Тёмная, книга 1

Глава 1

Хейл пристально смотрел в огонь, наблюдая, как алые языки пламени разрывают ночь вспышками света. Внутри клокотало горькое осознание: стремление всё контролировать привело лишь к тому, что он потерял абсолютно всё. Братья мирно спали у костра, ничего не зная о его внутренних терзаниях. «Если бы… Нет. Хватит уже, хватит себя изводить», — тут же оборвал он навязчивые мысли о том, что можно было сделать иначе. За последние полгода они с братьями изучили каждый листок в лесах от Элисары до Корнита, а затем и до самого Тэмина, но следов Тэлли и Эла так и не обнаружили.

Не в силах больше терпеть эти муки, Хейл вскочил на ноги и нервно двинулся обходить лагерь, хотя в этом совершенно не было необходимости. Наёмники перестали их преследовать, поскольку с ними не было Тэлли, хотя Хейл опасался, что они уже просто её нашли. Когда они отправились на поиски Эла и Тэлли, Хейл наконец поделился с братьями всей известной ему информацией о ларинах. Они сильно разозлились, что он утаил столь важную вещь, однако признали: другого выхода и правда не было. «Ты мог бы довериться нам! Мы бы никому не проболтались, что ты полукровка!» — вспылил тогда Крест. Хейлу пришлось успокаивать его, напоминая, что обещание, данное матери, не нарушил бы никогда — ведь тайна прежде всего принадлежала ей. Лишь после этих слов братья смирились окончательно: они чтили данное слово и сами поступили бы также.

Пустынники тоже пропали с этих земель, и территории выше Великой стали совершенно безопасны. Но Хейла не покидало чувство, что их исчезновение каким-то образом связано с Тэлли и Элом. Он отчётливо помнил каждую минуту тех первых дней после нападения — словно всё случилось лишь вчера. Скользя пустым взглядом по деревьям, Хейл не замечал ничего вокруг, вновь и вновь погружаясь в воспоминания.

Когда Хейл вернулся из Элисары во дворец по приказу деда, он сразу же попытался прорваться к нему, чтобы выяснить подробности нападения на Тэлли. Но Ферандир вместе с несколькими королевскими стражниками заперли его в комнате, запретив выходить до особого распоряжения. Позже от Джаниеля, своего поверенного, Хейл узнал, что король назначил дату королевского приёма, чтобы выбрать ему невесту.

«Наивный старик», — усмехнулся Хейл, обходя лагерь уже в пятый раз.

Разумеется, как только претендентки услышали новость о дате, каждая решила немедленно проявить себя и представить все свои достоинства перед принцем. В комнату Хейла теперь впускали только Джана, Иланира и любую из девушек-претенденток, пожелавших с ним уединиться. Его попытки запретить женщинам посещать его ни к чему не привели: личную охрану Хейла сменили на королевских воинов, на которых он не имел никакого влияния. Стража даже не слушалась Иланира, хотя тот был вторым по званию после генерала королевской гвардии. Комната превратилась в проходной двор, и если раньше Хейл чувствовал себя неуютно во дворце, то теперь лишился и последнего убежища — единственного места, где ранее находил покой.

В первый день пребывания во дворце Хейл ощущал себя пойманным зверем, бесконечно наворачивая круги по комнате. Он останавливался лишь у шкафа, в котором хранилось красное платье Тэлли, которое Джаниель предусмотрительно забрал из её покоев и спрятал здесь. «Только благодаря ему никто не понял, что платье всё ещё красное. Что это была не иллюзия, а физическая магия», — с запоздалым ужасом осознал Хейл свою ошибку на балу. Но тогда, под гневным взглядом короля, никто даже не задумался, почему платье изменило цвет и форму, решив, что чары сами исчезнут через день-другой.

«Интересно, что подумал Джан? Догадался он или не придал этому значения?» — вновь задался вопросом Хейл. Ему так и не удалось тогда с ним переговорить и узнать, что именно известно другу. «Да теперь это уже неважно. Вряд ли я когда-нибудь снова войду во дворец как принц», — мрачно усмехнулся он. Как и обещал самому себе, Хейл больше не собирался следовать никаким правилам аурийского трактата. Отныне он будет действовать по собственным законам, какими бы ни оказались последствия.

Когда Хейлу наконец удалось переговорить с Иланиром, тот поделился с ним последними новостями и слухами из дворца. Оказалось, что его поступок на балу вызвал возмущение высших кланов, которые заявили, что не желают видеть принца Индариеля во главе королевства. «Как будто их кто-то спрашивать будет», — усмехался тогда Хейл. К его удивлению, король сумел сгладить ситуацию, списав произошедшее на молодость и горячий нрав принца, благодаря чему скандал постепенно замяли. Однако нападение на Тэлли дало понять всем во дворце, что принц Индариель сделал собственный выбор, и, пусть со скрипом, но двор был вынужден его принять.

Мнения разделились: большая часть низших кланов неожиданно встала на сторону Хейла, хотя раньше считала его недостаточно достойным правления. Вместе с Иланиром они пришли к выводу, что причина такого поворота — именно Тэлли, а точнее, то, что Хейл осмелился выбрать её в претендентки. Осознав, что принц вовсе не настолько закоснелый хранитель традиций и правил, многие низшие кланы увидели в этом свои выгоды, тогда как высшие, напротив, окончательно отвернулись от него.

Вернувшись мыслями в настоящее, Хейл с раздражением сплюнул на землю: «Как же меня достали эти бесконечные политические игры!».

Он замер, неожиданно ощутив, как его вновь захлёстывает отчаяние. Подобное случалось всё чаще, и это выводило его из себя. Странное чувство безысходности, будто весь мир сузился до крошечной точки, из которой невозможно выбраться. Прислонившись лбом к дереву, Хейл глубоко вдохнул терпкий, прелый запах коры, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце и хаос в мыслях.

Это был страх.

Он боялся.

Даже признаваясь себе в этом, он не мог с ним смириться, и каждый раз, оправившись от приступа, проклинал себя за слабость. Впервые такое случилось спустя месяц после нападения на поместье. Тогда они зашли в Тэмин, чтобы узнать хоть что-то о пустынниках, которые бесследно исчезли. Как оказалось, в городе об этом ничего не знали, и Хейл с братьями первыми принесли неожиданную новость братству и стражникам. Крест уговаривал его выпить и позволить себе хотя бы день отдыха от поисков. Хейл упорно отказывался, но братьям всё-таки удалось его переубедить. Они даже притащили его в бордель — только не к леди Ви. Её он бы точно не смог вынести в тот день.

«Да и в целом вряд ли я смог бы сейчас с ней переспать», — вдруг понял он.

В тот день, оказавшись наедине с одной из эмеринок, Хейл набросился на девушку, словно зверь, овладев ею грубо и совсем не заботясь о её удовольствии. Ему нужно было лишь сбросить с себя напряжение, сковывавшее его, сдавливавшее грудь уже целый месяц. Тогда он впервые осознал собственное бессилие, невозможность что-либо изменить, и это чувство душило его, разрушало изнутри, словно он вновь стал ребёнком, лишённым права принимать решения. В стремлении избавиться от этой беспомощности, Хейл провёл в борделе всю ночь, отчаянно, почти яростно занимаясь сексом со шлюхой.

Желая в тот момент полностью забыться, Хейл машинально отдался процессу, не слыша слов, которые тихо шептала ему девушка. В комнате пахло благовониями и потом, воздух стал горячим и удушающим, но он этого почти не замечал, сосредоточенный только на собственном желании. Лишь на рассвете, тяжело дыша и расплатившись с ней по двойной цене, Хейл вышел из борделя и внезапно замер посреди пустынной улицы, чувствуя, как ледяной ужас сковывает всё его тело. Он вдруг осознал, что позволил себе развлекаться и забываться в объятиях шлюхи, в то время как Тэлли, возможно, где-то мучилась в плену или уже была мертва. Эта мысль упала на него тяжёлым камнем, придавив к земле и с тех самых пор не давая вздохнуть свободно. Глядя в ту ночь на небо, медленно зацветавшее в багровых и золотых оттенках рассвета, Хейл с ненавистью проклинал себя за слабость, за трусость и безволие, не в силах смириться с тем, кем он стал.

И сейчас чувство вины и страха за её жизнь навалилось на него с новой силой, словно почувствовав, что он снова потерял контроль и вновь оказался беспомощным. Всё ещё прижимаясь лбом к шершавой коре дерева, Хейл дышал прерывисто и поверхностно, не в силах набрать полную грудь воздуха. Эмоции захлёстывали его, медленно выжигая изнутри и затуманивая сознание. Внезапно он ощутил на плече твёрдую, уверенную руку, крепко сжавшую его и заставившую вздрогнуть от неожиданности.

— Не теряй надежды, брат, — спокойно произнёс Крест, голос которого звучал тихо, но уверенно. За своими терзаниями Хейл потерял связь с миром и не услышал, как брат незаметно подошёл к нему, растворившись в ночной тьме. Они давно привыкли присматривать друг за другом, и даже сейчас Крест оставался на страже, хотя была очередь Хейла.

— А что, если её уже нет в живых? — тихо и надломленно спросил он, чуть ли не впервые осмеливаясь произнести вслух свой главный страх.

Крест сжал его плечо ещё крепче и ответил без малейшего колебания:

— Тогда мы обязаны найти её тело.

Хейл почувствовал, как Крест убрал руку и отошёл обратно к лагерю. Он никогда не отличался сентиментальностью. «Да никто из нас и не был таким… Пока в нашей жизни не появилась одна неугомонная девчонка», — вдруг подумал он с горькой улыбкой. Глубоко вдохнув и задержав дыхание, Хейл наконец сумел взять себя в руки и двинулся вслед за братом.

На рассвете они решили снова отправиться в Зратиел и Корнит, города на побережье моря. Полгода назад они уже были там, преследуя отряд пустынников, чьи следы вели к береговой линии. С тех пор Хейл с братьями каждые два месяца возвращались туда, надеясь хоть на какую-то зацепку. Но каждый раз их встречала только гнетущая, непроглядная тишина.

Пока братья собирались с ночёвки, Хейл вновь утонул в воспоминаниях о первых днях после похищения. Он бесконечно прокручивал в голове каждое мгновение, надеясь выцепить хоть одну неуловимую деталь, которая могла бы дать ему зацепку.

В день похищения в его комнату вбежали Джан и Нила, оба с перепуганными, круглыми от ужаса глазами, Хейл не сразу осознал, что происходит. Только когда Нила, задыхаясь, начала рассказывать, он понял кошмар случившегося. Она говорила с Тэлли в тот самый момент, когда на них напали. Хейл, как сейчас, помнил, как холодным страхом сковало его, когда служанка, заикаясь и захлёбываясь словами, делилась тем, что успела узнать.

— Ваше высочество, леди Тэлли в беде! — запричитала она. — Мы с ней говорили, и вдруг она неожиданно пропала. Я пыталась до неё докричаться, но она не отзывалась. Тогда я сразу же побежала к леди Фирелии, спросить, всё ли в порядке с камнем…

— Камнем? Каким ещё камнем? — удивился Хейл, пытаясь понять, о чём идёт речь.

— Камнем грёз, ваше высочество, — быстро пояснил Джаниель и вытащил из-под рубашки небольшой светло-коричневый кристалл размером с полпальца. — Леди Фирелия раздаёт такие слугам, которые обслуживают королевскую семью и важных гостей. У леди Тэлли, оказывается, тоже был такой, — неодобрительно посмотрев на Нилу, добавил он.

— Леди Фирелия тут же связалась со служанкой из поместья. Та рассказала, что на них напали. Они с её величеством спрятались в доме, а остальные…

Не успела Нила договорить, как Хейл уже вылетел из комнаты, желая найти Иланира. Но капитан гвардии уже шёл ему навстречу, и по его напряжённому взгляду Хейл понял, что он обо всём знает.

— Я приказал подготовить лошадей. Две сотни воинов уже готовы отправиться с нами, — отчеканил Иланир.

— Ваше высочество, вам запрещено покидать покои, — вмешался один из стражников королевской гвардии, стороживших его покои.

— Только попробуй меня остановить, — угрожающе прошептал Хейл, даже не удостоив стража взглядом.

Вместе с Крестом и Иланиром он домчался до поместья за один день. Лошади были доведены до предела, едва не валясь с ног от изнеможения. Хейл гнал их вперёд так, словно за спиной у него была сама смерть.

Но всё равно не успел.

В поместье его встретили перепуганная мать, сбившиеся в кучку служанки и едва живой Туррен. Попытавшись выяснить у матери хоть что-то, Хейл быстро понял, что она ничего не видела, а бергмар был без сознания и не мог ничего рассказать. Оставалось только одно — читать по следам. Он сразу же приказал всем отойти и не топтать место боя. Они насчитали почти восемь десятков убитых, большая часть из которых лежала рядом с Турреном: бергмар явно бился до последнего вздоха, не собираясь сдаваться.

Тщательно изучив территорию вокруг поместья, Хейл обнаружил следы Тэлли и Эла, которые пытались бежать в лес, но их перехватил конный отряд. Он до сих пор ломал голову, почему Эллиан направил девушку прямо навстречу всадникам. Их следы вели точно к месту, где засели пустынники. Именно там их и схватили: трава была полностью вытоптана копытами, а по беспорядочным следам Хейл ясно видел, как Тэлли гоняли по кругу, запугивая и загоняя, словно дичь на охоте. Каждый раз, вновь и вновь вспоминая эту страшную картину, он запрещал себе думать о том, что могли сотворить с девушкой пустынники, чтобы не лишиться рассудка.

Продолжая исследовать следы Эла и Тэлли, Хейл обнаружил место, где они разделились. Вокруг Эла лежало много павших врагов: «И ни одного живого, которого можно было бы допросить», — с горьким сожалением подумал он. Эллиан был великолепным бойцом, сильным и ловким, но даже ему оказалось не под силу справиться со всеми, кто охотился за Тэлли. Оценив количество следов, Хейл пришёл к выводу, что пустынников было не меньше полутора сотен. И больше половины из них погибли от рук его друзей. Вступив в круг вытоптанной земли, Хейл внимательно изучил каждое движение Тэлли, её падения, и чужие следы, которые кружили вокруг девушки, словно стая хищников. Он буквально видел, как Тэлли роняли на землю грубыми толчками, и гнал прочь мысли о том, как страшно и беспомощно она себя чувствовала в те моменты.

Заметив на примятой траве капли крови, Хейл внимательно присмотрелся и предположил, что именно здесь Тэлли ударили, и она рухнула на землю, смяв траву под собой. Чуть дальше были отчётливо видны глубокие, тяжёлые отпечатки копыт — следы стали заметно глубже, когда девушку закинули на круп лошади. Продолжая напряжённо вглядываться в вытоптанную землю, Хейл внезапно заметил тусклый металлический отблеск, резко контрастирующий с бурой, перемешанной с грязью травой.

Осторожно подняв находку, Хейл почувствовал, как холод металла пронзает его пальцы и отражается холодной яростью в сердце. Это была серебряная подвеска в форме тонкого листа, украшенного двумя чёрными камнями. Один из них выпал, оставив после себя пустое гнездо. Хейл медленно повесил его себе на шею, его челюсти сжались с такой силой, что заходили желваки. Он мысленно поклялся, что каждого, кто окажется рядом с Тэлли в тот миг, когда он найдёт её, он отправит на тот свет самой жестокой из возможных смертей.

Взобравшись в седло, Хейл приказал части отряда остаться в поместье для охраны матери и дождаться прибытия королевской гвардии. «Если дед вообще соизволит отправить войско для защиты собственной дочери», — с гневом подумал он, чувствуя, как раздражение обжигает его изнутри. Ярость короля из-за позора, вызванного рождением незаконнорождённого внука, превзошла все мыслимые пределы. Объявив дочь мёртвой для дворца, он лишил её всех королевских привилегий, заставив жить жизнью обычной аурийки. «Если бы здесь оставили хотя бы жалкую горстку охраны, никто бы не посмел даже приблизиться», — Хейл ощутил, как от гнева мышцы его рук напряглись, а пальцы болезненно вцепились в поводья. Осознав, что сейчас злится уже на деда, он с усилием взял себя в руки, заставив сердце биться спокойнее. Чтобы найти Тэлли и Эла, ему требовался ясный ум и холодный рассудок. А отомстить он успеет позже.

Тогда они с Иланиром, Крестом и остальным отрядом ринулись в погоню. Следы привели их прямо к мареву, сквозь которое Хейлу снова пришлось буквально протаскивать Креста. На этот раз проход через иллюзию пустыни дался брату гораздо тяжелее: Хейл старался экономить собственные силы на случай стычки с пустынниками, поэтому почти не ослаблял воздействие магии аури. Лицо Креста стало пепельно-бледным, дыхание хриплым, а тело дрожало от напряжения, его лицо покрывалось потом, но он не произнёс ни единого слова жалобы, молча терпя неприятные последствия магии и упрямо следуя за Хейлом.

Следы привели их к старому руслу Правого рукава Великой. Хейл ожидал, что дальше они поведут к лагерю пустынников неподалёку от Тэмина, но с удивлением обнаружил, что отряд направился на север, к морю. Их путь был подчёркнуто открытым и дерзким, словно похитители совершенно не опасались преследования, и это насторожило Хейла ещё больше. Тем не менее, других вариантов у них не оставалось, и они продолжили гнать лошадей по отчётливым следам пустынников. Когда спустя почти неделю отпечатки копыт внезапно оборвались у моста близ Зратиела, почти на самом берегу, Хейл с горечью проклинал всех и вся, и в первую очередь себя самого — за то, что не разделил войско, отправив часть людей к лагерю пустынников, а слепо последовал за очевидными следами. Вместе с Крестом они тщательно обыскали всю округу в районе моста и самого Зратиела, но не нашли ни малейшего признака присутствия пустынников, будто те растворились в воздухе.

Тогда добравшись до Зратиела, Хейл отправил людей на розыски, а сам, открыв лицо местному главе города и капитану стражи, потребовал содействия. Но те лишь развели руками, уверяя, что ничего не знают, а пустынники редко появлялись близ Зратиела — тем более таким крупным отрядом. Не поверив ни единому их слову, Хейл с яростной решимостью проник в их сознание, беспощадно переворачивая чужие воспоминания. Глава города и капитан корчились от боли под натиском его магии, но и там не оказалось ничего полезного. Хейла захлестнула такая ярость, что ему хотелось убить любого, кто попадался на пути. Только сейчас он осознавал, что именно тогда чувство вины начало им овладевать.

Тяжело вздохнув, Хейл вернулся в реальность. Они шли пешком — от лошадей пришлось отказаться пару месяцев спустя после похищения, когда стало ясно, что верхом они могут упустить важные детали, потому что, прочесав тогда с отрядом сверху донизу старое русло Правого рукава, они так ничего и не нашли. Решив, что пеший путь даст им больше шансов обнаружить хотя бы малейшую зацепку, они вот уже почти четыре месяца снова и снова проходили один и тот же маршрут. Периодически заглядывая в города, они узнавали последние слухи и новости, и каждый раз Хейл упорно продолжал надеяться, что именно сегодня появится хоть малейший след Тэлли. Но, похоже, его мечтам было не суждено осуществиться.

После того случая они с братьями больше не разделялись. В тщательной разведке пути, какой она была во время путешествия с Тэлли, уже не было необходимости. Теперь, шагая по избитой дороге, Хейл то и дело посматривал на Креста и Тура. Братья были неестественно молчаливы: за всё это время Крест пошутил от силы пару раз, а Туррен и вовсе замкнулся в себе. Они с Крестом не раз обсуждали состояние брата, но не могли найти способ ему помочь. Каждый пытался справиться с тяжестью потери по-своему, но у Тура это выходило особенно плохо. У него давно погибла младшая сестра при крайне странных обстоятельствах, и Хейл подозревал, что Туррен переносит пережитое на Тэлли. Поэтому Хейл боялся, что брат окончательно утонет в мрачных мыслях и потеряет связь с миром. Вспомнив, как тяжело Тур восстанавливался после полученных ранений, Хейл покачал головой. В тот день брат бился за неё до конца, на его теле едва ли осталось хоть одно живое место, и даже спустя месяц после боя, когда Хейл вернулся в поместье матери, Туррен всё ещё с трудом передвигался, так и не оправившись окончательно.

— В Зратиеле нужно будет отправить весточки в Рокин и Тэмин, может, там появились какие-нибудь новости, — голос Креста нарушил напряжённую, звенящую тишину.

Ответа не последовало, но Крест его и не ждал. Всё это время он остро ощущал тоску по Тэлли — по её звонкому смеху, по шуткам, по тому, как она всегда поддерживала его шалости и выходки. Теперь же казалось, будто кто-то грубо оторвал кусок от его души, оставив зияющую пустоту. Магия в его крови бесновалась, буквально крича, требуя немедленно найти её и вызволить из рук пустынников. Но она была бесполезна: могла дать знать о близости Тэлли лишь в нескольких шагах от неё. «Глупая, бестолковая магия, — раздражённо подумал он. — Какая от неё польза, если она не может помочь найти её?»

Кресту хотелось как можно скорее отыскать Тэлли и Эла, при этом он изо всех сил старался не думать о том, что могли с ней сделать за это время. Он часто вспоминал слухи и рассказы из таверн о пустынниках и знал, что женщину в их лагере не ждало ничего хорошего. От таких мыслей ему становилось невыносимо горько, но всё равно он отчаянно надеялся, что эту страшную участь Тэлли всё же удалось избежать. «Для женщины уж лучше умереть, чем попасть в лапы этих зверей», — вдруг с болезненной ясностью осознал он. И всё же Крест поклялся себе, что найдёт её, чего бы это ни стоило — живой или мёртвой.

Его магия крови не говорила о смерти Тэлли, но и связь с ней была какой-то иной, не похожей на привычную. Крест так и не понял, почему его кровь признала в ней сестру без его воли. Разобраться в этом самостоятельно он не смог, а добраться до отца, чтобы спросить, не успел. Несмотря на то, что мысли о её смерти посещали его слишком часто, Крест изо всех сил верил, что она жива — хотя бы ради Хейла и Тура. На братьев было больно смотреть, лица их осунулись и побледнели, поэтому он ни разу не позволил себе открыто высказать свои опасения. «Хотя они же не глупцы, — горько усмехнулся он про себя. — Наверняка и сами всё понимают». Но вслух об этом никто не говорил. Только иногда Хейл спрашивал о её возможной смерти, и Крест отвечал всегда одинаково: даже если так, они обязаны найти её и привести домой.

«Домой…, — вдруг тяжело осознал Крест. — Да она ведь даже не успела обрести настоящий дом». Он до сих пор не привёл её к отцу, не представил семье и не дал почувствовать себя частью их рода. Печально вздохнув, он продолжал идти, стараясь прогнать терзающие мысли.

Но при Туррене они с Хейлом таких разговоров не вели. Крест прекрасно видел, что тот едва держится на грани, отчаянно пытаясь не сорваться в пучину безумия. Пропажа Тэлли слишком сильно напоминала ему гибель младшей сестры, поэтому братья старались лишний раз не бередить его раны. Тур стал до крайности молчаливым, за день мог произнести от силы пару слов. И ни Хейл, ни Крест не настаивали, позволяя ему справляться с болью по-своему. «Мы все замолчали, словно наши голоса пропали вместе с ней», — с грустью подумал Крест, вновь вспоминая, как Тэлли заливисто смеялась над его дурацкими шутками.

Добравшись в очередной раз до Зратиела братья сразу разделились: каждый точно знал, куда идти и что делать. Хейл отправился к лорду города за новостями, Крест направился к братству, а Туррен пошёл к капитану городской стражи. Но когда они вновь собрались вместе в условленном месте — небольшой таверне неподалёку от городских ворот, Хейлу стало ясно, что надежды вновь рухнули — новостей не было. Тэлли с Элом и их похитителями будто растворились в воздухе.

— В братстве сказали, что уже давно не видели пустынников. Как и в прошлый раз — полная тишина, — понуро произнёс Крест. — Из других городов тоже ничего.

Хейл вспомнил, как полгода назад они излазили весь порт вдоль и поперёк, расспрашивая каждого встречного капитана, но никто уже давно не выходил в море. «Да и куда отсюда плыть?» — с горечью подумал он. Их земли с одной стороны были замкнуты непроходимым маревом болот, а с другой — морем, которое на расстоянии трёх дней пути от берега также окутывалось густым, непроницаемым туманом.

«Хотя если у пустынников был артефакт, позволяющий пройти марево аури, а иначе я не знаю, как они смогли его преодолеть, то, возможно, у них есть что-то подобное и для болота или тумана?» — подобные мысли неизменно завершали все размышления Хейла о том, где может находиться Тэлли. Он боялся признаться даже себе, что если пустынники каким-то образом пересекли древние границы марева, то найти её будет уже невозможно. При одной только мысли об этом сердце начинало бешено колотиться, а разум охватывала паника. Сейчас случилось то же самое — внутри вдруг стало тесно и душно от ужаса и беспомощности.

— Давайте сегодня напьёмся, — внезапно предложил Крест, явно почувствовав его состояние.

Хейл кивнул, ничего не ответив. Его взгляд медленно переместился на Тура, который с безжизненным выражением лица равнодушно ковырялся в своей тарелке, не притронувшись к еде.

Спустя несколько кружек отвратительного эля Хейл почувствовал, как голова его приятно затуманилась. Туррен уже давно покинул их компанию, так и не проронив ни единого слова за весь вечер. Он поднялся в свою комнату ещё пару часов назад, и Хейл всё сильнее беспокоился о нём. Брат был не в себе уже полгода, и с каждым днём замыкался всё глубже. «Хотя кто из нас сейчас в порядке?» — горько усмехнулся Хейл про себя, сжимая в руках очередную кружку.

В Зратиеле они остановились в дешёвой, ничем не примечательной таверне, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания. Заведение к вечеру набилось битком, заполнившись преимущественно мужчинами, зашедшими пропустить кружку-другую после долгого дня. Поздним вечером к ним присоединились женщины из соседнего борделя: «Похоже, дела у них идут совсем худо, раз приходится самим искать клиентов среди пьяных работяг», — невесело подумал Хейл.

К их с Крестом столику тоже подошла пара девушек. Сначала Хейл сухо отказался от их общества, но вскоре алкоголь сделал своё дело, притупив его сопротивление, и он уже не противился их нежным прикосновениям и ласкам.

Позволив одной из девушек увести себя на улицу, Хейл прижал её к стене, грубо и жадно покрывая поцелуями шею и грудь, ощупывая её тело сквозь тонкую ткань платья. Она совершенно не была в его вкусе, но сейчас ему было всё равно. Единственное, чего он хотел — забыться, избавиться хотя бы на мгновение от тяжести, терзающей его сердце. «Пусть даже облегчение будет кратким и ненастоящим», — промелькнула в его сознании ироничная мысль.

Отгоняя от себя любые раздумья, он развернул её лицом к стене и резко задрал юбку, под которой ожидаемо не оказалось белья. Ногой раздвинув ей ноги, Хейл расстегнул брюки, и едва он успел войти в неё, как девушка начала громко и явно наигранно стонать, что моментально вызвало в нём вспышку раздражения.

— Молчи, — резко бросил он, усиливая грубость своих движений. Ему совершенно не хотелось слышать её притворные стоны и крики, ведь доставлять удовольствие ей он не собирался.

Отдаваясь происходящему, Хейл невольно позволил воображению взять верх, и перед его глазами внезапно предстала Тэлли. Он представлял, что сейчас с ним именно она, а не какая-то уличная шлюха. Фантазия захватила его настолько сильно, что он достиг удовлетворения гораздо быстрее, чем ожидал, и это неприятно удивило его самого.

— Так-так-так, что это у нас тут? — неожиданно прозвучал за спиной насмешливый мужской голос.

Погружённый в фантазии, Хейл не заметил, как оказался окружён. Всё ещё слегка растерянный после произошедшего, он быстро оглядел пятерых подошедших и сразу понял, что перед ним эмерины. «Возможно, кто-то из братства», — мелькнула в его голове мысль. Женщина, стоявшая перед ним, испуганно посмотрела за его спину, явно узнав кого-то из пришедших.

— Иди. Вернусь — заплачу, — холодно бросил Хейл и, поспешно натянув штаны, повернулся лицом к незнакомцам.

Испуганная женщина не стала возражать и тут же метнулась прочь, исчезнув в таверне. «Надеюсь, не станет никого звать», — мельком успел подумать он.

Оглядев их с головы до ног, Хейл устало вздохнул. Пятеро жалких эмеринов были явно ему не ровня — обычное городское отребье, надеявшееся на лёгкую добычу. «Но сегодня вечером они могут стать неплохим развлечением», — цинично усмехнулся он.

— Что вам нужно? — тихо произнёс Хейл, внутренне моля всех богов, чтобы они напали первыми. Сейчас он отчаянно хотел драки, хотел пролить чью-нибудь кровь и выплеснуть накопленную ярость.

— Сам не догадываешься? — хрипло заржал тот, что стоял справа. — Деньги, ремень и оружие, конечно!

Хейл почувствовал, как губы невольно растягиваются в хищной полуулыбке. Его пальцы привычным движением скользнули к набедренным ножнам.

— Что касается оружия, я, пожалуй, соглашусь, — протянул он, наслаждаясь каждым словом и медленно извлекая длинный нож. — Правда, боюсь, вам придётся довольствоваться лишь этим. С остальным могут возникнуть некоторые… трудности.

Он протянул клинок на открытой ладони, словно предлагая ценный дар, и с затаённым удовольствием наблюдал, как в глазах одного из нападавших вспыхнула жадность. Именно это чувство выдало его намерения за миг до того, как рука дёрнулась к рукояти. Но тело Хейла отреагировало быстрее его мыслей. Пальцы сомкнулись на рукояти, и клинок, повинуясь отточенным рефлексам, молниеносно вошёл прямо в горло незадачливого грабителя.

«В конце концов, он сам первым потянулся к оружию», — проскочила мысль, пока тело уже двигалось дальше, выполняя смертельный танец. Остальные даже не успели осознать происходящее — клинок Хейла с лёгкостью прочертил кровавую линию по их глоткам. Тёплые алые брызги окропили его лицо и одежду, и он ощутил знакомое, пьянящее чувство удовлетворения. Тела противников ещё не коснулись земли, а нож уже одним точным, плавным движением был очищен и вернулся обратно в ножны.

— Проклятье! — процедил Хейл сквозь зубы, досадливо морщась. — Слишком быстро. Даже размяться толком не удалось.

Вернувшись в таверну, Хейл быстро умылся и сел за прежний стол, намереваясь выпить ещё. Короткая схватка выжгла из него весь хмель, однако странное чувство удовлетворения от пролитой крови продержалось гораздо дольше, чем мимолётное удовольствие, полученное с женщиной.

— Господин… — донёсся до него тихий и испуганный женский голос.

Хейл бросил короткий взгляд через плечо и узнал ту самую шлюху.

— Вот, держи, — Хейл достал из кошеля две монеты и бросил их на стол перед девушкой. — Сделай вид, что ничего не видела, — глухо проворчал он, понимая, что она знает его в лицо и может донести страже, кто именно убил пятерых горожан.

Отпив ещё эля, Хейл отвернулся, показывая, что разговор окончен.

— Нет… Я не скажу, обещаю! — заторопилась она. — Эти люди часто приходили к нам и брали девушек против их воли, не платя ни монеты, — женщина замолчала, не решаясь продолжить, а затем тихо добавила: — Спасибо вам, господин, что убили их. Если хотите, я останусь с вами на всю ночь… бесплатно, — последние слова она произнесла едва слышным шёпотом, опасаясь, что сидящие рядом эмерины могут её услышать.

— Не нужно. Иди уже, — отмахнулся Хейл и с тяжёлым сердцем вновь приложился к кружке, стараясь залить элем внезапно накатившие мысли о том, что с Тэлли могли поступать точно так же.

Горькое осознание и чувство вины снова накрыло его с головой, мгновенно сметая остатки короткого удовольствия, полученного этим вечером. «Проклятье!» — раздражённо выругался он про себя и решил отправиться спать, надеясь, что утро наступит быстрее и они смогут покинуть это отвратительное место как можно скорее.