Тебя искал

Глава 30. Рита

Я: «Эй! Я хочу увидеть твои шары!»

Матвей: «Джинсы долго снимать»

- Дурак, - улыбнулась я, прикусив нижнюю губу.

Пальцы снова забегали по дисплею телефона:

Я: «Так нечестно. Свои шары я тебе показала»

Матвей: «Видел. Думал, они будут побольше. Ладно, свои покажу. Только убери от экрана всех несовершеннолетних. Сейчас будет ню»

С дурацкой улыбочкой стала ждать, когда подгрузится фотография. Через несколько секунд на экране красовалась большая ёлка, стоящая в углу гостиной Матвея без единого шарика, гирлянды и даже звезды.

Я: «А шары где?»

Матвей: «Говорю же, джинсы долго снимать»

Увеличила фотографию и разглядела у ёлки Ириску. Совсем уже большая и крайне возмущенная тем, что на ёлке ничего нет.

Я: «Ты ее не украшаешь?»

Матвей: «Нет. Она и так красивая. На ветках снег искусственный, а в их кончиках мелкие лампочки. Да и лень заморачиваться. Это же надо поехать в какой-нибудь ТЦ, найти, где вся эта петушня продается, подобрать что-то… Не хочу»

Я: «Ты сегодня вечером дома?» - набрала я вопрос и мгновенно о нем пожалела, поняв, что именно вознамерилась сделать.

Матвей: «Только что приехал. Решила первый раз за три недели посетить старого доброго Мотю?»

Я: «Послезавтра Новый год – время чудес и всё такое…»

Матвей: «За тобой приехать?»

Я: «Я никуда не собираюсь. Просто спросила»

С хитрой улыбочкой отложила телефон на край своей кровати и взглянула на свой шкаф. Наверху стояла коробка с ёлочными украшениями, которые попросту в этом году не влезли на нашу маленькую ёлочку. Из-за моей и маминой любви покупать к новому году всё, что блестит, очень много шаров, лежащих в этой коробке, были еще даже не распакованы.

Матвей: «Ну, тогда я сегодня лягу спать пораньше. Устал, аки пёс»

Я: «Споки»

Отложив телефон, я перекатилась на спину и уставилась в потолок. Мысли настойчиво кружили рядом с Матвеем. Всю простуду он пробыл со мной, правда, больше не ночевал, но вечерами после работы на пару часов заезжал обязательно. Привозил с собой вкусняшки. По-моему, родители в него влюбились.

Я помнила слова Матвея и прекрасно понимала, что делает он всё это не из чувства дружбы. Я ему нравлюсь и, возможно, даже очень. Но… страшно. Страшно снова быть обманутой и преданной. Я хоть и делаю вид, что ситуация с Ромой и Настей меня не сильно подкосила, но сама для себя я понимаю, насколько мне было плохо первые дни и какие мысли жужжали в моей голове. Не уверена, что повторение подобного смогу пережить повторно с таким же спокойствием.

И всё же, как же хочется спустя почти месяц после всего, что произошло в моей жизни и в жизни Матвея, приехать к нему домой, взять в руки Ириску и сесть всем втроем у камина, чтобы провести вечер, перетекающий в ночь.

Боже, да! Я хочу встретить с ним Новый год!

Было бы идеально, но Матвей уже давно встречал, что встречает Новый год исключительно в кругу семьи. Я, кстати, тоже.

Телефон рядом с головой издал тихую вибрацию.

Подумав, что это пишет мне Матвей, я взяла телефон, и улыбка моя несколько померкла, когда на экране высветилось имя Веры.

«1 января пойдём на горки?» - спрашивала она.

Я: «Ты давно не отбивала себе копчик?»

Вера: «Мой отбитый на горке копчик – это ежегодная первоянварская традиция. Как твоё первоснежье. Ну, так что? Идём?».

При упоминании о первоснежье сразу вспомнилась Настя. Мы с ней больше не общались и не виделись. Но я знала, что аборт она сделала. И пусть я на нее злилась, но мне, всё равно, было ее жаль. Детская обида из-за соревнований, о которых я почти не помнила, по большому счёту, погубила некоторый отрезок её жизни. Осталось надеяться только на то, что она не загубит оставшуюся. Но это уже не моё дело.

Я: «Идём. Только в этот раз надевай штаны потолще»

Вера: «Мне папа предложил взять его ремень и пристегнуть им к заднице подушку»

Я: «Папа гений!»

Вера: «Значит, первого числа в шесть вечера у главной ёлки?»

Я: «Да. И Юльку предупреди. Пусть с братиком придёт. С ним весело»

Вера: «Хорошо»

Снова отложила телефон в сторону и снова утонула в сомнениях. Хотя, на самом деле, решение мной уже было принято.

- Ты чего лежишь задумчивая такая? – вошла в комнату мама.

- Ничего. Просто.

- С Матвеем поругались?

- С чего ты взяла?

- Просто ты давно не ночевала у своей «подружки». С начала декабря ни одной ночевки. У вас всё нормально?

- Нормально. Я как раз собираюсь к нему, - села я в постели. – Можно?

- К Матвею-то?! – фыркнула мама. – Конечно можно.

- О, мам, и можно я с собой ёлочные игрушки возьму, которые нам не пригодились?

- Матвею нечем украшать ёлку?

- Ну, да. Он не хочет заморачиваться покупкой всех этих украшений. Так что у него в гостиной стоит просто голая ёлка.

- Ужас, - скривила мама губы. – Тогда тем более бери всю коробку. Он за тобой приедет?

- Я на такси.

- Матвей заказал?

- Мама, я сама в состоянии. К тому же, ты сама меня учила, что появление в жизни женщины мужчины – это не повод перестать быть самостоятельной и самодостаточной.

- Какая у тебя мудрая мать, - гордо улыбнулась она. – Пойду-ка папе твоему расскажу.

- Давай-давай, - хохотнула я. Сменила домашнюю одежду на теплый спортивный костюм. Со шкафа взяла коробку с елочными украшениями. В рюкзак закинула сменную одежду, кошелек и ключи от квартиры. В приложении заказала такси.

Уже через сорок минут, стоя у ворот дома Матвея, начала сомневаться в правильности своего решения. Может, пойти к дедушке на крыльцо и подумать еще раз?

Пока я сомневалась, внутри ограды Матвея под чьими-то ногами захрустел снег. Уверенные, но неторопливые шаги направлялись прямо ко мне. Неужели у него тут камеры есть?

Посмотрела по сторонам, но ничего не нашла.

Калитка открылась, я обняла коробку с елочными игрушками посильнее и замерла, когда калитка открылась, а передо мной замер Матвей со снеговой лопатой и в шапке-ушанке.

- Я тут это… кхм… - растерялась я, чувствуя, как краска прилила к щекам. – Шары.

- Подкатываешь? – улыбнулся Матвей.

- Типа того. Можно?

- А когда тебе было нельзя? – открыл он калитку шире и впустил меня в дом.

В доме я почти сразу вручила коробку с ёлочными игрушками Матвею в руки, а сама, сняв верхнюю одежду, пошла тискать Ириску, которая сбежала со второго этажа ко мне навстречу.

- Как ты громко мурлычешь! – целовала я ее в лоб и прижимала к себе. – А большая какая!

- А лоток как наполняет! – подтрунивал рядом Матвей. Поставил под ёлкой коробку с игрушками и растерянно замер. – А дальше-то что? Я сам всё буду делать?

- Не знаю. Для начала открой коробку, впечатлись красотой и разнообразием игрушек. Ну, или сделай вид, что впечатлен.

- Вообще-то, ты никуда не собиралась, моя просто спрашивающая.

- Вообще-то, ты сегодня собирался лечь спать пораньше. Пёс уставший.

- Могла бы хоть добавить «мой», чтобы не так обидно звучало, - нарочито пробурчал Матвей. Разорвал на коробке скотч и, присвистнув, заглянул внутрь. – Ты городскую ёлку раздела, что ли?

- Рядом с городской полиции много. Поэтому просто привезла из дома. Не нравится?

- Не знаю. Я последний раз ёлочные украшения не на елке видел лет в девятнадцать. Не думал, что к старости снова начну украшать ёлку.

- Она у тебя стоит как сиротка, которую ты, к тому же, еще и наказал, поставив в угол. Давай украшать, - посадив Ириску на диван, я подошла к Матвею и коробке, достала из нее первый шар и повесила на ветку на уровне своего лица. – Тадам! Видишь, совсем несложно.

- Покажи-ка еще раз. Я не разглядел, - состроил Матвей дурачка.

- Берешь из коробки шарик, - наклонилась я и достала первый попавшийся. – И за эту ниточку подвешиваешь на туго соображающее дерево.

Сказав это, я подошла к Матвею поближе и повесила шарик на его ухо.

- Кажется, я начинаю понимать принцип и то, что кто-то приехал ко мне, чтобы получить по заднице. Ты смотри, твоя выбивалка для ковров у меня недалеко спрятана.

- Только попробуй, - пригрозила я ему пальцем. – Быстро окажешься на лопатках.

- Ни то, чтобы я был против… - едва шевеля шубами, пробубнил Матвей себе под нос. Наклонился к коробке и достал несколько шаров, начиная украшать ёлку. – А это куда? – спросил он, достав упаковку с «дождиком».

- Не знаю. Но точно не на ёлку. Не люблю, когда на ней много всего. Можно… - обернулась я, разглядывая первый этаж. – Может, на перила лестницы?

- Давай, - повел Матвей плечами. – Если хочешь под бой курантов вытягивать из задницы Сосиски этот дождик по «дождинке», то можно, конечно, и на перила.

- В смысле? Она его сожрёт?

- Хочешь проверить?

- Не думаю, - поморщилась я.

Когда с украшением ёлки было покончено, а Матвей скептически посмотрел на результат нашей совместной работы, я попросила его разжечь камин.

- Дай бересту, - попросил Матвей, указав на маленькие свёрточки в корзине рядом с камином.

- Не думала, что когда-нибудь в своей жизни услышу это слово, - усмехнулась я, передав ему бересту. – И даже пойму, что это такое.

- Со стариком повелась. Должна быть готова, - подмигнул мне Матвей.

Пока камин, треща поленьями и берестой, разгорался, я погасила свет на всём первом этаже и зажгла ёлку.

Сев рядом с Матвеем на пол перед камином, посмотрела на ёлку.

- Ты прав, она и без игрушек очень красивая была бы.

- С твоими шарами лучше стало.

- На зря подкатила, - рассмеялась я и, кажется, начала жалеть о том, что погасила свет на всём этаже. В свете камина неловкость нарастала так же стремительно, как пламя сжирало поленья.

Матвей вдруг чему-то улыбнулся.

- Вспомнил, как мы со старшим братом однажды за ёлкой ходили. В гаражный кооператив.

- Вы рубили ёлку в гаражном кооперативе?

- Нет. У отца там был гараж, в котором мы хранили старую искусственную ёлку. Она была такая мелкая. Наверное, по пояс мне сейчас.

- Ну, не такая уж и мелкая, учитывая твой рост.

- Возможно, - усмехнулся Матвей.

- И что там было? Ну, в гаражном кооперативе?

- Там мой старший брат Сан Саныч познакомился со Светкой. Своей женой.

- Её по ошибке заперли в гараже?

- Ага. Светку запрёшь, - фыркнул Матвей. – Мы тогда уже взяли ёлку, Саныч закрывал гараж, а я стоял в стороне в обнимку с коробкой с этой ёлкой и ждал. Ну, и, короче, вдалеке раздался женский крик. Мы с Санычем переглянулись и стали прислушиваться, откуда он. Мало ли, помощь нужна… Хотя кричала девчонка очень бойко и матом, но мы на всякий случай насторожились. А потом к нам по снегу приближались чьи-то шаги, кто-то бежал и причем рядом с нами, но видно никого не было, а потом с нашего гаража свалился какой-то пацан лет пятнадцати, и Светка с этого же гаражи крикнула нам: «Чё вылупились? Добивайте!». Тут просто нужно было видеть моего брата, которому только-только стукнуло девятнадцать, и он тогда еще носил очки. Ну, короче, я всех спас, а мой брат в тот же вечер нашёл себе будущую жену. Вот такая вот новогодняя история.

- И сколько тебе тогда было лет, спасатель? – смеялась я.

- Мощных девять лет, - пафосно заявил Матвей, заставив меня рассмеяться еще сильнее и едва ли не упасть на спину, держась за живот.

- Удобно, наверное, было прятаться за коробкой из-под ёлки?

- Там коробка была меньше той, которую ты сегодня принесла. Так что я ею дрался и сломал ёлку. Потом получил от матери мощных, как мои девять лет, люлей.

- Ой, божечки! – уткнулась я лбом в плечо Матвея, продолжая смеяться. – И почему в своей голове я представляю бородатого девятилетнего мальчишку?

- Наверное, потому что, если я сбрею бороду, то буду выглядеть на все девять лет.

- Мощных девять лет, - уточнила я, смеясь.

- Тебе не нравится моя борода? – спросил Матвей с улыбкой.

- Мне? – спросила я задумчиво и, уткнувшись носом в плечо Матвея, начала разглядывать его лицо. В луче света от камина он выглядел как дикарь или лесоруб, только-только вышедший из тайги. И, наверное, теперь, спустя три месяца нашего знакомства, я вряд ли смогу быстро привыкнуть к его лицу без бороды и некоторой нарочитой небрежности. – Мне нравится твоя борода. И ты тоже, - выронила я чуть тише. Глаза Матвея сверкнули любопытством. – Но вместе с тем мне, всё-таки, интересно, как ты выглядишь без неё. Она у тебя не съемная?

Протянув руку к его лицу, я мягко подергала его за волоски. Жестковаты, но приятно.

- Потрогала так, будто боишься, что оттуда выскочат блохи, - усмехнулся Матвей, обхватил запястья моей руки и сильнее прижал ладонью к своей щеке. – Вот так. От души потрепли мохнатку.

- Фу! Какое ужасное сравнение, - поморщилась я, но руку не убрала и сама перебрала пальцами в его бороде, нащупав теплую кожу. – Как у тебя там тепло, оказывается.

Еще немного, и кто-то из нас точно начнет мурлыкать ничуть не тише Ириски. Стало всё сложнее держать контакт глаз и всё больше хотелось сосредоточиться на губах напротив.

- Голодная? – спросила вдруг Матвей слегка севшим голосом. - Я там просто приготовил какую-то фигню из макарон и фарша. Сам пока не ел.

- Нужен подопытный? – убрала я руку с его бороды и первой встала, чтобы смахнуть с себя внезапно возникшую неловкость. – Ну, давай, поедим.

- Ты ко мне с ночевкой или как? – поинтересовался Матвей, когда мы почти закончили с ужином.

- Не знаю. А что?

- Просто спросил. А если с ночевкой, то как друг? – хитрый прищур серых глаз вогнал меня в краску.

- Помнится, ты говорил, что не хочешь со мной дружить. И там было ещё что-то про контрацептивы.

- Нифига ты с темы на тему скачешь! - нарочито ужаснулся Матвей, положив ладонь на свое солнечное сплетение. – Я не такой!

- Может, ты сбреешь разочек бороду? Специально для меня, - в этот раз я соскочила с темы радикально. – Мне теперь стало очень любопытно, как ты будешь выглядеть без неё.

- Ты уверена, что сможешь столько смеяться, не намочив штанишки?

- Ну, вот. Теперь мне еще сильнее захотелось увидеть тебя без бороды, - сложила я умоляюще бровки домиком. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

- Ладно, - выдохнул Матвей сокрушенно. - Но это первый и последний раз. Больше не проси.

- Не буду.

Глянув на меня несколько осуждающе и вместе с тем загадочно, Матвей поставил в холодильник кетчуп и пошел наверх, где вскоре в ванной комнате зашумела вода.

Убрав посуду, я плюхнулась в гостиной на диван и приготовилась ждать гладенького Матвея.

Наверху выключилась вода и послышались шаги. Матвей спускался с лестницы без футболки, но зато со станком в руке, а на лице его было нечто схожее с пеной для бритья.

- Последний шанс, Рита. Ты точно хочешь увидеть меня без бороды?

Подавляя улыбку, я обошла диван и подошла к Матвею поближе. Подняла руку, собрала пальцем немного пены на его лице и под пристальным взглядом серых глаз отправила палец в рот.

- Я видела, как ты взял из холодильника взбитые сливки, - улыбнулась я, подмигнув Матвею, который теперь точно походил на Деда Мороза. – Видимо, ничего сбривать ты не собираешься?

- Если хочешь увидеть меня без бороды, то, в таком случае, сама её и сбрей мне, - протянул он мне станок, который я у него приняла.

- А знаешь, - покрутила я в руках бритву. – Пожалуй, оставайся таким, каким ты мне нравишься сейчас. А-то вдруг разлюблю… бородачей, - добавила я торопливо и опустила глаза, увидев, как вспыхнул взгляд Матвея, сосредоточенный на мне.

- Знаешь, что я уже давно хочу сделать? – спросил он, подойдя еще ближе.

- Эпиляцию воском?

- Поцеловать тебя.

- Оу, - выдохнула я, резко подняв на лицо Матвея взгляд. – Только сначала нужно всё это смыть, - указала я на его бороду в сбитых сливках.

- Не-а, - покачал он головой, медленно наклоняясь к моим губам. – Не нужно.

- Матвей, нет, - отклонялась я назад по мере того, как близко оказывались губы Матвея рядом с моими.

- Рита, да.

- Матвей, пожалуйста, - не смогла сдержать я улыбки, приготовившись бежать.

- Рита, спасибо.

- Матвей! – взвизгнула я и побежала вокруг дивана, слыша за собой преследование.

- Поймаю, хуже будет, - донеслось мне в спину, когда я уже планировала взбежать по лестнице на второй этаж.

Но сильная и быстрая рука перехватила меня за талию. В одно мгновение я оказалась прижата спиной к дивану мощным горячим телом Матвея, в груди которого бешено колотилось сердце в такт моему.

- Нет-нет-нет! – смеялась я, вяло уворачиваясь.

Кого я обманываю? Конечно, я хочу этого поцелуя. Очень.

Прекратив сопротивление, я снова встретилась взглядом с Матвеем. Серые глаза улыбались мне, пока губы, окруженные взбитыми сливками, так и манили к ним прикоснуться.

Приподняв голову, я первая коснулась его губ своими. По телу мгновенно разбежались мурашки, и я уже не понимала, кто из нас двоих больше дрожит, когда касание губ переросла в самый настоящий чувственный поцелуй. Сладость на языке заставляла и меня превращаться сахарную лужицу, которую могли удержать лишь сильные руки, что сейчас бережно меня держали.

- Мм… - нехотя отстранился Матвей. Уперевшись ладонями по сторонам от моей талии, заглянул в глаза. – Как же сладко целуются бородатые женщины!

- Заткнись, - хохотнула я, чувствуя, что у самой теперь все лицо в сливках. Обвила его шею руками и снова притянула к себе. – Не отпущу, пока не слижешь с моего лица все сливки.

- Тогда я за баллоном сливок. Двумя.