Тёмная Вестница

6-6

Алана я встретила буквально не отходя от кассы, практически споткнувшись об него на лестнице между этажами. Желание встряхнуть его за шиворот никуда не делось, он как будто увидел это по моему лицу, улыбнулся с лёгкой иронией:

– Спортом занимаешься, принцесса Лея?

Я подняла бровь, безмолвно выражая своё отношение к его чувству юмора, он поднял ладони, шутливо изображая отказ от своих слов и полное отсутствие претензий, шагнул вплотную к стене и изобразил великодушный жест двумя руками, как будто приглашал меня ставить рекорды в беге по ступенькам сколько мне будет угодно. Выглядело глупо, но мило, я чуть улыбнулась и взяла себя в руки – он всё-таки помог мне с поисками Никси, и вообще, я чувствовала себя ужасно виноватой перед ним, хотя и старалась об этом не думать.

Пауза затягивалась, он продолжал стоять в позе швейцара, я медленно вздохнула и изобразила то же дурашливо-высокомерное выражение лица, делая вид, что не по ступенькам спускаюсь, а выхожу из кареты – подобрала платье и соступила осторожно, милостиво кивнув Алану, как будто он придерживал для меня дверь. Он рассмеялся с лёгким удивлением, как будто не ожидал от меня даже таких жалких потуг пошутить, я сама от себя не ожидала, это он на меня так странно влиял, толкая на неподобающее, обычно юмор – сильно не моё.

Алан опять сделал важное лицо и предложил мне локоть, я приняла, и мы пошли по ступенькам студенческой общаги с таким видом, как будто открывали торжественное мероприятие в главном дворце столицы, он смеялся, я тоже, на выходе он открыл мне дверь. Во дворе шумел фонтан и горели фонари, студенты ходили в нарядной одежде и собирались компаниями, готовясь идти развлекаться, я отводила глаза и в который раз напоминала себе, что такие вещи не для меня.

– Какие планы на ближайший час, ваше высочество? – поинтересовался Алан, не торопясь отпускать мою руку, я честно пожала плечами – все мои планы развалились в тот момент, когда Никси не пришла в библиотеку, я планировала провести этот час с ней, за изучением статей об Алане, а потом пойти на работу в отель прямо оттуда. Теперь мне нужно было идти к себе в общежитие, пятнадцать минут пить чай и идти в отель, ну или идти сразу в отель, и просто ждать, пока дневная смена всё сдаст. Я посмотрела на Алана, сегодня одетого в потрясающе несерьёзную рубашку с разноцветными попугаями, спросила:

– А что, есть предложения?

– Поужинаем? Знаешь какое-нибудь хорошее место? Только не веганское, я голодный как дикий зверь.

– Знаю, – я улыбнулась и повела его в сторону нового ресторана, о котором планировала написать. Попыталась осторожно освободить свою руку, но Алан её так недвусмысленно придержал, что я сделала вид, что не пыталась – пускай, чем больше слухов о его распутстве, тем проще мне будет доказать Никси, что он не ангел.

Алан немного подождал, но новых попыток освободиться не дождался, и тоже сделал вид, что ничего не происходило, спросил скучающим тоном:

– Ну что, нашли вчера подружку?

– Да, спасибо.

Опять повисла тишина, мы шли по бульвару Спасателей, он тянулся параллельно бульвару Поэтов, но выглядел гораздо скромнее и был гораздо менее популярным, тротуары поуже, вывески поменьше, но мне он нравился, было в нём старинное очарование компактной и неброской архитектуры, рассчитанной на века.

Алан прочистил горло, привлекая моё внимание, и с лёгкой укоризной уточнил:

– «Спасибо» и всё?

Желание куда-то с ним идти стремительно испарялось, я повторила гораздо прохладнее:

– Спасибо, я тебе очень благодарна. И прости, мне не стоило делать поспешных выводов. И прости, что ворвалась к тебе в такое время. Надеюсь, я не испортила тебе вечер. Что ты ещё хочешь услышать?

Он помрачнел и стал рассматривать вывески где-то над головой, как будто специально, чтобы не смотреть на меня, я тоже отвернулась и стала смотреть вперёд, выдумывая причину уйти, как только покажу ему ресторан. Он резко остановился и развернул меня к себе, взял за плечи и сказал еле слышным злым шёпотом:

– Я не хочу, чтобы ты считала меня преступником, Лея.

– А ты не преступник? – так же неслышно уточнила я, глядя ему в глаза – на нём были очки, радужки казались человеческими и самыми обыкновенными.

Кто-то попытался нас обойти по проезжей части, но чуть не угодил под копыта и шёпотом выругался, послав нам ненавидящий взгляд, мы с Аланом смутились и отошли с середины тротуара, практически прижавшись к стене у входа в полуподвальный ресторанчик. Там играла музыка, мимо шли прохожие, а мы молчали и не смотрели друг на друга. Я смотрела на крыши домов по ту сторону дороги, Алан смотрел на свои ботинки, потом неуверенно тронул меня за запястье и сказал гораздо более мягким тоном, кивая на ступеньки вниз:

– Давай сюда зайдём?

Я неуверенно двинула плечами и пошла первой, сама толкнула дверь – на входе никого не было, и за стойкой ресепшена никого не было, как будто гости сами должны искать себе столик. Алан вошёл следом за мной, осмотрелся и повёл меня к дальнему угловому столу, окружённому мягким бархатным диваном с трёх сторон и утопающем в полумраке – крохотные окна находились далеко вверху и были зашторены, над столом спускалась с потолка маленькая лампа с жёлтым плафоном из толстого пыльного стекла, её свет тонул в потёртом зелёном бархате диванов и размазывался бликами в царапинах на столе. Стол мне на удивление понравился, тёмное дерево выглядело по-настоящему старинным, хранило царапины и подпалины, но сохраняло фактуру живого дерева и ощущение благородной тяжеловесной роскоши, как будто стояло здесь лет сто минимум.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я осмотрелась – картины на стенах хаотично сочетали несочетаемое, массивные рамы не подходили друг другу, зато удивительно подходили столу, а найдя неосвещённый угол зала, я рассмотрела потолок и удивилась ещё сильнее – балки и арки переплетались замысловатыми многогранниками, так уже давно не строили. И что ещё удивительнее, эти балки и арки никто не модернизировал, хотя этот район города перестраивали лет тридцать назад, когда расширяли Академию и поднимали уровень набережной, из-за этого и дома в этом районе частично ушли под землю. Первый этаж тогда сильно потерял в цене, доходные дома продавали полуподвальные площади под склады и магазины, а новые хозяева сразу же закатывали ремонты, стремясь придать помещениям воздушности и пространства, для чего ломали несущие стены и заменяли их более современными железобетонными колоннами и металлическими каркасами под потолком. А здесь этого делать не стали.

«Неужели хозяин остался тот же? Надо почитать об этом месте...»

Я поймала взгляд Алана, поняла, что молчу слишком долго, но решила продолжать молчать – это он навязался ко мне на ужин, я не обязана его развлекать.

Подошёл официант, тепло нас поприветствовал и вручил меню, которое Алан не стал даже открывать, а просто спросил, что нам посоветуют, и согласился по всем пунктам. Официант ушёл, Алан поставил вокруг стола то заклинание, отводящее глаза, и посмотрел на меня прямо, я ответила таким же прямым взглядом – мне нравилось на него смотреть, в этом полумраке он выглядел старше, возраст добавлял ему зрелого очарования. Он чуть улыбнулся и опустил глаза, опёрся на стол, наклоняясь ко мне и опять заглядывая в глубину глаз, тихо спросил:

– Так я преступник?

– Ты энергетически отрицательный демон, твоё место в изолированных Мирах.

Он горько усмехнулся и шепотом ответил:

– А мир чёрно-белый, да? Оттенков не бывает, всё должно быть либо святым, либо грешным?

Я не смутилась – ответ на этот вопрос был чётким и недвусмысленным, его можно было прочитать в любом учебнике истории.

– Всё должно быть так, чтобы нормальные, энергетически положительные создания чувствовали себя в безопасности. Для этого демоны подписали Кодекс Содружества, где пообещали держать энергетически отрицательных в изоляции. А ты болтаешься по Граням и морочишь головы невинным девушкам ради энергии.

Он поморщился как от головной боли, поднял ладонь, как будто пытаясь остановить меня, как будто эта тема уже стала для него больной:

– Перестань меня обвинять в том, чего я не делал, пожалуйста, я все свои грехи знаю наизусть, этого среди них нет. Твоя подружка мне как женщина не интересна, чем хочешь клянусь, мы встречались исключительно ради учёбы.

– А красоткам в отеле ты тоже лекции по ПДП читал? – я говорила с иронией, он тоже:

– Принцесса, нельзя быть такой ревнивой.

– Инкуба в принципе ревновать нельзя, это бессмысленно, я знаю.

Он перестал улыбаться:

– Я инкуб всего на четверть.

– Это доминирующая четверть.

– А ты на четверть человек, – прозвучало, как попытка уязвить, я решила, что не дам ему ни шанса. Медленно кивнула и ответила вполне серьёзно:

– И я этим горжусь, я знаю множество прекрасных людей. Сколько ты знаешь прекрасных инкубов?

Алан молчал и смотрел в стол, как будто над ответом даже не думал, как будто уже задавал себе этот вопрос много раз и знал все возможные ответы, и знал все пути, по которым может пойти разговор из этой точки, и ни один из них не внушал ему оптимизма. Стало стыдно. Я в который раз обвиняла его без доказательств, и в который раз обижала этими необоснованными обвинениями, и если по поводу его махинаций с паспортом ещё могли существовать разные мнения, то уж о расовом вопросе полагалось молчать в любом обществе любого Мира.

«Я веду себя отвратительно. Почему именно рядом с ним?»

Желание просто извиниться и уйти манило, но что-то в этом бархатном молчании под пыльным светильником было такое неотпускающее, что я осталась. Алан сидел напротив так прочно, как будто здесь было его место, как будто это был его ресторан, с момента постройки и ещё сотни лет в будущее, и казалось, что я сидела напротив всегда. Вокруг рос Верхний Город, гномы рыли в толще земли Нижние Горизонты, менялись русла рек, поднимался уровень земли, старело дерево стола между нами, выцветал зелёный бархат, а мы сидели вот так, молчали и ждали.

«Нет, немного не так. Я держала его за руку.»

Я дотянулась и взяла. Он вздрогнул, но глаз не поднял, я положила ладонь на его сжатый кулак и мягко сказала:

– Прости. Никто не выбирает своих родителей. Нельзя упрекать нас в том, что не в нашей власти. Но факт остаётся фактом, ты нуждаешься в доноре. И я действительно боюсь за Никси, она наивный ребёнок, живущий в мире своих фантазий... и она почти уверена, что ты в неё влюбился. Я не хочу, чтобы она навредила себе.

Алан улыбнулся с долей облегчения, но быстро вернулся к серьёзному тону, развернул ладонь, чтобы самому взять мою руку, погладил, переплёл пальцы с моими в крепкий замок, и уверенно сказал:

– Послушай меня, пожалуйста, внимательно. Я занимаюсь крайне важными исследованиями, жизненно важными для моего Мира. Никси в этих исследованиях – крохотный винтик огромного механизма. Её знания могут мне помочь, поэтому она мне нужна, и я буду с ней работать. Её фантазии мне не помешают, я живу в этом теле полторы сотни лет, меня все хотят, я привык к этому, и прекрасно умею держать дистанцию, когда мне нужно от кого-то чуть больше, чем потрахаться. У меня огромный опыт, я справлюсь. Ты мне веришь?

Он смотрел на меня, я смотрела на наши переплетённые руки, врать не хотелось.

– Я хочу тебе верить, Алан. Но жизнь научила меня не верить никому. Так что, прости, я буду следить за твоим творчеством, как проклятый сыщик. И если ты обидишь Никси, я найду способ сделать так, чтобы ты сильно об этом пожалел.

Он молчал, я подняла на него глаза и увидела ироничную улыбочку с долей удивления:

– Ты мне угрожаешь, принцесса? Думаешь, хватит сил?

Прозвучало так раздражающе самоуверенно, что внутри вспыхнуло острое желание сбить спесь с этой наглой физиономии. Мы сидели достаточно близко, и наши переплетённые пальцы позволяли мне игнорировать часть его щитов, так что я послала по его нервам самый слабый импульс, проникая в его ауру жалким, не сумеющим повлиять ни на что воздействием, и пробиралась по нервам вглубь, на каждой развилке выбирая путь с наименьшим сопротивлением, к центру. Его доминанта грела, пылала огнём демонской силы, в этом жерле вулкана моё крохотное воздействие не ощущалось совсем, но оно было, и я всё ещё контролировала свой импульс, у меня всегда был железный контроль. Я посмотрела Алану в глаза и улыбнулась, многообещающим шёпотом заявляя:

– Я врач, мне не нужно много сил, мне нужно знать точку приложения.

Он фыркнул, я улыбнулась шире и отправила по уже исследованному пути импульс посильнее.

Алан округлил глаза и отдёрнул руку, на лице был шок и непонимание, я рассмеялась, он тоже улыбнулся и шутливо схватился за сердце, с возмущением шепча:

– Шутки у тебя, конечно!

Я рассмеялась громче, он перестал держаться за сердце и схватился за другое место, под столом, пытаясь одновременно улыбаться и изображать негодование:

– Лея, блин! Не делай так больше, у меня аж втянулось всё в самые глубины души! Психованная.

Я не могла перестать смеяться, он тоже начал, я изобразила стервозную улыбочку:

– Я просто хочу, чтобы ты осознал серьёзность моих намерений.

– Я осознал, не делай так больше! – он возмущённо указал глазами вниз и опять посмотрел на меня: – Ты хоть знаешь, как это страшно?

Я не знала, поэтому продолжала смеяться, он со вздохом покачал головой и вернул руки на стол, всем видом изображая, что жестокая судьба свела его со мной за страшные грехи, но он это мужественно вынесет. Я изобразила фальшиво честное лицо и пообещала:

– Хорошо, я не буду больше так делать. Если ты не будешь давать мне поводов.

– Я тебя услышал, – всё ещё недовольно кивнул Алан, обернулся и снял щит – нам несли еду. Появление официанта с красивыми блюдами из шипящего от жара мяса быстро привело Алана в благодушное настроение, он ловко разрезал утку и положил мне именно тот кусочек, который мне улыбался – его умение видеть такие нюансы иногда пугало, но чаще вызывало приятное ощущение, что кому-то на меня действительно не наплевать, даже в таких мелочах.

Я сфотографировала все блюда и приступила к дегустации, на вкус оказалось впечатляюще, я решила написать об этом месте самые лучшие слова. Алан тоже наслаждался на полную катушку, его хотелось снимать на камеру, но это казалось неприличным, так что я просто смотрела, мысленно набрасывая план заметки и вылизывая речевые обороты – даже если я их забуду через пять минут, мне жутко нравился процесс.