Тебя искал

Глава 26. Рита

Будильник в телефоне разбудил меня в привычные шесть сорок пять утра. Рефлекторно вынули руку из-под одеяла и, мазнув по экрану пальцем, выключила тихую мелодию до того, как она станет набирать громкость.

В кресле рядом с диваном наметилось движение. Спустившийся ночью на звук моего кашля Матвей, так никуда и не ушёл, уснув в кресле. Из-за меня он почти не спал ночью, наверняка пожалел о том, что, вообще, нашёл меня, а теперь, проспав от силы часа два за ночь, вынужден проснуться от звука моего будильника.

- Спи, - бросил он хрипло скрестил руки на груди, снова закрыв глаза.

- Мне нужно в универ и на работу, - села я, скинув с себя одеяло. Зябко подтянула плечи к ушам, понимая, что дело не в том, что в доме холодно, а в том, что меня всё ещё морозит. Подхватила на руки спящую Ириску и, встав, подошла к Матвею, положив кошку на его волосатую грудь.

- Ложись и спи, - встал Матвей и всучил мне Ириску обратно в руки. – Не ляжешь сама, я заверну тебя в одеяло, как в лавашик, и перевяжу чем-нибудь, чтобы до моего возвращения с работы даже с дивана не шелохнулась.

- Если я останусь здесь одна да еще на весь день, то я умру, когда захлебнусь соплёй во время очередного приступа плача, - стояла я на своем и снова передала в руки Матвея Ириску. – Лучше я проживу обычный будний день.

Гордо вскинув подбородок и втянув выступающие сопли, я поднялась на второй этаж, где оставила свой рюкзак с вещами. Приняла душ, где под потоками воды позволила себе поплакать еще немного, чтобы на весь оставшийся день забыть об этом занятии.

Нужно что-то делать, продолжать жить и не показывать свою сломленность. Самое непонятное для меня во всей этой ситуации то, что я больше думала о Насте, чем о Роме. Словно предательство подруги меня унизило и растоптало сильнее, чем предательство парня, стоило подумать о котором, и в груди ничего кроме отвращения не возникало.

Но Настя… Неужели можно затаить такую злобу на много лет из-за каких-то соревнований? И что, вообще, такое – не поддалась подруге? Она не хуже меня должна знать, что на татами нет места личному, мы становимся друг другу никто – только соперники. Между нами остается лишь к победе, к конечной цели которого добирается только один.

К чёрту! Выключила воду, обсушилась полотенцем и надела повседневную одежду. Если не брать во внимание красные глаза, по которым прекрасно видно, что я плакала почти всю ночь, то выглядела я почти даже сносно. Насморк и головная боль заботили меня не так сильно, чем растоптанное утро. К счастью, хотя бы его не было видно невооруженным взглядом.

Спустившись вниз, обнаружила Матвея в кухне. На столе стоял стакан воды, а рядом с ним лекарства.

- Пей, - буркнул Матвей, не глядя на меня. – Сначала лекарства, потом завтрак.

- Я не голодная.

- Я не спрашивал. Пей, а потом ешь, - ко мне подъехала тарелка с горячей кашей.

Сам Матвей сел напротив и приступил к завтраку, глядя на меня исподлобья не самым добрым взглядом. Будто за отказ съесть хоть ложечку его каши мне грозило откручивание головы.

Приняв лекарства и выпив стакан воды, я придвинула к себе тарелку, взяла в руку ложку и, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, начала есть кашу. Исподтишка посмотрела на Матвея, который больше не сверлил меня взглядом и теперь расслабленно пил свой кофе.

- Точно собираешься в универ? Хорошо подумала?

- Да, - кивнула я вяло и отодвинула от себя полупустую тарелку – всё в меня попросту не влезет.

- Тогда я в душ, потом отвезу тебя, а ты покорми Сосиску. Где корм, ты знаешь.

- Только мне нужно сначала домой. Я в спортивных вещах.

- Ладно.

Взглядом проводила хмурого Матвея наверх. Неспешно помыла за нами посуду и покормила Ириску, которая буквально прилипла к моим ногам на всё время, что я находилась в кухне.

- Кушай, - погладила я ее и пошла в гостиную за телефоном.

Ни пропущенных звонков, ни смс, ничего. Будто всё так и должно быть. Будто мой мир не перевернули с ног на голову, вытряхнув из карманов всё самое ценное. К горлу снова подступил ком, на глаза навернулись слёзы, размыв картинку, которую внезапно сделал чётче мамин звонок.

Прочистила горло, рукавом толстовки смахнула слезы и даже зачем-то натянула на губы улыбку.

- Да, мам? – ответила я нарочито бодро.

- Слушай, красавица, - в голосе мамы была слышна претензия, которую я всегда могла узнать с первой ноты. – Я, конечно, понимаю, что ты у нас уже взрослая, дружишь с мальчиком, ночуешь у него и всё такое… Но, может, уже познакомишь нас с ним? Я сегодня ночью места себе найти не могла. Вся на нервах. Он точно хороший? Мы можем ему доверять?

Сардоническая улыбка скривила мои губы. Доверять? Ему? Слишком запоздалая реакция, мам.

- Мама, я сегодня ночую дома.

Я теперь долго буду ночевать дома, похоже…

- Поругались? – тревожный мамин голос писком застрял в ухе. – Он тебя обидел? Что у тебя с голосом? Я его убью! Так и знала, что не просто так у меня сердце не на месте…

- Мама, всё нормально. Просто сегодня я буду дома. Как обычно – после учебы и работы.

- Ну, смотри, Ритузик. Если он тебя обидел, лучше скажи сразу.

- Всё нормально, мам.

- Едем? – отвлёк меня Матвей, появление которого я даже не заметила.

Влажные зачесанные назад волосы, серый пуловер, синий джинсы и абсолютная серьёзность и непроницаемость на красивом лице. Итальянский мафиози, блин…

- Это он? – напомнила о себе мама в телефонной трубке.

- Он, - ответила я поспешила попрощаться с мамой, чтобы не пришлось объяснять, кто именно «он» и почему «он» он.

Еще раз шесть, пока мы ехали до города, Матвей уточнил, уверена ли я в своем решении прожить сегодня свой обычный день. Раз тридцать шесть я пыталась убедить его, что уверена. Я не из тех девчонок, что могут забиться под одеяло и прорыдать неделю. Мне было достаточно на это одной ночи. Теперь я должна отряхнуться и пойти дальше, как бы больно мне не было внутри.

- Здесь? – спросил Матвей, паркуясь у подъезда моего дома.

- Да. Спасибо, что подвез.

- Иди переодевайся, и я тебя подкину до универа.

- Я на автобусе.

Матвей закрыл глаза и глубоко вдохнул, как если бы останавливал волну гнева.

- У тебя есть пять минут на то, чтобы переодеться, а после этого я довезу тебя до универа, из которого ты хоть на собачьей упряжке можешь уехать. Пять минут, - повторил он вновь, указав кивком головы на подъездную дверь.

- Спасибо, - выронила я, стыдливо опустив взгляд.

- Время идёт, - бросил Матвей нетерпеливо.

- Я просто хочу сказать тебе спасибо за всё, что ты для меня делаешь.

- Осталось четыре минуты, - отчеканил он, глядя прямо перед собой в лобовое стекло.

Посмотрела на него, желая бросить парочку хлестких комментариев, но прикусила язык. Вышла из машины, и в этот же момент из подъезда вышла моя мама, которая, увидев, как я хлопнула дверцей пикапа, удивленно вскинула брови.

- А у твоей «подружки» не сильно густая борода? – вопросила мама, которая, похоже, увидев меня и Матвея, напрочь забыла о том, что ей пора на работу.

- Мама? – удивилась я не меньше. По времени она уже минут двадцать назад должны была уехать на работу. – А ты чего тут? Проспала?

- Проела… увлеклась чтением во время завтрака и не заметила, что уже опаздываю.

- Ну, тогда пока, - натянула я улыбка, чуя, как бешено в груди заколотилось сердце, когда Матвей вышел из машины и встал рядом со мной.

- Доброе утро. Матвей, - протянул он ей ладонь, в которую мама аккуратно вложила свои пальцы, глядя на Матвея так, будто он вот-вот достанет из-за спины секиру.

- Мария Сергеевна, - сузила мама глаза, будто пыталась его просканировать.

- Рита очень много о вас рассказывала, но, кажется, она упустила одну очень важную деталь.

- Какую? – расширились мамины глаза и ее испуганный взгляд метнулся ко мне. Я в свою очередь, с не меньшей растерянностью посмотрела на Матвея.

- Красотой Рита точно пошла в вас, - обольстительно улыбнулся Матвей, а на маминых щеках расцвел румянец.

- Ну, что вы? - отмахнулась она. – Все говорят, что Рита копия своего папы.

- Врут, - не сбавлял градуса обольстительности в своей улыбке Матвей. – И, раз уж мы заговорили о Рите, я бы хотел немного на неё пожаловаться. Ну, знаете… между нами, - шепнул он загадочно.

Он клеит мою маму или мне кажется?

- Что? Что она натворила? – подобралась мама и стала серьёзнее, как на родительском собрании, когда классная руководительница жаловалась ей, что я разбила плафон в школьном коридоре учебником геометрии.

- Частично в том, что случилось, есть и моя вина, - тягучим приятным голосом практически пел Матвей. Как удав кролику, блин! – Я вчера вечером злоупотребил прогулкой, и Маргарита приболела. И я никак не могу убедить её отлежаться дома хоть один день. Температура тридцать девять, кашель, насморк. Хотя, что я вам рассказываю? Наверняка вы, как мать, уже сами уловили, что голос вашей дочери отличается от привычного.

- Да! – категорично кивнула мама и с укором посмотрела на меня. – Я еще по телефону поняла, что что-то не так.

- Рита меня не слушает, но уверен, что у вас получится убедить ее остаться на один день дома. Всё-таки, со здоровьем не шутят.

- Матвей! – дернула я его за рукав, чтобы привлечь внимание, а заодно прекратить гипноз моей мамы, который он здесь устроил. – Я хорошо себя чувствую.

- Маргарита, - произнесла мама. Чёрт! Опять моё полное имя из маминых уст – ничего хорошего в этом нет. – Сегодня посиди дома. Я могу взять отгул и побыть с тобой.

- Не надо, мама! Мне не пять лет. И ты сама ходишь на работу, когда болеешь.

- Это я. Мне так можно. А ты сегодня остаешься дома. Будешь сопротивляться, я еще отцу позвоню. Дай температуру проверю, - подошла ко мне мама, притянула к себе и впечатала накрашенные темно-красной помадой губы в лоб.

Пока мама выполняла роль губного градусника, я, затаив злобу, посмотрела одним глазом на Матвея, который прятал улыбку за приглаживанием бороды.

- Ну, горячая ведь! – возмутилась мама, застегнув мне плотнее куртку и надвинув шапку почти на глаза. – Сегодня остаешься дома. Это не обсуждается.

- Мам!

- Я всё сказала, - отрезала она строго. – Всё. Вернусь сегодня с работы пораньше, принесу еще кое-каких лекарств. Сиди дома, лечись и не вздумай никуда выходить.

- Ладно, - вздохнула я обреченно.

- Я знал, что на ваш авторитет можно положиться, - улыбнулся Матвей моей маме, но в его взгляде я видела явную насмешку надо мной. – Что ж, раз моя девочка в ваших надёжных руках, то я теперь со спокойной душой могу ехать на работу. Вас подвезти?

«Моя девочка»?! Он опух?

- Нет, спасибо. Мне нужно еще кое-что сказать своей дочери, - деловито отчеканила мама и вместе со мной проследила за тем, как Матвей сел в машину и, посмотрев мне в глаза через лобовое, подмигнул.

Всеми силами поборола в себе желание показать ему средний палец.

- Доченька, - протянула мама будто бы невинно, наблюдая за тем, как пикап Матвея выезжал со двора. – Я думала, у тебя парень – дрыщ в толстовке, как все твои ровесники, а тут же целый мужчина. Сколько ему лет?

Мама решила, что мы с Матвеем встречаемся?! За что мне это?

- Мама, Матвей не…

- Интересно получается, - перебила меня мама. – Мы тебе не разрешили завести кота, так теперь у тебя целый домашний йети?

- Ириска, кстати, у него живёт.

- Лет-то ему сколько?

- Тридцать.

- Мда, - выронила мама. Сложно было понять, понравилась ли ей услышанная цифра или нет. Хотя, мне-то какая разница? Он же на самом деле мне не парень. Мамино одобрение здесь ни к чему. А дружить я могу с кем хочу. – Раз пошла такая пьянка, то пусть твой Матвей приезжает к нам на ужин в эти выходные. Папе тоже будет полезно с ним познакомиться.

- Мама, Матвей мне не парень.

- Ну, да, - прыснула мама. – Он же тебе подружка. Удобно, наверное, делить одну резинку для волос на двоих?

Уже в квартире, приняв душ и надев теплую зимнюю пижаму, я написала Матвею смс-ку:

«И что это было? Когда ты успел сговориться с моей мамой?»

М: «Тридцатилетний опыт общения с моей мамой позволяет мне околдовать любую другую маму»

Я: «Молодец, колдун! Мама решила, что ты мой парень. Так что в эти выходные у тебя ужин с моей семьёй»

Матвей прочитал, но ответа не последовало. Через пять минут он, наконец, опомнился.

М: «Прости, Рит. Не учёл, что всё может так повернуться. Просто хотел, чтобы ты сегодня отдохнула дома»

Не стала уточнять, что сегодня планировала пропустить только универ. На работу я точно поеду. Наши с Ромой смены сегодня пересекаются, и я не доставлю ему удовольствие своим отсутствием.