, что людям небезразличны чужие беды. Но ежели вам любопытно знать, это просто крохи по сравнению с тем, что дает государство.

— Разговор приобретает неприятный оттенок. Вы — пиар-агтаент налоговой администрации? Об этом мне в семье не рассказывали, — поджал губы Сергей.

— Я тоже немного знаю вашу семью. Правда, до этого момента я знала ее с несколько другой стороны. — Виктория прошлась по комнате, подбирая слова. — Я беседовала с вами только потому, что не хотела ошибиться. Мне нужно было понять, что вы за человек. Теперь у меня сложилось цельное впечатление. И оно крайне негативно. Простите за личный вопрос, у вас дети есть?

— Нет, — коротко ответил Сергей.

— Так я и думала. Вы только что оскорбили не только наш детдом и меня, вы поставили под сомнение доброту и милосердие, как таковые. Нам с вами не о чем говорить.

— Да как скажете! Хозяин — барин! Сами жалеть будете, — Сергей посмотрел на Викторию Павловну свысока.

— Я попрошу вас покинуть эти стены. Вы ведь деловой человек? Так не теряйте времени даром, — скомандовала она.

Сергей пожал плечами:

— Между прочим, могли бы взять у меня деньги и потратить их на детей. Раз уж вы так презираете собственное материальное благополучие.

— Вы не похожи на делового человека. После прощания переговоры продолжать не принято. Прошу вас! — Виктория Павловна распахнула перед Сергеем дверь.

Юрий Владимирович и Анна Вадимовна шли по коридору. Вид у них был счастливый. Вдруг они наткнулись на решительно идущих навстречу Викторию и Сергея. За ними в отдалении следовал Жорж. Сергей первым увидел Юрия Владимировича, засуетился, хотел свернуть, чтобы с ним не столкнуться. Но Юрий Владимирович окликнул его:

— Сережа, вот так встреча! Что ты здесь делаешь?

— Что же вы не поздороваетесь с тестем? — поинтересовалась Виктория Павловна.

Сергей замялся:

— А мы… уже виделись.

Директриса презрительно процедила:

— Я в этом не сомневалась.

Юрий Владимирович повернулся к Анне:

— Знакомься, Аня, это мой зять — Сергей Никитин.

— Мы знакомы.

— Здравствуйте-здравствуйте.

— Ну вот и разыгран последний акт комедии, которая не успела обернуться драмой. А теперь вы, молодой человек, забирайте тестя и прошу вас покинуть детдом в течение минуты. Не вынуждайте вызывать охрану, — прикрикнула Виктория Павловна.

— Пойдемте, дорогой папа, здесь таки делать нечего. Как я сразу не сообразил, что вменяемые люди не станут работать в детдоме. — Сергей почти бегом направился к выходу.

— О господи, что происходит?… — растерялся Юрий Владимирович.

— Я прошу вас, — указала Виктория Павловна ему на дверь.

— Это же Юрий Владимирович. Я ничего не понимаю… — залепетала Анна.

— Боюсь, ты очень быстро все поймешь, — отрезала подруга.

Юрий Владимирович замер, как вкопанный, хлопал глазами. Виктория Павловна повернулась к охраннику:

— Жорж, будьте добры, помогите посетителю покинуть заведение. Прошу вас внимательно посмотреть на этого человека, запомнить его и никогда сюда не пропускать.

Анна ахнула:

— Пална, ты с ума сошла!

— Виктория Павловна, объяснитесь, умоляю вас! — взмолился Юрий Владимирович.

— Я ничего вам объяснять не обязана. А тебе, Аня, я все объясню подробно. И ты мне спасибо скажешь.

Жорж взял под руку Юрия Владимировича:

— Прошу на выход. Вы же культурный человек, покиньте здание добровольно.

Юрий Владимирович был обескуражен и ошеломлен:

— Это какое-то недоразумение, нам нужно объясниться. Аня, я вернусь!


Женщины пошли в кабинет. Анна была крайне взволнована, даже взвинчена:

— Ты понимаешь, что ты наделала? Ты сломала мою жизнь. Ты перечеркнула 19 лет ожидания. Ты вообще представляешь себе, что такое 19 лет? Он сделал мне предложение. Мы собирались покупать обручальные кольца…

— Аня, остынь и послушай. Только что я не сломала, а спасла твою жизнь, честь и достоинство, — высокопарно объявила Виктория Павловна.

— Меня не нужно спасать от человека, которого я люблю! — закричала Анна.

— А он тебя любит?

— Разумеется, любит! Пална, что ты натворила? — всплеснула руками Анна. — Объясни мне в конце концов, для чего ты погубила мое счастье? Ради чего? Почему?

— Успокойся, сядь и выслушай…

В этот момент на пороге возник Петров:

— Здрасьте, дамы! Не помешал?

— Простите, Олег Иваныч, но это тот случай, когда помешали. У вас срочное дело? — осведомилась директриса.

— Да нет. Просто дай, думаю, зайду, может, Аню увижу. Анечка, вы расстроены?

Анна решительно встала и направилась к выходу.

— Аня, ты куда? Вернись, нам нужно договорить, — попыталась задержать ее Виктория, но Анна даже не оглянулась:

— Не знаю, что нужно тебе, а мне нужно его догнать. Петров вздохнул:

— Ну вот, я снова третий, я снова лишний…

— Подожди, Олег Иваныч, прояви терпение, может, и не лишним окажешься, — успокоила его Виктория Павловна.


Анна вернулась в кабинет Виктории Павловны расстроенная.

— Не догнала я его.

— Запыхалась совсем. Аня, ты у нас не спринтер, а медработник все-таки. Сядь, отдышись и послушай. Сколько лет, говоришь, ты не виделась с писателем?

— Зачем ты меня заставляешь повторять эту мучительную цифру? 19, запомни, 19 лет моей жизни — насмарку, коту под хвост, — пригорюнилась Анна.

— Аня, подумай: почему за это время ему ни разу не пришло в голову тебя разыскать? Он знал твою фамилию, место работы, место жительства, — допытывалась Виктория.

— Он не знал, что у нас дочь, — возразила Анна.

— Ты меня, Аня, не перебивай. О чем вы с ним говорили в вашу последнюю встречу?

— Почему последнюю? Сплюнь три раза. Мы проговорили весь вечер. Он рассказал о своей жизни. О тяжелой ситуации с Доминикой. У нее обманом забрали компанию, Юра хотел ее спасти, решился дать взятку. Но его поймали, забрали деньги…

— Вот. Вот оно, я так и думала! Он сам признался! — воскликнула довольная Виктория Павловна.

— Да говори уже, что «оно»? Всю душу истрепала! — рассердилась Анна.

— Ну что, невеста детективщика, не догадываешься, зачем ко мне приходил его зятек? Нет? А он мне предложил операцию по отмыванию денег.

Анна растеряно смотрела на нее:

— Как это? Это ж только в кино бывает.

— Господи, Аня! — всплеснула руками Виктория Павловна. — До чего ж ты наивная. Куда тебе замуж? Тебе на качелях качаться нужно. С Петровым.

— При чем тут Петров?

— А притом, что о Шевчуке лучше забыть сразу. Рубануть, как гнилую ветку, топором. Потому как зятек его только что предложил мне соучастие в преступлении. Он мне дает взятку, а я ему — справку, что он якобы перечислил детдому баснословную сумму. Он хотел сберечь свои деньжищи от налогов. Представляешь, я на старости лет буду прыгать, как заяц по лесу, ночами не спать из-за его коррупции. Чего ради?

— Я не возьму в толк, при чем здесь Юрий Владимирович? — вовсе расстроилась Анна.

— Когда он стал за тобой ухлестывать? Правильно, после того как дела в их компании пошли прахом. Какой тонкий расчет! — Виктория вошла в раж. — Они с аферистом-зятем раздобыли большие деньги. Но деньги нелегальные, их нужно отмыть. И они придумали схему. Никитины-Шевчуки начинают ходить кругами вокруг нашего детдома, втираться в доверие. Сначала засылают этих злосчастных Коркиных.

— Они же хотели удочерить девочек… — напомнила Анна, но Виктория Павловна невесело усмехнулась:

— И где теперь наши девочки? То-то. Потом приходит твой детективщик, просит разузнать про Артема, и мы ему помогаем. Потом является Доминика и врет про мифическую сестру. Мы опять верим и помогаем. Тут и думать нечего. Втирались в доверие. Одно дело сделать сомнительное предложение незнакомому человеку, а другое — почти родственнице, подруге невесты главы клана.

— Ты говоришь страшные вещи. По-твоему, Юрий меня использовал? — отшатнулась Анна.

— Наконец, дошло! Битый час толкую. Как только он тебя затащил в постель, семейный совет постановил: пора.

— Но он мне сделал предложение! Он человек искренний, он так волновался… — чуть не плача возразила Анна.

— Так волновался, что не забыл прихватить с собой зятька-подельника, — напомнила Виктория.

— Ой, я об этом не подумала.

— Скажи спасибо, что подумала я, — вздохнула подруга.

— Твоя правда. Сергей — скользкий тип. По-моему, аморальный. Я так боялась за Дианку, чтобы жизнь ей не поломал.

— Этот криминальный донжуан был уверен, что я ему не откажу. Ведь речь шла о деньгах семьи, частью которой могла стать ты, — заметила Виктория.

Анна была буквально убита этим разговором:

— Всего каких-то два часа назад я была счастливейшей женщиной на свете…

— Аня, полно, ничего страшного не произошло. Мы живы, в безопасности. Шайка аферистов выведена на чистую воду. Но каков мерзавец — так все закрутить! Меня подвести под монастырь, ввязать в опасную игру, которая запросто может привести за решетку, а самому ускакать на белом коне с деньгами под мышкой.

— Ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь… Если такой человек, как Юрий, мог ради денег… — Анна запнулась, — мог обмануть меня…

— Скажи, тебя когда-нибудь соблазняли большими деньгами? — спросила Виктория Павловна.

Анна отрицательно покачала головой.

— А я знаю, что это такое.

— Ведь он позвал меня покупать обручальное кольцо… — вспомнила Анна.

Виктория покровительственно возразила:

— Поверь, этим бы дело и закончилось. Кольцо — гонорар за участие в преступлении.


— Как интересно, оказывается, копаться в чужой жизни, — рассуждала Юлька. — Вопреки школьным запретам и библейским заповедям. Нет ничего слаще, чем выяснить, что за скелеты хранятся в чужих шкафах.

Диана поморщилась:

— Я такого эмоционального подъема от созерцания чужих замочных скважин не испытываю. Зато практика показывает, что полученная информация иногда может помочь.

— Равно как и покарать негативных героев. Человек думает, что свободен, как бриз, и волен пролетать по чужим судьбам, как суховей. Но за ним по пятам идет возмездие. В лице любопытной провинциальной девочки Ванды. Которая вот-вот нам позвонит.

Зазвонил телефон, Юля сняла трубку, включила громкую связь:

— Да, говори скорей.

— Объект находится у директора детского дома Строговой Виктории Павловны. У двери дежурит охрана, порывались проверить документы. Разговор явно государственной важности. Жду финала. Конец связи.

Ванда отключилась.

Диана изумленно смотрела на Юльку:

— Ничего себе. Уже целый час там сидит. Пална — женщина деловая, зря лялякать не станет. Но если что-то важное — пока не выяснит всех нюансов, не отпустит.

— Слушай, есть догадка. Эта Пална — молодая? — уточнила Юлька.

— Не сказала бы. Зато весьма симпатичная.

— Так я и думала. Возраст для него не помеха! — воскликнула Юлька.

Диана замахала на нее руками:

— Ну и фантазия! Да это же подружка моей мамы.

— Упс! Тогда незачем зря голову ломать. Значит, мы будем знать, о чем они болтали. Нэ’с’па?

— Уи, сэ са.


Сергей и Юрий Владимирович ехали в машине, оба были мрачны и раздражены. Юрий Владимирович был подавлен, в полном недоумении.

— Что у тебя произошло с Викторией Павловной?

— Это не ваше дело, — огрызнулся Сергей.

— Не груби. Это напрямую касается и меня, — настаивал Юрий Владимирович.

— Вы все еще считаете, что моя жизнь напрямую касается вашей? Мы с вами теперь никто. Наши жизни, как параллельные прямые, пересекутся только в бесконечности. Что вы делаете, дорогой экс-тесть?

Юрий Владимирович что-то судорожно писал в блокноте:

— Записываю твой афоризм. Должен же я хоть что-то получить на память от бывшего зятя.

— Не понимаю, почему я везу чужого человека в своем автомобиле? А то шли бы вы пешком. Вдохнули бы аромат леса и цветущего луга, насладились бы красотой нетронутых уголков природы. Высадить вас, что ли, из моей машины? — размышлял Сергей.

Тесть кивнул:

— С тебя станется. Кстати, это, по-моему, автомобиль не твой, а Амалии Станиславовны. А что случилось с машиной, которую тебе Ника подарила?

— Прекратите повторять: «Ника», «Ника», заело что ли? Вас послушать, так это Ника создала небо и землю, море и все, что в них обитает. Написала «Войну и мир», открыла таблицу Менделеева, изобрела электрическую лампочку и компьютер. Только не видать богиню на деловом небосклоне. А моя звезда яркая, как обычно. И это еще большой вопрос, соглашусь ли я принять назад вашу первую дочь.

— Формально я все еще твой тесть, и я не позволю… — возмутился Юрий Владимирович.

— Ха! Формально! Формально Южная и Северная Корея — части одного целого. И вы посмотрите, как живут одни, а как, другие.

Сравните меня, обеспеченного человека, и вас двоих: полунищего писателя и его дочь без кола без двора, с выпиской из дурдома. Ну, как вам моя аллегория про Корею? Записывайте.

— Аналогия… — поправил его Юрий Владимирович.

Сергей дернулся:

— Вы меня не учите! Я, между прочим, тоже литератор. Но вы абстрактный, а я прикладной.

— Сергей, объясни мне, почему она нас выгнала! — потребовал Юрий Владимирович.

— Директриса? — переспросил Сергей. — Дурная баба. Дурная и истеричная. Вот уж не думал, что остались такие ископаемые пенсионеры с убеждениями пионеров. Сами не живут и другим не дают.

— Ты сделал ей сомнительное предложение? — догадался Юрий Владимирович.

— Ну прямо-таки сомнительное. Нормальное, жизненное, деловое предложение. Кстати, а вы с каким предложением сюда приезжали?

— А это уже не твое дело, — отрезал Юрий Владимирович.

— Как заговорил наш литератор! Обычной пешей речью! Надо же, ничто человеческое ему не чуждо.

Юрий Владимирович отмахнулся:

— Ты куда сейчас?

— Это тоже не ваше дело, но я вам скажу, так и быть. Выкину вас в городе, пойду в ресторан и с горя напьюсь. Как неожиданно все сорвалось! А ведь как было продумано! Изящно, элегантно, в тонких деталях, как часы лучших швейцарских фирм. Проклятая упертая баба! — прошипел Сергей.


Ванда отчитывалась:

— Объект выбежал из здания как ошпаренный. Ровно через тридцать секунд за ним выбежал приличный немолодой господин. Тоже словно кипятком облитый. Оба уселись в машину Сергея и умчались на первой космической. У нас в Радужном никто так не ездит, разве что байкеры.

— Как выглядит господин? — уточнила Диана.

— Высокий, симпатичный, интеллигентный, в джинсах и красной сорочке.

— Ба! Так это мой отец сегодня в красной рубашке! — воскликнула Диана. — Он сопротивлялся, не хотел надевать, я настояла. Говорит, буду единственным в мире 60-летним олухом в красном. А я говорю — хорошо быть единственным, папа. Это его и подкупило.

— А что он делает в детдоме? — спросила Юлька.

— Он там встречается с моей мамой. Так сказать, заново за ней ухаживает, — усмехнулась Диана.

— У тебя нехилые перспективы! — подмигнула ей Юлька.

— За ними выскочила женщина. Если те бежали, как ошпаренные, то эта бежит на мировой рекорд. Мамоньки! Да это же тетя Аня. Тетя Аня вырывается на улицу, но бегуны, скрывшиеся в автомобиле, находятся слишком далеко, чтобы ее заметить. Тетя Аня пробегает десять метров, чувствует поражение, сдается и, перейдя на спортивную ходьбу, возвращается в здание. Ну, я поехала дальше, догонять. Наверное, пойду я не в медицинский, а на следователя учиться, — доложила Ванда.

Юлька едва успела повесить трубку, как из кабинета вышла Амалия и прошествовала в кабинет Доминики.

— Сейчас папа домой вернется. Я побежала, узнаю все, — шепнула Диана Юльке.

Юлька заговорщицки подмигнула:

— Скажу, что ты отсутствуешь с разрешения Ритки.


Рита и Татьяна что-то живо обсуждали. При виде Амалии замолчали, и она сухо поинтересовалась:

— Я не помешала?

— Помешали, Амаль Станиславна. В следующий раз спрашивайте в секретариате, свободна ли я, — отрезала Рита.

Амалия ошалела от такой наглости:

— Воистину, Маргарита, ты не ведаешь, что творишь.

Рита смерила ее недобрым взглядом:

— Если я не ведаю, мне помогает разобраться Татьяна Николаевна. А вы, видать, с очередным предложением по «Систем сервису»? Так передайте своим друзьям по приватному бизнесу, что я решений не меняю. Морским узлом завязала и водичкой полила для крепости.

— Что ты себе позволяешь, девчонка? — закричала Амалия.

Татьяна поднялась:

— Я, пожалуй, пойду. Вряд ли в таком тоне получится обсудить отчет маркетингового отдела.

Амалия не обратила на нее никакого внимания, во все глаза смотрела на Риту:

— Маргарита, мне не нравится твое самоуправство, граничащее с самодурством. Почему я последней узнаю о твоих распоряжениях по компании? Это недопустимо. Мы должны вырабатывать согласованные решения.

— Я обязана перед вами отчитываться? Кто у кого заместитель, я не пойму, — возмутилась Рита. — Интересно, а Доминика на задних лапках перед вами плясала, как Анжелкин Зям? Нет? Вот и я не буду.


Когда Сергей вошел в ресторан, к нему кинулся официант, провел к лучшему столику. Это не укрылось от взгляда Косаревой, которая провела в ресторане уже не один час. Когда Сергей сделал заказ, Косарева спросила официанта:

— Прошу прощения, это ведь господин Никитин?

Официант кивнул и убежал на кухню. Косарева незаметно пересела за другой столик, чтобы лучше видеть Сергея. Тот рассеянно огляделся, взгляд его на ней не задержался.


Ванда позвонила Юльке:

— Объект вошел в ресторан, а там на двери знак: фотографировать запрещено.

— Ха! Это наша хитрая корпоративная стратегия! — объяснила Юлька. — Сейчас разберемся. Значит, так. Я звоню нашему менеджеру и говорю, что ты ресторанный критик из журнала.

— А вдруг мы пересечемся с настоящим критиком? — напряглась Ванда.

— Мы что, вчера вылупились? Если бы в «Нику» шел критик, я бы первая знала. Представишься реальным именем. Менеджер, Андрюха, классный парень, познакомься, кстати. Он тебя усадит, все покажет, покормит на шару, я ему велю. Только скажи, что ты от Юли из хэд-офиса. Привет передай. И пылкий поцелуй.


Косарева заметила, что Сергей опрокинул несколько рюмок, налил следующую. Она попыталась поймать его взгляд — на этот раз у нее получилось. Надежда томно и загадочно смотрела на Сергея. Он опрокинул еще рюмку и, прихватив бутылку, направился к столику Надежды:

— Можно к вам?

— Я вас не приглашала, — опустила глаза Надежда.

— Но ведь у вас есть сердце, вы не покинете в беде человека? Несчастного, всеми отвергнутого мужчину, но с добрым сердцем и богатой фантазией.

— Вы имеете в виду себя? — улыбнулась Надежда.

— О да, таинственная незнакомка!

Сергей быстро опьянел. Косарева незаметно подливала ему коньяк. Все это снимала Ванда.

Сергей был по-пьяному агрессивен:

— А ну включите мне мою любимую! Медляк Шакиры! Или что-то из Стинга!

— Сергей Анатольевич, вы же знаете, у нас не принято, — уговаривал его официант.

— Для меня все принято. Я здесь — главный. Что стоишь, кому сказал!

Перепуганный официант включил музыку, Сергей, пошатываясь, танцевал с Косаревой, он чуть не падал. Надежда его поддерживала.

— Я буду танцевать! Потому что люблю женщин! — орал Сергей, обнимая Надежду.

Так, в обнимку, они и вышли из ресторана. Сергей попытался что-то сказать заплетающимся языком:

— Поедем ко мне… Разреши доставить тебя в мою скромную городскую крепость…

— С крепостью ты явно переборщил. Так что извини, жизнь мне дорога, поведу я, — сказала Надежда.

— Ты уникальная женщина, а я уникальный мужчина. Мы — идеальная пара уникумов, — проблеял Сергей.

Косарева молча усадила его в машину, сама села за руль и рванула с места.

Дома Сергей решил добавить, что вполне устраивало Надежду. Она всыпала ему в стакан клофелин. Сергей выпил и упал головой на стол. Косарева ждала, рассматривая его и бормоча:

— Красивый парень. Такие мне еще не попадались. Даже жаль немного… что не могу его использовать. Но дело есть дело. Посмотрим, что держат дома владельцы ресторанов.

После недолгих поисков Косарева обнаружила сейф. Нашарив в кармане Сергея ключи, она открыла сейф. Ее взгляд сразу наткнулся на кейс. Косарева взяла его и взвесила в руке:

— Тяжелый. Это хорошо. Хороший улов. А это значит, что ты, Надежда, все делаешь правильно.

Косарева забрала кейс и вышла из квартиры. Сергей не подавал признаков жизни.


— Он такие коленца выписывал, — хохотала Ванда.

— Один был? — спросила Юля.

— С какой-то теткой. Прямо там с ней и познакомился.

— Вот как, Сергей Анатольич, по кабакам баб снимаем? Спасибо, Ванда, ты хорошо поработала, — поблагодарила Юлька.

— Вам тоже спасибо. Я так вкусно поела — думала, это только в вашей рекламе все так вкусно выглядит.

— Веников не вяжем.

— И знаешь что? — вдруг сказала Ванда. — Мне вначале казалось, что я что-то неблаговидное делаю. А теперь чувствую, что, словно борзая, на след напала. За всей этой суетой стоит запутанная история. Может, мы еще жизнь кому-то спасем, если все распутаем.


Юрий Владимирович вернулся домой весьма мрачный.

— Пап, что такое? Неудачное свидание? Ты не был настойчив, и мама не сдалась?

Юрии Владимирович просто взорвался:

— Какое тебе дело!

— Папа, ты что? Я же пошутила. Я не хотела. Ты маму видел? — миролюбиво спросила Диана.

— Занимайся своими делами и не лезь в дела взрослых.

— Вас, взрослых, можно понять только с инструкцией. Если не хочешь со мной общаться, то так ничего и не узнаешь.

— Что еще я должен узнать? — оживился Юрий Владимирович.

— А вот и не узнаешь, что тебе пришло письмо.

— От кого?

— Танцуй, тогда скажу.

— Дочка, неужели ты не видишь — мне не до шуток.

— Ладно, ладно, я вижу, что у твоего чувства юмора сегодня выходной. Вот, пожалуйста, пришло по электронной почте. От твоей любимой Никуши.

Юрий Владимирович прочитал: «Дорогой папа, мне очень стыдно и горько, что я поверила лжи. Прости меня. Сейчас все разъяснилось. Мне Артем сказал, что ты не причастен к афере с гендоверенностью. Это все Сергей. Этс его почерк. Мы пока не увидимся, я хочу сама узнать всю правду о том, что со мной случилось. Если мне понадобится твоя помощь, я дам знать. Свою компанию я просто так не отдам. Найду предателей. Я вернусь обязательно. Я по тебе очень соскучилась. Твоя Ника. Постскриптум. Да, я видела мать Дианы. Она мне понравилась. Доминика».

— Диана… — тихо позвал Юрий Владимирович.

— Папа?

— Накапай мне валокордина.


Доминика уже вовсю торговала, Анжела все еще не появилась. Доминика стала беспокоиться. Она спросила у проходившей мимо продавщицы, где Анжела. Продавщица засмеялась и сообщила, что к Анжеле француз приехал, угром ее можно не ждать. Но тут наконец явилась Анжела.

— Уже обзавидовались! — возмутилась она. — Как на витрине живу. Не удивлюсь, если все себе собак позаводят, чтобы заграничных мужиков на них ловить, как щук на живца.

— А ты, что ж — поймала? — спросила Доминика.

Анжела сладко потянулась:

— Мы, конечно, не Жозефины, но зато ни одна королева ему таких щей не варила.

— Раз дело дошло до щей, то ты бросила в бой резерв главного командования.

— И не говори, — кивнула Анжела. — Он сначала нос воротил, я, говорит, терпеть не могу вареную капусту. А как одну ложку съел… пропал, совсем пропал.

— Ты его что, домой водила?

— Да нет. У меня ж хозяйка зажилась со времен Гражданской войны, когда все комсомольским строем ходили. Он тут ел. Разложился, как человек, на ящичках, платочек на шею завязал и хлебал так, что за ушами трещало.

— М-да, вижу, ему будет, что вспоминать долгими французскими вечерами, — заметила Доминика.

Сергей поднял тяжелую голову, голова болела немилосердно. С трудом преодолевая слабость, встал. Взлохмаченный, опухший. Огляделся. Увидел бутылку, бокал, тарелку, початую бутылку водки. Пошатываясь, пошел к сейфу. Сейф был закрыт. Сергей облегченно вздохнул. Нашел ключи, открыл сейф и обнаружил, что кейс исчез.

Сергей моментально протрезвел. Он сел на пол, обхватил голову руками и попытался вспомнить, что же было вечером. Вспомнил и завыл.


— Маргарита Викторовна… — обратилась к Ритке Амалия.

— Мне некогда, я опаздываю. Запишитесь у Юльки на прием…

— И куда же опаздывает глава компании, позволь узнать?

— Позволю. На заседание бизнесового дамского клуба. Юлька, ты вызвала Петика?

— Так точно, ваше высокоблагородие. Карета подана, — доложила Юля.

— Да, клуб почитателей ты уже создала. Но не обольщайся. Юлия тебе служит не потому, что любит или уважает. Она просто опытный секретарь, — заметила Амалия.

— Меня пока это устраивает, — кивнула Ритка. — А там посмотрим.

— Тебе, я вижу, уже не нужны мои советы ни в работе, ни в светской жизни? — поинтересовалась Амалия.

— Мы, успешные молодые бизнес-леди, постановили — на своих собраниях не говорить о бизнесе. Только мода, здоровье, стиль, литература и… мужчины. Иначе совсем перестанем быть женщинами.

— И ты думаешь, что сможешь поддержать подобные разговоры? — с сомнением спросила Амалия. — Ну, разве что о мужиках, которые на рынке товар отгружают.

— А вот и ошибаетесь. У нас в клубе я вроде как учителем жизни выступаю. И со мной советуются.

— Как правильно выбрать кухонную утварь? — съязвила Амалия.

Нет! Как сохранять душевный покой и усвоить основы женской самообороны.


Юрий Владимирович не знал, что делать.

— Пап, ну что ты мечешься? Поезжай туда и все выясни. Пална — хорошая тетка. И если она тебя выгнала — значит, у нее была на то причина.

— Понимаешь, туда почти одновременно со мной приехал Сергей…

Диана присвистнула:

— Тогда ты попал. Встретить Сергея — это не к добру.

И тут в комнату буквально ворвался Сергей.

— Накликали. Пап, это ты дверь не закрыл, — напомнила Диана.

Сергей бросился на Юрия Владимировича и заорал:

— Это вы, это все вы подстроили!

— Что ты хочешь от меня? — невероятно удивился Юрий Владимирович.

Диана бросилась защищать отца:

— Не тронь папу! Отвали, сумасшедший!

После короткой потасовки Сергей отлетел к дивану и неожиданно для всех… заплакал. Он плакал долго, потом объявил хрипло:

— Я вас ненавижу. Я вас всех ненавижу. И дочку вашу в первую очередь. С нее, дуры, все началось.

Диана кинулась на Сергея:

— Я тебе покажу — дура!

— А ты тут при чем? — остановил ее Сергей. — Я о Доминике. Я из-за вас потерял все самое лучшее в жизни.

— Выпей воды и успокойся, — посоветовал Юрий Владимирович.

— А может, ему капелек? С керосином, — разозлилась Диана.

— Что случилось? — спросил Юрий Владимирович.

— А то вы не знаете! Меня обчистили, обобрали, обокрали. Все деньги, которые я забрал по вашей наводке из банка, — их нет!

— Этого не может быть. Это же деньги Доминики! — ахнул Юрий Владимирович.

— Теперь это деньги той воровки, которую вы на меня натравили. Недаром вы в машине расспрашивали, куда я еду. А я, идиот, сказал, что в ресторан! — Сергей неожиданно бросился к Юрию Владимировичу, стал душить. — Отдайте деньги!


— Я на время должна исчезнуть, — сообщила Косарева Крокодилу.

— Ты куда?

— В теплые края. Скажем, в Турцию.

— Не торопись обратно, отдохни хорошенько, — посоветовал Крокодил.

— Тебя забыла спросить, что мне делать. Если меня будут искать…

— А есть за что? — заволновался Крокодил.

— Если меня будут искать, ты знаешь, что делать. Вернее, чего не делать. Перед приездом я дам тебе знать. Если чисто — сюда вернусь. Только ты не вздумай… Ты меня понял?

— Как не понять. Давай рули. Передавай там приветы.

— Кому? — не поняла Косарева.

— Туркам, — мрачно объяснил Крокодил.


В уютном ресторанчике деловые женщины беседовали о жизни и некоторых ее проблемах. Разговор зашел о медицине и красоте.

— Вы слышали о новой диете польского профессора… — сказала одна из дам, — фамилию забыла, ну, не важно, так он пишет, что не надо забивать желудок клетчаткой, человеческий организм нуждается в мясе и жирах.

— Я сало люблю, — сообщила Рита.

— Как раз о сале и писал, даже рекомендовал на ночь, не много, конечно.

— Каждому свое, — заметила другая дама. — Я съем лишний бутерброд и чувствую, что надо немедленно идти в бассейн или в тренажерный зал.

— А мне вполне хватило клиники доктора Медведева. Когда я к нему ходила — прекрасно себя чувствовала, — сообщила третья.

— А почему сейчас не ходите? — поинтересовалась Рита.

— А теперь к нему никто не ходит. Репутация — хрупкая вещь. Кому охота связываться с врачом-убийцей.

— А кого он убил? — спросила Рита.

— Вы не местная? У нас об этом три дня гудела вся область! Во время прямого эфира он ввел смертельную дозу какого-то лекарства… Это был яд. Причем, с какой-то очень сложной формулой, мне говорили, противоядия еще не изобрели. А жертвой была его любовница. Он ее бросил, а она его доставала. Конечно, оставил женщину с ребенком, жениться не захотел и даже ребенка не признавал.

— Да нет, — возразила одна из собеседниц. — Это его дочь. Но узнал Медведев об этом позже и очень раскаивался, просто рвал на себе волосы. Мой знакомый говорил, что лично перевозил золотой подсвечник в человеческий рост, который тот пожертвовал храму, чтобы грехи отмолить.

— Да что вы? Да не может быть! — воскликнула Рита.

— Уверяю вас, что — может. Все подтверждают.

— Так я не поняла: кого он убил — дочь или любовницу?

Рита пылала праведным гневом, ее душа требовала восстановления справедливости.

— Дамы, посмотрите на меня, — торжественно сказала она и продемонстрировала всю свою природную молодость и красоту.

— Видно, что вы уделяете уходу за собой много времени. Солярий?

— У вас разгрузочные дни по какой методике? Вот я читала…

Рита ответила:

— А ведь у меня был кривой нос, отвислая нижняя губа и росли волосы из ушей и ноздрей. Исцеление — дело золотых рук Бориса Михайловича, чтоб они у него никогда не болели.

— Но факты? Пресса?…

— А то, о чем вы говорили, — наговор и сплетни, распущенные конкурентами, — убеждала их Рита.

— Вы давно у него наблюдаетесь?

— Если хотите знать, это я тогда была на столе. Это именно мне он ввел, как вы изволили сказать, смертельную инъекцию. А на самом деле это был просто телевизионный трюк, чтобы привлечь внимание зрителей к местному каналу. В подтверждение моих слов — полюбуйтесь. Вот я живая, здоровая и красивая перед вами.

Все ахнули:

— Не может быть!


Анна Вадимовна тяжело переживала неожиданную размолвку с Юрием Владимировичем.

— Следующий, — машинально позвала она.

Зашел Перов:

— Здравствуйте, Анечка.

— Извините, Олег Иванович, но у меня много работы.

— Я тоже часть вашей работы, я честно отсидел в очереди и имею законное право на десять минут вашего внимания, — заметил Петров.

— Вы слишком буквально понимаете мои слова, — вздохнула Анна.

— Это моя работа.

— Слушаю вас.

— Вот вы помогаете людям, а вам кто помогает? Анечка, мне не нравится ваше настроение. У вас что-то случилось? Вас кто-то обидел? Достаточно одного вашего слова, чтобы я принял меры и вас защитил.

— От меня самой? — всхлипнула Анна.

— Все так серьезно? Анечка, я хочу, чтобы вы знали, никто не будет к вам относиться так, как я. Да, я ревнив. Есть у меня такой недостаток. Но это потому, что я вас люблю и сделаю все, чтобы вы меня полюбили.

Тут, как на грех, появился Юрий Владимирович и услышал признание Петрова.

— Извините, гражданин, но сейчас моя очередь. Подождите за дверью, — попросил Петров.

— Я не знал, Аня, что на пути к вашему сердцу стоит очередь из мужчин. Не уверен, что мне захочется быть крайним, — расстроился Юрий Владимирович.

— Юрий Владимирович! — взмолилась Анна.

— Я долго думал о нашей ситуации…

— Вы меня плохо слышите? — спросил Петров.

— Зная Сергея, могу предположить, что это его рук дело, — не обращая внимания на Петрова, говорил Юрий Владимирович. — Он большой специалист по плетению интриг и сталкиванию людей лбами. Передайте Виктории Павловне, что я никакого отношения к делишкам своего зятя не имею.

— Вы нас неправильно поняли, — заплакала Анна.

— Признание в любви нельзя понять неправильно. Я сам недавно был в подобной ситуации и хорошо это понимаю. Прощайте, я выхожу из очереди. Следующему входить?

И Юрий Владимирович ушел. За ним закрылась дверь. Анна спрятала лицо в ладонях. Петров неловко коснулся ее плеча, утешая.

— Не прикасайтесь ко мне! — крикнула Анна. — Почему вы пришли сюда? Зачем? Вы сейчас меня просто убили.

— Но, Анечка…

— Я вам не Анечка. Что же мне делать? — в отчаянии рыдала Анна.

— Значит, это он? Он запросто входит к вам в кабинет! Он доводит вас до слез! Я сейчас разберусь с ним по-мужски.

— Стойте. Вы же тоже запросто пришли сюда.

— Из-за меня вы ни разу еще не плакали. Я догоню этого… донжуана.

— Не смейте… Я прошу вас, Олег Иванович, не приходите ко мне больше. Никогда.

— Значит, так, — сказал Сергей официанту. — Сейчас ты мне скажешь, знаешь ли ты ту бабу, с которой я вчера вечером ушел из ресторана.

— Так это же вы ушли, а не я, и потом — мы сведений о клиентах не даем.

— Ты, пацан, ты понимаешь, с кем говоришь? Я — твой хозяин, завтра же ты у меня вылетишь отсюда с волчьим билетом и будешь подавать харчи бомжам на вокзале.

— Простите, но я думал, это проверка такая, тест на знание правил внутреннего распорядка, — объяснил официант.

— Говори, пока я тебя не протестировал по-настоящему.

— Бывает эта женщина у нас. Не скажу часто, но бывает. Спокойная, почти не пьет, дает щедрые чаевые.

— Одна бывает или с кем-то? — уточнил Сергей.

— Бывает.

— Что бывает?

— Бывает, что с кем-то.

— Никто на нее не жаловался, не искал потом? — подозрительно спросил Сергей.

— Никогда. Вы же сами знаете — у нас приличное заведение.

— Мне нужно найти эту женщину во что бы то ни стало. Помоги мне, — попросил Сергей. — Я в долгу не останусь.

— Как я вам помогу? — растерялся официант. — Клиенты ходят к нам, а не мы к клиентам. Она, может, больше не придет.

— Вы хотите стать старшим менеджером? — вдруг спросил Сергей.

Официант все понял:

— Вы можете поговорить с ресторанным критиком или журналистом, не знаю толком, кто она там, которая вчера наш ресторан фотографировала. И эта ваша дама могла попасть на фото.

— Какой критик, откуда?

— Ее Юля из главного офиса прислала, у нее и спросите, — посоветовал официант.


Сергей опрометью кинулся из ресторана.

Сергей ворвался к Юле в приемную:

— Кого ты вчера направила в ресторан?

— Отдышитесь, выпейте воды и скажите мне — добрый день, Юленька, — попросила Юля.

— Я тебя сейчас удушу. Ну почему, почему мне на пути попадаются корыстные и подлые бабы?!

— Забыл сказать красивые.

— Боже!

— Потому, что ты сам такой. С бескорыстными и порядочными мужиками и женщины такими же делаются. Мне некогда, мне нужно работать.

Сергей взял себя в руки:

— Доброе утро, Юленька, не скажешь ли ты мне, какого черта ты вчера направила критика с фотоаппаратом в наш центральный ресторан и не дашь ли мне его координаты, плиз?

— На все вопросы я отвечаю отрицательно — я не скажу и не дам его координат. Согласно штатному расписанию, вы находитесь в отпуске. Вместо вас рутинную организационную работу выполняю я и выполняю ее профессионально. Без согласия высшего начальства, самого журналиста я дать контактный телефон не могу. А вы не вправе его требовать. Вот выйдете из отпуска, тогда поговорим по-другому, пупсик.

Сергей заговорил очень серьезно:

— Юля, у меня большие неприятности. Да какие неприятности, у меня большое горе.

— Кто-то умер? — ахнула Юля.

Хуже. У меня украли деньги. И я должен найти вора. Дай мне координаты этой журналистки, она снимала вчера в ресторане, могла снять и злоумышленника.

Тут вошла Ванда. Юлька всячески показывала ей, чтобы та не начинала разговор при Сергее. Но простушка Ванда намеков Юли не поняла.

— Привет, я не помешала? Представляешь, Юлька, все получилось, да так качественно… — начала она рассказывать.

— Ты имеешь в виду меню обедов для сотрудников офиса? — попыталась увести Ванду от разговора Юля.

Но Ванда не поняла:

— Какое меню?

— Обычное и праздничное, — затараторила Юля. — Погоди немного, мы закончим разговор с Сергеем Анатольевичем и рассмотрим твое предложение. Ни слова больше! Я занята. Сергей Анатольевич, я попробую вам помочь. Вы же знаете мое доброе сердце и отзывчивый характер. Если издание и сам критик согласятся, я дам вам его телефон.

— Поторопись, — попросил Сергей.

Сергей пошел к Рите и рассказал о своих проблемах.

— Да. История, конечно, неприятная, — согласилась Ритка.

— Это ты называешь неприятной историей! — взорвался Сергей. — У меня украли огромные деньги! В жизни у меня еще не было такой невосполнимой потери. Я в панике и ужасе. Если найду эту мерзавку, сам загрызу, не надо мне никакого суда и следствия…

Но Рита была холодна:

— Ты так убиваешься, что можно подумать — у тебя украли потом и кровью заработанное. Эти деньги ты увел у Доминики. Подозреваю, что нечестно. Почему же ты возмущаешься, что им у тебя не понравилось? Вор у вора украл. Банальная история.

— Как я вас всех ненавижу, — заскрежетал зубами Сергей. — И тебя, и твоего алкаша Борюсика.

— Отсюда поподробнее. Почему это мой Борюсик — алкаш?

— Очнулась. Об этом весь город знает. Опустился твой Борюсик, доктор-убийца, от безработицы запил… Кранты ему и как человеку, и как врачу. И поделом. Я даже рад. Пропадите вы все пропадом!

Сергей выбежал из кабинета.


Пациенты Васьки, который теперь принимал в кабинете Борюсика, орали:

— Когда начнется прием? Кто сорок пятый по записи? А кремы с водой заряжать будут?

— Мне надо настроиться, — объявил Васька Борюсику. — А вы мне мешаете. Для наибольшего эффекта моего метода мне нужен более тесный контакт с пациентами.

Освободите помещение. А ты, Боря, повесил бы мою вывеску, пока я работаю. Да побыстрее. Возьми себе там пару алкашей в помощники и прибейте. Ты мне обещал медсестру. Где она? Я хочу завести свою регистратуру.

Борюсик с изумлением уставился на преобразившегося и обнаглевшего Ваську:

— А за сигаретами тебе не сбегать?

— Я не курю, но можешь сбегать купить мне чего-нибудь пожевать. Вон в банке деньги, сдачу оставишь себе, — важно согласился Васька.

— Почему вы разговариваете с Борисом Михайловичем в таком тоне? — возмущенно спросила Ольга Алексеевна.

— Женщина, вы хоть и с телевидения, но в мужчинские дела лучше не встревайте.

В дверь ломились желающие исцелиться.

— Ишь, какие нетерпеливые, — заметил Васька. — Начинаю прием! Первый пошел!


— Юлька, как там твоя программа социального развития сотрудников фирмы? Действует? Даю тебе еще один пункт для выполнения. Можешь массово записывать всех подряд на лечение и профилактику в клинику доктора Медведева «Борюсь!». Потом покажешь мне списки и счета. Компания оплатит, — объявила Рита.

Юлька в это время разговаривала с Вандой. Та разложила на столе фотографии и комментировала:

— Это он приехал в детдом, важный такой. А это уже в городе — женщина за соседним столом. Это он напивается. Вот тут уже нажрался. Это он захотел танцевать.

— Не пел? — спросила Юля. — А то его может и на песни потянуть про девочек, которые бывают разные. У нас был такой случай… Впрочем, это к делу не относится.

— Пел, но что — не помню, я больше смотрела, чем слушала. А вот это они уходят. Потом сели в его тачку и укатили.

Юля была довольна:

— Гут! Зер гут! За мной — ящик мороженого. Хочешь чипсами? Можешь выбирать. Или нет, вот тебе дисконтная карточка наших супермаркетов. Хорошая скидка — семь процентов. Держим для особо приближенных друзей. Только ты об этой нашей операции — никому. Сделала и забыла.

— Бай-бай, — сказала Ванда и вышла.

— Ну, маленькие мои, что же мне с вами делать? Еще не было такого случая, чтобы Юлия Полонская да не придумала, — произнесла Юля, разглядывая фотографии.

В вагончике Крокодила бунтовали нищие. Они были недовольны.

— Ты, в натуре, нас кинул, Крокодил. Ко мне уже три раза подваливали… И менты полезли снова. В общем, крыша у нас дырявая! — кричал один из нищих.

— Не хочешь — скидывай руководство, Лысый может тебя заменить, — предложила какая-то тетка.

— А еще меня напрягает перемена твоя. Пить ты бросил. Это дурной знак. Может, ты заболел? Скажи, мы доктора подсуетим.

— Тихо, ша! — крикнул Крокодил. — Всё все сказали? Теперь я скажу. Я завязал с выпивкой не по своей воле. Но уже начинаю привыкать. Вот, книжку взял почитать. А раньше читал только газеты в сортире. Хорошая книжка. «Устав патрульно-постовой службы» называется. Столько интересного узнал. Полезного, познавательного. И вам всем советую. Работа у вас вредная, нервная, зачем гробить нервы еще и водкой? Я вызову к вам целителя, он поможет.

Нищие замолчали, потом кинулись бежать, толкаясь в дверях, словно Крокодил заболел чумой.

— И-и-и-эх, люди! — с горечью махнул рукой Крокодил. Он взял телефон и отослал сообщение.

Диана понимала, что с отцом что-то неладно, но что именно? Он же не хотел ей говорить. Диана начала первой:

— Можно я скажу, папа? Я вижу — между тобой и мамой что-то произошло. Не хочешь говорить — не надо. А я бы плохого не посоветовала.

— Что ты в этом понимаешь!

— Я — женщина, сама была в подобной стрессовой ситуации. Вынесла кое-какой опыт. Помнишь, как мне было плохо, когда твоя Доминика увела у меня Артема? Ты тогда сказал, что Артем — не мой человек. Может, и мама — не твой человек?

Юрий Владимирович оторопел:

— Что ты сказала? Не мой? Да мы — две половинки одного целого! Только такой осел, как я, мог этого не понимать целых девятнадцать лет. Даже с покойной мамой Ники у меня никогда не было такого… взаимопонимания.

— Тогда в чем же дело? — искренне не понимала Диана.

— У нее есть другой! — в отчаянии признался Юрий Владимирович.


Ритка получила СМСку, прочитала вслух:

— «Ты стала непослушной. Не выполнила просьбу о «Систем сервисе». Это нехорошо. Крокодил».

Рита задумалась. Нажала кнопку селектора:

— Юль, позови Петика.

— А он здесь.

— Чего тебе? — спросил Петик.

— Я должна с ним встретиться.

— Чё, опять переодеваться? С кем ты хочешь встретиться? Только имей в виду, Рит, если мы опять поедем к этому доктору, чур, я здоровый.

— Мне нужно срочно встретиться с Крокодилом. Организуй это, — серьезно попросила Рита.


Отчаявшийся Сергей поехал в детский дом поговорить с директрисой.

— Вы зря теряете время. Ваше счастье, что я до сих пор не вызвала милицию, — предупредила Виктория Павловна.

— Дайте мне сказать. Деньги! Верните мои деньги!

— Нет, ну вы только посмотрите! Я не намерена больше слушать этот бред. Убирайтесь! — возмутилась Виктория Павловна.

— Думаете, я не знаю. Это вы все подстроили. Я, как честный человек, как последний дурак, рассказал вам о деньгах. Все рассказал, бери и грабь, называется. Но напрасно, напрасно вы пошли против меня. Теперь от вас мокрого места не останется. Слышишь, змея подколодная?

Виктория Павловна отвесила Сергею пощечину:

— Я никому не позволю себя оскорблять. Пошел вон! Сергей сник:

— Боже мой, что же мне делать! Отдайте деньги. Я прошу вас. Хорошо, мы их поделим, слышите? Как я сразу не подумал! Зачем делиться, если можно все забрать себе, обобрать меня до копейки? Правда?

Директриса подняла телефонную трубку:

— Жорж, вызови, пожалуйста, милицию, — приказала она.


В самый разгар Васькиного приема к Борюсику пришли его пациентки.

— Здесь была клиника доктора Мадведева?

— Здравствуйте, это я, — представился Борис.

— Слава богу, Борис Михайлович, я уж думала, что ошиблась адресом. Написано «Вась-Вась» какой-то.

Васька обиделся:

— Ни какой-то, а целитель Василий Иванович, и работаю только по записи. Так что в очередь, граждане алкоголики! Запиши их, — скомандовал он Борюсику.

— Василий… — начал Борюсик.

— Опять начинается! Я что здесь, глазки строю по-вашему? Немедленно освободите помещение!

— Извините, Василий Иванович, я вам только пару слов на ушко шепну. — Борюсик взял Ваську за ухо и вытолкнул из кабинета, а потом обратился к пациенткам: — Слушаю вас.

— Борис Михайлович, мы с вами в прошлый раз не закончили курс лечения. Я хочу его восстановить. И дочку привезла к вам на консультацию, — сказала одна дама.

Борюсик растерялся:

— Но… почему?…

— Маргарита Викторовна сделала вам такую рекламу, — объяснила пациентка. — Так хвалила. Но, поверьте, я и сама ни на минуту не сомневалась, что все эти слухи… о той передаче… Господи, какая же это глупость! Я сама всем рассказывала, не может такого быть, чтобы Борис Михайлович! Но люди… Вы же знаете, какой у нас склочный народ!

Борюсик просиял. У него снова была работа!

В детский дом приехал Самвел.

— В чем дело, Виктория Павловна? Что за шум? — спросил он.

— У меня сегодня нервный посетитель.

— Отправьте его на консультацию к Жоржу, — Самвел показал на Сергея. — Кто он такой?

— Сейчас вызову милицию, она разберется.

— Зачем милицию? — возмутился Сергей. — Я и сам выведу вас на чистую воду. Не советую далеко прятать денежки, они вам не пригодятся.

Сергей вышел.

— О чем он, Виктория? Что происходит? — ничего не понимал Самвел.

— Этот тип предложил мне сделку: отмыть деньги через детдом. Я его выгнала и теперь он обвиняет меня в том, что я их якобы украла.

Самвел засмеялся:

— Вы украли деньги? И большую сумму?

— Самвел Михалыч, это же смешно, чтобы я пошла на сомнительную сделку! Вы мне верите?

— Сомнительные сделки не для таких женщин, как вы, Виктория. Пусть сомнительными сделками занимаются такие толстошкурые бизоны бизнеса, как я. И это будет справедливо. Вы самый прекрасный человек, которого я только знаю.

— А почему же вы так редко у меня бываете? — вдруг тихо сказала Виктория Павловна.

— Лето. На рынке самая работа. Я тут привез машину свежих фруктов. Для детишек. Скажите, чтобы разгрузили.

— Спасибо.

— А то, что мы редко видимся, ничего не означает. По крайней мере, для меня. Вы поселились в моем сердце. А для сердца нет расстояний и нет времени.

— Вы так красиво говорите, что хочется вам поверить, — улыбнулась Виктория Павловна.

Самвел посмотрел ей в глаза и смутился, словно мальчишка:

— Дорогая Виктория, я хочу проводить с вами как можно больше времени. Мы с вами можем пообщаться в неформальной обстановке?

— Конечно. Только я не представляю, какой она может быть, — призналась Виктория. — На качели-карусели? В нашем возрасте смешно! А к себе я вас пригласить не могу, я еще не готова.

— Тогда предлагаю встречу на нейтральной территории.

— Где ж мы нейтральную найдем?

— В Турции. Я собрался в отпуск в Турцию, всего на неделю. Поедемте со мной? — умоляюще попросил Самвел.


Амалия принесла Рите папку с бумагами и вполне мирно сказала:

— Вот, Маргарита, я все подготовила для подписания договора. Татьяна проработала свои пункты, я их слегка подкорректировала. Проверь, чтобы не возникло разногласий.

Рита просмотрела документы:

— Где реквизиты фирмы «Все для кухни»?

— На последней странице. Все устраивает или будут вопросы?

Ритка внимательно смотрела на кроткую Амалию:

— Пожалуй, будут. Чего вы, Амалия Станиславовна, больше всего боитесь в жизни?

— Неуместных вопросов на рабочем месте.

— Вы боитесь ответить серьезно?

— Помнишь притчу про Кощея Бессмертного? Где была его душа? В утке… В утке — яйцо, а в яйце — иголка. А на кончике иглы — его жизнь. Я боюсь больше всего, что кто-то доберется до кончика этой иглы и уничтожит мою душу.

— Сейчас расплачусь, — иронично заметила Рита.

— Просто ты еще очень молода. И как все молодые — жестока. В молодости трудно себе представить, что когда-нибудь наступит день, и единственное, что у тебя останется ценного, — это твоя душа.

Ты недавно меня спросила, не хочу ли я отмотать все обратно и вернуть Доминику в компанию? Если хочешь знать, я только об этом и думаю. Но она — не наемный работник, которого выгнали с работы. Речь идет о целой фирме, которой она лишилась.

— Пусть только появится, я просто отдам ей «СуперНику» и все, — ответила Рита.

— Я тебе не верю. Ты странная девочка. Неужели ты не чувствуешь себя счастливой, зная, что это все — твое?

— Для меня счастье в другом. Но я вам не скажу в чем. Вы не поймете.

— Но я понимаю другое. Доминика тебя первая спросит, как спрашиваю теперь я. Откуда у бедной торговки с рынка возникли такие деньжищи на приобретение акций компании?

— С моего банковского счета, — спокойно ответила Рита.

Амалия рассмеялась:

— Ответ, достойный вопроса. Интересно получается, Маргарита. Ты снимаешь деньги со счета и даже не задумываешься, каким образом они туда попали. Послушай, я тебе расскажу. Еще недавно ты практически назвала меня взяточницей на глазах у директора «Систем сервиса». Далее ты обвинила в этом Сергея. А почему ж о себе ты забыла? Ведь в первую очередь подкупили тебя. И я тебе скажу, кто. Враг Доминики. Ты выполнила все его указания и выкупила генеральный пакет акций. Ты марионетка, которой умело манипулируют. Девочка, как только ты сыграешь свою роль, тебя быстренько запакуют обратно в ящик. Тебе остается надеяться только на одно. Чтобы Доминика первой победила своего врага.

— Я ничего об этом не знаю. Я не враг Доминики. Я никогда не переходила ей дорогу.

— А зачем переходить, ты просто ее подсидела, — усмехнулась Амалия.

— Амалия Станиславовна, что мне делать? Я действительно думала, что Доминика хочет моей смерти. Но сейчас я поумнела. Я понимаю, как это глупо. И покушение на меня было подстроено, чтобы обвинить Доминику. А я в этой игре только пешка. Я просто подвернулась под руку, меня могли раздавить и не заметить. Как муравья самосвалом. Ведь не думает же муравей, переползая дорогу, что колонна грузовиков на него, муравья, охотится.

— Я рада, что мы поговорили и расставили все точки над «i». Твое желание помочь Доминике — похвально, только боюсь, она этого не оценит. Как только Доминика переступит порог офиса, твоей ноги здесь больше не будет. Ты хоть понимаешь это? — спросила Амалия.

— Главное — не место, главное — человек. А такого человека, как я, везде с руками оторвут, — уверенно заявила Рита.

— Поражаюсь я этим простонародным натурам. Там, где какая-нибудь породистая орхидея сразу завянет, чертополох будет цвести и пахнуть.

Рита улыбнулась:

— Орхидея Станиславовна, Чертополох Викторович благодарит вас за проделанную работу по договору с фирмой «Все для кухни» и премирует дневным заработком!

К Борюсику все шли и шли новые клиентки.

— Господин Медведев, мы не знакомы, но я много о вас слышала, — тараторила одна из светских дам.

— Да, я тоже о себе много чего слышал, — помрачнел Борюсик.

— У меня очень мало времени. Я редко бываю в городе. Постоянные командировки. Давайте уточним с вами график, когда нам обоим будет удобно.

— Простите, что именно будет удобно? — не понял Борюсик.

— Как это? У вас салон красоты и здоровья. Верно? Я хочу попасть на прием. Что же здесь непонятного? Да, вот моя визитка. Пусть ваша медсестра свяжется с моим секретарем как можно быстрее. Была рада знакомству.

— Да кто же вас не знает после того, что вы сделали с Маргаритой Калашниковой! Да она же теперь просто красавица! А правда, что у нее из ушей раньше волосы росли?

Борюсик схватился за голову. Что за бред?! Но долго раздумывать ему не пришлось, потому что в клинику заявилась Юля.

— Борис Михалыч, я к вам из офиса. Вот, вот и вот. Юлька выложила перед ним на стол бумажки.

— Что это? — оторопел Борюсик.

— Списки сотрудников нашей компании.

— По-моему, Юля, вы что-то напутали. Зачем мне все эти имена?

— Затем, что своих клиентов нужно знать поименно, — весело объяснила Юля. — Борис Михалыч, эти люди будут лечиться и оздоравливаться у вас в клинике.

Борюсик пощупал рукой лоб:

— У меня жар?

— Приступайте к работе. В конце каждого месяца я буду требовать от вас счета, фирма будет их оплачивать. Вопросы есть?

— Юля, я сплю?

— Я побежала.

— Стой, кто тебя послал?

— Догадайтесь с одного раза, — хмыкнула Юля и исчезла.


Танюша лежала на диване, смотрела телевизор и говорила по телефону:

— Я не волнуюсь, доктор. Честно, я совсем не волнуюсь. Прошу вас, только не надо меня в больницу на сохранение. Я и так целый день лежу на диване. Обещаю. Спасибо.

Танюша повесила трубку. Взяла пульт, прибавила звук. С экрана Ольга Алексеевна вела репортаж:

— И снова отличилась городская служба спасения. Благодаря оперативным действиям профессионалов была спасена жизнь пятилетнего мальчика. Упав в канализационный люк, ребенок пробыл под землей трое суток. Самоотверженная работа спасателя Михаила Коркина, который на службе всего несколько дней, помогла отыскать и спасти мальчика. В данный момент ребенок проходит реабилитацию в медицинском центре.

На экране появился Михаил в обмундировании службы спасения:

— Течение было очень сильным, ребенок проплыл под землей несколько километров. Еще немного и… Простите, я волнуюсь.

Ольга Алексеевна пришла на помощь:

— Михаил Коркин — удивительный человек. В тот момент, когда служба дала отбой и ребенок казался утерянным навсегда, Михаил вступил в борьбу с подземным течением. И он победил. Михаил, я слышала, вы сами отец двоих детей.

— Да, у меня две прекрасные доченьки, — сказал Михаил.

— Они сейчас гордятся папой. Кстати, вы можете передать им привет и своей жене, конечно.

— Лёленька, Катюша, девочки, папа всегда с вами. Я вас очень люблю, — сказал Михаил и добавил: — А жены у меня нет.

— Такой он — герой нашего времени, — продолжала репортаж Ольга Алексеевна.

Танюша, не дослушав до конца, выключила телевизор. Упала лицом в подушку и расплакалась.

Диана пришла на работу в новом вязаном костюме.

— Ну как? — поинтересовалась она.

— Ты что, штампуешь их? — изумилась Юля.

— Глупая! Ты знаешь, сколько здесь работы? Будь я во Франции, я б уже миллионершей стала. Ничего, сначала нужно поработать на имя, а потом уже имя будет работать на тебя. Я тут вот что подумала. Мне пора открывать свой бутик. А чего, Доминике удалось в молодости сколотить свою фирму, чем я хуже? И вообще, знаешь, сколько девчонок сейчас сидит без работы! А так пойдут ко мне. Я буду моделировать, а они вязать. Юль, ты хоть слово скажи, как костюм? Ритке понравится?

— Супер! — подтвердила Юля. — Но у меня есть кое-что интереснее. Ты уж извини, но Ритке это понравится больше.

Диана переоделась, сложила новый костюм в пакет и подошла к Юлиному столу. Увидела фотографии и стала их рассматривать:

— Вот это да! Молодец Ванда! Что мы будем с этим делать? По-моему, Доминике они до лампочки. Смотри-смотри, а здесь он просто звезда «Плейбоя».

— Именно! Давай напечатаем их в журнале. Поклонницы умрут от счастья. М-да, для светской хроники — это просто находка. Известный мачо и пожиратель женских сердец Сергей Никитин исполняет танчик со случайной дамой полусвета, которую снял тут же, в ресторане.

— Это еще слабо сказано! — заметила Диана.

— А кто эта барышня? — спросила Юля, указывая на Косареву.

— Не знаю, — сказала Диана. — Нежданно-негаданно попасть на страницы прессы…

— По-моему, я где-то ее видела. Лицо знакомое, — стала припоминать Юля. — Это сокровище нельзя просто так в журнал. На нем знаешь, сколько можно заработать? Ну, Сергей Анатольевич, берегись! Отольются коту Юлькины слезки.


Анжела и Доминика вели оживленную торговлю, когда к ним подошла Елизавета Андреевна.

— Здравствуйте, девочки. Анжела, вы сегодня прекрасно выгладите, — похвалила она.

— Мерси боку.

— О, парле ву Франсе? Се тре манифик! — восхитилась Елизавета Андреевна.

— Плиз, в смысле, силь ву пле, — ответила Анжела.

— И это всего за два дня общения! — восхитилась Доминика. — Да ты полиглот, Анжела, тебе учиться надо.

— Меня учить — только портить. Мне нужно замуж во Францию, неспа, мон пети Зямчик? Мил, присмотришь за палаткой? Я на полчасика, в кафешку, вот здесь, рядом.

Доминика улыбнулась и кивнула. Анжела посмотрела на свое отражение в кастрюле, взяла под мышку Зяма и помчалась на свидание. Елизавета Андреевна и Доминика смотрели ей вслед.

— Совсем другая. Чувствует мое сердце, Никуша, что все у вас будет хорошо. И у нее с французом, и у тебя с Артемом.

Доминика приобняла Елизавету Андреевну.

— Ну-ну, всю душу вытрясешь, — сказал та. — Постой. Тут вот тебе письмо пришло. Я не стала ждать, сразу сюда. Может, что важное.

Доминика взяла конверт, развернула и прочитала:

— «На ваш запрос отвечаем. Во вверенном нам детском доме Калашникова Маргарита Викторовна никогда не проживала…»

— А для тебя очень важна эта Калашникова? — спросила Елизавета Андреевна.

— Очень, — кивнула Доминика.

«Кто же ты, Маргарита, откуда взялась на мою голову?»

— Я не помешала? — спросила Анна, увидев Самвела.

— Нет-нет, что вы! Я как раз собирался уходить, — заметил Самвел.

Он достал из кармана билет и путевку, протянул Виктории Павловне, улыбнулся и вышел.

— Что он принес? — спросила Анна.

— Билет.

— Что показывать будут?

Виктория Павловна протянула ей билет.

— Турцию? — ахнула Анна.

— Ага, на неделю, с ним.

— Вот молодец!

Но Виктория Павловна вдруг спохватилась и, взяв из рук у Анны билет, побежала к дверям.

— Ты куда?

— Догоню, отдам, пока не ушел.

Анна Вадимовна остановила подругу:

— С ума сошла! Наплевать в душу хорошему человеку…

— Ты думаешь, он хороший? — спросила Виктория.

— Похож.

— Но как же я поеду?

— Самолетом. А за деток не беспокойся, я побуду за старшую. Договорились?

— Погоди, как-то все неожиданно. Как я поеду? Я ведь его совсем не знаю.

— Долгое знакомство тоже, как выяснилось, ничего не значит. Девятнадцать лет! А что толку?

— Аня, мне больно на тебя смотреть. Может, я погорячилась?

— Нет, все правильно. Нельзя допускать, чтобы тебя использовали… Но это уже не имеет никакого значения. Пална, он был здесь.

— Кто?

— Юрий, — вздохнула Анна.

— Когда?

— Сегодня. У меня в поликлинике.

— И что? Вы объяснились?

Анна Вадимовна отвернулась и заплакала.

Виктория Павловна стала ее утешать:

— Ну-ну, прекрати. Москва слезам не верит.

— Он больше не вернется. Он вошел, когда Петров объяснялся мне в любви. И все неправильно понял.


Васька подошел к Анжелиной палатке с вывеской в одной руке и трехлитровой банкой — в другой.

— Что, Василий, талант высох? — спросила Анжела. — Или ты теперь у нас бродячий целитель: милостыню собираешь? Как говорится в народе, же не манж па сис жур?

— Ты была права, Анжелка, этот Риткин хахаль оказался… выхухоль.

— Видать, погнал тебя? — догадалась Анжела.

— Конечно. Испугался здоровой конкуренции. Жаль, что я не умею насылать порчу или там санстанцию какую. Я б наслал.

— Да, Вась, у тебя при трезвой жизни характер совсем испортился. Ты только посмотри на себя, стал противным злобным ворчуном. А какой был раньше! Веселенький…

— Это потому, что был навеселе.

— Так неужели твоя веселость заключалась в водке?

— Не-а, еще в портвешке… коньячке… Да что с вами говорить — не поймете!

Васька махнул рукой и ушел. Анжела и Доминика переглянулись.

— Анж, иль не фо па аккюзе Базиль де фер ле жюст па, — сказала Доминика.

Анжела ответила тоже по-французски:

— Ме же наккюз па. Же регрет дю пассе семплеман.

Доминика просила Анжелу не упрекать Василия в том, что он сделал неверный шаг, а Анжела ответила, что не упрекает, просто жалеет о прошлом.

Петик пришел к Крокодилу. Тот, нахлобучив очки на кончик носа, проверял Васькину бухгалтерию.

— Да у тебя тут настоящий офис! Чем это ты тут занимаешься? — поинтересовался Петик.

— Пытаюсь идти в ногу со временем, но плохо получается. А ты как, по делу или соскучился? Чайку налить?

— Некогда мне. На работе. Собирайся, Витя, я за тобой приехал.

— В милицию? Не поеду! Ничего не знаю! Никого не трогал! — возмутился Крокодил.

— Да не суетись ты так. С тобой один человек встретиться хочет. Женщина. Приглянулся ты ей.

— Кому?

— Маргарите Калашниковой. Слыхал о такой? Директор фирмы «СуперНика».

— Нет, не знаю. Слушай, Петь, будь другом, скажи, что не нашел меня, а? — попросил Крокодил.

— Вот так номер. Ты чего испугался? А ну, с этого места поподробнее. Значит, вы с Риткой все-таки знакомы?

— Понимаешь, мне нужно отчет сдать. Работенку закончить. Я сейчас не могу. Ты давай, езжай, а я потом подвалю, своим ходом. Только адресок оставь.

— Домашний? — уточнил Петик.

— Разумеется.

Петик записал адрес и протянул Крокодилу:

— Смотри, Витек, не дури. Мы договорились. Ты меня знаешь.

Крокодил кивнул. Петик ушел, а Крокодил бурчал себе под нос:

— Что же мне теперь делать? Что делать? Думай, Крокодил, думай! Заварил кашу, а теперь расхлебывай. Эх, Надька, все ты виновата!

Он выключил компьютер и вышел из каморки.

Петик быстро шел по рынку. За ним Лида. Догнала, поправила воротник:

— Петруша, погоди, дай ниточку уберу. Невеста прицепилась. Гляди, рыжая.

— Лида, прекрати! Глупостью занимаешься. Меня начальство ждет.

— Знаем мы ваше начальство, — Лида намотала нитку на палец, у нее вышла буква «М». — На букву М. — Мария? Маргарита? Мымра!

Петик попытался сбежать:

— Стоять! Стрелять буду! Петя, признавайся! — требовала Лидуся.

— Ну чего ты завелась? Люди смотрят. Ты меня, Лидка, не позорь, я уважаемый человек. Ты… ты мне это брось! Если бы я только захотел, давно ушел бы, еще после свадьбы. Слышишь, прекрати. Не плачь, кому сказал!

Лида плакала:

— Петенька, любимый, ведь ты меня не бросишь? Правда? Зачем тебе эти рыжие, а? Приходи сегодня пораньше, я винца куплю, посидим по-семейному.

— А на ужин что? Котлеты «де воляй» будут?

— Какой валяй? Я нормальные сделаю. Из супермаркета.

— Отставить котлеты из супермаркета, мне повышенное питание теперь требуется.

Лидуся рассердилась:

— А на что ты его, это повышенное питание, тратить будешь, а? На баб разукрашенных да разодетых?

Петик сник:

— Лид, да какие бабы, я с твоей гречки еле ноги таскаю, не то чтобы…


Сергей подумал и решил, что помочь ему может следователь Николай Николаевич.

— Нам нужно встретиться.

НикНик согласился.

— Я пришел к вам неофициально, — заявил Сергей.

— Это уже интересно. А что так?

— Я не хочу, чтобы об этом знал кто-то, кроме нас.

— Но я не священник, — заметил Николай Николаевич.

— И слава богу, вы мне нужны в качестве сыщика. Я предлагаю вам расследовать одно крупное дело. Разумеется, за вознаграждение.

— Давайте так. Вы сначала мне все по порядку расскажете, а я подумаю и соглашусь. Идет?

— Меня ограбили… — начал Сергей.

Рита задержалась на работе допоздна.

— Поехали домой, поздно уже, — ныл Петик.

— Да, все равно ничего не успеваю. Только вот домой не хочется.

— А надо.

— Надо. Петь, а у вас с Лидкой была любовь?

— Почему была? Она и сейчас есть. Лидка вон меня ревнует, как сумасшедшая. Значит, любит.

— А ты?

— А я… а я ем ее гречневую кашу и котлеты из супермаркета. Тоже, значит, люблю. Это и есть настоящая любовь. Ты давай собирайся, я тебя в машине подожду.

Рита посмотрела в темное окно, тяжело вздохнула.

Петик привез Ритку домой.

— Петь, а поедем куда-нибудь? — вдруг предложила Ритка.

— Ты чего? Лидка опять меня ждать будет, не уснет.

— Ну и ладно! — Рита открыла дверцу машины.

— Тебя проводить, чтоб не страшно было? — спросил Петик.

— Не надо, там консьержка сидит. Поезжай, тебя Лидка ждет. Как я тебе завидую! Мне тоже хочется, чтобы кто-то меня ждал.

— Я посмотрю на окна, включишь свет — значит, добралась, — предложил Петик.

Рита кивнула головой.

— Эй, ты чего раскисла? Спокойной ночи.

— Ритуль, а тебя тут спрашивали, — сказала консьержка.

— Из модельного агентства? Это меня на конкурс «Мисс Вселенная» направить хотят, а я сопротивляюсь.

— Тьфу ты, никогда не поймешь, когда ты серьезно, а когда так. Мужчина был. Представительный. Сказал, с работы.

— Чего хотел?

— А ничего, просто спросил, не приехала ли ты еще? А я сказала, что для тебя это слишком рано. Давай чайку попьем? Со смородинкой.

— В другой раз. Устала я, теть Люб, — вздохнула Ритка.

Петик наблюдал за окном квартиры Риты и звонил жене:

— Лид, а Лид, ну как там котлетки, готовы? А винцо купила? Я сейчас приеду.

Рита поднималась по лестнице, когда вдруг погас свет. И в кромешной темноте на нее кто-то напал. Рита отчаянно сопротивлялась.

— Гад, получай! — кричала она. — А вот так тебе! Держи. Зубы целы? У нас в Шаолине это делается вот так!

И тут ее ударили каким-то тяжелым предметом, Рита обмякла и рухнула на лестницу. Со стуком упала тяжелая боксерская груша, на пол потекла кровь.

Петик услышал крик, вбежал в темный подъезд:

— Кто здесь? Ритка, ты где? — закричал он.

Мимо него пронеслась темная фигура, плечом выбила дверь подъезда и исчезла. Примчалась перепуганная Люба со свечкой в руках.

— Где она? — спросил Петик.

— Там. О боже мой, боже мой… Она как закричит, а этот запустил в нее чем-то, а потом бегом на выход. Чуть тебя не сбил. Ты его рассмотрел?

— Нет.

— Вот она. Ой! Мама моя родная! Риточка! — заголосила Люба.

Петик наклонился, увидел, что Ритка лежит на ступеньках вниз головой, под ней лужа крови, рядом — боксерская груша.

— Я милицию вызвала и «скорую», — голосила Люба. — И электриков. Риточка, ты жива?

— Не трогай ее, до приезда «скорой» и ментов нельзя ничего трогать.

С улицы уже раздались звуки милицейской сирены и надрывно сигналила «скорая помощь».


Крокодил тихо вошел в Васькину сторожку.

— Э, я ночью не принимаю, — заворчал Васька. — А, это ты? Каким ветром?

— Да были у меня дела в городе, — сказал Крокодил. — Пока то да се, уже вечер наступил. Неохота мне среди ночи домой тащиться. Пустишь переночевать?

— Ложись, место есть. А в уплату за постой приладишь мне завтра на сторожку вот эту вывеску. Красивая?

— Ты чё, сам рисовал?

— Вот еще! Заказал художнику — есть у нас тут один местный самородок. За пузырь что хочешь нарисует.

— Да… Нарисовал, пузырь получил, бахнул, а утром к тебе, лечиться, — бурчал Крокодил.

Они уже заснули, когда у Васьки зазвонил телефон.

— Что? Кто так рано? Люба? И чего тебе не спится? — спросил недовольный Васька.

— Василь Иваныч, мужайся, твою Ритку убили, — трагическим голосом сообщила Люба.

— Чего? Говори громче, я со сна плохо слышу. Одни хлюпанья какие-то.

— Это я плачу. Твою Ритку вчера убили. У меня в подъезде, — повторила Люба и отключилась.

— Кто это в такую рань? — спросил проснувшийся Крокодил.

— Черт-те что. Не пойму, это прикол такой? Говорят, Ритку того…

— Чего — того?

— Замочили.

Крокодил подхватился с лежанки.

— Ритку? — закричал он не своим голосом и кинулся вон из сторожки.

У Юли было отличное настроение. Она что-то напевала, раскладывала на столе бумаги, включила компьютер, а заодно и радио. После бодрой музыки начались новости. Диктор сообщил:

— Вчерашний вечер в нашем городе был омрачен циничным преступлением, совершенным против главы известной компании «СуперНика» Маргариты Калашниковой. Гендиректор компании возвращалась домой, в подъезде своего дома она подверглась жестокому нападению неизвестных лиц. Охраннику Маргариты Калашниковой не удалось поймать преступников. Сама Калашникова была доставлена в больницу «скорой помощи». По словам врачей, она получила травмы, не совместимые с жизнью. О дальнейшем развитии событий слушайте в следующем выпуске новостей.

Юля обомлела.


Работа кипела. Анжела потянулась:

— Чего я за свою нелегкую трудовую жизнь так и не научилась, так это рано вставать. Каждое утро для меня начинается с пыток. Я — безнадежная сова. А ты?

— А я — типичный жаворонок, — ответила Доминика. — В десять часов вечера мой организм просто отключается и его совершенно не интересует, что я, допустим, на важной вечеринке и впереди еще торт и фейерверк. Один плюс — просыпаться легко. А когда рано встаешь, день кажется долгим и сделать можно многое.

— И что в этом хорошего? Если бы он был долгим где-нибудь в Париже за чашечкой кофию… А то здесь, в пыли да в жаре, около сковородок.

Подбежал всклокоченный Васька.

— Вась, что с тобой? — испугалась Анжела. — Опять видение было? Ты бы с этим потусторонним миром завязывал, доконает он тебя.

— Девчонки, беда!

Анжела схватилась за сердце:

— Ой, не пугай.

— Ритку убили… нашу Ритку, — прохрипел Васька. — В новостях передавали. У кого есть телевизор?

— Есть у девчонок в шмоточных рядах. Посторожи здесь, мы сейчас, — попросила Анжела Доминику.

И они умчались. Доминика стояла как каменная.

Вскоре все смотрели телевизор, по которому шел сюжет с места происшествия.

— Это страшное преступление произошло вчера вечером, — рассказывала журналистка. — Известная бизнес-леди Маргарита Калашникова была убита в подъезде своего дома. Хочу напомнить телезрителям, что это не первое покушение на жизнь Маргариты Калашниковой. Несколько месяцев назад всех потрясла наглая и беспрецедентная попытка злоумышленников убить ее в прямом эфире. В интересах следствия мы не можем раскрыть детали этого преступления, но у нас есть возможность поговорить с очевидцем вчерашнего происшествия.

Журналистка передала микрофон растерянной Любе.

— Я ей чаю предложила, а она отказалась. Сказала — устала очень… — Люба волновалась.

— Скажите, какие последние слова сказала Маргарита? Люба заплакала:

— Я ей чаю, со смородиновым листом… А она… Говорю, чего смурная? А она… А потом свет…

Журналистка забрала у Любы микрофон:

— Спасибо. Мы вели прямой репортаж с места вчерашних печальных событий, которые потрясли весь наш город.


Машина Амалии остановилась возле здания милиции.

— Дождись меня, — бросила Амалия Толику и вошла в здание. Она пришла к Николаю Николаевичу и сказала:

— Добрый день, я приехала получить информацию о вчерашнем происшествии. Из первых рук, так сказать.

— Информации немного, только факты с места события. Калашникова вернулась домой около десяти часов вечера, отпустила охранника, поговорила с консьержкой и стала подниматься вверх по лестнице в свою квартиру. В это время погас свет, кто-то, не опознанный свидетелями, нанес ей сильный удар по голове круглым тяжелым предметом. Она упала, неудачно, надо сказать, ударилась головой о ступеньки. Были вызваны медики. Их прогнозы не оптимистичны. Похоже, расследовать будем убийство.

— Убийство? С какой целью? С целью ограбления? — спросила Амалия.

— Нет, на ограбление это не тянет. На месте осталась сумочка с довольно крупной суммой денег и дорогой мобильный телефон, — сообщил следователь.

— А чем ее убили? Может, это прольет свет?

— Амалия Станиславовна, я вам давно говорил, переходите к нам в убойный отдел. Вы просто наш человек.

Амалия улыбнулась. НикНик встал, достал боксерскую грушу, упакованную в целлофановый пакет, и положил перед Амалией.

— Это — орудие убийства. Что вы так смотрите? Вам знаком сей предмет? — спросил он.

— Я не уверена… Нужно проверить…

— Не сомневайтесь, мы все проверим.

— Когда Доминика лежала в больнице после аварии, ей такую же грушу принес в палату Сергей.

— Я вас правильно понял, речь идет о Сергее Никитине, муже Доминики Юрьевны? — уточнил следователь.

— Да. О нем. Но вы же понимаете, этот предмет не уникальный, может, это и не та груша.

НикНик самодовольно улыбнулся:

— Это легко проверить. Мы проследим судьбу той груши, хорошенько исследуем эту на предмет отпечатков и прочего. Благо отпечатки Никитиной у нас сохранились. Это — задача не из сложных. Какая удача! Какая профессиональная удача! Вот ответ всем прекраснодушным маловерам, которые уверяли меня в невиновности Никитиной!

— Я бы на вашем месте не спешила с заявлениями подобного рода, — заметила Амалия.


Доминика позвонила Артему:

— Артем, ты уже слышал?

— Ты о чем?

— О покушении на Риту?

— Что? Никуша, немедленно уходи с рынка. Жди меня у Елизаветы Андреевны. А я все узнаю.

Через некоторое время Артем уже беседовал с Любой.

— Она зашла, я ей чаю предложила. Не хочу, говорит — устала очень. А потом, секунда — и нет ее, боже, что же делается, — плакала Люба.

— А вы видели, кто ее убил?

— Так света ж не было. Электричество отключили.

— Теть Люба, расскажите еще что-нибудь. Может, детали какие-то, мелочи…

— Все, что знала, — все сказала. Меня из газеты уже допрашивали, и с телевизора приезжали. Не знаю я ничего.

Когда бедную Ритку увезли, они и грушу с собой прихватили.

— Какую грушу? — насторожился Артем.

— Ой, проболталась, а мне велено держать язык за зубами. Иди отсюда от греха подальше.

Но Артем настаивал:

— Какую грушу? Я — юрист, адвокат, вот мое удостоверение. Мне надо рассказать все то же, что и следствию.

— Это другое дело. Ты бы корочку сразу показал, я бы все тебе и сказала. Он ее, Ритку, значит, этой грушей по голове и звезданул.

— Какой грушей? Боксерской, что ли? — уточнил Артем.

— Ею, родимый, ею, — кивнула Люба.


Сергей спал и не слышал, что звонят в дверь.

— Никитин, откройте, милиция.

Сергей с трудом разлепил глаза, чертыхнулся, открыл дверь.

— Почему вы так долго не открывали? Улики прятали? — Николай Николаевич был настроен решительно.

— Хорошая милицейская шутка, оценил. Что дальше?

— Дальше мне нужно срочно задать вам несколько вопросов.

— Валяйте, только побыстрее, пока я еще окончательно не проснулся. После ваших экзерсисов я намерен снова уснуть.

— Я думаю, вряд ли вам это удастся. Но из гуманных соображений я постараюсь быть лаконичным.

НикНик достал фотографию и показал Сергею:

— Знаком вам сей предмет?

— А что это?

— Боксерская груша.

— Ну, — ничего не понимал Сергей.

— Узнаете ли вы ее?

— Послушай, вали отсюда, у меня голова и так раскалывается.

— Этой грушей вчера убили человека, — сообщил следователь. — Поэтому в ваших интересах быстро вспомнить и быстро ответить на мой вопрос.

— Кто убил? Кого убил? Это чужие проблемы! Я здесь при чем? Послушай, как тебя? Ты сейчас не в своем кабинете, а у меня в квартире, на моей территории, и я вправе спросить, чего ты от меня хочешь? Или ты забыл, с чем я к тебе приходил. Так я тебе напомню. Меня не грушей по голове стукнули, а гадость какую-то в вино подсыпали.

Теперь я вижу, что зря с тобой связался.

Но следователь был неумолим:

— Где вы были сегодня ночью?

— Дома, спал.

— Кто это может подтвердить?

— Никто. Вот если бы ты о той ночи спросил, когда меня грабанули, то там была одна интересная женщина. Поймай ее, она и подтвердит. А при чем здесь сегодняшняя ночь?

— А при том, Сергей Анатольевич, что именно этой ночью было совершено покушение на Маргариту Калашникову.

Сергей сел на стул, удивленно глядя на следователя.

— Совершено покушение на Маргариту? И кто его совершил?

— А это уж кого я выберу. Шутка. Но не советую со мной разговаривать таким развязным тоном. Особенно, когда у вас напрочь отсутствует алиби.

— Но я… — начал Сергей.

— Вы еще можете стать на путь исправления и помочь следствию, — перебил его НикНик. — Мне нужно срочно разыскать вашу супругу, Доминику Никитину. До сегодняшнего дня она аккуратненько звонила мне каждый день. Сейчас не звонит и вряд ли позвонит. Поэтому меня очень интересует, где она может проживать?

— Не знаю. У нее… у нас есть загородный дом в Озерке. Может, там?

— Так поехали. Вы ведь не откажетесь меня подвезти? В этом загородном доме живет еще кто-нибудь?

— Там должна быть прислуга.

— Отлично. Но сразу предупреждаю: вы молчите, говорить буду я. Тут главное — ошеломить противника, застать его врасплох.

И они поехали в Озёрку.

Николай Николаевич первым вошел в дом:

— Здравствуйте. Попросите, пожалуйста, Доминику Юрьевну, у нас для нее экстренное сообщение.

Танюша растерялась:

— Но я не могу.

— Понимаю. Она вас просила никому не говорить, что живет здесь. Но видите, я же об этом знаю, она мне сама дала адрес.

— Извините, но я не видела Доминику Юрьевну очень давно. Даже не вспомню, когда видела. Может, Сергей Анатольевич знает, где его жена?

НикНик показал Татьяне удостоверение:

— Хорошо, поговорим по-другому. Я из милиции и хотел бы осмотреть дом.

Татьяна пожала плечами:

— Если хозяин не возражает.

— Хозяин не возражает, — сказал Сергей.

— Тогда прошу. Двери везде открыты. И не намусорьте, пожалуйста, я только что убралась.

Николай Николаевич пошел осматривать дом, а Сергей с Танюшей остались одни.

— А ты неважно выглядишь, — заметил Сергей.

— Это с беременными бывает, — с вызовом ответила Татьяна.

— Ты все-таки оставила ребенка? Рассчитываешь на медаль матери-одиночки?

— Может, и рассчитываю.

— Что ж, не забудь пригласить на церемонию награждения, — попросил Сергей.

НикНик вернулся:

— Ее здесь нет. Никаких следов пребывания. Как вас зовут?

— Татьяна Коркина. Адрес и год рождения называть?

— Зря вы так, Таня, мы ведь Доминике Юрьевне не враги. И вы очень поможете своей хозяйке, если вспомните, где она сейчас может быть. Вы знаете друг друга давно, она могла с вами поделиться какими-то своими тайнами…

— У нас были официальные отношения. Так что о ее тайнах не имею никакого представления. А что, собственно, случилось?

— Ее подозревают в причастности к убийству, — сообщил следователь. — И Доминике Юрьевне лучше немедленно объявиться, чтобы доказать свою невиновность, в которой мы все ни на минуту не сомневаемся.

В разговор вмешался Сергей:

— Короче, если она объявиться, дашь знать мне. А ей о нашем визите ничего не говори.

— Так мы друг друга поняли? — добавил следователь.

Вошел Михаил, все обернулись к нему.

— А я вас как раз искал, Сергей Анатольевич, — сказал Михаил. — Дома вас нет, в офисе тоже, я и подумал, что вы сюда поехали.

— Ну, ты не совсем то подумал, — быстро ответил Сергей. — В прошлый наш разговор мы расставили все точки над «i». А здесь я исключительно по делу.

— Вы тоже не о том подумали, Сергей Анатольевич. Я слышал по радио о Доминике Юрьевне и хотел узнать, смогу ли я ей чем-нибудь помочь.

Сергей облегченно вздохнул:

— Знаешь, я пойду, пожалуй, в машине подожду. Тебе тут без меня все объяснят.

— Вы поможете и Доминике Юрьевне, и всем нам, если как можно быстрее сообщите нам о месте ее пребывания. Я, кстати, следователь по ее делу. Вот мой телефон. — Николай Николаевич протянул Михаилу визитку. — Всего наилучшего.

Татьяна и Михаил остались одни.

— Как ты? — спросил он.

— Неважно, как видишь. У меня сильный токсикоз.

— Пройдет. Я так рад, что ты решила оставить ребенка.

— А у тебя как?

— Был в детдоме, говорил с директором. Но мне девочек не отдадут. Да и куда бы я их взял? В съемную квартиру?

Зазвонил телефон:

— Слушаю, Коркин… Понял, понял, буду через 20 минут. Это вызов. Мне нужно ехать.

— Миша, а как у нас с тобой? — с надеждой в голосе спросила Татьяна.

— С тобой у нас никак. А денег я тебе дам — бросай работу и сиди дома.


Артем понимал, что Доминике грозит опасность.

— Кто на рынке знает твое настоящее имя? — спросил он.

— Самвел, директор рынка. Он сам догадался, кто я такая.

— Плохо, очень плохо, — покачал головой Артем.

— Погоди, не паникуй, что тебе удалось узнать?

— Не очень много, но достаточно, чтобы испугаться за тебя. Знаешь, чем стукнули Ритку? Боксерской грушей. Предмет необычный, но приметный. Как думаешь, что они этим хотели сказать?

Доминика ахнула:

— Эта груша, наверное, моя. Ее мне подарил Сергей, когда я была в больнице. Она оставалась в санатории, вместе с бегемотом Борюсика…

— Зная нашего следователя, нетрудно догадаться, что это убийство будут шить тебе. То, что эта груша осталась в санатории, никого интересовать особо не будет. Главное — она твоя. Плохо, очень плохо.

Доминика стала собираться.

— Ты куда?

— Я в панике бросила палатки. Анжелка меня съест.

— Сиди, я ее дождался, сказал, что ты заболела и несколько дней будешь на больничном. Тебе нельзя теперь и носа показывать на рынок. Не сегодня-завтра вся пресса поднимет вой, что ты убила Ритку. В нашем обществе, к сожалению, нет понятия презумпции невиновности. Ты сам, как последний осел, должен всем доказывать, что ты ничего дурного не сделал.

Пришла Елизавета Андреевна.

— Ника, ты дома? — удивилась она. — Что случилось? Давай включим побыстрее телевизор, мне такое сейчас в пенсионерской очереди за огурцами рассказали…

По телевизору шли новости:

— Милиция, как и положено в таких случаях, не разглашает информацию в интересах следствия. Из некоторых непроверенных источников стало известно, что в числе подозреваемых — бывшая владелица «СуперНики» Доминика Никитина, которой недавно изменили меру пресечения на подписку о невыезде. Напомним телезрителям, что дело первого, неудавшегося, покушения Никитиной на ту же Калашникову, совершенного во время прямого эфира на местном телеканале, до сих пор расследуется. Серия покушений на известную бизнес-леди уже вызвала широкий резонанс в нашем обществе.

Елизавета Андреевна с ужасом смотрела на Доминику.

— Милая Елизавета Андреевна, вы знаете меня много лет, похожа я на человека, который может заказать убийство соперницы? — спросила Доминика.

— Не знаю. Ты сама сказала, что, попав в большой бизнес, люди меняются. Я знаю, что в вашем мире царят страшные нравы.

— Вы меня просто убиваете! Как я могу доказать вам, что я не убийца?!

— А почему же ты тогда скрываешься, а не идешь в милицию и не заявляешь о своей невиновности?

— Я бы хотела туда пойти, но там мне не помогут.

— Но они должны во всем разобраться! Это их работа! А своим отсутствием ты только усугубляешь свое положение.

Доминика начала лихорадочно складывать вещи.

— Я тебя не выгоняю. Просто для меня все это очень странно. Я хочу тебе помочь и не знаю чем… — запечалилась Елизавета Андреевна. — Ника, пойми меня правильно. Ты свалилась мне как снег на голову. Ничего не пожелала объяснить.

Я смирилась и приняла тебя как родную. Но выясняется, что ты не просто жена, убежавшая из дому из-за размолвки с мужем, как я наивно думала, а подследственная. Для меня само это понятие — из мира вещей, уму не постижимых. Пожалей меня, старуху, расскажи мне все, как есть.

— Я вас жалею, поэтому и хочу съехать с квартиры.

— Но куда же ты пойдешь?

— Пока не знаю, но я что-нибудь обязательно придумаю. Мне нельзя опять в тюрьму. Я там больше не выдержу.

— Ты сидела в тюрьме? — ахнула Елизавета Андреевна.


— Я забыла тебе передать слова Юрия Владимировича. Он заявил, что к делишкам своего зятя не имеет ни малейшего отношения, — сказала Анна, входя в кабинет директрисы.

— Странно, — заметила Виктория Павловна.

— Что?

— Странно, откуда он знает про делишки, если я при нем о них не говорила? Ты меня извини, Аня, может, я и зря подняла такой переполох. Но когда я спросила Никитина, почему он обратился именно ко мне, он сказал, что вся его семья меня хорошо знает.

— Пална, не рви мне сердце. Я и без того ночь не спала. Все думала. Ну не может такой человек, как он, заниматься аферами. Он сам мне сказал, что непрактичный. Меня это в нем подкупило.

— Настоящие непрактичные не делают слишком практичных предложений порядочным людям, — отрезала Виктория Павловна. — Хотя, извини, может, я и не права. Не хотелось бы в таком деликатном деле дров наломать.

— Ты, как хочешь, а я не верю, что Шевчук — аферист, — заявила Анна. — Пока ничто меня в этом не убеждает. Может, съездить поговорить с этим проходимцем Сергеем?

— И что это тебе даст? Он правды никогда не скажет. Просто нужно ждать. Правда сама выплывет.

— Как ты не понимаешь, не могу я ждать! — воскликнула Анна. — Нельзя ждать! Как бы не было слишком поздно.

— Он тебе звонил?

— Нет.

— Петров этот… тоже… Какое везение у мужика всегда попадаться на пути не вовремя.

— Если бы ты видела, какое у Юрия было лицо, когда он услышал, что Петров признается мне в любви! — мечтательно сказала Анна.

— Не звонил?

— Нет. И сам трубку не берет, — вздохнула Анна.

— Был бы не виноват, все телефоны бы уже оборвал.

Анна нервно заходила по кабинету:

— Не хочу больше об этом думать, не могу. Сменим тему. Что ты с Турцией своей решила?

— Да пока… вот как раз ничего и не решила.

— А по-моему, нужно ехать. Когда еще такой шанс появится? Да и развеешься, отдохнешь. Его, как следует, узнаешь.

— Э нет, девонька, узнавать друг друга нужно до поездки. Там какой-нибудь неприятный сюрприз может выйти. Как я потом оттуда выберусь? Все-таки заграница.

— По глазам вижу, что ты уже что-то задумала.

— Задумала. Чтобы локти потом не кусать, решила я провести разведку боем.

— Это как?

— Просто. Поеду в город. На рынке подскажут, где его найти. Нагряну врасплох, может, что-нибудь и прояснится.

Что должно проясниться, Виктория и сама не знала, но настроена была решительно.


Юрий Владимирович засел за работу и никуда не хотел выходить.

— Пап, ты сегодня никуда не уезжаешь? — спросила Диана.

— Нет, я сегодня работаю.

— Пап, а звонить ты тоже никуда не собираешься? — продолжала интересоваться Диана.

— Ты собралась идти? Уходи. Не мешай мне.

— Я ваша с мамой дочь и больше других заинтересована в восстановлении семьи.

— Увы, — вздохнул Юрий Владимирович, — это невозможно.

Диана чмокнула его в щеку:

— Теперь я спокойна. Раз ты сказал «увы», значит, сожалеешь о ссоре. Значит, султан немного подумает, сменит гнев на милость, и примирение не за горами.

— Я на ее глазах опозорен, изгнан прочь! О каком примирении ты говоришь? Передо мной даже никто не извинился за напраслину…

Тут зазвонил телефон.

— Юлька, ты? Я уже бегу, прикрой меня перед Риткой и Амалией, — попросила Диана.

— Ритку сегодня ночью убили, Амалия — у следователя, — всхлипнула Юлька.

Диана тихо опустилась на диван.


Юрий Владимирович через час уже был в кабинета Амалии.

— Маля, ты была у следователя? Что он тебе сказал?

— Сядь, Юра. Мне тебя порадовать нечем.

— Не тяни, у меня сейчас сердце остановится.

— Они нашли на месте преступления боксерскую грушу, — со значением сказала Амалия.

— Не понимаю.

— Этой грушей неизвестный стукнул Маргариту по голове и скрылся.

— Какой ужас.

— Это еще не все. Ты помнишь, какой подарок принес Сергей Доминике в больницу, когда она лежала после катастрофы?

Юрий Владимирович кивнул:

— Помню. Это был большой симпатичный бегемот.

— Ты ошибаешься. Бегемота принес Борюсик.

— Ах да, ты как всегда права. А Сергей? Убей, не помню.

— А я помню, — сказала раздосадованная Амалия. — Боксерскую грушу, якобы больную руку разрабатывать.

— Допустим. И что? — все еще не понимал Юрий Владимирович.

— А то, что именно эта груша стала орудием убийства.

— Ты хочешь сказать…

— Да. Доминика может быть причастна к этой трагедии.


Самвелу позвонили с базара и сообщили печальные новости.

— Какой канал? — переспросил он. — Да, включаю.

— Из источника, пожелавшего остаться неизвестным, стало ясно, что главной подозреваемой в убийстве Маргариты Калашниковой считают Доминику Никитину, бывшую владелицу сети супермаркетов «СуперНика». Мотивом преступления могло стать желание Никитиной отомстить за свой потерянный бизнес.

— Вот тебе и девочка Мила! — крякнул Самвел.

На базаре он нашел Анжелу:

— Анжела, где Мила?

— Откуда мне знать? Я побежала смотреть по телику про Ритку, ой, Риточка моя! — ревела Анжела.

— Успокойся и договаривай.

— А Милка в это время ушла, — завывала Анжела. — Я вернулась, тут пришел ее молодой человек и сказал, что она заболела. Вот и все, что я знаю.

— А где она живет? — спросил Самвел.

— Снимает угол у какой-то бывшей училки. Приходила тут такая, божий одуванчик. Что же это делается! Нашу Ритку убили! Мою Риточку убили!

— Не ори, возьми себя в руки. Еще ничего толком не известно, — сказал Самвел и, оттеснив Анжелу вглубь палатки, тихо добавил: — Слушай меня, Анжела, внимательно и запоминай. Если Милу придут искать или расспрашивать о ней, отвечай, что ты ничего не знаешь.

— А я и вправду ничего не знаю.

— Вот и отлично. Особенно любопытных, из милиции например, отсылай ко мне.

— Ну ты сказанул! А почему это ментовка должна нашей Милкой интересоваться? Они теперь всеми приболевшими интересоваться будут?

— Ты слышала, женщина, что я сказал? — посуровел Самвел.

— Да, слышала. А с палаткой ее что делать?

— Как что? Торгуй, — распорядился Самвел. — Рабочий день не должен пропадать ни при каких обстоятельствах. Вы мне еще не начали долг выплачивать.

И он ушел.

— Эй, дядя, не надо руками трогать! Если надо, я покажу. Знаю я таких любопытных! Уже приходилось погашать неустойку. Вазочки там стоят, все на вас смотрят, а вы на них, — сердилась Анжела.

Потом вдруг ее прорвало:

— Дружба, конечно, — дело святое, но пахать за одну зарплату на два рабочих места я не подряжалась. Ритка-Ритка, бедная моя дорогая подружка, что же с тобой сделали эти сволочи! И с работы не вырвешься, чтоб тебя найти!

К Анжеле подошла продавщица с газетой в руках.

— Ты бы поплакала, Анжелка, легче станет. Мы все тоже страшно жалеем нашу Ритку. Помнишь, как она стихи выдавала?

— Не трави душу, без тебя тошно, — попросила Анжела.

— А где твоя напарница, Милка? — подозрительно спросила продавщица.

— Сама не знаю. Она как услышала про смерть Ритки, стремительно заболела и ушла домой.

— Тебе это странным не кажется?

— Мне теперь ничего не кажется странным. Кому мешала моя Ритка?

— А вот, посмотри кому. — И продавщица протянула Анжеле газету. — Вот, свежую прессу купила. На второй странице открой.

Анжела развернула газету и увидела большой портрет Милы, под которым красовалась подпись: «Разыскивается Доминика Никитина, в прошлом глава компании «СуперНика». Недавно отпущенная под подписку о невыезде в связи с незаконченным расследованием дела о покушении на Маргариту Калашникову в прямом эфире телевидения, Никитина перестала поддерживать связь с милицией. Просим знающих место ее пребывания сообщить по телефонам…»

— А в другой газете вот что написано: «Из непроверенных источников известно, что Никитина подозревается в совершении нового преступления. Похоже, на этот раз ей удалось совершить задуманное злодеяние. Маргарита Калашникова убита. Будем надеяться, что теперь следствию удастся найти всех исполнителей и заказчиков этих страшных преступлений. Следствие должно сказать свое последнее слово и поставить точку в этом грязном деле, где большие деньги уродуют души людей, затмевают голос разума и лишают совести. Это первое подобное преступление в нашей области».

Анжела ахнула:

— Наша Милка — Никитина? Она убила Ритку? Этого не может быть. Ей же Ритка кровь свою дала! Нет, нет… не верю, что она на Риточку мою руку подняла. Кто ж таким злом за спасение жизни расплачивается?

— Не знаю, а только в газете просто так ничего не пишут. Мне сестра говорила, что они информацию у ментов покупают. За большие деньжищи!

— Так, думаешь, она специально сюда проникла? В доверие втерлась?

— А ну, вспоминай. Она тебя ни о чем не выспрашивала?

— Выспрашивала… — вспомнила Анжела. — И как раз про Ритку! А я ей, дура, все и выложила, и про детдом, и про Радужное… Еще и по-французски со мной говорила! Недаром она мне с первого дня не понравилась!


Отдел маркетинга гудел, как улей. Все обсуждали трагические новости.

— Ой, девчонки! А все потому, что носить с собой большие бабки можно лишь при спецназе!

— А чего она кредитками не пользовалась? — удивилась Нина Ивановна.

— А ты ее спроси? Вернее, теперь и спрашивать некого, — вздыхала Людмила.

— А мне кажется, дело тут совсем не в деньгах. Тут вопрос в другом: как ей удалось за считанные дни так взлететь? — заметила Ольга.

— Из грязи — в князи… — прокомментировала Людмила.

— Вот-вот, — подтвердила Ольга. — Как мгновенно Ритка стала хозяйкой всего того, что Доминика годами строила.

В отдел заглянула Татьяна.

— Танюш, а что там наверху слышно? Что дальше будет? — беспокоилась Нина Ивановна.

— Ой, девчонки, знаю не больше вашего, — призналась Татьяна. — Из начальства одна Амалия утром мелькнула. По радио сказали, что милиция проводит «следственные действия».

— Девочки, меня осенило’ — воскликнула Ольга. — Это конкуренты. Это «Систем сервис» хочет уничтожить нас. Миллионный контракт сгорел — это не шутки. И все из-за Ритки.

— Доминика тоже не собиралась с ними контракт подписывать, — напомнила Татьяна.

— Да, не собиралась. И где она теперь? Кто-нибудь что-нибудь о ней слышал? — спросила Ольга.

— Что за несанкционированный митинг? — появилась на пороге Амалия.

— Что же будет? Мы волнуемся.

— Волноваться обязано руководство, а в ваши обязанности волнения не входят. О положении дел на текущий момент скажу следующее: пока никто ничего толком не знает, прошу коллектив не поддаваться панике. Руководство фирмой я беру на себя. Пока. До выяснения обстоятельств. Мы должны работать и доказать, что «СуперНика» — непотопляемый корабль, которому не страшны никакие преграды на пути.

— Это она Риткину смерть называет преградами на пути? — тихо спросила Ольга у Людмилы.

— Девочки. Я впервые обращаюсь к вам так фамильярно. Но ситуация меня оправдывает. Девочки, в эту сложнейшую минуту мы не должны опускать руки, — продолжала Амалия.

— А не то протянем ноги, — шепнула Ольга Людмиле.

— Может, это не последняя беда в нашем коллективе… — продолжала Амалия.

— Амалия Станиславовна, вы уж говорите прямо, кто там на очереди после Доминики и бедной Ритки? — вскрикнула Ольга.

Амалия даже не глянула в ее сторону.


У Борюсика было много работы. Он был счастлив. Пациентки шли косяком.

— У меня постоянно болит спина. От сидения за компьютером ломит шею, — жаловалась одна из них.

— Отлично, — кивал Борюсик.

— А потом эта боль начинает распространяться на правое плечо и спускается почти до локтя.

— Превосходно.

— К вечеру немеют кончики пальцев на правой руке.

— Просто великолепно!

— Что же хорошего? Мне жизнь не в радость, а вы так радуетесь, будто встретились не с моим остеохондрозом, а со старым добрым знакомым.

— Так оно и есть, — признался Борюсик. — Вы читали мою вывеску? Там написано, что я борюсь со всеми перечисленными вами симптомами. Борюсь и побеждаю.

Пришел Юрий Владимирович, с порога выпалил:

— Борис, случилось непоправимое.

— Извините, Юрий Владимирович, но у меня пациентка, я сейчас закончу и мы поговорим.

— Ты ничего не знаешь? — удивился Юрий Владимирович.

— А что я должен знать… Прошу вас, дайте мне наконец работать.

— Борис, мужайся. Сегодня ночью убили Маргариту.

— Что вы сказали? — Борюсик изменился в лице.

— У тебя есть телевизор? — спросил Юрий Владимирович.

— Да.

— Включи, сейчас должны быть последние известия, сам все услышишь.

Борис был бледен как смерть.

— Борис, так нельзя. Крепись. Мне не легче, чем тебе, — успокаивал его Юрий Владимирович.

— Но у вас все живы.

— Они подозревают, что покушение организовала моя бедная Доминика. Все СМИ об этом гудят. А следствие радо и счастливо — настоящего убийцу где найдешь, а посадить кого-то надо! Амалия была утром у следователя.

— У этого подонка? — возмутился Борюсик. — Его долго убеждать не нужно. Версия сама идет в руки. В первый раз не убила, так во второй догнала.

— У этой версии, к сожалению, есть крепкая улика — орудие убийства, принадлежавшее моей дочери, и мотив. Они считают, что Доминика мстила Ритке за то, что по ее вине лишилась своей фирмы. Для них это более чем убедительно. Да, тебе нельзя особенно светиться. Ведь это преступление косвенно подтверждает и твою вину в первом случае.

— Как это? — не понял Борюсик.

— Если это преступление совершила Доминика, то и первое совершила тоже она. Только твоими руками. Я думаю, ты должен скрыться на время.

— Никуда я не буду скрываться, — возмутился Борюсик. — Я сейчас сам пойду в милицию. И все выясню. Этого просто не может быть! Это чудовищная ошибка! Юрий Владимирович! Почему все говорят только о преступнике? Тот убил, не тот убил? А почему они ничего не говорят о моей Маргариточке? Где она? Что с ней? Почему молчат врачи «скорой»? Я хочу все знать, меня ничто не остановит!

И Борюсик помчался в больницу.

— Состояние тяжелое, — сообщил ему врач. — В сознание больная не приходила. Мы уже сделали все необходимые анализы. На очереди МРТ и прочее. Но определенного пока ничего сказать не могу. Динамика — к ухудшению.

— Слава богу, что жива! — обрадовался Борюсик. — Почему же пресса написала о смерти?

— Вопрос не ко мне. Вы же знаете журналистов. Им «скорая» сказала, что боится не довезти, они и раздули сенсацию. К тому же Калашникова действительно была на волосок от смерти. Если бы удар пришелся буквально на сантиметр левее… И с вами бы тут разговаривал не я, а патологоанатом.

— Скажите, что нужно от нас? Чем мы ей можем помочь?

— Пока только верой. Возможно, это звучит несколько странно, но факт остается фактом. Когда кто-то искренне и твердо верит в выздоровление — болезнь отступает.

— Веру мы вам обещаем. Но если понадобится еще что-нибудь, что угодно — вот моя визитка. Я врач.

Борюсик остался в больнице.

— Ну же, Боря, приди в себя, — уговаривал его Юрий Владимирович. — Сидеть здесь бессмысленно. И к ней не пустят, и объяснить толком ничего не смогут — сами не знают.

— Юрий Владимирович, ответьте мне честно. Вы верите в непричастность ко всей этой дикости Доминики?

— Как ты можешь меня о таком спрашивать?

— Но таких случайностей не бывает. Это — жизнь, а не ваш роман. Сначала смертельная инъекция, потом смертельный удар по голове. И в обоих случаях Маргариточку спасает только невероятное везение. Там для смертельной дозы оказалось недостаточно препарата, здесь — промах убийцы. Что вы скажете?

— Я скажу, что мне больно. Да, Борис, мне больно, что ты усомнился в Доминике. Ты, который знает ее с детства.

— Но как тогда все это можно объяснить? — с тоской спросил Борюсик.

— Очень просто. Мы имеем дело с врагом! С безжалостным врагом, который не остановится ни перед чем.

К Амалии Станиславовне заехал Магеровский.

— Цель моего визита не деловая, — сообщил он. — Я посчитал своим долгом прийти на помощь коллегам в трудную минуту.

— Ах, чем нам сейчас можно помочь? — пожала плечами Амалия.

— У меня налажены хорошие связи в одной из ведущих клиник Германии. Я могу оказать содействие, и Маргариту Викторовну немедленно перевезут туда.

— Вы благородный человек, Любомир Эрастович. Я благодарю вас от имени нашей компании и от себя лично. К сожалению, Маргарита Викторовна сейчас в критическом состоянии, транспортировать ее нельзя. Но как только что-то прояснится, я вас немедленно найду.

— Я и моя компания всегда к вашим услугам.

Амалия проводила гостя и зашла к Татьяне.

— Татьяна Николаевна, договор с компанией «Все для кухни» подписан? — спросила Амалия.

— Еще нет, Маргарита Викторовна не успела.

— Вот и хорошо. В смысле, очень плохо. Плохо, что ее нет с нами… А вот договор придется аннулировать.

— Почему? — удивилась Татьяна.

— Я рада, что вы задаете вопросы вместо того, чтобы тупо выполнять распоряжения начальства. Это свидетельствует о вашем вдумчивом отношении к делу.

— Но вы не мое начальство, Амалия Станиславовна, — напомнила Татьяна. — Я подчиняюсь напрямую главе компании.

— Вот именно, Татьяна Николаевна. И этим главой по статусу теперь стала я. Что касается договора… Отдавая такое распоряжение, я руководствуюсь двумя соображениями. Первое — осторожность. Что бы там ни было, «Систем сервис» — компания проверенная, много лет существует на рынке. А «Все для кухни» — новичок. Зачем нам рисковать, связываясь с темной лошадкой?

— Еще не известно, какая из этих лошадок темнее, — заметила Татьяна.

— А во-вторых, «Систем сервис» проявила настоящий корпоративный дух и предложила свою помощь в лечении Калашниковой.

— Она жива! — обрадовалась Татьяна.

— Да, и я радуюсь вместе с вами. Но, к сожалению, Маргарита Викторовна пока в очень тяжелом состоянии, — добавила Амалия.

— Амалия Станиславовна, я могу вас спросить о чем-то? Как нового главу компании.

— О чем угодно.

— Что теперь будет со мной? — поинтересовалась Татьяна.

— Ты очень правильно ставишь вопрос. Доминика, которая к тебе благоволила, в бегах. Маргарита, которая назначила тебя вторым заместителем, и вовсе… — тут Амалия тяжело вздохнула. — Да, Татьяна, твое положение в компании теперь очень и очень уязвимо.

— Вы имеете в виду…

— Я имею в виду, что компания теперь переживает сложный период. Но, несмотря ни на что, мы обязаны двигаться вперед. Те, кто нам в этом движении помогут, без награды не останутся. А те же, кому вздумается помешать нашему большому кораблю, будут выброшены за борт безо всякой жалости.

Татьяна вышла к Юле, положила на стол папку с документами «Систем сервис».

— У меня что, дежавю? — спросила Юля. — Только не говори, что мы снова возвращаемся к договору с «Системом».

— Именно, — мрачно подтвердила Татьяна. — Империя нанесла ответный удар. До завтра нужно все отмотать назад, подписать у Амалии и отправить партнерам.

Юля присвистнула:

— Да, недолго музыка играла…

— «СуперНика» — не наша компания, нечего и на рожон лезть. Пусть сами разбираются, — раздраженно сказала Татьяна.

— Где-то я это уже слышала, — заметила Юля.

— Потяни носом. Слышишь, как жареным пахнет, — и это не шашлычок. Лично я на амбразуру бросаться не собираюсь. И тебе не советую.

— Так вот о чем с тобой толковала штурмбанфюрер Амалия, — поняла Юля.

— И об этом тоже. А еще намекнула, что каждый, кто вставит поперек хоть одно слово, сразу полетит за борт.

— Как говорится, не успев отряхнуть прах…

— Какой еще прах — Ритка жива, — сообщила Татьяна.

— Жива! — обрадовалась Юля. — А ты молчала! Вот это здорово! Так, может, еще вернется на нашу улицу праздник?

— В любом случае не скоро. Ритка плоха, без сознания. Амалия ее даже не принимает в расчет.

— Вот смотрю я на Амалию нашу Станиславовну и вспоминаю свои чудесные школьные годы. Нам училка по литературе любила задавать сочинения на темы типа — с кого бы я хотел жизнь сделать. Так я — с Амалии хочу. Непотопляемая женщина, хоть и железная. Нам до нее расти и расти, — призналась Юля.


Николай Николаевич попросил Сергея:

— Отвезите меня, пожалуйста, в ваш офис. Хочу поговорить с сотрудниками.

— Тогда советую начать с приемной.

— Почему именно с приемной?

— А там дислоцируется генеральный штаб всех сплетен и интриг. Под руководством Юлии Александровны Полонской, — желчно заметил Сергей.

Юля встретила НикНика приветливо:

— Здравствуйте, компания «СуперНика» приветствует вас. Чем могу быть полезной?

— Вы меня не узнали, Юлия Александровна? Не могу даже передать степень своего огорчения.

— Да это же наш бравый следователь Николай Николаевич. Вы ко мне, СуперНикНик? — спросила Диана.

— Хотел бы, Дианочка, но долг зовет. И для начала у меня вопрос к уважаемой Юлии Александровне: что вы можете сказать об обстановке в офисе, предшествующей… сами понимаете чему?

— А нельзя сформулировать поточнее?

— Можно. Как у Маргариты Калашниковой складывались отношения с сотрудниками фирмы?

— По-разному. С одними — хорошо, с другими — не очень, с третьими — нормально, с четвертыми — плохо. — Юля понизила голос. — А были и такие, с кем — очень ненормально.

— Великолепно. Стартуем с финиша, извините за каламбур. Так с кем у Калашниковой отношения совсем не сложились?

— С Сергеем Анатольевичем.

— Так значит, Сергей Анатольевич… Это интересно. И с чего же началась их неприязнь?

— Началось с того, что Ритка его понизила в должности и выселила из кабинета. Сергей ведь раньше отдельно сидел, как большой белый господин, а теперь оказался на плантации среди прочих пролетариев.

К разговору подключилась Диана:

— И Сережа в долгу не остался. Юль, покажи НикНику, какие фотки он опубликовал в газете.

Юлька достала газету с юбилейным репортажем и продемонстрировала НикНику.

— Да-а-а, за такое женщина кому угодно глаза выцарапает.

— Маргарита отомстила покруче — она этими газетами ему всю мужскую гордость оклеила, — сказал Юля.

— Что, простите, оклеила? — оторопел Николай Николаевич.

— Его личный автомобиль. А вы о чем подумали? — невинно поинтересовалась Юля.

— В общем, Ритка отомстила Сергею, — подвела итог Диана. — А он пообещал отомстить за ее месть. Такой вот круговорот воды в природе.

— Интереснейшая информация, — заметил следователь. — Благодарю вас обеих, вы очень помогли следствию. Дианочка, можно вас на минутку?

— Да.

— Как у вас с планами на вечер? У меня совершенно случайно образовалось два билета на «Код да Винчи». Пойдем?

— Всего два билета? А как же литературное дарование Игорек? Нет, НикНик, я вам наш любовный треугольник развалить не позволю, — засмеялась Диана.

Артем приехал в санаторий поговорить с дежурной.

— Здравствуйте. Вы меня помните? — спросил он.

— Конечно. Вы меня еще на свадьбу пригласить обещали.

— И обязательно приглашу. Но сегодня я, к сожалению, по делу. Вы не знаете, что из своих вещей здесь оставляла Никитина?

— Отчего не знаю, у меня все записано. Вот. Бегемот плюшевый, серый — одна штука, груша боксерская, черная — одна штука.

— А могу я на эти вещи взглянуть? — поинтересовался Артем.

— Взглянуть — конечно. А отдать я вам их не отдам без разрешения хозяйки. У нас с этим строго.

— Мне и не нужно. Только посмотреть.

Дежурная вышла. Артем позвонил Доминике.

— Никуша, это я. Постарайся вспомнить, ты брала в руки боксерскую грушу, которую тебе подарил муж?

— Кажется, да.

— Плохо, очень плохо. Ладно, я перезвоню. Никуда не выходи.

Дежурная пришла и принесла большого серого бегемота, подаренного Борюсиком:

— Вот. Бегемот большой, серый, плюшевый, одна штука. А груши этой боксерской я не нашла.

— То есть как не нашли? — расстроился Артем.

— Все перерыла, а не нашла. Если хотите, я потом сменщицу расспрошу. У нас пропасть не может.

— Вот моя визитная карточка. Позвоните мне, пожалуйста, если что-то узнаете.

— Обязательно перезвоню. А пропасть у нас ничего не может.

Артем ушел, а дежурная, глядя в тетрадку, машинально включила радио. Голос диктора сообщил:

— Расследование покушения на Калашникову продолжается. Наши корреспонденты следят за самым резонансным делом области.

— Вот те раз. А при чем же здесь бегемот? — спросила дежурная и посмотрела бегемоту в глаза.

Николай Николаевич пришел к Амалии, чтобы обсудить обстановку.

— Никитина должна была позвонить, но, как я и предполагал, не позвонила, — сообщил он. — Это дает мне все основания думать, что она скрывается от следствия.

Амалия призадумалась:

— Не знать, что ее ищут, она не может. Газеты, телевиденье, радио — об этом разве что из утюга не говорят.

— Ваши слова лишь подтверждают мои подозрения.

— Возможно, мы говорим об одном и том же, но думаем при этом о разном. Я искренне хочу помочь Доминике, а вы…

— Вы только хотите, а я уже ей помогаю. Я еще утром объявил Никитину в розыск. Фото будут расклеены во всех общественных местах. Информация на телевидении, в прессе — само собой. Если это не заставит ее одуматься, то я уж просто не знаю. — НикНик развел руками.

— Очень жаль, что наша компания снова оказалась в сфере внимания правоохранительных органов, — вздохнула Амалия. — Но я надеюсь, Николай Николаевич, вы по-прежнему будете держать меня в курсе вашего расследования. Вместе мы скорее разберемся в этой непростой ситуации.

Тут зазвонил телефон.

— Слушаю. Так. Так? Та-а-ак. Спасибо. Амалия Станиславовна, только что мне сообщили, что была проведена экспертиза орудия покушения.

Амалия заволновалась. Она встала и подошла к окну.

— И что? — с деланым равнодушием спросила она.

— Очень интересные выводы. На груше обнаружены четкие отпечатки Никитиной и еще одного человека. Остальные смазаны и идентификации не поддаются.


Елизавета Андреевна слушала новости.

— В эфире новости, здравствуйте. Наш дневной выпуск открывает срочное сообщение. Областным управлением внутренних дел разыскивается Никитина Доминика Юрьевна, фотографию которой вы сейчас видите на экранах. Всех, кому известно местопребывание Никитиной, просим немедленно сообщить об этом в милицию.

— Елизавета Андреевна, поверьте, я никого не убивала. Хотят убить меня, — сказала Доминика.

— И хорошая новость, — продолжала дикторша. — Предварительная информация о смерти предпринимателя Маргариты Калашниковой не подтвердилась. Она жива, но находится в тяжелом состоянии в одной из больниц города.

— Слава богу, Ритка жива! — воскликнула Доминика.

— Но что же нам делать? — спросила Елизавета Андреевна. — Тебя могли видеть соседи. Сейчас весь город только и говорит об этом преступлении.

— Понятно одно — мне нельзя здесь оставаться, — согласилась Доминика. — Я ставлю вас под удар.

— Но и уйти пока нельзя. Тебя может узнать любой человек. Даже случайный прохожий. Мы должны что-то придумать.

— Анжела уже, наверное, знает. Даже страшно представить ее лицо… Она ведь наверняка считает, что это я покушалась на Ритку. И весь рынок так думает

— И весь город. Сама знаешь, богатых да удачливых у нас не любят. И всегда радуются их несчастьям, — запечалилась Елизавета Андреевна. — У тебя есть куда уйти?

— Да, я, кажется, придумала.

— Надеюсь, это надежное место?

— Другого у меня все равно нет. Идти к кому-то из близких, значит, подвергать их опасности. К тому же преступник, который на меня охотится, искать будет именно там.

— Ты говоришь, преступник? Но почему тогда не обратиться за помощью в милицию?

— Я не уверена, что они не заодно, — с горечью призналась Доминика.

— Я придумала, что делать. Скоро вечер, в темноте, как известно, все кошки серы. Идем, я тебе что-то покажу.

Через некоторое время из подъезда вышла Доминика, одетая в барахло Елизаветы Андреевны. Во дворе столкнулась с соседом.

— Добрый вечер, Елизавета Андреевна. Куда торопимся на ночь глядя? — спросил тот.

Но Доминика только кивнула и пошла дальше. Сосед удивленно смотрел ей вслед.


Самвел обрадовался приходу Виктории Павловны.

— Когда вы позвонили снизу, я не поверил своим ушам. А сейчас не верю своим глазам. Вы — в моей берлоге! — радовался он.

— Я бы это берлогой не назвала, — заметила Виктория Павловна. — Я не вовремя?

— Что вы. Просто день сегодня такой.

Виктория заметила фотографию Доминики в газете, которую держит Самвел.

— Вы позволите? — Она взяла газету. — Подозревается в покушении?… А ведь я ее знаю. Она у меня была недавно в Радужном.

— И что она у вас делала? — удивился Самвел.

— Она искала Маргариту Калашникову… — Виктория Павловна вдруг все поняла и рухнула на диван. — Мне позвонить в милицию?

— Не нужно сообщать в милицию, — спокойно сказал Самвел.

— Но ведь…

— Прошу вас.

— А она произвела на меня приятное впечатление. В отличие от ее мужа.

— Вы знаете ее семью? — спросил Самвел.

— Да, пришлось познакомиться. Ведь тот аферист, который приходил ко мне в детдом, это и есть муж Никитиной. А почему вы не хотите, чтобы я обратилась в милицию?

— Вы приехали только из-за Никитиной?

— Вы проницательны, Самвел Михайлович. Не только. Мы — не дети. И перед тем как сделать решительный шаг, я бы хотела знать, с кем имею дело.

— Я вас понимаю, дорогая Виктория. И наверное, действительно пришло время немного рассказать о себе.

И Самвел поведал историю своей жизни.

— Спасибо за откровенность, Самвел Михайлович. Что ж, теперь понятно, почему вы не питаете к милиции большого доверия, — сказала Виктория.

— Не скрою, у меня было с ней несколько инцидентов, которые оставили не лучшие воспоминания. Но, поймите, дорогая Виктория, я таков, какой есть, и мне переделываться поздно. Я не ангел. Человеку, который захочет пройти рядом со мной часть оставшегося мне пути, нужно это знать.

— Вы доверились мне, честно все рассказали… я ценю это.

Эта встреча оказалась чрезвычайно важной для каждого из них.


— Васенька, да что же это происходит? За что же это, Васенька! — бросилась к нему Люба, когда Васька появился у нее.

— Не реви. Сядь и расскажи все по порядку, — потребовал Васька.

— Ох, зря ты запретил мне пить. Сейчас бы залить горе…

— Еще хуже было бы. Но помянуть Ритку надо бы.

Люба всплеснула руками:

— Так ты ничего не знаешь? Жива она, жива!

Васька встал.

— Это я во всем виновата! — запричитала Люба. — Сунулась к врачам «скорой», спросила, что с Риточкой. Они мне и сказали, что не довезут до больницы. Я и говорю, дура, мол, умерла наша девочка. А журналисты услышали, да все и переврали.

— Где она? — спросил Васька.

— Не знаю. Знаю только, что плоха она, — мне следователь сказал, который меня допрашивал. Не приходит в сознание.

— Я ее в первый раз нашел и сейчас найду.

И Васька отправился на поиски Риты.


Сергей снова пришел к НикНику.

— Только не сейчас. Я занят, — сказал тот.

— Но ты же взялся за мое дело. И между прочим, получил аванс, — напомнил Сергей.

— Это убийство, понимаешь? Лучшее дело моей карьеры — резонанс областного масштаба, — объяснил следователь.

— Да мне плевать на твой резонанс! Кого там убила моя жена? Ритку-самозванку, базарную торговку? Одной больше, одной меньше. Только воздух станет чище. А у меня — настоящая трагедия. И ты пальцем не пошевелил, чтобы ее разрулить!.. Я иду к твоему начальству.

— И что ты там скажешь? — поинтересовался Николай Николаевич.

— Что ты — кидала! Занимаешься частной практикой — берешь с клиентов деньги и ничего не делаешь взамен.

— А может, ты расскажешь моему начальству, что был с пострадавшей Калашниковой в неформальных отношениях? Как склонял Калашникову к сожительству. А когда она тебе отказала, да еще и выбросила из уютного кабинетика — стал ей мстить. Начал с мелкой пакости — публикации в бульварной газетенке. Но аппетит ведь приходит во время еды. И мелкий пакостник очень скоро дорастает до безжалостного убийцы!

— Что за бред? — пробормотал притихший Сергей.

— Этот, как ты выражаешься, бред охотно подтвердят некоторые сотрудники фирмы.

— Ты… ты… — Сергей не знал даже, что и сказать.

— Не я. А именно ты мог свободно завладеть боксерской грушей, которую сам же подарил своей жене. А потом отдал ее наемному убийце, чтобы уверить всех в причастности Доминики Юрьевны к преступлению.

— Да я купил эту проклятую грушу в магазине! — закричал Сергей. — Где таких продавалась еще тысяча. И не очень понятно, почему ты пытаешься свалить все на меня!

— Потому, что кончается на «у». На груше найдены отпечатки пальцев двух человек. Доминики Никитиной и… Сергея Никитина.

Сергей был в шоке. Потом быстро сообразил:

— Э, постой… И как же вы их определили, если моих отпечатков никто не снимал?

— Хочешь убедиться в правильности моей догадки? Отлично. Займемся этим прямо сейчас, — предложил следователь.


Доминика подошла к особняку Самвела. Ее остановила охрана, позвонили Самвелу.

— Как она представилась? Хорошо. Немедленно пропустите, — приказал Самвел.

Он положил трубку и сказал Виктории:

— Это Никитина.

— Кто-о-о?

— Доминика Никитина. Она сейчас поднимется ко мне. И вам, дорогая Виктория, лучше пройти в соседнюю комнату. Я бы не хотел, чтобы она вас увидела.

— Почему? — удивилась Виктория.

— Я хорошо разбираюсь в людях. И уверен, что Никитина — не убийца. Но ситуация может выйти из-под контроля. Люди, прижатые к стенке, часто становятся агрессивными и непредсказуемыми. Я просто не хочу вами рисковать.

В гостиную вошла Доминика в одежде Елизаветы Андреевны. Самвел не сразу ее узнал:

— Это ты?

— Да, я, — сказала Доминика, снимая шляпку. — Самвел Михайлович, вы верите, что я — убийца?

— Во что я сейчас верю, значения не имеет. Зачем ты пришла?

— Мне больше некуда, — призналась Доминика.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Помогите мне, Самвел Михайлович, — тихо попросила Доминика.

Самвел задумался.

Она была неправильной, странной женщиной, совсем не похожей на тех, которых он знал, она вызывала восхищение и тревогу, но она не убивала. А значит, он ей поможет…


Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.




Загрузка...